НЕПРИКОСНОВЕННОСТЬ МОЕГО УТРА нарушают Айрис и Генри. Которые даже не пытаются быть тихими во время своих забав. Уверена, будь я на их месте, испытывала бы вину. Хотя я правда стараюсь сдерживаться, когда знаю, что Айрис дома. Не то, что они. Особенно не то, что Генри. Подозреваю, этот мудак сейчас специально ведет себя так громко; он типа кончает или что-то в этом роде. Когда он начинает похрюкивать "ага, ага, ага," мне становится все равно на его мотивы, я просто хочу убраться отсюда куда подальше.

Я хватаю телефон и набираю номер.

- Хочешь прокатиться на велосипедах? - спрашиваю, как только он берет трубку. Сейчас я почти в отчаянии, прыгаю кругами по своей комнате, пытаясь одеться. - Айрис и Генри трахаются, словно бешенные кролики.

Слава Богу, он соглашается.

- Сделаешь мне одолжение, Анна?

Мой велосипед ныряет в ямку, и я вместе с ним.

- Какое? - говорю я, когда уже нет опасности прикусить свой язык.

Джордж быстро бросает на меня сердитый взгляд, прежде чем объехать еще одну выбоину.

- Можешь больше не рассказывать мне о том, как моя сестра трахается с этим неряшливым словно сучка, слизнем?

В секунду я съеживаюсь. Не только потому, что Джорджу не следует слышать о сексе его сестры, но и от того, что он ненавидит Генри.

- Дерьмо. Прости. Я не подумала.

Он увеличивает скорость на своем велосипеде, задавая быстрый темп.

- Ага, ну, теперь ты предупреждена. Сделаешь это снова, и я приведу Сильвестра на наш следующий ужин.

- Оу, нет! Я буду пай-девочкой, клянусь!

Сильвестр - это длиннорукий жуткий кузен Айрис и Джорджа, я убеждена, что он серийный убийца. Спустя годы я увижу, как  Джордж и Айрис дают интервью на СNN: "Мы всегда подозревали Сильва, но наша мама заставляла нас здороваться с ним."

Заметив мое ужаснувшееся лицо, Джордж посылает мне усмешку и еще сильнее ускоряется. Мы едем в ногу друг с другом по тропе. Утренний свет пробивается сквозь золотистую листву, а воздух кажется очень свежим. Мне хочется нарисовать это утро и, глядя на картину, ощущать прохладу.

Через несколько миль мы достигаем поляны, и Джордж кивает в ее сторону. Поворачивая к большому вязу, мы останавливаемся, опускаем велосипеды на землю и садимся. Нас окружает полнейшая тишина. Несмотря на хорошую погоду, мы почти никого не встречали. Сейчас ранее утро субботы, так что предполагаю, большинство народа спит после пятничной веселой ночки.

Выпив несколько глотков воды, я толкаю локтем Джорджа.

- Итак, что с тобой происходит?

Джордж заканчивает пить из своей бутылки, а затем отвечает.

- Это именно то, что я хотел у тебя спросить.

- Обломись! Я спросила первой, так что выкладывай.

- Черт, женщина, - но Джордж улыбается. Его улыбка становится шире, но он явно пытается затянуть паузу и подогреть мое любопытство. Однако, спасибо ему, что томит меня ожиданием не слишком долго. Его темные глаза искоса смотрят на меня, а щеки заливаются румянцем. - Я получил место стажера в "Джексон и Голдмэн" в Нью-Йорке.

- Джордж! - я снова толкаю его локтем. - Это здорово!

После стольких лет выслушивания болтовни Джорджа о финансах, я знаю, что "Джексон и Голдмэн" - это крупнейшая инвестиционная банковская фирма в Нью-Йорке, и Джордж приравнивает ее к нирване.

- Черт, так и есть, - он широко усмехается, кивая. - Несколько профессоров дали мне хорошие рекомендации и... - он пожимает плечами.

- И они осознали, насколько ты блестящий и перспективный?- добавляю я, от чего Джордж смеется.

- Ага, и это.

Мы оба улыбаемся, словно пара идиотов.

- Так ты пригласишь меня в свой домик на пляже в Хэмптонсе? - у нас с Джорджем есть одна общая мечта - жить в Нью-Йорке после выпуска из университета.

- А ты надолго приедешь, Банана?

- Ты и так знаешь, что надолго. Я могу мыть посуду.

- Нет, спасибо. Ты отстойно моешь посуду.

Я подталкиваю его плечо своим, и Джордж смеется, но в его глазах заметны тени.

- Итак, - говорю я, когда мы снова погружаемся в тишину, - в чем проблема? Ты волнуешься, что не справишься с работой?

Джордж фыркает.

- Я надеру всем задницы. Кажется, я ждал всю свою жизнь этого шанса.

- Но..? - спрашиваю я, потому что есть что-то мрачное и тяжелое в его взгляде и поведении.

Напряженность искажает его лицо, а в уголках глаз образуются морщинки, когда парень пристально смотрит на свои руки, что лежат на его согнутых коленях.

