ЧЕМ-ТО НУЖНО ПОЖЕРТВОВАТЬ. Дрю больно внутри, и я не могу ему помочь. Как и не могу просто сидеть на месте и игнорировать это. Напряжение, возникающее в результате этой ситуации раздувается словно воздушный шарик, натягиваясь и грозясь лопнуть. Я так боюсь неизбежного разрыва, что не смею его трогать. Но единственная вещь, которую я когда-то избегала, принесла мне несчастье.
Лежа в кровати, я наблюдаю за тем, как утренний свет проникает сквозь щель в занавесках, дотягиваясь своими бледными пальцами до потолка. Мое сердце - тяжелый камень в моей груди. Мне нужно рассказать Дрю о своих чувствах. Это будет отнюдь не приятно. Гордость Дрю - могущественная штука. И он гораздо более чувствителен, чем я себе представляла.
Звук крушения из гостиной подрывает меня с кровати в один момент. Я натягиваю халат и бегу на шум.
Дрю сидит на корточках над разбитым стаканом. Сгибаясь под неудобным углом, он пытается подмести осколки.
- Сядь, - говорю я, подходя к нему, - позволь мне.
- Я могу сделать это самостоятельно, - его тон резок, словно он прогоняет меня.
Я выпрямляюсь, наблюдая за тем, как он убирает беспорядок. Грозовые тучи сгущаются в его выражении лица. И когда я подбираю отлетевший осколок стекла салфеткой, буря разражается.
- Иисус, - кричит он, - я же сказал, что могу это сделать. Ты можешь перестать парить надо мной, словно пчела?
Приняв удар, я пытаюсь сохранить выражение своего лица нейтральным, когда выбрасываю осколок.
- Ты пропустил один осколок, а я увидела его. Это не чрезмерная опека.
- О, нет? - его темные брови приподнимаются с недоверием. - То есть ты не носишься со мной как с писаной торбой все время?
Останавливаясь, я делаю вдох. Спокойствие. Мне нужно успокоиться.
- Если мне приходилось носиться с тобой, то это лишь потому, что ты постоянно рьяно рвешься в бой.
Упрямо он поднимает подбородок, но не встречается со мной взглядом.
- Возможно, это потому, что ты постоянно ожидаешь, что я оступлюсь.
- Возможно.
От этих слов он вздрагивает, его взгляд нацеливается на меня.
Я не отвожу глаз.
- Возможно, я хочу отыскать того Дрю, в которого влюбилась. Потому что, если ты меня спросишь, скажу, что он однозначно не здесь.
Краска заливает его лицо, но я вижу, как закрутились колесики у парня в голове. Знаю, он собирается избежать этого разговора, притвориться, что все хорошо, что проблема в моей голове.
Постепенно его выражение лица расслабляется.
- Анна...
- Не, - я делаю шаг вперед, указывая пальцем в его направлении, - на фиг, "Аннай" мне. Этим ты меня больше не успокоишь.
Его брови хмурятся.
- Чего ты хочешь от меня? Я пытаюсь не ссориться.
- Меня не волнует, если мы поссоримся, если это будет означать, что ты осознаешь тот факт, что погряз в проблеме, которая все нарастает внутри твоей головы, - сейчас мое сердце бьется в бешеном ритме. Я ненавижу конфликты. Конфронтация с Дрю вызывает у меня отвращение.
Мышцы на его шее напрягаются, а его румянец приобретает более насыщенный цвет.
- Господи, да, что с вами всеми? - он пробегает рукой по волосам, а затем хлопает себя по здоровому бедру. - Вы можете отпустить эту тему? У меня нет проблемы, чтобы вы ее решали.
- О, чушь.
Его брови приподнимаются.
- Прости, что?
- Ты слышал меня. Все это полнейшая херня. Ты чертовски хорошо знаешь, что если бы подобное случилось со мной, Греем или еще кем-то из твоих друзей, ты бы поступил точно так же. Так что, не начинай снова эту песню "почему вы не оставите меня одного".
