Когда в детстве я совершала какой-нибудь дурной поступок, моя бабушка грустно говорила: «Это грех». Я мало задумывалась над смыслом этого слова, уяснив для себя лишь одно: грех — это что-то достаточно отвратительное по результатам, хотя и приятное в процессе.

Став старше, я выяснила, что слово «грех» значит беззаконие.

Если я прополощу в стиральной машине мобильный телефон, он наверняка испортится. Потому что, обращаясь с ним, я нарушу законы физики, по которым он работает. Как говаривала Алиса в сказке Кэрролла: если я выпью пузырек с надписью «Яд», то рано или поздно я почувствую легкое недомогание.

Человек «портится» потому, что по ходу жизни нарушает Закон Божий, который дан ему для того, чтобы душа его избежала смерти и узнала Бога.

Заповеди, данные пророку Моисею на горе Синай (знаменитые десять заповедей), как раз и есть те законы, которые необходимы для жизни человеческой души. Вот они.

1. Чти Бога превыше всего. Это значит: относись к Богу (который, безусловно есть Личность, а не некая абстрактная «Сила», как в «Звездных войнах»), как к Личности, которая значит для тебя больше всего на свете. Тебе страшно не хочется обидеть и огорчить того, кого ты любишь, тебе хочется сделать что-то такое, чтобы тот, кого ты ценишь, обрадовался и был счастлив. Так вот, если ты чтишь и любишь Бога превыше всего, значит, ты хочешь, чтобы Бог всегда был с тобой и радовался тебе. А ведь Бог самая совершенная, добрая, прекрасная и любящая Личность в мире. Лучше Него нет никого и ничего. Он — Самый, Самый! И если ты поговоришь с Ним в молитве, ты обязательно сможешь это понять — Он Сам поможет тебе. Но если ты не захочешь с Ним разговаривать — как Он сможет показать тебе Свою любовь?

2. Не поклоняйся идолам. В их роли может выступить и рок-певец, и новая машина, и престижная работа. Поклоняться идолам — значит делать какую-то вещь, мечту или какого-то человека важнее всего в своей жизни. Например, мечтать разбогатеть и стать знаменитым, или во что бы то ни стало попасть на концерт поп— или рок-звезды, или хотеть лучше всех играть в футбол, или иметь какую-то необыкновенно красивую и дорогую вещь, лучше, чем у других. Сами по себе многие мечты и удовольствия не плохие и не хорошие, но не все то, что можно, бывает полезно для нашей души и нашего счастья.

3. Не произноси Имени Бога напрасно — смысл этого, не совсем ясного современному человеку, выражения на самом деле прост: не оскорбляй Бога. Бога мы оскорбляем явным противлением Его заповедям и нелюбовью к Его творению — людям и природе. Мы оскорбляем Бога, если как последние грубияны, портим и ломаем все сотворенное Им — людей, животных, растения. Мы оскорбляем Бога, если в ответ на то, что Господь сотворил нас, мы, не умея пользоваться своими талантами, ненавидим себя и мир.

4. Отдай один день Богу. Эта заповедь нужна для того, чтобы люди могли остановиться в погоне за удовольствиями нашего мира и подумать о том, что их ждет Вечная Жизнь. А как об этом подумать? Лучше всего поговорить с Богом в молитве и соединиться с Ним в Таинстве Причастия. Для этого Церковь специально дает нам один день в неделю — воскресенье. В воскресенье христиане не должны заниматься стяжательством и развлечениями — в этот день нужно хоть немного отвлечься от себя любимых и подумать о своих взаимоотношениях с Богом и ближними.

5. Почитай своих родителей. Любим мы родителей или нет, но мы должны видеть в них тех, через кого Бог даровал нам жизнь, и поэтому относиться к ним хотя бы вежливо. Почитать родителей — это, значит, и жалеть их, и сострадать им. Без жалости невозможна любовь. Просто пожалейте тех, кто отдал свое здоровье, свой покой, свое время вам — много или мало этого времени, неважно. Это все равно жертва вам. Вы ведь тоже не всегда можете полностью отдать себя во имя благополучия друзей и родных.

6. Не убивай. Убить человека можно и оскорблением, и предательством, и пренебрежением, поэтому прежде чем что-то сказать или доказать другому (и друзьям, и родителям, и взрослым), подумай о том, чтобы твое поведение никого не обижало и не оскорбляло.

7. Не прелюбодействуй. Это значит, прежде всего, — не изменяй Богу и себе. Еще это означает половые отношения вне брака. Прелюбодеяние, то есть «очень сильный блуд» — это связь с женатым человеком. Но «блуд» — это и уклонение от прямого пути, от глагола «заблудиться», «блуждать». Поэтому очень часто в духовном смысле блуд означает измену самому себе, Богу и своему призванию. Так пророк говорит о израильтянах, которые поклонялись языческим идолам и поступали не по заповедям: «Блудили на путях своих».

8. Не кради. Красть — это брать чужое, то есть то, что тебе не принадлежит и что ты не приобрел собственным трудом. Перескакивать в метро через турникет — тоже кража.

9. Не лги. Врать нехорошо — об этом знает каждый. Но почему-то часто мы не придаем этому значения и привираем по-крупному и не очень. А привычка ко лжи портит человека так же, как ржавчина — железо, а червь — яблоко. Врун, даже симпатичный с виду, гнилой изнутри, на него нельзя положиться ни в каком важном деле.

10. Не завидуй. Завидуем мы тогда, когда хотим для себя того, чего не заслужили ни своей праведностью, ни своими талантами, ни своим трудом, но что имеет другой человек. Почему-то чаще всего, мы думаем как раз наоборот: «Мы заслужили, а они — имеют». Это и есть зависть.

Итак, грех — это наш отказ от жизни по одному из этих духовных законов.

Поэтому грех уже сам несет в себе наказание — совершая его, мы расстраиваем и ломаем дивный инструмент своей души.

* * *

Слово «страсть» в своем изначальном смысле означает не только «сильное долгое чувство» но и «болезнь, страдание».

Когда мы часто и долго совершаем что-то не очень хорошее, наша душа привыкает к этому, как наркоман к наркотику, и даже впадает от этого в зависимость. Вначале ложь, например, может приносить выгоды и удовольствие, но как только она обратится в привычку — мы уже и сами ей не рады. Жизнь наша все больше запутывается, а не врать мы уже не можем.

Часто страсть и порок — это одно и то же. Страсти как сорняки опутывают нашу душу, высасывая из нее радость и способность к любви.

