Камень под ногами источал тепло, как песок на пляже в погожий вечер. А ещё, он гудел. Вибрировал, точно где-то в недрах горы, глубже даже, чем забрались они, рождал немыслимое количество энергии исполинских размеров протонный генератор. На миг Павлов представил его.

Они спустились в город где-то час, может полтора назад. Привыкнув к Ординатору, космопроходцы разучились ориентироваться самостоятельно. Да и сложно ориентироваться в полумрачном подземелье, где вместо светила поверху гигантские жилы чего-то голубого, льющего вниз парообразный и, кажется, осязаемый свет.

Свист они больше не слышали. Вика сделалась тогда сама не своя: побелела и долго не могла ничего вымолвить. Но позже объяснила, что уже слышала его – так свистел абориген. Самой здравой идеей Роберт счёл взять её за руку и немедленно направиться вниз, к каменному городу. Что-что, а чертовщина для него имела вполне конкретные, физические величины.

Но путь вниз им преградил крутой обрыв. Обыскав близлежащие камни, они обнаружили верёвочную лестницу. Было уже ясно, что абориген тут ходил не раз. И только скинув лестницу вниз, Роберт обратил внимания из чего она сделана.

Он спускался чуть ниже Вики. Держался максимально близко, чтобы если что успеть её ухватить. Но девушка так и не заметила, что лестница целиком состояла из белых толстых волос.

Дороги оказались вымощенными. Плоские, слегка выгнутые камни – точь в точь чешуйки – находили друг на друга, образуя рисунок «змеиной кожи». По обеим сторонам высились строения. Разные, непохожие друг на друга настолько, что едва ли оставались сомнения – они с разных планет.

Это были слепки. Искусно сотворённые заготовки всё из того же камня. И Роберт не мог не подойти к первому же «дому».

– Нет швов! – восторг якута разделило лишь эхо, спугнутым воришкой умчавшееся вниз по узенькой улочке.

Объект был монолитным. Не находись рядом других строений, Роберт счёл бы его диковинным, но всё же сталагмитом: ни окон, ни дверей на привычном людям уровне, зато имелось несколько отверстий на высоте, точно это жилище гигантских стрижей. Как и всё вокруг, он был словно вытянут из камня по чьей-то воле. Павлов содрогнулся, представив хтонического стеклодува, способного дыханием создавать громады всевозможных зданий…

Роберт присел на корточки и осторожно дотронулся до светящийся прожилки – тепло. Она не имела чётких границ, свечение её просто плавно угасало по мере отдаления от центра, она мутнела и в итоге сливалась с серым камнем. Роберт был уверен: это одна и та же порода, но в разном состоянии. Ох, сколько бы можно на этом построить гипотез!

Вика зябко держалась за плечи, хоть и было откровенно жарко. Постоянно озиралась, молчала. Пусть они и не знали куда идут, но задерживаться всё же не стоило. О чём она и напомнила Роберту.

Шли медленно, то и дело сначала выглядывая по сторонам на узких перекрёстках. Причудливый город словно сошёл с никогда не существовавшей картины Дали – наверное так увидел бы легендарный художник например дремотный Таллин или прожаренный солнцем Херес с их узенькими пешеходными улочками. Каждое строение по отдельности не производило такого впечатления, но картина в целом была более чем сюрреалистична.

Вдруг Вика взвизгнула. Роберт присел от неожиданности.

На перекрёстке высилось нечто. Изваяние, как и всё вокруг – монолитно «вытянутое» из камня. Существо напоминало не то исхудавшего коня, не то газель с отростками под широко распахнутыми глазами, из огромной беззубой пасти которой торчало несколько спиралей, очень похожих на условное изображение ДНК.

Дальше их уже не пугали немые и неподвижные обитатели улиц. Но удивлять не переставали. То это был одноногий жук, нелепо лежащий на боку, точно после «игр» со злобным мальчуганом. То безрукое бесполое человекоподобное существо с пустым квадратом вместо головы, внутрь которого вела уменьшающаяся лестница, в конце которой виднелась приоткрытая дверь.

– Это же… Роберт, посмотри! Это же человек! – Вика указала влево.

Изваяние стояло поодаль, немного вглубь пересекающей перекрёсток улицы, и действительно выглядело как смотрящий вверх человек. Достаточно худой, с чуть оттопыренными ушами и светящимися пятнами по лысой голове. Они приблизились.

