Студентка педагогического университета Аня полюбила курсанта Ивана из военного института. Через месяц они расписались. Вскоре Иван получил офицерские погоны и уехал к новому месту службы. Аня оказалась беременной и осталась дома у родителей.
Мать Ивана — Зоя Игоревна была против женитьбы сына на этой девушке, потому что приглядела для своего чада дочь генерала. Она пыталась разлучить сына с Аней. Иван разводиться не хотел. И тут Зою Игоревну достает другая новость: новоиспеченная невестка родила сына. Тогда она обратилась к темным силам и с помощью колдовства навела на неё порчу.
***
После продолжительного академического отпуска Аня впервые посетила занятия в университете. Когда она вернулась и переступила порог квартиры, то услышала плач своего ребенка. Её встретила седоволосая бабушка Лена, с аристократическим лицом, хрупкая на вид, но с большой энергией.
Лицо Ани было озабоченным.
— Почему он плачет? — спросила она.
Бабушка с грустью глядела на внучку. — Не хочет детскую смесь, просит грудное молоко.
Аня сняла с себя верхнюю одежду.
— Я вовремя пришла, — вымолвила она. — Как он спал?
— По сравнению со вчерашним днём немного лучше, — ответила бабушка, успокаивая тем самым свою внучку.
Аня вбежала в спальную комнату и увидела сынишку, который находился на руках мамы — Веры Яковлевны, пятидесяти лет, на вид полной приятной женщины, с русыми волосами. Она сидела на стуле рядом с детской кроваткой и пыталась засунуть в рот младенцу соску с молочной смесью, но карапуз выплевывал и хныкал.
Рядом стоял папа Ани — Федор Степанович, шестидесяти лет, небольшого роста, крепкого телосложения. Добродушное улыбчивое лицо смотрело на внука.
— Он титьку хочет! — пробурчал он. — А вы кормите моего внука всякой ерундой.
Вера Яковлевна сердито посмотрела на мужа.
— Ладно, и без тебя знаем, ступай, — сказала она, передавая младенца Ане. — Сейчас дочь будет кормить твоего ненаглядного внука.
Федор Степанович ухмыльнулся и довольный поплелся к своему любимому креслу.
Аня, расположившись на диване, кормила ребенка. Младенец присосался к груди матери. Федор Степанович сидел в мягком кресле и читал книгу, изредка украдкой поглядывая на дочку. Аня очень мила, умна и находчива, и если уж бралась за какое-нибудь дело, то всегда доводила до конца. Аня была красивой темноволосой женщиной среднего роста. Её красота, особенно карие глаза, всегда излучали добрый свет. А когда она глядела на ребенка, улыбка появлялась на её полных губах.
Покормив младенца, она положила его в кроватку. Малыш уснул. Аня вновь присела на диван и её лицо переменилось. Отсутствующий взгляд был направлен в угол комнаты, и вся она сейчас выглядела такой несчастной и одинокой, как могут выглядеть только люди, брошенные всеми и навсегда.
Наступил вечер. Ребенок спал в кроватке. Аня уже сидела за столом, читая учебное пособие. Испытывая состояние недомогания и жар во всем теле, она взяла со стола градусник и померила температуру.
В комнату заглянула Вера Яковлевна.
— Ну как малыш? — осведомилась она и, видя болезненное состояние дочери, подошла к ней.
— Что с тобой, дочь? — спросила она, и прислонила ладонь к ее голове. — Ты вся горишь. Немедленно ложись в пастель.
Аня поспешно разделась и легла в кровать, а Вера Яковлевна позвонила по телефону и вызвала неотложку.
Автомашина «скорой помощи» приехала быстро. Молодой врач осмотрел Аню и выписал необходимые лекарства.
— У нее ОРЗ, — заявил доктор и порекомендовал дополнительное лечение народными средствами.
Вера Яковлевна была чрезвычайно обеспокоена.
