Я решил начать проверку ключа с квартиры Бориса. Я сел в машину и поехал по известному адресу. Через четверть часа я припарковался возле многоэтажки на улице Горького. Я поднялся на второй этаж по лестнице и остановился напротив уже знакомой двери. Мне вспомнился тот день, когда мы с Вадимом впервые перешагнули порог этой квартиры. И после этого у нас начались проблемы. Теперь Вадим в бегах, а я пытаюсь разобраться во всей этой истории.

Я сунул ключ в замочную скважину и провернул. Послышался явный щелчок замка. Дверь отворилась, и я вошёл внутрь. Мне пришлось медленно ступать, чтобы не наступить на осколки стекла разбитых бутылок. В прошлый раз этих осколков не было. Значит, кто — то ещё здесь побывал после нашего с Вадимом ухода. Я стал обходить комнаты и когда я вошёл в спальню, где в прошлый раз на меня напал Мурзаев, то увидел на полу вмятину от металлического шара, которым Вадим запустил в абрека и тем самым спас меня. Похоже, шар отскочил от Мурзаева и упал в этом месте, образовав вмятину между двух досок. Часть одной доски чуть сместилась в сторону и вниз. Я опустился на колени и стал внимательно осматривать это место. Похоже, это был небольшой люк, а под досками пустота. Я сходил на кухню, взял нож и попытался вскрыть пол. После непродолжительных усилий мне удалось поднять люк. Но внутри было пусто, за исключением небольшого обрывка бумаги от банковской упаковочной ленты. «Значит, здесь когда — то хранились пачки денег», — подумал я.

Я вышел из комнаты в коридор и увидел, как входная дверь медленно открывается. Я напрягся. В дверном проёме появился маленький лысоватый круглолицый старичок с жидкой седой бородкой. На первый взгляд ему можно было дать чуть более восьмидесяти лет. Он с удивлением уставился на меня, а я иронично скривил гримасу.

— Вы кого — то ищите, папаша? — спросил я не без сарказма.

— Я сосед напротив, — промямлил он высоким дрожащим голоском. — Я думал это Борис, наконец, появился. Он мне обещал достать редкое лекарство, а потом пропал. Вот я и хотел узнать у него результат.

Я тяжело вздохнул. — К сожалению Бориса больше нет. Он умер.

Старик был ошеломлён, и так стоял с минуту, приходя в себя.

— Может быть, присядете? — спросил я. — Пройдёмте на кухню.

Старик, повинуясь моему предложению, поплёлся и опустился на табурет возле кухонного стола. Я сел напротив.

— Как жаль. Такой хороший мужчина и так рано скончался, — медленно проговорил он.

Я с недовольным видом оглядел комнату. — Вот пришёл посмотреть квартиру, а тут полный бардак. Похоже, Борис эту квартиру кому — то сдавал внаём. Вы случайно не знаете?

— Здесь в последнее время жил Мурат, — промычал дед. — Таскал сюда распутных женщин, а потом тоже пропал.

— А когда вы его видели в последний раз? — спросил я.

— Позавчера и вчера.

— Так он что был здесь?

— Был здесь позавчера, — ответил старик. — Но я с ним не разговаривал. В квартире был шум и визг женщины, поэтому и стёкла от разбитой бутылки валяются на полу. А вчера я его случайно увидел на Знаменке, когда он входил в подъезд пятиэтажного дома.

— Улицу не помните?

— Хорошо помню, — ответил он. — Даже могу назвать адрес. В этом подъезде раньше жил мой хороший товарищ, Семён Иванович Ребров, с которым мы проработали на одном заводе более сорока лет. Поэтому я хорошо запомнил адрес, ведь я бывал у него много раз.

Старик назвал адрес и номер квартиры Реброва.

— Сейчас там проживает его дочь — Раиса. Торгует всем, чем придётся.

— А как вы думаете, к кому направлялся Мурат? — спросил я. — Может быть, вы знаете соседей Ребровых.

Старик уставился на меня удивлёнными глазами.

— Вы какой — то странный молодой человек, — недовольно пробурчал он. — Ну откуда я могу знать, кому ходит этот Мурат?

— Вы меня извините, — изрек я. — Это я так спросил, на всякий случай. А вдруг знаете.

— Ладно, я не обижаюсь, — буркнул он.

— Тогда спасибо вам за интересную беседу, — сказал я. — Мне пора уходить.

