Синий поджидал меня во дворе замка с нетерпением щенка, которого пообещали взять на прогулку. Уж не знаю, может, ковры-самолёты тоже подвержены магическим воздействиям, а может, Синий и сам по себе такой живчик, но он мигом промчал меня над грядками школьного огорода, над тыквенной делянкой, над хором поющих в озере русалок и над толпой ребятишек, играющих на лужайке в чехарду.
Не припомню, когда я в последний раз видела столько безгранично счастливых людей… кажется, никогда и не видела.
Поэтому, добравшись до замка профессора Себастьяна и Белль, я была уже более или менее готова обнаружить то же беспечное веселье. Эл-Гри в длинном розовом платье самозабвенно кружилась по комнате, широко раскинув руки. Её каштановые кудри падали ей на лицо, отчего казалось, что она опять начинает зарастать шерстью.
– Джилли! – обрадовалась она. – Иди ко мне, покружимся вместе!
– Нет-нет, спасибо, – попыталась отбиться я, но Эл-Гри схватила меня за руки, и мы принялись описывать один круг за другим, всё быстрее и быстрее, под её несмолкающий заливистый смех.
Одним словом, было совершенно ясно, что желание Максин подействовало и на неё тоже.
Голова у меня уже кружилась так, что приступ тошноты был не за горами.
– Что здесь происходит?! – рыкнул профессор Себастьян. Мы остановились, и я увидела, как он спускается по лестнице мимо вереницы портретов, изображающих его самого, Белль и Эл-Гри. Вся находившаяся поблизости прислуга при виде него поспешила скрыться.
– Папочка, привет! – игриво отозвалась Эл-Гри. – Смотри, как мы кружимся!
Эл-Гри снова дёрнула меня за руки – но малость перестаралась: мы пролетели через комнату и повалились на обитый плюшем диван. Эл-Гри это рассмешило ещё больше, но я не отводила глаз от профессора Себастьяна. Глядя на его красный бархатный камзол с золотыми пуговицами и чёрный парадные панталоны, я тут же вспомнила, в каком состоянии моя заляпанная грязью униформа. Но что делать? Переодеться я не успела: мне было просто необходимо вырваться из школы. Я смиренно ждала, когда он отпустит замечание по поводу моего внешнего вида.
Из его горла снова вырвалось недовольное глухое ворчание, и меня это несказанно обрадовало: значит, его магия джинна не затронула!
Профессор поглядел на Эл-Джи, а потом перевёл глаза на меня:
– Что это с ней?
– Ну, – неловко начала я, – понимаете, один джинн… то есть одна джинна… знаете, из волшебной лампы… исполнила кое-чье желание, и теперь мне кажется, что Эл-Гри… да и вся школа тоже, на самом деле… оказались под его воздействием.
Профессор Себастьян совершенно вышел из себя:
– Это кому же хватило ума на такое?!
Выдавать Максин мне совсем не хотелось.
– Не знаю, – соврала я.
Он оглядел меня, подозрительно прищурившись:
– На вид ты вроде бы не изменилась.
– Понимаете, я присутствовала при исполнении этого желания. Возможно, поэтому на меня оно подействовало не совсем так, как на остальных. – Он продолжал напряжённо смотреть на меня, раздувая ноздри. – То есть я так думаю. А где Белль?
– Отправилась в город за книгами, – ответил он. – Поэтому я допускаю, что она тоже избежала этой магии, но Эллисон-Грейс…
Эл-Гри вскочила с дивана и запрыгала на месте:
– А знаете, что было бы очень весело? Пробежаться по лесу! Сегодня такая прекрасная погода, и мне ужасно хочется как следует размять ноги. – Она закрыла глаза и застыла на месте, задышав всё чаще и чаще. Её тело стремительно покрывалось шерстью – она преображалась прямо у нас на глазах!
– Эллисон-Грейс, ради всего святого, что ты делаешь?! – строго вопросил профессор Себастьян.
– Обращаюсь к звериной стороне моей личности! Я ведь уже объясняла тебе, что меня это больше ничуть не стесняет! Теперь я могу когда захочется побегать на свободе и хорошенько повы-ы-ыть! – Она упала на четвереньки и потрусила к выходу, по пути избавляясь от лопнувшего по швам платья.
