У ангела не было крыльев. На нём была помятая футболка с надписью «Чикаго Буллз» и старые, выгоревшие на солнце джинсы. Ноги его были босы, и к подошвам прилипла грязь. Волосы его были белыми, сухими, их трепал ветер, а чёлка постоянно лезла ему в глаза.

Впрочем, глаз не было. Вы могли посмотреть на него, так похожего на человека и не заметить разницы. Веко, глазное яблоко, зрачок — всё это присутствовало. Но стоило присмотреться — и вы бы поняли, что нет его глаз ни тут, не там, а есть только фальшивка, которое скрывает то, что в одну секунду сведёт тебя с ума и заставит бежать, бежать с громким криком и обхватив голову, бежать так, как никогда ни бежал ни ты, ни он и не она, бежать до тех пор, пока не выпрыгнет из груди сердце, пока не разорвётся оно и ты не упадёшь на траву… И ветер будет трепать твои волосы и муравьи деловито пройдут маршем по твоей руке. Потому, что вместо глаз у ангела — вечность. И вместо души — плоть.

Плоть, которую нельзя ощутить рукой, на которую нельзя взглянуть, помять пальцами и бросить в сторону. Её выдали вместо души, у неё был маленький инвентарный номерок. Ангел вложил её в себя. И умер. Или ожил. А может и то и другое. Ходит он по земле, и покой ему сниться в дивных и прекрасных снах. Эти сны никогда не снились человеку. Они сняться только ангелам, в тот единственный миг их жизни или смерти, когда они видят нас.

И прозревают.