– Похож на доктора Сторци… Я видела его на записях, рядом с доктором Кислых. Очень. Очень похож, Роберт…

– Смотри. Ещё, – указал Павлов дальше и осторожно выглянул на параллельную улицу. Пусто. Если не считать изваяний.

Это были женщины. Одетые будто бы в разные временные эпохи, они выглядели так, словно их застали в один и тот же момент. В миг сакральной нежности к пока ещё не рождённому дитя…

– Кто создал эту… галерею? Как, Роберт?..

Едва ли он знал ответ. Они уже двинулись дальше, почти миновав череду беременных женщин, как вдруг Виктория сильно дёрнула Павлова за рукав. Раскрыв рот, она указывала пальцем в последнюю статую, глаза её округлились от удивления.

– Ольга…

– Кто?.. – протянул, недоумевая, Роберт.

– Это Пожидаева Ольга! – почти выкрикнула Грау и зажала себе рот. – Жена командира, я знаю её! Мы… мы несколько раз виделись в НИМИ, на курсах… Нас в один день проверяли на психоактивность. Мне досталась стандартная, вторая категория. А Олю… Олю увели прямо из коридора после первого же теста. Уникум.

– Это её перечислил Ординатор.

– Её, – кивнула растерянно Вика.

Оля имела длинные, чуть вьющиеся волосы, слегка скрывающие лицо. Руки, как и у большинства, покоились на животе. Но всё же разница с остальными была немалая. И дело тут не в униформе с символикой Союза. Ольга стаяла последней в длинной колонне, и была… ещё тёплой что ли… Словно не так давно на её месте был просто ровный камень. К тому же остальные изваяния женщин имели очевидные животы, в отличие от неё.

– Она что, была беременна?

– Откуда ж я знаю… – ответила Вика и тут же добавила: – Нет, вряд ли. Её б не допустили к «прыжку», это ж понятно.

Здания, возле которых теперь стояли космопроходцы, уже не удивляли причудливой формой. Пусть и не совсем привычная, но угадывалась уже геометрическая закономерность, понятная логика в устройстве этажей, проёмов и входов. Кое-где это были крохотные, словно под лилипутов, дверцы, а где-то наоборот – узкие и высоченные проёмы, словно в них входили разумные фонарные столбы.

– Построившие всё это, видимо, посетили не одну планету…

Роберт промолчал. Понятие «построено» вряд ли было применимо тут. Во всяком случае, он не мог представить себе технологию, с помощью которой так возводились бы здания…

К тому, что они увидели спустя несколько минут, Павлов внутренне подготовился. Но всё же не до конца.

– Общий Дом!!

Они воскликнули почти одновременно. Неудивительно – встретить здание, на которое смотрел не один год из окон аудиторий НИМИ! За сотню-то с малым световых лет от старушки-Земли!

Узнаваемые черты и прямые углы... Лишь этажность меньше, точно мистический зодчий экономил на высоте. И над рядом будто бы хмурых окон громоздились знакомые каждому космопроходцу буквы.

– Кондоминиумы!.. – истерично хихикнула Вика, всплеснула руками и заходила взад-вперёд. – Кондоминиумы!..

– Я умею читать! – нервно отмахнулся Роберт.

Дверей не было, как и окон – лишь проёмы. Роберт вошёл, остановившись в полушаге от порога. Огляделся. Внутри не было ничего, кроме стен, пола и потолка. И лестницы, что вела выше. Пусто и тихо.

– Можно подняться наверх. Оттуда будет видно куда идти.

Вика уже не смеялась, сидела на камне, подобрав ноги. Услышав Роберта, она кивнула безучастно и медленно поднялась.

– Надеюсь, коменданта мы не встретим…

Общим Домом называлось старое здание общежития при НИМИ, построенное – страшно подумать – ещё в конце двадцатого века. Надпись на крыше сохранилась с тех времён. Во время войны в нём квартировали семьи прикомандированных к институту офицеров. Когда господины январским утром две тысячи сорок первого года заполонили небо над Новосибирском, в этих комнатах мирно спали семьи. Общий Дом – единственное уцелевшее здание в радиусе пяти километров от главных целей бомбардировки: архива и лабораторных комплексов НИМИ.

Всё здание целиком состояло из одного и того же камня – серого, с голубоватыми прожилками, источающего явное тепло. Они поднимались по ступеням из этого камня, держались за стены и поручни из него, смотрели на такой же рисунок пола. Кругом был сего-голубой, тёплый, и оттого будто бы живой, монолит.