- Дело в Айрис, - его плечи вздымаются от вздоха. - Знаю, звучит глупо, но мы всегда были вместе. А сейчас...

Они не будут. Айрис страстно ненавидит Нью-Йорк. И ее уже приняли в аспирантуру по археологии в штате Аризона.

- Ты еще не сказал ей, верно?

- Нет. Я работаю над этим, - Джордж двигает плечами так, словно рубашка ему мала и жмет. - То есть какой парень сетует на расставание со своей сестрой? Но она же моя двойняшка.

- Знаю, - говорю я. И я правда понимаю его. Несмотря на их редкие споры, они самые близкие друг другу брат и сестра из всех, кого я знаю. Они часто заканчивают друг за друга мысли. И они почти всегда вместе.

Джордж мог бы уехать в университет Лиги Плюща, где получил бы ценные связи. У него были все нужные отметки и предложения. Но парень решил последовать за Айрис.

И словно он сейчас думает о том же, о чем и я, Джордж произносит:

- Я обещал маме присматривать за Рис. И хочу это делать, - он тихо фыркает. - Сейчас все ощущается столь реальным. Мы пойдем своими дорогами и, черт, как же неприятно осознавать, что возможно, это я нуждался в ее присмотре за мной.

Джордж быстро моргает, и я не трогаю его какое-то время. У меня нет слов утешения. Как я вообще могу его утешить? Мое будущее - тьма, пустая дыра. Если я взгляну на него слишком пристально, то закричу.

Мимо нас проезжает велосипедист, нарушая наше молчание. Я делаю глубокий вдох.

- Значит, мы позволим Айрис мыть посуду все лето.

Джордж взрывается смехом.

- Она будет той еще сучкой, ты же знаешь, она это полюбит, - Айрис практически помешана на порядке.

Мы оба смеемся, пока заканчиваем пить воду.

- А как дела у тебя с Бэйлором? - Джордж бросает на меня вопросительный взгляд. - Сейчас все серьезно. Никакой ерунды, - он знает меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что эта версия меня ненормальная.

- Ты спрашиваешь о том, тусуемся ли мы все еще вместе?

Джордж бросает на меня сердитый взгляд.

- Я и так уже проболталась, так что да, мы тусуемся вместе.

Я вздыхаю и опускаю руки на свои приподнятые колени. Зеленая трава щекочет мои лодыжки, колыхаясь от порывов ветра. Я беру с земли коричневый листочек и кручу его, держа за хрупкий стебель.

- Мы занимаемся сексом. Очень много, - боже, должно быть проще признаваться в этом, но все не так. И я боюсь открыть рот, так как хлынувший поток может вовремя не остановиться.

- Он задуривает тебе голову, Банана?- в его тоне витает угроза выследить Дрю и заставить заплатить за все сполна.

Из меня вырывается смешок.

- Тут скорее иная ситуация, - стыд разливается жаром по моей шее. - Он хочет… - Всего. Я вздрагиваю. - Это должен был быть просто секс.

Джордж прочищает горло.

- И кого, думаешь, ты сможешь этим обмануть?

- Видимо, никого, кроме себя самой, - я хмурюсь, глядя на землю.

Спустя несколько минут, Джордж начинает двигаться.

- Это не похоже на тебя. Все это неопределенное странное дерьмо, которое ты творишь с этим парнем. В чем все-таки дело?

Потому что для меня скорее приемлема интрижка или случайное знакомство. Дрю же не вписывается ни в одну из этих категорий. И никогда на самом деле не вписывался.

- Он... Он - мое зеркало, - это звучит глупо, когда я произношу слова вслух, но говоря их, ощущаю нутром, что это правда. - Когда я с ним, я не могу скрываться. Все фигня, все гнилые вопросы, что роятся у меня в голове, отражаются наружу, и я не могу их скрыть, не от него, не от себя.

- Дерьмо, - говорит Джордж.

Я начинаю вертеть листик в руке быстрее.

- Знаешь, что хуже всего? Несмотря на то, что с ним я вижу все свои недостатки, я... - я отбрасываю в сторону листик, когда из меня вырывается беспомощный вздох. - Боже, это прозвучит так нелепо, Джордж, но я чувствую... все, - я нажимаю ладонями на глаза, не желая смотреть другу в лицо. Потому что эмоции внутри меня так живы. Так чертовски неистовы, что их невозможно отрицать. - Я так счастлива, что боюсь сделать следующий вдох, потому что все это может закончиться.

Хоть, я его и не вижу, но могу ощущать присутствие Джорджа. И тяжесть его взгляда.

- Если все так хорошо, - говорит он наконец, - почему ты держишь парня на расстоянии?

Мне требуется несколько секунд, чтобы найти в себе силы на ответ.

- Потому что это положит всему конец. Он собирается завоевать весь мир, тогда как я собираюсь найти работу с девяти утра и до пяти вечера. И когда все закончится, то уже нельзя будет все вернуть обратно.

Молчание повисает в воздухе. Его нарушает только щебет сверчков и звуки отдаленного дорожного движения. Я хочу отползти в сторонку и умереть. Особенно когда Джордж вздыхает.

- Черт, Анна.

