Глава 1
«Кто сказал, что страсть опасна, доброта смешна?
Что в наш век отвага не нужна?
Как и встарь от ветра часто рушится стена.
Крепче будь и буря не страшна.
Кто сказал один не воин, не величина?
Кто сказал другие времена?
Мир жесток и неспокоен, за волной волна
Не робей и не собьет она.
Ария «Встань, страх преодолей»
Осенний город за окном стекает в водосточную трубу. Косые струи дождя на стекле размывают крышу здания напротив, облизывают параллелепипеды высоток вдали. Настроение под стать погоде — такое же жидкое и сумрачное.
Секундная стрелка ползет со скоростью беременной улитки. Я наблюдаю за ней краешком глаза и мысленно стараюсь подтолкнуть. Быстрее! Ну, быстрее же! Ещё пятнадцать минут до конца рабочего дня, а такое ощущение, что ждать придется вечность. Целую вечность в маленьком кабинете, где царствует химический запах пластика и металла.
Я сижу за столом и делаю вид, что упорно тружусь за монитором. Иногда стучу по клавишам, чтобы сотрудницы знали, что я ещё не умер, что работаю на благо и процветание буржуазии.
О, вот от такого мотоцикла я бы не отказался — надо скинуть фотографию на флешку. Потом дома подрисую себя, гордо восседающего на этом звере. Прикольно будет узреть себя на аватарке. Ага, на эту зверюгу мне копить не меньше двух лет, но помечтать никто не запрещал. Так, а дальше что? Чтобы такого сделать, чтобы ничего не делать, но в тоже время создать вид занятого работой.
Пикает смартфон на столе. Круто! Завтра вечером готовится рейд. Давно наш клан на этого босса точит фаерболы, но в основном он всегда раскидывает нас. Не как котят, конечно, но потом приходится ещё долго восстанавливаться. Сейчас вроде наш лидер «ДрынПетрович» отсек все «вагоны», всех тех, от кого как с козла молока, а лечить их приходится, как и основных бойцов. Дрын нехило потратился на покупку зелий и шмота. Мы тоже скидывались, но основную сумму внес он. Остается только дождаться завтра. Я уже начинаю разминать пальцы.
Кабинетик три метра на четыре мы делим с очаровательной женщиной Александрой Черновой. Её стол впритык с моим и разделяет только невысокая перегородка. На синей поверхности преграды наклеены стикеры с разнообразными номерами телефонов и прочей лабудой, призванной уверить начальство, что я тружусь в поте лица. Если бы не эта перегородка, то можно протянуть руку и щелкнуть коллегу по покатому лбу… Такое желание возникает постоянно, когда вижу её недовольное жизнью лицо. Темные волосы до плеч, худощавая фигурка, смазливое личико. Была бы хорошей спутницей какому-нибудь мужчине, если бы не характер. Баба-Яга из фильмов Александра Роу сущий ангел по сравнению с моей однокабинетницей.
Мы — менеджеры. Рабочие механизмы. Винтик и гаечка, если различать по половому признаку. В соседнем кабинете треплются о любовниках ещё две гаечки. Олеся Абикова и Карина Холмова, наши оракулши отдела планирования. Хлещут кофе, от которого повышается давление и появляется изжога. Их кабинет рассчитан на четверых, но заседают двое — ещё одна коллега на больничном, а четвертое место свято хранится для приезжих кураторов. И я один мужчина на два смежных кабинета… Благородный суслик в змеином гнезде.
А в «WoW» я паладин. Защитник слабых и неутомимый преследователь нежити. Первоочередный огребатель и получатель в морду от неадекватных боссов, которые не хотят тихо сдохнуть и развалиться на плюшки.
Десять минут! Да шевелись же, стрелочка!
Сижу и думаю о своей жизни. В тридцать лет Александр Македонский покорил полмира, а я что сделал? Добился определенного уровня в игре? Да там тысячи таких же «прокачанных». Скинул фотографию с мотоциклом на флешку? Я крут. Поставил цифру в никому не нужный график? Сделал вид, что работаю. Зря прожил ещё один день? Мда, нужно сходить в туалет, хоть время пройдет.
Делаю сосредоточенное лицо, будто сейчас решаю судьбу мира и хватаю лист бумаги со стола. Всё, я готов отправиться в незабываемое путешествие. Главное — я с бумагой. Неважно с какой. Если в руках лист формата А4 с текстом, то сразу видно, что человек занят делом и спешит к высшим сферам за дарственной подписью. Даже если на бумаге будет считалка про зайчика, который вышел погулять, то всё равно — человек занят и его нельзя отрывать.
— Саш, я к нашему, — закатываю глаза, чтобы стало понятно, что я иду на встречу с начальством, — тебе чего-нибудь из кофейни захватить?
Заранее знаю ответ, и вопрос больше риторический. Риторические вопросы для риторических людей…
— Мне от тебя ничего не надо! — цедит коллега, не отрывая глаз от монитора.
Подумаешь — плюнул один раз в её кофе, а она увидела. Чего полгода дуться-то? Ведь было за что — она мне квартальную премию на корню зарубила, когда сдала, что я просрочил сроки подписания договоров.
Встаю и выхожу в соседний кабинет. Чувствую на себе цепкие взгляды, улыбаюсь в ответ. Как же я вас ненавижу! Женщины тоже улыбаются, а в глазах видны все пытки и казни, которым бы меня подвергли, будь на то их воля. Поверьте, что отрубание головы, а также рук и ног, с последующей варкой в чане с дерьмом — лишь закуска перед основной казнью.
Так уж получилось, что два кабинета имеют один выход, а то давно бы заколотил проход в соседний кабинет дубовыми досками. Ещё бы и священника позвал, чтобы освятил заколоченное место. Сейчас же внутри три босса и несчастный паладин без шмота и зелий.
— Девчат, а вам ничего не нужно?
— Нет, ничего. Хотя постой, закинь на подпись, — Олеся протягивает лист бумаги с текстом соглашения.
Этот листок у неё с утра на столе валяется! Вот же ленивая… Хотя и симпатичная. Забранные в хвостик волосы, чистое лицо, очки в тонкой оправе — офисная леди. И всегда приятно пахнет, даже когда возвращается с перекура.
— Хорошо, закину. Если не вернусь — считайте меня гомосексуалистом, — пробую ввернуть дежурную шутку про «вазелин и начальство».
– Знаешь, наше сформированное мнение уже никак не зависит от твоего возвращения, — Карина никогда не упускает шанса уколоть.
Низенькая и пухленькая, она при начальстве всегда создает видимость бурной деятельности. Карие глазки навыкате смотрят так, словно девушка прицеливается и готовится влупашить лбом в переносицу. Остальные две коллеги поддерживают подколку, и под дружный женский смех я выскакиваю в коридор. Повезло же оказаться в коллективе разведенок-неудачниц! Как утопленнику повезло — они на мне отыгрываются за свои любовные неудачи, за мужей-сволочей и за любовников-импотентов.
Ладно, это я накручиваю себя. На самом деле не всё так плохо. Работаю в солидной компании по производству настенных покрытий. Имею машину, снимаю квартиру, живу один. С родителями вижусь раз в месяц, зато созваниваюсь два раза в неделю — для мамы я всё ещё ребенок. Средний достаток, средние увлечения, средние пожелания. Один из когорты тех мальков, которых называют «офисным планктоном». В плане карьеры вряд ли произойдут какие продвижения в ближайшие пять лет, на любовном фронте тоже всё тухло. На сайте «Безнадега. ру» моё фото должно висеть на первой странице. Вот, опять скатываюсь в жалость к себе любимому.
Нельзя! Взять себя в руки! В мире почти миллиард человек живет на один гребаный доллар, а ещё два с половиной миллиарда зарабатывают по два доллара в день. Так чего же мне ныть? Нет, не помогает. Всё равно себя жалко.
Все эти мысли катаются усталом мозгу, пока я иду по бежевому коридору к кабинету начальника. По бокам приоткрытые коричневые двери, из-за которых доносятся негромкие разговоры. Осталось пять минут и людям уже не до работы. Все находятся «на низком старте». Дверь, стена, дверь, стена. Полоска бежевая, полоска коричневая, бежевая, коричневая.
Вот и финиш трассы. Рядом находится кабинет финансового директора. Может, смогу увидеть ту, из-за которой до сих пор держусь на этой фирме? Оксана Евгеньевна, женщина в самом соку. Героиня моих фантазий и не только сексуальных. Но нет, дверь закрыта, и моя надежда разбивается на кусочки. Приходится толкать дверь в приемную, где на меня поднимается усталый взгляд секретарши.
— Мариночка, ты как всегда потрясающе выглядишь, — вот этому человеку не грех и улыбнуться. Работа у неё не из легких, но всегда приветлива и отзывчива. Высокая, упругая, симпатичная. Настоящий офис-менеджер из фильмов. Не знаю, есть ли у неё любовная связь с директором, да если честно и знать не хочу. Для меня достаточно того, что человек она хороший.
— Ты мне уже это пятый раз за сегодня говоришь, — упрекает она, а губки расплываются в улыбке. Не дежурной, а искренней, человеческой.
— Да я готов каждые полчаса тебе об этом напоминать. Хочешь, буду звонить по телефону и говорить, — я кладу лист Олеси в плексигласовый лоток с документами на подпись и подмигиваю Марине.
— Не надо, и так телефонная трубка к уху приросла, а тут ты ещё будешь названивать.
— Ну, если что, предложение в силе. До понедельника.
— Ага, хороших выходных, — Марина снова полностью уходит в монитор.
В коридоре я снова бросаю взгляд на дверь финансового директора, но чуда не происходит и дверь остается закрытой. Так, теперь в туалет, и можно отправляться на проходную.
И вот смотрю на себя в зеркало, вроде не урод, хотя и не красавец. Худощав, но не спортивен. Вряд ли смогу хотя бы раз подтянуться. Да мне и не нужно — тяжелее ручки редко что приходится поднимать. Русые волосы чуть растрепаны, но это от запускания в них пальцев, когда я изображаю умственную деятельность. Свет ламп просвечивает сквозь оттопыренные уши. Скулы как скулы, нос как нос. А вот в эти «губы как губы» скоро вставлю сигарету. Сколько там осталось?
Наручные часы «Тиссот» должны подчеркнуть мой стиль и прокричать, что я не беден, раз могу позволить себе купить часы за двадцать пять кусков. И только я один знаю, что они стоят пятьсот рублей и куплены на Митинском радиорынке, да тому же ещё каждый день отстают на минуту. Но сейчас они показывают, что я уже две минуты как перерабатываю. Этого нельзя допускать! Ведь переработки у менеджеров не оплачиваются…
Вхожу в свой кабинет и уже на пороге чувствую запах тертой смородины и скошенной травы, цветущей георгины и сломанных веток. Откуда знаю? Узнавал любимый парфюм. Так может пахнуть только одно божественное существо на этом адском предприятии. Она! Оксана Евгеньевна! Моя тайная любовь, мой ангел во плоти, мой фатум и моя погибель. Вот сейчас она обернется и окажется в моих объятиях, а там…
— Борис, твой отчет за неделю неверен, — меня словно окатывает ростовая волна Северного Ледовитого океана, кожа покрывается мурашками. — К понедельнику всё нужно переделать!
Сквозь рулады мелодичного голоса до меня доходит смысл сказанного. Это же целый день сидеть! Сверять и ставить цифры, ставить и сверять… А как же запланированный рейд? Я чувствую, что к лицу приливает кровь. И всё из-за какой-то маленькой ошибки! Где-нибудь эта мелочь вкралась в начале расчетов, и из-за неё всё остальное пошло насмарку.
Я смотрю в милое, открытое лицо и молчу. Строгий деловой костюм лишь подчеркивает спортивную фигуру нашего финансового директора. Светлые волосы гораздо лучше смотрелись бы лежащими на моей подушке, чем так как сейчас — стянутыми в тугой клубок на затылке. Предназначенные для поцелуев губы поджаты, чуть вздернутый носик недовольно морщится. Она красива, даже когда злится, а в голубых озерах глаз я утопаю каждый раз, когда вижу.
Паладин расплывается перед магичкой. Вряд ли она была бы «рогой», разбойницей.
— Ты меня слышишь, или ещё раз повторить? — мелодичный голос становится более холодным. Настоящий жидкий азот.
— Да, Оксана Евгеньевна, я вас услышал. Всё будет исправлено к понедельнику.
Эх, пропала рыбалка. Хотя завтра всё равно обещают дожди, так что может оно и к лучшему. Но вот то, что пропал рейд… Дрын меня не поймет.
— Может ты и услышал, но вряд ли понял. Повторю ещё раз — к понедельнику всё должно быть готово. И не надо делать такое лицо, это только твоя ошибка. Твоя и ничья больше, — каждое слово как иголка в сердце.
Эх, Оксана, и чего я в тебя такой влюбленный? Я киваю и собираюсь отходить к своему столу, но не тут-то было.
— Да уж, он последнее время вообще невнимательный стал. Где мой листок с подписью генерального? — влезает Олеся.
— Какой листок? Ты же просила его только отнести и закинуть на подпись, — тщетная попытка защититься.
— Вот, и этого простого поручения даже не можешь выполнить как надо. Как тебя только на работу взяли? — фыркает из-за своего стола Холмова.
Тяжело вздыхаю и бреду к своему столу. В таких ситуациях лучше промолчать, иначе окажешься оплеванным с ног до головы, да ещё и придется прощения просить. Отомщу им потом. Холодно и расчетливо. Недаром же скоро корпоратив намечается, вот тогда и отомщу. Делаю себе памятку заехать в аптеку.
— Борис, и постарайся на этот раз сделать всё правильно, — на меня падает взгляд глаз цвета безоблачного неба, и моя фея выходит из кабинета.
— Да уж, будет трудно, но ты постарайся, — напевает Александра, а я доведен до такого состояния, что готов удушить её голыми руками.
Тролли женского рода. Ух, как я зол! Но, мило всем улыбаюсь и прощаюсь до понедельника. Шипят в ответ.
Куртку на тело, сумку на плечо и на выход. Никто из них… Никто и никогда не увидит мою слабость. Дамы остаются делать вид, что увлечены работой. Они всегда на полчаса позже уходят. Через пять минут после начальника логистики — так создается ощущение, что строгие женщины радеют за предприятие и готовы жертвовать личным временем для развития и прогресса. Мало кто догадывается, что они в это время запускают браузер «Тор» или какой-нибудь анонимайзер и лазят по сайтам знакомств и соцсетям. Всё ищут «прынцев» на белых «Мерседесах».
Я давно заметил, что работа в женском коллективе негативно влияет на мужской пол. Мужчины становятся похожими на женщин, также сплетничают и обсуждают своих коллег по работе. Хорошо ещё, что месячные не приходят и соски не болят, а то было бы полное сходство. Хотя и в мужском коллективе бывают сплетники не хуже. Спускаюсь по каменной лестнице и выхожу на мокрую улицу — паладин готов отправиться в небольшое путешествие до машины. Дождик соскучившимся псом кидается на меня и начинает облизывать с разных сторон. Я плотнее запахиваю куртку.
В кармане вибрирует мобильный телефон и доносится мелодия группы «Аркона». «Славься, Русь!» Хорошая песня, но начало у неё как вступление к сказке. На экране высвечивается имя. Гарик. Скучает, бедолага.
— Олё, генацвале! Сейчас буду, уже иду! — бросаю я в плоский прямоугольник и убираю его обратно в карман.
Сегодня пятница, так что есть законный повод заехать в кафешку и пожаловаться друг другу на жизнь, на начальство, на дождик… Нынешняя молодежь хорошо умеет только одно — жаловаться. Жаловаться и ныть. Вместо того, чтобы взять яйца в кулак и двигаться вперед, мы предпочитаем собираться на форумах и соцсетях, где обкладываем всё, что только можно обложить. Жалуемся и ноем на работе, ноем и жалуемся дома. Даже сны приходят какие-то жалобно-ноющие, после них встаешь разбитый и с тяжелой головой. И самое противное — нам это нравится…
Вон и Гарик маячит возле курилки. Наше предприятие очень любит своих работников и поэтому вынесло курилку за территорию, огороженную забором. Да, я понимаю, что это забота о здоровье и пожарной безопасности, но пока дойдешь до курилки, то полдня пройдет. А ведь потом ещё назад возвращаться… Фродо к Роковой горе проходил меньшее расстояние.
Два навеса для курящих людей напоминают автобусные остановки. Вот только скамеечки приварить не удосужились, а так один к одному. И сейчас внутри толпится отработавший смену народ. Люди курят и ждут отправления корпоративного транспорта. Среди них и мелькает черная голова Гарика Баракина.
Я прощаюсь с охранниками и прикладываю пропуск к устройству триподного турникета. Загорается волшебная зеленая стрелочка, и я толкаю блестящий поручень. Вторая трубка бьет меня по заду, как бы напутствуя в добрый путь. Вот только пенделя от турникета не хватает для полного счастья. День удался. Что принесет вечер?
— Вот, а потом я артой сбиваю два батона и шарашу в нычку, но мне по гуслям втыкает розетка и всё, ни голды, ни према, — распространяется мой товарищ перед двумя кладовщиками.
Те затягиваются и сочувственно кивают. Я подхожу ближе и тоже прикуриваю. Для меня их разговор не похож на бормотание пришельцев с другой планеты. Я понимаю, что он артиллерией подбил два танка марки 46 Patton и постарался уйти, но его гусеницы пробил танк КВ-220-2 и он профукал битву. Но это не мое. Нет, я пробовал садиться в «World of Tanks», но мне быстро наскучило. Мне по душе ролевые игры и это я не про секс… А друг прямо-таки помешан, даже танки за реальные деньги покупает и какие-то обвесы к нему. Говорит, что постоянно с женой по этому поводу ругается — она мешает ему проводить отборы и тренировки.
Хотя, и я покупал шмот и различные зелья. Так что может, мой друг не так уж и помешан?
Гарик и сейчас весь в игре, уже перебирает пальцами левой руки четыре заветные клавиши. Высокий, но из-за легкой сутулости одного роста со мной. Черные как уголь волосы лежат ровными рядами, налезают на уши. Полный, с солидным животиком, говорящим о малоподвижной работе кладовщиком центрального материального склада. Хороший товарищ, правда, не любит, когда с ним не соглашаются. Может обидеться и погрузиться в себя.
— Да, облом. У меня на днях Колобанов слетел, чуть-чуть до него не хватило, — подхватывает один из кладовщиков, Денис Болышев. Крепыш с бородавкой на носу. Трудяга каких мало, зато и балаболов таких не найти.
Я не слушаю дальнейшую беседу, а отхожу к другой группе, чтобы поздороваться со знакомыми и кинуть в ответ пару шуток. Люди предвкушают два выходных дня, за которые можно отоспаться и отчасти сделать то, что планировалось всю неделю. Везет им, а мне придется корпеть над отчетом. Иначе милый носик снова недовольно сморщится, и ласковая рука лишит меня премии. Напрочь.
Отчет в воскресенье, а сегодня вечер пятницы. Или как мы её называем «питница». Вечер, когда можно собраться за чаркой доброй вискарюши и залить её кока-колушкой, а заодно обсудить происшедшее за неделю. Обычно собираемся не больше троих, а то теряется интимность разговора и присутствует только разбор начальства и ругань внутренней политики страны. А вдвоём мы можем и про игры поболтать, когда закончим обсуждение женского пола.
Гарик прощается со своими собеседниками по поводу прелестей виртуальной техники и подходит ко мне.
— Ну что, двигаем попами?
— Ага, в ритме «Ган-гам-стайла» — я показываю, как именно нужно двигать пятой точкой и вижу на усталых лицах улыбки.
Вечер пятницы начинается. И начинается он с остановки машины возле магазинчика. Набор для приятного времяпрепровождения двух джентльменов включает в себя бутылку виски «Белая лошадь», пару двухлитровых пузырей «Кока-колы», несколько пластиковых пивных стаканов и три-четыре пакета с разными закусками. Мы решаем не ходить в кафешку, а поставить машину во дворе и расположиться там же. С музычкой, в относительном комфорте. Моя «Шевроле Лачетти» и не такое видела.
— Вот так вот лоханулись они со своими санкциями, — заканчивает обычный разговор о политике Гарик.
Дальше должны пойти разговоры о работе. Опять будем обсуждать поведение коллег, и строить догадки — почему они так поступили. С Гариком мы давно знакомы, поэтому ничего друг от друга не скрываем. Не знаю, то ли вискарюша развязывает язык, то ли газики кока-колушки шибают в нос, нос в этот момент у меня вырывается:
— Ты знаешь, а мне наш финансовый директор нравится.
— Ну, братиш, она многим нравится. Вон как возле неё начальник логистики увивается. Чуть ли не в кабинете на неё запрыгивает.
Меня передергивает, когда даю волю воображению и представляю Оксану Евгеньевну вместе с Юрием Геннадьевичем. Гарик замечает это и тактично продолжает:
— Да он на кого только не запрыгивает. Ходок ещё тот. Но мне она тоже нравится.
— Не, ты не понял. Мне она не на одну ночь нравится, а вообще… В целом.
— В целом? А не мелковато ли ты плаваешь для такой большой рыбехи? — Гарик закуривает сигарету.
— А почему бы и нет? Открой окно, а то и так все кресла провоняли. Чем я хуже нашего начальника? Вот возьму и признаюсь… Во вторник… Или нет, прямо сейчас, — алкоголь придает уверенности и смелости.
Всё кажется таким ничтожным, что прямо сейчас можно взять и решить. «Позвони!» — шепчет мне внутренний голос, и я беру телефон. Только на следующий день я смогу понять — какое счастье, что я не записал её номер. Вот не записал и всё, а то бы позвонил и рассказал о своих чувствах. Гарик терпеливо ждет, пока я копаюсь в телефоне. Потом разочарованно выбрасывает окурок.
— Ну ты и балбес. Придется всё брать в свои крепкие мускулистые руки, — друг демонстрирует толстый комок жира, который он гордо именует бицепсом.
— Да уж, ты возьмешь. Ты со своей женой разобраться не можешь, а пытаешься меня научить, — хмыкаю я и наполняю стаканы виски с колой.
— Так то жена, а это… в общем, есть у меня пара задумок. Тебе останется только пожинать плоды победы и обнимать избранницу, а все остальное сделает твой друг. Так что не парься, будь счастлив, что в переводе на иноземный слышится как «донт ворри, би хэппи», — друг делает серьезное лицо и стреляет в меня из пальца. Потом дует на палец, как на ствол выстрелившего револьвера и убирает его за пазуху. Глупее жеста и придумать нельзя.
Если бы я только знал, что у него на уме… Вот не колеблясь, нашел бы настоящий револьвер и прострелил ему ногу. Или две.
Пустая, как бутылка вискарюши «Белая лошадь», квартира встречает меня мрачной тишиной. Гарик вызвал такси и умчался получать люлей от своей благоверной. Мне же предстоит вечерний ритуал умывания, чистки бивней, посещения «одноглазого друга» и проваливание в сон. Я даже пытаюсь зайти в «WoW», но глаза покрывает пленка, какой затягивают парник с огурцами, и я бросаю это напрасное занятие. Паладин «БоромирНеописуемый» сегодня не сможет выполнить никакого квеста. Паладин ни хрена не видит. Придется чистить бивни и в люлю.
Унитаз прощается со мной утробным поглощением воды. Всего несколько шагов и подушка примет мою буйную головушку. Увы, пока я чистил зубы, некоторое количество воды попало на пол. Почему-то мои ноги взлетают к потолку, а буйную головушку принимает край «одноглазого друга».
Глава 2
«И мы катимся вниз по наклонной
С точки зрения высших сфер.
Молодежные группировки
Берут с нас дурной пример.
Где воспитательный фактор?
Где вера в светлую даль?
Эй, гитарист, пошли их всех на…
И нажми на свою педаль»
Алиса «Все это Рок-н-ролл»
Хронический алкаголик, избитый и уснувший накануне на мраморных ступенях вокзала, поймет состояние, в котором я открываю глаза. Вернее, делаю попытку, но роговицу тут же ослепляет яркий свет. Никогда не думал, что лампочка в плафоне может составить конкуренцию солнцу.
Аккуратно, словно шагаю по неизвестной местности «WoW» я начинаю осматриваться. Голова напоминает царь-колокол, которым оголтелый монах собирает народ на сходку. Ну и что, что царь-колокол никогда не звонил? Если бы звонил, то ощущения были бы схожими.
Давай, паладин «БоромирНеописуемый», соберись и выполни квест по подъему и оглядыванию!
Повреждение — 10 %
Здоровье — 67 %
Настроение — 15 %
Сила — 45 %
Ум — 55 %
Что это? Я смаргиваю, и картинка перед глазами пропадает. Привиделось? Похоже, что игры до добра не доводят.
Я с черепашьей скоростью начинаю двигаться, стараясь не потревожить того монаха, который чуть сбавил периодичность ударов по литью. Удается перевернуться и на глаза попадает окровавленный осколок зуба тиранозавра. Лишь спустя несколько секунд понимаю, что это не зуб, а кусок унитаза. Почему же тогда он в крови? Кого зажевал мой «одноглазый друг»?
Лишь приложив руку к голове, я понимаю, что никогда наши отношения с унитазом не будут прежними. И зря я доверял ему самое откровенное — он коварно ударил меня по затылку, когда я повернулся к нему спиной. Запекшаяся корка крови убеждает в том, что лежу я давно и весьма бездеятельно.
Я оглядываю ванную. Темная клякса крови возле унитаза, отколотый кусок верхнего обода — здорово же я шарахнулся. Хорошо ещё, что коварное фаянсовое существо не треснуло и не стало изрыгать из себя влагу. Неприятно было бы очнуться по уши в воде и с гневными соседями снизу. А так — всё поправимо. Куплю новый унитаз, найму кого-нибудь для установки, и хозяйка квартиры ни о чем не узнает.
Я кое-как принимаю позу усталого павиана, а после выпрямляю дрожащие ноги. В зеркале отражается моя физиономия. Если бы на месте лица была тряпочка, то она явно нуждается в хорошей глажке утюгом. А что это над моей головой?
Черная полоска, чуть меньше наполовину заполнена красным. Под ней серебряная дощечка в которой проделаны десять отверстий, в семи синеют шарики. В самом низу похожая на верхнюю полоска, но только заполнена зеленым чуть больше, чем наполовину. И рядом подскакивает блюющий смайлик из социальной сети ВКонтакте…
У меня в самом деле подкатывает к горлу, и я мщу унитазу за коварное нападение. Когда последние сокращения желудка стихают и содержимое исчезает в белой глубине, выплеснув немного воды на пол ванной, я снова подхожу к зеркалу. Колокол превращается в паровозный гудок, но сигналы с каждой минутой становятся тише, хотя порой и заставляют прикладывать руку к виску. Вчерашнее виски давит на виски. Каламбур, дамы и господа!
Меж тем, в зеркале над моей головой продолжают парить три полоски и смайлик. Только с блюющего смайлик превращается в крайне печального. Над полосками светится надпись:
Борис Караев
Протирания глаз ни к чему не приводят — наглые галлюцинации не спешат стираться. Всё! Пора завязывать с играми. Хватит! Если такие вещи маячат перед глазами, то это явный звоночек для обращения к психиатру.
Я перевожу взгляд на ванную — краем глаза вижу надпись и полоски над головой. Смайлику всё ещё плохо. Я поднимаю глаза наверх — действительно, витают в воздухе. Пытаюсь поймать, но кто пробовал ловить миражи в пустыне, тот поймет всю тщетность данного предприятия. Рука спокойно проходит сквозь надпись и полоски, они же остаются на прежнем месте. В этот момент раздается ещё один гудок в моей голове и смайлик пускает голубую слезу.
Он что — отслеживает моё состояние? А такое только у меня одного? Кстати, если я вспомнил о пустыне, то сейчас её сухость начинает занимать всю полость рта. Я решаю убраться в ванной позже и выхожу на кухню. Пока пью воду — вижу галлюцинацию над головой. Смайлик превращается в менее печального, но ему всё равно ещё плохо.
От нажатия кнопки загорается экран телевизора, и я едва не отшатываюсь — идет «Играй, гармонь любимая!» Я испытываю шок не от переливов гармони, не от притоптываний и приплясываний, а от того, что над каждым участником телепередачи видны такие же полоски с именами, как у меня. Мало того, у каждого пляшет смайлик. И в основном эти смайлики улыбаются. Создается такое ощущение, что народ собрался на рейд и теперь с песнями и плясками спешат мочить одного из боссов.
Я выглядываю в окно и вижу там картину — люди идут с теми же полосками над головой и в основном недовольными смайликами. Редко кому в раннее субботнее утро удается встать в хорошем настроении.
Так это что, у меня такой приобретенный «билд»? Такая новая способность? Я становлюсь супергероем? Круто. Даже боль в голове несколько стихает и смайлик над головой делает попытки улыбнуться. Вот только способ получения новой способности несколько напрягает.
Питера Паркера укусил радиоактивный паук. Стивену Роджерсу «Капитану Америка» ввели экспериментальную сыворотку. На Бориса Караева напал унитаз…
Мда, вряд ли я кому расскажу о способе получения этой способности. Да и вообще, лучше до поры до времени молчать о том, что я вижу, а то неотвратимо возникновение на пороге двух санитаров с немодной рубашкой в руках и злыми смайликами над шапочками.
И вообще — может, это временный бзик и вскоре он пропадет? Надо отвлечься и заняться другими делами. Надо убраться в ванной и сосредоточиться над отчетом. Еда не лезет, поэтому компанию составляет только кофе. Стараюсь не пялиться на полоски над головой и дурацкий смайлик. Стараюсь вести себя как обычно и разобраться в дебрях Экселя. Зато быстро находится коварная ошибка и даже начинаю приплясывать от радости. Смайлик над головой улыбается.
Я стараюсь не обращать на него внимания. Скоро это должно пройти. Вечером же наш клан в очередной раз огребает люлей от босса. Как ни странно, но я спокойно воспринимаю дебафы от Кенария. Эти отрицательные эффекты раньше бесили меня. Пробежки до зеленых луж выматывали. А корни, которые высовывались из земли, напоминали о сорняках — хотелось отбросить секиру и взять тяпку. В этот раз мне не очень интересно. Ну, проиграли и проиграли. Я сказываюсь больным, отказываюсь от разбора полета и выхожу в оффлайн. Ребята вроде бы поняли.
На утро воскресного дня ничего не меняется — я также вижу над головой полоски. Теперь они заполнились чуть больше. Красная черта переваливает через половину. Появляется восьмой шарик в серебряной дощечке. Зеленая тоже чуть прибавляет в росте. Смайлик показывает равнодушие.
Глюк не пропадает. Надо будет показаться психиатру. Хотя, Джон Форбс Нэш жил с шизофренией и даже умудрился получить Нобелевскую премию. Может, и я привыкну? Я решаю плюнуть на всё и махнуть на озеро. У встречающихся людей тоже мерцают над головой полоски и смайлики.
Воскресный день я провожу с удочкой. У рыбы сегодня тоже выходной, и я возвращаюсь несолоно хлебавши. Руки и ноги замерзают до такой степени, что приходится целых пять минут держать их над печкой машины.
Вечером пельмени и просмотр КВНа. В основном у всех людей смеющиеся смайлики над головами. Выходные пролетают и сгорают как метеорит в атмосфере. Это трудовые будни длятся бесконечно, а выходные только начнутся и сразу закончатся.
Ночью снится сон, где мы вместе с Оксаной Евгеньевной бежим по берегу моря. Солнце пригревает ласково, словно невесомое одеяло. Почти так же как греет руку узкая ладошка. Оксана улыбается, и весь мир улыбается вместе с ней. Смеётся море, хохочут чайки, прыскают волны и тихо хихикают пальмы. На финансовом директоре зеленый купальник с черными горошинами. Знаю, что полнейшая безвкусица, но она мне почему-то снится именно в таком купальнике. Я же, подтянутый и с красивым бронзовым загаром, щеголяю в черно-белых плавках.
Мы бежим навстречу пурпурному закату. Туда, где солнце погружается в океан и небо раскрашивается фантастическими красками. Рука об руку. Мы подбегаем почти к самой воде, и к нам спускается чайка и начинает истошно орать: «Только не падай духом! Посмотри вперед!»
— Чего? — удивился я во сне.
Чайка садится на песок и продолжает:
«И близкие тебя поддержат и всегда поймут!»
Я просыпаюсь и слышу, что это надрывается мобильник. Певица Ёлка из кожи вон лезет, лишь бы поднять меня с постели. Эх, вот бы мне сейчас оказаться возле её кровати и спеть какую-нибудь арию. Пою я громко, но противно, поэтому предпочитаю больше молчать на сборищах с гитарой. Ладно, сам виноват, что поставил эту песню на будильник. Неохотно встаю и иду в ванную. Ещё бы полчасика поспать…
Угрюмый унитаз сверкает отколотым краем. Надо будет не забыть после работы заехать в хозяйственный.
После минутного холодного душа чувствую, что получил заряд бодрости и готов отправиться пить суррогат с гордым названием «кофе». Краем ухом слушаю новости. Снова кого-то убили, где-то кого-то уволили и вновь обнаружили контрабанду — словно нет новостей про что-то хорошее. Утро понедельника обещает хорошую неделю. Если сегодня не убьют, не уволят и не подкинут контрабанду, то можно считать день прожитым не зря.
Полоски и смайлики никуда не исчезают. Я стараюсь не смотреть на экран, просто слушаю и пялюсь в стену. Мой смайлик потихоньку расползается в улыбке.
Запихиваю в себя кашу быстрого приготовления и запиваю её кофе, тоже быстрого приготовления. Делаю глубокомысленные выводы, что и жизнь сейчас переходит в фазу быстрого приготовления — быстрые знакомства в клубе, быстрые перепихоны в туалете, быстрые расставания на выходе. Порой даже имя остается неизвестным. А хочется чего-то романтического, вечера при свечах или же пробежку по морскому берегу…
С этими мыслями спускаюсь вниз и завожу машину. Закуриваю сигарету и вдыхаю горький дым. Закашливаюсь — пора бросать эту гадость. Хотя тогда пропадет повод выходить на улицу и перекидываться парой-другой слов с мужиками. Исчезнет шанс вырваться на короткое время из клубка змей…
Ухудшение здоровья — 0,2 %
Надпись готическим шрифтом возникает в уголке левого глаза и проплывает до уголка правого. Окурок падает на джинсы, и я тут же выскакиваю из машины. Зараза, уголек всё же прожигает дырку в ткани кресла. Дырочка маленькая, но настроение ухудшается. Мой смайлик уже не улыбается.
Мигает восьмой синий шарик в серебряной дощечке. Частичка его убывает и он становится похожим на щербатую луну во время окончания месяца.
— Сегодня понедельник, а это значит, что впереди великолепная неделя. Она будет полна приключений и новых знакомств. Не упустите свой шанс! — надрывается ди-джей по радио. — А мы разыгрываем кружку с надписью «Ты босс!» Нужно лишь дозвониться по простому номеру…
— Ага, время семь утра, а ты такой веселый. Сколько же энергетиков заглотил, если тебя так распирает? — недовольно бурчу я, пока выезжаю со двора.
Ди-джей игнорирует мой вопрос и продолжает разливаться соловьем, даже пытается шутить. Ну и ладно, тогда я его тоже буду игнорировать, и переключаюсь на «Наше радио». Не нужна мне кружка. Во! Как раз песенка под стать настроению.
— Завтра кто-то утром в постели поймет, что болен неизлечимо. Кто-то, выйдя из дома, попадет под машину! — подпеваю я Цою и подъезжаю к дому Гарика. Тот уже переминается с ноги на ногу под мелким моросящим дождиком.
— Следи за собой, будь осторожен! — басом приветствую я его. — Следи за собой!
— Ага! Пришел, увидел, наследил, — таким же басом отвечает Гарик и плюхается на сиденье рядом.
Гарик Баракин
Именно такая надпись маячит над его головой. Красная полоска чуть длиннее, чем у меня. Зато шариков всего шесть. Зеленая полоска тоже чуть меньше. Если о синих шариках я начинаю догадываться, то полоски остаются для меня пока что загадкой. Его смайлик хмурится и похож на мой. Никто не любит понедельники.
Дальше следуют разговоры ни о чем. Подпеваем песням, ругаемся на лезущих наглецов. Привычная поездка на работу. Однако Гарик почему-то хитро поглядывает на меня. Явно что-то задумал. В черных глазах всегда появляется бесовская искорка, когда он что-то замышляет. Это не только я заметил, но и его жена. Может, потому у них скандал начинается ещё даже до того, как он накосячит.
— Колись, чего задумал? У тебя морда лица сияет, будто блинами вытирался.
— Хрюк-хрюк, сюприз будет, — пародирует он Винокура, и я внутренне холодею.
Редко когда его «сюпризы» приносят что-либо хорошее. Остается только догадываться, что именно этот прохиндей на этот раз задумал. Нужно оборачиваться почаще, а то всякое может случиться.
— Если не расскажешь, то высажу!
— Да высаживай, и так почти приехали!
Да уж, нашел чем угрожать. Мы подъезжаем к проходной, и остается только приложить пропуск к коробочке считывателя, чтобы шлагбаум поднялся. Гарик показывает язык и десантируется из машины. Я же нахожу парковочное место и присоединяюсь к курильщикам. Как всегда — обсуждают кризис и ползущие по предприятию слухи об скорых сокращениях. Настроение не поднимает даже новенький анекдот. Как подумаю о том, что снова придется просидеть день в окружении «милых дам», то сразу же настроение падает и стремится к нулю.
Смайлики у людей хмурые, словно вышли с одного конвейера и прилипли к людям, в качестве бирки.
— Ладно, созвонимся ближе к обеду, — киваю я Гарику и спешу в офис, чтобы успеть перекинуть отчет одной из моих строгих руководителей.
Куртку в шкаф и нажимаю кнопку включения рабочего инструмента. Пока компьютер загружается, я наливаю кофе. Вторая чашка за утро. После неё я смогу работать. Ага, на мониторе возникает заставка с сексуальной феечкой. Пора вставлять флешку. Я лезу в карман и чуть не опрокидываю на себя кружку с кофе.
Эх, вот недаром же утром Цой кричал и намекал своей песней. «Следи за собой! Будь осторожен!» Я не слежу и в итоге забываю флешкарту дома.
Шепчу ругательства и накидываю куртку на плечи. На выход, быстрее! Пока никто не увидел меня, но сегодня явно не мой день.
— Борис, ты исправил отчет?
Глава 3
«Начальник фарфоровой башни,
Часами от пороха пьян.
Жрецы издыхают на пашне,
И с голоду бьют в барабан.
А он, полуночный мечтатель,
С часами на длинном ремне,
Все пробует розги на чьем-либо мозге,
И шлет провожатых ко мне»
Аквариум «Начальник фарфоровой башни»
Вот же жеваный крот! Если не везет так по-крупному, если получать звездюлей, то именно с утра. Неделька задается с самого начала «на ура».
Милый, родной голос. Но смысл сказанного заставляет сжаться в комок. Аромат цветущего георгина и растертой смородины заставляет втянуть воздух поглубже. Она смотрит на меня снизу-вверх, но такое ощущение, что взирает на червяка под каблуком. Волосок один к одному, словно волшебный паучок сплел нити из солнечных лучей и подарил их моей мечте. Даже Златовласка вряд ли сможет соперничать с нею. С нею, с мечтою моею… А глаза… куда там поэтам с их озерами и прудами — тут целых два бурлящих океана. И в обоих океанах шторм в десять баллов.
Красная полоска над её головой почти полная, девять с половиной шариков красуются в дощечке, и зеленая полоска занимает три четверти. Вот только недовольный смайлик портит общее впечатление.
Оксана Соколова
Именно с таким именем она и красуется передо мной. Самый дорогой никнейм на этом предприятии…
— Я… да… Исправил, но понимаете, у меня вчера… Было сильное отравление, — ничего умнее придумать не мог. — До сих пор потряхивает и только сейчас обнаружил, что оставил флешку с отчетом дома. Я отпрошусь на полчаса и вернусь.
— Надо полагать, что отравился накануне? То есть смешал водку, пиво, ром и виски, а отравился овсяным печеньем?
Желтый недовольный смайлик наливается краснотой. Ух, как же она красива, когда сердится. Почти как в моем сне, но там на ней не было делового костюма, а лишь зеленый в горошек купальник… Я пытаюсь что-либо придумать, какой-нибудь ответ, который сменит гнев на милость, но ничего путного в голову не приходит. Стою перед ней, как школьник на картине «Опять двойка». Стою и молчу, а мимо проходят сослуживцы с любопытными смайликами, здороваются и с интересом разглядывают нашу пару. Грозную царицу целых чисел и мелкого пажа дробных долей. Я не знаю, что ей ответить — паладин бессилен перед волшебницей высшего уровня.
— Так, через десять минут в моем кабинете! — бросает она и устремляется вдаль по коридору.
Над её головой светится красным угольком недовольная рожица.
Проходящая мимо Ная Геярова сочувственно поджимает губки и проскальзывает в свой отдел закупок. Я страшусь прикладывать ладони к ушам — боюсь обжечься. Что они пылают, я догадываюсь по запаху паленых волос. Надо же так облажаться, а ведь это только начало дня. Идти не хочется. От слова «совсем». Я тяжело вздыхаю и иду вешать куртку.
Проход от своего кабинета до кабинета финансового директора похож на «зеленую милю» из романа С. Кинга. Ноги заплетаются, дыхание замирает в груди, пот выступает везде, где только можно. Кажется, что из всех приоткрытых дверей на меня с сожалением смотрят не коллеги, а заключенные. Стучат кружками и кричат, что «мертвец идет». Им сегодня повезло остаться в живых, а я бряцаю цепями и волочу свою многострадальную задницу к последнему сиденью…
Но мне это только кажется — на самом же деле у моих коллег почти один и тот же пофигистически индифферентный смайлик. А я иду, как пресловутый бычок, который за каким-то хреном поперся на доску и вот-вот навернется с неё.
Нет, я рад видеть мою нереально красивую и прекрасную начальницу. И чем чаще её вижу, тем больше радуюсь… Но не по такому поводу. Чем чаще возникают такие вызовы, тем больше увеличивается шанс, что в один прекрасный миг прозвучит фраза: «Спасибо за труд, но в ваших услугах мы больше не нуждаемся!»
Чем ближе к кабинету Оксаны, тем сильнее сгибается спина. Я злюсь на себя и заставляю выпрямиться, отвожу плечи назад и захожу в кабинет походкой уверенного в себе мужчины. Жалюзи ещё опущены и кабинет находится в полумраке. Источником освещения является настольная лампа. Мягкий желтый свет ласково очерчивает овал лица, делает кипучие океаны глаз более глубокими. Я невольно любуюсь помадой на губах, розовыми мочками ушей, в которых посверкивают красные камушки. Вроде бы рубины, но я не силен в геммологии. Зато я знаю — за что могу продать душу дьяволу. «Я душу дьяволу продам за ночь с тобой».
Оксана Соколова
Красный смайлик. Я вглядываюсь в этот смайлик и вдруг из него передо мной распахивается картинка, где на кирпичном фоне пляшут слова готическим шрифтом:
Оксана Евгеньевна Соколова
Пол: женский
Возраст: 32 года
Семейное положение: не замужем
Должность: финансовый директор
Характер: спокойный
Состояние: раздражительность
— Дверь закрой и присаживайся, — Оксана Евгеньевна кидает на меня взгляд, и я вздрагиваю.
Картинка исчезает в смайлике. Она разгребает бумаги на столе. Одни листки складывает в правую стопку, другие в левую.
Эх, если бы можно было скинуть все эти бумаги на пол и положить на стол трепещущую от страсти Оксану Евгеньевну. Даже в сексуальных фантазиях я называл её по имени-отчеству. Присаживаюсь на офисный стул и кладу ладони на колени. Тыльной стороной вверх. Как советуют психологи? Никаких перекрещиваний рук и ног, только открытая поза и доброжелательное лицо.
— Скажи, Борис, тебе нравится здесь работать?
Фраза заставляет на секунду задуматься. Вряд ли кому из менеджеров нравится его работа, а у меня ещё и коллеги подобрались одна к одной. У них даже месячные циклы проходят в одно и то же время. Конечно, не нравится! Если бы не Оксана и не желание подзаработать на покушать…
— Да, меня всё устраивает. Хорошая компания, отзывчивые коллеги.
Во время войны я бы к таким коллегам спиной не поворачивался.
— Может, дома какие-нибудь проблемы?
Дома? Да у меня дома одна черепаха живет и то куда-то сейчас уползла. Наверное, впала в спячку. Вроде бы нигде не воняет, значит, ещё жива. Жрать захочет — выползет. Мать с отцом ко мне не лезут — наслаждаются тишиной и покоем. Правда, мама всё чаще упрекает, что не с кем понянчиться, но эту старую песню я пропускаю мимо ушей.
— Нет, дома всё хорошо. Спасибо.
— Тогда я не понимаю, почему на тебя многие жалуются? — Оксана сплетает пальцы и кладет на них подбородок. Локти упираются в стол, взгляд в меня. Внутри пролетает леденящий ветерок. Такие разговоры не начинаются просто так. Шанс расстаться с этими глазами увеличивается с каждым вопросом.
Зато смайлик над её головой начинает понемногу терять красноту.
— Кто жалуется? Может, мы с этим коллегой недопоняли друг друга и сможем выяснить всё без начальства? У вас же и без наших жалоб работы хватает…
Последняя фраза тоже из советов психологов. Чтобы чуточку польстить начальству и постараться сменить гнев на милость. Одна беда — мы читаем одни и те же материалы по психологии коллегиальных отношений.
— Я не могу тебе сказать, кто именно, но многие. А сегодня я убедилась, что эти жалобы имеют под собой реальную подоплеку. Ты так и не исправил отчет… Не надо, не надо делать такое возмущенное лицо и пытаться оправдаться. Если мне начальство дает распоряжение, то я его считаю приоритетом над другими. Ты же посчитал иначе…
— Да я сделал, только флешку дома забыл…
— Ты ещё и не выдержан, неужели тебе не говорили, что перебивать людей невежливо? А перебивать руководителя не только невежливо, но ещё и чревато. В прошлом квартале тоже было несколько ошибок. Ты понимаешь, что это негативно сказывается на отношении к тебе?
Как же она красива. Даже когда сердится, то всё равно является самой прекрасной женщиной на Земле. Губки недовольно кривятся, на щечках выступил румянец. А этот интимный полусвет… Ещё бы бутылку вина и легкие закуски.
— Ты меня слышишь? Или снова витаешь в облаках?
— Нет, я вас внимательно слушаю, — надо же, и в самом деле замечтался. Вот что значит — не выпил вторую чашку кофе.
— Я даю тебе последний шанс. Если хоть ещё одна ошибка… Или кто-нибудь пожалуется на тебя, то всё — нам придется распрощаться.
Я вздыхаю, делаю вид, что всё осознал и постараюсь исправиться. На самом же деле внутренне закипаю. Ведь я не виноват! Я ни в чем не виноват. Хотя маленький червячок и ноет, что это целиком и полностью моя вина, но я его быстро растираю большим сапогом эгоизма.
— Так, с этим разобрались. Идем дальше…
Дальше следует выволочка за то, что нарушены сроки поставки и «дочка» понесла потери из-за опоздавшей продукции. Вялые оправдания, что это подвела транспортная компания, снова жестко отметаются в сторону. Уши уже не пылают — обугливаются и теперь напоминают раскаленные угли для шашлыка. Ещё одна выволочка из-за просроченного договора, который в срочном порядке придется пролонгировать. Я снова пытаюсь вклиниться и объяснить, что это на другой стороне потерялось дополнительное соглашение. Результат тот же — менеджер виноват.
Кругом виноват менеджер Боря. Создается такое ощущение, что если менеджера Борю уволят, то компания расцветет буйным цветом. А это он один виноват, что сейчас кризис и расходы урезаются, что в транспортной компании координаторы меняются как перчатки у дворников, что в «дочке» не могут объяснить клиенту политику партии и не могут попросить подождать недельку. Во всём виноват менеджер Боря.
Проходит полчаса, а кажется, что минует вечность. Так вот что испытывают грешники, когда их в аду поджаривают на сковородке. Я выхожу от любимого создания с красным лицом, алыми ушами и на подгибающихся ногах. Когда умываюсь в туалете, то слышу, как шипит вода, что попадает на раскаленную кожу. Живительная влага немного остужает разгоряченные нервы. От полученного заряда звездюлей хочется работать и доказывать свою профпригодность. Хочется ровно две минуты, до тех пор, пока не захожу к своим «кикиморкам».
— Тебя искал Юрий Геннадьевич. Просил сразу же к нему зайти, — с милой улыбкой заявляет Карина.
Карина Холмова
Все полоски примерно на одном среднем уровне. Ненавижу, когда она так улыбается. С такой же улыбкой удовлетворенная самка богомола может пожирать своего использованного самца. Как же меня раздражает её розовый свитер с Микки Маусом… Над её головой витает ехидный смайлик. Я от души благодарю и хватаю со стола свой ежедневник. Меня провожают заинтересованными взглядами — вернусь я из похода, или нет. Знаю, что у них уже давно сделаны ставки на то, когда меня уволят. По сути, они не плохие девчонки, но каждому человеку нужен враг, вот эта незавидная роль и выпадает мне. У меня же не бывает месячных, а чем это не повод?
В коридоре я набираю воздух в легкие и толкаю следующую от нас дверь.
— Доброе утро, Юрий Геннадьевич! Хорошо выглядите! Вижу, что выходные прошли не зря! — главное — не переборщить с комплиментами, а то примет за чистую монету.
В небольшом кабинете всё выдержано в спартанском стиле — ничего лишнего. Полукруглый светло-коричневый стол, в тон ему шкаф с подписанными папками, тумбочка с принтером, шикарное кресло и пара репродукций Пикассо на бежевых стенах. Чахлый фикус на подоконнике давно молит о поливке, но о его мольбах постоянно забывают. Под стать кабинету и начальник логистики — подтянутый, спортивный, моложавый. Такому никак не дашь больше сорока. Быстрый в движениях, стремительный в ходьбе, скорый на расправу — уволить человека может также легко, как сходить по-маленькому.
Юрий Мольков
Хм, полоски почти такие же, как и у Оксаны. Над полосками смайлик в черных очках.
— Доброе утро, Борис. Садись, рассказывай, — русоволосый начальник логистики кидает на меня строгий взгляд.
— А что рассказывать? Всё по плану, покрытия создаются, машины едут, покупатели довольны.
— Та-а-ак, это хорошо. А что с графиками продаж?
— Показатели в норме, идем с небольшим опережением.
— Та-а-ак, а как с договорами?
— Всё на контроле, еженедельно обновляю базу данных.
— Та-а-ак, а какие у тебя дела с нашим финансовым директором?
Вот оно что! Так вот из-за чего он меня позвал? Уже успели настучать? Но кто? Гарик? Не может быть. Остается прикидываться дурачком и попытаться выудить побольше информации.
— Да вот только что от неё. Распекала за несданный отчет. Кстати, можно на полчасика отлучиться? Я быстро смотаюсь за флешкой и назад.
Юрий Геннадьевич пристально смотрит на меня, постукивает ручкой по поверхности стола. Кто слышал такой стук с начальственной стороны, тот поймет — как это выводит из себя. Уголки губ смайлика ползут вниз. Я делаю невинные глазки, стараюсь, чтобы получились больше, чем у кота из «Шрека». Наконец театральная пауза заканчивается.
— Тебя в пятницу с ней видели, сегодня чуть свет, а ты уже у неё. Между вами что-нибудь есть?
Давно я такого испытующего взгляда не видел. С пятого класса, когда мама унюхала от меня сигаретный дым. «Мама, там мальчишки в туалете курили, вот я и провонял».
— Да вы что, Юрий Геннадьевич. Как вы могли такое подумать? Только коллегиальные отношения, ничего больше.
— Ну смотри, а то у нас служебные романы не поощряются… Отвлекает от работы. Ладно, полчаса тебе хватит?
— Конечно же хватит. Я метеором туда и обратно.
Я подхватываю ежедневник и выбегаю вон из кабинета. Куртку на плечи и вперед! Женщины что-то кричат в спину, да пофиг. Я им не буду в очередной раз прокладки покупать! А то одной с крылышками, другой чтобы дышала, третьей вовсе тампоны, а мне красней в аптеке. Бррр, один раз не выдержал и зачитал им определение прокладок. Взял статью из интернета: «Прокладка — деталь из сравнительно мягкого материала, размещаемая между двумя соединяемыми деталями с целью обеспечения герметичности соединения либо недопущения повреждения этих деталей». Невинная шутка обернулась двухнедельным бойкотом. Две недели блаженства! Лишь острая необходимость заставила попросить прощения, но это всё в прошлом.
На улице снова льет дождь. Осень как-то забывает про бабье лето и пытается взять измором канализационные сливы и стоки. Лужи становятся одной из опаснейших проблем на дороге. Неизвестно — появилась ли на пути яма, где можно оставить ось, или же на этот раз пронесет?
Флешка лежит там же, где я её накануне оставил — на компьютерном столе, рядом с семечками. В охапку её и обратно. Эх, знать бы, что последует дальше — остался бы дома. Возможно, пощелкал бы каналы телевизора и даже сгонял за парой пива в магазинчик внизу…
Глава 4
Что я хочу, когда машу вам жезлом?
Не бабок же, естественно хочу,
А похвалиться цифрой в новеньком радаре
И иногда свозить к наркологу — врачу.
А вообще-то я живу на асфальте
И питаться только «зеленью» хочу.
Вы инспектору денежку дайте,
Я вам мигом грехи отпущу.
Владимир Черняков «Гаишник»
Вот же не везет, так не везет. На съезде с Ярославского шоссе нарываюсь на притаившихся «дпсников». Всегда успевал перестраиваться в левый ряд и скрываться за другими машинами, но, как сказано ранее — сегодня не мой день. Задумываюсь и попадаю в добрые загребущие руки правоохранительных органов. Бррр! Передергиваюсь, когда представляю руки у органов — чего только эти писатели не напишут.
Стоит полицейскому махнуть своим «волшебным» жезлом, как у меня на лобовом стекле разворачивается надпись:
Дополнительный квест — решить проблему с полицией.
Награда:
15 жизненного опыта
25 коммуникабельность
10 убеждение
Честное слово, я едва не пробиваю педалью тормоза пол. Если бы кто-нибудь другой оказался на моем месте, то сделал бы точно также. Ещё бы, едешь-едешь, и вдруг перед тобой выскакивает кирпичная стена. Лишь несколько мгновений спустя я понимаю, что это уже знакомая картинка и готические буквы тоже знакомы. Но сердце едва не выскакивает. Я смаргиваю и картинка с текстом пропадает.
— Сержант Тырбырканаев. Предъявите документы! — именно такими словами меня приветствует мокрый как воробышек офицер полиции. Ни у одного «дпсника» не могу разобрать фамилию, сколько не представляются. Будто специально глотают начало либо окончание фамилии.
Но у этого над головой светится его имя. Вместе с полосками и раздраженным смайликом.
Эльдар Тырбырканаев
— Здравствуйте. Несказанно рад вас видеть! Как здоровье? Как дела? Хорошо выглядите, прямо Бельмондо на глазах у нарушителей! — бормочу я, пока вынимаю права, удостоверение и страховку.
— Шутить будем? Рады видеть сотрудников «ДПС»? Странно, нас никогда не рады видеть, кроме аварий. Может, вы употребляли? — нос сотрудника подергивается, пытается уловить алкогольные испарения.
— Нет, за рулем никогда! — я протягиваю документы и даже старательно дышу в его сторону.
Проходит долгая минута, в течение которой сотрудник пытается зацепиться взглядом за какую-нибудь мелочь. И эта мелочь неожиданно обнаруживается. Зря я про Бельмондо упомянул… Смайлик над его головой расплывается в широкой улыбке.
— Вы знаете, что ваш полис недействителен? Компания «Топаз» уже полгода как объявлена банкротом!
— Да вы что? Не может быть! Я же оформлял у представителя. Он до сих пор оформляет эти страховки, — вот и вылезают сэкономленные пара тысяч. Делаю себе зарубку на память — «сказать Гарику огромное СПАСИБО».
— Будем оформляться, — с притворным вздохом говорит инспектор и отходит с моими документами к патрульной машине.
На скуластом лице вселенская скорбь о несовершенстве этого мира, а над головой смайлик, который изображает крайнюю степень счастья. Рыбка попала в сети. Этот босс оказался паладину не по зубам.
Засада! И надо же такому случиться именно тогда, когда я тороплюсь. Если бы я знал, что это далеко не все сюрпризы, то остался бы в машине и пусть меня забрал эвакуатор. Но я своего будущего не знаю и иду вслед за блюстителем закона. Второй выходит из машины и занимает место первого. Конвейер по вылавливанию правонарушителей продолжает работать. Волшебная полосатая палочка приносит такой доход, какой не снился и Гарри Поттеру…
— Езда с недействительным страховым полисом приравнивается к езде без оного, — поучительным тоном говорит инспектор, когда я плюхаюсь рядом на грязное сиденье.
Внутри полицейской машины прокисший запах. Пахнет сигаретным дымом, мокрыми окурками, старыми носками, и со всем этим амбре борется чахлый ароматизатор с фотографией президента. Коврики грязные настолько, что хочется поджать колени к груди и просидеть так до конца написания протокола.
— Я понимаю и осознаю всю тяжесть правонарушения. Готов принести искренние извинения и… — в этот момент из кармана доносится «Гоп, мусорок, не шей мне срок!»
Я судорожно пытаюсь дотянуться до телефона и ответить на вызов. Надо же было такую мелодию поставить на рингтон! О как! Звонят с рабочего номера, значит, меня уже разыскивают.
— Прошу прощения, — говорю я сотруднику и вижу, как меняется его лицо. До этого оно было серьезным, а теперь становится мрачным. Он уже подсчитывает — сколько можно содрать с такого хама. Блин, ну кто же знал, что полицейский не любит «Вороваек». Надо было «Аркону» оставить…
— Алло, внимательно слушаю! — говорю я в трубку и замираю.
— Борис, где твой отчет? Мне через десять минут идти на собрание, а я его даже в глаза не видела! — раздается голос дорогого человека.
— Да — да! Я уже еду. Тут небольшая проверка документов и я через пять минут подскочу.
— Хрук! — давится смешком инспектор.
Я умоляюще смотрю на него и прикладываю палец к губам. Смайлик над его головой хлопает в ладоши от восторга.
— Я жду! Помни о нашем недавнем разговоре! — слышится треск, будто телефоном прихлопывают муху, следом раздаются короткие гудки.
Я смотрю на сержанта и вижу на его лице улыбку голодной гиены…
— Так-так, Борис Николаевич, повезло вам с именем — отчеством. Но не повезло со страховой компанией. Мне придется вызвать эвакуатор и отогнать вашу машину на штрафстоянку. Оттуда вы её сможете забрать в течение дня. Если успеете сделать страховку, — судя по улыбке смайлика — инспектор впервые в жизни ощущает, что такое счастье.
— Но как же так? Может, отпустите на первый раз? Мне сейчас машина жизненно необходима.
Конечно же необходима — иначе с меня скальп снимут и используют его вместо половой тряпки. И самое противное, что инспектор об этом знает. Долбанный смартфон с улучшенной громкостью…
— Значит, говорите, через пять минут будете? — инспектор кладет ладонь с растопыренными пальцами на протокол.
О как! Да это же он с меня деньги трясет.
— Да если вы меня сейчас отпустите, то я за одну минуту долечу! — я кладу на запястье указательный палец другой руки.
— Хм, не знаю, сейчас пробки, вряд ли за четыре удастся добраться? — инспектор поджимает большой палец.
— С пробками получится за две минуты. Тут рядышком, — я прибавляю ещё средний палец и становлюсь похожим на одного из мушкетеров, когда они принимали в свою компанию д`Артаньяна.
— Хорошо, тогда ни мне, ни вам. Остановимся на трех минутах и закончим обсуждение деталей вашей поездки? — страж порядка наклоняет голову и искоса смотрит на меня.
Я киваю и шарю себя по карманам в поисках бумажника. Понятно, что у них здесь микрофоны понатыканы, поэтому и приходится «высчитывать время поездки». Да куда же он запропастился-то?
— Извините, я сейчас до машины добегу. Она работает, а у меня бензина и так мало осталось.
Инспектор благосклонно кивает, а я мчусь к машине. Закон подлости срабатывает и на этот раз — никакого бумажника нет и в помине. Где же я мог его оставить? Утром же кидал в бардачок вместе с сигаретами… Приходится возвращаться с повинной головой.
— Товарищ инспектор. Я часы забыл дома. Может, поверите на слово и простите на полчасика? А я потом вернусь, и мы посчитаем снова.
— Увы, как в песне поется «Не думай о секундах свысока!» — отчаянно фальшивит сержант и отдает мне документы. Смайлик над его головой хмурится. — Мы вынуждены отогнать вашу машину на стоянку. Когда сделаете страховку, тогда и заберете. Пока прошу отдать ваши ключи.
— Ну, товарищ инспектор, войдите в положение. Я могу в залог магнитолу оставить, или… или вот мобильник. Я же вернусь. Я туда и обратно, — молю его, но безуспешно. Ключи переходят к новому владельцу.
Инспектор делает вид, что меня рядом никогда не существовало и отходит к своему напарнику. На улице холодно и моросит дождь, а меня кидает в жар. Я не успею отдать флешку!
— Товарищ инспектор, да что вы, не человек, что ли? — отчаянная попытка проваливается в яму равнодушия и отчуждения.
— Гражданин водитель, сержант вам всё объяснил. Транспортное средство изымается на штрафстоянку. Так что всего доброго, — басит напарник инспектора. Сам же сержант делает вид, что занят вылавливанием особо опасного нарушителя.
Вновь выныривает табличка:
Квест провален.
Убеждение — 2
Самооценка — 3
Коммуникабельность — 5
Да что это за цифры-то? Стоит только моргнуть и кирпичный фон со словами исчезает. Ладно, дома разберусь.
Если кто ловил машину возле «дпсников», тот сможет оценить потраченное напрасно время. В другом бы месте поймал «извозчика» за пару минуты, а тут… Проходит около десяти минут, прежде чем возле меня останавливается таксист.
Я безбожно опаздываю!
— Командир, на Стрелковую, пожалуйста! И, побыстрее, пожалуйста! — я киваю на дорогу.
— Доэдэм, дарагой. Дарогу пакажешь? — оскаливается золотыми фиксами таксит.
Хорошо ещё, что недалеко ехать. Мы добираемся за пять минут. Уже видна двухэтажная будка охраны. Пять минут! Правильно показывал инспектор. А вот чем расплатиться с таксистом? Телефон отдать? Фигушки — в курилке стоит Гарик. Хоть в этом мне сегодня везет.
— Командир, сейчас я у друга деньги возьму и отдам, — я выскакиваю из машины и бегу к Гарику.
При виде меня лицо друга расплывается в такой довольной улыбке, что видны прокуренные коренные зубы.
— Слушай, одолжи пару сотен. Я где-то лопатник посеял. Как найду, так сразу же отдам.
— Вот он, так что не нужно занимать, — с этими словами Гарик протягивает мне мой бумажник. — Ты его на сидении оставил, вот я и подрезал, чтобы проучить. Заодно начал приводить свой план в действие. Можешь сейчас не благодарить, потом спасибо скажешь и поляну накроешь.
Я глотаю холодный воздух. Стою и смотрю на Гарика и его довольный смайлик. Вроде бы и друг, хочет как лучше. Он же не знал, что я нарвусь на полицейских — в обед бы отдал. Ладно, потом сделаю выговор, сейчас не до этого. Отдаю таксисту деньги и бегу в офисное здание.
— Я взял немного, чтобы… — Гарик что-то кричит в спину, но я его не слушаю. А зря.
Поскальзываюсь на луже и падаю на пятую точку. Больно, но терпимо. Шепчу ругательства и хромаю дальше. Левая нога отзывается болью при каждом наступании.
Забегаю и вижу, что дверь Оксаны Евгеньевны закрыта. В кабинете никого нет. Она уже на собрании! Тогда в конференц-зал! Спускаюсь на этаж ниже и мчусь к коричневой двери. Добегаю и пытаюсь восстановить дыхание — явно нужно бросать курить и купить абонемент в спортзал. Аккуратно стучу и нажимаю на ручку. Внутри должен быть большой стол, кресла, места для ноутбуков и микрофоны.
Ё-моё! Тут же весь высший состав руководства. Смотрят на меня, растрепанного, задыхающегося, в испачканных штанах. Пятнадцать человек, мужчины и женщины. Все в строгих костюмах — прямо хоть сейчас любого на обложку «Forbes». Смайлики все в черных очках. Поднимает глаза и Оксана Евгеньевна с красным, злым смайликом над головой.
