Я проснулся и осмотрелся по сторонам. Местом моего пробуждения не была дача Сергея Сергеича.

Королевский шут Турди не очень-то стремился к роскоши. Небольшая, скромно обставленная комната. Стол, стул, кровать, книжный шкаф. Одну стену украшала медвежья шкура, другую — портрет короля с дорисованными чёрной тушью рогами, клыками и поросячьим пятаком.

Координаторы меня предупреждали о том, что Турди в последнее время крайне озлоблен. Надо будет соответствовать, дабы не проколоться. Так, что там говорили про моих слуг? Экономка, повар, горничная, лакей-охранник, садовник. Пять штук получается, а должно быть шесть. Ах да, ещё конюх.

Я поднялся, заправил кровать. У меня ещё было предубеждение против того, чтобы надевать чужую одежду, но тут мне припомнился задаток, оставленный на хранении у Сергея Сергеича.

Я оделся и вышел из комнаты. Эти олухи из Координационного Совета не сообщили мне ни названия страны, ни как именуется столица. Ничего, сам разузнаю.

Дом у шута оказался двухэтажным, его покои располагались на втором этаже. Я спустился вниз и встретился с пожилой, опрятно одетой женщиной. Экономка. Имён моих слуг мне тоже не назвали; ну да я бы их и не запомнил.

Экономка слегка поклонилась мне и сказала:

— Доброе утро.

Я покосился на неё и буркнул:

— Ты так думаешь?

— Прикажете накрывать к завтраку?

— А что, я, по-твоему, должен голодным шляться?

— Вам подать в комнату или покушаете на кухне?

— У тебя с утра так много вопросов, — проворчал я. — На кухне поем. А ты пока собери всех мерзавцев, околачивающихся в моём доме.

Экономка удалилась.

Я умылся, затем по запаху нашёл кухню. Повар быстренько сервировал мне завтрак. Из коридора слышались голоса собирающихся по моему распоряжению слуг.

Я прикончил завтрак, выпил вина и вышел к ним, прихватив с собой повара. Все слуги смотрели на меня мрачно и настороженно. Похоже, Турди умеет заставить уважать себя. Глядя на них, охотно верилось в то, что они все вместе и каждый по отдельности с превеликим удовольствием чего-нибудь бы спели или сплясали на моих похоронах.

— Ну, с чего начнём? — спросил я.

— С незыблемого, — отозвалась из шеренги слуг рыжеволосая девушка. — С того, как вы поразбиваете нам морды и сгноите нас на каторге.

Горничная. Молодая и дерзкая, ничего не боится. Или почти ничего, раз до сих пор не послала Турди куда подальше и не ушла от него. Кто-то шикнул на неё.

— Об этом после, — ответил я. — Слушайте меня внимательно. Сегодня ко мне приедет

его величество, поэтому вы все сейчас займётесь уборкой. Дом должен сиять и

сверкать от чистоты. Его величеству не следует думать, будто я живу на конюшне.

Вам всё ясно, бездельники?

— Но мы и так содержим дом в чистоте, — заметила экономка. — И двор тоже.

— Ты мне поговори ещё, — проворчал я. — Уборку надо закончить по возможности

быстро.

— Мы будем стараться, — заверила меня экономка.

— Да уж постарайтесь, Иначе я поразбиваю вам морды и сгною вас на каторге.

Слуги разошлись, понимающе переглядываясь. По всей видимости, Турди не

впервой ожидал королевского визита.

Я поднялся наверх и принялся разглядывать книги, в изобилии водившиеся у шута. Их тематика оказалась весьма разнообразной: войны, биографии королей-завоевателей, предсказания конца света, методики пыток. Почему-то меня ничуть не удивляла моя способность говорить и читать на языке чужого мне мира. Непонятно только, чего это у них имена такие дикие? Похоже, местные государства основаны викингами или кем-то вроде них. Интересно, куда эти охламоны славян подевали?

Я вылез до половины в окно и принялся разглядывать узкую, кривую улочку с нависающими над булыжной мостовой крышами. Столица! До чего же, наверное, здесь тоскливо живётся.

