Горошины зашевелились и расползлись в стороны, а потом и вовсе спрятались в землю. Наша сторона молча наблюдала, не в силах предугадать – какая подлянка вылезет из этих горошин.

– Кан, нам три месяца ждать урожая, или как-нибудь побыстрее управимся? – крикнул Крохм, остальные заулыбались на эту шутку.

Не успели смешки еще утихнуть, как из земли полезли черные побеги. Каким-то образом они образовали круг, заключив нас внутри него. С каждой секундой длинные листья вырастали вверх все выше и выше, и вскоре достигли высоты пяти метров.

Гномы метнулись к стеблям черных растений и попытались разрубить их топорами, орк кинулся им помогать. Вместе они начали активно махать оружием, чтобы остановить или замедлить рост растений, но оружие лишь скользило по стеблям, не оставляя даже царапин. Растения же в ответ на их поползновения начали переплетаться между собой и перерастать из одного в другое. Между стеблями в просветы была видна ехидная рожа Кана, удовлетворенно потирающего руки, и равнодушные лица Зары и Гариона.

– Павел, тебе вряд ли что-то будет, а вот твоим друзьям придется несладко. Особенно сейчас! – крикнул Гарион. От стеблей отошли в стороны острые шипы длиной с мой хвост. – Останови это безумие! Скажи, что готов нам помогать, и я остановлю истребление лишних человечков.

Павел ничего не ответил и продолжал упорно бить по утолщающемуся массиву растений. Но даже черточки не появилось на черных стенках, а шипы и не думали гнуться или ломаться. Я тоже попытался помочь окружению, и продрать окно когтями – такое чувство, словно скреб по мраморным столбикам перил лестницы в царском дворце. А между тем стенки растения поднялись ещё выше и соединились друг с другом, не оставив даже щели для дыхания. Мне сразу же вспомнились черные горошины в мешочке, только теперь на их месте в мешке были мы.

Нас поглотила полная темнота, и в этой темноте звучали удары по стенкам. Пашкин меч давал небольшое освещение, однако он им постоянно бил и другие люди тоже беспрестанно двигались, пытаясь выбраться из захлопнувшейся ловушки. Из-за всего этого по стенкам метались причудливые тени взбесившихся чудовищ.

Неожиданно наше узилище начало сжиматься. Стены, утыканные торчащими в разные стороны шипами, устремились навстречу друг другу, словно две черепашки, разлученные в детстве, а теперь вновь обретшие родню. Даже в этих потемках виден ужас на лицах людей, которые сбились в центре и смотрели на подползающую смерть. Я сразу забрался к Павлу на плечо, чтобы не быть растоптанным.

Все стояли не в силах что-либо сделать, некоторые продолжали бить в стены, не надеясь пробить, а лишь для того, чтобы не находиться в бездействии. Да эльф носился понизу, у самой черты приближающихся стенок дьявольских растений.

То тут, то там шипы впивались в тела людей, раздавались крики боли и отчаяния. Седовласый человек пытался отвести от себя неумолимо приближающееся жало, или податься назад, но предел сжатия был достигнут, и оставалось лишь дергаться на месте, чувствовать, как в него проникает безжалостное острие. Крики боли заполнили нашу камеру смерти, они звучали душераздирающе и заглушали все звуки, но я смог услышать отчаянный писк эльфа и повернулся к нему.

– Нужно бить здесь! Если хотите выжить – бейте в это место! Павел, Зимор, сюда!!! – Мириэль показывал на пузырящийся выступ на каменном стебле растения, который он постоянно посыпал каким-то белым порошком.

Я моментально передал его слова Павлу и начал корректировать его удары, один из которых чуть не унес жизнь маленького летуна. Потом Павел все-таки вспомнил о даре ночного видения, и по каменному мешку прокатилась небольшая волна холода. Правда люди не обратили на это внимания, в последние минуты жизни они яростно сопротивлялись сдвигающимся стенам.