На мой взгляд, лучше всего о страстях сказал Антуан де Сент Экзюпери в своей сказке «Маленький принц»:

«На планете Маленького принца, как на любой другой планете, растут травы полезные и вредные. А значит, есть там хорошие семена хороших, полезных трав и вредные семена дурной, сорной травы. Но ведь семена невидимы. Они спят глубоко под землей, пока одно из них не вздумает проснуться. Тогда оно пускает росток; он расправляется и тянется к солнцу, сперва такой милый и безобидный. Если это будущий редис или розовый куст, пусть его растет на здоровье. Но если это какая-нибудь дурная трава, надо вырвать ее с корнем, как только ее узнаешь. И вот на планете Маленького принца есть ужасные, зловредные семена… это семена баобабов. Почва планеты вся заражена ими. А если баобаб не распознать вовремя, потом от него уже не избавишься. Он завладеет всей планетой. Он пронижет ее насквозь своими корнями. И если планета очень маленькая, а баобабов много, они разорвут ее на клочки.

— Есть такое твердое правило, — сказал мне позднее Маленький принц. — Встал поутру, умылся, привел себя в порядок — и сразу же приведи в порядок свою планету. Непременно надо каждый день выпалывать баобабы, как только их уже можно отличить от розовых кустов: молодые ростки у них почти одинаковые. Это очень скучная работа, но совсем не трудная.

Однажды он посоветовал мне постараться и нарисовать такую картинку, чтобы и у нас дети это хорошо поняли.

— Если им когда-нибудь придется путешествовать, — сказал он, — это им пригодится. Иная работа может и подождать немного, вреда не будет. Но если дашь волю баобабам, беды не миновать. Я знал одну планету, на ней жил лентяй. Он не выполол вовремя три кустика, и баобабы просто разорвали ее на куски…»

* * *

Страсти, действующие в нас, многочисленны и принимают самый разный вид, но Святые отцы нашей Православной Церкви много лет наблюдая за собой и другими, обнаружили в нас восемь главный страстей.

Что такое страсти? Страсти — это силы нашей души, которые после грехопадения Адама под действием греха исказились и испортились. Но мы всегда должны помнить, что каждую испорченную душевную силу — страсть — можно превратить в добродетель. Добродетель — это исцеленная душевная сила, которая после нашего труда и с помощью Бога выздоровела и стала прекрасной — такой, какой ее сотворил Бог. Если страстей восемь — то добродетелей гораздо больше. Каждую страсть можно исцелить и преобразовать в добродетель.

Итак, страсть — это качество или сила нашей души со знаком «минус».

Чревоугодие

Первая и самая примитивная страсть — Чревоугодие. Название это возникло из двух славянских слов — чрево и угождать. Чрево означает «живот, желудок», а что такое «угождать» понятно и так — делать приятное. Потребность в пище естественна для человека как живого существа. Пища необходима нам для поддержания жизни. Но чаще всего мы едим не для того, чтобы утолить голод и подкрепить организм, а из желания получить удовольствие от еды. Именно эта привычка к еде для развлечения и удовольствия и называется чревоугодием. Ведь давно замечено, что человек охотнее съедает пусть вредное, но вкусненькое блюдо, чем полезное, но не обладающее особыми вкусовыми «эффектами». Полезной овсянке мы предпочтем картошку «фри», а пучку зелени — пачку печенья.

Правильное отношение к еде заключается в том, чтобы есть ровно столько, сколько необходимо для удовлетворения голода и есть то, что более полезно, чем вкусно. Хотя, насколько мне известно, существует множество не только полезных, но и потрясающе вкусных блюд.

Во-вторых, есть надо тоже умеючи. Веками человечество вырабатывало культуру питания, которая заключается не только в красивых манерах, но и в определенном настроении во время еды.

Это настроение — благодарность Богу, Творцу и Подателю пищи вообще. Ведь и то, что сейчас я могу утолить голод, в отличие от многих других людей на планете, — это тоже весомый повод для благодарности Богу. Именно поэтому христианин молится и до и после еды.

Подумайте, за какую еду естественно благодарить Бога, а за какую даже как-то стыдно?

И дело тут не только в пользе или вредности, или предпочтении супа — конфетам. Бог создал нас такими, что даже еда и питье приносят нам радость, но не стоит насиловать наш организм, вымучивая из него приятные ощущения. Иначе подарок от Бога превратиться в угрозу для жизни. Именно так и возникла страсть чревоугодия. Простая душевная радость от вкушения плодов земли превратилась в страсть к поглощению пищи в поисках этой самой радости.

Разве мало журналов сейчас пишет о том, как, желая улучшить настроение, несчастные люди бегут к холодильнику, и зарабатывают ожирение и больную печень? И те же самые журналы назойливо рекламируют самые вредные продукты и рецепты! Они делают это ради прибыли от рекламы, рассчитывая повысить свои тиражи, а мы расплачиваемся за это душевным и телесным здоровьем.

Можно сказать так: есть — хорошо, а объедаться — грех. Например, возьмем страсть к японским ресторанам и подаваемым в них суши — комкам риса с сырой рыбой и морепродуктами. Каждый такой комочек стоит столько же, сколько полкилограмма мяса, а голода не утоляет. Да и полезных веществ в нем маловато, к тому же часто в сырой рыбе есть личинки глистов и паразитов. Но эта пища стала модной — и мы едим ее, не нуждаясь в ней и греша против здравого смысла.

Блуд

Как мы уже говорили, само слово «блуд» заключает в себе двоякий смысл. Народный, просторечный — «уклонение от правильного пути в прямом и переносном смысле», — отсюда глаголы «заблудиться», «блуждать», существительное «заблуждение». В церковной же и книжной лексике слово «блуд» относится к сфере половых отношений. Отсюда прилагательные: «блудный», «блудливый»; существительные: «блудница» и «блудник», «блудилище» — притон разврата, «блудодей» и т. д. Мы видим, что в русском языке значение «потеряться», «пойти не тем путем» и беззаконные половые отношения оказались названы одним словом. В его смысле открывается нам, что человек, вступающий в незаконную связь, «заблуждается», уклоняется от своего правильного пути, теряет себя и теряется в этой страсти сам.

«Секс» от латинского «пол» дословно означает половые отношения, совокупность психических реакций, переживаний, установок и поступков, связанных с проявлением и удовлетворением полового влечения.

Итак, страстью блуда называется стремление человека к получению удовольствия от секса. При этом никаких тягот, связанных с полом и сексом, блудники испытывать не желают. Они жаждут голых удовольствий.

Главный вред от блуда в том, что «занимаясь сексом» вне супружества, мы расшатываем свое душевное здоровье, как дети расшатывают зубы языком. Посмотрите, сколько сегодня стало различных извращенцев и маньяков вокруг, сколько преступлений на сексуальной почве! Как вы думаете, от чего это происходит?

