Часть 1

– Открывай, проклятый чародей! Я знаю, что ты задумал! – бесновался голос за дверью. – Я приказываю тебе, чёрт подери! – серьёзность намерений подкреплялась увесистыми ударами в хилую створку.

Долговязый человек в испачканном кровью и сажей белом халате нервно вздохнул и поправил круглые очки. В последний миг он успел закрыться в лаборатории. Если бы он хоть на секунду задержался. то, скорее всего, оказался среди всех этих… несчастных!

Несколько секунд очкарик безучастно смотрел на вздрагивающую дверь, но затем спохватился и бросился к стоявшему в дальнем конце прямоугольной комнаты устройству. Его тонкие сухие пальцы принялись скользить по приборной панели, замигали огни, перед круглыми очками побежали стройные колонки текста.

Только бы успеть!

– Оставь артефакт в покое! Оставь его! Я призываю тебе от лица всей Академии и Отдела! – истерил голос.

Ну да, как же!

Очкарик вытер окровавленной рукой пот со лба и продолжил работу. Успеть, необходимо успеть!

Дверь в конце концов поддалась, и разъярённый человек ворвался в комнату. Однако очкарик встретил его победоносной ухмылкой.

– Что… что ты сделал? – прошептал ошарашенный голос. Спокойствие оппонента сбило его с толку.

– Я запустил обратный отсчёт, – последовал зловещий ответ, и артефакт за спиной чародея вспыхнул ярким лиловым светом.

* * *

На вершине высокой скалы, под сенью тёмных облаков, горел костёр. В объятиях иссиня-чёрной ночи его непокорное и смелое пламя разрывало тьму, озаряя ближайшие камни. Налетавшие порывы ветра пытались затушить дерзкий и строптивый огонь, но тот сопротивлялся и разгорался заново, не уступая и не сдаваясь.

Тонкая тёмная фигура, затянутая в тугую кожаную одежду с накинутым на голову капюшоном, некоторое время недвижно стояла у костра и с интересом наблюдала за игрой пламени. Затем, словно насытившись, она подняла руку и плавно провела ладонью над огнём: из рыжего пламя вмиг превратилось в чёрное. Свет померк.

– Я получил послание от Феникса, – нарушил тишину появившийся из воздуха гость. Он стоял в шаге позади от первой фигуры. – Началось…

– Кто посеет ветер, тот пожнёт бурю, – проговорил первый. Его голос звенел металлом.

– Готовы ли мы укрыться от неё?

– А мы и не будем, – фигура повернулась к стоявшему сзади человеку. – Мы вольём в себя всё неистовство силы, и станем ураганом, который сотрёт неугодных в порошок.

– Всегда поражался твоей уверенности, – ответил второй человек, и его горящие пламенем глаза азартно сверкнули.

– Игра началась. Отступать теперь некуда.

* * *

Ещё одно тёплое утро в этом поистине странном мире было наполнено лёгкой дымкой и запахом морской свежести.

Робко поднимались лепестки молодых побегов, звучали голоса очнувшихся птиц… Сонный рёв голодных зверей возвещал о начале новой охоты. В такие минуты просыпавшаяся природа представлялась единым актом откровения природных и божественных сил, слившихся в порыве естественной свободы.

Ну кто бы мог устоять перед этой силой?

Расчувствовавшийся молодой маг по имени Мерлон остановился на опушке, и, закрыв глаза, вдохнул ароматы утра.

Лёгкий ветерок нежно коснулся его лица, скользнув по щекам. Захотелось расслабиться, и… закурить.

С глубоким вздохом юноша присел на небольшой камень, так кстати подвернувшийся рядом, и достал из поясного мешочка старенькую обшарпанную трубочку.

Раскурив табак, Мерлон закинул ногу на ногу, и впервые за несколько дней позволил себе забыть о бдительности.

Выпуская густые клубы дыма изо рта, он отстранённо наблюдал за колышущимися на ветре листьями деревьев, игрой солнца на верхушках пушистых крон. Видят боги, он мог бы сидеть так вечно, если б отчаянная нужда не гнала его вперёд. Не знавшие покоя процентщики наседали на пятки, а желудок урчал от голода…

Говорят, бедность – не порок.

Юноша хмыкнул..

Очень даже может быть. Впрочем, всё познаётся в сравнении. Иногда кажется, что это чуть ли не предназначение.

Но на сей раз удача должна улыбнуться ему. Обязательно. Главное – не сдаваться!

Докурив незатейливый табачок, Мерлон закинул трубочку в мешочек и уверенно двинулся в путь.

Он шагал где-то к югу от Шипстоуна, пробираясь сквозь заросли низкорослых елей и осин. Сочные ветви нещадно хлестали его по лицу, но он упрямо двигался вперёд, предвкушая невероятный успех.

По дороге Мерлон не раз натыкался на сгоревшие останки старых домов, руины бывших укреплений, и даже фрагменты древних памятников – призраков истории, забытых жертв и свидетелей. Прошло не более двух с лишним сотен лет, как люди появились в этом мире, но жизнь пронеслась таким бешеным потоком, что судьбы смертных и бессмертных, племён и кланов, успели несколько раз столкнуться, перемешаться и осесть пылью на страницах томов и останков замков и поселений.

Как предки попали в этот загадочный мир, никто точно не знал. Первопришедших осталось мало, и они почти все ушли за грани видимой реальности, а достоверность иных источников вызывала справедливые сомнения.

Многие труды исследователей сгорели в огне усобиц, а потомкам в наследство достались лишь домыслы и слухи, которые в большинстве своём сходились к одному: историческая родина рода человеческого располагалась где-то в ином мире. Совсем другом, отличном от этого.

Однако Мерлону подобные истории казались скучными и незаслуживающими внимания. С тёмных времён Пришествия и последовавшими за ними бесконечными войнам за выживание и власть утекло слишком много воды, и поколению, к которому принадлежал Мерлон, уже не было дела до какого-то неизвестного мира, родины людей. Человечество и в этом мирке неплохо устроилось, захватив земли у здешних обитателей и отстроив мощные города-крепости. Здесь было чем заняться, здесь было где найти богатство, власть, славу – всё, чего так жаждет каждый человек – Мерлон усмехнулся – правда, не все хотят в этом признаваться.

Раздался пронзительный свист, и….

Мерлон в последний миг успел слегка сместиться в сторону, прежде чем белая стрела пролетела мимо и вонзилась в ствол ближайшего дерева. На её оперении болтался пучок кроличьей шерсти – вне всяких сомнений, стрела была пущена лесной менадой.

Пригнувшись, Мерлон схоронился в густом кустарнике и стал внимательно вслушиваться в тишину. Все его молодые мышцы напряглись до предела. Биение взволнованного сердца гулом отдавалось в ушах: одна стрела, и он мёртв. По совершенно непростительно глупости, он забыл окружить себя магическими чарами. А глупость наказуема. Всегда.

Тихо. Ни шороха, ни хруста. Менады – отличные лесные охотницы, хотя и похожие на людей, но одарённые пластикой и грацией эльфов, умели бесшумно передвигаться среди зарослей. В магии да ближнем бою они не соперники, но умения бить в спину из засады им не занимать.

Мерлон медленно потянулся к магическому порошку. Зачерпнув небольшую пригоршню розоватой субстанции, он поднёс руку к груди и остался сидеть на корточках, выслушивая врага.

Менада, затаившись в гуще зелени, не производила ни единого звука и не предпринимала никаких действий, но Мерлон отлично знал, что её стрела наложена на тетиву, и понадобится всего секунда, чтобы оборвать его жизнь.

Пауза затягивалась. Менады жутко терпеливы и могут ждать в засаде много часов, Мерлон же знал, что не выдержит и пяти минут.

Вдруг сухая палочка хрустнула за спиной Мерлона, и маг, недолго думая, со всей возможной ловкостью бросил тело в сторону. Развернувшись в полёте, он послал в сторону хруста убийственную магию.

–  Вендера !  – выкрикнул Мерлон активизирующее заклятье, и розоватый порошок, вылетевший из его рук, принял облик огненного шара и рванул с невероятной скоростью к врагу.

Наконечник стрелы лишь чиркнул по щеке мага, а сам он повалился на спину, не сумев устоять после прыжка.

Громыхнул взрыв, и ему вторил чей-то душераздирающий вопль. Затем наступила тишина.

Мерлон поспешно встал и приготовился к продолжению боя. Но враг бездействовал.

Всё вокруг заволокло дымом. Пахло гарью. Кусты в районе взрыва опалило огнём, а чуть подальше зияла выжженная поляна: на ней же лежало обгорелое тело менады. Мерлон послал в её сторону ещё один пульсар и под прикрытием взрыва побежал прочь от места поединка. Подружки неудачливой охотницы могли находиться неподалёку, и тогда лишних проблем не избежать.

Пробежав с километр, Мерлон решил передохнуть, схоронившись в чаще потемнее.

Залечив магией рану на лице и подкрепив тело настойкой из корня целуфатоса, молодой маг решил продолжить путь. Всё-таки удача ждать не любит.

Однако на этот раз юноша заранее наложил на себя защитные чары. Конечно, сдержать зачарованное оружие и грамотную волшбу такая магия не сможет, но стрелы рядовых менад точно пробить её неспособны. К тому же конечная цель путешествия была очень близко.

Боги должны были услышать его молитвы!

* * *

– Я не понимаю, Бладмур, какого чёрта мы оторвались от войска и держим путь совершенно в другом направлении? Что такого мы забыли в этих проклятых горах? – пробасил массивный боец в искрящемся на солнце доспехе. На его груди чернел огромный крест.

– Лин-Лей, ты слишком много говоришь, – недовольно проговорил другой воин, чуть меньших размеров, облачённый в вороной доспех и длинный роскошный плащ, развевающийся на ветру.

Оба бойца шли без шлемов – солнце стояло в зените и сильно пекло.

– Я много говорю? – изумился крестоносец. – За каким дьяволом, чёрт подери, я вынужден бросить своих ребят и тащиться к дьяволу на рога с таким занудой, как ты?

Бладмур усмехнулся и сказал:

– Нам нужно найти… кое-что по приказу гроссмастера Иридана.

Лин-Лей с интересом поглядел на Бладмура.

– И кого он хочет найти в горах? Ушастых гоблинов?

– Скорее что, а не кого, – поправил Бладмур.

Лин-Лей лишь злобно хмыкнул, но не ответил.

Два путника шли по идеально гладкой равнине, изредка пересекаемой маленькими холмами и редкими зарослями кустов. Эти места к юго-востоку от гор Ар-Умрада (что к северу от Умрадского леса) в прошлом часто становились полями славных сражений, когда могущественная Святая Инквизиция своими стальными полками била и молчаливых Хранителей, и пресловутых богатеев из Ренессанса, и даже легионы Республики и Сюреала. Но все эти события давно канули в Лету. Святая Инквизиция ослабла, и нынче ей уготована совсем иная судьба.

Воины шли в полном молчании. Вокруг не было ни одной души, и никто не мог преградить путь двум грозным бойцам, чей вид внушал невольный трепет. Их грубые квадратные лица были словно выточены из камня, а черные, как смоль, волосы, казались сотканными из истинной тьмы.

Весь путь до гор Ар-Умрада эти два странных человека проделали без лишних проблем или препятствий. Никто из людей им так и не встретился, а нелюди здешних мест, издалека подметив незнакомцев и почувствовав исходившую от них силу, сочли за благо не попадаться на глаза.

Вход в пещеры был уже недалеко.

* * *

Наконец-то Мерлон достиг подножий гор Ар-Умрада. Судьба благоволила ему, и по дороге больше никто не стрелял в спину и не пытался сунуть кинжал под рёбра. Правда, расслабляться не стоило, ведь высокие скалы, вздымающиеся над головой, хранили множество лазеек и нор, где мог затаиться враг. С ослаблением Святой Инквизиции, в пограничных землях царило беззаконие диких племён, а также всевозможной неразумной живости. Что ж! Хочешь выгоды? Будь готов сражаться!

Цель Мерлона располагалась чуть восточнее того участка гор, к которому он добрался.

Перед окончательной фазой пути юноша применил все известные ему заклинания защиты, не брезгуя даже изощрённой магией рун и древних мантр. По идее, такие чары не должны пропускать ничего, кроме воздуха и пыли… Но это по идее.

Покончив с магическими приготовлениями, Мерлон без лишних колебаний стал пробираться вдоль каменных стен гор Ар-Умрада, прячась за каждой складкой и холмиком, дабы не попасть неприятелям на глаза.

К счастью, никакая тварь не бродила вдоль отвесных склонов, и Мерлон почти без хлопот добрался до нужного места.

Неожиданно до слуха юноши долетели обрывки чьего-то разговора. Мерлон резко остановился, присел, опустившись на одно колено, и внимательно огляделся. Сердце забилось чаще, а в мозг хлынули освежающие волны азарта. Сознание сосредоточилось. Где-то внутри себя Мерлон ощутил, как потоки Вечного Эфира забурлили непостижимой силой. Юноша приготовился к бою.

Вокруг – никого, однако чьи-то грубые голоса всё равно доносились до Мерлона. Очень знакомый говор, скорее всего, принадлежал пещерным карликам.

Низко наклонившись, маг стал пробираться вперёд, и выглянул из-за поворота скалы. Буквально в десяти шагах сидели два карлика, облачённые в лёгкие кожанки и рогатые шлемы. Рядом с ними горел костёр, а над огнём висел котелок с едой. Позади карликов виднелся чёрный проход в пещеру. Туда-то и надо было Мерлону.

Карлики увлечённо беседовали, хрипло посмеиваясь, и, видимо, совсем не ждали незваных гостей, отложив боевые молоты и щиты в сторону.

Мерлон рассудил вполне здраво: пока ситуация благоприятствовала неожиданному нападению, надо действовать без лишних раздумий.

Меньше секунды понадобилось магу, чтобы выскочить из укрытия и резко выбросить руку с магическим порошком.

–  Вендера Лимос !  – в следующий миг порошок принял облик пламенной стрелы и угодил прямо в лицо изумлённому карлику.

Товарищ погибшего поспешил к оружию, но успел сделать всего несколько шагов, прежде чем вторая магическая стрела ударила его в спину. Пролетев пару метров, карлик врезался лбом в скалу и упал замертво.

Быстро, чётко и без лишнего шума.

У несчастных оборванцев взять было нечего, и юноша, не тратя времени на бесполезные поиски, поспешил войти в тёмную пещеру.

Внутри – мрачно и сыро. Затхлость вперемешку с запахом гнили неприятно раздражали нос. Захотелось чихнуть, но маг насилу сдержался. Ещё чего не хватало.

–  Фетра Линесса – Лей !  – проговорил Мерлон, вкладывая силы в заклятье.

Через секунду пещеру осветило ярким светом, зримым только Мерлону. Магия позволяла видеть окружающий мир в подсветке волшебного фонаря, и темнота больше не служила помехой.

Молодой маг стал осторожно пробираться по скалистому коридору пещеры. Проход вёл вглубь скалы, чуть понижаясь, и слегка заворачивая вправо. Воняло гниющим мясом и протухшими фруктами, кое-где валялись кости, не исключено, что человеческие.

Мерлон шёл медленно, сжимая в руке магический порошок. Сейчас его сознание работало на пределе возможностей, обрабатывая любой посторонний звук или движение в пещере. Здесь была территория врага, и он может появиться отовсюду совершено неожиданно. Тогда доли секунды промедления могут обойтись слишком дорого, особенно если среди неприятелей объявится чародей.

Проход продолжал ползти всё дальше, извиваясь, словно змея, и тем самым раздражая Мерлона. В конечном итоге туннель преподнёс сюрприз ещё "приятнее" и разделился на два ответвления. Маг закусил губу. Выбрать неправильное направление означало блуждать в темноте сутки, а то и двое или вообще никогда не выбраться наружу.

А вокруг жуть мерзкая. Везде голые холодные камни. Такие безжизненные и такие величавые. Невольно ощущалась незначительность человеческого существа. Громада породы над головой, под ногами…

В какой же пойти туннель?

Немного потоптавшись на развилке, Мерлон постарался уловить хоть какие-нибудь звуки, может, голоса, которые помогли бы выбрать правильное направление. Однако тщетно. Не услышав и не увидев ничего, маг решился и пошёл в правое ответвление, откуда шёл более затхлый запах – скорее всего, именно там расположились далёкие от чистоплотности хозяева. А где хозяева, там и хабар.

Не прошёл молодой человек и тридцати шагов по вилявшему в разные стороны каменному коридору, как из-за ближайшего поворота показался свет факела, и донеслись обрывки неразборчивых фраз. Что ж… Вот и враги. Пробраться незаметно? Нет, слишком тесно. У этих тварей очень хороший слух, а Мерлон не обладает искусством бесшумного и незаметного передвижения всяких мастеров убийств. Скрываться бесполезно – пора идти в открытый бой, надеясь на свои силы и госпожу удачу. Иного пути не было.

Мерлон вытер выступивший на лице пот.

Последние мгновения перед битвой самые напряжённые. Они полны разных мыслей. Приятных и не очень. Они полны страха, обычного людского страха. Буря эмоций гуляет по всему сознанию, руки слегка дрожат. Кожа на лице напрягается, мышцы под одеждой наливаются. Пара секунд на проверку заклинаний защиты. Они ещё держатся. Хорошо. Заклинания атаки готовы. Напиток целуфатоса. Глоток, второй глоток. Горло слегка жжёт, язык сушит. Вздох, ещё один вздох. Рука медленно извлекает горсть боевого порошка из маленького мешочка на поясе.

« Ты сможешь, Мерлон! – вертелось в голове. – Ты сможешь!»

« А если нет? Их ведь много!» —послышалось робкое возражение в глубине сознания.

«Ты сможешь!!!! Не верь своему страху! Иди и смело бей! Быть может, ты понравишься госпоже-удаче, и она сохранит тебе жизнь! Иди! Удача любит смелых!» —прогремело в сознании, и Мерлон рванул навстречу судьбе.

Шаг, второй шаг, третий шаг, кованые сапоги громко стучат по камню, и эхо раздаётся по всей пещере. Суетившиеся за поворотом карлики перестали переговариваться, занервничали, решили проверить.

Мерлон не успел сообразить что происходит, прежде чем его руки, опережая сознание, кинули магический порошок, а с губ сорвались слова заклинания. Первый из незадачливых карликов получил сплетённый из чистого алхимического огня шар в плечо. Раздался взрыв.

Маг выскочил из-за укрытия. На обожжённых камнях лежало три тела, бьющихся в конвульсиях – взрывная волна сделала своё дело.

Доселе хранившая молчание пещера вдруг ожила множеством звуков: отовсюду неслись хрипловатые крики, топот ног и лязганье железа – подгорные жители спешили на выручку своим. Это было как раз на руку Мерлону: огненные шары уложат взрывными волнами большую часть врагов.

В этой части пещеры туннель был широким и разветвлявшимся во все стороны, словно звезда со множеством лучей. Скорее всего, здесь сходились все коридоры, и именно сюда должно подойти остервеневшее воинство карликов. Что ж, прекрасное место для битвы: более менее освещённое и не лишённое укрытий – кучи щебня и старые повозки предоставят первичную маскировку.

Не мудрствуя лукаво, Мерлон спрятался за самой массивной телегой, пристроенной в наиболее тёмном углу залы.

Судорожно сжимая магический порошок, юноша вслушивался в целый каскад звуков, доносившихся из проходов. Сердце бешено колотилось в груди. Все мысли исчезли, сознание очистилось – только сила Вечного Эфира наполняла всё его существо. Ещё чуть-чуть – и он взорвётся потоком испепеляющей магии.

Несколько карликов вынырнули из темноты туннелей и бросились к телам убитых товарищей. Они не успели оценить ситуацию, как огненный шар, на краткий миг озарив ярким светом полумрак пещеры, угодил одному из них в спину, а ударная волна добила остальных. Громкий взрыв, дым, и кровь вперемешку с обрывками одежды, частями тела и осколками камня полетели в разные стороны. Мерлон усмехнулся: это было крайне легко. Но через секунду он пожалел об этой мысли.

Не успел он уничтожить первую партию супостатов, как из всех проходов хлынул поток вооружённых до зубов карликов. Позабыв об осторожности, Мерлон ринулся в безрассудную атаку, бросая огненные шары и стрелы в опешивших противников.

Не обладая магией, карлики толком ничего не могли противопоставить наглому пришельцу, кроме корявой, грубо сработанной стали молотов и топоров, не пробивавших магические щиты мага. Проклиная весь мир, загнанные в глубины гор существа падали замертво, поражённые ужасной волшбой. За ними не было вины… Они всего лишь жертвы чужих нужд. Их смерть – капля в океане всемирной жестокости. В Мире, где царит сила!

Но долго так не могло продолжаться. Ничего не бывает так просто.

Кинув пару огненных стрел, маг еле уклонился от летевшего в него ледяного шара: в суматохе боя Мерлон не заметил чародея. И это могло стать фатальной ошибкой.