— Как же теперь быть, доктор? — спросила она. — Ведь у нее ребенок. Можно ли его кормить грудным молоком?
Врач кивнул.
— Кормить грудью можно, — собираясь уходить, ответил он. — С молоком матери в организм младенца проникают антитела, повышающие его сопротивляемость к болезни.
Вера Яковлевна проводила врача и немного успокоилась.
— Всё будет хорошо, доченька, не волнуйся, — ободряюще вымолвила она. — Вот видишь, для ребенка это никакой опасности не представляет. Сейчас я сбегаю в аптеку и куплю всё, что прописал врач. А тебе необходимо принять молоко с мёдом и выспаться. Это самое хорошее лекарство.
Когда мать ушла, Аня уснула. Ей снилось, как она плывет в лодке. Небо потемнело, а кругом буйствует морская стихия. Ураган бросает лодку с одной волны на другую. Она уцепилась за сиденье, боясь выпасть за борт. Пальцы побелели от напряжения и силы были уже на исходе, а шторм все усиливался. Волны с силой ударяли о борт хрупкой посудины. Аня пыталась кричать и звать на помощь, но не могла. Все тело онемело, а язык отнялся. Где-то внутри возникла адская боль. Штормовая волна обрушилась на лодку и темная бездна её поглотила. Сквозь пучину она увидела злобное лицо свекрови, возле которой плясали бесы.
Аня очнулась поздним вечером. Рядом на краешке кровати сидела бабушка Лена.
— Ой! Анечка пришла в себя, — радостно вымолвила старушка. — Вера, Верочка, — негромко позвала она свою дочь.
В комнату вбежала Вера Яковлевна, а за ней тут же появился Федор Степанович. Мать приблизилась к дочери.
— Анечка, ты вся бледная, — с тревогой в голосе проговорила она. — Как себя чувствуешь?
Аня с грустью смотрела на мать.
— Мамочка, у меня все внутри болит, — слабым голосом ответила она. — Мне плохо.
Вера Яковлевна приготовила несколько таблеток.
— На вот, выпей, — произнесла мать и, приподняв с пастели дочь, одну за другой сунула ей в рот несколько таблеток, дав при этом запить водой.
Вера Яковлевна взяла полотенце и осторожно обтерла лицо и шею дочери от выступившего пота.
— Доченька, ты совсем ослабела, — сказала мать. — Сейчас я вызову неотложку. Думаю тебе надо обязательно лечь в больницу на обследование. Если внутри болит, значит что-то серьезное, с этим шутить нельзя.
Аня, не соглашаясь с решением мамы, покачала головой.
— Нет, я не могу, — ответила она. — А как же ребенок? Мне же кормить надо.
Здесь в разговор вмешалась бабушка Лена.
— Внученька, болезнь дело серьёзное, а вдруг осложнение, — дрогнувшим голоском вымолвила она. — Что мы тогда будем делать? — Бабушка заплакала.
Вера Яковлевна недовольно взглянула на свою мать.
— Ну, хватит мама, — в сердцах выпалила она. — Не нагнетай тоску. Что—то надо делать?
Вера Яковлевна от волнения покраснела и тут же не раздумывая, подошла к телефону, взяла справочник и порылась в нём. Она не любила новое чудо современной связи — мобильники. Всегда пользовалась обычным домашним телефоном. Вера Яковлевна набрала нужный номер и стала ждать, когда на другом конце возьмут трубку.
— Петр Васильевич, здравствуйте, это Вера Яковлевна! — произнесла она. — Мне с вами необходимо встретиться. Дело срочное, касается моей дочери.
На другом конце что-то ответили и Вера Яковлевна, бросив трубку, быстро умчалась.
А между тем, Аня вновь впала в полузабытьи. Рядом находилась бабушка Лена, которая тихо плакала, переживая за внучку. В другой комнате Федор Степанович читал книгу, иногда бросая мимолетный взгляд на малыша, который сопел и похныкивал в детской кроватке.
