Дзынъ! Бум-бурум! Тррр-ах!

Ну и погодка стояла на Нимбусе! Над головой » густом сумраке беспрерывно грохотал гром, по угольно-черному небу метались молнии.

Молнии...

— Вот, значит, о чем он говорил... — прошептала я.

— О чем? — полюбопытствовала Корнелия.

— Гм... да так. — У меня вспыхнули щеки. — Он... он говорил, что у меня волосы цвета молнии.

Тарани приподняла бровь.

— Что ж, теперь мы хотя бы знаем, что прибыли в нужное место, — заметила она.

Молнии, метавшиеся по черному небу, были красными, ослепителыю-алыми, и светлели до белизны только в середине. Поэтому у местности был праздничный вид — будто ее озарял фейерверк. Ракеты, сполохи золотого дождя. Создавалось впечатление, что сейчас мы должны развести костер, начать водить хороводы и запеть веселую песенку. Жарить поп-корн и делать хот-доги. Так нам казалось, пока не налетел первый порыв ледяного ветра с дождем.

Ураганный шквал поднял Тарани в воздух. Я сама видела — ее ноги на миг оторвались от земли. А потом хлынул дождь с градом.

— А-ай! — завопила Ирма. — Ну и твердые же эти градины!

Они были не только твердые, но и огромные. Казалось, нас расстреливали в упор ледяными пулями.

— Надо скорее укрыться где-нибудь, — прокричала я. — Смотрите, там впереди свет. Пойдем туда!

Спотыкаясь, мы двинулись сквозь бурю. Мы с Тарани ухватились друг за друга, чтобы нас не сбило с ног. Тропа тут же стала скользкой от размокшей грязи. Невысокие мшистые холмики по бокам были усеяны колючими кустами, которые не любили, когда их трогают. Я убедилась в этом на собственном опыте — споткнувшись об один из кустов, я больно оцарапала руку. Да приближается, в конце концов, этот свет или нет?!

Тр-рах! Вж-ж-жик!

Вспышка ослепительного света. На мгновение мир стал ярко-белым, потом алым, потом погрузился в черноту. Я споткнулась и упала на четвереньки, прямо на камни и жесткий гравий. В глазах было темно! Я ничего не видела!

Потом постепенно зрение начало возвращаться. Прямо перед нами, не далее чем в нескольких шагах, полыхало огнем старое узловатое дерево. Молния расщепила его надвое прямо посередине.

— Еще бы чуть-чуть — и в нас, — дрожащим голосом пробормотала Ирма. — Неужели нельзя как-то защититься? Здесь опасно.

Я чувствовала, как над головой ворочается и грохочет энергия. Чувствовала сердитое напряжение нарастающего статического заряда, лихорадочное нетерпение молнии, готовой сорваться и ударить. Но что с этим можно сделать? Я не знала.

Я помотала головой.

— Мы... сейчас мы ничего не можем поделать. — Я имела в виду — без Сердца, но произнести это вслух не было сил. — Если только Хай Лин... — Я не знала, чего именно хочу от нее — чтобы она сдула эту бурю прочь? Попросила ветер прогнать ее куда-нибудь подальше?

Хай Лин покачала головой.

— Я уже пыталась. Но... у меня не хватает сил без... — она неуверенно умолкла, и я поняла, что ей тоже не хочется говорить про Сердце. — У меня не хватает сил, — повторила она. Бедняжка, какая же она хрупкая, замерзшая, потерянная! Ее прямые черные волосы намокли и облепили голову. Но все-таки моя подруга попыталась выдавить улыбку. — Наверно, надо сделать то, что обычно делают в таких случаях — найти какое-нибудь укрытие. — Она усмехнулась. — Так поступают все, в ком есть здравый смысл.

