На следующее утро я сидел, подобрав ноги, на троне в пустом зале и вертел на указательном пальце корону, представлявшую собой тонкий, позолоченный обруч с зубчиками. Её Франки надевал на свою безмозглую голову в тех случаях, когда надо было высказать королевскую волю бесящимся с жиру придворным.
Имелась у него и вторая корона, большая, из золота и с драгоценными камнями. Она надевалась только в торжественных случаях, таких, как коронация или объявление войны. Эта корона хранилась очень тщательно, мне так и не удалось её примерить.
В тронный зал ввалился Франки и рявкнул:
— Пшёл вон!
Я пересел на второй трон, но Франки замахнулся на меня скипетром; пришлось сползти на пол.
— Что за дурацкая привычка — лапать мою корону?! Дай сюда!
— Да на, подавись, — ответил я. — Чего ты вообще сюда припёрся?
Но, как оказалось, припёрся не только он. Франки не успел ещё ничего ответить, как вошла королева Хильда, волоча за собой министров и фрейлин с кавалерами, а следом за ними тащился чем-то недовольный принц Берт.
— Привет, Турди.
— Привет, Хильда.
— Ты чего такой хмурый?
— Да твоему мужу кто-то, видать на хвост наступил, а он на меня накинулся, чуть не искусал. Как тут не будешь хмурым?
Франки пошевелился на троне, примеряясь пнуть меня ногой, но я отошёл в сторону. Королева и принц заняли свои места. Министры построились в ряд, кавалеры утащили фрейлин подальше.
Открылась дверь, в зал без объявления герольда вошёл немолодой офицер в поношенном мундире и тут же застыл на месте, ошалев от такого количества важных особ.
— Подойдите, — сказал ему Франки.
Офицер приблизился, поклонился и доложил о себе в третьем лице:
— Ваше величество, полковник Ивар прибыл по вашему приказу.
— Повернитесь лицом к народу, — распорядился Франки.
Офицер повиновался.
Народ, в особенности безмозглые и пустые любимчики королевы Хильды, полуграмотные и неспособные занимать даже самые пустячные должности, смотрел на полковника Ивара с плохо скрытым презрением.
— Ничего, — прошептал я сам себе. — Он ещё вам всем покажет. Наплачетесь вы от него.
— Господа, рад вам представить нового военного министра нашей державы! — провозгласил Франки.
Мне ещё не доводилось видеть более обалделой физиономии, чем была в тот момент у полковника Ивара. Король с королевой переглянулись и обменялись улыбками. Принц Берт разглядывал нового военного министра с любопытством: ему ещё не доводилось видеть порядочного человека, кроме, понятное дело, меня да, возможно, своего профессора.
Полковник Ивар повернулся к королю и заговорил:
— Ваше величество, будучи польщён таким доверием и столь высокой честью, я всё же должен заметить, что могу и не справиться на этом посту, а посему не в праве принять ваше предложение.
— Господин военный министр, это не предложение, а прямой приказ. И я не желаю слушать ваших отговорок. Мне нужна сильная армия. Думаю, вы знаете, что нужно делать.
Новый военный министр как-то сразу преобразился, подтянулся и даже, как мне показалось, стал выше ростом.
— У вас будет сильная армия, ваше величество, — пообещал он.
— Вот и отлично. Ступайте принимать дела. Доклад о состоянии дел лично мне — вечером.
Военный министр Ивар поклонился и отправился навстречу нарисовавшемуся у двери адъютанту. Франки снял корону и сказал жене:
— Хильда, нам надо поговорить вот с этим типом.
И он ткнул пальцем в меня.
— А что случилось? — спросил принц. — Я тоже хочу присутствовать.
— Тебя же не интересуют государственные дела, — заметил король.
— Когда как, — туманно ответил принц.
Придворные начали расходиться, громко обсуждая новое назначение. Франки окинул их всех подозрительным взглядом и высказал пожелание:
— Нам надо найти уединённое место, где никто бы не мог нас подслушать.
— Так бы и говорил: пойдёмте все в мой кабинет, — отозвался я. — Тоже мне конспиратор.
* * *
Король, королева и принц выслушали мой доклад в молчании и смятении.
— Господи, Турди, — сказала Хильда. — А если бы…
— А вот если бы, — перебил я её, — тогда бы мы и плакали.
Принц сидел на кровати и выглядывал из-за ширмы, я успел занять своё место, а Хильда — кресло Доры. Франки стоять не захотел, так что ему осталось примостить свой зад на стол моей сбежавшей секретарши и свесить ноги.
