Наступил день испытаний летательного аппарата по проекту «Юпитер». Генрих Штайнер как командир экипажа был приглашен на совещание в конструкторский центр, где к его приходу уже почти все собрались. С порога он заметил, как несколько человек по-деловому обсуждали тему дня. Атмосфера помещения была пропитана напряжением, ибо в нем собрались ведущие инженеры смежных предприятий и их руководители и каждый переживал за свой вклад в детище, которое они создали совместными усилиями.

— Воздушный корабль готов к полету, господин гауптман, — обратился к нему профессор Зэхт. — Вы его первый командир. Надеюсь, вы остались довольны его осмотром?

— У меня нет слов, это просто редкое чудо. Я постараюсь сделать все, чтобы эта «посудина» в виде перевернутой тарелки раскрыла сегодня все свои уникальные возможности.

Внезапно дверь открылась, и на пороге все увидели Рейнхарда Гейдриха, который, входя в кабинет и услышав речь Штайнера, молниеносно произнес:

— А мы будем за вами следить и ждать вашего возвращения. Я надеюсь, что профессор Зэхт вас достаточно хорошо подготовил, чтобы потом не сожалеть. Эта «посудина», как вы выразились, очень дорого стоит. И если вы и ваш экипаж запорите это мероприятие, я уверен, от этого пострадаете не только вы, но и те, кто вас готовил. А что касается того, кто придумал проект «Юпитер», чтобы построить аппарат «Хаунебу», я ему благодарен. Скажу прямо, я не сомневаюсь в его уникальных возможностях и думаю, что летательный аппарат раскроет их в полной мере.

Следом за Гейдрихом в помещение вошел Отто фон Райнер, который добавил:

— А чтобы в этом убедиться, профессор Зэхт расскажет нам технические данные летательного аппарата. Насколько мне известно, в этом изделии произошли некоторые изменения, я надеюсь, что они положительно повлияют на надежность в управлении. Мы вас слушаем, профессор.

Эйген Зэхт откинул штору, и на стене предстала схема летательного аппарата в разных ее проекциях. Взяв в руку указку, он стал наглядно показывать и рассказывать:

— Летающий аппарат получил название «Хаунебу» («Haunebu»), — произнес профессор Зэхт, — я приведу некоторые его технические характеристики. Диаметр — 26,3 метра. Двигатель «Туле» — тахионатор 70, диаметр — 23,1 метра. Управление: импульсный генератор магнитного поля. Скорость: 6000 км/ч (расчетная — 21000 км/час). Длительность полета: 55 часов и выше. Приспособленность к полетам в космическом пространстве — сто процентов. Экипаж — девять человек, с пассажирами — двадцать человек. Три вращающиеся башни внизу предназначены для вооружения 6-8-дюймовых крейсерских залповых орудий. Также имеется одно управляемое дистанционное 11-дюймовое КЗО в отдельной верхней вращающейся башне…

Профессор продолжал рассказывать, а все внимательно его слушали. Когда ученый закончил говорить, Райнер поблагодарил профессора и торжественно заявил:

— Господа! Сегодняшний день открывает новую эпоху в авиации — полеты в стратосферу и космос. Скоро наступит тот день, когда обыденными будут полеты в космическое пространство. Благодаря вашему умению и труду это чудо современной техники через несколько минут поднимется в небо. Испытание всех технических систем, которое мы проведем, будет и вашим испытанием. А теперь всех прошу на полигон.

Спустя полчаса Генрих Штайнер расположился в кабине пилота летательного аппарата «Хаунебу». Осмотрев приборы, он запустил двигатель. Развивая обороты до взлетного режима, аппарат начал медленно подниматься в воздух и, ускоряясь, стал быстро набирать высоту. Управление было послушным, и Генриху не составило труда скоро достигнуть высоты тридцати километров. Члены экипажа находились на своих местах, и каждый занимался своим функциональным делом. Генрих перевел летательный аппарат в горизонтальный полет, и, взяв курс двести семьдесят градусов, устремился на запад. Приблизившись к расчетной скорости, через несколько минут он увидел прибрежную линию, разделяющую Европу с океаном. Следующий этап следования предполагал плавный маневр и переход полета на курс сто восемьдесят градусов в сторону экватора, где согласно полученным указаниям Генрих должен был направить аппарат «Хаунебу» в космическое пространство. Генрих находился над Атлантикой и ощутил, как его воздушный аппарат самостоятельно изменил режим полета, управление его не слушалось, он видел, как их потянуло в пучину вод океана. Генрих взглянул на членов экипажа — все они спали. Он принялся искать причину отказа в управлении воздушным кораблем. Однако его попытки были безуспешными. Генрих всеми силами попытался изменить режим полета, но аппарат его не слушался, повинуясь неведомой силе, он стремительно опускался в пучину вод океана.

