Первые петухи не успели еще совершить свою раннюю перекличку, а дед Карл с внуком уже были на ногах. Старик с беспокойством посмотрел на Генриха и подумал: «Да, парень вырос и скоро уедет, а я останусь один». Тяжело вздохнув, он взял косу и с грустными мыслями двинулся по дороге на ближайший луг.

А между тем жизнерадостный Генрих направился к своему любимому месту у залива. Трава была покрыта холодной росой, и это его взбодрило. Повсюду летали птицы. Они, радуясь новому дню, пели на разные голоса. Вдруг из-под ног выпорхнул фазан и скрылся за ближайшим кустом. Генрих увидел хвост рыжей лисицы, мелькнувшей следом. Это его позабавило, и, ускоряя шаг, он мигом сбросил с себя одежду и с разбегу прыгнул в воду. Вынырнув далеко от берега, он услышал доносившийся девичий смех. Осмотревшись и никого не увидев, тут же лег на спину. Вода здесь круглый год была теплой. Старики говорили, что причиной тому был горячий источник, исходивший из глубины. Поблизости стремительно протекала река, небольшая часть воды попадала сюда, принося прохладу. Генрих плыл на спине и смотрел вверх. Перед ним раскрылся безоблачный голубой небосвод.

«Какая красота!» — подумал он.

Небо заворожило его своим бесконечным пространством и таинственностью. Некоторое время Генрих с замиранием сердца смотрел, как высоко над землей кружил ястреб, высматривая свою жертву. Увидев цель, хищник камнем бросился вниз и скрылся за ближайшим кустом. Генрих продолжал наслаждаться теплой водой и, удерживаясь на спине, заметил, как слабое течение слегка относило его на середину залива. Он любовался голубым небом. Течение приостановилось, и он на минуту замер ощущая, как из глубины исходит тепло. Генрих испытывал блаженство. Неожиданно по всему телу пробежал трепет и чувство страха возникло в его душе. На миг он перестал грести руками, веки его потяжелели и невольно сомкнулись. Что-то неведомое удерживало его на плаву. Чувство страха исчезло, и наступил покой. Словно в сновидении, Генрих плыл по просторам Вселенной, окидывая взором безграничное пространство, усеянное звездами. Сквозь это видение он увидел женский силуэт, смотревший на него. Яркий голубой свет исходил от нее, как от небесного Ангела. Он ощутил, как по всему телу прокатилась волна горячей крови, и почувствовал исходившую от нее материнскую любовь. Внезапно женский силуэт исчез и появился глубокий старец, который медленно шевелил губами. Генрих понял, что старик его о чем-то предупреждал.

Внезапно все исчезло, и Генрих почувствовал под собой уже обжигающую горячую воду, и его потянуло на глубину. Он активно заработал руками и, чуть не захлебнувшись, вынырнул из воды. Свежим воздухом повеяло с реки, охлаждая его разгоряченную голову. Если чему-то нет разумного объяснения, это всегда тревожит. Так и Генрих в смятении быстрым брасом поплыл к берегу. Ощутив под собой твердую почву, он успокоился и, поднявшись на прибрежную возвышенность, неожиданно столкнулся с девушкой.

— Где же ты так долго пропадал? — серьезно спросила она.

Не обращая внимания на ее вопрос, Генрих под впечатлением загадочного события поинтересовался:

— Ты сейчас кого-нибудь видела?

— Да, я наблюдала, как ястреб напал на лисицу, это было очень смешно, — весело проговорила Анна.

— И больше ничего? — настороженно осведомился он.

— Нет, — с оттенком удивления сказала она. — А что я должна была видеть?

— Меня, например, как я плаваю в заливе?

— Что-то ты хитришь. Не надо на меня напускать туман, а лучше скажи, где ты был столько времени?

— Меня не было лишь неделю, а ты уже сердишься, — улыбнувшись, произнес Генрих.

— И все-таки ты не ответил.

— Признаюсь! Я был на полевом аэродроме. Помогал авиаторам и сам многому научился. Теперь я окончательно убедился, что авиация и есть для меня смысл жизни.

— А я думала, что для тебя весь смысл жизни — это я, — тяжело вздохнув, заявила она.

— Ты и авиация — это вся моя жизнь! — радостно воскликнул Генрих.

— Тише ты! Не надо так громко кричать, — смущенно промолвила Анна.

— Пусть все об этом знают — на земле и на небесах, — воодушевленно прокричал он.

Анна улыбнулась, сбросила с себя платье и подбежала к обрыву. Генрих увидел ее гибкую, покрытую легким загаром фигуру. Она поразила его своей грацией. Девушка оглянулась и вызывающе посмотрела на него. Долго не раздумывая, она прыгнула в воду. Следом за ней бросился Генрих.

* * *

Пройдя с полверсты, дед Карл нашел подходящее место и, поплевав на ладоши, принялся за работу. Было ему семьдесят лет, но он был еще крепкий и в косьбе мог дать фору любому молодому. Косил дед не спеша, ровно срезанная трава аккуратно ложилась по левому ряду. Хорошо отбитая коса легко срезала сырую траву. Такая работа приносила ему большое удовольствие. За час работы он мог накосить столько травы, что новичку потребовался бы целый день. Размахивая косой, старик уверенно преодолевал метр за метром. Неожиданно в траве что то лязгнуло: Карл Робертович почувствовал, как коса наткнулась на металлический предмет. Он остановился, отложил косу в сторону и опустился на колени. Раздвинув траву, старик увидел, что из земли немного выступает угол железного ящика. Он вытащил нож и аккуратно стал срезать травяной дерн, где ножом, где руками стал выгребать землю вокруг ящика, освобождая его от плотной почвы. Повозившись немного, старик вытащил кованый ящик. Смахнув сверху остатки грунта, он заметил на крышке ящика вензель с инициалами «FB». Карл Робертович вскрыл крышку и обнаружил аккуратно уложенное оружие. Оно было смазано оружейным маслом и сохранилось. Он присел рядом и задумался: «Кто закопал — неизвестно. А ведь на этом месте когда то давно стоял дом, и я в нем бывал не раз».