— Прошу прощения за вторжение, я на секундочку-у, — вдобавок пускаю петуха, как будто мало было до этого унижений.
Руководители улыбаются, а я подхожу к Оксане Евгеньевне и отдаю ей флешку. Замечаю, что оставляю после себя грязные следы на вылизанном паркете. Деваться некуда. Снова извиняюсь и выхожу из конференц-зала. Я чувствую, как взгляды прожигают спину. Гордо выпрямляюсь и иду прямиком в туалет — приводить себя в порядок. С трудом, но это получается. Я подмигиваю печальному смайлику над головой. Ничего — прорвемся. Восьмой синий шарик стал ещё меньше после моего падения. Похоже, что шарики отвечают за мое здоровье, а две полоски тогда что?
Родной кабинет встречает неприязненными взглядами и саркастическими ухмылочками. Ладно, нужно сосредоточиться на работе. Этому позвонить, этому сделать договор, этому составить план. Работа потихоньку накрывает с головой. В наушниках тихо мурлыкает музыка Моцарта. «Симфония № 6».
Спустя два часа меня вызывает финансовый директор. Не успеваю войти, как меня встречает шипение разъяренной кошки. Злющий смайлик такой красный, что об него можно прикуривать.
— Борис, только утром мы с тобой говорили и ты снова за старое? Мне пришлось краснеть перед нашим руководством за твой непрофессиональный подход к делу. Принес в последнюю секунду, когда я уже наглоталась валерьянки! Разве так можно?
С каждым словом Оксана Евгеньевна накаляется и кажется, что становится выше. Почти нависает надо мной. В кабинете удушливо пахнет лилиями, и я замечаю три цветка в высокой стеклянной вазе на столе. Утром их не было. Странно, ведь Оксана Евгеньевна их терпеть не может. Чуть поодаль замечаю карточку спортивного клуба «Олимпфит». Ага, вот куда она ходит, надо будет запомнить.
— И в довершение всего я захожу в свой кабинет и вижу это! — она кивает на цветы. — Я так понимаю, это ты принес в качестве извинения?
— Нет, что вы, я этого не делал, — бормочу я.
— Так вот, заруби себе на носу, что я эти цветы ненавижу и у меня на них аллергия! — чуть ли не кричит Оксана Евгеньевна.
— Я понимаю, но это сделал не я, — лепечу я в ответ и потихоньку пячусь к двери.
— Вон!!! И лилии свои забери! — уже кричит финансовый директор и бросает в меня три злополучных цветка. Хорошо ещё, что вазой не кинула.
Перед глазами вновь разворачивается кирпичный фон:
Главный квест получен
Какой квест? Дома разберусь, без свидетелей. Я поднимаю цветы с пола, выскакиваю в коридор и натыкаюсь на Юрия Геннадьевича. Он смотрит на меня, на цветы в руках. Смайлик над его головой делает большие глаза.
— Юрий Геннадьевич, меня Оксана Евгеньевна попросила цветы выкинуть. А их как раз три штуки, может, я нашим девчонкам подарю? Выкидывать-то жалко.
Начальник логистики прожигает меня взглядом, потом оттирает плечом и входит в кабинет финансового директора. На пороге оборачивается:
— Да, отдай нашим девушкам, они будут рады.
Закрывает дверь. Я выдыхаю. Оказывается, всё это время я задерживал дыхание. Лилии одуряюще пахнут, неудивительно, что Оксана их выбросила — не каждый выдержит такой запах. Мои коллеги выдержат. Они и не такое выдерживали, нужно только преподнести не от меня, а от кого-нибудь другого. Пусть будут от Юрия Геннадьевича, он же велел. Вот и… Тут-то меня и пронзает догадка — я знаю, откуда взялись цветы!
— Дорогие девушки, в связи с окончанием октября я дарю вам каждой по цветку. Это распоряжение Юрия Геннадьевича! Мы любим вас и очень ценим! — я раздаю каждой по цветочку и вижу кривые улыбки. Ух, моя бы воля…
— Мы скажем спасибо Юрию Геннадьевичу, — подчеркивает Карина.
— Хорошо, я рад, что вам понравилось, — я выхожу в коридор и иду в цех.
Через цех и склад сырья прохожу на маленький складик материальных ценностей и вижу там моего друга Гарика. В рабочее время, на рабочем месте он наглым образом дрыхнет на столе.
— Подъем!!! Взял швабру и помчался на облет территории, волшебник хренов! — кричу я так громко, что он от неожиданности дергается.
Мало того, что дергается, так ещё и не просыпается до конца, но уже куда-то стремится бежать. В итоге запинается за ножку кресла и шлепается на пол. Стеллажи с разнообразными вещами подпрыгивают на месте. На друга сверху падает кресло — я немного отомщен.
— Вставай, черепашка-ниндзя, поднимайся и объясни — на хрена ты стырил деньги? Хотя нет, куда ты их дел и так понятно. Ты лучше скажи — зачем купил именно лилии? Оксана же их терпеть не может!
— Я это… Откуда же я знал? Маринке всегда лилии покупаю и мы миримся. Оксана терпеть их не может? Да, накосячил. Ты уж извини, я хотел как лучше.
— Хотел как лучше, а получилось как всегда. Кстати, ты мне ещё и за машину должен. Так что поляна с тебя и поляна не хилая! Накроешь в лучшем ресторанчике, и я приду зверски голодный. Твоя страховая компания обанкротилась и у меня тачку забрали на штрафстоянку.
— Да ты что? А откупиться не мог? Ах да, не мог. Признаю и этот косяк. Договорились, — Гарик почесал ушибленный лоб и посмотрел на меня. — Значит, я тебя сегодня круто подставил?
— Ладно, поляной искупишь. Вот с цветами неудобно получилось.
Гарик тяжело вздыхает и протягивает руку. Я пожимаю её. Он же и в самом деле хотел как лучше, но делаю пометку, что как только увижу блеск в глазах Гарика — со всех ног помчусь как можно дальше!
Глава 5
Здесь не понятно, где лицо, а где рыло,
И не понятно, где пряник, где плеть.
Здесь в сено не втыкаются вилы,
А рыба проходит сквозь сеть.
И не ясно, где море, где суша,
Где золото, а где медь.
Что построить, и что разрушить,
И кому, и зачем здесь петь?
Кино «Нам с тобой»
Я дома. Вспоминаю о коварном унитазе, когда иду в ванную и вижу его острые края. Завтра надо будет его поменять. Договариваюсь с сантехником из ЖКХ, и он обещал завтра вечером зайти. Пока что пользуюсь прежним.
После обеда я отпрашиваюсь у Юрия и заскакиваю в ближайшую страховую компанию. Мой кошелек худеет на восемь тысяч, зато на руках оказывается страховка. Когда же забираю свою «ласточку» со штраф-стоянки, то кошелек оказывается опустошен ещё на пять тысяч и это я не плачу за саму стоянку, а лишь за эвакуацию. Пять тысяч! Мне снова вспоминается сержант и его растопыренная пятерня.
Так же получаю квитанцию об оплате восьмисот рублей за езду без страховки. Восемьсот рублей и тринадцать тысяч — очень не плохие деньги для менеджера средней руки. Не сказать, что я разорен, но и приятного мало. А ещё впереди покупка унитаза и оплата работы — сплошные расходы.
Ладно, хрен с ним, прорвемся как-нибудь. Сегодняшний вечер я хочу посвятить изучению своего приобретенного билда. Что это за фигня и с чем её едят? Нет, в принципе она довольно-таки прикольная — от меня никто не может скрыть свое внутреннее состояние. Я прямо-таки стал детектором настроений, могу читать людей, как раскрытые книги.
Черепаха так и не показывается, но я нахожу её сам под диваном и аккуратно перекладываю в аквариум. Она даже не просыпается. Но вроде бы не пахнет, так что есть шанс на то, что живая. Не хотелось бы расставаться с таким шустрым и бойким «питом». Мой питомец ест немного, зато по вечерам создает ощущение, что я в квартире не один.
Ложусь на диван и всматриваюсь в свой смайлик. Происходит тоже самое, что и в кабинете Оксаны, то есть из любопытной рожицы разворачивается знакомый фон с буквами, которые складываются в слова:
Борис Алексеевич Караев
Пол: мужской
Возраст: 33 года
Семейное положение: не женат
Должность: менеджер по продажам
Навыки: 38 %
Характер: спокойный
Состояние: любопытство
Только сейчас замечаю, что слова после двоеточий подчеркнуты, словно ссылки в тексте. Но если на ссылки можно навести курсор мышки и «провалиться» в них, то что можно сделать здесь? Я осматриваю слова и вижу, как под взглядом в кирпичной стене утопает ФИО, словно растворяется среди обожженной глины. Я перевожу взгляд ниже, и буквы проступают, как и прежде. Хм, а если их вообще утопить?
Я снова таращу глаза на имя, и оно исчезает в стене. Заодно пропадают и остальные слова, зато выскакивает другое окошко, с металлически-серым фоном. На нем видны две идентичные фигуры-силуэта, залитые красной и синей краской. Рядом с фигурами виден зеленый шар, похожий на Пакмена с разинутой пастью или на экселевскую диаграмму с вырванным сегментом.
По силуэтам раскиданы цифры с процентами. Словно пятна на фотографии и негативе далматинца они повторяются на тех же самых местах обоих силуэтов. В среднем цифры варьируются от сорока пяти процентов и до семидесяти пяти. Я чуть прищуриваюсь, и красный силуэт увеличивается. Оказывается, что он на самом деле темный и напоминает обведенный мелом труп. Вот только трупа внутри нет. А красный он от обилия маленьких слов на латинице и опять же — цифр с процентами.
Я поднимаю вверх ладонь и силуэты делают тоже самое. Прищуриваюсь и сам себе показываю жест, в простонародье именуемый «факом». Тут же выскакивают определения:
phalanx proximalis 67 %
phalanx media 72 %
phalanx distaiis 63 %
Никогда не был силен в медицинской терминологии, да ещё и на латинском. Но, похоже, что это обозначения фаланг. Я сгибаю-разгибаю пальцы и силуэты делают то же самое. Тогда я прикуриваю и замечаю пролетевшую фразу:
Ухудшение здоровья — 0,2 %
Там, где у человека должны быть легкие, у силуэтов виднеется уменьшение на несколько десятых процента. Я даже закашливаюсь от удивления, и сигарета выпадает из рук. Она падает на голый живот и у синего силуэта вспыхивают мерцающим светом огонек в области пресса.
Внешнее повреждение — 0,02 %
Я с воплем соскакиваю с дивана. Вот же зараза! Утром в машине упала, сейчас на живот плюхнулась. Создается ощущение, что сигареты объявили мне войну. Ладно. Я выкуриваю эту мерзавку и выбрасываю окурок в окно. Он красным угольком прочерчивает осенние сумерки и исчезает внизу. Я снова сосредотачиваюсь на смайлике и вылезших окошках.
Огонек всё так же мерцает, но по мере ухода боли он успокаивается, и я вижу, как утраченные проценты на integumentum commune в области пресса возвращаются к пятидесяти. Я не силен в анатомических названиях, поэтому приходится гуглить — что именно повредил уголек от сигареты. Оказывается, что это всего лишь кожа.
Получается, что синий силуэт отвечает за состояние моего здоровья? Так я теперь ходячий рентген и могу каждой бабушке в больнице сказать — что именно у неё болит? Кстати, как у меня дела с раной на голове? Рука ощупывает шишку и небольшую корку засохшей крови. Под волосами ничего не видно, но от неловкого задевания корки на затылке силуэта тоже начинает светиться огонек. Лучше оставить. Значит, это точно силуэт моего здоровья, а полоска с шариками показывает общее состояние. Что ж, это не плохо — могу сэкономить на докторах.
На зеленом шаре диаграммы прибавляется микроскопический волосок. Я бы не заметил его, но он тоже мерцает и добавляется сотая доля процента. Хм, это награда за догадку?
Повышение интеллекта + 0,06 %
О как! Так зеленая полоска — это интеллект? Тоже неплохо. Хотя 55,45 % интеллекта немного настораживают — получается, что я наполовину умный, а наполовину… полудурок?
Повышение интеллекта + 0,01 %
Твою ж медь, это шарик так издевается? Назвал себя полудурком и прокачался? Знал бы об этом способе раньше — стал бы гением! Увы, последующие обзывательства себя любимого никак не сказываются на синей поверхности.
Остается разобраться в красном силуэте. Когда я вскакивал с дивана, то слегка высветились бедра и икры. Может, попробовать присесть несколько раз? Я пробую и ноги силуэта снова начинают светиться.
Повышение силы + 0,04 %
Вот такая строчка пролетает, когда я встаю с дрожащими коленями. Сидячая работа до добра не доводит и сейчас сердце гулко бухает в груди. А всего-навсего присел двадцать раз. Значит, красная полоска отвечает за силу. Какая же у меня маленькая красная полоска… Вот теперь я понимаю, что обманывает сакраментальная фраза «размер не имеет значения». В моем случае имеет, и ого-го какой.
Получается, что весь я какой-то средненький и убогонький. Такого надо в аквариум сажать, к черепахам, хотя и за ними я вряд ли угонюсь. Кстати, а получится посмотреть на черепаху?
Фрося
Пол: мужской
Возраст: 13 лет
Статус: питомец
Характер: спокойный
Фрося — мужчина? Ладно, буду называть его Фрост, в честь Юрия Морозилки, российского геймера. Его смайлик спит. Полоски ума и силы практически на нуле, а вот здоровья у Фроста-черепахи побольше моего — девять шариков из десяти. Он крут. Но пусть спит, не хочется копаться в его подноготной. Лучше постараться узнать, что за главный квест я получил в кабинете Оксаны?
Я выхожу обратно в главное меню и «проваливаюсь» в Любопытство. Открывается окошко с небесно-голубым фоном, по которому плывут облака. На каждом облаке написано два слова: «Дополнительный квест». А в центре окошка ослепительным солнцем сияют золотые буквы: «Главный квест».
Один из дополнительных квестов я видел, а вот что за главный? Я сосредотачиваюсь и проваливаюсь внутрь. На багрово-алом фоне выскакивают слова, от которых я по спине пробегает стадо мурашек:
Завоевать Оксану Соколову
Награда:
1000 к жизненному опыту
100 к здоровью
10 к интеллекту
100 к коммуникабельности
1000 к харизме
Охренительное задание. Как раз для танка-паладина! Это в игре я мог обвешаться шмотом и набрать кучу зелий, чтобы не бояться выйти против босса, а в жизни? Какое зелье нужно выпить, чтобы понравиться Оксане?
Чувствую, что от этих дум голова начинает немного побаливать и решаю выяснить остальные нюансы с приобретенной способностью завтра. Сегодня же только сон.
Увы, сосредоточиться и хотя бы чуть-чуть разобраться в тонкостях не удается — за провинность меня нагружают работой сверх макушки.
Два дня пролетают осенними листьями над асфальтом. В среду утром у Гарика рождается очередная гениальная мысль — нам нужно купить абонементы в тот же спортзал, куда ходит и Оксана Евгеньевна. Почему-то в тот момент мне эта мысль кажется здравой. Сам же недавно вспоминал о спортзале и о бросании сигарет.
— Да ты что! — уговаривает меня Гарик. — Купим, походим, посмотрим на фитоняшек. Сами позанимаемся.
— Ага, а тебя Маринка отпустит смотреть на подтянутые попы? — ухмыляюсь я в ответ.
— А вдруг и сама будет ходить? Кто же этих женщин разберет. Но суть не в этом. Ты будешь мелькать перед своим предметом обожания, и она понемногу начнет к тебе привыкать. А там, глядишь, пожалеет и влюбится.
За стеклом автомобиля моросит мелкий дождик. Стеклоочистители стирают капли, и с правой стороны струится медленный ручеек. Впереди нас едет фура. На её двери я отчетливо вижу лицо Оксаны Евгеньевны. Она улыбается. Я моргаю, и лицо пропадает. Ничего похожего на милый профиль — бежево-грязная дверь, плохо читаемые номера и надпись патриотическим пальцем: «Обама — чмо». Мда, вот галлюцинаций мне только не хватает.
— Вот ты прикинь по деньгам — поход в сауну на три часа стоит три штуки. А в фитнес примерно столько стоит абонемент на месяц. И к тому же там есть сауна! То есть ты за три штуки получаешь до фига часов сауны — выгода? Выгода. Возьмем пивасика, посидим втихаря, чтобы нас качки гантелями не забросали, — продолжает щебетать Гарик.
И ведь не поспоришь, определенное зерно истины есть в его словах. Я уже представил себя в шортиках и маечке. Вместо чахлых сосисочных бицепсов — полукруглые шары мускулов. Плечи и спина примут V — образную форму, а не ровную плоскость, как у строительного бруса. Да! Решено! Сегодня после работы поедем покупать абонементы! Вдвоем не так страшно будет ходить, да и Гарик сможет подстраховать, если на меня упадет штанга.
Дополнительный квест — приобрести абонемент в фитнес
Награды:
Убеждение + 5
Самооценка + 3
Коммуникабельность + 2
Я уже начинаю привыкать к возникающим словам. Уже нет той охоты помотать головой и прогнать их прочь. Что-то маловато прокачки — с полицейским и то больше было. Но оно и понятно — каждый человек может пойти и купить абонемент в спортзал. Было бы желание.
День проходит на подъеме. Даже шипение коллег не может испортить той идиллической картинки, какую я себе нарисовал в воображении. Сегодня я само благодушие и улыбка. Улыбка и благодушие. Правда, к концу дня уголки губ приходится приподнимать пальцами, но это пустяки. Я улыбаюсь, хотя мой смайлик и агрится. Это мелочи по сравнению с тем, что вскоре я буду принят в элитный клуб спорта и здоровья. Не отвечаю на уколы и нудные нотации — Карина и Олеся весь день удивленно переглядываются. Знаю, что они думают. Будто я обкурился и теперь мне всё фиолетово. Ну и пускай. Мне явно с ними детей не крестить. Сомневаюсь, что их вообще в церковь пустят.
В курилке уже топчется Гарик. Лицо кислое, значит, что-то произошло.
— Что случилось? Опять арте в гусли болванкой прилетело? — спрашиваю я у Дениса и киваю на Гарика.
— Нет, всё гораздо хуже. Вместе с нами будет Маринка ходить. Она тоже хочет выглядеть красивой рядом с подтянутым мужем, — страдальческим голосом отвечает за него Гарик.
— Да уж, пивко после сауны откладывается. Ну, ничего. Зато она будет твоим диетологом. Наконец-то перестанешь отращивать балласт, — я делаю вид, что хочу ударить его по выпирающему животу. Гарик сразу же его втягивает.
— Эх, не испробуют фитоняшки комиссарского тела, — смеется Денис.
Мы докуриваем и выезжаем с территории предприятия. Утром прошелся дождик, а сейчас сияет усталое осеннее солнце. Деревья сбрасывают понемногу пожелтевшие одеяния, обнажают черные ветви. Словно старая высохшая негритянка раздевается перед приемом душа. На улице Силикатной скапливаются катящие домой автомобилисты. Настроение хорошее, несмотря ни на что.
Спортивный зал «Олимпфит» встречает нас фотографиями мужчин и женщин. При виде такого огромного количества мышц и подтянутых фигур мы с Гариком выпрямляемся, разворачиваем орлиные плечи и выпячиваем куриные грудки. Сразу же напротив дверей расположилась административная стойка. За ней приветливо улыбаются две девушки, которым впору выступать на конкурсах «Мисс Вселенная». От их улыбок растает любое мужское сердце. Мое, по крайней мере, начинает стучать активнее.
Людмила Кислова
Екатерина Агеева
— Добрый день! Чем можем помочь? — бархатным голосом говорит огненно-рыжеволосая девушка.
— Выходите за меня замуж, — отвечает Гарик, глядя прямо в сине-зеленые глаза прелестницы.
— Так вы за этим приехали? Я обещаю подумать, — улыбается рыженькая администраторша у которой на белой блузке висит бейджик с именем «Людмила».
— А вы мне не будете делать предложение? — обращается ко мне вторая администраторша, русоволосая симпатяжка с бейджиком «Екатерина».
— Уж замуж невтерпеж? Это наречия-исключения, которые пишутся без мягкого знака после шипящей на конце слова, — я решаю блеснуть образованностью. — Конечно же буду! Вот чуть-чуть подкачаюсь и сразу же сделаю.
— Ммм, да вы ещё и умный. Тогда я тоже обещаю подумать, — улыбается Екатерина. — Обожаю умных мужчин.
— Вот и поладили, — говорит Гарик. — Красавицы, может, тогда поможете двум будущим мужьям выбрать определенный абонемент? Такой, чтобы и после работы можно было забежать и до работы успеть, если желание возникнет.
— Ах, как же будущим мужьям откажешь, — смеется Людмила.
Девушка подхватывает нас под локотки, и мы отправляемся смотреть спортзал, куда будем сливать заработанные деньги, а также заработанный лишний жир. Большой зал покрыт резиновыми разноцветными плитками. Беговые дорожки выглядят как фантастические скутера. Кажется, что встанешь на неё, нажмешь на кнопочку и вылетишь в огромное, во всю стену, окно. Вылетишь и понесешься над скоплением припаркованных машин, над кустами бузины, над теткой, которая торгует деревянными изделиями с колченогого стола. Стойки со штангами, тренажеры всех мастей, гантели и прочие железные радости настоящего культуриста радуют своим блеском. Только возьмешь в руки, и тут же появится отменное здоровье, возникнет восхитительное состояние души и тела.
Несколько девушек толкутся возле невысокого мужчины в оранжевой футболке с надписью «Инструктор». Его руки толще моих ног, а выступающая грудь больше, чем у некоторых прелестниц. Он вальяжно дает советы и направляет жиросгонятельниц на тренажеры. Этакий царек мускулов и металла. Пять парней пыхтят на скамеечках с гантелями и штангами. Зал почти пуст.
— Вот это и есть наш спортзал. Тут силовая зона, тут тренажеры, там беговые дорожки — всё предельно просто. За стенкой проходят секционные занятия по боксу и рукопашному бою. Вон там женские группы занимаются, но иногда на их занятиях присутствуют и мужчины. Через коридор можно попасть в бассейн. В залах дежурят инструктора, к ним можно обратиться за помощью, — щебечет Людмила и показывает на мужчину в оранжевой футболке.
— Ага, а женские группы, когда занимаются? — интересуется Гарик, пока мы выходим обратно в холл.
— Вот вам расписание. Синим цветом отмечены танцы, зеленым силовые тренировки, а желтым занятия со степ-платформой. Будете оформляться? Или уже передумали?
Небольшой обмен любезностями и мы заключаем контракт. Подписи, оплата и на руках появляются членские карточки. Я считаю, что на фото мог бы выйти и лучше. Гарику всё равно. В глазах у него возникает знакомый блеск, но я уже утаскиваю его прочь. Не хватает ещё, чтобы он начал клеиться к девушкам-администраторшам. Пошутили и будет. Я его Маринку знаю — наваляет обоим.
По дороге заезжаем в магазин спортивной одежды и основательно готовимся к завтрашнему походу в фитнес — покупаем шорты и футболки. Кроссовки выбираем разных фирм, чтобы не походить на однояйцевых близнецов. Маринка звонила, и сказала, что пойдет завтра с нами. Мне всё равно, но вот Гарику как-то не по себе. Подкидываю его до дома. Там ещё пять минут курим и разбегаемся.
Уже когда я поднимаюсь наверх, то появляется надпись:
Дополнительный квест «приобрести абонемент в фитнес» пройден
Награды:
Убеждение + 5
Самооценка + 3
Коммуникабельность + 2
Радость +6
Хм, дополнительным бонусом идет радость? Ох, надо будет всё-таки ещё покопаться в способностях и навыках. А то что получается — приобретаю-приобретаю, как бафы, так и дебафы, а куда это всё идет, до сих пор не знаю.
Я также не знаю, какой позор меня ждет завтра. Увы, способность заглядывать в будущее я пока у себя ещё не откопал…
Глава 6
Качаю руки, качаю залы.
Моя жизнь: аэропорты, города, вокзалы.
Качаю ноги, качаю плечи,
Многих дамочек лишаю дара речи.
Качаю вечером, качаю днём,
Качаю в самолетах, качаю за рулём.
Качаю там, где можно, качаю, где нельзя,
Я прокачаю даже то, что не качается.
Джиган «Надо подкачаться»
Ночь проходит без сновидений. Падаю на подушку и, кажется, что сразу поднимаюсь — будильник снова начинает уверять, что не надо падать духом.
Ещё один день пройдет на подъеме. Я выдержу! Ни на кого не накричу и не нахамлю! Ведь сегодня вечером в зале будет заниматься Оксана. Я обязательно окажусь рядом и поинтересуюсь у неё правильным питанием и упражнениями для офисников. В спортзале охотнее делятся знаниями, чем на работе. На работе знание — золото и чем больше ты знаешь, тем больше на тебя навешивается. И не всегда на тебя возлагаются надежды, обычно перекладываются чужие обязанности.
Если человек устраивается на должность и начинает работать хорошо, старается и тратит своё личное время, чтобы его заметили и похвалили, то начальство начинает понемногу подкидывать ещё и ещё. Всё как в спортзале — если берешь один вес, то в следующий раз попробуешь взять чуть больше. Берешь, берешь, берешь, и в один прекрасный день рвется мышца и кирдык. Конец всей спортивной карьере, а на работе нервный срыв и увольнение. И ухмылки в спину, а когда поворачиваешься… Те же ухмылки — ещё один сошел с дистанции.
На промозглой улице уже переминается Гарик. Глаза узкие, как у китайца. Хорошо ещё, что я звоню перед выходом — у него появляется время собраться и выйти. Зато за плечами спортивная сумка — с подобной ходят спортсмены и охранники, работающие вахтовым методом. На спортсмена Гарик пока ещё мало похож, если только на чахлого сумоиста.
Его смайлик печален. Похоже, что Гарик не в восторге от предстоящей поездки. Интересно, а если заглянуть в его смайлик?
Игорь Васильевич Баракин
Пол: мужской
Возраст: 32 года
Семейное положение: женат
Должность: кладовщик
Характер: взрывной
Состояние: усталость
Я смотрю на его силуэты, и на синем фоне пульсирует головная боль. Понятно. Но он храбрится — молодец!
— Готов к труду и обороне! — приветствует меня Гарик. Таким голосом раненный боец в кинофильмах всегда умоляет его бросить.
— Проспал? Опять вчера в танки тренировался?
— Ага, взял пару пива и решил обмыть абонемент с командой. Но всё! С сегодняшнего дня режим. Маринка к вечеру тоже подъедет. Так что поехали — нужно успеть приехать пораньше, чтобы хотя бы на пару накачанных задниц позырить.
— Понятно, постараемся. Но загадывать не буду. Сам знаешь, что если загадаешь, то обязательно что-либо произойдет.
Я стараюсь не загадывать на определенное время — всегда какая-нибудь дрянь произойдет и выбьет из колеи. Договорились на плюс-минус пять минут и баста. В это время как раз всё и получается.
Приезжаем на работу, и мне преподносят сюрприз — Карина заболевает и остается сегодня дома. Олеся дуется, но без своей напарницы троллить меня не хочет. Некому оценить её колючий юмор. Александра подготавливает какой-то важный договор, поэтому носится из кабинета в кабинет, как кошка с наскипидаренной пятой точкой. День проходит спокойно. Юрий Геннадьевич сдержан и невозмутим. По сосредоточенному лицу ничего нельзя прочитать. Смайлик тоже ни о чем не говорит. С такими начальниками никогда не чувствуешь себя уверенным в завтрашнем дне — кто знает, что у него на уме?
Правда после работы происходит мелкая неприятная встреча, но она не очень влияет на общее состояние. В курилке оказывается Владимир Квадратов, мой бывший друг и коллега по складу. Как его плющило, когда я ушел с одной должности и перешел на другую… Он и до сих пор бегает и сплетничает за моей спиной. Девчата из бухгалтерии иногда его речи передают. Вот так работа разделяет друзей…
— Вы что, собрались животиками потрясти? Да вас же ни один тренажер не выдержит, — пухлые губы растянуты в улыбке, а глаза скашиваются на стоящего рядом коллегу. Таких типов любят показывать в американских комедиях — здоровяки-красавчики, которым обязательно нужна поддержка других ребят.
— Да, надо подкачаться к лету. Походим, посмотрим. А то от сидячей работы уже мозоли на заднице, — предугадываю его следующую подколку.
— Ну-ну, вы там не сильно на качков засматривайтесь, а то нам только гомиков не хватало на предприятии.
Вот как я с ним столько времени общался? Раскол между нами произошел после того, как он в одной из пьянок признался, что трахнул бы жену нашего общего друга, Кирилла. В этот момент мне стало мерзко и неприятно, словно его стошнило в мою тарелку. Я тогда встречался с Маринкой и спросил Владимира, не признается ли он Кириллу, когда меня рядом нет, что трахнул бы мою подругу? Тот замялся и ответил, что никогда не разговаривал с Кириллом на эту тему. Вот этой заминки я и не смог ему простить, всё больше и больше отдалялся от него.
— Не переживай за нашу ориентацию. Следи за собой, будь осторожен! — декламирую я ему и отхожу в сторону. Неприятно общаться. И ему и мне неприятно. Такое чувство всегда возникает между бывшими друзьями.
Веселая улыбка Гарика виднеется издалека. Из проходной он появляется тоже как Чеширский кот — сначала вылезает улыбка, а потом показывается и довольный владелец. Он не может долго сдерживаться. Хотя на ступеньках проходной делает серьезное лицо и даже прикуривает сигарету. Я жду. Проходят полминуты молчания, и Гарик расплывается всё в той же радостной улыбке. Смайлик над его головой аж подпрыгивает.
— А теперь рассказывай, — говорю я ему, пока он снова не начал натягивать серьёзную мину.
— Да чего рассказывать-то? Выхожу сейчас из своей каптерки и наблюдаю такую картину — выезжает на погрузчике Серега Скалов и болтает по телефону. А на вилах везет сразу три поддона с рулонами. Башенкой составил, эквилибрист хренов. В общем, едет, болтает ерундой, а вверх не смотрит. А на складе видел какой высоты ворота? Вот он верхним поддоном и зацепил за перекладину. Поддон звезданулся на пол, разлетелся по всему складу, а Серега почесался и давай орать в трубку: «Мишка! Я из-за тебя поддон опрокинул! Давай приходи помогать!» Вот я и ржу — Серега уронил, а Мишка виноват. Сейчас вместе по полу ползают, рулоны собирают.
— Да? Надо же это зафиксировать. «Херку» составить, объяснительную взять, — Владимир выбрасывает окурок и спешит к проходной.
— Хорош тебе, Вован. Сейчас пацаны соберут, и никто ничего не узнает, — Гарик преграждает путь Квадратову.
— Ага, сейчас соберут, потом соберут, а нам придет претензия и что тогда? Остальные платить будут? Не лезь, ты ещё за свои косяки не отчитался! — Квадратов обогнул Гарика и поспешил на место происшествия.
Гарик смотрит ему вслед, сплевывает и поворачивается ко мне. На лице виднеется недоумение. Я его понимаю, он всегда заступается за ребят, не то что…
— Гнида, — констатирует Гарик. — Как сам плиту с предприятия крал и налево продавал, так всё нормально было, а сейчас… Нельзя таким людям даже грамма власти давать. Они всё под себя гребут. Вот вертухай бы из него получился хороший.
— Забей! И в следующий раз держи язык за зубами. Ты вот прикольнулся, а он сейчас на ребят служебную записку напишет и их оштрафуют.
— Нет, ну был же нормальным человеком. Что за вожжа под хвост попала? Когда же успел такой скотиной стать?
— Перестань, не накаляйся. Сейчас всё на штанге выместишь. Побереги нервы.
Гарик продолжает возмущаться, но я включаю музыку громче и выезжаю с территории. Через триста метров Гарик перестает бурчать и переключается на политику. Я его понимаю — на складе жёсткая система и если ты не прогибаешься под начальство и не лижешь зад, то постоянно на тебя пишут жалобы и доносы. И так почти везде, в каждой фирме и на каждом предприятии. Что на нижнем уровне, что на высшем. На высшем уровне даже круче — судьба подчиненного решается в обычном разговоре. Один начальник всего лишь упрекает другого в нерешительности по отношению к подчиненным. Звучит всего лишь упрек и человек уходит на улицу искать другую работу.
Музыка не бодрит, Гарик бубнит что — то об отношениях Белоруссии и России. Хорошо ещё, что от Украины отстал, а то чуть ли не каждый вечер приходилось выслушивать домыслы и предположения. Иногда отвечал ему, и тогда лились телевизионные шаблоны, которые нормальным людям вообще не интересны. Я уже устал объяснять Гарику, что в погоне за рейтингами и просмотрами на экраны вываливается одна лишь грязь и убийства. Уж лучше почитать в интернете, или вообще взять какую-нибудь книгу из классиков, например Шекспира.
А пока я так думаю, мы подъезжаем к спортзалу. Бежевого «Фольксвагена» не видно на парковке, значит, мы опережаем Оксану и сможем чуточку размяться до её прихода. Войти в форму, так сказать.
— Ой, наши будущие мужья приехали! — Людмила так широко растягивает губы, что становится похожа на Джокера из фильмов про Бэтмена.
— Девчат, внесу ясность, пока не случилось плохого — на роль будущего мужа могу претендовать лишь я. Мой друг уже женат. Кстати, где твоё кольцо? — я смотрю на загорелую руку Гарика, где на безымянном пальце обозначается белый след от кольца.
— Да я… — мнется Гарик и поглядывает на смеющихся администраторов. — Да я специально снял, чтобы грифом штанги не помять.
— Ну да, смотри, чтобы жена тебе ненароком чего-нибудь не помяла, — подмигиваю я ему и поворачиваюсь к девушкам. — Вы говорили, что первое занятие можно бесплатно провести с инструктором? Может, он покажет нам, с какого края браться за рукояти?
— Да, переодевайтесь, а я вас познакомлю с Сергеем. Эх, жаль, что такие кандидаты в мужья отпали, — с притворным вздохом говорит Екатерина.
Девчата прыскают, глядя на смущение Гарика. Его лицо медленно приобретает цвет помидора, при взгляде на меня в его глазах читается обещание страшной мести. После переодевания нас провожают до вчерашнего накаченного самца. Сегодня он копается в планшете «Леново» и делает вид, что страшно занят. Катерина перекидывается с ним парой слов и один из богов «Олимпфита» снисходит до общения.
— Вам для чего нужно? Для соревнований или для красивого тела? — слова у него тянутся как прилипшая к волосам жвачка.
— Нам бы жир лишний убрать, ну и подкачаться не мешает, — отвечает Гарик.
— Тогда нужно сначала загрузить крупные мышцы, они больше жира съедают. Сегодня у вас будет спина, ноги и пресс. Вставайте на дорожки и десять минут разогрева. Развлекайтесь, а я подойду чуть позже!
И вот мы, как два бегемотика, встаем на волшебные жиросжигатели и начинаем идти вдаль за чудесной спортивной фигурой. Скорость шесть километров в час особенно не напрягает, поэтому я решаю сделать чуть больше. Гарик, глядя на меня, делает тоже самое. Я прибавляю ещё, он тоже. Вскоре мы мчимся как северные олени из песни о волшебной стране. Пыхтим, пускаем слюни, но не сдаемся. Я поглядываю на него, он на меня. Кто первый рухнет?
Повышение силы + 0,09 %
Дыханье первым заканчивается у меня. Я прыгаю на бортики дорожки и сгибаюсь от приступа жесткого кашля. Перед глазами проносится серое полотно, создается ощущение, будто я супермен и низенько-низенько лечу над асфальтом. Легкие остаются на месте, а это уже не может не радовать. Рядом раздается похожий кашель и сиплое дыхание. Гарик тоже мучается от последствий курения. Нет, надо завязывать с этой дурной привычкой. Ноги дрожат, пот ест глаза, футболка прилипла к спине, а это только разминка.
— Мальчики, с вами всё в порядке? — раздается за спиной голос Оксаны Евгеньевны.
Неистово стучащее сердце делает ещё один рывок и начинает биться сильнее. Хотя и кажется, что такое невозможно. Я выпрямляюсь и вижу её. Серые леггинсы второй кожей облегают стройные ножки, задорно приподнятая грудь пытается порвать черный топик. Оранжевые кроссовки готовятся встать на дорожку. Волосы забраны в хвост, на ушах беспроводные наушники. Живот оголен, на нем ни капли жира. Я мысленно сравниваю увиденное с местом, где у меня должен быть пресс, и делаю памятку пока облегающие майки не носить.
— Да, немного другой ритм… фух, взяли, — отвечаю я ей, пока Гарик отдувается.
Хотелось сказать этаким хрипловатым басом, вроде: «Всё нормально, детка, всего лишь тонну лишнюю перетащил!» Однако получается что-то из разряда: «Ну-у-у когда же я сдохну?». Становится немного стыдно — не так я себе представлял нашу встречу в спортзале.
Никогда не думал, что десять минут бега могут так добить. Вроде бы и в школе бегал, и в универе. Когда же пришла та лень, которая завладела телом и превратила меня из стальной пружины в овсяную кашу? В какой момент жрачка, алкоголь и курение захватили настолько, что лишили мужественности? Нет, я не буду больше стоять перед любимой в позе «Зю» и пытаться отдышаться. Не буду!
— Вы сегодня первый раз? Я до этого вас тут не видела, — Оксана выбирает на телефоне трек и встает на дорожку.
— Да, мы до этого в другом зале… занимались, — выговаривает Гарик.
— Ну да, я вижу, что у вас спортивные фигуры. Хорошо вам позаниматься, — улыбается Оксана и вставляет в уши наушники.
Боже, как же она идет… Афина не выходила из морской пены с той грацией, с какой шествует по полотну дорожки Оксана. Хвостик качается из стороны в сторону, щекочет нежную кожу. Мышцы ног играют под тканью леггинсов, а чуть выше… Я перевожу взгляд в сторону и натыкаюсь им на пухлого мужика, который пыхтит под штангой. Да уж, лучше смотреть на него и успокаиваться — только эрекции в спортзале не хватало. Если бы я знал в тот момент, что эрекция в спортзале это ещё не самое страшное.
— Ну, немного размялись? — к нам вальяжной походкой подошел инструктор Сергей. — Теперь давайте на тренажеры.
Первым на очереди стоял тренажер для спины — вертикальный столбик с весами внутри и сиденьем с поддержкой ног. Горизонтальная тяга. Инструктор садится на скамью и показывает, как нужно правильно устанавливать ноги и как тянуть к себе рукоять. У него это получается красиво и бицепсы на руках едва не разрывают ткань футболки. У Гарика же получается жалко и неприглядно. Не сомневаюсь, что у меня получается также. Вес небольшой и это упражнение похоже на подтягивание для ленивых — когда не получается подтянуться на настоящей перекладине.
Оксана всё также смотрит на улицу и не обращает на нас внимания. А жаль — силы кончаются с каждым подходом к тренажеру. И уже не капли пота струятся со лба, а целые водопады брызжут из-под волос. По спине стекает река пота величиной с Волгу. Футболка прилипает к телу, и я чувствую, как возникает раздражение на коже. Полотенце хоть выжимай. А инструктор уже тянет нас к другому тренажеру. Наши мучения ещё не закончились?
Повышение силы + 0,06 %
Усталость + 10 %
Взгляд на настенные часы говорит о том, что мы провели около первого тренажера всего семь минут. А мне показалось, что прошло не меньше получаса. Сколько ещё тренажеров впереди? Вижу, что инструктор пытается спрятать ухмылку. Понимаю, смешно. Но с другой стороны — посади его за мой ежедневный отчет и прикажи сделать без ошибки… Вот тогда бы и я посмеялся. Каждый хорош на том месте, где он работает уже не первый год.
— Этот тренажер прорабатывает ноги. Почему нам нужно работать над ногами? Потому, что в ногах свыше пятидесяти процентов от всех мышц тела. Тренировки ног помогают сжигать большее количество калорий и увеличивают скорость обмена веществ, — разглагольствует инструктор.
Мне в этот момент кажется, что мы ему не нужны. Оставь его одного около тренажера и ему будет чем заняться на целый день. Он откровенно любуется собой в зеркальную стену. Этакий перекаченный Нарцисс. А мы два потных адепта, вынужденных внимать Просветленному. Стоим и внимаем.
— Лучше всего на ноги действуют приседания и всевозможные сгибания. Так как вы новички, то до штанги вас лучше пока не допускать. Попробуем на этом тренажере.
Тренажер похож на кресло стоматолога, также сгибается в разные стороны. Инструктор сначала садится и показывает, как нужно выпрямлять ноги, зацепив верхней поверхностью стопы за ролик. Потом разгибает сиденье и получается горбатая поверхность. На ней он демонстрирует, как нужно сгибать ноги в коленях. У него получается красиво и элегантно. А мы старательно делаем вид, что всю прошедшую жизнь только этим и занимались.
Оксана тем временем сходит с дорожки и идет к стойке с огромными мячами. Мячи таких размеров можно встретить у детей на пляже, но тут они используются как спортинвентарь.
— Ну, ты как? Ощутил прилив сил и уверенность в себе? — спрашивает Гарик, когда мы отходим от очередного тренажера.
— Ага, вбей кольцо в небо, а другое в землю и притяну я их друг к другу. Притяну и отпущу, чтобы бздинькнуло от души, — отвечаю ему бодрым голосом.
Оксана же прокачала пресс на мяче и теперь идет к гантелям. Пойду-ка и я следом. Пора начинать разговор, а то остатков сил хватит ненадолго. Очень не хочется, чтобы она видела, как нас с Гариком выносят из зала. А окошко с цифрами усталости выскакивает всё чаще.
Усталость + 10 %
Усталость + 5 %
Усталость + 3 %
— Ладно, Гарик, ты тут позанимайся с Сергеем, а я пока отойду к общей знакомой, — я показываю глазами на Оксану.
— Так и скажи, что сдулся. А то отойду, да отойду, — ворчит Гарик. — Иди, Ромео, удачи тебе.
Сергей тоже смотрит на Оксану, но потом переводит взгляд обратно. Для него она всего лишь клиентка. К тому же неинтересная, так как вряд ли к нему запишется за получением спортивной фигуры. Фигура и так обалденная…
— Оксана Евгеньевна, как успехи? — подхожу я и утираюсь полотенцем. Потоводопад никак не остановить.
— Хорошо. А вы, как я посмотрю, отрываетесь от души? — Оксана кивает на Гарика.
Мой друг как раз делает скручивания на скамье. Судя по фильмам, именно с таким лицом маньяки в переулках встречают загулявших людей. Зубы оскалены, волосы растрепаны, в глазах ненависть ко всему миру.
— Да уж, поспорили на то, что я быстрее его приду в форму. Ему нужно сбросить пять килограммов, а мне их набрать. Вот и старается вовсю. А я к вам за советом. Может, подскажете, как лучше набрать мышечную массу. Как жир набрать я знаю, надо в МакДаке прописаться, а вот как мышцы нарастить?
— Это тебе лучше к Сергею обратиться. Он и режим пропишет, и диету подберет. А я же занимаюсь по собственной схеме, специально для женщин. Так что вряд ли смогу помочь.
Оксана берет гантель, кладет правое колено на скамеечку, упирается в скамеечку правой же рукой и начинает делать левой рукой подъемы к груди. Я смотрю в зеркало за её спиной: красивая женщина склонилась над скамьей, спина прямая, филейную часть красиво облегает материл леггинсов. Смотрю и чувствую, что надо присесть. Срочно надо присесть.
— Жаль, что вы не можете помочь. Я думал, что посоветуете стать подобием Шварценеггера. Всё-таки от красивой женщины любой совет служит как истина.
Оксана выпрямляется, меняет ногу и перекладывает гантель в другую руку.
— За красивую женщину спасибо, а про фигуру Шварценеггера всё-таки лучше к Сергею. Это мой совет и прими его как истину.
Она начинает делать упражнения, а я снова исподтишка любуюсь совершенными изгибами тела и чудесными округлостями. Стараюсь не давать фантазии простора, поэтому периодически перевожу взгляды на других посетителей.
Пухлый мужичок теперь кряхтит на велосипеде, то и дело промокает лоб полотенцем. Народу прибавляется. Есть и ребята, чьи руки похожи на удавов, проглотивших баскетбольные мячи. Однако большинство же обыкновенные люди в той или иной мере спортивной подготовки. Женщины занимаются как на дорожках и мячах, так и на тренажерах. В основном женский пол довольно подтянут и миловиден. Нет тех крупных фанаток фаст-фуда, которых так любят изображать в комедиях. Обыкновенные женщины, не фитоняшки. Весь спортзал состоит из обыкновенных людей, которые приходят сбросить негатив после работы. Выместить на железе злобу и разочарование.
— Ты что-то ещё хочешь спросить? Тогда не мешай, пожалуйста. У меня мало времени, а сделать нужно ещё много.
— Ага, хорошо. Тогда всего доброго. До завтра, Оксана Евгеньевна.
Я отхожу к Гарику, и в этот момент к нам приближается Сергей. В руках у него достопамятный планшет.
— В общем и целом ситуевина следующая. Вам бы не мешало освоить технику, прикинуть диету и позаниматься под моим чутким руководством. Это на первых порах, чтобы не сорвать мышцы и не получить травму. А потом уже можете и сами двигаться в том направлении, куда пожелаете. Вы как на это смотрите?
— Мне нужно посоветоваться с женой, — тут же оправдывается Гарик.
— А я просто похожу. Для здоровья тела и души, — тоже спешу вставить свои пять копеек.
Ну, нет у меня лишних денег для инструктора, а он вряд ли возьмет пару тысяч. Оксана к этому времени уже переходит на тренажер для спины. Мы совсем недавно там занимались. Сергей же показывает на планшете сфотографированных людей из разряда рекламных буклетов «до и после». Да уж, фотографии впечатляют, если это не фотошоп.
— Круто, это всё ваши подопечные? — спрашиваю я, чтобы приостановить завораживающее мелькание картинок.
— Да, кто-то из них пришел дрищем, кого-то закатили, но после занятий со мной сами можете увидеть, что из них получилось.
— Мы всё-таки пока позанимаемся сами.
— Как знаете, но если что — мои контакты есть на ресепшене. На этом занятие закончено. Можете позаниматься ещё, а в конце лучше встать опять на дорожку или же на велотренажеры. Хороших занятий, — после этих слов Сергей забывает о нашем существовании и подходит к другому посетителю.
— Фух, я думал, что нас сейчас разведут и заставят заниматься не по дням, а по часам, — облегченно выдыхает Гарик.
— Да ладно, это же его работа. Не мы, так другие оплатят его услуги. Пойдем лучше на жим лежа. Сделаем лесенку, потом на дорожку. Пойдем пешком! И в конце опробуем сауну. Я с собой масло грейпфрута взял, — отвечаю я на взгляд Гарика.
— Я не про то так выразительно молчу. Что у тебя с Оксаной? — Гарик кивает на ладную фигурку нашего финансового директора.
— Пока ничего, но я не отчаиваюсь. Всё равно она будет моей. Пусть не в этой жизни, пусть в иной. Но будет! Пойдем на штангу, пока не заняли.
Походкой уверенных в себе мужчин мы отправляемся к скамеечке со стойками. В зеркальных стенах отражаются наши нахмуренные лица. Ну, штанга, погоди. Блины нанизываются на гриф — около пятидесяти килограмм на стойках. В школе это был разминочный вес. Посмотрим, как я сохранил форму.
Ложусь на дерматиновую поверхность скамеечки и приноравливаюсь к штанге. Первый подход он самый важный. Как его сделаешь, так потом пойдут и другие. А мы ещё собираемся сделать «лесенку» — когда после каждого подхода увеличивается вес и так до полного отказа мышц. Я ложусь, примеряюсь и снимаю гору металла.
Краем глаза замечаю, что Оксана подходит к стене, где прибита стойка. Она откручивает крышку у бутылки с водой и наблюдает за нами.
— Она смотрит, — старается не шевелить губами Гарик.
— Ага, поэтому не дай штанге упасть, — отвечаю я.
Первый раз выжимаю успешно, также как пятый и седьмой, но вот десятый раз… Я не знаю, какой именно съеденный продукт является причиной моего позора. Когда я красиво поднимаю штангу, то звучит звук разрываемой влажной ткани. Такой звук можно услышать, когда отпускаешь надутый шарик, и он мечется по комнате, выпуская воздух. Так же этот звук появляется, если высунуть кончик языка, поместить его между расслабленных губ и сильно выдохнуть. И как раз в это время звучащая в зале музыка делает паузу.
Я едва не роняю штангу… Такого предательства от своего тела я не ожидал. Вижу, как надо мной сотрясается Гарик, пытаясь сдержаться от хохота. Краешком глаза посматриваю на Оксану Евгеньевну — та улыбается, не скрывая белоснежных зубов. Пухлый мужик на велотренажере открыто ржет. Два парня по соседству делают вид, что им режет глаза. Я чувствую, что медленно сгораю со стыда.
Кладу штангу на стойки и пытаюсь поменяться с Гариком местами, но эта сволочь делает вид, будто от скамейки идет страшная вонь. Вот же гад! А ещё друг называется.
— Ты знаешь, я сразу в сауну пойду. Фиг с ней, с этой дорожкой. Вдруг так что-нибудь похуже произойдет.
Кажется, что я сейчас провалюсь сквозь землю. Посетители кидают на меня насмешливые взгляды. Я старательно их не замечаю, но долго в пол не насмотришься. Снимаю блины и плетусь за Гариком в раздевалку.
Радость — 6
Самооценка — 10
Усталость + 13 %
Не смотрю на Оксану Евгеньевну — боюсь наткнуться на насмешливый взгляд.
Глава 7
«Бросай курить, вредить здоровью бросай,
Займись собой наконец, поменьше отдыхай.
Теперь к труду и обороне ты готов — ура!
Ни спать, ни есть, а танцевать с утра и до утра.
3, 2, потеря пульса — не беда.
4, 5 — встал, начал двигаться опять.
Ты стал большим и очень сильным, стал здоровым — да!
Ты не боишься ничего и не болеешь никогда!»
Отпетые мошенники «Бросай курить»
Каждый, кто просыпался после первого занятия в спортзале, знает, насколько сильно ноют и болят мышцы. Певица Ёлка на телефоне снова попыталась убедить, чтобы я не падал духом. Но пока я тянусь к телефону, то успеваю пожалеть, что родился на свет. Два раза успеваю.
Возникает табличка:
Слабость + 15 %
Усталость + 20 %
Скорость — 10 %
Ловкость — 20 %
Сила — 20 %
Так всё плохо? Да, так всё плохо…
Болят даже корни волос. Я уже успел забыть, насколько неприятен исход молочной кислоты из мышц. А сейчас я почти весь вселенское сосредоточение боли. А ведь ещё нужно встать и сделать первую чашку кофе.
Кидаю взгляд на смайлик над головой — он лежит с высунутым языком и со свечкой на круглом пузе. Юморист, блин.
Создается ощущение, что к каждой, даже самой маленькой мышце, подвели электричество и теперь они сокращаются с болезненными ощущениями при каждом легком движении. Какое похмелье? Какая рана? Настоящая боль возникает только тогда, когда долго не тренируешься, а потом даешь огромную нагрузку.
Чтобы встать, приходится задействовать всю силу воли. В эти мгновения я ненавижу певицу Ёлку, ненавижу себя за долгое спортивное бездействие. Ненавижу даже черепаху, которая вчера проснулась, а сегодня выползает из-под кровати и мчится на кухню. Мы бежим с ней наперегонки, и я катастрофически отстаю. Она делает перекур, чтобы подождать меня. Её смайлик недоуменно посматривает на меня. Ноги не идут, руки не поднимаются.
Я чувствую себя слишком старым для всего этого дерьма…
— Алло, привет! Ты как? — я смиряюсь с проигрышем в гонке и набираю Гарика.
— Здорово! Чувствую себя как конь есаула, которого пристрелить не поднялась рука, — отвечает жалобный голос.
— Такая же фигня. Я сейчас буду отпрашиваться.
— Понятно. Я уже отпросился, сейчас буду пялиться в ящик и жалеть себя.
— Классное занятие. Пожалуй, тоже им займусь.
— Давай, захочешь сочувствия — звони.
Короткие гудки уведомляют о том, что разговор закончен. Я нахожу в себе силы открыть тяжеленную дверцу холодильника и оторвать пару листов салата. Такое ощущение, что я отдираю куски от резиновой покрышки, а не легкие перья клетчатки. Ненавижу себя за слабость. Ещё нужно позвонить на работу — очередное усилие. Набираю номер и делаю умирающий голос.
— Алло, Юрий Геннадьевич. Доброе утро, кхе-кхе.
— Доброе, доброе. Зачем звонишь в такую рань? — раздается недовольный голос начальника.
— Да приболел немного. Хотел бы отпроситься.
— Что, всё так плохо?
— Да, денек бы отлежаться, а завтра буду огурцом.
— А больничный?
— Я не хочу идти в больницу, там минимум на три дня оставят, а мне-то нужен всего денек.
— Ну ладно, раз так. Давай, поправляйся.
На этот раз гудки говорят, что у меня сегодня выходной. Я бы улыбнулся, но болят даже лицевые мышцы, будто ими тоже вчера штангу поднимал. При воспоминании о штанге и казусе с ней у меня вырывается скорбный стон. Интересно — какие подколки и остроты сорвутся с языка моих коллег, когда я появлюсь завтра?
Самооценка — 2
Однако, это всё завтра, а сегодня у меня весь день свободный и я, вместо кофе с оттенком гудрона, завариваю себе зеленый чай. Обожаю «Черную жемчужину» — когда в стеклянный чайник бросаешь три-четыре шарика, заливаешь их горячей водой и смотришь, как они распускаются на поверхности воды. Три верхних листика с предгорий шаолиньских областей — собранные смуглыми руками, свернутые смуглыми руками и проданные смуглыми руками. Всё для того, чтобы бледнокожий человек с ноющими мышцами смог посидеть на кухне и вкусить ароматный напиток. Не хватает только красивого хокку, но я их не знаю, а у черепахи пасть забита салатом. Придется пить без лишних изысков.
Наблюдение за собой + 0,1 %
Что это за наблюдение за собой? Я уже свыкаюсь с всплывающими картинками, но вот разобраться в них не мешало бы. Так и быть, сейчас досплю чуть-чуть и примусь за расшифровку всплывающих окон.
Кто знает — какой это кайф вытянуться на кровати в утро рабочего дня, тот поймет моё состояние. Включаю фильм на компьютере. Хочется чего-нибудь не феерического с компьютерными спецэффектами, а простого, доброго, для души. Мне попадается на глаза «Достучаться до небес». Как раз то, что можно пересмотреть не раз.
Под фильм я и засыпаю. Вернее, погружаюсь в то дремотное состояние, когда почти всё слышишь, но мышцы не двигаются, мысли текут вяло и балансируешь на грани сна и реальности. Вроде бы и хочется посмеяться над шутками, а вроде бы и лень. То выпадаешь на пять минут из жизни, то появляешься в ней вновь. Так продолжается половину фильма. Потом оживает телефон.
Если вы думаете, что никому не нужны, то попробуйте лечь спать днем… Позвонят даже те, кого вы не знаете и кого никогда не увидите! Мне сегодня в этом вопросе везет не меньше — телефон начинает вызывать по любому малейшему поводу. Коллеги звонят и спрашивают о какой-то мелочи. Начальник не перестает интересоваться по поводу здоровья и в то же время интересуется отчетом. Его сдавать только в следующем месяце, а он уже сейчас тревожится. Словно специально…
Однако больше всего добивает звонок от социологической службы.
— Здравствуйте! Мы проводим опрос населения по поводу того, какие каналы вы сейчас смотрите. У вас есть минута времени ответить на пару вопросов? — скороговоркой выпаливает приятный женский голос.
Как же достали! Вот спрашивают и спрашивают. Что вы думаете об этом, а что думаете о том? Один раз даже было так: «Вас беспокоит социологическая служба Центрального телевидения!» На что я тут же ответил: «Социологическая служба Центрального телевидения нас совершенно не беспокоит. Плевать мы хотели на эту службу!» И тут же положил трубку. Хулиганская мелочь, но приятно. И ладно, если такое происходит в будний день, а в то время, когда лежишь полурасслабленый и стараешься лишний раз не двигаться…
— Вы извините, но я сейчас граблю эту квартиру. Поэтому, сами понимаете, я очень ограничен во времени, — отвечаю я низким и хриплым голосом.
Пятнадцатисекундная пауза и следом этот же голос:
— Тогда успехов вам, счастья и удачи! Будьте осторожнее.
Я лежу, смотрю на телефон, и меня разбирает хохот. А смеяться-то больно. От сокращений пресс горит огнем, но я не могу остановиться. Вот за что люблю наш народ, так это за чувство юмора.
В хорошем настроении досматриваю картину, и в эту секунду меня пронзает мысль — ведь я ещё не курил! Точно! С самого утра ещё не совал в рот эту пакость. А вчера так задыхался на дорожке… Может, сегодня есть шанс провести день без сигареты? Я же должен соответствовать Оксане Евгеньевне.
Решено! Сегодня продержусь, а завтра будет уже легче. Ведь один день без сигарет останется позади. Будет от чего отталкиваться. Тут же выплывает окно:
Дополнительный квест — отказаться от курения
Награды:
Выносливость + 2 %
Скорость + 1,5 %
Ловкость + 1,5 %
Бодрость + 1 %
Осознанность + 0,5 %
Сила воли + 1 %
Самоконтроль + 2 %
Мда, плюшек не мало, есть ради чего постараться. И тут же взгляд падает на сигаретную пачку. Господи, теперь я понимаю, почему ты изгнал Сатану из рая. Только расслабишься, и тут же появляется какая-нибудь соблазняющая гадость. И сразу же возникает мысль — а если выкурить последнюю сигарету? Аллен Карр как говорил? Выкуришь и распрощаешься с дурной привычкой навсегда. Да, но вдруг последней сигаретой окажется другая, а за ней третья?
Нет! Решено! Я не буду менять своего решения!
А чтобы пачка не смущала взор, то решаю её выкинуть. До мусоропровода не дойду — помру по дороге, так что надо выкинуть в мусорное ведро. А прежде надо намочить, чтобы не тянуло. Вода из-под крана с радостью плеснула на фильтры, пролилась по бумаге, размочила табак. Я чувствую, что мне уже не хватает одной затяжки. Всего одной, а после я брошу. Обязательно брошу. Сигаретная пачка летит в мусорное ведро.
Для пущей мотивации лезу в Интернет. Статья о бросании вдохновляет:
Период полураспада никотина, попавшего в кровь, 2 часа. Большая его часть перерабатывается (метаболизируется) печенью, а также почками и легкими. Часть никотина в неизменном виде и продукты его метаболизма выводятся с мочой за первые 10–15 часов. Основной продукт распада никотина — котинин, окончательно выводится из организма через 48 часов после последней сигареты.
Круто, то есть два денька поболеть и очиститься? Нет, фигушки, тут мой взгляд падает дальше:
Углекислый газ табачного дыма, полностью выведется из крови через 24 часа после последней затяжки;
Через 3 дня улучшится дыхание. Но чтобы оно полностью пришло в норму, а легкие очистились от смол и сажи, может пройти период от 6 месяцев до 3 лет;
Кровообращение нормализуется через 3–4 месяца;
Нормальное функционирование пищеварительной системы возобновиться через 6-12 месяцев.
Что же, это вполне мне по силам. Вот только нужно немного потерпеть.
Пересиливаю себя и заставляю думать об Оксане Евгеньевне. Это на какое — то время отгоняет мысли от сигарет. Брошу ради неё, ради наших будущих детей. Улыбаюсь этой приятной мысли. Затем сосредотачиваюсь на приготовлении пищи.
Вкус + 0,1 %
Обоняние + 0,2 %
Еда кажется другой. Вроде тоже самое, но какой-то более глубокий вкус. И я не совсем наедаюсь, приходится брать ещё одну порцию. После макарон с сосисками курить хочется с такой силой, будто я умираю и последние мысли только о затяжке. Никогда не понимал этот навязанный художественный штамп — человек отдает Богу душу и, вместо того, чтобы сказать что-то нужное, вечное, доброе — всего лишь молчаливо затягивается. Сценаристы круто экономят на диалогах, зато актеры должны показать гамму чувств, которые у них бушуют на душе.
Вот снова думаю о курении. Надо отвлечься. Отжаться от пола, что ли? От одной только мысли об этом становится плохо. Нет, надо чем-то себя занять. Позвоню-ка Гарику.
— Привет! Как сам? Ещё живой?
— Да, шпилюсь в «Танчики», хочешь — подтягивайся, — отвечает бодрый голос.
— Не, я лучше пока дома. Решил курить бросить, вот теперь переживаю никотиновый голод.
— Круто, молодец, а я сейчас курю. Потом расскажешь о результатах. Может, тоже брошу.
— Давай-давай, вместе веселее. Будем друг другу жаловаться.
— Ага. Ладно, у меня сейчас бой загружается. Если хочешь, то подкатывайся, если нет, то пока.
— Игру на друга променял?
— Ё-моё, ты всего полдня не куришь, а уже такой зануда. Покеда!
Короткие гудки. Друг называется. Ладно-ладно, вот выпадут у тебя зубы, я тебе кашу жевать не буду. Утешаю себя такой мыслью и звоню родителям. Почему-то возникла тяга к социальному общению.
— Привет! Как дела?
— Привет, Боря! У нас нормально, как у тебя? Чего расскажешь? — отвечает мамин голос.
— Я тоже ничего. Вот курить бросил.
— Это ты молодец, может, ещё и отца заставишь. Вдруг тоже бросит, а то завалится с друзьями на кухню и начинают чабарить — хоть топор вешай. Все занавески прокурены, потолки от дыма уже желтые.
— Ну да, это у них не отнять. Они и в могилах будут дымить, — вклиниваюсь я в материнскую скороговорку.
— Да-да, а я сейчас сериал смотрю. А ты чего в это время звонишь? Обычно кричишь, что днем работы полно, и чтобы тебя не отвлекали…
— Вчера с другом в спортзал сходили, сегодня подняться не смог. Вот и отпросился на денек.
— Всё нормально? Ничего не потянул?
Обожаю эту мамину заботу. С детства беспокоится — не упал ли, не ушибся ли, не обкакался ли? Папа в этом плане более рационален: «Обосрался? Ну, тут два выхода, или идешь домой и подмываешься, или продолжаешь дальше гулять и пахнуть!»
— Не, всё нормально. Давно не занимался. Вот так и получилось.
— А-а, ну хорошо. Когда к нам заглянешь?
— Может, на выходных. Если сегодня не помру.
— Да ну тебя. Тогда деньги не трать. Встретимся на выходных.
Вот сколько раз ей говорил, что у меня корпоративная связь, и я могу не беспокоиться о телефонных звонках… Всё равно, привыкла к тому, что за всё надо платить и теперь экономит на звонках, на походах в магазин, на встречах. Экономия на себе, на муже, на ребенке. Экономия на жизни. Так живет большая часть России.
Блин! Как же хочется курить!
Отвлечься. Надо отвлечься. Я же герой! Неужели позволю сломать себя маленькой сигарете? Неужели я очередная жертва калибра 7,62? В какой-то статье вычитал, что в случае войны все сигаретные заводы легко переориентируются на изготовление патронов. И каждая сигарета это патрон в мои легкие.
Пробую зайти в «WoW», но всё бесит и раздражает. В конце концов паладин ложится после очередного файербола мага средней руки, и я в бешенстве бью клавиатурой по столу. Давно меня так не унижали. Кнопки кариозными зубами разлетаются по столу, падают на пол. Поперек клавиатуры идет трещина. Поиграл, блин!
Оказывается, так трудно отогнать от себя мысли о сигаретах… Надо отвлечься. Ещё и черепаха скребет по ламинату своими коготками. Нажралась и теперь скребет. Вот ей везет — она-то не бросает курить. Рептилия посматривает на меня своими черными безумными глазками и улыбается. Издевается, зараза такая. Сварить из неё суп, что ли? Будет знать, как попадаться под горячую руку.
— Вот сварю из тебя суп и съем. И не отведаешь больше салатовых листьев и не будешь больше гадить под кроватью, — говорю я ей и осекаюсь.
Голос звучит как-то звонче. Нет привычной хрипотцы. Я откашливаюсь, но голос звучит всё также. Ладно, буду косить под молодого студента. Вот что делает отказ от курения. А как всё-таки хочется затянуться.
