Генрих Штайнер находился на аэродроме и готовился к очередному вылету. Техник Митин подготовил истребитель «Фоккер Д11.» Получив полетное задание, Генрих вылетел по маршруту. Набрав заданную высоту и взяв курс на север, летчик выжимал максимальные обороты двигателя. Он поглядывал на карту, сверяя ее с местностью. Вот показалась знакомая речка, пилот изменил курс и полетел над ней, и она вывела его к озеру. Над озером кружилась эскадрилья «фоккеров». Они выходили на боевой разворот и стали по очереди пикировать на плот, расстреливая мишень из бортовых пулеметов. Израсходовав весь свой боезапас, эскадрилья сменила курс и улетела.
Генрих повел свой истребитель на боевой разворот и стал пикировать на плот. Обзор был великолепен. Он взглянул на приборы: стрелка показаний скорости приближалась к отметке четыреста пятьдесят, стрелка высотомера стремительно опускалась. На миг он потерял из виду мишень. Немного довернул самолет, и мишень попала в прицел. Генрих нажал на гашетку, и истребитель стало слегка потряхивать. Огненные трассеры попадали точно в цель, и лишь куски плота разлетались в разные стороны. Пилот снизил истребитель до предельно малой высоты и, пролетая над плавающей мишенью, увидел полуразвалившуюся груду из кусков бревен и досок.
«Отличная стрельба», — подумал он.
Пилот развернул самолет и обратным курсом полетел в набор высоты. Спустя четверть часа он плавно приземлил свой истребитель прямо на посадочной отметке.
Доложив командиру эскадрильи о выполнении задания, Штайнер направился к своему немецкому другу Гельмуту Хюбнеру. Тот его встретил около гостиничного общежития летчиков.
— У меня к вам дело господин Хюбнер.
— В таком случае пройдем в мою комнату.
Они вошли в жилище. Хюбнер достал бутылку французского «божеле» и разлил в бокалы. Отпив пару глотков вина, он поинтересовался:
— О каком деле идет речь?
— Я совершенно случайно узнал, что чекистами арестован Клаус фон Фрич.
— Вот это новость! — воскликнул Хюбнер.
— Да, Клаус замешан в шпионаже. Сейчас чекисты начнут всех немцев проверять. Я слышал о жестоких методах допроса в ОГПУ. Будьте уверены, он расскажет все, даже чего и не было. Я боюсь лишь одного, что это может повредить Раппальскому соглашению между Россией и Германией. И это автоматически может отразиться на моей судьбе, господин Хюбнер.
— Ха, ха, ха! Не переживай, Генрих. Раппальскому соглашению ничего не грозит. Уверяю тебя. Испытание новой авиационной техники выгодно Германии, а больше всего это выгодно России. Именно эта довольно весомая причина перечеркнет все мелкие неурядицы. Скажу больше: для Германии этот выскочка Клаус фон Фрич, так называемая голубая кровь, в сущности, не представляет никакого интереса.
— Вы меня поражаете, господин Хюбнер. Ведь он летчик!
— Да, и не только летчик. Я многое знаю о бароне. Мое мнение о Клаусе фон Фриче особое, и давайте, Штайнер, больше не будем о нем. Фрич мне действует на нервы.
— Хорошо, я учту это на будущее.
— Давай поговорим лучше о тебе, — произнес Хюбнер.
— Я весь внимание, — ответил Генрих, с любопытством поглядывая на собеседника.
— Скоро предстоят совместные полеты. Мы вас запланируем в группу испытателей, а затем предоставим возможность провести испытание новой фотоаппаратуры для аэросъемки на двухместном истребителе «Юнкерс К47.» С вами полетит наш пилот. Вы совершите вынужденную посадку в Ельце. Там вас встретят и с новыми документами переправят в Германию по дипломатическому каналу.
Генрих неуверенно произнес:
— Если я не вернусь, то в авиаотряде поднимут тревогу, и меня будут искать.
— Обещаю, Генрих, искать вас никто не будет.
— Почему?
— К тому времени мы что-нибудь придумаем, — уклончиво ответил Хюбнер.