— Вот это дела! — прошептал он.

Старик отволок ящик до ближайшего оврага и, забросав свежескошенной травой, спрятал. Его охватило сильное волнение. Взяв косу, он торопливой походкой направился к дому. По дороге ему встретился сосед Николай Серов — сотрудник местного ГПУ.

— Чем вы так взволнованы, Карл Робертович? — с интересом спросил тот.

— Да вот, накосил травы, теперь надо перевезти домой, — отведя глаза в сторону, солгал старик.

— Я слышал, вы уже не директор школы? — осведомился Серов, пытливо поглядывая на соседа.

— Нет, не директор. Вышел на пенсию.

— Тогда пожелаю вам спокойной старости.

— Благодарю вас, Николай Иванович, — ответил он и машинально поинтересовался: — А вы почему не спешите на службу?

— У меня сегодня выдался выходной денек. Устаю очень — служба изматывает. Решил поудить рыбку — это немного нервы успокаивает, — ответил Серов, пристально поглядывая на своего соседа.

— Удачной вам рыбалки, — пробормотал старик, почувствовав колючий взгляд чекиста, и спешной походкой направился к своему дому. Подойдя ближе, он увидел внука. Генрих сидел на скамейке и беседовал с Анной. Парень смутился и слегка покраснел. Карл Робертович, нахмурившись, сердито произнес:

— Делом надо заниматься, а не прохлаждаться с девицей.

Услышав строгое замечание, девушка убежала прочь. Генрих обиделся и отвернулся. Старик запряг лошадь и подцепил бричку. Подойдя к внуку, он обнял его и миролюбиво сказал:

— Не обижайся на меня. Мне сейчас нужна помощь твоя.

— Ладно, дедушка, разве я на тебя обижался?

— Верно, внучек, мы всегда находили общий язык. А теперь поехали быстрее, я тебе что-то покажу, — тихо произнес старик.

Они сели в бричку, и гнедая резво рванула с места. Старик торопливо погонял лошадь, а Генрих беспокойно смотрел на деда.

— Куда ты так торопишься? Лошадь загонишь.

— Не хочу, чтобы нас увидели люди.

— Что случилось? — удивленно спросил Генрих.

— Сейчас все поймешь.

Подъехав к месту, старик, спустившись в овраг, смахнул свежескошенную траву. Генрих увидел железный ящик.

— Ну, что там за секреты, показывай! — выкрикнул он.

— Да не кричи ты! Вот привезем домой, там и посмотришь, — недовольно пробурчал старик.

Они перетащили ящик в бричку и быстро вернулись на свою усадьбу. Втащив находку в сарай, старик открыл крышку ящика. Генрих от изумления присвистнул.

— Ого, сколько старинных пистолей! Оружие не простое, отделанное серебром и золотом — штучный товар. Пистоли все разные, и каждый по-своему красив. Очень редкие экземпляры. Место им только в музее.

Старик вынимал пистоли из ящика и, любуясь ими, складывал рядом. На дне ящика он обнаружил плоский предмет, обернутый куском полуистлевшей материи, и, развернув его, произнес:

— Эта штуковина скорее похожа на медную пластину, и на ней видны какие-то непонятные рисунки.

Дед Карл передал внуку находку.

— У тебя глаза моложе, посмотри, что там нарисовано.

Генрих, внимательно рассматривая предмет, сообщил:

— Здесь что-то написано, кажется, одна тысяча семьсот три, наверное, это дата. По всем признакам это историческая ценность, и ее надо сдать в музей.

— Не торопись сдавать, надо самим разобраться, — буркнул старик.

Генриху показалось, что в окне мелькнула чья то тень. Он выбежал из сарая и посмотрел по сторонам. Боковым зрением Генрих уловил, как у соседа Николая Серова захлопнулась калитка. Он несколько минут пристально смотрел в сторону соседского дома, пытаясь увидеть хозяина, но безрезультатно. «Странно», — прошептал он и вернулся в сарай, где продолжил беседу. — Хорошо, эту находку мы в доме исследуем, оставим ее пока у себя. А вот что будем делать с оружием?

— Оружие надо сдать, — сказал старик, и внук с ним согласился.

Вечером Генрих прилег на кровать. Минувший день навел его на размышления. Последние события промелькнули в его сознании, и на миг он вспомнил свое путешествие к звездам и обжигающую воду в заливе.

* * *

На следующий день Генрих и дед приехали в город. Генрих оставил старика возле брички, а сам вошел в парадную дверь административного здания. Дежурный направил его к сотруднику. В длинном коридоре он быстро нашел нужный кабинет. На дверях была табличка с надписью: «Жданович Г.М.». Генрих потоптался на месте, словно не решаясь войти в кабинет, и, постучав в дверь, переступил порог. За письменным столом сидел военный человек крепкого сложения, на вид лет около сорока.

— К вам можно? — осторожно спросил Генрих.

— Прошу, входите, молодой человек. Вы по какому вопросу?

— Дело в том, что вчера на покосе мой дедушка случайно нашел ящик с оружием, и мы хотели бы его сдать.

Военный сразу же оживился. Он встал и подошел ближе.

— Оружие!? — переспросил он. — Это интересно.

— Да, оружие, — кивнул парень.

— Тебя как зовут?

— Генрих Штайнер.

— А меня Георгий Михайлович.

Жданович подошел к стене, на которой висела топографическая карта.

— Сможешь показать, где это место? — осведомился он.

— Конечно, смогу.

Генрих безошибочно показал место находки.

— Так это рядом с колонией!? — спросил Жданович.

— Да, мы приехали из Новосаратовки.

— Значит, ты коренной житель немецкой колонии?

— Я там родился.

— А где учишься?

— Там же окончил школу.

— Хорошо, Генрих, а теперь пойдем, покажешь мне оружие.

Они вышли из кабинета и направились на улицу, где возле брички их дожидался Карл Робертович. Жданович подошел ближе и поздоровался со стариком. Дед тут же открыл крышку ящика, и сотрудник ОГПУ внимательно стал рассматривать содержимое.