Нет, я не должен об этом думать. Надо перетерпеть… Надо настроиться… Надо просушить сигареты…
Что???
Я ловлю себя на том, что вытягиваю из мусорного ведра сырую пачку сигарет. К пачке прилипли шкурки от сосисок, подсолнечная шелуха, картофельная очистка. И я её тащу из мусорки!!!
Неужели я опускаюсь до такой степени? Я фиксирую момент унижения в памяти и сминаю в руке скользко-мерзкую пачку. Чтобы не было соблазна. Чтобы не вытягивал табак и не высушивал его на газовой плите.
Я выдержу! Я смогу! Это моё будущее и оно будет без сигарет!
Дополнительный квест изменен — выдержать никотиновое голодание
Награды получены:
Выносливость + 0,5 %
Скорость + 0,5 %
Ловкость + 0,5 %
Бодрость + 0,5 %
Осознанность + 0,2 %
Сила воли + 0,5 %
Самоконтроль + 0,5 %
Уровень «выживание» пройден: 1000/1000
Ваш новый уровень — устойчивое существование: 10/2000
Странное чувство овладевает мной. Только что я был на точке срыва, но смог удержаться и теперь гордость пополам с триумфом заливают моё внутреннее пространство. Неожиданно приходит ощущение того, что я справлюсь, что я и в самом деле смогу. Несмотря ни на что: насрать на курильщиков в фильмах, насрать на дымящих следователей в книгах, насрать на чадящих в курилках.
Я выдержу! Я смогу! И это не аутотренинг, это твердая уверенность в завтрашнем дне. Я знаю, кто мой враг и знаю, как легко его победить. Как же просты и банальны слова о победе над курением: для того, чтобы не курить, надо делать лишь одно — не курить. Нервы останутся, проблемы никуда не денутся, но они некуда не деваются и при сигаретах. А без них они решатся лучше и действеннее.
В этот миг просветления хочется кого-нибудь обнять и поцеловать. Вредная черепаха ловит моё настроение и делает небольшую лужу. Понятно — целовать и обнимать её не буду.
Надо отвлечься и попробовать ещё разок покопаться в своем интерфейсе.
Я ложусь на диван и заглядываю в смайлик. Он уже не такой умирающий, как был недавно, и даже пробует улыбнуться. Выскакивают силуэты, и я вглядываюсь в синий. Проношусь вглубь его, минуя латинские названия влетаю ещё в одно окно.
Здоровье
Структура:
Зрение 0,8 D
Слух 23 дБ
Вкус 52 %
Обоняние 48 %
Осязание 58 %
Вестибулярный аппарат 45 %
Да, смотрю на эти характеристики и понимаю, что у меня далеко не всё так в порядке, как хотелось бы. Органы чувств какие-то притупленные. Зрение, понятно, ухудшилось оттого, что я постоянно работаю на компьютере, да и ночные рейды остроты не прибавили. Слух? Почти на пределе легкой тугоухости. Вкус, обоняние, осязание притуплено из-за сигарет, и я думаю, что скоро они восстановятся. А вот вестибулярный аппарат?
Вестибулярный аппарат — вес, ускорение, равновесие.
Ясно. Его тоже можно прокачать. Недаром же записался в спортзал. От воспоминания о спортзале снова начинают ныть конечности. Ладно, с этим разберемся. А что у нас на красном силуэте?
Сила
Структура:
Внутренняя составляющая
Физическая составляющая
Духовная составляющая
Хм, интересно. В силуэте три надписи, проваливаюсь в верхнюю:
Жизненная энергия 47 %
Сила воли 30 %
Психическая энергия 20 %
Самоконтроль 27 %
О как, тут вообще всё тяжко, даже до пятидесяти процентов ни одно из составляющих не дотягивает. Мда, надо будет почитать — как развить эти полезные пункты. Я нечаянно проваливаюсь в слово «Самоконтроль» и ко мне навстречу охотно выскакивает новое окошко:
Спокойствие 34 %
Агрессия 12 %
Внимание 68 %
Сосредоточенность 23 %
А если провалиться в «Сосредоточенность»? Нет, не получается. Похоже, что это финишный файл. А что там в папке «Физическая составляющая»?
Выносливость 35 %
Ловкость 43 %
Скорость 18 %
Гибкость 23 %
Сила 37 %
Беда-беда-беда, огорчение. Чего-то вообще всё тяжко в этом плане. Как же я себя так запустил-то? Надо будет и с этим разобраться. А «Духовная составляющая»?
Наблюдение за собой 12 %
Осознанность 22 %
Уравновешенность 32 %
Бодрость 18 %
Упорство 35 %
Маловато будет! Да и сам я какой-то маловатый. Решаю залезть ещё и в зеленый щербатый круг. Кстати, он чуть-чуть замерцал и выдал мне:
Повышение интеллекта + 0,01 %
Спустя секунду возникла ещё одна надпись:
Наблюдение за собой + 0,06 %
О как! Познавая себя, я получаю небольшие плюшки? Отрадно. Так что у нас в щербатом круге?
Интеллект
Структура:
Вербальный 56 %
Логический 48 %
Пространственный 37 %
Физический 35 %
Музыкальный 9 %
Социальный 24 %
Эмоциональный 60 %
Духовный 57 %
Творчество 34 %
Хоть тут радуют цифры выше пятидесяти. Я до вечера выписываю их и способы, чтобы прокачать эти скилы. Работаю над оформления навыков, чтобы отвлечься от никотинового голода. Мука длится целый день. Хорошо ещё, что дома есть запас пищи и не нужно выходить на улицу. Нет соблазнам. Ещё пару фильмов, серфинг по интернету, и я погружаюсь в объятия сна. А утром меня ожидает новый день и новые страдания. Но сейчас, проваливаясь в мельканье сновидений, я горд — выдержал день без сигарет.
Перед глазами проплывает надпись:
Вкус + 0,4 %
Обоняние + 0,3 %
Осязание + 0,7 %
Я привычно смаргиваю и засыпаю. А на следующий день меня ожидает новое происшествие, которое едва не срывает прожитые накануне сутки без сигарет.
Глава 8
«Вороны-москвички меня разбудили
Промокшие спички надежду убили
Курить, значит, буду дольше жить,
Значит будем
Корабли в моей гавани жечь,
На рубли поменяю билет,
Отрастить бы до самых бы плеч
Я никогда не вернусь домой. С тобой»
Земфира «Ариведерчи»
Утренняя каша приносит новые оттенки вкуса. Оказывается, она и в самом деле вкусная. А я раньше закидывал, почти не жуя. И всё потому, что утренний поход в туалет прошел без сигареты. Тяжело, но терпимо. Тело наливается силой, болит уже меньше, чем вчера. Подбадривает картинка перед глазами:
Вкус + 0,4 %
Обоняние + 0,3 %
Осязание + 0,7 %
Самооценка + 2
А потом приходит приступ никотинового голода. Как раз после чашечки утреннего кофе. Хочется курить так, что готов снова ковыряться в мусорном ведре и сушить остатки табака. Делаю себе заметку перейти на Иван-чай, где-то слышал, что он успокаивает.
Какой же чистый воздух на улице. Хочется вздохнуть полной грудью, но становится больно — мешает какая-то скованность в области солнечного сплетения. Да и кашель вырывается наружу. Спугиваю бухающими звуками несколько любопытных голубей, которые с таким видом озираются по сторонам, словно втихаря соображают «на троих».
Нечем заняться, пока прогреваю машину. Начинаю приседать. Сквозь боль мышц, сквозь треск сухожилий. И дышу… Дышу таким чистым утренним воздухом, что его можно запаковывать и продавать в химически загаженные районы. И это в городе! Боюсь себе представить, что будет с легкими в деревне…
— В машине не курить! Я сам не курю и тебе не дам! — категорическим тоном заявляю Гарику, когда заезжаю за ним.
— Да, масса Боря! Последняя затяжка и падаю в твою колесницу запретов и мучений, — отвечает Гарик и выкидывает окурок.
Я невольно втягиваю запах. Ммм, вот бы сейчас поднять «бычок» и затянуться. Но наступаю на эти мысли кованным сапогом силы воли. Даю Гарику жевачку, чтобы от него не несло табаком. Первый раз замечаю, что от курящего человека пахнет пепельницей. Причем застарелой и вонючей. Над головой Гарика мелькает зевающий смайлик, похоже, что его сейчас волнуют проблемы борьбы со сном, чем мои страдания о курении.
Мда, как же трудно придется на работе — там я буду вынужден работать. Иначе никак не отвлечься от мыслей о сигаретах.
В курилке полно народа. Приходится подойти и поздороваться. От дыма снова накатывает желание выкурить последнюю сигарету. Нет! Надо держаться! Обсуждают лишение премии Сереги Скалова. Вроде бы и материала испортил немного, но Владимир Квадратов раздул из этого огромную трагедию. После его текста в служебной записке вышло, что предприятие накроется медным тазом и это вина именно бедолаги Скалова.
— Ну, он и гнида. У меня выплата по кредиту, а тут такая хрень. Ладно хотя бы половину, а то ведь подчистую лишил. На кармане голяк. Что жене говорить — даже не знаю. Придется таксовать по вечерам и все выходные, — сокрушается Сергей.
Ребята сочувственно кивают, а в глазах видится затаенная радость — лишили не их. Лишили другого. И ведь такая же радость будет и в глазах у Скалова, когда в следующем месяце его минует начальственное око, зато коснется другого. И он будет также стоять и со скорбным видом кивать и соглашаться.
Осознанность + 0,1 %
Я оставляю людей толочь воду в ступе. Не хватало ещё с утра заряжаться негативом. Я считаю так: накосячил и не сумел исправить косяк — отвечай. Да, понимаю, очень хочется нарваться на сочувствие. Но здесь этого делать нельзя. Потому что на предприятии «Раткерр — Моррес» запросто можно получить сочувствие человека, который тебя выслушает, пожалеет и через пять минут сдаст с потрохами начальству.
Холодный ветер облизывает уши, пока иду от проходной до офисного здания. Под ногами шелестит опавшая листва. На небесах мрачное настроение и потому всё затянуто грязно — серой, будто половой, тряпкой. Мышцы ноют, хочется курить, жалею себя и ненавижу за эту жалость. Синее здание с выступающими коробками кондиционеров и слепыми пластиковыми окнами приближается с каждым шагом.
Первая половина дня проходит в обычном колючем режиме. То есть меня пытаются уколоть сотрудницы, а я в ответ огрызаюсь. Отчеты, заказы, звонки и разговоры. Решение проблем с перевозчиками, с закупщиками, с поставщиками. Решения, решения, решения. Проблемы, проблемы, проблемы. Кажется, что я ежедневно выхожу на битву с Лернейской гидрой и чем больше я решу проблем (отрублю голов), тем больше их появляется (вырастает) на следующий день. Дополнительные квесты не показываются, а жаль. Если бы можно было на работе ещё и прокачиваться, то я бы ходил на неё с большей охотой. Сейчас же изредка выползают уведомления о накатывающей усталости.
Усталость + 5 %
Усталость + 6 %
Всё как всегда, всё привычно и буднично. Если я прохожу мимо кабинета директора финансов и вижу милое личико Оксаны Евгеньевны, то это придает мне сил. Немножечко плюсуется к жизненной энергии. Словно с каждым взором милых глаз я наливаю очередную порцию бензина радости в свой энергетический бензобак. Правда, до обеда её не было и это тоже тяжело сказывается на моих измученных никотиновым голоданием нервах.
А после обеда начинается…
Сижу себе, заполняю никому ненужный отчет. Он необходим лишь для того, чтобы начальственное око скользнуло по нему и прикинуло, сколько заказывать материала на следующий месяц. Хотя, судя по постоянному количеству заказанного, Юрий Геннадьевич даже не смотрит на этот отчет. А мне нужно потратить полдня, чтобы правильно оформить и всё посчитать. Погано на душе от сознания того факта, что я трачу кусочек своей жизни напрасно.
Самооценка — 0,01 %
Слышен топот из коридора и веселый смех Карины. Холмова и Абикова приносят с собой запах сигаретного дыма, накурились после обеда. Стучат каблучками по светло-коричневому ламинату. Обе кидают в мою сторону неприязненные взгляды и прыскают.
— Чего смешного? Или вы вместо обычных, волшебные сигареты выкурили? — после этих слов во рту появляется легкая кислинка. Словно лизнул грифель карандаша.
— Да нет, запах с улицы учуяли. А теперь увидели, что это ты сидишь, и успокоились, — ответила Олеся.
Карина в голос рассмеялась и изобразила ртом звук сжатой «вупи», а по-русски — подушки-пердушки. Похоже, они узнали мой позавчерашний прокол на тренировке. Досадно. Теперь, пока весь свой небогатый запас юмора не израсходуют, придется выслушивать их подколки. Или попробовать состроить непонятливое лицо? Мол, я не знаю — о чем вы говорите.
— Ха-ха, смешно. Если хотели оскорбить, то оскорбили только себя. Ваш детский юмор о вонючке оставьте для своих детей. Нормальный дезодорант, всегда им пользуюсь. И вообще, отвалите! У меня дел по горло.
— Да мы не о дезодоранте. А о том, что ты сейчас сидишь и тихо пускаешь «шептуна». Не знаю, как с тобой ещё Александра выдерживает, — Карина открывает окно и свежий воздух залетает вместе с уличным гомоном и фырканьем моторов.
— А у меня нос забит, так что мне всё равно. Вот только глаза иногда режет, — не упускает случая съязвить моя сокамерница?
— Ну вас, придумаете ещё. То я плохо работаю, то пускаю «шептунов». Занимайтесь своим делом и не лезьте ко мне. А то сами объедятся гороха и потом ищут крайних.
В голове же мелькала мысль — неужели Оксана рассказала о происшествии в спортзале? Нет, я подозревал, что она недолюбливает меня, но чтобы так… Нужно будет выяснить и постараться обратить всё в шутку.
— Вот сиди там и не пукай. А то попросим Юрия перевести тебя в другое место… или пусть выдает противогазы! — заключает Карина.
Дальнейшие реплики с моей стороны будут расцениваться как продолжение войны и подъём нервов. А я должен держаться. Не поддаваться на провокации и держаться. Не курить! Но не могла же Оксана рассказать или могла? Нужно выдохнуть и закончить этот долбанный отчет. Не сдаваться!
— Замолчал. С силами, наверно, собирается. Сейчас как напряжется, как выдаст нам фонтан из звуков и брызг! — ехидничает Олеся.
Нужно отвлечься и прогуляться до кофейного аппарата. Отодвигаю кресло, чтобы встать, и в это время дерматиновая зараза вносит своё веское дополнение в моё море унижения. Вы слышали, как трется кожаный ремень о спинку из кожезаменителя? Нет? Тогда послушайте. Нет, вы послушайте и услышите те же звуки, что и при расстройстве желудка. Вот и сейчас в кабинетной тишине прозвучало тягучее «пу-у-ух». Будто кресло заодно с моими коллегами, будто я сел на пресловутую подушку.
Я остаюсь в той позе, в какой застывают монахи перед ликом Христа. Секундная пауза и раздается женский звонкий смех. Всё презрение по отношению к коллеге, а заодно всю ярость и ненависть к мужскому полу стараются выплеснуть мои кабинетные феечки. Смеются так, что начинают дребезжать стекла шкафов. Ещё чуть-чуть и выпадут разноцветные офисные папки.
— Не сдержался? Тогда точно придется идти к Юрию Геннадьевичу!
Под этот возглас я выскакиваю в коридор. Чувствую, как горят щеки, словно прижимался к батарее центрального отопления.
Самооценка — 3 %
Всё, это последняя капля. Я хочу курить. ДО ДРОЖИ В РУКАХ ХОЧУ КУРИТЬ.
Срочно! Хрен с ним, брошу на выходных! Бегу в курилку, там кто-нибудь должен находиться. Но не успеваю я подбежать к двери, как она распахивается и на пороге возникает Оксана Евгеньевна.
Кивком здоровается и задерживает взгляд на моем лице.
— Борис, с тобой всё в порядке? Чего такой взъерошенный?
Со мной? Со мной не всё в порядке. Я зол так, что готов биться головой о стену, готов разбежаться и прыгнуть с третьего этажа. Дыхание приходится усмирять, сердце будто хочет проломить грудную клетку. Смайлик над полосками рвет и мечет.
— Да не сходятся цифры. А так всё нормально. Как у вас дела?
— Спасибо, хорошо.
Оксана хочет пройти мимо меня, но что-то заставляет взять её за локоток.
— Оксана Евгеньевна, я должен извиниться за случай в спортзале. Я… я нечаянно.
— Не извиняйся. Я слышала и похуже, это же напряжение мышц так сказывается. Так что всё нормально, — она аккуратно освобождает руку.
— А вы никому об этом не рассказывали? — чувствую себя тупым олухом, но слова уже сказаны.
— Борис, похоже ты ещё не отошел от своей болезни. Мне больше делать нечего, как рассказывать о происшествиях вне рабочего времени. Я не сплетница!
Оксана Евгеньевна возмущенно фыркает и удаляется походкой возмущенной Дианы. Даже спина её дышит негодованием. Если не она, тогда кто? Гарик?
— Извините, я не хотел вас обидеть.
Она не поворачивается, зато выходит из своего кабинета Юрий Геннадьевич. Вот как всегда — по закону подлости он застает нас снова с Оксаной Евгеньевной. Провожает взглядом идущую по бежевому коридору женщину. Я вижу, как его глаза ощупывают аппетитную пятую точку. Затем он обращается ко мне.
— Почему задержка с отчетом? Мне уже весь телефон оборвали. Смотри, если через полчаса не будет, то цех может остановиться и это будет полностью твоя вина. Тогда придется писать по собственному желанию, или же будем прощаться по статье.
Голос настолько холоден, что его можно опускать в виски с колой. Хмурый смайлик над его головой наливается красным. Ясно понимаю, что если бы он мог, то хорошенько двинул бы мне в челюсть. И вовсе не из-за дурацкого отчета, а из-за уходящей фигуры. Видно, что она дала ему от ворот поворот. Я чувствую, что уголки губ разъезжаются в стороны. В глазах начальника уже блещут молнии. Я смыкаю губы обратно, но бесполезно.
— Так, значит, будем улыбаться? Ну что же, останешься на этот месяц без премии. Потом расскажешь — так ли это весело, как сейчас, — Юрий Геннадьевич резко разворачивается и скрывается за дверью в свой кабинет.
Вот теперь смеяться уже не хочется. Как там утром говорил Серега Скалов? «Ну, он и гнида!» Пробую эти слова на вкус и решаю, что они замечательно подходят к данной ситуации.
Очень хочется курить. До дрожи в кончиках пальцев.
Выбегаю на лестницу и с размаху бью кулаком по стене. Долбанные рельефные обои! Кулак обжигает боль, на сорванной коже выступают капельки крови. Посасывая ободранные суставы спускаюсь вниз. Тяга к сигарете как к единственной спасительной палочке — выручалочке толкает в спину. Серые ступени кажутся бесконечными, хотя спускаюсь всего лишь с третьего этажа.
Курить! Курить!! Курить!!! КУРИТЬ…
Выскакиваю на улицу и вдыхаю порцию свежего влажного воздуха. Вдыхаю так, словно стараюсь заполнить им каждую клеточку. И в этот момент понимаю, что пропала та планка, которая не позволяла воздуху утром войти в грудь. Вставала на пути и не впускала в легкие лишний объем. Теперь же её не было и можно вдохнуть до боли в ребрах. Даже голова закружилась от легкой гипервентиляции.
И это я должен променять на вонючую палочку? Я иду и спорю с собой. Иду и уговариваю. Но иду. В курилке пять или шесть человек. И я уже подхожу к проходной…
Нет! Как бы тяжело не было я не должен выходить. Пусть я не буду с Оксаной (а я приложу все усилия, чтобы остаться с ней навсегда!), пусть меня уволят, пусть обзывают засранцем, но эту дрянь больше никогда в жизни не возьму в рот!
— Борис, борись! — говорю себе и иду обратно.
Самооценка + 3 %
Сквозь тучи прорывается лучик солнца и освещает площадку с машинами. Он оглаживает полуобнажившиеся деревья и синюю крышу проходной. Словно небеса дают мне знак одобрения. На душе становится так тепло и хорошо — я снова не поддался срыву. Уверен, что не поддамся и впредь. Ради Оксаны, ради себя, ради нашего общего будущего.
Однако скользит мелкая вредная мыслишка, будто в навозе скручивается белесый червяк: «А выдержишь ли с алкоголем?» Сейчас да, пока я трезвый и щурюсь на ласковое солнышко, а как будет дальше? Ведь через неделю корпоратив посвященный иностранному празднику Хэллоуину. Вот тогда и проверим, а завтра скажусь Гарику больным и отменю наши пятничные посиделки. Выходные промучаюсь в одиночестве, а дальше будет легче.
Никогда не понимал людей, которые бросают курить, а потом ходят и мучаются от никотинового голода. Не понимал, пока не решил бросить сам. Я же молод, так почему сам, добровольно, должен превращать себя в развалюху? Нет! Я выдержу! Я смогу! Несмотря ни на что.
Кто знает, каково это быть посмешищем, тот поймет мои чувства. Горько, обидно, но вынужден улыбаться, иначе люди поймут, что достигают своей цели и усмешки посыплются втройне. Иногда создается ощущение, что минул Золотой век, за ним Серебряный, потом век железа и космической пыли. Сейчас входит в расцвет век «троллей». Век энергетических вампиров. Все норовят друг друга подколоть, укусить, унизить…
Мои милые коллеги не упускают случая посмеяться и угостить пирожком с капустой. Вряд ли меня подкармливают — пирожок надкушен, чтобы виднелась светло-коричневая начинка. Но больше всего радует плакат над рабочим местом, который я обнаруживаю, когда возвращаюсь с улицы. Вот не поленились же — написали плакат метр на метр, где снизу чернеет надпись: «Спасем планету от глобального потепления. Скажем НЕТ вонючему теплому воздуху!»
Мне кажется, что вы уже догадываетесь — чья фотка находится в центре плаката. Да-да, я собственной персоной, ещё и в красном круге с поперечной полосой, какую рисуют в местах запрета курения. Приходится улыбаться и на это. Всё же они старались… Аккуратно снимаю плакат и сворачиваю трубочкой. Пусть полежит до лучших времен. Девчата ржут, но никак не комментируют.
После рабочего дня я выхожу на улицу с трясущимися пальцами и подергивающимся глазом. Но я улыбаюсь — несмотря ни на что я держусь!
— Чего не подходишь покурить? Боишься, что при зажигалке взлетим на воздух? — останавливает меня окрик Владимира Квадратова, когда я выхожу из проходной.
Ну как же он может упустить шанс покрасоваться за счет других? Приходится подойти. В курилке человек десять, кто просто курит, а просто болтает о всякой ерунде. Многие знают о нашей неприязни и подтягиваются ближе, чтобы получить бесплатное представление. Если сейчас не отбрить Владимира, то победа окажется за ним, а это удар по авторитету. Вроде уже двадцать первый век на дворе, а всё как гориллы — авторитетами меряемся. У кого длиннее, тот и победил.
— Нет, не курю, вот и не хочу поддаваться соблазнам, — честно ответил я на улыбки кладовщиков и работников цеха.
— Да ладно, рассказывай. Ты только вышел из офиса, а у нас уже глаза слезиться начали! — продолжает накалять атмосферу Владимир.
— Я не вижу слез на лицах этих достойных людей, — я киваю на окружающих ребят и снова обращаюсь к Владимиру. — Может, это у тебя слезятся от возраста? Стареешь? Наверно, уже от сигарет и фломастер не стоит?
Главное — говорить быстро и напористо. Не давать ему собраться с мыслями — загонять в ловушку слов. Стоящие поодаль девушки-координаторши заинтересованно оглянулись. Может, я излишне громко начинаю говорить?
— Тебе какое дело до моего фломастера? — огрызается Владимир. — Я на него не жалуюсь!
Вот! Он загнан, теперь закрыть решетку.
— А зря! Не надо держать всё в себе, надо иногда и выговориться. Может, мужики и подсобят советом. Сметанки там поесть с грецкими орехами, или же сразу на «Виагру» перейти, — я вижу, как разъезжаются в улыбке лица курильщиков. Остается чуть-чуть.
— Ты бы о себе позаботился, а то вон как…
Я не даю ему докончить, перебиваю и дожимаю.
— Бзднуть в спортзале не грех… Грех — это обделаться в постели, так что не затягивай с этим. Бросай курить и займись спортом, — я отхожу под общий смех.
Успеваю заметить, как наливается краской широкое лицо. Заодно вижу, как ржет Сергей Скалов, он хотя бы отчасти отомщен за утрату премии. Как раз на проходную заходит Гарик. Я прощаюсь и иду на стоянку.
Самооценка + 3 %
Юмор + 1,2 %
О как, появляется что-то новенькое. Юмор мне пока ещё не попадался. А если попробовать зайти в навыки? Передо мной тут же разворачивается новое табло.
Навыки:
Кулинария 45 %
Техника/Механика 36 %
Обаяние 65 %
Логика 76 %
Творчество 46 %
Рисование 23 %
Игра на гитаре 1 %
Рыбная ловля 74 %
Писательство 62 %
Садоводство 22 %
Фотография 12 %
Торговля 79 %
Боевые искусства 12 %
Скульптура 32 %
Изобретательство 56 %
Верховая езда 12 %
Охота 4 %
Азартные игры 17 %
Наука 34 %
Социальные сети 81 %
Танцы 41 %
Скорочтение 15 %
Ремесло 23 %
Юмор 67 %
Пакости 38 %
Программирование 12 %
Видеоигры 82 %
Траволечение 3 %
Пение 27 %
Ого, сколько всякого разного. Когда я подбрасываю Гарика домой, то захожу и рассматриваю каждый пункт по отдельности. В некоторых есть подпункты, в некоторых отсутствуют. Однако, мне становится немного обидно оттого, что среднее число навыков всего тридцать восемь процентов. Получается, что я печальный задрот, который даже не может сравняться с любым из «средняков»? Решаю завязать с играми и начать прокачивать свои скилы. Будем прощаться с паладином. Жаль, но что поделать — собственное тело-аватар тоже нуждается в прокачке.
Но распрощаюсь завтра, а сегодня схожу в очередной рейд — побуду с ним в последний раз…
Глава 9
«Ветер-убийца, когда он ласков.
Мы пускаем с балкона бумажных птиц.
Мы раскрасим лица. Мы будем в масках!
Чтоб Смерть не увидела наших лиц…»
Гр. Алиса
Навыки, навыки, навыки. Нужен кач скилов. Какой же я задрот… Я стараюсь вымещать злость в спортзале. После трудного рабочего дня это как глоток свежего воздуха. Хотя и там на меня сначала косились и хихикали за мой прошлый «свежий воздух». Однако сцепляю зубы и тренируюсь. С каждым занятием мышцы болят меньше, а по утрам просыпаюсь в отличном настроении. И почему я раньше не ходил?
Неделя пролетает в беготне и хлопотах. Работа — спортзал — дом — работа. И так по кругу. Я вижу в спортзале Оксану Евгеньевну, но если она делает вид, что мы не знакомы, то пусть так и будет. Гарик начинает сказываться больным и отлынивать от походов в фитнес. Так будет продолжаться до тех пор, пока в дело не вступит буксир по имени Марина — она заставит его. С нытьем, истерическими криками, но заставит.
«Физическая составляющая» не перестает меня радовать:
Выносливость +5 %
Ловкость +1 %
Скорость +2 %
Гибкость +5 %
Сила +3 %
Вместе с этим добавляются проценты к «Наблюдению за собой», к «Бодрости» и «Упорству». Прокачивается «Сила воли», «Психическая энергия» и «Самоконтроль». Улучшаются пункты «Слух», «Вкус», «Обоняние» и «Осязание».
Я пересматриваю свой гардероб и выбираю то, что благотворно влияет на «Харизму» и «Обаяние». Овощи и фрукты занимают больше места в холодильнике, а пиво и пельмени со скрипом уступают им место. Я начинаю разрабатывать план по решению «Главного квеста», но пока все мысли разбиваются о недостаток информации об Оксане.
И вот приходит пятница. День, когда весь народ предприятия «Раткерр — Моррес» должен собраться и в едином порыве отправиться праздновать иноземный праздник «Хэллоуин». Как его праздновать сотрудники знают лишь из статей и журналов, а также кинофильмов с различными ужастиками. Зато все собираются на час раньше и отправляются в клуб-ресторан.
Вот с Колядками всё ясно — выучивай себе несколько песен и веселись, чтобы не замерзнуть. А тут что? Надевай костюм и клянчи конфеты под одну и ту же волшебную фразу: «Конфету или жизнь?» Я не понимаю этого праздника, но всё же покупаю в магазине сувениров резиновую маску инопланетянина. Вывожу машину с парковки и сажаю Гарика. В салон ещё забираются девчонки-координаторши. Если удержусь от алкоголя, то смогу развести по домам поддавших коллег. Без задней мысли — всё же коллеги.
Хотя нет, мысли всё же есть — тело требует секса. Я не могу удержаться от взглядов на голые коленки девушек. От нашей парковки до клуба — ресторана около двух километров, но попробуйте их пройти на туфлях в октябрьскую слякоть.
— Ой, спасибо, Борис за то, что подбросил, мы пока посидим у тебя? Нужно чуточку подкраситься, — спрашивает Ирина, старшая координаторша, работающая чуть ли не с открытия предприятия.
— Да сидите, чего уж там. Мы пока осмотримся, — Гарик по-хозяйски кивает головой и вылезает наружу.
Гарика не узнать — под осенней синей курткой виднеется камзол с галунами, его дополняют джинсы и черные остроносые ботинки. В пакете виднеются густые дреды парика и черное ребро треуголки. Смайлик над головой радостный и улыбающийся. У Гарика даже осанка меняется, когда он надевает костюм в гардеробной развлекательного комплекса «Евро-Клуб». Получается этакий откормленный пират Джек Воробей с казахским лицом.
Я натягиваю маску. Пахнет прелой резиной и конским волосом. Девчата показываются в своих соблазнительно облегающих платьях. Одна вставила острые зубы и нарисовала струйку крови из уголка рта, другая нанесла пудру, подрисовала мешки под глазами и аккуратно приклеила шрамы из магазина приколов. Вампирша и девушка — зомби, продукты голливудской киноиндустрии.
— Ух, какие соблазнительные монстряшки, так бы и укусил за ляжку, — к нам приближается директор по логистике.
Он сегодня в виде графа Дракулы — строгий костюм, черный плащ с алым подбоем, зализанные волосы и оскал пластмассовых клыков. Обнимает девушек и делает вид, что хочет впиться в шеи.
— Меня не надо кусать, а то жена не поймет, — быстро вставляет Гарик.
— Да я тебя и не собирался, боюсь отравиться, — хмыкает Юрий Геннадьевич.
— А у меня вы и так немало крови выпили, — вставляю я свои пять копеек.
— Не будем о работе, мы же пришли отдыхать. Сфотографируешь нас? — директор логистики кладет руки на талии девушек.
Фотографий сегодня будет много, потому я заранее освободил память телефона. Очень не хочется начинать завтрашний просмотр с начальственного лица, но приходится улыбнуться и щелкнуть «на память». Может, в процессе праздника я наберусь «смелой воды» и смогу начистить ему рожу? Нет, вряд ли — я столько не выпью. Вижу, как Юрий Геннадьевич убирает руки, как бы нечаянно погладив каждую девушку по попе. Те деланно возмущаются.
— Прошу прощения, иногда мои руки живут своей жизнью. Ладно, позже увидимся, — Юрий Геннадьевич картинно запахивается полой плаща и отходит в сторону зала.
— Позер! — констатирует Гарик, а я с ним соглашаюсь.
Мы тоже фотографируемся возле входа с парой ребят с производства. Один в маске Фредди Крюгера, другой пародирует солиста группы «Kiss», то есть нацепил черный парик, более похожий на мочало, и нарисовал на отбеленном лице крылья летучей мыши. Он пытается то и дело высовывать язык и делать «козу». Когда Гарик обещает затушить окурок о «высунутое болтало», то Михаил перестает и дальше мы уже не так походим на сбежавших сумасшедших. На буйнопомешанных нет, но вот на обычных идиотов — вполне. Судя по костюмам и нарядам приходящих — именно так собирались на бал к булгаковской Маргарите упыри и вурдалаки. Я не хочу чувствовать себя ни в роли Коровина, ни в роли кота Бегемота, а уж тем более Маргариты, потому тяну Гарика за собой.
Стилистика помещения намекает, что обслуживающий персонал будет минимум неделю есть тыквенную мякоть. А на торговле семечками и вовсе озолотятся — так много положено везде тыкв с вырезанными страшными рожами. Тыквы на столах, тыквы на полу, тыквы на колоннах. Почти в каждой теплится огонек свечи. Кондиционеры заставляют трепетать пламя и, кажется, что тыквенные головы нахально подмигивают.
По центру танцевальная площадка двадцать на двадцать метров. С одного края он примыкает к небольшой сцене, на которой колдует над синтезатором светловолосый парень в наушниках. По остальным трем сторонам стоят столы. Первые ряды на свету, там стремится разместиться офисная братия, чтобы почаще мелькать в глазах начальства. За их диванчиками располагается возвышение с перильцами. Столы на возвышении тоже уставлены яствами и пузатыми бутылками, но света меньше и за счет этого создается ощущение интима. Удобные диваны присутствуют и тут. И непременные атрибуты Хэллоуина на стенах — силуэты ведьм, паутин и летучих мышей.
— Гарик, пойдем вон туда, там тыква на тебя похожа, — дергаю я друга за обшлаг кафтана.
— Да нет, не похожа, у неё глаза слишком маленькие, — не обижается Гарик.
Не хочу я сидеть возле офисных коллег. Лучше с простыми ребятами. С ними и матюкнуться можно и не нужно строить из себя герцога Бургундского. К нам также присоединяются девчата-координаторши. Решают быть с нами до конца. Рядом присаживаются вокалист «Kiss» и Фредди Крюгер. Всё — столик уродцев укомплектован.
Фух, как же жарко в зеленой маске. Хорошо ещё, что огромные глаза дают достаточно обзора. Народ для разврата собирается нехотя, словно только что дома наелись устриц и отлакировали фондю под чесночным соусом, а пришли исключительно ради того, чтобы засвидетельствовать своё почтение. Но смайлики у всех настороженные — волнуются о потере лица перед руководством. Да уж, «Ютуб» не спит и неизвестн — кто в понедельник станет героем дня.
Вижу своих «фей». Олеся в костюме Красной Шапочки, Карина щеголяет окровавленным халатом медсестры. Александра же в шелковом одеянии монашки — этакая святая соблазнительница с ярко-красными губами. Понятное дело, они располагаются в первых рядах. Там почти все места заняты офисным планктоном. Вряд ли можно найти другое такое предприятие, где количество офисных работников превышает количество производственников и рабочих.
Колдуны и колдуньи, вампиры и вурдалаки, коты и собаки, где-то даже мелькнула маска деда Мороза. Три или четыре Гарри Поттера помахивают бамбуковыми палочками для суши, покрашенными маркером в черный цвет.
— Гарик, официально назначаю тебя заведующим струей, а мы уже будем тосты толкать, если вклинимся между говоруньей, — улыбаюсь я, и друг с важным видом кивает в ответ.
Под «говоруньей» мы понимаем нашу заведующую отдела кадров — Наталью Комарову. Человек-зажигалка, легкая на улыбку и доброе слово. Вот и сейчас она подходит к парню с синтезатором и отбирает микрофон. Черное платье с оборочками подчеркивает заманчивые выпуклости. Симпатичная полненькая женщина в возрастной поре больше двадцати, но меньше пятидесяти, поправляет широкополую шляпу на седом парике и выходит в центр площадки.
Как ни странно, но её смайлик смеётся. Она радуется сегодняшнему поводу для корпоративной пьянки.
— Дорогие коллеги, друзья! Я рада приветствовать вас на нашей корпоративной встрече. Так получилось, что он совпал с Хэллоуином, потому и решили устроить костюмированный праздник. Я вижу, что у наших сотрудников всё хорошо с фантазией, и все сумели отличиться. Костюм у каждого хорош, хоть всех собирай и посылай сниматься в фильм ужасов. Но, ужасы ужасами, а о наших итогах за три квартала сейчас расскажет генеральный директор. Давай поприветствуем его бурными и продолжительными аплодисментами, — она передает микрофон вышедшему мужчине.
Генеральный директор Николай Андреевич Кондаренко, бывший военный потерявший большую часть волос, берет микрофон и звучным голосом начинает толкать приветственную речь. Если вы слышали речь президента за пять минут до начала Нового года, то можете составить себе представление о выступлении директора. Правда, на этот раз речь оказалась короткой. Он поблагодарил всех собравшихся за присутствие, вкратце описал успехи и пожурил за промахи. И как всегда в финале громко — пафосное:
— В следующем квартале нам нужно поднапрячься, чтобы выйти на новый уровень. Я верю, что мы сможем и осуществим! Ведь всегда приоритетом нашей команды являются сотрудники, а только потом прибыль. Так что следим за техникой безопасности и не суем части тела в работающие механизмы. Ведь все активы, техника и продукция не стоят одной человеческой жизни! Даже в праздник Хэллоуина. Приятного отдыха!
— Ну да, а как людей выгонять за мелочи, так это в счет не идет, — шипит Фредди Крюгер, а вне праздника Кирилл Стеклов.
— Что, у вас снова человека уволили? — спрашивает Гарик, пока разливает по рюмкам водку.
— Ага, завцехом заставил старших смен писать служебные записки. В общем, сожрал Женьку, за то, что тот не боялся показывать косяки и говорить о них в лицо.
Мы сочувственно киваем головами. Увы, такая политика предприятия, что с микрофоном говорится одно, а без микрофона делается другое.
Девчата предпочли вино, поэтому красная струйка щедро плещет в бокалы. И в этот момент я замечаю Оксану. Сердце екает так сильно, что дергается рука и несколько капель падает на салфетку. Они расплываются по бумажной поверхности красными пятнами Роршаха, вроде бы даже похожи на бабочку. Такие же алые пятна на белых гольфах Оксаны, они спускаются до бордовых сандалий. Неровно отрезанная юбка в красно-синюю клетку открывает стройные ножки. На белой блузке словно разделывали свежее мясо, красно-синий галстук болтается удавкой. Волосы растрепаны, но, несмотря на все эти отталкивающие факторы, она — королева. Рваный серый пиджак довершает образ школьницы-маньячки.
И тут же возле неё оказывается Юрий Геннадьевич. Прямо как джинн вырвался из бутылки и материализовался по правую руку. Хотя только мгновение назад ухаживал за Кристиной из бухгалтерии, а сейчас указывает Оксане, куда пройти и садится рядом.
— Красивая, — выдыхает Иринка. — Вот бы мне такой стать.
— Так в чем же дело? Записывайся в спортзал. Походишь с полгодика, и все парни перед тобой будут также стелиться, — я киваю на начальника логистики.
— Все парни козлы. Я ради вас буду время терять, а вам только одно и нужно, — отмахивается Ира. — Я и так красивая, только у принца белый конь сломался, и он ко мне идет пешком.
— Конь идет? — переспрашивает Гарик.
— Принц! Ой, ладно, хватит подкалывать, давайте лучше выпьем!
Мы поднимаем бокалы и чокаемся. Друг с другом, с соседями за другими столами. Ядреная жидкость обжигает горло, и следом забрасываю ложку салата. Эх, вот сегодня и проверим тягу к сигаретам с алкоголем. Машину придется оставить на стоянке. Мы как-нибудь доберемся на такси. Рюмка вызывает понятный дебаф:
Вкус — 0,2 %
Обоняние — 0,2 %
Самоконтроль — 1,5 %
Ловкость — 2 %
Кто был на корпоративах, тот знает, что там происходит. Но у нас он проходит в некоторой растерянности. Люди не знают, как праздновать Хэллоуин. Нелепые поздравления вызывают улыбку, черный юмор вызывает хохот, причем на семьдесят пять процентов фальшивый. Ну да, фальшивый хохот от фальшивых людей.
Рабочий люд на возвышении тоже активен первое время, даже пытается участвовать в конкурсах, но потом только машет рукой — первые ряды офисников выходят на танцпол быстрее. Хотя Гарик и успевает засветиться в сказке об Иване Царевиче, где ему выпадает честь быть конем. Основная доля насмешек ждет его по возвращении, но он лишь добродушно улыбается и отвечает, что мы завистники и втайне восхищаемся его талантом.
Квадратов со своими подопечными садится поодаль от нас, оно и понятно — чем меньше пересекаемся, тем лучше.
Мой взгляд то и дело находит Оксану Евгеньевну. Она прислушивается к тому, что ей на ухо щебечет начальник логистики, и дежурно улыбается. Я не могу поверить, что на её милом личике и в самом деле искренняя улыбка. Нет, она просто не знает, как отделаться от этого хмыря и её нужно срочно выручать. По крайней мере алкоголь в моем мозгу упорно это утверждает. И у меня нет причин ему не доверять! То, что её смайлик расплывается в вежливой улыбке, вовсе ни о чем не говорит.
— Слышь, конь, а уболтаешь ди-джея поставить «медляк»? Прояви свой актерский талант, — подначиваю я Гарика.
— Да аки два перста оросить! — друг поводит плечами, будто разминается перед боем и с хрустом разминает кулаки.
— Тогда мы тоже пойдем, попляшем, — Михаил тянет Иринку за руку и вновь высовывает язык. — Я засуну язык тебе в одно ухо, а кончик выйдет из другого — заодно оближу твой мозг.
— Дурак, — смеется подобревшая Ирина, но не сопротивляется.
Похоже, что сегодня они уедут вместе. Да уж, если бы также просто было с Оксаной Евгеньевной… Но, надо вставать — Гарик нетвердой походкой направляется к ди-джею. На покрасневшем лице застывает суровая мина. В глазах приговор — смерть. И не дай Бог этому ди-джею ослушаться… Я же неторопливо спускаюсь на танцпол.
— Оксана Евгеньевна, можно пригласить вас на танец? — протягиваю я руку, когда начинают звучать первые аккорды пианино.
Скорпионс «Maybe I, maybe you» — лучше и придумать нельзя.
Глава 10
«Твой флаг поднят вверх.
Идет жизнь без помех
Вперед!
Все взял, что хотел,
А то, что не успел
Не в счет!
Ты как все вокруг
Врагам — враг, другу — друг,
Но лишь под землей
Становишься собой»
Ария «На службе силы Зла»
— Да, конечно, — её горячая узкая ладошка ложится на мою ледяную ладонь.
Самооценка + 10
Уверенность в себе + 12
Ого, и это всего лишь от одного приглашения? Похоже, что многие мелочи, которые мы порой стесняемся делать, идут нам на пользу. Я вижу недовольный взгляд Юрия Геннадьевича, но упорно игнорирую. Пока веду даму сердца к центру площадки, то представляю себя князем Андреем Болконским, а её Наташей Ростовой. Пусть звучит не вальс и вместо огромных хрустальных люстр разноцветные лучи прожекторов, но я ощущаю похожее волнение, какой испытывала сама Наташа. Кто был влюблен, тот поймет.
Всё-таки смог осмелиться и пригласить её! Смог! Мало того — она согласилась. Теперь самое главное — не давать ботинкам шанса наступить на её сандалии. Рядом образуются ещё пары. Чуть поодаль вокалист «Kiss» всё же облизывает ухо вампирши, и Иринка возмущенно бьет его в грудь. Несильно, для вида.
Я кладу руки на талию Оксаны и ощущаю, как тепло от упругого тела перетекает в ладони. Сам не знаю — отчего они похолодели. Из-за волненья? Зато уши горят так, что от них можно прикуривать.
Мы начинаем покачиваться из стороны в сторону, и в этот миг площадка с людьми уносится прочь. Исчезает толпа сотрудников, полумрак зала, столы и стулья. Исчезает всё… и мы кружимся на двух драконах под бездонным синим небом.
Я не знаю — что это? Последствия глюка или водка развернула фантазию ковром иллюзий? Однако скажу точно — мне это нравится. Под ногами холодное чешуйчатое тело, кожистые крылья гонят массы воздуха и грозят сорвать нас с седел, но мы держимся и смотрим друг на друга. Так продолжается очень долго, потом Оксана показывает мне вниз, туда, где возвышается замок.
Высокие шпили будто стремятся проткнуть небо, высокие стены снизу атакованы плющом. Глубокий ров окольцовывает серые камни, широкий мост поднят, а на центральной площади замка толпа народа — они машут нам и улыбаются. Я вижу людей размером с муравья, но знаю, что они нам точно рады.
А дальше… кругом замка расстилаются поля тюльпанов. Красные, желтые, фиолетовые, белые, розовые цветы окружают насколько хватает глаз. Они тянутся до самого горизонта и размываются разноцветными пятнами. По небу ползут пуховые облака, которые на мгновение закрывают солнце и уносятся дальше. Улетают легко, словно воздушные мысли из головы.
Оксана смотрит на меня, и в её глазах вижу кусочки неба, такого же бездонного, как и завораживающего. Мы покачиваемся под музыку, падающую с небес, печальную и нежную.
Оксана смотрит на меня…
Если есть где-либо описание счастья, то я готов его перечеркнуть и написать новое определение этого состояния. Всего четыре слова.
Оксана смотрит на меня…
Мы кружимся в медленном танце, и наши тела соприкасаются. Разряды электричества проскакивают в местах соприкосновения, словно до участка кожи дотрагиваются оголенным проводом с малым напряжением.
Оксана смотрит на меня…
Нет никого в целом мире, лишь я и она. Всего два человека на чешуйчатых драконах летят над поверхностью Земли, состоящей из тюльпанов. Два человека на живой планете в бездушном космосе. И мы кружимся в медленном танце.
— Может, я, может, ты, мы солдаты любви. Лишь такие, как мы, найдут выход из тьмы, — шепчу я Оксане.
— Что, Боря? — переспрашивает она.
Оксана смотрит на меня…
И нет ничего чудеснее на свете, чем этот взгляд. Нет ничего нежнее, чем прикосновение ласковых рук. Нет ничего прекраснее, чем наш полет над залитым солнечным светом поле тюльпанов…
— Это перевод куплета песни, — улыбаюсь я в ответ.
Костлявая рука сжимает мой локоть и выдергивает из сладостных дум. Так смерть может вырвать человека из жизни, как пальцы Юрия Геннадьевича вытаскивают меня с тюльпанового поля.
Нет ни драконов, ни замка, ни поля. Есть лишь полутемный зал и начальник логистики рядом. Он фальшиво улыбается фальшивыми вампирскими зубами. Эх, если бы он только знал, насколько я близок к тому, чтобы затолкать зубы ему в глотку… И неважно какими они будут — фальшивыми или настоящими!
— Простите, что вмешиваюсь, но я надеюсь, что Борис не будет против, если я ангажирую Оксану Евгеньевну?
Конечно против! Очень не хочется выпускать из объятий это упругое тело. Катастрофически не хочется выныривать из голубых глаз. Где моя белая перчатка? Подать её сюда, чтобы я мог нахерачить грубияну по щам и вызвать его на дуэль!
Оксана благодарит меня кивком и перекладывает руки на плечи этого гада. Чем он лучше? Тем, что занимает начальственную должность? Или тем, что наглее?
Стою посреди площадки, как оплеванный многотысячной толпой. Обида, досада и злость смешиваются в равной пропорции. Я само воплощение ненависти! Начинает подергиваться глаз. Не хватает воздуха. Об меня спотыкаются танцующие пары, а я смотрю, как Оксанаулыбается в объятиях начальника логистики. Словно невообразимо прекрасный цветок в руках Сатаны.
Агрессия + 35 %
Меня кто-то толкает и это не добавляет радости.
Агрессия + 5 %
Ещё немного и я взорвусь. После второго толчка приходится уйти с площадки.
Песня приближается к концу и вскоре пары займут свои места. Глупо стоять и изображать из себя брошенного щенка. Не менее глупо наполовину наполнить бокал для вина прозрачной водкой и единым махом опустошить его.
Вкус — 2 %
Обоняние — 3 %
Самоконтроль — 6 %
Ловкость — 10 %
Не верьте тем, кто говорит, что алкоголь снимает боль — наоборот, ещё больше усиливает. И уже хочется кому-нибудь поплакаться и пожаловаться на душевные страдания. Пока держусь.
— Братан, я сделал всё, что мог. Хочешь, пойдем и проткнём ему колеса? Или на двери нацарапаем гвоздем? — пытается утешить меня Гарик.
Наши соседи выплясывают на танцполе, поэтому есть возможность поболтать без лишних ушей.
— Нет, фигня это всё. На площадке камеры стоят, так что мы с тобой попадем на колеса или ремонт. Да и глупо это. Она же всё-таки взрослая женщина. Сама может выбрать того, с кем ей танцевать.
— Ну и дурак, если так думаешь. Им нельзя давать воли выбора. Женщину всегда нужно завоевывать, петь под окном серенады или зарплату приносить домой. Большую часть зарплаты, — поправляется Гарик. — Бабы, они же такие, они хоть ласку и любят, зато всегда с теми, кто за них морду другому мужику может начистить.
— Да это ты дурак, женщины не такие. А современные девчонки и сами кому хочешь репу начистят. Сам же видел, что и в футбол играют, и в боксе они, и в карате. Да что там говорить, ты вон встал на дорожку и через пять минут сдох, а Оксана полчаса отбегала и даже не вспотела. К ним особый подход нужен. Терпение и понимание.
— Ну, терпи, терпила. У них на свадьбе макарон поешь. Дурачо-ок.
— Сам ты дурачок. Женщин уважать нужно. Хрен с ним, что некоторые «и коня на скаку и в избу горящую», но к ним нужно относиться так, как будто они из хрусталя.
— Ага, я вижу, как ты к своим мегерам относишься. Сам же после работы жалуешься. А так бы стукнул кулаком по столу, рявкнул бы разок и ходили бы как шелковые. Нет, женщины любят, когда их нагибают.
— Для своих мегер я припас небольшой сюрприз, — я украдкой показываю коричневый флакончик с белой крышечкой и белой наклеечкой. На белизне отчетливо выделяется зеленая полоска и надпись «Слабилен». Не зря же у меня вчера высветился:
Дополнительный квест — отомстить сослуживицам
Удовлетворение + 15 %
Самооценка + 10 %
Пакости + 10 %
Как только он высветился, я сразу же подумал об аптеке. Да, чувствую себя хреново, но ради прохождения квеста, да ещё и настроение подходящее.
— Отравишь? Давно пора.
— Нет! Конечно же нет, это слабительное. Несколько капель и вечер им покажется веселее. Так что всё под контролем.
— Коварный ты тип, уже боюсь с тобой ругаться.
Возникает небольшая пауза. Я смотрю, как Юрий Геннадьевич провожает Оксану Евгеньевну и аккуратно придерживает за талию. Смотрю и чувствую, что волосы в ушах начинают дымиться. Его «живущая своей жизнью» рука пытается спуститься ниже, но Оксана перехватывает её и укоризненно качает головой. Начальник логистики сразу поднимает руки вверх, как сдающийся фашист, и бухается на диванчик. Бухается нарочито неловко, так, что успевает поцеловать Оксану в щечку. Оксана грозит пальчиком. Её смайлик хмурится. Вот же урод! Закатить скандал? Вряд ли это поможет делу. Перевожу взгляд на Гарика.
— Вот сидим мы с тобой, такие невъе… великие знатоки женской психологии, а по сути — кто мы? Казановы или лошки? Вот ты сколько у тебя было женщин? Ну, прежде чем женился.
Гарик набирает в грудь воздуха, начинает загибать пальцы на руках, но я не даю ему похвастаться от души:
— Только честно. Вопрос риторический, потому что я знаю ответ.
— Ну, три… Зато каких!
— Вот и у меня три. Значит, ни хрена мы с тобой не смыслим в женских психологиях. И кстати — для меня это звоночек, что я тоже должен жениться. Вот так вот.
— Не женись, наслаждайся свободой! Живи ради себя, дурачок.
— Ну и пусть дурачок. Зато… ты меня уважаешь? — я вижу подходящих соседей и меняю тему разговора.
Вокалист обнимает вампиршу. Точно сегодня уедут вместе. У Фредди Крюгера такого успеха не наблюдается.
— Конечно, уважаю. Поэтому и наливаю. Держи! Борис, скажешь тост?
Налиты рюмки, бокалы и я произношу самый короткий и емкий тост:
— Тост!
После этого мы с Гариком чокаемся. Старая шутка, но ребята смеются и присоединяются к звяканью сдвигаемой посуды. На танцполе Наталья Комарова берет микрофон. Лицо раскрасневшееся, глазки блестят — фея, хоть и в костюме ведьмы.
— А теперь проверим силу наших ребят. Мужчины, кто хочет поучаствовать в конкурсе? Милости прошу на площадку. Ну, а наши дамы, вампирши и ведьмочки будут активно болеть и подбадривать участников. Выходите, ребята, разомните ваши руки, покажите молодецкую удаль!
Похвастаться силой? Я же хожу в спортзал! Вот он — шанс проявить себя, предстать перед Оксаной могучим богатырем и суперменом в одном флаконе.
Увы, водка толкает порой на необдуманные поступки. Мне бы сейчас тихо сидеть в уголке, закусывать и закусывать, но нет — тянет показать себя. Я успеваю забыть, что физические упражнения заставляют разгоняться кровь. Я успеваю забыть, что внутри плещется добрых двести грамм, выпитых сгоряча. Зато я помню, что нужно покрасоваться перед Оксаной Евгеньевной! Дебафы туманят мозг, покачивают танцпол.
— Пойдем, Гарик? Покажем, на что мы способны. Как говорится — свои покажем, да у людей посмотрим! — я встаю из-за стола.
— Ну, пойдем, а то без меня одолеют как котят, — кряхтит Гарик.
Мы выходим, и нас разбивают на две группы. Выносится канат с красной ленточкой посередине. Ого, вот это соревнование — как раз для Хэллоуина. Но выбирать не приходится, и обхватываем руками шершавый канат. Звучит команда, и начинаем тянуть под песню «Богатырская».
— Борис, сильно не напрягайся! А то у нас противогазов на всех не хватит! — раздается крик Квадратова.
Как будто специально ждал этого момента. Ладно, пусть смеются, главное — не обращать внимание. А водка в это время начинает поступать в кровь, в глазах мутится и расплывается. Мы вроде бы выигрываем. Я люблю выигрывать.
Какие-то картинки проплывают перед глазами. Вроде бы на них есть текст, но буквы танцуют и не хотят складываться в слова. Заразы!
Я прыгаю на Гарика, пытаясь спародировать радость футболистов. Он не удерживается на нетвердых ногах, и мы валимся на пол.
Нас поднимают заботливые руки… Гарик ведет меня к столу… Я не хочу быть маленьким мальчиком и вырываюсь от него… Нечаянно задеваю тарелку на чьем-то столе, и посуда разбивается на мелкие осколки…
— Пардоньте, — глупо хихикаю я.
Это мне потом будут рассказывать, что я тоненько хихикал и корчил глупые рожи, а в тот момент я себе кажусь смесью Аркадия Райкина и Джима Керри в одном флаконе. Гарик подводит меня к столу и начинает пичкать салатами и мясом. Я же, как «Великий Нехочуха» верчусь из стороны в сторону и отпускаю остроумные шуточки. Странно, что над ними никто не смеется. Дурачки какие-то…
Все дурачки, один я Д`артаньян! Ещё сто грамм залпом!
— Так, дружище, тебя совсем развезло. Поставь на место бутылку. Поставь, я сказал. Пойдем-ка проветримся, — Гарик начинает вытаскивать меня из-за стола.
Что за таблички у меня выныривают перед глазами? Кто велел? Что за фигня на них накарябана? Надо выйти на свежий воздух.
— О! Точняк! Как раз дашь мне зак-ик-курить, — бормочу я, пока он аккуратно проводит меня мимо столиков.
— Да-да, и покуришь и выпьешь. Серега, не в службу, а в дружбу — вынеси на улицу пару кружек крепкого чая с лимоном, — Гарик обращается к стоящему у перил Скалову.
Тот смотрит на медузоподобного меня и кивает в ответ. Мы проходим мимо столика «феечек» и я вспоминаю о коварной мести. Квест не дремлет. Пока их нет, я приведу свой план в действие! Их соседи танцуют, так что меня никто не заметит. Вот сейчас подойду и…
— Куда ты? Пойдем — пойдем на воздух! — с мощью буксира тянет Гарик.
— Хочу им булькнуть в бокалы.
— Потом-потом, сейчас давай выйдем.
Я бы воспротивился, но силы неравны. Он трезвее… Ему можно верить, всё же он друг… Я булькну им в бокалы по возвращении. Обязательно булькну!
Мы проходим зал и выходим в гардеробную. Я отказываюсь от куртки — на улице не так холодно, хотя перхотью великана падают легкие снежинки. Сидит где-то там наверху дядька с уткой, которая несет золотые яйца, и чешет кудлатую башку… Вот только я не Джек и рядом нет бобового стебля.
— Не ругайся! — одергивает меня Гарик.
Я сказал последнюю фразу вслух?
— Я говорю: «нет бобового сте-ик-бля!» — пытаюсь оправдаться, но с заплетающимся языком это плохо выходит.
— Вот я и говорю — не выражайся при дамах! — Гарик делает шутливый реверанс в сторону курящих женщин.
Мои «феечки»… Стоят и курят в сторонке. Эх, как они сейчас не вовремя. Ну и черт с ними — буду таким, какой есть. А кому не нравится — тот может отвернуться.
— Ба-а-а! Какие люди! Здравствуйте, девочки. Как проходит веселье? — я тоже хочу присесть в книксене, но оскальзываюсь и едва не падаю. Спасибо другу за крепкую руку.
— Боря, что же ты так налакался? Тебя и не узнать. Куда подевался язвительный мальчик-колокольчик? — улыбается Александра. — И зачем ты маску снял? Мы думали, что ты наконец-то показал своё настоящее лицо.
Её черный наряд уже испачкан на рукаве майонезом. По крайней мере, хочется думать, что это именно майонез. Не подобает монашеский наряд пачкать другой белой жидкостью. Это всё проносится в голове и созревает ответ, после которого я точно получу пощечину. Или чего похуже…
— Девчонки. Милые! Хоть вы и змеючки подколодные, но я всё равно вас люблю! — заплетающимся языком я выдаю совершенно не то, что хотел сказать секунду назад. — Пусть мы с вами и ругаемся постоянно, но за вас я готов любому бошку свернуть. Вот!
Сам на себя удивляюсь — и с чего у меня это вырвалось? Хотел сказать совершенно другое, язвительное и грязное, чтобы испортить им настроение. Но в итоге говорю и вижу, как недоверчиво хмурятся лобики, а потом их лица расплываются в радостной улыбке. Олеся откидывает в сторону окурок и приближается ко мне чуть вихляющей походкой.
— Дорогой ты наш мужчинка, мы тоже тебя любим. По-своему, как младшего братишку, который вечно задирается и постоянно берет наши игрушки. Ты не обижайся на нас. Сильно не обижайся, мы же не со зла. Вот тебе за все страдания! — Олеся сжимает мое лицо холодными ладошками и крепко целует. Её губы пахнут помадой и табаком.
— Кхм, вот до чего доводит работа в одном кабинете! — раздается сзади веселый голос, и я издаю мысленный стон.
Только не он! Надеюсь, что он один. Но сегодня опять не мой день…
— Оксана Евгеньевна, я думаю, что мне стоит переехать в кабинет к своим сотрудницам. Видите, насколько они сближаются? Настоящая команда мечты, построенная на любовных отношениях, — продолжает изгаляться голос Юрия Геннадьевича.
Я же готов провалиться сквозь землю. Прямо сейчас просочиться сквозь мерзлый асфальт, протиснуться сквозь угловатую щебенку и затаиться в холодном песчанике. Да вообще готов подеваться куда угодно, лишь бы только исчезнуть с голубых глаз. По закону Паркинсона — бутерброд всегда падает маслом вниз, а любимая женщина выходит в тот момент, когда меня целует другая…
— Да это дружеский чмок, — пытаюсь оправдаться я и сам слышу, насколько это неубедительно звучит.
— Да-да, сначала чмок, потом проводит до дома, а там глядишь — честным пирком да за свадебку, — подначивает начальник логистики.
— Хватит, Юрий! Совсем Борю засмущал. Борис, ты поаккуратнее, а то и в самом деле захомутают, — подмигивает Оксана Евгеньевна и начинает спускаться по лестнице.
Юрий Геннадьевич поддерживает её за локоток, чтобы не поскользнулась. Я порываюсь кинуться следом, но крепкая рука Гарика дергает за шиворот. Отшатываюсь назад, и он меня поддерживает.
— Не надо, братуха, — шепчет он и добавляет уже громче. — Аккуратнее, Борис. На плитке скользко.
— Всем хорошего отдыха. Сильно не хулиганьте, — Юрий Геннадьевич открывает дверь своего «Таурега» перед Оксаной. Та садится в кожаное нутро, а начальник оборачивается ко мне. — Борис, закусывать нужно! Игорь, оставляю его на твои надежные руки.
«Феечки» улыбаются начальнику и машут ему руками. А я смотрю, как машина трогается с места и выезжает с парковки ресторана. Юрий старательно озирается по зеркалам, а Оксана смотрит на меня.
Оксана смотрит на меня, как будто ждет чего-то. Какого-то действия… поступка. Или это всё только кажется моему пьяному воображению?
— А дай-ка я тебя тоже чмокну! — ко мне лезет пухленькая Карина.
Мне хватает одного поцелуя Олеси, чтобы желудок потребовал исторгнуться наружу. Боюсь, что излияния нежности Карины я просто не перенесу. И джип начальника логистики ещё не отъехал. Так и чудится свет голубых глаз сквозь затемненные стекла.
— Нет-нет-нет, от меня водкой пахнет. Вдруг ещё забалдеешь, — пытаюсь выставить руки, но легче танк остановить голой пяткой.
— Ничего, я чуть-чуть. В щечку!
— А потом я тоже! — подскакивает Александра.
Гарик уже спокойно курит в стороне. Даже не приходит на помощь. А ещё друг называется! Не взирая на то, что я посещаю спортзал, мне не удается отбиться от двух фурий. В итоге на щеках все-таки расцветают два слюнявых чмока. Убежден, что эта помада ещё и трудно стирается.
— Золотой ты наш человечек, ты прости нас за подколы. В понедельник мы снова начнем это делать, такие уж мы по натуре — стервы. А сейчас мы тебя любим! — на мне повисают все три «феечки».
— Девчат, да оставьте вы Бориса. То на работе ему нервы треплете, то здесь в любви признаетесь. Из огня в прорубь окунаете, — раздается сзади насмешливый голос. — Так совсем с ума сведете, а у нас и так в офисе мужчин не хватает.
Вот только недавно слышал этот голос из колонок микрофона. Наталья! Спасительница! «Феечки» прыскают в кулачки, будто им по тринадцать лет и они рассматривают женский эротический журнал с полуобнаженными мужчинами. Наталья выходит на площадку перед входом и прикуривает тонкую сигарету. Странно, я всегда думал, что ведьмы курят трубки… Хотя, это всего лишь костюм, на самом деле она не такая.
— Да ладно, мы чуть-чуть. Чтобы вознаградить за мучения, — отвечает Олеся. — Всё, Борис, больше не будем тебя смущать.
Выходит Сергей Скалов с чаем и переключает внимание на себя. Я же прихлебываю горячий напиток, дышу холодным воздухом и смотрю в том направлении, в котором джип начальника логистики увез Оксану Евгеньевну. Мои «феечки» задорно смеются шуткам Гарика и Сергея. В этот момент они мне кажутся такими хорошими, родными и близкими, что рука сама лезет в карман. Пока никто не видит, я опускаю флакончик с зеленой полосой в мусорную урну. Тот глухо звякает о стенку.
Дополнительный квест «отомстить сослуживицам» провален
Награды:
Удовлетворение + 15 %
Самооценка + 5 %
Пакости — 5 %
Я с трудом сосредотачиваюсь на вылезшей табличке и потихоньку офигеваю — меня впервые награждают за проваленный квест. Странно, но с другой стороны, реальная жизнь отличается от игры тем, что и провалы могут обернуться победами. А если вспомнить Пиррову победу, то там совсем наоборот.
— Что грустный такой, Борис? — от группы курящих отделяется Наталья.
— Да так, что — то взгрустнулось, — отвечаю я.
Проницательные глаза скользят по моему лицу, отслеживают направление взгляда. Потом Наталья берет меня за мизинец и кивает на ступени.
— Ну-ка, пойдем, поболтаем. А то мне не нужны грустные работники на предприятии. Заодно ты воздухом подышишь. Воздухом, а не дымом сигарет, — не дает возмутиться Наталья и тянет за собой.