Дрю шагает задом наперед, пока его зад не ударяется о стойку.
- Я даже не знаю, почему ты так волнуешься.
- Конечно, я волнуюсь! Почему бы мне не волноваться?
- Разве не будет лучше, Анна, если я никогда больше не буду играть? А? - он с трудом делает шаг в мою сторону. - То есть, ты же хочешь, чтобы я не был больше квотербэком. Ты не хотела иметь со мной дело поначалу. Ты посмотрела на меня и решила, что я просто какой-то накаченный спортсмен, который не достоин твоего времени.
- Это не справедливо. Ты знаешь, что я не хотела желать тебя...
- Ну, сейчас есть разница. Я захотел всю тебя в тот момент, как увидел тебя впервые. Но ты была так чертовски закрыта, что я не знал, как к тебе и подойти.
- Почему ты вообще поднимаешь это сейчас? - мне ненавистно, что я ранила его так глубоко собственными страхами, ненавистно, что он не может отпустить это.
- Почему? - он невесело смеется. - Тебе неприятно вспоминать о том, что ты хотела от меня лишь случайного траха?
Я всегда говорила, что он был слишком остроумен. Моя челюсть болит от того, что пытаюсь держать рот на замке. Спор на эту тему сейчас не поможет. Вот только Дрю не намерен закрыть эту тему. Вена видна вдоль его горла, когда он продолжает орать.
- Та первая ночь. Это было лучшее гребаное чувство за всю мою жизнь. Я завоевал чертову награду Хайсмана!
- Просто остановись, - говорю я. - Прекрати менять тему. Сейчас проблема не во мне.
Но он игнорирует мои просьбы, его лицо багровеет.
- Каждый раз так, когда я с тобой. Мое сердце словно взрывается. Словно я могу потерять сознание, но мне приходится держаться, так как нужно почувствовать это как можно дольше.
- Я чувствую то же самое, - восклицаю я. - Мне знакомо это ощущение.
- Возможно, это единственное, в чем меня для тебя будет достаточно. Возможно, все, что ты хочешь - это Дрю Чертова Интрижка.
Разочарование раздувается в угодливую дыру у меня в груди.
- Ты называешь меня невежественной? Несколько месяцев я не думала ни о чем, кроме тебя. Ты входил в комнату, и я ощущала тебя.
- И что это меняет для меня? - он тыкает пальцем себе в грудь.
- Делай с этим что хочешь! - ору я. - Ты думаешь, я могу порезать тебя на куски и разложить их по категориям? Дрю - мужчина. Дрю - игрок. Дрю - супер-трах? Я пыталась, и поверь мне, это так не работает. Когда я говорю, что хочу тебя, я хочу тебя всего. И когда говорю, что люблю тебя, я люблю всего тебя. Сейчас ты - тот, кто хочет навешивать на все ярлыки.
- Я просто следую протоколу, дорогая, - его тон так ехиден, что мои глаза слезятся.
- Перестань быть мудаком, - кричу я, делая шаг в его личное пространство. - Ты говоришь, что не хочешь моей жалости. Ну, она, кажется, соответствует тому дерьму, что ты творишь.
Он фыркает, и я подхожу ближе.
- Хочешь моей жалости, Дрю? Ну, же?
- Почему ты на самом деле здесь, - выпаливает он в ответ. - Чтобы поиграть в няньку?
Ярость накатывает на меня, такая сильная, что я не могу с ней справиться. Но я не готова к осмыслению его боли. Не тогда, когда знаю в чем ее причина. Боль пронзает мой живот, вызывая желание свернуться калачиком.
- Ты никогда не простишь меня.
Его подбородок приподнимается.
- Возможно, что нет.
На какое-то длительное напряженное мгновение мы замираем, глядя друг на друга. Ноздри Дрю расширяются, его напряженная грудь вздымается и опадает в волнах прерывистого дыхания.
А затем я отступаю.
