Чем хорошо быть медведем — не надо с утра ни на работу, ни в детский сад. Никаких будильников — когда проснёшься, тогда тебе и утро.

Бурая девочка Настёна открыла глаза и удивилась: мамы нет, братца нет. Оказывается, вчерашнее приключение ей не приснилось. Вон кувыркается чёрное пятно в мокром тумане — это медвежонок Тедди Блэк делает гимнастику на росистой травке. Вон восточная красавица Панда сидит на собственном хвосте и подкрепляется ягодными ветками. Двое медвежат ещё спят в обнимку: рыжий вытянул длинные губы и причмокивает, а у белого что-то урчит в животе. Нет поблизости только большой медведицы — маминой крёстной, Аксиньи Потаповны. И мамы нет. Настёна вздохнула. Вот найдётся мама, ругаться будет…

— Хай! — Из тумана вынырнула улыбчивая мордашка Тедди. — Как жизнь? Позавтракаем вместе?

Да, всё-таки хорошо быть медведем: проснулся на ягодной поля не — вот тебе и завтрак в постель.

— Ты какие больше ягоды любишь?

— Шикшу, — ответила Настёна.

Тедди удивлённо поднял брови: шикша скорее питьё, чем еда. Растёт на кочках, чёрные ягоды в середине щекотного кустика. Наберёшь их на язык побольше, придавишь к нёбу — и сразу полон рот сладковатой прохладной влаги.

— Доброе утро! — Это подошла медведица Аксинья Потаповна, вся серебристая, в мелких капельках тумана.

— Тётя Аксинья! Доброе утро. Какая вы красивая! Вы искали мою маму?

— Гуляла, — ответила вожатая. — Нашла поблизости кедрач, полно шишек. Идёмте пожуём.

— А где же бабушка Коала? — спросил Тедди. — Я думал, с вами пошла…

— Со мной, со мной, — улыбнулась Потаповна. — Смотри внимательней.

Хи-хи! Коала висела у медведицы под брюхом, уцепившись за бока всеми четырьмя лапками. Снизу, наверное, ей было теплей и уютней. Даже глаза прикрыла в полудрёме, но держалась крепко.

— Аксинья Потаповна теперь тоже «сумчатая», — пошутила Панда. — Великанская Коала!

Проснулись Умка и Бхалу, и весь отряд отправился в кедрачи. Шишки на кедровом стланике небольшие, с мелкую картошку, зелёные, смолистые, а ядрышки внутри уж очень вкусные. Медведь — не белка и не птица свиристель, щёлкать по зёрнышку не станет. Проще разжевать шишку целиком, высосать ценное кедровое масло, а жмыхи выплюнуть. Разве лишь Панда наловчилась выгрызать семечки, ухватив шишку лапой. (И здесь ей помогал знаменитый шестой палец!)

А бабушка Коала предпочла на завтрак можжевёловые ягоды — такие же горькие, душистые и терпкие, как бутоны эвкалипта. И, между прочим, такие же целебные.

Потом разгулялось солнышко, и непоседа Тедди затормошил Аксинью Потаповну:

— Ну вот, теперь пора, идёмте скорее на поиски!

Медведица поскребла в затылке. В животе было сытно, во рту вкусно, идти неведомо куда не очень-то и хотелось.

— Погоди, — сказала она. — А план у нас есть?

— Есть, у меня есть план! — кипел энергией Тедди. — Надо пойти быстро-быстро, тогда догоним. А если медленно — тогда отстанем. Ну, бежим, что ли?

— Погоди, погоди! — замахала медведица лапой. — В какую сторону бежать-то?

Тедди не раздумывал ни секунды:

— На запад!

— Ладно, допустим, на запад… Не беги, я говорю — допустим! Но представь себе: вот бежим мы всей толпой на запад. День бежим, другой бежим. А Ксюша с Мишуткой медленно идут на восток. И когда мы их догоним?

— Никогда… — понурился Тедди. Но тут же воспрянул: — Тогда нам тоже надо бежать на восток! Ну… или куда? Надо узнать направление.

— Умница, — одобрила вожатая. — Вспомни-ка, Настёна, вы с мамой куда-нибудь собирались? Что она говорила?

— Ничего не говорила, — еле слышно ответила Настёна. — Мы поссорились и не разговаривали.

Повисло унылое молчание.

Конечно, с Аксиньей Потаповной Настёна не пропадёт. Но почему родные ссорятся? На чужих так не обижаются, да ещё по пустякам, по глупостям. А своих, любимых, близких, с обиды и потерять можно… Э-хе-хе.

— Я знаю, — сказал Умка. — Надо их выследить. Настичь по следу.

— Замечательно, — одобрила Аксинья Потаповна. — Медведь должен уметь читать следы. Но для этого надо…

— Найти след! — подхватил Тедди. — Я поищу!

И он вприпрыжку помчался вокруг кедрачей. При этом подпрыгивала только задняя половина медвежонка, а голова склонилась к земле, зорко высматривая отпечатки чьих-нибудь лап. Ни дать ни взять настоящий следопыт Дикого Запада.

— Вот же торопыга! — вздохнула вожатая. — Всё бы ему бегать. Подумал бы прежде — где их искать, следы.

— Следы лучше всего искать на снегу, — сказал Умка и поглядел вдаль, где на горах всё ещё виднелись прожилки белизны. — Однако далеко туда идти.

— Или на глине, — Бхалу вспомнил тёплую глину в Аксиньиной Юдоли. По ней так приятно было ходить босыми пятками, оставляя косолапый след.

— Нашёл, нашёл! — закричал Тедди. — Следы! Тут недавно проходил большой медведь, и с ним медвежата… Следы ведут… Следы ведут…

Следы вели к кедрачу.

— А-а-а… Это же наши следы, — понял Тедди. — Вот, вижу ясный отпечаток передней лапы с шестью пальцами…

— Это мой! — Панда Пай Сюн подняла вверх ладошку, перепачканную кедровой смолой.

— Следствие зашло в тупик, — подвёл грустный итог Тедди.