Только через полчаса, окончательно выбившись из сил, мы добрались до огня, который я заметила раньше. Раскаты грома не переставая рвали нам барабанные перепонки, град перешел в ледяной дождь. Трудно сказать, что было лучше. Дождь бил не так больно, но зато мы промокли до костей. Наконец мы подошли поближе и увидели, что свет пробивается сквозь ставни маленькой избушки, наполовину зарывшейся в мокрый склон холма. Крыша была застелена дерном, поэтому не удавалось определить, где кончается холм и начинается домик. Мы вошли в белую калитку, пересекли мокрый мощеный двор и постучались в дверь.

Она распахнулась в тот же миг.

— Входите, входите, — проревел раскатистый бас. — Тепло не выпускайте... — и вдруг он смолк. — Ох, боже мой, — озадаченно проговорил голос. — Ну и странная же компания!

Хм, у нас, по крайней мере, нет рогов. Этот ответ вертелся у меня на языке, но я вес же сдержалась. Сказать такое было бы невежливо. К том)" же рожки были очень симпатичные. Завитые, каку барана, старательно отполированные и покрытые лаком. Если не считать рогов и некоторой, как бы это сказать, шерстистости, наш хозяин очень походил на человека. На коренастого, сильного, не очень высокого мужчину средних лет.

— Извините, — начала я. — Мы здесь впервые. Не могли бы вы укрыть нас от бури?

— Бури? — удивленно переспросил незнакомец. — А что, разве надвигается буря? — Он оттер нас в сторону, чтобы взглянуть на небо. Потом облегченно вздохнул: — Да нет, какая же это буря. Всего лишь легкая непогода. Через пару часов закончится. Ну что ж, входите, входите, не стойте там, вы совсем промокли.

Легкая непогода? Эти градины избили меня до синяков. Но спорить и отказываться от приглашения не хотелось. Мы вошли за хозяином в узкий, как туннель, коридор и очутились в большой кухне, похожей на пещеру.

— Миссис Густошерстка, — позвал он. — Миссис Густошерстка! У нас гости!

К нам обернулась... ну, наверное, женщина, хоть и не совсем человеческая. Она помешивала какое-то варево в горшке, висевшем над весело пылающим очагом, и, увидев нас, бросила испуганный взгляд на своего... кто он ей?., мужа. Что это за странных гостей он привел в дом? — Ох, боже мой! — воскликнула она, в точности как он. — Ну и промокли же наши гости! Мистер Густошерст, не стой столбом. Принеси халаты, полотенца, мыла и горячей воды. Бедные ягнятки продрогли до костей!

— Э-э, мы не хотели вам мешать... — неуверенно начала я, но хозяйка отринула мои возражения.

— Пустое! Ну-ка, скидывайте свои мокрые платья — да что за диковинные у вас наряды, разве можно в таких выходить на улицу! И принесите-ка мне вон то корыто, что стоит в углу возле посудомойки. — Она взмахнула половником, с которого капала подлива.

Ирма и Тарани послушно поплелись за корытом. Они, кажется, понимали в происходящем не больше моего. Стараясь не пялиться слишком удивленно на нашу гостеприимную хозяйку, я обвела взглядом кухню. С темных балок над головой свисали сетки с кореньями и луком, сушеными фруктами и ягодами. На полках вдоль стен стояли кружки, кастрюли, блюда с яркой росписью, эмалированная посуда всевозможных форм и размеров. Казалось, мы очутились в нашем мире, в старомодной сельской кухне. Если не считать того, что женщина в синем платье и белом фартуке, помешивавшая похлебку в котелке, была с ног до головы покрыта курчавой шерсткой. Правда, рогов у нее не было. Наверное, рогами на Нимбусе щеголяют только мужчины. В остальном она была такой же, как ее муж, только шерсть у нее была не темная, а белая. Мистер Густошерст вернулся с целой охапкой махровых халатов и полотенец. Тарани и Ирма принесли корыто, в него налили горячей воды из огромного медного чайника. Корыто было таким огромным, что мы умещались в нем по двое сразу. Но, хоть мне и очень хотелось принять ванну, я все же стеснялась снимать свои намокшие брюки и свитер. Миссис Густошерстка заметила мою неловкость и велела мужу соорудить из одеяла, метлы и двух стульев нечто вроде ширмы, «чтобы девочкам было где укрыться от посторонних глаз». Не прошло и получаса, как мы, чистые и согревшиеся, завернулись в чудесные мягкие халаты и если у очага.

