Параграф 1. Глава города является главой администрации города

«В уездном городе Z было так много пеньков, увеселительных заведений и ветхих зданий, что казалось: чиновники рождаются лишь затем, чтобы спилить дерево, погулять от души и на радостях снести дом».

Лицо мэра Загубинска, читавшего вслух статью оппозиционной местной газеты, побагровело, как будто он только что обрел ценные указания от губернатора.

– Как прикажешь это понимать?! – зашипел градоначальник на своего помощника, вытянувшегося струнным инструментом. – Кто совершил написание данного необдуманного и противоречащего логике события развитий, я не побоюсь этого слова, пасквиля?

Антон Невольнов отчаянно вглядывался в российский герб, воспаривший на стене позади шефа, словно надеясь получить подсказку. Но двуглавый орел горделиво молчал, надменно отвернув клювы. Платок, выскочивший из кармана, промокнул вспотевшее чело и, словно опасаясь гнева начальства, нырнул обратно. Мысли метались в поиске ответа, пересохший язык ворочался с трудом.

– Афанасий Панкратович, это фельетон, – наконец, промямлил помощник.

– Я отчетливо отдаю себе отчет, что написал не Иванов Иван Иванович. Фельетон… Необоснованно странные ники присваиваются в настоящее время представителями второй древнейшей профессии. С данной статьей необходимо разобраться в предельно сжатые сроки и вывести на чистую воду автора данных строк. При опубликовании опровержения надлежит довести до сведения населения, что работники администрации действуют строго в рамках закона конституционного поля и согласно концепции вертикали власти. Необходимо озвучить позицию главы города касательно поднимаемых проблем. Особое внимание прошу обратить вопросам ветхого фонда и экологической сопутствующей составляющей. Статистика – дама капризная. И согласно данным этой представительницы прекрасного пола, если бы каждый служащий государственных учреждений, находящихся на территории нашего муниципального образования, совершил по спилу одной единицы паркового насаждения и совершил слом ветхого строения, то их в городе бы не осталось в наличии. А значит, факты, указанные в вышеперечисленной статье, не соответствуют действительности. Абсолютно недопустимо допускать ничем не подтвержденные допущенные озвученные сведения и передергивания непроверенных фактов в СМИ. Особенно накануне визита гаранта конституции. Сам знаешь, Сам к нам совершит поездку.

Мэр кивнул в сторону портрета президента, который, казалось, внимательно изучал их и до колик знакомую стандартную обстановку.

Как театр начинается с гардероба, так и кабинеты более-менее важных чиновников Загубинска – с приемной. И в том, и другом случае есть вешалки, а также доверенные лица, которые неустанно-бдительно караулят у входа. Разница лишь в том, что на посту возле кабинета дремлет не бабушка, обремененная ворохом прожитых лет, а миловидная длинноногая девушка или молодой человек с аккуратно подстриженными ногтями. Это уж кому как нравится. Как говорится, о вкусах не спорят. Частенько путь в кабинет преграждают сразу две двери: с позолоченной именной табличкой и второй – безымянной. Расстояние между ними всего-то ничего – чуть шире дырокола, но осилить его просителям иной раз сложнее, чем на «Кон-Тики» переплыть через Тихий океан. После спринтерских перебежек из кабинета в кабинет чиновников рангом помельче и долгих согласований посетитель, облегченно выдохнув, наконец, попадает в сакральную приемную. «Вот она! Вот заветная дверь. Свершилось!» – отплясывает гопака восторженная мысль. В этот момент проситель неимоверно счастлив и воодушевлен. Все предыдущие проволочки кажутся незначительными, а подчас мелочными и смешными, о которых можно рассказать с юморком приятелям. Глаза восторженно-умильно сверкают, посетитель шутит и отпускает комплименты секретарше, попросившей его обождать. Немного. Совсем чуть-чуть. Он присаживается на краешек мягкого стула, готовый вскочить и в любой момент ринуться на вызов. Пальцы шелестят бумагами, зрачки бегают по приемной, выхватывая детали, и неизбежно притягиваются к стрелкам настенных часов. Минует час-другой-третий, и рабочий день неожиданно заканчивается. Аудиенцию назначают на завтра-послезавтра или на следующую неделю. Воодушевления несколько поубавилось, но оно подпитывается надеждой на благоприятный исход дела, в воплощение которого так некстати вторглись непредвиденные обстоятельства. Уверенности добавляет и лучезарная охранительница порога, извиняющаяся и несколько виновато поясняя причину неудачи. Мол, что поделаешь: у шефа дел много, экстренное совещание, срочная встреча… Но в следующий раз вам обязательно повезет. И проситель уходит, окрыленный предстоящим свиданием. Несчастный еще не знает, что сидеть под дверью ему уготовано судьбой ой как долго. С каждым очередным визитом его надежда тает, а восторженность сменяется отчаянием. Он уже не кокетничает с секретаршей, которая из миловидной и интересной девушки превращается в крашеную дуру и стерву. Приемная вызубрена до мелочей, а полицейские на входе в администрацию Загубинска выучили его физиономию не хуже ответов на сканворды, кивают, как старому знакомому, и пропускают, не заглядывая в документы. Некоторые просители, прозрев и осознав, что быстрее попадут на прием к Господу Богу, прекращают обивать пороги, пожелав напоследок всем чиновникам долгой дороги и удачной интимной жизни. С этого момента дверь с позолоченной табличкой для них захлопнута навсегда. Но особо стойкие граждане решают костьми лечь, но добиться своего. Понимая, что буянить и скандалить себе дороже, они целыми днями сидят истуканами в приемной, становясь неизменной частью интерьера, безучастно глядят в одну точку, и оживляются, когда кто-то входит или выходит. Их посеревшие лица непроницаемы и лишены эмоций, а смысл жизни сводится к одной-единственной цели. «Берут измором», – говорят о таких служащие, иногда восхищаясь стойкостью, сочувствуя или злясь. Но и чиновникам Загубинска ничто человеческое не чуждо. Когда посетитель доходит до полного отчаяния и все чаще поглядывает на суицидальную вешалку, неожиданно распахивается волшебная дверь, и его великодушно просят пожаловать. Естественный отбор просителей пройден. Доступ к чиновничьему телу разрешен.

И не спрашивайте потом у просителя об обстановке в кабинете. Все равно ничего толкового не добьетесь. Очумевший от неожиданно свалившегося на него счастья, он ни на что не обращал внимания, пожирая глазами фигуру чиновника, ополовиненную столом, и заглядывая заискивающе в его очи. Выпытывать нужно у ковровой дорожки, которой, в отличие от посетителей, не нужно ни документов, ни пропусков, ни прочих верительных грамот, отшлепанных печатями и изрисованных закорючками автографов. Беспрепятственно проскользнув от двери, она унизительно стелется по полу, попираемая частоколом ножек стульев, выставленных возле массивного Т-образного стола, пока ее не сграбастает хищно растопыренная пятерня кожаного кресла.

Молчаливая и никем не замечаемая, она безропотно терпит и обтирание подошв, шершавящих и оголяющих нервы нитей, и удары судьбы свыше канцелярскими приборами, и не переживает о репутации, запачканной кофейными пятнами. Это неизбежная плата за свободный допуск. Но вздумай дорожка наморщить ворсистый лоб, высказать свое мнение или, страшно даже подумать, попросить о чем-либо, то ее сей же час выставят вон. На ее место тут же ляжет другая – помоложе, попокладистей и с более приятным и идеологически выдержанным колером. Смутьянку же, в лучшем случае, переведут в менее значительный кабинет, а в худшем – отправят на заслуженный отдых на свалку, где ее растащат по ниточкам жадные крысы. Поэтому-то и молчит ковровая дорожка, притворяясь, что не замечает ни трехцветного полотнища, ни шкафов с грамотами, благодарностями и наградами, ни присутствия помощника, ни мэра.

Даже если бы Афанасий Панкратович Халявин не приминал своими мощными телесами кресло, а поменялся с Антоном Невольновым местами, то одного-единственного беглого взгляда хватило бы, чтобы понять, кто здесь хозяин. Все в фигуре мэра Загубинска выдавало начальственную персону: и властный неосмысленный взор из-под густых бровей, и широкое, не подверженное физическим лишениям и напряжению тело, и надменный богатырский затылок, явственно намекающий на крепость заднего ума. Лицо же сего господина было самое что ни на есть обыкновенное, заурядное и лишенное каких-либо выдающихся примет. Оно настолько легко выветривалось из памяти, что, попроси кто-нибудь описать его спустя час или полтора, то, как ни мучайся, ничего путного из этой затеи не выйдет. Смутным оттиском мелькнут на задворках мозга размытые очертания мясистого носа, полных губ, второго подбородка, да так и бултыхнутся в Лету, не оставив на поверхности реки забвения кругов.

Халявин занимал свое кресло уже семнадцатый год подряд и не собирался менять его ни на какую другую мебель. Разве что на более комфортную, но найти такую на складе вакансий мэру небольшого городка можно было только мечтать. Пару раз удавалось, как ему казалось, подыскать неплохой вариант, но конкуренты, более обремененные связями и знакомствами, выхватывали мягкое местечко из-под носа, оставив Афанасия Панкратовича с носом.

В отличие от своего начальника, Антон Невольнов и не помышлял о высоком чине, вполне довольствуясь своей должностью. Да, по правде сказать, и в помощники-то он попал неожиданно даже для самого себя. После окончания колледжа, в котором он изучал то ли экономику, то ли менеджмент, то ли юриспруденцию, настало время взяться за ум и найти подходящую работу. По крайней мере, именно так заявили родители, не слушая отговорок отпрыска о неимоверной усталости от учебного процесса и необходимости годик-другой перевести дух в компании близких друзей и более близких подруг, чтобы восстановить серое вещество мозга.

Так как Антон сам смутно представлял, какую же специальность получил и на каком поприще хотел бы принести пользу любимому отечеству, то семейный совет постановил, что ему прямая дорога в чиновники. Папа позвонил дяде Леше, он – своему приятелю Николаю Петровичу, тот, в свою очередь, – Андрею Филипповичу, Андрей Филиппович – знакомому, знакомый обратился к знакомому, и так, пока не вышли на знакомого знакомого, любовница которого оказалась одноклассницей прокурора города. Блюститель законности обратился по старой дружбе к чиновнику, с которым вместе выпивал за упокой окуньков и щук. Служащий навел справки среди своих, и совершенно неожиданно выяснилось, что имеется весьма привлекательная вакансия, правда, на конкурсной основе. Требования к претендентам, явившимся занять место подле мэра, предъявлялись жесткие. Антон и не надеялся обойти конкурентов, которые через одного были с высшим образованием и опытом работы, но… свершилось чудо. Его кандидатура оказалась наиболее подходящей.

– Они разглядели у меня огромный потенциал, – хвастался Антон удачным исходом дела перед родителями. Отец протяжно вздыхал, вспоминая о некупленном «Лендкрузере».

Потенциал у новоиспеченного помощника, действительно, оказался солидный. Он легко сходился с людьми, с подчиненными разговаривал на равных, предельно вежливо, а с начальством больше молчал, уставясь в потолок или в пол, воздерживаясь от замечаний и, упаси Боже, от критики. Согласованные с шефом задания Антон перепоручал другим быстро, не задавая вопросов об их нужности, адекватности, и требовал их неукоснительного исполнения.

Афанасий Панкратович, поначалу настороженно отнесшийся к новому человеку, успокоился и даже начал вести с ним приватные беседы, которые позволял себе лишь с очень близкими людьми.

Втершись в доверие, Антон осмелился проявить инициативу и испросить у шефа разрешение на ведение телепередачи, дабы упрочить авторитет городской власти и поднять ее престиж среди обывателей Загубинска. Санкция была благополучно получена, и вскоре зрители увидели приятное лицо с мягкими чертами, молодцевато подчеркнутое легкой небритостью. Авторская программа «Без лишних купюр» Антона Невольнова, в которой, помимо чиновников, выступали люди от искусства и культуры, понравилась горожанам, а ведущий стал эталоном безукоризненного стиля и объектом девичьих и не только воздыханий. Он выгодно отличался от заскорузлых представлений о канцелярских работниках спортивной фигурой, кажущейся смелостью высказываний и нестандартностью мышления. Телевизионная карьера давалась Антону легко, тем более что всю черновую работу за него выполняла целая армия подчиненных, а ему лишь оставалось мило улыбаться на камеру и вовремя произносить текст, написанный другими. А если и случался казус, то он без труда исправлялся перезаписью эпизода.

Но оставим в покое внешности наших героев и их прошлое, потому как это хоть и раскрывает их характеры, но весьма поверхностно, и даны лишь для того, чтобы читатель представил, с кем имеет дело. О подлинной же сущности говорят поступки и действия, совершаемые здесь и сейчас, а для этого необходимо перенестись в кабинет, где уже успели заскучать без нашего внимания мэр и его помощник. Итак, вперед.

Параграф 2. В обязанности сотрудников администрации входят

Приезд высокопоставленных персон для чиновника Загубинска подобен первой брачной ночи для девственной невесты. И того, и другого одновременно жаждут и страшатся. Заполучить всесильного гостя лестно, это тешит самолюбие и рождает робкую надежду, что заметят, по достоинству оценят неустанный труд, и вот тогда… Разыгравшаяся фантазия рисует заоблачные картины триумфального восхождения по карьерной лестнице, но, убоявшись собственной смелости, прерывает полет, исторгнув из груди тяжкий, горестный вздох. «Ну, тогда, может быть, хоть средств из бюджета побольше выделят», – мелькнет успокоительная мысль, спуская на грешную землю. Зародившееся чувство гордости за бескорыстное служение отечеству и неустанную заботу о людях во вред личному благополучию растет и ширится, переполняя все существо. И вот уже мнится и собственная значимость, и нужность, и жертвенность, оправдывающие бесцельно потраченные годы. Охватывает умиление, заставляя сильнее колотиться сердце и наворачивая на глаза слезы восторга.

Но нет в этом мире, который всуе называют бренным, ничего ужаснее трех вещей: капитального ремонта, отсутствия укромного уголка, когда приспичит, и визита важных персон. И если первые два подобия землетрясения и наводнения еще можно пережить, то последний катаклизм, как и прогнозируемый конец света, далеко не всегда. К разрушительным последствиям – хаосу и подмоченной репутации – прибавляется опасность спалиться по-крупному. И если ты обыватель, то, вроде бы, ничего страшного, но если подневольный чиновник – берегись! Тогда кара всевидящего страшного суда высшей инстанции неминуема. Ты либо отправишься в длительный вояж по местам не столь обетованным, либо пропадешь без вести в малобюджетной конторе, что, по сути дела, один и тот же корнеплод.

Поэтому и суетятся чиновники, ублажая дорогого гостя.

Афанасий Панкратович уже третью неделю приготовлений находился в том расположении духа, которое у рожениц принято величать предродовой лихорадкой. Он почти не храпел по ночам, ворочаясь и перебирая в голове все мыслимые и немыслимые варианты развития событий, прикидывал, что он упустил и на что стоит обратить пристальное внимание. А когда, утомленный и измученный, засыпал под утро, то видел кошмары. Подробностей он, вырвавшись от Гекаты, не помнил, но оставались стойкий привкус неизбежности и чего-то мерзопакостного, словно его схватили за руку за нехорошим занятием. Его всегда зверский аппетит приказал долго жить, и Афанасий Панкратович, вроде бы, даже похудел, что ему прежде никогда не удавалось. Чем меньше оставалось времени, тем все настойчивее являлось огромное желание уйти на больничный или сбежать куда-нибудь подальше, к чертям собачьим, или, в крайнем случае, на Гоа. Переждать там некоторое время и вернуться, когда угроза минует. Возможно, он так бы и поступил, если бы не недремлющие конкуренты, которые не упустят случая очернить его в глазах президента. Но главное – теплилась надежда на возможную выгоду от общения с гарантом.

Вот и сейчас мэр, расхаживая по кабинету, вглядывался в портрет Самого, гадая, какими последствиями для него окончится встреча.

– А что, Афанасий Панкратович, если к нам вместо Самого замСамого прибудет? – прервал затянувшуюся паузу помощник.

– Да ты что! – вздрогнул всем телом мэр. – Намерен осуществить заблаговременное помещение меня в гроб?! Настоящим уведомляю, что осуществление запланированного ранее визита выше озвученной персоны имеет для меня достаточное значение выше кровли! Прости, Господи!

Чиновник размашисто перекрестился на портрет.

– Лучше сделай сообщение на тему наличия в нашем административном образовании пеньков, зданий ветхого фонда и, как их там… увеселительных заведений, о которых сообщалось ранее в статье. Что, их наличие в городе, действительно, превышает разумные пределы?

– Да, как сказать… Хватает.

– Хватает, – передразнил Халявин. – Что делать будем? Как будем выходить из сложившейся ситуации, дабы не совершить удар имиджа в грязь? Что совершаешь акт молчания? Ладно, завтра на совещании, посвященном ходу подготовительной работы в связи с визитом, с директорами департаментов и представителями бизнеса примем решение. Явка строго обязательна. Это касается и тебя. Что имидж кривишь?

– Зуб болит, Афанасий Панкратович. Зуб мудрости лезет.

Загнувшийся язык легонько лизнул набухшую десну и тут же отпрянул от нахлынувшей боли.

