Макс взобрался на невысокий холм. Вроде высота была не большой, но пока поднимался, успел даже задохнуться. Мелькнула мысль, что пора бы купить абонемент в спортивный зал. Мелькнула и тут же пропала. Макс огляделся. С холма открывался неплохой вид. Деревня лежала как на ладони – ни скрыться, ни спрятаться. Солнце, как подстреленный зверь, падало за горизонт, оставляя за собой багровый след. Фиолетовый небесный охотник гнал его как можно дальше. Ненавистник света, он прикрывал собою последние отблески умирающего светила.

Макс присел на валун. Возможно, когда-то давно это была высокая гора или дно моря… кто знает, что там было до нас. После того происшествия в деревне нужно было собраться с мыслями, подвести итоги путешествия по маршруту Насти. Ничего утешительного. Кругом одно зеро. Все невпопад. А что он вообще хотел узнать? Что Настю кто-то нарочно свел с ума? Найти виновных и наказать? А если никто не причастен? Настя сама виновата, что полезла во все это. Сама заблудилась в болотах. Тогда что он здесь делает? Он в который раз задавал себе этот вопрос. И не находил ответа.

Что-то кольнуло его в бок. Макс вспомнил, что выходя из домика Ильи Васильевича, забрал из рюкзака нож, сунув в потайной карман куртки – в последнее время у него выработалась привычка носить клинок с собой. И теперь тот давал о себе знать.

Неожиданно заиграла мелодия телефона. Макс очень удивился – телефон был давно разряжен, как же так?!.. Высветился незнакомый номер.

– Макс, ну наконец-то я дозвонился до тебя, – услышал он мужской голос, не сразу узнав в нем Гену. – Ты куда пропал?

Надо же! О нем беспокоится совершенно посторонний человек. Хотя, Максу было немного приятно, что хоть кому-то он был не безразличен.

– Как Настя? – Спросил он и тут же понял, что сморозил глупость. Откуда Гене знать о ней? Он же не пойдет в больницу к чужой девушке.

– Настя? Ей уже лучше.

Макс опять удивился. Гена был полон сюрпризов. Неужели он ходил к ней в больницу, или, может, звонил доктору? Последнее более правдоподобно, ведь телефон лечащего врача записывал он. Гена, не услышав ответа, начал снова беспокоиться. Его голос пронзительно звенел в трубке.

– Эй, ты где? Почему молчишь? Ты в порядке?

Макс поморщился от почти ощутимой боли в ушах, слегка отодвинулся от телефона.

– Со мной все хорошо, – ответил он паникующему приятелю, – я в Сосновке.

– В Сосновке? В какой Сосновке? Что ты там делаешь? – надрывался Гена.

– Настя купила тур по болотам. Я хотел узнать, отчего она сошла с ума. Я поехал по ее следам. Последнее, что я узнал, это то, что она была здесь, а потом седовласый повез ее в мертвую деревню и после этого…

Макс не мог понять, почему он рассказывает об этом Гене. Ведь сначала он скрыл от него свои планы. Только теперь Максу было все равно, да и хотелось просто по-детски пожаловаться, переложить часть груза хоть на кого-то еще.

– Подожди… – Гена как будто стал соображать. – Сосновка, это которая на Кузьминских болотах?

– Да, – обрадованно подтвердил Макс. – Только я тут ненадолго. Скоро домой поеду. Я здесь только время потерял.

– Макс, не уезжай, я приеду к тебе. Мы во всем разберемся вместе.

– Зачем ты поедешь сюда? Не надо. Я сам…

– Нет, нет. Ничего не предпринимай без меня. Жди.

– Гена, не приезжай. Все зря.

Но с того конца провода послышались короткие гудки. Гена не хотел слушать возражений. Ну и сам виноват. Приедет, а Макса тут уже не будет. Пусть бегает и ищет его, где хочет, раз такой дурак. Интересно, откуда он взял его номер телефона? Макс не помнил, чтобы давал ему такую информацию. Впрочем, все равно. Пора возвращаться к домику гостеприимного орнитолога Ильи Васильевича. У него он спросит про заброшенную деревню и постарается добраться до нее. Возможно, там он найдет разгадку. Макс уже принял решение. Он не может вернуться к Насте с нулевым результатом.