— Да ведь это оружие старинное и никакой ценности для армии не представляет. Его истинное назначение теперь историческое, — посмеиваясь, добродушно произнес Жданович, — все это нужно сдать в музей. В ящике еще что-нибудь было? — поинтересовался он, внимательно разглядывая пистоли.

— Это все, что мы нашли, — солгал старик.

Сотрудник ОГПУ улыбнулся и произнес:

— Ну что ж. Благодарю вас за находку.

— А теперь поезжайте в городской музей и передайте им эту реликвию. Я думаю, музейщики будут вам очень благодарны.

Вскоре они подъехали к городскому музею. Их встретил сотрудник музея Воронцов. Он тут же вскрыл ящик и заглянул внутрь.

— Здесь старинные пистоли, отделанные серебром и золотом, которые я так долго искал, — обрадовано заявил он.

Воронцов вытащил все предметы из ящика, а потом пристально посмотрел на гостей.

— А еще что-нибудь тут было? — раздраженно спросил он.

— Что вы имеете в виду? — отозвался старик.

— Меня интересует цилиндрический предмет, напоминающий закрытую капсулу, — сказал музейщик.

— Вы же видите, что, кроме кованого железного ящика, здесь нет больше ничего, — в недоумении ответил старик и добавил: — Может быть, вас интересует старинный вензель с латинскими инициалами «FB»?

— Да, интересует. По всем признакам это тот самый ящик, который я разыскиваю, — заключил Воронцов.

* * *

Генрих положил медную пластину размером в два тетрадных листа на стол и тряпкой принялся аккуратно ее протирать, контуры рисунка отчетливо проявились. К нему ближе пододвинулся старик.

— Ну как, разобрался? — спросил он.

— Здесь имеется запись: Xanten 1703. Интересно, что это означает? — осведомился внук.

Карл Робертович побледнел.

— Как ты сказал, повтори? — волнуясь, переспросил он.

— Xanten 1703, - медленно произнес Генрих и, взглянув на деда, вскочил с места.

— Что с тобой, дедушка?! — воскликнул он.

— Нет, нет, ничего, это я просто так, — волнуясь, отозвался тот.

— Ты не пугай меня. Что тебя так взволновало?

Дед Карл что-то лихорадочно соображал. Пару минут спустя он пришел в себя и разъяснил недоумевающему внуку:

— Xanten (Ксантен) — это город в Германии, именно оттуда идет наш род и род твоей бабушки.

— А вот еще здесь имеется обозначение в виде странного креста, — вымолвил Генрих.

Карл Робертович, прищурившись, стал разглядывать крест.

— Похоже, этот крючковатый крест где то я уже видел, — сказал он. — Думаю, надо внимательнее изучить схему рисунка.

— Здесь и изучать нечего, все и так ясно. Это схема окрестностей города Ксантена, даже река обозначена.

— А записи еще есть? — поинтересовался старик.

— Рядом с крестом обозначена река.

— Да, занятно, — вымолвил Карл Робертович.

— Кстати, про Ксантен ты ничего не рассказывал, — с любопытством осведомился Генрих.

— Очевидно, наступило время, — ответил старик.

— Тогда я слушаю тебя, это крайне интересно.

— Дорогой Генрих, а ведь эта находка меня самого заинтересовала. В том месте, где я наткнулся на нее, когда то давно находился старый дом, принадлежавший родителям твоей бабушки по фамилии Бич. На крышке кованого ящика имеется вензель с инициалами «FB». Генеалогическая ветвь рода Бич мне хорошо известна. Она идет с тех времен, когда на свете появился мальчик Фриц Бич, который вырос и стал легендарным оружейным Мастером, от него и начался их род. Из этого следует, что старинные пистоли — это его работа, что подтверждают его инициалы на крышке ящика. На протяжении моей жизни в нашей семье о нем часто говорила твоя бабушка, которая мне поведала, что в начале восемнадцатого века он пошел в услужение к царю Петру Первому. Свои знания и умения он применил в оружейном деле с искусством настоящего Мастера. Учитывая все, что известно о нем, возникает предположение, что схему местности изобразил именно Фриц Бич. У меня имеется тетрадь, в которой записано столько разных легенд о нем. Как видно, наступило время разобраться во всей этой истории.

— Ты мне хоть что-нибудь расскажи из твоих небылиц.

— Вот ты иронизируешь, а зря, но кое что я тебе, конечно, расскажу.

И старик поведал внуку все, что помнил. Выслушав, Генрих насмешливо произнес:

— Эти слухи за столетия обросли измышлениями до такой степени, что теперь трудно отличить вымысел от правды.

— В чем-то ты, возможно, прав, но сейчас у нас есть медный лист с изображением участка местности, — произнес Карл Робертович и прошелся по комнате. Нахмурив брови и о чем то раздумывая, он продолжил говорить: — Сейчас трудно делать какие то выводы, и тем не менее мне ясно одно, что наш предок просто так не стал бы своим потомкам оставлять этот странный рисунок. Думаю, что он пытался таким образом донести до нас какую то важную информацию.

— Мне кажется, что этот крест, указывающий на реку, показывает на то место, где следует искать. Однако наши усилия бесполезны: город Ксантен находится слишком далеко, и возможностей разыскать это нечто, назовем его клад в реке, к сожалению, у нас нет, — с досадой заявил Генрих.

Карл Робертович, внимательно разглядывая рисунок, вдруг вымолвил:

— Этот крючковатый крест я видел раньше в Среднерогатской колонии у наших родственников. В молодости я ухаживал за твоей бабушкой. Ее родители были не против замужества. Однажды мой будущий тесть достал старую Библию и благословил нас. Когда я прислонился к Библии, то увидел на обложке крючковатый крест, точно такой же, как на этом рисунке. Этот случай мне запомнился на всю жизнь. Потом я узнал, что в их семье эта Библия находилась очень давно.

— А может быть, она принадлежала Фрицу Бичу?

— Этого я не исключаю.

— А где сейчас Библия? Куда она могла исчезнуть? — спросил Генрих.