Вскоре пришла Вера Яковлевна и сообщила, что при содействии Петра Васильевича, Аню обследуют именитые местные доктора.
Ночь была беспокойная: малыш то и дело плакал, состояние здоровья Ани ухудшалось. Остальные члены семьи спали плохо, попеременно дежуря у пастели больной и у кроватки младенца.
Утром приехала карета скорой медицинской помощи и увезла Аню.
Прошло двенадцать дней.
Вечером все собрались дома за исключением Ани. Бабушка Лена, Федор Степанович сидели за столом в кухонной комнате и с любопытством глядели на утомлённую и расстроенную Веру Яковлевну, которая устало произнесла:
— Врачи ничего утешительного не могут сказать. Аню полностью обследовали. Сегодня прошел консилиум опытных специалистов. Они не могут определить диагноз болезни. Анечке совсем плохо, у нее болят все внутренности, но воспаления и опухоли нет. Ей периодически делают капельницы и обезболивающие уколы. Врачи разводят руками. Завтра ее выписывают. Что делать в этой ситуации ума не приложу?
Федор Степанович закурил от волнения.
— Как это они не могут определить диагноз и почему выписывают? — не скрывая раздражения, спросил он. — Пусть приглашают специалистов из Москвы.
Лицо Веры Яковлевны покрылось пятнами.
— Вот ты пошел бы и поговорил с ними, — резко оборвала она.
Потом взяв себя в руки, мягко вымолвила: — Врач звонил в Москву. Там сказали вся надежда на ее молодой организм.
Лицо Федора Степановича исказилось от негодования.
— Значит, ее выписывают, чтобы она умирала дома, — возмущенно произнес он. — А где же милосердие? Где «клятва Гиппократа»? Это полное безобразие.
Вера Яковлевна приняла таблетки, запив минеральной водой.
— У самой сердце ходуном ходит, так и выскочит, — с волнением произнесла она. — Когда я выходила из отделения больницы, меня остановила пожилая медсестра и сказала: — Не иначе, как сглазили вашу дочь, или навели порчу. Советую найти сильную бабку.
Федор Степанович перестал курить и затушил окурок в пепельнице.
— Так, где можно найти такую бабку? — с надеждой спросил он. — Я в жизни о них не слыхивал. Да и кому нужно порчу наводить на нашу Аню. Она в жизни никому не делала плохого. Живет, словно одуванчик. За что ей такое испытание?
Бабушка Лена кормила молочной смесью младенца из детской бутылочки и внимательно слушала диалог между дочерью и зятем. Она вытерла платочком выступившие слезы. Закончив кормление, она положила ребенка в кроватку. Затем стала собираться на улицу. Накинула на себя демисезонное пальто, накрыла голову серым платком и двинулась на выход. Вера Яковлевна это заметила.
— Мама, ты далеко? — спросила она. — Скоро будем ужинать.
Бабушка Лена толкнула дверь.
— Подышу свежим воздухом, душно очень, — еле сдерживая слезы, вымолвила она и вышла на улицу.
Погода была пасмурная. Было прохладно. Возле дома росла огромная пушистая ива. Ветви длинными косами колыхались на ветру. Невысокая свинцовая облачность закрыла все небо, но было еще достаточно светло.
Бабушка Лена пересекла двор и через калитку вышла на улицу. Скорее эта была не улица, а маленький переулок по обеим сторонам которой стояли частные дома еще старой советской постройки. В них жили обычные простые люди. Проезжающих автомашин почти не было, а пешеходы изредка появлялись и исчезали за калитками своих дворов. Возле деревянной изгороди была скамейка, на которую бабушка Лена присела.