При входе в одну из комнат на верхнем этаже Роберт вдруг обо что-то запнулся. Хоть и светилось тут всё подряд, но зрение отчего-то никак не фокусировалось – полутьма упорно рисовала очертания автомата, лежащего на полу прямо перед ними.

– Подними…

С перепугу Роберт попятился и наткнулся спиной на Вику. Та запищала сдавленно, уставившись в силуэт у окна.

– Оружие подними…

Вика оттолкнула Роберта и бросилась к автомату. Металл его нагрелся от долгого лежания на полу; девушка не раздумывая нажала на спусковой крючок, но не смогла его продавить.

– Предохранитель… Справа… над курком…

Сухо клацнул затвор. Ещё раз и ещё. Вика остервенело жала на спусковой крючок, но автомат только выхолощено щёлкал, будто издеваясь.

– Я вынул… магазин…

Абориген повернулся, и Вика выронила оружие. Попятилась и стекла спиной по стене, беззвучно рыдая и тщетно хватаясь за коротенькие рыжие волосы.

– Подними…

Роберта уговаривать не пришлось. Как только якут взял с пола оружие, беловолосый резким движением бросил ему магазин. Павлов еле как поймал его, бегло глянул на автомат, ища куда тот вставляется.

– Это… бельгийское дерьмо… Альянс никогда… не умел делать… оружие… Ближе к цевью… да… молодец!.. Так ведь вам… спокойней, верно?..

Автомат однозначно был заграничным. Хоть и не дружил Роберт с оружием, но всё же не настолько, чтобы не разобраться куда вставляется магазин с патронами! А тут он примыкал аж у цевья, да ещё и полумрак этот…

– Теперь поговорим?.. – абориген по-хозяйски уселся на подоконник и хлопнул ладонями по нагим коленям. – Мы всё одно… поговорим… Тут или в стеклянной… колбе… Неважно… Но я бы советовал… вам не горячиться… И не спешить… к ним…

Ничего не изменилось в его облике. Разве что появилась какая-никакая одежда: обрезанные по колено форменные штаны да лоскут ткани, плотно укрывавший шею. Глубоко посаженные, выцветшие глаза, казалось, вот-вот придавят Роберта к полу – настолько тяжёл был их взгляд.

– Ты умер.

– Удивил?.. – широко и белозубо улыбнулся абориген. – Умер… И ещё умру… Не обо мне… речь вести надо… Они них… – он кивнул в сторону окна за спиной, – и о ней… – кивок на Вику.

Роберт переступил с ноги на ногу, нервно поигрывая пальцами по полированному пластику цевья. Позади тихо ревела Вика.

– Я надеялся… что вы найдёте… Общий Дом… Он притягивает… Верно?.. Ждал вас здесь… слушал их… Надеялся, что… вы не наткнётесь… на них… Иначе придётся… сложнее…

– Кто ты?

– Солдат… Я – солдат… Один на посту… Против них…

– Против кого?..

– Тут ведь вот… где собака зарылась…Много против кого… Соискателей… Белотелых… Саранчи… Назови их… как пожелаешь… Они уже… обосновались тут… Обступили Храм… Возвели свой... механический город... Они прибыли… раньше нас… Несравнимо раньше!.. Ищут… Ищут… И найдут… Если я не вмешаюсь… Против синтетика… Он ведь не робот!.. Не искусственный интеллект!.. Это человек… озлобленный человек… опасный человек… Он не должен… попасть на орбиту…

– Стреля-а-ай… – еле слышно всхлипнула Вика.

– Можешь меня… застрелить… Это ничего… не изменит… Я приду… Я – вечен… Поэтому давай… договариваться… Помогу вам… Вы – поможете мне… И не только… мне… но и Земле!..

– Что тебе нужно?

– Она… – абориген ткнул пальцем в Вику и та зарыдала в голос. – Старуха напела Дитю… И я теперь… не могу войти… Но Дитя верит… верит женщинам… тем более… матерям… Она откроет мне… вход в Храм… И тогда… тогда саранча… не устоит… передо мной!..

– Как Вика откроет тебе вход? Я не позволю…

– Ничего не случится… с… Викой… Вика! Виктория!.. Победа! Ты – моя победа!..

Абориген спрыгнул с подоконника. Роберт передёрнул затвор, но тот даже бровью не повёл.

– Вы ведь даже… не подозреваете… что это за планета… И вы не подозреваете… какой станет Земля… когда соискатели доберутся… до Слова… Это же маркер!.. Наша суровая мать… сама выдала себя!..

