Затрещали ворота: таран разбивал их в щепы. Сквозь щели уже видны были погоны офицеров и потные лица солдат. Бэнбоу приблизился к капитанy.

— Нас осталось двое и еще Салли! — прокричал он ему в самое ухо.

Но в это мгновение из пожарного сарая выбежал глухой Наполеон. В руках он держал зажженный факел.

— Угощение гостям! Парадный обед! — вопил он гримасничая.

Джон Браун выхватил у него факел и затоптал его ногами. Он потряс глухого за плечи:

— Возьми девочку, Наполеон. Спаси ее, как я когда-то спас тебя.

Глухой поглядел преданными глазами на капитанa:

— Для вас — все. Попытаюсь. Отдам жизнь.

Он схватил на руки упирающуюся Салли. Девочка заплакала и заметалась, не желая расставаться с отцом. Но Джим Бэнбоу отчаянно махнул рукой и снова устремил глаза на синие мундиры. Глухой накрыл Салли плащом и вдруг исчез, как будто провалился.

— Сейчас конец, капитан.

Ворота сдерживал только засов. Артиллерия работала не умолкая. Два оставшихся в живых человека стреляли как одержимые. Наконец ворота упали, и во двор хлынула синяя река мундиров. Бэнбоу заслонил своим телом капитана. Он стоял в распахнутой рубашке, из которой выглядывала его широкая смуглая грудь. Прищурив один глаз, он выстрелил почти в упор в офицера, но десятки рук вышибли у него револьвер, и синие мундиры повисли на нем со всех сторон. Джиму удалось сбросить с себя четверых, но еще десять навалились на него. Синий барахтающийся клубок долго катался по земле, прежде чем солдатам удалось связать мулата.

Джон Браун бросился к нему на помощь, но перед ним очутился лейтенант, бывший накануне парламентером. Лейтенант замахнулся саблей и наотмашь ударил Брауна:

— Вот тебе, старый бродяга!

— Долой рабство! — вскричал капитан. — Ко мне, друзья свободы! — Он упал, уткнувшись лицом в землю.

— Прекратить огонь, — распорядился лейтенант: — бунтовщики наказаны по заслугам.

Он толкнул ногой лежащего Брауна. Тот слегка застонал.

— Жив! Вот удача! — обрадовался лейтенант. Он подозвал к себе ординарца:

— Доложите полковнику, что арсенал занят сегодня в семь часов двадцать минут утра. Удалось захватить командира бунтовщиков, Брауна Осоатомского. Кроме него, в живых остался только один мулат. Оба они направляются мною в чарльстоунскую тюрьму. Операцию следует считать законченной.

Ординарец приложил руку к кепи и ушел. Стрельба прекратилась, набат умолк. Внезапно до ушей лейтенанта донеслось нестройное пение.

— Это еще что такое? Обыскать все здание!

Солдаты, стуча сапогами, разбежались по двору. Через несколько минут они вернулись, ведя за собой пеструю группу людей в самых разнообразных костюмах. Впереди шел, приплясывая, старикашка в вязаных шелковых кальсонах. Старикашка прищелкивал пальцами и пел фальцетом:

Мне подали стаканчик, А денег не берут. Сказал тогда я Дейзи: — Возьми себе за труд…

Рядом с ним выделывал замысловатые па тучный человек с лиловым носом. Остальная компания с увлечением подпевала:

Дейзи, о Дейзи! Возьми себе за труд…

Запах виски чувствовался за несколько шагов. Лейтенант с изумлением наблюдал это шествие.

— Привет доблестному воину, — расшаркался перед ним старикашка. — Передайте наш поклон президенту…

В это мгновение во двор вбежал Вил Смайлс. Глаза его растерянно бегали. Увидев старикашку, он бросился было к нему:

— Отец! Вы живы! Слава всевышнему! Вдруг он отступил: запах виски донесся и до него.

— Что с вами? Вы пьяны? Старикашка захохотал и потянулся к сыну: — Малость выпили, сынок. У нас тут превеселое общество. Мистер Паркер оказался знатным танцором…

Он схватил Паркера за руку, но тот в это время нагнулся над связанным Джимом Бэнбоу.

— Вот ты где, негодяй! — завизжал он, задыхаясь от бешенства.