Сложно сказать, сколько прошло времени…

Пока она была без сознания, он воспользовался ею. Тело напоминало о том ежесекундно: саднила припухшая грудь, низ живота то и дело сводило короткими судорогами, чуть шла кровь. Но осознание изнасилования напрочь затерялось в кипучей гуще страха и смятения. Вика не узнавала сама себя: в голове пульсировала одна лишь мысль – во что бы то ни стало вытерпеть, выжить, выбраться.

Вика видела его лишь мельком. Грязно-белые сосульки волос почти закрыли лицо похитителя, когда он, оставив около неё раскрытый контейнер с сухой питательной смесью, пятился прочь. Он был молод, явно. Но что-то в его движениях, блёклом взгляде глубоко посаженых говорило об обратном…

Вокруг тускло светились голубоватым стены пещеры. Шнур, которым она была связана, ослаб, и Вика вскоре освободилась. Огляделась, сидя на полу и обняв колени. Одежда лежала тут же, частично порванная. От стен веяло теплом, но её не на шутку трясло.

Стараясь не шуметь, давя тихий кашель, Вика оделась прямо на полу. В шлёвках форменных брюк не оказалось ремня, а с кителя были зачем-то срезаны карманы. В остальном, если не считать пары порывов нательной рубахи да пришедших в негодность трусов, одежда осталась целой.

Из пещерки вёл единственный выход. Всего пару минут назад в нём-то и скрылся абориген. Вика поднялась. Покачнулась, удерживая зыбкое равновесие выставленными в стороны руками.

«Выбираться. Выбираться. Прочь отсюда!» – зазвенело в голове.

Крепко обняв себя за плечи, девушка нетвёрдо зашагала к выходу. На контейнер, принесённый похитителем, она даже не взглянула. Узкий тоннель вёл вверх, а воздух в нём был ощутимо теплее. Голубоватые прожилки в камне источали неяркий свет, он-то и нагревал воздух.

Миновав метров пять некрутого подъёма с шероховатым каменистым полом, Виктория оказалась на развилке. Прямо перед ней вырос тупик, а вправо и влево уходили точно такие же тоннели, с той лишь разницей, что один представлял собою спуск, а противоположный – подъём. Она интуитивно выбрала тот, что должен бы вести на поверхность.

Становилось прохладнее. Тоннель оказался длинным и в одном месте превратился в почти вертикальный подъём с явно рукотворными ступеньками. Лишь с третьей попытки Вика сумела одолеть его. И вскоре очутилась в другой пещере.

Это была не то мастерская, не то лаборатория. Вдоль неровных стен теснились собранные из чего попало столы, заставленные всевозможными приборами, украденными, видимо, из челноков и модулей. Тут же, в самом центре, громоздился непонятный шатёр, изнутри которого доносился очень знакомый тихий гул. Вика даже думать не желала, что там. Она толком-то и не смотрела на окружавшие её предметы. Шла, озираясь, шарахаясь всякой тени и повторяя одними губами:

«Weg, weg, weg…»

Прочь вели два коридора. Вика остановилась в нерешительности: оба поднимались вверх. Царила тишина, и казалось, что трепет её сердца слышен чуть ли не всюду. Посомневавшись, девушка подошла к каждому и попробовала определить путь к выходу по движению воздуха. Но ничего не вышло, и тогда она двинулась наугад.

Чем выше поднималась Виктория, тем слабее светящиеся прожилками стены дышали теплом. Выглядели они, словно проход прорубили очень-очень давно. А воздух, на вкус чуть сладковатый и с кислинкой, сушил и без того болезненное горло.

Одна только мысль, что абориген, возможно, где-то рядом, останавливала бег крови. Тело нет-нет да и обмякало необъяснимо, охваченное на долю секунды странной слабостью, но разум протестовал, кричал и бился – прочь!

Неожиданно откуда-то спереди послышался громкий щелчок и шаги; Вика обмерла. Но спустя десяток рывков задыхающегося сердца – ничего. Тишина. Она стояла не шевелясь, превратившись в безжизненное изваяние. Только когда закружилась голова, девушка поняла, что забыла дышать.

Поворачивать назад не имело смысла. Пройдя такой путь, стоило проверить что в конце. А если выход?.. Подумав, Вика решила подниматься.