Калитка орнитолога была широко раскрыта, посреди двора, в луже, лежал сломанный, будто растоптанный, бинокль. Закатное солнце отражалось в валяющейся в стороне линзе, а ветер дергал ветки сирени с уже почерневшими листьями. Макс наклонился, чтобы поднять бинокль и вдруг перед его взором возникла картинка – мертвые глаза старика-орнитолога, а по мутной роговице ползет рыжий таракан. Это видение как фотовспышка блеснуло и погасло. Его чуть не вывернуло от отвращения. Макс нутром почувствовал, что произошла какая-то беда, вихрем ворвался в дом. Ему пришло в голову, что старик лежит с сердечным приступом, не в силах пошевелиться и позвать помощь.

– Илья Васильевич!

Никто не отозвался. Он влетел в спальню, запнувшись за половик. Чуть не поскользнулся, едва удержал равновесие. И так же резко остановился – навстречу ему вышел заспанный старик. Он зевал и тер глаза.

– Что случилось? – старик пытался понять, что происходит.

– Вы спали? – Макс все еще не мог опомниться от картинки, которая представилась его внутреннему взору.

– Наверно заснул, – моргал старик, стараясь отогнать наваждение.

– Вы бинокль разбили… – добавил Макс упавшим голосом. Он настолько запутался, настолько эмоционально был выпотрошен и высушен, что решил больше не удивляться ничему и свои ощущения не принимать на веру.

– Домой-то не собираешься? – спросил старик.

– Рано еще. Мне нужно попасть в Черноноги. Не подскажете дорогу?

Макс взял рюкзак в руки. Вот черт, ему опять показалось, что рюкзак обыскан. Еще раз? Он оглянулся на старика. Но тот смотрел как-то растерянно, тоскливо. Нет, Илья Васильевич не мог этого сделать. Скорее всего – показалось. Как все в этой проклятой деревне. Как все в этом проклятом деле! А может, и Настя сейчас дома, жива-здорова, варит ненавистный постный капустный суп. А может, и Настя ему показалась? Не было никакой Насти. Какая-то девушка имелась, да. Но, кажется, он с ней не жил. Встречаются иногда. Как ее зовут? То ли Наташа, то ли Вера. Или, может быть, Ирина?

Стоп! Макс укусил себя за руку. Сильно, оставив отпечатки зубов. Настя была! Она и сейчас существует!

– Не знаю я такой деревни, – сказал старик, а Макс не сразу понял, что тот ответил на его вопрос.

– Ничего, спрошу у местных. Кто-нибудь да в курсе.

– Так Гордецов Андрей здесь все места знает. Сходи к нему.

– Это седой который? – Макс впервые проявил интерес. – Нет, он не сможет. У него клиент там какой-то….

– А без его ведома тебе вряд ли кто помогать станет, – уверенно сказал старик.

– Он что у вас, всем заправляет?

– Ну да, типа деревенского старосты. Монополию держит. – Старик хохотнул, уже совсем приходя в себя после сна. – Ужинать будешь?

Макс в сердцах бросил рюкзак на пол.

– Черт бы вас всех подрал! И Сосновку вашу тоже.

– А вот тут с тобой согласен, – старичок начал доставать из буфета какие-то старинные тарелки.

– Консерву открой, – он подал Максу жестянку с сардинами. – Под картошечку замнем.

Макс оглянулся в поисках ножа, а потом достал из кармана свой. Вбил клинок в дно банки и услышал за спиной гром – тарелки вдребезги! Макс обернулся – старик стоял бледный, как полотно, а его взгляд остановился на ноже. Что это его так напугало? Даже не то, чтобы напугало, а привело в ужас, покрыло холодным потом? Старик протянул дрожащий палец в сторону банки с сардинами.

– С вами все в порядке? Может, сердце? – привстал Макс.

Старик перевел взгляд на Макса, и как будто в волшебном мультике с него сошла ледяная корка, оттаял.

– Да руки-неклёки, не держат совсем… – поспешил Илья Васильевич оправдаться, полез под стол сгребать осколки. Видимо, палец порезал, вскрикнул. Макс решил ему помочь. Встретились под столом нос к носу.

– Ножик у тебя откуда? – спросил старик негромко.