- Знаешь что? Я не могу сделать этого с тобой прямо сейчас. Это выматывает.
Он моргает, его голова дергается, словно я дала ему пощечину.
- Ты права. Думаю, тебе стоит уехать, - в его голосе сочится так много презрения, похожего на сухой лед. Его глаза холодны и мертвы. И я чувствую, как леденящий холод доходит до моих внутренностей.
Я думаю, что тебе стоит уехать. Мне приходится мысленно повторить эти слова еще раз до того, как смогу осознать их. Я не могу даже ответить, настолько мое тело онемело.
Знаю, он не хочет этого на самом деле. Ему просто хочется скрыться там, где ничто не сможет его ранить. Я знаю это, потому что была с ним так долго. И знаю, что это сделает с ним, если Дрю пойдет своей дорогой. Ему не суждено кануть во тьме.
А если я уйду, он подумает, что заслуживает этого. Потому хоть раз в жизни, я не стану выбирать безопасный путь. Я не стану защищать себя, даже зная, что это ранит меня. Его просьба уйти уже обжигает мою кожу. Но ради него я готова претерпеть боль.
И словно все уже решено, Дрю разворачивается, собираясь уйти, его выражение лица становится мрачным, закрывая все эмоции. Я справляюсь с собой и говорю:
- Нет.
Он останавливается на полпути и оборачивается.
- Прости, что?
- Ты прекрасно меня слышал. Я живу здесь.
- Нет, это я здесь живу. А ты просто тусуешься.
Его тон давит на меня, как мертвый груз.
Мило, Дрю. Мило. Я не хочу его ранить. Знаю, что именно он делает и зачем. Так что это не должно задевать меня. Но, конечно же, это причиняет боль.
- Ты просил меня переехать к тебе, - говорю я. - Это означает, что я здесь живу.
Его темные брови приподнимаются чуть ли не к линии роста волос.
- Ты вообще слышала, что я сказал? Я не хочу, чтобы ты была здесь.
- Ну, это просто хреновое дерьмо, верно? - я скрещиваю руки на груди, когда говорю это. Не знаю, влияет ли на него это движение или то, что я не пытаюсь скрыть свою дрожь, но Дрю реагирует.
Он делает шаг в моем направлении, а его цвет лица снова становится бордовым.
- Что, твою мать, с тобой не так? Я. Не. Хочу. Видеть. Тебя. Здесь.
Я изо всех сил стараюсь не заплакать, приподнимая подбородок и встречаясь с ним взглядом.
- Меня. Не. Волнует. Это.
Какое-то время он просто смотрит на меня, румянец покрывает его щеки. А затем он хватается за волосы у себя на затылке так сильно, словно собирается их вырвать. Его бицепсы выпячиваются, а зубы стискиваются, создавая гримасу на лице парня.
- Почему ты вообще тут стоишь? Уходи, - он машет рукой, словно я муха, и ему нужно меня согнать.
- Почему ты на хрен не уходишь! - сейчас Дрю так громко кричит, что у меня звенит в ушах. Вены бугрятся на его шее. Его лицо такое красное от злости, что искажается. Мне следовало бы его испугаться. Он нависает надо мной, шесть футов и двести тридцать фунтов свирепого мужчины. Один его удар может разбить мое лицо. Но я не напугана, потому что все в его трепещущем теле говорит мне о сдержанности. Он разойдется по швам, но сдержится и не ударит меня.
Однако это не уменьшает моей собственной ярости. Она словно зажженный костер в сухом лесу.
- Раз ты так сильно хочешь порвать со мной, так уходи, черт возьми.
- Это мой долбаный дом! - рычит он. И его рука ударяет кулаком в воздух, чтобы подчеркнуть данное заявление. - Ты - гребаная заноза в зад... - даже сейчас он не может назвать меня по имени. Сдавленный крик вырывается с его горла. - Просто оставь меня нахуй в покое.
