— И вам здесь ни капельки не скучно? — Рой Мэйсон, великолепный и удивительно взрослый, заглянул в узкие, притененные мохнатыми ресницами глаза и тотчас же перевел взгляд на собственные туфли немыслимо оранжевого цвета. — Мне кажется, для молодой девушки…

— Ни капельки, — перебила его Клэр. — Да нам и некогда скучать!

— И все-таки, — настаивал Рой. — Город далеко. И потом это такой жалкий городишко. Нет ни одного приличного кафе или кино…

— И приличного бара нет, я обегал весь город! — подхватил Фэйни Мак-Магон. — Вот побывали бы у нас в Стон-Пойнте…

Разговор этот происходил на наружной лестнице, ведущей в жилые помещения Гнезда. С площадки лестницы, как с капитанского мостика, открывался вид на всю вернейскую долину, туманную и перламутрово-розовую в этот утренний час.

Сейчас же за каменной оградой Гнезда начинались виноградники, спускавшиеся уступами почти до самого города, кудрявые, сизые, как будто ощутимо росистые. Из купы дальних деревьев выступали темные, точно задымленные, зубцы и крыши замка Фонтенак. А еще ниже, из волн тумана, торчал, как перископ подводной лодки, острый шпиль церковной колокольни и смутно угадывались очертания домов. По воздуху плыл тягучий и размеренный звук колокола. Автомобильные гудки, отрывистые и редкие, напоминали лай собак. Где-то близко лаяли настоящие собаки, пели петухи и остро попискивали ласточки.

У подножья лестницы лежало Гнездо — голубая столовая, желтый, только что окрашенный коровник, розовая кухонька, гараж, зеленый ковер лужайки, посреди которой стоял, осеняя своими мощными ветвями все и всех, трехсотлетний дуб, прозванный Толстым Луи. Детские ноги протоптали во всех направлениях тропинки, и сверху, с площадки, казалось, что светлая сетка покрывает весь двор. Заглушая дальние звуки, в Гнезде то тут, то там раздавались голоса, визжала где-то пила, прерывисто урчал электромотор. Из открытых окон классной доносился хор малышей и увещевающий голос Витамин. И уже начинало греть солнце, редела вуаль тумана, и звучной, бодрой поступью входил новый день.

— Сестра жаловалась, что умирает здесь со скуки, — продолжал Рой. — Одно-единственное кино, одно кафе. — Он облокотился на перила лестницы и делал вид, что разглядывает замок, а сам украдкой любовался смугло-персиковым лицом девочки, которая стояла рядом с ним, задумчиво и немного грустно вглядываясь в даль.

— Может быть, ваша сестра привыкла к разным развлечениям, а мы знаем о них только понаслышке. — Клэр с сожалением оторвалась от созерцания долины и перевела глаза на Роя. — А чего не знаешь, о том и не тужишь. — Она усмехнулась, и темные пряди встрепенулись и подскочили над маленьким смуглым ухом. — Вином нас угощают каждую осень крестьяне, когда мы помогаем им собирать виноград. Кино у нас свое. Наш Корасон, вы с ним познакомились — такой высокий, синеглазый, — оборудовал аппарат, и мы почти каждую неделю смотрим в столовой картины. Вот недавно у нас была уморительная комедия, называется «Пострел Туту». Ох, как мы смеялись! — Клэр и теперь засмеялась. — А еще мы на той неделе видели русскую картину.

— Русскую? — в один голос воскликнули Рой и Фэйни. — Вы смотрели картину о Советах?

— Ну да, — кивнула Клэр. — Очень красивая была картина, цветная, о спорте… Я понимаю, вашей сестре нудно у Кассиньоль, — продолжала она. — Там не очень-то повеселишься. Но у нас и Мать и Тореадор такие веселые, они так любят, когда мы играем, поем или танцуем… Да вот, вы же были с нами позавчера. Разве вам было скучно, когда мы пели и танцевали? Ведь, правда, в Гнезде весело, Тэд? — крикнула она, перегнувшись через перила и приветливо махая рукой подходившему в сопровождении Жюжю Тэду Маллори.