Сложилась крайне щекотливая ситуация. Карлики, не будучи совсем безмозглыми тварями, предприняли неплохой манёвр и взяли дерзкого мага в кольцо. Они сражались, словно заговорённые, не долго раздумывая над опасностью, бросались в бой, пытаясь напором задавить проклятого магика.

Раскидываясь во все стороны боевыми заклятьями, Мерлон судорожно пытался обдумать дальнейшие действия. Проклятых карликов скопилось в зале до трёх десятков, и на всю ораву юноше могло просто не хватить сил.

В последний миг Мерлон успел увернуться от рассекавшего воздух ледяного шара, с грохотом врезавшегося в стену. Голубой пар, брызнувший в стороны от разбившегося заклинания, покрыл двух ошеломлённых карликов. В одну секунду они превратились в ледяные статуи и буквально тут же рассыпались в мелкую пыль. Судя по всему, их чародеи не особенно отличались расчётливостью.

Мерлон крутился как бешеный, уворачиваясь от взмахов топоров да молотов. Конечно, его магическая броня могла защитить от ударов, но если вдруг у кого-нибудь из врагов порасторопнее окажется зачарованное оружие, то риск остаться под горой сильно увеличится. В данной ситуации испытывать себя на прочность не хотелось. Но…

Юноша не успел углядеть, как чей-то метательный топорик с визгом ударился о невидимую преграду. Что ж, повезло. Затем молот отскочил от магического щита, следом топор, а через миг – ледяной шар карлика-чародея достиг цели, но тоже разбился о невидимую преграду, заморозив ещё двух карликов, не успевших сообразить, что им настал конец.

Защита устояла. Но Мерлон стал уставать. Было необходимо вырваться и передохнуть.

Круто развернувшись и дав пинка в лицо какому-то рыжебородому карлику, маг швырнул наугад огненный шар. Видимо, от безысходности Мерлон вложил чересчур много сил в это заклятье, и его согнуло пополам от жуткой боли в груди.

В следующее мгновение послышался страшный грохот, стены пещеры содрогнулись, и юношу швырнуло на пол. К счастью магические щиты сгладили падение, и Мерлон ничего себе не сломал. Хотя мог бы. Сила взрыва была столь мощной, что разбросала в разные стороны всю воинственно завывающую рать карликов и завалила пару проходов. Заклинание вышло на славу, но Мерлон почти лишился сил.

Пока низкорослые воители приходили в себя, маг скрылся в одном из проходов.

Через некоторое время позади отступавшего мага послышались крики очнувшихся от шока разъярённых карликов, старавшихся отыскать путь, по которому сбежал незваный гость. Что ж, они скоро нападут на след, но к тому времени Мерлон будет готов принять бой.

Преодолев ещё один виток туннеля, Мерлон опустился на корточки, и, достав глиняную бутылку, сделал несколько больших глотков. Через пару секунд магическое зелье подействовало, вернув силы и бодрость, но в куда меньшем размере, чем перед началом сражения в пещерах. Для настоящего возвращения сил нужен был здоровый сон.

–  Проте ’Сатерас!  – произнёс Мерлон, и магической щит, обвив мага зеленоватым сиянием, поставил ещё одну невидимую броню. Так надёжнее.

Крики и топот ног стали звучать гораздо ближе. Значит, воители вынюхали, куда скрылся маг.

В этой части прохода было крайне узко, и сражаться с противником невысокого роста не представлялось возможным, поэтому Мерлон предпочёл двигаться дальше, надеясь найти более удобное место для драки.

Убегая по освещённому магическим светом проходу, юноша думал только об одном: как бы не забрести в местечко похуже, где встречать его будут не сердитые низкорослые ребята с дубинами, а большие клыкастые твари.

Проход шёл, не разветвляясь.

Мерлона стали глодать сомнения. Казалось, проклятая лента туннеля не закончится, а если и закончится, то не добром. И стоило об этом подумать, как треклятый проход за следующим поворотом вывел его в просторное, слегка освещённое помещение.

Здесь царил густой, тягучий полумрак, который, словно болотная трясина, сковывал движения. Уж точно не обошлось без магии. Да ещё бы! Здесь ужасно пахло разложениями и свежей кровью. Жертвоприношения. Как банально! А вот и горы костяков. Женские платья. Вот лежит детский тапочек. Чуть дальше, в углу, сколочена деревянная ванна. Мерлона аж перекосило: там в крови плавают чьи-то части тела.

Церемониальный зал. Это ясно. А вот, собственно, и вытесанный из камня идол с характерными женскими чертами – грудью и мощными бёдрами. Вот только рога на безликой голове были совсем не к месту.

Авеста Луи —догадался Мерлон – богиня обречённых, и главное божество, которому поклоняются подземные воители. Маг скользнул взглядом дальше, и увидел то, что искал: чуть поодаль от идола лежала целая гора разных ценностей!

Лицо Мерлона просияло. Вот это удача! Однако…

Чьё-то довольно мощное заклятье сбило юношу с ног, швырнув в дальнюю стенку. Щиты сдержали главный удар, но не смогли справиться с остаточным импульсом.

Тряхнув головой, Мерлон огляделся и увидел двух карликов в красных мантиях. Их лица были закрашены в чёрный цвет, а глаза горели настоящим пламенем! В руках, вздёрнутых выше головы, они держали магический порошок. Это были стражи Авеста Луи —искусные маги огня.

Мерлон стал медленно подниматься на ноги. К его удивлению, оппоненты не предпринимали никаких действий.

– Подниматься, гнусь-человек, – прохрипел один из стражей, с трудом выговаривая слова человеческого языка. – Мы драться честно, боевой дуэль.

Мерлон опешил. Сумасшедшие и не шибко далёкие карлики имеют честь? Дуэль? Да этот мир сходит с ума!

Не спуская взгляда с размалёванных красавцев, маг медленно извлёк часть магического порошка из мешочка, и замер, ожидая действий противников. Странно, но крики преследователей больше не доносились из туннеля. И к лучшему. Эти два стража заменяли собой целую сотню вояк с железками в руках.

Три мага стояли неподвижно, сверля друг друга взглядами. Каждый из них сейчас концентрировал энергию, черпая как можно больше силы из потоков Вечного Эфира. Каждый из них разыгрывал в уме предстоящую битву.

Напряжение нарастало. Всё внутри Мерлона стянулось в один узел, мозг ощущал все части тела как единое целое, которое было готово беспрекословно подчиняться приказам.

Пауза могла продолжаться очень долгое время, но Мерлону вдруг показалось, что рука карлика слегка дёрнулась. Времени на размышление больше не осталось.

–  Вендера Лимос!  – выкрикнули почти одновременно три мага. Их заклятья столкнулись в воздухе и самоуничтожились, обдав противников жаром огня и целым каскадом искр.

Схватка началась. Мерлон сделал шаг влево, и, прыгнув спиной назад, пустил ещё одну огненную стрелу. Страж с лёгкостью отбил атаку защитным заклятьем, а огненная стрела другого карлика разбилась о магический щит Мерлона, швырнув юношу в стену.

Тут же вскочив, Мерлон стал описывать круги по всей зале, отстреливаясь магическими стрелами и уворачиваясь от мощной волшбы стражей. К несчастью, его заклинания не имели успеха, и разбивались о незримые щиты магической защиты стражей. Использовать огненный шар было нельзя. Враги предусмотрительно держали близкую дистанцию: могло задеть ударной волной самого мага.

Обстановка накалялась, и бой грозил затянуться до ситуации магического истощения, когда двое против одного имеют явное преимущество, однако Мерлон, к несчастью противников, вспомнил про замечательный порошочек, по случаю приобретённый в магической лавке Шипстоуна. Если его правильно использовать, врагу придётся несладко.

Подпрыгнув и сделав резкий разворот в воздухе, Мерлон бросил шепотку порошка ослепления в стражей, державшихся слишком близко друг к другу. Применённая юношей магия была куда сильнее огненных стрелок, и легко пробила защиту карликов, поразив обоих сразу. В следующую секунду их головы окружили иссиня-чёрные облака. Карлики издали обречённый вопль и стали махать вокруг головы руками, тщетно пытаясь снять заклятье, развеять магический дым.

Теперь дело оставалось за малым. Мерлон вытащил порошок очищения. Эта магия разрывала магические нити между волшебником и каналами Эфира. Незамысловатая, но в то же время очень полезная, а иногда незаменимая вещь в бою. Стоит только направить эту штуку в магический щит противника и тот испарится! Правда, требуется подойти почти вплотную.

–  Гистра Норе – Чар!  – рычал Мерлон, нейтрализуя один щит противников за другим. Словно снимал кожуру с апельсинов.

Поняв, что к чему, стражи вслепую попытались убежать хоть куда-нибудь, но взрыв огненного шара, брошенного им вдогонку, накрыл обоих. Бой был окончен.

Но где же остальные участники сего веселья, так недавно жаждавшие порубить на кусочки наглого чародея? К удивлению, всё было тихо: туннели хранили молчание.

Немного послушав тишину, Мерлон решил больше не искушать судьбу, и, достав из-за пазухи небольшой узелок, стал рыться в сокровищах, лежащих перед каменным изваянием Авеста Луи.

Стоит сказать, юноша очень скоро разочаровался в найденном. Среди кучи совершенно бесполезного хлама, вроде грубых мечей, кружек, обрывков одежды и доспех, маг обнаружил лишь несколько драгоценных колец, пару золотых кубков и два замечательных кинжала торвильской работы. Ну и один крошечный самоцвет. К большому расстройству Мерлона, добыча оказалась не совсем удачной. Расплатиться с долгами-то он сможет, только питаться придётся дрянной сушёной рыбой, да запивать её водой, а не добрым элем и тем более не вином. А о новом вооружении можно и вовсе забыть. Видно, подвело его чутьё.

Уже собираясь уходить, Мерлон решил подойти к статуе Авеста Луии обследовать её более тщательно. Так, на всякий случай, вдруг повезёт.

Осмотрев вокруг идола, маг не нашёл ничего интересного и собрался покинуть скудное и мрачное место, когда неожиданно его блуждающий взор подметил еле заметное свечение, исходившее из-за статуи. Его не было минуту назад! Подойдя поближе, Мерлон просунул руку в небольшую щель между идолом и стеной, и извлёк оттуда маленькую колбу, в которой светилась и переливалась оранжевым светом густая субстанция. Как только Мерлон приблизил её к себе, она засветилась ещё ярче. Приятное тепло нежно растеклось по руке, а силы, утерянные в бою, стали постепенно возвращаться… Очень странное чувство… Мерлон не мог оторвать глаз от колбы. Она завораживала. Медленно вращающееся внутри склянки вещество казалось таким красивым! Его свет приятно радовал глаз. Можно часами, если не днями, любоваться его простым совершенством! Если бы… если бы не чьи-то чужие голоса, донёсшиеся из туннеля! Мерлон едва смог оторваться от колбы, сунул её в карман и спрятался за ближайшим валуном.

– М-да, Бладмур, мне стало немного жалко карликов. Никчёмные бойцы. Сколько мы их порезали? Два? Три десятка? – долетело до слуха юноша.

– Жалость не самое лучшее качество воина, – ответил кто-то первому голосу.

– Ты бездушный, как камень, – вновь прозвучал первый голос.

Мерлон сглотнул. Сюда шли два человека, скорее всего, вольных охотника. Они шли за добычей, а значит, могли уничтожить любого другого охотника за хабар – таково негласное правило вольных. Что ж, дело дрянь. У Мерлона осталось мало сил, хотя непонятная оранжевая колба, от которой не исходило ни капли магии, их немного добавила. Но одолеть двух охотников…

Вскоре из прохода показались два воина, один из которых облачен в искрящийся боевой доспех с чёрным крестом на груди, а другой в иссиня-чёрные латы. У Мерлона перехватило дыхание. Это были не охотники, а крайне могучие бойцы, скорее всего, из боевых рядов какой-нибудь армии. Может, из Святой Инквизиции. Но что они забыли в этом проклятом месте?

– Ох, погляди, – сказал воин с крестом на груди и наклонился к телам убитых карликов. – Два стража Авеста Луи.Кровь ещё не запеклась, – пробормотал он, проведя пальцем по зиявшей ране на теле одного из мертвецов. – То же самое с теми уродцами, которых мы нашли по пути. Отсюда нет выхода, значит, их убийца ещё тут! – громыхнул он голосом, и, резко выдернув меч из ножен, встал в боевую стойку.

– Не надо нервничать, Лин-Лей, – остановил напарника второй. – Успеем сталью помахать.

Сделав пару шагов, он остановился и громко сказал:

– Кто здесь? Выходи! Мы в любом случае найдём тебя. Ты прекрасно это понимаешь. Выходи, пока мы добрые, – чёрный воин изобразил некое подобие улыбки на квадратном лице.

– А с чего ты взял, что он один? – нахмурился Лин-Лей.

– Знаю, – резко ответил тёмный.

Мерлон колебался. Шансов отсидеться у него не было: эти бойцы смогут простеньким заклятьем поиска, посильным даже самоучке, вычислить его скромно притаившуюся персону, а потом порезать на очень тонкие ломтики…

– Я начинаю терять терпение! – гневно воскликнул воин с крестом на груди.

Чёрный рыцарь опять сделал крестоносцу предостерегающий знак, но тут из укрытия вышел Мерлон. Его круглое рябое лицо было белым, а нижняя губа слегка тряслась. Он был жутко напуган.

– Здравствуй, – небрежно бросил чёрный воин. – Хотя у меня нет никакого желания, чтобы ты здравствовал. Думаю, опустим такт и вежливость. Они в данном месте и в данное время ни к чему. Спрошу прямо: ты, не знаю как тебя там, да и наплевать… знаешь, что мы, доблестные воины Ренессанса, делаем в этой вонючей дыре карликов?

Мерлон нервно помотал головой. Ему было дико страшно. Его убивало сознание того, что он не в силах что-либо сделать!

– Уверен в этом? – усмехнулся чёрный. – Молчишь… Да, Лин-Лей, несговорчивый тип попался нам… Ну, если не знаешь, это хорошо. Другое дело, что твоя ничтожная тушка встала у нас на пути, и, похоже, ты нашёл нечто, что очень интересно нам. Так? – Мерлон в ответ снова помотал головой. – Послушай, – недовольно поморщился чёрный рыцарь, – я не хочу убийств и крови. Я не из тех, кто любит показывать превосходство путём уничтожения слабаков. Но ты должен понять, что я могу не сдержаться, или вон тот бешеный, – чёрный показал на крестоносца, – может не выдержать ещё раньше, и тогда произойдёт непоправимое для твоей жалкой жизни. Ты уяснил?

Мерлон молчал. Он совершенно не понимал, что нужно этим ренам от него. Да и вообще, что они делают здесь, на земле Святой Инквизиции? Они не имеют права чинить здесь произвол! Хотя, думается, этим личностям внушить данную мысль будет трудно.

Чёрный воин тяжело вздохнул. На его лице появилось что-то вроде сожаления и разочарования.

– Ты глуп, видать? Или просто испугался сильно? Думаешь, я поверю, что ты забрёл в эту пещерку просто так? Кто тебя навёл, а? Кто тебе указал дорогу и рассказал о тайне? – медленно, чеканя каждое слово, вопрошал чёрный рыцарь.

У Мерлона глаза полезли на лоб. О чём говорит этот безумец? О пещерах гор Ар-Умрада известно всем охотникам Гипериона, и многие ходили сюда за хорошей добычей. Правда, не все возвращались. И что за тайна?

– Я не понимаю, о чём вы говорите, – выдавил из себя Мерлон и покраснел. Бездна, как же это глупо и неубедительно прозвучало!

Крестоносец издал то ли рычание, то ли шипение, но ответ его сильно расстроил. Другой лишь пожал плечами.

– Ну… Тогда придётся тебя убить. Ты нам не нужен! – на последних словах чёрный рыцарь коснулся ножен меча, но Мерлон оказался быстрее всех. В таком состоянии руки работают быстрее головы.

Пока крестоносец делал рывок, пока чёрный рыцарь тянул из ножен меч, Мерлон бросил в неприятелей спасительный порошок ослепления, вложив в него такую чудовищную мощь, что заклинание отрикошетило от чёрного воина в крестоносца, ослепив разом обоих. В изумлении оба неудавшихся палача стали махать руками вокруг головы, видно, не оправившись от шока, а Мерлон, решив не искушать судьбу, швырнул им на прощание огненный шар и скрылся в темноте туннеля.

Он бежал изо всех сил, не обращая внимания на боль в мышцах. Бежал наугад, в темноте, пока на бегу не наложил заклинание магического света (действие которого пропало в зале Авеста Луи). Магия, развеявшая тьму, очертила множество тел, разбросанных по проходу, много крови и чьих-то внутренностей.

За спиной Мерлона слышался тяжёлый топот и неразборчивые крики: видимо, рены справились с неожиданной атакой и норовили отомстить. Оставленный на прощанье магический шар содержал в себе лишь каплю силы и вряд ли даже опалил сильных бойцов: их защищала неплохая магия.

Несколько минут спустя Мерлон почувствовал, что ещё чуть-чуть, и он свалится с ног. Усталость брала своё.

Замыслы ренов о жестокой мести наглецу наверняка свершились бы, если б камни под ногами Мерлона вдруг не треснули, и маг на всём пару не провалился в крутой и скользкий спуск.

Наверное, все приключения дня по сравнению с этим показались юноше детской шалостью.

Летел он долго и шумно, покрывая белый свет всеми известными ругательствами. Острые камни рвали молодое тело, царапали, жгли…

В конце концов его швырнуло в какую-то вонючую лужу, и он со всего маху ударился головой о камень. Послышался неприятный треск железного шлема, и всё в глазах поплыло и затуманилось. Секунда – и Мерлон потерял сознание.

* * *

– Он мёртв? – вкладывая меч в ножны, спросил Лин-Лей.

Бладмур не ответил. Склонившись над огромной дырой, он стал внимательно вглядываться в темноту. Из глубины веяло смрадом и сладковатым запахом разложения.

– Ну и вонь. Там нет шансов выжить, – буркнул Лин-Лей.

– Шанс есть всегда, – медленно проговорил Бладмур. – Только от чего он зависит, никто никогда точно не знает.

– А! Ну да, конечно! Вечно твоя философия… По существу ответить можешь? Да или нет?

– Эх… ладно, я тебе отвечу по-другому: вероятность смерти высока. Скорее всего, он получил много ран и переломов… Судя по запаху, внизу обитают твари похуже, чем карлики. Думается, возможность его выживания и правда мала, но один процент остаётся всегда, в любой ситуации, – отчеканил Бладмур.

– Короче, он подох. Но ты уверен, что нужное нам было у него? Может, он вообще ни при чём? Парнишка на вольного сильно смахивал, – в голосе Лин-Лея звучала усталость.

Бладмур коротко кивнул.

– Так мы полезем вниз?

– Нет.

– Что же мы скажем гроссмастеру? Он может нас придать трибуналу за неисполнение приказа, – расстроенно проговорил крестоносец.

Лицо Бладмура перекосила злобная усмешка.

– Не предаст. Всё не так просто.

– В чём сложность?

– Во-первых, я глава Тайной Стражи. Подобные мне не лишаются головы почём зря. А ты – сотник бывалых наёмников, коим будет очень трудно объяснить, почему их командира ни с того ни с сего предали суду. Во-вторых, сеньоры не знают о нашей операции ровным счётом ничего. А выдумать основание для нашей казни господину Иридану будет сложно. Да он и не станет заморачиваться с этим. Всё же не такое страшное упущение.

Лин-Лей вздохнул.

– Интриги. Всё ваши мерзкие интриги. Идём, надо возвращаться к войску, – тихо проговорил он и побрёл прочь.

– Светлая мысль! – согласился Бладмур и поспешил за крестоносцем.

Всё случилось именно так, как должно было.

* * *

Стоило сознанию Мерлона выскользнуть из цепких объятий мрака, как страшная боль пронзила тело. Страх, липкий, мерзкий проник в душу. Мерлон застонал. Ему хотелось закрыть глаза, затем снова открыть и оказаться дома. Ему было плохо, больно, ужасно. Слёзы навернулись сами собой. Он умирал!

В какой-то момент юноша почувствовал, как кто-то подошёл к его истерзанному телу, и, осторожно коснувшись груди, начал читать заклинание. Находясь на грани Серых Пределов, Мерлон ощутил, как раны на теле стали затягиваться. Что-то ярко вспыхнуло перед глазами, и холодное беспамятство вмиг окутало юношу тьмой.

* * *

Славно развивался на ветру стяг Ренессанса в залитый кровавым закатом вечер! Грозно бряцало зачарованное оружие в такт наглому лязганью начищенных доспехов. Играла музыка, и железные полки, закованные в магическую сталь, уверенным шагом двигались на север. Ничто не могло их остановить!

За долгую историю своего существования, Ренессанс и Святая Инквизиция имели давние счёты. Десятки раз они сходились в смертном бое, и почти каждый раз победа оставалась за инквизиторами. Но Ренессанс терпеливо ждал своего часа, и он наконец-то настал. Раздираемая внутренними противоречиями, Святая Инквизиция давно потеряла вес в политике, а в мире, где правит сила, судьба слабого предрешена с самого начала. Так было, так есть, и так будет всегда.