На столе валялись трубка, кисет и кремниевая зажигалка. Мне понадобилось довольно много времени и возни для того, чтобы привести эту курительную принадлежность в рабочее состояние. А в итоге табак оказался настолько бешеным, что после первой же затяжки у меня вместе с кашлем едва не вылетели лёгкие и добрая половина прочих внутренностей. Преисполненный разочарования, я погасил трубку.

Пора наводить тут порядок; дальше так жить невозможно.

Снизу послышались возбуждённые голоса. Я вышел из комнаты и спустился на первый этаж. У входа стоял офицер королевской гвардии, удерживаемый на месте экономкой и охранником.

— Турди! — заорал он, увидев меня. — Это что за новости?! Какого дьявола твои холопы не пускают меня в дом?!

— А ты кто такой будешь? — поинтересовался я.

— Посланник его величества!

— Ну заходи.

Экономка и охранник пропустили офицера. Я проводил его на кухню и пригласил

присаживаться.

— Мне некогда рассиживаться! — заявил посланник короля. — Вот!

И он подал мне пакет, запечатанный пятью королевскими печатями на сургуче.

Я взял его. Экономка, повар и охранник наблюдали за мной, вытянув шеи. Сейчас

главное — не ударить в грязь лицом. Интересно, как бы повёл себя Турди?

Что ж, будем импровизировать. Я повертел пакет в руках и, не распечатывая,

швырнул в пылающую кухонную плиту.

Офицер едва не задохнулся от изумления и возмущения одновременно. Он

схватился за меч, но тут же отпустил его рукоятку.

— Хорошо же ты поступаешь с королевскими посланиями! — прошипел офицер. — Его

величеству будет немедленно об этом доложено!

— Так это от моего друга Франки? А что ж он сам не приехал? Как там у него дела?

Офицер круто развернулся и молча пошагал из кухни. Я снова поднялся к себе.

* * *

Через полчаса к дому начала съезжаться конница. Я наблюдал из окна за тем, как кавалеристы выстраиваются по обеим сторонам мостовой и заворачивают обратно прохожих, намеревавшихся пройти по моей улице. Ещё через некоторое время показалась карета с гербами на дверцах, запряжённая четвёркой белых коней, разукрашенных, будто новогодние ёлки.

Экипаж остановился у ворот моего дома.

В мою комнату без стука влетела экономка.

— Хозяин!!! Там…

Её глаза увеличились в диаметре почти вдвое, а руки бессознательно шевелились, пытаясь изобразить глубину свалившегося на меня счастья.

— Скажи всем, чтобы не маячили перед его величеством, — распорядился я.

Экономка кивнула и помчалась вниз по лестнице. Я взял книгу и расположился за столом спиной к двери. Мелькнула паническая мысль: «Провалюсь!» Ну да что он мне сделает, этот король?

Послышались шаги. Точнее, это был топот, словно на второй этаж моего дома поднималось целое стадо. Распахнулась дверь, кто-то ворвался в комнату. Затем раздался вопль:

— Его величество Франк Четвёртый!

— Пусть войдёт, — ответил я, не оборачиваясь.

— Нет, Турди, ты уже совсем обнаглел. Оставьте нас.

Дверь захлопнулась. Я обернулся и увидел его величество Франка Четвёртого. Он был на взводе и недовольно хмурил брови.

— Присаживайся, Франки, — пригласил я его.

— Чёрт тебя возьми, Турди?! Почему ты не являешься по моему вызову?

— Что-то ты темнишь, Франки. Я помню, как ты меня прогнал, визжа и брызгая слюной. А вот чтобы позвал обратно — не припоминаю.

— А ты изволил на это обидеться? Я прислал к тебе офицера с пакетом!

— Ах, да, что-то такое было. Но понимаешь, Франки, я уронил твой пакет, да так неудачно, что он упал прямо в огонь. Разве посыльный офицер не рассказывал тебе, как мы чуть не пообжигали пальцы, храбро и самоотверженно ковыряясь ними в пылающих углях в попытке спасти твоё послание?