Я улыбнулась ей вслед, от души надеясь, что её новообретённая уверенность в себе, которая так мне нравилась, не связана с желанием Максин. Подумать только, сколько всего приятного она может теперь делать в Дремучем Лесу, не беспокоясь о том, что выглядит настоящим монстром, – наоборот, радуясь, насколько полезно иногда побыть чудовищем!
«Вот и здорово!» – подумала я. И не сразу сообразила, что произнесла это вслух. Я с опаской взглянула на профессора Себастьяна.
Похоже, преображение Эл-Гри его не очень обрадовало.
– Ты опоздала, – буркнул он, направляясь к выходу из комнаты. Видимо, подразумевалось, что я должна следовать за ним.
– Мм… да, это правда, но, видите ли, из-за этого желания люди стали вести себя несколько необычно. Пройти по школьным коридорам стало непросто – всё время эти конфетти, волшебная пыльца, надувные шарики. А на вечер запланированы даже фейерверки.
Профессор Себастьян резко обернулся и уставился на меня:
– Фейерверки?!
– Да, – кивнула я. – Идея профессора Харлоу.
Профессор пригладил рукой свои длинные волосы, собранные в хвост на затылке:
– Вот как. Ну и ну. Что ж, остаётся радоваться, что хотя бы ты ещё сохранила некоторое благоразумие. – Он распахнул высокие двери в конце коридора – и я оказалась в великолепной библиотеке, до самого потолка заставленной книжными стеллажами. Свет, проникающий сквозь огромное витражное окно, рассыпался цветными бликами по груде книг, разложенных на просторном столе. Профессор жестом предложил мне садиться:
– Я решил, что настало время для беседы, которую я тебе обещал.
Утопая в широком кресле среди атласных подушек, я с трудом сдерживалась, чтобы не начать засыпать профессора вопросами – ясно же, что это не вызовет у него ничего, кроме раздражения. Я жадно подалась вперёд.
Профессор расположился напротив меня, надел очки и принялся раскрывать лежащие перед ним книги на заложенных страницах. Я наблюдала и ждала, умирая от нетерпения. Наконец он откинулся на спинку кресла и приготовился начать разговор.
– Не желаешь ли чашечку чая? – спросил профессор.
Чая? Не хочу я никакого чая – я хочу поговорить о самых важных вещах! К счастью, я вовремя прикусила язык. Мне и так было известно, что он на это скажет: горячий чай как ничто способствует культурной беседе. Я медленно выдохнула:
– Да, будьте так добры. С сахаром, пожалуйста.
Он одобрительно кивнул:
– А теперь, Джиллиан, я знаю, что у тебя ко мне очень много вопросов о Румпельштильцхене и о том, как пересеклись наши с ним пути. Но сегодня я не собираюсь тратить время на эту историю. Откровенно говоря, она совсем не так важна, как то, что нам действительно следует с тобой обсудить.
Ох, зараза!
– Но я думала, что вы расскажете мне всё-всё!
– То, что случилось со мной, – уже в прошлом, – твёрдо стоял на своём профессор. – То, что происходит с тобой сейчас, – это наше настоящее и наше будущее. Но в данный момент нам с тобой необходимо сосредоточиться на этой волшебной книге, повествующей о судьбе Штильцхена. – Его голубые глаза смотрели на меня с глубокой задумчивостью. – К сожалению, о её содержании мне почти ничего не известно. Ведь я не могу прикоснуться к ней… в отличие от тебя.
– Откуда вы знаете? – спросила я.
– Такую информацию трудно утаить, – сказал он. – Профессор Харлоу сообщила мне об этом без обиняков. Как тебе наверняка известно, открыть эту книгу способна только фея, написавшая её, или кто-то, в чьих жилах течёт волшебная кровь. Но ты человек. – Он вскинул голову. – Ведь так?
– Я человек, – согласилась я. – Мои родители люди, и бабушки с дедушками тоже…
– По крайней мере, так тебе сказали, – поправил он меня, потирая подбородок. – А где живут твои бабушки и дедушки?
– Родители моей матери живут на ферме за пределами нашего королевства, – припомнила я. – Отца моего папы уже нет в живых, а с его матерью, то есть с бабушкой Перл, мы давно не общаемся.
Он вскинул брови и, что-то буркнув про себя, спросил:
– А что тебе известно о твоей бабушке Перл?