– Да кто ты такой?! – вскричал, не вытерпев, Павлов.

– Здесь я – Альфа и Омега!.. Начало и…

Договорить аборигену не было суждено. Последняя капля булькнула в переполненную чашу терпения и та опрокинулась. Короткая очередь озарила сумрачную комнату, парня откинуло единственной попавшей пулей, и он с глухим звуком упал спиной на подоконник. Тонкие губы тронула полуулыбка, будто только что на его глазах неразумное чадо влезло ладошками в содержимое ночного горшка. Опять.

– Предсказуемо… – прохрипел он. – Ну что ж… До встречи… в стеклянной…

И тут абориген недоговорил – ватными ногами Павлов шагнул вперёд и выстрелил. Пуля угодила в край нижней челюсти, выворотив левый желвак. По полу, стуча, разлетелись зубы и полилась липкая кровь вперемежку со слюной. Он задёргался, застонал протяжно и повалился набок.

В глазах плыло, нутро тряслось, подкатывала тошнота. Ничего толком не осознавая, борясь с дурнотой, Роберт прицелился, чтобы добить. Но на руку вдруг легла невесомая ладонь. Он поднял глаза и встретился взглядом с Викторией. Осунувшаяся, перемазанная и испуганная, она смотрела на него с немой мольбой. Страшной просьбой, от которой Роберта пронзил ужас.

«Не добивай».

Сам он опустил автомат, или это сделала за него Вика – он не ясно помнил. Больше он не смотрел на распластанного на полу аборигена. Только слышал его хриплые стоны и булькающие всхлипы. Роберт изо всех сил смотрел в сумрачную даль пещеры, поверх всевозможных крыш, но боковое зрение подтверждало: Вика стоит прямо над умирающим.

Вдали вдруг что-то блеснуло. Потом ещё, но уже на противоположной стороне пещеры. Роберт пригляделся. Ничего. Крыши – витые, плоские, куполом, вогнутые. Всякие. И ниспадающий на них свет голубоватого пара. Всё.

– Идём?

– Куда?.. – опустошённо спросила Вика. – И зачем?..

Роберт обернулся. Девушка уже сидела на полу, возле входа. И по-прежнему неотрывно смотрела на тело аборигена.

– Вперёд. Мы найдём выход. Обязательно.

– И он нас найдёт… Меня… найдёт…

– Поднимайся… – Павлов бережно помог девушке встать. – Теперь мы вооружены. Мы встретим наших. Я чую это. А это хорошо, поверь. Чутьё не подводит меня.

Вика смотрела на Роберта глазами, полными отчаяния. Но живое лицо якута, смешная, порою глуповатая мимика его, грели подобно лучам родного солнца, вселяя необъяснимую надежду. Истерический озноб вдруг унялся, тёплые, большие руки Павлова словно вобрали его в себя, втянули без остатка. И ей снова захотелось бороться. Идти вперёд. Жить.

Космопроходцы спустились вниз, оставив бездыханное тело аборигена в луже тёплой крови. Роберт шёл впереди, неуклюже держа автомат у пояса, точно солдат Первой Мировой – винтовку со штыком. В каждом звуке, даже в шорохе их собственных шагов ему слышался дробный отстук зубов по камню. Его беспрестанно тошнило, а голова шла кругом. Мысль мерзкой пиявкой прицепилась к затылку.

Он убил.

Пусть то странный абориген, неведомо как возвращающийся и говорящий о себе, как о бессмертном. Не в том суть. Роберт – геолог. Горнопроходчик-взрывник. Не солдат. Он не должен убивать.

Но вдруг Вика споткнулась и с тихим писком повисла на его руке. Щёку обдало жарким дыханием, она всхлипнула в последний раз, не торопясь отстраняться от единственной опоры в этом сумрачном подземном мире. Острые подломанные ноготки больно впивались в кожу.

Всякий мужчина солдат, когда слабый нуждается в защите. В особенности – женщина. И неважно геолог ты или музыкант, не державший ничего острее смычка. Воином мужчину делает не умение обращаться с оружием и не витые жилы под покрытой шрамами кожей, нет. Это всё приобретённое.

Воином мужчину делает дух. Если нет в тебе бойцовского духа, то и грош цена всем присущим мужественности внешним атрибутам. Воспитать дух несравнимо сложнее, чем заполучить шрамы и навыки рукопашной. Роберт, несмотря ни на что, дух тот имел в полной мере. Иначе бы не кинулся на выручку Вике, отродясь не умея драться.