— Ладно, хватит, — король покосился на свой портрет и уселся на кровать. — Я понимаю, Турди, что ты на меня обижен. Мне не следовало так с тобой поступать. Возможно даже, что это было несколько глупо с моей стороны…

— Не несколько, а очень глупо.

— Но теперь я бы хотел тебя вернуть. Ты говорил, что можешь найти выход из сложившейся у нас ситуации.

— Мог бы, если надо.

— Надо, Турди.

— Вот видишь, и во мне возникла необходимость.

— В этом году опять будет недород. Соседи грозят нам войной. Военный министр уверяет меня в том, что мы к ней не готовы. У меня голова идёт кругом! Можно ли на тебя положиться?

— Дело твоё.

— Но почему бы тебе не посвятить меня в свой план? Ты не доверяешь мне? Своему королю?

— Ты же всё разболтаешь своим министрам. А они будут совать мне палки в колёса и в итоге сорвут дело.

— Не знаю, не знаю, — сказал король, с сомнением качая головой. — Во всяком случае, ты мне нужен. Поехали.

— Что, прямо сейчас?

— А когда?

— Дай мне хотя бы принять ванну, причесаться, одеться…

— Ты одет!

— …поесть, выпить, дочитать книгу, поцеловать жену…

— Ты не женат!

— … ну тогда слуг, проверить, как прибрались в доме, выпить…

— Повторился! — заорал король, вскакивая на ноги. — Выпить у тебя уже было! Вставай, поехали!

Я вышел следом за ним во двор. Конюх уже вывел из стойла жеребца Турди, но тот — единственный во всём этом мире — почуял подмену. Он пятился от меня, вертел головой и фыркал.

— Ничего не понимаю, — говорил конюх, разводя руками. — Раньше он так себя не вёл. Может ему что-то примерещилось?

— Плетей тебе надо всыпать, вот что, — предложил я свой рецепт. — И тогда моему коню ничего мерещиться не будет.

Однако, надо было что-то делать. Ехать на этом животном я бы не согласился ни за какие деньги, а велосипеда здесь, кажется, ещё не изобрели.

Король уже забрался в карету и нетерпеливо поглядывал в окошко. Я наскоро отругал конюха и помчался к нему с криком:

— Эй, Франки! Подвинься!

* * *

Ещё с порога королева Хильда и принц Берт бросились мне на шею. Нам подали вина, и мы выпили за возвращение прямо на ступеньках дворцовой лестницы.

— А ты всё ещё неплохо выглядишь, — заметил я королеве. — Хотя и не хорошеешь.

— Ну куда же мне хорошеть, — ответила она, смеясь, — когда тебя нет рядом.

— Однако дамочка ты всё равно симпатичная. Дай за щёчку щипну.

— Нет, это же чёрт знает что! — вспылил король. — Ты совершенно несносен! Да я тебя так щипну, что глаза на лоб вылезут!

— Наш ревнивец разбушевался, — сказал я. — Как твои успехи, Берт?

— Пока всё по-старому.

— Не понял. Ты обещал открыть новую звезду и назвать её моим именем.

— Я ещё не нашёл достаточно большой, — ответил принц с хитрой усмешкой.

— Ладно, мне с ним надо поговорить наедине, — заявил король. — Вы на него ещё налюбуетесь.

И он повёл меня куда-то по огромному дворцу.

— Франки, куда мы идём?

— В твой кабинет.

— А где это?

— Только не прикидывайся, будто ты забыл.

За разговором мы подошли к двери кабинета, и я отворил её ключом, оказавшимся у меня в кармане. Король влетел внутрь первым, а я вошёл следом за ним, озираясь по сторонам.