И почти сразу наткнулась на переборку. Сердце заколотилось бешено – это был соединительный шлюз! Даже внешнее обозначение сохранилось! Модуль! Но что он делает тут, втиснутый в горную породу? Где это она?!..

Внезапно из-за переборки донёсся свист. Настолько чёткий и громкий, что казалось, будто свистели прямо перед ней; звук эхом уносился вниз и дробился по коридорам. Мелодию это она слышала не так давно…

 Кое-как Вика переборола желание убежать и забиться в какой-нибудь угол. Окинула взглядом шлюз. И поняла отчего так хорошо слышался свист. Панель управления была грубо вывернута, а на её место вставлен динамик, судя по виду – вырванный ранее из ЭВМ. Звук исходил из него.

Чуть выше её роста, по центру виднелась линза. Вика затаила дыхание и прильнула к ней. Но в тот же миг испуганно отпрянула – он был там! Похититель! Успокоившись, снова прижалась к шершавому углепластику соединительного шлюза.

И успела увидеть только голую спину, скрывшуюся за поворотом мрачного коридора с легко узнаваемым силуэтом автомата поперёк. Привстав на цыпочки, девушка оглядела всё, до чего дотянулся взор: вот переборка в командный пункт, пустые витражи лаборатории и медблока напротив, усыпанный крупными осколками стеклопластика пол, отчего-то вздыбленный, как если бы из-под него пыталось вырваться нечто большое и голодное. Справа, на самой границе видимости, рядом с ближней стеной, блёкло желтела неподвижная груда углепластика, в которой угадывалась полуразобранная «Оса».

Вика ещё раз осмотрела шлюз перед собой, надеясь найти что-то, что открывало бы его. Панели не было, да и вряд ли от неё был бы толк – судя по обстановке на той стороне, генератор модуля не функционировал.

Ничего не обнаружив, она с двойным упорством принялась исследовать шершавую поверхность наощупь. Но тоже впустую. Холодом со спины подступали паника и отчаяние.

Ординатор молчал. С момента как очнулась, она чувствовала его постоянно: безмолвное присутствие скорее тяготило, нежели придавало уверенности, как ранее. Ординатор ничего не предпринимал, даже чтобы просто успокоить девушку. И от этого становилось ещё страшней. Вика опустилась на пол и беззвучно зарыдала.

Никогда такого не было. Никогда! Любая мелочь находила отклик изнутри её самой бесполым голосом, а тут…

Она помнила какой он, страх. Ведь Ординатора не было в повседневной жизни. Как не было его и в головах германцев, обнаруживших в одночасье возродившуюся было родину зажатой меж молотом Альянса и наковальней Союза. Зато страха было – хоть отбавляй!

Вика выдохнула насколько хватило сил, до тёмных пятен перед глазами. Вдохнула – глубоко, медленно. Закашлялась. Затем снова. И снова.

Успокоиться. Взять себя в руки. Надеяться только на свои силы.

Она поднялась. Ещё раз беспомощно глянула на шлюз: ни кнопок, ни рычагов... Ничего, что открывало бы его.

Оставалось идти назад. Не стоять же тут до его возвращения!..

Спустившись к первой развилке, Вика двинулась прямо. Её снова ожидал подъём, притом достаточно крутой. Возможно, там тоже был выход…

Но надежды рухнули быстро – вскоре перед ней вырос тупик. Каменная стена с голубоватыми прожилками имела следы выработки: неправильной формы углубления и рытвины виднелись то там, то тут. Скорее всего они остались после воздействия каким-то горнопроходческим инструментом, наподобие «Крота»…

Вика нехотя спустилась туда, откуда пришла.

Обширную пещеру с рядами столов она увидела словно впервые. Педантичность в расстановке приборов, раскладке инструментов поражала. Даже ходовые лапы клещей строго одной длины лежали в порядке, достойном музейной экспозиции.

По центру стоял укрытый реаниматор. Брезент лежал не на самом аппарате, а на некоей конструкции вокруг, образуя шатёр с наглухо зашнуренным входом. Вика догадалась характерному гулу, порождавшему слабые вибрации воздуха в пещере. Не могла не догадаться – слишком хорошо знала этот звук.

Точно таким же куском брезента закрывался проход в стене между двумя столами, который в первый раз она не заметила.

Девушка остановилась, прислушалась. Тихо. Ничего, кроме исчезающе слабого гула из-за спины. Закусив надтреснутую губу, Вика шагнула к проёму и чуть отодвинула брезент.

