Настоящая фантастика – 2019

Калинина Александра

Осин Дмитрий

Вереснев Игорь

Кай Ольга

Богданов Александр

Лазарев Дмитрий Владимирович

Нели Ксения

Щетинина Елена

Саргассов Тар

Головачев Василий Васильевич

Миронов Константин

Духина Наталья

Голубева Анна

Лукин Дмитрий

Немытов Николай Васильевич

Герцовский Георгий

Гелприн Майк

Гусаков Глеб Владимирович

Немного публицистики

 

 

Дмитрий Лазарев. Идею на бочку! (статья)

Нет новых сюжетов под луной?

Сколько раз мы слышали, что писать не о чем и всё уже написано до нас? Действительно ли в современной литературе столько повторов потому, что иначе быть не может, что остались только наезженные колеи, и всякая terra incognita оказывается давно и глубоко исследованной? Ситуация усугубляется тем, что современные авторы в массе своей мало читают и не знают прошлого своего ремесла, а потом удивляются, услышав, что в очередной раз изобрели велосипед… А может быть, человечество действительно исчерпало идейно-сюжетный ресурс в литературе? Заглянем в историю проблемы, которая насчитывает уже более тысячелетия.

Начало классификации литературного наследия

С момента открытия письменности многие люди озадачивались подсчётом и систематизацией литературных сюжетов. Уже в IX веке константинопольский патриарх Фотий, который в свободное от работы время не чурался писательства, составил сводное собрание кратких описаний произведений древнегреческих и византийских авторов. А через тысячу лет писатели стали уже подходить к делу системно, формируя универсальные списки сюжетов, в которые, по их мнению, укладывается все, что написано в мировой литературе. Хорхе Луис Борхес составил список из четырёх главных тем всех времен и народов: об осажденном городе, о возвращении, о поиске и о самоубийстве бога. Кристофер Букер выделял семь основных сюжетов: «Из грязи в князи», «Приключение», «Туда и обратно», «Комедия», «Трагедия», «Воскресение» и «Победа над чудовищем». Но всех переплюнул драматург Джордж Пальти: в его каталоге было аж 36 пунктов: «мольба», «спасение», «месть, преследующая преступление», «месть близкому за близкого», «затравленный», «внезапное несчастье», «самопожертвование кого-нибудь», «бунт», «отважная попытка», «похищение», «загадка» и т. д. Хотя список Пальти охватывает в основном драматургию, именно он считается каноном в этой области. Каждый из авторов подобных сюжетных сводов считает свой список исчерпывающим. Так что же, всё и впрямь написано до нас?

Все, кто до сих пор упражнялся на эту тему, брали именно общие драматические сюжеты, ибо куда от них, в общем, денешься. Любая история – о живых персонажах, с которыми происходят некие события, и, в результате обобщения, почти любой сюжет можно утрамбовать в прокрустово ложе классификации. Но!

А что в фантастике?

Упомянутые выше сюжетные списки справедливы в основном и для неё, однако здесь к ним добавляются так называемые фантдопущения, чисто фантастические идеи, вокруг которых и строится повествование, порой отодвигая личную драматургию персонажей на второй план или хотя бы играя равную с ней роль. Как правило, данное явление свойственно научной фантастике, той, которую принято называть «твёрдой» НФ.

Стало быть, если вести речь о фантастике, все вышеозначенные перечни требуют расширения и дополнения. И сразу же возникает вопрос: занимался ли кто-нибудь подобным системным исследованием применительно к фантастике? Да, и ещё как!

Нашёлся энтузиаст, который сотворил на эту тему фундаментальный, почти научный труд. Его имя – Генрих Саулович Альтшуллер (1926–1998), известный читателям в Советском Союзе под именем Генриха Альтова. Родился он в Ташкенте, а затем его семья переехала в Баку. С детства он проявлял отличные способности к техническим дисциплинам и тягу к изобретательству. В итоге прославился он не только как писатель-фантаст, но и как изобретатель, автор ТРИЗ – ТРТС (теории решения изобретательских задач – теории решения технических систем). Но труд, который интересует нас, называется «Регистр научно-фантастических идей».

Слово автору труда: «За сто лет своего существования фантастика выработала немало идей, представляющих интерес для науки и техники. Есть смысл собрать эти разбросанные в различных произведениях идеи, систематизировать их, а затем исследовать механизмы их перехода из сферы фантастики в научно-техническую сферу».

Суть «Регистра». Его цель и смысл создания.

В «Регистре» научно-фантастические идеи поделены на 11 классов.

1. Космос.

2. Земля.

3. Человек.

4. Общество.

5. Кибернетика.

6. Инопланетные разумные существа.

7. Фантастические животные и растения.

8. Время и пространство.

9. Фантастические исходные ситуации.

10. Научно-технические идеи.

11. Экология.

Каждый большой класс делится на тематические подклассы, а те соответственно – на группы и подгруппы. В итоге получаем очень разветвлённую классификацию, в которой каждая тема, в зависимости от нюансов самой идеи, базовой ситуации и сюжетных ходов, раскрывается до мельчайших подробностей, что очень упрощает поиск.