- Нет! - я заглядываю ему в лицо. Возможно, я хочу, чтобы он меня ударил. Уверена, черт возьми, что лично я жажду ему врезать, врезать хоть по чему-нибудь. - И ты не можешь ничего с этим поделать.
- О, да, я могу, - действуя абсолютно маниакально, он мчится в нашу спальню. И прежде чем я успеваю последовать за ним, Дрю вылетает обратно, держа в руках охапку моей одежды. Шок приклеивает меня к полу. Я хочу заплакать. Хочу засмеяться. Я хочу врезать ему в лицо, когда парень рывком открывает дверь и выбрасывает мои вещи на улицу.
- Ты сукин сын, - кричу я.
Чтоб не оставаться в долгу, я иду в спальню и хватаю охапку его вещей. Его собственный шок, когда Дрю видит меня, до ужаса комичен, если не брать в расчет тот факт, что этот парень разбивает мое сердце.
- Ты ведешь себя, как мудак, - отвечаю я, бросая его одежду на газон. - Так что выметайся, - заявляю официально, зрелость покинула этот дом. Вместе с нашей одеждой.
Его ноздри раздуваются, когда он снова заходит в нашу спальню. Я знаю, что он хочет взять еще больше моей одежды. Так что выхожу перед ним и блокирую собой дорогу. Дрю спотыкаясь, останавливается, выравнивается, а затем рычит.
- Нет, - кричу я. - Ты не выбросишь еще больше моих вещей.
Сейчас он так зол, что его тело вибрирует.
- Убирайся. На хрен!
- Нет! - мы оказываемся нос к носу. - Я, бля, никуда не ухожу. Ты слышишь? - мое горло болит от силы, которую вкладываю в эти слова. - Я никогда не покину тебя, Дрю. Чтобы ты не говорил. Я. Никогда. На хрен. Не. Уйду!
Такова правда. Я не оставлю его. Но мне не обязательно смотреть ему в лицо. Не тогда, когда ненавистные слезы наворачиваются у меня на глазах. Не тогда, когда моя губа дрожит. Плачь от злости - это проклятье. Я отворачиваюсь от Дрю, но он уже все увидел. Я шагаю прочь. Я ошиблась. Я не могу этого сделать. Я не достаточно сильна, я не понимаю, что, вашу мать, творю.
- Анна!
Я игнорирую его. Когда захлопываю за собой дверь спальни, окна гремят. Я быстро закрываю ее на замок, как раз вовремя, потому что Дрю уже по другую сторону.
- Анна, черт побери! - он ударяет кулаком о дерево с такой силой, что оно трещит. Но дверь не разваливается.
- Отстань, - пронзительно кричу я.
Рыча, он ударяет дверь еще раз и добавляет "Блядь!" для пущего эффекта. А затем он уходит.
Я уверена, что если бы его нога не была сломлена, к этому моменту чертов ублюдок выбил бы эту дверь и своими руками выбросил меня из дома. Так же как он поступил с моей одеждой. Боже, как же больно. Это все еще ранит меня. Наши ящики комода наполовину выдвинуты. Футболки и один из моих лифчиков свисают с них, как серпантин. Я сосредотачиваюсь на этом одном лифчике. Смехотворно дорогом небесно-синем лифчике от La Perla, который Айрис подарила мне на двадцать первый день рожденья. Лифчике, который Дрю своими пальцами снял с меня в ту ночь, когда попросил переехать к нему.
Он и правда выбросил содержимое моего бельевого ящика? Вот же ж хрен. Мои чертовы лифчики валяются на улице, вероятно, их разглядывает какой-то чертов извращенец из студенческого братства.
Эта мысль по какой-то нездоровой причине становится для меня последней каплей. Я всхлипываю, громкие пронзительные звуки, которые стараюсь сдержать, прижав подушку к лицу. Так как я душу себя пуховой подушкой и сворачиваюсь на полу, то почти не слышу его.
- Анна, - его голос искажен, но он раздается так близко и четко, что должно быть Дрю прислонился к двери. - Анна, детка. Впусти меня.