Конурка, служившая Турди кабинетом и одновременно опочивальней, была обставлена по-домашнему уютно. Два стола, три кресла. Угол отделяла ширма, за которой ютилась кровать, где Турди отдыхал от государственных дел. Напротив громоздился сейф. Одну стену украшал государственный флаг, имевший такой вид, словно о него периодически вытирали грязные руки, другую — портрет короля. Но этот был изуродован не столь примитивно, как у Турди дома. Королевский портрет во дворце самым бесстыдным образом выпачкали женской косметикой: белилами, румянами и помадой, после чего дорисовали серьги в ушах и бусы на шее.

Пока я рассматривал кабинет, король, усевшись в кресло, болтал ногой и неприязненно поглядывал на меня.

— Долго ты ещё будешь ломать комедию? — поинтересовался он наконец.

— Надо проверить, вдруг чего украли. Это же твой дворец, тут что хочешь может случиться. И вообще, ты сегодня какой-то ненормальный. Что тебе от меня надо?

Король подавил желание выругаться и попросил почти спокойно:

— Посвяти меня в свой план спасения государства.

— Один момент, — ответил я.

И полез под стол. Поползав под ним на четвереньках, я переместился под второй и обследовал его таким же образом.

— Какого дьявола ты там потерял? — полюбопытствовал король.

— В моём кабинете чего-то не хватает. Не могу припомнить, чего именно.

С этими словами я заглянул за ширму и приподнял все кресла, в том числе и то, в котором сидел король.

— Определённо не хватает, Франки. Ты мне не подскажешь?

— Ты намекаешь на свою секретаршу, негодник! — не выдержал король. — И тебе прекрасно известно, что она сидит в тюрьме.

Я хлопнул себя по лбу.

— Точно! Ну и память у меня!

— Пить меньше надо.

— Я совсем забыл о том, что мы живём в стране, управляемой тобой. У нас всегда так: честные люди сидят в тюрьме, воры занимают министерские посты.

Короля эти слова задели за живое.

— И кто же из моих министров — вор? — осведомился он.

— Да все. Ты не заговаривай мне зубы, а лучше верни мою секретаршу.

— Но, Турди, барон Гроссир предоставил мне доказательства её измены, — неуверенно сказал король.

— Кому?

— Государству.

— Франки, я бы тебе посоветовал поменьше общаться с бароном Гроссиром. Ты и так поглупел до безобразия.

— Столичный обер-полицмейстер утверждал, будто бы она произносила запрещённые речи в общественных местах, — продолжал король.

— Франки, брось дурака валять. Только такой осёл, как твой обер-полицмейстер, мог усмотреть крамолу в речах моей секретарши. И потом, ни для кого не секрет, что он пляшет под дудку барона Гроссира. Запрещённые речи! Да он у тебя читает по слогам. Откуда ему вообще знать, что запрещено, а что — нет? Если тебе так будет легче, то выпусти её под мой надзор.

— За тобой самим глаз да глаз нужен. Зачем вообще шуту секретарша?

— Франки, ну не задавай глупых вопросов. Нужна, раз я держу её при себе.

— Нет, а всё-таки?

— Ну, например, захотелось мне пива. Кого я за ним пошлю? Тебя? Но ты же такой толстый и ленивый, что я умру от жажды за то время, которое тебе понадобится, чтобы сбегать в бар. Теперь понимаешь?

— Ладно, чёрт с тобой, — сдался король. — Под твою ответственность выпущу.

— Я могу расписку написать.

— Турди, я хочу услышать твой план.

— Франки, я хочу увидеть свою секретаршу.

Король грязно выругался, вызвал охрану и отдал необходимые распоряжения.

* * *

Когда два здоровенных гвардейца втолкнули в кабинет Дору — мою секретаршу — Франки уже немного успокоился и набрался терпения. Он безо всяких эмоций наблюдал за тем, как я сплясал вокруг девушки восторженный танец дикого павиана, после чего обнял её и чмокнул в щёку.

— Вот вы веселитесь, — укоризненно сказала она, высвобождаясь из моих объятий и стирая мой поцелуй, — а я всё это время просидела в тюрьме. И ещё они угрожали тайно меня повесить.