Оба мальчика раскраснелись и о чем-то оживленно разговаривали, дополняя слова выразительными жестами. Жюжю был не слишком-то силен в английском, а Тэд, как мы помним, — во французском.

Услышав голос Клэр, Тэд поднял голову и широко улыбнулся.

— Ну еще бы! — с удовольствием отозвался он. — Здесь у вас не заскучаешь! За три дня мы с Дэвом перепробовали чуть не десять профессий. Но последняя мне больше всех по душе! — И он со смехом протянул руки, измазанные желтой краской.

Тэд был обряжен в какой-то немыслимый старый балахон, а на голове у него лепилась бумажная шапочка, похожая на перевернутый детский кораблик. И шапка и балахон были сильно забрызганы той же яично-желтой краской.

— Эй, Тэд, что это ты вырядился таким чучелом? — насмешливо крикнул Фэйни. — Поди-ка полюбуйся на себя в зеркало…

— У всякого свои вкусы, — усмехнулся Рой.

Жюжю взбежал по лестнице.

— Мы красили коровник, — доложил он Клэр. — А теперь Тэд и Дэв собираются вымостить площадку перед кухней. Лолота при них сказала, что она чуть не утонула во время последнего дождя: все ручьи с гор натекли к кухне. Они и принялись с Дэвом все обмерять, потом выкопали канаву, чтобы отвести воду от дверей, а теперь будут мостить щебенкой и камнем… А я буду им помогать. Очень подходящие парни! — шепнул он Клэр, кивая на стоящего внизу Тэда.

В настроениях Жюжю произошел решительный перелом. Он уже не ловил по углам Клэр и не убеждал ее горячим шепотом спровадить как можно скорее из Гнезда американцев; не утверждал, что решительно все «амерлоки» — задавалы, и белоручки, и лентяи, и выскочки, и среди них нет ни одного стоящего. Теперь Жюжю косился только на Фейни, Роя да на их руководителя Хомера. Никакие уговоры Клэр не могли его заставить быть приветливым с этой троицей.

— Тэд и Дэв собираются стать инженерами, — продолжал болтать Жюжю. — Они говорят, что будут изобретать разные машины. Как ты думаешь, Клэр, может, и мне стать инженером? Я, правда, хотел быть поэтом, но Тэд меня отговаривает.

— Эй, Жюжю, что ты там застрял? Идешь со мной? — закричал Тэд. — Покажи, где брать щебень…

Жюжю, прыгая через две ступеньки, спустился к своему новому приятелю, и оба с деловым видом удалились.

— Клэр, а что, если бы мы с вами съездили, скажем завтра в город посидеть в кафе? — сказал Рой, просительно глядя на Клэр.

— Да, да, поедем! — обрадовался Фэйни. — Вот здорово придумал, Рой! А то я скоро взвою от тоски.

— Ты-то что обрадовался? Разве тебя приглашают? — презрительно буркнул Рой.

Клэр прищурила глаза.

— Вам что, очень захотелось пирожных? — невинным тоном спросила она. — Так я скажу Лолоте, и наши девочки завтра к обеду приготовят что-нибудь вкусное. Пирог с кремом, например…

— Да нет, просто хотелось посидеть, поговорить… — промямлил Рой.

— Но мы же и так разговариваем! — все тем же тоном продолжала Клэр. — Посидеть? Давайте вечерком соберем ребят, посидим у Толстого Луи.

— Нет, нет, Клэр, — Рой покраснел. — Хотелось бы, видите ли, поговорить с вами. С вами лично, — подчеркнул он.

— Поговорить с вами наедине! — уточнил Фэйни.

— Не могу, — решительно сказала Клэр. — Ни минуты свободной! И потом Мать мне не разрешит.

— Но вы можете сказать госпоже Берто, что едете в город по делу. Выдумать, наконец, какой-нибудь предлог.

— Как?! Обманывать Мать?! — Клэр так посмотрела на Роя, что он невольно потупился. — Никогда и никто из нас не обманывает Мать!