– Что?

– Что слышал. Про ножик спрашиваю.

– А что ножик? Ножик как ножик… я его на распродаже купил. Прикольный.

Конечно же, Макс сразу понял, неспроста любитель птичек заговорил о нем.

– Да ты знаешь вообще, что за вещь у тебя в руках?

– Нет. А вы мне расскажите, – Макс тоже перешел на шепот.

Оба сидели под столом как два заговорщика. Но орнитолог оборвал всю атмосферу таинственности, вылез из-под стола и сказал самым будничным голосом: «А нечего мне рассказывать. Я тебе не историк. Про птиц могу много рассказать. А холодным оружием не интересуюсь».

– Значит, все-таки, историческая вещь? – зацепился Макс за слова орнитолога.

– Я тебе ничего не говорил.

Старик испуганно огляделся, как будто их кто-то мог подслушивать, потом дернулся к своему сундуку. Недолго в нем копался и достал подзорную трубу. Макс все это время молча наблюдал за стариком, понимая, что, сохраняя терпение, он получит в вознаграждение хоть какие-то ответы на вопросы, не дающие ему покоя вот уже четвертые сутки. Илья Васильевич с трубой подошел к окну, деловито отодвинул шторку, направил трубу на деревню, поглядел в окуляр, потом отстранился и жестом подозвал Макса. Того не надо было уговаривать, подошел, наклонился, посмотрел… в обзор трубы входили деревенские домики с резными ставнями. Макс не понял, что старик хотел этим сказать. А тот ликующе подмигивал. Макс еще раз приложился к трубе – может, он чего-то недоглядел? В следующий раз, когда он отодвинулся от окуляра, Илья Васильевич уже стоял возле стола, любовно поглаживая ручку ножа, который Макс оставил на столешнице. Макса обуяла непонятная ревность. Он подбежал к старику и отобрал у него свою собственность.

– Я просто хотел показать тебе, – залопотал испуганный орнитолог, тыча пальцем в рукоятку ножа, – узор, он совпадает. На ставнях в деревне точно такие же. А одежда, которую они надевают для своих гнусных ритуалов, она тоже с таким рисунком!

Макс снова приложился к подзорной трубе, потом посмотрел на нож. Сомнений быть не могло – узор был идентичным.

– Когда ты успел мой нож разглядеть? – Макс с подозрением уставился на старика.

Тот скукожился под его взглядом, вобрал голову в плечи. «Скрывает! Он прячет от меня самое интересное!» – вдруг разозлился Макс. Желание узнать, раскрыть тайну, взрезать ее, и разложить, как хирург раскрывает разрезанные ткани, стало настолько сильным, что Макс даже закричал:

– А ну, смотри мне в глаза!

И ощутил, что обрел власть над бедным Ильей Васильевичем. И это ощущение даже принесло ему некое удовольствие. На секунду. Потом орнитолог по-стариковски разревелся, шмыгая носом и закрывая лицо трясущимися руками.

– Я и так тебе слишком много сказал!

Макса прошиб пот – он как будто проснулся. Как он мог опуститься до такого? Радоваться, что напугал старика? Да что с ним происходит? Макс инстинктивно потянулся к шее и нащупал остроконечную верхушку кулона. Легкий укол вернул ему равновесие. Макс сунул нож в чехол и, как бы извиняясь, похлопал орнитолога по плечу. Тот обидчиво дернул плечом и все так же всхлипывая, ушел к себе в спальню.

Бежать! Бежать отсюда, сверкая пятками, как советовала Иванна. Макс вышел во двор. Густые сумерки уже окутали всю деревню. Как он вообще что-то мог увидеть в трубу в такой темноте? В который раз Макс пытался убедить себя, что ему все только показалось. Но это и раньше не особо помогало, а сейчас и вовсе. Слишком много миражей. Так не бывает. Что-то в этом было реальностью. По другую сторону этой реальности по логике вещей должны быть вымысел и игра воображения. Но сейчас Макс не мог точно сказать, с какой стороны что начинается. Он совершенно запутался…

