Вслед мы услышали возмущенный окрик старой Зары и злорадный хохот Плута. Затем всё внимание переключилось на удержание в седле.
Нас болтало так сильно, что вспомнился случай, когда я спасался от собаки на дереве. Дворняжка налетела на меня, пока я переходил улицу, как Гитлер на Россию. Я шипел как полоумная кобра, но беспородная шавка не внимала просьбам успокоиться и следовать своей дорогой. Так и не придя к разумному соглашению, мне пришлось победоносно отступить, унося в когтях часть его усов.
Ближайшим объектом отступления оказалась тонкоствольная береза, на которую я и взлетел наскипидаренной белкой. В мгновение ока я оказался на верхушке и оттуда высказал всё, что думаю о предках моего преследователя, о его детях и особенно заострил внимание на том, кем он сам является. Собака возражала и отбрехивалась, потом, раздраженная вескими аргументами в свой адрес, начала кидаться на березу.
Бедное деревце раскачивалось и гнулось под напором разъяренного пса. Я изо всех сил старался удержаться и не упасть. Так продолжалось целых два часа, пока псу не надоело бесполезное занятие, и он не умчался дальше. Домой я шел на подгибающихся лапах, с обедом же пришлось распрощаться, как только спустился на землю.
– Кешка, где у коня тормоз? – крикнул Павел, и этим дурацким вопросом вывел меня из воспоминаний.
«На конской спине болтается! Рядом с умнейшим котом!» – огрызнулся я на своего глупого друга. – «Натяни поводья и затормозишь!»
Павлу не сразу удалось остановить разгоряченного жеребца. Табор уже виднелся черной точкой посреди желто-зеленой степи. Мы продолжили путь, и смогли переговорить между собой без лишних ушей. Бегунок успокоился и неторопливо трюхал по невысокой траве.
– Кешка, а тебе не кажется прикольным, что мы перенеслись в игру?
«Совсем умом повредился, когда ночью упал с коня? Конечно же не кажется! Я хочу домой и даже успел соскучиться по своей переноске!»
– Не, а мне по кайфу. Вот что ни говори, а каждый из игроков мечтает попасть в игру и помахать мечом или жахнуть кого-нибудь из танкового дула. Это же сказка, что мы попали сюда. А помнишь, как мы с мальчишками на тебя рейд устроили?
«Конечно помню, я ещё полдня потом от жестянок на хвосте не мог избавиться, зато от моих когтей вы потом ходили как леопарды. Только пятна были зеленые!»
Накопилось много воспоминаний и забавных моментов. Павел попросил прощения за то, что сваливал на меня свою вину, а я расчувствовался и тоже извинился за испорченные ботинки. Потом Павел перевел свои мысли в мечтательную плоскость, то есть начал мечтать о встрече с ночной самкой. Я же тактично не отвлекал его, а осматривался по сторонам. То есть сидел на шухере!
Солнце вошло в зенит, когда Пашкины мысли оторвались, наконец, от воспоминаний о девушке и перешли к осознанию чувства голода. Ну да, любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Павел натянул поводья и Бегунок остановился. Мою особу бережно спустили на степную траву.
– Кешка, ты помнишь, куда надо ехать? Кажется на север? А на уроках рассказывали: север с той стороны, где на деревьях находится мох, – поделился Павел своей эрудированностью.
«Паш, а как мы найдем дерево в степи? Тут одна трава по пояс, ты на ней собираешься мох выращивать?» – я передал мысли в отчаянную головушку Павла. – «Подождем и посмотрим за солнцем, может, как и в нашем мире, оно идет на запад. Заодно и перекусим, чем Зара послала».
– А как мы узнаем, куда оно идет, или будем ждать заката? – порой Пашкина наивность напрягала донельзя.
«Если бы ты больше бывал дома, а не разорял птичьи гнезда и не бегал с пацанами от сторожей с милиционерами, то мог бы увидеть по ящику, что нужно делать. Вытопчи возле высокого репейника траву, положи около тени мешок, через пятнадцать минут тень сдвинется, и мы увидим, куда направляется светило. Некогда рассиживаться, помнишь, что за нами следует дядька с антикварным кинжалом?» – просветил я спутника.
– Кстати, Кешка, а ты чего-нибудь понимаешь? А то я ни фига не догоняю, почему мы здесь, какая Кирия, и где нам искать этого Кристана? – спросил Павел, расстегнул мешок старой Зары и достал нехитрую снедь. – Ну и квесты в этом мире. Хоть бы какие подсказки оставили.