Армия Ренессанса без устали шла по Северному Тракту прямиком к Шипстоуну – столице Святой Инквизиции. Ещё полтора дневных перехода – и войско окажется под стенами прекрасного города, порой именуемого столицей искусств.

Гроссмейстер Ренессанса лишь сильнее сдвинул брови: в пламени войны многие достижения рук и ума человеческого погибнут. Но это не страшно. Все здания можно заново отстроить, статуи восстановить, научные труды продолжить. Главное – победа, остальное – издержки!

Красный дракон Иридана плавно парил над стальными полками Ренессанса. Гроссмастер изредка покачивался в седле, и то по усталости: такие драконы вышколены непревзойдёнными мастерами дрессировки и летали легче пера. Опасными же они были до обучения, причём крайне!

Гроссмастер усмехнулся: здесь всё полезное было опасным. Но! Человечество умудрилось выжить, и даже стать главной силой, согнав местных тварей с их земель, отстроив свои города и установив свои правила игры. Более того, люди познали силу Вечного Эфира, приблизившись к самому Творцу!

Но… каким бы божественным человечество себя не ощущало, оно всегда любило деньги и власть. Сам Ренессанс некогда был лишь торговым союзом знатных купцов, объединившихся для защиты от романтиков на больших дорогах. Но времена шли, доходы от торговли увеличивались, а вместе с ними росли и аппетиты. А затем всё как всегда: набор новобранцев в клан, политические интриги, захваты замков, война с местными кланами… Постепенно Ренессанс превратился в мощного агрессора – благо этому способствовала хорошая торговля – и очень скоро завоевал себе место под солнцем. Ах, да! Само название Ренессанс появилось чисто случайно. Просто двух главных командоров растущей силы звали Ренэ и Санс. Когда войска приближались к чужим владениям, сельчане так и кричали: «Ренэ и Санс идут!» А постепенно, уже после героической смерти двух полководцев, слова в обычных разговорах и сплетнях слились, и кто-то пошустрее составил более благозвучное слово, которое сеньоры самого Ренессанса и приняли в качестве официального.

Но не эти мысли владели сейчас умом гроссмастера. Его больше интересовало, куда делись два агента, получивших весьма щекотливое задание.

« Командир, мы на месте», – вдруг раздался голос Бладмура в сознании Иридана. Мысленный трансферанс – крайне важная способность для управления кланом. Что-то похожее на телепатию, однако распространяется только по определённым энергетическим потокам.

Гроссмастер хмыкнул. Что ж, Бладмур на месте. Осталось проверить: исполнено ли дело.

Дёрнув поводьями, человек заставил дракона медленно спускаться вниз. Рептилия лишь недовольно фыркнула. Видимо, ей понравилось кружить над переливавшимся в лучах заходящего солнца войском.

* * *

Мерлон тихо стонал. Боль… Страшная боль сжигала всё его существо! Казалось, он лежал прямо на костре, и безжалостные языки пламени терзали его тело. Не в силах более сдерживаться, он закричал. Веки болели так сильно, что он не мог раскрыть глаза. Ужасное чувство. Чувство полной беспомощности, чувство близости смерти.

– Успокойся, юноша, – произнёс приятный женский голос, и чьи-то руки коснулись его плеч.

Боль вмиг исчезла, и сладкое умиротворение охватило сознание Мерлона. «Какая мощь!» – успел подумать юноша, прежде чем провалиться в сон.

Сколько он проспал, Мерлон точно сказать не мог… Да важно ли? В такой мягкой постели не грех проваляться целый год! Господи! Да он с пелёнок не лежал на такой перине! Там! Когда-то давно, в младенчестве, его заботливо укрывали мягкие одеяла. Но затем… наступили тёмные времена. Прошлое его семьи покрыто мраком. Из ранних лет он помнил только бедность и грязь.

Нежась в кровати, Мерлон и думать не хотел, где он, что с ним произошло, и вообще что было до этого. Недавняя боль исчезла без следа, а теле бродил заряд бодрости и сил. Думается, при такой энергии он смог бы потягаться с теми двумя безумными рыцарями из подземелья в честном поединке.

– Надеюсь, молодой человек, вы хорошо отдохнули, – прозвучал тот же приятный женский голос. И вновь, как некоторое время назад, Мерлон почувствовал присутствие мощного источника Силы.

Юноша резко открыл глаза. Он лежал посреди маленького помещения, чьи стены навязчиво напоминали скальные породы из подземелья карликов. Из овального проёма в комнату лился мягкий свет от свечей, а в самом проёме стояла желтоволосая девушка, на вид лет двадцати, с очень аккуратными чертами лица и отточенными линиями фигуры. На ней была серая кожаная куртка и зелёные, обтягивающие штаны, подчёркивающие плавность и красоту форм. Одним словом, очень миловидная… девушка. Правда её тяжёлый взгляд нёс в себе такую силу, что назвать её душу молодой, язык не поворачивался.

– Спасибо вам, – процедил Мерлон, не в силах оторваться от глаз незнакомки, которые, казалось, читали его душу.

– Спасибо за что? – ответила девушка и рассмеялась. – Может, я тебя спасла из определённых целей? Может, мне нужен раб, который будет скрашивать моё одиночество среди угрюмых скал? – продолжая улыбаться, говорила она. – Ты не думал об этом? – приятная улыбка не сходила с нежного лица.

– Да с радостью! – улыбаясь, ответил Мерлон. Наваждение как рукой сняло. – Служить такой богине только счастье!

– Ха! – бросила девушка и медленно подошла к Мерлону, приподнявшемуся на локтях в небольшой кровати. – Дай-ка я взгляну на тебя.

Резко скинув оделяло, незнакомка заставила Мерлона лечь на спину и правую руку положила на его грудь. Окинув себя взглядом, маг слегка смутился: он поначалу не заметил, что полностью наг.

Девушка принялась медленно водить пальцами по голому торсу юноши. Со стороны это могло показаться любовной лаской, но внутри себя юноша чувствовал самое настоящее буйство магии. Казалось, волшебница смотрит ему под кожу, через мышцы. Внутри всё загорелось. Дыхание стало перехватывать. Мерлон закатил глаза, Ещё миг, и… Девушка убрала руки, а неистовый огонь внутри Мерлона исчез.

– Прости. Я забыла предупредить, что будет слегка неприятно, – небрежно бросила девушка.

Мерлон хмыкнул. Ничего себе – неприятно! Ещё пара минут, и он отошёл бы в мир иной!

– Ладно, одевайся. Я дам тебе еды, и покажу путь из подземелья, – сказала она, поднимаясь с постели.

– А во что хоть одеваться? – улыбнулся Мерлон, прикрываясь одеялом ниже пояса.

– Вон, на стуле, – волшебница указала на дальний угол, – лежат свежие рубаха и штаны. Там же и соломенные тапки. Походи в них, пока будешь у меня. Потом поверх натянешь своё обмундирование. Его, кстати, почистили, то есть, я почистила, – почему-то в конце девушка странно смутилась.

– А ты что, совсем одна здесь?

– Да, – кивнула она и вышла.

Мерлон, пожав плечами, не стал терять время, и принялся натягивать приготовленную одежду, которая, к слову, была очень даже недурной – почти новой. Неужели сия особа специально выбиралась отсюда за покупками именно мужских тряпок? Странно… Может, это всё, что осталось от прежнего посетителя, а эта милашка сама по себе есть забившаяся в тёмный угол вампирша, смиренно отживающая свой долгий век? Да всё может быть. Дёргаться нечего. Дамочка обладает такой колоссальной мощью, что Мерлону остаётся забиться в угол и плакать от зависти и стыда. Ясно одно: нахождение красавицы здесь не случайно.

Одевшись в лёгкую светло-синюю амуницию, юноша первым делом решил проверить свою торбу и поясной мешочек, заботливо пристроенные рядом со стулом. Увесистая сумка (чаще её называли именно торбой) из плотной кожи была доверху набита всяким хламом. Поверх лежали кое-какие трофеи, позаимствованные у божества карликов, чуть глубже – запасные мешочки с магическими порошками, съестные припасы, и небольшой томик с волшебными мантрами. А в отдельной торбе, туго перевязанной толстой верёвкой, лежали карты, трубочка и… колба с неизвестной жидкостью.

Мерлона неожиданно прошиб озноб, и он трясущимися руками вынул склянку наружу. Мягкое бархатистое тепло потекло по руке к самому сердцу. Медленно и осторожно оно возбуждало клетки его кожи, раскрывая самые сокровенные, самые потаённые желания.

– Эй, парниша, ты снова заснул? – вдруг донеслось до слуха Мерлона, выведя его из транса.

– Нет, нет, – пробурчал Мерлон. – Иду, сейчас. Странно. Словно и не падал кубарем Бездна знает откуда.

– Давай! А то мясо стынет.

С трудом отведя взор от колбы, юноша незаметно для себя положил её в карман.

Выйдя из спальни в другую залу, Мерлон приметил небольшой стол на четыре персоны, два шкафа, набитых какими-то пергаментами, пару табуреток и кресло. Железная и глиняная посуда аккуратно выставлена на притороченных к грубому камню полках. На столе лежала широкая тарелка с двумя зажаренными кусками мяса и варёным картофелем!

– Не человеческое мясцо-то, нет? – усмехнулся маг. Хозяйка дома сидела за столом напротив поставленного блюда.

– А ты брезгуешь? – улыбнувшись одними глазами, ответила девушка.

– Да, собственно. Пускай я не богат, но кушать человечину не стану.

– Значит, не сильно познал низы бедности.

– Да! И считаю это собственным достижением! – отмахнулся Мерлон, и, усевшись за стол, принялся за еду. – Надо же! Вилка и нож… Что-то шикарно живете вы, мадмуазель, для затворницы. Тайные поклонники?

– Ага, среди карликов, знаешь ли, – отведя взгляд, отшутилась девушка.

– Ну, всякое бывает… от одиночества, – пробормотал Мерлон, с удовольствием поглощая хорошо прожаренное мясо. Он только сейчас понял, как голоден! Стянутый доселе узлом желудок довольно заурчал.

– Ты ешь, как животное! Не чавкал бы…

– Ох, простите, сударыня! – улыбнулся Мерлон, не переставая громко и мощно разжёвывать пищу. – Такие, как я, привыкли к менее утончённым натурам в окружении.

– Да при чём здесь это?

– Да вот не знаю, – пожал плечами юноша. – Так, ляпнул, чтоб было, чем оправдаться.

Девушка сокрушённо покачала головой.

– Ты лучше скажи, как тебя зовут.

– А тебе важно?

– Ну а почему бы нет?

– Впрочем… – девушка на секунду задумалась. – Дарианой меня зовут.

– Какое странное имя. Ариан штук двадцать знаю, а чтоб Дариана… Диана ещё – деваха в близлежащем селе…

– Лестно, ничего не скажешь, – сконфузилась хозяйка.

– Ой, да ладно тебе! Я так размышляю… Кстати, вспоминается мне одна Дариана. Я про неё как-то в одной книжке читал. Вроде её Грозной ещё прозвали. Сеньора клана Предаторс, державшая пол-Гипериона в ужасе и страхе лет этак сто пятьдесят тому назад. Не ты?

– По-твоему, я выгляжу на все сто пятьдесят? – улыбнулась девушка.

– Ну, знаешь ли! Первопришедшие, как я слышал, могут жить тысячи лет. А та Дариана принадлежала как раз к той породе… Впрочем, не похожа ты на злую стерву, без жалости рубящую головы.

– Ха! Внешние впечатления могут быть обманчивыми, юноша, – лукаво проговорила девушка, взглянув прямо в глаза Мерлону. Тот вдруг перестал жевать и всерьёз задумался. А ведь и правда… почему бы и нет? Ведь весь клан Предаторс исчез более полувека назад при крайне загадочных обстоятельствах. Как-то поутру во всех принадлежавших данному сообществу замках обнаружили кучи трупов и реки крови. Все до единого члены клана лежали по углам, разодранные в клочья. Дарианы и части её командования, как утверждалось в книге, среди погибших не нашли. А искали тщательно! Ведь нужно было определять преемника.

– Да глупости ты какие-то говоришь, – невнятно проговорил Мерлон.

– Зато ты в них почти поверил.

– Непростая ты баба, Дариана, – махнул рукой юноша, и вернулся к еде. – Попить ничего не найдётся?

– Да, вот, – сказала она, и, подняв с пола большой кувшин, передала Мерлону.

– А кружку можно?

– Конечно, – кивнула она.

– Вино?

– Нет, кое-что поинтереснее.

Мерлон не стал больше расспрашивать, и, налив напиток в кружку, отпил глоток. Почему-то он не задумался, что девушка могла дать ему чистый яд.

Горло приятно согрело мягким теплом. Целый букет вкусов и ароматов окутал Мерлона со всех сторон. Ему показалось, что он окунулся всем телом в сказочный океан, наполненный соком множества фруктов, экстрактами и маслами различных цветов. Кстати, напиток незатейливо переливался в кружке всеми цветами радуги.

– Ого! – только выдохнул он.

– Неплохо, да?

– Ничего себе штука. В голове сразу стало как-то туманно.

– Да… нежный и обольстительный аромат и такой же безумно лёгкий вкус. Словно моя сестра… Лантария. Я сама изготовила рецепт напитка и назвала в честь её имени…

Мерлон, мерно потягивая преподнесённый дар, тут же вспомнил о некой Лантарии, которая приходилась Дариане Грозной сестрой. И, насколько он помнил, сестрицу свою та страшная женщина казнила за непомерные прелюбодеяния с кем попало.

– Что ты так смотришь на меня? Обвиняешь?

– Да нет, просто пью, – пожал плечами юноша. Какая странная девица…

– Да знаю я, – махнула рукой она.

– Эм, что я могу сказать… Я не могу ни обвинять тебя, ни оправдывать, только потому, что ни черта не знаю, кто ты, в чём ты повинна, и вообще, я не верю, что ты некая Дариана Грозная, которая полтора века назад драла задницы кому не лень, а теперь сидишь здесь в конуре и скрываешься не пойми от кого, – после последнего слова Мерлон залпом допил Лантарию и налил ещё.

– Какой ты недоверчивый, – усмехнулась девушка. – Хотя глупый, конечно.

– Спасибо за комплимент.

– Да нет, я серьёзно. Какой-то совсем обычный, совсем простой. Однако странны и неясны избрания судьбы.

– О чём ты толкуешь? – нахмурился Мерлон. Он почему-то живо вспомнил недавнее приключение и чуть не поперхнулся.

– Да так, рассуждаю. На самом деле, я и правда спасла тебя не из самых бескорыстных мотивов.

– Да? Интересно, – проговорил Мерлон, интуитивно начиная прощупывать пространство вокруг на наличие посторонней магии. Как жаль, что он не захватил хотя бы один мешочек с магическом порошком!

– Можешь не стараться, не поможет, – ехидно улыбнулась девушка.

– Почему-то не сомневаюсь, – невесело отозвался юноша и отставил напиток. – М-да, ты права, глупый я. Поверил, что хоть раз в жизни кто-то решил сделать для меня нечто бесплатное.

– Таков наш мир, таковы законы, юноша. Можешь не дёргаться, я не причиню тебе зла, не трону магией. На самом деле, твоя плата тебе понравится не меньше, чем мне.

Мерлон недоуменно поднял бровь. На что дамочка намекает? Кстати, что-то странно заволновался напрягшийся живот, чуть ниже пупка. Словно резкое и неясное возбуждение, которое бывает в состоянии большого страха и…

– Чувствуешь? – заговорщицки прошептала она, наклонившись корпусом вперёд.

– Да. Что это?

– Это действие Лантарии. Если помнишь, сестричка моя была большой распутницей. Эликсир вот-вот начнёт действовать!

– Я что, превращусь в бабу? – глупость сорвалась с губ юноши совершенно произвольно.

Дариана весело расхохоталась.

– Нет, надеюсь, эту роль ты оставишь мне, – с этими словами она поднялась из-за стола, подошла к Мерлону, и, присев на колени, приобняла его за плечи. Он не сопротивлялся. – Ещё немного, и ты потеряешь контроль.

– Я стану зомби? – улыбнулся он.

– Нет, скорее на несколько часов превратишься в заведённый механизм, не чувствующий усталости.

– Однако… – его взгляд, доселе прикованный к её обворожительному лицу, вдруг опустился ниже, как раз к линии декольте. На него нахлынул мощный прилив страсти, захотелось действовать. Руки сами невольно скользнули по талии вверх.

– Вот, это уже интереснее, – усмехнулась она.

Всё дальнейшее происходило без какого-либо участия разума. Лёгкая одежда недолго задержалась на их разгорячённых телах. Они впились губами в плоть друг друга, руки замелькали в причудливом танце.

Когда Мерлон вошёл в неё, то время потеряло смысл. Страсть окончательно поглотила его сознание, вознеся к вершинам человеческих удовольствий.

* * *

На самой северной оконечности Гипериона, вдали от обжитых окрестностей замка Туанод, среди голых каменистых равнин, обдуваемых со всех концов холодным ветром, стоял шатёр, сшитый из толстых звериных шкур. На верхушке шатра дымила жестяная труба, вокруг него врассыпную валялись пухлые мешки из тугой парусины, несколько ящиков, и какой-то бытовой хлам, наваленный с небрежной руки нерадивых хозяев.

Нормальный рабочий беспорядок!

Мощные потоки холодного ветра с силой врезались в стенки шатра, но тот, словно заколдованный, не поддавался никакому воздействую, и безмятежно продолжал стоять на промёрзшей земле. Любой мало-мальски знакомый с магией человек почувствовал бы огромную силу, исходившую от жилища неизвестного волшебника, но вокруг не было никого, ни одной живой души, никакой твари – только голая выжженная холодом земля.

Удивительно, но через какие-то двадцать километров от мёртвых камней светило тёплое солнце, и росла зелёная трава. Всего в двадцати километрах! Там был живой, полный силы мир! Что же забыл неведомый маг в погибших землях? Уединение ли? Спасение? Или великие знания? Но лишь заунывная песнь холодного ветра была ответом.

Маленький гоблин, закутанный в мех с головы до ног, споткнулся и упал. Три большие торбы, которые он нёс за плечами, выскользнули из рук и разлетелись в стороны.

Гоблин выругался, и его длинные уши, вылезающие из-под мехового капюшона, затрепетали, выражая недовольство маленького существа. Он даже пнул ногой какой-то булыжник. В этих местах, где каменистые породы залегали пластами в несколько уровней, передвигаться было крайне сложно: обледеневшие камни и торчащие кочки словно нарочно лезли под ноги. Ужасно! Коротышка ещё раз ругнулся. Хватит обижаться на камни! Толку с этого не будет! Ведь он, ученик мастера Даратаса, понимает это, и понимает очень многое, в отличие от своих тупоголовых соплеменников, и, наверное, многих людей, которые столь гордо заявляют о превосходстве во всём и вся.

Гоблин взял свою ношу, закинул за спину и уверенно зашагал по каменным пластам. Его путь лежал прямо к загадочному шатру, стоявшему безмятежно посреди безжизненных равнин.

Сам ученик Даратаса мог спокойно применить магию и за пару прыжков добраться до места назначения, да и торбы ему нести самому не пришлось бы. Но! Любой силой и властью нужно пользоваться с умом, а главное с волей, ведь обладание силой размягчает характер, внушая иллюзии. Поэтому нужно всегда тренировать волю, иначе… Иначе смысла в обладании силой не будет, её источник иссякнет, словно засыпанный песком колодец.

Шаг, вздох, напряжение мышц, шаг, ещё шаг, вздох, напряжение усиливается, дыхание перехватывает, боль в пояснице, сильная боль, тяжкий груз тянет спину, начинает клонить назад, но – воля! Поправить торбу поудобнее за спиной, а затем шаг, ещё шаг, вздох – воля.

Полностью сосредоточившись на деле, Дарлинг не заметил, как достиг жилища учителя. Долго не думая, гоблин откинул полог и резко вошёл внутрь.

Внутри было тепло: приветливый огонёк весело потрескивал в чугунном мангале посредине шатра. Дарлинг улыбнулся: вот и заслуженная награда.

Шатёр изнутри казался намного больше, чем снаружи, хотя здесь был накидан всякий разный хлам: торбы, склянки, котелки, какие-то причудливые инструменты, предназначенные, видимо, для алхимии; подушки, одеяла. В некоторых углах стопками лежали толстенные фолианты и свёрнутые манускрипты. Никакой мебели видно не было, лишь пара деревянных, окованных железом сундуков загадочно таились в темноте.

– Положи вон туда, Дарлинг, – произнёс голос из дальнего угла шатра: свет костра и двух редкий свечей почти не доставал дотуда. Фигура говорящего была едва различима.

– Да, мастер Даратас, – послушно отозвался гоблин и скинул ношу.

– Мастер? О, Дарлинг! Ты давно не ученик и даже не подмастерье! Ты настоящий маг! – проговорил голос. Из тёмного угла вылетел клуб густого табачного дыма.