– Да ровным счётом ничего! Я ни разу в жизни её не видела. Папа вроде бы с ней не ладит. Знаю только, что его отец, то есть мой дед, тоже был башмачником. Моя семья мастерит обувь в Чароландии уже больше шестидесяти лет. Мой отец занимается этим, как раньше – его отец и дед. Наши хрустальные туфли пользуются большим спросом. Вернее, пользовались до того, как крёстная принцессы Эллы начала творить их с помощью волшебства. – Я закатила глаза. – Но теперь принцесса Элла снова отдала права на производство хрустальной обуви моему отцу. Делать такие туфли очень сложно, на каждую пару уходит около недели кропотливого труда, но они очень популярны и… Простите, я забыла, какой вопрос вы задали.
Профессор Себастьян улыбнулся:
– Как ты думаешь, откуда у твоего прадеда возникла идея мастерить такую обувь? Ведь изначально туфельки из хрусталя были только у фей, которые бережно передавали их друг другу. И если некогда Коблеры узнали секрет изготовления хрустальных туфелек – значит, скорее всего, они получили его от кого-то из фей. Возможно, где-то в твоём роду, например среди прадедов, затесалась какая-то фея. Тебе не приходило в голову спрашивать об этом?
– Нет, – усмехнулась я. – Да и с чего вдруг? У меня же нет крыльев. – И вообще, будь у нас в роду феи – разве мама с папой не хвастались бы направо и налево своим волшебным происхождением? Я не могла вспомнить ни одного случая, когда хоть кто-нибудь из нашей семьи пользовался магией – хоть дома, хоть у бабули в деревне. Я изо всех сил напрягла память: может, хоть раз кто-то упоминал в разговорах любую другую фею, кроме моей бывшей соседки по комнате Кайлы? – Мне кажется, вы всё-таки ошибаетесь.
Профессор улыбнулся, почему-то очень довольный собой:
– А вот мне кажется, что я всё же прав. И чтобы доказать это, я хочу дать тебе одно домашнее задание: напиши своим родителям и расспроси их об этом.
Ещё уроки?! Только не это!
– Ладно, – кивнула я. – Но в любом случае для меня это не так уж важно.
– Что ты, это очень важно! – настойчиво сказал профессор Себастьян. – Существует какая-то причина, по которой ты смогла взять в руки книгу феи, а также пробудить к жизни арфу в Облачном городе. Я уверен в этом! И раз уж об этом догадался я, то можешь не сомневаться, что Альва и Штильцхен тоже догадаются, и очень скоро. И тогда они начнут искать тебя.
– Зачем им искать меня, если у них есть Анна? – негромко спросила я. – Если в моих жилах, как вы считаете, течёт волшебная кровь, то и в её тоже.
– Верно, – согласился он. – И она оживила арфу вместе с тобой. Это приводит меня к выводу, что две феи из одного рода в большей степени, чем одна, владеют той магией, которая нужна Штильцхену и Альве. И если это так и они поймут это, то захотят привлечь тебя на свою сторону ещё сильнее, чем раньше.
– То есть… я обречена? – с тревогой спросила я.
– Ничего подобного! Это твоя истинная любовь к сестре пробудила волшебную арфу, – объяснил он. – Пусть Анна действовала из других соображений – но твоё-то сердце было чисто. А во времена войны добра со злом именно в этом может заключаться ключевая разница. Добро в конце концов всегда побеждает, но лишняя помощь ему никогда не повредит. Раз ты можешь прикасаться к волшебной книге – значит, ты можешь помочь Анджелине защищать её до тех пор, пока она не допишет её до конца. Смотри на это как начальник полиции, которому надлежит обеспечить охрану самой ценной книги во всём королевстве, – подмигнул он.
Но я не разделяла его энтузиазма:
– Ну и что такого хорошего в том, что мы будем так старательно хранить эту книгу? Даже если мы узнаем, чем заканчивается история Румпельштильцхена, это не поможет нам придумать, как его остановить. А сейчас, когда из-за этого желания никто в школе и думать не хочет о врагах, ему легче лёгкого захватить нас врасплох! Вдруг он уже творит своё страшное колдовство, пока мы тут разговариваем?
– Нет, – уверенно возразил профессор Себастьян. – У него по-прежнему нет всего, что ему нужно для его главного заклинания. Он так и не раздобыл всех нужных ему ингредиентов.
– Да откуда вы знаете-то?! – вспылила я. Пф! На столе между нами мигом появилась тарелочка с пирожными.