Павел тремя мощными попаданиями по выступу заставил-таки стенку сдать свои позиции, по твердой поверхности зазмеилась трещина. В наш мешок хлынул свежий воздух. Павел продолжал долбить по гнойнику, и тот взорвался, разбрызгав в стороны коричневую дурно пахнущую жидкость. И Павел, облитый с ног до головы, стал очень похож на прокисшую котлету. Он мой друг и поэтому я не могу сказать, на что именно он стал похож.

Однако каменное растение начало раздвигать свои стены и убирать свои шипы из ран стонущих или потерявших сознание людей. Отодвинувшись на пару метров, растение потрескалось окончательно и рассыпалось с сухим каменным стуком, оставив после себя черепки с шипами.

– О, как, вы все же смогли выбраться? Молодцы! – Кан не скрывал своего удивления. – До вас еще никто не выбирался из моей давилки.

Противоположная сторона смотрела с интересом на наше появление из необычного растения. Четверть наших людей оказались не в состоянии дальше продолжать борьбу, даже если бы очень захотели. То тут то там капли крови сочились сквозь прижатые пальцы.

– Это давилка, – пояснил эльф, устроившись у Пашки на другом плече от меня. – Своего рода мухоловка, сжимается на жертве и так переваривает. Я два раза попадал в такие, только они были в десятки раз меньше. И если знаешь, где посыпать солью, а потом бить, то быстро освободишься. А такое огромное растения я вижу впервые.

– Да, маленький плут, это моя находка – не зря же столько лет вожусь с растениями, – захихикал Кан. – Еще в запасе есть несколько трюков, но пока предоставлю очередь нашей младшей сестре. Действуй, Зара!

– Гарион, это же наше дело! Давай разберемся один на один! – закричал Павел, окинув взглядом сомкнувшиеся за спиной ряды людей, гномов и одного орка. Все были измотаны, но сдаваться не собирались. – Если ты победишь, то я отдам амулет и расскажу об особенностях лучей, а если удача будет на моей стороне, то ты уйдешь в сторону навсегда. Все равно твоя карта бита, и даже убив нас, ты ничего не сможешь исправить. Все люди свободны и никогда больше не будут так покорны.

Пока Павел толкал свою речь, старая Зара подозвала к себе Заниссу и вырвала из шерсти несколько волосков. Меня аж передернуло – это же так больно, но Занисса стерпела и даже не моргнула. Так вот она почему такая облезлая: если часто выдирать волоски, то и вовсе можно лысой остаться.

«Тяжело тебе приходится!» – посочувствовал я ей. «Привыкла уже, другие хозяева и вовсе убить пытались» – ответила она мне. А Зара тем временем направилась к реке и зачерпнула целую пригоршню грязного ила.

– Ну, неужели ты сможешь отказать в небольшом удовольствии той, с которой провел бок о бок столько дней? – заговорил Гарион, отвлекая внимание от действий Зары. – Сейчас она покажет свое небольшое умение, на радость и потеху окружающим. А потом посмотрим, сколько вас останется и что с вами делать.

В это время у всех стражников на груди вспыхнули мешочки, раздались одновременные взрывы и они отлетели на несколько шагов назад.

– Кристан все же довел свое дело до конца. Кирии окончательно уничтожены! Гарион, сложи оружие, ты всё потерял!!!

– Не так скоро, мой мальчик, сперва мы разделаемся с вами, а потом начнем всё с начала. У нас впереди вечность, так что мы не торопимся, – Гарион сплюнул перед собой.

Зара размяла в руках и начала делать комочки из ила и песка, в каждый комочек она вложила несколько шерстинок Заниссы. Потом поднесла к губам шесть получившихся комочков, что-то пошептала и плюнула. Павел не выдержал и кинулся к ней, чтобы выбить эту гадость из старческих рук. На пути у Пашки моментально возникли оставшиеся десять бойцов в черном, и он врубился в них, как шар врубается в стоящие кегли. «Страйка» не получилось, но двое упали и больше не поднимались, хотя и шевелили конечностями. Остальные же не подпустили Павла к Заре. Вновь замелькали мечи и тени, вновь началась свистопляска смерти.