В «Регистр» не попала фэнтези, мистика и другие «ненаучные» поджанры фантастики.

Вот как определяет роль этого труда Павел Амнуэль, автор послесловия к последнему изданию «Регистра»:

«…без Регистра не могла возникнуть наука, у которой и до сих пор нет всеми признанного названия, – наука о фантазировании».

Прямая цель создания Регистра заключалась в систематизации и классификации научно-фантастических идей (НФИ). Однако сверхцели этого труда были гораздо более интересны и важны.

Первая сверхцель: выявление методов и приёмов, которые можно использовать для создания новых НФИ. В рамках этой сверхцели ставятся дополнительные задачи. Первая: используя выявленные приёмы, усовершенствовать уже существующие НФИ. И вторая: поскольку для усовершенствования чего бы то ни было нужно сначала оценить уже достигнутое, необходимо разработать шкалу оценки НФИ.

Вторая сверхцель: на основе выявленных приёмов создание методики развития творческого воображения (РТВ).

Третья сверхцель: использование методики создания НФИ и методики РТВ для целей научного прогнозирования». ©

Первая версия этого труда появилась в 1963 году, и его полное название звучало так: «Регистр современных научно-фантастических идей и ситуаций». Автор не ограничивается исключительно идеями, а рассматривает и варианты их подачи, то есть базовые сюжетные ходы и ситуации, естественно, с примерами из литературы.

Как писателю обращаться с «Регистром»

Вы хотите знать, как в фантастике отражена та или иная тема? Открываете соответствующий раздел и видите, кто из фантастов, где, когда и в каком аспекте эту тему использовал.

Например, нас интересуют путешествия во времени. Открываем раздел «Время и пространство» – «машины времени» – «машины для непосредственного передвижения во времени» и там находим такие подгруппы:

«1. Машины, при путешествии на которых возраст путешественника не меняется.

Г. Уэллс “Машина времени” (1895)

Г. Гаррисон “Фантастическая сага” (1967–1970)

С. Камп “С ружьем на динозавра” (1970)

Р. Янг “У начала времен” (1977)

Дж. Слейдек “1935 г. н. э.” (1967–1971)

2. Машины, при путешествии на которых меняется возраст путешественника.

С. Лем “Пропавшая машина времени” (“Из воспоминаний Ийона Тихого”) (1964)

В. Григорьев “А могло бы и быть…” (1963)

3. Летающие тарелки – машины времени.

С. Лем “Странный гость профессора Тарантоги” (1965)

4. Возвращаясь из прошлого, человек сохраняет черты своих предков (внешний вид, характер, манеры).

А. Мирер “Обсидиановый нож” (1966)» ©

То есть имеем тематический каталог фантастических произведений, основой классификации в котором является сама идея и фантастическая ситуация.

Сейчас это очень объёмное исследование доступно в Сети, и всякий интересующийся может с ним ознакомиться.

Любопытно, что когда Альтов в 1964 году разослал первую версию «Регистра» коллегам-писателям и попросил высказать, что они думают о его начинании, то очень часто получал примерно такие ответы: «Возмутительно извлекать из живого художественного произведения научно-фантастические идеи и классифицировать их. Художественное произведение – таинство».

А что насчЁт изобретения сюжетных велосипедов?

В этом вопросе точки расставлены в альманахе «Мир приключений» № 9 1963 года:

«Задумываешься, а может, и впрямь не обязательна она, новизна научно-фантастических идей, новизна ситуаций? Ведь главное в нынешней фантастике – были бы люди в ней живые! Характеры! Образы! Потом вспоминаешь из своего читательского опыта: одну книгу не дочитал, отложил… другую бросил на половине… в третью – лишь заглянул. Не от того ли это, что слишком похожи они одна на другую? Идеи – те же, ситуации тоже почти не отличаются…» ©

А дальше автор статьи приходит к очевидному выводу, что тот же Жюль Верн обязан своим успехом собственным знаниям и идеям, на них основанным, – он не пошёл по проторенной дорожке популяризации чужих гипотез, а создал новые.

«Регистр» как раз и помогает определить, какие идеи в фантастике уже использовались и каким образом, давая шанс новому поколению писателей попытаться создать нечто своё, принципиально новое.

Конечно, возникает вопрос, насколько всеобъемлющ и актуален сейчас этот перечень? Тут два аргумента «против», хотя у каждого есть свое «но»:

1. «Регистр» составлялся для русскоязычной аудитории, а потому в него попала только та зарубежная литература, которая была хотя бы раз переведена на русский язык. В нём учтён огромный объём фантастической литературы, но переводной фантастики в советские годы было довольно мало.

2. Работа над «Регистром» была завершена в восьмидесятые годы прошлого века, а наука с тех пор на месте не стояла. Но всё же, если посмотреть на полный список идей, отражённых в «Регистре», там есть много тем, на которые пишутся книги в наше время. Они считаются новыми, а на самом деле, прямо как в поговорке, – хорошо забытые старые. Так зачем же эти механические повторы, если можно двигаться вперёд, выдвигать идеи, идущие в ногу с нашим временем, а лучше – опережающие его?