Профессор Себастьян приподнял бровь, но от вопросов воздержался:
– Всегда хотел попробовать знаменитые чароландские карамельные пирожные. Можно?
– Угощайтесь, – со вдохом предложила я. – Честно говоря, меня от них уже тошнит.
– Хмм, очень сладкие. Теперь понимаю, почему их так любят. – Он откусил пару кусочков, потом отряхнул с усов крошки и положил пирожное на тарелку. – Итак, ты хочешь знать, почему я уверен, что Штильцхен застрял в тупике? И здорово напуган? – Видно было, что ему не терпится поделиться со мной этим секретом.
– Почему же? – послушно спросила я.
Профессор Себастьян достал волшебную палочку, взмахнул ею, и – пф! – на столе появилась новая книга. Я так и подпрыгнула от удивления. Это была волшебная книга Анджелины – та самая, о Румпельштильцхене!
– Но как… Откуда… Где… – Вопросы так и сыпались из меня.
– Это я одолжила её принцу, чтобы он мог почитать её с моей помощью, – выступив из тени среди книжных шкафов, сказала Анджелина. Сейчас мама Кайлы выглядела вполне свежей и отдохнувшей, в ней не осталось ни следа тех мучительных терзаний, которые сводили её с ума в лесу той ночью. На ней было лёгкое искрящееся голубое платье, которое прекрасно шло к её золотистым волосам. – Не нужно её бояться, – сказала она, чуть трепеща крыльями. – Я принесла её, чтобы вы оба могли её прочесть. На свете очень немного людей, которым я готова доверить её содержание, но я согласна с профессором Себастьяном: ты тоже, Джиллин, теперь неразрывно связана с историей Штильцхена. Тебе удалось обхитрить его, заставить поверить, будто у тебя есть золотая гусыня. И тебе почти удалось спасти свою сестру…
– …но я проиграла, – закончила я за неё.
– Просто тебя тоже обхитрили, – возразила Анджелина. – И сегодня я пришла сюда, чтобы мы все могли поделиться друг с другом своими знаниями. Правда, вынуждена признать, что знаю не так уж много. Я только что завершила описание вашего сражения в Облачном городе, но мне известно вот что: хоть Альва и освободилась, она не обрёла пока своей прежней силы. Даже не приблизилась к ней. И Румпельштильцхен понятия не имеет, каких ингредиентов ему недостаёт, чтобы совершить своё грандиозное колдовство. – Она улыбнулась. – Одним словом, время на нашей стороне. Мы не должны действовать поспешно, руководствуясь одними лишь страхами. Нужно тщательно во всём разобраться.
– Это хорошо, – согласилась я. – Потому что в школе сейчас все сами не свои.
Анджелина рассмеялась:
– Да, я слышала об этом желании. Даже Кайла подпала под его действие. Но я была здесь, поэтому, надо думать, меня оно не задело. – Она подтолкнула книгу ко мне. – Может, ты захочешь немного почитать, что я успела написать?
Я посмотрела на книгу, лежащую передо мной. Снова пережить то, что произошло в Облачном городе? И то, что сделала со мной Анна? Я крепко зажмурилась. Нет, вряд ли я сейчас это выдержу. Может, мне стало бы легче – а может, наоборот.
– Нет, наверное, не захочу… пока.
Анджелина и профессор Себастьян переглянулись.
– Хорошо, – сказала она. – Мы не станем принуждать тебя. Давай ты пока сосредоточишься на истории своей семьи. Будет лучше, если ты выяснишь всё как можно скорее – до того, как этим займётся твоя сестра. А как только понадобится, мы снова соберёмся вместе. И может быть, тогда ты будешь готова.
– Может быть, – не стала спорить я. – Спасибо вам за доверие, – добавила я, зная, что профессор Себастьян всегда требует от нас безупречной вежливости.
Анджелина палочкой подозвала к себе книгу и растаяла в воздухе.
Профессор Себастьян поглядел на меня с интересом:
– Что ж, ты можешь идти, но, пожалуйста, не забудь о своём домашнем задании.
Я застонала. Это задание мне очень не нравилось, но пожаловаться я не успела: дверь комнаты резко распахнулась, и в неё влетела Эл-Гри, теперь уже в человеческом облике, а вместе с ней и Максин.
– Угадайте что! – возбуждённо вскричала разрумянившаяся Максин. – Нам только что объявили! Сказочная исправительная школа будет ставить мюзикл!