А происходит это потому, что под влиянием индустрии кино и эстрады, которые хотели зарабатывать деньги на людских страстях, секс вышел из-под контроля человека и превратился в губительную страсть. Люди перестали себя контролировать, и грань между естественным и ужасным, нормальным и мерзким стерлась. Страсть превратилась в убийцу и насильника не только для тех, кто ею болен, но и для невинных людей.

Жажда получить удовольствие любой ценой превратила человека в раба самых низменных и убогих развлечений.

Для многих сегодня не доступны наслаждение природой, любование красотой картин и других произведений искусства, умиление от глубокой трогательной музыки, радость от помощи ближним и восторги от создания вещей своими руками. Радости скульптора, живописца, вышивальщицы, ювелира, композитора и тысячи других профессий недоступны нам из-за нашей лени.

Что нам еще осталось? Есть и пить, пока не умрем. Так страсти лишают нас человеческого облика и превращают в тупых скотов — в быдло.

«Душа обязана трудиться и день и ночь», — сказал поэт. Он имел в виду, что ленивая душа деградирует, становиться жестокой, убогой, глухой и слепой. Оскверненные сексом, в котором нет ни любви, ни уважения, ни подлинной радости, мы превращаем свою жизнь в ад, испытывая к себе омерзение. Часто юноши и девушки скрывают стыд за себя во внешней браваде и хвастовстве — кто из нас не знает таких? Но на самом деле это самые несчастные люди на свете.

Сребролюбие

Сребролюбием называется привязанность к деньгам и жажда материального благополучия.

Не буду спорить, что деньги во многом делают нашу жизнь комфортнее. Но деньги не могут помочь решить нам наши внутренние проблемы и принести нам уважение, любовь и дружбу других людей. Однако многие почему-то думают, что если будет много денег — то появится и любовь и счастье. Это не так. Да, нищета унизительна для человека, но обладание большим количеством денег очень часто превращает человека в животное.

Вспомните Плюшкина из «Мертвых душ» — жалкого и несчастного скупца. Можно представить себе и наглых, не знающих жалости, современных богачей, которые, даже не задумываясь, могут сломать чьи-то жизни, обворовать страну, унизить человека. Деньги позволяют им это делать безнаказанно — только в этом их отличие от нищих бандитов.

Оборотная сторона любви к деньгам — жадность и страх остаться без них. Ведь если ты хороший врач или художник, то, потеряв деньги, ты всегда сможешь их заработать. Если у тебя в жизни главное — помогать людям или воспевать красоту — твоя жизнь будет полна и без последних моделей бытовой техники. Но если кроме денег у тебя нет ничего в душе — жизнь твоя превратится в кошмар. Потому что без денег тебя нет! Окружающие воспринимают тебя как ходячий денежный автомат, и, лишившись богатства, ты потеряешь все.

Вызывает уважение человек, для которого деньги — всего лишь одно из следствий его труда, профессии, деятельности. Но я сочувствую тому, кто уродует свои таланты и душу ради них.

Гнев

Страсть гнева в своем развитии проходит следующие стадии:

1. Огорчение.

Это неприятное чувство, поселяющееся в душе от чьего-либо оскорбления или от неприятности и неудачи, приключившихся с вами по чьей-то вине. Вот вы с утра вышли на улицу, вдруг мимо промчалась машина и обдала вас грязью. Вас сразу охватил гнев, но если вы заставили себя промолчать и, помолившись, переключили свои мысли на другое, — это пройдет для вас без следа.

2. Смущение.

Если же вы продолжаете размышлять на тему: «За что мне все это, стоило только надеть новое платье, а ведь как раз сегодня мне надо выглядеть хорошо…» и т. п. и т. д. — вы подкладываете дров в зажегшийся огонек и вот уже повалил дымок: душа ваша смутилась. Но если на этой стадии вы удержитесь от проклятий незадачливому ездоку и помолитесь о своем вразумлении, то вы сможете погасить занявшееся пламя гневной страсти.

3. Раздражительность.

То чувство, которое кратко и в слабой степени (хоть и достаточно остро) вы испытали при огорчении, теперь начинает бурлить и клокотать в сердце. От вас буквально валит пар — вы закипели от злости. Сердце наполнилось клубами ядовитого дыма обиды, мысли сталкиваются друг с другом, ввергая ум в смятение: «Вот какой гад, а! Испортил мне вещи! Теперь, как дура, буду вся грязная, чтоб его приподняло да стукнуло!» Но все же и в этом состоянии вы еще имеете запас сил для борьбы с собой, хотя уже трудно удержаться от греха действием. Пока не поздно, вы еще можете воззвать из глубины души к Спасителю, чтобы Он укротил вашу сердечную бурю, потому что у вас на это нет ни сил, ни желания.

Еще такое состояние мы можем назвать гневом, который пылает внутри . Этим внутренним гневом называется не только тщательно скрываемая злость, не находящая выражения в словах и поступках. Обида — это тоже внутренний гнев. Стоит понаблюдать хорошенько, и мы заметим, что обида всегда сопровождается злостью на обидчика. Гнев — это состояние души. Поэтому он в принципе может и не быть направлен на какой-то определенный объект. И нередко гнев наш распространяется на весь мир. Свт. Тихон Задонский говорил: «Как гнев, так и злоба рождаются от безмерного самолюбия. Ибо самолюбец во всем ищет своей корысти, славы и чести. А если видит препятствие в чем-нибудь своему намерению и желанию, тем смущается, огорчается и гневается на того, кто творит препятствие. И потому старается помочь делу гневом, то есть отомстить, что свойственно злобе».

4. Собственно гнев.

Гневом называется не просто шумная вспышка ярости, обращенная на кого-то, а злобное состояние души.

Гнев есть открыто выраженное желание зла ближнему.

Гнев может быть долгим и кратким. Вот вы излили его на виновника вашей катастрофы и, весело насвистывая, поспешили в школу или в институт с чувством глубокого удовлетворения. А может быть и так, что совершенный вами грех не дает вам покоя еще целую неделю, но это не муки совести, а мысль о том, что вас так страшно обидели, а вы так слабо отомстили.

Очень сложно бороться с гневом, пылающим в тебе, и трудно удержать его внутри себя. Но потакание этой страсти крайне опасно, ибо эта страсть лишает человека разума.

Психологи нередко советуют не подавлять гнев, а выплескивать эмоции наружу. Здравомыслящий человек никогда не согласится с правильностью этого совета. Если выразить свой гнев один раз, то в другой сдержаться будет уже вдвое сложнее. А сдержишь гнев, смолчишь на обиду и попытаешься просто упрекнуть в произошедшем себя самого и свою нетерпимость — так и в следующий раз будет проще смолчать.