«Эх, Павел, вот запомни этот вопрос и обязательно задай его отшельнику. От меня так же мало толку, как и от Бегунка, но его ты почему-то не спрашиваешь», – съязвил я и принялся за хлеб с куском вяленого мяса.
Павел тоже не стал привередничать, а смачно впился в нехитрый бутерброд. Шуму ветра составило компанию дружеское чавканье, причем Бегунок не отставал от нас в этом деле.
«Павел, а мы же сюда попали, когда ты повернул розовый луч. Так может быть, ты снова повернешь, и дома окажемся?» – озвучил я не дающую покоя мысль.
Павел попробовал повернуть розовый луч, пахнуло холодом…
Использовано перемещение в Каурин
Мы остались на том же самом месте, возле того же самого репейника. Но я заметил, что зеленая полоска над головой Павла убавилась на чуть-чуть. Через три секунды она поползла обратно и стала полной.
– Нет, Кешка, ничего не получается, а пробовать другие стремно – Зара не велела. Вдруг я поверну, а тут какая-нибудь страхолюдина нарисуется и схрямкает нас без суда и следствия. Мама недовольна будет! – сказал Павел и вернулся к прерванной трапезе.
Я усиленно помогал ему в истреблении припасов. Вяленое мясо отслаивалось волокнами, щекотало вкусовые рецепторы и проваливалось с обильной слюной. Вкуснотища!!!
Немного заморив бушующих червяков, мы посмотрели на тень от раскидистого ориентира. Та сдвинулась в сторону от мешка на пару сантиметров, и мы вычислили, где же находится север.
Бегунок тоже насытился, пока ждал результата наших научных изысканий и теперь нетерпеливо переступал на месте. Под копытами беззвучно вопили васильки и ромашки. В очередной раз я залюбовался валами мускулов под блестящей шкурой – вот бы мне такие, тогда и мысли не возникло о завоевании авторитета во дворе.
«Паш, а Паш, может, и меня положишь в мешок? Ну не хочу я вновь болтаться на этой перепялинке на седле. Меня укачивает!» – попросил я спутника по приключениям. – «Главное – закрепи его надежнее, а то останешься один в жестоком и неприветливом мире. Тогда точно проиграешь».
– Кешка, ты поближе к мясу стремишься? Смотри, магазинов поблизости не предвидится, так что сильно не увлекайся! – съехидничал Павел.
Все-таки вошел в мое положение и поместил в холщовый мешок. Это, конечно, не пластиковая переноска, но сойдет и так.
Бегунок заржал, мерное покачивание показало, что мы двинулись в путь. Не могу сказать, что я счастлив оказаться в плотном мешке, тем более что дырок для поступления воздуха не предвиделось, поэтому устремился вверх, к солнцу. Голова с трудом протиснулась в отверстие, а я чуть не оставил уши в мешке – в качестве собеседников мясу. Потом обратился к Павлу:
«Дорогой напарник, поговори со мной. Сам знаешь, как приятная беседа скрашивает дорогу».
– Давай поболтаем. Как ты думаешь, «дорогой мой напарник», я понравился той девчонке, измазанной сажей? – спросил Павел, и вопросительно взглянул на меня. – Хотя, что ты понимаешь в человеческих отношениях, тем более в любви.
«Но-но-но, осторожнее в выражениях, как-никак, но опыта в лямурных делах имею в разы больше тебя, недаром каждый третий котенок в нашем дворе называет меня папой. А каждый второй об этом просто не знает!» – возмутился я.
Павел немного пожевал губами и не вытерпел:
– А вот скажи, как найти с женской половиной нормальный язык, раз ты такой специалист по любви. А то попытки всегда заканчивались ударом сумки по башке, причем по моей, причем сразу же!
И я, авторитетно болтаясь в сумке, между синим небом и зеленеющей землей, учил своего напарника искусству обольщения. А кто еще его научит?
Папа? Так он кроме Маргариты Павловны и взгляд на других женщин бросить боится.
Мама? Тоже не вариант – с такой учебой Павел вообще рискует остаться холостяком пожизненно. Особенно, когда девушка узнает, кто ей в свекрови намечается.
Улица? Там курить и пить втихаря портвейн Павла уже научили. Хорошо, что бдительное материнское око вовремя заметило несогласованность в движениях неразумного дитяти и ласковая, но тяжелая рука, достав «Папазол» из шкафа, сразу отучила от уличных наук.