Старик встал и молча направился к двери. Я двинулся следом. Когда мы вышли из квартиры, и я захлопнул дверь, старик подошёл к квартире напротив и обернулся. — Вы меня извините, — произнёс он. — Вы не могли бы мне одолжить немного денег, не хватает на лекарства. Борис часто мне помогал.

Я вынул из бумажника пятитысячную купюру, приблизился к нему и протянул ему деньги. — Берите без отдачи, — сказал я.

Старик обрадовался. — Благодарю вас, — стыдясь, вымолвил он. — В соседней квартире с Ребровыми живёт моя приятельница Фаина Ильинична. Обратитесь к ней. Она любит поговорить. Думаю, она всё расскажет про соседей. Можете передать привет от меня. Мы в своё время симпатизировали друг другу. Она была замечательной актрисой в нашем театре. А я поклонник её таланта.

— Кстати, от кого я должен передать привет?

— Ах, да! Забыл представиться, Роман Абрамович Брошкин.

На моём лице невольно изобразилась улыбка.

— Спасибо, — поблагодарил я и покинул старика.

Когда я вышел из подъезда и приблизился к своей машине, меня кто — то окликнул. Я обернулся и увидел Вадима Боева, который сидел за рулём автомобиля и махал мне рукой. Я обрадовался и двинулся к нему.

— Привет, дружище! Ты как здесь оказался, — радостно спросил я.

Вадим вышел из машины, и мы обнялись.

— У меня в этом доме съёмная квартира, о которой никто не знает, — сказал он. — Я собрался было тебе позвонить, чтобы договориться о встрече, но неожиданно увидел тебя.

— Хочешь поговорить?

— Да, — изрёк он. — Хочу тебя поблагодарить. Если бы не ты, то париться бы мне в камере долгие годы. Спасибо тебе за всё.

Я кивнул.

— Может, посидим в кафе, — сказал он. — Ты не торопишься?

— Понимаешь, Вадим, — буркнул я. — Я с удовольствием посидел бы с тобой в кафе, но я сейчас занят. Хочу разобраться в смерти Бориса, и вообще во всей этой истории.

Я кивнул в сторону подъезда. — Сейчас получил важную информацию. Хочу проверить.

— Так ты решил распутать этот клубок?

— Да, Вадим.

Боев поскрёб затылок. — Я слышал, тебе крепко досталось, — произнёс он.

— Ерунда, до свадьбы заживёт.

Вадим улыбнулся. — Давай я тебя подстрахую, а то мало ли?

— Тебя же ищут, — изрёк я. — Зачем подвергаться риску?

— Мы оба рискуем, — буркнул он. — А мне всё равно делать нечего. Поэтому я с тобой.

— Надеюсь эта машина не в розыске?

— Та, что в розыске я избавился. А эта тачка не моя.

— Ну, хорошо, — сказал я. — Тогда особо не светись на людях. Будет лучше, если ты будешь наблюдать за мной из машины.

— Понял тебя.

— Тогда следуй за мной, — произнёс я и двинулся к своему автомобилю.

***

Когда я подъезжал к дому, небо потемнело, намечался дождь. Я припарковался в отведённом месте и вошёл в незнакомый подъезд. Было тихо, и я остановился, прислушиваясь к голосам из квартир. В одной из них хныкал ребёнок, в другой, ругались мужчина с женщиной. Я немного постоял на нижней площадке и когда начал подниматься по ступенькам, услышал, как на втором этаже щёлкнул замок. Я взглянул наверх и увидел мужчину выходящего из той квартиры, где по моим предположениям жила Раиса. Он закрыл дверь и стал спускаться по лестничному пролёту. Это был рыжий парень с практически светлыми глазами. На красном от загара некрасивом лице и облезлом носе застыло наглое самоуверенное выражение, которое мне не понравилось. Он был в светлых брюках и футболке. При виде меня он резко остановился, как бы раздумывая, идти вперёд или возвращаться, потом с деланно беззаботным видом начал спускаться. Я принял вправо, уступая ему проход. Поравнявшись со мной, он угрюмо посмотрел на меня. Мне показалось, что он чем — то встревожен.

— Назревает ужасный дождь. Не правда ли? — проговорил я.

Он оглянулся через плечо и задиристо спросил: — Что ты сказал?

— Я? Ничего. Это был прогноз погоды…

Он сбежал вниз, а я остановился, припоминая знакомое лицо. «Кажется, этот парень был в машине Артура Гущина, когда он приезжал к дому Зеленской. Но видел — то я его мельком. Возможно, ошибаюсь. Теперь рыжие парни для меня будут казаться все на одно лицо».