— Нет, вы только полюбуйтесь на этого молодчика! — возмутился король. — Он вполне доволен собой!
— А я думаю, что всё исполнено просто блестяще, — вставил принц. — И войну предотвратили, и неммардцев по мордасам хлопнули.
— Ваше высочество, это профессор обучает вас таким выражениям? — холодно осведомилась королева.
— Запомни, Берт, никогда монарх не должен опускаться до подобных вещей! — накинулся на него же король. — Как вы думаете, что теперь делать с этим мерзавцем?
— Дворянского титула будет вполне достаточно, — ответил я, задумав сделать маленькую услугу Турди. — Он мне не очень-то и нужен, ну да с тебя всё равно взять больше нечего.
Король хотел ответить какой-то колкостью, но тут снизу послышались крики, визг, проклятия и угрозы. Мы все бросились к окну.
Дюжие гвардейцы волокли с дворцовой лестницы трёх человек, одетых в роскошные одежды и увешанных золотом. Все вышеприведённые звуки издавали именно те трое. А гвардейцы тащили их к чёрной карете с решётками на окнах.
— Это ещё что за новости?! — возмутился король. — Так обращаться с заместителями военного министра?!
Он бросился к двери, но я преградил ему путь.
— Стой, Франки. Ты же сам приказывал Ивару укрепить армию. Вот он и очищает её от дерьма и плесени. А ты не мешай ему.
— Но они ведь заместители, — неуверенно пробормотал король.
— В первую очередь они — воры.
Франки сдался и снова отошёл к окну.
— Вот кому действительно нужен дворянский титул, — заметила королева Хильда. — А то как-то неловко получается: военный министр — простолюдин.
— Ну, не совсем, — возразил король. — В его роду дворяне есть. В общем, сделаю. А вас на всякий случай предупреждаю: ни одной живой душе вы не должны рассказывать о махинациях Турди. Если в Неммардии и Аяггаре узнают всю правду, скандал поднимется до небес.
— Мы понимаем, отец, — заверил его принц.
— Впрочем, и так много народу в курсе, — продолжал король. — Например, разбойники из банды некоего Черепа.
— Я за них ручаюсь! Ты бы не проболтался!
— А так же некая секретарша. Где она, кстати?
— Не твоё дело. Ушла.
— То есть как? — удивился Берт. — И ты говоришь об этом с таким спокойствием? Давай подадим на неё в розыск.
— Не стоит, — ответил я. — Пусть себе уходит. Ну сам подумай, Берт: зачем шуту секретарша?
— Ох, — сказал король. — Ну до чего же тяжко с тобой общаться! Ладно, пойду. Мне ещё надо как следует всыпать обер-полицмейстеру.
Он вышел, за ним подалась королева, ушёл и принц. А я присел на дорожку.
Этой ночью в мой сон приходили Сергей Сергеич и лысый координатор. Они поздравили меня с выполнением задания и распорядились прибыть в Совет для переброски домой. Я ответил им, что никуда не пойду, пока не сдам советнику Старку зачёт по Уставу.
Мои слова чрезвычайно рассердили обоих. Они принялись орать и ругаться; мне с трудом удалось их успокоить. Таким образом, сегодня я должен был явиться в точку пересечения, набрать на табло шестёрку и пятёрку, прибыть в Совет и поменяться местами с Турди.
Я в последний раз прошёлся по кабинету шута. Прощайте Франки, Хильда и Берт, прощай весь этот мир. Я вышел в коридор и запер дверь на ключ.
* * *
Переход происходил так, как будто меня перед этим основательно накачали наркотиками. Я словно плыл в чём-то густом и вязком. Передо мной мелькнула до боли знакомая физиономия; я понял — Турди. Протянул ему связку ключей от кабинета, дома и ещё каких-то помещений, в ответ в мою ладонь тоже легла полоска холодного металла. Затем всё исчезло и погрузилось во тьму.
* * *
— Юрочка, Юрчик! — послышался вопль.
Я широко распахнул глаза и потряс головой. На моей шее повисла ликующая Нина с ласковыми словами и страстным поцелуем в щёку. Я стряхнул её с себя и огляделся по сторонам. Дело шло к вечеру и происходило на даче Сергея Сергеича.
— Петрович! — закричала Нина. — Юра вернулся!
С заднего двора прибыл Петрович. Его небритую физиономию разнесло от широкой улыбки. Он с чувством пожал мне руку и похлопал меня по плечу.
— Идёмте на кухню, пока Сергеича нет! — громко зашептала Нина. — У меня там…
И она выразительно щёлкнула себя по сонной артерии.