– Позднее совершишь визит к стоматологу. Потерпишь, ничего страшного. Эх, мне бы иметь в наличии твои насущные проблемы! У меня в связи с предстоящими мероприятиями глава совершает круговорот. Супруга тоже… Вчера после трудового дня совершил явку на занимаемую мною жилую площадь. Не успел переступить порога вверенного мне жилого помещения, как супруга сделала категорическое устное заявление, касаемо моего очередного позднего прихода. А именно, озвучила, что при повторении подобных происшествий намерена передать все необходимые документы для участия в бракоразводном процессе с последующим разделом совместно нажитого имущества. При этом супруга в ходе своего выступления и последующих дебатов использовала недопустимые, порочащие меня высказывания и наименование мелкого рогатого скота сельскохозяйственного назначения.

В ходе последующего совместного ужина, проходившего в режиме строгого молчания, она старательно не замечала моего присутствия. А после отхода ко сну совершила отворот лицом к стене, начисто проигнорировав мои обоснованные доводы о недопустимости данного поступка и необходимости проведения совместных мероприятий по взиманию супружеского долга.

Афанасий Панкратович, нахмурившись, замолчал.

– Хорошо, что Глашечка всегда имеется в наличии под рукой, входит в положение, умело расставив все точки над i.

Ах, да! Вы же совсем ничего не знаете о Глашечке, разлюбезные мои читатели. Необходимо и о ней замолвить пару словечек, хотя, по сути дела, она имеет слабое отношение к нашему повествованию и будет появляться в нем всего пару раз. В пьесах и прочих театральных постановках подобные персонажи обычно произносят несколько фраз типа «кушать подано» или еще что-то в эдаком роде, выполняя немудреные действия. Но обойти вниманием столь примечательную особу, тем самым лишив удовольствия читателей, у автора рука не поднялась. Посему вкратце обрисуем образ представительницы сословия, именуемое в народе не иначе как «секретутками».

Красавица Глашечка, она же по паспорту Глафира Андреевна Бумагина, невинная жертва современной системы образования и истинная ЕГодяйка. Твердо усвоив в школе, что Волга не машина, а река, в слове искусство два «с» ставятся в конце, а не в начале, она после бурного прощания с одноклассниками отправилась покорять мир. Загубинск, в котором имеется филиал института иностранных языков, должен был стать первой ступенью к достижению намеченной цели. Без труда поступив в вуз, она с тем же успехом его и закончила через положенное время, ни разу не дав преподавателям усомниться в незнании английского. На экзаменах она с таким томным придыханием произносила the, что ее полные груди еще больше округлялись, а длинные ноги еще более обнажались. Престарелые преподаватели лезли в карман за валидолом, а молодые вытирали испарину, закидывая ногу на ногу. Попутно с учебой Глашечка закончила школу моделей и завоевала титул «Мисс Загубинск», став абсолютной победительницей во всех недовесовых категориях. На конкурсе ее заприметил возглавлявший жюри Афанасий Панкратович и позвал к себе на работу. Предложение одновременно и обрадовало, и напугало Глашечку, которая слабо представляла, чем занимаются секретарши в столь серьезном заведении. Но, тем не менее, первая красавица немедля приняла его и приступила к выполнению своих служебных обязанностей. На первых порах они доводили ее до истерики. Она путала факс с ксероксом, уничтожитель бумаг с принтером, а на телефонные звонки по привычке отвечала голосом, полным страсти и готовности удовлетворить все тайные желания клиента. Порыдав пару раз на груди у шефа, относившего к ней, как к маленькой глупенькой девочке (с бантиками, в гольфиках, коротком платьице с белым фартуком и с прочими школьными аксессуарами – прим. автора), Глашенька успокоилась. Не прошло и года, как она научилась ловко раскладывать на компьютере пасьянсы, нажимать на нужную кнопочку в селекторе и приносить кофе, не расплескав ни капли. На все вопросы подруг, знавших о ее беспрецедентно кратком уме и не понимавших, как она умудрилась заполучить престижную работу, Глашенька, улыбаясь, отвечала, что девушку ноги кормят. Вот, в общем-то, и все, что автор хотел рассказать о секретарше Халявина. Если же кто-то хочет узнать, как она выглядела, то пусть откроет первый попавшийся гламурный журнал и выберет ту модель девушки, которая больше приглянулась. Если же такового чтива не имеется под рукой, то, когда будете в каком-нибудь присутственном месте по своим делам, загляните в приемную. Ореол обитания глашенек весьма широк. Автору же лень вдаваться в подробности облика Глафиры Андреевны, тем паче, что он и так много времени уделил ее персоне, порядком утомив некоторых нетерпеливых читателей.

Вспомнив о Глашеньке, Афанасий Панкратович позвонил и попросил ее принести кофе.

Двери отворились, и секретарша, лучезарно улыбаясь, внесла две благоухающих чашечки, дрожащих на блюдечках с голубыми каемочками. Низко наклонившись, так что короткая юбочка приоткрыла ее прелести, Глашечка поставила кофе перед шефом и, ни слова не говоря, удалилась, словно ступая по подиуму.

– Значит, остановимся на следующем, – продолжил разговор Афанасий Панкратович, проводив Глашеньку враз замаслившимся взглядом. – Завтра на совещании произведем обмен мнениями дальнейших направлений развития деятельности по подготовке объектов и инфраструктуры города в преддверии визита. А ты, не откладывая в долгий ящик, соверши мозговой штурм возникшей проблемы, озвученной выше, и подготовь перечень необходимых мер, способствующих ее незамедлительному решению. Все! Можешь быть свободным. Да, и… когда будешь совершать уход, позови-ка Глашеньку. Мне нужно обсудить с ней кое-какие детали завтрашнего рабочего дня.

– Вас зовут, – кивнул Антон, когда очутился в приемной.

Глашенька тут же подхватилась. Закрывшиеся двери клацнули зубами дырокола. Антон скривился, вспомнив о боли. Держась за щеку, он, не дожидаясь лифта, спустился по лестнице и вышел на улицу.

Небо шумело черно-белым струйным принтером, отпечатывая однотипные нити летнего дождя. Капли канцелярскими кнопками втыкались в растекшиеся по асфальту и оттого казавшиеся чернильными кляксами лужи, намереваясь намертво приколоть их к шершавой поверхности. Безрезультатно. Утратив острие прыти, они плюхались, сливаясь с общей массой своих предшественников, становясь объектами нападок новых капель.

Отсыревшие чугунные скамейки ежились, словно кошки, поджимая скрепочные лапы. Цветными карандашами торчали цветы в стаканчике клумбы. Деревья дружно голосовали за прекращение дождя всеми своими ветвями. Оглянувшись на серое здание мэрии, блестящее и липкое, будто скотч, Антон бросился к своей машине, ожидающей его неподалеку. Недовольно заурчал заспанный двигатель, продирая глаза дворниками век. Калоши шин, рванув с места, взвизгнув, заскользили, оставляя черные следы.

Параграф 3. Перечень вопросов и время проведения совещаний утверждаются главой администрации

Никогда, слышите, никогда не ходите на собрания, где заседают чиновники Загубинска. Даже если вдруг представится такая уникальная возможность, и страстное любопытство будет пинками гнать вас взглянуть хотя бы одним глазком. Сопротивляйтесь своему назойливому чувству из последних сил, упирайтесь руками, ногами и прочими частями тела, не поддаваясь на угрозы, уговоры и провокации. В противном случае вы рискуете лишиться остатков разума или подхватить страшный недуг официоза. И тогда все! Вы перестанете что-либо понимать в этой реальности и заговорите на таком тарабарском наречии, что простые люди начнут от вас шарахаться, словно подчиненные от начальства. Достаточно провести пару-тройку часов, посвященных решению вопросов государственной важности, чтобы наступил необратимый процесс. Только сильные духом и заблаговременно привившиеся приличным образованием и изысканным вкусом, могут выдержать потрясение без серьезных последствий для психики. Их устойчивый и закаленный организм самопроизвольно включает защитную реакцию анабиоза, которая внешне никак не проявляется. Лишь изредка веки предательски закрываются, а из груди нет-нет, да и прорвется похрапывание.

«Так как же быть?», – спросит любознательный читатель. – «Ведь страсть как хочется побывать на совещании, чтобы воочию убедиться в словах автора». Ну что ж… Окажем такую любезность, но, дабы уберечь от недуга, который передается в том числе и бумажно-электронным путем, обеззаразим событие кратким пересказом и профильтруем, насколько это возможно, через разговорную речь. Но за последствия не отвечаю.

На утреннем совещании в мэрии намеревались обсудить столь важные и щепетильные вопросы, что Афанасий Панкратович в целях секретности решил провести его не как обычно в зале заседаний, а в собственном кабинете. За полчаса до начала в приемной стали материализовываться серьезные люди в строгих костюмах и галстуках. Не задерживаясь ни секунды возле сонной Глашеньки, они молча исчезали за дверьми, будто бесшумный пылесос затягивал их внутрь. Дожидаясь Халявина, директора департаментов и начальники управлений сосредоточенно шелестели бумагами и тыкали в планшеты, изредка нашептывая что-то друг другу на ухо.

Если бы постороннему человеку, случайно заглянувшему в кабинет, предложили угадать возраст каждого из них, то он почти наверняка ошибся бы, так как время и природа вытворяют с чиновниками Загубинска презабавные метаморфозы. Молодцеватый и подтянутый, выглядевший лет на тридцать-тридцать пять запросто мог оказаться разменявшим полтинник, а обладатель двойного подбородка и внушительной мамоны, которому дашь лет эдак сорок-сорок пять – мужчиной, которому едва за тридцать. Создавалось впечатление, что в начале своей карьеры они стремительно стареют, а затем, достигнув положения, внезапно принимаются так же стремительно молодеть. Единственное, что их объединяло и безошибочно выдавало в присутствующих начальственных персон, – это тяжелый взгляд и лица, лишенные каких бы то ни было эмоций.

Очерствение – как внутреннее, так и внешнее – у чиновников Загубинска – процесс постепенный и неизбежный. Едва соскочив со студенческой скамьи и переступив порог государственного учреждения, они полны решимости перевернуть, встряхнуть царящие в нем застаревшие устои, но натыкаются на полное непонимание и ожесточенное сопротивление. Подобно деревцам, гнутся молодые чиновники под напором смертельного урагана травли. Выживают не все, и не самые умные и одаренные, а наиболее гибкие и умеющие приспосабливаться к изменяющейся среде обитания. Со временем они укореняются, покрываются сначала тонкой, а затем и толстой защитной корой. Но и она не гарантирует безоблачной и спокойной жизни. Так не в меру вымахавшие ввысь и поднявшиеся над общей массой сосны при кажущейся прочности первыми ломаются при ураганах и становятся мишенью молний. Больше шансов выжить и пробиться наверх у пускающих далеко под землей корни и опутывающих ими соседние деревья толстокожих дубов. Они будут долго царствовать, забирая у остальных и свет, и еду, пока не одряхлеют и не рассыпятся в труху. В редких случаях оставшийся в гордом одиночестве дуб может вывернуть высшая сила ветра. Выгоднее всего не впадать в две эти крайности древесных пород, оставаясь середнячком. Но тогда придется либо дрожать осиной, плакать втихомолку ивой, рукоплескать кленами, перешептываться и жаловаться за начальственными стволами березами либо подносить плоды. Иного не дано. Впрочем, это касается не только чиновничьей касты Загубинска, но и всего общества, ибо любое государственное учреждение не более как его миниатюрная модель.

Собравшиеся в кабинете давно выбрали для себя путь дуба. Вне зависимости от политических взглядов и воззрений, их можно было разделить на две непримиримые конфликтующие между собой фракции: «косыночников» и «саперов». Первые являлись убежденными сторонниками многоходовых комбинаций, надеялись на волю случая и нередко полагались на авось. Если их постигала неудача, они так умело перекладывали ответственность, подкрепленную документально, что в конечном итоге им все сходило с рук, и они начинали новый пасьянс. Вторые пытались просчитать все ходы до мельчайших нюансов, не полагались на фортуну и старались не рисковать, памятуя, что сапер ошибается один раз. Но когда кто-то из них проваливал ответственное задание, раскаяние и готовность взять всю вину за случившееся казались настолько искренними, что им давался еще один шанс. Затем еще один и еще…

Перед лицом грядущего визита фракции заключили временное перемирие, перестав доказывать преимущества своих методов решения вопросов государственной важности. Прекрасно осознавая, что в случае неудачи можно будет попрощаться не только с карьерой, но и со свободой, они спешно латали прорехи в отраслях, которые возглавляли, и теперь готовились доложить о достижениях.

Последним в кабинете, как и положено, появился Афанасий Панкратович в сопровождении Антона, держащегося за щеку. За минувшую ночь, которую помощник провел, поскуливая от боли, она заметно распухла.

– Итак, господа, – начал сходу мэр, едва усевшись в кресло. – Как вы все располагаете данными, в наш административный центр совершит поездку рев…

– Ревизионная комиссия, – побледнел директор департамента финансов.

– Нет, Федор Петрович. Каюсь. Произвел непозволительную речевую оговорку. Совершит поездку президент. Не буду долго распространяться о чести, удостоенной административным муниципальным образованием города Загубинска, являющемся тридевятой столицей России, и огромной ответственности, наложенной на наши хрупкие плечи, в связи с вышеупомянутым предстоящим событием. Напомню всем присутствующим, что, не ложа долго под сукно, мы произвели обмен мнениями по данному вопросу, детально проработали все последующие действия, определив сферы активности. Ситуация находится на строгом должном контроле. Попрошу сообщить устно и показать наглядно о проведенной работе. Начнем, пожалуй, с директора департамента дорожного хозяйства. Валентин Николаевич, прошу.

– За минувший отрезок времени дорожными службами был проделан огромный фронт работ, – принялся докладывать Валентин Гужев. – Практически со всех центральных улиц было убрано дорожное полотно и положен новый асфальт. Также полностью заасфальтированы прилегающие к ним дворовые территории. По сравнению с предыдущим годом план работ перевыполнен на 200 процентов, по сравнению с 2000-м – на 1200 процентов, а по сравнению с 1913-м – на 5666 процентов. Работы проводились и денно и нощно, невзирая на капризы природы. В работах принимало участие: единиц специальной техники…

– Оставим цифры на время в состоянии покоя. Обратимся к сути вопроса. Что еще запланировано сделать? – перебил его Афанасий Панкратович.

– В рамках оптимизации дорожного движения и избавления города от так называемых дорожных пробок, мы планируем удалить с центральных улиц светофоры и наземные переходы. Работы будут произведены строго по разработанному графику и закончены в кратчайшие сроки.

– Отличное начинание, – одобрил идею Халявин. – Надеюсь на вашу компетентность в данном вопросе.

«А как же пешеходы будут переходить через дорогу»? – хотел спросить Антон, но не успел и слова произнести, как его пронзила жуткая боль. Невольнов явственно ощущал и чувствовал каменное тело зуба мудрости, лезущего вверх и разрывающего кровоточащую плоть десны. Перед глазами поплыли радужные искрящиеся круги, затягивающие в водоворот отрешенности от действительности. Словно во сне, Антон наблюдал за коллегами, докладывающими об успехах, ловя отдельные фразы, прорывающиеся в сознание.

– …во избежание появления нетрезвых граждан в парковых зонах и местах общего пользования было принято решение о ликвидации лавочек, чтобы несознательные граждане не производили на них распития спиртных напитков.

– …всех граждан категории без определенного места жительства мы обязали покинуть территорию, прилегающую к маршруту следования кортежа президента. Сотрудникам правоохранительных органов дано поручение применять силу в отношении тех, кто будет воспрепятствовать данному постановлению.

– …на фасадах зданий, выходящих в сторону главных улиц, произведен косметический ремонт.

– …из наиболее сознательных граждан сформированы группы в составе по десять человек в каждой для встречи президента и задания ему заранее обговоренных вопросов. Во избежание нежелательных эксцессов владельцам магазинов на время визита настойчиво рекомендовано снижение цен на ценниках.

– …в целях обеспечения выполнения хода работ и сохранения бюджета от трат, сообществу бизнесменов и предпринимателям было предложено оказать посильную помощь. В противном случае…

…на ваших плечах лежит, чревато последствиями, реализация намеченных плановых заданий, важная роль в формировании, дальнейшее направление деятельности, способствует подготовке и реализации, повседневная практика показывает…

И цифры, цифры, цифры… Вырвавшись из цепких лап изречений чиновников, они выстроились в вереницу, хвост которой терялся в туманной неведомости. Неожиданно число свернулась в кольцо и закружило в бешеном хороводе вокруг тыс. р и млн.р.

– И последний вопрос на повестке дня, касающийся опубликованной накануне статьи, – вернул к реальности Антона голос шефа. – Мне нет надобности производить ее чтение, так как вы все в курсе событий. Необходимо безотлагательно, не откладывая в долгий ящик, решить назревшую проблему. Я дал поручение подготовить предложения по ее искоренению Антону Невольнову. Прошу.

Антон поднялся и, превозмогая боль, попытался произнести речь, но наружу выползло лишь нечленораздельное мычание. Рот не открывался. Жестами он показал присутствующим, что не может говорить.

– Судя по всему, доклада от Антона сегодня не последует, ввиду сложившихся форс-мажорных обстоятельств. Зуб мудрости у него совершает вылазку, – объяснил чиновникам мэр. – Какие действия предпримем?

Невольнов выдернул из папки лист бумаги, наскоро начеркал несколько строк и подал шефу.