Дарлинг не ответил, и, скинув меховую одежду, присел рядом с костром, отогревая замёрзшие руки.

– Мой дорогой друг, – вновь прозвучал голос из тёмного угла. – Тебя продолжают волновать формальности?

– Нет, мессир. Ни в коем случае, – нехотя отозвался гоблин, не отрывая взгляда от языков пламени.

– Хм… Не стоит скрывать от меня очевидное, – задумчиво произнёс Даратас.

– Да, да, мессир, вы, как всегда, правы.

– Дарлинг… Неужели тебе так важно эфемерное звание великого магистра, которого ты, несомненно, достоин? Скажу тебе больше: твои знания куда обширнее, а способности куда выше, чем те, что доступны любому магу из человеческих школ и академий. – Даратас сделал многозначительную паузу. – Пойми же одно: далеко не всё, чему люди дают красивые и звучные названия, имеет ту ценность, какую хотелось бы.

Гоблин лишь вздохнул. Даратас продолжал:

– Кровь… Твоя кровь, кровь твоего племени, хранит стыд и желание быть равным или даже выше других. Я понимаю. Но много лет прошло с тех пор, как люди победили твой народ на Тантале. А здесь царит право сильного.

– Но это неправильно! – буркнул Дарлинг. – Ведь ваш мир, из которого вы пришли, мессир Даратас, знал не только право сильного, но и свободу.

– … равенство и братство. Что ж, было такое, но скорее на бумаге, чем в жизни. Все хотели верить, что такое существует на самом деле, но это была иллюзия, выдумка великих умов и бессердечных насмешников, – Даратас выпустил большой клуб дыма. – Хм, думаю, будь в нашем мире существа, подобные тебе, с ними обращались бы куда хуже, чем здесь. Если в моём мире изводили тех, кто всего лишь отличается от других кожей, то…

– Но разве так должно быть? – в голосе Дарлинга металлическим звоном отозвались нотки злости. – Это неправильно, это глупо, это не отвечает реалиям жизни!

– Реалиям? А что есть правильно, друг мой? Скажи мне, ты знаешь ответ на этот вопрос?

– Это жизнь в братстве, жизнь во взаимном уважении! – Дарлинг от возбуждения встал на ноги, сжав маленькие кулаки. – Жизнь… – гоблин осёкся.

– Ты сам в это веришь, мой юный друг? А твоё племя, ворующее и поедающее детей?

Казалось, ещё секунда и раскрасневшийся Дарлинг в пылу возбуждения обратится пламенем, но его голова неожиданно поникла, маленькое тело сжалось, а сам он вновь уселся перед костром и прижал ноги к груди.

– Думаю, оставим разговор до лучших времён. Меня заботит кое-что другое. Ты наблюдал за небом? – спросил Даратас.

– Да, – глухо отозвался Дарлинг.

– Что-нибудь странное заметил?

– Ничего особенного. Хотя, – гоблин резко встал, подошёл к одному из сундуков, раскрыл его, и, немного порывшись в куче записей, достал обрывок пергамента и пустил по воздуху в сторону Даратаса. Для истинно мощных магов не особенно требовалось выкрикивать заклинания.

Даратас взял листок и принялся внимательно изучать его. Дарлинг почувствовал лёгкое покалывание: мессир с использовал заклинание магического света.

– Хм, очень интересно. Очень! – прерывисто проговорил маг. – Я слушал ветер, и моё сердце наполнилось тревогой. Весьма странные вещи происходят в нашем мире. Все кланы от мала до велика пришли в движение. Политическая ситуация накаляется и грозит в скором времени разразиться огнём всепоглощающей войны! А нелюди вылезают из нор и идут на охоту. Ведуны эльфов впадают в транс, и их губы судорожно шепчут забытое слово: « Фарг’Нар».

– Мститель, – перевёл гоблин.

– Древние племена вспоминают распри и учиняют резню друг с другом, а небо меж тем дрожит под силой неизвестности.

– Да. Но это не показатель. Простые усобицы и войны. В мире много ненависти, – равнодушно подметил Дарлинг.

– Быть может, – проговорил Даратас, и в его голосе почувствовалось разочарование. – Но я хочу понять причину сдвига небесных сфер.

– Тогда, если не возражает учитель, я займусь собственными делами.

– Хорошо. А мне нужно подумать. Чует моё сердце, в этом безумном мире что-то происходит.

Дарлинг вдруг усмехнулся:

– По-моему, я где-то это уже читал!

Даратас не ответил. Лишь выпустил пару клубов дыма, взвившихся ввысь и пропавших в вытяжной трубе.

* * *

Мерлону казалось, что Дариана никогда не была счастливее, чем сейчас. Прижавшись к груди юноши, она что-то увлечённо рассказывала, смеялась, шутила. Болтала впустую о своём прежнем мире: о том, какой несносной дурнушкой она была, что творила в заведениях, отдалённо напоминавших здешние кабаки, чем занималась со своими… старыми любовниками. А опыта в этом деле у неё было предостаточно. Мерлон улыбнулся: совсем недавно он проверил это на себе.

Юноша сладко зевнул и погладил девушку по спине и плечам. Он почти не слушал её. Ему, в принципе, было всё равно, что она несла. Ему было хорошо. Только если бы не…

В глубине сознания неожиданно проснулось беспокойство. Нет, не мысли о неудачном результате похода и даже не неприятные воспоминания о парочке воинов, что хотели его убить в логове карликов – сейчас это не имело никакого значения. В глубине сознания Мерлона зрело что-то непонятное. Ощущение потери чего-то очень важного, чего-то… Ах да!

Мерлон резко вскочил, бесцеремонно отпихнув от себя Дариану, и, схватив кофту, стал нетерпеливо рыскать по карманам. Внутри него проснулся тупой гнев – он был готов разорвать чёртову тряпку, если не найдёт искомое.

Желанная колба вдруг выпала из кармана прямо на ладонь юноши. Приятное тепло растеклось сначала по всей руке, затем скользнуло по плечам, груди и рвануло к сердцу. Злость исчезла, а блаженство наполнило душу. Только сейчас Мерлон услышал, как Дариана смеётся за спиной.

– Что смешного? – проговорил Мерлон, не в силах оторваться от идеального совершенства наполняющей колбу субстанции.

– Да как дурак себя ведёшь, – посмеиваясь, пробормотала она. – Какого чёрта вскочил? Что-то горячительное в карманах завалялось?

– Можно и так сказать, – отстранённо ответил юноша, продолжая любоваться красотой и совершенством, закреплённым в грубом стекле.

– Да оторвись ты от этой штуковины, – сказала Дариана, отпихивая руку с колбой в сторону и обнимая голое тело мага за талию. – Есть кое-что поинтереснее, – промурлыкала девушка, положив руку Мерлона на свою упругую грудь.

Юноше стоило немалого труда оторвать взгляд от идеальной склянки и перевести на странно пылающие глаза девушки, в которых так и искрилось желание. Но Мерлон уже был настроен иначе.

– Ты не знаешь, что это? – сказал он.

Дариана разочарованно оттолкнула мага от себя, принявшись собирать разбросанную по полу одежду.

– Нет, – сухо ответила она, и, отвернувшись, стала одеваться.

Мерлону стало не по себе. Двойственное чувство поразило его сознание: с одной стороны, хотелось поделиться с девушкой тем, что происходило внутри него, но с другой – нечто останавливало, не давало, не пускало.

– Дариана… слушай… эта штуковина, она… словно владеет моим разумом…

Волшебница вдруг остановилась, и, резко повернувшись, подошла к Мерлону. Он не успел моргнуть, как Дариана ловко выхватила колбу из его рук.

У того перехватило дыхание. Какой-то непонятной страшной болью, смесью обиды, ненависти и страха резануло по открытой душе. На миг он потерял всякий контроль над собой и хотел с размаху ударить девушку, но кое-как смог совладать с нахлынувшей яростью. Только совладать, на время. Эта ярость ожидающе затаилась где-то в глубине, готовясь в любой миг вырваться наружу всёуничтожающим огнём.

Стоп!

Мерлона перекосило. Это с чего такая реакция?! На колбу с не пойми чем?

«Это не просто колба, и тем более не с простой субстанцией» – возразил разум.

Да это вполне ясно! Пускай даже артефакт. Но магии никакой не чувствуется. Никаких возмущений силы!

«Ты ищешь себе оправдание?»

При чём здесь оправдание? Необходим ответ на вопрос!

– Очень интересно, – произнесла Дариана, внимательно рассматривая колбу. Юноша оторвался от размышлений, но всем своим существом продолжал ощущать то ужасное жгучее чувство где-то на грани сознания.

– Дариана, прошу тебя, дай её мне, – Мерлон держался из последних сил.

– Подожди, – сухо бросила девушка.

Одного слова было достаточно, чтобы слепая ярость вмиг завладела сознанием Мерлона. Девушка ничего не успела понять, как мощный удар в плечо отшвырнул её к стене.

Мерлон приложился на славу. Колба выпала из рук опешившей Дарианы, и маг еле успел подхватить падающую склянку и сразу почувствовал себя на вершине блаженства, на вершине радости, вершине мира, наконец! Но только…

– Ты что делаешь? – взревела Дариана, медленно поднимаясь на ноги. Её лицо было красным от гнева, а глаза горели огнём.

Мерлон поглядел на голую девушку, разъярённо сжавшую небольшие кулаки, и почувствовал укол вины, такой сильный, что упал на колени перед Дарианой, понурив голову, и затараторил:

– Прости меня, прошу, прости, это не я! Внутри меня… Я не могу это описать! Прости, прошу меня! – на этих словах он уселся на холодный камень и уткнулся взглядом в своё сокровище.

Дариана неожиданно легко сменила гнев на милость.

– Непредсказуема судьба! – прошептала она, и, пристроившись рядом, обняла похолодевшее тело юноши.

Мерлону было трудно описать всё, что происходило в его сознании. Страх, боль, радость, отчаяние, вина, обида и ещё целый букет эмоций жгли его душу. Они рвали его разум на куски, пытались овладеть его сознанием.

Что произошло? Отчего? В чём причина? Мерлон не знал. Он был не здесь, не в этом мире. Он потерялся. Застрял где-то на перекрёстке неизвестных путей. Он ничего не мог понять, и лишь крепче сжимал колбу с оранжевой субстанцией, которая казалась живой. Мерлон всхлипнул. Она была самим совершенством!

– Мерлон, посмотри на меня, – сказала девушка, но никакой реакции не последовало. Юноша был холодным и бесстрастным, как лёд. – Да хватит таращиться на эту чертовщину! – не выдержала девушка и огрела юношу пощёчиной по лицу.

Эффект был неожиданным: лицо Мерлона чуть ли не в секунду налилось кровью, глаза вновь ожили и жизненное тепло вернулось к нему.

– Чего дерёшься? – спросил он и улыбнулся.

– Но ты…

– Что я?

– Ты только что, – изумлению Дарианы не было конца. – Ты только что был похож на живого мертвеца!

Мерлон непонимающе посмотрел на неё.

– Ты чего? Я только проснулся… Да и что это за синяк на твоём плече? Ого! Я этого не видел! – Мерлон заботливо стал осматривать огромную гематому на плече девушки. – Это не особо страшно. Сейчас принесу порошок лечения.

Достав порошочек из торбы, он поспешил к Дариане. Колба всё так же была у него в руке.

Странно, Мерлону казалось, что ему приснился непонятный и страшный сон, подробности которого он никак не мог вспомнить… какой-то провал… серый туман. Да и к чёрту это..

Зато сейчас сил ему было не занимать!

– Не стоит, не нужно, – сказала вдруг Дариана. – Одевайся. Тебе надо уходить.

– Куда? – опешил Мерлон.

– Объясню потом. Одевайся, – сказала Дариана и поспешно вышла из спальни.

Мерлон спустя некоторое время недвижно сидел за столом, с большим удивлением внимания рассказу Дарианы. Произошедшее для него было просто невероятно!

– Непонятно… Память словно отшибло… Загадочно всё… Простая склянка… – бормотал юноша.

– Уверен в этом? – прищурилась Дариана. – В таком случае возьми её и швырни вон в тот угол. Не бойся, здесь не сотворится опасная волшба, я хорошо поработала с магической защитой в своём жилище.

– Да без проблем! – рявкнул Мерлон, и, выхватив колбу из кармана, уже размахнулся, чтобы разбить ненавистную склянку, но тут…

Его сознание поразил целый каскад неясных образов, все клетки тела затрепетали, его скрутило пополам, а вены на лице вздулись от напряжения. Не выдержав пытки, юноша упал на пол и забился в судорогах.

– Спокойно, спокойно, – Дариана была рядом, и пыталась применить магию, наспех читая слова заученных мантр. Несчастный Мерлон, кричал, выгибаясь всем телом.

Спустя буквально пару секунд всё неожиданно исчезло. Юноша раскрыл доселе сжатые от стенаний глаза. Всё было нормально. Будто ничего и не произошло. Приподнявшись на локтях, Мерлон увидел сидящую рядом Дариану, дышавшую тяжело и часто, словно после славного забега.

– И что? Ещё раз попытаешься? – задыхаясь, вымолвила она.

У Мерлона от такой мысли свело щёку. Испытать такое вновь он не хотел.

– Что мне делать? Что это за дрянь такая? – странно, но за предпоследнее слово Мерлону стало неловко. Причём не перед Дарианой, а перед… склянкой!

– Я не могу дать ответ на второй вопрос. Да и толком не знаю, что сказать на первый. Всех моих знаний не хватит, чтобы раскрыть феномен этой субстанции. Эта вещь и правда магическая, но ни капли Силы в ней не чувствуется! На первый взгляд представляется, что это не алхимия и не магия Высших порядков. Возможно, привет из очень далёкого прошлого. Впрочем, у меня всё равно нет нужных инструментов для изучения. Быть может, в моей прежней лаборатории Эйкум-каса я смогла бы как следует изучить этот объект. Но не здесь. Честно говоря, пока ты бился в агонии, я применяла самые мощнейшие заклинания оберегов и снятий проклятий, что просто не имела права делать, ибо Они не дремлют, но эта магия не дала ровным счётом никакого эффекта! Такое ощущение, что чья-то воля работала здесь, – сказала волшебница, и её передёрнула волна мурашек, шустро пробежавших по спине.

– Кто это Они? – изумился Мерлон.

– Я не могу сейчас говорить об этом… Не время, – отмахнулась Дариана и поднялась с пола. – Возьми эти эликсиры – они будут получше целуфатоса, – проговорила Дариана, спешно складывая бутылки с напитком в небольшой мешок. – Так, еда вот здесь, в этой торбе, унесёшь?

– Унести-то унесу, спасибо огромное. Только ты не сказала, что теперь делать с моим неожиданным проклятьем, – медленно проговорил Мерлон, продолжая сидеть на полу и пребывая в ошарашенном состоянии.

– Что делать?.. Что ж, этот артефакт, если таковым его можно назвать, каким-то образом связал тебя с собой…

– Это ясно. Что дальше? – чуть не шёпотом спросил Мерлон. Его начинало одолевать отчаяние. Внутри снова проснулось… странное чувство.

– Думаю…

– Думай скорей, ибо я уже не могу отвечать за свои поступки! – воскликнул Мерлон. – По крайней мере, полностью…

Дариана подозрительно покосилась на юношу. Окинула его суровым мудрым взглядом, и затем размеренно сказала:

– По всем законам магической практики, тебя следовало изолировать, а твою чудо-игрушку как следует изучить. Но я не стану этого делать, ибо не знаю, что ожидать от тебя, а Враги рыщут везде. Ты можешь стать чуть ли не сигнальным маяком для них, возмущая Вечный Эфир. Поэтому я рискну и отпущу тебя. И даже подскажу путь, – Дариана сделал паузу, тихонько поглаживая кисти рук. – Отправляйся на Северный мыс, на самую окраину, что местные племена зовут Атер-На.Да, это к северу от Туанода. Наверное, ты слышал о неких Мёртвых землях? Холодновато там… Тебе необходимо разыскать человека по имени Даратас. Точнее, мессир Даратас. Он один из Первопришедших, и, наверное, один из самых могущественных волшебников, по крайней мере, в пределах этого материка. Возможно, он чем-то тебе поможет.

Мерлон вздохнул. Он, кажется, и правда попал во что-то очень неприятное.

– Покажи дорогу. Хотя бы на поверхность, – попросил Мерлон. Что ждёт его дальше? Какой Даратас? Мёртвые земли… одно другого лучше.

– Конечно, – сдержанно произнесла Дариана. – Всё для тебя…

Мерлон закинул походную торбу за плечи, проверил свою слегка сияющую робу, покрывшуюся новыми швами, повертел в руках помятый шлем, сделал пару глотков настойки целуфатоса.

Вроде всё. Пора в путь.

Но нет желания… навалилась усталость… грусть.

В нерешительности Мерлон остановился, поник головой.

– Ты идёшь? – осведомилась Дариана.

– Да… – тихо проговорил маг. – Что-то тяжёленькое ты мне сунула в торбу. Небось, не только еда?

– Потом посмотришь, – бросила волшебница через плечо. – Идём. У нас мало времени.

Шли долго. Нестерпимо, невозможно долго!

Мерлон едва сдерживал раздражение.

Дариана, прожившая в катакомбах не один десяток лет, прекрасно ориентировалась в хитросплетениях сотен туннелей, проделанных в незапамятные времена прежними хозяевами подземелий, но и это не ускоряло процесс. Юноша был готов рычать от бессилия: карты этих уровней у него не было, в одиночку же он просто заблудится в кромешной и страшной до дрожи темноте. К тому же в глубинах нашли прибежище различные твари, над которыми сильно поиздевалась фантазия Творца. Довольно страшная фантазия. Поэтому в некоторые места заглядывать просто неблагоразумно. А в нынешней ситуации тем более. Придётся терпеть…

Лучи магического света, видимые только Дариане и Мерлону, вяло разгоняли темноту по пути и открывали взору белеющие на камнях кости, какие-то железки, иногда оружие. Один раз путники наткнулись на целую кучу истлевших тел, облачённых в проржавевшие доспехи и полусгнившие мантии. Вперемешку лежали и человеческие костяки, и трупы высоких стройных существ – видно, эльфов, и небольшие скелеты карликов.

– Это жертвы Умрадского похода, если ты читал, – ответила волшебница на немой вопрос Мерлона.

– Сомневаюсь, даже при всей моей "любви" к древности, – пробурчал Мерлон. – Междоусобицы вместе с огнём унесли множество книг.

– Да, знаю, – тихо проговорила Дариана. Её голос был полон сожаления и вины. – Я сама не сильно осведомлена об этом происшествии. В те времена я была слишком занята завоеванием замка Аммалаэль, – Дариана глубоко вздохнула. – Скажу лишь, что этот поход был вызван бесцеремонным нападением племён карликов в союзе с остатками сил Лесных эльфов на строящийся Бангвиль, около ста семидесяти лет тому назад. Дикие хорошо отомстили за прошлые обиды, подкравшись ночью и порезав много мирян да спящих воинов. Люди, насилу отбившись, соединились десятью кланами в военный альянс и отправились вершить уже свою месть. Сначала они вырезали весь Умрадский лес, а затем погнались за отступавшими в горы Ар-Умрада. Тут шли бои в течение месяца. Кого смогли найти из карликов и эльфов, того без всяких сожалений перебили.

– Что ж, сами виноваты.

– Виноваты? – удивилась волшебница. – В войне нет виноватых, и тем более правых… Война не начинается по воле одного, даже самого могущественного правителя… и уж тем более, не по вине целого народа!

Мерлон хмыкнул:

– Дариана, милая… Всё это, конечно, интересно. Я сам люблю иногда пофилософствовать за кружкой крепкого эля, но, знаешь ли, это место мне не очень-то по нраву.

– Да, ты прав, – расстроенно побормотала волшебница. – Идём. Осталось не так уж много.

И вновь едва разгоняемая магическим светом тьма туннелей, бесконечные извилистые проходы и ещё десятки, десятки шагов.

Несколько раз Дариана и Мерлон чуть не наткнулись на целую процессию карликов, которые с факелами в руках пробирались куда-то вглубь гор. Конечно, перебить их не составило бы труда, но зачем попусту тратить силы и привлекать лишнее внимание?

Затем путники еле ушли от столкновения с небольшой группой пещерных менад, бесшумно прошмыгнувших в глубь подгорной тьмы; уклонились от встречи с несколькими горными псоглавцами, юрко пробежавшими чуть ли не у самого носа, а также от патруля мрачных цианосов.

Мерлон в который раз отменил про себя: далеко в глубине известной людям реальности расположился целый мир, где десятки, сотни, тысячи различных существ нашли свой приют. В холоде тёмных пещер они устроили собственные царства взамен тех, что забрали у них на поверхности проклятые пришельцы, явившиеся из ниоткуда. Но никто из них не собирался сдаваться, никто не забыл прошлых обид, и однажды путь судьбы замкнёт колесо истории, и завоеватели станут рабами, а бывшие рабы станут хозяевами. Они верят в это. Они хотят в это верить, ибо это – смысл их жизни, их предназначение… их судьба.