— Думаю, ее с собой в Германию увезла моя дочь и твоя тетя.

— Дед, а может быть, нам стоит передать эту находку в музей? Пусть они ломают голову над этой историей.

— Нет, вначале я сам попытаюсь разобраться, а там будет видно. А пока припрячь находку, — посоветовал старик.

— Как скажешь, я спрячу ее в нашем тайнике.

* * *

Карл Робертович всю ночь не мог заснуть. Тревожные мысли одолевали его. Знакомый человек шепнул ему о том, что им интересовались сотрудники ОГПУ.

«Странно, зачем я им понадобился?», — размышлял он.

Неожиданно за окном послышались выстрелы. Старик схватил ружье и выскочил на улицу, следом побежал Генрих. Оказавшись в палисаднике, они увидели, как их сосед, отстреливаясь, убегал. За ним бежали несколько человек в военной форме. В одном из преследователей они узнали Ждановича, который, увидев их, быстро приблизился к ним и возбужденно сообщил:

— Матерым волком оказался ваш сосед Николай Серов. Как ловко он скрывал свое истинное лицо!

— А что случилось, Георгий Михайлович? — осведомился старик.

— Случилось убийство, не углядели мы в нем врага, — ответил чекист и, продолжил: — Я вижу, вы выбежали на улицу вместе с внуком. Советую возвратиться в дом, сейчас здесь находиться опасно.

— Нам бояться некого, — возразил Карл Робертович.

— Ну, если так, вам видней.

— У меня к вам вопрос, Георгий Михайлович, — неожиданно изрек старик.

— Спрашивайте, да только быстрее.

— Это вы обо мне интересовались в школе?

— Да! Я хотел узнать, какие у вас отношения с вашим соседом. Мне стало известно, что ваш сын, да будет земля ему пухом, воевал с ним в частях Красной Армии.

— Я знаю об этом, — кивнул дед.

— А теперь знайте: по нашим данным, это он повинен в гибели вашего сына и еще кое кого, — сказал Жданович и нахмурился.

— Этого не может быть! С детства они были друзьями! — взволнованно изрек старик.

— Эх, Карл Робертович, многого вы еще не знаете.

Молчаливый вопрос отразился на его лице. Через минуту он грустно проронил:

— Если не знаю, то скажите.

— Пока не могу. А теперь прощайте. Надо спешить, а то уйдет, сволочь! — торопясь, выкрикнул Жданович и побежал, а вскоре скрылся в сумерках.

Старик посмотрел на внука и произнес: — Думаю, произошла какая то ошибка.

Парень промолчал. Ему не верилось, что их сосед оказался негодяем. Старик тяжело вздохнул и сгорбленной походкой потащился к своему порогу. Генрих немного прошелся следом и остановился.

— Ты меня не жди, отдыхай, а я пока подышу свежим воздухом.

— Какой уж теперь отдых, — пробормотал старик, медленно удаляясь к дому.

Парень был взволнован. Оставаясь в саду, Генрих стал прислушиваться к далеким выстрелам и голосам чекистов. Он поднял голову и увидел звездную россыпь ночного неба. Неожиданно появился падающий метеорит и так же внезапно растаял в небосводе. Генрих вспомнил, что в подобных случаях задумывают желание, и он успел его загадать. Он стоял в полной тишине, любуясь бездной вселенной. Мир света и тьмы, исходившей из космоса, всегда поражал его своей загадочностью и манил к себе. Именно поэтому, сколько он помнил себя, его всегда тянуло в небо, и это явилось основной причиной в выборе будущей профессии. Мечта стать военным летчиком вдохновляла его. Неожиданно со стороны сарая послышался скрип двери. Он вздрогнул и насторожился. Тихо ступая, он направился на подозрительный шум. Сердце учащенно забилось. Осторожно пробираясь сквозь кустарник, Генрих приблизился к сараю. Увидев, что дверь приоткрыта, он понял, что там кто-то чужой. Генрих снял со стены багор и, зацепив им дверь, распахнул ее.

— А ну выметайся отсюда, пока цел! — крикнул он в темноту.

Внезапно прогремел выстрел. Генрих отпрянул в сторону, и некто, прятавшийся в сарае, выбив у него багор, сильным ударом сбил его с ног и попытался бежать. В последнем рывке Генрих успел схватить неизвестного за ногу и повалить на землю. Мужчина оказался ловким и с разворота ногой оттолкнул парня в сторону, попытался наганом нанести ему удар, однако тренированный Генрих выбил у него оружие и сильным прямым ударом в голову отбросил его на спину. На миг мужчина потерял сознание. При свете луны Генрих внимательно рассмотрел его лицо и с удивлением признал в нем соседа. Он стал трясти его за грудки. Мужчина очнулся и изумленно выпучил глаза.

— Эх, дядя Коля! За что ты в меня стрелял? — с обидой в голосе вымолвил Генрих.

— Прости, я не узнал тебя. Я думал, это Жора со своими людьми преследует меня.

— А в моего отца ты так же стрелял? — выкрикнул Генрих и услышал приближающийся топот ног.

— Да, парень! Это он виновен в гибели твоего отца. У нас есть улики, — сказал неожиданно возвратившийся Жданович.

— Не верь ему, — успел вымолвить сосед, как вдруг получил сильный удар в голову от подоспевшего чекиста. Сосед, охнув, распластался на земле и лежал без движения. Жданович подошел к Генриху и, обняв его, промолвил:

— Ты не верь этой падали, он недавно нашего лучшего чекиста застрелил. Он, гад, повинен и в смерти твоего отца. Мы буквально вчера вечером получили об этом письменное подтверждение. А ты молодец! Помог нам задержать врага Советской власти. Через пару дней обязательно зайди ко мне, есть разговор.

— Хорошо, Георгий Михайлович, непременно буду, — выдавил из себя совершенно потрясенный Генрих Штайнер.

* * *

Спустя несколько дней Генрих и Анна вошли в парадную дверь административного здания и оказались в коридоре. Генрих быстро нашел нужный кабинет и, постучав в дверь, приоткрыл ее.