- Ага, - говорю я, зная, что он имеет в виду: Я испорченная.

Друг обнимает меня и притягивает к своему потному плечу. Я прислоняюсь к нему, только сейчас понимая, что комфорт рядом с Джорджем не сравниться даже и на половину с теми ощущениями, что дарит мне Дрю. И от этого чувствую себя еще хуже.

Я не видела Дрю всю неделю. Он написал мне, что из-за потраченного на выездную игру время, ему нужно время для занятий и наверстывания упущенного материала. На сколько я знаю, ни у кого нет такого напряженного графика, как у Дрю. На рассвете он тренируется с командой, после этого у него занятия, затем тренировка, потом встречи, а затем классная работа и учеба. Честно говоря, я шокирована, как он вообще находит время, чтобы видеться со мной.

Когда Дрю был свободен на этой неделе, я сама застряла на работе. Будто вселенная ополчилась против нас, наше единственное занятие вместе было отменено, когда профессор Ламберт отправила всем письмо о том, что заболела гриппом.

Но поздно ночью, когда я уже лежу в кровати, а он ложится в свою, Дрю звонит мне. Мы говорим о довольно поверхностных вещах, о всяких мелочах. Это означает, что прямо сейчас я ожидаю услышать его голос так сильно, как нуждаюсь в том, чтобы ощутить его тело напротив своего. Это так заводит и нервирует меня. Но может, немного пространства между нами к лучшему.

ДОМАШНЯЯ ИГРА. ОСТАЛИСЬ секунды, а мы в шестидесяти метрах от конца зоны. Один гол, и мы выиграем. Гул толпы подобен шуму реактивного двигателя во время запуска. Она исходит со всех сторон стадиона и омывает меня словно невидимая сила, заставляя вибрировать мои кости. Поднимает волоски на моей коже. Мои яйца напрягаются. Пришло время.

Сердце подскакивает к горлу, я наклоняюсь ближе к моим парням, чтобы обсудить игру. Я едва могу слышать свой собственный голос, потому использую условные знаки руками.

- Вспыльчивый Бэтти. Раз.

- Хат, - кричат они хором. Хлопок руками, и все разбегаются на позиции (Хат – возглас в американском футболе – прим. пер.).

Вокруг нас море фанатов в красном высоко вскидывают руки, словно бурные волны. Многие размахивают пластиковыми боевыми топорами, их голоса сливаются в ритмичную пульсацию: Боец, Боец, Боец. Передо мной простирается бесконечный участок зеленой травы и стена из жаждущих победы противников, которые так и ждут, чтобы уничтожить меня. Ворча и переступая с ноги на ногу. Огни над нами светят ярче полуденного солнца, к тому же греют, как в аду.

Адреналин струится по моим венам, но я усмиряю его. Быстрый взгляд на тренера. Все хорошо.

- Хат!

Декс сует мне мяч. Парни приступают к действиям. Плоть ударяется о плоть, от чего воздух дрожит. Ложная передача Грею, а затем я отступаю в карман. Шаг, и я на месте. Нападающие спешат обратно, когда поминают, что это была ложная передача. Мои мальчики задерживают их.

Роландо двигается в глубь поля, в безопасное место, а левый защитник другой команды следует за ним по пятам. Я увиливаю от нападающего игрока, мчусь прямо, снова увиливаю. Грея блокируют другие игроки. С Диазом ситуация еще хуже. Энергия пульсирует во мне, толпа орет. Я вновь смотрю, как там Роландо. Он готов к передаче, двигаясь на ускорение.

Все внутри меня замедляется. Есть только я и позиция, на которой должен быть Роландо. Глубокий вдох, отвожу руку назад. Лети!

Мою руку перехватывает центровой игрок, и я падаю на газон с такой силой, что кости сотрясаются. Мои глаза следуют за дугой, которую проделывает мяч в воздухе. И это так чертовски прекрасно, когда мой малыш падает с неба на землю, в колыбель из пальцев Роландо, словно я лично опускаю его туда.

Прямо в конец зоны. Идеально.

Оглушительный рев победы.

- Ага, - кричу я, но мой голос теряется в хаосе.

Мои ребята поднимают меня, отрывая от земли, прыгают вокруг, словно мячики.

- Вот, о чем я говорил!

Моя голова гудит в шлеме, от всех этих похлопываний.

- Все верно, сучки. Юху!

Я высоко подпрыгиваю, размахивая кулаком над головой, а затем бегу к Роландо. Он встречает меня на половине пути, ударяясь своей грудью о мою.

- Вот как ты это сделал! - я шлепаю его по шлему и широко улыбаюсь. - Это было чертовски прекрасно, мужик.

- Потому что мой парень бросил мне охуенный точный, будто ракета, пас, - кричит он, смеется и хватает меня за джерси, притягивает в свои объятия. - Мы выиграли!

По пути к краю поля, нас еще раз окружают все ребята из команды. Группа поет песню победы. Толпа кричит нам. Мне. Нет ничего подобного этому. Это словно полет и падение одновременно. Только одна вещь в мире может подарить мне лучшее, чем это чувство, только один человек. И я направляюсь к ней.