– Вот! – радостно проговорила Дариана, остановившись посреди каменного холла рядом с вполне обычным валуном, ничем не отличающимся от сотен других, повстречавшихся им на пути.

– Эм… – Мерлон недоверчиво поглядел на волшебницу.

– Ты не чувствуешь никакой магии? – улыбнулась Дариана.

– В общем-то, да.

– Так и должно быть! – довольно проговорила девушка.

– Но как? Ведь нельзя скрыть излучение эфирных путей… Любой маг будет чувствовать присутствие Силы, – Мерлон ничего не мог понять. Он не слышал о подобной магии.

– Можно! Ещё как можно. Всё зависит от таланта и мастерства. Хотя, наверное, от последнего намного больше. Однако сейчас не время вдаваться в подробности. Враги близко! – твёрдо сказала Дариана.

– Что за Вра…

– Не важно! – отрезала волшебница. – Дотронься до валуна и стой смирно.

Мерлон нехотя подчинился. Спорить с властной женщиной не имело смысла.

Пока маг стоял у камня, Дариана, достав большую книгу из походной сумки, шуршала страницами в поисках нужного заклятия.

Очередная Книга Мантр, сотни которых Мерлон повидал на своём веку. Сборник магических текстов, необходимый каждому магу, если он, конечно, достоин носить это гордое звание.

На самом деле Книги ничем не отличались от обычных чародейских фолиантов. Только механизм их создания привлекал некоторый интерес. Его главная особенность заключалась в том, что перенос текста заклинания, начертанного в мантре, совершался лишь при чётком соблюдении всех положенных условий, в ходе которых создатель Книги Мантр соприкасался с магическими потоками, соединявшими текст мантр с океаном Вечного Эфира. Мастер должен был перенести часть связующих нитей в саму книгу, наделив кусок обычного пергамента магическими свойствами, сделав его вроде опорного пункта или аватары, как называют данное явление некоторые маги. Этот процесс, несмотря на внешнюю простоту, на деле представлял собой немалый труд, который зачастую заканчивался гибелью мантры, а вместе с ней и магического текста. Тогда приходилось начинать заново. Впрочем, усилия стоили того: последующие творение заклинания не нуждалось в дословном зачитывании полного текста мантры – достаточно произнести фразу-ключ.

Дариана, наконец, нашла нужную страницу, и, не отрывая глаз от Книги, пожелала хорошего пути и выразила надежду на повторную встречу. В скупых словах Мерлон уловил оттенок равнодушия и холода, но предпочёл не обращать на это внимания – всё было так, как и должно быть.

Медленно, не торопясь, загадочная девушка подземелий стала читать слова заклинания. Удивительно, но такая мощная волшебница читала заклятие вслух, когда это совершенно не требовалось, а было лишь некоторой издержкой для не очень опытных магов. Видимо, творимая волшба была сложной и нуждалась в большой концентрации сил.

Поначалу ничего не происходило, Мерлон не чувствовал ровным счётом ничего. Однако в какой-то момент валун, на котором лежала рука мага, стал медленно нагреваться. Спустя ещё какое-то время, юноша ощутил лёгкие толчки силы, затем чуть сильнее, а потом плотные потоки эфира неожиданно охватили его тело со всех сторон. Камень к тому моменту стал горячим… и мягким! Мерлон присвистнул от удивления! Его рука стала постепенно утопать в камне. Он попытался вытащить её, но напрасно: жидкая масса камня затягивала его внутрь. Маг хотел окликнуть Дариану, но мира вокруг не стало: всё расплылось и завертелось в диком круговороте, а само тело юноши всё сильнее и сильнее утопало в камне.

Вот рука ушла по плечо, нога и бедро тоже уходят внутрь. Ещё чуть-чуть – и голову Мерлона поглотит нечто. Вихрь эмоций, мыслей, воспоминаний и одно желание: жить.

Миг – в глазах потемнело, раздался хлопок, и Мерлон со всего маху упал на холодную каменную породу. Ему повезло: в этот раз обошлось без ран и переломов.

С кряхтением поднявшись, юноша обнаружил себя у подножья Ар-Умрадских гор. Стояла ночь, и лишь луна да звёзды освещали унылый пейзаж вокруг.

«Чудо-подъёмник» вытащил мага из глубины гор прямо на поверхность.

Что ж! Теперь необходимо вернуться домой, и после кружки доброго эля решить, что делать дальше.

Его путь лежал в Шипстоун.

* * *

Всякие мысли вертелись в голове молодого мага: было слишком трудно переварить всё, что произошло с ним за прошедшие дни, насыщенные событиями.

Поход на карликов, два незнакомца, Дариана Грозная, и эта странная колба с прекрасной оранжевой субстанцией, что сейчас заботливо грела его душу, покоясь в заплечной торбе… Доселе в жизни юноши не случалось ничего экстраординарного: трудная и грязная жизнь вольного охотника, походы за добычей, весёлые попойки со спутниками и ласки сладострастных девиц. Всё, как у обычных людей. Всё, как у сотен и тысяч… Мерлона всегда устраивал такой расклад, и ему не требовалось ничего больше. Он знал, что путь тернистых завоеваний, полный напряжения сил и воли, не для него. Но теперь… Теперь Мерлон каждой частичкой тела ощущал: что-то в его жизни сильно поменялось. Даже очень сильно. Особенно его беспокоила неизвестная материя в колбе…

Странно, у этой вещи не было магии, она не источала силу, но каким-то неясным образом смогла завладеть разумом, подчинить его волю! Этому не было объяснения… или, по крайней мере, Мерлон пока его не нашёл.

«А нужно ли оно вообще?»

А как же! Странный вопрос.

«Неужели? Ты полностью уверен в этом?»

Несомненно. Знание истины всегда необходимо. Или, по крайней мере, частички истины, чтобы затем по крупицам составить общую картину разумного.

«Кто-то из великих говорил, что вера во всемогущество разума – есть самая главная и первоначальная ошибка любого мыслителя.»

Может быть, может быть… Но это не имеет особого отношения к делу. Сейчас необходимо узнать, как эта чёртова субстанция проникла в мою голову. Или, скорее, воля этой… вещи.

«О да… Проникла! И не просто так, верно? Ты ведь чувствуешь ярость, что медленно жжёт тебя изнутри? Ты ведь знаешь, что она рядом?»

Да. Но откуда?

«Вопрос, на который даже боги не сразу найдут, что ответить!»

И какие только глупости лезут в голову!

Мерлон недовольно плюнул. Такое общение не доставляло никакого удовольствия. Он никогда так с самим собой не говорил. Никогда.

Вот так, поглощённый непомерным объёмом размышлений, маг шёл домой. Неожиданной засады маг сейчас не боялся. На себя он наложил самую мощную алхимию защитных заклинаний, и теперь даже случайная стрела была неспособна нанести ему вред. К тому же в этих местах нечасто встречались серьёзные враги, особенно владеющие магией: в основном менады, карлики, иногда тропосы и одинокие камнееды. Все они старались прятаться по норам – люди никого из них не жаловали и при встрече сразу хватались за оружие. Хотя и в незнакомцах, блуждавших по хозяйской территории, никто не видел добра. Страх и недоверие вершили свой скорый суд. Именно они были мерой справедливости и закона. А их главным орудием – сила. Таковы правила, таковы времена.

По всему Гипериону бушевали бесконечные войны, разжигаемые неутолимой жаждой власти и богатства. Десятки кланов, поделив мир на сферы влияния, постоянно стремились урвать лишний кусок у соседа. Одни захватили заселённые территории и отстроили на награбленные средства неприступные замки, другие искали благоволения судьбы, сколачивали кровожадные банды и совершали бесконечные набеги друг на друга. Плелись интриги, создавались и рушились союзы… Постоянно лилась кровь, и умирали те или другие живые существа.

Несмотря на суровость царивших нравов и порядков, в городах людей, особенно в Шипстоуне и Санпуле, развивались естественные науки и магические искусства. В двух мощных школах магии – Шипстоунского Триумвивера и Санпульского Валдайса – неустанно трудились великие магистры, разгадывая те или иные тайны мироздания, изобретая новые магические приспособления, способные облегчить сложную жизнь людей. Не сидели сложа руки и маги-учёные Стихийной Академии Полуночья, совершенствуя магию алхимии, как мирную, так и боевую. С головой были заняты работой и магистры Научной Академии Шипстоуна, познавая естественные законы бытия и изучая медицину. Хватало дел и у чародеев-одиночек, не желавших связывать свою деятельность с уставами различных заведений. Они предпочитали проводить исследования и эксперименты в одиноких башнях, расположенных в тихих местах, подальше от городской суеты. Одним словом, знания человеческого рода расширялись.

В городах также развивалось и искусство, особенно архитектура: в мире много богатых людей, желавших строить свои дома лучше, чем у других. Поднимались и живопись, и театр. Совсем недавно в Шипстоуне построили первую в мире Академию Искусств, где многочисленные таланты оттачивали способности до совершенства. В Торвиле, городке горняков, сложились целые гильдии ювелиров, кузнецов да оружейников, изготовлявших всевозможную продукцию на любые нужды и любой вкус. Именно в Торвиле кланы закупали вооружение для своих дружинников, именно в Торвиле богатеи украшали себя золотом и драгоценными камнями, а маги искали сырьё для чародейств.

По всему Гипериону расширялись поселения, богатели люди. Однако наряду с развитием науки и ремёсел, в крайнем запустении находилась законы, ибо в мире, где царит право сильного, бумажное слово никому не указ. Только в городах, где кое-как обосновалась хоть и слабая, но всё же власть, установилась администрация, и стали приниматься своды устоявшихся в жизни правил общения и торговли. В Санпуле, Бангвиле, Торвиле, правили городские Советы, члены которых выбирались из имевших в городах влияние кланов. Стоит ли говорить, что фракции постоянно боролись между собой за власть, стараясь ухватить как можно больше из казны, попутно устранив противников, и привлечь на свою сторону множество сильных союзников. Поэтому услуги асассинов были востребованы, а на улицах городов частенько устраивались разборки враждующих кланов. В такой обстановке польза от законотворчества очень часто подвергалась сомнению.

Только в Шипстоуне, негласной столице материка, абсолютную власть захватила Святая Инквизиция. Стальным мечом своих крестоносцев и огненной магией отцов-инквизиторов эта организация энергичных последователей Творца установила свои порядки. За этими порядками инквизиторы ревностно следили, рьяно уничтожая преступников, еретиков святой веры и особенно политических противников. Их агенты, впоследствии отколовшиеся от Святой Матери Церкви в период упадка, постоянно будоражили города да сёла, пытаясь в приступе фанатизма искоренить еретиков по всему миру, заодно убирая с пути собственных врагов.

За границей же каменных стен прав был тот, кто имел за собой влиятельных покровителей. А эти покровители менялись довольно часто, вследствие бесконечных клановых войн.

Но Гиперион – не единственный материк этого загадочного мира. Была ещё земля под названием Феб, лежащая на западе от Гипериона через огромные просторы Вечного Моря, да мёртвый материк Харон, оторванный во время Великой Войны Сил от плоти Гипериона и унесённый далеко на север через весь Великий Океан.

На Фебе власть делили Республика, образовавшаяся после бурного расцвета города Умрад; Солнечное Королевство, управляемое властолюбивым королём Таргосом (одним из Первопришедших), и огромное племя варваров (вольных людей) – Одера Табу, чей центр располагался в крепости Кандур – извечной мечте пламенных сердец среди воителей Республики и Королевства.

В отличие от Гипериона, на Фебе власть доменов была намного устойчивее, но мир и спокойствие совсем позабыли дорогу в эти земли: Республика и Солнечное Королевство вели непрекращающуюся более ста лет войну, а племя варваров (так они себя именовали) Одера Табу постоянно беспокоило владения тех и других. Но даже здесь, в огне вечных войн, развивалась наука и искусство, а Фебовская Академия Магии была самой известной и самой престижной в мире.

Харон же был местом бесконечного хаоса, где нашёл пристанище ужасный Культ-клан некромантов и тёмных инквизиторов, некогда затеявших великую Войну Сил… На том материке царили смерть и разруха. Культисты, преисполненные фанатичной преданности, считали себя слугами Хаоса: с их точки зрения он имел самостоятельное разумное начало. Для достижения своих целей эта часть мировой сущности не чуралась ни магии смерти, ни стихии первородного огня.

Кроме Культа среди безумия вулканов, кислотных рек и смертоносных ветров, таился клан Хантеров – загадочных воинов, которые, по слухам, сошли с ума во время Войны Сил и скрывались от безвыходности в глубинах загнивающей земли. И всему этому ужасу противостояли Стражи Пути – рыцарский орден, образовавшийся сразу после разрушительной Войны. Именно храбрые сердца Стражей хранили свободные сообщества от Хаоса, воцарившегося далеко за Океаном.

Таким был этот противоречивый мир, чью сущность наполняли и беспощадное насилие, и неприкрытое коварство, в ответ на которые всегда находились и честь, и благородство. Впрочем, Мерлон увлёкся мыслями и чуть не навернулся в овраг. Нужно тщательнее смотреть под ноги, а не блуждать где-то в туманной дали – в темноте недолго и покалечится.

* * *

Гроссмастер был недоволен. Столь идеальный и продуманный до мелочей план стал трещать по швам буквально с самого начала похода!

Первое, что сильно расстроило командующего войсками Ренессанса, это неудачный исход операции Лин-Лея и Бладмура. Вещь, которую он искал, пропала где-то в глубине гор, и её поисками придётся заняться чуть позже. Хотя странный рассказ этой парочки заботил его ещё больше. Какой-то вольный охотник, ничтожество, по словам крестоносца Лин-Лея, смог обдурить двух опытнейших бойцов (да ещё и главу Тайной Стражи!) великого Ренессанса, убежать, а затем провалиться чёрт знает куда! Очень интересная история. Может, кто-нибудь из парочки решил прикарманить себе искомую гроссмастером вещь? Всё возможно. Но никому из этих болванов не прознать, каково истинное предназначение артефакта. Хотя не артефакт это вовсе, а вещь куда более интересная. Наверное, этот самовлюблённый глупец Бладмур вбил себе в голову идею о великой власти и непомерной силе. Ха! Пускай так и думает. Это лишь на руку. А Лин-Лей и вовсе неспособен ослушаться приказа. На его уме лишь честь, доблесть и красивая смерть. Другое в его храбрую голову не приходит… Тем лучше.

Второе обстоятельство скорее разозлило гроссмастера, чем расстроило. Треклятые враги решили особо не лукавить и принялись вести партизанскую войну, стремясь расстроить бравое наступление Ренессанса. Хотя Инквизиция и была ослаблена затяжным торговым и моральным упадком, на её службе состояли достаточно опытные командиры, коим хватало ума при помощи нехитрых приёмов попытаться уравнять силы, истощая и деморализуя неприятеля. По всем расчётам гроссмастера, его армия давно должна была оказаться в Шипстоуне и пировать победу, а не торчать в равнинах на полдороги к заветной цели.

В связи с потерей продовольствия и части фуража, пришлось остановиться в чистом поле в пятидесяти километрах от столицы врага, и, ощетинившись со всех сторон, восстанавливать положение. Бросаться вперёд было опасно. Святоши могли спокойно обойти наступавшее войско с флангов и перерезать все коммуникации и подводы. Тогда даже с взятием Шипстоуна войны не выиграть. Поэтому два дня назад гроссмастер принял, на его взгляд, единственно верное решение в сложившейся ситуации: перенять тактику неприятеля, и, распространившись мелкими отрядами по всей вражеской территории, путём поджогов и разорений вынудить его дать генеральное сражение. Нападать отдельными отрядами на вставшее укреплённым лагерем воинство крайне затруднительно, а бороться с разосланными во все стороны рейдовыми группами совершенно бесполезно. Разорение деревень, истощение припасов, и падение морального духа как жителей земель, так и воинов, вынудит инквизиторов объединить свои войска и ударить по сконцентрированным силам Ренессанса единой мощью. Вот это и будет фатальной ошибкой честолюбивых слуг Господа. Как раз на этих почти плоских равнинах гроссмастер и ожидал встретить противника в честном бою. В переносном смысле, конечно.

На самом деле он не хотел никаких героических баталий, красивых смертей и безнадёжной храбрости. Он не признавал воспетые бардами бесполезности. В войне главное – цель, а её процесс не может быть прекрасным, романтичным. Смерть, насилие, голод, болезни – вот «прелести» войны. Принимать такие вещи в качестве возвышенных просто невозможно! И гроссмастер знал это не понаслышке.

Свою карьеру командующий Ренессанса начинал с простого унтер-офицера, и ему пришлось многое претерпеть, сражаясь на полях и в долинах Тёмных Земель, что на самом Западе, близ Сумеречного Леса; в южных лесах при осаде Деффенсанта в Войне Трёх кланов. Бился он и на болотистых берегах близ Триумфаллера, где Ренессанс насмерть схватился с Хранителями. Став командором, вёл очень удачную войну на острове Патрос, в конце концов вынудив Элиту запереться в своём родовом замке. Да ещё во многих стычках и конфликтах… Самое последнее его достижение, уже в ранге гроссмастера – полная и беспрецедентная победа в сражении при замке Фьеф, когда объединённое войско Элиты, Сюреала и Хранителей было наголову разбито намного уступавшим в численности воинством под личным командованием Иридана. Это важное завоевание сильно укрепило позиции Ренессанса в Совете Бангвиля и в окрестных землях этого города. И во всех компаниях гроссмастер придерживался основного правила: главное – достижение цели, причём любыми способами. Удар врага в спину, подкуп, заказное убийство, уловки, хитрости… Какая разница, как убить врага? Главное, чтобы противник был уничтожен, а героизм придумают бестолковые барды!

«Милорд,»—послышался голос по каналу трансферанса.

« Да, Лин-Лей,«– ответил гроссмастер. Он давно ждал сообщения от командора крестоносцев.

« Милорд, мы разбили несколько отрядов противника и доставили огромное количество провианта, которого хватит на неделю.»

«Это всё?»

«Святые отцы выступили. К утру они будут здесь!»

На изрезанном шрамами лице гроссмастера расплылась блаженная улыбка. Наконец-то! Враг сдвинулся с места! Что ж, больше не придётся отсиживаться. Ожидание – вот чего не мог терпеть Иридан, хотя его выдержки хватило бы на всё войско… Итак, не за горами новая ступень в карьере гроссмастера! Если эта компания завершится успехом, то Совету Сеньоров ничего не останется, как признать его себе равным. Иначе воины поднимут эту расхлябанную братию на копья и мечи.

«Бладмур» —обратился гроссмастер к начальнику Тайной Стражи.

«Я вас слушаю» —послышался ответ. Этот дерзкий мальчишка никогда не отличался почтениям к старшим.

«Вышли несколько лазутчиков – пускай наблюдают за продвижением инквизиторов. Я должен быть в курсе каждого манёвра неприятеля.»

«Будет исполнено!»

Гроссмастер глубоко вздохнул. Близился день триумфа.

* * *

После долгого и однообразного пути, Мерлон покинул пределы густых чащ и вышел на сравнительно пустынные участки, поросшие сочными лугами, в темноте ночи похожими на маленькие чёрные озёра. Здесь его ненадолго задержала компания тоскливых псоглавцев, которые бросились врассыпную после нескольких несложных заклинаний.

Пройдя несколько километров, юноша решил немного передохнуть и сделать короткий привал.

Расставив вокруг несколько тревожных кругов, он прислонился к стволу старого дуба и решил первым делом осмотреть увесистое содержимое торбы. К своему приятному удивлению, молодой маг обнаружил там новую красавицу-робу, пару кольчужных перчаток, новый поясок из проклёпанной кожи и какой-то странный изогнутый кинжал, который слегка сиял лиловым цветом. На всём обмундировании (кроме кинжала) стояли именные клейма – такие ставят только признанные мастера города Торвиля. Мерлон на протяжении многих лет своей вольной жизни мог только мечтать о таком вооружении! Такие ценные вещи порой использовались в качестве оборотных средств. Иной раз из-за таких штучек устраивали целые войны, пытаясь отобрать, захватить, защитить поистине целое состояние. И эти колоссально дорогие предметы были у него на руках! И, кстати, неплохо сидели на нём. Красная роба, чуть не светившаяся, как факел, выглядела чудесно! Строгие линии швов, замысловатые ветвистые узоры из золотых нитей, и воротничок, поднятый кверху.

Что до кинжала, Мерлон толком не знал, для чего Дариана положила и его. Да и сильно задумываться над этим юноша не хотел: изголодавшийся желудок настойчиво требовал подкрепления.

Не тратя времени попусту, Мерлон достал из мешочка потёртый дырявый платок и стал выкладывать на него солонину и большие пшеничные лепёшки, заботливо приготовленные Дарианой. Порыскав ещё, нашёл запасённый мех с вином, и, крякнув от удовольствия, принялся за еду.