А ведь именно в этом автор «Регистра» видит одну из главных функций своего творения. Вот выдержка из введения Альтова к пятому изданию:

«…фантастика далеко не всегда содержит «готовые» и «правильные» идеи. Значительно чаще она лишь ставит научно-техническую проблему, не давая её решения или предлагая ошибочное (иногда откровенно условное) решение. Более того, в ряде случаев в исходной НФ идее всё ошибочно. Но в силу своей яркости, необычности она привлекает внимание исследователей, вызывает интенсивные работы, приводящие к ценным открытиям». ©

Кроме того, «Регистр» является настоящим сокровищем для литературоведов. Энциклопедии фантастики за рубежом существовали и до «Регистра», но именно он стал первой попыткой классификации идей. А с классификации предмета исследований, как известно, начинается любая наука.

Даёшь новые идеи!

Работа над «Регистром» была прервана в начале 80-х годов прошлого века, когда количество идей в нем перевалило за несколько тысяч, и дальнейшее пополнение не давало существенного прогресса. На тот момент. С течением времени прогрессирует не только наука. Человек начинает думать так и в таких направлениях, которые и в голову не пришли бы предыдущим поколениям. Именно это даёт нам надежду, что в наше время может появиться нечто принципиально новое, достойное занесения не только в этот классификатор, но и в анналы мировой фантастической литературы. А эта надежда, в свою очередь, даёт нам стимул продолжать писать и читать фантастику.

Вот что говорил о фантастических идеях автор «Регистра»:

«Механизм действия фантастических идей отнюдь не сводится к простой схеме «прочитал-осуществил». Фантастика помогает преодолевать психологические барьеры на путях к «безумным» идеям, без которых не может развиваться наука. Это тонкая, ещё малоизученная функция фантастики, становящейся элементом профессиональной подготовки и тренировки учёного.

Благодаря фантастике в нормальный ход мыслей учёного чаще врываются неожиданные ассоциации. Мысли подвергаются мутациям, увеличивается вероятность возникновения новых идей. Можно сказать так: для научно-технического творчества фантастика – не столько сырьё, сколько катализатор. Поэтому, как ни странно на первый взгляд, наибольшую научную ценность имеют как раз самые фантастические идеи».©

Разложив по полочкам огромное количество идейных выжимок из фантастических произведений, Генрих Самуилович Альтшуллер не просто указал границы многократно перепаханного поля, но и создал почву для появления новых ярких и оригинальных идей. Его труд позволяет не отвлекаться на очередное прохождение давно известных дорог. Раскрыв богатство уже придуманного, он стимулирует новое поколение авторов думать нестандартно, находить свежие решения как давно известных, так и появившихся совсем недавно задач и проблем. Вот оно – засеянное, вспаханное и удобренное поле фантастики, на котором именно нам предстоит выращивать идеи, которые, быть может, станут владеть умами в будущем. А ведь без них, будем честными, фантастика не была бы для нас столь притягательной, при всей важности живых героев, человеческих отношений и социальных проблем.

Автор благодарит Евгения Пермякова, благодаря которому в его распоряжении оказались материалы, использованные при написании данной статьи, а также Ирину Лазаренко за неоценимую помощь в работе над ней.

 

Дмитрий Лукин. Будущее русской фантастики: возвращение к искусству

АНАМНЕЗ

Все мы истосковались по хорошей русской фантастике. Такой, чтобы и за душу брала, и дух захватывала. Перевернул последнюю страницу, а выдуманный писателем мир тебя не отпускает. Стоят перед глазами герои, прокручиваются в голове события, и ты сам на себя начинаешь смотреть другими глазами, ты понимаешь, что стал немного другим человеком, что в твоей мозаике под названием «Истинная картина мира» появилось ещё несколько стёклышек. Значит, ты прочитал хорошую книгу. Именно таких книг нам катастрофически не хватает. Каждый год издаются десятки антологий и сотни романов, проводятся конвенты, семинары и награждаются достойные авторы, но тоска по хорошей русской фантастике становится всё сильнее.

Что же не так в Датском королевстве?

Попробуем разобраться.

Русская фантастика тяжело больна. Нужно очень постараться, чтобы этого не заметить. Но впадать в отчаяние не стоит: в нашем случае болезнь – это не так уж плохо. Есть в ней и поводы для оптимизма, надежда на лучшее. Когда народные избранники во власти, опережая друг друга, изо всех сил стремятся реализовать самые мрачные антиутопии, фантастика процветать не может. Одно дело – придумывать и предупреждать, другое – реализовывать. Если антиутопии становятся реальностью, то мы где-то крупно недоработали, а где-то и вовсе не справились с поставленной задачей. Но именно нынешнее бедственное положение русской фантастики наглядно показывает, что слухи о нашей обособленности в некое гетто слишком преувеличены. Нам всё ещё удаётся сохранять главное: единение с народом, эмоциональную и духовную связь. Мы не закуклились, не атомизировались, окончательно превратившись в одну из множества субкультур. Вот это была бы настоящая смерть. Независимо от гонораров и тиражей. Потому что истинное искусство, теряя связь с народом, умирает или превращается в псевдоискусство. Если современного читателя удивило слово «искусство» применительно к фантастике, то напомню, что фантастика – вид литературы, а литература – вид искусства. Хотя, конечно, назвать сотни томов про попаданцев и магические школы искусством язык не поворачивается. Но значит ли это, что фантастика выродилась и перестала быть искусством? Отнюдь! Она просто… тяжело заболела.