Я пристально глянул на свою секретаршу. Нет, её вряд ли можно было назвать писаной красавицей. Милая девушка — вот более подходящее определение. Какие-то сила и притягательность исходили от измождённого лица Доры. И ещё меня зацепили её глаза: живые, выразительные, пёс их знает ещё какие. Хоть малюй с неё вторую Джоконду.

— Дора, ты ведь уже такая большая девочка, а не понимаешь простых вещей. Его величество не мог повесить тебя обычным путём, при стечении народа. Иначе все бы потом говорили, что он сошёл с ума, и ему везде мерещатся заговоры.

— Турди, это уже слишком! — вспылил король.

— Ваше величество, — обратилась к нему Дора. — Клянусь вам, я не виновата в тех преступлениях, под которыми меня заставлял подписаться судебный следователь.

Королю стало стыдно. Он что-то пробурчал и выпроводил из кабинета охрану.

— Ты растолстела, — упрекнул я Дору. — Тебя, видимо, собирались не повесить, а закормить до смерти.

— Вы так думаете? На день мне давали тарелку пшённой похлёбки, кусок хлеба и кувшин воды. По выходным, правда, добавляли морковку или половину варёной свеклы.

— Что я слышу, Франки? Ты непозволительно расточителен со своими заключёнными.

— А ты предлагаешь кормить их ресторанными блюдами? — огрызнулся король.

— И вообще, Франки, с твоей стороны это просто свинство! Я столько тебе служил, причём совершенно бескорыстно, просто потому, что ты без меня совершенно беспомощен! И какова благодарность? Ты собираешься повесить мою секретаршу!

— Да я ничего об этом не знал!

— Мало тебе было засадить ни в чём не повинную девушку в тюрьму…

— Турди, скотина, я сказал тебе, что ничего об этом не знал!

— Разумеется, наша казна просто не в состоянии нести расходы на морковку и свеклу…

Не дослушав, король вскочил с кресла и пулей вылетел из кабинета. Но я не собирался так легко его отпускать, а потому устремился за ним.

В коридоре стоял наш военный министр — барон Гроссир. При появлении короля он слегка поклонился ему и сказал:

— Ваше величество, вы всё-таки вернули во дворец этого изменника? Могу ли я в таком случае нести ответственность за выполнение своих обязанностей?

— Рад вас видеть, господин барон, — ответил я. — Странно слышать из ваших уст такие длинные слова, как «ответственность» и «обязанности». Сколько бессонных ночей вам понадобилось, чтобы их вызубрить?

— А ну хватит! — прикрикнул король. — У меня полно других забот, кроме как постоянно мирить шута с военным министром! Господин барон, есть разговор.

С этими словами он взял своего министра под руку и отправился с ним в конец коридора.

* * *

Я сидел за столом и перебирал бумаги Турди, извлечённые из сейфа. Интересно, как он собирался спасать государство?

Дора, уже попытавшаяся отпроситься у меня домой и получившая отказ, сидела с надутым видом за своим столом. Может она что-то знает? Я, например, никак не могу сообразить, с чего начать.

— Дора, а что мы с тобой собирались делать, когда в наш кабинет ворвались гвардейцы и увели тебя?

— Писать письмо соседскому королю.

Ах, вот оно что! Черновик письма среди бумаг Турди мне попадался. Начиналось это послание словами: «Его величеству королю Неммардии. Долго ты ещё будешь совать своё свиное рыло в наши дела?..»

Далее я читать не стал, поскольку не очень-то разбирался в дипломатических тонкостях. И вообще, не моё это дело.

Я сунул черновик Доре и распорядился:

— Перепишешь аккуратно, красивым почерком, без помарок и ошибок.

Секретарша взяла чистый лист бумаги, макнула перо в чернильницу, прочитала первые строки и вскинула на меня удивлённый взгляд.

— В чём дело? — спросил я.

— Но, насколько мне известно, война нам ни к чему.

— Ты делай, что тебе велено. Да помалкивай.