Я поднялся на второй этаж. На площадке три квартиры. Квартира номер четыре была крайняя слева. Рядом дверь Фаины Ильиничны.

Я нажал кнопку звонка в квартиру номер четыре, подождал, снова нажал, но дверь не открывали. Я налёг на дверь. Она была заперта.

Я позвонил в соседнюю квартиру. Дверь открыла маленькая женщина, примерно чуть более шестидесяти лет. Она молча, без эмоций уставилась на меня. На ней был простенький домашний халат. Её взлохмаченные волосы обрамляли высохшее морщинистое лицо. У неё был потухший взгляд, который оживился, как только я улыбнулся.

— Вам кого? — спросила она. Её нежный голос сразу сразил меня. Такой чудесный мелодичный тембр голоса любого мужчину сведёт с ума. Он вызывает в их представлении образ красивой элегантной молодой женщины.

Это был голос, который говорил со мной по телефону, в тот злополучный день, приглашая приехать на Знаменку. И именно тогда мы с Вадимом обнаружили труп Инессы Зеленской.

Я вовремя взял себя в руки, лишь вена на шее от волнения вздулась, да лицо побагровело.

— Здравствуйте! — сказал я. — Моё имя Савелий. Я по рекомендации Романа Абрамовича Брошкина, который передаёт вам большой привет.

— Что вы говорите!? Ах, Роман, Роман! — умильно проворковала она. — Это прекрасной души человек. Как он поживает?

— Пока неплохо, да вот только годы дают о себе знать. Знаете ли, хворь всякая пристаёт.

— Ой, эти болезни меня тоже достали, — вымолвила она. — Разве за нашу мизерную пенсию можно вылечиться. Цены на лекарства заоблачные. А в больницу лучше не попадать… денег не хватит. Хорошо, хоть сын помогает.

Она оценивающе оглядела меня с ног до головы и заинтригованно приподняла бровь.

— А вы собственно, по какому вопросу? — осведомилась она.

— Роман Абрамович сказал мне, что вы сможете помочь в одном деликатном деле.

На её лице появилась искусственная улыбка.

— Тогда проходите, — сказала она. — Не будем же мы секретничать на пороге.

Она отошла в сторону и пропустила меня в квартиру, которая была обставлена обычной обывательской мебелью ещё советских времён. Мы оказались в зале двухкомнатной квартиры. Возле стола в центре стояли два кресла, в углу платяной шкаф, рядом диван, телевизор на тумбочке, на полу потёртый ковёр.

— Сейчас я приготовлю кофе. А вы пока присядьте в кресло, — сказала она и удалилась.

Я стоял посреди комнаты. Повсюду на свободных стенах висели фотопортреты с изображением Фаины Ильиничны в образе персонажей из спектаклей в молодые годы и более поздние. Были её фотоснимки в кругу Мельпомены и на фоне драмтеатра. Я с интересом их разглядывал. Среди них я видел знакомые лица. Мне иногда приходилось посещать театр. Мой взгляд остановился на фотоснимке парня, со знакомыми чертами лица и это вызвало моё очередное удивление. Он стоял в одиночестве, скрестив руки на груди на фоне большого дома и реки. Без сомнения, это был тот самый парень, который представился мне как Артур Гущин. Его мастерски выполненный удар в челюсть я запомнил надолго.

Подошла Фаина Ильинична с подносом, на котором стояла кофеварка, две чашки, сахар и печенье. Всё это она выложила на стол.

— Я вижу, вы заинтересовались моими фотографиями, — сказала она и приблизилась ко мне.

— Да. Вы здесь удивительно красивы, — польстил я ей. — Но здесь встречаются и знакомые мне лица, — произнёс я. — Я несколько раз смотрел спектакли с участием вот этой актрисы, — и показал пальцем на фотографию красивой женщины.

— Это заслуженная актриса…

— По — моему вот этого актёра я тоже видел в спектакле, — изрёк я и показал на интересующую меня фотографию.

Она улыбнулась.

— Нет. Он не играет в театре, — проронила она. — Это мой сын — Эдуард Зимин.

— Он кто по профессии?

— Предприниматель и достаточно успешный, — с гордостью произнесла она. — Вот видите, он стоит на фоне своего дома.

Я вглядывался в фотографию. — Что — то не узнаю пейзаж за его спиной. Это место находится где — то в Орловской области?

— Ну, что вы? Он москвич. Там у него квартира. А в Подмосковье на берегу реки дом, который вы видите на снимке, — она тяжело вздохнула. — Он заслужил это, после освобождения из тюрьмы.