«Искусство» будет ключевым словом нашей статьи, краеугольным камнем. Так уж получается, что глобальные проблемы современной русской фантастики связаны именно с этим словом, и никуда нам от него не деться. Не будем же мы считать мизерные гонорары и запредельную жадность издателей с книгопродавцами глобальной проблемой!

Мы поговорим о высоком.

Наша главная проблема в том, что фантастика перестаёт быть искусством. Отсюда и потеря концептуальности, и заискивающие взгляды на Запад.

В прошлом году в российском фэндоме произошло несколько дискуссий и событий, которые показались нам особенно интересными. Это феерическое выступление Галины Юзефович на Фантассамблее-2018, это дискуссия, инициированная Константином Бояндиным, Олегом Дивовым и Дмитрием Казаковым, о качестве текста и, конечно, это круглые столы на тему смерти русской фантастики.

ИЗВРАЩЕНИЯ ИЛИ КОСМОС?

19 августа 2018 года на Петербургской фантастической ассамблее произошло событие глобального уровня значимости для русской фантастики – Галина Юзефович (обозреватель интернет-издания «Медуза», лектор в Школе бизнес-управления «Сколково») прочла лекцию «Чем цепляет фантастика квалифицированного читателя?».

Присутствующие восприняли лекцию на ура, с поддакиваниями и подхихикиваниями в нужных местах.

Сидя на стуле, положив ногу на ногу, Юзефович тактично сообщила присутствующим фантастам и сочувствующим, что большая часть текстов современной русской фантастики очень плохо написана, что роман Сергея Лукьяненко «КваZи» «можно употреблять только в пересказе», что редактируют и корректируют нашу фантастику тоже намного хуже, чем «большую» литературу, да и с тиражами дело плохо. А всё потому, что слишком много внимания фантасты уделяют духовным скрепам и фланцам.

Больше всего Галину возмутила высокая нравственность русской фантастики. «Вот, казалось бы, Йен Макдональд. «Родной» фантаст: Луна, космолёты – всё, что положено. Я была абсолютно поражена тем, что для многих читателей фантастической литературы его книга показалась аморальной. Аморальной и порнографической.

То есть внутри фантастического сообщества по-прежнему сохраняется ориентация… на некоторую проповедь… И тут я опять… скажу прям совсем страшную вещь: это, конечно, наследие творчества братьев Стругацких, которые в основе своей были писателями-моралистами, то есть бо́льшая часть их романов – это в той или иной степени этический трактат. И это клеймо – оно продолжает сохранять свою актуальность сегодня.

Вот я выписала… цитату из рецензии на «Фантлабе»… суть которой сводилась к тому, что автор с наслаждением смакует эротические сцены, вместо того чтобы предложить читателю убедительную нравственную концепцию освоения космических пространств. То есть, грубо говоря, «чему учит нас эта книга?» – этот вопрос… парадоксальным образом остаётся актуальным. ‹…› Вот идея того, что вообще книга должна кого-то чему-то учить, – это очень консервативная, очень архаичная идея. И мне кажется, что из жанра, говорящего… о будущем, эта идея должна быть исключена. Понятно, откуда эта идея бралась в творчестве братьев Стругацких. Потому что в глухое советское время действительно вопросы этики были бесконечно важны. Но это время, слава богу, кончилось, началось какое-то другое».

Дальше Юзефович утверждает, что книга с воспитательным пафосом, книга, опирающаяся на традиционные ценности, сегодня, скорее всего, за пределами любителей фантастических романов с фланцами, и гетеросексуальными героями, и скрепами, прочитана не будет.

Когда лекцию выложили в Сеть, справедливо возмутились Сергей Лукьяненко, Олег Дивов, Никита Аверин… Тут же в соцсетях начался очередной холивар. Сторонники фантастов ругали Юзефович, сторонники Юзефович ругали фантастов. В общем, шоу удалось.

А что, собственно, произошло? Что это вообще такое было? Очередная попытка сбросить классиков с корабля современности? Не может критик уровня Юзефович не знать, что нравственное воспитание общества – основная функция литературы как искусства, что любая достойная книга обязательно учит чему-то хорошему и правильному, что вопросы этики были бесконечно важны для серьёзных авторов во все времена, начиная с Античности. Гомер, Эсхил, Софокл, Еврипид, Шекспир, Пушкин, Достоевский, Ремарк, Экзюпери… Вся классическая литература построена на вопросах этики и нравственной проповеди. Но мы отвлеклись.