— Но вы же все равно, я слышал, завтра собирались в город, — упрашивал Рой.

— У меня там другие дела, — отрезала Клэр.

Краска бросилась в лицо Рою. «Ага, вот ты какая! Ну погоди, я тебе покажу, гордячка! Будешь меня помнить!» — говорил его мстительный взгляд.

Уже несколько дней американские школьники гостили в Гнезде. В первый же день Хомер заявил Марселине, что он, как педагог, чрезвычайно интересуется трудовым воспитанием, которое, как говорят, с таким успехом проводят в своей замечательной колонии госпожа Берто и господин Рамо. Поэтому ему хотелось бы ознакомиться поближе с постановкой учебного процесса и методами труда в Гнезде.

— От кого же вы могли слышать о нашей колонии? — спросила Марселина, стараясь не слишком вглядываться в непривлекательную физиономию учителя. — Ведь, кажется, гостей из Штатов у нас еще не бывало…

— Помилуйте, госпожа Берто, да в Америке отлично знают о ваших методах! — перебил ее Хомер. — Вы сами, верно, не подозреваете, как известно у нас в Штатах ваше Гнездо… э… э… грачей! Да вот, можете спросить у моих воспитанников. Фэниан, подите сюда, скажите госпоже Берто, что вы слышали в Штатах о Гнезде, — обратился он к Мак-Магону.

У Фэйни под белесыми ресницами забегали глаза.

— Мы слышали, что это образцовая школа, что в Гнезде образцовые преподаватели, что ребята тоже образцовые, — скороговоркой начал он.

Марселина переглянулась с Тореадором. Хомер перехватил этот взгляд.

— Да и здесь, в городе, чрезвычайно ценят вашу работу, — поспешно сказал он, делая Фэйни знак замолчать. — Вот, например, такая почтенная особа, как госпожа Кассиньоль, рекомендовала мне непременно познакомиться с вами и побывать в Гнезде.

— Гм… вот уж не думала, что госпожа Кассиньоль будет расхваливать кому-нибудь меня и в особенности рекомендовать посетителям Гнездо, — сказала Марселина, усмехаясь и снова переглядываясь с Тореадором.

— Конечно, методы воспитания в пансионе Кассиньоль сильно отличаются от ваших, госпожа Берто, — подхватил Хомер. — В пансионе больше обращают внимание на внешнюю, так сказать, сторону. И все-таки госпожа Кассиньоль отдает должное вашим талантам, вашему методу.

Марселина чуть повела плечами. И она и Рамо привыкли, что в Гнездо приезжают педагоги, прослышавшие о необычной школе в горах. Большей частью это бывали простые и горячие души, энтузиасты своего дела, ищущие новых дорог в педагогике, страстно заинтересованные в лучшем воспитании молодого поколения. Мать и Тореадор поэтому не находили ничего удивительного и в приезде американского педагога, который к тому же привез в Гнездо своих мальчиков поучиться трудовым навыкам грачей. Хомер был так обходителен, так неподдельно интересовался всем в Гнезде! Правда, физиономия гостя не внушала симпатии, а его вкрадчивые манеры как-то не вязались с грузной фигурой и перебитым носом боксера. Но это были уже чистые придирки. Мать постаралась подавить в себе невольную антипатию и тут же, наперекор себе, любезно пригласила Хомера и его питомцев погостить в Гнезде столько времени, сколько они захотят.

— Как бы только вашей молодежи не показалось у нас скучно, — сказала она извиняющимся тоном. — Вы ведь на каникулах, вам хочется веселиться… У нас тоже каникулы, но мы, хоть и ходим в походы и на прогулки и устраиваем вечера с песнями у Толстого Луи, все-таки готовимся к экзаменам. Старшие осенью будут поступать в школы повышенного типа: одни — в строительную, другие — в художественную. Вот и приходится с ними повторять кое-что, а вам и вашим питомцам это будет скучновато.

Однако Хомер с таким жаром уверял, что в Гнезде все — и развлечения и занятия — поучительно для него и его воспитанников, что Матери и Рамо оставалось только приготовить для гостей небольшую комнатку возле кладовой, где раньше помещалась Лолота.