Макс шел по болоту, проваливаясь в вязкую почву, с трудом вытаскивал ноги из засасывающей субстанции и шел все дальше. Куда он шел? Что искал? Он не знал. Он понимал, что это сон. Дурной. Тяжелый. Макс не пытался проснуться, не пытался что-то понять в этом сне. Просто шел. И вдруг он провалился по пояс. Попытки выбраться приводили к обратному эффекту. Чем больше он сопротивлялся, тем глубже погружался в болото. Макс хватался за редкую траву, рвал ее, снова хватался. Холод сковал все его тело. И вот уже пальцы не сгибаются и не могут цепляться за растения. Вот Макс уже по горлышко в болоте. Отчаяние разрывает грудную клетку. Прямо перед ним стоит седоволосый мужчина и глядит на него, зло улыбаясь. Его страшный взгляд сверлит Макса, а в мозгу звучат слова: «Отдай! Отдай!» Вот уже болотная жижа вперемежку с травой заползают в рот, особенно ужасна эта трава, которая как мочалка заполняет глотку – щекочет и царапает, не дает дышать. Макс выплевывает ее, но она все равно лезет и лезет. Упрямо и настойчиво. Макс не может двинуть ни руками, ни ногами, и только эта трава! Всюду!

Макс в ужасе проснулся. Он действительно замерз, но лишь потому, что уснул во дворе орнитолога на лавочке. Легкая курточка не спасала от осенней промозглости. Макс принял сидячее положение, растирая руками свое тело. В небе светила полная луна. Время вампиров. Подумав об этом, почему-то засмеялся. В домике орнитолога было уже темно. Видимо, старик уснул. Макс решил бросить самобичевание и все-таки зайти в дом и выспаться в тепле. Возле печки. Он встал и хотел уже идти, но что-то его остановило. При свете луны он увидел ее образ. Иванна стояла в длинном платье. Распущенные волосы, как тонкие змейки, шевелились от легкого ветра. Макс повертел головой – видение посыпалось, как песочная скульптура. Холодные мурашки поползли по телу. Молодой человек для уверенности потер глаза, ущипнул себя – двор был чист. Ну, если не считать, конечно, старую загнивающую скамейку, да высокий забор вокруг дома…

Макс снова направился к дверям избушки и опять образ Иванны настойчиво стукнулся в его мозг. Что за шутки! Он дернулся, как разозленный зверь, не знающий, с какой стороны пришел дискомфорт, но готовый укусить любого. Опять ничего. Его напряженный слух уловил тонкий звук. Как будто зазвенела, тронутая рукой человека, двуручная пила «дружба». Звук был дребезжащим и расплывался кругами. Макс прислушался. Звук шел из-за ворот. Как будто звал выйти. Не до конца соображая, что делает, Макс двинулся в направлении звука. Он уже понял, что деревня эта была колдовской, и все, кто жил в ней так или иначе были причастны к ведьмовству. Понимал он так же что это может быть опасно, но тем не менее его влекла неведомая сила, а точнее – любопытство, жажда познания. Он и не заметил, как нож вывалился из его куртки и остался лежать возле скамейки.

Макс вышел из-за ворот. Грунтовая дорога к деревне тянулась вверх, поднимаясь на небольшой пригорок. Вот там-то и стояла Иванна. Все в том же длинном платье. Подол развевался, как плащ инквизитора. При свете луны было видно, как она улыбается. Но, пожалуй, этого он видеть не мог – слишком далеко она стояла. Но каким-то внутренним зрением, Макс ощущал ее ласковый взгляд, губы, раздвинутые в улыбке. Иванна поманила его рукой и, не дожидаясь ответа, отвернулась и пошла по дороге, удаляясь от него все дальше. Макс пошел за нею, как будто его тянули на веревочке. В нем произошло раздвоение. Холодным рассудком он понимал, что это все чертовщина, но, тем не менее торопливо шел за девушкой, боясь отстать. Шел, почти бежал, но не приблизился даже на метр. Под ноги ему попался камень и Макс споткнулся, на секунду потеряв равновесие и невидимый контакт, установившийся между ним и Иванной. И эта потеря для него показалась самой худшей. Холодный ветер мгновенно забрался под куртку, вдруг стало страшно – опоздал, упустил. Но когда молодой человек поднял голову, она дожидалась его. Снова поманила рукой.