Пока радость от приобретения новых вещей бродила по сознанию молодого мага, он совсем позабыл проклятую склянку. Но когда трапеза подходила к концу, а приподнятое настроение медленно выравнивалось, резкая мысль об оранжевой субстанции пронзила его сознание. Крупная дрожь пробежала по спине, дыхание перехватило, и слёзы ручьём рванули из глаз. В животе внутренности стянуло в узел. Пару секунд, и состояние юноши восстановилось. Будто ничего и не было.

«Да что за чертовщина такая?! Ужасно!»

Что ужасно?

«Ты опять здесь?»

Кто?

«Видимо, я схожу с ума. Скорее всего, сильно ударился головой при падении.»

Такие последствия устранимы магией, тем более магией сильной волшебницы.

«Что ты хочешь?»

Ты неправильно ставишь вопрос. Ты должен спросить: что же истинно хочу я?

«Бред какой-то.»

Почему?

«Хватит заговаривать мне зубы! Что ты хочешь?»

Ответ ты можешь дать сам.

«Ну конечно! Ведь ты – это я!»

Уверен?

«Да!»

Тогда ты и правда сошёл с ума.

«Что? Да…»

Не трать ругательства понапрасну.

«Тысяча демонов! Кто ты?»

Я – это я.

«Да катись ты во Тьму!»

Мерлон в сердцах плюнул.

Что же происходит с ним? Что за…

Размышления Мерлона перебил громкий женский вскрик.

Молодой маг резко вскочил на ноги и принялся с огромной скоростью, какую позволяли силы, окружать себя магическими щитами. Вскрики всегда дурной знак, особенно ночью, посреди чащи.

Выплюнув недожёванный кусок мяса, Мерлон быстро собрал вещи и хотел побыстрее убраться подальше (как, кстати, гласил кодекс чести вольного охотника), но затем, услышав ещё несколько криков, ругань и чью-то мольбу о пощаде, изменил решение. Словно чья-то жёсткая и властная рука остановила его.

Буквально вмиг всё его существо заполнила испепеляющая ярость, а руки задрожали от нетерпения. Перед глазами мелькнули какие-то видения, а затем разум окончательно покинул его. Огонь! Кровь! Смерть!

Очертя голову, Мерлон помчался на крики.

Мышцы напряглись до предела, а концентрация энергии замкнулась на потоках силы, пронизывающей всё его существо. Молодой маг чувствовал каждую частичку себя самого… Он был каждой клеточкой молодого тела, он был каждой крупицей сознания… Он был хищным волком, рвавшимся к туше жертвы, он был беспощадным духом, желающим тёплой крови, он был самой ЯРОСТЬЮ!

Покинув заросли рощи, Мерлон выбежал на небольшую поляну, где стояла пара ветхих домиков… Именно там он увидел трёх воинов, которые что-то яро внушали хозяевам, держа тех за шкирки… там было две девушки. Одну из них воин в черных доспехах с рёвом отшвырнул в стену, другую…

Мерлону было наплевать на сельчан. Ему не было дела до девушки, в чьё тело погрузился меч одного из воинов. Он ненавидел сейчас всех. Всех до единого. Убить, уничтожить… Всех!

Рука машинально выхватила щепотку магического порошка, пока ноги на всём ходу несли Мерлона навстречу битве. Может, и последней в его жизни.

–  ВЕНДЕРА ЛИМОС!  – взревел Мерлон, активизируя заклятие.

Неизвестные воины были столь ошеломлены внезапным появлением мага, что толком не успели предпринять ничего, лишь расширить глаза от удивления да схватиться за эфесы мечей. Особенно большое удивление посетило одного из них, когда испепеляющая огненная стрела Мерлона отшвырнула его, как пушинку, в стену дома.

Два других были пошустрее, и при помощи магии большого прыжка взмыли в воздух, в полете обнажая сияющие зелёным и лиловым оттенком клинки. Чарованная сталь. Порой от такого оружия нет спасения самым могущественным магам.

Всё происходило в какие ничтожные мгновения. Мерлон по наитию потянулся к поясу и с дьявольской радостью почувствовал холод кинжала, подаренного Дарианой. Рука, действовавшая быстрее сознания, выдернула клинок из ножен и с силой запустила смертоносный кинжал в одного из врагов. Магический клинок с неимоверной быстротой рванул к воину и без какого-либо труда прошиб того насквозь. Раздался треск брони, крик боли, и бездыханное тело сражённого воина полетело на землю. В следующий миг магический удар чарованной стали, нанесённый товарищем убитого, настиг и Мерлона.

Никогда Мерлону не было так больно. Ему показалось, что холодная сталь рассекла его тело пополам. В эту секунду перед глазами пролетели множество картин из жизни, сотни лиц, которые он повстречал на вечных распутьях своей вольной дороги. Тысячи и тысячи желаний мелькнули в сознании, но одно из них было столь чётким, что, уже опускаясь в вечную тьму, он ощущал его тепло: хотелось ещё раз коснуться оранжевого совершенства!

* * *

Как непредсказуемы потоки силы! Как они самовольны и прихотливы!

«Разум есть начало.»

Воплощение есть конец.

«Поворот колеса, и бег начинается сначала.»

Чужая воля прокладывает себе путь.

«Жизнь».

Смерть.

Как всё просто и сложно одновременно.

«Вопросы и ответы, и новые вопросы. Сущее есть движение, жизнь есть развитие, смерть есть путь к началу.»

Всемогущ ли разум, брат?

«А есть ли смысл в ответе?»

Загадки… Всё новые и новые загадки появляются вокруг, пока мы пытаемся раскусить сущее, когда оно давно познало нас и играет на наших слабостях.

«Мы есть сознание, мы есть сила чистого ума, но даже в нас нет той стороны, той нити познания, которая открыла бы нам путь в океан истины.»

А есть ли он?

«Если б я знал…»

Вокруг нас тысячи миров, миллиарды созданий и бесчисленное множество всевозможных явлений силы, а мы не можем понять суть всего мироздания. Не можем понять суть Творца и тем более его Мысль.

«Что ж… Кое-кто мнит, что познал очень многое.»

Да, смертные. Порой я завидую их наивности.

«Мы сами выбрали путь вечного знания, отказавшись от пресловутого земного бытия. Ты мог сделать иной выбор тогда.»

И я сделал. Но мне не даёт покоя мир смертных. Он ещё более запутан, чем само сущее. Иногда я думаю, что это царство кривых зеркал.

«Именно кривых, брат. Там нет ничего значимого, а лишь сплошное преломление Истиной Мысли».

Ты не прав, брат. Будь так, сущее не заботилось бы о таком явлении, как мир смертных.

«Сущее? Мне кажется, скорее Творец.»

О Творце мы не знаем ничего. За сотни лет, проведённых нами в вечном потоке силы, он так и не явился, не объяснил нашего предназначения. Он не дал нам никаких толковых целей для действия. Хотя, он выше нашего понимания.

«А может, мы заблуждаемся? Смертные тоже мнят о «богах» всё, что только отвечает их желаниям.»

У нас нет желаний, брат. Мы безлики.

«С чего ты так решил? Не чувствуешь импульсов плотских нервов?»

Быть может.

«Смертные смешны и жалки. Их вечное стремление быть богами вызывает отвращение. Глупцы. Им невдомёк, что муравей не может стать владыкой мира, ибо ему не хватит ни жизненного срока, ни всеобъемлющего ума. Всё, что в их силах, это создавать иллюзии и преломлённые реалии, в которых они могут мнить себя, кем угодно.»

И не значит ли это, что они создают свою реальность?

«Брат… Ты…»

– Прошу прощения, Великие, что прерываю вашу мудрую беседу.

А! Названный богом…

«Что надобно тебе, человече?»

– Мне необходима ваша помощь.

«Наглеешь, Ткач. Наглеешь. Ты хоть и сошёлся с царством духов, но далёк от истинной чистоты разума.»

Не стоит, брат. Что именно ты хотел, Названный богом?

– Вы наблюдали за тем, что происходит в мире? Вы чувствовали громадные толчки силы?

Несомненно. Но это вполне объяснимо.

– Чем же?

В мире появилось нечто, что никак не может ужиться с установившимся порядком вещей. Оно начинает бороться с ним.

– И что же оно из себя представляет?

Часть силы.

– Какой?

Я не знаю ваших названий. Да и сомневаюсь, что в вашем языке есть этому имя.

– Хорошо. Но тогда почему вы ничего не делаете? Почему не хотите изъять эту инородную силу?

«А зачем?»

– Вы же хранители мира! Не мне вам объяснять, что столь серьёзные изменения, происходящие в хрупком бытие смертных, могут привести к фатальной катастрофе!

«Смерть есть путь к началу.»

Мы не нарушаем своих обязанностей.

– Но как же?

Пойми, Названный богом, смертное всегда имеет свой конец, и если погибнет всё живое, это не значит, что скончался и сам мир. Со временем там зародится новая жизнь. Эфирные потоки вечны. Забота о вашем существовании – ваши дела. Мы не вмешиваемся в естественный ход вещей.

– Тогда хотя бы скажите, где я могу обнаружить эту инородную материю?

В этом вся загвоздка. Это не материя. И трудно сказать, к какой природе она относится.

– То есть, вы ничем помочь не можете?

«Нас пока не интересовал данный вопрос».

Думаю, Названный богом, тебе придётся заняться этим самому.

– Значит, вы отказываете в помощи?

Это ваши дела, Ткач. Ещё раз повторю, что мы не вмешиваемся в естественный ход вещей.

«Однако ответ на твой вопрос хранится в твоём прошлом. Подумай. Быть может, проблема не так сложна, как тебе кажется».

* * *

– Эй, герой, вставай! – донеслось до сознания Мерлона сквозь пелену боли и отчаяния. – Да чего разлёгся-то?

– Может, помер? – послышался ещё один голос.

– Да не! Вон, смотри, дышит же.

– Ранен, небось? Схватиться с тремя бойцами Ренессанса в одиночку и выжить – дело очень странное.

– Наверное, он неплохой маг.

– Сомневаюсь. Надо друида нашего кликнуть. Эй, Фанфарор, хватит возиться с этим ренским выродком. Полечи лучше нашего героя.

Сознание Мерлона постепенно прояснялось. Неужели это и есть потусторонний мир, проповедуемый святыми отцами?

– Нет, дружище, это наш будничный земной ад, – сказал первый голос. Видимо Мерлон пролепетал свои мысли вслух. – Вот и очнулся.

Юноша медленно открыл глаза. Перед его мутным взором выросли два человека, облачённые в красные мантии.

– Так и будем-с лежать? – поинтересовался у Мерлона один из них, протягивая руку.

– Н-нет… – пробормотал он, принимая помощь.

Крепкая жилистая ладонь сомкнулась на руке Мерлона, и человек рывком поднял того на ноги, однако, зря – в следующий миг юношу повело, и он еле устоял на ногах.

– Тише, тише, вояка, – сказал второй маг, подхватывая оседающего юношу.

– Г-где третий? – пролепетал Мерлон, безвольно повиснув на руках.

– Кто? А! Понял, о чём ты, – сказал первый человек. – Да он удрал, как только нас завидел. Дранг разок запустил по нему из посоха, да только, видать, мощный вояка был – его защита отразила удар.

– Что тут у вас? – сказал подошедший чародей в блёклой синей робе и с густой седой бородой.

– Фанфарор, вот наш герой.

Друид приблизился к Мерлону, внимательно разглядывая его.

Бесчисленное количество глубоких, уродливо заживших белой тканью шрамов, изрезали морщинистое лицо мага. Увы, магия не всесильна, и следы от зачарованного оружия не всегда подвластны излечению.

– Хм… Видимо, последствия магической атаки. Знаешь, сынок, тебе очень повезло! Удар чарованной стали, причём очень сильных чар. И ни следа! Что тебя уберегло – ума не приложу. Может, расскажешь?

– Понятия не имею, – честно ответил Мерлон, смотря прямо в глаза друиду.

Маг сощурился.

– Ладно, дело твоё. В Бога Всевышнего веруешь?

– Да, – не раздумывая, выпалил Мерлон.

– Хорошо. Крещён?

– Конечно, – сказал Мерлон, и показал маленький деревянный крестик у себя на груди. По счастливой случайности, он надел его в пещерах Дарианы. По чести сказать, ни в какого Бога (особенно хорошего) он не верил, а крест просто путался в других вещах, лежавших в торбе. Вот и нацепил его, чтобы не мешал.

– Ну и Господь с этим, – молвил друид и глубоко вздохнул. – Лечить тебя нечего. Лучше выпей настойки целуфатоса или просто доброго старого эля. Мои молодцы не пожалеют! – на этих словах Фанфарор отвернулся от юноши и обратился к возившимся с пленником крестоносцам: – Сворачиваемся. Рена надёжно скрепить в магические оковы, и за мной. А ты, – кривой палец упёрся Мерлону в грудь, – идёшь с нами!

– Постойте, у меня другой путь…

Друид, склонив голову набок, ехидно усмехнулся:

– Неужели?

– Да, я собираюсь домой, в Шипстоун. Могу, конечно, с вами пройти, если вы туда.

– Послушай, сынок, – размеренно проговорил Фанфарор, сверля взором Мерлона. – Ты, думаешь, эти трое ренов были простыми разбойниками? А мы – патруль, удачно навестивший хуторок? Подумай головой! Началась война, Ренессанс вторгся в земли Святой Инквизиции, и его войско стоит в пятидесяти километрах от Шипстоуна! Сильное войско. Сейчас армия её Матери Церкви выступает навстречу врагу. Нам нужны воины и маги, способные сражаться! Согласно распоряжению Высшего Патриархата, все вольные охотники, проживающие в землях Святой Инквизиции, обязаны присоединиться к доблестным рядам её Матери Церкви, иначе приказано казнить ослушников на месте. Твой выбор?

Мерлон ошарашенно огляделся. Вокруг него стояло три молчаливых инквизитора в полном боевом одеянии, в вооружении лучше, чем у него. У одного из них был посох, чей набалдашник ярко светился красным пламенем. Они сурово глядели на Мерлона, готовясь в любую секунду исполнить приказ Патриархата. Эти люди привыкли убивать и мучить неверных. Никакие переговоры не допускались.

– Но как вы докажете, что я проживаю на земле Шипстоуна? – попытался огрызнуться Мерлон.

– Ты вроде сам обмолвился, да и потом, знаешь ли… Посох Дранга, да, да, вон того молчаливого чародея, который стоит справа от тебя, самое лучшее всему доказательство. Согласен?

– Разве это правильно, заставлять служить против воли? За что я воевать-то буду? Могу ведь во время битвы и сбежать…

– Можешь, можешь, но ты сам знаешь, как у нас наказывается дезертирство. Трусость не может быть прощена, – как-то философски отстранённо произнёс Фанфарор.

– Я не трус. Мне нужно знать, за что я воюю, – процедил сквозь зубы Мерлон.

– Кто-то ради себя, ведь Ренессанс не особенно жалует вольных, – ухмыльнувшись, сказал Фанфарор. – Кто-то ради мирных сельчан, из чистоты сердца. Ведь им сильно достанется в случае нашего поражения. Вон та убитая, – Фанфарор указал на тело девушки, лежащее рядом с домом. Старик отец, роняя скупые слёзы, нежно гладил мёртвое лицо дочери, отказываясь верить в её смерть, – всего лишь одна из сотен несчастных. Неужели ты настолько бессердечен?

Мерлон какое-то время смотрел на душераздирающую картину, и в его сердце что-то шевельнулось. Нет, не жалость, а тупой гнев, который недавно владел всем его сознанием.

– Ладно. Видно, с вами спорить бесполезно. Только не вздумайте меня связывать, – буркнул Мерлон.

– Хорошо, – кивнул Фанфарор. – Мы через некоторое время придём в стан нашего войска, и тебя внесут в списки. Лимерс, Таргон – закругляйтесь! Пора в путь, – крикнул друид двум крестоносцам, которые щедро раздавали оплеухи связанному пленнику. – Да и хватит мутузить этого недоноска. Всё же Бог и за его душу радеет, – слегка понизив голос, Фанфарор проговорил: – Хотя, будь моя воля, казнил бы его на месте без суда и следствия… Отряд! Выступаем!

Отряд Фанфарора продвигался в быстром темпе, с лёгкостью преодолевая заросли и огибая глубокие овраги. Помня об осторожности, друид выслал вперёд Дранга, а по флангам разместил крестоносцев. Ночная мгла ещё не покинула землю, и под её покровом могло скрываться множество врагов… В случае нападения, остальные бойцы будут готовы отразить удар.

Что ж, Мерлону придётся подчиниться воле судьбы. Бежать или сопротивляться не имело смысла. Возможно, чуть позже выдастся шанс для побега. А пока необходимо играть роль.

Фанфарор молчаливо вёл отряд. Мерлона сильно удивило, что в армии Святой Инквизиции друид имеет командирские полномочия. Когда-то друидов жгли на кострах, считая их учение противным Господу-Богу. Потом гильдия друидов из школы Ирвина Нетралса была вынуждена признать владычество Святой Инквизиции и ввести обязательное крещение и церковное образование для своих адептов. Произошло это лет сто назад. Тогда Святая Инквизиция переживала период расцвета, и её армии дошли аж до Бангвиля и пытались взять его штурмом.

Школа Ирвина, находившаяся в оккупированной зоне, была осаждена, и тот благоразумно предпочёл заключить соглашение с отцами-инквизиторами, чем попусту жертвовать учениками. И надо сказать, дальновидность этого человека окупилась в несколько раз. Соглашение давало право друидам спокойно путешествовать по Северным землям, не опасаясь преследования, причём свобода магической практики ограничивалась лишь незначительными поборами. Но вот что насчёт друида в армии… Тут либо окончательный упадок принципов Матери-Церкви, либо острый недостаток бойцов. Скорее всего, Фанфарор простой наёмник, а все разговоры про Господа Бога лишь умелая игра для дураков-инквизиторов.

Пленник, угрюмо понурив голову, шагал в середине строя. Его руки были обмотаны толстой верёвкой, а инквизиторские заклятия оков окончательно лишали воина надежды на спасение. Всё оружие, броню, магические порошки, у него отобрали. Мерлон шёл позади, и не мог толком понять: как такого мощного, источающего неимоверные потоки силы, бойца, свалило с ног его не самое сильное заклятие. Какова причина?

«Неужели проклятая колба дала мне такую силу? Не может быть! Она же не обладает ни магией, ни сознанием!»

Откуда такая уверенность?

«Я думал, ты мне это скажешь».

С чего бы?

«Может, ты и есть сознание этой субстанции, заключённой в тесных стенках сосуда?»

Не смеши.

«Ты ловко умеешь врать. Раз ты сказал, что ты – это не я… Тогда…»

Тогда я соврал и здесь?

«Пускай… но что же это за гнев, возникающий в моём сознании при виде насилия? Да и не только гнев, а ещё и рождающаяся вместе с ним… сила?»

Сила никогда не приходит из ниоткуда. Гнев есть чувство, а значит, рождается только в тебе. Чем он возбуждается? Скорее, тем же, что даёт и силу.

«В ней нет никакой магии! Вообще никакой!»

Или только той, что известна тебе?

«Возможно.»

Кстати, а про кинжал ты совсем забыл?

Мерлон невольно опустил руку на уровень пояса, и, к своему удивлению, почувствовал холод рукояти. Он не забирал его с места битвы. Как же он оказался в ножнах?

Ко всему прочему, тебе удалось остаться в живых, и без единой царапины, после магического удара. Чудеса!

Мерлон достал из торбы флягу с настойкой целуфатоса и сделал несколько нервных глотков.

«Но это ровным счётом ничего не объясняет!»

Да хватит философствовать! Какая, к чёрту, разница? Главное, что ты можешь обладать такими силами! И это не предел!

«Откуда ты знаешь?»

Это знаешь ты. Подумай сам: тебя выбрала сама судьба! Нечто могущественное попало тебе в руки, и теперь ты хочешь отказаться от всего? Могущество в твоих руках, а ты хочешь идти к какому-то магу на крайнем севере?!

«Гнев… Этот тупой гнев… Порой мне кажется, что он завладеет мной навсегда. Это ужасное чувство!»

Подумаешь! Невелика потеря! Зато сила, власть, богатство! Ты из грязи станешь князем! Да одна эта мысль должна заставить тебя взяться за себя!

«Нет. Я не хочу терять себя самого. Себя настоящего. Не хочу быть воплощением, а хочу быть сутью.».

– Ты правильно сделал, что присоединился к нам, – положив руку на плечо Мерлону, сказал один из инквизиторов. Тот самый, что помог ему подняться.

– Д-да? – неуверенно проговорил маг. Неужели инквизитор столь наивен?

– Господь Бог укажет нам истинный путь! Он не допустит, чтобы проклятые торгаши, – инквизитор с презрением указал в сторону пленника, – завладели Матерью Церковью. Не допустит. Он с нами. Я верю в это.

Мерлон чуть не рассмеялся своему навязанному спутнику в лицо.

– Надеюсь, у Бога нет чувства юмора, – сквозь зубы проговорил Мерлон.

– Что, что? Я не расслышал? – спросил инквизитор, подаваясь ближе к Мерлону.