— А теперь, — начал мистер Густошерст, — расскажите, девочки, как вы здесь очутились.

— Только после горячего ужина, — твердо заявила миссис Густошерстка и налила в семь глиняных мисок сливочно-белого овощного рагу.

— Вы знаете саламандру по имени Дзнни Нова? — спросила я, надеясь, что Дэнни не соврал и назвался своим настоящим именем.

— Нова? — переспросил мистер Густошерст и почесал черную бороду. — По дороге на Глумсбе-ри живет парочка саламандр по фамилии Нова, не так ли, миссис Густошерстка?

— Да, живут, кажется, — отозвалась хозяйка, наливая мужу в кружку холодного сидра. — Но я не слыхала, чтобы среди них был Дэнни. Это имя вообще не саламандровое. — Кстати, в Брэмблтонс тоже когда-то жил один Нова, — добавил мистер Густошерст. — Не знаю, там он сейчас или нет. И еще один в Верхнем Смитвелле.

Я пала духом.

— Значит, Нова — распространенная фамилия?

— Ну, не такая частая, как Люкс или Стелла, но довольно обычная.

— Тот, которого я ищу, примерно вот такого роста, у него... — начала я и тут же поняла, как это бессмысленно — давать описание существа, способного менять форму. «Саламандры способны принять любой облик», — сказал Оракул. Бесполезно рассказывать про его каштановые волосы и ярко-синие глаза. «Какой ужас, — подумала я. — Нам никогда его не найти!» Я всхлипнула, стараясь сдержать слезы отчаяния.

Мягкая, покрытая белой шерсткой рука потрепала меня по плечу.

— Ну полно, полно, ягненочек, не плачь, — успокаивающе сказала миссис Густошерстка. — Все будет хорошо. Вот увидишь. А зачем вам нужен этот Нова?

На руке, поглаживающей меня, было всего четыре пальца, и такой она была от природы. От ее вида вся окружающая обстановка стала вдруг казаться какой-то игрушечной. Но доброта женщины была неподдельной.

— Он... Я потеряла... Он украл...—у меня не было сил продолжать.

— Украл что-то у тебя? — в темных глазах блестело сочувствие. — Почти все саламандры — хорошие существа. Правда, немного... безалаберные. И без них нам не прожить. Не забывай об этом! Но если они видят вещь, которая им нравится... они не такие, как мы. Надеюсь, ты найдешь свою потерю, ягненочек.

Мистер Густошерст не ошибся — «легкая непогода» продолжалась всего несколько часов. Настоящие бури, по его словам, бушуют по много дней напролет и бывают куда более свирепыми. Я надеялась, что пробуду на Нимбусе недолго и не успею застать ни одной из них.

Настало утро, солнечное и мокрое. Между камнями на дворе кое-где застряли градины, серые, точно тусклые жемчужины в водосточной канаве.

— Спасибо вам за все, миссис Густошерстка, — поблагодарила Ирма и обняла нашу гостеприимную хозяйку. — Вы спасли нам жизнь!

— Да, может, оно и так, — согласилась миссис Густошерстка. — Но вы и сами должны заботиться о себе. Разве можно бродить в такую погоду без теплых плащей!

Видимо, теплые плащи высоко стояли в ее списке жизненных ценностей, и, учитывая климат Нимбуса, я понимала, почему. Сейчас, благодаря ее щедрости, мы были одеты как следует, в теплые плащи, наспех переделанные из шерстяных одеял.

— Куда пойдем? — спросил мистер Густошерст, вызвавшийся проводить нас хотя бы до ближайшего городка. — В Брэмблтон или в Глумсбери?

— Туда, — мгновенно ответила я, указывая на восток.

— Значит, в Глумсбери, — отозвался он и, выйдя за ворота, повернул направо.

Некоторое время мы шли молча.

— Почему ты пошла в эту сторону? — спросила наконец Ирма.