— Я буду надеяться.
— Ты можешь доверять мне. Канал проверенный. Не ты первый, не ты последний.
— И это меня радует, господин Хюбнер.
* * *
В служебном кабинете начальника местного ОГПУ находились двое опытных чекистов. Хотя должностное положение одного из них было значительно выше, чем у другого, однако их общение перечеркивало эту разницу в табели о рангах, что придавало их беседе особую доверительность, — они вели откровенную беседу. Работа, которую они делали вместе, не терпела фальши, именно такое отношение приводит стороны к обоюдному успеху.
— По сведениям, поступившим из резидентуры в Берлине, стало известно: план, который нами был задуман после признательных показаний Николая Серова, стал известен контрразведке Германского военного ведомства. Столько времени прошло, а мы только сейчас об этом узнали. В этой связи возникает вопрос: из каких источников идет утечка секретной информации? — спросил Берзниш.
— М-да. Меня тоже эта проблема наводит на размышления, — ответил Жданович.
— А поэтому операция, которую ты подготовил, является наиболее своевременной и актуальной на ближайшую перспективу. Здесь нужен летчик, не только хорошо знающий язык, но, главное, опытный и преданный нашему делу человек.
— Янис, я уверен в нем, как в самом себе, он несколько раз доказывал свою надежность. Я не говорю о том, что языком он владеет лучше любого немца, но он летчик от Бога, а самое главное, ему верит Хюбнер и очень ценит. Ты не хуже меня знаешь, что этого германского ястреба на мякине не проведешь — он хорошо знает, свое дело.
Берзниш нахмурился и, сосредоточенно о чем-то раздумывая, смотрел в окно, затем, повернувшись к собеседнику, произнес:
— Да, мне кое-что о нем известно и, даже то, что он недавно выезжал в Ленинград.
— С какой целью? — спросил Жданович.
— Мой сотрудник это выясняет. Если мои предположения подтвердятся, то для нас действительно подвернулся шанс забросить Генриха Штайнера в Германию.
— Штайнер не подведет. Я ручаюсь за него, — изрек Жданович.
— Дело отчасти не в нем, а в складывающихся обстоятельствах, — сказал московский гость и внимательно посмотрел на своего собеседника, а затем продолжил: — Для меня это будет ясно лишь сегодня вечером, а на завтра в любом случае вызывай его сюда, я хочу посмотреть на него.
* * *
Вечером Янис Берзниш вошел в дом, расположенный на окраине города. Его ждали и были ему рады. Хозяин, крепкий мужчина средних лет, пригласил его к столу и сказал:
— Вы пришли вовремя, самовар уже вскипел.
— Ладно, не тяни, говори, какие новости?
— Новости интересные.
Берзниш присел к столу и с любопытством посмотрел на собеседника, который неторопливо налил в стаканы чай. Здесь же на столе появились пироги и варенье. Отпив пару глотков чая, хозяин произнес:
— Этот парень вроде бы обыкновенная личность, а к нему проявляет чрезмерное внимание такая важная персона, как Гельмут Хюбнер. Я это заметил сразу, когда Генрих появился в авиаотряде. Не только Жданович со своими людьми изучает немецкий персонал, но и люди Хюбнера пристально изучают советских летчиков. Им многое известно о том, что происходит в авиаотряде, и появление Генриха Штайнера заинтересовало Хюбнера сразу. Исходя из этого, мне пришлось кое-что предпринять.
— Что тебе удалось выяснить? — спросил Берзниш.
— Когда я находился в Ленинграде, у меня были свои задачи на заводе, и тем не менее я выяснил, что Хюбнер ездил в Новосаратовку и встречался с родственником Генриха Штайнера. Это был его дедушка по отцовской линии, в прошлом директор школы, который его воспитал. В раннем возрасте Генрих остался без родителей. Хюбнер прекрасно в тех местах ориентировался. Я не знаю, о чем они там говорили, но, когда мы уезжали, старик приехал на вокзал провожать нас. Я их оставил одних, а сам ненадолго отлучился. Когда я возвратился, то случайно услышал их разговор. Хюбнер просил старика выяснить у родственников все, что им известно о далеком предке Фрице Биче. То, что я оказался нежелательным очевидцем их беседы, Хюбнер заметил в последний момент и был весьма этим недоволен.