И тут же с визгом отпрыгнула – чьи-то холодные пальцы схватили её! Кожу обожгла боль, Вика попятилась, озираясь, задышала часто и сбивчиво, прижимая руку, как испуганное дитя. Эхо не сразу улеглось, ещё немного поблуждав где-то по верхним ярусам пещеры.

Брезент не шевелился. Она огляделась: неподалёку в идеальном порядке лежали инструменты. Не раздумывая, Вика схватила большой разводной ключ. Набралась храбрости, вцепившись в холодную сталь как в последнюю надежду. Подступила ближе и рывком потянула на себя брезент.

«Милослава?!» – ошарашенно отступила Вика, но прилипший нёбу язык выдал нечто нечленораздельное.

Держась за решётку, на неё в упор смотрела белая как мел Милош: нагая и перемазанная чем-то – не то глиной, не то известью. Большие голубые глаза раскраснелись и слезились, она беззвучно плакала и дышала ртом.

– Сейчас… – прохрипела еле как Вика, откладывая в сторону тяжеленный ключ. – Я помогу...

Он наверняка насиловал её – синяки на теле Милош темнели повсеместно, а костяшки покрывали багровые ссадины. Видимо, повреждённая всё же кое-как дралась, пытаясь защищаться. Бессмысленный взгляд полнился страхом, Вика внутренне сжалась от омерзения – перед ней, по сути, стоял ребёнок, вечное дитя. Как можно было?..

Решётка состояла из разогнутых стоечных дуг, которыми к модулям обычно крепились зонды и антенны. Внимательно осмотрев всё, она отчего-то не нашла ни замка, ни петель, ничего вообще, что работало бы на открытие импровизированной тюрьмы. Это сбило её с толку. Как тогда он посадил туда пленницу?..

Милош жалась к алюминиевым прутам всем телом и пристально, неотрывно смотрела на Вику. За спиной повреждённой виднелся спуск и поворот, из-за которого лилось голубоватое свечение, достаточно яркое и слегка пульсирующее. Грау шагнула было к ней чтобы как-то успокоить, сжать руку, как вдруг ощутила слабый электрический укол в затылок.

Импульс! Её ищут!! Если бы Ординатор имел тело, то Вика сказала бы, что в тот момент он, застывший, будто парализованный, вдруг пошевелился, дёрнулся, борясь со снотворным мороком. Нечто блокирует его тут!..

«Ординатор не бросал её!..» – потеплело на душе.

Сконцентрировавшись на собственных мыслях, она попробовала «разбудить» бестелесного. Опёрлась рукою на стол, закрыла глаза. Но без толку. Как ни старалась, Ординатор оставался нем. Более того, она почувствовала, как усугубляется его «сон» – присутствие его слабло и ощущалось теперь лишь на самом краю сознания…

Сдавшись, Вика открыла глаза.

Визг увяз в пересохшем горле; она попятилась и запнулась, упав спиной на шершавый каменистый пол.

По ту сторону решётки стоял мужчина! Худыми руками он так же цеплялся за прутья и льнул к ним телом, всём в пигментных пятнах на местами провисшей, сухой старческой коже. Только лицо ещё пару секунд хранило черты голубоглазой Милош – трансформируясь, оно раздалось вширь, надвинув на маленькие глазки массив лба. Он так же смотрел на Вику. Неотрывно. Бессмысленно. Холодно.

Вика отползла, вскочила. Огляделась, загнанно ссутулившись. И опять схватила разводной ключ, прижав его к себе. Стало вдруг холодно, её заколотило. Паника выстелила пол острыми осколками стекла – девушка заметалась, не в силах оставаться на месте. И не нашла ничего лучше, кроме как броситься бежать вниз по коридору. Мимо грота, где очнулась, всё ниже и ниже, не замечая ни усиливающегося жара от голубых стен, ни стремительно пустеющего сознания, в котором уже не оставалось места ничьим мыслям, кроме её собственных – пущенных кубарем с обрыва.

Только когда заныли с непривычки ноги, а бой сердца уже мешал дыханию, она остановилась. Коридор вёл вниз и неуклонно уменьшался. Всё чаще встречались по полу куски породы разных размеров, стены и потолок обрастали клыками и зазубринами – выработка тут шла с меньшей аккуратностью. Или же те, кто делал этот ход, спешили.