– Я говорю, как зваться ты будешь, святой отец? – в отцы магу инквизитор никак не годился. Ему от силы было лет двадцать пять, почти столько же, сколько и самому Мерлону.

– Я не святой. Я грешник. Увы, я много грешил… Ну, это не к месту. Меня зовут Лакрон, мастер огня четвёртой ступени. Ну, или инквизитор четвёртой ступени, как вам, непосвящённым, больше известно.

– А что, инквизиторы не все святые отцы? – съехидничал Мерлон.

– Нет. Нам далеко до них, – проговорил Лакрон, не обратив внимание на колкость или не поняв её смысл. – Мы лишь несчастные мученики веры, призванные очищать мир и брать на свою душу грехи других.

Мерлон едва слышно выругался. Он-то видел, как «святые мученики» очищают мир. Видел эти кровавые расправы. Видел достаточно. И знал отлично, что кое-кто из этих ненормальных «мучеников» получает от «очищения грешного мира сего» неописуемое удовольствие! А вообще всё политика. Народ необходимо держать в страхе и повиновении, и для чёрной работы нужны наивные идиоты, вроде этого Лакрона.

– Но я…

– Разговоры в строю прекратить! – рявкнул Фанфарор. – Вы что, хотите, чтобы арбалетный болт какого-нибудь рена окончил ваш грешный путь раньше срока? Нет? Тогда закройте рты.

Лакрон в миг подчинился и отошёл на шаг в сторону от Мерлона.

Самого юношу очень тревожил разговор с его мысленным собеседником, который представлял из себя то ли больное воображение уставшего мага, то ли ещё что-то. Во всяком случае, этот голос, окрестим его так, прав. Одно то, что он выжил после всесокрушающего удара рена, наводит на некоторые мысли. Некая могущественная сила оказалась у него, Мерлона, в руках. Эта сила, видимо, может сделать из обычного вольного охотника нечто более важное и великое. Однако, какая потребуется жертва? Готов ли он принять чужие правила игры, когда всю жизнь знал лишь свои? И что вообще его ожидает? Да, воистину в этом мире вечно одно – безызвестность.

– Так, мы почти на месте, – дав знак остановиться, проговорил Фанфарор. – Дранг и Таргон сообщают, что всё чисто. Следите за плен…

Не успел Фанфарор договорить, как пленник со всех ног бросился бежать. На что он надеялся?

– Уничтожить!!! – взревел друид, и через секунду огромный огненный шар разорвал тело неудачливого воина на куски. Дранг оказался поблизости.

– М-да… Как же беспомощна человеческая плоть без надёжной защиты стихий, – философски заметил Лакрон.

– Вот идиот! Без защиты… Неужели он совсем считал нас дураками? – Фанфарор был недоволен.

– Может, он отлично понимал, что по приходу в лагерь его прилюдно сожгут, – ехидно улыбаясь, проговори Мерлон. – И предпочёл смерть воина, а не позорную смерть еретика.

– Смерть собаки! – рявкнул друид. – Ладно чёрт с ним. Отряд, проявить максимальную осторожность. Могут быть разведчики врага или засада.

К отряду вплотную присоединились Дранг и крестоносцы. Теперь все вместе пробирались сквозь маленькие чащи.

А меж тем солнце взошло, и осветило окрестности. В нос ударил запах морской свежести, принесённой лукавыми ветрами с Великого Океана. И запах дыма.

Оглянувшись, Мерлон увидел множество дымных столбов, поднимавшихся то тут, то там из-за горизонта.

– Это рены жгут деревни. Провиант у крестьян забирают. Сволочи, – друид недовольно сплюнул.

– Таковы правила войны, – сказал Мерлон.

– Войны, говоришь? – скривился Фанфарор. – Неужели в твоей пустой голове никак не уживаются представления о милосердии? Хотя бы о чести?

– Война есть война, и там нет места высоким чувствам, – отрезал Мерлон. – Кровь и насилие – вещи очень реальные, а жалость и честь – весьма туманные.

– Может, и так. А вот мы и у цели, – проговорил друид, отодвигая отвисшую под тяжестью молодой зелени ветку низкорослого деревца.

Мерлон вышел из под сени густых крон и окинул взглядом окрестности.

На большом поле, в некоторых местах пересечённом редкими рощицами, расположилась армия её Матери Церкви. Десятки штандартов развивались на ветру, грозные гербы играли бликами солнца, и сотни тяжёлых доспехов искрились под лучами утреннего светила. То тут, то там виднелись красные робы инквизиторов, красные нагрудные кресты воинов Ордена Божественной Клятвы да тёмные, вороные латы вояк из Гильдии Темных Мечей. Вся армия её Матери Церкви была в сборе.

– Сколько собралось под знамёна? – спросил Мерлон, немного заворожённый зрелищем силы.

– Тысячи три, может, четыре. Точно не могу сказать, – ответил друид.

– Почему полки стоят?

– Командармы решили дождаться пришествия всех разрозненных отрядов, выбивавших ренских выродков из деревень.

– А где же Ренессанс?

– Вон за теми высотами, – друид показал на небольшую цепь холмов к юго-востоку. – Плато де Артес . Судя по всему, там и разыграется решающая партия. А сейчас нам необходимо пристроить тебя к нужному подразделению.

Пока они шли сквозь расположившуюся на привал армию её Матери Церкви, Мерлон смог как следует рассмотреть разношёрстное воинство.

Здесь были и крестоносцы, и молчаливые мастера стали из Гильдии Тёмных Мечей, носившие отличительные красные полоски через всю грудь (знак принадлежности к рядам её Матери Церкви), большое количество угрюмых инквизиторов различных ступеней – от молодых зелёных салаг, до старых, бородатых и изрезанных шрамами магистров. Среди воинов сновали и легковооружённые ученики, взятые на войну для получения первого боевого опыта. Было здесь и множество наёмников – мастера стали из школы Генри Стронга, что находится на Севере, в кольце Аштральских гор (или Охранных гор), несколько отрядов варваров востока, носивших тёмно-фиолетовые кирасы с отороченным на плечах мехом: сновали тут и друиды из школы Ирвина. Мерлон заметил нескольких архимагов, которые величаво вышагивали среди походных палаток, осматривая войско да поглаживая бороды (молодых архимагов Мерлон не встретил, да и, как он знал, титул «архимага» носили только матёрые волшебники).

Чародеи и воины вперемешку отдыхали на привале, стараясь максимально удачно скоротать время перед битвой. Кто-то лежал, пытаясь немножко вздремнуть, пусть пару десятков минут. Кто-то рылся в походной сумке, другой с удовольствием поглощал сухие лепёшки и солонину. Молодые полные сил бойцы сидели группами и весело перебрасывались шутками, некоторые увлечённо играли в кости или в карты. Для них предстоящее сражение было развлечением, доблестью. Ветераны, седые бородатые бойцы, чаще сидели поодиночке, и безразлично потягивали табачный дымок из немудрёных походных трубочек. Они-то видели войну своими глазами, и чувствовали её кожей. Вкус крови и пыли навсегда останется на их растрескавшихся губах.

Маги, чванливые служители стихий, устранившись от шумных и грубоватых воинов, просматривали книги, проверяли различные магические приспособления и инструменты. Им предстоит потрясти эту землю всей мощью своих знаний.

Там и тут суетились десятники и сотники, гоняли кого-то по поручениями, иной раз заставляли строиться бойцов, проверять амуницию.

Вообще, такая армия Святой Инквизиции последний раз собиралась лет двадцать тому назад, в войне с тем же Ренессансом. Тогда, правда, войско её Матери Церкви выступало в роли агрессора. Компания окончилась тяжким поражением, после чего авторитет Святой Инквизиции в политическом мире сильно упал, и многие агенты, работавшие на Матерь Церковь в других городах, откололись от неё, сколотив из своих подчинённых собственные кланы, а кое-кто и разбойничьи шайки.

Судя по приподнятому настроению подавляющего числа молодых бойцов, боевой дух войска был достаточно высок. Его, несомненно, подняли проповеди святых отцов, которые грозно обличали противных Богу «торгашей и убийц детей» из Ренессанса. Молодняк, воспитанный вместе с молоком матерей в традициях святой Церкви, охотно верил в то, что говорили святые отцы. Да и как же иначе, когда их устами гласит сам Господь? Хотя, кто постарше, давно наплевали на обличительные речи и преспокойно спали, когда несколько церковников, взгромоздившись на импровизированные трибуны, держали крепкое вдохновляющее слово.

Как только отряд Фанфарора вошёл в цепь войска, друид приказал бойцам разойтись по ратным десяткам.

– Так… – пробормотал Фанфарор, виляя среди отдыхающих солдат. – Сейчас я тебя отведу к Сугунтуру Стругу – командующему армией. Он определит твоё место.

– Меня прикрепят к какой-нибудь сотне? – вдруг спросил Мерлон. В нём неожиданно пробудились далёкие мечты детства, в которых он себя рисовал бесстрашным бойцом доблестного войска, отважно шедшим в самое пекло битвы.

– Сомневаюсь. Ты, как мне кажется, профессии никакой не имеешь – запишут тебя в отряд всех вольных.

– Жаль, – вполне честно расстроился Мерлон. Как же захотелось стоять плечом к плечу с могучими воинами!

Что за немыслимый бред?!

– Ну, как смотреть. Это резерв. Авось, вас и лихо обойдёт.

Мерлон вздохнул. Быть может.

Хотя… Хочется ли ему бежать с поле боя? Да нет, уже как-то не особенно. Почему? Что-то неистово изменяется в нём. Чуть ли не каждую секунду. Здесь, в центре силы, человеческой силы, жар огня в сознании юноши начинает разгораться. Бурный танец пламени души кружится в ритме безумного азарта. Вокруг сила… Власть. Какие близкие слова человеческому сознанию! Он будет сражаться за эту армию, какие бы цели она ни преследовала, он будет убивать кого угодно. И, возможно, он станет выше. Выше над собой. Над другими. Над миром!

Какая чушь лезет тебе в голову.

«Кто-то совсем недавно говорил о желании стать значительнее и выше.»

Ну не таким же путём! Ну что ты всякой дрянью страдаешь! Какая война? Какая, к чёрту, доблесть? Будто ты сам не знаешь, что эту чушь выдумывают бестолковые барды, у которых духу не хватает взять меч в руки, а только глупых бабёнок лапать?

«С этим трудно поспорить. Но…»

Какие но? Как только дело завяжется, торбу за спину и бегом… А дальше сам знаешь, что делать!

«Что же?»

Использовать шанс, дарованный судьбой!

«Не знаю. У тебя всё так просто… Да и всю жизнь я жил только для себя… Не хочу… надоело. Хочу хоть раз делу послужить. Хочу стать иным… Может, людей защитить.»

Ага, людей защитить? Ты сам-то в это веришь? Ты эгоист от мозга костей, ты любишь лишь себя, и не стоит уверяться в обратном. На мирян с их убогим бытом тебе плевать. Вот предпоследняя мысль куда более разумная, и я тебе предлагаю самый короткий путь к достижению данной цели. …

«А не приведёт ли он меня ко дну?»

Смотря что считать дном….

Чувство, то самое чувство, что когда-то родилось в Мерлоне в пещерах Дарианы, шевельнулось на границах сознания… Жажда крови настоящим вихрем заиграла в сердце. Этот незримый собеседник прав. Мерлону важна его собственная персона. Но что в этом такого? «Плохо» ли это или «хорошо» – решать всяким философам или писакам. Ему же надо жить и добиваться своих целей. Но всё же…

Сугунтур Струг оказался высоким широкоплечим мужчиной средних лет, с короткой солдатской стрижкой, большими глазами и круглым лицом. Закованный в серебристую сталь с красным крестом на груди, Сугунтур внушал невольный трепет и уважение. Его рябое сильное лицо, казалось, выковано в пламени сражений.

– Мой командарм, – громко рявкнул Фанфарор, вытягиваясь по струнке. – Обход завершён. Произошло столкновение с отрядом противника, в ходе которого два врага были уничтожены, один был вынужден бежать!

– Хорошо, Фанфарор, отправляйся к своей сотне. Скоро в путь, – тихо и размеренно произнёс Сугунтур. – А это кто?

– Это, мой командарм, герой нашей стычки. Он-то и положил двух врагов, – в голосе друида промелькнула лукавая гордость.

– Двух?

– Бился один против трёх, мой командарм, – кивнул Фанфарор. Мерлон закусил губу: если бы он знал, как ему удалось выжить! Ведь не осталось даже шрама от магического удара зачарованной стали!

Сугунтур присвистнул.

– Ты кто таков, будешь, маг? – заинтересовался он.

– Я Мерлон, сын Дерлога, дома Барт’свей, – ответил юноша.

– Барт’свей? А, это тот… Однако…

– Не стоит, – нахмурился Мерлон. Не любил он ворошить прошлое.

– Хорошо. Ты кто будешь? Инквизитор, архимаг?

– Я простой вольный охотник.

– Вольный охотник? И один против трёх ренов? Темнишь, парень. Унаследовал нечто от родственничков, не иначе.

– Мне нечего скрывать. Как получилось, я не знаю. Просто мне хотелось помочь, – Мерлон слегка запнулся на последнем слове. Так откровенно врать сильному человеку очень опасно.

Командарм прищурился, внимательно рассматривая Мерлона, будто пытаясь заглянуть тому в душу. Затем перевёл взгляд на Фанфарора.

– Ничего конкретного сказать не могу. Мы подошли под самый занавес сражения, – ответил тот на молчаливый вопрос.

– Хорошо, – наконец молвил Сугунтур. – Нет времени пререкаться да искать правду. Согласно постановлению…

– Знаю, – сухо бросил Мерлон.

– Ах, ну да, Фанфарор уже передал, – немного разочарованно сказал тысячник. Он, скорее всего, был из тех людей, что любят громкие славные речи. – Эй, Бергински! Бергински! Иди сюда, ленивый ты осёл, – окликнул Сугунтур небольшую группу воинов, стоявших шагах в десяти от него.

От группы отделился молодой боец с длинными рыжими волосами и поспешил к своему командиру.

– Да, мой командарм! – громко и пафосно отчеканил Бергински.

– Отведи этого мага в резерв вольных охотников. Скажи Гризмо, чтобы он определил в первые ряды этого удальца, – сказал Сугунтур.

– Будет исполнено! – рявкнул Бергински.

– Ступайте, – молвил Сугунтур и отвернулся от них, переключившись на более важные в сей час мысли.

– Следуй за мной, – как-то надменно бросил через плечо Бергински, спеша исполнить приказ.

Мерлон последовал за этим «бегунком». Бандиер, знаменосец – вечный щёголь, что ещё скажешь? Они все такие, задиристые, важные и очень услужливые. Мерлон плюнул через плечо – мысль о приземистых прислуживаниях разжигала ненависть.

Петляли они средь войска достаточно долго, и прошли чуть не весь лагерь насквозь, пока Бергински наконец-то остановился и указал на внушительную группу людей, собравшуюся обособленно от других полков.

– Это резервный полк, вольные, твои собратья по образу жизни, – на последних словах щека Бергински слегка дёрнулась. – Их командира зовут Гризмо, вон та огромная детина в волчьей шкуре. Мяса кусок…

– Пасть закрой, – не выдержал Мерлон. Ему сразу не понравилась смазливая рожица бандиера, которую будто намазали маслами элитной коллекции косметики из Лавки Мадмуазель Гатиниар для юных красавиц. – Гризмо тебя одним пальцем пополам разломает, если потребуется, – в своё время Гризмо сыграл большую роль в жизни Мерлона, – Иди лучше крема добавь, а то грим потёк.

Бергински невольно коснулся рукой лица, но резко её отдёрнул.

– Знай, с кем говоришь, – начал было Бергински, но в следующий миг здорово пожалел об этом, так как по его чистому, подмазанному кремами, красивому, чуть ли не детскому лицу, со всего размаху прошёлся кулак Мерлона, закованный в броню вновь приобретённых кольчужных перчаток.

Бергински нелепо взмахнул руками и сел на землю, мотая головой от шока.

– Проваливай отсюда, пацанчик, – фыркнул маг. – Эти люди достойны уважения уже за свою волю к жизни. Ты же получаешь всё с барского плеча, жрёшь за столом у начальников, а эти люди, – Мерлон показал на сгрудившихся вокруг незатейливого костерка вольных, – питаются волками и спят на голой земле в обнимке с мечом. Не тебе их судить, дурень. И не пытайся мстить мне!

С этими словами Мерлон направился к шумной толпе вольных, которые даже не заметили инцидента. Бергински же несколько минут отходил от удара, сидя на земле и мотая головой в разные стороны. Маг магом, а удар поставленный.

– Здорово, братва! – с лёту рявкнул Мерлон, подходя ближе к группе вольных.

– Здоров, коль не шутишь, – донеслось пару разрозненных голосов. Кое-кто не счёл нужным приветствовать вновь прибывшего: вольные не шибко любили друг друга, памятуя о многочисленных стычках и обидах, возникавших при дележе добычи. Не исключено, что среди этой разношёрстной братии затесались и недруги Мерлона.

– Что-то вы тут костерок разожгли? Околели на солнышке, небось? – улыбаясь во всё лицо, проговорил Мерлон.

– Да вот, знаешь ли, решили сожрать крысятинку… – бросил огромный, облачённый в добротную кольчугу и рогатый шлем мужчина. Он увлечённо рассматривал свои пальцы, переплетающиеся друг с другом, и не поднимал поначалу глаз на Мерлона. – Хотя можно и каким-нибудь новичком полакомиться, – сказал великан и резко поднял голову, ошпарив мага суровым взглядом. Тот невольно потянулся к порошку на поясе. Взгляд Гризмо, казалось, прошибал насквозь стены. Мощное овальное лицо, покрытое жёсткой чёрной щетиной, большой, раздувающийся в напряжении нос и густые брови, нависшие над большими яростными глазами… Эти глаза были чернее ночи, они были ужасны! Рогатый же шлем на большой голове превращал образ воина в сущего дьявола.

После слов Гризмо весь стан вольных замер. Все молчали, переводя взгляды с Мерлона на Гризмо.

Но Мерлон не отвёл глаз. Он принял схватку, стойко сдержав силу грозных всёуничтожающих очей. Он отлично понимал, что варвар в любой миг может выхватить меч, и тогда драка будет неизбежной. Но была одна небольшая деталь, внушавшая уверенность.

Игра в гляделки не могла продолжаться вечно. В душу Мерлона стало вкрадываться отчаяние: неужели он проиграет? Проиграет, пускай и своему учителю в далёком прошлом, но всё же проиграет! Нет! Гнев играет в сознании. Пламя разгорается. Это невозможно допустить! Нужно держаться! И Мерлон держался, стиснув зубы. Казалось, что дикая воля Гризмо, смешавшись с вечными потоками Эфира, буквально Силой вырвет сознание из Мерлона. ещё чуть-чуть, ещё минута…

Грозно сдвинутые брови великана вдруг разошлись, взгляд потерял ярость, и улыбка засияла на всём лице воителя.

– Мер! Сынок! Я думал, тебя уже никогда не увижу, – с этими словами Гризмо неожиданно вскочил и заключил Мерлона в крепкие объятия, от которых дыхание юноши пресеклось.

Послышался всеобщий вздох облегчения. Нет, не от того, что кому-то было хоть какое-то дело до жизни Мерлона – вольные чаще всего полностью равнодушны к судьбе окружающих. Просто им не хотелось крови, трупа, которого Гризмо заставил бы убирать. Неудобства, что сказать.

– Не так пылко, Грыз, а то ещё подумают чего, – попытался отшутиться Мерлон, мелкими глотками хватая воздух – хватка Гризмо была поистине железной.

– Кто? Кто здесь подумает? Да я тут каждому… – рявкнул Гризмо, хватаясь за эфес длинного двуручного меча.

Ближайшие к Гризмо вольные в ужасе отшатнулись. Довольный собой великан весело расхохотался.

– Вот другое дело, – произнёс он деловито.

– Ты командир полка? Да, Грыз? – спросил Мерлон.

– Да, да, – рассеянно произнёс Гризмо. – Но, знаешь ли, формальности всё. Тебя, наверное, в регистр занести нужно? Сейчас. Дироль! Дироль! Эй, Дироль!

Стоявший невдалеке старый, бородатый маг в потрёпанной зелёной робе и со смешным помятым конусом на голове лениво повернулся, что-то пробурчал себе под нос, и неспешно, опираясь на длинный посох, двинулся к ним. Мерлон почти сразу его узнал, припомнив старый портрет на обложке одной из своих книг.

Это был архимаг старого поколения, мессир Дироль – некогда декан Академии Волшебства, сгинувшей в войне Трёх Кланов. Ныне опустившийся раскисший старикашка был в своё время известнейшим магом Гипериона. Его оригинальный и живой ум снискал ему славу в научном мире. Как это ни парадоксально, но по его книге «Магия элементалей или Алхимия и сущность вещества» обучаются многие ученики Волшебных Школ до сих пор.