— Что бы это означало? — спросил Берзниш.
— Об этом я поинтересовался у Хюбнера уже в поезде.
— И что он сообщил?
— Он уклонился от прямого ответа. Лишь позже он признался, что ему нужна была какая-нибудь легенда. В качестве легенды он придумал первое, что ему пришло на ум. Проверка, которую он проводил, важна для него, чтобы в последующем не разочароваться в Генрихе. Мне показалось, что он кое-что скрывает.
Берзниш на минуту задумался, а потом произнес:
— В таком случае сейчас трудно делать какие-то окончательные выводы, и тем не менее интерес Хюбнера к Генриху возник не просто так. Вывод вытекает сам собой: Генрих ему нужен, чтобы выяснить какие-то лишь ему известные обстоятельства, — это первое. Второе — все гораздо проще: Хюбнер, вербуя Генриха, решил лично проверить его родственные корни, чтобы убедиться, что это не подсадная утка.
— Итак, помимо выполнения своей основной задачи — переброски Генриха в Германию Хюбнер одновременно преследует какую-то цель. Это связано с родственниками Штайнера. Генрих об этом не догадывается, справедливо понимая, что интерес к нему возник как к перспективному летчику. В этой связи нам абсолютно не ясны планы Хюбнера, — сказал хозяин.
— Любопытно, а как это можно узнать? Может, ты мне подскажешь? — заинтересованно спросил Берзниш.
— Существует лишь один способ: используя канал Хюбнера, направить Штайнера в Германию.
— Вот именно, а для этого необходимо быть уверенным в нем. Жданович мне доложил, что в Генрихе он уверен. А я верю Ждановичу.
— Не знаю, не знаю. Генрих — парень молодой, подготовки и опыта нелегальной работы нет. Я не решился бы его посылать.
— Опыта у него действительно нет. Думаю, там ему нужно будет оставаться самим собой, немного лишь подыгрывая Хюбнеру. Все остальное со временем придет.
— Придет-то оно, конечно придет, если раньше времени не провалится. Тяжело ему будет одному. Думаю, долго он там не протянет.
— Нет, дорогой мой, он будет там не один, а под твоим присмотром.
— Значит, все-таки ты решил меня вернуть обратно в Германию?
— В Германии сейчас обстановка сложная. От нашей резидентуры в Берлине пришла шифрограмма, в которой упоминается, что Рейнхард Гейдрих сейчас делает успешную карьеру в должности руководителя управления безопасности НСДАП. Если мне не изменяет память, ты несколько лет назад обучал его летному мастерству. Считаю, продолжить твое знакомство с ним для нас будет чрезвычайно выгодно.
* * *
На следующий день Генрих Штайнер вошел в кабинет начальника ОГПУ.
— Знакомься, Генрих, — обратился Жданович, указывая на военного.
Незнакомец встал и, поправив китель, произнес:
— Янис Берзниш, руководитель иностранного отдела Центрального ГПУ.
Они пожали друг другу руки.
— Рад был с вами познакомиться, Генрих, присаживайтесь ближе.
Присутствующие разместились вокруг стола.
— Товарищ Жданович мне сообщил, что вы готовы покинуть Советский Союз и нелегально работать в Германии.
Генрих кивнул.
— Имейте в виду, это очень ответственный шаг. Сможете ли вы выполнить все то, что на вас будет возложено?
— Я постараюсь, товарищ Берзниш! Сделаю все возможное и невозможное.