Ей хотелось побыть одной и дать волю своим чувствам. Бабушка с пеленок вынянчила свою внучку, души в ней не чаяла, и та отвечала теплотой и любовью. Не было между ними тайн. Со своими девичьими секретами Аня всегда с ней делилась. Но в последнее время внучка замкнулась: ушла в себя, была задумчивой. Бабушка переносила это болезненно. Она вспомнила разговор дочери и зятя на кухне и заплакала. — Боже, милостивый Господи Иисусе, — всхлипывая, шептала она, и слезы скатывались по ее морщинистым щекам. — Пресвятая Дева Матерь Божия Благая Богородица: помоги моей внученьке, отведи от нее злобную напасть, помоги ей излечиться от недуга. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, Аминь.
Она сидела на скамейке и молилась за внучку.
Внезапно её кто-то окликнул. Она встрепенулась от неожиданности и подняла голову. Перед ней стояла прохожая старушка с клюкой. Ее худое изрытое морщинами лицо с живым интересом глядело на нее.
— Ты, почему плачешь? — спросила старуха. — Что случилось?
Бабушка Лена смахнула платочком слезы и внимательно её оглядела. Видела она её впервые, хотя прожила в этом районе восемьдесят шесть лет. Старушка была странно одета. Такую одежду носили еще в пятидесятые годы прошлого столетия.
Бабушка Лена предложила старушке присесть рядом с ней и стала рассказывать о том, что её волновало.
Старушка терпеливо выслушала её историю и вымолвила: — Твоя внучка больна недугом, который нынешние лекари излечить не смогут. Послезавтра утром я пришлю своего сына, и он отвезет твою внучку к Софье Ивановне. Если она возьмется, то обязательно исцелит недуг.
Бабушка Лена поблагодарила старушку.
— Добрая душа, как твое имя? — спросила она. — Кого благодарить мне в молитвах?
Старушка промолчала и, не прощаясь, слегка прихрамывая и опираясь на клюку, поковыляла по дороге.
Бабушка Лена встала со скамейки и приблизилась к калитке. Прежде чем её открыть, она взглянула в ту сторону, куда поплелась странная собеседница. Но старуха, словно призрак, растворилась в наступающем вечернем сумраке.
На следующий день Аню выписали из больницы. Федор Степанович привез ее домой, на руках занес в комнату и положил на кровать. Она была бледная, огромные карие глаза с грустью глядели на близких людей. Аня попросила показать сына. Вера Яковлевна принесла внука, который ворочался у нее на руках и пытался хныкать. Она присела на край кровати и приблизила малыша к матери. Аня смотрела на младенца и на её глазах навернулись слезы. Малыш, будто чувствуя состояние матери, заплакал. И в ту же секунду навзрыд заревела Аня. Малыш стал захлебываться в плаче. Вера Яковлевна взволнованная унесла младенца в другую комнату.
К Ане приблизилась бабушка Лена.
— Поплачь, милая, поплачь, — ласково молвила она, поглаживая ее руку. — Нужно выплакаться, потом будет легче. Это ещё моя бабушка так говорила.
Аня не сдерживала слез.
— Бабушка, — всхлипывая, вымолвила она, — он написал, что полюбил другую, а меня бросил.
Бабушка продолжала гладить руку внучки. — Ты выздоровеешь милая. Все будет хорошо. У тебя будет счастливая семья.
Слушая монотонную речь бабушки, Аня уснула.
В спальню вошла Вера Яковлевна. — Спит? — спросила она.
Бабушка кивнула и тихонько отстранилась от внучки. Вера Яковлевна приблизилась к кровати, поправила одеяло и внимательно посмотрела на спящую дочь.
— Совсем исхудала, доченька, — покачивая головой, сказала она, и, взяв под руку бабушку, вывела из комнаты. — Пусть отдохнет, ведь завтра предстоит трудный день.
В полночь Аня проснулась от дикой боли и позвала мать. Вера Яковлевна, спросонья вся взъерошенная подскочила к ней.
— Мамочка, сделай мне обезболивающий укол, — приподнявшись с пастели, тихо сказала она. — Нестерпимая боль.