Я иду как телок на веревочке. Почему-то хочется идти. Веет от Натальи какой-то уверенностью и неистребимым оптимизмом. И я невольно заражаюсь этими чувствами, и кажется, что завтра будет всё хорошо, и кажется, что всё наладится. Может, это чай так подействовал? Всё бы хорошо, и мы почти спустились, когда я оскальзываюсь на мокрой ступеньке.
Шлепаюсь как в лучших американских комедиях — поднимаю фонтаны брызг и делаю глупое выражение лица. Достается и Наталье, но она отряхивается и грозно смотрит на тех, кто старается на верхней площадке перещеголять друг друга в пародии на ржание лошади. Я же поднимаюсь, ощупываю насквозь мокрые штаны, и почему-то мне жаль вовсе не их, а разбитую чашку с чаем. Вторая посуда за сегодняшний вечер. На счастье! Ну не могу же я быть так долго невезучим. Рано или поздно черная полоса должна закончиться.
— Вот тут-то я и сел в лужу… — мне становится стыдно за свою неловкость.
Самооценка — 0,5 %
— Аккуратненько так, из лужи встаём, отряхиваемся и морду лица делаем приветливой… Приветливой, а не как у больного диареей. Улыбаемся мне и не робеем. Пойдем-ка в сторонку отойдем, подальше от дружественных ушей, — Наталья тянет меня дальше.
Мы отходим от гогочущих и отпускающих шутки «феечек». Останавливаемся возле «Шкоды» главного инженера. У нас все корпоративные машины «Шкоды», так уж повелось. Наталья достает помаду и начинает подкрашивать губы. Сгибается, чтобы увидеть себя в зеркальце. Мне кажется хорошей идеей оторвать это зеркальце и подать ей, чтобы она могла стоять прямо. Что-то удерживает меня от этой несомненно великолепной затеи. Утром это «что-то» я назову остатками разума.
— С тобой всё в порядке? — внимательный взгляд впивается в моё лицо. От этого начинают полыхать жгучим огнем щеки и уши.
— Первый раз из лужи женщины достают. Обычно лягушки пендалями выпроваживают. Благодарю за такое внимание, — я пытаюсь шутить. Я всё ещё пытаюсь шутить.
— Не конфузься, всё бывает впервые. За аналогию с лягушкой — большое мерси…
О мои уши и щеки уже можно прикуривать… Какую мне ещё глупость ляпнуть, чтобы полностью показаться дауном?
— Не, не в том смысле… Я хотел сказать… Это была шутка.
— Я поняла, — Наталья улыбается и гладит меня по плечу, — прости, обожаю заставлять людей смущаться. Они от этого кажутся такими забавными. Но мы сейчас не об этом. Я заметила, что ты сегодня весь вечер не сводил глаз с Оксаны. Влюбился или наряд понравился?
— Я… эээ,
— Ага, понятно. Что же, должна тебя сразу расстроить — шансов у тебя мало.
Я горестно вздыхаю. Оно и понятно, что у меня мало шансов. Тем более, что Оксана Евгеньевна уехала с этим…
— А что? Чем он лучше меня? Тем, что работает на должности повыше? Или тем, что зарплата у него в два раза больше? Чем же я хуже? Дашь сигарету?
— Конечно, не дам. Ты же бросил, так что держись. Что могу сказать про Юрия… Он более успешен, и карьера в хорошем направлении движется. А ты?
— А я лох. И это судьба… — опускаю я голову, чтобы не видеть проницательные глаза.
— А ты умный парень, в тебе есть задатки лидера, но нужно их развивать. Вот ты готов опустить руки и бросить всё, лишь бы не бороться. Но это самое легкое. Как говорил Майкл Тайсон: «Когда мне тяжело, я всегда напоминаю себе, что если я сдамся, то легче не будет!» Так что продолжай добиваться её.
— Но как? На работе Юрий Геннадьевич с меня глаз не сводит. За последний разговор с Оксаной Евгеньевной вообще премии лишил. Если так дело пойдет и дальше — он меня выживет. Заставит моих красавиц написать несколько служебок и прощай, Боря! Так вон с производства Женьку вышибли.
Наталья два раза вздыхает и хлопает меня по плечу.
— Пойдем, а то нас потеряют. Послезавтра позвони мне. Я за субботу что-нибудь придумаю. Эх, если бы мы не были на ножах с Юркой, то ни за что бы не помогла. А так… И тебя жалко, и Оксанку. Задурит он ей голову, поматросит и бросит. А мне такие ценные кадры терять нельзя.
От обретенной надежды у меня теплеет в груди. И мир кажется уже не таким печальным и мерзким, несмотря на то, что у меня сырые штаны…
Я показываю на своё бедственное положение Гарику. Зря я на него ругался. Всё-таки он друг и потому не оставляет. Мы едем домой на такси. Водитель подсовывает пакет, чтобы я не намочил сиденье. Я ему благодарен. Хороший он мужик, этот водитель. Такое состояние, что хочется любить весь мир.
А завтра… А завтра я отойду, а в воскресенье мы с Натальей придумаем, как нам завоевать сердце Оксаны. То есть завоюю я, а Наталья поможет. С этой мыслью я и засыпаю, укачанный дорогой.
Каких сил Гарику стоило вытащить меня из машины и затащить в квартиру — он расскажет мне потом, в красках и эмоциях. Но пока я засыпаю…
И вновь появляется поле тюльпанов, и снова мы летим над ним на юрких драконах. Мы вдвоем с Оксаной Евгеньевной. Оксана смеется, и счастье снова захлестывает меня с головой…
Глава 11
«Он узнал, что такое обман,
Он узнал, что такое клеймо.
Он узнал, что такое капкан,
Горький дым, и плохое кино.
Он узнал, что на каждую жизнь
Заготовлен холодный патрон.
Он не ждал от судьбы ничего,
Только помнил загадочный сон…»
Kruger «Там за морем»
Не буду описывать субботнее утро. Скажу одно лишь слово — плохо. Нет, не так — ПЛОХО!!! Хреново, паршиво, песец.
Никогда не пейте, или же пейте в меру. Я свою меру знаю — упал, значит, хватит. Но вчера я её перебрал аж в два раза.
Ванная, кофе, туалет. И лежать, лежать, лежать. Но к обеду всё же беру себя в руки и еду на такси к клубу. Там, среди других машин, стоит моя «шевроле». Извиняюсь перед «лачетточкой», что оставил её в чужом месте и еду домой. День провожу в перемещениях диван — холодильник — диван. Обычный похмельный выходной.
Дебафы потихоньку покидают меня. Но как же тяжело восстанавливать потерянные навыки и уменьшившиеся проценты здоровья. Это ухудшить их можно одним махом, а вот восстановить…
«Вкус», «Обоняние», «Вестибулярный аппарат» так и не набирают вчерашних показателей, к тому же вижу дебаф «Внутренней составляющей». И ко всему прочему, когда пялюсь в фильм, где американские супергерои в обтягивающих лосинах мочат злодеев, одетых в классические смокинги, ко мне начинает приставать муха.
Не надо шуток, что муху не обманешь!
Я к этому времени привел себя в порядок и пах не розами, но гелем для душа с ароматом «сочной груши». Однако, это надоедливое существо упорно лезло ко мне с неплатоническими желаниями, заставляло терять проценты скилла «Самоконтроль» и развивать скилл «Агрессия».
Где-то читал: «Если вы не верите в собственные силы и думаете, что один ничего не может сделать, то вспомните комара в темной комнате». Теперь на место комара претендует муха. Она до того набирается наглости, что с лета приземляется на кончик моего носа и начинает потирать лапки, издевательски посматривая на меня. Ни капли не сомневаюсь, что в этот момент она показывает «факи» и приглашает на гонки с летальным исходом. Исход будет смертелен для неё, если поймаю, или для меня, если гонка продлится чересчур долго.
Я едва не косею, пытаясь разобрать хоть каплю сострадания в фасеточных глазах. Фигушки! Муха продолжает свое черное дело. Нет, я не хлопаю себя по лицу ладонью — насмотрелся мультиков в свое время. Я сажусь на диване, а эта крылатая бестия начинает наматывать круги надо мной, как самолет, идущий на посадку. Пару раз пытаюсь схватить её в воздухе, но безуспешно. Делаю третью попытку и меня словно окунает в воду.
На пол падает пульт от телевизора и… застывает в воздухе.
Если вы плавали в чистой воде с открытыми глазами, то сможете понять мое состояние, когда руки и ноги двигаются не так быстро, как на суше. И кажется, что погружаешься в другой мир, в котором всё движется гораздо медленнее. Справа выплывает табличка:
Увеличение Скорости + 74 %
Уменьшение Выносливости — 23 %
Уменьшение Ловкости — 27 %
Уменьшение Гибкости — 13 %
Уменьшение Силы — 23 %
Я чувствую тяжесть в руках и ногах, чувствую ломоту в теле, но при этом вижу, как на экране телевизора застывает кулак Железного человека, который вот-вот должен вонзиться в лицо очередного злодея. Я вижу, как чуть темнеет в комнате и свет приобретает красный оттенок. Но самое главное — я вижу, как застывает в воздухе муха. Она гордым орлом парит надо мной, и я протягиваю тяжеленную руку, чтобы погладить её крылышко.
Да, движение проходит трудно, но я касаюсь её, и она не прыскает прочь. Время будто замедлилось, и я один могу двигаться в обычном ритме, а всё остальное замерло. Я поднимаюсь и иду на кухню за банкой. Тело словно поместили на планету с высокой гравитацией — даже воздух давит на меня пудовыми гирями. Однако двигаться можно, и вскоре злодейка оказывается в стеклянном заточении.
Как успокоиться и вернуться обратно? Как проценты раскидать по местам? Глубоко вдыхаю и вижу, как свет становится ярче, как красный цвет приходит в норму.
Я делаю выдох, и тут же мир приобретает свою привычную скорость: кулак Железного человека ломает челюсть злодея, пульт падает на пол, у мухи случается инфаркт Миокарда. Ещё бы — только что наворачивала сальто в воздухе, в следующее мгновение втыкается в стеклянную перегородку. Это как сматываться от полицейских в аэропорту и налететь на прозрачную дверь. Муха в шоке.
Восстановление прежних пунктов физической составляющей
Скорость 20 %
Выносливость 40 %
Ловкость 44 %
Гибкость 28 %
Сила 40 %
Естественно, что действие такого бафа не проходит бесследно — у меня перед глазами плывут белые круги, руки дрожат вдвое сильнее, чем утром, сердце бухает так, словно прыгает на батуте. Но тем не менее я выяснил крутую фичу — могу в один момент перераспределить проценты физической составляющей на определенный скилл.
Чуток отдышавшись, я высказываю мухе всё, что о ней думаю, показываю самые обидные жесты и выпускаю на волю. Не удивлюсь, если завтра она созовет свою братву и прилетит на разборки — я немного погорячился в выражениях.
Наблюдение за собой + 1 %
Осознанность + 0,5 %
Решив, что на сегодня хватит исследований своего повер-апа, я засыпаю.
Воскресным утром я набираю телефон Натальи. Её слова я запомнил отчетливо. Остальное было в тумане, а вот разговор возле автомобиля я помню. «Она не могла обмануть» — ныло где-то внутри. — «Она поможет».
Даже стыдно, что я — мужчина и жду помощи от женщины. Стыдно, но в любви как на войне. Гудки телефона звучат как победный марш. Ещё немного и я буду маршировать в такт. Гудки идут. Время тянется.
— Какая сволочь звонит в девять ночи? — раздается в трубке сонный голос.
— Наталья, привет! Это Борис тебя беспокоит. Можешь говорить? — мне неловко, но деваться некуда.
— Борис, ты на время смотрел? Девять! Девять часов, Борис!
Я уже таскаю себя за волосы, но отступать поздно. Если сейчас уступить, то потом она может отказаться из мести за раннее пробуждение. И в самом деле — нужно было подождать хотя бы до одиннадцати часов.
— Наталья, прошу прощения, но я не могу терпеть. Расскажи, что ты придумала и ложись спать дальше. Умоляю, не сердись, но для меня каждая секунда как вечность.
— Всё равно ведь не отстанешь? Ну ладно, тогда даю тебе задание — привези мне стакан крепкого кофе и завтрак из Макдака. На месте и разберемся. Записывай адрес…
Дополнительный квест получен — принести завтрак Комаровой
Награды:
Пространственный интеллект + 0,5 %
Вербальный + 0,2 %
Социальный + 0,3 %
Чего-то маловато, но я знаю, что интеллект прокачать непросто. Зато уже накачал себе книг, которые рекомендованы к прочтению для умственного развития.
Я лечу на пределе допустимой скорости. Осеннее солнце почти не греет, зато красиво плещется в остатках золотых листьев. Если бы не ползущие машины, то я подъехал к Макдональдсу быстрее. Настроение великолепное, ещё больше оно поднимается, когда я вижу надпись за спиной девчонки — продавщицы. Там видны улыбающиеся лица молодых ребят и написано:
Присоединяйтесь
к
нашей
команде
Всё бы хорошо, но небольшая мелочь заставляет расплыться в улыбке.
— Девушка, а вы тоже хотите, чтобы я присоединился? — я киваю на плакат.
Рыженькая девчоночка в кепочке настолько привыкла к этому плакату, что не оборачивается, а зря. Зато люди рядом поднимают глаза и тоже улыбаются. Похоже, что утро сегодня задается на славу.
— Конечно. У нас весело. Молодой и задорный коллектив, неуемная фантазия и богатое воображение, — заученно произносит девушка.
Стоящий рядом парень фыркает веселым конем. Мне же удается сохранять серьезное лицо. Зато миловидная женщина по правую руку улыбается во все тридцать два зуба. Девушка недоуменно смотрит на нас, но пока не догадывается обернуться. Парень тоже подключается к нашему разговору:
— А как у вас с гарантиями и безопасностью? Все должны быть с медицинскими справками или средства безопасности уравновешивают людей?
— Ну да, куда же без медицинских книжек-то? Компания серьезная, обслуживает людей не первый год. Так что марку нужно блюсти! — улыбается девушка.
Она разговаривает и одновременно упаковывает мой заказ. Ей не до разворота, она знает этот плакат на зубок. Если бы не одна маленькая, но существенная деталь.
— Извините, вы бы сняли листок передачи смен, а то эти два озабоченных самца сегодня не успокоятся, — миловидная женщина переводит взгляд на меня и уточняет. — Кушать очень хочется.
Я вздыхаю и понимающе киваю. Немного жаль того, что такой интересный розыгрыш срывается, но рано или поздно он должен закончиться. Девчоночка оборачивается и видит, что надпись на плакате не целая. На две первые буквы последнего слова приколот фирменный лист с расписанием пересменки. Получается весьма пикантное предложение, да и ребята на плакате такие задорные…
Парень чуть не падает на пол от смеха, когда видит, как девушка поспешно кидается к плакату и сдирает расписание. Девушка сначала краснеет, а потом тоже присоединяется к общему веселью.
— Это наш инструктор по обучению так прикалывается, — поясняет девушка.
— Передавайте ему пламенный привет. Пусть себе девушку найдет, — советую я и выхожу на улицу.
Я забираю заказ и еду к Наталье. Мытищи уже проснулись и живут своей размеренной подмосковной жизнью. Встречаются женщины с колясками, с них выглядывают важные карапузы. Рядом вышагивают важные мужчины. Счастливые семьи.
Мне кажется, что когда-нибудь и мы с Оксаной будем гулять также. Она будет идти, сюсюкать с Артемкой. Почему-то мне думается, что у нас будет мальчик, и назовем его Артемом. Мечтается и всё тут.
В таком мечтательном настроении я подъезжаю к дому Натальи Комаровой. Обычная десятиэтажка из белого кирпича, дом похожий на пенал с окнами-дырками. Однотипное здание, в котором живут малолетние гении, которые мучают соседей игрой на пианино, которое передается из поколения в поколение. Дом, который построил ЖЭК.
С трудом нахожу место для парковки. Машины припаркованы так плотно, что создается ощущение, будто в этом доме живут только худые и стройные люди, толстячкам между проходами не протиснуться. Я провожу рукой по двери своей «Шевроле». Хорошая машинка, ни разу не подводила. За это я всегда подливал необходимые жидкости и периодически возил её на диагностику. Люблю её. Люблю так, как можно любить неодушевленный предмет.
Шестой подъезд. Домофон, полустертые кнопки и прежний сонный голос.
— Кто там?
— Почтальон Борис, принес журнал… Тьфу ты, это Борис, принес кофе и завтрак.
— Поднимайся. Пятый этаж.
Домофон пиликает музыку прохода и двери открываются. Не в сказку, нет. В обычный сумрачный подъезд. Пахнет кошками и жареной картошкой. На зеленых стенах соты почтовых ящиков. Чуть в стороне от них хмуро сомкнуты двери лифта. Словно дом недоволен ранним посетителем и, как может, так и выражает свое недовольство. Тем не менее, лифт поднимает меня на нужную высоту. Я выхожу спокойно, но, если бы в зад пнула невидимая нога, ничуть бы не удивился.
— Привет! Как ты быстро добрался. Я только голову на подушку положила, а ты уже здесь, — в дверях видна растрепанная голова Натальи. — Заходи.
Она идет вперед, я топаю следом. Обычный коридор обычного дома, где стоят велосипеды, старые тумбочки и на стенах висят зеркала с отбитыми краешками. Такие выкинуть жалко, а дома держать уже не хочется. Четыре квартиры с металлическими дверьми, мы входим в крайнюю правую.
— Может, я подожду, пока ты приведешь себя в порядок? — показываю я на розовый халатик, которому только не хватает перламутровых пуговиц.
— Ты думаешь, что я с тобой буду чаи распивать? Нет, но за завтрак спасибо. Проходи на кухню.
В полутемной прихожей пахнет духами и кремом для обуви. Начищенные сапожки и туфли стоят на этажерке, как солдаты на параде. Ростовое зеркало показывает мои красные щеки.
Я прохожу на небольшую аккуратную кухню. Присаживаюсь на «икеевскую» табуретку и потихоньку осматриваюсь. За стеклом пластиковой двери виднеется лоджия с высокими фикусами. Клеенка на столе радует глаз веселенькими желтыми цветочками. Холодильник и плита подобраны по цвету к кухонному уголку. На перламутровом боку холодильника сбились в кучу магнитики с изображениями различных стран и городов. При желании по ним можно карту мира составить. Светлая и жизнерадостная комната для приготовления пищи.
Выплывает окошечко:
Дополнительный квест пройден — принести завтрак Комаровой
Награды:
Пространственный интеллект + 0,5 %
Вербальный + 0,2 %
Социальный + 0,3 %
Уровень «устойчивое существование»: 115/2000
Классно так видеть, как развиваешься. Остальные очки приходили из спортзала, общения с друзьями, прочитанных книг. Ощутимый прирост к уровню «+30» появился, когда я не стал капать слабительное в стаканы «феечек». Иногда и проваленный квест может быть полезен в плане накопления опыта.
— Так, Борис. Раз уж меня поднять поднял, а разбудить забыл, то пойдем с тобой на балкон. Утренний кофе я предпочитаю пить в компании первой сигареты, — Наталья ставит завтрак Макдональдса на стол, вытягивает из пакета стакан и кивает на лоджию.
Я иду за ней и оказываюсь в маленьком саду. Если бы не осенний вид за окном, то можно представить, что я оранжерее. Кашпо висят на стенах, стоят на полу и на белых этажерках. Кажется, будто все растения повернули к нам мясистые листья и просят «дать пять». Зато уютно, как у бабушки в деревне среди клумб.
Наталья открывает окно, и осенний воздух приносит шум улиц. Воздух пахнет мокрой глиной и ароматом выхлопных газов. Рядом чиркает колесико зажигалки, а я начал забывать этот звук. Наталья открывает клапан на крышечке и неторопливо прикладывается к стакану. У меня, похоже, уже глаз начинает подергиваться от нетерпения. По крайней мере, тапочком я начинаю выстукивать «Турецкий марш».
— Ладно, не буду больше тянуть, а то того и гляди, что сбросишь меня с балкона, — улыбается Наталья.
— Да уж, полночи не спал, подгонял время.
— В общем, я вчера подумала и могу предложить вот такой вариант — вам нужно вместе оказаться где-нибудь. Там, где не будет посторонних глаз, где не будет вечного осуждения и желания залезть в чужую жизнь. Там, где ты сможешь показать широту души и прелесть характера.
Я слушаю и понимаю, что зря приехал. Как я могу оказаться с Оксаной Евгеньевной на необитаемом острове? Только если прилетит ураган и зашвырнет нас обоих туда, как Элли и Тотошку. Других вариантов я не вижу — если пригласить напрямую, то в лучшем случае меня поднимут на смех.
— Вижу, что ты загрустил. Не надо. Если тебе кажется, что это маловероятно, то поверь мне — в нашей жизни случаются и не такие чудеса. В них только нужно верить и творить.
— Ага, и как же сотворить такое чудо? Каким богам молиться о подобном чуде?
— Не нужно никому молиться. Ведь у тебя есть я! Я всё организую. Но это потребует денежных вложений.
— Вложений?
— А как ты хотел? Задарма в цари попасть? Такое только в сказках бывает. За всё в этой жизни нужно платить.
Я смотрю на растрепанную женщину, слегка опухшую со сна. Смотрю, как она пьет кофе, как затягивается тонкой сигаретой. Смотрю на «спасительницу», которая держит театральную паузу.
— Хорошо, сколько же мне придется заплатить за счастье?
— Примерно — четыреста тысяч.
— Ого, — я чувствую, как пол слегка покачнулся. Землетрясение?
— Это по самым скромным подсчетам. И в России, правда, недалеко от Финляндии. Основная сумма пойдет на подмазывание высшего руководства, сама путевка не очень дорого стоит. Я на днях объявлю конкурс, где главным призом будет отдых для двоих сотрудников. Ты сам понимаешь, что розыгрыш будет фиктивным, и вы с Оксаной выиграете. Кипрами и Турцией её уже не удивишь, нужно что-то более экстремальное. Там, где ты сможешь показать себя надежным мужчиной и добытчиком. Так что поедете в Калевалу. Это в Карелии.
— Ого, а поближе ничего нельзя было найти? Да и холодно там сейчас. Может, и в самом деле лучше в Турцию или Египет?
— Может, но лучше в суровых условиях. Так что ищи деньги, крайний срок до вторника. А во вторник я объявлю розыгрыш и в пятницу оглашу победителей.
Дополнительный квест получен — раздобыть деньги
Логический интеллект + 1 %
Упорство + 1 %
Сила воли + 1 %
Социальный интеллект + 0,5 %
Я стою в окружении зелени и думаю — где взять такую сумму? У родителей? Не вариант, уже со студенческих лет дал себе зарок не клянчить. В кредит? Может быть, но влезать в долги не хочется. Так где же? Я кидаю взгляд на улицу, на осенние листья, на лужи с мазутной пленкой.
Я знаю, где взять деньги…
— Хорошо, Наталья. Во вторник деньги будут, — говорю я уставшим голосом.
Утро хорошо начиналось, а как оно будет заканчиваться? Недаром же гласит народная мудрость: «Кто утром смеется, тот вечером плачет!» Мне придется немного повыть. Надеюсь, что овчинка будет стоить выделки.
— Отлично. Я знала, что ты на всё пойдешь ради Оксаны. А я за это время постараюсь подвести её к той мысли, что осенью в Карелии прелесть неземная.
— Думаешь, тебе удастся?
— Плохая из меня руководительница отдела кадров, если я не умею манипулировать людьми. За это не беспокойся. Если не будет мечтать о поездке, так, по меньшей мере, не откажется отдохнуть. А уж с отпусками я помогу. Вряд ли Николай Андреевич встанет в позу. Тем более за такой «подогрев». Так что, готовь деньги, а остальное уже моя забота.
— Круто, всё схвачено, всё подхвачено.
— Не волнуйся за Калевалу — там классно. Мы ездили два года назад на отдых — условия не хуже, чем в теплых странах. А воздух какой… Если бы можно было бидонами его продавать, то озолотились бы. Оскари вас встретит. Мы с ним иногда переписываемся, так что обеспечит всем, чем нужно по полной.
— Оскари? Ты же говорила, что там Россия.
— Да, Россия, а хозяин — обрусевший финн. На русском разговаривает вполне сносно, так что языкового барьера не будет. Зато и на лодке покатает, и на рыбалку сводит, и на охоту можно напроситься. А его жена Марджаана такие вкусности готовит — прямо язык проглотишь. Тебе бы тоже не мешало отдохнуть. А то вон нога постукивает и глаз подергивается. Да и Оксанка давно в отпуске не была, так что всё в твоих руках. Дерзай, менеджер Боря.
Она допивает кофе и засовывает окурок в пустой стаканчик. Слышится шипение — знак окончания разговора и намек на выход. Я прощаюсь с Натальей и выхожу из дома. Солнце скрывается за тучами, словно отворачивается и оставляет наедине со своими проблемами.
Приветливым пиликаньем сигнализации отзывается машина. Я сажусь в пахнущее кофейными зернами нутро. Руки сжимают мягкую кожу руля. Машина заводится с полоборота. Ни чихания, ни шумов. Я горестно вздыхаю и выезжаю со двора. Сегодня ещё нужно многое сделать…
Глава 12
«Опять игра, опять кино,
Снова выход на бис.
Плетет судьбу веретено
За чертою кулис.
Когда-нибудь замедлить бег
И уже неспеша,
Увидеть, как берет разбег
Душа»
Алиса «Веретено»
В понедельник снова вопит певица Ёлка о том, что нужно не падать духом. Я с ней соглашаюсь и бреду в душ. Сегодня встаю чуть пораньше, потому что придется идти пешком.
— Привет. Ну, что у тебя случилось? — спрашивает Гарик, когда мы встречаемся на станции возле ларька с шаурмой.
— Пойдем, купим билеты и по дороге всё расскажу, — я уже приготовил историю, теперь думаю, как её преподнести.
— Ага, ну пойдем. Давно уже не ездил на электричках, успел забыть, как это бывает увлекательно, — кивает Гарик.
Мы заходим на станцию, где хмурые люди хмуро покупают билеты у хмурых кассирш. Но это не все прелести станции. В это хмурое утро даже автоматы по продаже билетов хмурятся и пытаются смухлевать со сдачей. Мне не додали рубль. Мелочь, а неприятно.
— Ехал по проспекту Мира, и в это время какая-то старушка начала переходить дорогу. Не знаю, может ей жить надоело, может пенсию задержали, но в итоге она оказалась перед машиной. Как вывернул — до сих пор в душе не чую. Старушка в шоке, я в ступоре, «шевроле» в столбе. Вот так и застыли. А потом сработала подушка безопасности и я ещё по мордасам огреб. Сижу, ничего не понимаю, радуюсь солнышку. Пока приходил в себя — старушка успела смыться. Проезжающие водители вытащили из машины. Приехали «гайцы» и всё оформили вроде как заснул за рулем. Пенсионерку так и не смогли найти. Как сквозь землю провалилась, — рассказываю я, когда мы останавливаемся на платформе и ждем электричку.
— Круто. Вот что значит — не везет. Братиш, может тебя сглазили? Тебе бы в церковь сходить, покаяться в грехах, свечку поставить. Кому-нибудь и поставишь, там икон полно, у бабушки-продавщицы и спросишь.
— Какой продавщицы?
— У той, которая свечками, иконками и прочей фигней торгует. Она всё расскажет: и как молиться, и кому, и сколько раз. Ты главное побольше свечей возьми, чтобы наверняка.
— Чтобы перед каждой иконой поставить? — улыбаюсь я.
Вдалеке показывается фонарь электрички. Словно сказочная одноглазая сороконожка она вытягивается из-за поворота. Синее брюхо стелется над землей, под ним виднеются ножки-колеса. Утренний сумрак добавляет сказочности и мистичности этому существу.
— А ты зря смеешься. Там же, как в казино — ставишь на все номера и один да выиграет. Правда, в казино одна ставка всё равно теряется. С каждым розыгрышем игрок что-то да теряет, а не только выигрывает.
— Вот ты чудак человек — вздумал церковь и казино сравнивать, — я чуть ли не вздрагиваю, когда Гарик говорит о розыгрыше. Надеюсь, что это только совпадение?
— Я реалист. Как говорил мой знакомый о бюрократии: «Чем больше бумаги, тем чище задница». Так вот, чем больше свечей, тем больше шанс, что тебя поймут и пгостят, — Гарик пытается спародировать грассирование Миши Галустяна из «Нашей Раши».
Я делаю вид, что он король пародии и аплодирую ему. Мы заходим в распахнутые двери вагона. Пахнет сигаретами, смесью дезодорантов, духов и человеческого пота. Да-а, давно мы не ездили на электричке. И мне кажется, что ещё не скоро пересядем на четырехколесного друга.
Нас толкают, стараются расплющить о стены, и мы включаемся в борьбу за выживание. Каждое утро миллионы людей борются за свой участок вытертого линолеума, на котором едут до места десантирования. Каждый вечер отправляются обратно и идут в ванную, чтобы смыть этот день. Каждый день туда-сюда. Туда-сюда. Чтобы на пенсии они могли съездить по тому же маршруту со скидкой. Или за полную стоимость, если не попадут под участие в федеральных программах.
Большинство утыкается в телефоны, кто-то играет, кто-то читает. Некоторые пытаются досмотреть по дороге утренний сон. У парня в синей ветровке из расслабленного рта тянется ниточка слюны и уже успевает намочить приличный участок ткани. Пожилая женщина рядом укоризненно взирает на парня и отталкивает плечом, когда он наваливается на неё при повороте. Смайлики хмурые, зевающие. Вижу имена и фамилии, но они мне ни о чем не говорят, а проваливаться и сканировать данные даже не хочется.
— Слушай, у меня с полгода назад такой случай был, — начинает травить байку Гарик.
Его байки почти все мне известны, но сейчас он явно настроен поработать на публику. Иначе я не берусь объяснить, почему он говорит так громко.
— Так вот, еду я из Мытищ в Щелково. Еду, никого не трогаю…
— А морда красная была? — вставляю я свои пять копеек в повествование.
— Нет, это у Евдокимова. А у меня была обычная морда, то есть лицо, — поправляется Гарик. — В общем, слушай и не перебивай, а то забуду, на чем остановился. Так вот, садиться тогда не хотелось, и я ехал в тамбуре. Вываливается из вагона в дым пьяная девчонка и кидается ко мне с поцелуями. Я же человек женатый, тем более от неё воняло так, будто она спирт неразбавленный пила. Короче, прислоняю её к стенке и читаю нотацию о том, что нужно вести себя прилично.
— Ага, прислоняешь пьяную девицу к стенке в тамбуре и читаешь нотацию, — я стараюсь сохранить серьезное выражение лица. — Всё правильно.
Вот никак не могу представить Гарика, читающего нотации. А сам он не слышит двусмысленности фразы. Окружающие люди расплываются в улыбках, другие прислушиваются к разговору. Смайлики оживляются.
— Ага, всё так и было. Так вот, она меня не слушает и начинает снимать штаны.
— Ну, всё правильно. Ты же её прислонил, вот она и приняла это как сигнал к действию.
— Послал бы я тебя, да знаю, что всё равно не пойдешь. Я пытаюсь девчонку удержать, а она вырывается и кричит, что сейчас описается. Прикидываешь картину — она хочет надуть на пол, а я должен стоять рядом и смотреть. В общем, я не выдержал и перешел в другой тамбур. Кто же знал, что зацеплюсь ногой за сумочку? Эта красавица уже почти начала своё «мокрое дело», когда ремешок дернул её в мою сторону. Она ка-а-ак шлепнулась на пол, ка-а-ак начала материться. Короче, теперь я знаю, как выглядят поющие фонтаны, — заканчивает Гарик под фырканье и улыбки стоящих рядом пассажиров.
Настроение поднимается, я ржу в голос. И утро уже не кажется таким хмурым и мрачным. Знаю, что друг где-нибудь прочитал это, но оцениваю подачу и артистизм. Хочется снова поаплодировать, теперь уже заслуженно. Гарик готов раскланяться, если бы не был зажат как сельдь иваси в бочке. Электровозы везут такие бочки каждое утро в Москву и каждый вечер из Москвы. Разгружаются лишь днем и по выходным. В нашей бочке настроение у пассажиров чуть улучшилось.
Мы выходим на остановке «Мытищи», с нами вместе выходят такие же ранние пташки. Людские ручейки разливаются по лестницам и стремятся попасть внутрь надземного перехода. Турникеты работают без отдыха. То красный крестик, то зеленая стрелочка. Человек проходит. Красный крестик, зеленая стрелочка — человек проходит. Крестик, стрелочка, человек. И идут так люди в направлении жизненной стрелочки. Идут, влюбляются, женятся, разводятся, живут и умирают и тогда над ними встает один из кованых или мраморных крестиков. Окончательный знак «Проход воспрещен». Мда, что-то с утра меня на философию тянет.
Холодный автобус подвозит нас до предприятия. В курилке уже толчется народ, и Гарик шествует туда — выкурить последнюю сигарету перед началом рабочего дня. Я приветственно машу рукой знакомым и спешу зайти в проходную. Потом поздороваемся, сейчас же вижу, что на стоянке стоит машина Натальи.
— Доброе утро! Понедельник начинается с хороших вестей. Я достал деньги, так что можно объявлять розыгрыш, — залетаю я в кабинет отдела кадров.
— Ты хотя бы зашел, а уже потом кричал на весь завод, — упрекает меня Наталья.
Её смайлик тоже зевает, но меньше, чем у людей в электричках.
— Да ладно, пока ещё никого нет. Народ ближе к девяти будет подтягиваться, хотя мы и работаем с восьми.
— Вот в том-то и дело, что кто-нибудь нарушит традиции и придет пораньше. Мы же пришли? Ладно, закрывай дверь, садись и слушай, а лучше — записывай.
— Чего записывать? Кодовую комбинацию к лотерее?
— Я потом посмеюсь над твоим остроумием. Честное слово.
— Извини, я весь во внимании.
— Так вот, Оксана уже обжигалась с мужем. Развод был тяжелым ударом, так что с ней нужно поаккуратнее. После развода она с головой погрузилась в работу. Теперь для неё только работа — спортзал-дом-работа. Живет сейчас с младшей сестрой. Катерина — студентка, учится на юриста. Девчонка молодая, ей ещё хочется погулять, так что нет-нет, да скандалит с суровой сестрой. Про знаки Зодиака рассказывать?
— Нет, не надо. Чушь всё это. Я в это не верю. Чтобы какие-то далекие созвездия оказывали влияние на людей? Бред. Достаточно того, что луна регулирует морские приливы и отливы.
— Идем дальше. По характеру Оксана спокойная и выдержанная, умеет готовить и не белоручка. Они с сестрой приехали из Владимирской области, так что она даже корову доить умеет.
— Классное умение для города! Плюс к карме. А для директора по финансам это вообще первостатейный навык.
— Я что говорила про юмор?
— Извини, осознал, больше не повторится.
— Помогает родителям, раз в месяц выбирается к ним. Ну, что ещё? Вроде бы всё, что нужно, тебе сообщила. Клади свою ношу сюда, — отодвигается ящик стола, — и начнем наш розыгрыш. Не спрашиваю, легко ли было достать деньги, это твое дело и лишь от тебя зависит — насколько удачна будет наша афера. Так что пока сиди тише воды, ниже травы, засунь свою гордость в самое темное место и дождись пятницы. А там… ну ты понял.
— Ага, хорошо. Сижу, засовываю, жду.
— Вот и молодец. А пока приступай к своим обязанностям и поменьше общайся со мной. Уровень «здравствуй — до свидания» вполне подойдет.
— Я видел, что в пятницу Оксана Евгеньевна уезжала вместе с Юрием Геннадьевичем…
— За это не беспокойся, он только подвез её домой. Ты уже уехал, когда он вернулся. Злющий, как черт. Я вроде бы даже заметила пятно от ладони на щеке. Хотя, это могло и показаться.
Я освобождаюсь от финансового груза и иду в свой кабинет. Шелестящие бумажки остаются у Натальи в столе.
День пролетает незаметно. Я не реагирую на подколки «сокабинетниц». Как и обещали, они принялись за старое. Что было в клубе-ресторане, то должно остаться в клубе — ресторане. А у нас рабочая атмосфера, стрессы и недопонимание. А также недооценивание и недофинансирование. Вот за это и выливается недовольство на коллег, в нашем случае — на меня. Я не сержусь на них. Пусть изрыгают яд, свои реальные чувства они показали на корпоративе.
Дополнительный квест пройден — раздобыть деньги
Логический интеллект + 1 %
Упорство + 1 %
Сила воли + 1 %
Социальный интеллект + 0,5 %
Чувствую, что расту. Вот прямо ощущаю, как скрипят мышцы и сухожилия. Но вот другой момент всё-таки заставляет сжаться сердце. Да плевать — воспользуюсь американским способом достижения мечты «сделай или сдохни».
Во вторник Наталья объявляет беспроигрышную лотерею. То есть каждый, кто имеет желание, может подойти и купить пару билетиков. Две штуки в одни руки — главным призом является поездка на отдых в экзотическое место. Всё схвачено — оплачено, остается лишь выиграть. Если билеты не выиграют, то их можно поменять на магнитики с экзотического места, вроде бы как утешительный приз.
Меня немного коробит от магнитиков, но чувствую, что это внутри играет обыкновенная жадность. Так нужно, иначе мало народа купит билеты, а так — вроде бы участвуешь и приз всё равно обеспечен.
Я среди первых вытягиваю билетики — два заветных лоскутка бумаги. Два пропуска в мир счастья. На вопрос — зачем мне два, отвечаю, что если выиграют оба, то пошлю в путешествие своих родителей. Это объяснение удовлетворяет спрашивающих. Два корешка с номерами отдаю Наталье, а себе оставляю надежду на будущее.
Юрий Геннадьевич тоже берет два билета, но его не спрашивают — кому второй? Взял и взял. Начальнику логистики найдется, кого пригласить в путешествие. На меня он не обращает внимания, так, вопросы по работе и только. Зато я частенько замечаю его возле кабинета Оксаны Евгеньевны и вряд ли это простое совпадение.
Гарик ноет, что я никак не отремонтирую машину, а я отмалчиваюсь, либо отшучиваюсь. Правда, на поход в спортзал приходится тратить больше времени. Пока дойдешь туда, да пока вернешься. Зато истинное наслаждение наблюдать, как Гарик занимается под присмотром своей жены, Марины. Она его держит в ежовых рукавицах и Гарик боится отрывать взгляд от пола — не дай Бог жена заметит, что он пялится на чью-то подкачанную попу.
Марина, пухленькая, невысокая девушка, черноволосая и миловидная, периодически скандалит с мужем, когда он задерживается у меня. Не то, чтобы она плохо ко мне относится, скорее всего боится, что с мужем что-нибудь случится, по дороге домой. А уж когда Гарик оставался ночевать у меня… Мы вместе покупали по букету цветов и неслись извиняться. Сейчас же она едва слышно шипит на него и гоняет так, что майку Гарика после зала можно выжимать.
Больше книг на сайте -
В четверг Гарик снова сказался больным, так что в спортзал мне пришлось идти одному. Оксаны Евгеньевны не было, и я решил ни перед кем не красоваться, а позаниматься для себя. Позаниматься от души — выместить на железе весь стресс, что скопился за эти несколько дней молчания и не проглатывания подколок. Сажусь на тренажер для спины.
А если что-нибудь не удастся? Раз, выдох, два, выдох. А если вдруг Наталья забудет о том, что нужно подтасовать и вытащит других победителей? Раз, выдох, два, выдох. А если…? Раз, выдох, два, выдох.
— Борис, ты неправильно делаешь это упражнение. Нужно держать спину прямой, а то вся нагрузка уходит на руки.
Я удивленно оборачиваюсь на голос. Оксана Евгеньевна. Разминается рядом со мной, а я даже не заметил её прихода!
— Вот так? — я выпрямляю спину.
— Да, и сначала сдвигаешь лопатки друг к другу, а потом уже подтягиваешь руки.
Я под чутким руководством делаю ещё три раза и отпускаю рукоятку. Поворачиваюсь к Оксане. Она так и продолжает стоять рядом со мной, заводит руку за голову и другой рукой подталкивает локоть, чтобы потянуть мышцы плеча. Черные леггинсы в облипочку подчеркивают совершенство ног, короткий топ отрывает плоский живот и демонстрирует окружающим небольшой, но невообразимо красивый пупок. Если есть у кого-нибудь пупок прекраснее, то пусть он или она бросит в меня камнем.
— Вот, век живи — век учись. Я ощущаю, как заработали мышцы спины.
Делаю движениями локтями, будто танцую «Танец маленьких утят». Оксана улыбается, и я в очередной раз отмечаю, какая у неё замечательная улыбка. Словно маленькое солнышко вспыхнуло посреди брутальных тренажеров.
— Я украдкой наблюдаю за тобой и вижу, что ты стремишься развиваться не только в умственном плане, но и в физическом. Зря, конечно, не подошел к инструктору — Сергей бы смог тебе технику поставить.
— Да я сам как-то привык. По интернету полазить или литературу почитать.
— Это и напрасно. В интернете не только полезное показывают, но и вредное попадается. А тут уже будешь уверен. Он бы и диету поставил и с упражнениями помог.
— Спасибо, Оксана Евгеньевна, но я лучше сам. Методом проб и ошибок.
— Когда мы не на работе, то можно просто Оксана. Ну ладно, если сам, значит сам. Но смотри, самостоятельность в этом деле чревата травмами. Так что аккуратнее.
— Я постараюсь.
Возникает неловкая пауза. Оксана продолжает разминать руки, а у меня по плану переход на другой тренажер, для работы над грудными мышцами. Оксана смотрит на меня и снова возникает ощущение, будто мы стоим на поле тюльпанов, так же как тогда, в нашем медленном танце. Она молчит, но я чувствую, что она не просто так подошла.
— Слушай, Боря. Я хотела спросить — что ты думаешь о Юрии Геннадьевиче?
Что?
Ударь меня по затылку боксерским мешком, и то я был бы ошеломлен меньше, чем сейчас. Я чувствую, как глаза пытаются вылезти из орбит и упасть под ноги Оксаны. Огромным усилием воли заставляю их остаться на месте и сглатываю упругий комок, подкативший к горлу. Вот чего угодно мог ожидать, но не этого.
Самоконтроль + 0,1 %
— Начальник как начальник, что ещё можно сказать? — пожимаю я плечами.
Конечно, можно сказать, что терпеть его не могу, что мечтаю набраться храбрости, переступить через рабское чувство неуверенности и съездить по самоуверенной морде. Можно сказать, что он гнида и волочится за каждой юбкой. Можно сказать… Да многое можно сказать, но это будет выглядеть как нытье подчиненного и ненависть по отношению к вышестоящему руководству — в лучшем случае. В худшем же случае — Оксана подумает, что я ему завидую, как мужчине. И ненамного ошибется.
— Нет, а как человек — какой он? Извини, что я спрашиваю, но мне нужно именно мужское мнение. Девчонки расскажут то, что я хочу услышать, а мне нужна правда.
Правда? Я бы сказал правду, но кому от этого будет легче? Скажи я сейчас, что люблю её и только ради неё остаюсь на этом предприятии, то каково будет потом? Как я буду смотреть ей в глаза, если она скажет, что мы сможем остаться только друзьями? И она спрашивает у меня о другом мужчине… На плечи словно положили гриф от штанги и с каждым вопросом надевают по двадцатикилограммовому блину. Ещё чуть-чуть и сломается позвоночник.
— Я не знаю, что ответить. В профессиональном плане… — я делаю непроизвольную паузу, — он меня устраивает. А в личные отношения я не лезу. Мы ограничиваемся положением «начальник-подчиненный».
Самооценка — 0,2 %
— А-а, но ты можешь узнать… Хотя ладно. Извини, что подошла и мешаю занятиям, — Оксана берет себя в руки и вновь становится холодным финансовым директором.
— Ничего-ничего, я как раз отдыхал перед упражнениями, — я натянуто улыбаюсь и иду к намеченному тренажеру.
Всё-таки он ей нравится, и у меня нет шансов? Значит, зря мы с Натальей замутили эту кашу с розыгрышем? Значит, всё напрасно, и я никогда не увижу рядом с собой Оксану?
Я наблюдаю, как ладная женская фигурка в черных леггинсах идет по дорожке, и сдвигаю вместе рукояти тренажера. Вес больше обычного, но я не замечаю боли в мышцах. Душевная боль перекрывает всё.
Дома жалуюсь на судьбу черепахе, но эта хладнокровная тварь отворачивается от меня и уползает под кровать. А завтра розыгрыш. И вот будет сюрприз, если Оксана откажется от выигрыша… Каким же я буду идиотом!
Самооценка — 0,5 %
Да плевать. Мысли лезут одна другой хуже.
В пятницу утром Гарик пытается развеселить меня, но я лишь вежливо улыбаюсь на подначки и шутки. В итоге он обижается и закладывает в уши капельки наушников.
День до обеда проходит как в тумане. Кто-то что-то спрашивает, я кому-то что-то отвечаю. Работать нет ни малейшего желания. Так же, как и идти на розыгрыш. Но надо довести всю авантюру до конца, иначе жертвы с моей стороны окажутся напрасными.
Гарик забегает во время обеденного перерыва, и мы движемся в столовую. Большие собрания проходят в зале столовой, так как в кабинетах и официальных залах для всех не хватает места. Возле небольшого зеленого мешка со стилизованной под готику надписью «Счастье» красуется Наталья. Мой ангел-спаситель, моя помощница в любовном деле.
Сказать ей, что всё напрасно? Сказать, что Оксана интересуется Юрием Геннадьевичем и ко мне относится лишь как к другу? Сказать, и выставить себя на посмешище? В этот миг вспоминаются сказанные ею слова Майка Тайсона: «Когда мне тяжело, я всегда напоминаю себе, что если я сдамся, то легче не будет!» Нет, ничего говорить не буду. И Оксана, даже если ты сейчас стоишь рядом с Юрием Геннадьевичем и улыбаешься его шуткам, всё равно я буду за тебя бороться! От стиснутых зубов сводит челюсть.
— Ты чего? — толкает меня Гарик.
— В смысле?
— У тебя такое выражение лица, будто сейчас кусаться кинешься.
— Да не, всё в порядке. Голова болит, вот и выражение лица такое.
Рядом толкутся рабочие с производства, техподдержки, склада. Куча народа и каждый хочет выиграть. И только мы с Натальей знаем наверняка — кому сегодня улыбнется удача.
— Дорогие и многоуважаемые коллеги! Я так рада, что вы смогли выбраться и пожертвовать своим обеденным временем. Сегодня мы разыграем два приза, две поездки в сказочный и загадочный край. Я рада, что показатели превысили поставленные цели и акционеры решили наградить наш завод. У нас самая лучшая команда! — Наталья повышает голос и делает жест руками, будто берется за автомобильный руль.
Стоящие рядом рабочие и офисники хлопают в ладоши, кто-то даже свистит. Я натянуто улыбаюсь и присоединяюсь к общему выражению восторга. Пляшем, ребята, пляшем! Будет, ребята, всё будет!
— А сейчас мы попросим нашего директора Николая Андреевича вытащить два корешка и узнаем победителей. Или же счастливчика, который будет обладать обеими поездками, — Наталья начинает аплодировать и с места поднимается генеральный директор.
Улыбающийся мужчина подходит к мешку. Он потирает руки. Сейчас чем-то напоминает муху, которая села на край тарелки и потирает лапки, прежде чем вытянуть хоботок.
— Надеюсь, что я выиграю. Должен же когда-нибудь я отдыхать? Ладно-ладно, играем честно, — поднимает вверх правую руку на гул голосов. — А если выиграет кто-нибудь другой, то думаю, что мы оформим ему отпуск задним числом. Правда, Инна Александровна?
Главный бухгалтер кивает седыми кудряшками. Вредная женщина, уже не раз на меня жаловалась, когда я немного опаздывал со сдачей документов. Зато боится директора и согласна даже «Кан-кан» станцевать, если он попросит.
— Итак, начнем розыгрыш! Засовываю руку и вытаскиваю номер… номер… номер…
— Не рвите нервы, Николай Андреевич, — раздается чей-то мужской голос.
— Хорошо. Номер три, девять, пять, семь, один, один! Есть у кого такой? — директор обводит взглядом толпящихся людей.
— Ой, это мой номер, — раздается голос Оксаны Евгеньевны.
— Поздравляю, Оксана Евгеньевна. Выходите сюда, и подождем второго победителя, или же победительницу. Номер три, девять, пять, семь, четыре, пять! Есть такой? — провозглашает директор.
Конечно же есть. Он у меня! Я поднимаю вверх правую руку, тяну её как школьник, знающий ответ на вопрос.
— Это мой номер! — произношу громким голосом. Потом Гарик скажет, что я пропищал, как цыпленок, но в тот момент мне кажется, что от моего рыка должны развалиться стены.
Рядом слышится чей-то шепот: «Опять этим офисникам достается самое хорошее. А этот по-любому отлизал кому-то». Я даже не смотрю в ту сторону. Знаю, кто шипит, но наплевать на него. Я настроил себя так решительно, что поставь передо мной кирпичную стену — пройду её насквозь.
— О, Борис! Неожиданно. Выходи-ка сюда. Поздравляю вас обоих с победой в розыгрыше и желаю хорошо отдохнуть на лоне дикой природы. Наталья, я считаю свою миссию выполненной. Как говорится: «Мавр сделал своё дело, мавр может умыть руки!» Ещё раз поздравляю счастливчиков! — директор улыбается и пожимает нам руки.
Я вижу зависть в глазах многих людей. Если бы они знали, чего мне стоила эта победа. Хотя нет, я замечаю, как Гарик жестикулирует за спинами. Показывает пантомимой — как он ведет машину, потом вроде как взрыв, затем показывает на меня и болтает ладонью возле высунутого языка. Догадался… Ладно, вечером всё объясню.
— Поздравляю вас с поездкой в сказочный карельский край. Поселок Калевала, коттедж «Медведь». Почти на берегу озера Среднее Куйто. Десять дней, перевозка туда и обратно оплачены. Вам остается только отдыхать и впитывать красоты дикой природы. Ох, как же я вам завидую, — Наталья тоже пожимает нам руки. Причем мою ладонь сжимает очень уж крепко, словно тисками. — Кстати, вылет в воскресенье вечером, так что собирайтесь побыстрее. А остальных прошу не расходиться! Ведь лотерея беспроигрышная, так что меняю билетики на магнитики. Будет на что полюбоваться, когда берете пиво из холодильника.
Люди в шутку протестуют, требуют пересмотра голосования, но всё же поздравляют нас и подходят за магнитами. Я стараюсь быть честными со всеми, потому меня и недолюбливают верхушки, зато уважают низы. Так что ребята поздравляют искренне, кто-то даже радуется. Но я вижу их истинные чувства — смайлики не лгут. Да и плевать, вряд ли с кем-нибудь из них я буду крестить детей.
— Борис, может, хочешь поменяться? — спрашивает начальник логистики.
С угрозой спрашивает, хотя губы и растянуты в улыбке. Так улыбается кобра перед броском. Я отрицательно мотаю головой. Не хватало ещё самому, на свои же деньги толкать Оксану ему в объятия. Нет, это мой отпуск и Оксана должна быть моей. Несмотря ни на что.
Оксана немного растеряна, но вида не подает. Улыбается и поздравляет меня с «выигрышем». Я в ответ поздравляю её. Работники производства, техподдержки и склада подкалывают меня, но по — дружески. Перемывание косточек меня ожидает в кабинете. Но и на шипение «феечек» я тоже не обращаю внимания. Пусть их. Они же остаются здесь, а я уезжаю в Карелию. С любимой женщиной.
— Бабулька, говоришь? — голосом товарища Сухова из фильма «Белое солнце пустыни» подкалывает меня Гарик, когда мы едем в переполненной электричке домой.
— Да, бабулька, и ведь смылась, пока я был в беспамятстве! — улыбаюсь я в ответ.
— Не мог сказать раньше, партизан доморощенный? Своему лучшему другу не мог довериться.
— Мой лучший друг рассказал о легком пуке в спортзале. Так что извини, не мог. А так всё уже свершилось, и никто ничего не заподозрил. Надеюсь, что это останется между нами?
— Да, про твой «бздых» как-то само вырвалось. Ты меня тоже извини, если что. Но я рад за тебя. Всё — таки смог решиться… Молодец! Надеюсь, что там не растеряешься и будешь вести себя как мужик.
— Буду. Не растеряюсь. Давай, братуха! Рад, что ты меня понимаешь, — протягиваю ему раскрытую ладонь, и он бьет по ней своей разделочной доской.
Недопонимания нет. Всегда все проблемы между нами решаются разговором.
Суббота проходит в сборах. Приезжают мать с отцом. Конечно же радуются за сына-везунчика. Помогают собираться, ну и мама устраивает генеральную уборку, сетуя на то, что живу один и «по уши в грязище и паутине». Я не сопротивляюсь, а помогаю по мере возможности, а про машину молчу. Не хочу расстраивать.
Но главный сюрприз ждет меня в воскресенье. На этот раз Наталья будит меня ранним звонком. Голос её встревожен и это сразу заставляет присесть на кровати. То, что она сообщает, окатывает меня холодным душем. Видимо, Всевышний программист решает ещё проверить мои чувства на прочность.
Глава 13
«Думы мои — сумерки,
Думы — пролёт окна,
Душу мою мутную
Вылакали почти до дна.
Пейте-гуляйте, вороны,
Нынче ваш день.
Нынче тело, да на все четыре стороны
Отпускает тень.
Вольному — воля,
Спасённому — боль»
Алиса «Сумерки»
Я не буду описывать прелести переезда на такси от Щелково до Домодедово. Не буду описывать регистрацию, ожидание и выход к белоснежному самолету, который похож на белую сосиску с крыльями и хвостом. Это знакомо каждому, кто хоть раз летал на самолетах. Ничего нового и интересного.
Люди, цифры на табло, плачущие дети, вежливые полицейские. Как бы не тянуло в «DutyFree» я всё же решаю сдержаться. Хоть и боюсь летать, но рядом будет сидеть Оксана. Не хочется портить впечатление о себе запахом перегара.
Оксана Евгеньевна появляется за три часа до отлета. Красивая, воздушная, в светлой куртке с меховой оторочкой — она похожа на волшебницу из сказки. И этой волшебнице предстоит провести десять дней рядом с обычным человеком. Оксана замечает меня и машет рукой. Я машу в ответ, и душа согревается предвкушением счастья. Если бы не мрачный факт, который мне сообщила Наталья…
Мы вместе идем по терминалу, словно по дороге из желтого кирпича — навстречу исполнению желаний. Вернее, моих желаний. Вряд ли Оксана мечтает оказаться в моих объятиях, она и так все три часа провисела на телефоне, инструктируя и наставляя заместительницу. Смайлик над её головой постоянно делал озабоченные глаза.
Всё-таки немного досадно было видеть, что по силе и интеллекту она превосходит меня. Хотя, насколько я правильно понял, черные полоски показывают максимум возможностей, а наполняющие их красные и синие всего лишь процент наполнения в данную минуту.
Я уже привык к своему интерфейсу и всплывающим окнам. Реально — я чувствую себя провидцем, когда вижу, как мне врут, какое настроение у людей, что я могу о них узнать. Даже посоветовал Карине сходить провериться к врачу — мне очень не понравилось пятно в области печени.
Наши места в самолете находятся рядом, и я уступаю Оксане место у окна, хотя тоже хочется посмотреть на облака. Она немного возбуждена, голубые глаза перебегают с одного кресла на другое, будто она ищет кого-то. При взгляде на меня сочные губы расплываются в дежурной улыбке. За время посадки пассажиров мы успеваем перекинуться несколькими ничего не значащими фразами. Со стороны нас можно принять за двух едва знакомых людей.
Может, так оно и есть? Может, я сам себе придумал, что она хорошая, а на самом деле она стерва та ещё, и я гублю свою жизнь в тщетных попытках завоевать её внимание? Вдруг мы не подойдем друг другу? Может, всё напрасно? У меня из головы не выходят её вопросы о Юрии Геннадьевиче.
— Боря, ты что-нибудь знаешь о том месте, куда мы летим? — спрашивает Оксана Евгеньевна, когда асфальт в иллюминаторе тронулся с места и смазался лентой беговой дорожки.
— Да, вчера потыкался в интернете, посмотрел на картинки. Вполне приличное место. На берегу большого озера Среднее Куйто. Вроде как деревянный сруб, по фотографиям симпатично смотрится.
— Та-та, — поворачивается к нам седоволосый мужчина с переднего сиденья. — Фашей супруке очень понрафится. У нас прейкрасные места.
— Мы не супруги. Это мой коллега, мы вместе выиграли поездку на отдых.
— Фам пофесло. В том месте даше коллеки флюпляются друк ф друка, — от улыбки лицо мужчины собирается морщинами и начинает напоминать печеное яблоко.
— Вы нас совсем засмущали, — вмешиваюсь я в разговор. — Между нами ничего нет.
— Я снаю Калефалу, там шивет моя пыфшая люпофь Мартшаана и мой друк Оскари. Мошет, фы едете к ним?
— Илмари, не приставай к молодым людям, — одергивает его пожилая женщина, она сидит рядом и ладошкой поглаживает плечо мужчины. — Ты же видишь, что они смущаются. Какое им дело до твоей бывшей любви?
Женщина говорит по-русски без акцента, чисто, но с небольшим оканьем. Будто она жила в Костроме, а потом переехала в другой город.
— Это Фалентина. Моя люпимая шенщина. Она моя шена нафсекта, но очень не люпит, кокда я фспоминаю о Мартшаане, — поясняет словоохотливый мужчина и целует жену в лоб. — Не рефнуй, она осталась ф прошлом и мы теперь только трусья.
Я вспоминаю слова Натальи о хозяевах коттеджа. Она вроде бы называла эти имена… Решаю подбодрить разговорчивого пассажира.
— Неужели Валентина отбила вас у Мартшааны? — я стараюсь произнести имя также, как произносит он.
— О-о, сейчас будет история… — закатывает глаза женщина и откидывается на сиденье.
Оксана делает вид, что изучает уходящую землю. Стюардесса просит всех пристегнуть ремни, но мужчина вытягивает шею и начинает рассказывать.
— Фалентина уше слышала эту историю несколько рас. Мы с друком Оскари флюпились ф одну дефушку и только топифались её фнимания. Однако она люпила нас опоих и не мокла фыпрать никоко из нас, чтопы не опидеть друкоко. Токта мы пыли молотые и корячие — мы решили соревноваться на оленьих упряшках. Я почти попедил, кокта мой олень сломал ноку. Оставалось каких-то пара сотен метров, но Фсефышний решил иначе. Оскари пофесло в люпви и Мартшаана фышла са неко. Но я фсё рафно рад, федь я фстретил Фалентину.
После этих слов мужчина тянется к жене и целует её в щеку.
Сквозь его акцент я разбираю, что два друга влюбились в одну девушку и устроили соревнование на оленьих упряжках. И Илмари не повезло с оленем. Зато повезло Оскари.
— Может, как раз к ним мы и едем. Мы выиграли поездку в коттедж «Медведь», — хвастаюсь я мужчине.
Мимо проходит стюардесса и просит мужчину посидеть прямо. Но как только она отходит в сторону, он тут же поворачивается к нам и подмигивает.
— Путете у них, перетавайте прифет от Илмари и Фалентины Йохансон. На Новый код мы к ним опязательно приетем, — улыбается мужчина.
— Илмари, ну перестань досаждать людям. Извините, пожалуйста, — к нам снова поворачивается женщина. — Мой муж боится летать и за болтовней скрывает свой страх.
— Я тоже немного побаиваюсь, — признаюсь я из мужской солидарности.
Мужчина снова подмигивает и показывает оттопыренный большой палец. Я украдкой смотрю на Оксану. С неё можно рисовать картину — задумчивый взгляд устремлен в иллюминатор, одна рука подпирает щеку, грудь равномерно вздымается.
Эх, если бы сейчас какой-нибудь террорист вскочил посреди салона и поднял вверх руку с пистолетом, то я бы без раздумий бросился б на него. Совершил бы героический поступок. Или в борту образовалась пробоина, и я бы заткнул её своим телом. Понимаю, что это бред и меня бы высосало давлением, как косточку из вишни в руках младенца, но помечтать-то можно. Я даже готов встать сейчас и станцевать «Цыганочку», лишь бы она обратила на меня внимание. Но каким идиотом я буду выглядеть в её глазах?
— Я всегда взлетала и думала — а что будет, если самолет начнет разваливаться? — тихонько спрашивает Оксана.
Непонятно, или у меня спрашивает, или же разговаривает сама с собой?
— Может, поговорим об этом на земле?
— Да-да, ты прав, не дело об этом говорить в воздухе. Нельзя привлекать несчастье, — кивает Оксана.
Я знаю, что несчастие ждет нас на земле, но не подаю вида, а глубокомысленно поджимаю губы.
Взлет проходит успешно, меня даже ни разу не стошнило. Ощущения схожи с теми, когда поднимаешься на американские горки — и кажется, что ещё чуть-чуть и полетишь вниз, выплевывая желудок. Мы с Оксаной несколько раз порываемся обсудить рабочие моменты, но потом кто-то один вспоминает, что мы на отдыхе и обрывает разговор.
Илмари ещё несколько раз пытается повернуться, но его постоянно одергивает жена. Суровая она у него. Я думаю, что Марджаана вряд ли стала бы так делать, но он сам выбрал свою судьбу.
— Оксана Евгеньевна, Наталья говорила, что в коттедже два этажа, какой вы займете? — после получасового неловкого молчания, я решаюсь заговорить.
— Я тебе уже говорила и напомню ещё раз. Вне работы можно Оксана и на «ты». Мне хочется быть сверху, — она понимает, как это двусмысленно звучит и поправляется. — То есть я хотела сказать, что хочу занять второй этаж.
— Хорошо, а мне без разницы. Займу первый.
За стеклом иллюминатора в редких прорехах облаков видна зеленая поверхность земли. Создается такое ощущение, что под туманом скрывается древнее лоскутное одеяло, на которое пролили озерца воды. В иных местах озерца пролились ручейками и протянулись далеко за горизонт. Города виднеются проплешинами с маленькими коробочками внутри.
Паладин с волшебницей летят над землей. Почти как в моем сне наяву, только мы летим внутри дракона, а не снаружи.
Города уходят прочь, и пространство покрывает сплошная зелень с проблесками багрянца и желтизны. Будто по махровому темно-зеленому полотенцу раскиданы золотые стружки. Вытертыми складками полотенца поднимаются горы. Дух захватывает от картин, что раскрываются внизу.
Самолет снижается и вот тут приходит тошнота. Начинает закладывать уши, будто кто-то невидимый засовывает в уши вату. Я ловлю себя на том, что стискиваю подлокотник кресла. Надо немного расслабиться.
— Мы приземляемся, просьба пристегнуть ремни и не ходить по самолету вплоть до полной остановки, — раздается голос пилота.
Я щелкаю пряжкой и замечаю, что Оксана делает тоже самое. Мы приземляемся. Захватывает дух, но сдерживаю себя в руках. Я же мужчина и должен делать морду кирпичом.
Наблюдение за собой + 0,2 %
Осознанность + 0,3 %
К счастью, всё проходит хорошо, и мы приземляемся без каких-либо неприятностей. Меня поражает тот факт, что пассажиры начинают аплодировать. Для меня это дико — зачем аплодировать? Спрашиваю об этом Оксану, пока идем к маленькому зданию аэропорта.
— Аплодируют, потому что радуются, что приземлились.
— Но почему же тогда не хлопают водителю автобуса? Ведь от аварий на дороге гораздо больше людей умирает, чем от аварий в воздухе.
— Вот то-то и оно, что из-за дорожных аварий люди погибают чаще, но единицами, а от самолета сразу десятками. Что болезненнее для тебя — щелчок или удар кулаком?
— Удар кулаком, конечно.
— Потому-то и муссируют средства массовой информации крушения самолетов. Потому что болезненнее.
— Понятно. Значит, люди аплодируют пилоту за то, что их не покажут по телевизору.
— Можно и так сказать.
Выход из желтого здания проходит беспрепятственно, хотя я и озираюсь по сторонам. Колонны, терминалы, уставшие лица людей. Молодежь смеется. Девчонки-студентки проходят мимо нас с веселым щебетанием и обсуждением русской литературы. Скорее всего, это будущие педагоги.