– Так, что у нас здесь есть в наличии? 1. Ветхие здания закрыть щитами с изображением природы или новостроек. 2. Из пеньков сделать урны, стилизованные под природный ландшафт. 3. Обязать владельцев увеселительных заведений внести изменения в вывески, оставив прежнее название, но придав им социальную направленность. См. прим. Стриптиз-клуб «Зажигалка» – Детско-юношеский клуб пожарно-прикладного спорта «Зажигалка». Кафе «Березка» – танцевально-хоровой досуговый центр граждан пожилого возраста «Березка», сауна «Айсберг» – оздоровительно-тренировочная база клуба «моржей» «Айсберг» и т. д и т. п. – зачитал вслух Халявин. – Ну что ж… По-моему, верное и проверенное решение. Прошу департамент по благоустройству обеспечить его неукоснительное исполнение. Все свободны.

Чиновники, собрав бумаги, не спеша двинулись к выходу. Помощник мэра тоже хотел было покинуть кабинет, как услышал:

– А тебя, Антон, я попрошу остаться. У меня к тебе особое поручение.

Параграф 4. На помощника может быть возложено исполнение отдельных поручений

– Вот, произведи внимательное изучение данного документа, поступившего губернатору из приемной Президента, – протянул мэр письмо, после того как они с помощником остались одни. – Читай.

«Уважаемый господин дядя президент!!! – перебирал буквы взгляд Невольнова. – Пишет тебе ученица 3 «а» класса Загубинской средней школы № 1 Надя Смирнова. Я учусь хорошо, на 4 и 5. У меня очень дружная семья. Папа, мама, бабушка Света, дедушка Витя и братик Виталик. Он еще маленький и ходит в ясли. Папа работает водителем, а мама воспитательницей в детском садике. Бабушка с дедушкой нигде не работают, потому что они пенсионеры и часто болеют. Когда мама и папа получают зарплату, мы всей семьей ходим в кино и едим мороженое. А однажды мы даже ходили в цирк, где выступали клоуны, гимнасты, дрессировщики и много других разных животных. Мы живем очень дружно все вместе в однокомнатной квартире в центре города Загубинска. Я его очень люблю. У меня много друзей, с которыми мы часто играем во дворе. Там стоят качели и много всяких мест, где можно спрятаться. Уважаемый дядя президент!!! У меня есть большая мечта. Я мечтаю завести ежика, но мама с папой говорят, что в магазине они не продаются. Помогите, пожалуйста, осуществить мою мечту, потому что вы самый главный и все можете. Когда я вырасту, то хочу стать похожей на вас.

С уважением, ученица 3 «а» класса Надя Смирнова.

– Займись конструктивным решением данного вопроса, – продолжил Халявин, когда Антон вопросительно глянул на него. – Соверши поездку к несознательному электорату и доходчиво объясни, что отвлекать президента от решения государственных задач подобными просьбами – непростительная, я бы даже сказал, преступная халатность. Выполняй!

Помощник хотел было отнекаться, сославшись на уважительную причину, но Халявин опередил.

– Знаю, знаю, что твой организм занимается производством зуба мудрости. А кому сейчас легко? Используй лекарственные препараты медикаментозного воздействия или соверши прополаскивание крепким спиртным напитком с умеренным употреблением внутрь. Все, ступай! И не затягивай решения проблемы на долгий промежуток времени.

Мысленно склоняя шефа на все лады половозрелыми словцами, Антон прикупил в ближайшем супермаркете бутылку коньяка и последовал дельному совету. Боль притупилась, затаившись в глубине десны. Прихватив для подстраховки пару помощников, он на служебной машине поехал к Наде Смирновой.

Колесо ухнуло в колдобину, едва не окатив пенсионерок, судачащих на лавке у подъезда. Бойкие старушки, с первого взгляда распознав начальство, кинулись к машине, намереваясь донести правду и чаяния простого люда. Взяв в окружение прибывших, они пулеметными очередями вопросов и крупнокалиберной артиллерией жалоб и взыванием к совести и законности полностью деморализовали противника, лишив надежды на достойный отпор. Оставив соратников в руках носителей народного гнева, Антон, укрываясь от преследователей, наполеоном вбежал в подъезд. Окажись на двери домофон, а не скобы, обмотанные проволокой, и будь у женщин более обеспеченная старость, которая, несомненно, повлекла бы за собой необузданную резвость, то наша история могла бы пойти совсем иначе. Но, как вы знаете, любезные читатели, Клио не терпит сослагательного наклонения. Она вообще не любит, когда всякого рода псевдоисторики, руководствующиеся политическими потребностями государства, заставляют ее принимать позы, до которых не додумались сочинители древнеиндийского трактата. Но оставим разговор о гуттаперчивости Музы и вернемся к Антону, который за то короткое время, что мы его не видели, уже вбежал на третий этаж и яростно барабанил в дверь, опасаясь, что пенсионеры вспомнят о введении социальных талонов на проезд.

Глазок потемнел, и глухо донеслось долгожданно-стандартное «кто там».

– Из администрации. По поводу письма, – пропыхтел, озираясь, Невольнов.

Щелкнул замок, и на пороге возникла старушка. Путь к отступлению был отрезан.

– Надя Смирнова дома? – прошел внутрь, не дожидаясь приглашения, Антон. – Она письмо президенту написала. Мне поручено на него отреагировать.

– Надя, подь сюды! Ты чего это, окаянная, надумала?! Проходите в комнату. Да не разувайтесь. Все одно полы седни мыть.

Дорогие ботинки, оставив грязные следы, скользнули по коридорному линолеуму и через три шага выбрались на потертый древний коврик, прикрывавший облезлый пол. Антон огляделся. Выцветшая штора с занавесками, ведущими свою родословную с советских времен, отгораживала часть комнаты с кроватью, на которой лежал старик. Судя по застоявшемуся запаху, который не мог вытравить ветерок, врывавшийся в полуоткрытое окно, дед редко покидал свою лежанку, вставая разве чтобы справить нужду. Да и то не всякий раз ему удавалось доковылять до места назначения. Слегка позвякивали фарфор и хрусталь в стенке 80-х годов минувшего столетия, когда кто-либо ступал по скрипучим половицам. Простенький телевизор и компьютер соседствовали со сложенным диваном, креслом-раскладушкой и детской кроваткой. На одном, видимо, спали родители Нади, а на другом – девочка. А вот и она сама прибежала на зов бабушки, прихватив кухонные запахи и теперь, смущаясь, гадала, в каком укромном месте у Антона спрятан президентский подарок.

– Здравствуй, Надя, – одарил девочку мэрский помощник своей лучезарной улыбкой, которую так часто видели на телеэкранах жители Загубинска. – Дядя президент получил твое письмо и велел передать, что…

Зуб мудрости, пребывавший в пьяном оцепенении, очнулся от счастливой дремоты и в отчаянном похмелье что есть мочи вцепился в десну. Лицо Антона перекосило от дикой боли и злости.

– …что ему заняться больше нечем, только ежиков в лесу ловить. И бабочек на хуторе близ Диканьки. В стране хронический кризис, а тебе ежика подавай! Чем ты вообще думала, когда президенту писала?!

– И вы хороши! – переключился он на старушку. – Избаловали ребенка! Забили ему голову всякими глупостями! Президента в Деда Мороза превратили! Куда родители смотрят и учителя?! Я еще в школу с инспекцией нагряну, разберусь, кто ребенка надоумил президента глупостями беспокоить. Пусть делают оргвыводы, проводят профилактические мероприятия, чтобы впредь подобного не повторялось. А сейчас вы напишите мне официальный отказ от ежика на имя президента Российской Федерации!

Девочка побледнела, тяжело дыша, хватая воздух тонкими бесцветными губами. Голубые глазенки, ожидавшие чуда, затопила влага обиды и непонимания.

– Я больше никогда ничего ни у кого не попрошу, – еле слышно вымолвила она и, уткнувшись лицом в тонкое предплечье, бросилась в ванную. Дверь всхлипнула петлями.

До сознания старухи, наконец-то, дошли и причина визита, и смысл происходящего.

– Ах ты, хрен из телевизора! Ты почто дите обидел! У нее снова приступ астмы начался. Бумагу тебе, говоришь, написать? Щас я тебе напишу! Я те щас клюкой меж буркал наглых пропишу, рыло смазливое! Дед, ты слышь, че деется? – заковыляла она к кровати с занавесями.

Старик, слышавший весь разговор, закряхтел, усаживаясь на кровати, и потянулся к узловатой палке, служившей ему посохом. Блеклый воздух, витавший в жилище, окрасился разноцветной радугой ядреных слов и витиевато-смачных словосочетаний. Оказалось, что старик прекрасно знает всю родню Антона и в особенности близко сошелся с его матерью. Что свою ротовую полость, как и противоположное ей отверстие, Невольнов использует не по прямому назначению. Что судьба сулит ему долгое путешествие на Восток, где он познает истинное начало и конец Иня и Яня, а если воспротивиться проведению, то постигнет его кара в виде тех ворот, откуда вышел весь народ. Много узнал Антон и о своей сногсшибательной и незаурядной внешности, и получил точную характеристику за время минутного замешательства.

Да, велик и могуч русский язык! И, как говаривал Николай наш Васильевич Гоголь, припечатает народ словцом так уж припечатает, да так, что диву даешься, и посмеиваешься втихаря, вспоминая ядреное прозвище. Бывает, что и в голос захохочешь, задрав голову, когда воочию представишь те части тела с несвойственными им от природы признаками. Гогочешь, помираешь со смеху, надрывая живот, до слез, до одурения. Щипаешь себя до синяков, чтобы успокоить болью под подозрительными взглядами посторонних. И вроде все – уф, утихомирился, но паскудная необузданная фантазия подкидывает другой облик с новым макияжем, прической и пришитой или пристегнутой частью одеяния. Ты срываешься и… понеслось – фырканье, прысканье, ржание, переходящие в истеричные всхлипы. Но такое происходит, когда не ты, родимый и любимый, являешься объектом меткого словоизвержения, а кто-то другой. Ему-то как раз и не до смеха.

Спасаясь от разъяренных стариков и не дожидаясь обещанных бесплатных, но болезненных операций по изменению внешности и пола, Антон рванул вниз по лестнице. Разбив окружение внезапным натиском, он увлек за собой плененных помощников в машину, которая, не мешкая, заплюхала по лужам. Отдышавшись, чиновник отзвонился шефу, сообщив, что едет домой лечиться, проблема с президентским подарком решена, и претензий со стороны девочки не предвидится.

Он и представить себе не мог, что история получит неожиданно громкое продолжение. Умей он заглядывать в будущее, то, наверняка, повернул бы обратно. И, как ни трепетала его душонка, страшась новой встречи, извинился и покаялся бы перед Надей и стариками, уболтал бы их, посулив и златые горы в виде прибавки к пенсии, и стадо отборных породистых ежей. К сожалению для него и счастью для читателей, он не обладал даром предвиденья, ибо в противном случае можно было бы поставить жирную точку и отправиться отдыхать. Как это сделал Антон, очутившись за порогом своей квартиры. Пока он залечивал душевные и челюстно-лицевые раны, в квартире Смирновых кипели нешуточные страсти. Старушка позвонила дочери, и та, поняв из сбивчивого рассказа, что произошло нечто ужасное, примчалась домой. В квартире она застала заплаканную Надю, отца, воинственно потрясавшего клюкой, причитавшую мать и галдящих соседок. Выпроводив посторонних, женщина успокоила деда стаканом домашней настойки, мать – валерьянкой, а дочку – обещанием купить чего-нибудь вкусненького к чаю и походом в кино. Только после этого она разузнала подробности визита, которые и пересказала вернувшемуся с работы мужу. Супруг долго молчал, переваривая ужин и услышанное, затем пробормотав что-то про верчение на коленвале граждан нетрадиционной ориентации, поднявшись, направился к выходу. Повисшая ярмом на шее жена сквозь слезы, предрекающая казенный дом, остановила его и заставила изменить грандиозные планы. Уложив детей и родителей спать, супруги настрочили письмо, в котором, не заботясь о знаках препинания и инвективной лексике, в красках рассказали о произошедшем и отправили на сайт президента.

Реакция последовала незамедлительная.

Параграф 5. Ответственность за исполнение несет исполнитель

Доподлинно неизвестно, но, по словам сведущих людей, знающих все перипетии чиновничьей службы и вращающихся в администрации Загубинска, звонок сверху поднял Халявина среди ночи, когда тот безмятежно нежился в собственной постели. Некоторые из них клялись и божились, что все обстояло совсем иначе, и в тот момент мэр проводил производственное совещание среди молодых сотрудниц в сауне. Другие же, похабно ухмыляясь, намекали, что это были вовсе не девицы, а юноши. Но верить таким слухам, порочащим честь и достоинство уважаемого в обществе гражданина, у автора уши не поворачиваются. Поэтому отбросим досужие вымыслы и будем считать, что примерный семьянин отдыхал от трудов праведных в объятьях супруги. Те же самые злые языки утверждали, якобы Халявин услышал в трубке голос президента. Это тоже полная ерунда, которую и обсуждать-то не хочется. Хоть лидеры государства и работают допоздна, но из режима стараются не выбиваться, да и вопросы они решают куда глобальней. Скорее всего, мэру позвонили из приемной, но и этого хватило, чтобы остаток ночи он провел, глотая валидол и держась за сердце. Как бы там ни было, но появился осунувшийся и постаревший за ночь Халявин в своем кабинете ни свет ни заря. Собственноручно набрав номер, мэр бесцветным, лишенным всяких эмоций голосом, попросил помощника срочно прибыть на работу. Поняв, что произошло нечто непоправимое, Антон сломя голову примчался в администрацию. В приемной он безуспешно попытался узнать у Глашеньки причину столь экстренного вызова, но девушка лишь бестолково хлопала ресницами. Липкие пальцы царапнули дверь, и трясущиеся ноги внесли Антона в открывшийся проем.

Вы никогда не видели, как режут поросенка? Нет? Лучше и не надо, до того это отвратное зрелище. По вонючему загону долго гоняются за визжащим о своих правах и презумпции невиновности приговоренным. Поймав, подвешивают к жерди эшафота за задние лапы и без суда и следствия, не предоставив ни адвоката, не испросив последнего желания, отправляют в загробный мир. Примерно то же самое чуть было не произошло и в администрации Загубинска. Едва за Антоном захлопнулась дверь, мэр, взревев джигурдой, ринулся в атаку. Завопив от страха, будто сию секунду лишился самого сокровенного органа, помощник заметался по кабинету. Перескакивая через ошалевший стол и падающие в обморок стулья, он тщетно искал укрытия. Обескровленное лицо жертвы, выпучив зенки, позавидовать которым мог клешневидный обитатель морского дна, едва успевало увертываться от неопознанных летающих объектов. Ноги, получившие в бессрочный кредит прыгучесть антилопы гну, перекидывали гуттаперчивое тельце через преграды и выписывали пируэты, коим позавидовали бы ведущие артисты балетной труппы. Преследователь, не обладавший столь необходимой для подобных мероприятий сноровкой, гонимый вперед лишь жаждой мести, не отступал от стремления установить мировой рекорд в беге по пересеченной местности. Поглядеть на него было любо и совсем не дорого. В распаленном овале физиономии сверкали, извергая праведный гнев, запотевшие зеркала души. Могучую мамону швыряло из стороны в сторону неповоротливым судном, застигнутым внезапным штормом и не успевшим укрыться в тихой гавани. Волосатая грудь вздымалась, зарождая в недрах своих и производя квинтэссенцию звуков, коим могли позавидовать индейцы из племени команчей и вступившие во взрослую жизнь отроки на выпускном балу. Щупальца девиц, банковских билетов и документов, лишенные привычных объектов осязания, растерянно жонглировали воздухом, хватая первые попавшиеся предметы. Глазеть на гонку, как и на квитанцию об оплате услуг ЖКХ, можно было бы бесконечно долго, но всему хорошему рано или поздно приходит судебный пристав. Первым сдался Халявин. Рухнув в кресло, он пожирал глазами приплясывающего в углу и держащегося за причинно-следственное место помощника, смахивающего на трусливого футболиста в стенке.

– Зарезал. Как есть – без ножа зарезал, – тяжело дыша, молвило звено вертикали власти, впервые заговорив по-человечески. Но тут же, словно устыдясь мимолетной слабости, Халявин произвел мюнхгаузенский захват и выволок себя из трясины просторечья. – Твоя, грубо говоря, самодеятельность по отношению к цветку жизни и будущему представителю электората была подвергнута критике и получила крайне негативную оценку в высших эшелонах власти. Главе администрации города Загубинска было указано на недопустимость впредь подобных действий и искоренению выявленных в работе недостатков. Довожу до вашего сведения, что необходимо в кратчайшие сроки и как можно скорее исправить допущенные просчеты, дабы не допустить нежелательных последствий. Таким образом, вы должны принести глубочайшие извинения пострадавшим и предоставить в распоряжение несовершеннолетнего подростка на безвозмездной основе подарок в виде ежа.

– Да где же я его возьму? – озадачился вмиг переставший приплясывать Антон. – Свинку морскую, кролика, попугайчика, рыбок – еще куда ни шло. Но ежа…

– Изыскивай возможности, где душа пожелает! – рявкнул мэр, помрачнев от произнесенного им редкостного в языковом обиходе чиновника слова. Гастарбайтеры мозговых извилин вмиг состряпали ассоциативный мостик от «души» до «веры», разбередив неприятное воспоминание. Однажды, выступая на Рождество под праздничной елкой перед загубчанами, Халявин на радостях попросил у них прощения и поздравил пасхальным изречением.

