Сначала я увидел его телохранителей. Их было двое. По крайней мере, я увидел только двоих. Сам хозяин скромно восседал за одним из столиков небольшого, но уютного кафе. Все, кто проходил мимо, считали то ли своим долгом, то ли за честь поздороваться с одиноким невысоким седовласым мужчиной в дорогом твидовом костюме и модных джинсах, великолепно сочетающихся с легкими теннисными туфлями. Трудно было поверить, что мы встречаемся с ним в декабрьской Москве, а не где-нибудь в Ницце или Каннах.

Итак, кто же мой таинственный собеседник? Его имя упоминается в десятке публикаций, связанных с так называемой русской мафией. Для прессы его имя уже стало нарицательным. Знакомьтесь, это знаменитый Алик, Алимжан Тохтахунов. Журналисты неизменно именуют его не иначе как Тайваньчик. Чего о нем только не писали: криминальный авторитет, торговец оружием, правая рука знаменитого Япончика. Да что там! Якобы Алик – его самое доверенное лицо, «смотрящий» в Европе. Да и про самого Алика не раз писали как о воре в законе, вознося на вершину криминальной иерархии. Он давно устал отвечать на эти обвинения. Сегодня Алик – один из самых известных лиц в московской «богемной» тусовке, меценат, поклонник большого спорта, неизменно помогающий сразу нескольким федерациям.

Но скандал, несколько омрачивший репутацию «любителя спорта», многим все еще памятен. Это случилось во время Олимпиады в Солт-Лейк-Сити, в США, в 2002 году. Именно тогда агенты ФБР, прослушивающие телефоны Алимжана, установили несколько странные, на их взгляд, беседы с неким Шевалье (скорее всего, известным московским ресторатором Шевалье Нусуевым, спортивным меценатом, убитым не так давно). В этих, кстати, весьма личных телефонных переговорах речь шла о... распределении мест на пьедестале почета в женском одиночном фигурном катании и танцах на льду. Обвинив Тохтахунова в подкупе судей, а затем еще и попытавшись свалить на него и отмывание денег русских преступных группировок, спецслужбы сразу двух стран – Италии и США – на весь мир отрапортовали о победе над русской мафией. Правда, спустя несколько месяцев Алика, арестованного в Европе, пришлось отпустить. Доказательств его вины ни по одному из предъявленных обвинений так и не было найдено. Запретив Алику въезд на территорию США и нескольких европейских государств, правосудие успокоилось. Правда, Черному, как и Тайваньчику тоже запретили въезд в Штаты, обвинив в связях с русской мафией в целом и с Аликом в частности. Михаил остался жить в Тель-Авиве, а Алимжан уже несколько лет живет в Москве...

С Михаилом Черным они учились в одной школе в Ташкенте. Правда, Алик покинул Узбекистан в далеком уже 1967 году. Но кто, как не он, мог бы приоткрыть тайну над так называемым среднеазиатским периодом жизни и деятельности Черного, рассказать о его первых знакомствах, в том числе в криминальном мире! С этой темы мы и начали разговор.

– А ты знаешь, я, как ни странно, больше всех пострадал от этих алюминиевых войн. Пострадало мое имя, – сказал Алик.

Я промолчал. Зная репутацию Тохтахунова, я был готов поверить, что от связей с ним страдала репутация десятка российских бизнесменов. Но что наоборот! Это был настоящий сюрприз. Значит, именно Алик пострадал от знакомства с Черным!