Мы же выходим с территории петрозаводского аэропорта. Конечно, это одноэтажное здание не сравнить с мощным домодедовским комплексом. Желтоватая коробка с надписью «Петрозаводск» больше похожа на автостанцию, чем на здание аэропорта. И тут лежит снег!!! Мы улетали из поздней осени, а прилетели в раннюю зиму. Снег небольшой, едва выше щиколоток и уже расчищены дорожки. Свинцовые хмурые тучи того и гляди рухнут на головы.
Илмари с Валентиной прощаются с нами, зовут обязательно «прийехать ф кости» и приветливо машут рукой подбегающему пацаненку. Мальчишка похож на Илмари, хотя светлые глаза от Валентины. Они целуются, обнимаются и уходят в сторону автостоянки.
Я же тем временем оглядываю территорию и радуюсь, что замечаю человека с табличкой «Медведь». Мужчина сорока лет, хмурое обветренное лицо и ровно подстриженная борода.
— Здравствуйте. Вы в Калевалу, в коттедж «Медведь»? — подхожу я к нему, пока Оксана остается возле двух чемоданов.
— Да. Вы Оксана и Борис? Тогда поехали. Оскари просил вас доставить со всеми удобствами, — мужчина мотает головой в сторону стоящих машин.
Я подбегаю к Оксане и хватаю оба чемодана.
— Всё хорошо. Идем за тем бородатым дядькой. Он как раз приехал за нами.
Мы идем за мужчиной. Асфальт успел заледенеть и приходится шагать как по минному полю. Зеленые кусты жимолости по краям дороги покрыты белым покрывалом снега. Невысокие березки окружают прилегающую территорию. Серая «Нива-Шевроле» останавливается возле нас.
Сердце обливается кровью при взгляде на знакомый значок. Покупатель тогда нашелся быстро — стоило мне только выложить фотографии в интернет, как через полчаса раздался звонок. Надеюсь, что машинка в надежных руках. Я помню, как приехавший мужчина заглянул даже в те места, в которые с монтажа машины никто не заглядывал. Вроде бы нормальный мужик, но я чуть не расплакался, когда отдавал ему машину. Правда, пришлось ехать в Москву, на улицу Твардовского, в единственный пункт, где машину можно снять и поставить на учет в выходные. Если бы не такая острая необходимость, то ни за что бы не продал машину. Ни за что.
Мы погружаемся, водитель засовывает чемоданы в багажник. В салоне пахнет сигаретным дымом, который с трудом перебивает запах елочки-вонючки.
— Скажите, а сколько по времени займет дорога? — спрашиваю я, когда мы начинаем выезжать со стоянки.
— Часов за шесть доберемся. Если дорогу не заскользит, — отвечает мужчина и крутит настройку радио.
Если я правильно понимаю этот жест, то разговор окончен. Эх, зря я всё-таки сел на переднее сиденье. Нужно было садиться на заднее и подставить плечо Оксане, в качестве подушки. А теперь сижу на переднем и слушаю полупопсу-полушансон. Догадываюсь, что такое придется слушать всю дорогу.
Села, деревни, города сменяются лесами. Деревья в основном хвойные, суровый климат не дает развернуться теплолюбивым растениям. Мелькание однообразной массы приедается, и я засыпаю. Засыпаю, несмотря на очередной шедевр про «мусорка, заточку и нары». Машина урчит как сытый кот. Слегка потряхивает, будто я вернулся в детство, и мама везет меня в коляске.
Оксана тоже посапывает сзади. В машине тепло и уютно. Я выныриваю и снова впадаю в дремоту. На каком-то участке пути до меня доходит, что я на отдыхе. Я буду отдыхать десять дней с любимой женщиной! Единственная мысль мне не дает покоя — она тоже знает, кто нас там ждет. Знает, но молчит. Хочет сюрприз сделать, или специально не говорит? Вроде как считает меня недостойным такой информации… Что же, посмотрим на реакцию по приезду. Она должна многое сказать.
Всякая дорога рано или поздно подходит к концу. Так и наше путешествие по бескрайним лесам заканчивается возле двухэтажного синего коттеджа. Белые перильца красиво разбавляют синеву бревенчатых стен. Белые наличники щурятся на фары подъехавшей машины. На дворе глубокая ночь, но в коттедже приветливо светятся окна.
Кажется, что большой дом бочком спускается с горы. Вокруг его, насколько хватает света фар, застыли стволы высоких сосен. Яркая луна сияет с небес и заставляет серебриться тонкий слой снега. Рубец Млечного Пути отчетливо выделяется на звездном небе. Когда мы выходили с самолета, то тучи нависали грязным балдахином, а теперь ни облачка. Почти лубочная картинка, из тех открыток, что дарили в детстве вместе с подарочными вкусностями.
Я едва не теряю сознание от обилия чистого воздуха, когда выхожу из душной машины и делаю первый вдох. Да только ради этих моментов стоило бросить курить! Легкие будто окунают в колодезную воду. Я кашляю, и из горла вырывается зеленоватый комок слизи. Хорошо ещё, что никто не видит, быстро затираю комок подошвой.
Осознанность + 5 %
Духовная энергия + 2 %
Обоняние + 2 %
Вкус + 1 %
Оксана тоже выходит наружу. Её лицо чуть припухло от сна, но всё равно она остается самой прекрасной женщиной на свете. Хочется подойти и обнять её, рассказать о своих чувствах, но рано. Ещё очень рано…
Эх, как бы не стало слишком поздно!
Михаил, а именно так зовут неразговорчивого мужчину, помогает нам занести чемоданы в дом. Пройдя небольшую прихожую, мы оказываемся в каминном зале. По-другому эту комнату и назвать нельзя. Два плюшевых кресла смотрят на большой камин, в котором весело полыхает огонь. Пламя трещит, пожирает предложенную пищу и распространяет клубы тепла по отделанной вагонкой комнате. Стены, пол, потолок — всё выдержано в одной цветовой гамме, желтовато-коричневой, словно свежий спил дерева.
Уютно, черт возьми. И пахнет свежими плюшками. Целую тарелку румяной сдобы я замечаю на столе, там же стоит… Самовар! С кресла тут же подскакивает мужчина и берет в руки поднос. Мужчина чем-то похож на Карлсона, может, выдающимся животом, а может и застенчивой улыбкой. На подносе стоят две рюмочки с бордовой, будто кровавой, жидкостью и тарелка с янтарными полосками.
— Зтравствуйте, путешественники! — гаркает мужчина с подносом. — Толок ваш путь, но вы тостикли пункта назначения! Мы с шеной раты приветствовать вас в нашем уютном томике! Меня зовут Оскари, а это моя шена Мартшаана. А как ваши имена?
Вот уж никак не ожидал от «Карлсона» такого голоса. Я чувствую, как колени пытаются согнуться. Такое ощущение, будто мужчина прогудел из огромной трубы. Таким голосом можно командовать драккаром, вести за собой яростных викингов, перекрывать вой шторма. Вот тебе и «Карлсон», вот и добродушный толстяк. Как же порой обманчиво первое впечатление.
— Здравствуйте, — говорю я. — Меня зовут Борис, а это Оксана.
Говорю, а кажется, что из моих губ вырывается тихий шепот. Голос хозяина коттеджа ещё гуляет под деревянным потолком, играет с языками пламени. По сравнению с его звучным ревом я едва пищу.
— Вишу, что вы устали с тороки, прошу вас, укощайтесь. Наливку телаю сам, так что за качество ручаюсь коловой, — хозяин снова улыбается улыбкой Карлсона.
Никак эта улыбка не вяжется с голосом. Нет. Я вижу, что Оксана тоже оторопела от громкоголосого хозяина. Спасение приходит со стороны миловидной женщины, она подскакивает к мужчине и кладет руку на его плечо.
— Прошу вас извинить моего мужа Оскари, он немного глуховат и поэтому повышает голос, — без малейшего акцента говорит женщина.
— Мартшаана, я снова кричал? — удивляется мужчина. — Простите, я нечаянно.
— Ничего, бывает. Говорите, что сами делаете настойку? — я протягиваю руку за рюмкой и передаю её Оксане.
— Благодарю за прием, но я не пью. Не люблю спиртное, извините.
Моя спутница по отдыху покачивает головой. На что лицо Оскари приобретает обиженное выражение, словно его нагло обвесили на рынке. Марджаана снова гладит его по плечу. Смайлики над их головами радушно расплываются в улыбках. Я вижу имена:
Оскари и Марджаана Корхонен
Сила, интеллект и здоровье у них аж зашкаливает. Я впервые вижу, чтобы полоски были почти полностью заполнены.
Хозяйка коттеджа ловит мой взгляд, и её смайлик озадаченно поднимает брови. Она показывает… Она показывает на свой смайлик и пальцами раздвигает губы в улыбке? Я не ошибаюсь? Я взаправду это вижу? Или мне показалось? Неужели она также видит игровой интерфейс?
А чего я удивляюсь? Вряд ли я один на планете, кто может видеть также. Или она показывает на люстру, на которой висят улыбчивые гномики?
— Видишь, Оскари, к нам попала не только красивая, но и мудрая женщина. Повезло нам с постояльцами, — улыбается хозяйка и отводит от меня внимательный взгляд.
— Токта мы выпьем с мушчиной. Он не так красив, как шенщина, но витно, что тоше мутр и не откашется выпить с тороки непольшую рюмочку?
Я пытаюсь отказаться, но, при виде того, как Оскари набирает в грудь воздуха для очередной речи, поднимаю вверх рюмку. Хозяин коттеджа берет вторую, и мы с ним чокаемся. Я пытаюсь ещё раз поймать взгляд Марджааны, но бесполезно.
— С приезтом!
— Спасибо, ваше здоровье.
Если вы пили когда-нибудь вишневый ликер, то можете понять сладкий вкус того зелья, которым меня попотчевал Оскари. Сладкий и слегка терпкий на языке ликер превращается в желудке в горячий свинец. Оскари пододвигает тарелочку с полосками рыбы. То, что это именно рыба, я понимаю по запаху, по вкусу же это нечто потрясающее. Я впервые закусываю настойку вяленой щукой, и от феерии вкусовых оттенков начинает кружиться голова.
Оксану же увлекает к столу радушная хозяйка. Единственное, что финансовый директор успевает сделать — сменить сапожки на войлочные тапочки. Я тоже засовываю ноги в мягкое тепло. Тепло ногам, тепло в желудке, при взгляде на Оксану становится тепло на душе. Всё бы прекрасно, но я жду того момента, когда нам представят соседа. Судя по взглядам Оксаны, она ждет того же самого. И ведь ничего не сказала за всю дорогу!
— Ух, крепка у вас настойка. Никогда такой не пробовал. Пьется как сок, а в мозгах уже пошло щекотание.
Оскари улыбается на мои слова. Сразу видно, что ему приятна похвала от постороннего человека. Оксану же пичкают горячим чаем. Михаил ставит наши чемоданы возле порога. Здоровается с хозяевами коттеджа и тут же выходит. «Мавр сделал своё дело, мавр может умыть руки!»
Хозяин коттеджа тоже увлекает меня к столу. Румяные пышки так и просятся в рот, а чай пахнет луговыми травами. Маленькая лужица лета в чашке. А за стенами уже лежит снег и подмораживает. Хорошо-то как. Ровно до той поры, пока Оскари не начинает говорить.
— Мы знаем, что вы выикрали отпуск в коттетже, но у нас вышла непольшая покрешность… окрешность?.. оплошность. Мы стали верхний эташ отному человеку. Но если вы не хотите с ним витеться, то мы закроем смешную тверь и он бутет хотить через оттельный выхот.
— Вряд ли они заходят не видеться со мной. Только если ну-у очень сильно надоел на работе, — раздается голос за спиной.
Этот голос… Как же я его ненавижу! Самоуверенный, самодовольный — голос человека, который привык командовать и раздавать указания. Неважно, какие это будут указания, хорошие или плохие — ведь есть с кого спросить. Если указание хорошее, то «видишь, я же был прав», если же плохое, то обязательно «ты меня неправильно понял».
Я вижу, как вспыхивает лицо Оксаны. Она тоже узнает этот голос, оборачивается и улыбается. Глядя на радость в её глазах, я понимаю, что менеджер Боря лишний на этом празднике жизни. Если сейчас выйду и пойду по свежему снежку неизвестно куда, хотя бы в сторону Финляндии, то они хватятся меня только лишь перед отъездом. И то потому, что некому тащить вещи.
Горько. Очень горько на душе от такого коварства Оксаны. Ведь она знала о присутствии Юрия в коттедже. Меня предупредила об этом Наталья, в день вылета. Но я думал, что у Оксаны хватит смелости и такта сказать об этом. Почему-то я всё больше разочаровываюсь в нашей афере.
Уверенность — 0,5 %
— О! Вижу, что Борис не ожидал меня здесь увидеть? — в голосе сквозит неприкрытая насмешка.
Как же — не ожидал. Наталья меня сразу предупредила о будущем соседе.
— Да уж, это сюрприз для меня. Я-то думал, что вы стоите на страже перевозок и отгрузок. На кого же вы их покинули?
Если бы глазами можно было протыкать, то я бы превратился в подушечку для игл у опытной швеи. Такой колючий взгляд можно увидеть на старинных фотографиях НКВДэшников. Но взгляд сразу же смягчается, когда переходит на Оксану. Он в домашнем халате и тапочках на босу ногу. Уже успел устроиться. Гад!
— Да вот, решил тоже отдохнуть. Созвонился с Оскари и занял верхний этаж. Я думаю, что нам всем хватит тут места. Правда, Оксана Евгеньевна? Кстати, это я её просил ничего тебе не говорить. Как видишь — сюрприз и в самом деле получился. Я видел, что у тебя глаза на лоб полезли, как будто я попросил ежеквартальный отчет в начале месяца.
— Конечно. Вместе будет веселее, — прерывает его Оксана. — Борис, прости нас за небольшой розыгрыш. Юрий позвонил мне и сказал, что хочет отдохнуть с нами. Надеюсь, ты не будешь против?
Конечно же против! Прямо сейчас взял бы его за шкирку, как грязную крысу и выкинул на улицу. Пусть пешком шурует до Москвы! Но это всё мечты и фантазии…
— Не против. Вместе и вправду веселее, — улыбаюсь я сквозь силу. Когда я успел стать таким фальшивым? Жизнь заставила?
Самооценка — 0,5 %
— Как чутно, что вы знакомы. Мы постараемся разноопразить ваш оттых. Сейчас оттыхайте, а после завтрака у нас запланирована паня. Если вы не пыли в настоящей пане, то вас штет потрясающий сюрприз! Пойтемте, мы покашем вам ваши апартаменты, — широко улыбается Оскари. Ещё шире он разводит руки, будто хочет заключить в объятия.
Небольшой коридор освещен мягким светом настенных светильников. Они сделаны в виде шаров на подставках — будто лапы причудливых монстров держат маленькие солнца.
Мне достается чистенькая комната, выдержанная в деревянных желто-коричневых тонах. Заправленную кровать с трех сторон обступили стены, а с четвертой можно задернуть шторку и спать, невзирая на свет за окном. Возле изголовья распахнула зев невысокая тумбочка, на ней примостился небольшой ночник. Пахнет деревом и мятой. Вот о таком помещении можно мечтать, когда хочешь как следует выспаться. Спать, спать и спать, сбрасывать накопившийся за долгое время недосып.
Небольшой коричневый столик прижимается к батарее у окна, рядом терпеливо ожидает табуретка. Простенько и чистенько. Я сразу же почувствовал, как наваливается усталость и сказывается напряжение поездки. Становятся неподъемными веки, и всё труднее открывать глаза. Неужели так сказывается настойка Оскари?
— Приятных снов, Порис. Увитимся на опете, — улыбается он и похлопывает меня по плечу.
Деревянная дверь закрывается, и я остаюсь в одиночестве. В небольшой комнате два на четыре. В тишине. За дверью слышно журчанье голоса Марджааны, она показывает комнату Оксане. Я раздеваюсь. Завтра будет новый день и новая борьба. А сегодня я планирую окунуться в объятия кровати и отдать должное русской поговорке о том, что утро вечера мудренее.
Увы, как только я ложусь и выключаю ночник, раздается стук в дверь. Кого там ещё принесло? Вряд ли это пришла Оксана, но на всякий случай нужно прикрыться.
— Да-да, войдите.
Дверь приоткрывается и со светом из коридорчика в комнату проникает Юрий Геннадьевич. Я включаю ночник. Он оглядывает комнату, хмыкает и берет табуретку. Что-то внутри сжимается — неужели ударит? Шарахнет сидушкой по глупой башке и спустит тело в холодное озеро? Пока там меня найдут… Какие только мысли не лезут на ночь глядя.
— Борис, извини, что так поздно.
— Ничего, я ещё не успел уснуть.
Юрий Геннадьевич подставляет табуретку к кровати и присаживается. Сейчас он похож на доброго папочку, который собирается прочитать сынишке сказку. Вот только «сынишка» ненавидит «папочку» и догадывается, что это чувство обоюдно.
— Я вот о чем хотел поговорить с тобой. В общем, я знаю о вашей афере. Не нужно быть пяти пядей во лбу, чтобы увидеть, как вы всё это подстроили.
— О чем вы? Я не понимаю.
— Не надо. Не строй из себя святую невинность. Мы взрослые люди и все понимаем. Так что давай играть в открытую.
— И как же вы догадались?
— Это не сложно. Достаточно было увидеть твою машину у моего хорошего знакомого и сопоставить с «неожиданным конкурсом». А уж запросить распечатку твоих разговоров по корпоративной связи и вовсе дело нескольких минут. Ты молодец, что пожертвовал автомобилем ради такой возможности. Жаль, что напрасно.
Выплесни сейчас на меня ванну холодной воды со льдом я и то вряд ли был бы так ошарашен. Так просто. Я держался и не говорил Гарику, чтобы информация не утекла, а оказалось, что всё просчитывается на «раз-два».
— И Оксана тоже знает?
— Нет, Оксана этого не знает. И не узнает, если вдруг у тебя найдутся неотложные дела, и ты тихо слиняешь из этого коттеджа. Я могу договориться с Оскари, и тебе вернут часть денег. За Оксану я потом отдам. По возвращении.
Вот так. Всё просто. Уходи, менеджер Боря, и живи дальше. Не суйся со своим рылом в калашный ряд. Я смотрю, как Юрий Геннадьевич улыбается. Он победитель. Юрий Геннадьевич всё просчитал и может ставить условия. Он привык к тому, что точность в холодных цифрах всегда приносит успех.
Но не в этот раз! Сейчас в дело вступают эмоции и чувства. И мы не на работе!
Да паладин на секире его вертел!
— Нет, я остаюсь. И я собираюсь бороться за Оксану! — цежу я сквозь сжатые зубы.
Юрий Геннадьевич тяжело вздыхает, будто сожалеет о моем неприятии его предложения.
— Ты герой, — хмыкает сидящий рядом начальник логистики. — Но ты знаешь, чем это грозит по возвращении?
— Увольнением? Испугали ежа голой попой, — улыбаюсь я в ответ.
Улыбаюсь, а внутри всё клокочет. Вот-вот взорвусь.
Агрессия + 0,4 %
А ведь я могу сейчас все проценты физической составляющей перекинуть на силу и одним щелчком проломить ему жбан. Или же включить скорость и нарисовать ему член на лбу несмывающимся маркером. Или что ещё хлеще, но я пока жду.
— Что же, я думал, что ты будешь умнее. Понимаешь, что тебе ничего не светит? А со статьей, которая появится в трудовой книжке, ты никуда не сможешь устроиться.
— Наплевать. Мне нечего терять.
Юрий Геннадьевич ещё раз тяжело вздыхает.
— Что же, я всегда за конкурентную борьбу. Могу даже фору дать.
— Не надо форы. За неё вы потом спросите в шесть раз больше.
— Да, работа со мной пошла тебе на пользу. Что же, спокойной ночи, бывший менеджер Боря. Набирайся сил, — Юрий Геннадьевич подтыкает мне одеяло и выходит в коридор.
Куда только сон подевался? Я лежу и думаю о будущем. А думы мои подобны дневным свинцовым тучам…
Глава 14
«В наших глазах крики "Вперед!"
В наших глазах окрики "Стой!"
В наших глазах рождение дня
И смерть огня.
В наших глазах звездная ночь,
В наших глазах потерянный рай,
В наших глазах закрытая дверь.
Что тебе нужно? Выбирай!»
Кино «В наших глазах»
Утро? День? Вечер?
Вроде бы день, раз свет влетает в окно. Ага, и кто-то стучит в дверь. Всё закономерно и точно. А где это я? Ой, так я же на отдыхе! А с какой целью меня будят?.. Ах да, с целью омовения моего тельца в самой шикарной «пане» на свете. Что же, придется вставать — сам вчера дал согласие.
— Порис, всё котово! Только тепя отноко тошитаемся!
Этот голос мертвого из могилы поднимет. Что же, если все готовы, то и мне нельзя задерживаться, иначе Юрий уже должен включить обаяние для Оксаны. Каждая секунда промедления смерти подобна. Я должен быть рядом! Сказать ей про ночной разговор? Пфф, конечно нет. Это мужское дело и разбираться должны мужчины. Я вышел против
Эх, не прокачал «Харизму» на полную мощь. Придется задействовать «Интеллект», ну, или что там у меня вместо него имеется.
— Входи, Оскари! Я проснулся!
— Как спалось на новом месте? Приснилась Оксана или трукая красивая шенщина? — Оскари входит в комнату и в ней сразу же становится тесно.
— Спалось хорошо, но мало. Ещё бы часиков «нанадцать» поспать, — улыбаюсь я, пока надеваю штаны.
— А сколько это — «нанатцать»?
— Это пока полностью не выспишься. От одиннадцати до бесконечности. Мечта любого горожанина, который позволяет себе такую роскошь лишь по выходным.
— А-а, путу знать. А то Юрий уше вскочил и заряшает всех своей энеркией, вот я и потумал, что ты тоше захочешь встать.
Откуда Оскари знает, как меня нужно подстегнуть? Кровать словно дает футбольного пендаля — с такой скоростью я с неё слетаю. Если в армии солдат должен одеться, пока горит спичка, то я укладываюсь за четверть.
— Всё, Оскари, я готов. Провожай.
— Око, так пыстро. Вот ты как люпишь паню, — улыбается хозяин.
Его смайлик радостно скалится, словно встретил старого хорошего друга.
Он провожает меня в зал, где за столом, накрытым желтоватой клеенкой уже сидят Оксана с Юрием. В зале тоже теплая атмосфера, радующее глаз соотношение желтых и коричневых тонов. Параллелепипед встроенной кухни коричневого оттенка прижимается к стене у окна, ящички и вытяжка над ним такого же цвета.
Всё аккуратно и чисто. На столе, на трех блюдах, напоминающих подносы, лежат яблоки, мандарины, вареные яйца, рядом приткнулись небольшие тарелочки с творогом. Никакого мяса, никаких печений и настоек. Скромно, но со вкусом.
— А вот и наша спящая красавица проснулась! — приветствует задорный голос Юрия Геннадьевича. — Надеюсь, тебя никто не целовал при пробуждении?
Так быстро началась атака? Неужели у Квадратова научился такой манере поведения, что при принижении других пытается возвеличиться сам?
— Нет, я еко не целовал. Он сам проснулся, — добавляет масла в огонь идущий сзади Оскари.
— Да-да, мне не нужен подобный стимул для пробуждения, — пытаюсь парировать, но сам чувствую, что проигрываю.
— Юрий, такие шутки не приняты перед баней, особенно, когда туда собираются мужчины, — мягко вставляет Марджаана.
Вот это подколола, так подколола. Я хохочу, да что там хохочу — ржу как конь, глядя, как краснеют скулы у Юрия Геннадьевича. Его смайлик начинает метать искры. Но сдерживается, вижу, что хочет сказать колкость, однако проглатывает её.
Оксана тоже улыбается. Лишь один Оскари смотрит непонимающими глазами нас.
— Да это шутка такая, — пытается объясниться Юрий, но потом машет рукой. — Ладно, проехали. Шутка не прошла, забыли шутку. Оскари, ты обещал нам самую лучшую в мире баню, когда же мы в неё отправимся?
— Нельзя в паню хотить на колотный шелуток. Нушно немноко поткрепиться и потом итти. Укощайтесь. Пища леккая, чтопы в пане не пыло тяшести. Сатись, Порис, — Оскари показывает на свободный стул.
— Как спалось на новом месте… Оксана? — все же ещё непривычно называть её без отчества.
Социальный интеллект + 0,04 %
Она закрутила волосы в свободный узелок, надела домашние трико и серую майку с веселым Микки Маусом. Богиня домашнего уюта. Такой бы хорошо встречать мужа с работы и вести его на кухню, где галдят двое-трое детишек.
— Спасибо, очень хорошо. Никто не тревожил звонками, и впервые не снилась работа, — Оксана подпирает щеку рукой и отправляет в рот одну дольку яблока за другой.
— Да уж, отдохнуть от стресса в наше время дорогого стоит. Не всем это по карману, правда, Борис? — подмигивает начальник логистики.
— Иногда выпадает шанс выиграть отдых, — отвечаю я и засовываю в рот вареное яйцо.
Надеюсь, что это достаточный намек на то, что я не желаю разговаривать на эту тему. Эх, я понимаю, что расскажи он о нашей афере и не видать мне Оксану как своих ушей. Вряд ли женщина её уровня согласится добровольно стать призом в споре двух самцов. Юрий переключает внимание на Оксану и временно оставляет меня в покое. Я пользуюсь моментом и набиваю желудок предложенной пищей.
— А потом мы поднимались в Хэндуаньшань, где местный настоятель даже благословил меня. Представляешь, поднимаемся на люльке, куда помещается всего два человека. Монахи сверху подтягивают нас. Высота такая, что я успеваю три раза вспотеть. Когда же замечаю изрядно потрепанную веревку, то спрашиваю монаха, как часто они её меняют. На что тот с невозмутимым видом отвечает, мол, как порвется, так и меняют, — Юрий закончил рассказ голливудской улыбкой.
Оскари оглушительно расхохотался. Женщины вежливо заулыбались. Я тоже растянул губы в ухмылке. Старый анекдот. Слышал его ещё в школе, но он кочует из уст в уста и обрастает новыми подробностями. Вот и сейчас дело происходит уже не в сказочной башне, а в тибетских горах.
Под окончание обеда Оскари принес на блюде дольки порезанной редьки. Сказал, что их обязательно нужно съесть перед походом в баню, тогда польза возрастет в разы. Я жую и стараюсь не очень сильно морщиться. Терпкий сок ложится на съеденные продукты. Мы накидываем куртки и выходим на улицу. В двадцати метрах от дома находится срубленная из больших стволов баня. Над заснеженной крышей дымится невысокая труба. Похожа на избушку из сказки, вот-вот она поднимется на куриные ножки и из неё вылезет Баба-Яга.
Чтобы сделать? Как привлечь внимание Оксаны, или хотя бы перетянуть симпатию на себя? Пока что она с приязнью смотрит на Юрия. Черт бы его побрал. Или медведь. Или оба вместе.
Небольшой предбанничек напоминает прихожую. По стенам висят букеты веников, две кадушки с черпаками словно доставлены из сказки о Емеле и щуке. Вешаем куртки на прибитые к стенкам рога. Рога или оленьи, или изготовленные из дерева — я так и не смог разобрать. Оскари сразу раздает чистые простынки.
Мы пропускаем дам вперед — попариться по первому пару, пока не очень жарко. Слышны их голоса за дверцей. Они переодеваются, прежде, чем войти в парную.
— Ну что, Борис, попаримся от души? — подмигивает начальник логистики.
— Надеюсь на это. Оскари такую баню знатную обещал, что аж слюнки текут. Оскари, а принадлежности есть? Рукавицы, шапочка? — перевожу разговор на финна, чтобы не общаться с Юрием.
— Опишаешь, Порис. Я лично вас отпарю так, что ощутите новое роштение. Ко мне в очереть записываются за месяц. Так что путьте спокойны.
— Эх, мне дубовым веничком давно не прилетало. Люблю этот запах. А Борису, наверно, нужно что-нибудь полегче. Я видел вон там женский, березовый веник. От него не так голова кружится.
— Вообще-то я уже был в бане. Так что и дубового не испугаюсь. Даже приходилось париться можжевеловым веником. Вам, Юрий Геннадьевич, такое и не снилось. Или вы сейчас похвастаетесь, что розами хлестались?
— Розами это толшно пыть польно. А вот мошшевеловый моку запарить. Только притется потоштать немноко, чтопы он размяк.
— А мы подождем. Правда, Борис? Посмотрим, кто дольше выдержит жару. Можем даже на что-нибудь поспорить? Или на кого-нибудь, — улыбается Юрий.
Вызывает на соревнование. Похоже, что ему нравится меряться со мной мужскими достоинствами. Что же, я должен принять вызов, хотя и понимаю, что здесь кроется какой-то подвох. Но вот какой?
— Отлично, поспорим на сорок отжиманий. Оскари, скажи, пожалуйста, из бани можно выбежать и окунуться в озеро? — я снова перевожу разговор на финна.
— Зачем вам озеро? У меня на выхоте из парилки отличная купель. Вота всекта холотная, так что выхотите и ныряйте. Неперетаваемые ощущения, — отвечает Оскари.
За дверью стихают голоса, и слышится хлопок закрываемой дверь. Женщины уходят. Мы входим в комнату отдыха, и сразу бросается в глаза начищенный самовар. Важный и пузатый он красуется во главе большого деревянного стола. Чашки и блюдца ютятся подле него, словно цыплята возле наседки. По бокам стола поставлены две деревянные скамейки. По стенам развешаны картины с видами природы — все времена года представлены в своем великолепии и очаровании. Мягкий свет создает полуинтимную обстановку. Пахнет березой и свежей сосновой живицей. В таком месте приятно отдыхать душой и телом.
— Пока наши шенщины парятся, мы мошем тоше переотеться и заотно замочим вам мошшевеловые веники. Я ретко встречаю таких люпителей пани и считаю, что мне с вами повезло, — Оскари кивает на две лавки у стены, где уже сложены женские вещи, и выходит из комнаты в предбанник.
— Уверен в своих силах? — подначивает меня Юрий.
— На все двести процентов, — храбрюсь я.
В конце-то концов, есть же поговорка, что в бане все равны, так что чего мне тушеваться? Я невольно сравниваю свое рыхловатое тело с подтянутым торсом Юрия. Мда, в обнаженном виде я ему проигрываю. Хоть и занимаюсь спортом, но он и в этом перещеголял меня. Нужно было начинать хотя бы за полгода до отпуска, чтобы добиться такого же уровня.
— Ну, смотри, война будет жестокой и проигравший будет один. Надеюсь, ты догадываешься, кто им будет?
— Конечно, Юрий Геннадьевич. Догадываюсь и мне вас даже чуточку жалко, — я заворачиваюсь в простыню.
— Вот и чудненько. Давно я не проводил свой отдых так хорошо, — Юрий потягивается и демонстрирует поджарое тело.
— Вот и я, мушчины. Принес вам тва заказанных веника. Ух, и попаримся ше мы сейчас!
Оскари входит с двумя ведрами, в которых дымится вода и торчат два черенка. Он и в самом деле запарил можжевеловые веники! А я думал, что это всё шутки. Мда, похоже, что сейчас и вправду начнется борьба на выживание.
Мы садимся за стол в ожидании, пока из парной выскочат женщины. Оскари развлекает нас рассказами об охоте, рыбалке. Хоть и финн, но про рыбу врет как русский. Может, это отличительная черта всех рыбаков? Я его подзадориваю, спрашиваю про приманку, про снасти и рыбнадзор.
— Какой такой рыпнатзор? Нам он зтесь не нушен. Каштый берет столько, сколько нушно тля пропитания. Если прать лишнее, то труким не тостанется. Я вишу, что ты тоше люпишь с уточкой поситеть, может, на тнях орканизуем ловлю? Я таше моку вас свозить на Писту!
Последние слова он говорит с непередаваемой гордостью. Мне почему-то кажется, что я ослышался.
— Прости, куда ты нас можешь свозить?
— На Писту. Сейчас на Куйто ловля не очень. А в той речке рыпу ловить воопще запрещено, но у меня есть знакомый екерь, вместе с ним и половим. Чуть-чуть.
— Да, Борис, съезди, развейся. А мы тебя с Оксаной тут подождем. Потом похвастаешься уловом и расскажешь, каково это — похлопать по Писте ладошкой, — скалится Юрий.
— Оскари, я думаю, что и Оксана захочет поучаствовать в ловле рыбы. Так что не поедем мы на эту экзотическую речку, а лучше устроим соревнование здесь — кто больше рыбы наловит.
— Чутесно! Токта завтра с утра и начнем. Я рат, что у меня костят такие постояльцы!
Похоже, что смайлик Оскари навсегда обречен улыбаться. А вот смайл Юрия настороженно поглядывает по сторонам. Похоже он что-то затевает.
Дверь распахивается и из клубов пара, словно Афродита из морской пены выплывает Оксана. Кожа покраснела, в глазах блеск, на губах улыбка. Влажная простыня больше обрисовывает, чем скрывает соблазнительные формы. Я невольно сглатываю обильную слюну.
Следом выходит Марджаана, тоже красная, разрумянившаяся. Женщины садятся на скамейку, и я чувствую, как от них, как от горячей печки, идут волны жара.
— Ух, гляжу на вас, и дух захватывает. Прямо банницы из русских сказок, чаровницы и волшебницы. Как парок? Уже можно приступать к распариванию скукоженных членов?
Мне одному кажется, что он вроде бы говорит верно, но все слова выходят какими-то двусмысленными? Я оглядываю собравшихся людей и понимаю, что это только мне так кажется.
— Пар хорош. А вода в купели вообще ледяная. Вынырнула и будто заново родилась. Такое ощущение бодрости и свежести, что не передать. Да попробуйте сами и скажете. А мы пока самовар поставим, правда, Марджаана? — улыбается Оксана.
Без косметики она кажется такой милой. Куда подевалась та строгая руководительница, что тыкала меня носом в ошибки? Красавица с мокрыми волосами, почти русалка. Я смотрю на неё и не узнаю, будто вода смыла ту властность и надменность, которая присутствует в офисе. Оксана избавилась от противной канцелярской маски? Сквозь простыню на соблазнительных выпуклостях проступают две бусинки. Я старательно гоню от себя мысли о том, какое восхитительное тело скрывается за белой материей.
— А Оскари завтра нам рыбалку обещал. Вы как, с нами? — спрашиваю я, чтобы отвлечься от дум.
— Я никогда не была на рыбалке. Это так здорово. Я с вами! — тут же загорается финансовый директор крупного предприятия.
— Вот и хорошо! А сейчас, мушчины, прошу вас в мою паню. Котовьтесь к неперетаваемым ощущениям! — Оскари поднимает ведра с ветками
Мы следуем за Оскари и проходим в небольшой зальчик. Три на четыре, привычная вагонка радует глаз. У противоположной стены желтеет дверь в раскаленное царство — из-под неё выходят небольшие струйки пара. Четыре душевых лейки прилипают к стене по периметру, а в самом конце зальчика темнеет небольшая круглая купель около полутора метров в диаметре.
— Вот тут тва крана. Отин запускает воту, второй проконяет её через фильтр опратно в резервуар. Поток всекта холотный, так что после парной в неё очень хорошо путет окунуться. Пойтемте, мушчины! — хвастается Оскари.
Я вижу, как Юрий на миг задерживается у кранов, и только потом понимаю — зачем. Тогда же не придаю этому значения и следую за Оскари. Мне кажется, что Юрий пытается оценить золотые руки хозяина коттеджа.
Оскари торжественно открывает дверь, словно привратник распахивает створки в Изумрудный город. Из-за низкой притолоки приходится согнуться и с поклоном войти в царство пара и раскаленных камней. В комнате для потения две классические полки ступеньками, электрическая печь с десятком крупных булыжников прижимается в углу. От неё идут волны тепла, металлическая обшивка обступает жаровню с двух сторон.
— Вот, нато немноко поситеть, а потом уше и париться. Я сейчас схошу за перчатками и шапками.
Оскари ставит два ведра рядом с печью и на мгновение выходит. Я же присаживаюсь на первый полок. Слышу, как сзади раздается хмыканье, и Юрий забирается на второй. Там жарче. Что же, я тоже не пальцем деланный и забираюсь к нему.
Духовная энергия + 0,2 %
Самоконтроль + 0,4 %
Зарешеченные деревянным переплетом светильники освещают золотистым светом. После женщин достаточно пара, чтобы на коже тут же выступили мелкие капельки пота.
— Вишу настоящих мушчин, сразу на верхнюю полку — это зторово! — заходит Оскари с ткаными перчатками и войлочными шапками.
— Да, что-то слабоват парок. У Крайнова даже озноб появился. Вижу, как дрожит мелкой дрожью. Подбавить бы надо, Оскари, — подначивает Юрий.
— Не вопрос! А Крайнов — это Порис? Токта прибавить нато польше.
— НАТО Польше? Она же и так в НАТО, — улыбаюсь я над Оскари.
— Ха-ха-ха, нет, я не про Польшу, а про то, что нушно стелать покорячее.
Оскари наливает в ковш воды и достает с полки над дверью небольшой пузырек. Несколько капель в ковш и склянка снова занимает место среди пузатеньких собратьев. А от пара идут волны эвкалиптового аромата. Пробивается вечная пробка из спрессованных соплей, и я могу дышать так глубоко, что кажется, будто горячий воздух проникает через рот и доходит до пяток.
Обоняние + 1 %
Радость + 1 %
— Ух, хорошо! — покряхтывает Юрий и обтирает себя ладонями.
— Да уж, неплохо, — соглашаюсь я, когда чувствую, как по спине скатываются горячие капли.
Горячий воздух заворачивает тело в невидимое одеяло. Пот выступает уже не маленькими каплями, но бусинками росы. Дышать пока ещё можно, а из-за эвкалипта дышится легко и непринужденно. Чувствую, как сбитые в твердый комок мышцы расслабляются. В голове появляется пустота, которая вытесняет ненужные и суетные мысли.
— Порис, теперь лошись, я тепя попарю, — Оскари достает веник, более похожий на букет из колючей проволоки.
Сколько раз на фотографиях сауны я видел, что мужчины и женщины спокойно прислоняются спиной к стенке и расслабленно закрывают глаза… Всё это брехня! Нельзя в горячей сауне касаться стен, не рискуя получить ожога. Юрий слезает на полку ниже, я раскладываюсь на верхней и чувствую, как сквозь ткань простыни жгут горячие доски. Привыкнуть можно, а вот от стенки приходится то и дело отдергивать локоть. Но всё это забывается с первым ударом можжевелового веника…
Воздух наполняется эфирными маслами, кожа покрывается мурашками, а из горла вырывается сип. И сам не пойму, то ли от удовольствия, то ли от взрыва покалываний. По ощущениям — Оскари хлещет меня метлой из шкурок ежиков. Я чувствую, что мышцы снова сжимаются, и усилием воли заставляю их расслабиться. Пять-шесть ударов и веник перестает восприниматься как часть постели йогов. Наслаждение от иглоукалывания проносится по телу.
Оскари бьет с оттягом. Ударит, несколько секунд подождет и снова ударит. Удар и оттяг, удар и оттяг. Воздух густой и чистый. В голове пустота. Тело блаженствует. Шипит вода на раскаленных камнях и волны жара катятся по телу. Печь нагнетает жар. Веник нагнетает жар. Стены и потолок нагнетают жар. Я сам становлюсь живым воплощением жара. Удар и оттяг. Удар и оттяг.
— Хм, теперь я знаю, почему ты иногда не выполняешь задания. Ты мазохист! Оскари, я возьму у тебя пару веников, чтобы подгонять Бориса на работе?
Сквозь расслабление доносится голос Юрия. Вот же противный человек. Неймется ему, когда другому хорошо.
— Юрий Геннадьевич, вы следующий. Не забывайте, что я тоже буду добавлять глупые комментарии.
Не могу удержаться от ответа. Вроде бы и не хочется говорить, но оставлять без внимания колкости тоже не хорошо.
— Порис, ты хорошо тершишься. Эти веники тействительно на люпителя, мнокие просто отказываются от них.
— Да-да, Борис у нас любит пожестче. Теперь я знаю, что ему выдавать в качестве премии. Попрошу двух дворников-таджиков, чтобы погоняли метлами по территории, вот и премия выйдет. И уколы получит и вспотеет заодно. Борис, ты как?
— Я сейчас слишком расслаблен, чтобы говорить гадости. Поэтому подождите немного, вот после бани обязательно наверстаю упущенное.
— Вы так трук нат труком смеетесь? — спрашивает Оскари. — Толшно пыть очень тавно знакомы, если позволяете такие шутки. Порис, я скоро закончу, а ты сразу прыкай в купель. Кокта вылезешь, то расскашешь о своих ощущениях.
— Да, Оскари, ты прав. Мы давно знакомы. Можно сказать, что не один килограмм нервов друг у друга съели. Я даже немного огорчен, что это знакомство скоро закончится. Борис хочет от нас уволиться. Говорит, что нашел место лучше, — слышится ехидный голос Юрия.
Вот же зараза! Ну, никак не дает расслабиться. Между тем Оскари хлещет в последний раз и громким голосом возвещает о финале процедуры. Тело размякает и напоминает игрушку — «лизуна». Я покачиваюсь, когда слезаю с полка. Неуверенным шагом прохожу в омывальню и прыгаю бомбочкой в купель.
Почему я не увидел, что в резервуаре нет воды?
Неужели настолько расслабляюсь, что забываю — с кем нахожусь в одном обществе? И вот она — расплата…
Повреждение + 5 %
Боль + 10 %
Осязание — 3 %
Самоконтроль — 3 %
Вам приходилось вставать на коньки? Помните то ощущение, когда ноги уезжают вперед, а попа остается позади и приземляется на твердую поверхность? Малоприятно. А когда над тобой смеются, то прибавляется ещё и чувство обиды. Однако, на катке вы падаете с высоты в полметра, может, чуть выше, но никак не с двух метров.
Сначала мне кажется, что позвоночник рассыпается, и позвонки разлетаются по мокрому дну. Они тихо стучат, будто ворон шагает по металлической крыше гаража. Потом приходит боль. Сравнить её можно с выдиранием зуба без анестезии. Здорового зуба… Такие же «приятные» ощущения. Не о них ли говорил Оскари? «Неперетаваемые ощущения»
Хочется выть, скулить и ругаться матом. Но сдерживаюсь, ведь Юрий только этого и дожидается. Как же больно…
— Что тут крохотнуло? Порис? Ты что там телаешь? — сквозь звон в ушах доносится голос Оскари. — Кута потевалась вся вота?
Я сжимаю зубы, чтобы не завыть.
Испарилась!!!
— Оскари, быстрее вниз, нужно Бориса достать! — раздается командный голос Юрия, и рядом с моей правой ногой приземляются ступни хозяина коттеджа.
Он пытается меня подхватить подмышки, чуть-чуть приподнимает, но потное тело выскальзывает, и я ещё раз бухаюсь на ноющую пятую точку. Словно выдирают зуб без анестезии… Второй зуб.
Повреждение + 1 %
Боль + 2 %
Самоконтроль — 0,2 %
Бухаюсь и чувствую, как по ногам начинает струиться вода. Не теплая, так что за свой мочевой пузырь могу быть спокоен. Нет. Льется холодная и выливается откуда-то сзади. Омывает горящий копчик. Она же должна была литься всё это время!
Я прикусываю губу и при помощи Оскари поднимаюсь. Сверху хватают жесткие руки, и я возношусь к небесам. В смысле — поднимаюсь на уровень пола. Юрий улыбается.
— Мужчины! У вас всё в порядке? — доносится из-за двери женский голос хозяйки коттеджа.
— Да, это Борис поскользнулся! — отвечает Юрий. — Ты как, Борис, в норме?
Если бы не сильная боль, что выкручивает суставы, то двинул бы ему лбом в улыбающееся лицо. Знаю же, что это сделал он.
Агрессия + 0,5 %
Вот сейчас скину проценты в силу и залеплю этому уроду… Он только этого и ждет — ведь тогда он станет жертвой. А я буду уродом и мерзавцем. Тварь!
Не получается…
Почему? Я пытаюсь, но показатели остаются на прежнем месте!
— Да, я в норме, — слова вылезают еле-еле, будто прокручиваются через мясорубку.
— Вот и хорошо. Не будем другим портить отдых. Оскари, почему это произошло?
— Не знаю, первый раз такие перепои. Скорее всеко что-то случилось с тренашной системой. А от твоеко приземления она снова зарапотала. Мошет, что-то запилось внутри? Я завтра ше проверю, — Оскари заглядывает мне в лицо, я отвечаю ему слабой улыбкой.
Финн отворачивается, и в этот момент я срываюсь. Несмотря на адскую боль, бью своего начальника по почкам! Вернее, я думаю, что бью… На самом же деле он легко блокирует удар и хватает меня за шею.
Куда подевалась моя фича? Почему я не могу влепить этому засранцу как следует?
Недавно по телевизору шла научно-познавательная программа про кузницу, её появление и распространение. А также про само кузнечное ремесло. Закадровый голос рассуждал о кузнецах, о мистической ауре, что окружает их действо, и в это время шел видеоряд, на котором здоровенный кузнец вытаскивал раскаленный брусок металла из печи. Вытаскивал большими серыми клещами. И когда Юрий впивается пальцами в горло, то почему-то вспоминаются те самые кузнечные клещи. Сразу перехватывает дыхание. От дополнительной боли я поднимаюсь на цыпочки.
— Аккуратнее, Борис, а то можешь снова упасть и что-нибудь себе сломать, — улыбается Юрий.
Я пытаюсь вызывать свои способности, но ни хрена не получается! Куда подевалось всё умение?
Вот же сволочь. Поднимает руку вверх, и я чуть ли не отрываюсь от пола. Показывает силу. Перекладывает руку на плечо, когда Оскари поворачивается к нам. Вроде поддерживает, как раненого солдата из серии: «Брось, командир! Да не меня, падла! Рацию брось!»
— Борис, ты бы шел к девушкам, пусть они тебя чаем напоят. Вряд ли сможешь дальше париться. Так и быть, я забуду, что ты проиграл спор на высиживание в парилке. И даже не буду требовать отжаться. Пойдем, провожу! — Юрий берет под локоть и подводит к двери, пока Оскари пробует закрутить и открутить вентили кранов.
— Порис, если тепе плохо, то мы мошем закончить паню…
— Нет, всё в норме. Я удачно приземлился, — вымученно улыбаюсь озадаченному хозяину коттеджа.
— Это только начало, — шепчет Юрий едва слышно, когда открывает дверь и добавляет уже громче. — Ты посиди, отдохни, а мы продолжим. Если найдутся силы, то приходи обратно.
Я делаю шаг и в этот момент понимаю, что предстаю перед женщинами в чем мать родила. Из клубов пара показывается обнаженный менеджер Борис. Если у Оксаны было рождение Афродиты, то сейчас скорее рождается хромой Гефест.
Обнаженный, с ноющей пятой точкой, униженный — в этот момент я похож на одного из узников концлагерей, которых привели на допрос. Вот только вместо надзирателей на меня удивленно смотрят две женщины, а фашист стоит сзади и улыбается. Он наступил ногой на простыню!
Агрессия + 2 %
Самоконтроль — 3 %
И всё равно я не могу перекинуть проценты на скорость или силу!
Я прикрываю причинное место ладошкой и старательно тяну к себе влажную материю. Юрий не отпускает. Тогда дергаю что есть мочи — вдруг этот гад поскользнется и растянется на полу?
Увы, чуда не происходит, и он просто поднимает ногу. Простыня вылетает в комнату отдыха, дверь за спиной захлопывается. Я обматываюсь белым полотном как римский патриций и вижу, как ко мне подходит Оксана.
— Боря, с тобой всё в порядке?
— Ну… да… неловко ногу поставил… Сейчас всё в норме, — я смущаюсь от такого внимания.
На кожу над правой лопаткой ложится прохладная ладошка, и Оксана показывает мне, куда сесть. Сама садится рядом, и я чувствую, как её бедро касается моего. Бездонные глаза так близко… они будто гипнотизируют меня. Боль стихает. Даже деревянная скамья не приносит неудобства. Ведь рядом Оксана… Её губы изгибаются в беспомощной улыбке и из них вырываются слова:
— Тебе налить чаю? Самовар недавно вскипел, и Марджаана поделилась летним сбором. Попробуй, какой он вкусный.
Из её рук я готов принять даже яд.
— Спасибо, не откажусь. Уже отсюда чувствую аромат.
Пахло тем самым дыханием природы, который доносит ветерок, когда выходишь из машины за пятьдесят-семьдесят километров от Москвы. Выходишь в наполненное солнцем поле, туда, где каждая травинка издает свой неповторимый аромат. Выходишь, вдыхаешь и понимаешь, что тщетна суетливая жизнь, что вот оно — неспешное вековое течение. То место, где цветут и пахнут настоящие хозяева планеты Земля, а мы на ней лишь гости.
— Борис, точно всё хорошо, а то у меня есть хорошая мазь от ушибов, — Марджаана подает чашку с ароматным напитком.
Оксана передает чашку мне. Другая рука нежно поглаживает плечо. Я чувствую, как по коже табунами носятся мурашки. Да ради такого момента готов ещё раз нырнуть в пустую купель. Принимаю чашку и неловко поворачиваюсь. Пятая точка моментально отзывается взрывом боли, и я понимаю, что пока не готов нырять повторно. Даже ради таких моментов.
— Спасибо, Оксана. Вот уж никак не ожидал от вас подобной доброты.
— Да уж, я полна сюрпризов.
Какая же у неё очаровательная улыбка. Почему же она так мало пользуется ей на рабочем месте? Я прихлебываю горячий чай. Ароматы лета наполняют тело блаженством, горячее колено Оксаны как приятный бонус. Марджаана пододвигает коричневый колотый сахар. Кусочки похожи на плотные сухарики. И…
И я вижу, как смайлик над головой Марджааны расплывается, словно уходит в туманный пар. Я крепко сжимаю глаза и распахиваю их вновь. Смайлик всё равно остается расплывчатым. И индикаторы силы, здоровья и ума расплываются. Я теряю свои способности? Бляха-муха, как же не вовремя-то.
— Угощайся, Борис. Оскари специально заказывает тростниковый. Любит его очень.
— Благодарю от души, милые дамы. Уже чувствую себя на седьмом небе от счастья.
— Ты пей, Боря, пей. Тебе нужно набирать силы, — ладошка продолжает гладить по плечу.
Я смотрю в голубые глаза Оксаны, и в этот момент меня пронзает догадка — ей нужно о ком-то заботиться. Ей нужен ребенок! А пока я в роли беспомощного человека, то внимание переходит на меня. Я в её глазах становлюсь мальчишкой, который ушиб коленку и вот-вот расплачется. Не мужчина, а маленький мальчик. Плакса.
И это я? Тридцатилетний мужик? Неужели меня так расслабила работа в женском коллективе, что я готов принимать от женщины жалость? Где моя суровость и мужественность? Почему женщина моей мечты должна воспринимать меня как человека, которому необходимо сочувствие и сострадание? Я не такой!
В этот момент я чувствую поднимающуюся изнутри злость. Злость на Юрия, на ему подобных… Злость на всех тех, кто подставлял мне в жизни подножки и смеялся, когда я пахал носом землю. Злость на Квадратова с его вечным лицемерием и жополижеством. Злость на своих «феечек», которые точат об меня свои коготки, словно кошки о кору дуба. И этот дуб — я!
Самая большая злость у меня закипает по отношению к себе. Какого хрена я позволяю им так с собой обращаться? Сразу же вспоминается Достоевский и его знаменитая фраза: «Тварь ли я дрожащая или право имею?» Ещё немного и зубы начнут крошиться — так крепко стискиваю челюсти. И смайлик над головой Марджааны проясняется. От злости возвращается интерфейс?
— Боря, тебе больно? У тебя глаза стали такими злыми…
— Нет, всё нормально, Оксана. Спасибо за заботу, но не нужно больше гладить. Я чувствую себя отменно!
Я вижу удивленно распахнутые голубые озера, но выдерживаю взгляд. Я не буду больше тем мальчиком для битья, каким меня хочет представить Юрий.
Не буду!
Но и жалости мне не нужно.
— Извини, если тебе неприятно…
— Мне очень приятно, но ты делаешь это из жалости, а это унижает мужчину.
Сказать, что удивлению Оксаны не было границ, это значит всего лишь скромно промолчать. Она даже как-то начинает смотреть на меня по-другому. Как на человека, который что-то из себя представляет? Или как на идиота, который отказывается от начальственной ласки…
— Оксана, а Борис в чем-то прав. Мне Оскари тоже запрещает проявлять знаки внимания на людях. Это задевает мужчин. Другие не должны видеть их слабость.
— Мудрый у тебя муж, Марджаана. И чай вкусный. Вот, — я прихлебываю ароматную жидкость.
Твою мать, да что такое со смайликами? Они снова начинают расплываться…
— Ну, раз ты так хочешь, — обиженным голосом говорит Оксана и отодвигается.
Горячее бедро уже не касается меня. Ласковая ладонь не гладит кожу. Мурашки успокаиваются и пропадают. Правильно ли я делаю, что отталкиваю Оксану? Может быть и неправильно, но об этом можно судить только спустя какое-то время, а сейчас я слишком зол на весь мир, чтобы взвешенно оценивать свои поступки.
— А вот и мы! Надеюсь, Борис не весь чай выхлебал? — появляется покрасневший Юрий. На левом запястье видна прилипшая веточка можжевельника.
— Ну что вы, Юрий Геннадьевич. Я специально для вас приготовил чашечку. Кстати, напомнили анекдот про чай, — я улыбаюсь, а внутри всё клокочет, как в жерле вулкана. — В одной коммуналке жил кореец и остальные жители его почему-то невзлюбили. Пакостили ему целых пять лет — то ручку зубной пастой измажут, то под дверь дохлую крысу подкинут. А он всё терпел со смиреньем Будды и лишь улыбался. В один момент жителям стало стыдно, и они решили покаяться и повиниться перед ним. Обещали больше так не делать. Он выслушал с прежней тихой улыбкой и сказал: «Холосо, тогда я тозе не буду вам писять в цай!» Так что вот ваша чашечка, попробуйте, очень вкусный цай, то есть чай.
Женский смех вознаграждает меня. Сплошное удовольствие наблюдать, как красное лицо Юрия приобретает багровый оттенок. Он ожидал встретить униженного и оскорбленного человечка, но никак не ржущего над ним паладина. Да, ему удается справиться с собой, и он натянуто смеется. Такой смех можно услышать в ситкомах, когда режиссеры обозначают смешные (по их мнению) моменты. Однако, это моя маленькая победа. Мелочь, а приятно.
Самоконтроль + 5 %
Вербальный интеллект + 2 %
— Молодец, хорошие анекдоты знаешь. Так вот чем вы на работе занимаетесь, вместо того, чтобы работать, — пытается парировать он.
Я пью чай и улыбаюсь. Оксана тоже смеется, а это плюс.
— Ладно, Юрий, ну пошутил Борис, так чего же обижаться? Он же не имел задней мысли.
Задней мысли? Да если бы она только могла заглянуть в мои мысли. В этот бурлящий яростью кратер вулкана… Конечно же у меня есть задние мысли и завтра я буду претворять их в жизнь. Не я начал эту войну, но я намерен в ней победить. В лице Юрия для меня слились все невзгоды и все промахи прошлой никчемной жизни. Он живое воплощение моей ненависти. Моя любовь и моя ненависть — две фигуры в одной комнате. Я перехватываю тревожный взгляд Марджааны и подмигиваю ей.
— Я знаю, что Крайнов тот ещё шутник. Что ж, шутку оценил и посмеялся. Добавляю плюсик к твоей харизме, Боря.
— Плюсик? Не-е-ет, крест на мне ещё рано ставить. Я хочу жить и радоваться жизни рядом с любимой женщиной. Думаю, что это нормальное желание здорового и адекватного мужчины. Это его счастье — когда рядом любимая женщина и двое детишек, — я смотрю на Юрия, но периферийным зрением замечаю взгляд Оксаны.
Думаю, что в этот вечер она много нового обо мне узнала.
Социальный интеллект + 0,5 %
Харизма + 2 %
— Борис, а у тебя есть любимая женщина? — спрашивает Оксана.
— Есть. Но она не догадывается о моей любви, живет себе и живет. Ходит на работу, встречается с людьми, иногда с ней пересекаемся. Этих мгновений достаточно, чтобы понять, как она мне дорога. Она не обращает на меня внимания, но мне этого и не нужно — я люблю её уже не первый год и готов ради неё на любые подвиги и безумства, — отвечаю я.
Отвечаю просто. Без заламываний рук и эмоциональных всплесков, отвечаю так, как думаю — искренне. Оксана пожимает мою ладонь.
— Я думаю, что твоей избраннице очень и очень повезет. Ты хороший человек, Боря.
И всё это на глазах у начальника логистики! До сих пор не понимаю — как его не разорвало?
Глава 15
«Там, где расколот предел городов,
Вечность сжимается в миг,
Новое время стоит у дверей.
Музыка ветра, музыка волн,
Музыка правильных книг —
Это вызов тобой еще не покоренных морей»
Алиса «Синий предел»
Увы, на следующий день у нас не получается выбраться на рыбалку. Зарядил такой снег, что дальше двух метров ничего не видно. Нам приходится остаться в коттедже, зато в этом есть свои плюсы. Во-первых, я наконец-то высыпаюсь. Если вам знакомо ощущение счастья, когда просыпаешься не от звонка будильника или телефона, а сам и в прекрасном расположении духа, то вы меня поймете. Во-вторых, создается такое ощущение, что отношение Оксаны ко мне изменилось. Я порой ловлю заинтересованные взгляды, когда поворачиваюсь в её сторону. Ну и в-третьих — я сегодня король «Монополии». Три игры и все три я победитель. Как-то так получается, что первым вылетает Юрий. И всегда он прогорает именно на моих клетках. Тоже мелочь и тоже приятно. Особенно приятно наблюдать за тем, как он злится, а ничего сделать не может. Фортуна на моей стороне.
Психическая энергия + 10 %
Самоконтроль + 0,5 %
День пролетает незаметно, и я даже не успеваю заметить, как наступает вечер. Ужин проходит в непринужденной обстановке. Оскари шутит так, словно все стендаперы мира отдали ему свой талант. Я тоже стараюсь не отставать. И почему-то так получается, что большинство шуток и подначек летит в сторону Юрия Геннадьевича. Он улыбается через силу, пытается парировать, но я порой замечаю, как вздуваются желваки.
Сегодня я здорово прокачиваю социальный скил и пятая точка почти отомщена.
Моя маленькая месть, моя радость от борьбы, мое возбуждение от ведения боевых действий. Каждое слово как пуля, каждая интонация как удар штыка, каждая пауза как перезарядка орудия. Он не отстает, и наша пикировка принимает вид любезного обмена гадостями. Только потом я понимаю, как неловко было остальным наблюдать наше общение. Вежливо улыбались и только, но никто не попросил прекратить.
— Юрий, как насчет завтра на рыбалку? Хоть раз в жизни позанимаетесь мужским делом, — подмигиваю я ему.
— Да-да, конечно пойду, надо же посмотреть, чем обычные люди занимают время отдыха. Я вот люблю куда-нибудь отправиться и сфотографировать что-либо красивое. Ни капли не сомневаюсь, что в этот раз тоже смогу понаделать замечательных снимков. Может, получится зафиксировать ту мифическую рыбу, о которой всегда рассказывает Борис, — отвечает Юрий.
— Я думаю, что у вас получится не только сфотографировать, но и поймать самому. Вряд ли у вас руки только под фотоаппарат заточены. Тем более, что сейчас сделать хороший снимок под силу и ребенку — вон сколько телефонов с отличными камерами появилось. Вы же на телефон собираетесь снимать?
Мы швыряемся друг в друга колючками, Оскари иногда помогает мне в ответе по поводу рыбы. Как человеку, выросшему на этих просторах, ему обидно за размеры водоплавающих, которые Юрий показывает двумя пальцами руки. Может, мне так кажется, но в лице Оскари я обретаю помощника.
От вчерашнего унижения не осталось и следа. Копчик ещё ноет, но уже не так сильно как вчера. Почти не доставляет неудобства. Почти.
А уже ночью происходит то, что наполняет мою душу радостью и весельем. Нас с Оксаной провожает Марджаана и желает добрых снов. Её неторопливые шаги вскоре стихают за дверью коридорчика. Мы стоим у дверей, и Оксана поднимает на меня глаза.
— Знаешь, мне вчера понравились слова по поводу любви к женщине, которая не знает о твоих чувствах. От них веет неистребимым романтизмом. Я думала, что романтики в наше время уже вымерли. Спасибо за то, что смог разубедить. Я… Спокойной ночи, Борис.
— Спокойной ночи, Оксана. Я сказал лишь то, что думаю. Возможно, я последний романтик на этой практичной Земле, но я ещё верю в любовь. Вы знаете, что человеку достаточно восьми секунд, чтобы влюбиться? Мне хватило половины этого времени.
Вот! Вот сейчас я признаюсь ей в чувствах! Вот сейчас я скажу, что днями и ночами мечтаю только о ней. А вдруг она отвергнет притязания мелкого менеджера? Лишь шестеренка на часах буржуазии. Я снова злюсь на себя за такие мысли! Ненавижу себя! Презираю за слабость!
— Спокойной ночи, последний романтик, — мягко улыбается Оксана и закрывает за собой дверь.
Я стою как пресловутый тополь на Плющихе и перебираю в голове невысказанные слова. Играю ими как галькой, перекладываю с места на место, но они так и остаются на месте. Только в моей голове. Короткий выдох и закрываю дверь. Завтра будет новый день и новый этап борьбы за чудеснейший приз. А пока можно и отдохнуть.
Только я ложусь на кровать и собираюсь пересмотреть стату, как открывается дверь в коридоре. Или мне это всего лишь кажется? Нет, не кажется. Слышатся мягкие шаги, словно кот ступает по ламинатному полу. Так передвигается карельское привидение, или к нам пожаловал…
Тихий стук в соседнюю дверь заставляет насторожиться. Я превращаюсь в слух, я превращаюсь в Большого Уха из детского мультика. Тихий стук повторяется. Человек явно не хочет, чтобы я его услышал. Но поздно! Я почти физически ощущаю, как дверь Оксаны открывается. Я мысленно закрываю её, но способности телекинеза на нуле, и дверь всё равно открывается. Моё сердце начинает стучать с бешеной скоростью. Кровь кидается в лицо. Неужели она его запустит? Неужели ОН сейчас войдет к НЕЙ?
Я слышу приглушенный шепот. Как я оказался у двери? Ведь только что находился на кровати. Похоже, что нечаянно задействовал скилл «Скорость». Но что там за дверью?
— Оксана, я долго думал и решил тебе сказать…
Возникает долгая театральная пауза. Представляю застывшего на пороге Юрия, который проникновенно смотрит в глаза Оксаны и почесывает в «замешательстве» подбородок. Он сейчас должен изображать из себя влюбленного воздыхателя? Или же коварного соблазнителя?
— Да-да?
— Может, не будем разговаривать в коридоре? Это конфидециальная информация, она не предназначена для ушей… лампочек.
— Юрий, ты извини, но я сегодня устала. И так хочется спать, что глаза сами собой слипаются. Давай ты мне завтра всё расскажешь? Хорошо?
Я готов прыгать от радости, но продолжаю стоять у двери. Знаю, что подслушивать нехорошо. Знаю, что это мерзко и некрасиво, но поверьте — услышанное стоит того, чтобы потом сходить в церковь и покаяться в этом грехе. Интересно, а есть такой грех, как подслушивание? Сколько за это снимают процентов статы?
— Да ты ложись, я ненадолго.
— Юрий, перестань. Я ещё не готова к переходу в такие отношения. Я… мне нужно время. Сейчас тебе лучше уйти.
— Жаль, Оксана, жаль. Но если что — я наверху, и моя постель согрета.
Выскочить бы сейчас да надавать ему по мордасам за такие предложения. Но воспоминания о стальных клещах на горле заставляют охладить свой пыл. Вряд ли я с ним справлюсь… Да к тому же если я сейчас выскочу, то они поймут, что я стоял под дверью. Так что дождемся до конца этой радостной сцены.
— Спокойной ночи, Юрий.
— Добрых снов, Оксана.
Следом слышится стук закрытой двери и тишина. Юрий застывает и не двигается с места. Возможно, он прислушивается к шорохам за моей дверью. Воображение живо рисует его фигуру по другую сторону перегородки. Мы стоим, затаив дыхание, и слушаем друг друга. Напряжение такое, что даже покалывает в кончиках пальцев. Неужели он не слышит, как гулко бухает моё сердце?