— Проходи, Генрих, я тебя жду, — добродушно сказал хозяин кабинета.

Молодой человек вошел в просторное помещение, где за письменным столом сидел Жданович, который тут же вышел навстречу гостю.

— У меня к тебе серьезный разговор. Ты помог нам задержать опасного врага Николая Серова, который сумел внедриться в органы ОГПУ. Мне стало известно, что до революции он помогал царской охранке выявлять большевиков, а когда служил в Красной Армии, сотрудничал с белым движением. Нам известно, что, узнав об этом, твой отец хотел его изобличить, но, к сожалению не успел. А ты, Генрих, молодец! От лица ГПУ выношу тебе благодарность.

— Его теперь расстреляют? — спросил Генрих.

— Это решит военный трибунал. Вчера мы его отправили в Москву по специальному запросу центрального аппарата ГПУ.

— Никогда бы не подумал, что Николай Иванович — враг. Вполне добрый и открытый человек.

— К сожалению, его внешний облик и нас ввел в заблуждение. Враги именно так и маскируют свое подлинное лицо. А выявить таких людей способен не каждый. Здесь необходимо чутье, я бы сказал, прирожденный дар, и он у тебя есть. Мне об этом в твоей школе рассказали. Помнишь, как ты спас жизнь одной девушке? Теперь я все про тебя знаю.

— О чем это вы? — смущаясь, спросил Генрих.

— Ты умеешь мысленно на расстоянии предчувствовать беду. Разве не тебе внезапно пришла мысль, что девушка зимой на реке провалилась под лед, и ты побежал спасать ее и вовремя успел. Или я не правду говорю?

— Да, было дело.

— Скажи мне, что ты в этот момент почувствовал?

— Да как вам сказать. Внезапно я почувствовал опасность, и в голове моей возникла картинка с тонущей девушкой. Вот и все.

— Молодец, Генрих! В школе, которую ты окончил с отличием, я интересовался о тебе, и знаешь, что мне сообщили?

Генрих пожал плечами и промолчал.

— Они сказали мне, что у тебя талант к педагогике, ты грамотный, интеллигентный молодой человек. Однако я был удивлен, узнав, что ты хочешь посвятить свою жизнь авиации. Твое стремление стать летчиком я понимаю, тебя тянет на опасные приключения. Такое происходит только в молодости. Поверь мне, с годами это быстро проходит. Неужели тебе хочется подвергать свою жизнь риску?

Генрих ощутил на себе проницательный взгляд своего собеседника. Жданович как бы изучал его, провоцируя его на откровенность, и Генрих сразу понял, какой именно интерес преследует чекист.

— А почему бы нет? Мне нравится риск. И потом, идти на неоправданный риск — это действительно глупо. А когда, например, рискуешь при испытании новейшего самолета, от твоих действий зависит многое и, в частности, будущее этого самолета, тогда этот риск разумный и оправданный. А риск ради риска — это пустое, меня это не интересует.

— Да, Генрих, с каждым разом ты меня удивляешь. Впрочем, у меня к тебе есть другое предложение.

Генрих внимательно посмотрел на Ждановича и понял, какой именно интерес преследует его собеседник.

— Сейчас мы подбираем молодых ребят для учебы в спецшколе с перспективой дальнейшей работы в органах государственной безопасности. Ты хорошо владеешь немецким языком, а там дают особое образование. Уверяю, для тебя это шанс испытать себя на прочность. После окончания учебы предстоит не менее интересная и рискованная работа, которая имеет огромное значение для страны.

— Догадываюсь, что это будет за работа. Пожалуй, ответ будет отрицательным, меня такая перспектива не устраивает. Спасибо вам, Георгий Михайлович, за заботу, но я хотел бы посвятить себя авиации.

— А жаль, на тебя у меня были особые виды, и тем не менее о тебе я позаботился. Я знаю, что пришло несколько путевок в авиашколу, одну из них по моей просьбе для тебя оставили.

— За это вам огромное спасибо. Я в долгу перед вами.

— Хорошо, Генрих. Твои слова о долге я запомню. Передай Карлу Робертовичу привет, а я через неделю уезжаю на новое место назначения.

— А куда, если не секрет?

— Тебе скажу. Я уезжаю в Ливенск.

— Тогда пожелаю вам удачи.

— Благодарю, Генрих. Сейчас выйдем в коридор, и я покажу тебе нужную дверь, где ты получишь путевку в авиашколу.

Они вышли из кабинета и столкнулись с Анной.

— А это кто возле моего кабинета дежурит? — спросил Жданович.

Девушка смутилась, а Генрих мгновенно отреагировал:

— Познакомьтесь, Георгий Михайлович, это Анна Майер, с сегодняшнего дня она моя невеста.

Жданович внимательно посмотрел на девушку.

— Это случайно не та девушка, которую ты спас в реке?

— Она самая, — улыбаясь, вымолвил Генрих.

— Мне очень приятно видеть, что у моего протеже такая красивая невеста.

Девушка покраснела и отвела глаза в сторону. Однако Жданович, обращаясь к девушке, с интересом спросил:

— Генрих хочет быть летчиком, а кем вы хотите стать?

— Хочу быть переводчицей. Скоро я поеду в Москву поступать в университет, — ответила Анна.

— Очень удачный выбор, — радушно произнес Жданович. — В столице живет мой давний приятель, который работает в университете. Он многим мне обязан. Я могу дать вам его адрес и рекомендательное письмо.

Анна засветилась своей очаровательной улыбкой:

— Вы знаете, в Москве проживает моя тетя, но она очень стара, и на нее рассчитывать не приходится. Если вас, конечно, не затруднит, то я бы с удовольствием воспользовалась вашей помощью.

— В таком случае сейчас я быстро вернусь в кабинет и напишу ему письмо. А ты, Генрих, ступай вон в ту дверь, там тебя уже ждут.

