Ординатор синхронизировал биологические часы группы со временем суток планеты. В капсульном отсеке не было иллюминаторов. Да и вообще, едва ли они имелись на челноке в целом, но каждый ясно ощутил, что за бортом – сумерки.

Никто не покидал пределов капсульного отсека. Это запрещалось вплоть до полного обследования челнока офицерами безопасности. Так было не всегда, точнее данный пункт Устава когда-то соблюдался не особо строго. До инцидента на Хиц-2.

Роман шарил в стенных нишах. Рядом слегка дёрг‍ан​о, ​зат​о с э​нт​узиазмом орудовал Алексей Трипольский, которого о‍н про себя уже окрестил Фарадеем. Открывал магнитные створки, быстро оценивал и пересчитывал содержимое и после тут же переходил к следующим. Нечаев искоса поглядывал на него. Нервничает. Оттого и торопится, аж руки трясутся. Как бы до вмешательства Ординатора не дошло. Впервые это надолго… успокаивает.

Оружие нашлось ровно там, где его обычно и оставляли инженеры ЦУПа. Открыв сейф висевшим тут же магнитным ключом, Роман застыл.

– Это ж «валенки»! – восторженно выкрикнул кто-то.

Нечаев вовсе окаменел. Он не причислял себя к оружейным экспертам, но и сомневаться в собственных познаниях ручных вооружений повода не давал. Сейф вмещал четыре стойки с винтовками весьма неординарного дизайна: отсутствовал ствол как таковой, дула тоже попросту не было, равно как и намёка на сменный магазин для патронов. Зато сразу бросалась в глаза характерная для Калашникова мушка – массивное кольцо без верхней трети и прицельный столбец посередине, чуть зауженный к окончанию.

С Нечаевым поравнялся парень из второй капсулы. Тот самый, что первым делом на Ясной решил отужинать.

– В смысле – валенки?.. – Роман вынул одну винтовку, повертел с интересом.

– Ну, их так десантники девяносто восьмой дивизии прозвали, в сорок втором, когда… – попробовал пояснить тот, но, видя ещё большее недоумение, снизошёл до подробностей. – Протоволновой излучатель Мехди. ПИМ. Валенок.

При этом парень только-только влезал в китель, что давалось ему с некоторым трудом. Он был невысок, и чуть-чуть не дотягивал до определени‍я ​«ко​рен​аст».​ Э​дакий недокрепыш с ногами слегка колесом. Высушен‍ный олимпийский мишка с раритетных марок.

– Как звать?

– Иван, – добродушно ответил тот, продолжая самозабвенно бороться с непокорными пуговицами кителя.

– Фамилия как, Иван? Звание, должность?

– Иванов… – правильно расценив тон майора, парень ускорился, застегнул-таки нужные пуговицы и выпрямился. – Лейтенант Иванов, офицер безопасности.

– Иванов Иван? Иванович поди ещё?

Стоявший поодаль Трипольский сдавленно хихикнул. Иван хотел что-то ответить, но Нечаев вручил ему взятое из сейфа оружие:

– На, Иваныч, тебе «валенок»! Я – майор Нечаев. Роман Викторович. Старший офицер безопасности. Ты поступаешь под моё непосредственное руководство, – и обратился к остальным: – Ещё безопасники есть?

Но никто не откликнулся. Корстнев и ребята включили в состав всего двух вояк?.. Экспедиция хоть и не на Хиц-2, но всё же. Странно. Если ещё учесть все эти «танцы с бубнами» вокруг таинственного появления сигнала с Ясной.

Помимо винтовок в сейфе находились четыре сигнальные ракетницы, по четыре гранаты ограниченного действия: наступательных и оборонительных, что косвенно подтверждало запуск «Герольда» именно в военное время. Там же покоились подствольные фонари. Только вот пистолетов, кстати говоря автоматических пистолетов Гордеева – идейного наследника Стечкина, почему-то оказалось всего три…

– Самочувствие как?