Грачи засновали по всему Гнезду, стаскивая в эту комнату легкие складные кровати, одеяла, самодельные ковры.

— Оборудуем «американскую резиденцию», — острил Жорж, ставя на стол «резиденции» вазу с альпийскими колокольчиками.

Приезд гостей взбудоражил обитателей Гнезда. Марселина и Рамо всегда внушали своим грачам, что любых посетителей нужно встречать радушно и приветливо, стараться во всем им услужить, сделать их пребывание в Гнезде как можно более приятным. Да и сами ребята очень любили, когда в Гнездо являлись гости. Поэтому и Хомера с его группой в Гнезде ожидал самый теплый прием. Однако почти с первого же дня между гостями и хозяевами образовались невидимые, но очень ощутимые трещинки. Хомер, например, почти у всех грачей вызвал антипатию. Ребята подметили, что как учитель он несправедлив: одних мальчиков балует, потворствует им во всем, а с другими не в меру требователен, суров, даже груб.

Фэйни показался грачам пролазой, а его бессменный адъютант — Лори Миллс — простоватым и недалеким парнем. Рой с самого начала держался отчужденно, его, видимо, вообще мало интересовали грачи, их занятия и развлечения. Только одна Клэр неизменно пользовалась его вниманием. Грачи заметили, что Рой всегда оказывается вблизи того места, где в данную минуту находится Клэр. Над нею уж начали подшучивать: «Он только из-за тебя соблаговолил приехать к нам. Спорим, что он обработал для этого не только всех своих ребят, но и самого учителя!»

Клэр отшучивалась, как могла, но и она тяготилась постоянным вниманием Роя. По-настоящему понравились грачам только Тэд Маллори и Дэв Ванами. Оба они не важничали, держались по-товарищески и хорошо играли в футбол и баскетбол.

Вместе с Хомером в Гнездо приехал и Юджин Гарденер. Майор, несмотря на протесты жены, с удовольствием поручил его заботам Хомера. Впрочем, Юджин не доставлял Хомеру почти никаких хлопот. Приехав в Гнездо и оглядевшись, сын майора скорчил недовольную физиономию: уж очень много здесь работали, слишком шумно смеялись, слишком оживленно говорили… Это было совсем не по вкусу Юджину. Но, зайдя как-то на кухню к Лолоте, он вдруг обнаружил несколько новых спичечных коробок: таких у него в коллекции не было. Лолота охотно подарила их странному американскому мальчику. Подумайте только, этот чудак принялся горячо благодарить ее за пустые коробки! Лолота не знала, что для Юджина это было ценнейшее сокровище. Он тотчас же отыскал укромный уголок во дворе и уселся там сортировать свои новые экземпляры. С этого момента Юджин все время проводил либо в каком-нибудь уединенном местечке, либо на кухне, не обращая внимания на жизнь, которая кипела и бурлила рядом с ним.

Ребята в Гнезде все делали сами. Тяжелыми работами и техникой ведали мальчики. Под руководством Рамо они обслуживали собственную маленькую электростанцию, которую питала резвая горная река Лизер, протекающая поблизости. Мальчики сами провели в Гнездо воду, сами сложили печи в комнатах и в кухне, привозили из лесу валежник, вскапывали землю для огорода и сада. Они же вместе с Корасоном заботились о «Последней надежде». Девочки под наблюдением Лолоты стряпали на кухне, стирали и чинили белье и платье для всех грачей, ткали ковры для спален, убирали Гнездо, занимались садом и огородом.

— Неужели и стены сами выкладывали? И рамы оконные делали? И двери? — выспрашивал Тэд Корасона, который вместе с Жоржем и Клэр водил гостей по Гнезду.

— Ну, конечно, сами, — отвечал за Корасона Жорж. Ему в первый раз выпала честь быть «экскурсоводом». — Наши ребята ведь все могут делать, — говорил он с немыслимой гордостью. — Они у нас и маляры, и столяры, и каменщики… Видали у нас рыжего паренька с этаким вихром на затылке? Это Ксавье. А с Жюжю знакомы? Они у нас бригадиры столяров. В гараже им отвели уголок. Хотите посмотреть?