Казалось бы, лекция ни о чём. Ничего нового о фантастике присутствующие не узнали. Более того, Юзефович показала себя элементарно некомпетентной. Напутала цифры тиражей в пользу «большой» литературы. Рассуждая о проблеме фланцев и излишней технологичности фантастики, даже не упомянула уже набившие оскомину термины «заклёпочники» и «железячники». То есть критик просто не в курсе, что проблема самим фантастам прекрасно известна. Обвинения в адрес Лукьяненко и Стругацких – это бестактность и вкусовщина. Определённые проблемы с редактурой и корректурой сегодня свойственны вообще всей нашей литературе, и фантастика тут особо не выделяется. Так зачем было огород городить и выставлять себя в заведомо проигрышном свете? Зачем подставляться и выходить к людям неподготовленной?

У читателя, не знакомого с текстами и выступлениями Галины Юзефович, может сложиться впечатление, что такой уровень общения для неё – это норма. Впечатление ошибочное. Достаточно прочитать хотя бы одну её книгу, посмотреть несколько выступлений, и станет ясно: Галина Юзефович – прекрасный оратор, тексты анализирует глубоко и очень интересно, учитывая контекст, эпоху, культурный багаж авторов. В Сети, например, выложена её лекция «Почему “Темные начала” круче “Гарри Поттера”», прочитанная в книжном магазине. Выступление длится больше часа, но смотрится на одном дыхании. Википедия называет Юзефович самым известным критиком рунета. Это дорогого стоит. Без иронии.

Тем не менее на ассамблее «самый известный критик рунета» банально опускается до уровня «фантастика – плохо, боллитра – хорошо». Чего ради?

Ларчик открывается просто. Нужно было сделать важное дело. На подготовку времени не осталось. Юзефович сделала. Как смогла.

Её выступление – это посыл либеральных кланов русским фантастам. Посыл очень простой и конкретный. Устами Юзефович нам сказали прямо: «Ребята, хотите публиковаться и быть известными, откажитесь от русского культурного кода, забудьте о традиционных ценностях и продвигайте пидорасинг с прочими извращениями. Забудьте про искусство и литературу. Книга не должна учить, она должна развращать и развлекать. Ваши моральные скрепы устарели. Это уже архаика. Вы же пишете о будущем, вот и пишите, как вам говорят серьёзные люди. И про космос тоже забудьте, это не для вас». А чтобы мы правильно поняли послание, то передала его не просто либеральный литературный критик, а председатель жюри конкурса фантастических рассказов «Будущее время» с призовым фондом миллион(!) рублей. Красноречивое послание. Это при наших-то нулевых гонорарах за рассказы!

Имеющий уши да слышит.

Как нам стоит к этому относиться? Думаю, мы должны поблагодарить организаторов фантассамблеи и Галину Юзефович. Давайте начистоту, часто ли, обсуждая проблемы фантастики на наших конвентах и семинарах, мы выходим на уровень «нравственной концепции освоения космических пространств»? В лекции Галины Юзефович эти слова прозвучали. Специально или случайно, но она задала достойное направление. Это главное. Будем работать.

ЗНАК КАЧЕСТВА

Дискуссия о качестве художественного текста не вызвала в Сети скандалов и ругани и прошла почти незаметно даже для фэндома. Тем не менее для нас она очень важна, поскольку наглядно демонстрирует дрейф фантастики из категории «литература как вид искусства» в категорию «развлечения и удовольствие». Дрейф, для нас самих, увы, почти незаметный. Особенно интересна эта дискуссия ещё и потому, что в ней нет неправых, а каждый участник прав по-своему.

Началась дискуссия с наблюдения Константина Бояндина. «Не в первый раз за последние несколько недель вижу утверждение, что у литературных произведений могут быть объективные критерии оценки. Иными словами, не зависящие от воспринимающего, от субъекта – читателя. Может, кто-нибудь из матёрых литературоведов, буде такие здесь имеются, приведёт мне хоть один такой критерий?»

Константина Бояндина поддержал Дмитрий Казаков. «Проблема начинается с того, что мы не имеем общепринятого определения термина «качество художественного текста»… а как можно мерить не пойми что?» Чуть позже Дмитрий Казаков добавил: «Я же думаю, что мы в принципе не можем оценивать качество художественного текста, поскольку каждый из нас оценивает не текст (набор предложений, слов и букв), а свое представление о нём.

Мы оцениваем набор впечатлений, образов, эмоций и мыслей, возникших внутри конкретной (то есть субъективной) головы в процессе прочтения (то есть субъективации текста).

И у каждого это представление будет свое, оно будет отличаться от представления другого человека, поэтому искать некие общие параметры и критерии бессмысленно».

А вот Аркадий Рух с Константином Бояндиным и Дмитрием Казаковым не согласен: «Когда люди заявляют, что для литературы нет объективных критериев оценки, я просто перестаю с ними говорить о литературе, ибо бесполезно».

Похожего мнения придерживается и Олег Дивов: «Каждый раз, когда я слышу от человека с высшим образованием, что «не существует объективных критериев качества текста», мое первое инстинктивное желание – спросить: «Кто ты, грёбаная рогатая тварь?!» А второе – уехать туда, где эти твари не водятся, потому что кругом, слава богу, механизаторы. Они-то знают, что объективные критерии есть у всего на свете. Им не надо объяснять, что такое хорошо и что такое плохо».