– Это правда, хотя я как бизнесмен никакого отношения к металлургии никогда не имел. Думаю, это все произошло от различного рода знакомств в этом мире. Миша Черный – это мой земляк, мой друг детства, с которым я учился в одной школе. Вместе с ним в футбол играли. Хотя он и помладше был. Мы тогда просто дружили, но в детстве каким можно было бизнесом заниматься? Он делал что-то свое, я был сам по себе. Потом мы, уже повзрослев, встретились в Москве, позже – долго общались в Париже, хотя я там мало с кем вообще поддерживал дружеские отношения. Вот так я попал в поле зрения самых разных спецслужб мира – через знакомство с Мишей. Хотя я сам, повторю, никогда никаким алюминием не занимался. А сам Миша нормальный, уважаемый человек. Из него на Западе сделали символ мафии умышленно, потому что он одним из первых в России сделал большие деньги. На Западе до сих пор не понимают, что к российскому человеку слово «мафия» вообще неприменимо. Нет у нас мафии, в том числе и в бизнесе. У нас другая система координат, другие правила. У нас, например, как считается? Есть «уважаемые» люди. На таких «уважаемых» людях, которые завоевали авторитет своими крутыми делами, поступками, строится весь бизнес, все отношения решают они. Ну и при чем здесь мафия? Она у них там – в США, Италии, Израиле. Они завидуют тому же Черному, потому что он сделал по-быстрому много денег. Как – я не знаю, говорю же, общих дел у нас даже в детские годы не было. А он создал первую крупную алюминиевую империю. У него есть потрясающее качество: он иногда умеет слушать людей. Иногда, когда ему это надо. Он чувствует людей, как хороший и тонкий психолог, – если Миша понимает, что человек рядом знает что-то лучше и больше, чем он, Черный обязательно прислушивается. Если бы он все делал в одиночку, разве все так у него успешно бы сложилось поначалу?! А что касается законности зарабатывания денег, то он все сделал законно. Другое дело, все мы знаем: редкие крупные капиталы делались честно. Но тут дело совсем в другом. У нас как бы законы были незаконные. Были в них дыры, лазейки. Надо было просто знать, как ими пользоваться. Миша знал, конечно, он – талант в такого рода операциях. Потому и сколотил состояние. Многие тогда пользовались этим. Кроме того, и налогов в стране не было. Кто их платил? Да никто! Были льготы, в том числе и в его бизнесе. Конечно, надо было этим умело пользоваться. Но теперь ему начинают задавать все больше вопросов со всех сторон. Это потому, что он богатый, приклеивают ярлык «мафия». Приходится ему который год по судам таскаться, на него же постоянно и пресса нападает. Он – загнанный. Но самое главное, он – нормальный жесткий бизнесмен, крупный бизнесмен. А когда говорят, что он такой жесткий, имеют в виду, что это, мол, он убил конкурентов и бывших партнеров. (О жертвах алюминиевых войн стоит рассказать отдельно. – Авт.) Ну как он мог убить? Он же за границей все время жил. Это, я считаю, все слух про его какую-то жестокость. Ты сам с ним пообщайся получше, все узнаешь и поймешь. Он все должен, наверное, сам рассказать – и про бизнес, и про то, как на него спецслужбы давят. Хочешь про Мишу узнать и про всю историю алюминия, надо прежде всего с ним обо всем поговорить. Тебе обязательно надо с ним познакомиться. Он очень откровенный человек, всегда говорит правду.

Алик действительно не занимался металлургией, но что-то мне подсказывало, что его с Михаилом Черным связывала не только общая подозрительность со стороны западных спецслужб и игра в футбол на асфальтовых «коробках» в Ташкенте. Совет Алик дал хороший – узнать обо всем у самого Михаила. Но скажет ли тот правду, окажется ли действительно таким общительным и откровенным? Об этом я думал, провожая Алика Тайваньчика до его машины, припаркованного у дверей кафе новенького «мерседеса». Охрана заботливо окружила иномарку, усаживая хозяина в салон. Алик на прощание махнул рукой.

Я знал: больше мы с ним, как и с Анзором Кикалишвили, о Михаиле Черном говорить не будем. Сейчас-то он без особого желания о нем рассказывал. Но меня больше интересовало другое: а знает ли уже сам Черный, что какой-то московский журналист обегал пол-Москвы и готов еще объехать полмира, чтобы узнать о нем как можно больше? Алик мне об этом не сказал. Но я почему-то был уверен: Черный уже все прекрасно знает. Он все больше представлялся мне в образе некоего спрута или паука, в сетях которого давно барахтаются, сами того не ведая, менеджеры и мафиози, чиновники и агенты спецслужб. Паутину за эти десятки лет Черный сплел огромную. И моя задача – не оказаться в ней, по крайней мере, раньше срока. Да, мы с ним должны обязательно встретиться. Позже...