Вот и пришлось мне просвещать недоросля об отношениях с женским полом. Единственно, я не учел то, что просвещаю не котенка, а человека, а у вас, людей, немного другое понятие любезности по отношению к противоположному полу.
Так, за серьезным мужским разговором, мы ехали легкой трусцой. Бегунок не вмешивался в наш разговор, пофыркивал, погруженный в свои раздумья. Но так как его мыслей мы не понимали, то оставили конские реплики без внимания.
Наступал вечер, когда мы подъехали к мрачному Вечному лесу. Огромные деревья высились неприступной крепостной стеной, нависали над чахлыми кустами развесистыми кронами. Ветер гулял в вышине, раскачивал купола деревьев, внизу же царила непроглядная темень и полная тишина. Небольшие кусты скрывали корни гигантов, еле видимая звериная тропинка виляла и убегала в черноту. Совсем не хотелось ломиться ночью сквозь кусты – неизвестно, какие голодные животные водятся в этом мире.
«Павел, давай заночуем на краю леса. Взгляни на солнце, оно уходит на покой и нам бы пора об этом подумать!» – я не то чтобы испугался. Просто в зрелом размышлении гораздо безопаснее ночевать в чистом поле и сдернуть в степь при малейшей опасности, чем в чернильной густоте лезть куда-то и расшибать голову о деревья.
«Пожалуй ты прав, Кешка, давай заночуем здесь. Я надеру папоротника для постели, а ты натаскай дров для костра?» – сказал Павел, абсолютно не подумав, какие дрова я могу натаскать.
Я естественно согласился и даже притащил пару прутиков, когда Павел вернулся с копной травы. Обменялись взглядами, причем я вложил как можно больше упрека в праведный взор. Павел понимающе вздохнул и ушел обратно в лес, вскоре вернулся с охапкой хвороста.
Задумавшись о сущности бытия, я заметил, как Павел зажег кучу прутьев огоньком из ладони.
«Павел, вряд ли ты сделал фокус с появлением и исчезновением огня из пальца, чтобы удивить меня. Скажи, ты снова баловался с дымными палочками? Смотри, узнает Маргарита Павловна, опять не сможешь неделю на хвосте сидеть!» – я не зануда и не ханжа, но против отравления себя и окружающих вонючим дымом.
«Нет, Кешка, не думай, мне одного раза хватило. Эта зажигалка осталась от похода с пацанами за картошкой. Мы накопали и пекли на углях в кожуре. Видишь, как теперь нам огонь пригодился, а то пришлось бы тереть палку о палку, или высекать искру кремнем», – поделился туристическими знаниями Павел. В этот раз он не говорил, а думал. Мы общались беззвучно.
Павел нажал кнопку на цилиндрике и по траве заплясал ярко-красный огонек. А-а-а, старая знакомая – лазерная указка, я немного погонялся за красным пятнышком. Вспомнил молодость.
Солнце же медленно и неуклонно скрывалось за горизонтом, раскрашивая облака на небосклоне яркими красно-бордовыми красками. В верхушках деревьев играл ветер, нашептывал листьям сказки о далеких странах, рядом потрескивал согревающий костерок, в желудок опускалось вяленое мясо, и весь мир казался таким теплым, добрым и отзывчивым.
К сожалению, это чувство продолжалось недолго, как только солнце окончательно село, подмигнув на прощание красным лучом, на небо сразу вылетела стайка холодных звезд и рассыпалась до горизонта, высокомерно посматривая на нас. Медленно и величаво, будто вдовствующая королева перед потенциальными женихами, выплыла большая луна, окрасила местность мертвенным светом. Мы сразу почувствовали себя так неуютно и зябко, что поневоле придвинулись к костру и одновременно друг к другу.
«Кешка, ты часто гулял по ночам, расскажешь, что интересного или захватывающего тебе встречалось? А то я нередко слышал дикий мяв и шипение на соседней крыше, ты там случаем не шарики спускал?» – подумал со смешком Павел, понятно, что нервничает парнишка, вот и пытается за напускной бравадой скрыть волнение.
Ну, я тебе сейчас напридумываю целую кучу приключений, от которых стынет кровь и захватывает дыхание. Как раз подобрался соответствующий антураж: небольшой костерок, стреляющий искрами; залитое бледным светом поле; черная стена гигантских деревьев, чьи кроны скребут небосвод; красные глаза, которые светятся из гущи стволов.