Лучшим средством в минуты раздражения или при вспышке гнева является повторение про себя Иисусовой молитвы: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». Молитва не просто помогает успокоиться (как счет до 10), но призывает Господа, Который помогает справиться со страстью.

Известны многочисленные свидетельства самой что ни на есть практической помощи Иисусовой молитвы.

«Согласно христианской аскетической традиции, бессмысленно и бесплодно тратить гнев на других. Его надо обращать на бесов, а не на людей, тем самым (и прежде всего) — на бесов в самих себе. Отрицая «мир сей», мы не вправе отрицать ни одного человека. Обоюдоострый меч Слова (см. Евр. 4, 12) разделяет не отдельных людей, а всех людей, взятых вместе, от зловонной неправды, в которой мы томимся. Он отделяет человека от греха, а не от ближнего. Милость — не в том, чтобы потворствовать злу или искать ему оправдания. Она — единственно здравая реакция на зло. Только она позволяет прямо смотреть на него, ибо знает большую силу, Слово Божие.

Это и можно назвать «праведным гневом». Тот, кто гневается праведно, отказывается участвовать в делах падшего мира, хотя и сам он — его часть. Простая человеческая злость — один из симптомов общей нашей греховности. Когда нам трудно быть добрыми с теми, кто нас обидел, это говорит лишь об одном: и мы, и они опутаны сетями мирской неправды. Бывает и так, что мы не можем жить в одном доме, даже в одной стране с кем-нибудь из братьев (см. о Павле и Варнаве в «Деяниях», 15, 39). И наша боль, и несправедливость обидчика — знаки того, что мир еще во зле лежит, а потому не только обидчик, но и мы нуждаемся в милости. Грех разделил нас, а нам противно разделение. Надежда наша — в зачатках нового творения, хотя очень часто нам виден лишь холодный и немощный мир греха. В этой надежде нет разделения и ссоры.

«Прощать» — не значит «хорошо относиться к обидчику». Наши чувства к нему зависят от нашего душевного склада. Чем мы чувствительнее, тем менее вероятно, что мы сможем побороть свою боль.

Прощение — в ином. Оно в том, что мы отказываемся жить в царстве ссор и разделений. Прощающий алчет и жаждет целостности; он не хочет и не может списать кого-то со счета, извергнуть из числа ближних. Ему тяжко в мире, где мы еще не достигли совершенства» [14] .

Печаль

Под печалью принято понимать состояние грусти, скорби или заботы. То значение, в котором слово «печаль» употребляется в светском обществе, включается в православное значение слова, но является не единственным его составляющим. Печаль обязательно связана с какими-то тревогами и влечет за собой общее состояние дискомфорта в душе.

Самоубийство

(Очень трудная для понимания глава. Может, и вовсе кому-то непонятная)

Почему люди кончают жизнь самоубийством? От неведения того, что ждет за гробом. А это значит — от неверия в Бога и в вечную жизнь собственной души. Я бы даже сказала, что люди кончают жизнь от некоего особого бесстрашия — не бояться оказаться в дураках перед фактом бессмертия своего «Я».

Ведь когда человек от тоски и отчаяния хочет «вырваться» из плена надоевшей ему жизни, он уверен, что «чик — и все!». Аннигиляция. Полное уничтожение сознания, своего «Я», своей личности и своей боли. Нужно крепко верить в возможность собственной аннигиляции, собственного бесследного уничтожения. Если бы мы были просто телами, которыми управляет мозг — то убийство мозга было бы для нас полным убийством — настоящей смертью. Тогда, мне кажется, люди только бы и делали, что «чик — и все!». Казалось бы, что может быть проще решения проблемы таким простым способом?

Как пел Гаркуша с «Аукционом»:

Но на это очень метко ответил Б. Б. Гребенщиков:

Вот он — верный ответ на наши пустые надежды исчезнуть без следа. Там, за гробом, намного страшней, чем здесь, там — полная невозможность что-либо изменить при полном сознании себя и своей безвозвратной глупости.

Самоубийство — всегда от неверия в Бога. Неверия в высший смысл своей жизни: в необходимость здесь, на земле, трудом и потом преобразовать и подготовить себя к жизни вечной.

Если бы понять, что здесь — лишь дорога, путь к дому, который совсем не здесь. Когда-то мы лишились этого дома, истинного отечества, и теперь жизнь эта дана каждому из нас чтобы вернуться домой к своему Творцу — к Богу.

Отказываясь от жизни, мы отказываемся возвращаться домой. Мы превращаем себя в вечных бомжей, в отказников от радости и счастья — не слишком ли дорогая цена за минутную депрессию и слабость?

Так и хочется воскликнуть вместе с В. Розановым, знаменитым русским публицистом и философом: «Некуда было пойти? Да пошел бы к бедному! Не было цели в жизни? Да помог бы в занятиях неуспевающему мальчику или приискал бы службу лишенному ее! Совершенно очевидно, что стоило бы двум самоубийцам встретиться, чтобы не было ни которого. Один самоубийца «нашел бы смысл в жизни», сплотившись личною жизнью с тем, кто «дошел до самоубийства под гнетом безысходной нужды». Но и для этого требуется желание и воля, а печаль и уныние, соединяясь к жалостью к себе, парализуют волю, жизненные силы человека».

В качестве примера осмелимся предложить печально знаменитое привидение плаксу Миртл из «Гарри Поттера». Для тех, кто не читал: это вечно рыдающее и жалеющее себя привидение девочки обитало в туалете, где когда-то эта девочка покончила жизнь самоубийством из-за того, что «ее никто не понимал». Жестокая шутка автора? А может быть, это скорее достойное воздаяние самоубийце и предупреждение живущим? Строки о плаксе Миртл вызывают смех, но смеемся мы не над девочкой, а над дошедшей до абсурда жалостью к себе, злопамятством и эгоизмом, которые терзают нас. И образ туалетного призрака напоминает нам о собственных обидах на весь мир, которые заслуживают именно такого загробного бытия, как плескание в бачке унитаза. Ведь если мы не хотим предназначенную нам вечность в осмыслении собственной неразумности, значит, нам следует по-другому жить, и не утопать в слезах здесь и сейчас. И привидение самоубийцы, обитающее в туалете, — как мне кажется, лучшее средство удержать людей от такого вот конца, развенчав мнимый подвиг самовольного и всегда позорного бегства с поля жизни.

* * *

Когда-то мне пришлось услышать от врача про себя: «Это ж надо же такую силу воли иметь, чтобы самой себе такое сделать? На такое решиться?»