Я выдерживаю схватку тишиной — через полминуты раздаются его шаги и в коридорчике становится тихо. Засыпаю в чудесном настроении и с огромным облегчением. Тело кажется легче воздушного шарика, а губы сами стремятся растянуться в улыбке. Она не впустила его!
Статистика тоже радует:
Уровень «устойчивое существование» 574/2000
Утро третьего дня начинается с восхитительного запаха кофе. Аромат лезет в ноздри, щекочет и дразнит. И запах не привычного порошково-растворимого, а настоящего молотого. А ведь настоящие кофейные зерна первоначально не имеют ни запаха, ни вкуса! Лишь после обжарки он приобретает привычный терпкий аромат, который теперь будит меня.
— Порис, вставай. Пора, а то рыпа тоше спать хочет. Пей кофе и сопирайся, мы штем тепя внизу, — раздается тихий голос.
Открываю глаза, а передо мной Оскари. Улыбается так, что видны коренные зубы. На тумбочке стоит чашка с дымящимся напитком, рядом тарелка с бутербродами. Скромный завтрак, и такой ароматный кофе…
Я кидаю взгляд в окно — небо прояснилось и вот-вот должно показаться солнце. Толстые стволы сосен нарядились в белые снеговые накидки и казались размытыми бетонными столбами. Белизна режет глаз. Вчерашний снегопад густо посыпал землю сахарной пудрой, редкие места стволов и веток чернеют кляксами на бумаге нерадивого ученика.
— А кто это — мы?
— Оксана, Юрий, Мартшаана и я. Мы. Ты послетний из спящих. Вставай, отешту я полошил на тапуретку, — Оскари кивает на темно-зеленую стопку одежды и выходит из комнаты.
Получен дополнительный квест — наловить больше Юрия
Жизненная энергия + 2 %
Осознанность + 2 %
Эмоциональный интеллект + 1 %
Оксана и Юрий уже внизу? Эта новость заставляет меня подскочить с кровати. Легкая разминка и я поглощаю горячий кофе. О боги, если бы такая чашка каждое утро встречала меня на столе, то жизнь стала бы приятнее, чем от порошкового суррогата. Бутерброды залетают почти неразжеванными, некогда.
Комбинезон защитного цвета приходится впору, свитер хоть и колется, зато полностью закрывает горло. Сапог не хватает, и я выхожу в тапочках в гостиную. На креслах расположились красочно одетые начальники и хозяева коттеджа. «Команда «Ух» в сборе. Держись, рыба!
— Борис, в этом наряде ты похож на медвежонка. На Винни Пуха, — не упускает случая уколоть начальник логистики.
— Доброе утро, чудесным добрым людям и вам здрасте, Юрий Геннадьевич. Вы тоже смешно выглядите, — любезностью на любезность отвечаю я.
— Боря, как спалось? Много рыбы поймал во сне? — мягко улыбается Оксана.
— Провалился как в бездонную пропасть. Лишь с утра оттуда вытащил запах чудесного кофе. Спасибо, Оскари! — я киваю вставшему финну.
— Не за что. Пойтемте, я вытам снаряшение. Мартшаана с Оксаной, вы поетете с нами, или путете рыпачить с пирса?
— Мы останемся на берегу, правда, Марджаана? Я не боюсь плавать, но женщина на судне — быть беде.
Как же мне нравится её колокольчиковый смех. Слушал бы и слушал.
Сборы проходят быстро. Оскари оказался хозяйственным мужиком и всё приготовил заранее. Женщинам выделяет три спиннинга с катушками, банку с червями и вершу — специальную ловушку для рыбы. Говорит, что мало кто из отдыхающих упускает случая порыбачить. Нам с Юрием также достается по черно-синему спиннингу. Легкий и прочный карбон, годится как для двигателей ракетоносителей, так и для удилищ.
Мне приятно видеть, как Юрий с недоумением рассматривает комель удилища, непонятные для него кольца. Похоже, что в этом виде спорта я его одолею. Сапоги и теплые куртки находятся для всех. Мне, правда, чуть великоваты, но это мелочи.
Мы выходим на хрустящий снег, и вновь я поражаюсь чистоте и свежести воздуха. Словно ключевая вода он вливается в каждую клеточку и выталкивает оттуда застоявшийся смог городов. Пока шли сборы, успело взойти солнце и от вида белоснежного берега, угрюмых сосен, пушистых елей, ярко — синего неба и сверкающих в озерной ряби зайчиков захватывает дух.
— Как же красиво. Никогда раньше не выигрывала в конкурсах, невезучая по жизни. А тут раз, и такая красотища! Всё-таки здорово, что мы смогли выиграть этот приз. Правда, Борис?
Рядом идет Оксана, лицо радостное, глаза сверкают как два аквамарина. Даже хмыканье Юрия не смущает, я улыбаюсь и киваю в ответ.
Радость + 0,5 %
— Да уж. Кто знал, что именно наши номера выпадут для этой поездки? Я редко когда выигрываю, потому и не лезу в лотереи и всяческие розыгрыши. А тут что-то подтолкнуло. Может то, что лотерея была беспроигрышная?
Юрий хмыкает в очередной раз. Я поворачиваюсь к нему.
— Вы что-то хотите сказать?
— Нет, пока ничего не хочу. Кашель небольшой привязался, да и только. Кхе-кхе.
— Токта мошет вам не хотить? — заглядывает ему в лицо Оскари. — Останетесь тома, выпьете настоечки и ляжете спать.
Я вижу, как перекосилось лицо Юрия. Уйти и оставить меня с Оксаной наедине? Вряд ли он может себе такое позволить.
— Нет-нет, все нормально. Я же мужчина, не дело это — из-за мелкого недомогания пропускать одно из важных событий в жизни. Какое же у вас озеро большое. Глубокое?
— Та, тостаточно клубокое, вотолазы отин раз полезли, а там есть второе тно из воторослей и разных коряк. Они испукались, кокта увители старых сомов. Отин из вотолазов рассказывал, что они там плавают как замшелые превна. По три-четыре метра тлиной, а в опхвате как корапельные мачты.
Я бы тоже «испукался» если бы увидел такое чудовище. Может быть даже чуть-чуть «иссикался». Это же существо размером с акулу, и зловредное как рассерженный кот.
— Ого, у вас и такие бывают? — восхищенно присвистываю я.
— Та, но на таких у меня уточек нет. Натеюсь, что пронесет мимо этих кикантов. Вот и моя лоточка.
Мы подходим к рыбацкой лодке, повернутой днищем к небу. Оскари с натугой переворачивает её и пытается стянуть в воду. Я передаю спиннинг Юрию и помогаю финну. От лодки кисло пахнет дегтем и прелым деревом. Пара весел лежит как раз под перевернутой лодкой. Оскари очищает уключины и присоединяет весла — прогулочный катер на весельной тяге готов. Надо будет как-нибудь попросить у него прокатиться. И я знаю, кого выберу в попутчицы.
— Оксана, а мы с тобой встанем вон там, — Марджана показывает на укрепленную деревянную площадку, которая выступает с берега вглубь озера на пять-шесть метров.
— Хорошо, Марджаана. Покажешь, как нужно правильно закидывать, а то я никогда этого не делала. Даже когда росла во Владимирской области и то не приходилось.
— Конечно, покажу. Мужчины, ни хвоста вам, ни чешуи, — поворачивается к нам хозяйка коттеджа.
— К морскому черту, — привычно срываются слова с губ, и я киваю на удивленно поднятые брови Оскари. Да-да, я не только в Эксельке могу числа ставить и мелкие макросы выписывать. И с рыбалкой знаком не понаслышке.
Женщины отходят к пирсу. Я наблюдаю за Оксаной. Даже в мешковатой одежде защитного цвета ей удается выглядеть соблазнительно.
Юрий колеблется. Я вижу, что он хочет отправиться вместе с женщинами и теперь подбирает слова для того, чтобы остаться на твердой земле, а не в качающемся днище лодки. Чтобы мог включить обаяние, пока меня нет рядом? Надо его подзадорить.
— Спасибо, Оскари, за возможность половить с лодки. Пусть женщины остаются на берегу, а настоящие мужчины выйдут в открытое… озеро. Юрий Геннадьевич, ну что же вы, испугались?
— Глупости не надо говорить! — бурчит он и лезет в лодку. — Надеюсь, что в этот раз ты не упадешь? Тут не купель, тут воды много.
Оскари отталкивается веслами, и лодка потихоньку трогается. Женщины успевают отойти к пирсу и уже не слышат нас. Ну и хорошо.
— Да уж, постараюсь не упасть, если в очередной раз не помогут, — улыбаюсь я ему. — А то вдруг придется ночью у чужих дверей скрестись, а гордость не позволит. Потому что мокрый буду, словно с ног до головы оплеванный.
Мило так улыбаюсь, ласково. Вижу, как дергается щека у Юрия. Фраза попадает точно в цель. Он вдыхает, чтобы ответить, но в этот момент весло у Оскари срывается и лодку чуть подергивает. Юрий тут же вцепляется в борт лодки. Он боится упасть в воду? Похоже, что рыбалка будет интересной.
Оскари умело орудует веслами, и нас всё дальше относит от берега. Карельское солнце почти не пригревает, но слепит знатно. Зайчики от волн то дело заставляют жмуриться и прикрывать глаза. Я смотрю на дальние холмы, они выделяются светлыми буграми на фоне частокола деревьев. Температура на улице ниже нуля, но не настолько, чтобы вода замерзла.
Вода прозрачная, с небольшой желтой взвесью. Я опускаю руку, и она словно окунается в студенческий чай. У нас был такой в свое время — одноразовый пакетик многоразового использования. Заваривали до тех пор, пока он давал цвет. Про запах и вкус можно забыть после второй заварки. Или же занимали у девчонок россыпь, заваривали её, потом высушивали до похожего состояния, если нужно мельчили и добавляли пищевого красителя. Отдавали как хороший чай, но девчонки на третий раз раскусили нашу хитрость и наотрез отказывались давать взаймы.
Мы проплываем четверть расстояния до другого берега и останавливаемся. Оскари вытирает пот и отпускает весла. Они, как руки деревянного солдата, складываются вдоль борта. Я беру свой спиннинг и раздвигаю, словно ус от старой телевизионной антенны. Оскари занимается тем же самым. Юрий пытается повторить наши действия, я внутри посмеиваюсь над ним, но не показываю этого. К тому же известно, что новичкам везет.
Блесна, похожая на миниатюрную копию ложки для обуви с миниатюрной же копией альпинистской «кошки-якоря» на конце, сверкает на солнце маленькой рыбкой. Опасная для хищников маленькая рыбешка. Леска от катушки продевается сквозь кольца и к концу прикрепляется эта блестящая смерть с небольшим грузилом. Всё просто
— Умело завязываешь, Порис. Сразу витно опытного утильщика.
— Да, балуюсь по выходным, — я киваю Оскари, который приготовил своё орудие лова.
Я тоже подготавливаюсь, и мы смотрим на Юрия. Ловкий в манипулировании транспортными компаниями, лев среди отчетов и помощниц женского пола, он сейчас путается в леске. Оскари помогает ему распутать снасть. Жаль, что телефон в коттедже оставил, а то я бы ещё и на смартфон снял. Выложил бы на Ютуб с тегом «#босс_лошара». Хотя и понимаю, что он не обязан быть рыбаком, что руки у него заточены под клавиши и телефонную трубку…
Но всё равно бы выложил!
Не буду описывать наши старания в поимке рыбы, скажу лишь то, что ту рыбу, которую я ловил на Клязьме, тут за рыбу не считали и выбрасывали обратно. Оскари даже удивился, когда я окунька размером с ладонь бросил в пластиковое ведро.
— Зачем? Пусть он вырастет то размера нормальной рыпы. Токта еко мошно путет и на уху и пошарить.
— А у нас такие в основном и ловятся. Редко, когда попадаются крупнее.
— Шаль мне вас, с такими мальками ничеко осопенноко не стелаешь. Только консервы и вялить тля закуски к пиву.
— Да уж, Борис у нас любитель алкоголя. На недавнем корпоративе не раз падал, — вставляет свои пять копеек Юрий.
— Мушчина мошет сепе инокта позволить… У тепя клюет!
Юрий сразу же забывает обо мне, ведь его спиннинг ведет влево. Да что там ведет — почти выбивает из рук, словно капризный ребенок пытается вырваться из рук строгой матери.
— Тершит, терши. Чуть приспусти и поттякивай! — командует Оскари.
Тяжело в первый раз удержать твердую трубку, которая рвется из рук. Ведь на другом конце лески живое существо, которое тоже родилось, выросло, билось за право плавать в мутной жизни. Возможно, что по своему рыбьему статусу оно не меньше начальника логистики. А теперь это живое серебро стараются лишить привычной среды обитания — из-за прихоти приехавшего на отдых человека. Интересно, а возникли бы у меня такие мысли, если бы эта рыбина попалась на мой спиннинг? Вряд ли.
А Юрий старается, подтягивает и точно следует всем указаниям Оскари. Удилище гнется, вот — вот переломится, катушка крутится то вперед, то назад. Леска жужжит, словно шмель перелетает с цветка на цветок, но какие поздней осенью шмели? Я сперва кошусь, а потом тоже начинаю давать советы, когда над поверхностью воды мелькает бледно-серое туловище, длиной с человеческую руку. Щука!
— Юрий, подтаскивайте, дайте ей воздуха хлебнуть. Она тогда легче пойдет.
— Тиукента, Юрий, хаалета! — похоже, что Оскари забывает русский язык от волнения за Юрия и переходит на родной.
— Да я это и делаю, — огрызается Юрий.
Лицо напряжено, словно получает выволочку от генерального директора, пальцы стиснуты, и кожа над суставами белее снега на берегу. Неужели я тоже так выгляжу, когда тащу большую рыбу? Хотя даже самая большая рыба, пойманная мной, по размерам всего лишь в половину того монстра, которого пытается вытащить Юрий. Новичкам везет. Оскари уже приготовил подсачек и тянет, тянет руку, стараясь завести сачок из лески под крупное тело щуки. Похож на энтомолога, которой пытается поймать редкую бабочку… Зубастая пасть уже рядом.
— Аккуратно, потихоньку, — приговаривает Оскари.
Ещё одно движение и блестящее тело оказывается в ловушке. Добыча поймана! Юрий улыбается с видом победителя. Ещё чуть-чуть и будет орать на всю реку: «Щу-у-у-ука-а-а-а! Щу-у-у-ука-а-а!»
Ну да, завидую. А вы бы не завидовали, если на ваших глазах новичок вытащит этакого крокодила?
— Борис, я же говорил, что сделаю отличные фото? Так и быть, доверяю это дело тебе. Щелкни меня с первым уловом. Тебе-то такие вряд ли попадались? — Юрий доволен, как кот, безнаказанно нажравшийся сметаны.
— Сфотографирую, мне не жалко, — я беру из рук Юрия телефон и начинаю ловить фокус.
Он крепко зажимает вертлявую рыбу и принимает картинную позу. Герой-добытчик! Я нажимаю на сенсорный экран мобильного телефона, и в это время щука из последних сил делает рывок…
Да-а, такую плюху начальник логистики вряд ли когда получал от представителя фауны. Хвостом щука проводит отличный хук слева и ошарашенный Юрий выпускает её из рук. Скуластое лицо словно окунули в слизь и присыпали блестящей чешуей. Теперь же это лицо недоуменно кривится. Оскари пытается поймать щуку, но чертовки и след простыл. Она уходит в родные просторы, и мне почему-то кажется, что она показывает плавником фигуру из трех пальцев. А я всё это снимаю. Сам замечаю, что так и не снял палец с экрана. Вот это да, двадцать снимков… Нужно срочно их отправить себе на почту! Потом поржем с Гариком.
— Как так? — потерянно спрашивает Юрий. — Ведь она же была у меня в руках.
— Что ше, это не повот расстраиваться. Пыла та сплыла. Поймаем ещё и в тва раза польше, — похлопывает его по плечу Оскари.
— Да уж, такую рыбу из рук упустили… Может, вы слишком самоуверенны? Рыбалка это не место для диких амбиций, тут нахрапом не возьмешь, если у вас нет динамита, конечно, — наставляю я раздраженного начальника логистики.
— Всё сказал? Тогда заткнись, может, за умного сойдешь, — утирается Юрий.
Он пока не знает, что фотографии улетают одна за одной. Да и плевать на них. Что он себе позволяет? Какой бы не была неудача, но нужно держать себя в руках.
— Вы поаккуратнее со словами, за такие шутки в зубах бывают промежутки, — неужели это я говорю?
— Чо-о?
— Через плечо — не горячо? За базаром следите, а то не только щука может по щам настучать, — точно, это говорю я. Говорю, а у самого начинают дрожать колени. Так бывает, когда в воздухе пахнет дракой — адреналин выплескивается в кровь и сердце стучит мотором «Уазика».
— Ого, какие слова знает бывший менеджер Боря. Сойдем на землю и тогда…
— Мушчины, не нато рукаться из-за рыпы. Ушла отна, притут трукие. Тут как с шенщинами, главное — терпение.
— Оскари, да мы и не ругаемся. Шутим так. Подначиваем друг друга, — я стараюсь через силу улыбнуться.
— Ака, я вишу, как у вас опоих руки потеркиваются. Хорошие у вас шутки, трушеские.
Мы стоим на небольшой лодке. До берега не меньше ста метров, если плыть, то переохлаждение можно поймать запросто. Я протягиваю телефон Юрию. Он хмурится, но забирает. Протянутое Оскари бумажное полотенце стирает остатки рыбьей любезности. Я сажусь на место и закидываю спиннинг, чувствую, как от лица понемногу отливает кровь. Коленки начинают подрагивать, реагируя на выплеск адреналина. Юрий тоже забрасывает, делает вид, что рыба его интересует гораздо больше, чем взбунтовавшийся подчиненный.
— Вот и латно, вот и хорошо. А то всю рыпу своими криками распукаете, — Оскари садится между нами. Словно перегородку установил.
За час мы ловим с десяток упитанных окуньков, плотву с красноватыми плавниками и три щучки. Конечно, они не сравнятся с той, которую упустил Юрий, но всё же. И продолжили рыбачить дальше, если бы не пронзительный женский крик.
— Что там? — вскакивает Оскари.
Я тоже стараюсь рассмотреть, но видно лишь то, что две фигурки на берегу активно машут руками. Что там случилось?
— Оскари, надо возвращаться, Оксана зря звать не будет, — говорит Юрий.
— Да, думаю, надо вернуться, — у меня тоже екает в груди.
Оскари тут же хватает весла. Из-за широких взмахов лодка доплывает до берега всего за каких-то пять минут. К берегу подбегает Оксана и радостно трясет вершей, этакой сетчатой ловушкой, похожей на авоську с обручами внутри. В общем, я поторопился, когда сказал, что Юрий поймал самую крупную рыбу — из верши на нас смотрела грустными глазами щука в полтора раза больше упущенной. Такую огромную рыбину я видел лишь в супермаркетах, и они занимали половину витрины. Мда, женщины нас переплюнули в части ловли…
— Ух ты, прямо щука из сказки про Емелю. Неужели этот монстр пойман ласковыми руками финансового директора? Оксана, ты знаешь, где крупная рыба водится, — воркует Юрий.
— Да уж, это просто царь-щука. Досадно признавать, но вы сегодня нас победили. Оксана Евгеньевна, вы с Марджааной сегодня королевы озера, — искренне восхищаюсь я.
И почему-то нет зависти, какая была, когда Юрий вытащил свою добычу. Есть радость за женщин и только.
— Оксана, у нас опытные рыпаки ретко таких щук вытаскивали. С почином! — грохочет Оскари. — А кто её поймал?
— Мы с Марджааной вместе тащили, но клюнула она у меня. Щука чуть не сломала спиннинг, такая сильная. Она влево и мы влево, она вправо и мы вправо, едва не стащила нас с пирса, когда резко пошла вниз. Я и не знала, что рыбалка бывает настолько захватывающей. Я раньше думала, что мужчины ездят на неё только за тем, чтобы напиваться вдалеке от жены и домашних забот, — щебечет Оксана.
Марджаана тоже подходит и встает рядом со счастливой Оксаной. Две женщины в камуфляже и щука у ног — хоть сейчас рисуй картину триумфа женского пола над мужским.
— У Оксаны рука легкая, сначала два раза сорвалось, а потом попалась эта красавица, — мягко говорит Марджаана.
— А у нас как-то тухловато вышло. Я почти такую же щуку поймал, но она из рук выскользнула. А вот и остальной мой улов, — Юрий хватает ведро со дна и собирается выскочить с общим уловом из лодки.
С нашим уловом! Хочет забрать всю славу себе.
Он не замечает, что нога попадает в подсачек. Он не замечает, а мне это на руку. Точнее на ногу — я придавливаю рукоятку сачка, перекидываю проценты на «Силу» и…
Громкий плюх как музыка для моих ушей. Юрий запинается. Грациозный прыжок Короля Льва обрывается в самом начале, и он шлепается в воду. Брызги веером разлетаются в разные стороны. Ведро с добычей отлетает на берег, половина добычи успевает наглым образом слинять. Зря говорят, что рыба глупая — сейчас она резко сообразила, какой ей выпал волшебный шанс. И фиг с ним, с уловом, ради такого зрелища я готов ещё раз сплавать и наловить. Я вижу, как Оскари украдкой показывает мне оттопыренный большой палец и тут же прыгает в воду, чтобы помочь вылезти Юрию.
— Ай-яй-яй, как ше неловко получилось. Ты в порятке? — озабоченно вглядывается в мокрое лицо Юрия.
— Юра, Юра, вылезай. Быстрее в дом, — Оксана откидывает вершу и протягивает Юрию руку.
— Спасибо, — Юрий тут же хватается за руку и вылезает на берег.
Сейчас он похож на мокрого британского кота, которого хозяин бросил в ванную. Струйки льются на примятый снег, камуфляж тут же темнеет. Оксана подает ему платок, он вытирает лицо и на белой ткани остаются кровавые пятна. Удачно же он приложился…
— Да, зацепился за что-то. В этом я похож на Бориса, тот тоже любитель упасть на ровном месте, — даже в такой ситуации, с разбитым носом, он не упускает случая бросить в меня подколку.
— Может, и в самом деле в дом пройдете? А то, похоже, что вы ещё и головой стукнулись.
— Борис! — укоризненно одергивает меня Оксана. — Перестань. Юрий же не оставил тебя, когда ты упал в бане. Зачем же такие слова сейчас говоришь?
Я вижу, как этот хмырь с разбитым носом улыбается за спиной Оксаны. Он даже свой позор старается обратить в победу. Я же чувствую, как к щекам приливает кровь, лицо горит, будто присел слишком близко к костру.
— Я… Я переживаю за своего начальника. Хочу, чтобы у него всё было хорошо, — слабое оправдание, но говорить что-то нужно.
— Порис прав, у нас тут лекко мошно утариться коловой о камень. Юрий, пошли в том, мошет «Скорую» вызвать, или в польницу отвезти? — меня опять выручает Оскари.
— Нет-нет, все в порядке. Вот если кровь не остановится, тогда съездим. Оксана, проводишь меня? — таким голосом Карлсон выцыганивал у Малыша варенье, когда притворялся самым больным на свете человеком. Конечно же Оксана не отказывается. Добрая она.
Во рту появляется слишком много слюны и возникает желание смачно сплюнуть, при взгляде на то, как он облокачивается на Оксану и ковыляет к коттеджу. Я же помогаю Оскари с лодкой и уловом. Марджаана несет снасти как сложенную охапку дров.
Дополнительный квест провален
Жизненная энергия 0
Осознанность 0
Эмоциональный интеллект 0
Да и хрен с ним.
В доме Юрий уже разлегся в домашнем халате на диванчике напротив камина. На носу белеет нашлепка из пластырей. Под глазами синеют мешки — видно, что он и в самом деле знатно приложился. Оксана хлопочет на кухне, ставит чайник, режет хлеб для бутербродов.
Я в этот вечер подавлен — вижу, как Оксана ухаживает за Юрием, а этот засранец делает вид, что вот-вот испустит дух и ему срочно нужна поддержка в последние минуты. Но вечером Оксана снова ложится одна.
Когда лежа в кровати открываю почту, то вижу скинутые фотографии. Вот щука изворачивается, вот Юрий получает знатного леща, вот его недоуменное лицо. Покажу Гарику, тот описается от смеха. И в этот момент меня пронзает мысль — а ведь я сегодня был как Юрий!
Я завидовал, я радовался неудачам, я пытался пнуть, когда он поранился — всё тоже самое, что делал он. Но Юрий это Юрий, а я это я! Неужели, сражаясь с драконом, я сам превращаюсь в дракона? Неужели, Оксана достойна того, чтобы ради неё вели грязную игру с двух сторон? Неужели, я должен стать тварью, чтобы получить любимую женщину? Или Юрий специально старается сделать так, чтобы я опустился до его уровня, а там он задавит меня опытом?
На дворе давно уже ночь и ни одного звука не доносится из-за двери. Тишина такая, что её можно резать ножом и складывать в пакеты. Я же ворочаюсь и не могу уснуть — я не такой. Да, где-то вредный, где-то капризный, но я не сволочь, которая ради достижения своей цели готова пойти по головам.
Веду с собой внутренний диалог, спорю, пререкаюсь и сомневаюсь. Я засыпаю около пяти утра. Фотографии стерты из почтового ящика.
Глава 16
«Темный, мрачный коридор,
Я на цыпочках, как вор,
Пробираюсь, чуть дыша,
Чтобы не спугнуть
Тех, кто спит уже давно,
Тех, кому не все равно,
В чью я комнату тайком
Желаю заглянуть,
Чтобы увидеть…»
Король и шут «Кукла колдуна»
Следующие три дня проходят достаточно легко и непринужденно. Падает снег, и мы почти никуда не выходим. Оксана читает привезенную с собой книгу и появляется лишь к завтракам и обедам. Ужин она из принципа пропускает, говорит, что лучше в это время позанимается йогой. Юрий пытается оказывать знаки внимания, но с нашлепкой на носу он плохо подходит на роль героя-любовника.
Оскари старается изо всех сил, чтобы разнообразить наш отдых. Днем льются истории, и идет живое общение, настольные игры чередуются одна за другой. Вечера проходят в соревновании между удачей и интеллектом. Что самое важное — в коттедже нет телевизоров. То есть вообще нет. Абсолютно. Есть вай-фай, это уже достижение Марджааны, а Оскари наоборот противится этому — раз приехал отдыхать на природу, так оставь все новости и сплетни за спиной. Наслаждайся лесом, озером и чистым воздухом.
На седьмой день нашего отдыха снег перестает падать. Солнце сияет так ярко, словно стремится ослепить всё население Земли. Когда Оскари с загадочной улыбкой предлагает нам узнать своё будущее и пообщаться с внутренним зверем, мы с радостью соглашаемся. Марджаана кормит нас как на убой, поэтому движение необходимо, чтобы не заплыть жиром.
Перед поездкой идет подзаправка, причем чай Марджааны на этот раз чуть не заставляет проглотить язык. Проблемы с интерфейсом временами то появляются, то исчезают.
— Это неталеко, я сам тута частенько езшу, — говорит Оскари, когда мы загружаемся в его внедорожник.
— Вам понравится, — мягко улыбается Марджаана.
На расспросы они категорически отказываются отвечать. Партизаны, блин.
«GreatWall» — недорогой, но хороший джип. Для сельской местности и бездорожья подходит как «УАЗ». Для пятерых места вполне хватает. Оксана садится между мной и Юрием на заднем сидении. Она снимает руку Юрия со своего плеча, несмотря на то, что тот обиженно надувает губы.
— Юра, мне неудобно так ехать. Да и Борису твоя рука мешает, — оправдывает она свои действия.
Конечно же мешает. На её плечах должна быть моя рука! Но как я буду глупо выглядеть, когда она снимет ещё и мою руку с плеч. В салоне пахнет кофе от ароматизатора в мешочке и тонким запахом крема для обуви. Судя по состоянию кожаных кресел — Оскари начищает салон после каждой поездки. Я вздыхаю — на своей «ласточке» я тоже периодически чистил кресла губкой с терпким кремом, чтобы не впитывался запах сигарет. А теперь нет и ни сигарет, и ни «ласточки». Хотя, о сигаретах я почти уже и не вспоминаю. Но о машинке грущу… иногда. Надеюсь, что она принесена в жертву не напрасно.
Мотор урчит обласканным котом, за стеклом чередуются стволы сосен и мохнатые платья елей. На фоне белого снега они кажутся чужеродными предметами. Невысокие кусты щеголяют друг перед другом приобретенными шапками, и я замечаю крупные красные яблоки на деревьях — то прилетели первые снегири. Красотища кругом такая, что сразу вылетают из памяти параллелепипеды высоток, загруженные дороги и толпы людей. Белое, черное и темно-зеленое — вот основные цвета русской зимы и над всем этим безоблачное голубое небо.
Мы заезжаем на проселочную дорогу, туда, где кончается асфальт. Лесная просека выглядит декорацией к сказкам Александра Роу. Того и гляди — сейчас вырвется из-за поворота шальная тройка белых коней, а с неё нам помашут Настенька с Иваном. Или же выйдет из-за ели седовласый старик в синей шубе и с белым посохом. Или выскочит Баба-Яга и заведет своё вечное «чуфырь-чуфырь».
— Красота-то какая. Я такое только по телевизору видела, да на картинках в соцсетях, — кивает Оксана на картины заснеженного леса.
Мне кивает!
— Да, я тоже такое видел, когда приезжал к бабушке на зимние каникулы. Остались отчетливые воспоминания о санях, лыжах и огромных снеговиках, которых мы лепили с отцом. А ещё горячие блины с маслом и сахаром. М-м-м, объеденье! — отвечаю я.
— Борис, блины любишь? Тогда вечером сделаю, — поворачивается с переднего сиденья Марджаана.
— Вот это будет здорово. Марджаана, ты так вкусно готовишь, прямо пальчики оближешь! Забыл уже, когда такую вкуснятину ел. Если бы остался у вас на месяц, то в самолет меня пришлось бы закатывать.
— Ничего, Борис, вот прилетим домой, и в спортзале за неделю всё сгонишь, — пожимает мою руку Оксана.
Меня словно бьет разрядом тока. Она сама взяла мою руку! Теперь я понимаю, что испытывал тот маленький робот из мультика «Валли». Обычное ласковое прикосновение, а значит так много.
Поздравляю, вам удалось завоевать симпатию Оксаны
Жизненная энергия + 1 %
Осознанность + 2 %
Бодрость + 2 %
Духовный интеллект + 3 %
На табличке что-то ещё написано, но я не могу разобрать — она расплывается перед глазами. Как бы я не тер веки — табличка расплывается. Смайлики над головами людей в машине превращаются в безликие круги, имен уже не видно. Хотя всё остальное я вижу четко. Да что такое?
— И насчет лыш — тоше скоро похотишь! Я планирую вас взять на охоту. Поетем на клухаря.
— Клухарь — это петух, что ли? — спрашивает Оксана.
— С чеко ты взяла?
— Да как-то соединились клуша и ухарь, вот и появился клухарь.
— Нет, клухарь он на току. Он… — щелкает пальцами Оскари.
— Он глухаря имеет ввиду, — поясняю я улыбающейся Оксане. Оскари показывает большой палец.
— В какой спортзал вы ходите? Может, я тоже запишусь, а то немного подрастерял форму на сидячей работе, — не может удержаться Юрий.
Оксана ещё несколько секунд держит мою руку, а после убирает прядь с лица. Вот надо же ему влезть? Копался бы и копался в своем телефоне.
— В «ОлимпФит» на Герцена. Знаешь такой клуб?
— Конечно знаю, я постоянно рядом проезжаю. Вот это здорово, вот где можно будет сбросить стресс после работы. Потренируешь меня, Оксана? — Юрий снова пытается положить ей руку на плечи.
Положить и заглянуть в глаза — в лучших традициях пикапера. Контакт тактильный и визуальный, ещё и бархата припустить в чуть пониженный голос. Всё как по инструкции.
Оксана вновь её снимает. «Жизнь, это не фильм!» — проносится в моей голове радостная мысль. — «И даже не игра!»
А мы тем временем подъезжаем к одинокому дому. Просека упирается в него, а дальше могучими богатырями встают огромные сосны. Дом вряд ли можно отнести к разряду сказочных, такой можно увидеть в любой деревне, где остались срубы из бревен. Добротный, некрашеный, а засмоленный, словно недавно был пожар, и на бревнах осталась копоть. Под стрехой крыши повешены связки сухих трав, веники, свисают какие-то замшелые коряги. Жутковатое зрелище. Не хватает только копий с черепами и черного кота в придачу. С левой стороны приткнулась большая поленница дров, на ней ровным слоем белеет снег. Над печной трубой вьется белесый дымок. Давно немытые окна слепо взирают на окружающую домик лесную красоту.
Я пытаюсь проморгаться и понять — почему не могу видеть смайлики, не могу погружаться в них, чтобы считать информацию о людях. Почему?
— Вот мы и приехали! — говорит Оскари, когда машина замирает в десятке метров от дома.
— Куда это ты нас завез, друг любезный? — спрашивает Юрий, когда мы выбираемся из автомобиля.
Снег у крыльца очищен, небольшая тропка ведет к поленнице в одну сторону и к деревянной уборной с сердечком на двери в другую. Я всё прекрасно вижу, но не могу воспользоваться своим даром. Что за херня творится?
— Я вас привез к местной тостопримечательности. Это тревний колтун. Никто не знает, откута он тут взялся. Никто не знает, сколько ему лет. Никто не знает его имени, потому и называют Вяйнямёйнен, как мутрого старца из лекент. Он рассказывает о бутущем человека, лишь взглянув ему в лицо, — загадочным шепотом сообщает Оскари. — Мы каштово постояльца привозим сюта, и все остаются товольны.
Марджаана вынимает из багажного отделения объемистую сумку а-ля «мечта оккупанта». С такими клетчатыми сумками в своё время ездили «челноки» за шубами и прочими шмотками. Я не заметил, когда она успела туда её поставить. Кажется, что эта сумка была припасена загодя. Хозяйка коттеджа с натугой подносит её к двери, ставит на снег и выпрямляется.
— Вяйнямейнен!! Это Оскари и Марджаана!! Мы привезли гостей. Ты сможешь с ними поговорить?
Марджаана не дожидается ответа, а отходит обратно к джипу. Оскари обнимает её и делает знак молчать. Оксана кутается в шубку, кулачки находятся у подбородка, словно её знобит. Мне тоже чуточку не по себе оттого, что сейчас мы встретимся с неизвестным. С тем, кто общается с духами и может заглянуть за грань реальности.
— Ох, вот только шарлатанов мне не хватало, — слышится за спинами голос Юрия.
Он пытается дозвониться до предприятия, но, увы, мы оказываемся вне доступа сети. А там случилось что-то серьезное, судя по выражению его лица.
— Вяйнямейнен не шарлатан, вы лучше потише о нем коворите, а то он мошет услышать, — озабоченно шепчет Оскари.
Наша группа застывает и смотрит, как медленно, очень медленно и торжественно открывается дверь. Так может открываться вход в преисподнюю, где юркие черти весело переворачивают грешников на раскаленных сковородах. Черный провал двери, а за ним неизвестность.
И ни звука. Даже ветер затих, словно присел на бампер машины и старается вместе с нами что-нибудь разглядеть в чернеющем провале.
— Захотите, колтун вас штет, — шепчет Оскари и хватает Юрия за рукав. — Не нато всем вместе, лучше по отному. Кто из вас смелый, тот пусть пойтет первым.
Кто смелый? Вряд ли я могу себя к безумцам, которые могут очертя голову броситься в любую авантюру. Однако, рядом находится Оксана. Поэтому я делаю шаг вперед. Заодно посмотрю на колдуна — что это за перец такой.
— Захвати с собой сумку. Поставишь её кте-нипуть у порока. Старайся не смотреть в клаза колтуну. Кто знает, что у неко на уме? Спроси не польше трех вопросов, если захочет, то сам тепя спросит, — напутствует меня Оскари.
С каждым словом внутри распространяется холодок, будто разжевываю черный ментоловый «Холлс» на морозе. Я не трус… но я боюсь. Но раз сделал шаг, то нужно делать и второй, а дальше получится легче. Снег хрустит под ногами: «Трус. Трус. Трус. Трус» Он злит меня и раздражает. Я наклоняюсь за сумкой и поворачиваюсь к стоящим. Оскари с Марджааной смотрят выжидающе, Оксана прикусывает пальчик, Юрий пытается дозвониться.
— Если не вернусь, считайте меня коммунистом.
— С радостью, — тут же откликается Юрий.
Оксана шлепает его по плечу, а он шутливо отшатывается и выставляет руки.
Я вхожу в темноту сеней. После уличной слепящей белизны ещё долгих полминуты не могу увидеть, куда мне идти. Под ноги попадает жестяной бак и отзывается недовольным грохотом. Что-то падает и звенит на полу, будто рассыпали кучу алюминиевых ложек. Под руку попадает дверная ручка, и я тяну её на себя.
Первое, что меня встречает — запах затхлости. Так может пахнуть мумия Тутанхамона, если к ней принюхаться. В полутемной комнате возле печки шевелится куча тряпья. Большая куча, похожая на ежа в опавших листьях. Ни рук, ни ног, а тем более головы не видно в этих лохмотьях.
— Пошто пришел? — скрипучий голоспохож на скрежет ножа по оконному стеклу.
— Я от Оскари и Марджааны. Они нас привезли, чтобы вы нам погадали, — отвечаю я несмело, а сам осматриваюсь, куда можно поставить сумку.
— Ты пошто смехом-то зовешь? Кака я вам гадалка? Пошел до хода, пасынок зверюхи.
Я стою и не понимаю — что я не так сделал? Вроде бы всё как говорил Оскари, а на деле меня натуральным образом посылают, да ещё и обзывают.
— Што встал? Пошел — пошел! — бубнит эта куча тряпья.
Из-под тряпок не видно — мужчина это или женщина. Смайлик расплывчат, как блинное тесто на сковороде. Кажется, что этот колдун успевает про меня забыть, так как покачивается на табуретке и что-то мычит себе под нос. Я не могу рассмотреть его!
Я ставлю сумку на пол и собираюсь уходить.
— Што там? — вопрос застает в двери.
— Не знаю, это оставили Оскари и Марджаана.
— Ты не знашь, а нясешь. Што табе кажут, то и делашь. Хде же твоя башка-то? Али токмо для шапки годна?
Я стою и не знаю, чего ответить. Вроде и правильные вещи говорит, а с другой стороны мог бы быть и повежливее. Предпочитаю привычную манеру поведения — сдержаться, а потом вечером придумать достойный ответ. Но не судьба мне выйти.
— Мне тваво и даром не нать, коль не знамо чаво приволок. Забирай да топай отсель, коробка нищая.
Такое обхождение возмущает до глубины души. Да что за дела? С какой радости этот хмырь позволяет себе меня оскорблять? Закутался в тряпки и думает, что король? Не получается увидеть через интерфейс? Да насрать! Дай-ка я взгляну в глаза этого «короля».
Как только я делаю шаг к сидящему колдуну, как тут же навстречу мне взлетает черная рука со страшными струпьями на коже. И в нос ударяет запах… Запах давно не мытого тела и гниющей плоти. Я невольно отшатываюсь, как можно отшатнуться от канализационного люка, из которого выползает содержимое.
— Пошто надвигашься, аки глыза каменна? Жмешь в себе семя мужско, так не пред мною его плескать нужжо. Блазниться мне, што буди у тебя скорополучно битва со вторым самим собой. Корить себя бушь, коли проиграшь, а коли выиграшь, так вдвойне убиваться бушь. Покуда не сгнобишь дурну натуру свою, да не перешерстишь жизнь прежню, не будет рядом с тобой горлицы лазоревой. От лихорадства не мотайся, встреть открытой грудиной. А покуда поди прочь, Борис!
Я вздрагиваю. Своим скрипучим говорком колдун начинает вводить меня в транс, а уж когда назвал по имени… Будто гипнотизер щелкнул пальцами. Я половины не разобрал, что он говорил, но вместе с тем всё так четко и ясно становится. Я понимаю, что должен измениться и это произойдет вскоре. Но вот что за битва с самим собой?
— Я хотел спросить…
— Коль нормальных слов не понимашь… — рука со струпьями кидает ещё одно полено в печурку и оттуда вылетает столб черного дыма. — Жри его!
Из черного дыма высовывается морда волка. Глаза светятся золотым светом. Судя по размерам, этот волк не меньше племенного быка. Откуда он взялся в комнатушке? Монстр оскаливается, громовой рык раскатывается по комнате, и зверь прыгает на меня.
Как я оказался на улице? Я потом много раз прокручивал в уме это воспоминание, но так и не получилось придумать какое-то разумное объяснение. Если бы я был Гарри Поттером, то трансгрессировал бы — стою у двери, фью-фью и стою на улице. Но вряд ли это можно считать за оправдание невероятного скачка в пространстве. Скорее всего, под это дело подходит фраза: «вылететь, как после хорошего пинка». Сердце бьется так, что вот-вот выскочит из груди и припустит по свежему снегу подальше от страшного зверя. И ведь даже не перекидывал проценты — просто вылетел пробкой из бутылкой шампанского.
Я обернулся — привычная темнота за входной дверью. Никакого волка. Опять гипноз?
— Борис, ты словно только что от генерального вернулся. Такой же бледный и ручонки трясутся. Может, ты там мышку и увидел? А что? От старых изб можно чего угодно ожидать, — скалится Юрий.
— Борь, в самом деле, что там? На тебе лица нет, — тревожится Оксана.
— Там колдун. Рассказал мне о скором будущем. Мол, выберут меня президентом всего мира и угостят блинами с маслом и сахаром, — я всё же справляюсь с дрожью и стараюсь улыбнуться.
Оскари с Марджааной сочувственно смотрят на меня, словно уже сожалеют о решении показать местную достопримечательность. Марджаана опять подмигивает и показывает вверх, на свой смайлик?
Нет, я его не вижу, но надо будет поговорить с этой особой по поводу странных знаков.
— Вот второе точно сбудется, а с первым ты загнул. Неужели там так страшно? Дай-ка я посмотрю! — Юрий огибает Оксану и идет к дому.
Сказать ему про волка, или не говорить? Пожалуй, не буду. Пусть вылетит, как пробка из шампанского, а мы тогда посмеемся. Я отхожу от избы на ватных ногах. Сердце всё ещё стучит, но уже меньше. Зато горит лицо, словно меня кто-то активно вспоминает.
— Что там, Борь, — шепчет Оксана, когда я оказываюсь рядом с ней. — Ты вышел, как пыльным мешком ударенный.
Я вышел? Да я выскочил, выпрыгнул, вылетел как ракета. Или же нет?
— Там человек под тряпками. Сидит и обзывается. Вот сейчас как обзовет Юрия, как он вылетит наружу, как… Он выходит?
Юрий и в самом деле выходит из дома. Идет неторопливо, словно по коридору нашего предприятия. Спокоен как удав, правда, так же задумчив. Хорошо ещё, что язык не выхлестывает и не дразнится. Он подходит к машине и обращается к Оксане.
— Иди, Оксан. Он ждет тебя.
— Я не пойду. Я боюсь.
— Хочешь, я пойду с тобой? — подлетаю я.
В случае чего смогу принять клыки волка на руку…
— Не бойся. Он ничего не сделает. Он обещал, а его слову можно верить, — так же задумчиво говорит Юрий.
— Да с тобой-то что случилось? Почему такие слова? — вскидывается Оксана.
— Ничего, просто он рассказал мне о моем будущем. Иди, — мягко подталкивает её Юрий.
— Ити, Оксана, ити, с топой ничеко не случится, — подхватывает Оскари.
— Давай я тебя провожу и постою у двери, — говорит Марджаана и Оксана неожиданно соглашается.
Вот и пойми женскую психологию — от мужского сопровождения отказывается, а стоит предложить женщине… Они подходят к двери, и Оксана оглядывается на нас. Я едва не срываюсь с места, но рука Юрия удерживает на месте.
— Она должна зайти одна.
— Да пусти… те! — я вырываю рукав из цепких пальцев.
— Порис, она толшна зайти отна, — говорит Оскари.
Он подмигнул мне? Я ничего не понимаю…
Оксана скрывается в темноте, будто прыгает в черные воды омута. Тянутся долгие секунды. Сердце отмеряет время. Дыц-дыц, прошла секунда. Дыц-дыц, прошла вторая. Проходит целая вечность, прежде чем она появляется из проема. Я готов кричать от радости, готов прыгать на месте, что с ней ничего не случилось. А она выходит такая же задумчивая, как и Юрий. Да что там за колдун-то такой?
— Вы всё узнали, что хотели? Как вы сепя чувствуете? — озадаченно спрашивает Оскари. — Вы первые, кто вышли такие затумчивые. Неушели он вам что плохое сказал?
— Нет, Оскари. Спасибо, что привез. Действительно было интересно, хотя… несколько вонюче, — через силу улыбаюсь я.
В это время дверь с громким стуком захлопывается, словно от сильного ветра. Но кругом стоит полное безветрие… Оксана выходит неспешно и тоже задумчива, как и Юрий.
Мы вздрагиваем и переглядываемся друг с другом. Потом Юрий открывает дверцу джипа.
— Оксана, прошу!
После стука двери с нас будто слетает оцепенение. Оскари начинает суетиться, прыгает за руль и пытается казаться веселым. Однако я вижу, как ему неудобно за эту поездку. У нас троих на душе львы скребутся, по крайней мере — у меня точно. Посещение колдуна оставляет тягостное послевкусие, будто сходил на качественный триллер и выходишь из кинотеатра, а сознанием всё ещё остаешься в фильме.
Мотор снова урчит и непонятное существо под тряпками, его захламленный дом, веники под крышей вскоре скрываются за деревьями. Тягостное молчание нарушает Оксана.
— Я видела у него дома пушистую рысь. Большую. Она смотрела на меня золотыми глазами, пока я разговаривала с колдуном. Оскари, разве у вас водятся рыси?
— Конечно вотятся, но у колтуна нет никаких шивотных. На самом теле вы вители не шивотных, а своих внутренних зверей. В каштом человеке скрывается его тух в вите зверя. Я у Вяйнямейнена вител оленя.
— Я лису, — подхватывает Марджаана.
— Борис, а ты заметил своего хомячка? — тут же встревает Юрий.
— Нет, я видел волка. Большого, черного волка. А вы кого видели?
Юрий на секунду задерживается с ответом, будто перебирает в голове образы пострашнее.
— Я видел огромного гризли, могучего, лохматого, свирепого. Такой любого порвет на своем пути. Не нужно вставать на дороге у гризли — чревато дурными последствиями!
Намекает на себя и меня? Вот как-то ни капельки не страшно. Значит, колдун показал каждому его внутреннюю сущность? Интересно. А чего так улыбается Оскари, когда переглядывается с Марджааной?
— Гризли страшный зверь… Летом. А зимой он впадает в спячку. Пусть сидит в своей берлоге и сосет… Лапу, — я открыто смотрю в темные глаза Юрия.
Если так заглянуть в глаза гориллы, то она приняла бы этот взгляд как вызов. Но человек не горилла, рамки и оковы воспитания сковывают его по рукам и ногам. Правда, иногда внутренняя сущность вырывается наружу, проламывает тонкие стенки напускного миролюбия и тогда этому человеку сам черт не брат. Однако сейчас Юрий отводит взгляд. В том же самом животном мире это означает признание поражения.
— Посмотрел бы я на битву волка с медведем, — бурчит он себе под нос. — Я бы точно поставил на медведя.
— Какой ты кровожадный, Юрий, — замечает Оксана. — Не жалко тебе ради зрелища стравливать зверей?
— Так если назначить им хороший приз, то не жалко. Победителю достанутся все привилегии и права на одну очаровательную самку.
— Какая ше это толшна пыть самка, если она нравится и волку и метветю? — смеется Оскари.
— А может это помесь какая-нибудь. Смесь волчицы и медведицы? — упрекает его Марджаана.
— Ага, симпатичная метиска звериного мира, — подхватываю я.
— Да что вы, такое чудище даже представить трудно, — отзывается Оксана.
— За это и будут биться медведь с волком, — губы Юрия вновь улыбаются, а глаза остаются холоднее снега на ветвях деревьев.
— Та уш, зря я вас повез к колтуну. Некоторым лютям лучше не знать своеко бутущеко. Шили пы и шили, а теперь путете ко всему относиться с окляткой, — вздыхает Оскари.
— Да нет, когда ещё увидишь такую экзотику? Наши колдуны да гадалки увешаются бусами и нагоняют страху замогильными голосами. А тут всё чётко, ясно и по существу — быть тебе Борис президентом и точка, — я снова пытаюсь всё свести в шутку.
Оксана поддерживает смехом, и напряжение в салоне автомобиля падает. Мы едем обратно, и день снова становится хорошим зимним днем. Ярко сияет солнце и слепит пушистый снег. Юрий интеллигентно язвит, но на его подначки я не обращаю внимания. Я думаю о том звере, который взялся из пустоты — что это было? Волшебство, гипноз или что-то ещё? Может, сам колдун обернулся волком и выскочил из-под вороха тряпья?
Я вижу, что Оксана как-то по-другому начала на меня посматривать. С заинтересованностью, что ли? Юрий пытается привлечь её внимание, но она отвечает ему лишь слабой вежливой улыбкой. Зато на мои шутки не стесняется хвастаться белизной зубов. Что же ещё случилось в той хижине, кроме показа животных? И какого зверя представили Юрию? Вряд ли медведя, скорее какую-нибудь крысу, мерзкую и с голым, скользким хвостом. Или грязного хряка…
По приезду обратно Марджаана кормит нас от души, и мы отправляемся на полуденный отдых. А вечером Оскари готовит нас к охоте. Он притаскивает четыре ружья, чуть потертые на прикладах, но в хорошем состоянии. Выкладывает их на стол и вряд ли они смотрятся неорганично на веселенькой клеенке. Я с интересом разглядываю смертоносные игрушки. Что ни говорите, а страсть к оружию у мужчин в крови.
Смайлики снова появились, и я вижу злобный блин над головой Юрия. Временное помутнение прошло, но мне так и не удается остаться один на один с Марджааной.
С тех пор, как первая древняя обезьяна осознанно стукнула палкой другую волосатую особь, человечество изобретает разнообразные способы, чтобы покалечить или убить близкого своего. И сейчас «плюющиеся огнем палки», как их называют писатели в своих произведениях, притягивают взгляд, так и просятся в руки.
— Мартшаана завтра с нами не пойтет, а мы вчетвером отправимся на клухаря. Вы толшны испытать это ощущение. Восхитительно, кокта топываете птицу, кокта примериваете на сепя роль топытчика.
— Красивые ружья, — восхищаюсь я, глядя на блестящие стволы и гладкие приклады.
Оскари сноровисто чистит дула и проверяет патронники, мы с Юрием сидим рядом и наблюдаем. Патроны стоят как маленькие матрешки, смертоносные маленькие матрешки. Три или четыре патрона Оскари самолично закручивает. Ловко вставляет капсюли, засыпает порох, трамбует прокладкой и засыпает дробь. Сверху обжимает пластиковой заглушкой. Так ловко получается, что просто загляденье.
— Да уж, ружья красивые. «Бекасы» двенадцать-М. Помповики, шесть патронов, гладкостволки. Эх, и настрелялись же мы с другом в свое время. Неубиваемые ружья, и точность хорошая. Кучно ложится, — подмигивает мне Юрий, когда берет со стола одно ружье. — Мой друг, который недавно приобрел хорошую машину по недорогой цене, частенько брал меня с собой на охоту. Так что девять бутылок из десяти я выстреливал.
Я холодею внутри, когда он смотрит в пустое дуло изнутри и «нечаянно» наставляет на меня ствол. Из черного отверстия виднеется глаз, словно снайпер целится в заказанную жертву. Ой, как же мне не нравится его осведомленность в части ружей.
В эту ночь снова не дают спать тяжелые мысли. Что будет завтра?
Глава 17
«И случилось однажды, о чем так мечтал -
Он в горящую точку планеты попал,
А когда наконец-то вернулся домой
Он свой старенький тир обходил стороной
И когда кто-нибудь вспоминал о войне,
Он топил свою совесть в тяжелом вине.
Перед ним, как живой, тот парнишка стоял,
Тот, который его об одном умолял:
Не стреляй! Не стреляй!
Не стреляй! Не стреляй!»
ДДТ "Не стреляй"
Наш отпуск подходит к концу, а я так и не признался Оксане в своих чувствах. Не то, чтобы не было шанса — не было возможности. Хотя, возможность есть всегда. Ведь не зря же Авраам Линкольн сказал: «Кто хочет — ищет возможности, кто не хочет — причины». Но моей причиной всегда является Юрий. Он как черт из табакерки выскакивает в самый неподходящий момент и не дает высказать то, что скопилось на душе. Но Оксана всё чаще кривится, когда он пытается подшутить или уколоть меня. Это уже радует.
В восьмой день мы всё-таки собираемся на охоту. Одежда та же, что и на рыбалке. Марджаана постирала ее, и теперь мы надеваем теплый камуфляж, который пахнет свежестью альпийских лугов. Откуда я знаю про свежесть? Я тоже стираю с этим кондиционером.
Оскари сосредоточен и менее улыбчив, чем обычно. Он берет с собой два объемистых термоса и хочет отказаться от пакета с бутербродами, который протягивает Марджаана.
— Мы путем питаться тем, ково потстрелим, — гордо заявляет он.
— Нет, я Бориса есть не буду! — тут же встревает Юрий. — Если Оксана вспомнит про забытый отчет, то с радостью отыграется на подчиненном.
— Да ну тебя, Юрий. Глупости какие-то говоришь, — хмурится Оксана. — Мы уже разобрались по этому поводу с Борей. Это рабочий момент, зачем его вспоминать на отдыхе?
— Я вас поставлю в пару. Токта уш Оксана не потстрелит Пориса, — обращается Оскари к Юрию.
Почему у Юрия при взгляде на меня мелькает огонек в глазах? Или мне это кажется?
— А я бы всё равно бутерброды взял. Оксана вряд ли будет есть сырое или подгорелое мясо, — Юрий берет пакет и пытается всучить его мне.
Я тут же завожу руки за спину и начинаю разглядывать потолок. Хороший потолок, надежный и сделан качественно. Еще и присвистываю с загадочным видом.
— Кхм, Борис, неужели не поможешь начальнику?
— Конечно же помогу — вот у порога ступенька, когда будете подниматься на неё, то не оступитесь. Не стоит благодарности, я же от души, — я стараюсь в улыбке показать все зубы, чтобы он даже пломбы на коренных мог рассмотреть.
На этот раз Оксана звонко смеется. Я уже говорил, как мне нравится её смех? Знаю, что говорил, может быть, даже задолбал вас, но не могу удержаться — когда слышу её смех, то внутри будто маленькие файерболы летают. Юрий хмурится, но проглатывает. Сколько же у него яда скопилось, если он так часто его выплескивает?
— Спасибо, Марджаана, за бутерброды. А то мужчины вряд ли признаются, что голодные, а мне не хочется сосновую кору глодать. В невозможном случае неудачи, конечно, — тут же добавляет Оксана, когда видит сошедшиеся на переносице брови Оскари.
Кто-то может крепко стискивать зубы, у Оскари же получается крепко стискивать брови. Положи между надбровными дугами грецкий орех — даст фору в раскалывании любому Щелкунчику.
— Все путет хорошо, путерпроты так путерпроты. Итем на полтня, так что не успеем сильно проколотаться, — машет рукой Оскари.
Мы быстро переодеваемся и выходим на улицу. Опять чистый воздух на несколько секунд опьяняет и чувствуется невероятная легкость во всем теле. Какой же кайф, когда не куришь!
Обоняние + 1 %
— Юрий, сатись вперети. Я не люплю езтить отин, так что, если тепе не слошно…
Начальник логистики смотрит на Оскари, как бык на тореадора. Того и гляди кинется бодаться. Он резко поворачивается ко мне.
— Не сложно. Борька, держи пакет!
Почти ударил в грудь, а не пихнул. Но я отвечаю так же, как и Оскари — безоблачной улыбкой. Беру черный пакет. Пусть хоть лопнет, я не буду реагировать. Знаю, что от улыбки таким людям ещё хуже становится, на собственных «феечках-ведьмочках» испытал. Они орут, пытаются в чем-то обвинить, а я стою, как ледяной столб, и ни одно ругательство не прилипает. Бывало, что своей радостной улыбкой я доводил «феечек» до слез. Психология! Страшная вещь в руках умного человека. По крайней мере, я себя таким считаю.
Самоконтроль + 0,5 %
Оскари закладывает ружья в багажник. Для каждого ружья свой чехол. На боку самого потрепанного вышито «О». Как вчера объяснял Оскари — это у него счастливый чехол, с ним он никогда обратно пустой не возвращался. Вроде бы как амулет.
Машина снова рычит, а мы с Оксаной оказываемся на задних местах. Как в кинотеатре — места для поцелуев. Юрий поворачивается к нам и пытается что-то говорить, но Оскари вскоре сворачивает с асфальта на проселочную дорогу. Машина то и дело подпрыгивает на ухабах, и я с небольшим удовлетворением наблюдаю, как начальник логистики то и дело бьется щекой о подголовник.
И это не один момент для радости. Вы не поверите, но на моей тыльной стороне ладони расположилась теплая ладошка Оксаны! Сама она отвернулась к окну, словно наслаждается видами сказочного леса. Наши руки не видны за пакетом с бутербродами. Если бы только Юрий знал об этом!
Никаких поглаживаний, никакого пощипывания, никаких царапаний. Теплая ладошка накрывает мою руку и всё. ВСЁ? Да это для меня почти как полет во сне, как редкие секунды победы в соревновании, когда к финишу идешь после трудных тренировок и упорной подготовки. Эти мгновения счастья, это полуобморочное состояние, когда дыхание перехватывает, и на переносице скапливаются тяжелые капли пота. Ни с чем несравнимые ощущения. Кто любил, тот должен меня понять.
— Мы скоро приетем, — говорит Оскари. — Так что котовьтесь к тесантированию.
— Оскари, вот ты вроде бы давно в России живешь. Неужели так трудно избавиться от акцента? — спрашивает Юрий.
— А зачем? Человек толшен пыть тем, кто он есть на самом теле, и не пытаться потстроиться пот чушое мнение. Мне в этом отношении нравится Порис, он располакает своей искренностью и открытостью. Тавно я не встречал таких лютей, — подмигивает в зеркало заднего вида Оскари.
Но не от его подмигивания у меня закружилась голова, не от злого взгляда Юрия на душе запели соловьи — на моей руке сжалась ладошка Оксаны. Сжалась и погладила. Нежно-нежно. Так в детстве меня гладила мама, когда я делал что-нибудь хорошее и полезное. Нет, даже нежнее. Как женщина может погладить любимого мужчину…
Или я опять всё себе придумываю?
Машина останавливается в глухом перелеске. Дорога уходит дальше, но, судя по состоянию колеи, по ней дней пять уже не ездили. Снежный покров просто умоляет, чтобы по нему прошлись и оставили стежку следов. Он кричит о том, что не должно быть в несовершенном мире такой ровной и чистой поверхности, что он смущается быть столь великолепным и требует хотя бы маленький изъян.
Оскари снимает с верхнего багажника закрепленные лыжи. Не те тонкие, коньковые лыжи, на которых бегают по накатанной лыжне, а широкие, охотничьи, больше похожие на вытянутые снегоступы. Я же не удержался и пошел притаптывать небольшую площадку — заметил, что у Оскари в багажнике находятся вязанка дров и плоский широкий пакет. В таких картонных пакетах хранят одноразовые мангалы. А если есть мангал и дрова, то вряд ли обойдемся без костерка и охотничьих историй.
— Борис, ты никак лежанку себе хочешь устроить? Ну вот, на работе спишь, на отдыхе спишь… Ты прямо как ленивец, только ветки эвкалиптовой не хватает. Хочешь, вон еловую пожуй, — пытается подколоть Юрий.
— Нет, спасибо, я сегодня уже зубы чистил. А вам бы не помешало освежить запах изо рта. Принести?
Оксана улыбается на нашу пикировку. Оскари занят и ему не до нас. После выкладки лыж, он собирает ружья. Одно удовольствие смотреть на то, как ловко и быстро это делает. Если бы он так же быстро подготавливал отчеты и таблицы в нашем офисе, то ему даже выделили место у окна. «Палки, стреляющие громом» собраны и одну Оскари отдает Оксане, а остальные протягивает нам.
— Оскари, цевье встало неплотно. Шат имеется, — со знанием дела говорит Юрий.
— Ой, толшен извиниться, но у меня все рушья такие. Это маленькое неторазумение почти всех Пекасов. Но оно не толшно помешать вам охотиться, хотите, мошем поменяться, — Оскари кивает на своё оружие.
— Да ладно. Они хоть пристреляны?
— Та, за пристрелку отвечает знакомый екерь. Он после каштых костей приезшает и настраивает.
— Оскари, если честно, я приехала только подышать чистым воздухом и походить на лыжах. Я вряд ли буду стрелять, — Оксана протягивает ружье обратно. — К тому же я не уверена, что ребятам тоже можно без специального разрешения охотиться.
— Как это не прискорбно, но Оксана права, — вздыхает Юрий. — В России законодательство не предусматривает ответственности за секс с чужой женой, а вот за охоту с чужим ружьем — да.
Оскари выглядит таким жалким, таким растерянным, что мне становится неловко. Ведь человек и в самом деле хотел как лучше, чтобы мы набрались ощущений, чтобы было, что вспомнить в рабочие будни. Но закон есть закон. И все же Оскари поднимает голову.
— Я ше коворил, что у меня есть знакомый екерь? И к тому ше, неушели нельзя пыло сказать о своих сомнениях возле тома?
— Оскари, а я хочу пройтись на лыжах. Когда ещё представится такой шанс? И давай ружье. С предохранителем знаком, на военной кафедре похожий помповик изучали. Наш начальник кафедры — полковник Затокин был заядлым охотником, так что приносил хвастаться. Стрелять не стреляли, но заряжать и целиться умею, — я стараюсь подбодрить Оскари.
— Эх, гулять, так гулять. Я тоже поеду с Борисом. Ладно, Оскари, если что, то валим всё на тебя. Надеюсь, нам небольшой срок дадут, — машет рукой Юрий.
— Я одна не останусь, — тут же заявляет Оксана.
— Токта поетем со мной. Отного рушья нам хватит на твоих. Я таше там тепе стрельнуть. Если что, то тут ше переташь мне и скашешь, что просто наслаштаешься приротой.
Мы с Юрием будем преступать через закон? Как-то не верится. Будем соучастниками преступления и даже можем получить за это реальный срок. И всё ради того, чтобы иметь возможность подстрелить черно-сизую птицу с красными бровями? Сомнительное удовольствие. Но азарт охотника уже играет в крови, начинает колотиться о грудную клетку сердце, словно кто-то чужой пытается вырваться наружу и стучит в ребра мелкими кулачками.
Волк — мой внутренний зверь. Вроде бы это я вынес из посещения колдуна. Это мой пет. Волк, хитрый и опасный хищник. И он моногамен. На одного самца приходится одна самка, живут они парами, которые образуются на много лет и распадаются лишь тогда, когда один из партнеров погибает. Волк выходит на охоту… И он никому не отдаст свою самку!
— Борис, у тебя даже лицо изменилось. Какое-то суровое стало, мужественное. О чем же ты думаешь? — спрашивает Оксана.
Сказать ей, кто властвует сейчас в мыслях? Сказать или нет? Нет. Не могу пока. Не та атмосфера, не та обстановка, да и посторонние здесь…
— Он думает, как от глухаря будет отбиваться, если тот вдруг полезет в рукопашную, — смеется Юрий.
— Ага, и об этом тоже. Думаю о мире во всем мире, о красоте окружающей среды и немного о луне, — улыбаюсь я в ответ.
Улыбка — тоже оружие. Раздражитель. И на Юрия это действует не хуже красной тряпки на быка. Подколка опять пропадает впустую, ноздри раздуваются, глаза искрят, ещё чуть-чуть и начнет копытом землю рыть. А уж смайлик вот-вот лопнет, как спелый помидор.
— А почему о луне?
— Оксана, потому что при луне поют серенады прекрасным женщинам и вылетают самые горячие слова любви, — стараюсь проворковать как можно мягче.
Так мог бы волк проурчать волчице. Оксана смотрит на меня долгим, загадочным взглядом, настолько долгим, что Оскари с Юрием успевают надеть лыжи и теперь переглядываются.