– Выполняй!

Помощника вышвырнуло из кабинета, почеканило прыгучим мячом по ступенькам, обтянутых лосинами ковровых дорожек, и выпихнуло на улицу. Чудо иноземного автопрома, зашлепав по лужам протекторами калош, выпрыгнуло на проспект и недовольно забрыкалось, когда Антон свернул на второстепенную дорогу. Попетляв и наскакавшись по ямам и ухабам улочек и переулков, Невольнов вырулил на откос и, прервав рысцу залетных подкапотных, вышагнул на природу. Обхватив плечи, он уныло обозревал открывшиеся перед ним виды.

Мрачные тучи давили непререкаемым авторитетом на горизонт, требуя беспрекословного подчинения, грозя обрушить молнии и громы. Покладистая степь послушно молчала, исподтишка вставляя шпильки высоковольтными столбами и безмолвными проклятиями заброшенных деревень. Чадил завод, поддерживая небеса белесым шлейфом дыма. Чуть в стороне на окраине города ощетинился ежом, уверенный в безнаказанности, лес. Река Губа вилась узловатым канатом, связывая воедино окрестности.

Благодаря ей и получил свое название город, хотя некоторые шутники вели его родословную от слова «загубить». Со всей серьезностью и ответственностью заявляю, что это откровенная чепуха. Я сам лично разговаривал с местным краеведом Семеном Федоровичем Коневым-Тяньшанским и воочию видел копии копий архивных документов, опровергающих надуманную и нелепую версию. Ученый выяснил, что пращуры нарекли реку именно так, и никак иначе, потому что сверху змеящееся русло с островками напоминает женские губы, которые, того и гляди, сейчас отвесят жаркий поцелуй. Почти сразу же после этого серьезного и достойного восхищения научного открытия краевед подвергся высмеиванию. Из абсолютно некомпетентного, безграмотного утверждения критиканов, мнящих себя чересчур умными, следовало, что наши предки не умели летать, а посему и видеть вытянутые для лобзания естественные природные образования не могли. А название, язвили они, видите ли, появилось благодаря местному химическому градообразующему предприятию, сбрасывающего отходы в реку, которая впитывает их, как губка. Даже обсуждать этот вздор не хочется!

Семен Федорович знаменит еще и тем, что, нанюхавшись архивной пыли, определил точную дату основания Загубинска. В документе от 7 октября 1713 года прямо сказано: «…да губа не дурна поселокъ есть…». До сенсационной находки жители наивно полагали, что их старинному городу от силы лет 150. Обретя истину, они безмерно обрадовались и после постановления мэрии под номером 38759780/88483 обязались выходить в первое воскресенье второго месяца осени на народные гуляния. Но так как октябрь щедр не только на листопады, но и на более жидкие осадки, то патриотическое празднество оказались на грани срыва. Мало кому хотелось тащиться на центральную площадь, чтобы стучать зубами в такт выступлениям доморощенных народных коллективов и греться рукоплесканием речам официальных лиц. Дату гуляний решили перенести. Из всех предложенных вариантов, в обсуждении которых предполагалось бурное участие всех загубинцев, выбрали предложенный неким гражданином Халявиным. С той поры День города жители отмечают в День России. Как говорится, два в одном.

Но оставим исторические изыски, интересные далеко не всем, и проведем очень краткую ознакомительную экскурсию по городу, раскинувшемуся за спиной Антона Невольнова. Сделать это крайне необходимо по двум причинам. Во-первых, должен же читатель знать, что представляет собой среда обитания наших персонажей. А, во-вторых, вдруг какой-нибудь деятель возжаждет переделать рассказ в сценку и не будет знать, в какие декорации поместить актеров. Итак, сдавайте деньги, садитесь поудобнее, ПАЗик отправляется.

Уважаемые гости Загубинска, если взглянуть на него с высоты птичьего полета или открыть карту, можно увидеть огромную кляксу. Столь странная планировка обусловлена возвышенностью, сетью оврагов, на которых расположен город, а также отсутствием плана развития. С правой стороны вы видите четырехэтажные панельные жилые здания, именуемые в народе «хрущевками». С левой стороны – памятники архитектурного зодчества конца сороковых – начала пятидесятых годов минувшего столетия. Сохранились здания и более раннего периода. Они расположены в частном секторе, но туда мы не поедем по причине внеочередной реконструкции дорог. Имелись памятники деревянного зодчества и в центральной исторической части, но по причине обветшалости и ненадлежащего соблюдения правил противопожарной безопасности невыявленными личностями сгорели дотла или были снесены. Теперь на их месте вы можете видеть современные дома повышенной комфортности и неуемной фантазии архитекторов. Благодаря точечной застройке Загубинска торгово-развлекательными центрами, супермаркетами и магазинами, его жители являются обладателями одной из самых разветвленных систем услуг торговли шаговой доступности. В старинном российском городе, славящемся своим химическим производством, имеется оперный театр, около десятка Дворцов культуры, построенных в советские годы, цирк-шапито и три храма. Церкви переоборудованы из клубов, которые до Октябрьской революции являлись церквями.

Имеются в городе и стадион, и парк культуры с кучами развлечений и мусора. Посетители, не желающие качаться на качелях или есть шашлыки, могут спокойно подышать свежим воздухом, сидя на пенечках. Мест хватит для всех.

Большинство трудоспособного населения – примерно одна сотая часть – трудится на градообразующем предприятии, остальные – в бюджетной сфере услуг образования, здравоохранения, ЖКХ, торговли, предпринимательства и какхочешьтакикрутись. Злободневная для многих российских городов проблема нехватки детских садов в Загубинске почти полностью решена. По причине снижения уровня рождаемости и безработицы среди молодых мам большинство дошкольных учреждений отданы в аренду коммерческим фирмам. Очереди в детские сады существуют, но они продвигаются достаточно быстро. Уже в 6–7 – летнем возрасте каждый ребенок обязательно получает место в яслях.

И вот сейчас, попрошу внимания, перед вами на центральной площади – главная достопримечательность Загубинска, его символ. Вы, наверняка, помните время, когда по всей стране пронеслась мода на необычные памятники: сантехнику, соленым ушам, водке, сырку «Дружба», Чебурашке, Громозеке… Власти Загубинска подумали, что тоже суши не вилками тычут, и объявили конкурс среди населения и коммерческих организаций. Главным условием являлось, чтобы скульптура имела хоть какое-то отношение к названию города. После долгой и непродолжительной борьбы победил проект фирмы Х.А. Лявин энд С. Итак, вуаля. Перед вами собственной персоной отлитый в бронзе двухметровый Губка Боб короткие штанишки. Говорят, если потереться о него спинкой, то любое сокровенное желание сбудется. Вы пока тритесь, а я на этом с вами прощаюсь.

Поблагодарим экскурсовода и вернемся к Антону Невольнову. Судя по блеску во взоре, которым он полировал лес, решение проблемы найдено. Так и есть. Подслушаем краем уха.

– Если еж не идет к Антону, то Антон идет к ежу, – торжественно объявил он. – Иду на вы!

Параграф 6. Право на добычу ежей имеют граждане, получившие разрешение

– Идет охота на ежей, идет охота. На колких хищников, матерых и ежков, – рычал сквозь зубы Антон Невольнов, продираясь сквозь колючие и назойливо-цепкие лесные заросли. Его новенький камуфляж, порванный в нескольких местах, глотал воздух ртами прорех, а армейские ботинки с налипшей грязью, поправившись на десяток килограммов, удивительно напоминали самодельные приспособления, в которых шлепают по болоту. То и дело, поглядывая на навороченный навигатор, мэрский помощник тщательно шарил в шуршащей траве сучковатой палкой и колотил по шипящей прошлогодней листве, словно хотел выбить признание в укрывательстве объявленных в розыск беглецов. Лес протяжно вздыхал, осуждающе качая взъерошенной макушкой и осыпая нарушителя покоя перхотью засохших веточек и созревших семян. Полуденное светило выпекало в небесной духовке облачные пироги, заливая округу подСолнечным маслом. Брызги лучей, струясь по желобам, трещинам стволов, глянцу листвы, расползались золотистыми лужицами по влажной земле. Надрывались прячущиеся в кронах птахи, соревнуясь в вокальном мастерстве. Затрещала пулеметной очередью сорока, и воздух на ограниченном пространстве утратил свежесть. Рука, нащупав камень, наугад метнула его в расхитительницу блестящего имущества, и та, виляя между ветвей и костеря Антона на чем свет стоит, рванула в чащу.

Угомонив сердце, забарабанившее дятлом в груди, он шагнул вперед и ухнул в колдобину, заваленную трескучим хворостом.

Говорят, чем ближе человек к природе, тем он искреннее и добрее. Истинная правда! Едва Антон ударился о мать сыру землю, как враз обернулся добрым молодцем, став тише воды ниже травы, и заискрил глазами не хуже Финиста – ясного сокола. Безмятежно возлежа Ильей Муромцем на лоскутном покрывале леса, он наблюдал, как калики перехожие, побросав сумы перекатные, засеменили в муравейник; Соловей Разбойник, тот еще жук, рухнув с дуба, задрыгал ногами и сердито зашепелявил; а гусеница – ведьма, подавившись и не проглотив, притворилась костяной ногой. Но скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Долго ли коротко лежал на боку богатырь щуплого телосложения, пока не услышал голос чудный из аппарата дивного: «Орел, орел! Ответь соколу!» Испил тут Антон-царевич живой водицы из лужи около чела своего ясного и вспомнил, что он не кто иной, как помощник батюшки-мэра, выполняющий дела государственной важности. Вскочил на резвы ноженьки и отправился, куда глаза глядят, разговаривая с тем не знаю с кем.

– Орел на приеме. Доложите обстановку. Объект обнаружен?

– Нет еще. Лес полностью оцеплен. Движемся к вам навстречу. Как поняли? Прием.

– Вас понял. Продолжайте поиски. Отбой.

Рация, поцокав белкой, умолкла.

Короткое донесение, вполне понятное герою повествования, наверняка, ввергло в недоумение нашего любезного читателя и показалось ему если не полной ерундой, то заставило поморщить лоб и вздернуть брови. Не будем, злорадно хихикая, томить мучительным мхатовским молчанием, ибо рискуем получить кучу судебных исков о возмещении ущерба за косметические процедуры, и сразу объясним, что к чему.

К Антону, застывшему на откосе и обозревающему величественные дали, явилась прекрасная Муза. Неизвестно, какой из девяти отделов департамента изящных искусств она возглавляла, но сходу вникла в курс дела и оказала посильную помощь в решении насущной проблемы. Музы, надо заметить, вообще достаточно беспардонные личности. Они навроде загубинских чиновников – когда нужно, не дозовешься, а когда без надобности – так и шастают, горя желанием облагодетельствовать того или иного индивида от рождения. Объяснить сей факт невозможно, хотя у автора этих строк имеется подозрение, что и богини составляют ежеквартальные и годовые отчеты, чтобы предоставить их вышестоящему начальству. Но оставим данный вопрос в ведении схоластов и обратимся к чаяниям нашего героя. Представительница вышестоящего органа небесной канцелярии нашептала ему на ушко достаточно прозаическое, но, тем не менее, оригинальное решение – объявить всеобщую мобилизацию по поимке ежей. (Нет, все-таки это, наверное, была Талия, хотя до конца и не уверен). Антон Невольнов обратился за помощью к леснику и директору подросткового лагеря «Бобская губа», располагавшегося неподалеку от Загубинска. Те, естественно, в силу субъективно-объективных причин согласились помочь. Неизвестно, что более повлияло на их решение: боязнь быть выпущенным на волю или страсть к борзым щенятам. Но факт остается фактом. Работник лесопромышленного комплекса скоропостижно прервал дружественные узы с Хмелем и с удивлением узнал, что, оказывается, является надсмотрщиком берез, елей и прочей живности, произрастающих вблизи его избушки. В спешном порядке, даже не покалечившись, он изучил вверенные ему государством владения и составил план облавы. И в результате в один из дней, ближе к полудню, лесок без всякого объявления войны подвергся внезапному нападению превосходящих сил противника в виде одной пехотной роты юных лагерников и механизированной автоколонны мэрской администрации. Навстречу детским голосам, перепугавшим лесных обитателей, сейчас и пробирался наш незабвенный герой.

– Все идет по плану, все идет по плану, – сменил репертуарчик Антон, расслабившись и повеселев от осознания близкой подмоги.

Лес преобразился. Из злобного буки, мечтающего всячески напакостить, он превратился в радушного хозяина, готового исполнить любую прихоть дорогого гостя. Деревья радостно приветствовали его и, восторженно перешептываясь, долго махали вслед зелеными флажками. Кусты сами собой расступались, освобождая путь, устланный ковровой дорожкой с изысканным узором. Валежник виновато жался дворнягой по сторонам, стыдливо отводя сучки и задоринки. Птахи щебетали и, захлебываясь от восхищения, переходили на фальцет. Антон чувствовал себя крупным чиновником, нагрянувшим в провинцию с визитом государственной важности. Для полноты ощущений не хватало разве что девицы в национальном одеянии с хлебом-солью. Но и то, и другое поджидали его впереди. Пока Невольнов упивался мнимостью торжества, его подчиненные сноровито стряпали пир на ограниченное количество мира. Провизии, закупленной на деньги из городского бюджета, хватало и на угощение юных скаутов, и на то, чтобы самим заморить червячка и не дать себе засохнуть. Часть выделенных средств, проходившей по документам как «на прочие расходы», предполагалось потратить на детский праздник и на увеселительно-развлекательные мероприятия для взрослых. Посему вместе с клоунами и тамадой на опушке леса в предвкушении застолья, дыша полной грудью, отбивались от комаров привлекательные девицы в коротеньких платьицах. Мальчишки, глянув на выпирающие прелести, моментально определили профессиональную принадлежность их носительниц несколькими краткими, но емкими словечками.

Во избежание нежелательных слухов, а они непременно бы поползли по Загубинску, официально акцию назвали экологическим субботником по очистке леса от хлама и для освещения благого дела в СМИ пригласили журналистов. Охоту на ежей объявили конкурсом на выявление самого внимательного сборщика. Истинную же причину всего происходящего знали лишь несколько человек.

Описывать, как проходил «субботник», мой любезный читатель, надеюсь, нет никакого смысла. Каждый из нас хоть раз в нем да участвовал. И неважно, мыли ли вы окна в кабинете, сгребали весной мусор на улице, красили заборы со скамейками во дворе, сажали деревья, в памяти остается ощущение единения порой с незнакомыми людьми, легкости общения, задора, рвения, разудалой веселости и осознания нужности, а иногда и гордости за свою работу. В особенности субботники нравятся детям, которые воспринимают их как игру, а не как экономию бюджетных денег всевозможными организациями и администрациями за счет добровольно-принудительного труда. Вот и сейчас мальчишки и девчонки, повизгивая и смеясь, носились, как угорелые, по лесу, умудряясь при этом заполнять мешки. Пронзительный вопль, словно выскочивший из-под слоя листвы новорожденный гриб, прорвал плотную пелену ребячьего гомона и унесся ввысь. Расправив в небесах гигантскую шляпку, он накрыл ей лес, отгораживая и уничтожая все прочие звуки. Наступила тишина. Но уже через несколько секунд ее рассекли клинки выкриков любопытных детей и побледневших взрослых, кинувшихся со всех ног к живовопящему источнику.

Им оказалась плачущая не столько от боли, сколько от обиды и унижения, девятилетняя воспитанница «Бобкинской Губы». Уединившись на полянке, вдали от лишних глаз, она присела, чтобы справить естественные потребности. Место девочка выбрала не вполне удачное, так как если бы не поленилась провести первичный осмотр, то заметила бы в траве ежика. Дарвин его знает, что привиделось ходячему кактусу, когда тот увидел неопознанно приземляющийся объект, но рефлекс самосохранения сработал безукоризненно. Едва мягкое место коснулось колючего клубка, как он фыркнул и вздрогнул. Безмятежные детские глазенки, похлопав ресницами, взлетели вместе с остальными частями тела, подтвердив правоту закона аэродинамики из известной песни «Братьев Гримм». Полет длился недолго. Покачнувшись, бедняжка не удержалась на ногах и присела отдохнуть прямиком на находившегося в предынфарктном состоянии ежа.

– Орел, орел, я сокол. Объект обнаружен, – заговорила рация, выводя Антона из остолбенения. Услышав вопль, помощник застыл на месте, гадая, что произошло и рисуя в воображении картины одна страшнее другой.

– Отлично! – откликнулся Антон. – Кто нашел? Как?

– Девочка одна. Случайно. М-м-м. С помощью инструментария, благодаря которому у нас все дела делаются, – не то захихикал, не то заверещал собеседник.

– Сворачивайте субботник и гоните всех на праздник. Начинайте без меня. Я скоро буду, – приказал Антон и бодро потопал напролом к месту, где намечались торжества.