Дора взялась за письмо. Я ещё раз перебрал бумаги, но обнаружил среди них преимущественно карикатуры и грубые эпиграммы на короля и его приближённых. Какие-то счета, расписки. Нашлась среди бумаг и схематическая карта, изображавшая, как я понял, государства, граничившие с нашим. На одной из территорий было написано: «Мы», на другой — «козлы вонючие». Остальные государства обозначались только начальной буквой их названия. Какой-то намёк заключался в тонкой стрелке, идущей от «нас» через уголок «козлов вонючих» к таинственной стране, именуемой у Турди: «А».

Ох уж мне эта политика! Масштаб на карте проставлен не был, но вряд ли эти страны превышали по площади наши области или даже районы. На автобусе такое государство из конца в конец меньше, чем за полдня можно проехать…

Я собрал бумаги в стопку и запер их в сейф. Дора писала. Она определённо кого-то мне напоминала. Уж если я — ипостась Турди, то почему бы и ей не быть чьей-то? Я мысленно перебрал всех своих знакомых, сотрудниц, соседок, затем, опять же мысленно, подстриг Дору, завил и подкрасил ей волосы, наложил макияж. Но, несмотря на все мои ухищрения, она так и осталась ни на кого не похожей.

— Что вы на меня так смотрите? — спросила Дора, не отрываясь от письма.

— Не твоё дело.

Продолжая разглядывать секретаршу, я принялся набивать трубку. У короля табачок был поприличней, и он отсыпал мне полкармана, пока мы ехали во дворец. Что делать теперь? Отправлять письмо или нет? Как его послать, чтобы оно не попало в руки посторонних? Франки, например. Что делать после?

Распахнулась дверь, вошёл король. Умница Дора тут же незаметно сбросила на пол черновик и недописанное письмо, а затем вскочила на ноги и поприветствовала его величество. Но оно, впрочем, на девушку и не посмотрело.

— На обед ты тоже не пойдёшь, пока я тебя не приглашу? — спросил король.

— Подумаю. Вообще-то, порядочные люди имеют привычку стучаться, прежде чем войти. А вдруг бы мы с Дорой здесь целовались?

— И ты, босяк, смеешь учить манерам меня, короля?

— Да ладно, Франки, тоже мне великий монарх нашёлся. Кстати, куда ты подевал своего военного министра? Отправил играть в солдатиков? Он, говорят, в этом деле большой мастер.

— Не твоя забота. Ты-то чем здесь занимался?

— Ничем.

Король с подозрением покосился на Дору и молча вышел.

* * *

— Шеф, я написала письмо, — отрапортовала секретарша через некоторое время.

— Хорошо.

— А теперь мне можно пойти домой? Я хочу отдохнуть после тюрьмы.

— Разве тебя там заставляли работать? Ты же целыми сутками отлёживала бока на соломенной подстилке.

— Но мне надо привести себя в порядок!

— Ты и так красивая.

— И вообще, как вы могли говорить при посторонних, будто мы с вами целуемся? Я не собиралась делать ничего подобного.

— Это его величество — посторонний?

— С вашей стороны очень нехорошо так поступать.

— И ты, босячка, смеешь учить манерам меня, королевского приближённого? Молчи! Столько разговоров из-за одного поцелуя, к тому же несуществующего. Ладно, можешь идти домой, только сначала получи жалованье за прошлый месяц.

— А разве мне его начислили? Я же сидела в тюрьме.

— Ты опять туда отправишься, если не перестанешь задавать лишние вопросы.

И я принялся отсчитывать монеты из кошелька Турди.

— Вы меня хорошо знаете, — заметила Дора. — Ваших денег я не возьму.

— Они не мои, глупая девчонка, а королевские. Жалованье нам с тобой платит его величество, если ты до сих пор этого не знаешь. Бери деньги, иначе прямо сейчас отправишься в подземелье с крысами.

Дора, недолго думая, выбрала из двух зол меньшее.

— Спасибо, шеф, — сказала она, сгребая со стола монеты. — И до свидания. Смотрите, не опоздайте на обед.

