Утром учительница, как обычно, пришла в школу. Голос ее звучал ровно, и воротничок был свежевыглажен, но лицо осунулось, и ребята не слыхали от нее обычных шутливых замечаний. Да и сами ребята в этот день сидели очень тихо и почти не шалили. Все еще находились под впечатлением вчерашних событий. Тони не пришел в школу, а Нил явился только ко второму уроку: ему пришлось помогать дома бабушке. Весь этот урок ребята просидели как на иголках; они ерзали на своих скамьях и пальцами, губами, глазами сигнализировали Нилу: «Как у вас там дела?»

Нил делал вид, что не понимает этих знаков. Он сидел напыжившись, чувствуя, что на него направлены взгляды всего класса. Часть славы двух больных мальчиков как будто распространялась и на него. Нил хмурил брови, морщил лоб, вообще напускал на себя значительный и таинственный вид. Когда раздался звонок, ему даже жалко стало. Со всех сторон спешили к нему, прыгали через парты ребята:

— Алло, Нил, какие новости?

— Видел ты Тони?

— Что они рассказывают?

— Как Чарли? Здоров?

Нил очень важничал: он был центром внимания.

— Приходите к нам — сами все узнаете, — отвечал он каждому. — А Тони с утра сидит у нас. Он теперь шепелявит: ему полицейские вышибли зубы.

— Какой ужас! — воскликнула Мэри. — Если б мне вышибли зубы, я бы, наверное, умерла!

— Чем же он будет теперь грызть орехи? — озабоченно спросила Нэнси. — Какие зубы ему вышибли: передние или боковые?

Стан, Беппо, Сэм и другие мальчики презрительно слушали болтовню девочек. Известно, девчонки всегда спрашивают ерунду.

— Вздули они хоть одного полицейского? — спросил Стан. — Не говорили они тебе?

Но Нил этого не знал. Стан завидовал раненым мальчикам. Они дрались с полицией, теперь о них все говорят, они стали героями. Эх, а тут сиди над учебником географии!

Стан потихоньку пощупал мускулы на собственной руке. Кость, одна тоненькая кость — и никакого намека на бицепс. Он вспомнил дюжего полисмена на Бродвее и огорчился.

«Конечно, я мог бы дать ему подножку, — подумал он. — Вообще в драке это нечестно, но с полицейскими нечего стесняться. А потом, когда он упадет, с ним уж нетрудно будет справиться».

И Стан совсем утешился.

После уроков весь класс решил пойти навестить больных. Но пришла учительница и сказала, что весь класс — это слишком много: мальчики еще нездоровы. Поэтому пусть идут трое-четверо, по выбору класса, а остальные могут прийти позже к дому и узнать все новости.

В классе поднялся шум. Каждый хотел, чтобы его выбрали; каждый уверял, что он больше других дружит с Тони или Чарли. Все говорили сразу, и никто не слушал другого. Миссис Аткинс водворила тишину.

— Мне кажется, — сказала она, — нужно послать тех, кто вчера нашел Чарли и помог ему добраться до дому: Стана, Беппо, Нэнси, Мэри…

Мэри густо покраснела.

— Я… я не помогала вчера, — растерянно сказала она, — я убежала, испугалась…

Учительница мельком поглядела на нее.

— Значит, пойдут трое, — продолжала она: — Нэнси, Беппо и Стан. Согласны?

— Согласны, — отвечали ребята.

Школьники окружили трех посланцев и обсуждали, что подарить больным мальчикам. Каждый хотел послать им что-нибудь. На Мэри Роч, по примеру учительницы, никто не обращал ни малейшего внимания.

Условились к вечеру собраться у дома миссис Аткинс, чтобы узнать, как чувствуют себя больные.

Мэри незаметно проскользнула между партами и подошла к учительнице.

— Простите, мэм, — сказала она робко, — можно мне… Я…я хотела что-то спросить… попросить… — Она смущенно теребила передник. — Можно мне все-таки пойти к Чарли? Мне так хочется…

Миссис Аткинс поглядела девочке в лицо. Один глаз у Мэри подозрительно моргал.

— Иди. Чарли будет очень рад тебя видеть, — ласково сказала учительница.