Я ненавижу себя за то, что все мое тело вибрирует от необходимости выполнить его просьбу. Я просто хочу, чтобы это сражение закончилось. Я хочу, чтобы он обнял меня. Я хочу обнять его. А затем я вспоминаю, что мои трусики, вероятно, сейчас висят на кустах, и сильнее скрючиваюсь в позу эмбриона.
- Анна, - он тянет мое имя. - Прошу, сладкая. Я просто... Пожалуйста.
Боже, он кажется таким разбитым. Он сломлен. И я не знаю, как исцелить его. Он не хочет меня. Но в то же время он стоит по ту сторону двери. Зовя меня по имени.
С текущими соплями и красным лицом, я ползу по полу, щелкаю замком и затем бросаюсь к своей безопасной зоне на подушке. Через секунду он открывает дверь, но я не могу поднять на него взгляд. Я так разбита. Так унижена.
Когда он, хромая, подходит ко мне, вижу лишь его ноги, одна ступня босая, вторая в гипсе. С каждым его шагом, я дрожу все сильнее. Я не буду плакать перед ним. Не буду. Но мне приходится сдерживаться изо всех сил. Моя губа пульсирует напротив стиснутых зубов.
Дрю приседает возле меня, из-за гипса его движения неуклюжи и медлительны. Я не смотрю. Но чувствую жар его тела. И его запах, такой чистый и теплый, и вкусный. Дрю.
Ему не требуется прикладывать особых усилий, чтобы приподнять меня и устроить на своих коленях. Слезы начинают снова струиться, когда Дрю обнимает меня. Его руки такие большие, такие мускулистые, что по ощущению напоминают сталь. Он зарывает пальцы в мои волосы, гладит спину, при этом его лицо прячется в изгибе моей шеи.
- Прости меня, - шепчет он. - Мне так чертовски жаль. Я никогда так не терял контроль. Я не знаю, что... - он целует меня. Мои глаза, щеки, опухшие губы, все время говорят "Прости меня".
Я не отвечаю на его поцелуи, просто позволяю ему делать, что он хочет. Мои руки лежат на твердой рельефной груди Дрю, там, где бьется его сердце, быстро и сильно.
- Я так испорчен, - слова струятся из него потоком агонии. - Я так чертовски запутался во всем, Анна. Я боюсь. Каждый раз, как думаю о том, что веду мяч или играю, меня тошнит. И это угнетает меня. Это всего лишь травма. Мне не следует так на хрен реагировать. Но я...
И тогда я обнимаю его за шею, прижимая свою щеку к его.
- Нет правильных чувств в подобной ситуации. И ты не должен проходить через это в одиночку. Я здесь.
Он сильнее обнимает меня. Так сильно, что он дрожит, а я едва могу вдохнуть. Я тоже сжимаю его сильнее в ответ, желая стать для него якорем.
- Я здесь.
Мы обнимаем друг друга, наше дыхание смешивается в одно.
Дрю вздыхает.
- Я не хочу, чтобы ты уходила. Никогда, - его голос приглушен моими волосами. - Я просто боюсь, что ты уйдешь. А как ты можешь этого не сделать, когда я в таком плачевном состоянии? И я бы предпочел... - он прерывисто вдыхает. - Я бы предпочел, чтобы это случилось сейчас, а не потом.
Сейчас. Так он может дойти до отчаяния. Я целую его, сжимая лицо парня в своих руках. Я целую его так, как он целовал меня, его щеки, закрытые глаза, его подбородок. Он делает так же, и эти беспорядочные движения наших губ почти восстанавливают разрушенную связь. Но затем наши рты встречаются, и я растворяюсь в нем. Этот поцелуй и нежен и неистов. Он длится без конца, пока не переходит в легкие плавные исследующие касания. Я отдаю всю себя в этом поцелуе. И получаю вознаграждение. Я чувствую, как его любовь падает к моим ногам.