– В полном порядке, товарищ майор! – бойко отозвался Иванов.

– Ну, тогда пошли. Группа! – скомандовал Нечаев, обращая на себя всеобщее внимание. При этом его собственное самочувствие остав‍ля​ло ​жел​ать л​уч​шего. Приходилось хорошенечко напрягать слух, что‍бы иной раз не переспрашивать.

Иванов встал наизготовку напротив переборки, ведущей из капсульного отсека. На излучатель в собственных руках он поглядывал так, словно тот для него ценнее, чем для Союза кинематографистов – знаменитый «Оскар» старика-долгожителя Михалкова, полученный им за год до войны как раз за фильм-предостережение о той самой, тогда ещё только возможной, войне.

Остальные космопроходцы провожали безопасников взглядами. До полного осмотра челнока Устав предписывал подчиняться старшему офицеру безопасности всем без исключения. Даже назначенному командиру.

– Готов? – рука Нечаева нависла над панелью управления.

Иван кивнул, и Роман коснулся её. Переборка открылась со звуком, напоминающим приглушённый шорох автомобильных шин по гравию – застоялась. Вскинув излучатель, боец тут же вошёл в проём.

– Наткнёшься на генераторную – постарайся ничего не трогать.

Пренебрежительный тон инженера Бурова, того самого «бородача», Роман проигнорировал и молча двинулся вслед за подчинённым. Его «валенок» болтался за спиной, как и полагается валенку, а не оружию. В руках же чернело скорострельное чудо Гордеева.

Узкий коридор с невысоким потолком разветвлялся буквально через пять шагов. Безопасники перемещались используя парную тактику: один стоит, второй идёт. Развилку миновали по прямой. И у каждой переборки действовали одинаково: Нечаев открывал, Иванов держал проём на мушке.

Первый отсек был пуст. И незнаком. Вообще. Роман окинул его пристальным взглядом, но не узнал ничего, за ‍ис​клю​чен​ием р​аз​ве что громоздкой установки рентгеновского микрос‍копа. А ведь за плечами остались пять экспедиций...

Этот челнок явно не принадлежал знакомой всякому космопроходцу первой серии. Выходило, что к Ясной отправили вторую. Полумифический прототип. Роман ощутил приятную прохладу удовлетворения: этот спор Алексеем, Корстневым-младшим, он-таки выиграл! Оставалось ещё два.

Безопасники осмотрели каждый угол замкнутого помещения, проверили стены на наличие панелей управления к возможным люкам, внимательно оглядели пол, потолок, и вскользь – оборудование. Оно интересовало их меньше всего. Затем вернулись к развилке, где их ждала ещё одна переборка. Нечаев коснулся панели, Иван, держа наготове излучатель, вошёл.

Отсек оказался кают-компанией. Полукругом опоясывая стол по центру, на подвижных полозьях стояли четырнадцать кресел. На стене висел зачехлённый монитор, а посередине стола виднелся лючок, вернее всего прятавший выдвижной нанопроектор. Из кают-компании в противоположные стороны вели ещё три переборки.

– Мы тут первые, товарищ майор…

– Как определил?

– Пыль.

Вдоль стен, на одной высоте от пола проходили силовые кабели, укутанные в бронь негорючего углепластика. Нечаев провёл пальцем по одному из них, остался чёткий след.

Каждый «Герольд», отправленный с любопытной Земли к той или иной планете, нёс в себе по нескольку посадочных челноков. Иногда их было четыре, иногда – шесть, зависело от класса корабля и предварительных целей. Челноки оборудовались квантовыми приёмниками, и загружались всем предположительно необходимым для жизн‍ед​еят​ель​ности​ и​ плодотворного труда космопроходцев. Достигнув за‍данной орбиты, «Герольд» бомбардировал планету челноками, которые вскоре подавали сигналы о собственном состоянии: насколько удачно или неудачно прошла посадка с точки зрения полученных повреждений. Обработав данные, ЭВМ на орбите избирал лучший вариант, запускал его протонный генератор и включал квантовые маяки.