Я и тогда понимала, как ошибался этот врач. Я-то про себя точно знала, что это была не сила воли, это была сила ничтожества и малодушия. Помните? «А я уйду — я стал предателем…», — вечные слова Иуды, сказанные им перед тем, как накинуть на себя петлю.

Предателем никто никогда не становится от силы воли. Предателем становятся от страха перед болью, насилием и неудачей. Предателем становятся от страшной, убийственной жалости к себе.

Жалости, лишенной любви и милосердия, понимания и сострадания. Жалости тупой и мертвящей. Даже слово «жалость» не подходит этому чувству. Это жажда уничтожить себя от ненависти к себе.

Почему мы себя ненавидим? Ненавидим настолько, что готовы уничтожить? Мне кажется, от интуитивного, невыразимого сознания собственного бессилия перед своими собственными мерзостями. Внешность, учеба, несчастная любовь, обида на несправедливый мир — это лишь повод, красивый предлог, скрывающий за собой всегда один и тот же вопль души: «Я настолько отвратителен, что не могу, не имею права жить». «Никто меня не любит»… «Я никого не люблю»… «Мир несправедлив, потому что я не знаю, что мне делать…» Вот они — истинные причины самоуничтожения.

И опять — ненависть к себе от незнания самого себя. Если бы хоть на минуту самоубийца мог поверить, что он бесконечно ценен в глазах Бога! Если бы хоть на секунду осознал, что эта ненависть к себе лишь неверно понятая жажда чистоты и вечности! О, как все можно было бы исправить…

Ведь Бог требует от нас «возненавидеть себя» таких, каким сделал нас грех, и полюбить себя такими, какими Он нас сотворил. Полюбить в себе образ Божий, Его дыхание в нас. Полюбить в себе это дивное тело — чудный механизм, позволяющий нам жить в мире. Полюбить в себе прекрасную душу — с ее необозримыми талантами и возможностями. Но чтобы это в себе увидеть, надо мужественно признать в себе и болезни.

Нашу лень, ложь, презрение, раздражение, слабость, трусость, страх, малодушие, нытье…

Но не убежать от них в мнимую смерть, нет! Взять в руки оружие веры, надежды, любви и преобразить себя с помощью Бога — нашего Отца Небесного, нашего Творца и Создателя.

Кто бы знал, как порой я ненавижу себя! Ненавижу за вечные, одни и те же пороки, одни и те же глупости, одни и те же гадости! Годами наступая на одни и те же грабли, я понимаю, что в этом виновата только я сама. И снова падаю, и снова поднимаюсь. И верю, что рано или поздно я изменюсь — потому что «все возможно верующему во Христа», а «что невозможно человекам, возможно Богу». И я отношусь к себе как к больному ребенку: болезнь нужно лечить, а ребенка нужно растить и воспитывать.

Все мы дети перед Богом, и ты и я. Сколько бы лет мы не прожили, мы все равно младенцы, готовящиеся родиться в жизнь вечную. Что бы было, если бы младенец отказался вылезать на свет Божий? Отказ от родов всегда означает смерть.

Смерть физическая, смерть тела — это лишь переход души в другое состояние, в котором она будет ожидать воскресения тела и Страшного Судища Христова.

Поэтому, прервав своей рукой мучительный процесс рождения в новую жизнь, убив свое тело — мы, как недоношенные младенцы, — обрекаем себя на вечную муку существования между жизнью и смертью.

Решившись прожить эту жизнь, мы узнаем, как смешны и нелепы наши проблемы перед самой великой проблемой — проблемой превратиться из поврежденного грехом человека в Подобие Божие, в друга Божьего и наследника Царствия Небесного.

Еще одна сторона самоубийства — это тупая жестокость самоубийцы по отношению к близким. Людоедская безжалостность к тем, кто до конца своих дней будет нести страшное бремя вины: «Это я виноват — не доглядел», «Это я виновата, я же могла помочь…». Каково тем, для кого вы самая большая ценность на земле? Каково Богу и вашей маме, отцу и бабушке, другу и сестре?

«…Заметьте, в оставляемых записках (самоубийц) никогда не звучат слова любви — к брату, к сестре, ну о родителях не говорим — «изгибшие создания». Ну, родителей не нужно любить, не стоит, — «консерваторы», «чиновники»: а товарища, друга, какого-нибудь больного в больнице, какого-нибудь «Ваньку перехожего»? Как это до двадцати лет дожить и ни к кому не привязаться?! К бабушке, к тете, к дяде? Но нет: «никого не виню», «ухожу — потому что нет смысла в жизни». Да «смысл» есть, он под ногами: будь для кого-нибудь костылем! Как нет «смысла», «не нахожу смысла», когда вокруг везде страдание, нужда, нехватка средств прокормиться, вынужденная работа в престарелости, в болезни. «Нет смысла в жизни» — это и значит «никого не люблю». Ибо «любовь» и есть уже «смысл». Страшны эти рассуждения — и я готов все взять сейчас назад, как только мне укажут очевидную неверность мысли; но долбит она в голову: не есть ли в большей своей части самоубийства — тайный уход из жизни тайного греха, вот этого сердечного, вот этого душевного, сводящегося именно к жестокости, к бесчувственности? И к некоторому притворству и фальши, которыми одета или задрапирована такая жизнь?» [15]

* * *

Часто люди, возводящие самоубийство в культ, или такие неформалы как «готы» могут убеждать себя и окружающих в том, что самоубийство означает высшее проявление свободы и презрения к жизни и ее благам. Так ли это на самом деле?

На первый взгляд самоубийство может произвести впечатление некой победы над обыденностью, романтическим поступком, на который могут решиться только сильные люди, презирающие «всю эту возню», называемую жизнью. Но на самом деле это не так.

Самоубийство и от несчастной любви, и от одиночества, и от отсутствия денег есть особое проявление некой узкой и убогой любви к земной жизни, к миру и его благам.

Самоубийца — это человек, который потерял надежду, что блага жизни ему будут даны, и поэтому решается эту жизнь прервать.

Самоубийца ненавидит именно свою, кажущуюся ему несчастной и бессмысленной, жизнь, а не вообще жизнь и ее блага. Если бы кто-то ухватил за руку самоубийцу и предложил бы ему тут же осуществить его мечты о богатстве, любви, славе и т. п. — разве отказался бы самоубийца от этого? Вряд ли.

Нужно очень сильно зависеть от мнения других, очень сильно завидовать другим, очень сильно хотеть каких-то благ прямо здесь и сейчас, чтобы от невозможности это получить решиться на смерть. Психология самоубийства, будь это поступок от гордости или от несчастной любви, — всегда означает полное и страшное рабство у мира и у временных обстоятельств.