И даже когда поцелуй прерывается, наши губы все еще соприкасаются, и медленно и ровно мы дышим одни воздухом. Его большие грубые руки сжимают мой подбородок, и я держусь за его шею так сильно, что ощущаю, как его кровь течет по венам.
- Я люблю тебя так сильно, что это ранит, - говорит он. - Но все, что я люблю, у меня забирают.
Мое дыхание прерывается икотой.
- Ты можешь нанести предупреждающий удар, Дрю. Ты можешь попытаться выбросить меня...
- Нет, - его лоб прижимается к моему, а захват на моем лице становится крепче. - Нет, я не хочу этого. Я не...
Я перебиваю его.
- Просто послушай.
Он зажмуривает глаза и кивает. И этот его вид, словно стрела пронзает мое сердце.
- Я люблю тебя, Дрю. Всего тебя, хорошего и плохого, - мой большой палец скользит по его горячей щеке. - Я не хочу уходить от тебя. Но если ты будешь относиться ко мне, как к дерьму, то это вынудит меня уйти.
- Дерьмо, - говорит он надломленным голосом. - Черт, Анна, - он снова обнимает меня, надежно удерживая в своих руках. - Я был мудаком. Огромным долбаным мудаком.
- Ага, - говорю я, но сейчас уже улыбаясь. - Но я вела себя так же задолго до тебя.
Дрю замирает, и я знаю, он вспоминает те слова, которые бросил мне. Я тоже их вспоминаю. Он хотел меня с самого начала. Все мое тело становится чувствительным от этой мысли, а затем болит, когда я вспоминаю о том, как отвергла его.
- Тебе следует знать, - говорю я напротив его плеча, - что я тоже хотела тебя с самого начала. В ту секунду, как я тебя увидела, я подумала, ага, этот парень, он - тот самый. Я просто не позволяла себе верить, что ты можешь быть моим. Но это лишь из-за моего собственного дерьма. Не по твоей вине.
Его рука такая большая, что в нее помещается вся задняя часть моей головы.
- Анна.
Но я продолжаю. Потому что очень важно, чтобы он знал это.
- Я собиралась рассказать тебе это перед тем, как ты получил травму. Потому что осознала, что ты был лучшим, что когда-либо случалось со мной. Потому что то, что я чувствовала к тебе, было сильнее страха. Ты выиграл, Дрю. Ты всегда будешь выигрывать со мной.
Он сильно сглатывает и немного отстраняется. Его улыбка сияет, как солнце. Настоящая улыбка Дрю. И я так рада увидеть, что она вернулась, что почти не слышу его следующих слов.
- Хорошо. Потому что я не отпущу тебя, Анна Джонс.
ПРОСИТЬ ГРЕЯ ВСТРЕТИТЬСЯ со мной возле стадиона было ошибкой. Я могу почувствовать, как чертово место нависает надо мной, давит мне на спину, безмолвно усмехаясь. Обернись. Взгляни на меня. И когда я не поворачиваюсь, - Трус.
Холодный пот выступает у меня на лбу, и я прижимаюсь задницей к кузову пикапа Грея, словно он может послужить мне в роли якоря. Утренний мороз подсластил мир льдом. Я глубоко вдыхаю и приветствую жжение в своих легких.
Мое внимание сосредотачивается на въезжающем на стоянку Fiat, у него ужасный цвет розовой жвачки. Парковка почти пустая, от чего я гадаю, приехала ли эта машина сюда, последовав за мной. Если это какой-то фанат, то клянусь богом или кто там меня слышит, что уеду. Я не могу иметь сейчас с этим дела. Даже посредственно.
Когда машина паркуется рядом с моей, мои кулаки сжимаются в карманах куртки. Черт.
Через секунду Грей неуклюже освобождает свое высокое тело из крошечной машинки и Я. Официально. Проиграл.
Я смеюсь так сильно, что складываюсь пополам так, что моя рука упирается о бок гипса.
- Ага, ага, смейся, - ворчит Грей, захлопывая розовую дверцу.
Вытирая глаза, я пытаюсь остановить свой хохот, но не могу.