— Кхм, Оксана, я понимаю, что Борис сейчас сказал пошлость, но нельзя же вечность пытаться прожечь его взглядом. Тем более, что на нашем предприятии работают люди с броней носорога, и лишь начальникам приходится воевать за их эмоции, — Юрий решается прервать молчание.
— Д— да, я просто задумалась. Вот как бывает — работаешь рядом с человеком, и знать не знаешь — насколько глубок и обширен его внутренний мир. И не потому, что он неинтересен, а потому, что за цифрами и отчетами не успеваешь увидеть человека. Спасибо, Борис, что напомнил о луне, я уже стала забывать, насколько она бывает красивой. И вообще, за всё тебе спасибо, последний романтик, — Оксана подходит ко мне и целует в щеку.
Приложи к щеке уголек от костра и то он доставит меньше жара, чем это прикосновение. Оголенный провод с напряжением двести двадцать вольт… Кусочек кипящей лавы… И в то же время как прикосновение пушинки одуванчика… Щекотка лебяжьего перышка… По телу мчатся орды мурашек, а в районе солнечного сплетения разгорается костер — хоть сейчас клади меня на снег и используй вместо мангала.
— Воу-воу-воу, какие нежности. Оксана, так не честно. Борис этого не заслуживает, ещё рано. Давай лучше сделаем призом твой поцелуй? Кто подстрелит, того и чмокнешь. Это здорово мотивирует! Правда, Оскари?
— Нет-нет, я пас. А то узнает Мартшаана, и потом начнутся расспросы: «А зачем ты участвовал? А она лучше меня целуется? А мошно мне тоше ково-нибуть поцеловать?» В опщем, я так не икраю.
— Борис, тогда мы с тобой посоревнуемся? Как волк с медведем за великолепную самку, — губы Юрия кривятся в усмешке, но лед в глазах способен погасить любой пожар.
В этот момент он мне напоминает Гарика, который тоже говорил, что мужчина должен бороться за женщину: «Женщину всегда нужно завоевывать, петь под окном серенады или зарплату приносить домой! Большую часть…»
— Оксана не самка. Она не приз, не какая-то вещь, а живой человек со своими чувствами и эмоциями. Оксана, извини, что о тебе в третьем лице, — я киваю финансовому директору и вижу, как она улыбается в ответ.
Социальный интеллект + 2 %
— Ничего, я поняла, что ты имел ввиду. Вот так вот, Юрий, съел? — Оксана показывает язык и хихикает, как нашкодившая пятиклассница.
Если бы меня спросили: «Что может быть краснее помидора?», то я бы без раздумий показал на лицо Юрия. Краска на лице ярче запрещающего сигнала светофора, ярче груди снегиря. Но не это радует, а слова Оксаны. Этот приз почти мой…
— Всё-всё, признаю, сказал глупость. Ладно, проехали и поехали на охоту, а то все глухари разбегутся, — Юрий поднимает руки, будто сдается.
— Та, и правта поехали. А то зимний тень короткий, немноко осталось то сумерек, — Оскари помогает Оксане надеть лыжи.
Я тоже надеваю широкие полозья. Закрепить на пятках и можно выдвигаться. Юрий презрительно хмыкнул и взял палки в руки:
— Не отставай, если что, возвращаться будем по лыжне. Оскари, я думаю, что вернемся на прежнее место через пару часов. Ты как?
— Сокласен. Оксана, твикайся за мной, — Оскари отталкивается палками и скользит, взрыхляя мягкий снег.
Оксана подмигивает и мчится вслед за Оскари. Одно удовольствие наблюдать, как легко и невесомо она двигается по снежной простыне. Словно ангел скользит над полем. А я же отправляюсь за демоном.
Юрий идет размашисто, отталкивается зло, словно пытается выместить ярость на палках. Я мчусь за ним, стараясь не отстать. Мы движемся по кромке широкого поля, за спинами остается след в две полосы. Пять минут и от джипа не остается даже точки.
Скрип снега. Тяжелое дыхание. Пар изо рта. Карканье ворон как песни зимнего леса. Редкие стоны веток под тяжелым покровом.
— Углубляемся в лес. Не отставай, — командует Юрий и сворачивает с поля.
Мы исчезаем за густым ельником и толстыми стволами сосен. Черное, зеленое, белое, коричневое. Цвета чередуются. Цвета меняются. Цвета переходят друг в друга, сливаются и снова распадаются на пятна.
— Вот тут и остановимся, — резко бросает Юрий.
Мы оказываемся на небольшой полянке. С трех сторон обступают хмурые ели, которые словно сцепились лапами в застывшем хороводе и вот-вот сомкнут круг в том месте, откуда мы пришли. Из-за сине-зеленых мохнатых спин выглядывают кроны сосен. Невысокий кустарник, то ли багульник, то ли калина тянет тонкие пальцы из-под снега.
— Тут вряд ли водятся глухари.
— Зато тут находимся мы и нам никто не может помешать спокойно поговорить.
О как, похоже разговор из серии «отскочим-побормочем» наконец-то назрел. Долго он набухал, очень долго. И с нами постоянно кто-то был рядом. Теперь же мы одни, лишь черной тенью промелькнула ворона и скрылась между стволами.
— Да, и о чем же вы хотели поговорить?
— Давай на «ты», не нужно этой напускной вежливости. В общем так. Я хочу, чтобы ты отстал от Оксаны. Спокойно доживаешь в коттедже пару дней, и всё возвращается на круги своя. Не лезешь к ней, не смеешься, даже не дышишь в её сторону. А я забываю о твоём существовании.
— Нет.
— Ты не торопись. Подумай пару минут, а я пока объясню, что тебя ждет в дальнейшем. По приезду домой тебя уволят. Поверь мне, девчонки-сослуживицы уже не одну служебную записку на тебя накатали, так что если я вывалю эту кипу на стол генеральному, то ты вылетишь со статьей в трудовой книжке. Ни в одно мало-мальски нормальное учреждение тебя не возьмут, так что делай выводы.
— Я снова повторю — нет! Как бы мы не ругались с моими «феечками», но они на такую пакость не пойдут. Такое можно ожидать от твоих «складских жополизов», там да, почти все проститутки в штанах. Есть пара-тройка нормальных ребят, а остальные же стучат напропалую и задницу тебе моют языками. А мои девчонки, хоть и лаемся с ними по пять раз на дню, но в спину не бьют.
— Не накаляйся. Подумай, что тебе с ней светит? Один-два раза сходить в нормальный ресторан, и потом месяц сидеть на макаронах быстрого приготовления? Она не твоего уровня, так что поищи себе подругу попроще. Не обижайся, Бориска… А впрочем обижайся, мне плевать. Но Оксана не для тебя. Так что уйди в сторону, и живи дальше спокойно.
— Это ты так решил, что она не для меня? Не много ли ты на себя берешь?
Агрессия + 5 %
Адреналин начинает струиться по телу, я даже вызвал свое меню интерфейса, чтобы в случае чего…
— Нет, не много. Королевы должны жить с королями, а челядь остается с челядью. Не зря же говорится в русской поговорке — всяк сверчок знай свой шесток.
— Я не сверчок. И мы живем сейчас не в том обществе, чтобы делиться на королей и челядь. Убери тебя из кресла и что? Долго протянешь?
Юрий сплевывает на снег и щурится на меня. Видно, что ему хочется скинуть маску интеллигента, тем более, что мы одни в этом глухом месте. А у меня нет страха. Нет. Есть веселая злость и понемногу накатывает бешенство, а вместе с ним ощущение восторга, словно я жил все годы ради этого момента и теперь должен совершить подвиг. Тот самый, который снился, когда я был маленьким — победить дракона. Тот самый, о котором мечтал, когда тихо поскуливал на кровати после школьной драки, когда хотел стать сильным и отомстить надоедливому старшекласснику. Тот самый подвиг, которым хотелось блеснуть перед сокурсницами — спасти заложника из лап террористов.
И вот он, этот миг наступает.
— Я продержусь, Бориска. С моими связями, с моими знакомствами…
— С твоими связями и знакомствами? Да они отпадут, как только выйдешь за порог предприятия. Так что зря бахвалишься тем, чего нет на самом деле.
— Да что с тобой болтать? В общем так, оступаешься от Оксаны и я…
— А не пошел бы ты на хер? Я всю жизнь ненавидел таких мажоров, как ты. Вы думаете, что вам всё позволено и всё безнаказанно? Спокойно можете переступать через людей? Ломать им судьбы? Мешать личное отношение с рабочими моментами? Да ты обычный ублюдок, Юрий.
— А я всю жизнь презирал таких ничтожеств, как ты. Постоянно ноете, всегда чем-то недовольны, на постные рожи смотреть тошно. Что тебя не устраивает? Твое положение? Измени его, уволься и начни на новом месте. Не можешь? Или не хочешь? Тогда не ной! Сцепи зубы и двигайся вперед. Вот только двигаться ты можешь после волшебного пенделя.
— Может всё-таки стиснуть зубы, а не сцепить?
— Вот, видишь — ты даже мыслишь штампами. У вас всех заштампованное восприятие, сказали делать так, а не иначе и всё — программа запущена, и вы боитесь ступить влево-вправо, лишь бы не ошибиться. А ошибаться нужно! Ошибаться необходимо! На ошибках учатся!
— Ты сейчас описываешь себя. С ног до головы описываешь себя. Я не боюсь ошибаться, но мне не плевать на ошибки. Ошибкой было то, что мы позволили тебе остаться в коттедже. Если бы не ты…
— Если бы не я, то Оксана загнулась бы от скуки. Ты не мужчина! Мужчины не позволят себе распускать нюни и скулить. Ты не должен показывать, что тебе плохо, не должен умолять о премии, не должен подгибаться под тех, кто сильнее.
Хотите вывести из себя мужчину? Раздразните его и скажите, что он не мужчина. По крайней мере, на меня это действует. Кровь с такой силой бьет в голову, что я боюсь — как бы она не взорвалась. Руки дрожат, в кончиках пальцев нестерпимо колет, будто под ногти загоняют швейные иглы. От адреналина слабеют колени, меня ощутимо потряхивает… Да что потряхивает, колотит от той ярости, которую испытывают обожравшиеся мухоморов берсерки. Ещё чуть-чуть и активизирую «Скорость», подлечу и со всеми процентами «Силы» залеплю по этой наглой морде.
— Я не отдам тебе Оксану, мудак! Мне плевать на твои угрозы! Раньше я тебя может и уважал, а теперь ты всего лишь неудачник, который не может ничего сделать сам.
— Ничего не могу сделать сам? Это ты зря…
Кто из нас бьет первым? Мне хочется думать, что я…
Я не успеваю ни активизироваться, ни перекинуть проценты. На глаза словно падает красная пелена и я плюю на весь интерфейс — я хочу набить ему морду теми силами, которые у меня имеются.
Лыжи отлетают в стороны. На снег падают первые капли из разбитого носа. Скула взрывается болью, но так же стонут и костяшки пальцев — кожа сдирается о его зубы.
Два человека, которые в офисе натянуто улыбались друг другу, на фоне природы выпускают внутренних зверей. Это уже не мы. Это сражаются за самку два зверя. Кулаки, зубы, колени, локти — всё идет в ход.
Удар, ещё удар и падаем на снег. Слова кончились, раздается лишь:
— Ннна!
— Кх!
— Хххха!
— Ааа!
Молчаливые ели бездушными зрителями наблюдают за боем гладиаторов. Если один поднимется и обратится к ним, то мохнатые лапы вряд ли повернутся шишками вверх.
Уведомления о дебафах следуют один за другим, но я сметаю их и вновь и вновь прыгаю на Юрия.
Снова клещи на горле. Он оказывается сверху, но рука натыкается на упавшее ружье… Я упираюсь прикладом в его грудь и, как рычагом, сбрасываю с себя. Он откатывается и вскакивает на ноги. Налитые кровью глаза шарят по взрыхленному снегу. Находят то, что искали… Я не успеваю подскочить и остается только вскинуть ружье в ответ.
Мы застываем. Не верится, что смогли наставить оружие друг на друга. Расстояние с десяток шагов — промахнуться почти невозможно. На бровях налип снег, и теперь он тает, стекает в глаза и размывает фигуру напротив. Большим пальцем снимаю с предохранителя. Чувствую, как от напряжения дрожит указательный.
— Боря, ты показываешь зубки. Может, я тебя и недооценил… чуть-чуть, — щерится Юрий.
Из его рассеченной брови стекает струйка крови, мешается с налипшим снегом и превращает лицо в страшную маску готического мима. Думаю, что выгляжу не краше. Из носа катятся теплые капли, стекают по губам на шею.
— Конечно же недооценил. Из-за своего раздутого эго ты не видишь дальше собственного носа, — вырывается у меня.
Интересно, а Пушкин с Дантесом на таком же расстоянии стояли друг от друга? Может…
Блин! Меня убить могут, вот прямо сейчас, а я о Пушкине думаю! Это всё из-за того, что я не верю в то, что Юрий выстрелит. Может, потому что сам не собираюсь стрелять? Блин, в игре всё проще, в игре можно «засейвиться». А где сохраниться сейчас?
Зачем я снял ружье с предохранителя?
— Боря, убери ствол, и мы сможем поговорить как цивилизованные люди. Мы поговорим и вероятнее всего, сможем придти к какому-либо консенсусу, — Юрий дергает головой, показывая на снег.
— Подай пример, — я не опускаю ружье.
Черное дуло залеплено снегом, но всего одно нажатие и оттуда вылетит целый веер свинцовых шариков. Выживу ли я после такого выстрела? Может быть, ведь Оскари заряжал дробь на птицу. А если в лицо? Пушкину с Дантесом было проще.
Черт! Снова о них думаю! И очень не хочется быть на месте Александра Сергеевича. Понемногу злость отступает, и указательный палец уже не так дрожит. Я готов опустить ружье, но не я первый поднял его. Колени ходят ходуном от выплеска адреналина, но внешне я спокоен. Или мне так кажется?
— Боря, не глупи. Ведь нам ещё возвращаться. Я надеюсь, что вернемся вместе? — похоже, что у Юрия тоже начинает спадать злость. — Что мы из-за бабы друг друга порешим? Ведь это же срок! Один останется на полянке, а второй сядет лет на десять. И всё равно она никому не достанется.
— Рассуждаешь верно. Но это только слова. Опусти ружье, тогда и поговорим, — я тоже не собираюсь сдаваться так легко. Я должен показать, что внутри меня стальной стержень, а не плавающая медуза.
«Покуда не сгнобишь дурну натуру свою, да не перешерстишь жизнь прежню, не будет рядом с тобой горлицы лазоревой. От лихорадства не мотайся, встреть открытой грудиной» — вроде так сказал колдун? Я уже «перешерстил жизнь прежню», стою сейчас под «лиходейством», но как же не хочется его «встречать открытой грудиной».
— Хорошо, Боря. Я сейчас опущу ружье. Не нужно делать резких движений. Давай на раз — два — три. Я считаю, — говорит Юрий.
— Хорошо, Юра. Опускаем.
— Раз, два…
Рядом каркает ворона. Так громко, что этот звук напоминает взрыв ручной гранаты. Черный зрачок дула, с белым снегом внутри, уже почти опустился, а теперь снова взлетает. Я тоже вскидываю ружье. Звучит выстрел. Палец одновременно со звуком нажимает на спусковой крючок.
Отдача ударяет в плечо, и я падаю на снег…
Глава 18
«Когда-то у нас было время,
Теперь у нас есть дела,
Доказывать, что сильный жрёт слабых,
Доказывать, что сажа бела.
Мы все потеряли что-то
На этой безумной войне,
Кстати, где твои крылья,
Которые нравились мне?»
Наутилус Помпилиус «Крылья»
Вы когда-нибудь замечали — насколько голубым и бездонным может быть небо? Или вы настолько привыкли к этой красоте, что воспринимаете её как данность? А теперь представьте себе, всего лишь на несколько мгновений представьте, что вы тридцать лет сидели под землей и ни разу не видели неба. Представили? И в этом состоянии взгляните на небо… Чистотой оно сравнится только с первым снегом, который укрывает осеннюю грязь белоснежным покрывалом. Глубиной сравнится с самой глубокой точкой Мариинской впадины. А синевой… Синевой небо сравнится только с небом!
Я лежу на спине и рассматриваю чудо из чудес. Я знаю, что я жив, но пока боюсь пошевелиться. От отдачи болит плечо, но это единственная боль в теле. Но если я ощущаю боль от приклада, то боли от дроби нет? Нет и в помине. В ушах даже не звенит, а тихо и сипло тянется одна нота, словно от телевизионного канала, у которого идут профилактические работы. Все остальные звуки пропали напрочь. Ощущение сравнимо с берушами. Ещё пахнет порохом и гарью.
Дебафы? Их нет.
Я умер? Тоже нет — задница замерзает на холодном снегу. Вряд ли у мертвецов будет мерзнуть зад. Всплывающих окон нет, и это странно. Должно же быть хоть что-то, но мой смайлик всего лишь удивленно смотрит на меня. Зато чуть убавилось в шкале «Здоровья». Ещё бы, после такой битвы поневоле здоровье поубавится.
Где Юрий? Пока не знаю. Но мой выстрел был направлен точно в голову. Я не мог промахнуться… или мог? Сам факт того, что я убил человека, леденит гораздо больше, чем снег за шиворотом. Или не убил?
— Боря, — доносится шепот начальника логистики.
Нет, жив. В мозгу сразу высвечивается картина того, как он лежит у ели с раскуроченным лицом и шепчет: «Добей меня». Меня передергивает от собственных фантазий, и я спешу поднять голову.
— Ты как? — спрашивает стоящий на ногах Юрий.
Крови не видно, кроме той, что сочится из разбитой брови. Он стоит на ногах, как ни в чем не бывало, вот только лицо похоже на гипсовую маску. Я приподнимаюсь на локте — вроде всё в порядке, кроме зудящего плеча и ноющих синяков. Встаю на колени, затем на ноги, выпрямляюсь. Ни-че-го.
— Я нормально, а ты как? На тебе лица нет.
— На свое посмотри. Что случилось? Почему ты жив?
— Мама родила, — огрызаюсь я. — Откуда же я знаю? Ты сам должен по определению уже здороваться с архангелом Гавриилом.
Юрий вытирает лицо, закидывает ружье на плечо и надевает лыжи. Я смотрю на это действие и понимаю, что прежнего нашего общения начальник-подчиненный уже не будет. Уже никакого общения не будет. Редко кому хочется разговаривать с человеком, в которого стрелял. А уж если человек стрелял в тебя. И почему мы оба не попали?
— Кроме как колдовством, я это не могу объяснить, — Юрий словно слышит мои мысли. — Не зря же Оскари возил нас к колдуну. Тот мне сказал, что я совершу самый большой промах в своей жизни. Ладно, мы оба дураки, оба погорячились, с кем не бывает? По поводу разбитых рож скажем, что сорвались с обрыва. Лады?
— Лады, замяли. Я сам от себя такого не ожидал.
— Думаешь, что я ожидал? Если бы сова не ухнула…
— Какая сова? Ворона же каркнула.
Мы переглядываемся, по спине пробегает холодок, словно посадили ледяную сороконожку, и она промчалась от копчика до затылка. То, что сейчас произошло, вряд ли можно отнести к нормальным явлениям. Мы же нормальные, адекватные люди. С высшим образованием. А катались по земле, как разъяренные коты, да потом ещё и пальнули друг в друга…
— В общем, мирно у нас как-то лучше получается бороться за Оксану. Предлагаю так делать и впредь, а она уже сама выберет — с кем ей остаться.
— Согласен, Юрий. Погорячились оба. Лучше уж худой мир, чем добрая война.
— Пошли-ка, Борис, отсюда подальше. Ну, их на хрен с колдунами и зверями.
Я киваю в ответ и собираю разбросанные по поляне палки, лыжи. Уже и лес не кажется таким уж сказочным и деревья хмуро взирают на нас. Ветки лезут в глаза, пытаются уколоть, зацепить, оставить на память кусочек ткани. Теперь уже я лечу впереди, слышу дыхание Юрия за спиной. Боюсь ли я выстрела? Нет, в этот момент я уже не боюсь ничего. Наступает буддийский фатализм, с каким гонщики «Формулы-1» летят в завертевшейся машине, с каким пилоты самолета ведут свою птицу с отказавшими моторами, с каким капитаны корабля спокойно погружаются в ледяную воду…
Я уже ничего не боюсь.
Осознание + 12 %
Самоконтроль + 5 %
Бодрость + 10 %
Уверенность + 12 %
Психологическая энергия + 9 %
Социальный интеллект + 6 %
Плюшки сыплются одна за другой, и плюшки не хилые, но я не обращаю на них внимания. Мне важно другое — я уже ничего не боюсь. Ни Юрия, ни безработицы, ни, мать его, кризиса. Я будто заново рождаюсь. С каждым взмахом палок из меня выметывается прошлый Борис — нытик и тряпка. С каждым движением ног слетают чешуйки слабака и рохли. С каждым выдохом исчезает лодырь и раздолбай.
Я встретил «лиходейство» и не отступил. Хотя немного гложет чувство раскаяния — я выстрелил в человека. Каким бы Юрий не был уродом, но я не должен был стрелять. Или должен? В качестве самозащиты…
Прежняя лыжня вскоре выводит нас к джипу Оскари. Оксаны с финном пока не видать, но редкие выстрелы слышны неподалеку. Я снимаю лыжи, втыкаю в снег палки и кладу возле них ружье. Краем глаза слежу, как те же самые движения совершает Юрий. Разговаривать совсем не хочется. Да и не о чем — всё что могли, мы выяснили там, на поляне.
Сумерки опускаются мягко, словно в фотошопе кто-то затеняет огромной кистью с прозрачностью в два процента. Задолго до темноты из леса выскакивают Оскари и Оксана. Её щеки раскраснелись, в глазах светятся огоньки радости и веселия, на губах играет довольная улыбка. Сейчас, после всего пережитого, она кажется мне воплощением любви и красоты. За такую женщину не жалко и жизнь отдать.
— Боря, Юра! Что с вами произошло? — она всматривается в наши помятые и «красивые» лица.
Хотя кровь и остановилась, но синяки и ссадины не могут волшебным образом испариться. Мы переглядываемся с Юрием. Он пожимает плечами. Приходится взять инициативу в свои руки.
— Оксана, мы сорвались с обрыва. Там снега намело много, вот и не углядели. Как только лыжи не поломали — ума не приложу. Пока выбрались да очистились, да пока нашли лыжи Юрия…
— Слушайте, а может… Скажите честно — вы подрались?
— Нет, конечно! Мы же не настолько дикие, чтобы драться в лесу. Ну, за кого ты нас принимаешь? Навернулись и здорово грохнулись, это да, а драться… Нет уж, увольте.
Да уж, думаю, что не стоит ей рассказывать о происшедшем. Что она может подумать? Что мы дикари и не можем договориться между собой?
Оскари смотрит на нас с хитрой улыбочкой. Смотрит так, будто стоял за деревьями и видел нашу борьбу и нашу неудачную (или удачную?) дуэль. С его пояса свисает здоровенный глухарь. Коричневая корка запеклась дорожкой на зеленоватой груди птицы. Хоть один из нас вернулся с добычей.
— Та, это моя вина, я запыл сказать вам, чтопы вы поостереклись опрыва. В трукое время ево хорошо витно, а сейчас засыпало снеком.
— Мальчики, с вами точно все в порядке?
— Точно, всё хорошо, не надо беспокоиться. С кем не бывает? — пытаюсь успокоить её.
Успокоить ту, ради которой пожертвовал материальными благами, переступил через себя и заново родился. Всё для неё.
— Вы стреляли, мы слышали выстрелы…
— Да, было дело. Но нам повезло меньше, чем Оскари. Вот у него вижу, что охота удалась, — через силу улыбается Юрий.
Я чувствую его фальшь, но сам вряд ли смог бы улыбнуться естественнее. Оскари же снял с пояса птицу и положил её в машину.
— Это не моя топыча, такоко красавца сняла Оксана. Вы пы вители её… Левая нока отставлена, клаз сощурен, рука на цевье — валькирия, покиня войны! С отноко выстрела в цель.
— Просто повезло. Новичкам всегда везет, — краснеет от похвалы Оксана.
— Я думаю, что за вечерним чаем Оксана сама расскажет о своих ощущениях? — вставляет Юрий.
— Ах та, мне ше пришла смска, нас тома штет чутесный ушин. Мартшаана постаралась, так что хорошо, что вы раньше вышли. Поехали?
— Ужин, это хорошо. А от Марджааны тем более. Конечно же едем. А шашлык мы можем и возле коттеджа сделать, — киваю я в ответ.
— Юрий, сятешь возле меня? А то…
— Да-да, знаю. Тебе одному некомфортно. Так и быть, что же с тобой поделать?
Оскари крепит лыжи с палками на крыше. Оказывается, зря я вытаптывал площадку под мангал — сейчас она сереет впадиной на снежном покрывале. Словно простыню повесили на крючок, сняли и расправили, а круглый след остался. След на холодной поверхности. На широком поле. В Карелии.
Ружья складываются и отправляются вслед за глухарем. Я смотрю на мертвую птицу — каким же жалким выглядит недавний лесной красавец. Неужели я выглядел бы также? Как сказал Юрий Никулин в одном из любимых фильмов: «Ребята, на его месте должен быть я!» Но я не на его месте, и рядом находится женщина, ради которой готов рискнуть чем угодно. И я счастлив.
На сей раз я сам накрываю руку Оксаны и мне не важно — видит нас Юрий или нет. Мне сейчас так спокойно, так хорошо, как будто я снова вернулся в детство, в любимую кровать, и меня будит не звонкий стрекот будильника, а аромат плюшек, которые готовит приехавшая в гости бабушка. Глаза Оксаны в полумраке салона словно светятся неземным огнем. Она не убирает руку, а иногда смотрит в ответ и словно заглядывает в душу.
Но не только она смотрит. Я изредка ловлю хитрый прищур Оскари. Так мог бы смотреть Ходжа Нассредин, когда задумывал очередную пакость для злого эмира. Недовольные взгляды Юрия я просто игнорирую. Он уже пройденный этап. Он не может сделать ничего хуже того, что сделал.
И я ему за это благодарен. Я смог заглянуть в себя, смог прочувствовать — насколько прекрасна жизнь. Смог понять, как мне нужна Оксана.
— Какие-то вы молчаливые, мужчины. Вы так переживаете из-за того, что вас обставила женщина? — игривым голосом спрашивает Оксана.
Её рука в моей руке…
— Конечно. Мы же всегда привыкли быть во всем первыми, а тут женщины наступают по всем направлениям. Скоро не будет такой вещи, которую бы не смогли сделать женщины лучше мужчин. В Англии уже не первый десяток главенствует королева, в Германии канцлер — женщина. Даже в загнивающей Америке президентом могла стать женщина. Вот и крутись, как хочешь, — притворно сокрушается Юрий.
— А что плохово в шенщинах? Тома у меня хозяйка Мартшаана, и я песпрекословно ей потчиняюсь. Я моку пыть крут на улице, с трузьями, но тома, признаюсь честно, я полный поткаплучник. Потому что Мартшаана лучше меня знает, кте и что лешит, а такше что и кте нушно купить. Тома её царство.
— Ничего плохого в этом нет. Я тоже заступлюсь за женщин. Спутница жизни, на мой взгляд, это полностью равноправный партнер и нельзя её ущемлять из-за того, что носишь брюки. Кстати, женщины сейчас носят брюки даже чаще, чем юбки. А вот мужчину в юбке я пока не встречал. Шотландцы и лица нетрадиционной ориентации не в счет, — я чувствую пожатие теплой ладошки.
Сумерки медленно сгущаются. Два мощных луча света вырывают из серой пелены дорогу, суровые деревья по бокам.
— О мужчинах и женщинах, об их отношениях, чувствах, эмоциях и желаниях мы можем поговорить и в коттедже. Сейчас же давайте лучше послушаем музыку?
Я не против, тем более, что ехать, молчать и держать в своей ладони теплую ладошку Оксаны мне кажется лучшим вариантом, чем трепать извечную тему женщин и мужчин. Обратный путь кажется таким коротким. Как бы хотелось, чтобы он длился час… День… Месяц… Просто ехать, просто держать за руку, просто смотреть ей в глаза.
Вскоре показывается наш коттедж. В темноте светятся окна. Снова тот же мягкий свет, как и в первый раз, когда мы приехали из аэропорта. Вот только тогда в моей руке не было ладошки Оксаны. И тогда ехал не тот человек, который едет сейчас.
— Мартшаана, ты претставляешь — секотня повезло только Оксане. Она смокла заткнуть всех мушчин за пояс.
Глухарь ложится в раковину и занимает её полностью, будто малыш залез в свою ванночку. На кухне пахнет вкусно, но обеденный стол не накрыт. Странно. Обещали же вкусный ужин. Марджаана в фартуке и повязанной на голове косынке похожа на одну из работниц ткацкого цеха, а не на повара.
— Мужчины, а что с вами случилось?
— Упали с обрыва, хорошо ещё, что ничего не поломали, — отвечаю я, а в уме звучит фраза: «шел, поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся — гипс».
— Та с ними всё в порятке! Клавное, что мы вернулись с тобычей и её потстрелила Оксана!
— Чудесно, я знала, что Оксана умеет стрелять не только красивыми глазками. Я почти всё приготовила, но неожиданно оказалось, что у нас не осталось тимьяна и хлеба. А без тимьяна мясо не мясо. Оскари, съездишь до деревни? — Марджаана мягко улыбается.
Если меня так просить, то я вряд ли откажусь. Оскари вроде бы надувает губы, но тут же растягивает их в ответной улыбке.
— Та, хорошо. За час опернусь. Юрий, составишь мне компанию?
— Я? Я думал отдохнуть, помыться и спуститься к ужину… — лицо Юрия приобретает нецензурное выражение.
— Ну ты ше знаешь, что я отин не моку вести машину. Хотя, если тепе хочется помокать разтелывать птицу…
— Ладно. Так и быть. Поехали, съездим. Правду говорят, что на переправе коней не меняют. Без нас не хулиганьте, — Юрий подмигивает Оксане.
— Да уж, постараемся, — отвечает Оксана и поворачивается к Марджаане. — Может, нужна моя помощь?
— Да, спасибо. Борис, а тебя ждет глухарь. Ощутите всю прелесть отдыха на природе, а то когда ещё в городе придется птицу разделывать?
— Может быть, Борису придется её разделывать гораздо быстрее, чем он думает. Кто знает, как повернет судьба. Вдруг он найдет в этом своё призвание — работать поваром в какой-нибудь элитной шашлычной, — перед уходом вставляет Юрий.
— Всё может быть. Но как говорила Сара Коннор: «Нет судьбы, кроме той, которую мы творим сами!» — улыбаюсь я в ответ. — И я готов её встретить.
— Сару? — переспрашивает Марджаана.
— Судьбу, — поясняю я.
Уверенность + 2 %
Дверь за Оскари и Юрием закрывается, и мы остаемся втроем. Марджаана отправляет нас переодеться и умыться.
— Оксана, я так прикинула, подумала, что осталось… В общем, мне твоя помощь не нужна. У тебя есть час свободного времени, так что можешь пока занять себя подготовкой к ужину, а после спуститься во всей красе!
— Пожалуй, я приму душ и спущусь к ужину. Хорошо? Я и так сегодня героиня — вон какую птицу добыла, — улыбается Оксана.
— А я тогда побуду Золушкой и пощипаю птице перья. Вот переоденусь, умоюсь и прибегу. Краситься не буду — обещаю. Эх, чего не сделаешь ради прекрасных дам, — я с полупоклоном пропускаю Оксану вперед.
Мы заходим в коридорчик, её дверь прямо, моя налево. Никогда мне свет от ламп не казался таким романтичным. Даже одежда цвета хаки нимало не смущает. И в ней она кажется очень соблазнительной.
— Спасибо, ты сегодня необычно галантен и предупредителен.
— Я всегда такой, может, ты раньше просто не замечала?
— Да? Может быть, — Оксана с загадочной улыбкой скрывается за дверью.
Я же захожу в свою комнату, и мне хочется прыгать от радости. Так прыгают пятилетние дети, когда им дедушка Мороз оставляет подарок под елочкой. Невероятное чувство восторга и радости плещется в моей груди.
Быстро переодеваюсь и снова отдаю одежду Марджаане. Не успеваю повернуться к раковине, как женщина хватает меня за руку.
— Пойдем, поможешь, но только тс-с-с! — женщина прижимает палец к губам и показывает на дверь. — Бери блюдо.
Пораженный такой таинственностью, я беру широкое плоское блюдо, почти поднос. На нем покоится эмалированная крышка, больше похожая на купол церкви, вот только вместо креста витиевато изогнутая дуга. Тяжеленькое блюдо. Интересно, что на нем? Марджаана кивком приказывает следовать за ней, и я вхожу в каминный зал.
Вот это да — а — а! Красотища — то какая… У меня перехватывает дух.
Каминный зал превратился в романтическое место для свидания при свечах. На полу лежат лепестки роз, аромат от них разливается по всей комнате. Возле весело потрескивающего камина из декоративных свечек выложено сердечко, внутри тоже алеют лепестки. Снаружи этой инсталляции несколько восковых кругляшков олицетворяют стрелу, пробившую сердце. Романтика разливается по воздуху. На самом камине тоже выставлены декоративные свечи. Неподалеку стоит диванчик, укрытый пледом леопардовой расцветки. И свечи… свечи… кругом свечи…
А стол…
Круглый стол накрыт белоснежной скатертью, в центре возвышается позолоченный канделябр с тонкими и длинными спицами-свечами. Вокруг него выложены всё те же алые лепестки роз. Зато рядом стоит одинокий и пышный цветок на длинной ножке. Ваза больше похожа на диковинную бутылку с разноцветными шариками внутри, чем на тот предмет, куда все люди ставят цветы. Свернутые маленькими лебедями салфетки горделиво восседают на приготовленных тарелках.
Двух тарелках!
Между ними ожидает тарелочка с нарезанными кусочками белого хлеба. Хлеба? Да, именно того продукта, за которым отправились Юрий и Оскари. И всего два прибора…
— А как же остальные? — спрашиваю я, когда аккуратно ставлю блюдо на стол, рядом с вытянутой вазой.
— Остальных не будет, — просто отвечает Марджаана.
— Как? А Юрий с Оскари?
— Через тридцать минут олень Оскари сломает ногу, — вздыхает Марджаана, — и им придется остаться на ночлег у друзей.
— Что? Какой олень? Они же на машине уехали.
— Это старая история. Когда я была молодой и красивой, ко мне сватались двое мужчин, Илмари Йохансон и Оскари Халонен. Я долго не могла выбрать, так как оба были мне симпатичны. Тогда они затеяли соревнование…
Марджаана говорит, а у меня перед глазами появляется наш сосед по самолету. Улыбчивый здоровяк с русской женой.
— Илмари почти победил, когда его олень сломал ногу недалеко от финиша. Вернее это я сломала ему ногу. Перекинула проценты на «Скорость» и ударила со всей дури по голяшке…
Я икаю. Всё-таки мне не показалось тогда.
— Борис, да-да, всё таки и есть. У меня не так много времени. Слушай и запоминай. Я вижу, что у тебя есть игровой дар.
— Как?
— Каком вверх, не делай такие огромные глаза. Я видела, как ты иногда смотришь поверх голов и обращаешь внимание на смайлики. Я тоже видела их, я тоже могла распознать настроение людей. Я была заядлой геймершей и много времени проводила за играми. В те года сетевые игры только-только начали появляться, а я уже прокачала себе нормальный уровень и могла в одиночку ходить в рейды. И однажды случилось короткое замыкание…
— И что дальше?
— Когда я очнулась, то перед глазами появились индикаторы «Силы», «Здоровья» и «Ума». Я начала прокачиваться по всем фронтам. Так было два года, пока вдруг не поняла, что жизнь это вовсе не игра и что тут другие правила. Да, у меня был главный квест, но я не обращала на него внимания, ударившись в бродильню и кач. А время шло, и наступила пора выходить замуж. Я легко добилась внимания Оскари, моего главного квеста, но вмешалась судьба и прислала Илмари.
— Да-да, мы видели его в самолете.
— Не перебивай. Они решили меня сделать трофеем победителя, и в этот момент я решилась на читерство. Илмари мог выиграть, и Оскари ушел бы… Я не могла этого допустить. Расплатой за обман неизвестной фичи… — Марджаана прерывисто вздыхает. — У меня вышла табличка о том, что я прошла главный квест, но штрафом за читерство является бездетность. Мы с Оскари любим друг друга, но детей иметь не можем. Я вижу, что ты хочешь использовать способности для борьбы с Юрием, но лучше этого не делай. Последствия будут очень плохими.
Я ведь и в самом деле хотел использовать свою фичу, почему же она раньше молчала?
Осознанность + 2 %
— Илмари и Валентина передавали вам привет.
— Спасибо, я знаю, что они счастливы вместе. Но не отвлекайся. У тебя есть шанс исполнить свой главный квест сегодня, но не задействуй интерфейс, обойдись без него. Мы с Оскари сделали всё, чтобы вы с Оксаной получили шанс узнать друг друга поближе. Теперь пришла пора Оскари ломать своему оленю ногу — машина заглохнет и они останутся у друзей. У них тоже машина сейчас на ремонте, так что Юрию придется заночевать там.
— Но есть же другие машины, или такси?
— Есть, но до них добраться нужно, а это минимум десять километров придется идти, а такси у нас не ездят. Слишком большая роскошь для небольшого поселка.
— Да уж, круто, — восхищаюсь я. — А теперь…
— А теперь ты поможешь мне принести салат, и я покажу, как нужно разрезать гуся.
— Гуся?
— Да, гуся. Мы же не в Америке, чтобы резать индейку, поэтому будем резать гуся.
— А сейчас у тебя остался…
— Нет, как только пришло уведомление о прохождении игры — интерфейс тут же пропал. Я не знаю, что это было и почему оно появилось. Знаю только о том, что эта способность не только помогает, но и несет боль и несчастье.
Я устанавливаю ещё две тарелки с куполами на стол. Они в два раза меньше, чем то, которое я принес первым. Марджаана показывает, что находится на большом блюде. А там вольготно отдыхает громадный запеченный гусь. Я таких монстров видел только в фильмах, даже в супермаркетах на полках лишь жалкое подобие этого красавца. Я вижу, что на лоб Марджааны наползла тучка и решил отвлечь её от тягостных раздумий.
— А это точно гусь? Скорее на страуса похоже.
— Гусь, гусь. Так вроде бы все приготовила. А! Вспомнила. Пойдем за шарами.
— Зачем?
Марджаана просто мотает головой в сторону выхода. Оказывается, что в маленькой кладовке уже покачиваются в воздухе красные шары — сердечками, продолговатые и круглые. Вскоре эти праздничные атрибуты укрепляются на ножках мягких стульев.
— Так, вроде бы всё. Иди сюда. Сейчас тебя немножко подгримирую, а то синяки и ссадины не очень способствуют романтическому настроению. Зря вы с Юрием сцепились, мы думали, что вы сможете сдержаться.
— Вы думали? Неужели всё так было на виду?
— Да. Ваши отношения заметны с первого шага через порог коттеджа. Мы встречали многих гостей, и Оскари всегда перед баней и другими мероприятиями проверяет техническое состояние. Делает всё для того, чтобы гостям хотелось вернуться сюда ещё раз. Так что неисправный насос в бане просто исключен, да последующее твое появление в голом виде… Я видела, что Юрий специально наступил на край простыни.
Самоконтроль + 0,2 %
Марджаана умелыми мазками наносит мне тональный крем, размазывает какую-то розоватую мазь по лицу. Она холодит и пощипывает кожу. Так вот что чувствуют актеры перед тем, как выйти на сцену.
Обаяние + 0,4 %
— Да, вы всё видели и не вмешивались?
— Вот мы и вмешались. Сегодня. Не зря же Оскари выдал вам холостые патроны, ох и не зря. Почему вы не смогли сдержаться? Ах, ладно, не объясняй. Я не думаю, что Оксана будет счастлива с Юрием, поскольку не раз ловила его сальные взгляды на себе. Он тот ещё гуляка, так что настрадается Оксана с ним. А ты… Да и Наталья просила тебе помочь.
— Наталья? Наша Наталья?
— Ну да, мы почти со всеми постояльцами поддерживаем связь. Звоним по праздникам, поздравляем и переписываемся. Вот слышишь — телефон звонит. Это Оскари сейчас будет извиняться и говорить, что не сможет приехать. Это он специально для Юрия будет играть…
Действительно на телефоне высвечивается фотография Оскари.
Радость + 3 %
Сегодня должен быть мой вечер. И он будет моим!
Глава 19
«Дремлет за горой, мрачный замок мой.
Душу мучает порой, царящий в нем покой.
Я своих фантазий страждущий герой,
А любви моей живой все образы со мной»
Король и Шут «Воспоминания о былой любви»
Сказать, что Оксана удивилась, это значит, ничего не сказать. Она вышла к ужину после моего зова, когда Марджаана закончила хлопотать над моей поцарапанной физиономией. Тактичная хозяйка коттеджа извинилась за то, что ей срочно нужно умчаться к соседям за солью и покинула нас. А я в это время открыл дверь в каминную залу. Я решил не обращать внимания на интерфейс — сейчас важнее Оксана и плевать, что она главный квест… Жизнь это не игра.
— Ого, вот это сюрприз. Романтический ужин при свечах? Неожиданно, — мягко улыбается Оксана.
— Да, признаюсь честно — я давно хотел пригласить именно на такое свидание, но всё смущался.
— Ты?
Глаза Оксаны удивленно распахиваются, и она недоуменно смотрит на меня. Холодок в груди по ощущениям похож на то состояние, когда отхватишь большой кусок мороженого и проглотишь его, даже не пережевывая. Но это длится всего мгновение. В следующую секунду Оксана весело хохочет над моим изменившимся лицом.
— Извини, не могла удержаться от шутки. Это моя маленькая месть. Видел бы ты сейчас себя со стороны…
— За что же такое наказание?
— За то, вы с Юрием своей мальчишеской возней едва не испортили весь отдых. Он и сейчас мне звонил, признавался в горячих чувствах, чуть ли не плакал, что остается у знакомых Оскари. Умолял сказать лишь слово и тогда он примчится на своих двоих, не взирая на холод и расстояние…
— И?
— И может мы сядем за стол? А то я ужасно голодная, — от улыбки Оксаны я почти физически ощущаю, как внутри распускаются фиалки.
— Значит, нам в этот вечер никто не помешает? — я галантно предлагаю Оксане руку, и веду её к стулу. Возможно, именно так Андрей Болконский вел Наташу Ростову на самый прекрасный танец. На танец, который воспет миллионами критиков и является одним из ярчайших эпизодов в фильме.
А ведь это я должен быть Пьером Безуховым, Болконский же словно писался с Юрия. Но пути Господни неисповедимы и в этот миг я жалею только об одном — что этот ужин когда-нибудь закончится…
Свечи горят и освещают уютный зал. Потрескивание поленьев в камине добавляет теплоты. Я подвигаю стул Оксане и незаметно нажимаю кнопочку на маленьком пульте. Осенним неспешным ручейком льется тихая, спокойная музыка. Джазовые нотки добавляют чуточку эмоций к этой романтической обстановке.
Музыкальный интеллект + 0,5 %
— Какая красивая роза! — Оксана поглаживает алый бутон, чуть склоняет и вдыхает аромат. — А как пахнет! Чудесно наблюдать такое чудо, когда за окном лежит снег.
— Да уж, это не лилии. На сей раз я учел свою ошибку, — я приподнимаю «купола» у тарелок и на свет выныривают два салата.
Креветки, руккола, черри, авокадо. Непритязательный, но вместе с тем классно выглядящий салат, особенно когда креветки сложены сердечками. Я вижу, что Марджаана расстаралась на совесть, ведь именно такой салат я заметил у Оксаны, когда мы были на корпоративе. И вместе с тем, мне становится чуточку неприятно… Получается, что я не могу обращать внимание на такие мелочи, а посторонние люди узнают и удивляют девушку, которую должен удивлять я.
— Ух ты, мой любимый салат. Борис, спасибо тебе за такую заботу. Надо же — узнал и приготовил, — в глазах Оксаны мерцают огоньки свечей.
Меня так и подмывает сказать, что да, я такой. И что ночей не спал — всё старался выведать рецепт приготовления её любимой еды. И что готов землю грызть, лишь бы достать в Карелии лишнюю веточку рукколы… Подмывает, но я не говорю — в этот момент передо мной проносится образ черного волка с горящими красными глазами. Если это мой внутренний зверь, то он вряд ли скажет своей самке неправду…
— Это не я… С салатами и основным блюдом придумала Марджаана, она приготовила нам эту романтику. А я? Я только тарелки подносил и шарики привязывал.
— Спасибо за правду, Боря, — Оксана накрывает мои пальцы теплой ладошкой. — Я знаю, что это сделал не ты, знаю, что это Марджаана договорилась с Натальей. Кстати, ты знаешь новость про нашу Наталью — оказывается, в ней погибает суперсваха. Знал бы ты, какие дифирамбы она тебе пела, пока мы общались вечерами по скайпу. И главное — так ненавязчиво, между делом.
— Наталья хорошая женщина, — осторожно замечаю я. — Она не раз мне помогала в прошлом.
— Да, согласна. Наташа хорошая. А вот лилии…
— Я же попросил прощения.
— Но ведь это не ты их поставил? Не отрицай, не порти впечатление. Мне Игорь успел повиниться в своей ошибке. У тебя хороший друг и он не испугался получить за медвежью услугу получасовой выговор.
— Вот же Гарик болтун, — на щеки словно капают горячим воском.
— Давай лучше воздадим должное кулинарному таланту Марджааны. Не зря же старалась. У меня сейчас начнет урчать в желудке, а это мало способствует разговору.
Я не могу не признать её правоту и тоже втыкаю вилку в одно из стилизованных сердечек. Ммм, вкус такой, что язык можно проглотить. Ароматная зелень слегка оттеняет терпкость креветок, зеленые кусочки авокадо следуют вслед за дольками помидорок и над всем этим главенствует привкус соевого соуса с нотками лимона. Просто, быстро и с претензией на мажорство. Решаю для себя, что по приезду надо будет такой же сделать.
В пузатых бокалах алеет терпкое вино, оно отдает черноплодной рябиной и красной смородиной. Одна из легких настоек Оскари? В таком случае его творение может легко и с уверенностью потеснить вина на стойках магазинов. По жилам разливается тепло, словно на плечи накинули плед.
— Да уж, в чем, в чем, а в приготовлении блюд Марждаане сложно противостоять, — проглатываю я очередную розовую завитушку. — Я вряд ли смог бы.
— А ты умеешь готовить?
— Жизнь в одиночестве научила. Не скажу, что смогу приготовить кулинарные изыски, но вот обыденные вещи получаются вполне сносно. Когда же хочется чего-нибудь экзотического, то интернет мне в помощь, и я следую строго словам поваров. Так что могу как-нибудь угостить пирогами с картошкой и грибами.
— Спасибо, обязательно воспользуюсь твоим предложением. Ты открываешься для меня с каждой минутой как ларец с тройным, нет пятикратным дном. Мы с сестрой тоже любим готовить, правда, потом приходится все калории оставлять в спортзале.
Мы разговариваем и, кажется, что знакомы и разговаривали так всегда. Не было тех офисных разносов, которые получал раз в неделю. Не было поджатых губ и косых взглядов. Не было всего того, что выматывало нервы и лишало сна. А было милое общение и дружеская поддержка. Всегда…
Наблюдение за собой + 1 %
Говорим о фильмах, о музыке и литературе. Не скажу, что наши вкусы полностью совпадают — это было бы слишком, но во многом мы схожи. Так же любим советские комедии, также читаем не популярных авторов, а тех, кто нравится. И так же предпочитаем спокойную музыку, а не гремящую попсу.
Хоть я и не хочу смотреть на смайлик над её головой, но взгляд невольно обращается туда. И её смайлик доволен!
Бокалы опустошены наполовину, и я подливаю ещё из толстостенной глиняной бутылки, украшенной причудливым орнаментом. Наступает тот самый момент, когда я поднимаю купол с главного блюда, и Оксана ахает, увидев огромного гуся. Хорошо, что Марджаана показала мне как нужно резать (поперек волокон, чтобы легче откусывать и жевать), и вскоре несколько ломтей с гречневой кашей ложатся на фарфор перед Оксаной. Она, как разбойница из мультика, кровожадно проводит ножом по вилке. От скрежета возникают мурашки.
— Ммм, ням-ням. Как аппетитно выглядит. Борис, а гуся ты тоже можешь приготовить? — Оксана отрезает кусочек и кладет в рот, закатывает глаза. — Никогда ничего вкуснее не ела… Надо будет спросить у Марджааны рецепт.
— Если постараться, то смогу и гуся. Только очень сильно нужно постараться. А сейчас, Оксана, я хочу поднять бокал за тебя, за твои глаза и твою улыбку. Несмотря на то, что мы иногда недопонимаем друг друга, у нас много общего. За тебя, Оксана и за случай. Спасибо ему, что помог нам встретиться и заново познакомиться.
— Спасибо случаю, — Оксана протягивает бокал. — Благодаря ему я узнала какой рядом со мной работает хороший и добрый человек.
Легкий звон отдается вибрацией в душе.
Я невольно любуюсь Оксаной. Ни капли не жалко того, что случилось, ни грамма не сожалею по поводу происшедшего. Ради этого момента я готов отдать ещё больше. Она смеется над моими шутками, а я узнаю больше о её мечтах, о её сестре, о её семье. Оказывается, что за ледяной маской финансового директора скрывается милая и добрая девушка. А строгая маска это щит, которым она отгораживается от мира, где не любят мягких и добрых. У меня такой щит сформирован из сарказма и иронии.
Как мы оказались на диване? Я не знаю, можете не спрашивать. Произошла этакая временная аномалия — только что мы сидели за столом и уже сидим на диване с бокалами вина в руках. Поверили, да? Конечно я шучу и не было никакой аномалии. Прозвучало мое предложение посмотреть на одно из трех чудес света, на которое человек может смотреть, не переставая, а Оксана согласилась. Но мне хотелось добавить немного волшебства в свое повествование.
Свечи на полу почти догорели, и лишь половина из них мерцает теплым светом. Я подкидываю дров в камин, он начинает трещать веселее. Света хватает, чтобы увидеть, где её губы. Я набираюсь смелости и склоняюсь к Оксане. Она отвечает на поцелуй, и я чувствую терпкость капель вина. Голова начинает кружиться. Не от вина, а от поцелуя той, о которой я мечтал так долго.
Ладонью я провожу по бархатистой щеке, отстраняю прядь волос, завожу её за ушко. Поцелуй длится несколько мгновений… Поцелуй длится вечность… Мягкость податливых губ… её дыхание… Всё это сводит с ума и возвращает к полету на драконах над бескрайним морем тюльпанов. Где мы одни… Где время останавливает свой бег и лишь одно прикосновение заполняет бытие… Мир, созданный для нас двоих…
— Подожди, Боря, — мягко отстраняется Оксана.
Что это? Это она говорит или в моем мозгу всё-таки случается сбой, и я схожу с ума? Нет, не сбой. В мою грудь упирается теплая ладошка, и Оксана ещё чуть-чуть отдаляется.
— Подожди, — повторяет она. — Всё чудесно, всё хорошо и ты замечательный, и вечер превосходный. Но… Но я пока ещё не готова к дальнейшему развитию событий. Извини.
Если вас в школе били портфелем по голове, то вы поймете мое состояние. Я на несколько секунд потерял ту грань, соединяющую меня с реальностью… Я был ещё там на драконе… Но всё-таки я мужчина и должен взять себя в руки!
А как же близок финал главного квеста — перекинуть проценты на «Харизму» и «Обаяние», а после… Я должен сдержаться.
— Да-да, я понимаю. Тебе нужно время, — фраза прозвучала репликой из «мыльной оперы».
— Спасибо тебе за понимание, Боря, — Оксана освобождается из моих рук. — Я пережила… В общем, я пока не готова к новым отношениям.
— Да, конечно, извини, если тороплюсь. Давай я подкину дров, и мы просто поговорим… или посмотрим на огонь?
Улыбка Оксаны по загадочности может соперничать с пресловутой Моной Лизой. Свечи на полу и на камине дожили короткую жизнь и теперь белеют беспомощными кругляшками, но лепестки роз всё также источают тонкий аромат. Последние поленья отправляются за железную решетку, сноп искр сочувственно взлетает вверх, в чернеющее жерло камина. На столе стоят тарелки, но лень их убирать. Зато шарики всё также весело покачиваются в воздухе, словно подбадривают и упрашивают не вешать нос.
— А теперь я хочу выпить за тебя, понимающий и настоящий мужчина. Спасибо за то, что помог Марджаане организовать один из лучших вечеров в моей жизни. Я не догадывалась раньше, насколько ты добрый и хороший. Скажу честно, мне казалось, что ты лентяй и недотепа, но последние дни показали — насколько я глубоко ошибалась, — Оксана поднимает свой бокал.
Звон стекла предзнаменует полное доверие. Насколько я помню — чоканье пришло из древних времен, когда отравление считалось едва ли не хорошим тоном. Если чокнулся с человеком, и часть его вина перелилась в твой бокал, а твое вино плеснуло в его, то это означало полное доверие. Ведь если в вине есть яд, то отравитесь оба. Остатки дурманящей настойки исчезают из стеклянных стенок, и я ставлю бокалы на пол. Не хочется идти до стола.
Оксана снимает туфли и с ногами забирается на диван. Я сажусь с краю, и она кладет голову мне на колени. Леопардовый плед укрывает гибкое тело, она сворачивается калачиком и смотрит на огонь. Светлые мягкие волосы легонько проминаются под моей рукой, когда я начинаю гладить её как кошку. Как самую красивую и ласковую кошечку на свете. Похоже, что такие же мысли приходят и ей, поскольку она пару раз негромко мяукает и трется щекой о мое бедро.
— Так хорошо мне не было с детства. Тогда я забиралась к отцу с одного конца кровати, Катька с другого, и мы слушали сказку. У отца богатая фантазия и нередко он сочинял сказки на ходу, поэтому мы слышали сказку про лампочку — пятидесятиваттку, про утюг-ледокол, про богатырский кактус. Ну чего ты смеешься? Это действительно были хорошие сказки. Вот ты какую-нибудь знаешь?
— Я? Да, наверное.
— А какую? А то я почти все русские народные знаю, а иностранные не очень люблю. И учти, меня трудно удивить.
— Ну, вообще-то мы взрослые люди…
— Боря, сегодня такой сказочный вечер, что нельзя ему позволить закончиться просто так… Из — за того, что мы взрослые люди. Если не знаешь, то только скажи, я пойму.
Что я могу ответить? Что не знаю, а из последних сказок читал только «Ведьмака» Сапковского? Вряд ли это поможет. Надо как-то выкручиваться и я начинаю говорить. Оксана кладет свою белокурую головку обратно на бедро и поглаживает мое колено, пока я снова пробую на ощупь шелковистость волос.
— Давным — давно, настолько давно, что даже самые древние старики сомневаются в правдивости этой истории, жили два принца. Их отец — король поставил старшего сына главным над конюшней и всеми почтовыми перевозками, а младшему велел учиться у старшего, как вести дела. Ведь если принцы научатся справляться с лошадьми, то им будет гораздо легче управлять людьми.
Оксана хихикает и хитро поглядывает на меня.
— Интересная мысль — через познание лошадей, к познанию людей. Прямо как по Свифту с его гуигнгнмами.
— Ого, как ты это произнесла? Ладно, не отвечай и заруби себе на носу, что если будешь перебивать, то я не буду рассказывать сказку.
— Ты говоришь прямо как мой папа. Хи-хик. Всё, молчу, — Оксана показывает, что закрывает губки на невидимую молнию, поворачивает невидимый ключик в невидимом замке и выбрасывает его в камин.
— Вот и хорошо. Тогда я продолжу. Старший брат выбрал себе стезю мага и начал прокачивать заклинания, а младший стал паладином и решил бороться за свет во всем мире. Старший брат был очень властолюбив и боялся, что младший покажет себя лучшим управленцем и коневодом. Поэтому он велел трем крыскам следить за младшим принцем и рассказывать о каждом его шаге. Об ошибках и косяках брата старший принц тут же докладывал королю. Король сначала просил не обращать внимания, но потихоньку, понемножку начал верить старшему принцу и всё хуже и хуже относиться к младшему. Только чудом и при помощи крестной феи, которая по совместительству заведовала приемом на работу слуг и поваров, младший принц не был изгнан из королевства.
Я набираю в грудь воздуха, чтобы продолжить. Оксана слушает, но я вижу, как с каждым морганием труднее поднимаются веки.
— Однако младший брат был терпеливым и добрым малым. Он сумел расположить к себе крысок и те полюбили его, по-своему, по-крысиному. Они не прекратили покусывать принца, когда тот засыпал от усталости, зато перестали доносить на него старшему брату. Старший принц злился-злился, а ничего поделать не мог. И надо же такому случиться, что у главного казначея королевства подросла красавица-дочь. Она была настолько красивой, что порой солнышко стеснялось выходить, если красавица вставала раньше него. И ко всему прочему, она ещё была спортсменкой и умницей.
— А комсомолкой? — полусонно спрашивает Оксана. — Комсомолкой она была?
— Нет, до них не добралась индустриализация, глобализация, коммунизм и другие прелести современного мира. И вообще, сейчас кто-то останется без сказки. Вот-вот, закройся ладошкой и слушай. Фея отправила дочь казначея и паладина в сказочно красивую страну к старому волшебнику и его жене. Король не смог противиться чарам феи и отпустил влюбленного принца и его возлюбленную, даже выплатил отпускные. Когда узнал старший брат, что паладин тоже влюбился в дочь казначея, и они собираются уехать вместе, то рассердился и задумал страшную месть. Он упросил короля отпустить его на время и приехал в то же самое место, до какого добрались влюбленный принц и дочь казначея. Удивился младший принц такому обстоятельству, но делать нечего, пришлось делить со старшим кров.
Я снова перевожу дыхание, смотрю на огонь, а перед глазами встают образы минувших дней. «Это было недавно, это было давно» — как пел Олег Анофриев в одном из старых фильмов.
— Старый волшебник и его жена приняли всех троих и закатили пир. Но старший брат коварно подстерег младшего после омовения и столкнул его в колодец во дворе. Он думал, что младший утонет, но колодец был пересохшим и паладин только здорово отбил себе… ноги. Волшебник помог ему выбраться и захотел узнать — как младший принц оказался внутри, но паладин был мужчиной и не выдал своего брата. Старший брат постоянно пытался унизить младшего в глазах дочери казначея и продолжал пакостить младшему брату, но тот не оставался беззащитным мальчиком для битья. Младший принц начал огрызаться и однажды даже подставил старшему подножку, отчего тот разбил свой вечно задранный нос. Но многое поменялось для младшего брата, когда волшебник повез их на ковре-вездеходе к знакомому колдуну. Там влюбленный принц увидел свою внутреннюю сущность и понял, что дальше пресмыкаться и унижаться перед старшим братом не будет.
В огне камина полыхнули два алых волчьих глаза. Два глаза, налитые угрюмой решимостью прожить жизнь до конца, никому не уступать и всегда добиваться своего. В них застыло упорство и уверенность, что этот зверь никому не отдаст свою самку.
— Когда же волшебник вывез всех троих в лес на охоту, чтобы поохотиться на Жар-птицу, то группа разделилась, и младший брат умчался со старшим в одну сторону, а дочь казначея с волшебником в другую. Старший брат не смог сдержать своей ярости и выплеснул гнев на младшего, но тот не отступил и дал сдачи. Хорошо так навесил, душевненько. Тогда старший брат поднял лук на младшего, а младший прицелился в ответ. Так бы и не дождалась дочь казначея ни одного из них обратно, но вмешались магические силы старого волшебника и не дали совершиться кровопролитию. Когда же они вернулись обратно к ковру-вездеходу, то волшебник увез старшего брата подальше от влюбленной пары, оставив их одних в романтической пещере… Там младший брат признался дочери казначея в любви и…
Я опускаю глаза вниз и вижу, что Оксана сладко посапывает. Голова также покоится на моем бедре. Такая милая, такая беззащитная. Я поправляю покрывало.
— И жили они долго и счастливо…
Что будет завтра? Я не знаю. Да и не хочу знать. Я наслаждаюсь настоящим моментом. Счастлив — сидеть просто так, смотреть на огонь в камине и ни о чем не думать. Завтра будет завтра, а сегодня я счастлив.
Глава 20
«Это все обман, что он был самым добрым царем,
Это все неправда — он правил огнем и мечом,
Это все обман, я ваш царь, и один только я.
Люди, как звери, когда власть над миром дана,
Это все обман»
Ария «Обман»
Вы помните ощущения от пробуждения в сидячем положении? Всё тело затекает, ватные ноги ждут, когда в них вопьются мириады мельчайших иголок, а в спине словно все мышцы склеили «Моментом». Удовольствия мало. Я просыпаюсь именно в таком положении. Вижу, что укрыт леопардовым пледом, а Оксаны рядом нет. Как она смогла так тихо встать?
В занавесях светлеет щель, значит, на улице уже день. Камин догорел, и угли покрылись белесым пеплом. Половина шариков опустилась на пол, другая половина продолжает стойко висеть в воздухе и напоминать о вчерашнем романтическом ужине. На душе предвкушение радости — вчера мы были так близки. Если не физически, то духовно.
Радость + 1 %
Её глаза, её мягкие губы, её чудесный аромат волос. И всё это было! Это же не приснилось! Это ли не радость? Это ли не восторг? Это ли не счастье? В конце — то концов, должен же и я получить немножечко счастья, не всё же ему обходить меня стороной.
Чтобы размяться, делаю несколько па в ритме вальса. В качестве партнерши представляю Оксану — кого же ещё? Аккуратно огибаю сердечко из свечек, чуть не натыкаюсь на стоящий стул и влетаю в объятия Юрия.
— Деточка, я не танцую! — хмыкает он и зло отталкивает.
Я спотыкаюсь и едва не падаю. Как Юрий сумел так тихо войти? А он застывает в дверях как андалузский бык напротив тореадора, вот только копытом не стучит, но ноздри раздуваются. Глаза налиты кровью до такой степени, что кажутся стеклянными шариками, обвалянными в красном перце. За его спиной маячит огорченная физиономия Оскари. Видно, что готов придти на помощь и разнять дерущихся постояльцев.
Самоконтроль — 0,5 %
— Так-так-так, значит, устроили без меня романтический вечер? И машина как нельзя кстати сломалась. Оскари, это же подленький приемчик. Не буду рекомендовать твой коттедж своим друзьям, — оборачивает Юрий на хозяина коттеджа.
— Это ваше право. Но я не мок поступить иначе, — виновато разводит руками Оскари.
Юрий смеряет его взглядом, от которого Оскари должен был вспыхнуть как фитилек у свечки и моментально сгореть. Но Оскари оказывается крепче и даже не дымится. Ко мне же возвращается самообладание — какого черта перед ним оправдываться? Я поступил так, как давно хотел, как грезилось на скучной работе. Неужели я буду давать ему отчет? Вот ещё!
— Вы спали? — налитые кровью глаза возвращаются ко мне.
— Приличные джентльмены о таком не спрашивают, если они, конечно, считают себя джентльменами, — улыбаюсь я в ответ.
— Я задал вопрос!
— Я дал ответ.
— Подленько! За спиной! Это же не твои методы, Боря. Ты же с поднятым забралом на дракона, — лицо Юрия краснеет настолько, что я искренне начинаю бояться за его состояние. Ещё «кондрашка» хватит — мучайся потом с ним.
Я вижу, как за его спиной показывается Оксана. Она в халате и с тюрбаном из полотенца, краешком вытирает влажное лицо.
— Что тут у вас за крики? Юрий, Оскари, вы вернулись?
— Да. Благодаря этим трем махинаторам, кстати, что-то Марджаану не видно, я и оказался в другом месте. Оксана, с тобой всё в порядке?
— Юрий, оставь Оксану в покое. Она сама вольна выбирать себе спутника жизни, — встреваю я, пока он не наговорил чего-нибудь лишнего.
Но Юрия уже не остановить. В таком состоянии человек способен на разные поступки и плевать на то, что потом будет раскаиваться и сожалеть — главное в этот момент сделать другому как можно больнее.
— Да? Так может быть рассказать ей о вашей афере с Натальей? О том, как всё подстроили ради того, чтобы менеджер Боря трахнул финансового директора возле каминчика?
— Заткнись! — я кидаюсь к нему, но в этот момент натыкаюсь на взгляд Оксаны.