Вы замечали, любезные читатели, что все они, невзирая на важность, значительность и размах, основаны на одном и том же принципе? И детский утренник, и корпоративная вечеринка, и прием у высокопоставленных лиц, начинаются согласно первой части библейской строки «Вначале было Слово…» На этом оставим всякие двусмысленные сравнения, дабы не гневить Всевышнего, потому как, если кто не знает, дальше фраза звучит: «…и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Некоторые из вышестоящих, хоть и мнят себя Таковым, а часть подчиненных превозносит и чуть ли не молится на них, но… Впрочем, о чем здесь собственно рассуждать, когда и ежу все понятно. Единственное слабое подобие их с Ним – в праве первого слова. Ни одно мероприятие, за редким исключением, не обходится без ораторских речей. Пока начальство не выступит, не скажет хотя бы пару слов, не видать вам сотворения праздника, как 13-й зарплаты. И, Боже упаси, нарваться на словоохотливого занудного вещателя о достижениях и успехах! Все душу истреплет, мозги прополощет, тоски нагонит, хоть волком вой… Да вы и без меня все это прекрасно знаете. Поэтому опустим в нашем повествовании и выступление директора лагеря, и лесника, и многих прочих малозначительных персонажей и остановимся на краткой речи Антона Невольного, который, выбравшись из леса, прямиком направился к трибуне.

– Дорогие юные санитары леса, – начал он. – Сегодня вы сделали благородное и очень полезное дело – очистили лес от мусора, которым несознательные граждане захламили наше народное достояние. Пусть это капля в море, но и она оказала благотворное влияние на нашу матушку-природу, сделав ее чуточку чище. Надеюсь, что и впредь вы будете такими сознательными и вырастите экологически подкованными гражданами нашей великой страны. Считаю, что подобные мероприятия должны стать ежегодными. Предлагаю нынешнюю дату объявить Днем юного эколога Загубинска, а его символом сделать изображение ежика.

– А теперь о самом приятном, – продолжил Антон после жидких хлопков. – Награждении. Каждый из вас получит по похвальной грамоте, посвященной празднованию Первого Дня юного загубинского эколога. В благодарность за самоотверженный труд ваш лагерь «Бобская Губа» в лице директора Марины Константиновны получает музыкальный центр, для проведения дискотек, а также домашний кинотеатр. Самый внимательный сборщик мусора, которому удалось наткнуться на ежика, Лариса Находкина, получает новый смартфон. Поздравим ее, ребята.

Угрюмое лицо заплаканной девочка засветилось от счастья, щеки зарумянились. Через минуту, позабыв о произошедшем казусе, она хвасталась перед завистливыми сверстниками дорогим презентом. В этот момент один из подчиненных что-то шепнул на ухо Антону.

– Как мне только что доложили, – продолжил Невольнов, – у нас есть еще один победитель – Костя Двушкин. Он получает в подарок сотовый телефон последнего поколения.

– Ежиков мы передадим нашему леснику, который выпустит их в безопасном месте, – продолжил чиновник после вручения очередного приза. – Правда, Егор Алексеевич? Тот понимающе кивнул головой. – Ну а теперь вас ждет праздничное шоу и угощение. Поляна уже накрыта. Милости просим.

Изрядно проголодавшиеся на свежем воздухе, дети шумной толпой бросились к столам. Через пару часов их, сытых и уставших, мурча колыбельную, увез автобус. Взрослые гуляли до позднего вечера, нещадно истребляя шашлыки и всевозможные закуски с дорогим спиртным.

Антон находился в блаженно-умильном состоянии, когда корреспондент одной местной газеты спросил, что будет с собранным мусором.

– Ничего не будет. Здесь оставим. На время, – спохватился мэрский помощник, сообразив, что сболтнул лишнее. – На днях приедет грузовик и отвезет на свалку.

– А правда ли, что все это мероприятие затевалось с одной лишь целью – поймать ежиков, которых вы от лица президента должны подарить некой Наде Смирновой? – не унимался дотошный журналист, которого все называли не иначе как Демьян.

«Откуда он знает»? – разом протрезвел Антон. «Кто-то слил информацию».

– Ну, что за глупость?! Нет, конечно, – как можно непринужденнее засмеялся он. – Мы провели экологическую акцию, а поиск ежей, как я уже говорил ранее, – не более чем оригинальный конкурс. Хочу особо заметить, что в ходе мероприятий ни одно животное не пострадало.

Кое-как отбрыкавшись от журналиста, Антон, не подавая виду, погрузился в неприятные размышления: «Если газетчики докопаются до истины, то моей репутации – хана. Весь Загубинск на дыбы встанет. И так ситуация неспокойная. Надо что-то делать. Но вот что?»

Настроение окончательно испортилось. Как назло, вновь разболелся зуб мудрости, который молчал весь день. Так ничего и не придумав, Антон дал команду сворачивать вечеринку. Разбредшихся гуляк собрали, рассадили по «Газелям» и, вручив на дорогу провизию со спиртным, отправили в город. Машина Невольного уезжала последней, провожаемая лучами заходящего солнца.

На опушке остался один лишь лесник.

– Еж твою мать, Россия ежиная, – провожая взглядом развеселую кавалькаду, вздохнул он.

Чекушка водки, схваченная за шею удавкой пальцев, вытянулась из-за пазухи и забулькала. Пустая бутылка полетела наземь, захлебнувшись высокой травой.

– Ежиная Россия, – выдохнул лесник и, повернувшись, поплелся прочь.

Параграф 7. При визитах предусматривается осуществление мероприятий

– М-да, – зеркальный двойник осуждающе и несколько брезгливо рассматривал припухшую, с черными метками под глазами, бледную физиономию Антона. – Что, хорошо погулял? Будем приводить нас в порядок.

Зажужжала зубная щетка, бережно и тщательно выскабливая липкий запах перегара. Зашипел контрастный душ, свершая над повизгивающим Антоном обряд экзарцизма и вышвыривая беса похмелья в канализационную преисподнюю. Дымящаяся чашка черного кофе вымыла мелкие осколки беспокойного сна из израненного сознания. Спал после ежиной охоты Невольнов отвратительно. Едва он погружался в страну грез, как резкая боль вышвыривала обратно в реальность. Зуб мудрости, отоспавшийся за день, словно избалованный котенок, жаждал внимания и развлечений. Антон кормил его таблетками, убаюкивал, поглаживая щеку и лаская десну языком. Поныв, зуб затихал и, когда казалось, что окончательно успокоился, внезапно вскакивал на корни лап, и все начиналось сначала. Забылся Антон только под утро.

Со следами вчерашнего веселья и беспокойной ночи, он предстал пред насмешливым начальственным взором и поведал об успешной охоте.

– Согласно вашему докладу, а также имеющихся у меня донесений, вы успешно справились с поставленной архисложной задачей, осуществив эффективную, не побоюсь этого слова, промоушн-акцию, – выслушав, подытожил Афанасий Панкратович. – В ближайшее время надлежит, не откладывая в долгий ящик, в полном объеме выполнить желание девочки, выступив от лица гаранта конституции Российской Федерации. В качестве уполномоченного от имени президента выступит глава администрации Загубинска в моем лице. Свяжитесь с родителями несовершеннолетнего ребенка и устно сообщите, что мэр лично совершит поездку на их придомовую территорию с последующим посещением их жилой площади. Транспортное средство для осуществления последующей поездки в обязательном порядке должно явиться к зданию администрации послезавтра к…, – Халявин, призадумавшись, глянул на Ролекс, – 11 часам по местному времени. В ваши обязанности вменяется оповещение представителей СМИ о предстоящем совершении акта дарения в торжественной обстановке.

Антон еще больше побледнел, став удивительно похожим на измятый лист бумаги, который вытащили из взбунтовавшегося принтера. Колени мелко задрожали мздоимцами, взятыми с поличным. Галстук, поерзав по воротничку, расширил полномочия дыхательных органов. Перепуганный зуб мудрости затаился, опасаясь нежелательного привлечения внимания со стороны арендодателя.

– Может, повременим, Афанасий Панкратович? – пролепетал Антон пересохшими губами. – Журналюги свяжут вместе ежиную охоту с вручением и скандал закатят. Нам накануне визита Самого этого никак нельзя допустить. Или давайте я по-тихому один съезжу к Смирновым. Тем более, у вас и так дел невпроворот.

– Нет, – призадумавшись на секунду, резанул Халявин. – Электорат должен четко осознавать, что исполнительные органы власти в курсе всего происходящего, что они держат ситуацию под контролем и не оставляют без должного внимания любые, даже маломальские, потребности населения, особенно когда дело касается подрастающего поколения, которое, как известно, является будущим строителем нашей Российской Федерации. Поэтому мое присутствие на церемонии крайне своевременно и необходимо. Кстати, для справки, представителя флоры какой половой принадлежности пожелал получить от президента России цветок жизни? Не имеешь достоверных сведений? В таком случае, преподнесем обоих. Оформи их надлежащим образом, произведя завязывание бантиков голубой и розовой расцветки, согласно сексуальной предрасположенности. Представителям СМИ предоставим информацию, согласно которой следует, что ежи поступили непосредственно от Самого. Воплощай в жизнь!

Заплетающиеся ноги неохотно поволокли Антона выполнять распоряжение шефа. Помощник мэра отчетливо осознавал, что, скорее всего, это одно из его последних заданий. Оскорбленная семейка Смирновых непременно закатит перед телекамерами прилюдный скандал. Его еще можно было бы замять, договорившись с прикормленными журналистами, но неподвластные администрации издания разнюхают подробности и разродятся язвительными статьями. Об истории узнают в центральных СМИ, и…можно смело заказывать панихиду по безвременно ушедшей прежней жизни. Шеф, не отличающийся умом и благородством, выгораживать Антона точно не станет, напротив, чтобы усидеть в шатком кресле, официально назначит козлом отпущения. Спорить с Халявиным бессмысленно. Оставалось два выхода: не дожидаясь позора, писать «по собственному» или придумать нечто эдакое, дабы избежать огласки и остаться чистеньким. При мысли, что потеряет престижную доходную работу и уйдет в никуда, кошки принимались яростно точить когти о чиновничью душу, а мурашки бежали по спине наперегонки, словно за ними гнался раскаленный утюг.

Все последующие дни, машинально отдавая распоряжения подчиненным, Антон лихорадочно перебирал мыслимые и немыслимые варианты. Безжалостные минуты, вытекая из неисчерпаемого кувшина времени, каплями ледяной воды били по темечку, не давая сосредоточиться и отыскать ответ на извечное философское «что делать». Раздражение сменилось отчаянием. Не в силах усидеть на одном месте, Антон метался по администрации, поражая сотрудников странным, непривычным для него поведением. В какой-то момент его охватило безразличие, и он, успокоившись, уставился незрячим взором в никуда. В день Х безропотно, словно смертник, смирившийся с неизбежным, он позволил отвести себя на место расправы, не подозревая об отсрочке приговора.

Антону несказанно повезло. И причиной тому стало не вмешательство каких-то сверхъестественных сил, а свойство характера, присущее большинству простых людей. Вспомни сам, дорогой читатель (кажется, мы уже достаточно знакомы, чтобы перейти на «ты»), как с тобой происходили различные неприятности. Униженный и оскорбленный, ты, сжимая кулаки, страстно мечтал отомстить обидчику, разорвать на клочки и развеять останки по ветру. Злобное шипение, вопли, проклятья обрушивались на голову недоступного врага. Возмущение, переполнившее чашу терпения, лилось через край, выплескиваясь на близких и знакомых нескончаемым потоком жалоб. И чудилось тогда, что до конца своих дней ты будешь помнить несправедливость и никогда не простишь, но… Время бежит, стирая из памяти плохое и оставляя хорошее. Через день-другой, через год или два, в зависимости от личности и тяжести оскорбления, боль утихает, и мы потихоньку успокаиваемся. Так в природе раскатистый гром и ослепительные молнии сменяются зарницами, постепенно тающими за ночным горизонтом. В свете нового дня, наступающего следом за исчезнувшими всполохами злости, минувшее воспринимается, как легкое недоразумение. С возрастом, обрастая жиром подробностей, оно превращается в смешной случай из жизни, которым при случае можно позабавить приятелей. Человек полностью очищается от скверны низменного. Катарсис.

Точно то же самое произошло и со Смирновыми. Сотню раз пересказав историю всем маломальским знакомым, вдоволь насытившись их сопереживанием и изумлением, понастроив грандиозных планов мести, они вдруг, сами не осознавая того, перестали злиться. Надменный хам превратился в глупого, неопытного, но исполнительного чиновника, способного вызвать разве что насмешку и… жалость. Да-да, не удивляйтесь, именно жалость. Ну, как же, подумайте сами – «подневольный человек», «исполняет приказы начальства», «ему деваться некуда», «работа такая» и прочие и прочие оправдания. И вспоминая между собой тот случай, обросший множеством фантастических подробностей, Смирновы, вдоволь насмеявшись, чуточку грустнели.

Телефонный звонок из администрации, словно очередной нежданно-негаданный дефолт, переполошил и не на шутку перепугал их. Строя самые невероятные догадки, они суматошно метались по жилищу, наводя чистоту, готовя угощения и выбирая наряды.

– Наверное, он узнал, как мы плохо живем! – кричала из кухни мать Нади. – Я где-то года три тому назад письмо писала, чтоб нам выделили материальную помощь! Оттуда ни ответа, ни привета! Затерялось, поди, где-нибудь, а сейчас нашлось. Едет посмотреть на нас, а потом решить, сколько денег дать!

– Не-е-е. Придумашь тоже! Он из-за такой хреновины бы не приехал. Послал бы другого кого-нито, – возражал сидевший на кушетке дед, постукивая палкой по полу. – Можа, наша очередь на квартиру подошла?

– Оттопыривай карман поширше да утюгом там пройдись, – поучала бабушка внучку, гладившую свое праздничное платье. – Совсем, старый, сдурел! Кака квартира? Бесплатно щас ничо не дают! Все только за деньги!

– А может, ему дядя президент ежика прислал? – мечтала Надя.

– Да какого к лешему ежика! – возмущалась мать. – Мало тебе в прошлый раз подарили? Мало?! Придумала тоже невесть что! Дома и так ступить некуда, так давай еще ежей заведем для полного счастья! Нажаловался, поди, твой даритель своему начальнику, вот тот и едет втык нам всем устроить и тебя по головке погладить. Довыпендривалась!

Отец Нади, не принимавший участия в разговоре, смотрел в окно, катая во рту незажженную сигарету.

– Приехал, – вдруг произнес он тихо, но так, что все услышали. – С журналюгами.

Невысказанные фразы прилипли к языку. Гробовое молчание завладело троном, но тут же было свергнуто безумной суетливой толпой выкриков и распоряжений. К ним на подкрепление вскоре прибыли звуки беготни с лестничной площадки. В распахнувшуюся дверь, потеснив хозяев квартиры, ворвалась свита журналистов. Пятясь задом, она снимала каждый шаг мэра.

Добродушно улыбаясь во всю ширь своей недюжинной челюсти, Халявин поздоровался со Смирновыми так, как будто давно знал каждого из них и встретил после долгой разлуки. Дождавшись, когда телевизионщики установят и настроят камеры, он под вспышки фотоаппаратов произнес краткую, но пламенную речь.

– Дорогая ячейка общества Смирновых! Имею огромную честь донести до вашего сведения, что письменное обращение от лица вашего члена семьи, именуемой далее как девочка Надя, дошло до адресата и легло на стол президента Российской Федерации. Несмотря на широкомасштабную и непрерывную деятельность по обеспечению устойчивого уровня развития благосостояния граждан, увеличение ВВП и отстаиванию национальных интересов на международной арене, глава государства изыскал временной промежуток, чтобы ознакомиться с поступившим к нему обращением. Рассмотрев данный вопрос в кратчайшие сроки, он наложил одобрительную резолюцию.

Как вы уже информированы СМИ, в скором времени гарант конституции совершит беспрецедентный визит в город Загубинск. Однако из-за напряженного плотного рабочего графика и по не зависящим от него причинам президент не сможет лично вас посетить. Поэтому от лица президента Российской Федерации прошу ученицу 3 «а» класса Загубинского среднеобразовательного учреждения № 1 Надю Смирнову принять в дар этот подарок.

По лицу девочки поползли красные пятна. Родители легонько, но настойчиво подтолкнули ее к мэру, и она вышагнула вперед на негнущихся ногах.

– Поздравляю, – потряс худенькую ладошку Халявин и вручил шуршащую коробку из-под ксерокса.

Журналисты, толкаясь и отвоевывая место друг у друга, сгрудились возле Нади, чтобы снять волнительный момент и взять интервью. Помучив перепуганную девочку нехитрыми вопросами, они переключились на стариков, которые в мельчайших подробностях, с лирическими отступлениями, принялись рассказывать о своем житие-бытие.

Халявин вместе с родителями Нади удалился на крохотную кухню. Слушая о проблемах и жалобах Смирновых, он запивал чаем дешевые конфеты и домашние пироги. От других блюд Афанасий Панкратович, старательно подавив брезгливость, решительно отказался, сославшись на недавний завтрак. Журналисты тоже рванули на кухню, но сотрудники пресс-службы, дав время запечатлеть общение власти с народом, быстренько выпроводили их вон.

Невольнов, не веря до конца, что все обошлось, мрачно наблюдал за столпотворением в отдельно взятой квартире, ожидая подвоха. И тот не заставил себя ждать.

– Антон Юрьевич, вы же уверяли меня, что субботник не имеет никакого отношения к Смирновой, – нахально ухмыляясь, обратился к нему Демьян. – А, оказывается, имеет, и очень даже прямое. Не прокомментируете данную ситуацию? Нет? Хорошо, тогда пусть прокомментирует мэр. Если и он откажется, то так и напишем. Читайте в следующем номере. Я уже и заголовок придумал: «Бюджетные деньги – ежу под хвост». Нравится?