Вика не смотрела по сторонам, когда бежала. Но теперь ей казалось, что в панике она пропустила ответвление коридора, и не одно. Она нащупала более или менее ровный участок стены, прислонилась. Перевела дыхание, вслушиваясь в заслоняемую буханьем сердца тишину. Ей то и дело мерещилось, как стонут разгибаемые прутья и шлёпают по камню босые ноги…

Руки устали держать ключ. Весил он никак не меньше пяти килограммов, но бросать его Вика даже не думала. Вот был бы ремень!..

Переведя дух, дальше она пошла уже осторожно. Подспудно Вика понимала, что спускаясь ниже, едва ли набредёт на выход на поверхность. Но возвращаться в пещеру с… этим…

Спустя некоторое время Вика начала считать шаги. И сбилась уже на третьей сотне. Коридор отчего-то петлял, точно проложившие его ориентировались одним им понятным способом. Становилось жарко. Китель лип к спине, а по шее стекали ручейки пота. Но при всём этом дышалось отчего-то легко, как если стоять в натопленной бане, а голову опустить в бочку с ледяной водой, чтобы хватать воздух над самой гладью.

Когда мысль повернуть назад из назойливой мошки превратилась в ловкого паука, липкими тенётами опутавшего всякое стремление продолжать путь вниз, тоннель внезапно вышел в горизонтальную плоскость. Вика поняла, что уже не спускается только благодаря мелким кусочкам породы, которые больше не катились впереди, вылетев из-под пыльной подошвы.

Девушка остановилась. Вытерла со лба пот, прислушалась.

Тихо. Ни шороха. И пусто. Пусто внутри, в голове, словно вычищено там всё. И оттого страшно. Там, где был Ординатор, зияла пустота. Чёрная, как пролом куда-то… во тьму.

Испугавшись собственных мыслей, Вика поспешила дальше. Она не отдавала себе отчёта, что пустота та, тьма в зияющей на месте Ординатора ране только ширилась, росла по мере её продвижения ниже. Будто нечто, вытесняющее бестелесного, ожидало прямо по курсу…

***

Лицо было в чём-то липком. Скорее всего в слюне. Возможно, в крови – от удара голова выскочила из фиксаторов нейроинтерфейса и Роберт скулой прочувствовал, что панель «Осы» очень даже твёрдая. Она теперь не светилась, а экзотело не воспринимало команды оператора. За триплексом густела непроглядная чернь. Понятное дело – ни о какой смене режимов зрения и речи не велось. Хорошо хоть…

Роберт сглотнул. И сморщился – горло пересохло, его тут же разбил кашель.

Сухо! Во рту сухо! Сублимация кислородных брикетов прекратилась!

Роберт непроизвольно задержал дыхание. Надолго его не хватило – выдохнув, он жадно схватил ртом воздух и снова закашлялся. Ничего не оставалось, только смиренно дышать сладковатым на вкус газом.

Голова никак не втискивалась обратно, в фиксаторы нейроинтерфейса. Он и в добрые-то времени делал это с некоторым трудом из-за размеров собственного черепа, а тут… Но Роберт не сдавался. Прекратить попытки в его случае значило бы расписаться под чертой на пыльном пергаменте, поданном костлявой рукой.

Пот заливал глаза. Жутко зуделась левая стопа и давил мочевой пузырь. Роберт стойко терпел и пробовал, пробовал. Шея уже болела так, словно на ней попеременно посидело человек десять, а грёбаные фиксаторы никак не желали принимать обратно круглый череп. Но русские не сдаются…

Панель мельком мигнула, вселив в Роберта хлипкую надежду. Экзотело не активируется, покуда нет оператора. А оператора для него нет, пока датчики долбаных фиксаторов не сообщат ему обратное. Даже если он сгниёт внутри, так и не изловчившись впихнуть голову обратно в заветные подушечки.

Ничего так не радовало его за целую жизнь, как показатель температуры внешней среды, первым озаривший панель! «Сто четыре градуса по Фаренгейту» – если он когда-нибудь решится написать повесть, она будет называться так.

 «Оса» просыпалась медленно. Системы сбоили, шкалы сбора данных о состоянии сменяли друг друга, но всё это было неважно. Двигаться Роберт мог, но благоразумно ждал окончания всех проверок ИИ. Времени на это отчего-то ушло немало, будто повреждения выбивались за пределы самоустраняемых. Так и вышло.

