Под заголовком был помещен портрет молодой женщины, а ниже жирным шрифтом пояснялось:

«Потрясенная горем жена, увидев растерзанное диким зверем тело своего молодого, красивого мужа, залилась слезами. Не было силы, которая могла бы оторвать ее от покойника: она рыдала над ним до самого погребения. Когда же на кладбище гроб с любимым мужем поставили в фамильном склепе Калиновских, молодая вдова душераздирающе вскрикнула и упала без признаков жизни. О, бедная женщина! Когда с большим трудом ее привели в чувство, вдова утверждала, что никогда не была женой Людвига Калиновского и поэтому отказывается от всякого наследства.

Врачи помогли судебным чиновникам выйти из трудного положения — они объяснили, что вдова, вероятно, не выдержав тяжелой утраты, лишилась рассудка».

Барона фон Рауха, увидевшего на первой странице «Брачной газеты» портрет своей жены под заголовком «Мать младенца-миллионера сошла с ума!!!», едва не хватил апоплексический удар.

Нечто подобное переживал и молодой Фред Курц.

А случилось это так. Получив лично от редактора задание сфотографировать вдову-миллионершу, молодой репортер помчался прямо на кладбище, куда двинулась похоронная процессия. Обычно за катафалком первыми идут ближайшие родственники покойного, в том числе и жена. Окинув взглядом первый ряд идущих за катафалком, Фред Курц увидел трех женщин. Две из них были староваты. А вон та, красивая, которая шла посредине в дорогом траурном одеянии, заплаканная, — безусловно, вдова миллионера. И Курц сфотографировал баронессу Раух, приняв ее за Анну Калиновскую.

Об ошибке репортер узнал лишь в день выхода газеты, в которой были напечатаны информация и фотография.

Придя в то утро в редакцию, Фред Курц сел за письменный стол и начал просматривать страницы свежего номера газеты. Задержав взгляд на своей информации, которая украшала первую страницу, он заметил, что ночью кто-то из сотрудников газеты дописал концовку заметки под портретом «Анны Калиновской». Фред Курц остался доволен добавлением — в нем шла речь об опеке.

Раздался телефонный звонок.

— Говорит Ольденмайер. Вы слышите, Курц? Зайдите ко мне, — услышал он в трубке голос редактора.

Минут через пять Фред Курц вылетел из кабинета редактора, точно из бани, — красный, вспотевший и, схватив с вешалки свое пальто, словно обезумевший выбежал из редакции.

Минут через двадцать Фред стоял у парадного подъезда зеленого коттеджа фрау Баумгартен, а еще через три минуты, назвав себя судебным чиновником, увидел настоящую Анну Калиновскую…

А тем временем барон Раух, как раненый бык на арене цирка, метался по будуару жены, свирепо размахивал газетой и натыкаясь на шелковые пуфы.

— Я им покажу! — кричал он. — Они узнают, как посягать на честь барона фон Рауха! Я… я…

— Рудольф, успокойтесь… Опомнитесь! Ведь прислуга слушает… Вы компрометируете… — умоляла баронесса.

Раух, взбешенный последними словами жены, остановился перед ней и вытаращил глаза, словно потерял дар речи. Потом неожиданно поклонился ей:

— О милостивая фрау, вы сама непорочность! — Раух достал из кармана ее записку к Калиновскому, развернул и поднес к глазам жены. — Узнаете свой почерк? Образец добропорядочности, высокой морали, не правда ли?

Баронесса, плотно сжав губы, зло сверкнула глазами, молча подошла к трюмо и извлекла из шкатулки конверт. Развернув письмо, протянула его мужу.

— Я берегу честь нашей фамилии с таким же старанием, как и вы! — съязвила баронесса. — Вы узнаете почерк? Это пишет наша бывшая горничная Эмма, которую вы неизвестно почему уволили. Поздравляю вас, эта «несносная» горничная родила вам дочь.

А за дверью две молоденькие горничные и Страсак, затаив дыхание, слушали, о чем говорили барон и баронесса.

Здесь их и застал взволнованный Любаш.

Слуги вмиг разлетелись в разные стороны.

— Страсак, доложите барону, что мне срочно нужно его видеть! — приказал Любаш.

Страсак, глупо улыбаясь, многозначительно приложил палец к губам и прошептал:

— Тсс! Барон очень занят.

— Доложите немедленно! — запальчиво крикнул Любаш.

— Не могу, — вытянувшись в струнку, твердо заявил Страсак.

— Не корчите из себя шута! Слышите? — управляющий топнул ногой.

Распахнулась дверь, и вышел барон.

— Кто здесь кричит? О, пан Любаш!

— На промысле пожар, герр барон, вот депеша! Нужно срочно ехать в Борислав. Через сорок минут уходит экспресс.