Каждому человеку, и мне и тебе, Бог посылает только такие испытания, которые мы можем вынести. Да, часто на пределе собственных возможностей, но важно то, что этот предел мы ставим себе сами. Как это понимать?

Предположим, я настолько некрасивая и неинтересная, что со мной никто не хочет дружить. Меня не приглашают в гости, я не нравлюсь мальчикам, да к тому же и учусь на двойки. Катастрофа какая-то! Но стоит мне в один прекрасный день перестать так думать о себе, как в конце тоннеля замаячит свет! Если я хоть на секунду вырву свои мысли из этого кармана, подниму глаза от точки, в которую уперлась, смогу хоть на мгновение подумать не о себе, а о чем-то другом — я смогу победить мысли о собственном ничтожестве.

Власть мыслей о смерти над нами выражается не в том, что мы способны думать о смерти, отрешившись от себя, а в том, что мы чаще всего упиваемся своими страданиями, тонем в них, лелеем в себе скорбь и тоску о тех удовольствиях и благах, которые нам сейчас не получить. Ненависть к себе и к окружающим доводит нас до мысли, что лишив себя тела, мы решим свои проблемы. Но мы уже знаем, что это не так.

Надо крепко усвоить, что наши недостатки, наши слабости, даже наши мерзости — это не мы сами. Мы больны ими, как корью или ангиной. И эти болезни можно победить при помощи Бога. Для этого надо обратиться к Нему с молитвой о помощи. Такие молитвы можно найти в любом православном молитвослове, а можно и помолиться своими словами: «Господи, помоги мне побороть ненависть к себе, помоги мне справиться со своими недостатками и победить их. Научи меня верить Тебе, надеяться на Тебя и любить Тебя».

Если ты чувствуешь, что ты уже попала в зависимость от отчаянных мыслей и в плену жалости к себе — борись сама с собой. Кстати, многим в подобных ситуациях помогает обращение к психологу, а многим — молитва и общение со священником. Любой из нас может прийти в храм и поговорить с батюшкой или позвонить по телефону доверия — в этом нет ничего постыдного. Еще в Интернете существует много прекрасных сайтов, на которых тебе могут помочь. Один из них называется «Победишь. ru»

Часто в моде на страдания и самоубийство оказываются виновны так называемые деятели культуры, которые неплохо зарабатывают на рассусоливании различных высот и красот самоубийства. Модные писатели, публицисты, художники, кинорежиссеры и музыканты смакуют различные подробности суицида, причем вовсе не спеша обменять свои кресло, апельсиновый сок и утреннюю сигарету на могильных червей и мокрую глину. Популяризуя идеи смерти и играя на исканиях и идеалах молодежи, они сеют ужасные семена отчаяния, тоски и безнадежности. Возьмем, к примеру, модные романы Б. Акунина с его «Кладбищенскими историями» — своеобразной одой смерти. Самоубийство и смерть — главные герои этого литературного произведения, воспевающего в наших душах отнюдь не добро, а скорее тиражирующего пороки и страсти самого автора. Жаль только, что никто не проведет за руку Пелевина и Сорокина, Акунина и прочих перед глазами тех матерей, жен, детей, братьев и сестер, которые по их вине потеряли своих близких, чьи души были развращены и изуродованы подобным «творчеством». Вспоминаются розановские слова о подобных «людях искусства» как нельзя лучше оценивающие их вклад в умножение жестокости и смерти.

Русский философ Розанов однажды написал о подобных деятелях культуры и самоубийцах: «Жестокости много, но ужасно мало страха. Особенно у публицистов его мало. Превеселенький народ, — да и не мудрено: такие гонорары получают. Оставим их, взглянем на молодежь, на юношей и девушек.(…) Есть явная жизнь и есть тайная жизнь. В «явь» выходят гробы, могилы, кладбище: но им предшествует ужасная ночь внутри, ночь одинокая, без звезд, без месяца… Туманы, облака там ходят, что-то липкое пристает к душе, как мокрая простыня, как засасывающая тина. Что спасет? Воспоминания о прекрасном поступке. Но его нет. Что еще спасет? Если я кого-нибудь люблю. Но я никого не люблю. Так зачем же жить?! — с этим ужасным чувством, увы, истинным чувством, т. е. с действительным сознанием: «я ни для чего живу», сбрасывается конвульсивно свечка или огарок, мерцавшая в пустой, ничем не населенной комнате, на пол… Суть в этой ужасной, сырой, холодной комнате без жильцов, которая предшествует всякому въявь самоубийству» [16]

Уныние

«Унывать», по словарю Даля, означает: «грустить, безнадежно падать духом, робеть, отчаиваться, терять всякую бодрость и надежду, не находить ни в чем утешения».

Унынием в аскетике называют изнеможение, усталость души.

Уныние бывает двух видов.

а) Уныние, вгоняющее в сон. Выражается в лености тела и души. Человек, одержимый унынием, может проводить дни напролет на диване, ничего абсолютно не делая. Он начинает пренебрегать своими обязанностями, убегает от общения, запускает все в доме и себя самого. Его ничего вокруг не интересует и не радует. Он может много есть, но еда не приносит удовольствия. Его преследует ощущение бессмысленности бытия, то, что в психологии принято называть «экзистенциальным вакуумом».

Многие психологи говорят о том, что желание сна — подсознательное желание смерти. Одно из желаний, свойственных унынию, вгоняющему в сон, — уснуть и никогда не просыпаться.

Митрополит Сурожский Антоний говорил: «Уныние очень похоже на сонливость. Все пущено на самотек. Человек погружается в грезы наяву, уходит в нереальный мир, в мечтания. Дремота не ждет ночи. Закрываешь глаза — и можно считать, что настало время ночного сна. И как ни странно, но именно в моменты, когда у нас недостает энергии действовать на самом деле, наши мечты полны гордости, силы, власти, успеха. Когда мы погружены в дело, то, чем мы заняты, требует всего нашего внимания, но в мечтах первое место занимает любоначалие, жажда власти, гордые устремления».

б) Уныние, которое гонит из дому. Внешне проявления этого вида уныния прямо противоположны предыдущему. Человек начинает вести активный образ жизни, в основном, предаваясь развлечениям. Он все время стремится к общению и веселью. Появляется страх одиночества, потому что одиночество ведет к первой форме уныния. Человек ищет все более и более изощренных развлечений, отдавая предпочтение наиболее экстремальным. Если сначала во время приступа уныния кажется достаточным пойти в гости, то довольно скоро спокойное общение с друзьями уже не в состоянии прогнать «полуденного беса» — он настигает и в гостях, и в театре, и на улице. Развлечения становятся бурными: дискотеки, ночные клубы, блуд. На последней стадии человек может обратиться к наркотикам, рискованным приключениям, всякого вида извращениям. Проблема заключается в том, что «убежать» от уныния нельзя. Оно везде настигнет и набросится на беглеца с пущей силой.