«Система сублимации критично повреждена», – заморгало сообщение в тревожной красной рамке.

Роберт давно понял это и даже смирился. Старался только не кашлять, дыша смесью газов Ясной и остатков кислородной возгонки. Чересчур сильный кашель напоминал ему о некотором несовершенстве экзотела. Как выяснялось, весьма и весьма неприятном.

Когда все основные системы уже вернулись в рабочий режим, триплекс перед лицом Павлова оставался чёрен. То ли дело было в самой системе, то ли нейроинтерфейс как-то неправильно зафиксировался на голове якута, но отсылаемые команды на смену режимов зрения отклика не находили.

Роберт пошевелился. Ощупав пространство вокруг, пришёл в выводу, что лежит в каком-то узком полузасыпанном тоннельчике – рукою он дотягивался до стены по окружности. Пустота была только впереди и позади него. И нужно было куда-то ползти. Он чувствовал себя очумелым после мощного землетрясения кротом. Трёхсоткилограммовым, углепластиковым, слепым грызуном с другой планеты.

И отчего-то никак не удавалось отправить тревожный импульс Ренате Дамировне, пришлось даже обратиться за помощью.

«Ординатор», – голос бестелесного искажался, звучал как бы с задержкой, растянуто.

«Экстренный импульс SOS», – скомандовал Павлов. Но ответа не дождался.

«Ординатор», – повторил искажённый бесполый голос, когда Роберт опять обратился к нему. Ничего не вышло и в этот раз. Что-то не так было с Ординатором… Роберт давно заметил это, ещё когда разбирал нагромождение копированных мнемокадров. Ясная отторгала его, как человеческий организм отторгает инородное тело.

Компас утверждал, что тоннель, в котором оказался заперт Роберт, пролегал с юга на север. Похититель тащил Вику к горам, то есть тоже – на север. И лежал Павлов головой туда же, так вышло. Но ползти следовало в обратном направлении, к холму с модулями на вершине. Сначала, во всяком случае.

Внезапно что-то стукнулось снаружи о шлем.

Роберт от неожиданности дёрнул головой, отчего ожил триплекс – система всего за несколько секунд подстроилась и чернота перед глазами геолога выбелилась размытыми очертаниями ночного визора.

Он не сразу понял, что перед ним. Подумал, что это разбитый снаружи шлем, трещины по внешнему стеклу или ещё чего. Но когда это пошевелилось, Роберт заорал и саданул неуклюже, вложив всю мощь ручных сервоприводов. Узкий тоннель заполнил хруст; в маску «Осы» брызнуло чем-то молочно-белым, густым. Роберт неистово замолотил могучим кулаком ничего уже перед собой не видя – триплекс забрызгало полностью.

Немалых трудов стоило Павлову угомонить разошедшееся экзотело; панические импульсы привыкшего к стороннему контролю мозга ещё долго приводили «Осу» в движение.

Успокоившись, он стёр с триплекса густое кремоподобное вещество. Пригляделся. Перед ним извивался наполовину расплющенный червь, каких встречали они в темноте леса по пути к модулям. Нитевидные отростки конвульсивно дрожали, а уцелевшая часть крючилась и свивалась в узел. Он был один, без собратьев.

Роберт огляделся. Потолок тоннеля наощупь оказался твёрдым. Нигде не было и намёка на дыру, через которую он мог бы попасть сюда. Притом вокруг белел песок, провалившийся, видимо, вместе с ним. Стены влажно блестели. Кое-где имелись яркие прожилки, в ночном режиме визора выглядевшие слепяще-белыми.

Лицом на юг перевернуться не получалось. Роберт чуть ни застрял в позе эмбриона, пытаясь сделать это. В конечном итоге плюнул и пополз задом, то и дело оглядываясь.

Тоннель сужался. От места, где «молоком» истёк неповинный червь, Роберта отделяли каких-то десять метров, а он уже и голову-то поднимал с трудом, чтобы разглядеть путь. Кто другой, наверное, плюнул бы и пополз вперёд. Якуту же сделать это не позволяло предчувствие. Та самая интуиция, что редко когда обманывала. Ползти она велела назад, под холм. И ни в коем случае не в северном направлении.