Помощник мэра, отодвинув плечом журналиста, подошел к начальнику пресс-службы и что-то шепнул на ухо. Тот, глянув на Демьяна, понимающе кивнул головой.

– Господа журналисты! Минуточку внимания, – раздался его голос. – Попрошу вас покинуть помещение, так как здесь маленькие дети и пожилые люди, нуждающиеся в отдыхе. По результатам встречи будет составлен и разослан пресс-релиз. Также, если возникнут какие-нибудь вопросы, прошу обращаться непосредственно ко мне или сотрудникам пресс-службы. До свидания.

Журналисты нехотя разошлись. Наиболее стойкие, среди которых был и Демьян, остались дежурить на улице, надеясь получить комментарий мэра. Но ждали они напрасно. К сбежавшему из плена гостеприимства градоначальнику их не подпустили.

– Семен, – обратился к подчиненному Антон, вернувшись в мэрию. – Звякни на телевидение, скажи, что моя передача выйдет сегодня сразу же после выпуска новостей. Внепланово и в прямом эфире. Пусть меняют сетку вещания. Меня не касается, как они это сделают. Ты меня понял?!

Сотрудник кинулся выполнять поручение.

Зуб мудрости резко изогнул спину и, пронзая десну, вырвался наружу. Невольнов вскрикнул, заерзал языком по костяному тельцу, ощущая, как рот наполняется солоноватой жидкостью. Сплюнув на клетки платка, он удивленно глянул на красную кляксу. Пахнуло кровью.

Параграф 8. Следование нравственным принципам – дело чести и долга служащего

Днем с огнем не сыщешь на свете людей, который бы не любили ночь и с нетерпением не ждали ее визита. Умаявшись после дневной бесконечно-бессмысленной суеты, пропитавшись насквозь, словно набухшая губка, впечатлениями и эмоциями, очумев и отупев от ненужной информации, хочется поскорее сигануть в постель и, обнимая пернатое облако подушки, отгородившись от всего и вся коконом одеяла, встречать Морфея. Иногда он является по первому же зову и, не мешкая, плавно, без скрипа, огромным узорчатым ключом отворяет черные врата. Шагнув через порог, отделяющий явь от нави, вы оказываетесь в радужной стране сновидений, где возможно все. Бедный купается в золоте, слабый побеждает орды врагов, трус совершает героические подвиги, робкие флиртуют с наипервейшими красавицами, больные встают на ноги, несчастные блаженствуют, забывая о горе и унижениях. И даже внезапное вторжение Гекаты, ввергающее в липкий холод ужаса и панический бег на месте вырывающегося наружу сердца воспринимается, как благо. Вытерев со лба пот и отдышавшись, ты с облегчением осознаешь, что это всего лишь жуткий кошмар и по сравнению с ним действительность не так уж страшна, а значит, можно и нужно жить дальше.

Бывает и так, что Морфей, пренебрегая своими служебными обязанностями, опаздывает или, обнаглев донельзя, вовсе не является на работу. Его не страшат ни ругань, ни проклятья, ни угрозы клиентов накатать жалобу вышестоящему начальству, так как прекрасно знает: заменить его некому и максимум, что грозит – очередной выговор, без занесения в трудовую книжку. И хоть тресни от злости, дрессируя стада овец, все равно проведешь ночь, ворочаясь с боку на бок.

Антон Невольнов никак не мог уснуть. Воспоминания мелкой, загнанной глубоко под кожу занозой саднили, ныли, будоражили, отравляя душу гноем переживаний. Раз за разом он прокручивал в голове события скандального и, скорее всего, последнего в своей карьере телевыступления.

В прямом эфире, бледный, вспотевший и трясущийся, точно заяц в полупустой маршрутке, чиновник поведал обо всей подноготной подготовке визита президента, ежиной охоте и прочих событиях, о которых ты, любезный читатель, уже прекрасно знаешь. Покаявшись пред всем честным народом, он заявил, что исполнял приказы Халявина, что дальше так продолжаться не может, потому как совесть его окончательно загрызла и… Закончить речь Антон не успел. Директор телецентра Петр Сергеевич сначала недоуменно наблюдал за происходящим, наивно полагая, что выступление согласовано сверху, но осознав, что это не так, дал команду прервать эфир рекламой и лихорадочно запиликал телефоном, выискивая абонента «Халявин мэр». Дрожащие губы объяснили ситуацию, после чего оглушенный и потерянный шепот попросил сотрудников не возобновлять передачу и вызвать «скорую».

Телезрителям объявили, что произошел сбой в вещании и программу «Без лишних купюр» они сегодня не увидят. На экране замельтешили ножки балерин. Старый оператор, хорошо помнивший советское прошлое, прикололся, поставив «Танец маленьких лебедей». Получив от взбешенного начальства «звездюлей», он включил мультик «Ну, погоди!».

Чьи-то волосатые руки сняли с Антона микрофон, и вежливый, но твердый, не терпящий возражений голос попросил покинуть студию. Не смывая грима и ничего не видя вокруг себя, чиновник под всеобщее молчание сбежавшихся телевизионщиков прошествовал к выходу.

– Самоубийца, – прошелестело вслед Невольнову, когда за ним клацнул железными зубами замок.

Антон плохо помнил, как добрался до дома. Глотнув коньяка, он вырубил все телефоны, в одежде плюхнулся на кровать, но заснуть так и не смог, и теперь, как было уже сказано выше, осуществлял непосредственное личное участие в процессе наблюдения за темным временем суток. Так! Стоп! Прошу меня покорнейше извинить, дорогой читатель, но, кажется, ваш покорный слуга подцепил вирус «канцелярис чиновникус». Сам же предупреждал об опасности – и вот на тебе!

Карету мне, карету…скорой помощи! Вызовите кто-нибудь врача! А, ладно – не надо. Пока он доберется по нашим дорогам и пробкам, поздно будет. Сам себя спасу. Как и у всякого сочинителя, у меня припасена аптечка для экстренных случаев. Так, посмотрим, что у нас есть… Сбор классический прозаический, гомеопатические препараты Толстого, отвар Достоевского, эликсир Лермонтова, настойка Пушкина, свечи Сорокина, таблетки Пелевина, скальпель Булгакова, сироп серебряного века… Все не то… Ага, нашел! Капли Чехова. Пойду-ка их приму, а заодно сделаю комплекс упражнений смехотерапии по методу доктора Гоголя. Никуда не уходи и пока понаблюдай за героем. Потом расскажешь, что здесь произошло. Я быстренько!

Ну, вот, ваш покорный слуга вернулся: жив и здоров. Ничего не случилось? Как лежал, так и лежит? Это только так кажется. На самом деле внутри нашего героя бушуют нешуточные страсти. Сейчас я тебе о них поведаю. Итак…

События минувшего дня, безнадежно застряв, буксовали в колеях мозга, разбрызгивая мгновения воспоминаний и выхаркивая комья фактов. Споря сам с собой, Невольнов мучительно искал оправдание своему отчаянно-глупому безрассудному поступку, пылко доказывал, что поступил правильно, что другого выхода не было и быть не могло. Внутренний голос, которые некоторые называют совестью, язвительно возражал, пугая неизбежной карой.

– Ты покой такое отчебучил? – вопрошал он Антона. – Ничего получше придумать не мог? Извилин не хватило?

– Нет, ну а что мне оставалось делать? Выкинули бы меня пинком под зад с позором. И куда мне идти?

– Перепугался, бедненький, в штаны наложил. Так и скажи! И нечего было людям втирать про свою честность и благородство, героя из себя корчить. Если ты весь такой замечательный, то почему не отказался выполнять тупые приказы? Сразу бы сказал шефу: «Так, мол, и так. Хреновиной ты страдаешь». Ну, уволил бы он тебя. Он тебя и сейчас уволит, можешь даже не сомневаться. И пошел он, солнцем или ветром, – не помню уже – гонимый, повторяя: «суди его Бог», и покуда я видеть его мог, с непокрытой шел головою. Что, с голоду бы помер или чего – по ящику перестали бы показывать? Пережил бы как-нибудь, ничего страшного! Страшно, аж жуть! А сейчас ты вляпался по полной программе! Афоня тебя в порошок сотрет. Возьмет и посадит в темницу сырую орла молодого за клевету. Будешь на нарах куковать или кукарекать. Давай, собирай манатки и шуруй отседова, куда подальше и пока не поздно. Хоть о родных бы подумал прежде. Им тоже житья не будет. Эх, и дурак же ты! Осел натуральный! Натуральный осел! Да что с тобой говорить?!

– Может, еще все обойдется? – подавал робкую надежду Невольнов.

– Держи карман шире! Обойдется, как же! И не надейся. Натворил делов – отвечай. Но даже если, предположим, вдруг случилось чудо… Тебе самому как, не стыдно? Шефа подставил, ну да хрен с ним, – заслужил. А тупая эпопея с ежиной охотой? Это же маразм натуральный! В голове не укладывается! Ты почто девчонку обидел, до слез довел, а? У нее и так в жизни радостей никаких! Видел, как они живут?

– Да, – вздыхал Антон. – Стыдно. И не напоминай лучше – и так тошно!

– А ты помучайся, помучайся. Глядишь, человеком станешь. Встанешь, так сказать, на путь исправления. Очистишься духовно. Хотя вряд ли…Ты больше о себе печешься, думаешь, как бы вывернуться. Эхе-хе…

Долго еще спорил сам с собой чиновник, фантазировал, как развивались бы события и к чему бы привели, поступи он иначе. Вариантов было настолько много, что, в конце концов, Невольнов намертво запутался в сетях полудремотных рассуждений и лишь беспомощно рыпался в тщетной попытке освободиться.

«Все это полная ерунда, – возразит взыскательный читатель. – Автор напридумывал невесть что. Не мог главный герой откровенничать со своей совестью, ибо она у Антона давно атрофировалась».

Отчасти ты прав. Но, говоря замшелым языком представителей власти, утверждение не совсем корректно. Тщательно спрятанная под толстой скорлупой тела, высушенная равнодушием и цинизмом повседневности, совесть загубинских чиновников постепенно грубеет, превращаясь в рудимент души. Это, если хотите, последствия производственной травмы или, точнее, профессионального заболевания, от которых никто не застрахован, вне зависимости от должности и места работы. Подобно раковой опухоли, вирус черствости незаметно множится, развивается, захватывая и отравляя новые клетки души, пока полностью ей не завладеет. Если вовремя не выявить и не распознать опасность, то пиши – пропало. Мало кому удавалось выскользнуть из цепкой хватки недуга.

Невольнова спасло то, что работал в должности всего-то лет пять. Побудь он на своем посту лет эдак 20–30, то и спорить было бы не с чем. Слушал бы сейчас Антон колыбельную Морфея в стране радужных сновидений, возлежа с полуобнаженными девицами возле денежного древа и прикладываясь к неисчерпаемому кубку изысканных вин. Возможно, в блаженствующее несознание, намекая на неминуемость кары, и вторгались бы неясные тени злобных шершней с лицами вышестоящего начальства или, того хуже, завывающего волка в прокурорском мундире. Так что с того? Осыпал бы их Антон лиственными купюрами, и убрались бы они подобру-поздорову, низко кланяясь и желая многия лета.

Скажешь, автор сказки рассказывает, и порядочных, отзывчивых чиновников в природе не существует. Ерунда! Ты просто мало с ними общался. Вот, пожалуйста, пример из жизни. Хочу поведать тебе историю про кристально честного чиновника Загубинска… Хочу, да что-то на ум ничего не приходит. Ладно, если вспомню, расскажу. Пока же вернемся к Антону, который так и не впал в забытье в течение куцей летней ночи.

Лопоухим щенком, недавно вставшим на неокрепшие лапы, она кособоко ковыляла по зернистому небосклону, с любопытством обнюхивая неведомую безбрежность. Плутая между слепых многоэтажек и деревянных развалюх, натыкаясь на шпили блеклых призрачных фонарей, неуклюже шарахаясь от фар редких припозднившихся машин, затемь уловила тихий лучистый смех. Звезды, лукаво перемигиваясь, потешались, наблюдая за ее забавными движениями. Разобиженная ночь запрыгала, намереваясь куснуть задир, но лишь лязгала в пустоте беззубой пастью. Не в силах дотянуться, она жалобно заскулила. Далекие светила, померцав между собой, сжалились, подставив соски Млечного пути. Насытившись, мгла отяжелела, и ее потянуло в сон. Осоловевшие слезящиеся глаза отыскали бледно-желтый диск. Позевывая, ночь вскарабкалась на луну и свернулась калачиком на темной стороне. Пройдет совсем немного времени, заматереет она, станет полновластной хозяйкой. Будет трепать, драть осенние листья и, запрокинув морду, протяжно завывать студеной вьюгой.

Рассвет выдернул Антона из кровати и притянул к распахнутому, шуршащему тюлем окну. По небесной лазури, обласканные ветерком, лениво плыли обрывки облаков. Птахи жалобно-настойчиво просили пить-пить-пить. Радостно всплеснуло золотом солнце, и трава тот же час брызнула искрами росы. Продрогшая многоэтажка, стоявшая напротив, угрюмо отбрасывала тень. За долгие годы наблюдений по расположению и перемещению тени Невольнов научился определять примерное время. Перевалив через спины припаркованных автомобилей, черная стрелка ползла по циферблату двора к детскому городку.

– Около пяти утра, – отметил про себя Невольнов и глянул на часы. – Почти угадал. Без семи минут.

Он знал, что после того как тень скатится с облезлой детской горки, покатается на расшатанных скрипучих качелях, пороется среди окурков и битого стекла в песочнице, во двор пожалуют местные алкаши. Пересчитав жалкие гроши, оставшиеся со вчерашнего, они скинутся и пошлют гонца в близлежащий магазин, открывающийся в 8 часов. Обычно в это время Невольнов собирался на работу и, глядя на беззаботных мужиков, иногда им завидовал. Никаких сомнений, угрызений совести, спешки и волнений, и лишь одна проблема для беспокойства – где достать денег на очередную бутылку.

– Хорошо быть безработным, – думалось в такие моменты Невольнову. – Мне бы так.

Теперь его мечта осуществилась, но никакого облегчения с обретением нового статуса он не испытывал. Напротив, ощущал себя выброшенной на берег рыбиной, жадно хватавшей жабрами воздух и таращившей в ужасе остекленевшие глаза.

Антон повалился на кровать. Торопиться ему было некуда, и он, вытянувшись, бессмысленно блуждал взглядом по натяжному потолку. Взор остановился на странной капле. Стремительно увеличиваясь, она достигла размера теннисного мяча и повисла над ним на тоненькой ножке, грозя в любой момент оторваться и упасть. Антон попытался вскочить и заорать, но не мог пошевелиться. Обливаясь холодным потом, он с ужасом завороженно глядел на каплю. Из открытого окна дунул легкий ветерок, и та, качнувшись, устремилась вниз, попав в полуоткрытый рот. Антон чувствовал, как существо пробралось в мозг, обволокло его и…Резкий звонок вырвал его из хватки Гекаты.

– Твою мать! – подскочил Невольнов, оглядывая мутным взором комнату. – Фу-у. Кому там не спится? Приперся кто-то! Кто?!

Исполняя изящные па де бурре сюиви с переходом на па курю, он дотанцевал до входа. Стеклярус глазка выдал искаженно-округлую фигуру ухмыляющегося Демьяна, жавшего на кнопку звонка.

– Не отстанет. Придется открыть. Какого хуя тебе надо?! – рявкнул Антон, скрипнув дверью, которая с честью выдержала бы прямое попадание из гранатомета. – Пшел отсюда.

– Фу! Как грубо. Слова, вылетевшие из ваших уст, коробят мой изысканный слух и наносят неизлечимые кровоточащие раны ранимой же душе. Разве подобает их произносить борцу с заскорузлой бюрократией, чиновничьим произволом, защитнику всех униженных и угнетенных граждан славного града Загубинска. Народному, так сказать, герою. Знал бы ты, какую бучу поднял! Может, впустишь – расскажу.

Не дожидаясь, пока Антон переварит информацию и разрешит войти, журналист втиснулся внутрь квартиры.

– Да-а-а, – протянул он, плюхаясь в кресло. – Хоромы-то царские. Коньячку плесни гостю дорогому. Али жаль напитка благородного?

Бутылка, скрипнув пробкой, булькнула алкоголем в стопки. Брызнул едкой слюной лимон.

Демьян, выкушав содержимое пары-тройки хрустальных емкостей, внезапно открыл в себе театральный талант. Развевая лохмами, он порхал по комнате, гримасничал, изображая физиономии чиновников и возмущенных обывателей, принимал различные позы и один раз даже рухнул на пол, показывая сердечный приступ у Панкратовича. Из его цветасто-язвительной, перемешанной ядреными словцами речи, следовало, что народ готов идти чуть ли не на баррикады, мэр лежит в больнице, а Антона считают главным оппозиционером, восставшим против бюрократической машины и произвола.

– Пить или не пить? – вопрошал журналист, держа почти пустую бутылку, словно Гамлет череп бедного Йорика. – Вот в чем вопрос. Иль нужно оказать сопротивленье? Чего-то там парам-парам, бурум-бурум. Погибнуть, умереть-не встать.

– Кончай паясничать! – прервал его новоявленный отец русской демократии. – Ты только для этого сюда пришел?

– Нет, конечно, – разом стал серьезным Демьян. – Ты украл у меня разгромную статью. Так что с тебя должок. Возьму недорого – дашь эксклюзивное интервью. Деваться тебе все равно некуда. Обратной дороги нет. А так будешь народным героем. И включи сотовый – дозвониться невозможно.