Другие участники дискуссии поддержали либо первую точку зрения (критериев нет), либо вторую (критерии есть).

Складывается абсурдная ситуация: правы и те, и другие, но их утверждения противоположны. Забавная амбивалентность. Действительно, ну какие могут быть объективные критерия качества у художественного текста, когда речь идёт о красоте, эмоциях, переживаниях, отношениях и личностном восприятии, то есть о сугубо субъективных вещах! Да и вообще всё это вымысел! С другой стороны, если бы критериев не было, то и профессия литературного редактора потеряла бы смысл вместе с учебниками по литредактированию и литературной правке. Но эти учебники по-прежнему хорошо продаются, а редакторы спокойно оценивают и правят тексты, основываясь на вполне конкретных критериях. Хороший редактор иногда по нескольким абзацам определит: сильный перед ним текст или слабый, написан мастером или графоманом. Потому что есть объективные критерии уровня текста. Например, внимание к деталям и резкость картинки, работа с цветом, запахами, звуками – это признаки определённого мастерства, признаки сильного текста. И наоборот – преобладание родовых понятий над видовыми, отсутствие деталей и резкости картинки – обычно признак начинающего автора. И таких критериев – множество, но с их помощью редактор оценивает уровень текста, а не качество. А это разные понятия.

Итак, что же такое качество? В нашем случае это соответствие товаров, продуктов или услуг определённому стандарту, например ГОСТу. То есть качество – понятие ремесленническое. Применимо ли оно к литературе? Если по-хорошему, если мы исходим из того, что литература – вид искусства, то нет, не применимо. У меня, например, язык не повернётся сказать: «Шекспир писал качественные трагедии» или: «”Евгений Онегин” – качественный роман». Какое качество, если речь идёт о шедеврах?! Здесь же и Гоголь, Достоевский, Булгаков… Можно продолжать и продолжать. На уровне шедевров уже не работают понятия «лучше» и «хуже», «сильнее» и «слабее». Тут уже все равны. Только выйти на этот уровень дано не каждому. Но сегодня преобладает другая «литература». Если вы пишете в проект, где обязательное требование – соответствие сеттингу или определённое количество трупов и постельных сцен на энное количество страниц, то стандарты заданы и понятие «качество текста» обретает смысл.

Когда рекламщики в издательствах и критики называют очередную новинку «качественной фантастикой», то вряд ли понимают, что по сути принижают книгу в глазах читателя, а может быть, и правильно называют. Всё зависит от книги.

ФАНТАСТИКА УМЕРЛА, ИЛИ ВО ВЛАСТИ МОРОКА

Русскую фантастику, а точнее, русскую научную фантастику хоронят и возрождают с упорством, достойным лучшего применения. Последнее время, правда, возрождать перестали, но хоронят всё равно регулярно. Бедняжка и так выкручивается, и эдак, но нет… «умерла, так умерла!» Обсуждениям смерти русской фантастики уже не один десяток лет, все аргументы разложены по полочкам и, казалось бы, после статей Андрея Шмалько («НФ – умри?») и Павла Амнуэля («НФ умерла, да здравствует НФ!») тема должна быть закрыта. Какое там! Каждый год то на конвентах, то в профильных и непрофильных редакциях, то в культурно-просветительских центрах наши фантасты умудряются собирать круглые столы и снова, под разными вывесками, раз за разом хоронят русскую фантастику. Иногда тема смерти русской фантастики напрямую не озвучивается. Но суть от этого не меняется. Например, дискуссия под названием «Существует ли российская научная фантастика как явление и нужна ли она современному обществу?» – это очередные похороны русской НФ. Скажем только, что в обсуждении столь животрепещущей темы участвовало несколько русских научных фантастов, а вела дискуссию не просто научный фантаст, но ещё и редактор отечественного научно-популярного журнала, курирующая рубрику «Фантастика».

Ситуация из театра абсурда. Окна Овертона хлопают ставнями.

Я поясню. «Существует ли российская научная фантастика как явление и нужна ли она современному обществу?» – это не тема, это приговор. Ответ уже дан в самом вопросе. Не существует. Не нужна. Такое название недопустимо. Представьте встречу хирургов, на которой хирурги обсуждают, нужна ли хирургия нашему обществу. Ты научный фантаст! Ты по сути редактор отдела фантастики научно-популярного журнала! Это именно тебя с коллегами должны приглашать на радио и телевидение, чтобы ты с восторгом рассказывала слушателям и зрителям, почему русская наука и научная фантастика впереди планеты всей, какие глобальные задачи наша НФ решает в обществе, как научная фантастика помогает науке и почему величие страны неразрывно связано с научной фантастикой. Причём рассказать всё это нужно так, чтобы на следующий день продажи научно-фантастических книг отечественных авторов увеличились на порядок, а восторженные читатели ждали новых книг, потому что лучше русской НФ может быть только ещё не прочитанная русская НФ!

У нас же получается, что, участвуя в подобных круглых столах, фантасты сами нивелируют и перечёркивает своё творчество. Дескать, я что? я ничего! человек маленький, так… погулять вышел, накорябал кой-чего на коленке, это и не НФ вовсе, не воспринимайте всерьёз, НФ умерла, я своё место знаю, а настоящая фантастика, она на Западе, да и вообще солнце всходит в Вашингтоне.

