- Они ушли! Ушли! Гюстав, Лолота, бабушка Видаль, вы слышите, они ушли! Выходите!
Не помня себя, забыв, что может разбудить малышей, Витамин металась по коридору, барабаня в двери Рамо и в чуланчик, где, притаясь, сидели Лолота и старуха Видаль. Витамин вдруг начало трясти. Она никак не могла сладить с губами:
- Ба-бабушка Ви-ви-видаль!..
Была глубокая ночь, но никто этого не замечал. Едва умолк шум автомобилей, навзрыд заплакала, уже никого не стесняясь, Сюзанна, а за ней и другие грачи, заглянув в разгромленную комнату Матери, дали волю слезам. Отовсюду послышались горькие всхлипывания. Лолота, выбежав из чулана, уже красная и распухшая от слез, тотчас запричитала, заголосила по-деревенски:
- Увели злые люди мою ласточку! Посадят за решетку железную... Запрут за сорок дверей, никуда не выпустят!
Сюзанна зарыдала еще громче. Слышно стало что и в спальне малышей кто-то залился плачем.
- Стоп! Довольно плакать! - Рамо, высокий, жилистый, неожиданно вырос в коридоре. Он был угрюм, темен лицом. - Лолота, как вам не стыдно? Такой момент, а вы теряетесь! И потом, слышите, малыши плачут. Надо пойти успокоить их...
Лолота, утирая слезы и бормоча что-то, побежала к малышам. За ней поплелась Сюзанна, все еще всхлипывая и жалостно поводя лопатками.
Рамо огляделся: возле него столпились грачи. Теперь он был их единственной опорой и надеждой, они не сводили с него глаз. Сам Рамо был как громом поражен, что его не забрали вместе с Марселиной. Однажды, Рамо помнит, Кюньо сказал: "Если нажим на Францию усилится, наши власти пойдут на крутые меры. Конечно, в первую голову, захотят расправиться с "несогласными". И уж тогда и тебе, Марселина, и тебе, Гюстав, не уцелеть..." Ведь он, Рамо, был бойцом в Испании, был другом Берто. У него в каморке, так же как и у Марселины, все было перевернуто: книги валялись на полу, из ящиков вываливались карандаши, бритвенные кисточки, рубашки.
Рамо стоял на пороге комнаты Марселины, озираясь и все-таки ничего не видя перед собой. Когда-то давно, в годы войны, его судьба сплелась с судьбой Марселины, и с тех пор он не мыслил своей жизни без нее. Он переступил порог и машинально подобрал с полу какой-то лоскуток. Шитье. Белая блузка. Блузка Марселины. Он укололся о невынутую иголку и только тогда немного опомнился.
- Кто из вас видел Мать? Сказала она что-нибудь перед уходом, или ей не позволили? - обратился он к грачам и в тот же миг представил себе хрупкую женскую фигуру, окруженную полицейскими. Марселина - в тюрьме, а он - на свободе! По его темному лицу прошла судорога.
Кто-то тронул его за руку.
- Мы все ее видели, и она всем просила передать привет, - Витамин боязливо заглянула в лицо Рамо. - Ей не давали говорить, но она все-таки сказала. Она сказала, чтоб мы продолжали без нее делать все, как при ней. Она сказала это вот так. - Витамин постаралась в точности повторить интонацию Матери. - Потом она спросила меня, поняла ли я ее... Она спроси... Она... Она...
И вдруг Витамин - чуткая, храбрая, верная Витамин - не выдержала и припала к груди Рамо.
- Ее... там... будут... мучить... - сквозь рыдания выговорила она.
Рамо прижал ее к себе, начал нежно-нежно гладить острые прыгающие плечики.
- Нет, они не посмеют! Народ им не позволит. Не плачь, Витамин. Вспомни, Мать учила всех вас твердости.
Витамин ткнулась головой в куртку Рамо.
- О-о, даже белье, детское бельишко и то им понадобилось повытряхивать с полок. А оно только-только стиранное.
Старуха Видаль, косматая, сердитая и при этом расстроенная донельзя, на минуту выглянула из чулана и опять спряталась, чтобы кряхтя собрать с пола рубашонки и штанишки грачей.
- Мать еще что-то сказала перед уходом Ксавье, только я не слыхала что, - шепнула Витамин, чуть повертывая лицо: она так стыдилась своих слез!
Тореадор отыскал глазами Ксавье. Мальчик все еще стоял на том же месте у лестницы. Голова его была опущена.
- Ксавье, что тебе сказала Мать перед уходом? - спросил Рамо. - Только постарайся вспомнить точно. Это может быть важно для всех, - добавил он.
Ксавье пошевелился, но не поднял головы, не подошел к Рамо.
- Мать сказала... Мать сказала, чтоб я попросил Витамин починить и выстирать мою рубашку... - выговорил он с трудом.
И вдруг эти простые, будничные слова как будто сразу сняли тяжесть со всех сердец. Все вдруг заулыбались удивленно и умиленно. Вот ведь какая Мать! В такую минуту обратить внимание на рубашку мальчика, позаботиться даже о такой мелочи! Ах, какая Мать! Ничего не боится, думает только о других!
