Изрытая воронками, обвалами, земля казалась взлохмаченной, будто прошелся здесь невероятной силы смерч, покружил, поразбойничал — и был таков.
Тишина. Молчат щербатые воронки, немы черные глазницы провалов, немы и… страшны.
Неподалеку плещется море, играют в лучах южного солнца бесконечные волны.
И тогда было это море. Оно видело, оно помнит.
— Что же здесь произошло? — в который раз спрашивает меня мужчина средних лет. Его «Москвич», покрытый дорожной пылью, стоит у закопченного камня. Он путешествует по местам боев, он знает и об Аджим-Ушкае.
Пусть спросит у моря, оно видело, оно знает. Море, море, твой шепот не понятен человеку.
Мужчина говорит: «Я читал краткую историю Великой Отечественной войны. И там говорится, что здесь бои закончились 19 мая…»
Что он говорит, я знаю наизусть из той же книги: «Немецко-фашистские войска прорвались через Турецкий вал и развили успех в направлении Керчи. 19 мая они овладели городом. Восточнее Керчи наши арьергардные части вели бои до 20 мая, прикрывая эвакуацию войск на Таманский полуостров».
А что потом случилось? Что стало с этими арьергардными частями, которые прикрывали эвакуацию войск? Они тоже переправились на Тамань? И откуда этот землелом, кто взлохматил эту землю?
Тут бушевал смерч! И не день, не два — долгие месяцы!
И сейчас еще кажется: земля кипит, пенится, то поднимаясь, то оседая, то застывая многочисленными холмиками и провалами, сквозь глазницы которых тянет терпким запахом, от которого по коже пробегает озноб…
Под землей были люди, бойцы и командиры Красной Армии.
Они сражались.
Их были тысячи.
Они находились в полном окружении. Многие месяцы.
И не сдались врагу.