Иной раз торс экзотела застревал, зажатый сходящимися стенками, но Павлова это не останавливало. Сервоприводы рук срабатывали одновременно, и «Оса» с хрустом проскальзывала дальше.

Куда больше его заботил вопрос устройства проводки экзотела. Едва ли оно «классическое», выполненное сетью углеродных нанотрубок. А было бы смешно. И просто: справить нужду можно было бы тогда прямо так…

Роберт слышал, что японцы, работавшие над созданием «Ос», умудрились кардинально и новаторски решить проблему доставки электрических импульсов к тем или иным узлам боевого комплекса. Их углепластик являлся метаматериалом, способным выстраивать внутри себя электроцепь по команде ИИ. Получалось, что «перебить проводку» в экзотеле «Оса» стало невозможно. Попадание крупнокалиберной пули или осколка в электроцепь лишь создавало временную задержку по перенаправлению той или иной цепи. Весь корпус комплекса, по сути, являлся одновременно и проводником, и диэлектриком.

 Ноги Роберта вдруг нащупали пустоту – впереди был провал. Он попробовал аккуратно подползти ближе, чтобы разведать получше, но экзотело в очередной раз застряло меж трёх выступов постоянно сужавшегося тоннеля.

Он упёрся руками в стенки и оттолкнулся, как делал не раз. Но вышло отчего-то гораздо сильнее, чем обычно. Раздался треск, хруст, «Оса» проехала на «животе» и вдруг сорвалась в свободное падение. Сердце Павлова умолкло...

Удара не было. Он вошёл спиной во что-то невероятно податливое, и сразу начал тонуть. Роберт дёрнулся не подумавши, чем только ускорил погружение. Панель «Осы» с каждой секундой горела всё ярче. Одно за одним выскакивали тревожные предупреждения: повреждён корпус, прекращён газообмен, заряд батарей максимальный – дальнейшее энергопитание опасно, изолируйте источник электропитания.

Роберт снова попробовал поднять руку – и тут же триплекс заволокла слепящая белизна. Он зажмурился от рези в глазах, отключил ночной визор. Когда возникла мысль покинуть экзотело, нечто желейное, во что он рухнул с высоты, уже проглотило его целиком.

Что могло быть страшней, чем такая вот смерть?.. Разве что встреча с Пустым…

Подумав о Пустом космопроходце, Роберт отчего-то воспрял. В любом случае – смерть. Чего уж тут. Русские не сдаются.

Команда на полное раскрытие стала последней, отданной Робертом «Осе». Когда экзотело разом распахнулось, он был готов на всё. Но вместо нестерпимой боли, которую могла бы причинить окружающая его жижа, будь кислотой или же просто термически опасной для человеческой плоти, он ощутил лёгкость – его быстро выталкивало на поверхность.

Он вынырнул и, не веря в происходящее, слепо, без разбору погрёб. Он скорее барахтался, нежели плыл. Но всё же двигался. По чуть-чуть, по сантиметру Роберт цеплялся за жизнь. И всё это время его почему-то сопровождала мысль о Пустом космопроходце…

Рука с размаху ударилась о что-то твёрдое, и он тут же ухватился. Перевёл дыхание, закашлявшись – воздух был сухим до невозможности. Взялся поудобней и попробовал рывком выбраться. Не вышло. Голубая, светящаяся поверхность чуточку поволновалась и снова стала гладкой. И только теперь Роберт увидел, что от неё то и дело отделяются крупные капли, медленно поднимаясь в воздух.

Их были десятки! Нет, сотни! Капли медленно плыли вверх, прямо по воздуху, к куполообразному потолку с такими же, как и везде, голубоватыми прожилками. И, касаясь его, вдруг стекали по покатым стенам обратно в огромное голубое озеро, поглотившее «Осу».

Роберт краем глаза заметил движение. То ли это был ток онемевшего Ординатора, то ли мурашки страха – он не понял. Но замер инстинктивно, боясь даже голову повернуть. И косился, не дыша, на силуэт на той стороне залитого голубоватым светом грота.

Можно было списать уведенное на морок. На последствия удара и прочее. На обман зрения какой-нибудь. Но Роберт не желал лгать самому себе. Он знал, что увидел. Кого он увидел.

В следующую секунду в широкий тоннель, ведший на север, медленно вошёл худощавый курносый паренёк, похожий на известного персонажа электронных комиксов Фарадея.

Глаза его были закрыты.