Генрих почувствовал, как его веки будто бы налились свинцом и слипались. Еще мгновение — и открыть их он уже не смог. Калейдоскоп видений возник перед ним как на экране. Картинки его жизни, сменяя друг друга, проносились перед ним. Наступила темнота, и он услышал голос, скорее, это был не голос, а мысль, внезапно возникшая у него в голове: «Не пытайтесь выйти в космос, это вас погубит. Помните о капсуле. Спасение человечества лежит через Шестую цивилизацию». Генриху тут же воображение подбросило новое видение: радужное кольцо закручивалось в спираль. Неимоверный страх возник в его душе, и он очнулся.

Их аппарат летел низко над уровнем вод океана, управляемый неведомой силой. Генрих взглянул на компас и был шокирован: курс был сорок пять градусов, а это означало, что они возвращались на базу. Спустя несколько минут аппарат «Хаунебу» совершил посадку на своем полигоне. Генрих посмотрел на членов экипажа — все продолжали спать.

«Что с нами произошло? — думал он. — И это чье-то неведомое предупреждение. Как это понимать? Как опасность, угрозу? И кто это со мной общался? А этот автономный полет! К такому режиму аппарат технически совершенно не предусмотрен. «Хаунебу» не может летать самостоятельно. Кто управлял аппаратом?»

Вдруг его веки вновь сомкнулись, и он уснул. Генрих видел сон, где он находился в просторном помещении, похожем на царские палаты, и наблюдал все происходившие там события как бы со стороны. Все было как в сказке, с одной лишь разницей, что он лицезрел настоящего царя Петра и какого-то барина. «господин Государь, ко мне обратился оружейный мастер Фриц Бич с просьбой принять его на службу к Вашему величеству. Он сообщил нам, что подвергся преследованию тайного ордена за инакомыслие, так как, являясь приверженцем христианской православной веры, он был изгнан из католической общины и испытывает на себе и своей семье гонения.

— Хорошо, Шереметев, пригласите его сюда.

Через некоторое время Фрица Бича доставили к царю, который, оглядев его внимательно, с подозрением спросил:

— Признайтесь, Фриц, какова истинная причина вашего прошения?

Мастер, немного подумав, ответил:

— Русского царя я обманывать не могу, а поэтому скажу честно и откровенно. В мои руки попал предмет от спустившихся с небес Ангелов. Они мне сообщили, что эту вещь я должен сохранить для потомков, которые будут жить в третьем тысячелетии на территории России, ибо их православная вера приведет другие народы к рассвету человечества и новому этапу развития. А тайный орден, преследующий меня, имеет главную цель — это завоевание Руси, а через нее прийти к мировому господству. Они хотят завладеть этим предметом, который способен помочь им в достижении своих целей.

— Покажи мне эту вещь, — попросил Петр Первый.

Фриц вытащил предмет из-за пазухи и передал царю, который, осмотрев его, заключил:

— Да, действительно, странный предмет. На нем нет ни одной зацепки, чтобы его можно было вскрыть. Материал, из которого изготовлен этот предмет, я никогда не видел, и, похоже, он неземного происхождения. Думаю, ты меня не обманываешь. Я чувствую руками, что от него исходит тепло. Неужели ты нагрел его на огне?

— Нет, Государь. Тепло от него исходит постоянно, иногда он бывает нестерпимо горячим, и я внутренне чувствую, что он влияет на меня. Я ощущаю это с того момента, как он попал ко мне. И больше хочу вам сказать: я думаю, что именно его действие повлияло на меня в принятии новой веры.»

Генрих очнулся. Удивительный сон заставил его задуматься. Этот был сон, не похожий на все другие сны, которые он видел раньше. Генрих видел все происходящее как бы со стороны, не являясь участником. Он отчетливо запомнил этот предмет.

«Фу! Какая-то чертовщина приснилась! Хотя было все как наяву. Что же это могло быть? Неужели Ангелы небесные мне показали картинку из прошлого и настоящую капсулу?» — подумал он.

Генрих с открытыми глазами лежал на больничной кровати в военном госпитале под впечатлением необычного явления. Рядом с ним находилась сиделка. Увидев пробудившегося ото сна больного, она тут же выскочила из палаты, и через минуту вошел профессор Зэхт.

— Что с вами произошло? — спросил он, удрученный неизвестностью.

Генрих поведал все, что помнил, утаив основное в этих видениях — упоминание о капсуле.

— Странное явление с вами произошло. Вы первый и единственный, кто пробудился ото сна, а остальные члены экипажа спят летаргическим сном, — произнес профессор Зэхт.

— Это предупреждение извне, думаю, следующий полет будет смертельным и последним.

— Вспомните, Генрих, вы четко уловили угрозу в их намерениях?

— Я бы так не сказал, скорее, это было предупреждение. Явной угрозы не было. В любом случае, это конец проекту «Юпитер».

— Нас неверно поймут и могут усмотреть в наших действиях умышленный сговор и саботаж. Мне в особенности этого не простят. Считайте, я уже не жилец, — плаксивым голосом промолвил профессор Зэхт.

— Не волнуйтесь, господин профессор, от вас ничего не зависит, аппарат больше в воздух не поднимется. Его в воздух теперь никто не сможет поднять.

Профессор Зэхт задумался, а потом, улыбнувшись странной улыбкой — вероятно, пришло озарение, — вымолвил:

— Руководство будет настаивать на продолжении полетов. Ну что же мы завтра же возобновим полет.