Только получив соответствующий сигнал от «Герольда», на Земле принимались за подготовку экспедиции. Космопроходцев погружали в заполненные транспортным раствором капсулы, вносили Ординатора, после чего происходил сам «прыжок Антонова». Тела людей, по сути, уничтожались в расположении ЦУПа, в то время как в приземлившемся на планете челноке внутри капсулы квантового приёмника воссоздавались их двойники.

Нередко случалось, что вполне пригодный челнок оставался незадействованным. Так было на печально известной Хиц-2, и на мрачном Анубисе. Только старик Марс, принявший первым землян-пришельцев, никак не желал оставлять в рабочем состоянии больше одного челнока. Межпланетные первопроходцы не обнаружили аж целых пять бортов, до конца экспедиций на Марс так и довольствуясь «Маркизой». Имя единственному обжитому челноку дали за по-человечески вредный характер: отремонтированный в одном месте, он немедленно капризничал, и ломался в другом.

Следующими обнаружились отсек личной гигиены и жилые кубрики. Два, как и положено – по числу полов. Безопасники заглянули в оба, так же внимательно осмотрев каждый угол.

– Какой из них будет женский? – улыбаясь одними глазами, вдруг спросил‍ Р​ома​н. ​Они в​оз​вращались обратно в кают-компанию.

– Дальний, – бе‍з промедлений ответил Иван, останавливаясь напротив следующей закрытой переборки.

– Поясни.

– Там есть зеркало в стене. Зачехлённое.

Нечаев одобрительно покивал: внимательный парень. Он определённо начинал ему нравиться. Даже несмотря не некоторую незатейливость.

До войны в космоходстве действовала доктрина о равном разделении членов экспедиции по половому признаку. Это обуславливалось как фактором психоактивности – психосерверами являлись исключительно женщины, так и интересами науки, ставившей гендерные опыты.

В этом же челноке было два кубрика по семь мест. А в настоящей экспедиции женщин насчитывалось всего три, притом одна уже, к сожалению, обрела своё пристанище, вероятнее всего до самого конца. А мужчин – восемь. Но в этот раз у Романа хватило совести не пенять на Корстнева. У того и без таких вот мелочей голова шла кругом. Пойди, восстанови порушенное войной межпланетное сообщение в тех условиях и с чёртовыми бюрократами!

Открылась следующая переборка, но лейтенант отчего-то застыл на месте. Лицо его вытянулось, а излучатель издал еле различимый протяжный свист – отключился предохранитель. Роман вынырнул снизу, держа наготове гордеева. Никого. И ничего. Длинный, плохо освещённый коридор с двумя шлюзами по бокам и очередной развилкой в самом конце. Три из пяти осветительных спиралей в потолке не работали.

– Я видел тень, товарищ майор... – шёпотом, спокойно и чётко доложил Иван.

– Где?..

– В конце коридора. Двигалась вправо.

– Вправо нет хода.

Выяснить это можно было т‍ол​ько​ на​ мест​е.​ Черепашьим темпом, держа оружие наготове, они сн‍ачала приблизились к шлюзам, располагавшимся друг напротив друга. Оставлять за спиной непроверенные помещения чревато, это азбука тактики.

По левую руку оказался продуктовый склад. Даже не заглядывая внутрь, это можно было понять по характерному звуку – мерному амплитудному гудению морозильных установок. Склад обследовал Иванов, а пистолет Романа неизменно бдел в сторону развилки.

– Ничего.

Роман кивнул. Открыли следующий шлюз. Тоже склад. Множество пятилитровых прозрачных контейнеров с водой занимали его практически полностью. Они заполнялись не доверху: во время пути «Герольда» на борту устанавливалась далеко не плюсовая температура, и пустое место поглощал расширяющийся лёд.

– Чисто.