- Мужик... - вздыхает Грей, но я вижу, как его губы изгибаются. - Мудак.
Я откашливаюсь, брызгая слюной, но в конце концов сдерживаю свое фырканье.
- Что за гребаный на фиг?
Грей становится сердитым.
- Мне нужна машина, знаешь ли?
Это отрезвляет меня. Боже, каким же я был идиотом. Я люблю этого парня. Он - мой брат во всех смыслах, хоть и не по крови. А я обращался с ним, как с дерьмом.
- Мы можем поменяться, - предлагаю я, испытывая неловкость. Я не заслуживаю водить грузовик Грея в любом случае.
Он фыркает.
- Типа ты сможешь втиснуться в эту чертову коробку с твоим-то гипсом. К тому же, эта машина на ручной коробке передач.
- Гм... почему ты ездишь на ней?
Грей прислоняется к своему грузовику.
- Получил ее от агента.
- От агента? - я подпрыгиваю, разворачиваясь и становясь к нему лицом. - Что? Зачем? - ни один из нас не поощрял подобные обращения к агентам с просьбами о любых вещах. Мы сделаем свой выбор команды свободно, без давления каких-либо обстоятельств.
Грей не смотрит мне в глаза, когда отвечает, но я вижу, как он щурится от бледного зимнего солнечного света.
- Все просто. Мне была нужна машина, так что я попросил у своих троих топ агентов о прокатной тачке, - он пожимает плечами. - В любом случае, нужно было начать сужать свой выбор команд, так почему бы не посмотреть на их реакцию, на мою просьбу, ну, знаешь?
Напряженно я киваю.
- Так что я получил предложение взять Мэрс. Сладкую красотку купе AMG SLS.
Я присвистываю. Сейчас это машина, которую мне бы очень хотелось иметь.
Понимающий взгляд Грея говорит мне о том же.
- Второй агент предложил одолжить мне свой личный Ferrari California и девчонку для компании.
- Две девочки по цене одной. Это... хм... великодушно, - я все еще не могу поверить, что некоторые цыпочки мирятся с подобным дерьмом.
- Ага, - Грей скрещивает ноги в лодыжках, а затем невесело смеется. - Так что, когда следующий парень, Маккензи, - добавляет он, поясняя, - сказал мне "послушай, малыш, я объявлю войну за тебя в день отбора, буду стараться держать прессу подальше от твоей задницы и вытяну твою жалкую шкуру из тюрьмы, если ты когда-то будешь достаточно глуп, чтобы туда загреметь, но я не стану сосать твой хуй, так же как и не прошу тебя отсосать мне", я был в шоке.
В течение секунды я моргаю несколько раз, а затем широко усмехаюсь. Грей делает так же.
- Так что, - заканчивает он, - Маккензи сказал, что я могу одолжить на несколько недель Fiat его дочери, потому что она сейчас учится за границей. И вот ты видишь результат, - он указывает рукой в сторону этого розового кошмара. - Одна машина для клоунов цвета розовой отвратительной жвачки к вашим услугам. О, и если я решу, то могу ее выкупить, - Грей закатывает глаза. - Это худшая штука достойна, чтобы на ней сбросились с утеса, но другой у меня нет.
- Вероятно, парни устроили тебе ад, - я пытаюсь улыбнуться, когда говорю это.
Брови Грея сходятся на переносице.
- Они зовут меня Гламурным Греем.
- Ахх... - я смотрю на машину, которая крайне далека от понятия гламура, - в этом типа скрыта ирония? - что бы не вдохновляло парней, знаю, что это было злом.
Щеки Грея становятся красными.
- Нет. Маршалл, этот хрен ходячий, рассказал, что его младшая сестра играет с крошечными куклами, которые зовутся Гламурными Девушками и о том, что они ездят на такой же машине, как моя. Генри... - Грей раздраженно машет рукой в воздухе.
Я не стану смеяться... Я смеюсь до слез.
