— Нет!

Миранда рывком села в кровати. Сердце стучало как сумасшедшее. Дрожа, она спрятала лицо в ладонях, пока тени кошмара наконец не растаяли. Затем огляделась, уже зная, что осталась одна, но желая убедиться. Постель рядом с ней была смята и пуста. Арчер. На его подушке лежала белая, почти серебристая роза и записка. Боль разлилась по телу, согнула вдвое. Схватив бумагу, Миранда увидела неразборчивые каракули мужа, более неровные, чем обычно.

«Простите меня».

Миранда скатилась с кровати, ударившись о пол, и едва успела добраться до туалета. После опустошительного приступа рвоты она рухнула на гладкие твердые половицы.

«Почему? Почему, Бен?»

Ясно, что он собирался встретиться с убийцей в одиночку. Просьба о прощении означала лишь одно — муж не думал, что переживет эту стычку.

Миранда свернулась в тугой клубок, плотно прижав колени к ноющей груди. Но боль не уходила. Ругаясь в открытую, с трудом поднялась на ноги и вымыла лицо и рот. Нытье не поможет.

«Этот чертов презренный ублюдок».

Продолжая сыпать проклятья на голову заблудшего супруга, она выхватила из шкафа давно не используемый, но не забытый костюм для фехтования. Если Арчер думает, что она будет сидеть дома и отпустит его умирать, он жестоко ошибается.

— Юла! Гилрой! — выскочив через две минуты в верхний холл, пронзительно закричала она.

Миранда подавила панику. Думай! В голове стоял ужасный грохот, от тугого пучка кожа на затылке болезненно натянулась.

Холл оставался пустым. Миранда, стуча каблуками, сбежала по лестнице.

— Юла!

Дерзкая экономка наконец появилась, шаркая с видом, достойным Мафусаила.

— Вы что, пытаетесь разбудить мертвецов? В чем дело? У вас с лордом Восторгом закончились чистые простыни?

— Он ушел, Юла. — Миранда до боли закусила задрожавшие губы. — Навсегда.

Юла с усилием распрямилась.

— Куда?

— Н-не знаю. Я думала, ты можешь знать.

«Проклятие, я не заплачу».

Служанка уставилась на хозяйку. И Миранду чуть не уничтожил вид Юлы, лишившейся дара речи. Отвернувшись от экономки, она повернула к библиотеке и едва не врезалась в Гилроя. Обычно величавый дворецкий сейчас был наспех одет и потирал затылок с явным беспокойством.

— Прошу прощения, миледи, — он попытался выпрямиться. — Я спал, когда вы позвали. Не знаю, что на меня нашло.

Посмотрев внимательнее, Миранда увидела его остекленевший взгляд.

— Лорд Арчер ушел. Вы не знаете, где он?

Конечно, вряд ли Гилрою что-либо известно.

— Нет, миледи, — он несколько раз моргнул. — Я не видел его с тех пор, как он вечером дал мне настойку от боли в суставах.

Миранда стиснула зубы, дабы не закричать. Бедный Гилрой не заслужил ее злости.

— Настойка, — выдавила она наконец. — Этот мерзавец дал вам снотворное, чтобы вы не проснулись, когда он будет уходить.

Худое лицо Гилроя побелело.

— Вы считаете, что он отправился к этому дьяволу?

Несмотря на решение сохранять спокойствие, Миранда вцепилась в его хилую руку.

— Кто это? Куда он мог пойти?

Дворецкий неистово затряс головой.

— Клянусь честью, я не знаю.

На мгновение, драгоценное, утекающее сквозь пальцы мгновение, Миранда закрыла глаза.

— Спасибо, Гилрой. Велите оседлать лошадь. Скажите конюху, что я поеду в мужском седле. И найдите мне плащ для верховой езды.

Его потрясенное лицо могло показаться смешным.

— Но, миледи…

— Проклятие, Гилрой! Я же не могу выйти в шелковой накидке поверх этого, — она указала на свои брюки и льняную рубашку. — Просто найдите проклятый плащ, который мне подойдет, и побыстрее! Мне неважно, чей он, — крикнула она вслед быстро удаляющемуся слуге.

Глаза Юлы засветились.

— Что ж, если у вас хватает сил кричать, как гарпия, тогда, думаю, достанет и смелости его вернуть.

Миранда ощутила вкус крови.

— Найди мне шпагу. У Арчера наверняка несколько залежалось.

Внутри у нее все дрожало. Она годами не практиковалась в фехтовании, но сейчас от жажды оружия кипела кровь и подрагивали мускулы.

— И еще дуэльный пистолет Арчера. Заряженный, Юла, — бросила через плечо Миранда и захлопнула за собой дверь библиотеки.

В комнате было тихо и прохладно. Здесь как будто ждали хозяина. Миранда подошла к столу, на котором царил страшный беспорядок. Похоже, ничего не тронуто. Она зарылась в бумаги в поисках хоть чего-нибудь, любой зацепки. Ничего.

Потерпев поражение, уронила голову на стол. Несмотря на разочарование, слезы не появлялись. Миранда долго сидела, просто дыша. Призрачная личность убийцы ускользала из пальцев, словно дым на ветру. Она отбросила Маккиннона, сочтя, что тот флиртовал с ней, дабы восстановить против себя Арчера. Раздражающий мужлан, но жестокость ему не свойственна. Убийства связаны не с ней и Арчером, но только с Арчером и «Западным лунным клубом». И потом, муж знал, кто убийца. А желая отдалить ее от Маккиннона, руководствовался собственническими чувствами, а не страхом за ее безопасность. Тогда лорд Россберри? Но убийства подготовлены и выполнены хладнокровно. Да, в гневе, но по плану. Россберри напал на нее в порыве ярости. Тогда кто?

Все разговоры и стычки с Арчером носились в голове, пока сцены их жизни вместе не закружились в цветных всполохах, словно в калейдоскопе.

«Оно питается светом душ… Меня не так легко убить… Что, если я скажу, что он скрывает нечто удивительное и прекрасное… Бессмертие».

Миранда вскочила, сердце забилось в горле. Вертящееся колесо остановилось. То, что выглядело размытым, внезапно обрело резкость. Арчер, склонившийся над Викторией. «Зачем вы здесь?»

Она медленно оттолкнулась от стола. У каждого отца есть мать. А у каждого создания — создатель.

«Держитесь от нее подальше, Миранда».

Виктория с ее серебристыми глазами и сверкающими белыми зубами. Косметика, скрывающая кожу, несомненно, сияющую, словно лунный камень.

«Арчер однажды разбил мне сердце. И, боюсь, я его так и не простила».

«Небесной ярости ужаснее любовь, что стала ненавистью лютой! В самом аду нет фурии страшнее, чем женщина, которую отвергли».

С губ Миранды сорвался безумный хохот. Он знал. Он все знал. Лишь одно существо могло сбежать от такого сильного человека, как Арчер, — другой бессмертный.

«Я узнал себя».

А теперь он пошел к Виктории. Вот только она цельное создание, а он еще отчасти человек. Последнюю битву ему не выиграть. Если только…

— Ублюдок!