Вслед за научной фантастикой обычно хоронят и отечественную науку. Дескать, была бы жива наука, мы бы и фантастику выдали будь здоров! Дальше идут рационализаторские предложения по оптимизации из серии «Может, нам вообще не стоит писать НФ, чтобы не позориться, а сразу переводить и читать западную?»

Можно, конечно, и не писать. Но вместе с западной фантастикой (кстати, очень далёкой от искусства) придут и западные ценности, а что происходит со страной, куда безальтернативно вторгаются западные ценности, мы очень хорошо знаем. Пример Украины под боком.

На самом деле ни в писателях, ни в науке мы Западу не проигрываем. Если серьёзно изучить вопрос, то станет понятно, что в сложнейших наукоёмких технологиях (космических, атомных, природоподобных, радиоэлектронных) мы или впереди планеты всей, или на равных с Западом.

Морок в головах. Мы проигрываем в рекламе и пиаре.

У нас есть все необходимые ресурсы для достойной конкуренции в культурной сфере вообще и в НФ в частности. Люди со всего мира смотрят на Россию с наде-ждой, ждут, что именно мы предложим адекватную концепцию мироустройства, потому что западная концепция уже привела мир на грань катастрофы. Нам и карты в руки!

Но нет! Мы ноем, что наша НФ умерла и вообще «чумазый не может». Мы уже привыкли, что западная фантастика не оставляет нам места ни на Земле, ни в космосе. В их будущем русских просто нет. До сих пор летают на наших двигателях, а в будущем нас не видят. Такие у ребят ценности. Но какие могут быть претензии? Мы же сами постоянно талдычим, что наша НФ умерла!

Ещё раз поясню. Ситуация, в которой живой научный фантаст обсуждает смерть научной фантастики, ненормальна. Поведение такого фантаста – ненормально.

Допустим, я научный фантаст. Допустим, что меня приглашают обсудить смерть русской НФ. Что я должен сказать? «Ребята, сворачивайте лавочку. Я жив и здоров, полон творческих сил и замыслов, произведения мои можно приобрести и в электронном, и в бумажном виде, а значит, русская НФ жива и прекрасно себя чувствует. Дискуссия не имеет смысла. Вам не нравится мой стиль? Читайте моих коллег: Татьяну Томах, Ирину Лазаренко, Андрея Гальперина, Анну Голубеву, Павла Губарева, Дмитрия Федотова, Игоря Минакова, Янь Данко, Игоря Градова, Далию Трускиновскую, Игоря Вереснева, Николая Немытова. У нас как раз выходит антология гуманистической фантастики «Маяки», посвящённая человечности и достойным ответам на вызовы будущего. В антологии собраны замечательные рассказы. Много сильных научно-фантастических текстов. С пылу с жару. Читайте – обсудим. И вообще, хотите хорошей научной фантастики – обращайтесь. Впереди следующие сборники!»

Только так!

НАШЕ БУДУЩЕЕ, ИЛИ КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЁ

Теперь о главном – о молодых талантливых авторах, о нашем будущем. Давайте немного пофантазируем и для простоты картины возьмём некоего условного МТА. Не важно, кто это конкретно: юноша бледный со взором горящим, дева юная или человек с богатым жизненным опытом.

Итак, наш условный МТА приходит в фэндом, и что он видит? Вот интересный конкурс, можно попробовать поучаствовать, но во главе жюри сидит Юзефович. Не вариант. Вот успешный товарищ говорит, что золотые деньки фантастики закончились, тут не заработать, поэтому надо идти в сценаристику и компьютерные игры. Вот старшие (не по возрасту, а по опыту) товарищи рассказывают, что фантастика умерла и наш МТА опоздал. Разворачивайся, говорят, и топай обратно, здесь тебе ловить нечего. Всё равно ничего лучше «Формы воды» даже мы написать не сможем, а тебе, чумазому, и вовсе не светит. Если послушался и потопал, то говорить не о чем. Если же отошёл в сторонку и подумал, что беляевский «Человек-амфибия» ничем не хуже дельторовской «Формы воды», то первое испытание пройдено.

Допустим, что «Десять искушений юного публиканта» Олдей и с десяток статей под названием «Как опубликовать рассказ» наш МТА уже усвоил. Да только всё равно не печатают. Куда только он, бедолага, не посылал свои рассказы – не печатают. Тут умные люди обязательно ему подскажут, что надо бы съездить на семинар и немного подучиться, глядишь – и дело пойдёт. Конвенты опять же не помешают. МТА в раздумье: стоит ли ехать, он и так неплохо пишет, да и мероприятие не бесплатное.