Начинаются проявления уныния с лености.

Праздность — мать всех пороков, а леность — прямое следствие праздности или ничегонеделания. Лекарством от многих страстей, а особенно от лености и уныния святые называют труд и говорят так: «Труд неприятен нам, как узда, накинутая на наше сердце, стремящееся к вечному, невозмутимому счастью, но без этой узды сердце, предоставленное необузданности своих стремлений, сбивается с дороги и, если оно порывисто и возвышенно, быстро достигает бездонной пропасти ничем неутолимой скуки и мрачной апатии; если же оно мелко, то будет погружаться день за днем, тихо и незаметно, в тину мелких, недостойных человека хлопот и животных инстинктов».

Мы и сами знаем, что работа отвлекает от дурных мыслей, стабилизирует и нормализует жизнь. Вместе с тем труд — это прекрасное и практически единственное средство для самоусовершенствования своих личных качеств, средство, которое к тому же и дает нам возможность принести пользу ближнему.

«Высылая человека на труд, Творец сделал труд необходимым условием физического, нравственного и умственного развития, и самое счастье человека поставил в неизбежную зависимость от личного труда. Труд сделался отличительным признаком сына земли, знаком его падения и указанием пути к совершенствованию, признаком бессилия и залогом силы, клеймом рабства и печатью свободы; жизнь и самое счастье стали трудом; но зато в труде же нашел человек и жизнь, и единственно достойное его счастье». [18]

Но в то же время труд сам не должен становиться целью жизни. Так, например, иудейский, а затем и христианский запреты трудиться в «день седьмой» связаны опасностью идолослужения мамоне. Мамона (от греч. «богатство») — в христианстве злой дух, идол, олицетворяющий сребролюбие и стяжательство. Кстати, мамоной также называют ненасытное брюхо, как символ жадности, стяжательства и обжорства.

Итак, день седьмой мы отдаем Богу и отдыхаем от труда, направленного на стяжание.

Тщеславие

В переводе на современный русский язык слово это означает тщетную (напрасную) славу. Тщеславный человек тот, кто жадно ищет славы мирской или суетной, стремится к почету, к похвалам, требует признания своих достоинств (зачастую мнимых), делает добро не ради добра, а ради похвалы, почета и внешних знаков почестей. Синонимами слова «тщеславие» выступают «спесь», «бахвальство», «кичливость», «надутость», «чванство», «высокомерие».

Священник Александр Ельчанинов заметил: «Мнение о нас других людей — вот то зеркало, перед которым позируют почти все без исключения. Человек делает себя таким, каким хочет, чтобы его видели. Настоящий же, как он есть на самом деле, неизвестен никому, включая часто и его самого, а живет и действует некая выдуманная и приукрашенная фигура».

Как часто тщеславие прикрывается хорошими поступками. Оно прячется за безотказностью и обязательностью, за пунктуальностью и честностью, за щедростью и смелостью. Если копнуть поглубже, то окажется, что за половиной тех хороших качеств, которые мы в себе видим, скрывается именно эта страсть.

Тщеславие полностью порабощает человека, делая его марионеткой, куклой, которой управляет общественное мнение. При этом совсем не обязательно человек добивается похвалы, нет, он может стремиться к тому, чтобы его боялись, или ненавидели, или смеялись над ним. Самое страшное, что представляется для тщеславного, — это равнодушие окружающих, возможность остаться незамеченным, затеряться в толпе.

Человек ошибочно может предполагать, что стремится к сохранению собственного лица, что не делает ничего, противоречащего его жизненным принципам, но в реальности это не так. Не говоря о том, что сами принципы его были созданы в угоду какому-то желанному для него образу, но и меняются они тоже в зависимости от ситуации. Мало того, само «лицо» (личность человека), которое и является основной ценностью тщеславия: я не такой, как все, я лучше, я отличаюсь, я выше, я особенный, — в результате порабощения человека страстью теряется полностью. Тщеславие в поиске всеобщего восхищения пытается подражать образцам, которые это восхищение заслужили, и человек теряет через это собственную личность. Он выстраивает всю свою жизнь по некоторому шаблону, образцу, который кажется ему — нет, не наиболее правильным — наиболее эффектным.

Происходит что-то вроде клонирования. Наиболее часто встречаются разнообразные звезды экрана. На втором месте — литературные персонажи, политики и исторические деятели. Наконец, немало встречается пятых или десятых копий (то есть человек подражает своему авторитету, который, в свою очередь, подражает своему авторитету и пр.). Некоторые, особенно умные, создают mix (смесь) из нескольких образов. Одно совершенно очевидно: мало кто решается оставаться самим собой, не играя какой-нибудь роли.

Всегда ли легко высказать собственное мнение, если не уверен в его не обязательно даже правильности, но хотя бы разумности? Всегда ли просто выразить свои эмоции? Разве не страшно показаться смешным, нелепым или, напротив, вызвать резкое осуждение у окружающих? Всегда хочется быть на высоте. Всегда хочется, чтобы промахи остались незамеченными, а слабости принимались за силу. И всегда нужно одобрение: много, много постоянного одобрения и внимания.

Тщеславие дает человеку надежду убежать от смерти. Страсть тщеславия так сильна потому, что связана с самым глубинным и самым сильным нашим страхом: страхом смерти, страхом небытия. Поиск славы — попытка остаться в этом мире: пусть в памяти людей, пусть на обложке книги, пусть в старой видеокассете.

Гордость

В современном русском языке слово «гордость» имеет ряд значений.

1) Чувство собственного достоинства, самоуважение.

2) Чувство удовлетворения от чего-либо (гордость от победы).

3) Высокомерие, чрезмерно высокое мнение о себе.

В православной аскетике слово «гордость» — абсолютный синоним слова «гордыня», т. е. значение его совпадает с 3-м из приведенных значений. Смысловая путаница в этом случае ведет к недопониманию того, что Церковь разумеет под страстью и грехом гордости. Преподобные отцы, целью своей подвижнической жизни ставившие смирение, сущность которого заключается в искреннем признании себя самым последним и грешным, не говорили, что человек не должен любить и уважать себя. Православное вероучение призывает человека к правильной любви к себе. А чувство собственного достоинства заключается в осознании христианином того, что он создан по образу и подобию Божию, и выражается в его стремлении к добродетели. Это значит, что человек не будет лгать, воровать, убивать, завидовать, хвастать, потому что тем самым он оскорбляет в себе образ Божий. Любя и уважая в себе образ и подобие Божие, человек должен в равной степени любить и уважать то же в другом человеке, и в значительно большей степени, нежели себя, любить и чтить своего Создателя.