Недоумение сменяется недоверчивостью. Она забывает про влажные волосы и одна капелька стекает по лбу, переносице и каплей слезы оставляет след на щеке. Краем глаза замечаю, как скалится Юрий. Если даже сейчас вобью ему все тридцать два зуба в глотку, то вряд ли исправлю положение, скорее даже сумею его усугубить.
Самоконтроль — 5 %
Агрессия + 3 %
— Боря… это правда? — у неё в руке телефон.
— Скажи ей, Борюсик. Скажи, как продал машину, чтобы организовать подставную лотерею, как Наталья подсуетилась, и вытащили именно те билетики, которые были нужны. Расскажи, как ради Оксаны записался в её спортклуб, хотя рядом с твоим домом клубы не хуже. Расскажи, как хозяева коттеджа помогали тебе охмурить Оксану и расхваливали на все лады, пока меня не было рядом. Всё ради победы убогого менеджера над директором логистики. Расскажи о нашем разговоре, Борюсик. Не молчи!
Юрий явно наслаждается возникшей ситуацией. Что же, в данной ситуации мне нечего сказать. Оксана смотрит на меня, и недоверчивость сменяется каким-то другим чувством, пока ещё не слишком разборчивым. Небесно-голубые глаза поблескивают, и вскоре ещё одна капля скользит по щеке. На сей раз это не от волос.
— Оксана, я…
— Не надо, Боря. Не надо оправданий. Скажи — это все пра-авда? — легкий всхлип режет по сердцу сильнее скальпеля.
— Не совсем.
— Не совсем? Вот же вы расчетливые твари. Хотели списать меня со счетов и отослали за хлебом с тимьяном. А у самих на столе…
Ещё одна капля скатывается по щеке Оксаны. Она закрывает лицо руками и кидается прочь. Я дергаюсь за ней, но меня снова отталкивает стоящий в дверях Юрий. Он насмешливо склоняет голову, когда видит, как я поднимаюсь с пола. Кровь кидается в голову, мебель расплывается в очертаниях, в комнате словно темнеет…
— Давай-давай, я всё равно уже под следствием, так что и тебя с собой заберу. Не достанется Оксана ни тебе, ни мне. Всё по-честному, — улыбается Юрий.
— Не нато, не нато траться у меня тома. Вот выхотите на улицу и там мошете пить трук трука хоть то посинения. А у меня тома траться не нушно, — влезает между нами Оскари.
Я смотрю на Юрия — ведь ему только этого и нужно, чтобы я кинулся на него. Чтобы заистерил и показал себя с дурной стороны. Не дождется — Оксана важнее. А морду набить я ему и по приезду успею.
— Да отвали ты, полудурок! — я отталкиваю руки, когда он снова тянется ко мне и проскальзываю в наш небольшой коридорчик.
Несколько шагов и я стучу в дверь Оксаны. Тишина. Стучу снова, и только тогда она отзывается.
— Уходите.
— Оксана, открой. Нам нужно поговорить.
— Уходи, Борис. Я не хочу тебя видеть.
— Оксана…
— Я думала, что ты другой, а ты…
— Я другой, я не такой как Юрий, как остальные и я… Я люблю тебя.
Слова, которые долго крутились в моей голове… я много раз представлял, как говорю их глядя в синие глаза… И вот сейчас я говорю их закрытой двери. И если всего полчаса назад я был счастлив, то теперь моя душа словно разрывается на части маленькими рыболовными крючками. Надо же было Юрию появиться так не вовремя!
— Борис, увидимся завтра, — после минутного молчания раздается за дверью.
Проходит всего минута, а мне кажется, что ожидание тянется вечность.
— Дай мне объясниться! Я…
— Не надо. Увидимся завтра.
В её голосе столько льда, что с лихвой хватило бы собрать новый айсберг, на который наткнулся «Титаник». Как его растопить? Скрестись и дальше, как выброшенный за шкирку кот? Или же подождать до завтра?
— Оксана, прости меня, я хотел как лучше…
В ответ только молчание. Я жду ещё пять минут, ничего не происходит. Выбить дверь и сделать ещё хуже? Потом ещё и с Оскари разбираться? Да что же делать? Ненавижу женские слезы и своё косноязычие!
Я выхожу из коридора в зал. До чего же гадко на душе…
Жизненная энергия — 5 %
Уравновешенность — 3 %
Бодрость — 10 %
Причина дебафов сидит за столом с Оскари и опрокидывает стопку за стопкой. Нарезка овощей и вчерашний гусь служат им закуской. Оскари вопросительно кивает мне, я в ответ машу рукой и выхожу на улицу.
Снег искрится на солнце, слепит глаза. Я зачерпываю полную ладонь, замороженная вода приятно остужает лоб. Так бы остудить те чувства, что сейчас бушуют во мне. Что будет дальше — удастся ли вымолить прощение, или все усилия насмарку, и мы вернемся к прежнему офисному общению? Побить Юрия? А смысл? Всё равно сказанное не вобьешь обратно. Спеть под окном серенаду? Вот этого только не хватало, чтобы показаться полнейшим дебилом.
К коттеджу подъезжает «Уазик», тот самый, что увез нас от аэропорта. Марджаана открывает дверь пассажирского сиденья и легко выпархивает наружу. Лицо светится радостью, ведь она уверена, что «олень не зря сломал ногу». Но улыбка угасает, когда она видит мое лицо.
— Борис, что случилось? Почему ты хмуришься? У вас всё нормально или…
— Да, как раз «или…». Нет, не волнуйся, Марджаана, с твоей стороны все прошло замечательно. Скорее это я всё испортил. Ну и Юрий немножко помог.
— Юрий? Он уже приехал?
— Да, сидит внутри. Он свое дело сделал, теперь празднует победу настойкой твоего мужа.
— Эх, мне так жаль, Борис. Он должен сегодня улетать… Действительно жаль, что так получилось, мы хотели как лучше.
— Спасибо вам, Марджаана. Вы сделали всё как нельзя лучше, но… Но видно не судьба. Оксана на меня обиделась, даже разговаривать не хочет. Закрылась в комнате, я же вышел немного проветриться.
— Ладно, я сегодня вечером попробую её разговорить. Может быть, что — нибудь…
— Ещё раз спасибо, Марджаана, вы очень добрые. Ты и Оскари. Вы замечательные. Я ещё немного постою на улице…
— Хорошо, только долго не стой, а то заболеешь, — Марджаана гладит меня по плечу.
Мне надо как-нибудь отвлечься. Чтобы голова от дум не взорвалась и чтобы я не грохнул этого урода.
— Скажи, Марджаана, а раньше у тебя такого не было, чтобы смайлики расплывались?
Женщина с улыбкой смотрит на меня. В глазах видны пляшущие бесенята.
— Было. После чая с луговыми травами. Правда, вкусный?
— Зачем? — выдыхаю я.
— Жизнь не игра. Тут нельзя сохраниться, а плюшки и бафы добываются потом и кровью. Нельзя привыкнуть к хорошему и потом разочароваться, что плюшки перестали сыпаться и любой насморк приносит ощутимый дебаф. Я делала это во благо. Заметила, что мой интерфейс всегда глючил после полевого сбора, вот и решила во время отдыха сделать тоже самое на тебе. Извини, если что не так.
— Да всё нормально. Спасибо тебе за всё. Ужин был классным.
Марджаана ещё раз проводит ладошкой по плечу и идет в сторону коттеджа.
Как же зовут мужчину за рулем? Вроде бы Михаил? Да, точно — Михаил. Надо подойти к нему.
— Привет! Закурить не найдется? — пожимаю я крепкую ладонь вышедшего мужчины.
— Нет, я же недавно бросил. Марджаана с Оскари заставили. Да и жена тоже давно ругается, всю плешь проела, — щурится на меня Михаил.
— Ладно. Я тоже бросил, но вот сейчас бы от затяжки не отказался.
Мужчина окинул меня прищуром, такой ещё был у Ленина, когда он смотрел на школьников со стены над школьной доской.
— Крепись. Боль пройдет, а здоровье уже не купишь.
— Это да. Ты за Юрием?
— Ну да, сегодня его, завтра вас. В аэропорту потом других встречать и обратно.
— Две тысячи верст, это же не хухры-мухры. Не тяжело?
— Да нет, привык. Едешь, думаешь о своем, и километры скрадываются быстрее.
— Понятно, я тоже на своей машинке пару раз гонял на дальние расстояния. Едешь, смотришь и философствуешь.
На своей машинке. Эх, где же она теперь?
— Ну да, разные мысли приходят. Извини, что нет сигарет, — Михаил поднимает капот и углубляется в недра машины.
Я понимаю, что разговор окончен и подхожу к пирсу. Вода у берегов чуть скована льдом, но дальше двух метров в ряби озера весело скачут солнечные зайчики. На другом берегу заснеженные пики деревьев, как забор, оберегающий чувства и эмоции холмистых гор вдали. Сосны и ели сцепились ветвями и нужно постараться, чтобы пробраться к горам. Но даже если удастся к ним пройти, то вряд ли что можно добиться от гор — они слишком долго жили и копили опыт, чтобы успеть завернуться в каменную оболочку и скрыть свои души от эмоций внешнего мира. Так и мне придется заворачиваться снова в щит, в покрывало, которое скрывает меня от других. Я вряд ли смогу кого ещё пустить в свое сердце.
Хотя и есть поговорка, что время лечит…
— Бориска! Я уезжаю! Не хочешь подойти и попрощаться? — меня вытаскивает из раздумий ехидный голос. — Ладно, не подходи, целоваться не будем. Я тебе сюрприз приготовил — так что цени мою доброту!
Агрессия + 2 %
Держаться, держаться несмотря ни на что. Юрий хотел увидеть эмоции — он их увидел, больше он не добьется ничего. Он смотрит на меня с улыбкой. С извечной презрительной улыбкой.
— Всего доброго, Юрий. До встречи на работе! — я стараюсь выглядеть спокойным, хотя пальцы подрагивают.
Чемодан исчезает в недрах «Уазика», Михаил захлопывает крышку капота. Я наблюдаю, как Юрий потягивается, осматривается и садится на переднее сиденье. Ни Оскари, ни Марджаана не вышли его провожать. Лишь я стою на причале и гляжу вслед «Уазику». Может, помахать ему платочком? Нет, пусть едет так, без махания.
Но как же тошно. Беспокойство, печаль и разочарование кружатся на карусели и создают новое чувство — противное, мерзкое, от которого хочется залезть в душ и скрести, скрести кожу, как снаружи, так и изнутри. Теперь я понимаю, о чем говорил колдун: «Корить себя бушь, коли проиграшь, а коли выиграшь, так вдвойне убиваться бушь».
Убиваюсь…
А что Юрий говорил про то, «что под следствием»? Просто так ляпнул или?..
Нужно немного отвлечься от мыслей об Оксане, иначе я рискую сойти с ума. Где мой смартфон? Давно я его не видел, с тех пор, как приехал в коттедж. Я захожу в дом с мыслью «надо позвонить Гарику». Жестом останавливаю Оскари, когда он хочет что-то сказать. Вообще не хочется кому-то открывать душу, вот Гарик поймет, а чужие, хотя и хорошие люди… Зачем им заботы какого-то менеджера-неудачника?
Дверь в комнату Оксаны по-прежнему закрыта. Хотя, чего я ожидал? Что она вот так вот выйдет и скажет, что всё хорошо?
Почему тогда не мама с папой? Им тем более нельзя знать ничего, ведь сын уже большой и самостоятельный. Рассказал, что приехали, что разместились, скинул несколько фотографий и всё, этого достаточно, чтобы они не беспокоились. Старенькие они у меня, их жалеть нужно. Где же смартфон? А вот, в тумбочке.
Батарея села не полностью, так что на разговор с Гариком хватит. Третий, четвертый гудок. Неужели не возьмет? Неужели и он меня оставит? Пятый, шестой… Может, что-нибудь случилось? Седьмой, восьмой…
— Привет, полудурок! — раздается в трубке.
О как! Интересное начало.
— Привет? Ты чего сразу с ругани начинаешь?
— А как тебя ещё назвать, если ты такого наговорил, что хоть стой, хоть падай.
— Ты о чем, Гарик. Или уже бухой с утра?
— Без тебя не бухаю, а вот ты, похоже, здорово под мухой был, если такого наплел.
— Не понимаю.
У вас было такое состояние, когда в чем-то обвиняют, а вы ни сном, ни духом? Вот такое же состояние и у меня сейчас. Может, просто развлекается? Пытается поставить в неловкое положение, а потом посмеяться?
— Всё ты понимаешь, если о таком с Юрием размусоливал. На хрена ты ему всё рассказал?
Я начинаю лихорадочно перебирать в голове наши диалоги — вроде бы ничего такого, а что на полянке, так это произошло в неконтролируемом состоянии.
— Слышь, хорош невинность из себя строить. Братиш, я тебя понимаю, но чего ты мне сейчас по ушам-то ездить?
— Блин, Гарик! Это тебе хорош меня разводить! Чего ты муть развел? О чем я там с Юрием размусоливал?
Пауза в несколько секунд. То ли Гарик сейчас рассмеется и скажет, что рад меня слышать или…
— Ты серьезно ничего не знаешь?
— Я сейчас трубку положу. Хватит сказок. И так нерв на пределе, а ещё ты давление поднимаешь! Говори, что ещё я такого натворил?
— У нас эта запись появилась вчера ночью и за несколько часов облетела почти всех работников. Сам же знаешь, как быстро распространяются новости. Помнишь, как ты бзднул в спортзале? Я всего-то одному сказал, а через полчаса знало все предприятие. Так и сейчас. В общем, ты теперь герой. Хотя и полудурок. Сейчас я тебе запись скину. Потом перезвони и расскажи, как ты так лоханулся!
Гарик отключается, а я сижу как петух на крыше небоскреба — не знаю, как сюда попал и не знаю, что делать дальше. А дальше слышится сигнал почты, на «мыло» пришел звуковой файл. Распаковываю и слышу голос Юрия… а после и свой голос. Чувствую, как на голове поднимаются волосы, словно шерсть у волка…
Агрессия + 10 %
Тот самый разговор, но он звучит иначе:
— Борис, извини, что так поздно.
— Ничего, я ещё не успел уснуть.
— Я вот о чем хотел поговорить с тобой. В общем, я знаю о вашей с Натальей афере. Не нужно быть пяти пядей во лбу, чтобы увидеть, как вы всё это подстроили.
— О чем вы? Я не понимаю.
— Не надо. Не строй из себя святую невинность. Мы взрослые люди и все понимаем. Так что давай играть в открытую. Я знаю, что ты хочешь залезть в кровать к нашему директору финансов. Отомстить за её прошлые выговоры и нарекания.
— И как же вы догадались?
— Это не сложно. Достаточно было увидеть твою машину у моего хорошего знакомого и сопоставить с «неожиданным конкурсом». А уж запросить распечатку твоих разговоров по корпоративной связи и вовсе дело нескольких минут. Ты молодец, что пожертвовал автомобилем ради такой возможности. Жаль, что напрасно.
— И Оксана тоже знает?
— Нет, Оксана этого не знает. И не узнает, если вдруг у тебя найдутся неотложные дела, и ты тихо слиняешь из этого коттеджа. Я могу договориться с Оскари, и тебе вернут часть денег. За Оксану я потом отдам. По возвращении. Уезжай и не позорь честную женщину, она и так много пережила из — за своего развода. Уезжай, иначе я не знаю, как повлиять на тебя.
— Наплевать. Мне нечего терять.
— Что же, я думал, что ты будешь умнее. Ты понимаешь, что тебе ничего не светит? А со статьей, которая появится в трудовой книжке, ты никуда не сможешь устроиться.
— Увольнением? Испугали ежа голой попой.
— Я не позволю тебе этого сделать…
На этом запись обрывается. Так вот что ощущали воры, когда их везли в чане с дерьмом и над чаном проводили ятаганом, чтобы они ныряли с головой. Аллегория из «Джентльменов удачи» — это единственное, что мне пришло на ум в этой ситуации. Вот о каком сюрпризе предупреждал Юрий.
Вот же гандон!
Агрессия + 2 %
Ведь мы говорили совсем о другом! Я помню наш ночной разговор, помню почти дословно. Подтекст другой, да и некоторых фраз не было! Юрий смонтировал запись? Я слушаю ещё раз и замечаю легкие паузы и пощелкивания на заднем фоне. Но кто на них будет обращать внимание, когда появилась такая новость — какой-то ничтожный менеджер трахнул директора финансов!! Обсуждение растянется не на один месяц. А мы? Что делать нам?
Я снова набираю номер, и на этот раз Гарик отвечает сразу же.
— Ну как, послушал, герой-любовник? Спалил всю «малину», теперь ещё и на Наталью косятся, как на сводню.
— Гарик, это подстава. Честно, я не такое говорил… Вернее, говорил такое, но Юрий меня спрашивал о другом. Он сфабриковал запись, подставил неудобные моменты…
Снова несколько секунд тишины…
— Ты знаешь, мне тоже показалось странным, что это выплыло в тот момент, когда на предприятии арестовали Квадратова. Вроде как отвлечение внимания.
— Чего? Квадратова арестовали? Ни фига у вас перемены.
Если челюсть у меня раньше висела на честном слове, то сейчас она окончательно рухнула на пол. Мне показалось, что от её падения содрогнулся весь коттедж.
— Блин, вот живешь в Карелии, разводишь на секс финансового директора, а главного-то и не знаешь. Тут же у нас шекспировские страсти кипят. В общем, Квадратов добил-таки Скалова, и тот в сердцах написал заявление. А когда чухнулся, что у него две годовалые дочки и их надо кормить, то сразу остыл и пошел забирать заявление. Квадратов был против и Скалова уволили. Тот, недолго думая, пошел и накатал жалобу в трудовую инспекцию. Когда же приехали люди из инспекции, то обнаружили столько косяков… В общем, за компанию привлекли и налоговую инспекцию, подняли старые материалы, а там… Мама не горюй — тащили все, кому не лень. Чтобы начальственные головы не полетели, решили убрать Квадратова. Ну, а тот сдал начальника логистики, чтобы не одному за хищение в особо крупных отвечать.
— Охренеть. То-то Юрий говорил, что он под следствием.
— Да, но эти новости переплюнула запись. Все ждут вашего возвращения, чтобы узнать подробности.
— Слушай, а эта запись, говоришь, появилась ночью?
— Ну да, и из курилки разлетелась по всем отделам. Кто-то сочувствует тебе, но большинство сочувствуют ей, а тебя последними словами поносят. Так что «полудурок» — это одно из самых мягких.
— Это подстава, Гарик. Мы тут с Юрием из-за Оксаны бодались, как два оленя. Он как-то пришел ко мне поболтать и записал наш разговор. А потом и вставил несколько слов от себя. Это звездеж и провокация.
— Ладно, друг. Ты держись там. По приезду постараемся восстановить твое честное имя.
И тишина… не та гнетущая и унылая, как в глубокой пещере под землей, но тишина. Слышен говорок Оскари и мелодичный голос Марджааны. Со стороны двери Оксаны не доносится ни звука. Что она там сейчас делает? Попытаться ещё раз позвать?
На стук опять никто не отзывается. Вечерний поход Марджааны тоже оканчивается ничем. Оксана не выходит к ужину. Я слышал, как она отвечала Марджаане и та отнесла чай с бутербродами в комнату Оксаны.
На душе скребут кошки, мозг усиленно пытается что-либо придумать, но ничего не приходит на ум. Вечером вижу своё лицо в зеркале душевой и понимаю, что краше в гроб кладут. Оксана не отзывается на стук…
Глава 21
«Настанет день,
И грянет гром,
Займется от молний огонь,
Взметнется тень,
И над костром
Взмахнет снова Феникс крылом,
Забудет боль,
Отринув Смерть,
Сверкнет опереньем своим,
Умчится ввысь,
Рождая вновь
Восторги и зависть земли»
Ария «Феникс»
Ночь прошла в тяжелых думах, и я почти не спал. Всё думал о ближайшем будущем — каким оно будет? Что нас ждет по возвращении? Сможет ли Оксана понять меня?
«Понять и пррростить» — как сказал бы герой Миши Галустяна. Смешной герой, но мне сейчас не до смеха.
Оксана вышла утром на завтрак… Если будут экранизировать новую версию «Снежной королевы», то Оксана окажется одной из претенденток на роль королевы. Такая же холодная и бесстрастная. Я кидаюсь к ней, но она останавливает открытой ладонью. Смайлик печальный.
— Борис, давай вернемся к прежним отношениям «начальница-подчиненный». После всего того, что я услышала, когда мне прислали файл и после вашего с Юрием разговора…
— Да это же не совсем правда. Я не на те вопросы отвечал. Вернее на те, но он добавил ещё от себя, — я говорю и слышу, как глупо звучат мои слова.
На те, не на те. Стыд и срам!
— Борис. Не обращайся ко мне без крайней необходимости, — я не успеваю открыть рот, как она добавляет, — пожалуйста.
Завтрак проходит в гнетущей обстановке. В обед нам нужно уезжать и Оскари из кожи вон лезет, чтобы поднять нам настроение. Но всё напрасно. Попытки пошутить звучат глупо и пошло. Мы уходим собираться.
— Порис, ты очень хороший человек. Прости, что так получилось. Я натеюсь, что у вас всё получится и вы путете счастливы, — ко мне в комнату заходит Оскари со свертком в руках.
В таких газетных свертках раньше носили вяленую рыбу, разделывали её на скамеечке в парке, попутно читая относительно свежие новости и попивая немилосердно разбавленное пиво. Но рыбой от свертка не пахло и масляных пятен не наблюдалось.
— Спасибо, Оскари. Вы тоже душевные и открытые люди. Извините, что мы с Юрием испортили весь отпуск. И спасибо за холостые патроны.
— Мы с Мартшааной тревошились и перешивали за тепя. Ты коразто лучше этоко противноко Юрия, та и Наталья нам наковорила мноко хорошеко о тепе. Мы отправили часть за Юрия опратно, Наталья толшна путет оттать тепе по приезту. Это потарок от нас с Мартшааной, только развернешь тома. Мошет, это потнимет тебе чуточку настроения, — Оскари протягивает пакет.
Внутри что-то твердое. На ощупь действительно похоже на рыбу, или же на вяленый кусок мяса. Я кладу сверток с остальными вещами и закрываю крышку чемодана.
— Оскари, у меня был самый лучший отдых, я буду вас советовать всем своим друзьям. Чудесно отдохнули, спасибо вам за это, — я пожимаю крепкую руку и слышу, как в коридоре разговаривают Оксана и Марджаана.
Мы выходим вместе, но словно чужие. И это всего лишь после обмана? Не понимаю такого отношения. И ведь хрен оправдаешься — она даже слушать не хочет. На улице уже фырчит заведенный «Уазик». Михаил снова что-то подкручивает под капотом. Я машу на прощание вышедшим хозяевам коттеджа, они улыбаются и машут в ответ. Смайлики над их головами виновато улыбаются. Оксана прощается коротким кивком.
Михаил захлопывает крышку и садится в машину. Немножко тоскливо покидать это место, где было столько романтики и столько приключений. Тоскливо на душе ещё и оттого, что Оксана отвернулась и делает вид, будто любуется видами природы. Я же слушаю шансон, наблюдаю за дорогой и злюсь на себя. Злюсь за то, что не смог просчитать действий Юрия и разоткровенничался с ним.
Наблюдение за собой + 2 %
Бодрость — 3 %
Радость — 12 %
Упорство -5 %
Уведомления выскакивают одно за другим, но я не обращаю на них внимания. Погружен в свои мысли, чтобы фиксировать дебафы и небольшие улучшения. Так проходит поездка. Михаил поглядывает на нас с усмешкой и изредка подмигивает мне. Но молчит. У меня тоже нет желания разговаривать. Оксана-снежная королева. Мы прощаемся с Михаилом у желтого здания аэропорта — обычные пожелания удачи и здоровья. «Уазик» откатывается в сторону, чтобы подождать следующих клиентов.
Мы же проходим процедуру оформления и ждем объявления посадки. Твердые стулья холодят спину, тревожные мысли холодят разум. Оксана достает свою книгу и погружается в неё. Отгораживается от всего мира. И от меня.
— Мы можем поговорить? — спрашиваю я, когда молчание становится невмоготу.
— О чем? — не поворачивая головы, отвечает Оксана.
— О сложившейся ситуации. Я должен попросить прощения за свои слова, которые…
— Не надо, Борис. Не извиняйся, — Оксана закрывает книгу. — Ты всего лишь мужчина, такой же как и остальные. Я знаю, зачем ко мне лез ухаживать Юрий — ему светило повышение до генерального директора и он мог пойти на всё ради этого поста, даже на женитьбу. А вот зачем ухаживал ты? Ради повышения, ради дополнительной премии или чтобы «отомстить за её прошлые выговоры и нарекания»?
— Нет, всё не так. Я в самом деле давно к тебе неравнодушен и…
— Опять ложь? Не надо, я прекрасно всё слышала.
— Но это же не совсем так.
— А как? Борис? Как иначе? Я могла ожидать такого от Юрия, он редкостный бабник, но от тебя… Ведь я тебе поверила и тут такое…
— Я люблю тебя и не мог поступить по-другому. Запись сфабрикована Юрием, он переставил мои ответы и добавил от себя другой смысл.
«Я люблю тебя»… Они сами собой срываются с языка и повисают в воздухе. Оксана прерывисто вздыхает и отворачивается.
— Не надо делать мне ещё больнее. Это для вас, мужчин, всего три слова, а для нас они много значат.
— Они много значат и для меня. Это не те слова, которыми разбрасываются направо и налево.
Оксана поворачивается ко мне и передо мной вновь оказывается финансовый директор. Она подняла холодный щит, которым отгораживается от мира злых людей.
— Караев Борис, благодарю тебя за организацию поездки. По возвращении я компенсирую половину твоих затрат.
— Не надо. Мне было приятно находиться рядом с тобой… вами, — фразу я заканчиваю, глядя в обложку книги.
Больше ни слова в ответ. Словно я превратился в невидимку. Так проходит полет. Несколько часов тяжелого молчания. Оксана начинает говорить лишь после приземления. И сказанное меня отнюдь не радует.
— Борис, мне лучше поехать одной. Выбери, пожалуйста, другое такси.
Я смотрю, как ладная фигурка садится в желтое с черными шашечками авто и испытываю то самое ощущение, когда внутренности сжимает огромная рука.
Так вот ты какая — тоска зеленая. Подъехавший таксист пытается что-то говорить, но я отвечаю невпопад, и он бросает своё занятие, полностью переносит внимание на дорогу. Я уже успел отвыкнуть от такого количества света и фонарей. Рядом проносятся машины, гудят моторы, кипит жизнь, а я словно один в своем мирке.
Съемная квартира встречает тишиной и затхлым запахом закрытого помещения. На столе лежит записка с просьбой оплатить за ноябрь. Значит, приезжали владельцы квартиры, хорошая семейная пара с веселым маленьким ребенком. А у меня на кармане осталось только на поход в магазин, но это ничего страшного, ведь завтра на работу, а там Наталья отдаст.
— Эй, черепах, ты как тут без меня? Телок не водил? — я вижу в центре квартиры своего питомца.
Увы, черепах бессовестно дрыхнет, на мои призывы поговорить и обсудить жизнь не отзывается. По телеку кого-то где-то снова убили… Тоска такая, что хочется напиться.
Радость — 1 %
— Да всё нормально, мам. Приехали, отдохнули хорошо. Ну какие оттуда могут быть сувениры? Мам, перестань. Это же Россия, какая заграница? Магнитиков в аэропорту набрал, потом заскочу и отдам. Да всё нормально у меня с голосом. Нет, не простыл, подустал немного. Сейчас лягу спать, а потом созвонимся. Хорошо, целую. Папе привет! — отчитываюсь я перед мамой и вешаю трубку.
Хоть кто-то обо мне беспокоится. Позвонить Гарику? Да нет, не буду, увидимся завтра, вот тогда всё и расскажу. А пока делаю так, как сообщаю маме, то есть ложусь спать. Перед глазами стоит холодное лицо Оксаны. Ладно, утро вечера мудренее. Чемодан разбирать настолько лень, что решаю оставить это занятие до завтрашнего вечера.
Бодрость — 1 %
Усталость + 10 %
Утром созваниваемся с Гариком и едем вместе на работу. Электричка как всегда забита народом, но это не мешает нам общаться. Я ему рассказываю о своих приключениях, вкратце, чтобы уместилось в полчаса. Он не перебивает, лишь иногда сочувственно покачивает головой.
От него я узнаю новости с предприятия. Похоже, что Юрий сумеет выкрутиться, а вот Квадратов пойдет под суд за хищения. Схема отработана — списывали налево хорошие материалы как мусор на утилизацию, а знакомый строитель их забирал за полцены. В итоге всем хорошо, но убытки капали и капали, пока не прорвались. Вот и решили пожертвовать мелкой сошкой, чтобы головы более ценных людей не полетели.
— О-о! Вот и Казанова мытищинского разлива! Какое чудное явление. Надо же, даже глаза не опускает, — приветствует меня главный инженер Семен Васильевич.
Он только что поставил машину на стоянке и встречает нас на ступеньках у проходной. Седая голова укоризненно покачивается. Острые глаза пытаются нащупать во мне хотя бы каплю раскаяния, но я смотрю прямо. Ведь я ни в чем не виноват!
— А с чего мне их опускать? Вины за мной нет никакой. Есть клевета, и есть глупые люди, которые поверили в эту клевету. Так что еще неизвестно — кому именно нужно опускать глаза! — четко, разделяя каждое слово, отвечаю я.
Твердость + 2 %
Трое ребят тоже смотрят на меня сквозь оргстекло курилки. Я машу им рукой, но они не отвечают. Ясно — тоже поверили записи. Давно известно, что люди такие существа, которые легче поверят в плохое, чем в хорошее. Выручай постоянно и будут принимать как данность, но если раз откажешь или накосячишь, то всё — репутация растоптана навеки.
— Да? Лучшая защита это нападение? Эх, Боря, не ожидал я от тебя такого, — голова ещё раз качается и главный инженер заходит в проходную.
— Я пойду покурю и разъясню ребятам, что они ошибаются, — говорит Гарик и отправляется в сторону курилки.
Я же отправляюсь в офисное здание. Впереди идет главный инженер и его спина выражает глубокую укоризну. Вот надо же так уметь — вроде бы просто идет, а я почти ощущаю муки совести.
Наше сине-белое здание вырастает во всей красе кубического реализма.
— Здравствуйте, девушки! — наигранным голосом я приветствую своих «феечек». Двое сидят за своими столами, а Александра что-то показывает на компьютере Карине.
Ответом мне служит молчание. Что же, я другого и не ожидал. Достаю заготовленные магнитики и кладу перед каждой на стол. Они даже не смотрят на меня. Игнорируют. Но стоит мне подойти к своему столу, как слышатся шлепки по полу, будто со стола падают ручки. Это скинули магнитики. Жест презрения. Что же, тем лучше — меньше будут досаждать.
Ай!
Я вскакиваю со стула, куда только хотел присесть — что-то острое впивается в пятую точку. Переворачиваю стул. Так и есть — шесть обойных гвоздей вбиты снизу в сиденье. Тихое хихиканье громче всяких фанфар. Похоже, что мне придется носить с собой подушку… или попытаться объясниться? Попробую второе.
— Милые женщины, дорогие сослуживицы, вы можете делать вид, что меня не существует. Можете вбивать гвозди, можете заливать кофе важные документы, можете хоть говном весь мой стол измазать — но вы не сможете сделать мне больнее, чем сейчас. Да, я знаю, что вы обо мне думаете, что я гандон и прочее. Но это не так. На самом деле я неравнодушен к Оксане и пошел на такую хитрость с розыгрышем, чтобы иметь возможность узнать её поближе и показать ей, что я не только косячник и раздолбай, но ещё и мужчина. Мужчина, который думает о ней. Ведь только ради неё я терплю вас все эти годы, только ради неё ещё не разбил морду Юрию и не уволился, только ради неё я и продал машину, чтобы отправиться в путешествие.
Социальный интеллект + 3 %
Мои слова подействовали на «феечек», по крайней мере, пальцы перестали щелкать по клавиатурам, хотя взгляды всё ещё устремлены в мониторы. Так, уже хорошо. Я поднимаю магнитик с пола. Озеро Среднее Куйто, то самое, где Оксана вытащила огромную щуку.
— В одну из ночей ко мне пришел Юрий и начал выпытывать по поводу Оксаны. Я отвечал ему правдиво, что буду бороться за неё и что мне наплевать на его угрозы. К сожалению, я не учел, что он будет записывать наш разговор, а потом ещё подвергнет его обработке. Я не сомневаюсь, что у вас есть эти записи, и вы спокойно сможете услышать неестественные паузы и щелчки на заднем фоне. Это очень грубая подделка и мне искренне жаль, что вы на нее повелись. Теперь вы можете думать всё, что хотите. Я всё сказал.
Я кладу магнитик на стол Олеси Абиковой и поворачиваюсь к ним спиной.
— Боря… — окликает меня Карина.
— Да?
— То, что ты нам сейчас рассказал… Правда?
— Я никогда не был более искренен, чем сейчас. Девчонки, это одна сплошная подстава. Одна большая…
— Ты будешь на нас сейчас ругаться, наверное, — подает голос Олеся. — В общем, мы поверили Юрию и написали на тебя «служебки». Ты прости нас, но мы были злы, из-за Оксаны…
— Значит, он всё-таки вынудил вас. Эх, и я дурак не позвонил вам. Ладно, прорвемся как-нибудь.
— Нет, ты в самом деле ничего такого не хотел, как было на записи?
— Я даже не знаю, кому ещё объяснить. Но чувствую, что объяснять придется многим. Фиг с ним, если меня уволят, но вот Оксану жалко, Юрий же ей потом прохода не даст.
— Мы сейчас пойдем и заберем свои служебки. Правильно, девчонки? — Александра поднимается с места.
— Правильно. Не дадим нашего Борю в обиду! Только мы можем над ним издеваться! — встает и Карина.
— Я согласна, вот сейчас… — Олеся обрывает речь на полуслове.
Её взгляд направлен за мою спину. Я уже знаю, кто там стоит — спиной чую радостный оскал.
— Бунт на корабле? Поздно вы захотели исправиться, я уже отдал ваши «подлючки» генеральному и… Караев, зайди ко мне!
Не нужно объяснять, кто был за моей спиной. Я подмигиваю девчонкам, все-таки что-то хорошее и доброе в них осталось. Хоть и «сучки крашеные», но это мои «сучки крашеные», занозы, к которым успел привыкнуть. Я выхожу следом за Юрием.
— Проходи, садись, подписывай, — именно с таких трех слов начинается наше общение.
— Чего подписывать? — я уже вижу приказ, где выделяются грозные буквы «п. 5 ч. 1 ст. 81 ТК РФ», но предпочитаю немного повалять дурака.
— Подписывай заявление об увольнении по собственному желанию. Хватит мне глаза мозолить, отправляйся-ка ты в свободное плавание. Я вижу, что ты уже вырос и тебе стали тесны рамки нашей организации, поэтому пиши заявление без отработки. А я уж так и быть — замолвлю за тебя словечко при рекомендациях на новом месте работы. Или же в действие вступит второй приказ, вот этот, — он подталкивает ко мне листок с «грозными буквами».
— И думаешь, что эта филькина грамота у тебя пролезет?
— Не у «тебя», а у «вас». Соблюдай субординацию, Караев. Тыкание осталось в Карелии, здесь же другие условия.
— А не пошел бы ты? — я улыбаюсь, глядя в краснеющие глаза.
— Хорошо, Боря. На тебя раньше был оформлен выговор от Оксаны, когда ты флешку с отчетом забыл? Чего ты так удивляешься? Она на тебя разозлилась тогда не на шутку, даже строгач влепили, но не успели ознакомить, — Юрий достает из ящика стола листок с октябрьской датой. — А когда я принес генеральному директору ещё и три служебных записки, то он сразу постановил тебя уволить по приказу.
— Это же всё белыми нитками шито, трудовая инспекция мигом тебя раскусит. Или тебе мало одного Квадратова? — я с удовольствием наблюдаю, как дергается его щека.
— Да, с Квадратовым неудобно получилось. Но кто же знал, что этого полудурка потянет «Хонду Аккорд» покупать на честно украденные деньги? Сам виноват, почуял власть и деньги и подумал, что держит черта за причандалы. Не надо было ему Скалова увольнять… А насчет тебя вопрос уже решен, либо по собственному, либо по статье.
— Что-то мне в туалет приспичило. Минуту подождешь… — те? — я стараюсь сделать ударение на последнем слоге.
Юрий откидывается на спинку кресла, на лице довольство Александра Македонского, выигравшего очередную битву. Он чувствует себя на коне, а перед ним поверженный противник, который должен тихо уползти под кустик и сдохнуть от жалости к себе. Не дождется! Волк во мне обнажил губу и показал клыки. Похоже, что Юрий что-то почувствовал, глядя на меня, так как сел обратно и скрестил в замок пальцы.
Агрессия + 1 %
Самоконтроль — 10 %
— Да, конечно, сходи. Я подожду.
Я выхожу и чувствую, как меня пошатывает. Не то чтобы я этого не ожидал, но всё равно неприятно вот так вот, ни с того ни с сего, а лишь потому, что он начальник. Неправильно это как-то, несправедливо. И в тоже время в груди зарождается веселая злость. Наплевать, прорвемся! Вот только нужно увидеть Оксану и понять — стоит ли прорываться или постараться сберечь нервы?
Вот и её кабинет. Дверь открыта.
— Оксана, привет.
Она поднимает на меня холодные глаза. Мне кажется, или они чуть покраснели в уголках? Такое бывает, когда «Визин» не полностью устраняет эффект от плача.
— Да, Караев, что ты хотел?
— Хотел спросить…
— У тебя что-то важное? У меня много дел.
— Да… важное. Для меня важное. От твоего ответа зависит — останусь ли я здесь, или же нет. Скажи, мы сможем начать всё с начала, не как начальница и подчиненный, а как мужчина и женщина?
Сколько времени прошло, прежде чем она ответила? Десять секунд? Минута? День? Месяц? Год?
— Борис, я предпочту остаться на рабочих отношениях. У тебя что-то ещё?
— Нет, больше ничего. Прощай, Оксана.
— Всего доброго, Борис, — после небольшой заминки говорит Оксана.
Я разворачиваюсь и иду обратно. Что там говорят люди из открытых дверей? Мне не так уж и важно, я нечленораздельно мычу и иду подписывать вольную. Скоро я буду свободен от работы, от начальства, от сослуживцев. Кто меня хватает за руку? Я оказываюсь в кабинете начальницы отдела кадров.
— Борис, что там у вас произошло? Что это за дебильная запись гуляет по заводу? — обеспокоенно спрашивает Наталья. — Ого, да на тебе лица нет. Что с тобой?
— Да ничего существенного, увольняют меня.
— Вообще-то я тоже не последнее лицо на предприятии. Только через меня происходит увольнение. Кто тебя увольняет?
— Юрий просит написать по собственному желанию, либо меня выкинут по статье. Да ладно, мне уже и самому незачем здесь оставаться. Так что наши с ним желания совпадают.
— Посиди здесь и подожди, — Наталья выскакивает наружу.
Я тупо смотрю на большой фикус на окне. Состояние такое… сумасшедшее и веселое, грустное и радостное. Внесена ясность и ни осталось и капли той неопределенности, которая мучила все эти дни. Всё ясно и понятно — никому не нужен менеджер Боря. Менеджер Боря может уходить.
Наталья влетает как разъяренная кошка — шерсть дыбом, когти выпущены, глаза метают искры. Ещё чуть-чуть и вцепится в кого-нибудь.
— Вот же (цензура бы запикала следующее выражение, обозначающее удовлетворенного гомосексуалиста). Я к нему и так, и этак, а он ни в какую. И наш генеральный тоже за Оксану обиделся. Надо же было тебе такое ляпнуть.
— Да не ляпал я, речь о другом была, а он повернул по своему и… Знаешь, Наташ, мне уже надоело в пятый раз объяснять одно и тоже. Это подстава.
— Слушай, но тебя же в самом деле уволят.
— Пускай. Начну на новом месте, опыт есть, голова на месте. Так что не страшно.
— Точно всё нормально? А то мы могли бы ещё побороться.
— Да точно. С Оксаной облом, на предприятии уже не отмоешься, так что лучше поищу в другом месте.
— Кстати, тут тебе Оскари переслал. Я обналичила, вот, держи.
Наталья протягивает мне конверт. В таких обезличенных конвертах любят давать взятки. Мне пригодится на первое время — за квартиру заплатить, да и на жизнь останется. Не спрашивать же у родителей…
— Спасибо. Ладно, напишу, да и домой отправлюсь — резюме обновлять. Завтра «бегунком» займусь и всё сдам. Сегодня ничего не хочется.
— Эх, Боря-Боря. Жаль, что так получилось, не переживай. Ведь, как говорится «всё, что ни делается — всё к лучшему».
Я выхожу из кабинета Натальи, прохожу несколько метров и ставлю свою подпись под документом об увольнении по собственному желанию. Юрий молчит, но я вижу, как подергиваются уголки губ. Молча выхожу.
— Боря, ну как? — меня встречает Олеся.
Такое ощущение, будто она ждала под дверью, и я подозреваю, что так оно и было. На чистом лице тревога, я ободряюще улыбаюсь.
— Всё нормально, всё в порядке. Не волнуйтесь.
— Мы так перед тобой виноваты.
— Ничего страшного, главное, что сейчас всё осознали. Найдемся в соцсетях, поболтаем по скайпу, я вам фото своей волосатой задницы пришлю, чтобы не забывали о моей вредности и коварстве.
— Да уж, я её прикреплю на дверь Юрию с подписью «От Бори с любовью», — улыбается Олеся.
Я захожу и вижу слезы на глазах у своих «феечек». Мне будет не хватать их, хоть они и вредные, но все равно, как-то тоскливо на душе, пока я собираю свои вещи в пакет. Кружка, несколько сувенирчиков, флешки с документами и программами. Небогато. Не так, как в фильмах, в которых уволенный офисник выходит с коробкой вещей. У меня всё уместилось в пакетик, в маленький пакетик, в какой заворачивают лекарства в аптеке.
Радость — 2 %
Эмоциональный интеллект — 3 %
— Пока, Боря, не забывай нас! — девчата целуют меня в щеку, и внутри возникает ощущение, будто огромная рука сдавила внутренности. Мне будет их не хватать.
На улице свежий воздух немного охлаждает разгоряченный лоб. Голова начинает работать, и я понимаю, что не всё так плохо. Противно, неприятно, но неплохо. Что жизнь продолжается и завтрашний день наступит, не взирая ни на что.
Домой идти не хочется, и я просто гуляю по городу. Иду, куда глядят глаза. Замечаю то, чего раньше не видел, проезжая мимо на машине. Серые деревья, желтоватые двухэтажные дома, лесок недалеко от лесного университета. Гаражи. Я иду вдоль железнодорожной линии, думать ни о чем не хочется. Голова пустая, как выеденный грецкий орех.
— Помогите! — девичий крик выводит меня из состояния опустошенности.
Глава 22
«Вздор! Зубы сожми!
Встань и дерись!
В битве за жизнь
Вновь соберись!
Бей! Воздух дрожит!
Раны ярят!
Тучи горят!
Не покорят!!!»
Виконт «Встань и дерись»
Что ещё может взбодрить настоящего мужчину, как не женский крик о помощи? Трое парней тащат отбивающуюся девушку к гаражам явно не с целью рассказать ей о теореме Пифагора. Красная курточка задирается и на свет показывается полоска кожи, по белизне соперничающая со снегом. Ногами девушка лягает парней, как норовистая кобылка неопытного всадника, но силы неравны и под хохот её оттаскивают всё дальше. Ребята крепкие, молодые, силы и дури выше крыши. Вот только умом Бог, видимо, обделил, зато наградил излишком животных инстинктов.
Место почти безлюдное, хоть и день на дворе, но людей не видно. Что же, это то, что мне сейчас нужно, чтобы отвлечься от пустых мыслей и выплеснуть накопленные эмоции.
Агрессия + 5 %
— Эй, уроды, отпустите девчонку. Справились с мелкой, а на более крупного не потянете?
Раньше бы я прошел мимо. Ещё и отвернулся, чтобы не дай Бог взглядом не встретиться с жертвой. Струсил бы, чего уж говорить-то. Но это было раньше, до поездки в Карелию и до произошедших событий. А сейчас…
— Вали отсюда, полудурок. Или ты такой дерзкий оттого, что бессмертный? — отвечает один из парней. Скуластый, лицом похож на утконоса. Если утконосы бывают скуластыми. Другие два «вьюноши» словно «братья из ларца» и по печати интеллекта на лицах схожи с рисованными персонажами.
— А ты проверь. Я же не баба и могу в ответку по щам настучать, — волк внутри меня оскаливается и показывает белоснежные клыки.
Агрессия + 6 %
— Ну, ты сам напросился, дебилоид, — почти с сожалением говорит скуластый и кивком приказывает отпустить девчонку.
Эта дурочка, вместо того чтобы убежать куда глаза глядят и банально вызвать подмогу, отползает в сторону и смотрит испуганными глазенками, как три парня приближаются ко мне. Зрительница, блин.
Я должен перекинуть проценты? Нет, на хрен. Я так с ними справлюсь!
Я чувствую в себе неимоверную силищу, по венам летит азарт и радость от предстоящего сражения.
Первый удар я наношу скуластому «утконосу» в челюсть. Я Брюс Ли! Я Ван Дамм!! Я Иван Поддубный!!!
Я огребаю по полной…
Жаль, что я так мало успел позаниматься в спортзале — повалили меня быстро и теперь трое парней напоминают футболистов на тренировке. Я только успеваю закрыть голову руками и свернуться в позу эмбриона. На незащищенную спину, руки, ноги сыпется град ударов. Я лягаюсь в ответ. Пакетик с кружкой и флешками улетел в неизведанные дали…
Но нет, я не включу свою фичу. Жизнь не игра.
Продолжается это недолго, ребята тоже быстро выдыхаются. Или же замечают выпавший из конверт? Скуластый поднимает его и присвистывает.
— Ого, да мы попали на богатенького дебила. Спасибо, Буратино хренов, — ставит он точку, пиная еще раз по рукам.
— Братюнь, да тут походу и на телочек хватит и на пивас останется. Хрен с ней, с этой замухрышкой и с полудурком, за такое бабло нам чихсы сами отсасывать будут. Пора в отрыв! — отзывается другой.
Я же пытаюсь лягнуть скуластого, но получаю крепкий удар по печени и чувствую, как Земля начинает кружиться, будто огромная карусель. Сквозь плотный туман вижу, как удаляются три фигуры, и чувствую, что мне в бок впивается осколок кирпича. Мозг продолжает представлять Землю в виде карусели ещё минуты две, а после я чувствую, прикосновение чьих-то руки.
— Эй, молодой человек, с вами всё в порядке? — таким голоском могут разговаривать только ангелы.
— Да, всё отлично, спасибо за беспокойство, — я сама вежливость, и это с разбитым лицом и каруселью — Землей, от прыжков которой меня вот — вот вырвет.
Но я же герой и не могу выказать слабость…
Женские руки отирают мне лицо, и я вижу, как из тумана выныривают два осколка неба.
— Оксана? Ты как здесь очутилась?
— Я не Оксана, вы меня с кем-то путаете. Встать можете
Да, точно не Оксана, хотя чем-то похожа. Может быть, это последствие удара, или для меня сейчас любая девушка похожа на Оксану? Я пытаюсь сесть, и это с трудом, но получается. Вот гады — ещё и куртку порвали. Во рту металлический привкус крови, будто я лизал на морозе санки. Красные капли на снегу и теплая струйка на губах из носа — кровь лениво льется наружу, и с каждой частичкой я испытываю облегчение. Не зря же лекари старины практиковали кровопускание, ох не зря. Давление сбрасывается и приходит легкость в теле. Комок снега на переносице охлаждает разбитый нос.
Девчонка совсем молодая, похоже, что студентка лесного универа, раз на снег вывалились из сумочки синие учебники и тетради. Волосы светлые, лицо симпатичное, ушки розовые — мечта студента. Да и взрослые дядьки мимо такой феи не пройдут спокойно. Пытаюсь разглядеть имя над головой, но в глазах плывет и буквы пляшут.
От троих отморозков уже и след простыл, поэтому можно немного расслабиться. Хотя тело болит и ноет, но на душе так спокойно — выплеск эмоций, вот чего мне не хватало. Я выбросил весь негатив и теперь свободен, как пролетевшая мимо ворона.
— Да, спасибо, сейчас ещё немного посижу и побреду домой устало, — я пытаюсь показаться оригинальным. Хотя бы чуточку.
— Может «Скорую» вызвать? Почему не надо? Тогда полицию, они же у вас деньги украли, — девушка вынимает из сумочки телефон.
— Не надо, их всё равно не найдут, а мне сейчас так не хочется кому-то что-то рассказывать. Со мной всё в порядке, так что не беспокойтесь. У вас всё на месте?
— Да, они ничего не успели взять.
Девушка проверяет сумочку — кошелек оказывается на месте.
— Вот и хорошо. Тогда идите домой, и постарайтесь больше не выходить из своего универа одна.
— Это не мой универ, я в МЮИ учусь, а сюда меня навигатор вывел. Я решила прогуляться пешком… вот и прогулялась на свою голову. С вами точно всё в порядке?
— Да, я уже даже могу встать и идти. Но пока немного посижу. Вы идите, а я чуть позже встану.
Девушка ещё раз оглядывает меня озабоченным взглядом и потом нерешительно отходит. Впрочем, через пять метров она решает вернуться.
— Я не могу так просто уйти. Как хотя бы зовут моего спасителя?
Как там говорили агенты «007»? Надо попытаться спародировать эту вальяжно — героическую интонацию.
— Бонд, Караев Бонд.
— Что? — переспрашивает девушка.
— Боря, Караев Боря! — повторяю я, на сей раз правильно.
Девушка смеется колокольчиковым смехом и ещё раз напоминает мне Оксану. Есть между ними какая-то неуловимая схожесть.
— Спасибо тебе, Караев Боря. Чудо-богатырь и защитник всех обиженных и угнетенных, — она целует меня в щеку, а я подмигиваю в ответ.
Девушка ещё раз смеется и упархивает прочь, как цветочная фея. Правда, какая фея может быть в начале зимы? Но пусть будет фея. А я закладываю руки за голову и ложусь на спину.
Повреждения + 16 %
Здоровье — 12 %
Самоконтроль + 5 %
Сила + 4 %
Скорость — 2 %
Ловкость -4 %
Дебафы чередуются с бафами, а мне плевать. Какое же красивое небо… Белые пуховые облака ползут по бирюзовой глубине. Настроение отличное, даже хочется немножко петь, но я сдерживаюсь, ибо пою всегда громко, но противно.
Плевать, что меня уволили. Найду новую работу. Плевать!
Плевать, что забрали деньги — займу у родителей и как-нибудь перебьюсь. Плевать!
Плевать, что Юрий остается безнаказанным, рано или поздно, но кара его настигнет. Плевать!
Вот на Оксану я наплевать не могу, как бы не старался…
— Ну, напился и развалился на солнышке. Вот отморозишь себе бубенчики и будешь мудозвоном, — слышится старческий голос.
Я поднимаю голову. На меня укоризненно смотрит старушка с потрепанной сумкой в руках. Крепдешиновое зеленовато-серое пальто напоминает осеннюю лужайку.
— Чего уставился-то? Поднимайся и домой иди, пока милицию не вызвала! — грозит она сухоньким кулачком.
— Так нет милиции, полиция давно уже! — отвечаю я.
— Всё одно нечего валяться. Вставай и иди домой.
Я уважаю старость. Поэтому пришлось подняться, несмотря на боль и ноющие мышцы. Бабулька мне ещё раз грозит кулачком, а я улыбаюсь ей в ответ и отправляюсь домой.
Улыбаюсь прохожим, улыбаюсь деревьям, улыбаюсь птицам…
Дома отключаю телефон, в ванной смываю с себя этот день и ложусь спать — наконец-то я смогу отоспаться!
Утро начинается великолепно. Пусть тело болит до кончиков волос, пусть блямба под глазом заставляет надеть очки как у Шварценеггера из фильма «Терминатор», пусть я не знаю, чем буду заниматься дальше, но утро всё равно начинается великолепно. Я жив и это не может не радовать. Я прочувствовал в полной мере всю бездну разочарования и дальше будет только счастье — иначе и быть не может.
Радость + 15 %
Уверенность + 10 %
Самоконтроль + 8 %
Черепах бессовестно дрыхнет и очень похож на хоккейную шайбу. Так и подмывает запулить под тумбочку телевизора с криком: «Го-о-ол!» Он вряд ли это оценит, поэтому оставляю лежать на полу. Лишь обновил подвядшие листья салата. Если проснется, то не будет проклинать по-черепашьи того, кто его приручил.
«Бегунок» на работе оформляется быстро. Сослуживцы смотрят на меня по-разному, кто с осуждением, кто с пониманием, кто с отвращением, кто с сочувствием. Слух о том, что запись с голосом Юрия оказался подлогом, будоражит умы сотрудников, и они разделились на два лагеря. Кто-то говорил, что я такого не мог сказать, другие верят в худшее. Мне же плевать.
Дверь в кабинет Оксаны закрыта, может, это и к лучшему — с глаз долой из сердца вон. Девчонки из бухгалтерии смотрят с сочувствием, у моих «феечек» глаза на мокром месте. Но вот и всё — получена последняя подпись, и я иду к Наталье в кабинет за трудовой книжкой.
— Что случилось? — кивает она на моё побитое лицо. — Напился с горя и подрался?
— Да нет, всего лишь поскользнулся на банановой кожуре. Упал, очнулся — фингал.
— А-а, ну ты извини, что наше приключение так плохо заканчивается. Могу только обещать, что я не оставлю Юру в покое. Я его рано или поздно, но выведу с предприятия, как клопов со старого дивана.
Я улыбаюсь, но тем не менее подписываю бумаги и получаю на руки трудовую книжку. Цветом обложка похожа на пальто бабульки с потрепанной сумкой. Я душевно прощаюсь с Натальей, выслушиваю пожелания не пропадать и переписываться. В ответ обещаю заехать на чай с тортом. Понятно, что переписываться мы не будем, да и нет такого торта, которым меня заманишь к Наталье, но вежливость есть вежливость.
— Караев, зайди попрощаться! — одергивает голос начальника логистики, когда я прохожу мимо его двери.
Хотел же потихоньку уйти и не возвращаться, так нет же…
— Что-то важное? — захожу я в кабинет и закрываю дверь.
— Да, важное. Для меня важное. В общем, Караев, я рад, что ты нас покидаешь. Работник из тебя так себе, думаю, что на твое место придет какая-нибудь симпатичная девчоночка, более покладистая и сговорчивая. А тебе на будущее урок — нечего спорить с руководством и тем более переходить ему дорогу.
— У тебя всё?
— У вас, — поправляет он с улыбкой.
— У тебя всё? — я стараюсь, чтобы в голосе прозвучала угроза.
— Ой ладно, ты и так уже наказан. Удачи тебе желать не буду. Но знай, что за Оксаной я пригляжу, — он делает жест рукой, будто чистит зубы, а языком оттягивает щеку. — Она у меня…
Договорить он не успевает. Мой кулак со звучным хряпаньем впивается ему в переносицу. Юрий вместе с креслом отлетает к окну и падает на пол. Волк внутри меня удовлетворенно облизывается и скалит белоснежные клыки в ухмылке.
В глазах лежащего человека я вижу страх. Такой страх бывает у человека, когда на него наставляют оружие. У меня в руках ничего нет, но я сам как оружие. Я снимаю очки и показываю свои боевые трофеи разного цвета. Ласково улыбаюсь…
— Попытаешься встать — завалю. Попытаешься лезть к Оксане — завалю. Попытаешься строить мне козни… Дальше ты знаешь, Юра, — я пытаюсь скопировать интонации Данилы Багрова из фильма «Брат».
Юрий остается лежать на месте, лишь следит за мной испуганными глазами. Куда только подевался напыщенный болван, который сидел на стуле и думал, что одержал победу? Я сплевываю и выхожу из кабинета. Лишь на выходе из здания ощущаю, как от адреналина дрожат пальцы.
Холодный воздух втягивается со свистом. Нужно немного успокоиться и я не могу придумать ничего лучше, чем подойти к курилке. Там уже стоит Гарик и ещё двое ребят.
— Ну, как? Всех обежал? — спрашивает Гарик.
— Да, теперь здесь ничего не держит. Дай сигарету.
— Может, не надо? Столько держался.
— Не хочешь, не давай. Вован, — обращаюсь я к светловолосому парню со склада, — выручи сигаретой.
— Для такого дела не жалко, — Володя протягивает красный «Винстон».
Я беру эту маленькую штучку, калибра 7,62 и кручу её в пальцах. Запах табака касается ноздрей. Эх, прощай здоровье! Может, брошу в следующий раз. Я сжимаю губами фильтр и тянусь к огоньку зажигалки…
— А вот этого не надо! — из-за моего плеча выныривает женская рука и легко вынимает сигарету из губ.
Запах духов… запах тертой смородины и скошенной травы, цветущей георгины и сломанных веток. Так может пахнуть только одно божественное существо на этом адском предприятии. Она! Оксана Евгеньевна! Моя тайная любовь, мой ангел во плоти, мой фатум и моя погибель. Я оборачиваюсь и встречаю её улыбку.
— Не должен мой парень губить здоровье! — твердо произносит она и впивается губами в мои губы. На сей раз крепко, от души, так мало похож этот поцелуй на тот, который случился в карельском коттедже.
— Это тебе за сестру, Боря. Караев Боря, — улыбается Оксана, пока я хватаю недостающий воздух. — А это за меня!
На сей раз поцелуй мягок и сладок, как первородный грех. Я вновь оказываюсь на тюльпановом поле…
— Так у вас всё… — Гарик запинается.
— У нас всё только начинается, — отрывается от моих губ Оксана. — Ребята, можете нас двоих поздравить, ведь я сегодня тоже уволилась.
— Ты? Зачем? — я непонимающе смотрю на неё.
— Во-первых, я не могу больше оставаться на этом предприятии, где каждый за спиной будет тыкать пальцем и рассказывать сплетни. А во-вторых, мне давно уже предложили место финансового директора на другом успешно развивающемся заводе. И Боря, там нужен толковый начальник логистики, так что я думаю, ты недолго будешь без работы.
— Братуха, тогда нечего расстраиваться. Как устроишься на новом месте, так и нас подтянешь, — хлопает меня по спине Гарик.
Я смотрю на него, на Оксану в своих объятиях и понимаю, что сейчас счастлив до такой степени, что подойди Юрий, так я прощу его и даже расцелую. И знаю, что всё будет хорошо, и мы переживем многое. Вместе!
Вместе!
Главный квест выполнен
Награда:
1000 к жизненному опыту
100 к здоровью
10 к интеллекту
100 к коммуникабельности
1000 к харизме
Уровень устойчивое существование пройден
Следующий уровень — устойчивое развитие: 525/5000
Сongratulations
Глава 23
"Только не падай духом,
Посмотри вперед
И близкие тебя поддержат,
И всегда поймут"
Ёлка "Только не падай духом"
Спустя почти два года я прогуливаюсь с коляской. В ней наше маленькое счастье — Вероника. Она спит и иногда лицо её куксится, будто ей снится что-то неприятное. Осенние листья шуршат под ногами, ветер играет с ними как с разноцветной папиросной бумагой. Пока ещё теплое солнце радует остатками бабьего лета.
Я вспоминаю прошлое и немного жалею об ушедшем игровом интерфейсе. Сейчас не видно — что на уме у людей, которые со мной общаются. Но жалею чуть-чуть — ведь жизнь не игра, а штука гораздо интереснее. Гораздо больше впечатлений получаю от пробуждений и решения возникающих проблем, чем от рейдов и прокачки.
Да, и сейчас иногда играю, чтобы расслабить мозг, но окунуться в игру удается раз пять-шесть в месяц. Дочка не дает засиживаться и требует постоянного внимания от папы. Как только пропала надпись «Сongratulations», то тут же пропал и интерфейс. Не знаю — откуда он взялся и куда дальше делся. Не знаю и сейчас иногда даже подумываю, что это всего лишь результат удара об унитаз. И не было никаких стат и все это мне только казалось. Подумываю, но вспоминаю Марджаану и понимаю, что это всё было взаправду.
У нас с Оксаной всё хорошо. Кто же мог знать, что судьба-злодейка сначала окунет меня по самые уши в фекалии, зато потом предоставит воздушную зефирку?
Оксана проверила запись у айтишников и те сказали, что это подделка чистой воды и вывели настоящую запись. Насколько вы помните — в настоящей записи ответы с моей стороны звучали нормально. Ну, или почти все. За аферу с карельским отдыхом мы с Натальей, крестной нашей Вероники, уже получили выговор. Стояли как два нашкодивших школьника и ковыряли носками тапок паркет.
Оксана простила, поняла, и мы сейчас вдвоем работаем на новом предприятии. Понятно, что муж с женой не должны работать в одном месте, но компания на это смотрит сквозь пальцы. Да, новая работа сначала отнимала все силы, пока не освоился и не подстроил всё под себя, зато сейчас всё работает как хорошо смазанный механизм.
Под моим началом даже есть менеджер Коля, и он очень похож на меня, недавнего. На того несерьезного раздолбая, который скачивал на флешку мотоцикл и жалел себя, разнесчастного. Подумываю — может тоже его отправить в Карелию?
Кстати, пока упомянул Карелию, наверно, всем интересно, что было в том свертке, который мне передал Оскари? Я открыл его, когда разбирал чемодан. Открыл и тут же отбросил прочь… Из свертка вывалилась рука, черная рука со страшными струпьями на коже. Та самая рука, которая меня остановила в хижине колдуна. Только спустя несколько секунд я заметил, что это мастерски сделанный макет. Также из свертка вывалились фотографии…
На них довольное лицо Михаила, которого обряжают в лохмотья… Вот он с дымовой шашкой в руках, вот он возле кинопроектора… Вот фотография волка, того самого, какого видел я — он четко отражается на стене дыма. Вот я и мое перепуганное лицо. Затем шла рысь Оксаны и… Кролик! Юрию карельские аферисты подсунули кролика, а вовсе не медведя, о котором он так хвастал. И ведь напустили таинственности и мистики. Напустить-то напустили, но как же, наверное, ржали потом… Зато дали тот толчок, которого мне очень не хватало, за что я им немало благодарен. Поздравили нас на свадьбу, Оскари прокричал в трубку «чтопы пыли покаты и зторовы!»
Когда Вероника подрастет, мы думаем ещё раз приехать в Карелию, к тем добрым и веселым людям. Вероника, девочка наша, тюльпанчик, на который не можем надышаться. Сейчас гуляем с ней, пока мама отсыпается.
Мы хотели, чтобы дочка появилась на свет чуть позже, когда мы отработаем положенный минимум на новом месте, но судьба снова решила по-своему. Никто не ожидал, что мы во время отпуска окажемся в шестидесяти километрах от Симферополя возле села Янтарное. Там находится самое большое тюльпановое поле — на десяти гектарах растут 62 сорта тюльпанов. Так нам сообщил экскурсовод, а ночью мы с Оксаной пробрались на это поле… Вероника родилась ровно через девять месяцев.
Теперь мешает спать маме по ночам и старательно слюнявит папины документы, если я не успею их убрать на место. Гарик приходится ей крестным отцом и не может нарадоваться на крестницу. Кстати, спортивные упражнения подтянули его как в физическом, так и в сексуальном плане — они тоже скоро станут счастливыми родителями. Я обещал, что буду крестным его сыну. Кто знает — возможно, в будущем мы и породнимся через детей. А что? Загадывать ничего нельзя — судьба сделает так, как ей взбредёт в голову.
По поводу Юрия… После скандала с Квадратовым его перевели сначала в начальники сервис-центра, а после и вовсе предложили уволиться по собственному желанию. То есть ему пришлось побывать в моей шкуре. Где он сейчас и как — вот ни капельки неинтересно.
Тут я должен написать что-то вечное, светлое, доброе. Какую-то мораль всей этой истории… А нет никакой морали, кроме одной — если есть любовь, то какие бы препятствия ей не ставились, она всё равно сокрушит любые преграды. Конечно, если это настоящая любовь…
Ой, Вероника хмурится, вот-вот заплачет и проснется. Чем-то знакомым начинает попахивать. Надо заканчивать свою историю, а то не очень хочется продолжать повествование с испорченным памперсом в руках. Всего доброго, успеха Вам, ведь как сказал один умный дядька: «Удача падает лишь дуракам, умных ждет успех!»
Конец.
Больше книг на сайте -