А в это умиленное, восторженное настроение уже врывался невыносимым, режущим звуком чужой требовательный голос. Хомер, красный, накаленный вылез из своей "резиденции" и наступал на Тореадора. За ним кучкой теснились его питомцы. У одних был расстроенный, угнетенный вид, другие поглядывали с откровенным любопытством: "Ну-ка, что еще здесь произойдет?"
А Хомер... От его джентльменства, от его приторной вежливости не осталось и следа. Стоило ли сейчас стесняться!
- Мы намерены, сэр, сейчас же уехать в город! Я не остаюсь здесь больше ни минуты. Что это такое, позвольте вас спросить? Среди ночи полиция, обыски, аресты! Это, по-вашему, называется школой!
Настоящий страх охватил Хомера. Бежать, бежать отсюда как можно скорей в спокойный, тихий уголок - вот чего он хотел сейчас для себя. Он уже не мечтал о военной карьере, не мечтал о том, чтобы остаться в Европе. Бежать, бежать!..
- Подумать только - полиция является в школу! - продолжал он донимать Рамо. - Нет, сэр, у нас в Штатах вы этого не увидите! В нашей школе вы полиции не встретите.
- А как же, сэр, разве вы забыли, к нам в школу тоже приходила полиция, - выступил вдруг вперед Лори Миллс. - Полицейский инспектор и еще двое с ним. Помните, сэр, когда у нас брали отпечатки пальцев, чтобы изловить нас, если мы вдруг станем преступниками? Припоминаете, сэр?
Лори лез вперед и заглядывал Хомеру в лицо. Изо всех сил старался он услужить своему наставнику и руководителю. Но в награду получил такой яростный взгляд, а Фэйни так больно ущипнул его за руку, что Лори мигом стушевался.
- Пожалуйста, - сказал Рамо холодно. - Вы свободны располагать собою. Мы вас не задерживаем. Уезжайте, если хотите.
- Позвольте, вы должны дать нам транспорт, - заявил Хомер. - Надеюсь, вы не думаете, что я с моими мальчиками пойду ночью бродить по этим проклятым горам! Я уже убедился, что здесь за народ!
Юджин, стоявший подле, подал голос.
- Нельзя идти. Темно. Дороги не видно, - вымолвил он.
- Вы видите, мальчик нервничает, мальчик боится! - воскликнул Хомер. - Это сын майора Гарденера. Майор поручил его мне, и я отвечаю за его безопасность. Я не могу дольше оставлять его в подобном месте. Сюда, наверное, недаром явилась полиция. И, конечно, не без причин арестована ваша так называемая начальница, - прибавил он ядовито.
- Как вы смеете! - Ксавье, белый как бумага, подскочил к Хомеру. - Не смейте так говорить о Матери!
Рамо сделал ему предостерегающий знак.
- Спокойно, Ксавье, спокойно.
- Да у вас тут все такие! - вскипел Хомер. - Вы только посмотрите на этого парня! Он готов на нас наброситься! Немедленно отвезите нас в город. Повторяю, я ни минуты не желаю здесь оставаться.
Рамо сказал сквозь зубы:
- Сейчас это невозможно. Наша единственная машина вернется только завтра. Поверьте, мы были бы очень рады...
- Избавиться от нас? - подхватил Хомер. - Понимаю, понимаю, сэр. Еще бы! Вам сейчас лучше обойтись без посторонних свидетелей. Когда будет машина? В котором часу? - спросил он уже деловым тоном.
Рой, переминавшийся с ноги на ногу позади Хомера, насторожил уши.
- Точно сказать невозможно. Она возвращается с перевалов. Вероятно, будет утром, - отвечал Рамо, все такой же невозмутимый.
Рой дернул своего ментора за рукав.
- К чему пороть такую горячку ночью? - шепнул он ему. - Поедем завтра утром, какая разница!
Однако Хомер никак не хотел угомониться. Взяв с собой Фэйни и Лори, он спустился во двор к воротам: не удастся ли остановить попутную машину и уехать в город сейчас?
У ворот было темно, хоть глаз выколи, в горах не слышалось даже и отдаленного шума мотора. В это время года, когда виноград еще не созрел, машин на шоссе почти не было.
Кляня на чем свет стоит Гнездо, проклятые горы, проклятый городишко и ту минуту, когда они вздумали сюда ехать, Хомер и оба школьника возвратились в дом.
Рамо отдавал какие-то распоряжения грачам, а Рой, не замечая ничего и никого на свете, сидел на лестнице.
- Вы ждали нас, Мэйсон? - спросил Хомер.
- Нет... Да... - пробормотал Рой. - Так не нашли, не поймали машины? - спросил он.
- Нет, черт бы их всех побрал!
Краска прихлынула к щекам Роя: значит, остались до завтра. А завтра с машиной вернется Клар, Клэр Дамьен, и он снова увидит ее...
- А теперь спать, все спать! Нам еще понадобятся наши силы, - донесся до него голос Рамо.
Рой блаженно потянулся. Да, да, спать. А завтра...