При этом чекист показал рукой на нужную дверь. Генрих вошел в помещение, где его вежливо встретили. Военный внимательно посмотрел на вошедшего парня и, догадавшись, кто перед ним стоит, произнес:

— Товарищ Штайнер, по ходатайству Ждановича одну путевку в авиашколу мы оставили вам. Страна сейчас нуждается в летчиках. Вам надлежит через две недели отбыть по месту назначения. У секретаря получите документы — и счастливого пути.

Генрих обрадовался. Он не думал, что его вопрос решится так быстро. Поблагодарив военного и получив у секретаря все необходимые документы, Генрих вышел в коридор, где его дожидались Жданович и Анна, которым он радостно объявил:

— Какое совпадение, я буду учиться недалеко от Ливенска.

На лице чекиста скользнула усмешка, и он сказал:

— В таком случае после окончания летной школы я приглашаю тебя служить в Ливенск. Там базируется авиационный отряд.

— Увы, это от меня не зависит. Куда направит командование, туда и поеду служить.

— Земля круглая, и, я думаю, мы еще встретимся, — ответил чекист.

— Благодарю вас за заботу, а теперь нам пора.

Попрощавшись со Ждановичем, радостные молодые люди вышли из здания.

— Ну как? — спросила Анна.

— Через две недели уезжаю.

— А я уеду через месяц. Георгий Михайлович просто умница, он написал рекомендательное письмо ректору Московского университета.

* * *

Воронцов многие годы занимался поиском в архивах сведений о странном предмете в виде закрытой цилиндрической капсулы. Все началось с того, что он случайно нашел старинный пергамент, в котором были записи с техническим описанием странного рисунка в виде перевернутой тарелки. Ее копию он передал одному молодому профессору по фамилии Лист. Позже в архивах он обнаружил еще документ, датированный 1703 годом в котором было описание цилиндрического предмета из неизвестного сплава, попавшего на землю из высокоразвитой цивилизации. Ее обладателем был оружейный Мастер из германского города Ксантен по фамилии Фриц Бич, который приехал в Петербург, скрываясь от преследования могущественного тайного ордена.

Воронцов в Ленинграде и в Москве имел много знакомых из архивных учреждений, которые помогали ему в поиске сведений. Были у него личные знакомства не только в архивах, но и в других закрытых учреждениях. Однажды ему позвонила знакомая женщина из канцелярии ОГПУ и сообщила:

— Борис, хочу тебе сообщить, что Николай Серов на допросе сообщил о том, что случайно слышал беседу старика Штайнера со своим внуком Генрихом. Там упоминалось о медной пластине с изображением схемы местности, которую они обнаружили в найденном ящике.

— Почему же они ее утаили и не сдали в музей? — спросил Воронцов.

— Думаю, они сами хотят во всем разобраться. Все логично, Борис. Если бы это был мой предок, я бы тоже так поступила.

— Ну, хорошо. Пусть ищут. Мне все равно сейчас не до них, много работы, да и статью об исторической находке в научный журнал нужно написать.

* * *

Спустя две недели старик медленной походкой подходил к музею. Карл Робертович был не в настроении, накануне он узнал, что директор музея Воронцов опубликовал в научном журнале статью о найденных исторических ценностях времен Петра Первого. В ней упоминается, что он близок к разгадке секретов оружейного Мастера Фрица Бич. Эта тайна кроется в Новосаратовке. В своей статье автор приводит аргументы, что часть находки умышленно была сокрыта.

Старик открыл входную дверь и вошел в помещение музея, где сразу же столкнулся с виновником статьи.

— Вы написали статью «Исчезнувшая реликвия»? — осведомился старик.

— Да, а что вы хотели? — в свою очередь спросил Воронцов.

— Я хотел бы узнать, с чего это вы решили, что я нашел капсулу Мастера Фрица Бича?

— А разве не вы нашли ящик с подарочным набором дорогих пистолей для Петра Первого?

— Да, но я его сдал к вам в музей.

— Верно, но вы забыли нам сдать медную пластину, на которой нарисована схема места захоронения капсулы.

— В ящике ее не было, — солгал Карл Робертович.

— Я не верю вам. В письме Фрица Бича, которое было адресовано царю, упоминается об этом.

— Ну и что? Я здесь при чем? Это лишь ваши предположения.

— Нет, я точно знаю, что вы ее спрятали.

Старик с побелевшим лицом вышел из музея, хлопнув дверью. А между тем, Воронцов уже звонил своей знакомой женщине из ОГПУ и рассказывал о визите старика Штайнера. В ответ она произнесла:

— Полагаю, что старик имеет прямое отношение к наследию Мастера, поэтому он так болезненно переживает. Если бы у него была корыстная заинтересованность, то такие дорогие предметы, как пистоли в золотой и серебряной оправе, он бы не сдал государству. А вы, любезный Борис Алексеевич, никогда не узнали бы об этой находке.

— А Николай Серов, который слышал о секретах старика и на допросе признался в этом? — произнес Воронцов.

— Без наглядного подтверждения, то есть находки, это были бы лишь пустые слова, — ответила она.

— Возможно, вы и правы. Да, кстати, через неделю я уезжаю в Москву на конференцию, посвященную неразгаданной тайне тунгусского метеорита. На днях получил письмо с приглашением.

— Зачем вам это нужно? — осведомилась женщина.

— Там будут представители из Германии. Надеюсь познакомиться со сведущими людьми. Может быть, кто-то слышал о загадочной капсуле. Ведь ее следы тянутся из Германии.

— С трудом в это верится. И тем не менее пожелаю вам успехов.

* * *

На следующий день утро выдалось хмурое. С севера набежали тучи и закрыли все небо до горизонта. Пошел дождь.

«Даже природа плачет, провожая меня в дорогу», — подумал Генрих.

Он посмотрел на небо, потом на луг, на речку, на дом — все было родное, с детства знакомое. Здесь он провел всю свою жизнь, и на душе у него стало тревожно. Он глубоко вздохнул и произнес:

— Все! Прошла юность. Когда еще придется сюда вернуться?

Карл Робертович вызвался проводить внука до станции. На душе появилось волнение, и, еле сдерживая себя от нахлынувших чувств, Генрих запрыгнул в бричку и, обращаясь к деду, громко воскликнул:

— Поехали!