* * *

Король Франк Четвёртый заботился о своих подданных и подкармливал тех из них, кто ошивался при дворе. Кроме министров в его окружении числились совсем уж никчёмные дамы и королевы, которые, впрочем, имели право обедать за королевским столом.

Я влетел в трапезную, когда все уже расселись, с криком:

— Общий привет бездельникам и тунеядцам!

Король оставил мне место около себя; мой стул был придвинут к столу почти вплотную. Я укоризненно посмотрел на монарха и, не утруждая себя двиганьем мебели, принялся, пыхтя и тихо ругаясь, карабкаться на стул, поочерёдно перекидывая ноги через резную спинку.

— Упадёшь! — предостерегающе крикнула королева Хильда.

— Пускай, — ответил ей Франки.

— Помолчи-ка, — сказал я ему, побагровев от наигранной злости. — Мало того, что занял моё место, так ещё и каркаешь под руку.

Все созерцали мой эквилибристический трюк с любопытством. Когда я всё же примостился за столом, жена первого министра заметила со вздохом:

— Господи, как же без него было тихо и спокойно.

Кроме меня и королевской четы, а также принца Берта, обеда ожидало около тридцати особей различного пола и возраста. Министры — поближе к королю, фавориты и фрейлины — подальше от него. Пустовало только место иностранного посла.

В зал торжественно вплыли лакеи с супницами и разливными ложками.

— Наконец-то, — проворчал я.

Королю и королеве налили первого. Я тотчас вырвал тарелку из рук Франки и принялся торопливо есть, чавкая и проливая суп на скатерть.

— Ваше величество, — подал голос барон Гроссир. — Мне недавно попалась на глаза книга по придворному этикету. Так вот, в ней говорится о том, что шут не должен сидеть с трапезничающими.

— Так чего ж вы тогда торчите за столом, барон? — осведомился я, на секунду оторвавшись от супа.

Краска бросилась в лицо военного министра, а рука так стиснула ложку, что аж побелели костяшки пальцев. Впрочем, взбесился он не столько из-за моего замечания, сколько из-за того, что в ответ на него хихикнула какая-то из фрейлин.

— Турди, заткнись, — приказал мне король.

— И перестань задевать барона, — добавила королева.

— Даже не подумаю, — заявил я ей. — Кстати, не вздумайте ему поверить.

— Это ты насчёт этикета? — уточнил король.

— Это я насчёт того, что он умеет читать.

— Ну да, как же, — высказался король. — Один только ты здесь умный, а все остальные — дураки. На вот тебе, — с этими словами он швырнул в меня салфеткой, — вытри рожу. Жрёшь, как свинья, а здесь, между прочим, дамы.

— И валеты, — добавил я. — Хорошо ты, Франки, высказался насчёт свиней. Мне сегодня довелось побывать на кухне, и там я видел, как старший повар опускал в котёл, где варился гарнир для второго блюда, живую мышь на нитке. Слышал бы ты, как верещала она, и как дьявольски хохотал он. Так что — приятного аппетита.

— Спасибо, — ответил принц Берт, отодвигая свою тарелку.

— Турди, ну это уже слишком. — заметила королева.

— Привыкай к этой фразе, — посоветовал я ей. — Теперь тебе часто придётся её произносить.

Мне ничуть не было стыдно за свою выходку — буквально перед самым обедом я узнал о том, что блюда, не съеденные за королевским обедом, раздаются потом столичным нищим.

К гарниру никто не притронулся, кроме меня да нескольких фаворитов, хотя все знали, насколько строг и чистоплотен наш старший повар. И даже жаркое Франки на всякий случай расковырял вилкой и перед отправкой в рот внимательно разглядывал каждый кусочек.

Между тем, всем было весело, вино лилось рекой. Принц Берт отпросился у отца и удалился в свою обсерваторию — общество его утомляло. Я развалился на стуле поудобнее и спросил короля:

— Скажи мне, Франки, как называется то государство, которое собирается на нас напасть?

— Неммардия.

— Именно так я и думал. А наше?

— Перестань валять дурака.