Вера Яковлевна подошла к столу, на котором уже лежали шприцы и медицинские препараты.
— Сейчас деточка, потерпи, — сдерживая слезы, сказала она и приготовила всё необходимое.
После того как Вера Яковлевна сделала укол, Ане стало легче и, она закрыла глаза. Мать, наблюдая за дочерью, перекрестилась и прилегла на соседнюю кровать.
Наутро к дому подкатил автомобиль «Победа» небесного цвета. Федор Степанович вышел на улицу и оглядел машину, которая была совершенно новая, как будто только что вышла из заводского конвейера. Другой человек, может быть, и не обратил бы внимание на эти тонкости, но он работал мастером на автозаводе и знал, что такая модель уже как пятьдесят лет не выпускается.
Шофёр был в монашеском одеянии на вид лет тридцати, худощавый, черными длинными волосами и короткой бородкой. На его лице добросердечное выражение.
Федор Степанович приблизился к водителю.
— Вы сын …, — и он замялся, не зная как назвать ту старушку, с которой говорила его теща.
Но водитель, чувствуя заминку, мгновенно отреагировал. — Да, я приехал от матушки за больной женщиной, — ответил он.
Федор Степанович был дотошный и всегда стремился добраться до истины.
— Скажите, уважаемый, а в какую сторону мы поедем? — спросил он. — Где живет Софья Ивановна?
Водитель, как будто бы не слыша вопроса, включил радио. Оттуда послышалась музыка. Он посмотрел на него с вежливой улыбкой.
— Путь предстоит не близкий, — мягко пояснил он. — Нам нужно спешить. К полудню будет дождь.
Федор Степанович посмотрел на странного водителя, потом на небо, которое было ясное и солнечное.
— Не может быть, уважаемый. Небо чистое, — сказал он. — Я прогноз погоды слушал. Дождя не обещали.
Водитель промолчал, давая понять, что не намерен вступать в дальнейший диалог.
Федор Степанович в недоумении пожал плечами и поспешил к дому. Аня уже была собрана и сама вышла на крыльцо. Федор Степанович помог ей дойти до автомашины. Аня разместилась на заднем сиденье, а он сел рядом с водителем. Автомобиль мягко тронулся с места и направился по дороге, которая вела на окраину города.
Парень вел автомобиль профессионально, не торопясь и не нарушая правил. Через некоторое время они выехали за город и поехали по автотрассе. Водитель молчал. Из динамика звучала очень душевная и успокаивающая музыка. Время пролетело быстро и вскоре они свернули на грунтовую дорогу. Проехав некоторое время по бездорожью, «Победа» остановилась перед узкой речкой. Мост был почти разобран. Им не проехать, но пройти можно.
Водитель повернулся к пассажирам: — Дальше вам надо пройти два километра по просёлочной дорожке, — сказал он. — Она выведет вас к маленькой деревне из пяти домов, где отживают свой век одни старики. Вы войдете в первый из них.
Федор Степанович и Аня двинулись в путь. Дорога была заросшая травой, по которой уже долгое время не ездили и не ходили. Они пробирались сквозь высокую траву, которая была по пояс. Двигались медленно, потому что попадались ямы, которые нужно было обходить. Они шли полчаса, а деревни всё не видно. Аня устала и еле передвигала ноги. Федор Степанович взял ее на руки. Она была словно пушинка, так сильно исхудала. Отец нёс дочь, пока не увидел за зарослями крышу деревянной избы. Вероятно, это был крайний дом. Он ускорил темп и наткнулся на небольшой скальный выступ, выросший из земли у основания которого журчала вода. Федор Степанович приблизился. Из-под камня бьёт ключ родниковой воды. Он напился. Аня пить отказалась.