Старик дернул за уздечку, и бричка не торопясь покатила со двора. Лошадь уныло плелась по дороге, как будто понимая долгое расставание с хозяйским внуком. Генрих попросил деда свернуть к знакомой усадьбе. Подъехав к месту, Генрих вошел в избу. Анна сидела на кровати и вязала. Увидев Генриха, она произнесла:

— Значит, уезжаешь?

— Да, Анна, расставание неизбежно, но мы обязательно встретимся.

— Когда? — спросила она.

— Не знаю, может быть, через три года, а может быть и раньше.

Подумав немного, он добавил:

— Ты будешь мне писать?

— Конечно, буду! — тихо всхлипывая, произнесла она.

Генрих обнял ее. Нежные чувства переполняли его.

Карл Робертович ждал и, с беспокойством покуривая, поглядывал на часы. Время бежало быстро. Табачок был хорошего качества, и от этого он получал удовольствие. В его памяти вдруг всплыли далекие годы, когда вот так же он провожал в Германию свою дочь с внуком, и с тех пор минуло уже много лет. Раньше дочь писала, но, когда в четырнадцатом году война началась, письма перестали приходить по понятным причинам. Что с ними сейчас, старик не знал.

«Теперь увидеть их уже не доведется», — с сожалением подумал он.

Прошло еще несколько минут, время поджимало.

— Долго, долго прощаешься, внучек, опаздываем на поезд, — нервно изрек старик.

Наконец, раскрасневшийся Генрих выбежал из дома, запрыгнул в бричку, и лошадь побежала рысцой. Весь путь следования дед с внуком молчали. Быстро преодолев оставшееся расстояние, они въехали в город и доехали до вокзала. Паровоз стоял под парами, как будто специально дожидаясь своего последнего пассажира.

— Давай прощаться, Генрих.

Дед смотрел на внука, и на глаза его навернулись слезы. Он обнял внука и произнес:

— Наш род с екатерининских времен Российскому Отечеству верой и правдой служил, и ты не подведи. Да хранит тебя Бог. Прощай!

Паровоз дернул состав и медленно потянул его всей своей мощью. Старик с грустью смотрел вслед уходящему поезду. Уже последний вагон скрылся за горизонтом, а он все стоял и смотрел вдаль.

* * *

В Москву на научную конференцию съехались со всего Советского Союза именитые ученые, занимающиеся разгадкой необычных явлений, происходящих на Земле. Были там и несколько делегатов из Германии. Выступающих было много, и лишь в конце дня Воронцову удалось выйти на трибуну с кратким объявлением, где он упомянул о капсуле. После выступления к нему обратилась немка зрелого возраста:

— Борис Алексеевич, мое имя Мария Ориск. Я из Берлина. Меня заинтересовала эта история.

— Я очень рад, что интерес к капсуле существует не только у нас, но и в Германии.

— Дело в том, что я слышала раньше эту историю об оружейном Мастере Фрице Биче. Два столетия назад эта капсула принадлежала одной влиятельной и богатой семье в Ксантене. Фриц учился у них оружейному мастерству. Войдя к ним в доверие, он украл капсулу и покинул Германию. После прочтения вашей статьи в научном журнале я узнала, что ее следы ведут в Новосаратовку. Я, собственно, приехала на эту конференцию только по этой причине, рассчитывая на нашу встречу.

— Теперь я понимаю, что письмо с приглашением на конференцию я получил при вашем содействии.

— Да, через нашего посла я просила организаторов конференции, чтобы мне помогли вас разыскать.

— Так что вы хотите? — спросил Воронцов.

— Я хочу, чтобы историческая справедливость восторжествовала.

— Значит, вы хотите вернуть капсулу настоящим владельцам.

— Потомки тех предков просили меня выполнить их просьбу.

— Я вам ничего не обещаю, поскольку нет документальных доказательств ее принадлежности вашим друзьям. А у нас имеются документы, которые подтверждают, что владельцем капсулы был все таки Мастер Фриц Бич.

— У нас есть другие доказательства.

— В таком случае прошу их предъявить.

— Их предъявить невозможно, это тайна нашего правительства.

— В таком случае помочь ничем не смогу.

— Может быть, будет достаточно, если вы встретитесь с моим супругом?

В этот момент к ним подошел полноватый пожилой мужчина с залысиной на голове. Воронцов смотрел на него, и ему показалось, что этого человека он уже видел раньше.

— Меня зовут Вернер Лист. Неужели вы меня забыли? Помните Берлин двадцать пять лет назад и старинную рукопись с чертежами, которую я у вас купил за хорошую сумму. В то время мы с вами часто общались и даже были друзьями, а потом вы куда то пропали.

— Да, я вспомнил вас. Эти чертежи я никогда бы вам не продал, если бы не нуждался в деньгах, но все равно эти деньги не спасли мою жену — она умерла и похоронена в Берлине, а вскоре я покинул Германию.

— Конечно, жаль ее. Она была очень красивая.

— А вы, профессор, по-прежнему занимаетесь этим делом.

— Да, Борис Алексеевич, эти чертежи стали делом всей моей жизни.

— И моей жизни тоже, — с грустью вымолвил Воронцов.

Профессор улыбнулся и произнес:

— Как ни парадоксально, но цель у нас одна. Чертежи я вам возвращаю, но с одним условием.

— Никаких условий, если вы хотите, чтобы я вам помогал.

— На что вы рассчитываете? — осведомился профессор Лист.

— Мне нужно совсем немного — иметь достаточно денег, чтобы я смог оставшиеся годы прожить в том городе, где я навсегда оставил мою жену.

— Вот и хорошо, Борис Алексеевич, это меня вполне устраивает.

* * *

Прошел один год.

В кабинет начальника иностранного отдела аппарата ГПУ робко вошел интеллигентный старичок в пенсне. Волнение и трепет проявлялись на его лице. Поняв внутреннее состояние посетителя, начальник вежливо предложил ему присесть и, взяв инициативу в свои руки, стал говорить:

— Уважаемый профессор, вчера я получил от вас краткое письмо, и, скажу вам честно, его содержание вызвало у меня некоторое недоумение. Сегодня я пригласил вас сюда для разъяснений. Итак, я вас слушаю.