 

Я долго старался как можно больше выяснить о том самом узбекском периоде жизни «цеховика» Михаила Черного, который словно пропасть зиял в его биографии. Спорт, вьетнамки, кооперативы – и вдруг такой стремительный скачок в олигархи, да еще какие – алюминиевые! Порой приходилось вновь и вновь возвращаться к началу этой истории, чтобы понять, как Михаил сколотил свои первые капиталы и что же за миллионы братья Черные вкладывали в алюминиевую промышленность. Я был уверен, что непременно есть люди, желающие знать о его узбекском периоде правду, которая почему-то никак не попадала в официальную биографию. В российской прессе информации о стартовом капитале Черного практически нет. Но если внимательно изучить отдельные факты биографий тех людей, которые в те годы окружали будущего российского олигарха, можно выстроить довольно любопытную версию.

В 1985 году братья Черные действительно основали один из первых кооперативов в Узбекистане. После этого как раз и следует огромный пробел, вплоть до 1992 года, когда Черные вступили в альянс с братьями Рубен из Великобритании в рамках международной группы TWG для ведения алюминиевого бизнеса в России. При этом Черные не только предложили Рубенам стандартный набор услуг – доступ к производственным активам в России, Казахстане, Украине, Узбекистане, Таджикистане, личные связи с людьми в правительстве, принимающими ключевые решения, сразу несколько десятков подконтрольных банков и бессчетное количество фирм-«прачек». Судя по всему, партнерам – братьям Рубен была предложена и мощная силовая поддержка: без «крыши» в России тогда, как вы помните, и шагу ступить нельзя было. Каким образом никому не известные кооператоры из Ташкента обросли таким капиталом и, самое главное, влиянием? Этот вопрос или, вернее, именно этот пробел в биографии Льва и Михаила Черных делает их совершенно уникальными фигурами в ряду других российских олигархов, о деятельности которых в этот период известно немало. О Черных – ничего. Почему? В этом-то и следует разбираться, иначе ответа на вопрос: как в России стать олигархом? – не получить. Но результат того стоит. Надо лишь провести пару недель в архивах десятка советских и российских газет. И в итоге получится совсем другая биография славных братьев-олигархов! Настоящая! Итак, по распространенной версии, средний брат, Лев Черный, после окончания Ташкентского политеха работал в какой-то научной лаборатории. Затем занялся изготовлением товаров народного потребления, работая в филиале какого-то завода. На базе этого филиала Лев создал первый в республике производственный кооператив, к работе в котором привлек своего брата Михаила. Здесь сразу возникает вопрос: как вчерашний выпускник сумел добиться разрешения открыть в то время полутеневое производство, особенно если учитывать, что руководил тогда заводом обладающий большим влиянием Махмуд Раджабов, не терпящий никакой самодеятельности и ставший через несколько лет зампредом в первом правительстве отделившегося от СССР Узбекистана. Самое интересное, что, будучи студентом, Лев никогда не проявлял склонности к бизнесу, а тогда это были лишь фарца и спекуляции, исправно посещал собрания комсомольского актива курса и вообще был студентом без порочащих его связей. А тут так неожиданно – сразу столько талантов.

