1572 год

Уинтер восседал во главе стола, положив правую руку на «Книгу римских рецептов». Обычно холодным и рациональным Сликстоуном теперь овладела паника:

— Там на дороге всадники, вооруженные всадники!

— Неужели? — беспечно ответил Уинтер.

— Колдовство карается смертной казнью. Нам нужно бежать.

— Они считают науку колдовством, а колдовство — наукой. Несчастные глупцы!

— Я отправляюсь в «другое место» — больше идти некуда.

Уинтер лишь улыбнулся.

— Они в первую очередь бросятся к плите. Фортемейн им наверняка про нее рассказал. Ты не успеешь.

— Фортемейн — предатель.

— Нет, он просто сентиментальный дурак, а это другое. Он всегда действовал в соответствии со своими идиотскими принципами. Предатели же отрекаются от собственной веры. — Уинтер постучал пальцами по книге. — Я провел последний эксперимент. Я нащупал тень силы, подвластной только богам.

Последний эксперимент: Уинтер рассказал ему о тончайшей из сил, столь же могущественной, сколь и опасной. Сликстоун желал ею овладеть.

— Какой от нее толк, когда ты болтаешься с петлей на шее? Вы говорили, что здесь есть подземные туннели, — почему бы нам не сбежать?

— У меня нет ни малейшего желания скрываться. Я буду в саду. Пойдем со мной.

— Отдайте мне камни и книгу. Дайте мне провести эксперимент.

Уинтер не обратил внимания на его просьбу и передал «Книгу рецептов» Кэлксу Боулу:

— Спрячь ее там, где мы договорились, а потом оставь меня в саду с моим самым близким другом Вероналом Сликстоуном.

Сликстоуна охватила дрожь: Уинтер почти обезумел. Он собирался пройти через страсти Христовы, от прощания в саду до казни. Теперь Сликстоун все понял: Уинтер хотел стать равным самому Спасителю, а значит, ему отводилась роль Иуды.

Повторять не пришлось. «Джек, проворней, Джек, скорей». Началась новая игра: теперь Уинтер — его враг, а вооруженные всадники — его друзья. Сликстоун обрадовался освобождению — Уинтер слишком долго над ним довлел. Его щенячья любовь к Уинтеру превратилась в ненависть. Сила, которую дарил последний эксперимент Уинтера, должна достаться ему.

Сликстоун стоял в стороне, глядя, как Уинтер скользит своей неслышной походкой среди лужаек и увядающей лаванды, явно смирившись с ожидающей его участью. Он слышал цокот копыт, свист извлекаемых из ножен мечей и топот ног людей, бегущих через поместье.

Отряд возглавлял знакомый высокий человек: вернулся сэр Роберт Оксенбридж.

Сликстоун поспешил к нему навстречу и указал направление:

— Если вам нужен дьявол, он там.

В сумраке зала суда белели кружева воротников — обвинителя, судьи, пристава и даже охранников, стоявших по обе стороны скамьи подсудимых. С чисто выбритой головой и без воротника, обвиняемый, казалось, принадлежал к другому биологическому виду.

Биологический вид — это выражение ядовитой красной нитью тянулось через весь процесс.

— Герион Уинтер, я признаю вас виновным в бесчеловечных экспериментах по скрещиванию детей с животными, насекомыми и птицами, в искажении естественных видов по вашему желанию.

Сэр Роберт Оксенбридж сделал паузу. Слова тускнели, не в силах отразить ужас тех реальных существ, которых приставы нашли и уничтожили в «другом месте», как осторожно называло его обвинительное заключение. Подобные кошмары выходили за рамки языка судопроизводства. Ему следовало нанять поэта, чтобы закрыть дело. Второе обвинение казалось обыденным в сравнении с первым.

— Я признаю вас виновным в захвате неизвестной территории и присвоении ее для собственных нужд вместо нужд вашего суверена королевы Елизаветы.

Уинтер улыбнулся, как бы говоря: «Какое мне дело до временных правителей?»

— Хотите ли вы что-нибудь добавить, прежде чем услышите приговор?

Их голоса словно соревновались между собой, глубокий и сильный — у сэра Роберта, солдата и государственного деятеля; тихий и шипящий — у Уинтера, словно у змия в саду. Неудивительно, что они зашторили окна и заперли двери.

— Я действительно совершил все то, в чем меня обвиняют, и много больше, — начал Уинтер. — Но кто еще сумел сделать столько для человеческого развития? Кто еще способен создать подобных существ? Кто нашел более удивительное место? И возможно ли развитие без неудачных опытов? Поступайте как хотите; того, кто меня предал, ждет расплата. И я еще вернусь, когда другой пройдет по моим стопам.

Судьи ему больше не отвечали. Уинтер всегда выражался так высокопарно.

— Зачитайте список жертв, мистер Финч.

Обвинитель Губерт Финч подчинился, хотя большинство жертв были такими же безымянными, как и их могильные плиты.

— Мальчик-сирота из Лондона, бродяга из Хоя… — И так страница за страницей.

Уинтер прервал чтение только один раз, когда наконец произнесли два имени:

— Иероним и Морвал Сир, брат и сестра, близнецы, местные жители…

— Ошибка! Эти двое не были частью эксперимента, они были наказаны.

— Вы хотите сказать, что они живы?

— Будем надеяться. И в этом тоже заключается их наказание.

Сэр Роберт лично опросил всех свидетелей. Многие из местных говорили о Сирах с почтением — простого происхождения, они не уступали пришельцам умом, были одинакового с ними возраста и оказались единственными, кто посмел противостоять Уинтеру. Видели, как они со связанными руками шли в сопровождении Уинтера и его свиты через поля в направлении входа в «другое место».