— Я приехал недавно из зарубежной командировки. Посетил Швейцарию. Встречался на симпозиуме с европейскими учеными. Предметом обсуждения были вопросы, связанные с молекулярной физикой.

— Извините, Моисей Казимирович, — прервал Берзниш. — Мне бы хотелось, чтобы преамбулу вы опустили и перешли к конкретике.

— Хорошо, Ян Карлович. Дело в том, что в Берне я встретил своих коллег по науке — профессора Зэхта и профессора Листа. До революции мне довелось с ними некоторое время работать на одной кафедре в Берлинском университете. Тогда у нас возникла идея разработать летательный аппарат, способный перемещаться в космическом пространстве. Инициатором этой идеи был профессор Лист. Именно он показал нам некоторые чертежи аппарата. Точка зрения его кардинально меняла наше представление о летательных аппаратах. Это была конструкция дискообразной формы, в которой использовался принцип закрутки тонких физических полей. Я не буду вдаваться в детали, но скажу главное, что на эту идею самого профессора Листа натолкнул некий музейщик из Петербурга по фамилии Воронцов, который совершенно далек от физики.

— Весьма странно. Откуда у музейного служащего может возникнуть такой научный аргумент, чтобы убедить ученого профессора?

— Об этом мне не известно. Я знаю лишь, что Воронцов отыскал в архивах старые бумаги еще со времен Петра-Первого и после этого стал заниматься поиском какой-то капсулы из неизвестного сплава, якобы попавшей на Землю из высокоразвитой цивилизации примерно два столетия назад.

— М-м-да-а, уж эти мне музейщики наковыряют в архивах подозрительные материалы и из всякого пустяка готовы раздуть сенсацию. Скажу вам прямо, у него богатая фантазия недалекого, скорее, психически больного человека. А вы, ученые, идете у него на поводу.

— Нет, нет. Я не соглашусь с вами, товарищ Берзниш. В тех сведениях, которые были представлены профессором Листом, четко прослеживается кардинально новое направление в физике, которое ранее не было известно науке.

— Значит, вы считаете, что в этой идее есть не только здравый смысл, но и перспективное направление в науке?

— Да! И, похоже, оно может привести к технологическому рывку.

— Даже так! — удивился Берзниш.

— Больше хочу сказать: мы с профессором Эйгеном Зэхтом подключились к предложенной работе профессора Листа, и у нас кое что стало получаться, но для проведения последующих исследований потребовалась бы солидная лаборатория с научным оборудованием, что стоило немалых денег, и проект запретили. Вскоре мы с профессором Зэхтом покинули Германию и уехали в Россию, где нас приветили в Московском университете и предложили кафедру. К сожалению, эта идея здесь тоже не прижилась, да мы, собственно, ее, и не афишировали. Потом о ней совсем забыли.

— Это все, что вы мне хотели рассказать? — осведомился Берзниш.

— Не торопите меня. Я хочу сказать вам главное. Уже в наше время, когда прошли годы с тех давних пор и мы постарели, произошли некоторые события здесь, в Москве. Начались гонения и травля на ученую элиту. Профессора Зэхта лишили кафедры, и заниматься наукой, он вынужден был уехать в Голландию. Так вот, вернемся к моей командировке. На симпозиуме в Берне я узнал, что профессор Зэхт заведует лабораторией в Голландии и увлекся идеей профессора Листа.

— Значит, эту идею он все таки не выкинул из головы? — с любопытством спросил Берзниш.

— Я точно знаю, что он занимается именно этой проблемой, воплощает ее в жизнь.

— Сожалею, что мы потеряли талантливого ученого. Вероятно, назад он уже вряд ли вернется.

— Сейчас уже поздно говорить о его возвращении. Шанс упущен. А к делу, которым он занимается, близко не подпустят потому, что в его лабораторию вложены огромные финансы.

— И кто же вложил деньги в это дело?

— Это частные деньги, а вложил их миллионер из Германии, старый барон Отто фон Райнер.

— Почему старый барон? Вероятно, существует и молодой барон?

— Да, у него есть сын — молодой Отто фон Райнер.

— Чем же они занимаются? — осведомился Берзниш.

— Насколько я наслышан, они оба военные. Старый барон — это генерал в отставке, а молодой служит в руководстве рейхсвера и увлечен так же, как его отец, самолетостроением.

— Тогда все понятно. Мне даже понятно, почему лаборатория находится на территории Голландии.

— Совершенно верно, это следствие Версальского договора и общего промышленного упадка в Германии. Однако если баланс сил на политической арене изменится, то во всех сферах экономической деятельности все поменяется. Сейчас нацистская партия набирает обороты. Я не удивлюсь, что вскоре среди депутатов она займет большинство.

— Согласен с вами, действительно, прогноз неутешительный.

Берзниш замолчал, а спустя минуту спросил:

— А что же инициатор этой идеи, профессор Лист? Чем он занимается? Наверное, сотрудничает с профессором Зэхтом.

— Нет, с ним он не сотрудничает, — задумчиво произнес профессор Нудельман, — слишком честолюбив Вернер Лист. Он о своей научной работе не распространялся, ушел в тень, даже не знаю, чем занимается. Во всяком случае, при встрече со мной о себе он умолчал, вероятно, преподает там же, в Берлинском университете.

Ян Берзниш и профессор Нудельман еще некоторое время обсуждали этот непростой вопрос, и по мере их общения Берзниш все острее понимал, что идя, которую обнажил профессор, была чрезвычайно интересной и требовала от него более глубокой проработки. Хотя этот вопрос на сегодняшний день был крайне неактуальный, и тем не менее, думая о будущем, он решил привлечь к этой работе своего лучшего сотрудника, который находился на нелегальной работе в Берлине.

«Думаю, именно он способен справиться с этой весьма сложной задачей», — размышлял Берзниш.

Прошло два года.