— Сейчас, сейчас, — засуетился Петрович. — Огурчиков вот только принесу с огорода.
Я смотрел на них и глазам своим не верил. Надо же, ведь практически чужие люди, а так мне рады.
— Пойдём, — сказала мне Нина и потащила меня на кухню.
Там она извлекла из шкафчика пластмассовую бутылку от пива, наполовину заполненную прозрачной жидкостью, поставила на стол варёную картошку, розовое сало, нарезанное тонкими ломтиками, хлеб. Тут и Петрович примчался, прижимая к груди несколько мокрых огурцов и перьев зелёного лука.
Нина плеснула самогон по стаканам и провозгласила:
— За твоё возвращение!
Выпили. Нина зажевала бутербродом с салом, я захрустел огурцом, Петрович понюхал рукав.
— Ох, Юрчик, как же этот твой Турди всех замучил! — запричитала Нина. — То ему не так, это ему не эдак, злой, как собака, на людей кидается. Сергей Сергеевич, бедненький, совсем с ним задёргался.
— Паскудный тип, — подтвердил Петрович. — Турди, понятное дело.
— А ну давайте повторим, — скомандовала Нина. — Чтоб не вернулся.
Это было немедленно исполнено. Вслед за тем выпили третью — за то, чтобы Сергей Сергеич нашёл себе более безобидное хобби. Коллекционирование спичечных коробков, например.
К концу бутылки Петрович как-то сник, зато Нина раскраснелась, глаза её весело блестели.
— Тащи сюда свою «Металлику», — сказала она мне. — Будем танцевать.
* * *
Когда начало темнеть, они спохватились и ушли. Я остался сидеть на пороге, глядя на звёзды и ни о чём не думая. Ко мне подошёл Дружок, понюхал мои штаны и неуверенно махнул хвостом. Я потрепал его по лохматой башке.
Как там, интересно, проходит акклиматизация Турди? Успеть бы Доре дать дёру да подальше, ведь шут в первую очередь кинется на её поиски.
Где-то пел соловей, по дворам лаяли коллеги Дружка. Подъехало такси, оттуда высыпался Сергей Сергеич, расплатился с шофёром и направился к калитке. Дружок на всякий случай гавкнул.
— С возвращением, — сказал мне Сергей Сергеич.
— Спасибо.
— Подвинься, расселся тут.
И Сергей Сергеич примостился рядом со мной.
Некоторое время мы сидели молча, затем мой сосед брезгливо потянул носом воздух и поинтересовался:
— Ты что, пил?
— Да, — дерзко ответил я. — А вам завидно?
Сергей Сергеич открыл свой «дипломат», вынул оттуда пакет, обёрнутый газетой, и швырнул мне на колени.
— Это что? — спросил я.
— Твой заработок.
Я разодрал газету и увидел ровные ряды купюр; потрогал их, извлёк одну на пробу и пошкрябал ногтем воротник изображённого на ней президента.
— Тут не вся сумма, — предупредил Сергей Сергеич.
— А что так? Вы приложились?
Сергей Сергеич вскочил на ноги.
— Да как ты смеешь говорить мне ТАКОЕ?! — заорал он. — Как у тебя язык поворачивается?!
— Извините, Сергей Сергеич, не подумавши ляпнул. Не буду больше.
— Весь в Турди, — сердито заметил Сергей Сергеич, снова присаживаясь рядом. — Остальное получишь, когда уедет князь Мирко. Есть опасение, что он всё-таки может втянуть ваше государство в войну.
— Послушайте, Сергей Сергеич, а я так и не узнал, как называется страна, где мне довелось жить.
— Тоже ещё государственный деятель.
— Как там Турди приняли?
— Никто ничего не заметил. Но, говорят, ему не слишком понравились некоторые твои реформы и преобразования.
— Пусть привыкает.
— Счастливый ты человек, Юрка. Такое увидеть! А мне вот только фотографии достались.
Я сидел несколько расслабленный, мозги плавали в самогонке, поэтому смысл его слов дошёл до меня далеко не сразу.
— Что вы сказали?! Фотографии?!
— Ну да. А чего ты подскочил?
— Есть там у вас снимок секретарши Турди? Она — симпатичная такая девочка, тёмненькая, изящная. У неё ещё глаза…
Я не смог подобрать нужных слов и лишь сделал неопределённый жест рукой.
Сергей Сергеич положил свой «дипломат» на колени, порылся в нём, достал пачку фотографий, разложил их веером и выбрал одну.