Перед деревянным сараем Макс остановился. Он не видел, но знал, что она там, внутри. Его все еще влекло туда, но голос разума вдруг стал громче, он начал цепляться за вертушку на двери, не давая открыть ее. Тело как будто задеревенело. Но человеческое желание оказалось сильнее разума, а может дверь сама открылась? Макс уже перестал замечать все странности этой ночи. Все происходило, как должно было происходить. Он шагнул в черноту деревянного строения. Постепенно глаза стали привыкать. Лунный свет сочился сквозь щели сарая, и Макс, наконец, смог оглядеться. Внутри сарай был довольно большим по размеру. В нем стояли тюки сена. Должно быть, здесь хранилось сено для всей деревни, так его было много. Возле одного тюка Макс вдруг заметил темную фигурку. Она почти сливалась с огромным ворохом сухой травы, и было непонятно: человек это, или очередной обман зрения.

– Иванна, – позвал он.

Ответа не последовало. Что я здесь делаю? – подумал Макс. Так и умом тронуться недолго. Разговариваю с тюком сена. Но вдруг фигурка шевельнулась.

– Иванна, это ты?

На этот раз фигурка отделилась от тюка и шагнула вперед. Макс даже при плохом освещении смог угадать женские очертания. Без сомнения, это была она. Девушка повела плечами, и одежда с тихим шорохом упала к ее ногам. Макса обдало горячим ароматом ее напряженного тела, он мог поклясться, что услышал, как пойманной птичкой затрепетало в ее груди нетерпеливое сердце. Макс не стал отрицать тот очевидный факт, что он безумно хочет завладеть этой девушкой. И не только ее телом, но и душой. Но тут была некая закавыка: у Макса уже была любимая. Та, из-за которой он и приехал в эту деревню. И умом он понимал, что надо уходить.

Макс решительно повернулся к выходу, но горькие всхлипывания за спиной не дали ему выполнить задуманный шаг. «Это уловка. Обычная женская уловка», – внушал себе Макс, но ничего не мог с собой поделать. Если бы она зло кричала вслед, проклиная его, он бы только хохотал, если бы молила остаться, к словам он остался бы глух. Но эти всхлипы… Макс оглянулся. Она сидела в ворохе собственной одежды, пытаясь просунуть руки в рукава, плакала и путалась в складках одежды. Такая обычная и немного смешная. Макс сам не понял, как оказался возле нее, утешая. А она обвила его шею руками, целовала щеки, глаза, губы… Целовала как обезумевшая от тоски жена, потерявшая мужа на войне и вдруг неожиданным образом получившая его назад живым и невредимым. Макс не сопротивлялся ее порыву, с наслаждением получая то, в чем ему было отказано последние годы и столетия. В этом он не сомневался ни минуты. Макс жадно впитывал ее присутствие, как будто наскучался за долгую разлуку. Откуда возникли эти ощущения? Он не мог внятно ответить на этот вопрос, просто чувствовал, что любит эту девушку. Эта любовь как вирус жила в нем постоянно, никак не обнаруживая себя и вдруг зашевелилась, получив благоприятные условия.

Между ними не было произнесено ни одного слова – слова были лишними. Они любили друг друга, нежно и неистово, то жадно, то осторожно. Время шло незаметно, все звезды совершали медленное вращение против часовой стрелки вокруг Полярной звезды, которая была практически неподвижна. Пегас, Андромеда, Персей и Овен перемещались по небу, как актеры по сцене. Все были холодны и далеки и только двое людей любили друг друга горячо и беззаветно. Без условий и условностей. А когда оба выдохлись – легли, обнявшись, повернувшись лицом к невидимому из-за крыши небу и блаженно находились в небытие.

Сон незаметно подкрался к Максу, одурманивая остатки разума, и он даже не заметил, как нежные пальцы сняли с него кулон, как потом грубые мужские руки обшарили его карманы, переворачивая его как тряпичную куклу с боку на бок, как потом разочарованно рычали их голоса… А в это время во дворе орнитолога Илья Васильевич ползал на коленях, разыскивая в траве какую-то нужную ему вещь. И нашел. Подняв над головой нож Макса, хищно улыбнулся. Испуганно оглядевшись, спрятал нож под одежду, поближе к сердцу и как шальной выбежал за ворота.