Зара испуганно посмотрела на разворачивающуюся в нескольких шагах битву и метнула в нашу сторону комочки. Павел успел в грандиозном прыжке отбить пять из них, и они улетели в бегущие волны реки. А один почти долетел до нас и упал на землю.

Я подошел понюхать, как он тут же начал расти, увеличиваясь на глазах в один большой ком. Зимор ударил по нему секирой, пытаясь отправить его вслед за другими в воду, но он не сдвинулся с места. Да и в воде что-то забурлило, выпуская на поверхность большие мутные пузыри. Мы на всякий случай отодвинулись подальше от этой растущей фигни.

Павел же продолжал сражаться с тенями, но битва была недолгой. Уставшие и побитые бойцы в черных латах вскоре были раскиданы по всей поляне с разными степенями повреждения.

– Не так уж хороши твои бойцы, братишка, – хохотнул Кан, Гарион зло цыкнул на него.

Назревающий ком раскрылся цветком, только вместо очаровательного соцветия в полный рост поднялся величественный лев. Он был похож на Елагинских львов, такой же пышущий силой и мощью. Только те из мрамора, а этот сотворен из земли, и на месте зубов и когтей блестели отполированные временем корешки. Не хотелось проверять их остроту на себе… ну очень не хотелось. Там, где должна распускаться грива, росли заостренные перья осоки, уже знакомые мне своей беспринципностью и остротой. Пробовали – знаем. Глаза же блестели как два камушка, поворачиваясь и обозревая свое окружение. Затем он открыл пасть и издал громовой рык, заставивший всех отшатнуться.

Из воды выходили его подобия, но то были пародии на нашего льва. Словно их слепили из пластилина и оставили на жарком солнце. Грязь стекала с них, уносила плоть и осоку, даже камушки, заменяющие глаза, вскоре выпали, вслед за оторвавшимися когтями и впечатляющего размера зубками. С каждым шагом раздавалось хлюпание и шмякание, какое раздается при стирании вручную на старой ребристой доске. После четырех шагов их лапы подогнулись, и они рухнули на землю, вызвав небольшое землетрясение. Пять куч мелко дрожащей грязи осталось от некогда грозных созданий.

Зара что-то злобно прошипела и погрозила Павлу сухоньким кулачком. Тот не замечал ее поползновений, как зачарованный стоя в нескольких метрах от потягивающегося здоровенного льва. Крупные капли пота катились по Пашкиному лбу, слипшиеся волосы лезли в глаза, руки отчетливо дрожали от усталости.

– Убей их! Убей всех! Первого убей мальчишку! – визгливо прокричала Зара. Гарион снисходительно усмехнулся на ее излияния.

Да-а, растрепанная и раскрасневшаяся она мало походила на ту милую старушку, которая так по-доброму напутствовала нас в начале путешествия.

Лев вперил свои камешки в Павла и прыгнул без предупреждения. Павел инстинктивно пригнулся, но успел совладать с собой и ударить вверх мечом.

Длинный язык пламени пропорол брюхо летящего льва, однако длинная рана затянулась еще до того, как лев мягко приземлился на лапы. Он даже немного подрос во время полета. Лев оказался как раз перед орком, и тот рубанул огромной секирой ровно посередине его башки. Секира развалила голову надвое и застряла там, не причинив земляному чудовищу ни малейшего ущерба, поскольку лев мотнул головой, вырывая секиру из рук Зимора, и ударил в ответ. От этого удара орк покатился по земле, но тут же вскочил, придерживая правый бок и рыча не хуже льва. А тот не торопясь ударил лапой по секире, вырвал её из головы и повернулся к Павлу, выделив его главной целью. И снова лев вырос на несколько сантиметров.

Гномы, оттолкнулись от земли и подлетели в воздух как мячики, затем обрушились на земляное чудовище. Крохм оказался на загривке и начал пластать по голове льва, на которой быстро затягивалась рана от секиры. Спутники Крохма тоже принялись за дело, обтесывая тело по бокам, словно бревно для постройки. Но пласты земли, отрезанные от чудища падали на землю и тут же впитывались в нее, вырастая снова на голове и боках. Похоже, что льву надоели копошащиеся на его теле блохи, и он несколькими ударами хвоста сбил всех троих на землю.