Они двинулись дальше и через пятьдесят шагов подошли к калитке. Федор Степанович поставил Аню на ноги, которая оперлась на изгородь, а сам толкнул калитку. Было тихо. Во дворе не было ни собаки, ни кошки, и не единой живой души. Кругом все заросло молодой порослью и травой. Он двинулся дальше и, озираясь по сторонам, ступил на крыльцо. Ступенька скрипнула и внезапно обвалилась под его тяжестью. Он перекрестился. Осмотрительно ступая далее, он успешно преодолел несколько порожков и очутился на крыльце. Федор Степанович легонько постучал в дверь. Никто не отвечал. Он стукнул несколько раз, посильнее, а в ответ лишь тишина. Он толкнул дверь, которая со скрипом распахнулась.
— Что за чертовщина!? — В сердцах проронил Федор Степанович и вошел внутрь.
Он оказался в маленькой кухне. Все было чисто и прибрано. В большой комнате, тоже никого не было. Федор Степанович стоял и задумчиво глядел в маленькое окошко, соображая, что же предпринять?
Внезапно у него появилось тревожное предчувствие. Ощущение было такое, будто за спиной кто-то стоит. Его охватил невыносимый страх. Он почувствовал, как за ушами стекает пот.
Федор Степанович медленно обернулся и увидел худенькую морщинистую старушку с клюкой, которая пристально смотрела ему прямо в глаза. Перед колючим взглядом он растерялся и застыл. Тело отказывалось подчиняться. Только мозг лихорадочно соображал: «А ведь я даже не слышал, как она подкралась, скрипучие половицы и те были на ее стороне». Наконец старушка смилостивилась и отвела свой чародейственный взгляд.
Федор Степанович почувствовал себя легче. Он мог двигаться и говорить. Первое, что он смог вымолвить: — Простите, но я несколько раз стучался и мне никто не ответил, а когда дверь сама открылась, мне пришлось войти.
Он достал носовой платок и обтер шею от пота.
Старушка положила на стол несколько пучков травы.
— Ты зря её привел, — сказала она хриплым голосом. — Я лечением не занимаюсь. Теперь стала слаба. Я знаю, что та женщина, которая навела на неё порчу, очень сильная. Уходи отсюда. Я ничем не могу помочь.
Федор Степанович вдруг понял, что навсегда теряет свою дочь. Он повалился перед старушкой на колени.
— Софья Ивановна, умоляю всеми святыми, помоги! — срываясь на крик, воскликнул он. — Помоги моей доченьке! Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Старушка сурово оглядела его.
— Не могу, я уже слаба, мне не справиться, — прохрипела она.
Федор Степанович зарыдал, чувствуя свою беспомощность.
— Лучше забери взамен мою жизнь, а её оставь, ведь у нее на руках младенец, — говорил он, хватаясь за её подол. — Именем Господа Бога помоги! Умоляю, исцели!
Старушка промолчала, потом прихрамывая, подошла к нему и хлопнула ладошкой по голове.
— Ладно, раб Божий Федор, вставай и приведи ко мне свою дочь! — Властно прикрикнула она. — В последний раз попытаюсь что—нибудь сделать, но не обещаю.
Он вздрогнул от её резкой перемены, встал с колен и как зомби устремился на выход. Аня бледная сидела на порожках. Он помог ей подняться, взял под руку и осторожно довел до старухи.
Софья Ивановна с ног до головы оглядела молодую женщину, потом искоса взглянула на Федора Степановича. — А ты ступай, отсюда, пока не позову, — вымолвила она. — Не заходи сюда, даже если услышишь крики.
Старушка направила свой тяжелый взгляд прямо в глаза Ани.
Федор Степанович послушно вышел из дома и увидел, что небо заволокло темной облачностью.
«Выходит прав был водитель. Будет дождь», — размышлял он. — «Но откуда он узнал?».
Федор Степанович присел на ступеньки крыльца и под впечатлением произошедшего задумался: «Похоже, старуха своё дело знает».