Есть и другая версия, о которой рассказывают в основном узбекские иммигранты, поскольку в современной республике существует чуть ли не официальное табу на исследования кооперативного движения тех лет. Начать следует с того, что филиал на Ташкентском заводе был один – закрытый цех, обслуживающий оборонку. В частности, выпускавший комплектующие для бронетехники, а также ремонтирующий танки (отголоски афганской войны). Понятно, что никакого швейного производства (как часто утверждают в лояльных Черным источниках) на базе танкоремонтного цеха Лев не мог организовать. Однако во второй половине 1980-х годов предприятия, имевшие экспортные связи, могли часть своей валютной прибыли вкладывать в покупку товаров народного потребления за рубежом. Это была централизованная акция, проходящая через специальные отделы обкомов КПСС. В конце 1980-х завозили в страну главным образом электронику и первые персональные компьютеры. И как правило, часть квот распределяли через младших товарищей коммунистов – комсомольцев. Именно так вошел в бизнес молодой функционер ВЛКСМ Михаил Ходорковский – перепродавая бытовую технику. Примерно так складывалась судьба на первом этапе и братьев Черных. Правда, до сих пор неизвестно точно, что у них было первично – комсомол или криминал. Известно, что кооператив братьев Черных очень скоро вошел в созданную при Ташкентском обкоме партии ассоциацию кооперативов и малых предприятий – АКАМП. Черные, через комсомольские связи сошедшиеся с сыном тогдашнего первого секретаря Ташкентского обкома партии Тимура Алимова, участвовали в создании ассоциации. Тогда же братья близко сошлись и с руководителем АКАМПа Гафуром Рахимовым (или просто Гафуром – криминальных лидеров в Азии было принято называть просто по именам), который уже в то время имел славу местного криминального авторитета, стоящего во главе так называемой спортивной мафии. Через него Черные сблизились с партийным руководством, и экспортно-импортный кооператив братьев Черных «по производству ТНП» начал действовать, как хорошо смазанный механизм, – Раджабов полностью отдал распределение электроники братьям Черным, которые через АКАМП реализовывали аппаратуру налево. Фактически это можно было назвать прямым хищением, поскольку деньги за реализованный товар не возвращались.

В это же время у братьев Черных и Рахимова появился еще один партнер по бизнесу – некто Салим Абдувалиев, проходивший по милицейским сводкам того времени как один из главных вымогателей на ташкентских рынках. Знакомые с ситуацией тех лет, бывшие сотрудники правоохранительных органов Узбекистана утверждают, что через Абдувалиева поддерживалась связь с тогдашним криминальным авторитетом Ташкента Шухратом. В начале 1990-х годов и Салим, и Гафур засветились как крупные международные торговцы наркотиками. Такие слухи об этих деятелях упорно циркулируют в Узбекистане и поныне. Впоследствии в СМИ очень часто озвучивалось предположение, что через кооператив Черных (то бишь АКАМП) отмывались деньги от наркотиков и проституции. Кроме того, огромные деньги по тем временам шли Черным от левой торговли импортной электроникой. Впоследствии к АКАМПу как легальной «крыше» присоединились вышедшие из подполья «цеховики», находившиеся под контролем братьев Розенгауз (признанных воротил теневого бизнеса Ташкента). Отсюда легенда о «цеховом» прошлом братьев Черных.

Реально некоторые подробности деятельности братьев в ташкентский период стали известны, когда грянуло второе узбекское дело. Первым было расследование, проводимое группой Гдляна – Иванова. Второе случилось в начале 1990-х годов. Его самым громким эпизодом стали аресты за спекуляцию сыновей бывших первых секретарей Ташкентского и Бухарского обкомов партии и, прежде всего, нашумевшее задержание покровителя АКАМПа и братьев Черных сынка партбосса Алимова. Вообще от этого дела «пострадало» (в кавычках, конечно) немало детей узбекской партийной элиты. Оказалось, что в Узбекистане действовала целая сеть, перекачивающая через счета ВЛКСМ деньги в кооперативы, за те самые ТНП, которые распределяли через комитеты комсомола на местах. Причем в этом деле, вероятно, впервые были зафиксированы подложные платежные банковские документы, по которым уходили деньги в соседнюю Чимкентскую область. То есть можно предположить, что с технологией фальшивых авизо Черные были знакомы еще в самом начале своей карьеры.

После громких арестов братьев как ветром сдуло из республики. В силу национальных особенностей современного Узбекистана говорить об истории становления кооперативного движения в республике не принято и даже опасно. Прежде всего, потому, что на сегодняшний день Гафур Рахимов и Салим Абдувалиев – два самых известных бизнесмена республики, контролирующие крупные производственные активы Узбекистана. Неизвестно, каким образом им удалось выкрутиться из истории с ТНП, но после получения Узбекистаном суверенитета они считаются главными финансистами Тимура Алимова, по-прежнему играющего серьезную роль в узбекской политике.