Берзниш прикурил папиросу и, сделав небольшую паузу, задумчиво произнес:
— Приятно осознавать, молодой человек, что вы полны оптимизма. Это хороший признак. Вам предстоит нелегкий путь, пока основательно не закрепитесь на чужой стороне. Для этого потребуется год, а может быть, и больше. Вас будут проверять, а поэтому будьте готовы к любым неожиданностям. И запомните: чистыми руками задание вам не выполнить, придется окунуться в грязные методы работы. Ваша основная задача — иметь доступ к новейшей авиационной технике. Сейчас рейхсвер при наличии договоренности с нами явно избегает показа последних авиационных достижений Германии, а поэтому вам надлежит работать в этом направлении. Нам необходим максимум информации о секретной авиатехнике Германии. Когда вы будете уверены в своей безопасности, только в этом случае вы подадите сигнал. После сигнала, ровно через месяц, связной выйдет на вас. Пароль для связи вы получите. Ваш псевдоним — «Праведник».
Берзниш пододвинулся ближе к Генриху и на ухо прошептал ему пароль.
* * *
День, которого так ждал Генрих Штайнер, пришел неожиданно. Морально он готовил себя к этой развязке, но для него день расставания с уже полюбившимися людьми был мучительным. Предполетная подготовка проходила в обычном для летно технического состава режиме. Никто из присутствующих ни о чем серьезном не подозревал, и лишь Генрих волновался, душа его была неспокойна. Наконец он получил предполетное задание. Ему запланировали совместно с пилотом Вилли Гертцем, выполнить испытание двухместного истребителя «Юнкерс К47» и произвести аварийную посадку на запасном аэродроме.
Штайнер вырулил на взлетную полосу и увеличил обороты двигателя. Он повернул голову и увидел недалеко стоявшего Ждановича, который ободряюще улыбнулся и махнул ему, пожелав удачи. Он передал управление второму пилоту, а сам оглядел Ливенский аэродром. Вилли Гертц отпустил тормоза, и самолет с ревом ринулся вперед. Генрих внимательно контролирует режим взлета. Он видит, как резко ходят педали, это пилот Гертц пытается выдержать прямую линию на взлете. Летчик парирует малейший прыжок самолета на неровностях летного поля. Слегка качнуло, и шасси оторвались от земли. Самолет взлетел и пошел в набор высоты. Выйдя на заданную высоту, летчик установил нужный режим полета и через шланговое переговорное устройство обратился к Штайнеру:
— Генрих, через четверть часа выходим на рубеж. Имитация отказа двигателя, и производим аварийную посадку на запасном аэродроме в Ельце, — сообщил Вилли.
— Понял вас! — отреагировал Генрих.
Спустя двадцать минут они вышли на посадочный курс, и Вилли благополучно совершил посадку. Самолет подкатил к посадочному знаку. Невдалеке дожидался автомобиль. Генрих выбрался из кабины самолета и подошел к автомашине, дверца которой открылась, и из нее появился летчик инструктор Ханс Мозер.
— Наконец я тебя дождался, — вымолвил он.
— Не ожидал я тебя здесь увидеть! — удивленно воскликнул Генрих.
Мозер сдержанно улыбнулся:
— Прошу в машину, мы выезжаем немедленно. Нам с вами предстоит дальняя дорога. И знайте: я дал слово Хюбнеру доставить вас до места в целости и сохранности.
Автомобиль тронулся с места и стал набирать скорость. Генрих обернулся и посмотрел на самолет, который уже взлетел и взял курс обратно. Он провожал взглядом удаляющийся самолет, и ему стало тоскливо. Внезапно он увидел на самолете вспышку.
— Смотрите, Ханс, — отчаянно выкрикнул Генрих. — Самолет взорвался!
Мозер не удивился и отреагировал сдержанно:
— Вероятно, какая-то неисправность. Жаль пилота Вилли Гертца, ему всегда не везло, — и добавил с усмешкой: — А вы, Штайнер, родились под счастливой звездой. Сегодня ваш день! Сегодня вам повезло!
Генрих понял двойной смысл его слов, а также осознал главное, что гибель самолета и его пилота Вилли Гертца была заранее спланирована Гельмутом Хюбнером.
«Хитроумный Хюбнер все учел. Теперь я погиб и для своих товарищей. Выходит, ценою жизни этого честного парня я убываю в неизвестность. Да! Слишком высокой ценой я получаю эту индульгенцию», — подумал Генрих Штайнер.