– Сейчас, – потянулся к аппарату Невольнов, обдумывая предложение.

Мобильник радостно проиграл побудку и тут же запиликал вызовом.

Экс-помощник и журналист переглянулись. Телефон продолжал трезвонить.

– Да ответь, чего уж теперь, – почему-то шепотом посоветовал Демьян.

Побледневший Антон прижал трубку к уху.

– Доброе утро, Антон Юрьевич, – произнес бесцветный, растерявший всякие эмоции голос. – Мы внимательно изучили ваше выступление, а также реакцию граждан города, и пришли к определенным выводам. Озвученные вами факты, по имеющимся у нас сведениям, во многом соответствуют действительности. В связи со сложившимися обстоятельствами на самом высоком уровне принято решение назначить вас временно исполняющим обязанности главы администрации Залупи…Засупи…

– Загубинска, – подсказал Антон.

– Да. Соответствующее распоряжение уже подписано. Все структуры власти с ним ознакомлены. Можете приступать к работе.

– Но я не знаю, я не готов. Такая ответственность, и накануне визита… – залепетал растерянный назначенец.

– Мы думаем, что Вы справитесь с возложенной на Вас задачей. А по поводу визита можете не беспокоиться. Он отменен в связи с ЧП, произошедшем на… Впрочем, неважно. Удачи, – голос сменили гудки.

В квартире повисла звенящая в ушах тишина.

– Ни хрена себе! – взорвался Демьян, который все слышал. – Я думал, тебя на нары, а тебя вместо этого в мэры! Так не бывает! Хотя…хотя в нашей стране может быть все, что угодно. Так, я помчался в редакцию. Заголовок – «Назначенный свыше». Или что-то в этом роде. Срочно в номер. Не забудь, с тебя интервью. Эксклюзивное!

Журналист, перепрыгивая через ступеньки, загрохотал по лестнице.

Эх, и интересный это персонаж, хочу я вам сказать! Надо бы о нем поподробнее рассказать, но в нашем повествовании Демьян – лицо второстепенное, и много внимания ему мы уделить не можем. Жаль, но что поделаешь. Се ля законы жанра. Как-нибудь в другой раз. Вы мне только напомните, чтобы не забыл. Но оставим и назойливого журналиста, и впавшего в ступор Антона приходить в себя. Оседлаем загнанное транспортное средство имени Макаревича и перенесемся на день вперед.

Параграф 9. Глава администрации подконтролен и подотчетен населению. Последний…

Хотите загадку? Пожалуйста. Отгадайте: «Где легче всего потеряться?» Только не говорите, что на жизненном пути. Ответ, конечно, верный, но философский. А у меня чисто «материальная» загадка того типа, что и «зимой и летом одним цветом». Кто-то скажет: мол, заблудиться проще простого в лесу, в пустыне или в открытом океане. Правильно. Неподготовленные люди теряются там часто, но все же большинство из нас живет в обжитой местности и редко забирается в необитаемые, дикие, лишенные гаджетов и прочих сантехнических удобств природные лабиринты. На мой взгляд, плутать до второго пришествия можно в коридорах власти. В зданиях сельских администраций еще ничего: побродишь минут пять, не найдешь никого и – на выход. Но не дай вам Бог очутиться в Загубинском городском заповеднике чиновников! Новичку без опытного проводника там делать нечего! Длиннющие коридоры на нескольких этажах, мраморные лестницы с горбатыми складками ковров, замысловатые переходы, вереница дверей с золочеными ручками и номерами. Складывается ощущение, что архитекторы, вступив в преступный сговор, нарочно спроектировали администрацию так, чтобы просители никогда не добрались до нужного им кабинета и, обессиленные от бесплодных блужданий, жажды и голода, выбравшись, наконец, наружу, трижды перекрестились и даже думать боялись о повторном визите. Спрашивать дорогу у вечно спешащих повелителей скрепок и дыроколов – все равно что выбить прибавку к зарплате. Загубинские чиновники приноровились пробегать мимо, словно у них внезапно приключился приступ энуреза и энкапреза одновременно. При этом вид у них настолько занятой и отрешенный от действительности, что поневоле заробеешь и не посмеешь отрывать человека от выполнения архиважного поручения. И если вы вдруг обнаглеете и броситесь вдогонку, служащий, почувствовав неладное, нырнет в первую попавшуюся дверь. Стучать и входить бесполезно – кабинет, скорее всего, пуст. Мой старый приятель, охотившийся за каким-то некрупным чиновником, рассказывал, как тот, исчезнув за одной дверью, вышел из другой в противоположном конце коридора. Наверняка, придумал. Или перепутал. Они же все ликом и одеждой схожи, наподобие агента Смита в «Матрице». Хотя, возможно, не врет, и загубинские служащие научились перемещаться во времени и пространстве, вопреки писаным законам физики.

Ладно, оставим фантастику в стороне и обратимся к действительности. Представим себе невероятное: посетитель все же поймал лацканы пиджака и пытается узнать дорогу. Глядя сквозь него, словно узрев нечто неподвластное обывательскому пониманию, загубинский чиновник будет долго вникать в вопрос. Наконец, вернувшись в реальность, он приветливо улыбнется, махнет рукой, послав в долгое путешествие по закоулкам администрации, и испарится, прежде чем тот запомнит дорогу.

«Прямо по коридору, потом направо, спуститься на второй этаж, затем прямо, налево, направо, подняться на третий, слева дверь. От нее влево, прямо, налево. Или направо? Или прямо? Запутался, блядь!», – шепотом матерится проситель, шагая по ковровым дорожкам.

Нет, дорогой читатель, в коридорах загубинской власти без карты, компаса или навигатора не обойтись. Неплохо бы еще маячки на чиновников повесит, но это уже из области фантастики. Более реальный способ – одолжить на время у Гарри Поттера карту мародеров. Тогда точно не заблудитесь.

Антону Невольнову никакие волшебные штучки не требовались. За время работы он узнал в администрации все закутки и потеряться не смог бы, даже если горячо бы этого захотел. Вот и сейчас, в свой первый рабочий день, новоиспеченный врио мэра направлялся в кабинет, не задумываясь, куда ему повернуть или подняться. Кивая и улыбаясь лучезарно, но несколько смущенно, встречным, чиновник преодолел административную полосу препятствий и встал, как вкопанный, перед дверью с золотящейся табличкой с его фамилией.

– Уже успели поменять, – удивился Антон. – Оперативно отреагировали.

Узрев в раме косяков нового начальника, Глашенька, оборвав сплетню на полуслове, швырнула телефонную трубку.

– Принеси кофе, – попросил Невольнов, – и сообщите начальникам департаментов, пусть подойдут ко мне часикам к десяти.

– Хорошо, Антон…м-м-м, – замялась секретарша, пытаясь вспомнить отчество шефа.

– Зови просто Антон. Я же ведь еще не старый, да и знакомы мы с тобой давно. И давай на «ты». Окей?

– Хор…окей, – соединила два слова в одно от смущения Глашенька, одновременно стараясь определить новый стиль общения. Не обладая большим умом, она инстинктивно подстраивалась под обстоятельства. Точно так же собака, заглядывая в глаза хозяину и повиливая хвостом, улавливает его настроение.

Подобным образом в угоду шефу ведут себя многие подчиненные в Загубинске. Если тот обожает «Битлз», то и они в его присутствии ведут разговоры только о ливерпульской четверке. Любит футбол – обсуждают очередную игру, бросил курить или пить – с отвращением клеймят позором вредные привычки. Ну и так далее, и тому подобное. Перечень пристрастий и слабостей бесконечен. Но зато, как только за начальником затворится дверь, принимаются промывать косточки и говорить прямо противоположные вещи.

Есть и еще одна часть подчиненных, которые и в самом деле воспринимают привычки, взгляды, выражения шефа как некие непоколебимые истины в последней инстанции и тупо следуют им. Они превращаются в искаженное, суператрофированное и сатирическое отражение своего кумира. Бр-р-р. Аж мурашки по коже, когда о них вспомню.

Третья категория подчиненных предпочитает держаться от начальства подальше, почти в открытую потешается над их глупостью, проступками-поступками и, страшно подумать, не смеется над их поросшими густой растительностью анекдотами. Подобных граждан в Загубинске, плюющих с высокой колокольни на субординацию, восторженное заискивание и подобострастие, как и редких перелетных птиц или вымирающих животных, пора заносить в «Красную книгу».

Антон прошелся по знакомому кабинету, в котором ничего не напоминало о прежнем начальнике. Со стола исчезли семейные фото, из ящиков – вещи, компьютер очищен от личных файлов, словно никогда их и не было. Шеф ушел, да здравствует шеф.

– Жаль Афоню. Вроде, неплохой мужик был, – подумалось Невольнову. – Придурок, конечно, но…

Впасть в сострадательное наклонение он не успел. Дверь крякнула, выдавливая из приемной Глашеньку с серебристым подносом.

– Присядь, – приказал Антон и сам уселся в пухлое кресло. – Что запланировано на ближайшие дни?

Гламурный блокнот, шурша лепестками страниц, вытянулся из клатча.

– Сегодня ничего. А завтра… – девушка по слогам, разбираясь в собственных каракулях, прочитала перечень мероприятий. Как и многие представители племени младого, она плохо владела ручкой, но зато лихо молотила по клавишам, переписываясь в соцсетях.

– Достаточно, – прервал ее Антон. – С остальным разберемся позже. Неотложных дел пока нет? Вот и хорошо. Пока свободна. Иди, встречай гостей.

Подчиненные явились на совещание на удивление вовремя и одной большой группой. Невольнов решил, что они специально скапливались в приемной, словно стая тунцов и, когда уже не оставалось места, всем косяком хлынули в кабинет.

Дождавшись, когда все рассядутся за столом, Антон, несколько волнуясь, открыл совещание.

– Уважаемые друзья и товарищи. Вы, наверняка, уже знаете о беде, случившейся с нашим дорогим мэром. По указанию сверху, – мотнул он. – Я буду его замещать. Надеюсь, что Афанасий Панкратович быстро пойдет на поправку и вернется в наш дружный коллектив. Пожелаем ему наискорейшего выздоровления.

Сидевшие друг напротив друга «саперы» и «косыночники» бесстрастно взирали на нового предводителя. Какие мысли мелькали в этот момент у них в головах, понять было невозможно. Даже Шерлок Холмс, будь он не вымышленным, а реальным, как и наши герои, персонажем, вряд ли бы прохрипел знаменитое «элементарно, Ватсон».

– За сим прошу незамедлительно приступить к работе и доложить о состоянии дел. Да, и, будьте добры, без всякого официоза, как говорится, по-простому, нормальным русским языком. И еще одна новость, которая, несомненно, вас обрадует, а кого-то, возможно, огорчит. Визит Самого в наш город откладывается на неопределенный срок.

Известие ухнуло в слуховые колодца, взбудоражив глади барабанных перепонок.

Серые жесткие диски черепных винчестеров, приняв новую информацию, выдали сбой программы и зависли, обнулив мониторы глазниц. Во избежание непредвиденных последствий, самостоятельно запустился безопасный режим, не позволяющий подцепить вирус эмоций. Чиновники молчали, ничем не обнаруживая того, что у них творилось внутри.

О дальнейших событиях рассказывать, наверное, смысла нет. Уважаемые читатели без посредника между обезьяной и человеком догадались о занудном истреблении времени потоком цифр и казенных фраз. Не буду вас утомлять ходом совещания, ибо почти всегда они проходят по одному и тому же сценарию, написанному и заверенному еще в античности Бюрократусом Волокитским. Вы что, не слышали про такого?! Странно! Это божество, покровительствующее заседаниям различного уровня. Известно, правда, про него немногое. Судя по мифам древних чиновников, он представлял собой удивительное существо с человеческим телом, нижней частью свиньи и головой обезьяны, с вечно недовольной мордой. Параграфами вились кудри, украшенные лавровым венцом с вплетенными листьями лопуха. В левой руке Бюрократус властно и строго вертикально держал скипетр, в правой – табличку с часами приема посетителей и печать.

Скульпторы часто изображали его сидящим за столом на стопе подушек. Исследователи мифологии полагают, что благодаря этому он был известен еще и как Понт Геморойский. Бюрократусопоклонники месяцами, а то и годами стояли в длинных очередях, ожидая, когда молодая жрица в коротенькой тунике, предварительно испросив высшей санкции, пригласит войти в приемную храма. Богатые подношения в виде изысканных нектаров и золотых монет украдкой, без свидетелей, закидывали в вырез на спине. Дабы добиться расположения и успешного исхода дела, некоторые адепты-фанатики дарили Волокитско-Геморойскому колесницы и даже дома.

В более поздние времена божок перекочевал с Запада на Русь, поменяв имя и незначительно видоизменившись. Под седалище подставили стул с подушечкой, венок трансформировался в синее лукошко, скипетр – в пышный, с пробором листьев, хрен, но тоже строго вертикальный, в правую руку добавили канители. Известен он у нас как Мздынь Крючкотворец.

Ну, да Бог с ним, с этим идолом, тем более что собрание закончилось, все разошлись, а Глашенька уже заварила ароматный кофе, и не только заварила, но даже разлила. И едва они уединились с Антоном в отдельном кабинете, как за окном зашумело, загорлопанило и затарабанило в дверь.

Одергивая одежду на ходу, секретарша кинулась открывать. Через порог ввалился Паша, совсем недавно бывший в непосредственном подчинении у Невольного.

– Антон, там это. Митинг. Несанкционированный, – заикаясь и проглатывая слоги в последнем слове, выговорил он, подозрительно косясь на Глашеньку. – Электорат цар…мэра, вновь обретенного, видеть желает. Радуется.

– Раз хочет – увидит. Народ, или как ты его назвал, электорат, уважать надо. Все мы вышли из народа… Сейчас выйду!

Толпа возле администрации собралась более чем внушительная. Позднее полицейские сводки утверждали, что явилось около пятисот человек. В статье Демьяна, напротив, речь шла о тысячи граждан разного возраста, профессий и социального положения. Результаты подсчета не вызывают удивления. В Загубинске любят сбрасывать и со счетов, и со щитов. Впрочем, не только там.

При виде Антона толпа радостно взвыла, потрясая транспарантами так, будто сбивала с ветвей переспелые груши. Увидел бы лозунги тезка Невольного, всенепременно включил бы их в полное собрание сочинений, как образчик одного из корней родословного древа дарования.

Знаешь, дорогой читатель, помянул я всуе своего любимого писателя, и пришла мне в голову одна мысль: а не заняться ли нам лингво-логическими изысканиями. Не пугайся столь замудренного названия. Все очень просто. Смотри.

Если «краткость – сестра таланта», то, значит, талант – брат краткости.

Гений, как известно, выдающийся талант. Отсюда: гений – брат выдающийся краткости, или гений – брат афоризма.

Можно и дальше продолжить, если вспомнить, что, согласно утверждению Джоша Биллингса: «Бедность – мачеха гения». Получается, что «мачеха гения – бедный брат афоризма». А если верить Вольтеру, что «соперничество – пища для гения», то выходит, что пища для гения – соперничество братьев афоризма. Ну и так далее. Продолжать можно достаточно долго…

Да что ты будешь делать! Опять отвлекся. Митинг закончился, а вы молчите и не напоминаете. Ничего страшного. В заметке нашего знакомого журналиста в традиционном для него стиле, красочно и несколько язвительно, все подробно написано. Где-то у меня газетка завалялась. Открываем «Загубинский westNik»…

«В минувший четверг, сразу после дождичка, возле серой, как мышь, мэрской администрации собрался сонм загубинцев. Граждане явились не для того, чтобы в очередной раз предать местных чиновников анафеме и призвать их вернуться в лоно закона, а поприветствовать нового градоначальника. Напомним, что днем ранее эту лакомую должность занял Антон Невольнов. Большинству он известен как ведущий одной весьма популярной передачи местного телевидения. Практически для всех горожан назначение свыше стало полнейшей неожиданностью, особенно после резкой критики Невольновым прежнего руководства. По неподтвержденным данным, после этого ныне бывший мэр Загубинска попал в немилость, а затем в реанимацию с подозрением на инфаркт.

Натерпевшиеся от произвола властей, граждане с ликованием встретили появление Антона Невольнова. Пришли они не с пустыми руками, а «вооружившись» самодельными транспарантами. Лозунги на них были один другого краше.

Двое мужиков затрапезного вида, с явственными следами вчерашнего похмелья, трясли плакатом с надписью «Будешь третьим!».

– Мы живем рядом с домом Антона, – признались они. – Мы неоднократно обращались к нему. Он очень отзывчивый человек и никогда не отказывает ни в какой мелочи. Надеемся, что так будет и впредь.

– Вольному – Невольнов. Почти сбывается, – скандировала группа бабушек. А пожилой мужчина интеллигентного вида в очках с тонкой оправой демонстрировал всем плакат: «Загубинцы губу не закатают».

Особо отличились студенты, выдвинувшие несколько сомнительный лозунг: «Антон – за безопасный секс».

Новый мэр шутку оценил и посмеялся вместе с молодыми людьми, отметив их креативность.

Среди сторонников Невольного попадались и редкие противники его назначения. Так, один из митингующих выдвинул лозунг «А мне совсем Невольно». Простоял он недолго, так как его быстренько и мягко вытеснили сотрудники правоохранительных органов и посадили в автозак.