Крохм полетел вверх тормашками, но не выпустил топора из рук, и, поднявшись, снова кинулся ко льву, который медленно шел к Павлу, увеличиваясь и подрастая на глазах. Чем больше его колотили, тем выше и здоровее он становился. Зимор тоже подхватил валяющуюся на земле секиру и кинулся на чудовище. Увернувшись от хлещущего по бокам хвоста, он удачным ударом отрубил львиную красу и откинул ее в сторону. Затем начал бить по задним лапам, отсекая и откидывая крупные комья земли. Крохм же в это время колотил по передним, готовый в любое мгновение отскочить в сторону.

Но все усилия пропали втуне – лапы снова отрастали, словно хвост у ящерицы. Кстати о хвосте – никто не заметил, что откинутый в сторону хвост упал кончиком в воду. Вот этого-то кончика я и не досчитался, когда хвост у льва снова вырос. Об этом я незамедлительно сообщил Павлу. Он кинул взгляд на невозмутимо приближающегося льва, затем на кучки грязи, оставшиеся от его сородичей по слюне, и громко скомандовал:

– Поливайте его водой, он тоже развалится, как и остальные!!!

Бывшие узники тут же рванули к воде, но плеть Гариона, просвистев в воздухе и издав щелкающий звук, ударила в грудь самого резвого. Человек, перекувырнувшись в воздухе несколько раз, ударился о сосну и около часа не подавал признаков жизни. Остальные остановились как вкопанные, не торопясь разделить его участь. А Гарион вальяжно подошел к берегу реки и остановился там, поигрывая своей молнией.

Павел кинул туда взгляд и понял, что воды ему не дождаться, как умирающему от жажды в пустыне. А лев в это время решил покончить с копошащимися около его ног противниками. Он уже вырос вдвое, и по всей видимости не собирался останавливаться. Как только он поднял лапу, чтобы приласкать надоедливого гнома, Павел тут же прыгнул на него, в полете поворачивая луч на амулете.

На остолбеневшего льва обрушился целый водопад кристально чистой воды, даже небольшая радуга взвилась над осокой. Лев оглушающее взревел, сразу же забыв о гномах. Он начал метаться вправо и влево, кататься по земле, стараясь сбить поглощающую его воду, но та стекала с его боков вместе с грязью и снова устремлялась вверх. Земляное чудовище вертелось на месте, рычало, кидалось на разбегающихся людей, но тем не менее таяло на глазах. Все это продолжалось недолго, вскоре еще одна земляная куча украсила нашу милую полянку.

Зара снова позвала Заниссу, но та сделала вид, что ужасно занята пролетевшей птичкой и умчалась в лес.

«Спасибо тебе, моя кошечка!» – крикнул я вслед. «Спасибо не смыкает зубы на загривке! Готовься к оплате, мой котик!» – мурлыкнула она в ответ. Ну чего не сделаешь ради друзей?

Павел встал над кучей грязи, которая совсем недавно была устрашающим львом. Его руки ходили ходуном от усталости, ноги подгибались, а взгляд стал блуждающим, словно он опять хлебнул из бутылки остатки отцовского гуляния. «Ты как, Павел? Еще один враг остался, сможешь выдержать?» – спросил я его, пока гномы, очухавшиеся после ударов льва, натирали его лечебной мазью. «А у меня есть выбор?» – устало передал он в ответ.

Да, выбора действительно не было, поскольку Гарион начал приближаться к нам, волоча по земле свой потрескивающий кнут. Несколько отчаянных храбрецов из числа бывших узников Башни Безмолвия заслонили своей грудью тяжело дышащего Павла. Напрасно, несколько ударов кнута очистили путь.

– Отойдите все, это наши разборки! – прохрипел Павел и оттолкнул союзников прочь, встав перед приближающимся волшебником в полный рост.