— Так он сидел!? — удивился я.

— Да, — сказала она. — Недоброжелатели подбросили ему в карман пакетик героина. Отсидел восемь лет от звонка до звонка. Но когда он освободился, то попал в хороший коллектив и заработал деньги.

— Он ваш единственный сын?

Она оценивающе посмотрела на меня.

— Нет, у меня ещё дочь… — наступила маленькая пауза. — Ну, это не важно, — торопливо продолжила она. — Лучше давайте выпьем кофе, а то остынет и поговорим о вас. Что вас привело ко мне?

Мы сели за стол и принялись пить кофе.

— Дело в том, — начал я придумывать историю. — Один парень у меня одолжил деньги и не возвращает. Больше того, он исчез куда — то. А вчера этот парень входил в ваш подъезд. Его видел Роман Абрамович, который мне об этом сообщил. Я хотел узнать, может быть, вы знаете к кому он приходил. Его имя Мурат.

— Мурат!? — удивлённо переспросила она. — Так я его знаю. Он сожитель Раисы Ребровой. — Она кивнула в сторону соседней квартиры.

— И давно он с ней живёт? — спросил я.

— Примерно года два, два с половиной, — пояснила она.

— Чем же они занимаются?

— Купи — продай. Чем же ещё можно заниматься? Сейчас все торгуют, — сказала она. — На центральном рынке у неё торговая точка. И он там крутится.

Она покосилась на меня с подозрением.

— И много денег он у вас взял?

— Немного.

— Странно, — пробубнила она. — Деньги у него есть. Сама занимала у него и видела его бумажник набитый пятитысячными купюрами.

— Наверное, забыл вернуть, — изрек я. — Такое иногда бывает.

— Это дело поправимо, — сказала она. — Раиса со вчерашнего вечера захворала. Сегодня на работу не пошла. Она гипертоник, давление скачет. Просила меня сходить в аптеку. Я купила таблетки. Как раз перед вашим приходом хотела ей отнести.

Она показала на диван, на котором лежал пакет с лекарствами.

— Сейчас сходим к ней, и она вернёт долг Мурата, — пояснила она.

— Ладно, не надо, — изрёк я. — Зачем беспокоить больного человека. Я не ей, а Мурату давал взаймы.

— А сколько он вам должен?

— Десять тысяч, — соврал я.

— Ну, хорошо, — сказала она. — Вы пока посидите, а я отнесу лекарства.

Я кивнул ей и остался сидеть за столом, прихлёбывая из чашки горячий кофе. Фаина Ильинична вышла из квартиры.

А я тем временем размышлял: «Фаина Ильинична, когда представлялась мне по телефону Инессой Зеленской, была уверена, что Инессу я не знаю. Откуда она может это знать? А может быть она знать ничего не знает, а сын, используя её в тёмную, ведёт свою игру. Кажется, он был в курсе того, что мы с Борисом знали только вдвоём, это то, как я спас ему жизнь, вовремя вытащив из реки. Похоже последнее предположение наиболее вероятнее. Эдуард Зимин хорошо знал Бориса Савина».

Допив кофе, я вынул из кармана мобильник, и хотел позвонить Елене, но в это время в комнату вбежала бледная Фаина Ильинична.

— Рая, кажется, умерла! — воскликнула она.

— Как умерла!? — удивился я и вернул мобильник в карман.

На её лице застыла плаксивая гримаса, губы дрожали. — Я вошла в квартиру, а Рая лежит на диване, вся бледная, — всхлипнула она. — Может быть, её можно привести в чувство. Но я не знаю как?

— А вы не ошиблись?

— Пойдёмте, посмотрите, и вы сами убедитесь, — сказала она и вышла.

Мне не хотелось туда идти, ибо это вызывало у меня плохое предчувствие, и я остался в комнате, размышляя о случившемся.

В комнату опять вернулась хозяйка и воскликнула: — Савелий! Ну что же вы? Помогите мне!

Я с неохотой переборол себя и вышел на площадку. Фаина Ильинична скрылась в соседней квартире.

Я остановился перед приоткрытой дверью Ребровых. Возникло ощущение, будто в моей голове загорелась красная лампочка, сигнализируя об опасности. Подсознательно меня что — то удерживало, и я не решался войти. Вдруг из глубины квартиры раздался вопль Фаины Ильиничны.

— Савелий! Ну, где же вы!?

Переборов себя, я бросился туда. Оглушительный удар сбил меня с ног, и я провалился в темноту.