— До чего глупое название. А на гербе у нас что нарисовано?

Королева тронула короля за рукав и предупредила его:

— Он явно что-то задумал. Не отвечай ему.

— Ты мне испортила классный трюк, — упрекнул я её. — Потом сама будешь жалеть.

— Ваше величество, — снова вмешался военный министр. — Разрешите мне после обеда отодрать этого мерзавца плетью.

— Не надо, барон, — ответил ему король. — Бедняга и так страдает из-за отсутствия мозгов.

— Это ты о ком? — спросил я и, не дожидаясь ответа, сменил тему, — Кстати, Франки, куда ты подевал мой колпак с бубенчиками?

— Я его не брал.

— Ну отдай, Франки!

— Да на кой чёрт он мне нужен?!

— Не знаю. Может ты в нём иностранных послов принимал.

Королева Хильда обладала живым воображением. Ей, по всей видимости, тут же представилось, как её царственный супруг принимает иностранных послов, натянув на свою лысеющую голову шутовской колпак с бубенчиками; она не сдержалась и фыркнула в тарелку.

— Турди, я выгоню тебя из-за стола, — предупредил король. — Всё в этом мире имеет границы, в том числе и моё терпение. Ясно тебе?

— Ты просто хочешь стрескать мою порцию десерта! — уличил я его. — Потому и несёшь всякий бред про терпение с границами. А ещё король!

— Господи, Турди, я тебя умоляю: помолчи хоть немного! — простонала королева.

Я уважил её просьбу, промолчав целых три минуты. По истечению этого срока Франки, ругаясь, размахивая кулаками и топая сапожищами, выгнал меня из-за стола. Я не дождался десерта из-за того, что сыпанул перца в его бокал с вином, проделав это, как того и хотела королева, в полном молчании.

* * *

Письмо к соседнему королю и черновик Дора оставила на моём столе. Я невнимательно пробежал глазами послание. Нет, Франки ни в коем случае не должен этого видеть. Я взял черновик и только тогда понял, каким образом Турди собирался отправить это письмо по адресу. Внизу стояла пометка: «Улица Торговцев, 30. Неммардская гадина, шпионская рожа».

Вот, оказывается, на кого рассчитывал Турди! Порыскав по сейфу, я выудил оттуда большой конверт, уложил в него письмо и, дождавшись окончания обеда, отправился к королю.

Тот был занят — делал внушение принцу Берту. Парнишка совершенно не занимался государственными делами, предпочитая всё время проводить в обсерватории, пристроенной к королевскому дворцу специально для него. Франки объяснял сыну, что рано или поздно он унаследует престол, а посему ему нужно вникать во всё, что делается в стране и её окрестностях.

Берт слушал его со скучающим видом.

— Чего тебе? — обратил на меня внимание король. — Не видишь разве — я занят.

— У меня минутное дело. Дай мне королевскую печать.

— Только и всего? А может мне лучше сразу отказаться от престола в твою пользу?

— Это было бы разумно с твоей стороны, однако я не хочу твоей смерти от голода и вшей. Ты ведь ничего не умеешь, кроме как просиживать штаны на троне. Дай мне печать!

— Я должен знать, куда ты собираешься её приложить.

— Ну разумеется, ты же король. И я, понятное дело, тебе скажу… Но только потом как-нибудь.

— Разговор окончен, — сказал Франки и снова повернулся к сыну.

Я ушёл от него с мыслью о том, что Турди не мог не предполагать отказа, а посему должен был что-то предпринять по этому поводу.

В кабинете шута я перерыл сейф, облазил столы, обследовал плинтуса и карнизы. Поддельная печать — свинцовая болванка, отлитая, по всей видимости, с глиняного оттиска — нашлась под подушками на шутовском ложе. На печати красовался щит, из-за которого щетинились мечи, копья и алебарды с надписью по кругу: «Великий государь Франк Четвёртый».

Итак, Турди предусмотрел всё. Я только одного не мог понять: ну как можно спасти наше государство, взбесив до невозможности соседского короля?