Поможем товарищу принять правильное решение? Конечно, на семинары съездить стоит. Польза будет однозначно. Как бы хорошо ни писал МТА, каким бы гением себя ни мнил, тут ему быстро объяснят, что он только в начале пути, и если хочет публиковаться, то над текстами надо пахать и пахать. Направление пахоты обязательно подскажут и уточнят на конкретных примерах. Рассказные и романные семинары – это не только отличная базовая подготовка, отказываться от которой в высшей степени неразумно, но и полезные знакомства с писателями, редакторами и начинающими коллегами по перу. Удастся показать себя на семинаре с хорошей стороны – и вероятность публикации текстов возрастёт многократно.

Но расслабляться не стоит, надо помнить, что семинары – это не панацея, на них нельзя ездить в качестве участника больше трёх-четырёх раз, иначе превратишься в вечного ученика и тебя не будут воспринимать всерьёз. Семинары – это только базовый уровень, мастерство придётся нарабатывать самому. Посоветовали мастера почитать Нору Галь, «Слово живое и мёртвое», обязательно поблагодари и почитай, но помни, что Нора Галь – чтение факультативное, а в обязательном порядке нужно читать вузовские учебники по синтаксису, стилистике, литредактированию и литературной правке.

Однажды я спросил ведущих одного семинара, почему для повышения грамотности они советуют читать классиков, а не учебники по стилистике, синтаксису и редактуре. Мне честно ответили, что классиков народ ещё осилит, а учебники – это скучно, никто не будет их читать. Это к вопросу о мастерстве.

Продолжаем фантазировать. Удивлённый МТА, хлопая ресницами, может спросить: «А зачем это всё? Я же не редактор. Если и напутаю где, корректор выправит». К сожалению, такую позицию поддерживают и многие редакторы. «Вы пишите, – говорят они авторам, – а мы отредактируем. Незачем вам учебники по редактуре читать. Каждому своё». Разумеется, хороший редактор никогда подобного не скажет. Дело ведь не только в грамотности. Стилистика, синтаксис и литредактирование – это расширенный инструментарий, который позволяет писателю ставить и решать более сложные художественные задачи. Стоит ли осваивать этот инструментарий? В обязательном порядке! Задачи-то впереди непростые. Мы же сейчас не про эльфов. Мы про русский культурный код, про традиционные ценности. Как их защищать и отстаивать с бедным синтаксисом и хромой стилистикой? Как «предложить читателю убедительную нравственную концепцию освоения космических пространств», чтобы другую, безнравственную, было сложнее или невозможно реализовать?

Дело движется, наш МТА повысил свой писательский уровень, осваивает «скучные» учебники, рассказы выдаёт вполне публикабельные, но печатают его всё равно мало. И письма он уже отправляет на правильные адреса, и редакторы его уже знают с лучшей стороны, но других печатают много, а его – мало. Самое обидное, что тексты у него замечательные, а к читателю добираются со скрипом и опозданием. Но наш МТА не унывает и продолжает творить.

Время идёт, «скучные» учебники превратились в настольные книги, а монографии Лотмана глотаются одна за другой. Вдруг наш герой обнаруживает, что свободных текстов у него не осталось: все пристроены. Что-то в ежегодные сборники, что-то в тематические антологии, что-то друзья для своего проекта попросили (те друзья, с которыми на семинаре познакомился).

Казалось бы, можно порадоваться: нет больше нашего МТА, а есть настоящий писатель-фантаст, испытания пройдены успешно.

На самом деле главные трудности впереди. Рассказы издаются, но отклика на них нет. И денег публикации не приносят. Одна-две тысячи рублей за рассказ – это не деньги. Следуя известному совету, в бизнес идти не хочется, а хочется творить и двигаться дальше, но некуда. Рассказы наш новоиспеченный писатель-фантаст пишет замечательные, настоящие шедевры (уже не только родным и близким, но и коллегам нравятся), а толку – ноль. Тиражи мизерные, оценки читатели ставят ниже среднего, отзывов почти не пишут. Награды и премии обходят нашего героя стороной. Критики его не замечают, потому что уверены, что солнце всходит в Вашингтоне или, как запасной вариант, в Пекине, а свой, русский ванька по определению никуда не годится. Подсунуть бы этим критикам текст нашего героя под фамилией разрекламированного зарубежного фантаста, так взвыли бы от восторга, закричали бы: «Вот оно, настоящее!», а так… Чумазый не может, и всё тут!

Подскажем герою, как быть? Да нет, не будем. Он сам уже всё прекрасно знает, и советчики ему не нужны. У него жена, ребёнок, он работает, потому что семью надо кормить, а творчество… Оно никуда не исчезло и занимает всё свободное время. Жена ворчит, но скорее для виду, потому что понимает: у великой страны должны быть великие тексты, пусть и мизерным тиражом.

Такая вот грустная фантазия.

В реальности всё, конечно, оптимистичнее.

Что скажете, молодые талантливые авторы? Не испугались? Готовы отправиться по пути нашего героя? Тогда слушайте доброе напутствие:

«Сегодня именно вы самое ценное, что есть в нашей фантастике, вы – наше будущее. У вас за спиной стоят Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Толстой, чуть ближе – Булгаков, Беляев, Грин, Ефремов, Булычёв. И писать хуже вы просто не имеете права. Должен же кто-то напомнить миру, что фантастика – это не игры разума, а самое настоящее искусство.

23.12.2018