На самом востоке России, на полуострове Камчатка, наступило утро. По берегу моря бродила пожилая медведица Аксинья Потапов-на. Обнюхивала длинные водоросли на чёрном песке, разгрызала ракушки. Желтоносые чайки семенили на перепончатых лапках чуть поодаль и ругались писклявыми голосами:

— Чего наш берег объедаешь, прожора лохматая! Иди к себе в лес!

Медведица не слушала чаек, а время от времени вглядывалась в море, приставив ко лбу лапу:

— Ну и где же он? Жду, жду. Чужой берег, понимаешь ли, объедаю…

И вот на глади моря вздулся огромный блестящий пузырь. Тут же вода с него с шумом скатилась, и над волнами повисло что-то невиданное, по форме как шляпка великанского гриба, цветом небесно-морское. Чайки с воплями разлетелись в разные стороны, а медведица запрыгала и замахала приветственно:

— Я здесь, я здесь!

Как вы догадываетесь, странным объектом, перепугавшим чаек, была «Медведуза», летающая и плавающая живая машина. Она качнулась в воздухе, словно кивнула Аксинье Потаповне, и бесшумно перенеслась на полянку у края ольховых зарослей. Медведица, забыв о солидности, помчалась туда, прыгая через ягодные кустики.

Из «Медведузы» уже выбрался на травку Зелёный Медведь и с наслаждением потягивался, словно кот.

— Здравствуй, Потаповна, — сказал он. — Ух, как же у вас тут свежо, хорошо. Сам бы остался, да работа.

— Привет, привет, Зелёненький, — ответила Аксинья Потаповна, переводя дух. — Уф-ф, загонял. Отчего же ты всё-таки зелёный? Словно мохом порос. Дай-ка я тебя понюхаю.

— И чем я пахну? — заинтересовался Зелёный.

— Медведем пахнешь. Морем. Травами нездешними. И мохом немного тоже.

— Это потому, что я мутант. В основе я медведь, но модифицированный генами мха.

— Мута-а-ант, — протянула медведица. — Ну ничего, главное, чтобы душа добрая.

— Да, ну ты как, Потаповна, не передумала? Выгружать будем?

— Выгружай, чего там, — кивнула медведица.

И один за другим из «Медведузы» начали вылезать, вываливаться, выпрыгивать медвежата. И стали оглядываться, почёсываться, позёвывать.

И такие они были разные, что бывалая медведица от удивления села на хвост.

— Мутанты! — выговорила она. — Да какие же вы все лапочки!

Один был медвежонок чёрный, другой — весь белый, третий — бело-чёрный, пятнами. Четвёртый лохматый-прелохматый, сам рыжий, а рыльце вытянутое, белое. И был ещё один, самый маленький, серый, лопоухий, его так и хотелось взять на ручки и приласкать.

— Нравятся? — спросил Зелёный Медведь.

— Лапочки, лапочки! — повторила Аксинья Потаповна. — Оставляй, всех возьму. Им здесь будет хорошо.

— Вот и я говорю, — поддержал Зелёный, — Камчатка — медвежий рай. Так пусть здесь и начнётся дружба медведей всех стран. А это первые посланцы, — так сказать, пионеры. Эх, и сам бы остался, но пора мне. До встречи, ребятки!

— Бай-бай! — крикнул чёрный медвежонок и принялся кувыркаться по полянке.

— Пока, — пробурчал белый и вытянулся на травке брюхом кверху.

— До фиданья, — сказал лохматый.

Чёрно-белый молча помахал ладошкой и отвернулся, скрывая слезу. А маленький серый ушастик словно и не слышал, что с ним прощаются, неторопливо и деловито карабкался вверх по спине Аксиньи Потаповны.

Зелёный Медведь запрыгнул в «Медведузу», и спустя мгновение чудесная машина унеслась к морю — только её и видели.

— Ну, с прибытием, деточки, — сказала медведица. — Знаете, где мы? Это Камчатка. Поглядите, как у нас красиво!

Утренний туман рассеялся, показалось солнце. Ярко зеленели деревья и травы, сияли цветы, жёлтые и сиреневые. На востоке блестело море, на западе синели сопки, над сопками высился белоснежный вулкан. Медвежата глядели во все глаза: здесь им предстояло прожить лето.

А серый лопоухий малыш добрался наконец до загривка Аксиньи Потаповны, повернулся вслед улетевшей «Медведузе», медленно покачал лапкой из стороны в сторону и сказал:

— До свидания.