И Жорж вел всю компанию за перегородку гаража, где несколько младших грачей строгали какие-то детали.

— Ксавье! — звал Жорж. — Ксавье, иди-ка сюда, расскажи гостям, что вы тут мастерите. Да куда же провалился этот парень?! Эй, ребята, где ваш бригадир? — спрашивал он у младших.

— Не знаем. Мы сами его давно не видели, — отвечали те.

Странно вел себя Ксавье после приезда американцев. Уже на второй день он примчался к Клэр.

— Идем скорей, скажем Матери, чтоб она прогнала их отсюда. Это лазутчики, — заявил он с таким жаром, что девочка рассмеялась.

— Ну и напугал же тебя тот случай в замке! — сказала она, подтрунивая. — Теперь ты, как пуганая ворона, куста боишься.

— А я тебе говорю, они сюда явились следить за Матерью и за всеми нами, — упрямо твердил Ксавье. — Ты видела этого толстого увальня? Так вот, я узнал, он сын майора, который приехал сюда недавно. Я уверен, что он у них самый главный шпион. Он только притворяется, будто ни на что не смотрит. Надо сейчас же сказать Матери! Пускай она их прогонит…

— Иди говори сам, а я не пойду, — рассердилась Клэр. — Вот выдумал чепуху! Приехали самые обыкновенные школьники с преподавателем. Хотят пожить в горах, интересуются, как мы здесь живем, захватили с собой знакомого парня, потому что отец просил мистера Хомера немножко расшевелить сына, а ты уже подымаешь тревогу: «Лазутчики! Шпионы!» Я и сама не люблю скаутов, но уверять, что все они враги, это слишком!..

Ксавье обиделся чуть не до слез.

— Ага, выходит, по-твоему, что я все выдумал! — запальчиво закричал он. — Так я пойду к Корасону и Витамин. Они-то меня послушают!

Однако и Корасон в ответ на все выкрики Ксавье только пожал плечами. А Витамин жалостливо посмотрела на него и сказала:

— Опять? Опять хочешь попасть в какую-нибудь историю, Ксавье? Мало тебе того случая в замке? Вспомни, что тогда сказала Мать!

И Ксавье, злой, обиженный, никем не понятый и не поддержанный, убежал. Матери он так и не решился сказать об одолевавших его подозрениях: а вдруг и она осмеет его, как осмеяла Клэр! Или посмотрит с такой же обидной жалостью, как Витамин! Но про себя Ксавье твердо решил следить за каждым шагом американцев.

И Ксавье исчез. Витамин напрасно искала его в мастерской, в гараже, в классных. Ксавье приходил только к тому моменту, когда Рамо собирал всех своих мальчиков, чтобы разойтись по спальням.

Стоило Хомеру или кому-нибудь из его питомцев отойти в сторону и начать между собой разговор, как поблизости тотчас же вырастала тень, и только торчащий красный вихор выдавал присутствие упорного наблюдателя.

Однажды Мать, заметив вихор, вытащила упирающегося и донельзя смущенного Ксавье из-за двери бельевой.

— Что ты тут делаешь, Ксавье? И вообще, где ты Пропадаешь? Твоя бригада жалуется, что ты даже не заглянул последние два дня к ним. Они там кончают новую дверь для кухни…

Ксавье упорно прятал от Матери лицо.

— Я… я сейчас пойду к ребятам, Мама… — пробормотал он. — Я… я занимался английским… Ведь вы сами сказали, что я должен заняться, — прибавил он уже более уверенно и в доказательство даже вытащил из кармана маленький английский словарь. — Вот… я учу слова.

Мать с сомнением посмотрела на словарь, на склоненную перед ней голову. Такая прилежность была, увы, нехарактерна для Ксавье, беспечного и легкомысленного, как мотылек. Но заглянуть в глаза мальчику ей так и не удалось.