Улица, на которой стоял Общий Дом, вела в сторону замеченных недавно отблесков. Туда они и направились, надеясь, что это свои. Предчувствие встречи с группой не улетучивалось и нисколько не умалялось. Наоборот, чем дальше они углублялись в разбавленный голубоватым сумрак гигантской пещеры, тем крепче и чётче оно становилось.

Вскоре вновь появились «жители» подземного города. Теперь это были самые что ни есть сиамские близнецы! Несколько пар человекоподобных существ с тонкими, изящными телами сливались меж собой в районе головы – то затылками, являя напоказ едва виднеющиеся намёки на физиономии, то, собственно, лицами, словно один пожирал другого. Чуть дальше стояло изваяние сразу трёх «близнецов». Они склонились, точно над чем-то важным, держались за руки, а их головы сливались воедино, закручиваясь кверху спиралью.

– Смотри!.. Очень напоминает…

– Памятник «Слившимся с космосом», – договорил за Вику Роберт. – Только…

– Тс-с-с!..

Павлов глянул на спутницу, схватившую его за руку. Она до побеления прижимала тонкий палец к надтреснувшим губам, а стекленеющие от страха глаза взирали как бы сквозь него. Он затаил дыхание, но всё равно ничего не услышал.

В широко распахнутых женских глазах Роберт увидел отблеск и тут же обернулся; Вика вдруг протяжно заверещала. Вспышка попала в поле его зрения лишь краем, на излёте – хлынули обильно слёзы, сумеречная серость пещеры взялась монолитом, разом утеряв всяческие очертания. Роберт машинально попятился и споткнулся; сам того не понимая он отполз от того места, где осталась Вика.

Первые очертания строений проступили лишь спустя некоторое время. То и дело доносились всхлипы и стоны Вики, но Роберт сидел на месте и крепко сжимал автомат, упираясь спиной в стену. И одна только мысль кружила в его голове.

«Где же этот чёртов предохранитель!»

Они появились будто бы из неоткуда. Тонкие, высокие, белые, без лиц. Словно бы ожившие статуи, которые они миновали пару минут назад. Пришельцы склонились над копошащейся на полу Викой, держа в руках непонятные не то жезлы, не то ружья, край одного слабо светился, угасая. Они не видели Роберта, непонятно как оказавшегося укрытым выступом «фундамента» ближайшего строения.

Вика вела себя очень странно. Мычала, словно бы вдруг разучилась говорить, и шарила растопыренными пальцами по чешуйчатой поверхности дороги, глядя куда-то поверх. Она не видела нависшие над ней фигуры. Вспышка, видимо, ослепила её…

«Бельгийское дерьмо», – вспомнились вдруг слова аборигена. Роберт перевернул автомат к себе цевьём и только тогда разглядел небольшой бегунок предохранителя, запрятанный аж под защитное полукольцо спускового крючка.

Роберт поднялся на одно колено и передвинул бегунок. Прицелился в стоявшего справа. И нажал на курок.

Дурак, он только что поставил оружие на предохранитель! Павлов спешно проделал то же самое и снова вскинул автомат. Белотелый человекоподобный чужак на миг привиделся ему лежащим в луже красной крови…

Движение краем глаза он уловил, но вот среагировать не успел. Первый удар выбил автомат из нетвёрдых рук. Роберт вскрикнул от неожиданности, подскочил, но тут же поймал короткий тычок в солнечное сплетение. Разноцветные круги утопили в себе и здания, и дорогу, а боль отозвалась даже в кончиках пальцев.

Его подняли и прижали к стене, придавив за горло. Роберт дважды не глядя махнул кулаком перед собой, но всё по воздуху – руки державшего оказались значительно длиннее. Дыхания хватало только на то, чтобы не потерять сознание. Круги перед глазами сгинули и он увидел лицо.

Он был похож на фарфоровую куклу, на которую пока не нанесли краску: нос и глаза на глянцевой поверхности обозначались лишь рельефно. Стать и грация тонкого тела чувствовались даже когда чужак не двигался. И сила. Роберт ничего не мог поделать с прижавшей его рукой.

Жезл-ружьё в ладони пришельца поднялся на уровень глаз якута, узорная резьба на нём засветилась. Вспышка, и мир утратил краски. Роберт хотел что-то выкрикнуть, но на деле лишь нечленораздельно замычал…