- Ты тоже ходячий хрен, - бормочет Грей.
- Как скажешь, Гламурный Грей.
Нехотя он усмехается, но веселье не затрагивает его глаз.
- Однако серьезно, - говорю я, - будет лучше, если ты не продашься за эту тачку.
- Тебе тоже стоит подумать о Маккензи. Знаю, он заинтересован в тебе.
Мой смех стихает в секунду. Маккензи был у меня в приоритете, главным образом потому, что он казался мне довольно прямолинейным парнем, и история Грея вне сомнений прибавляет ему веса. Но я не могу остановить свои сомнения, что так и поднимают свои уродливые головы из-под глади воды. Я вынуждаю себя кивнуть.
- Ага, - прочищаю горло и добавляю. - Ага, он кажется неплохим выбором.
Мы оба молчим, слушая негромкие звуки со стадиона.
- Насчет вчерашнего вечера. Прости, - я не могу смотреть на него. Пока нет. Жар нарастает внутри моего носа и под веками. - Я был хуесосом.
Уголком глаза я замечаю, как Грей поворачивает ко мне голову.
- Ага, ну, ты довольно-таки клевый хуесос, самый клевый среди всех хуесосов... Блядь, - он кривится. - Это прозвучало как-то неправильно.
Мы оба смеемся, становясь ровно. А затем я поворачиваюсь к Грею лицом.
- Я правда имел это в виду, Грей.
Он краснеет, а его губы сжимаются в линию.
- Я знаю.
- Я никогда не думал, что ты станешь флиртовать с Анной. Никогда.
Рассеяно он кивает.
- Я знаю, мужик. И знаю, что ты сходишь с ума. Я бы тоже себя так чувствовал на твоем месте.
- Я... - слова становятся поперек горла, и покалывающий жар нарастает. - Ты... Черт, - я хватаю его за плечи, словно собираюсь вытрясти из парня все дерьмо, но вместо этого притягиваю его ближе. Мои объятия крепкие. - Я люблю тебя, ладно?
Он обнимает меня в ответ, так же крепко, ударяя кулаком мне в плечо. А затем мы оба отталкиваем друг друга, смеясь.
- Дерьмо, - говорит он, украдкой вытирая влагу в уголке глаза, - ты доведешь меня до соплей и слюней словно какого-то глупого мужика-малыша.
- Потому что ты и есть мужик-малыш, - отвечаю я, вытирая своим предплечьем глаза.
Снова дует сильный ветер. Здесь слишком холодно, чтобы просто стоять на месте.
- Тогда, пойдем, - Грей подходит к своей машине Барби и достает что-то из салона. Мои внутренности сжимаются, а сердце ускоренно стучит, когда вижу футбольный мяч.
Грей вызывающе смотрит на меня, а затем бросает мне мяч. Должно быть, я выгляжу, как идиот, который должен либо словить его, либо позволить упасть.
Я выбираю словить.
- Мы просто побросаем мяч, - тон Грея не предполагает возражений.
Мяч дарит такие хорошие ощущения, находясь в моей руке, что я хочу прижать его к груди, словно ребенка.
- Пытаешься повлиять на меня? - спрашиваю я.
- Ты будешь бросать или как?
Моя рука напрягается от необходимости запустить мяч в полет.
- Со всех сил, - часть моей самоуверенности покидает меня, когда оглядываюсь на стадион. - Но не здесь.
- Поехали в парк, - Грей идет к пассажирской стороне грузовика.
- Не поедем на гламурном мобиле? - говорю я, когда мы оба забираемся в пикап.
Он выглядит возмущенным, как черт, но при этом улыбается.
- Знаешь, ты у меня в огромном долгу из-за той машины.
Я знаю. Я обязан ему большим, чем он себе вообще представляет.
- Анна готовит ореховый пирог с бурбоном. Я сказал ей испечь четыре, - и она назвала меня свиньей, словно это может меня как-то остановить. - Я отдам тебе два.
Грей широко усмехается.
- Уже неплохо.