Федор Степанович ждал довольно долго и даже когда пошел дождь, уже не обратил на это никакого внимания. Из продолжительной задумчивости его вывели крики, доносившиеся из дома. Он резко вскочил, но вспомнив предупреждение Софьи Ивановны, опустился на прежнее место.
Федор Степанович просидел на крыльце допоздна. А вечером его позвала старушка. Когда он ступил в комнату, то увидел Анну, лежащую в кровати.
Софья Ивановна сунула ему какой—то бумажный пакет.
— Возьми, Федор, лечебную травку. Будешь её поить травяным отваром утром и вечером ровно семь дней. Если всё сделаешь как надо, то будет твоя дочь здоровая и счастливая, — сказала она. — Скажи спасибо, Федор, что я сильней оказалась. Гореть виновнице в Аду. А теперь неси дочь в машину, водитель уже заждался.
Федор Степанович не знал, как благодарить старушку. Но Софья Ивановна отказалась от всего, а напоследок предупредила: — Не приходи сюда и никого не води. Ты меня больше не увидишь.
Когда они вернулись домой, Федор Степанович рассказал все, что с ними произошло, и подробнейшим образом описал Софью Ивановну. Елена Кузьминична узнала в образе Софьи Ивановны ту самую старушку, с которой она беседовала у дома на скамейке.
Лечебный отвар помог Ане. Домочадцы обрадовались ее благополучному выздоровлению. Через несколько дней Федор Степанович и его тёща Елена Кузьминична всё-таки поехали в деревню, чтобы по русскому обычаю отблагодарить Софью Ивановну.
Федор Степанович дорогу запомнил и вел уверенно свой автомобиль. И вот они свернули с трассы на грунтовую дорогу, ехали по бездорожью и вскоре увидели разбитый мост над узкой речкой. Бросив автомобиль, они перешли через разбитый мост и двинулись в направлении деревни, разглядывая уже знакомые окрестности. Вскоре они увидели скальный выступ, у основания которого был тот самый родник. Они напились. Федор Степанович освежил лицо.
— Ну, вот и пришли, — обращаясь к Елене Кузьминичне, радостно произнес он. — Еще шагов полста и мы на месте.
Они двинулись дальше с хорошим настроением. Но пройдя оставшееся расстояние, они увидели лишь старые деревья, да траву по пояс. Ни дома, ни деревни там уже не было.
Федор Степанович был обескуражен. — Что за чертовщина! — взволнованно воскликнул он. — Куда делся дом Софьи Ивановны? Где деревня?
Федор Степанович вынул носовой платок и обтер шею от внезапно выступившего пота.
— Заблудиться я не мог, — сказал он теще. — Родник тот самый, а дома и след простыл. Очень странно.
Они вернулись к скальному выступу. Федор Степанович оставил тёщу у родника, а сам решил обследовать близлежащие окрестности. Обойдя обширную территорию, он не нашел следов пребывания людей и домов. Когда он возвратился к роднику, то увидел тещу, а рядом с ней молодого темноволосого мужчину лет тридцати. Он был худощавый с аккуратной бородкой и одет в монашеское одеяние. Лицом и фигурой напоминал водителя автомобиля «Победа».
— Скажите, уважаемый, — спросил Федор Степанович. — Куда делась деревня, которая здесь находилась?
Монах вежливо пояснил: — Деревни этой уже полвека нет, — сообщил он, — здесь жила моя прабабушка Софья Ивановна, души страждущих лечила, утешала от многочисленных скорбей, была знахаркой и имела силу Духа необыкновенной.
Федор Степанович был ошеломлён и поклонился монаху.
— Так вот оно как бывает! — воскликнул он. — Тогда в молитвах ваших передайте ей благодарность за дочь Анну, которую она спасла от смерти.
— От кого же передать благодарность? — спросил монах.
— Передайте благодарность от нас — рабов Божьих Федора, Елены и Анны. А мы будем помнить добро, и молиться за её Душу, ибо даже на небесах, она старается облегчить мирские страдания.
Конец