— Не знаю, — ответила я. — Просто мне показалось... что так надо.

— Ты говорила очень уверенно.

— Правда? — Я вдруг поняла, что и в самом деле была совершенно уверена, что идти надо сюда. Ни тени сомнений.

— Ой! — воскликнула я и остановилась. Корнелия чуть не налетела на меня.

— Да что с тобой? — испуганно спросила она.

— Я только что... поняла. Я знаю.

— Знаешь? Что ты знаешь? Я положила руку на грудь.

— Я чувствую. Чувствую, где Сердце. — Как подсолнух чувствует, где находится солнце. Как почтовый голубь, повинуясь чутью, летит домой. Я знала, и все. Я улыбнулась, как сумасшедшая, и чуть не засмеялась. Впервые за... с тех пор.... Ну, после «Поезда-призрака». — Он от нас не уйдет. Я знаю, где он. Пусть убегает сколько хочет, но ему не спрятаться. —

Мне захотелось пройтись колесом, прямо здесь, посреди грязной дороги.

— Ты уверена? — спросила Корнелия. Я кивнула.

— Вот и отлично, — улыбнулась Ирма. — Значит, нам нужно думать только об одном — как отобрать у него Сердце.

Загрохотал гром, небо внезапно потемнело.

— Девочки, — позвал мистер Густошерст. — Надо торопиться. Снова надвигается непогода, надо успеть добраться до укрытия.

Я переглянулась с Ирмой.

— Да, — сказала я. — Надо думать об этом, и еще о том, как по дороге не попасть под удар молнии. Дождь хлестал с такой силой, что его струи, казалось, сливались в сплошную пелену у входа в нашу пещеру. Даже не пещеру, а что-то вроде глубокой ямы, вырытой в склоне холма. Мистер Густошерст сказал, что такие укрытия устроены вдоль всех нахоженных дорог.

— А почему миссис Густошерстка говорила, что вам не прожить без саламандр? — спросила я, вспомнив вчерашний разговор.

Мистер Густошерст стряхнул с мохнатой головы дождевую воду. Его мокрые рога поблескивали в темноте. — Откуда ты взялась, девочка? — удивленно спросил он. — Разве там, где ты живешь, нет саламандр? "

Я покачала головой.

— Дэнни был первым, кого я встретила.

— Тогда кто же защищает вас от молнии?

— Мы... мы ставим на крышах домов особые устройства. — Как еще я могла рассказать ему о громоотводе?

— Ясно, — он махнул рукой. — Защитное заклинание. Что ж, иногда срабатывает. Но мы здесь больше полагаемся на старых добрых саламандр.

«Вот оно что, — подумала я. — Конечно. Ведь саламандры питаются электричеством. Они наверняка способны поглощать молнии. Усваивать их. А, судя по погоде за последние двенадцать часов, молнии на Нимбусе отнюдь не редкость».

Мистер 1устошерст приподнял голову.

— Дождь утихает, — сказал он. — Пойдем, успеем немного пройти, пока не зарядит с новой силой.

Утихает? Я взглянула на непроницаемую водяную пелену, потом на своих подруг-чародеек. И это он называет затишьем?

— Ирма, — еле слышно взмолилась я. — Может быть, сумеешь что-нибудь сделать? Чтобы мы остались сухими?

— Попробую, — уныло ответила она. — Но это будет нелегко. Теперь для нас ничего легкого не осталось.

Она имела в виду «теперь, когда у нас нет Сердца», и я снова почувствовала укол совести.

— Тогда лучше и не пытайся, — ответила я. — I [ожалуй, сейчас нам всем стоит поберечь силы для... До тех пор, когда они нам действительно не понадобятся.

И мы побрели сквозь дождь, защищенные отводы только шерстяными одеялами миссис Густо-шерстки. Они были сделаны из хорошего плотного материала, и без них нам, конечно, было бы в два раза хуже, но все-таки я ловила себя на том, что с завистью поглядываю на водонепроницаемую шубку мистера Густошерста.