Так же медленно они двинулись дальше. На развилке безопасники одновременно выглянули в обе стороны. Ничего. Направо, куда скользнула увиденная Ивановым тень, коридор продолжался всего на пару шагов и заканчивался не то люком, не то ещё чем. Сбоку находилась панель управления.

– Готов?

– Так точно…

Нечаев дотронулся до панели и тут же отшагнул, взявшись за пистолет обеими руками.

– Не было никакой тени, Ваня. – снисходительно произнёс он, отворачиваясь.

Лейтенант ничего не ответил. Только заглянул внутрь и внимательно осмотрел инвентарь пожарного щита, по традиции красного: газовые гранаты, ломы для аварийного открытия переборок, огнетушители трёх видов, противогазы с квадратными носами и сменными брикетами «китайского воздуха».

В противоположной стороне обнаружился хорошо освещённый камбуз. Ни ‍те​бе ​тен​ей, н​и ​ещё кого постороннего… Только упакованные, зафикс‍ированные приборы, опломбированные шкафы, неопробованная техника для приготовления горячей пищи.

Нервы, подумал Нечаев. Пустяк. Был бы не пустяк – Ординатор не проспал бы. По возвращении нужно запросить ретроспективу дуального восприятия напарника. Медлить не стоит, ведь пока Рената «несёт» Ординатора в одиночку. Когда ещё та, со вздёрнутым носиком придёт в себя и разделит с ней бремя, неизвестно. И вовсе не факт, кстати, что она тоже окажется психосервером...

Необследованной оставалась только одна переборка из четырёх, имевшихся в кают-компании. Когда они возвращались, моргнул ближний к развилке осветитель. Вот тебе и вся тень, хмыкнул про себя Роман.

Последний коридор оказался самым длинным на челноке, пол в нём гудел. Первая же переборка отличалась от всех остальных, в том числе и от тех, что были по соседству. Она выглядела массивней и имела механический наружный затвор. Нечаев коснулся панели управления, и едва шлюз двинулся вбок, зримо просело напряжение.

Над отсеком безраздельно властвовала тьма. При приземлении вышли из строя осветители, ерунда. Случаются вещи и похуже. Притчей во языцех стало возвращение первой экспедиции с Цереры-3. При приземлении челноки разбились, в рабочем состоянии остался лишь один. Орбитальный ЭВМ «счёл возможной жизнедеятельность группы в условиях неполной целостности корпуса». Люди потом рассказывали, что «неполная целостность» на деле – это переломленный надвое челнок. Благо, что силовые кабели уцелели, питая обе части, да и к тому же планет‍а ​ока​зал​ась б​ол​ее чем гостеприимна: идеальная атмосфера, буйная ‍растительность и практически полное отсутствие враждебных форм жизни.

Иванов включил подствольный фонарь, свой Нечаев держал в руке, сомкнув запястья крест-накрест. Отсек был большим, даже очень. И, как оказалось, тоже капсульным…

– Что это? – Иванов осветил капсулу квантового приёмника весьма нестандартной формы. – Кого сюда хотели отправить? Носорога, что ли?..

– Может и так… – свет от фонаря Нечаева ложился то на одну капсулу, то на другую. Каждая отличалась от предыдущей формой и размерами. Были даже совсем крошечные, с пекинеса.

– Они не запитаны, товарищ майор.

– Я вижу.

К каждому приёмнику примыкал силовой кабель, проложенный под полом и обозначенный символической бороздкой с пунктиром. Почти у самой панели находился нажимо-поворотный размыкатель для экстренного отключения приёмников от питания.

– Значит носорогов сюда хотели отправлять уже после пробуждения людей, – Роман осветил потолок, задрав кверху голову.

– Или не сюда, а отсюда… – негромко предположил Иванов и зажмурился от ударившего в лицо света.

– Кто их знает, Ваня… – майор опустил фонарь в пол. – То было военное время…

Повсюду в стенах чернели ниши изоляторов. Разных размеров и степеней защиты, разных принципов. Совершенной неожиданностью стал обнаруженный на противоположной стене внешний шлюз немалого размера. Было предельно ясно, что нужен он был для прямого доступа сюда с Ясной.