— Она?
С карточки на меня смотрела Дора, щёлкнутая фотографом Совета где-то на улице. Она выглядела довольной и безмятежно улыбалась, словно ей никогда не приходилось быть секретаршей у Турди и терпеть его выходки.
Я потянулся за фотографией, но Сергей Сергеич отвёл руку в сторону.
— Э, мой друг, да ты, кажется, влюбился.
— Не вашего ума дело! — возмутился я. — Дайте сюда!
И силком вырвал у него фотографию.
— Юра, но ведь ты с ней никогда больше не встретишься.
— И что теперь?
— Ладно, забирай, — ответил Сергей Сергеич, пожимая плечами.
Мы помолчали, слушая собачий лай, разливающийся по селу.
— Да! — вскинулся Сергей Сергеич. — Совсем забыл. С твоей работы звонили в институт, требовали, чтобы ты немедленно явился.
— Когда?
— Позавчера.
Я тихо выругался. Получается, отпуск мне не продлили. Два дня я должен был быть на работе, а не был, так что теперь она у меня накрылась. И, несмотря на гонорар, полученный от Совета, мне стало вдруг жаль своего рабочего места, хоть и приносившего не доход, а сплошную головную боль.
А Нина с Петровичем обо всём этом даже не обмолвились.
— Да ты чего нос повесил? — заговорил Сергей Сергеич. — Я туда Турди отправил.
Только что прикуренная сигарета выпала у меня изо рта.
— Турди?
— Ну не тебя же было дёргать.
— И он поехал?
— А у него разве был выбор? Вся водка, которую он здесь выпил, прошла через мои руки. Так что он добросовестно мотался на электричке туда и обратно.
— Думаю, получится ещё хуже, — заметил я. — Характерец у него… А с моим начальством…
— Не знаю. Мы у него спрашивали, как там дела, но он молчал и только улыбался загадочно.
Я махнул рукой и принялся разглядывать при Луне фотографию Доры. Как бы мне найти здесь её ипостась?
— Ладно, идём в дом, — сказал Сергей Сергеич, ожесточённо хлопнув себя по щеке. — А то комары задолбали. Ты мне всё и расскажешь толком.
— Уже поздно, а рассказывать долго. Кстати, Сергей Сергеич, дайте мне три конверта. Я хочу сделать подарочки от Совета вам, Нине Ивановне и Петровичу.
— Дам два. Мне от тебя ничего не надо, особенно после того, что ты тут ляпнул, не подумавши. И рассказывай, рассказывай, у меня завтра занятий нет.
— Так то у вас. А мне на работу надо.
— Ничего, потом отоспишься. Будет у тебя время.
* * *
В ту ночь Сергей Сергеич так и не дал мне поспать. Я вынужден был рассказывать ему о пребывании в другом мире чуть ли не по минутам. Он, в свою очередь, поведал мне о том, что координаторы обещали его проведывать и привлекать к работе.
Затем я сказал, что могу теперь запросто купить диплом нашего института. Сергей Сергеич, относившийся к учению трепетно, рассердился и прогнал меня.
Ложиться спать уже не имело смысла. Я сходил на кухню, разложил по трём конвертам немного денег и оставил их на столе, затем поел, вернулся в дом, разбудил Сергея Сергеича, попрощался с ним и сказал, что заеду при случае. Тот что-то невнятно промычал и снова заснул.
На работу я успел и даже прибыл немного раньше. Люди стояли у входа, курили, обсуждали подробности прошедшего вчера тура футбольного чемпионата. Как назло, не было никого из нашего отдела; я не мог ни у кого спросить, чего там натворил Турди за эти два дня. Но от меня не укрылся тот факт, что поглядывали в мою сторону как-то странно.
И тут подъехала директорская машина.
Наш директор — хам и жлоб, грубый, самодовольный, жадный, дурной, крикливый, не считающийся ни с чьим мнением, кроме своего и начальственного; вечно придирающийся по мелочам; достойный (по мнению всех сотрудников моего отдела) самой позорной и мучительной казни, какая только существует на белом свете — сполз с переднего сиденья и величественным жестом отпустил шофёра.
Толпа бросилась ко входу, я устремился туда же, но меня остановил окрик:
— Юра!
Надо же, он и фамилии моей никогда не знал. Турди, что ли, занятия с ним проводил? Могу себе представить это столкновение миров.
Я остановился и повернулся к нему. Директор подошёл ко мне, поздоровался со мной за руку (небывалый случай!), а затем спросил:
— Как дела?
И оскалил зубы в льстивой улыбке.