Генрих с явным изумлением смотрел на профессора.

— Почему завтра? — в недоумении спросил он.

— Да, потому, мой дорогой друг, что по плану, утвержденному самим рейхсфюрером, во второй полет командиром запланирован сам Отто фон Райнер. А поскольку аппарат «Хаунебу» успешно прошел первое испытание и вернулся целым и невредимым, то завтра он вновь полетит, ведь у нас есть второй экипаж — экипаж — дублер.

— А как вы объясните им такое ненормальное состояние экипажа?

Профессор, понизив голос, заговорщически произнес:

— С научной точки зрения я найду что объяснить. Главное, чтобы вы не проболтались о том, что с вами произошло.

— Смотрите не переоцените свои возможности, — предупредил Генрих.

Профессор умышленно пропустил мимо ушей это предостережение и спросил:

— Насколько я вас понял, остальные члены экипажа все это время спали и не в курсе происходивших событий?

— Да, это так, — несколько расстроенный, проронил Генрих.

* * *

Наступил второй день испытаний. Генрих Штайнер уже накануне вечером покинул больничную палату, и до полуночи они с профессором обсуждали возникшие проблемы и искали пути выхода. Решив окончательно скрыть истину, они явились в центр раньше обычного времени. Сообщение, поступившее из госпиталя, было неутешительное — члены экипажа не просыпались. Генрих увидел, как к научному центру подрулил Отто фон Райнер, который сразу же подошел к ним и обратился со словами: «Я только что из госпиталя. Светило медицины мне сообщил, что это не летаргический сон. Их состояние вызвано воздействием мощного гипноза. Это гипнотический сон. Об этом я тут же доложил рейхсфюреру, он обещал прислать специалистов по гипнозу и телепатии».

В разговор встрял профессор Зэхт:

— Вы полагаете, что кто-то намеренно вывел из строя членов экипажа?

— Ничего я не предполагаю, но этот странный факт дает мне основание отодвинуть на время второй полет, и лишь после заключения специалистов мы вернемся к этой теме.

— Может, это заговор наших врагов и членам экипажа что-нибудь подсыпали в пищу? — осторожно спросил Генрих.

— Вы говорите — заговор?! Может быть, об этом как-то сразу в горячке я не подумал. Да, я знаю, накануне перед вылетом они питались в столовой.

— А вы, Генрих, были в столовой? — с любопытством осведомился барон.

— Нет, я завтракал дома.

Отто фон Райнер молчал, о чем-то размышляя. Наступила тишина, лишь Генрих и профессор переглянулись между собой, ожидая решения всемогущего собеседника, и наконец барон изрек:

— Возможно, это заговор. Во всяком случае, эта версия ложится в логику происшедшего чрезвычайного события. Я сегодня же при встрече с фюрером сообщу ему об этом. Думаю, Гейдриху не поздоровится, потому что это прямое упущение работы службы безопасности.

— Да, господин барон, этот ход наиболее правильный. Чем скорее спецслужбы приступят к делу, тем быстрее будет выяснена истина, — выправляя ситуацию, сказал Штайнер.

— Генрих, я полагаю, что вы немедленно напишете подробный отчет о полете. Мне нужно знать все, что происходило внутри летательного аппарата, и весь режим полета с хронологической точностью.

— Отчет уже готов. Вот он.

Генрих тут же передал Отто фон Райнеру исписанный лист бумаги.

— Как, вы уже написали? Молодец, Штайнер, вы безупречный офицер. Профессор не ошибся, рекомендуя вас на должность командира экипажа. Не сомневайтесь, Генрих, о вас в своем докладе фюреру я упомяну только с положительной стороны. Ведь именно вы спасли аппарат «Хаунебу».

— Хайль Гитлер! — выкрикнул Отто фон Райнер и сел в только что подъехавший автомобиль.

«Опель — Олимпия» стремительно выехал на безлюдную дорогу в направлении Берлина. Пустынная дорога пошла лесом. Стрелка спидометра подошла к отметке восемьдесят километров, ветер засвистел, деревья, казалось, застыли по сторонам дороги. Прошло несколько минут, вдруг впереди показался поворот, из-за которого наперерез выскочил БМВ и преградил дорогу. Водитель «Опеля» успел резко притормозить, но автомобиль при этом вынесло на обочину дороги. Из БМВ выскочили два автоматчика и открыли смертельный огонь по людям, находившимся в салоне «Опеля». Потом один из нападавших бросил гранату, автомобиль содрогнулся от взрыва и вспыхнул, как свечка. Из БМВ вышел штурмбанфюрер Вагнер и подошел ближе к «Опелю», из которого вывалилось раненое тело высокопоставленного чиновника. Его стеклянные глаза удивленно уставились на приблизившегося офицера в черном эсэсовском мундире, который целился в него из пистолета. — Помогите, — прошептал раненый, и хлесткий выстрел оборвал его жизнь. Бруно Вагнер криво усмехнулся, торжествуя победу. Он видел, как черные языки пламени пожирали останки барона Отто фон Райнера.