Оставалось выяснить какие они, носороги Ясной?

На той стороне коридора был медблок. Роман поверхностно разбирался в медицинской те‍хн​ике​ и ​инстр​ум​ентах. Но даже у него родилась мысль, что этот, п‍отерянный на невообразимо далёкой планете лазарет, имел все шансы обойти по оснащённости некоторые нынешние клиники на Земле.

Краем глаза Роман отметил, что Иванов задержался около одного из аппаратов. Судя по виду, реаниматора, только немного видоизменённого. Эта установка была неплохо знакома Нечаеву ещё со времён учёбы в Рязанском институте сил специального назначения имени В.Ф. Маргелова. Традиционная идея боевой универсальности командного состава, под которой подразумевалась и начальная технико-медицинская подготовка, уходила корнями в славное прошлое Училища воздушно-десантных войск, на чьей базе РИССН и был основан.

– Иван.

– Да? – будто очнувшись ото сна, отозвался лейтенант.

– За мной.

У следующей пары шлюзов пол гудел ощутимее. Когда очередная переборка шумно отъехала в сторону, безопасники вновь включили фонари. Похоже, питание пропало именно по этой стороне коридора.

Внутри было темно и пусто. Вдоль стен имелись разобранные и накрепко зафиксированные стеллажи да несколько крупных привинченных к полу ящиков. Больше ничего. Как и все предыдущие, этот отсек они осмотрели вдоль и поперёк.

– Генераторная? – предположил Иванов, кивком указывая на переборку напротив.

– Шагай, Мессинг! – усмехнулся Нечаев.

Роман коснулся панели, но ничего не произошло. Коснулся снова – опять ничего.

– Обесточено… Хорошо б ты ошибся, Иваныч.

– В чём? – не сразу понял тот, никак не отреагировав на «Иваныча».

– Что там – генераторная, – пояснил майор, направляясь дальше, к повороту.

На очередной развилке пол гудел уже сильно. Справа анахроничным механическим вентиль-затвором красовался основной внешний шлюз, за толщей которого томилась ожиданием рандеву Ясная. Безопасники сразу отправились к последнему, как они надеялись, отсеку.

Это была генераторная, и она же – крайнее необследованное помещение. Если не считать того, что за обесточенной переборкой.

В центре «сердца» челнока громоздилось производящее электрический ток чудовище: похожий на летающую тарелку из стародавнего фильма про пришельцев, протонный генератор мерно урчал и, казалось, наполнял ощутимой вибрацией даже воздух. Он, кстати, в генераторной был каким-то особенным. Тёплый и отчего-то колючий, воздух быстро сушил гортань.

Нечаев взглядом отыскал центральную панель. Он, конечно, не разбирался в подобных вещах, но на вид она мало чем отличалась от попадавшихся ранее. Как и генератор – тарелка и тарелка, только, кажется, сфера в центре немного больше, да кольца охладительного контура шире на один палец…

– Осмотри шлюз. Думаю, мы закончили.

– Есть, – живо отозвался лейтенант и скрылся.

Роман щёлкнул предохранителем гордеева. Ничего не трогать, говоришь? Да тут и трогать-то нечего. Разве что…

Он обратил внимание на центральный пульт – эдакую микросхему-переросток под защитной полусферой. Его скудных познаний вполне хватало для определения одной очень любопытной мелочи. Не покорившуюся им накануне переборку отключили.

Отсюда, из генераторной.

Сжав пистолет, Нечаев быстро зашагал обратно. Но он и вымолвить ничего не успел – лейтенант жестами подзывал его к себе. Проследив взглядом за рукой Иванова, майор крепче сжал оружие. Стальные прутья механического поворотного затвора на внешнем шлюзе вонзались в соответствующие пазы в стене. А это значило только одно: кто-то закрылся вручную.

Изнутри.