Оксенбридж с содроганием подумал о том, что Уинтер подразумевал под наказанием — нечто даже худшее, чем ужасы его неудачных экспериментов. Возможно, они оказались среди тех, кого солдаты избавили от страданий, тех несчастных, которых с трудом можно было назвать живыми существами.

Финч прочел список до конца, и сэр Роберт вынес приговор:

— Вас, Герион Уинтер, отправят в «другое место», где поместят в клетку и заставят «исчезнуть» тем же способом, какой вы применяли к своим первым жертвам. Ваших младших и менее ответственных союзников подвергнут другому вашему раннему эксперименту, tabula rasa — стиранию памяти. Затем они отправятся в изгнание, так далеко, куда только сможет их доставить флот Ее Величества. Уведите его.

Пристав раздвинул шторы из дамасского шелка, и свет ясного зимнего дня проник в комнату, из которой солдаты вывели покорного Уинтера. Желая поскорее убраться подальше от обвиняемого, Оксенбридж провел Финча в прилегающую библиотеку. Из потухшего камина поднималась струйка дыма. Он попытался разрядить обстановку:

— Ну, мистер Финч, что чувствуете в связи с получением наследного титула? Герольд Ротервирда — все равно что негласный губернатор.

— Но в моем подчинении всего несколько крестьян, — нервно пробормотал Финч, смущенный возложенной на него ответственностью.

Сэр Роберт, утешая, положил ему руку на плечо:

— Территории растут и меняются. Где был дом, там село, а затем и город. Личный совет королевы принял закон, который будет охранять темные тайны Ротервирда. Эта долина станет единственным местом, которое не будет подчиняться Ее Величеству и парламенту. Здесь будут действовать только ваши предписания — но не забывайте, что жить вам придется так, будто Уинтер, его ученики и «другое место» никогда не существовали.

— Зачем освобождать меня от власти правительства?

— Цена, которую ваши подопечные заплатят за свою свободу, — изоляция. Только здесь во всей Британии будет запрещено изучение истории.

— Почему так?

— Позвольте им углубиться в прошлое, и они тут же обнаружат путь к «другому месту». Ротервирд должен жить настоящим и держаться особняком. Никого не впускать и не выпускать. Мы построим для вас новое, достойное губернатора жилище, где вы будете тайно хранить протоколы этого суда и другие дьявольские принадлежности Уинтера — включая эту самую книгу. — Сэр Роберт вновь решил, что пора разрядить атмосферу: — Как бы нам назвать этот ваш новый дом?

Губерт Финч подумал о своем титуле герольда Ротервирда и о необходимости создания нового порядка взамен того, что сотворила секта Уинтера.

— Эскатчен Плейс?

Сэр Роберт одобрительно кивнул, но про себя отметил, что неуверенность в голосе Финча никуда не делась. Финч сомневался в том, что со своими скромными ресурсами сумеет выстроить внушительный особняк, не говоря уже о целом поселении.

— Я оставляю здесь всех своих людей — они слишком много знают. В том числе магистра гильдии строителей мистера Бантера; он работал во дворце Уайтхолл, но не устоял перед соблазном спроектировать целый город.

Сэр Роберт подошел к столу и развернул план мистера Бантера: мосты, переходы, система канализации, центральная площадь.

Финч раскрыл рот в восхищении. Он различил даже очертания своей будущей резиденции. Поместье, в котором они сейчас находились, на плане было ограждено высоким забором без ворот. Сэр Роберт пояснил:

— Мы закроем поместье от посетителей. Кто знает, что здесь натворил Уинтер?

— Я поражен, — заикаясь, произнес Финч.

— Вашему городу понадобится надежная сердцевина, которая будет держать людей вместе. И последнее — мы нашли вот это. — Сэр Роберт положил на стол лист бумаги. — А значит, Уинтер хотел, чтобы мы это нашли.

Странные вести доносятся из деревни Ротервирд. Жрец-друид заявляет, будто на местную ярмарку летнего солнцестояния явилось чудовище с цветком середины лета. Всех спасли Зеленый Человек и Молот. [АСХ 1017]

— Какая-то ерунда, — заметил Финч, человек с большим практическим опытом, но скромным воображением: именно за это его и выбрал совет.

— Не будь это написано пером Уинтера… Вы не были в том, «другом месте». А я был. — Сэр Роберт посмотрел в окно, на луг, где, как старые зубы, торчали из земли сарсены. Здесь нетрудно поверить в друидов и чудовищ.

Потухший было огонь внезапно встрепенулся, покрытые пеплом поленья вспыхнули, и он кивнул, точно принимая это за знак.

— Вот тебе и прошлое — может скрываться столетиями, а потом вдруг… пффф! — и просыпается! За вас, мистер Финч, или ваших детей и внуков я не боюсь. Я опасаюсь за далекое будущее, когда все забудется и бдительность людей ослабеет. Поэтому лучше всего оставить необходимый минимум. — Сэр Роберт бросил в огонь предсказание Уинтера. — И лучше уничтожить все, что Уинтер хотел нам оставить. Ну а сейчас, мистер Финч, пора отметить окончание этого жуткого дела вином.

Теперь настал черед Финча уставиться в окно. Он видел перед собой плодородную почву, запасы свежей воды, изобилие древесины и только одну подъездную дорогу. Если мистер Бантер выполнит все, как задумал, Ротервирдская долина непременно расцветет под его руководством. Она отбросит прошлое, как змея сбрасывает шкуру на пути к обновлению.