Однако перед тем как исчезнуть из «хлебного города», братья успели засветиться еще в одном громком деле. Ташкентские старожилы, наверное, еще помнят скандал о так называемой цветочной мафии. Его центральным эпизодом стала поножовщина на рынках Ташкента, в которой погибло несколько рэкетиров, контролировавших цветочную торговлю в области. Как предполагалось, эта история была связана с переделом сфер влияния в пользу некоего авторитета Тофика (Тофик Арифов), ныне проживающего в Турции и владеющего самыми роскошными отелями страны. По этому делу, кстати, также проходил и школьный друг Михаила Черного Алимжан Тохтахунов. Тогда же в очередной раз попали в поле зрения органов и сами братья Черные. По версии правоохранительных органов, именно они отвечали за сбор товара у цветочников и вывоз его для торговли в Россию. Вотчиной цветочной узбекской мафии были главным образом Сибирь и Дальний Восток. Вместе с цветами в эти районы уходили, судя по всему, и наркотики, так как «крышевали» эти поставки так называемые «спортсмены», те самые Рахимов и Абдувалиев. Неизвестно, сколько рук, ног и черепов строптивых торговцев переломали эти люди по указке новоявленных мафиози, но, вероятно, немало. Так или иначе, к моменту переселения Черных в Россию контуры будущего криминального альянса уже были очерчены довольно ясно.

Ну что ж, если кто-то до сих пор и предполагает, что земля (или, скажем прямо, крупный бизнес) стоит на трех слонах, то слоны эти такие – связи, деньги и сила. Если допустить, что со связями и «силовой поддержкой», по крайней мере в виде предположений и версий, все понятно, остаются деньги...

Так как же «бизнес-группа» Михаила Черного сумела в мгновение ока превратиться в хозяев целого сектора экономики? Этот вопрос до сих пор оставался для меня загадкой. И к нему я буду возвращаться не раз. Стоит сказать, что ответ на него долгое время искали не только журналисты, но даже и российские политики. И самое главное, что поиск мы вели в одном и том же направлении! Так, например, депутат Государственной Думы РФ, член комитета по безопасности Николай Леонов не раз заявлял как коллегам-депутатам, так и журналистам, что «самый известный эпизод нечистоплотной деятельности братьев Черных – подозрения их в участии в деле так называемых фальшивых авизо, которые еще называли „чеченскими“». Леонов объясняет, что «суть аферы была достаточно проста: в наследство от СССР банковской системе новой России досталась технология, когда деньги зачислялись на счета предприятий на основании так называемых авизо. Фактически это была расписка на получение денег, которые к тому же изготавливались не централизованно, а специальными уполномоченными банками. То есть степень защиты их была чрезвычайно низка». В начале 1990-х годов, как только Чечня стала первой зоной бандитского беспредела и как следствие финансовой дырой России, там зарегистрировали и открыли счета сотни российских фирм. Если бы сегодня была возможность покопаться в финансовых архивах Грозного тех лет, то, вероятно, мы с вами узнали бы очень много о ныне респектабельных «капитанах российского бизнеса». Но во время первой чеченской войны все архивы были уничтожены, причем знающие люди ни на минуту не сомневаются, что это было сделано целенаправленно. Леонов полагает, что, «несмотря на это, в середине 1990-х годов отнюдь неспроста в поле зрения российских правоохранителей, занимающихся фальшивыми авизо, попал Михаил Черный. Как выяснилось, одна из фирм братьев Черных была зарегистрирована в Грозном и через местные банки, как предполагают, участвовала в афере с фальшивыми авизо. К этому времени Михаил Черный уже был алюминиевым магнатом, миллионером и получил израильское гражданство».

Теперь мне было уже очевидно, что именно знаменитое уголовное дело о фальшивых авизо должно было приоткрыть завесу над главной тайной в истории алюминиевого олигарха. Я чувствовал, что разгадка где-то рядом. И я был прав...