– Мы отстранили данного гражданина не потому, что он придерживается нетрадиционной точки зрения, и не по политическим мотивам, – прокомментировал ситуацию замначальника полиции по охране общественного порядка Аркадий Абысков. – Дело в том, что на его плакате не были соблюдены правила орфографии русского языка. Мимо ходят дети, многие из которых посещают школу. После прочтения данной надписи у них может сложиться ложное или, того хуже, двойственное мнение о правилах правописания. В результате они начнут делать ошибки, получать двойки и не сдадут должным образом ЕГЭ. Для недопущения подобного и был задержан гражданин Г., 1979 года рождения, уроженец Российской Федерации, проживающий по адресу: город Загубинск, улица Школьная, д. 66, кв. 2. После проведения с ним профилактической беседы он вспомнил, что давно хотел посмотреть новое оборудование в травматологическом отделении городской больницы, куда и был доставлен незамедлительно на карете «Скорой помощи».

Среди граждан встречались и весьма маргинальные личности. Так, один бездомный с табличкой «Подайте на пропитание» протянул Невольнову руку, которую врио мэра без раздумий крепко-крепко пожал. Такая демократичность и открытость настолько удивила гражданина, что тот отбросил костыли в сторону и принялся пританцовывать, выражая крепкими выражениями свою неуемную радость.

Незапланированная встреча продолжалась всего около получаса. Но за столь короткий промежуток времени люди получили ответы на все животрепещущие и волнующие их вопросы и остались вполне довольны. Пообещав приложить все силы для того, чтобы исправить ситуацию в городе, Антон Невольнов распрощался, сославшись на неотложные дела.

Чем обернется и как аукнется для простых жителей Загубинска ротация кадров в городской администрации, покажет время».

По-моему, из статьи все понятно. Но знаешь, что меня беспокоит, дорогой читатель? Я сказал, мол, девятый параграф – самый последний, однако вышло совсем иначе. Прости уж лукавого сочинителя, ибо я так рад твоему незримому присутствию и терпеливому вниманию, что не хочу расставаться. И если я наскучил и осточертел тебе, то прерывай чтение и займись более достойными делами. Я нисколечко не обижусь. Правда-правда. Ну, или почти правда. А если есть еще силы и желание следовать с караванами слов к концу повествования, то передохни, потому как тебя ждет…

Параграф 10. Форс-мажорные обстоятельства не являются основанием для прекращения

Описывать будни чиновников или конторско-офисных работников – все равно что бренчать на одной струне. Как ни старайся, сколько ни пересаживайся, получается нудно и заунывно, как сказка про белого бычка Ваську. Что можно быть занимательного в днях, похожих один на другой, словно капли осеннего промозглого дождя? Моросят они, не переставая, извергаясь откуда-то из верхней серости, и уходят в никуда, исчезая в серости нижней. Найдутся те, кто возразят, что, мол, влага проделывает долгое путешествие. Летит с неба, сталкивается, сливается, вновь разделяется, продирается сквозь чахлую листву, скользит по изгибам дрожащих ветвей, сползает по травинкам, пока не плюхнется в грязь. Столько увлекательных событий! Можно еще придумать, что происходит с каплями в облаках до рождения и после смерти в подземном царстве. Такой простор для фантазии! Сочиняй, что душа пожелает, тем более ни подтвердить, ни опровергнуть твои измышления невозможно. В повествовании желательно намекнуть или напрямую сравнить путешествие капли с жизненным путем человека. Закончить же неплохо каким-нибудь философским высказыванием, что-то вроде: «Все мы – лишь капли дождя в этом бренном мире. Нам не суждено знать, что было и что будет после нас. Так как не суждено познать за краткий миг полета сущность бытия». И все! Будет тебе почет, уважение и сотни полторы лайков на сайте самиздатовских писателей.

Возможно, паталогоанатомы словосплетений и правы, но дождь лучше созерцать или слушать, чем засыпать над долгим и нудным рассказом о нем. Посему опустим повествование о трудовых буднях Антона Юрьевича, как его стали величать подчиненные, и обратимся к нашему герою спустя несколько месяцев.

За окном плакала осень. Капли дождя, падая из верхней серости, скользили улитками по стеклу и, оставив влажный след, исчезали в серости нижней. Ладно, ладно. Все. Я пошутил. Обернемся тенью отца Гамлета, переведем свой дыхательный аппарат на холостой ход, и на цыпочках – в кабинет. Глянем, что там творится.

Обстановка осталась прежней. Все та же мебель, портреты, флаги, компьютер, телефон и прочие атрибуты, необходимые для успешной карьеры чиновника. Исключение составляет лишь новый шикарный кожаный диван, растопыривший кривые ноги в углу.

Антон восседает на своем рабочем месте и, уподобив взгляд дрели, напряженно сверлит им в потолке дырки. Аттракцион земной карусели ничуть не изменил его внешности, прибавив лишь пару килограммов, морщинки на лбу и обнулив лицо. Телефонный звонок резанул полотно тишины. Крышка стола, грохотнув, содрогнулась, словно под ней произошло локальное пятибальное землетрясение по шкале Рихтера.

Невольнов крякнул подраненным селезнем, хватаясь за трубку.

– Исфини, – раздался снизу голос Глашеньки. – А нешаана.

– Продолжайте. Не останавливайтесь на достигнутом, – приказал Антон непонятно кому: то ли к звонившему, то ли секретарше.

Через пару минут она вылезла из-под стола и, поправляя на ходу прическу, отправилась в приемную накрашивать губки.

Как ты уже понял, наблюдательный мой читатель, Антон перехватил выпавшее из рук прежнего мэра юное тело Глашеньки. Народная молва (а его коврижками-сникерсами не корми – дай посудачить) приписывала градоначальнику уймищу амурных похождений. Загубинцы вели учет одержанным победам и ожесточенно-пылко спорили, какое место занимает Невольнов среди известнейших героев-любовников. Истратив литры слюны и переболев языковой чесоткой, они пришли к выводу, что до Казановы он еще не дорос, но Дон Жуана уже переплюнул.

В их увлекательных повествованиях столь часто упоминалась Глашенька, что, будь народная примета верна, то она давно бы уже распугала истошным иканием очередь, ожидающую Страшного суда.

Некоторые не в меру озабоченные загубинцы даже утверждали, что якобы во время совещаний секретарша втихаря обслуживает шефа под столом, пророча Невольнову столь же бесславный конец, как у французского президента Феликса Фора.

В западном полушарии журналисты, наверняка, ухватились бы за скандальную тему, провели расследование, глядишь, и еще один пациент с синдромом орального кабинета вышел бы в отставку. У нас же все с точностью наоборот. Любовные похождения только прибавляют популярности.

– Настоящий мужик, – восхищаясь, завидуют граждане крепкого пола. – Ему можно доверять. Не то, что этот пидорас. Далее следовал список оных.

Женщины ничего не говорят, тихонько вздыхая и мечтательно витая на просторах высших сфер.

Признаюсь сразу, что слухи о победном шествии мэра по спальням и иным интимным закуткам хрущевок, сталинок и прочих меблированных комнат чрезвычайно преувеличены. Пустил их Демьян, который коротал часы досуга с Антоном, и в благодарность за бесплатно-бессрочную лицензию на истребление зеленого змия таким образом поднимал его рейтинг.

Невзирая на то, что жизнь в Загубинске и не думала вылезать из берлоги, горожане симпатизировали Антону, возлагая надежды и прочие чувства, кои умирают не последними. И действительно, попервоначалу он сновал по вверенной ему территории бешеной тарашкой, тряс руки жителям и своим языком, клятвенно обещая загнать цены в глубокую могилу, вознести зарплаты и пенсии к седьмому небу, модернизировать все движимое и вкопанное в землю имущество, выдать индульгенцию по долгам ЖКХ, отобрать у Санкт-Петербурга звание культурной столицы, дать каждому пассажиру по мягкому месту, а каждой бабе по мужику – все то, что привычно сулят кандидаты на пухлые кресла.

Месяца через полтора наступил спад. Невольнов утратил дар вездесущности и телепортации, редко выставлял свою персону на всеобщее обозрение, предпочитая общаться с загубинцами посредством телесигнала. Его прежнюю передачу вел другой симпатяга, мэр же гостевал в ней раз в неделю, отвечая на злободневные вопросы. Зрители сначала не замечали перемен, но когда они стали видны без оптических приборов, списали их на напряженный график, огромную занятость и, как следствие, неизбежную усталость.

Антон и сам осознавал: с ним творится что-то неладное. На посиделках с Демьяном он все чаще ныл, жалуясь на приступы апатии, сонливости и тугодумия.

– Вроде бы веду относительно здоровый образ жизни, соблюдаю правила гигиены и предписания санэпидемстанции, но что-то в последнее время нахожусь в состоянии перманентной усталости и разбитости, – разглядывая журналиста сквозь шторм коньяка в бокале, делился он своей проблемой. – Словно совершили подмен меня на не меня. Не далее как позавчера после окончания трудового дня попытался принять вертикальное положение из положения сидя. И как ты полагаешь? Не смог осуществить задуманное! Вновь вернулся в исходную позицию, а говоря проще, плюхнулся обратно в кресло. У меня сложилось стойкое ощущение, что оно притянуло меня, не захотев расставаться. Было осуществлено несколько безуспешных попыток, после чего я покинул прежнее место дислокации и выполнил переход на диван. До дома так и не добрался, благо, Глашенька проявила солидарность и осталась здесь. Принимая во внимание, что я еще относительно молод, данные симптомы не могут не вызывать у меня тревогу и вполне обоснованные опасения. Может быть, надлежит нанести визит в медицинское учреждение?

– Забудь! – Демьян залпом выпил полстакана водки (другой тары он не признавал) и, выдохнув, продолжил. – Развеяться тебе надо: в баньку сходить, на рыбалку, по лесу прогуляться, листья попинать, березку обнять. Хочешь, шашлычки на природе организую, девочек подгоню? Стажерок. Очень даже ничего. Советую. Побольше движения и жизни, минхерц, не то через пару лет сидячей работы превратишься в развалину. Помяни мое слово. Твердо ук ферт хер. Вот глянь на меня – кровь с молотком. А все почему? Потому что на месте не сижу, как ты.

Хрустнул огурец, брызнув слезами рассола. Зажигалка, чирикнув воробьем, высунула дразнящий язычок пламени. Сигаретный дым окрасил кудри воздуха сединой. Тишину в квартире нарушали отзвуки бесконечной беготни машин за окном да приглушенная болтовня безразличного ко всему телевизора.

– Зуб, опять же, тревожит, – задумчиво продолжил Невольнов свою мысль, словно не слыша приятеля. – Ноет перманентно. Собака! Девочка!

Костный символ мудреца мудростью отнюдь не отличался. Вместо того, чтобы, как все среднестатистические порядочные зубы с правильной ориентацией, тянуться вверх, он свернул с истинно верного пути и уткнулся в бок соседу. Тот, протестуя против наглого вмешательства в личную жизнь, возмущаясь, уперся всеми корнями. Будь это американский или западно-европейский зуб, то он немедля подал бы иск и отсудил кругленькую сумму за моральный ущерб и право не приближаться к нему на расстояние ближе 2–3 мм. Хотя найми третий моляр, проживающий по адресу: нижняя челюсть, левый ряд, дробь 8, далее именуемый как ответчик, ушлого высокооплачиваемого авоката, то неизвестно, чем бы дело кончилось. Языкастый юрист, несомненно, подал бы встречный иск. Брызгая слюной, он доказал бы присяжным заседателям ротовой полости, что у его клиента грубо нарушены права и свободы зубов и костных образований, закрепленных во Всеобщей декларации междуорганизмов.

В частности, происходит яростная дискриминация подзащитного из-за его нетрадиционной сексуальной ориентации и расовой принадлежности.

– Третий моляр, хоть и является коренным жителем ротовой полости, но в процессе необратимых эволюционных процессов превратился в вымирающий вид зубов, а проще говоря, в рудимент, – так и слышу я голос адвоката. – В нашем толерантном обществе, где в полном объеме соблюдаются общезубовые ценности, до сих пор имеются отдельные индивидуумы, которые не избавились от постыдных предрассудков и стереотипов. Стыд и позор, господа!

Тяжба, вероятно, затянулась бы на годы, и неизвестно, в чью пользу закончилась. Вероятнее всего, потребовалось бы вмешательство извне в виде вооруженного вторжения пальцев демократичного стоматолога.

Но это был не заморский, а наш российский коренной зуб. Он ни с кем сутяжничать не стал, а молча поднапрягся, охлаждая костяным спокойствием пыл наглеца. Пришлось тому повернуть вспять, но двигаться куда-то было неизбежно-необходимо, и он пополз вниз, ввинчиваясь корнями в десну. Упершись треногой в кость, призадумался, что дальше. Путь закрыт. Остановиться? И не узреть, что снаружи? Край тельца, взорвавший мякоть плоти наверху, чувствовал, что извне есть иной мир. Нет. Только не здесь. Подальше отсюда, от рыкающей, чавкающей, перемалывающей пещеры на свободу. Истончаясь и превращаясь в неразличимо-видимое ничто, щупальца корней, продираясь сквозь склизские переплетения, устремились в неизвестность. Натыкаясь на непробиваемые твердости, они сворачивали с пути и наугад шарили в поисках малейшей лазейки. Не раз и не два корням казалось, что попали в тупик, и тогда их охватывало отчаяние, и бесновались мысли: бросить все и повернуть обратно. Немного передохнув и успокоившись, они находили выход и, воодушевившись, червились дальше.

Каким-то неведомым образом они сумели пробиться к мозгу и расползлись по каналам, забивая извилины нитями, оплетая его, словно паук свою жертву. Вдоволь нагулявшись, подкрепившись мыслями и напившись эмоциями, грибница скатилась по небосводу черепа. Стекая по затылку, она, одеревенив шею, запрыгала по начавшим ветшать звонким ступенькам позвонков, пока, наконец, не достигла основания чиновника. Покинув тело, корни наткнулись на новую неведомую им преграду. Новизна ощущений ненадолго притормозила их ход, но, не привыкнув отступать, они принялись ввинчиваться, вгрызаться в кресло.

Первое время им не везло. Едва-едва они успевали проникнуть на пару сантиметров, как Невольнов вскакивал, вырывая, сам того не подозревая, призрачные нити. Зуб мудрости усилил натиск. Выкачивая соки из мозга, он постепенно и вроде бы незаметно менял поведение хозяина. И однажды наступил момент, когда Антон не смог встать из-за стола.

Поднялась страшная суматоха. Заплаканная Глашенька вызвала «скорую» и на всякий случай пожарных, полицию, прокуратуру и счетную палату. Общими усилиями они пытались вытянуть мэра из кресла. Но безуспешно. Чиновник сидел в нем, как влитой. Не помог даже визит губернатора, которого любезно и всепоклонейше попросили помочь. По замыслу небезызвестного вам Демьяна, при его появлении Антон должен быть вскочить, как ошпаренный. Как ни гневался, как ни злился, как ни ругался глава региона, мэр остался в своем кресле, хоть оно скрипело и шаталось под ним.

Предлагались и вовсе экстравагантные меры. Взять и включить государственный гимн. Однако этот способ после долгого обсуждения на закрытом совещании пришлось отмести как издевательский, особо жестокий и циничный.

– Не хватало еще, чтобы его кондрашка хватила из-за неуважения к символу нашего государства, – заявил все тот же Демьян. – Вы еще президента позовите. Это же не наш метод. Необходимо покумекать и найти более гуманный. Пожалуй, надо сообщить о происшествии наверх. Пусть там постановят, что делать. Не может же мэр в одном и том же кресле вечно сидеть.

На том и порешили.

Наверху уже все давно знали, поэтому и суток не прошло, как из столицы прибыл всемирно знаменитый доктор Кулаков. Профессор, более всего походивший на отставного полковника КГБ, чем на врача, не мешкая, приступил к делу.

– Н-да, редкий случай, – задумчиво протирая очки краем халата, протянул он, закончив осмотр. – Я бы сказал, более чем странный, но очевидный. Будем лечить Вас, пациент мэр, по частям. Начнем с зуба мудрости, который доставляет Вам столько неудобств, а потом посмотрим. Посмотрим, посмотрим…Поскольку вынуть Вас из кресла в некотором роде проблематично, операцию будем проводить здесь. Откройте рот, больной.

Игла шприца, пронзив плоть, выплеснула дозу обезболивающего. Металлические щипцы обхватили зуб, стремясь выдернуть его из онемевшей десны. Зуб сопротивлялся, упираясь, цепляясь за жизнь всеми своими корнями. За краткий миг, отделявший от нави, перед его коронкой пролетели все дни существования… Безжалостный рывок – и безжизненное тельце оборвало истонченные нити бытия.

– Ну вот и все, больной, – промолвил доктор. – Теперь…

Договорить он не успел. В кабинет ворвался Демьян.

– Пока вы тут развлекаетесь, у нас такие дела творятся! Такие дела! Слышали последние новости? Информация прошла, что наш губернатор вышел из доверия! Совсем вышел. Окончательно.

– Да ты что!???

Антон дернулся вперед. Затрещали, обрываясь, призрачные корни зуба мудрости, и покатившееся кресло неуклюже повалилось навзничь.

– А может… – переглянулись приятели.

Спустя пару недель у Невольнова начал резаться верхний зуб мудрости, а местная газета опубликовала статью, начинавшуюся словами: «В N-ской губернии было так много пеньков, увеселительных заведений и ветхих зданий, что казалось…»