Гордость есть в каждом человеке, даже в святом. Как сказал прп. Макарий, «самое чистое естество человеческое имеет в себе нечто гордое» — то, что исказило человеческую природу в самом начале. Но при этом гордость как родоначальница и корень всех страстей любит скрываться за прочими пороками и распознать ее саму трудно. Присутствие в нас гордости можно распознать по внешним приметам. Гордец обидчив и самолюбив, ему сложно просить прощения, тяжело уступить в споре. Он не любит слушаться ни равных себе, ни старших. Он не любит приказных интонаций, а предпочитает им смиренные просьбы. Он подвержен вспышкам гнева. Он помнит причиненное ему зло и постоянно в душе или на словах осуждает других людей.

Высшая стадия гордыни заключается в неверии, в отказе признать Бога источником жизни. Но получается, что человек, желающий обрести смысл жизни в себе самом и только для себя, оказывается ни с чем, потому что человек не заключает в себе средства бессмертия. А вне Бога нет ни бессмертия, ни власти над собой. Однако признать это — значит, пережить крушение своего «я», созданного из иллюзий и заблуждений. А для гордого человека это невозможно, потому что гордость — это некая проказа души. Исцелить от нее может только Сам Бог, если видит, что человек небезнадежен, что он не откажется от исцеления. Лекарство от гордости — смирение.

О зависти

Грех зависти вообще относится к страсти тщеславия. Но поговорим о нем отдельно.

Недавно я с удивлением узнала, что я очень завистливый человек. Открылось это не лучшим для меня образом — придя на вечеринку к одному состоятельному знакомому, я с ужасом обнаружила, что не только беднее всех одета, но еще, вдобавок, и самая уродливая среди увешанных бриллиантами гламурных красавиц. Я зажмурилась, набрала в легкие воздуха и выдохнула, одновременно открыв глаза, — надеялась, что наваждение рассеется и я окажусь Золушкой на балу. Но ничего не изменилось! Мне казалось, что все дамы презрительно оглядывают мой костюмчик. А их длинные ноги, каковых у меня отродясь не было!.. Я СТРАШНО им всем позавидовала!

Выйдя в туалет, я с отвращением оглядела себя и с негодованием спросила у Бога, зачем Он сотворил меня такой дурнушкой.

Вечер был испорчен. А вдобавок ко всему на мою юбку шлепнулся жирный кусок отбивной, и черная от злости я поспешила домой. «Все говорят, нет правды на земле, но правды нет и выше!» — бормотала я про себя начало знаменитого монолога Сальери из пушкинских «Маленьких трагедий». Мне было обидно, что одним почему-то «все», а мне — «ничего» — ни бриллиантов, ни ног, ни голливудских зубов.

Из мрачного расположения меня вывел муж, случайно обронив фразу: «До чего же там все были противные. Глядя на этих красавиц, то и дело думаешь, что они стащат у тебя бумажник, если ты их не оценишь добровольно».

Зависть сменилась злорадством. Как вы догадываетесь, это чувство было ничуть не благороднее первого.

И я задумалась: «Каково же должно быть лекарство от зависти?» Ведь не такое, как в том анекдоте: Бог предложил одному человеку все что угодно при условии, что соседу дадут вдвое больше. Тогда этот несчастный ответил: «Выколи мне один глаз».

Противостоять зависти часто мешает слабоволие. Завистливому человеку не хватает воли сказать душе «остановись». Ведь душа — бесконечна и бездонна и заполнить ее может только Тот, кто ее создал, — Бог. Не умея общаться с Ним, душа страдает и ищет в мире тленных вещей — того, что, как ей кажется, может ее насытить. Зависть — это голод, зависть — это мечта о собственном совершенстве. И пока мы это не поймем, зависть будет терзать нас.

Так, Наполеон не мог остановиться на завоевании Европы и, хотя прекрасно понимал, что Россия станет для него непреодолимой преградой, он двинул свою армию через Неман, движимый жадной тягой к славе. Так олигарх не может остановиться в стяжании богатств и, несмотря на то, что у него есть все необходимое и даже намного больше, он продолжает грабить страну, не в силах сказать себе «хватит» и порадоваться имеющемуся. Фотомодель, снявшись на обложку «Vogue», желает непременно появиться и на обложке «Forbes» — а пути для достижения своей мечты приходится выбирать самые безнравственные.

Примеров — миллионы.

Главная причина зависти, как и всех прочих страстей, — гордость. Зависть — это недовольство собой и своим положением, тем, что имеешь. Завидуя, человек словно бросает вызов Творцу: почему я не такой, как он! А кто тебе сказал, что ты хуже или лучше? И почему ты должен быть таким, как он? Очень важно понять, что в каждом человеке есть Божественный замысел — если увидеть его и начать реализовывать, то, честно, будет уже не до зависти. Каждый из нас, и ты тоже, — это целая вселенная. Каким цветом ты ее раскрасишь, зависит от тебя.

Наблюдай за собой и не сравнивай себя с другими — вот лекарство от зависти. Мы все призваны к Преображению — уподоблению Богу. Души наши знают это прекрасно, а вот ум, увлекаясь красивыми картинками, предпочитает об этом забыть.

Ставьте перед собой настоящую цель — стать самими собой, и Господь поможет вам стать совершенством.

Успех ближнего — это укор для нас, если мы не делаем того, что можем и к чему призваны. Но если мы стремимся превратить свое обреченное на смерть «я» в бессмертное, то успех других будет выглядеть для нас иначе. Видя тех, кто здоровее, богаче и красивее нас, мы видим только оболочки. Суть людей со всем адом в их душах остается для нас скрытой. Но на самом деле каждый из нас носит в себе семя смерти, и сравнивать, какой способ смерти лучше — дело глупое.

Что ж, трудно быть Богом!

Вот как об этих проблемах написан замечательный философ Иван Александрович Ильин: «Для того, чтобы ладить, людям надо «прощать» друг другу свою непохожесть, свои преимущества, свое первенство. Не только в обладании состоянием, но во всем: ты умен, одарен, образован, красив, силен, богат, высоко стоишь по службе — я нет, ты — наверху, я — внизу; ладно, я принимаю это, я довольствуюсь этим… Мой «низ» меня устраивает; он для меня достаточно «высок»; оставайся выше меня, если можешь и если тебе это нравится. Я не завидую тебе. Если же мне станет недостаточно моего «низа», я буду бороться за «больше» и «лучше», но не желая отнять у тебя твоего. Я буду трудиться; творчески работать; перемещу себя «вверх» — в соревновании, но без зависти. Ты только оставайся «наверху»; я поднимусь, к тебе ».