Что же привело Дироля в ряды вольных? Скорее всего нужда, проклятая нужда в средствах жизни. Эта она, стерва, заставляет спускаться с небес истинных мечтателей, учёных и исследователей инобытия. Странно, отчего он не подался в другие школы? Его знания пригодились бы. А! Скорее всего, кредиторы. Несомненно! Как же ещё? Мессир архимаг любил брать взаймы на свои учёные и личные нужды. Говорят, его Академия была обеспечена всем необходимым для научной и магической работы. А это стоит немалых денег.

– Да, Гризмо, – устало проговорил Дироль.

– Дир, запищи этого молодца в регистр, – улыбаясь и похлопывая Мерлона по плечу, проговорил великан.

– Да, да, – отстранённо пробурчал Дироль, роясь в своей сумке в поиске нужных бумаг. – Так, вот, нашёл, – тихо произнёс Дироль извлекая скрученный пергамент и бережно раскрывая его. Трепетное отношение к бумаге выработалось у мессира архимага за долгие годы работы в Академии. – Ваше имя, отец и дом, пожалуйста, – Дироль никак не мог отойти от деканских привычек. Все молодые маги были для него суть студенты.

– Мерлон, сын Дерлога, дома Барт’свей, – сухо произнёс Мерлон.

Рука, Дироля, держащая небольшое перо, наполненное чернилами (одно из современных новшеств, видимо, купленное Диролем во времена деканства), дрогнула и сделала некрасивый виток. Маг выругался.

– Барт’свей? – удивлённо проговорил он, подняв глаза на юношу.

– Да, именно, – напрягся Мерлон и недовольно дёрнул щекой.

– Но, что ты делаешь в вольных? Ты должен… – завёлся было маг.

– Оставь, Дир, – вмешался Гризмо. – Мы поговорим об этом чуть позже. А сейчас занеси его в регистр, и я хотел бы переброситься с моим учеником парой слов.

– Да, да конечно, – рассеяно проговорил архимаг. – Мерлон, значит, говорите?

– Мер, давай прогуляемся, – пробасил Гризмо, обхватывая юношу за плечи.

Удалившись от стана вольных, они уселись под кронами раскидистого дуба, подарившего спасение от набравшего силу солнца.

– Табачку? – предложил Гризмо. Его голос был добрым и мягким. Казалось, уже нет грозного воина, что недавно испепелял взором Мерлона.

– У меня есть, – улыбнулся юноша, доставая из торбы ту самую трубочку, закинутую на самое дно походной сумки в начале путешествия.

– Ну и хорошо! – так же добро улыбнулся Гризмо, вознамерившись поджигать табак при помощи древних как мир трута и огнива, что у него, надо сказать, никак не получалось.

Мерлон только подумал и поднёс палец к трубочке, как магическая искра подожгла табак.

– О! Вот, спасибо, Мер, – деловито раскуривая табак произнёс Гризмо.

– Рассказывай, Грыз, как жизнь-то? Не видел тебя уже лет пять, – выпустив клуб дыма спросил Мерлон.

– Ага, с того момента, как я тебя выкинул на улицу? – улыбнулся Гризмо, снимая рогатый шлем и обнажая гладко выбритую голову.

– Ну не выкинул, а всего лишь совершил ритуал «выпуска на волю» своего ученика.

– Ах, ну да! Ритуалы, – пробурчал Гризмо, отстраняя взгляд.

– Что делал-то? Небось, добра нажил порядочно? – похлопал по плечу Гризмо Мерлон.

– Да как тебе сказать. Не шибко. Ну, домишко себе в Шипстоуне прикупил, пристройку к нему смастерил для лавочки. Место торговое приобрёл, земельку к востоку от Шипстоуна для загородного домика сейчас оформил по всем законам. Одним словом, стал жить, как человек.

– Лавочка?

– Да, да. Хочу торговать сладостями.

– Ты? Сладостями? – Мерлон расхохотался. – Грозный Гризмо стоит в кушаке да белом переднике за прилавком и продаёт торты! Грыз, не смеши меня! Я не могу представить тебя вдали от звона мечей и запаха крови!

Гризмо недовольно скривил рот.

– Знаешь, надоело мне это всё… надоело до тошноты, Мер, – медленно потягивая табачный дым, проговорил Гризмо. – Убийства, насилия… Грязь, боль, болезни, страх… Да, да, я тоже испытываю страх, я ведь человек. Надоело мне это, Мерлон, – Гризмо глубоко вздохнул. – Мне стукнуло пятьдесят, и хоть мой дух сильнее горы, а мышцы крепче стали, я хочу покоя. – Он сделал паузу, глубоко затягиваясь. – Я прошёл этот мир от края до края, воевал под десятками знамён и штандартов, навидался таких ужасов и чудес, что на целую книгу хватит. К чёрту всё! Это последняя моя война. Когда закончится передряга, открою свою лавочку, женюсь на мадмуазель Гатиниар и буду жить, как должно человеку после трудной и опасной жизни – спокойно и в достатке.

– Мадмуазель Гатиниар? – искренне удивился Мерлон.

– Да, а что здесь удивительного? Или ты не веришь, что в такого уродца могла влюбиться красавица Гатиниар, благоухающая эфирными маслами? – Гризмо улыбнулся. – Что ж, она знает, что ей от мужчины надо, а ночью я дам фору самому дерзкому ловеласу этого чёртового мира!

– Почему-то не сомневаюсь, – сказал Мерлон, многозначительно посмотрев на мощную фигуру великана-варвара.

– А ты как? Всё охотишься? – вытряхивая пепел из трубочки, спросил Гризмо.

– Я? Да… Вот ходил тут, недавно. Нажил себе приключений. А так в основном в долгах и хмельном угаре.

– Бросай ты это дело, Мер. Давай я тебя в помощники возьму, платить буду изрядно, сам дело своё откроешь, заживёшь нормально. Долги за тебя отдам. Знаешь ли, спрос на сладости высок, особенно среди изнеженных богачей. Девушки, надо сказать, волей-неволей все сладкоежки – порой муженькам приходиться изрядно тратиться на желания своих красавиц, – заявил довольный до глубины души Гризмо. Подняв взгляд к небу, он развёл руки в стороны и вдохнул полной грудью.

– Не знаю, Грыз. Предложение хорошее. Но…

Мерлон не успел договорить. В стане войска её Матери Церкви взревели трубы, играя сигнал тревоги.

Оба вольных посмотрели на юг, и увидели, как из-за холма показались тёмные, слабо различимые фигуры воинов, и бесчисленный лес пик. Высоко в небе над войском неприятеля парил красавец-дракон, неся на мощной спине всадника.

– Так, так… Рены решили ударить первыми, – проговорил Гризмо, закидывая торбу за спину. В его глазах загорелся привычный огонёк боевого азарта. – Позиция не шибко удобная, но выбирать не приходиться. Идём, друг Мер. Мы не успели договорить сейчас – успеем потом, – бросил, подскакивая, Гризмо, и что было духу припустил к стану. Мерлон поспешил за ним.

Пускай все разногласия разрешаться в деле. Доверимся богам!

* * *

Гроссмастер облетал войско, проверяя исполнение отданных распоряжений. Накануне, не дожидаясь личного пришествия святых отцов, он решил резко сняться с лагеря, и в спешном порядке двинуться навстречу неприятелю, лишив его возможности выбрать удобное место для драки. Как он и ожидал, Патриархат отозвал все свои диверсионные банды, стянув силы в кулак. Поэтому, несмотря на серьёзные проблемы с коммуникациями, армия Иридана преодолела необходимое расстояние достаточно быстро, и теперь с весёлым гиком двигалась на врага. Ещё каких-то полчаса – и дело начнётся.

На самом деле святоши совершили огромный просчёт, решив дать генеральное сражение и встретить его войско в открытом поле. Очень большой просчёт. У гроссмастера никогда ничего не бывает просто так… Он не шибко любил идти на рискованное дело без козырной карты в рукаве. Теперь осталось применить её с умом.

Хотя…

Всякое бывает. Как говорили предки: все планы до боя.

Впрочем, довольно пустых размышлений – пришла пора разворачивать фронт.

* * *

Вокруг царила суматоха: туда-сюда бегали поручики, кричали десятники, бряцало оружие и доспехи. Молодняк спешил и суетился, много ругался, впустую тратя силы, куда-то бежал и бессмысленно толкался в общей гуще. Ветераны же делали всё потихоньку, с чувством, с толком, с расстановкой. Гремели трубы, возвещая об угрозе… Одним словом, повсюду царил шум и гам, столь непривычные для общества вольных, осуществлявших свою деятельность продуманно, без лишних движений и тем более криков.

Но, несмотря на суету и неразбериху, опытные десятники да сотники постепенно упорядочивали ситуацию, выстраивая плотные цепочки бойцов.

– Запомните раз и навсегда, – орал во всю глотку Гризмо, проходя вдоль строя, – ваши геройства здесь никому не нужны. Хороший солдат – это живой солдат, а ваша смерть лишь помешает делу. Оставьте дурь для легенд и мифов, которые сами припишут затоптанным до смерти неудачникам храбрость и честь. Ваша цель – выжить, и уничтожить как можно больше врагов, что возможно только при условии слаженных действий, – здесь он сделал паузу. – Это для тех, у кого в заднице свербит. Для натуральных вольных скажу прямо: о хабаре забудьте. Приметесь с мертвецов одежду таскать – я вас вот этим мечом… поглажу, – похлопывая по эфесу меча, пообещал Гризмо. – Итак, все воины, владеющие холодным оружием, выступают первой линией под моим командованием. Мы будем сдерживать все ближние атаки. Маги под начальством мессира Дироля остаются во второй линии обороны. Ваша задача – забрасывать противника массированным огнём, чтобы он не мог прийти в себя. С этим всё ясно?

– Да, – послышались разрозненные выкрики. Вольные всё же не были дисциплинированными воинами, обученными чувствовать плечо, держать цепь щитов и тем более подчиняться кому-либо.

– Так как мы являемся резервом, то вступим в бой, когда дело станет совсем плохо. Если кто вздумает бежать – убью собственноручно!

Послышался рёв труб из стана противника. Глаза бойцов невольно обратились в даль. У кого-то по щекам расплылась нездоровая бледность.

– По местам! Скоро начнётся, – рявкнул Гризмо, надевая шлем. – Воины, за мной!

Большая часть полка вольных, человек восемьдесят, отделилась от магов и стала медленно и нехотя выстраиваться в две линии, составляя небольшой прямоугольник. Гризмо пару раз приказал изобразить стену щитов и слаженный удар. Ребята крякнули и громыхнули железом. Вышло не очень, но сносно. Чего ещё ждать от вольных?

– Так, господа-коллеги, – обратился Дироль, – действуем следующим порядком. Мастера огня становятся в центре и готовятся использовать Большой огнь. Мастера воздуха встают по флангам – будете уничтожать врага точечными ударами. Адепты земли встанут впереди всей группы. Ваша задача – держать щиты. Все остальные встаньте правее строя – вы будете мобильным отрядом, и вступите в битву, когда враг ввяжется в рукопашную. Вы должны ударить противнику либо в тыл, либо во фланг. Лекари, стойте позади строя и оказывайте первую помощь пострадавшим. Дальше, Тедор, Чедвик, Нумрайт, Лин-Сар, Гальдер, вы должны наложить защитные чары на всех воинов, а также не особо сильных магов. Всем всё ясно?

Последовало несколько молчаливых кивков.

– Хорошо. Приступаем, господа, – подёргивая бороду, сказал Дироль.

Мерлон, не имея никакой ступени, естественно, попал в мобильную группу из двадцати магов-бойцов под командование некоего Сартана, человека очень тяжёлого нрава, который постоянно ходил туда-сюда и орал на подопечных, пока один из вольных не выдержал, да и не послал командира к такой-то матери. Завязалась бы драка, но два других вольных вмешались и толково объяснили Сартану его место. Пускай во время боя командует и направляет действия атак, но придирки пусть оставит при себе. Всё же они не дружинники действующего войска, и тем более не ученики школ и академий. Все попали в эту кашу не по своей воле, и усложнять и так неприятную ситуацию не стоило.

Сартан поворчал немного, но решил за благо больше не открывать рот без толка, и спокойно устроился на фланге.

Мерлон, заняв своё место в строю, пытался разглядеть хоть каплю происходящего на поле сражения. Но его резервный полк вольных стоял в глубине обороны, и разглядеть что-то было трудно. Поэтому Мерлон использовал слабенькое заклятие левитации и поднялся вверх метра на три. Обзор сразу стал намного лучше. Перед глазами разворачивалась полная картина событий.

Войска Святой Инквизиции выбрали тактику глухой обороны. На протяжении полукилометра расположилась плотная цепочка тяжеловооруженных воинов. Первые ряды ощетинились сотнями длинных, метров по восемь, пик, готовясь встретить пехоту противника самым горячим приветом. В центре в два прямоугольника по четыре ряда каждый стояли тяжёлые пехотинцы из Ордена Божественной клятвы – храбрые крестоносцы, коим не особенно страшны магические удары и атаки «в лоб». Они-то, скорее всего, примут на себя главный удар, а также весь ужас Большого огня – крепкая вера в Господа защищает не только на словах.

На флангах расположились мастера стали – их можно различить по чёрному цвету кольчуг. Эти мобильные бойцы должны обойти противника, и зайти во флаг, а в лучшем случае в тыл. Последней цепочкой расположились легковооружённые воины, ученики малых ступеней, с нетерпением ожидавших начала так желаемого для них боя.

За спинами крестоносцев, прямо в строю, между рядами, встали арбалетчики. В их задачу входило поражение противника с максимально близкого расстояния. Позади всей стальной братии вояк собрались группы инквизиторов, готовясь в любой миг вступить в бой, забрасывая врага огненными шарами и сжигая дотла жуткой алхимией чистого пламени.

Ещё дальше, поднявшись в воздух, застыли инквизиторы высшего порядка. Объединившись в «кольца» по пять магов каждое, они готовились обрушить на врага всю мощь и гнев Господни, его «яростное пламя справедливости».

Мерлон не удержал улыбку. Справедливости! Какое мерзкое позёрство! Здесь, прямо здесь, на поле боя, царит только политика, только она, тварь шкурная, у которой нет ни морали, ни нравственности – ничего святого, лишь интересы и все возможные маски. Но… это реальность, устраивающая очень многих, кроме разве что «учёных умов» и «романтиков», которым никак не придумать свой идеальный мир. Но раз уж идти на смерть, то хотелось бы это делать не за толстое брюхо его святейшества Патриарха, а за высокие идеалы, что ли, которые как раз сейчас проповедуют толстозадые святоши. Хотя вот именно, «про-поведают», готовя мясо для мясорубки.

Ты сам ведёшь себя в тупик, созданный чьими-то изуверскими руками…

«Тупик? О каком тупике ты говоришь?»

Да не строй из себя дурака! Тупик жизни! Ты почти уже там! Ещё чуть-чуть! Ещё пару шагов, и тебе конец… Ха, ха!

«Ты безумец. Ты хочешь погубить меня! Я знаю одну вещь в этой жизни – выход есть всегда.»

Правда? Знаешь, какой выход у человека, тонущего по среди океана? Плыть хоть куда-нибудь, надеясь на чудо-спасение, и всё же утонуть от бессилия и холода, или сразу хлебнуть водицы, лишив себя мучений.

«Но спасение может прийти.»

Жестокая рулетка, правда?

«Я не посреди океана и никуда не тону. Иди к чёрту… Глупец!»

– Эй, герой, спустись-ка, – донеслось до слуха Мерлона. Молодой маг посмотрел вниз: к нему обратился один из магов, которым Дироль поручил наложить на более слабых заклинателей крепкую защиту.

Мерлон медленно опустился.

– Стой смирно, – процедил сквозь губы Чедвик (Мерлон вспомнил это лицо, пересечённое большим шрамом).

– Я достаточно силен, чтобы справиться сам, – возразил Мерлон.

– Не думаю… Всё же я архимаг пятой ступени, а ты не пойми что, уж прости за резкость. Стой смирно и не дёргайся, – последние слова прозвучали натянуто и жёстко.

Мерлон решил не спорить. Судя по творимой вокруг волшбе, никто особенно не брезговал чужими чарами на себе. Что ж, это к лучшему.

Чедвик был облачен в белоснежную вычурную робу, с нашитыми драгоценными камнями и самоцветами. На ногах поблёскивали дорогостоящие стальные сапоги, разукрашенные ветвистыми узорами; на руках лукаво сияли серебром мифриловые перчатки, а голову украшал остроконечный шлем из того же благородного металла.

Этот человек, словно красивый герой из столь же красочной легенды, стоял посреди пыльного поля боя и совсем не беспокоился за свои драгоценности. Богатейший вольный Гипериона, владеющий землями, дворцами, ломящимися от золота сундуками – что он забыл на проклятой войне? Нет сомнения, что он мог бы откупиться от повинностей Святой Инквизиции.

– Чего уставился? – недовольно поворчал Чедвик, перелистывая Книгу Мантр.

– Да вот думаю, какого чёрта ты, богач, забыл на этой заварушке? Неужто у тебя связей среди Ренессанса нет? Неужели денег, чтоб откупиться, не хватит? – спросил Мерлон.

Чедвик на несколько минут прервался, оглядел Мерлона с головы до ног, цокнул языком и медленно проговорил:

– Плоский ты человек. Страшный. Такие, как ты, рушат миры, но никогда не смогут их познать, и тем более создать что-либо ценное и вечное, – Чедвик сделал паузу, поглаживая подбородок. – Я не поясню своих слов. Ты всё знаешь сам. Сейчас лучше не дёргайся. Я приступаю.

Слова Чедвика как-то неприятно дёрнули за глубинное, скрытое чувство Мерлона, дремавшее где-то на задворках сознания. Они, словно трут и огниво, высекли искру и разожгли огонь в душе. Гнев… Он так прекрасен… так чист и безумен, он так упоительно всесилен и неукротим! Пламя, вольная стихия, сжигает, изничтожает всё, всё на своём пути! Оно пылает до тех пор, пока не выжжет всё дотла, оставив лишь бренный пепел… Оно коптит, коптит дочерна то, что не может сжечь, оно терзает и уродует вещи, не подвластные её стихии, чтобы они не достались никому, и не жили на этом свете… Эти непокорные дерзкие вещи…

В первый миг Мерлону хотелось резко выхватить магический порошок и испепелить дерзкого архимага! Одним ударом, одним движением превратить этого зазнайку в горку пепла! Но… Но разум отличает человека от местных зверушек, бросающихся очертя голову в гущу схватки. Чедвик, даже сейчас, накладывая заклинания, был готов к любой атаке, и Мерлону вряд ли удастся нанести ему значительный урон. Хотя… Дал же он жару тем троим в маленькой деревушке! К тому же кинжал…

Обдумывая это, Мерлон заметно скривился, хотя больше не от злости, а от колющей всё тело боли, когда щиты, накладываемые чужой волей, окружали его своей силой. Особенно последнее из заклинаний хорошенько прошлось по его мозгу – тот чуть не сварился от накатившей мощи.

– Ух, всё, – буркнул Чедвик, окончив последнюю волшбу. – Ты готов бить ренов и в хвост и в гриву. Да и, – вдруг спохватился Чедвик, уже развернувшись, чтобы отойти от Мерлона. – Не стоит держать на меня зла. Я сказал лишь то, что есть на самом деле. На правду не обижаются, а стараются измениться к лучшему, если это посильно. Впрочем, решать тебе. Удачи в бою.

Прыжок – и Чедвик с огромной быстротой взлетел в небо на добрые тридцать метров, опустившись где-то в глубине строя.

На правду не обижаются! Ха! Да кто ты такой, Чедвик? Праведник? Отнюдь. Большие деньги чистыми руками не делаются. Это так, в сказках, храбрецам полцарства дают да гарем в придачу. Власть, деньги, ложь и вечная гордыня – твои спутники, Чедвик, и нечего мудреца разыгрывать. Знаем мы твою мудрость, когда ты со своей шайкой мирян грабил. Мерлон в сердцах плюнул.

–  Ашестра – Кар’е Тес !  – рявкнул Мерлон последние слова заклинания из Книги Мантр, накладывая на себя магию больших прыжков.

И не успел он сделать вдох после творения волшбы, как до слуха долетел гром труб, разнёсшийся прочь от порядков Ренессанса. Мерлон резко взмыл в воздух (вместе с ним несколько десятков вольных), устремляя взор на юг: битва началась.

Войска Ренессанса наступали классически: тяжёлая пехота шла клином, выдвинув первую линию и ощетинившись длинными пиками. Грозные, закованные в чарованную сталь бойцы, крепко сдвинув щиты и дерзко плюнув в лицо судьбе, шли убивать. Их стальная лавина неумолимо надвигалась на врага, врезаясь в землю коваными сапогами. Где-то в середине общего строя тяжёлой пехоты наступал батальон арбалетчиков, готовясь засыпать болтами боевые порядки её Матери Церкви и тем самым расстроить линии щитов. Позади тяжёлой пехоты шли более лёгкие мастера стали и «зелёные салаги», взятые для опыта в поход. А на флангах… на флангах, сотрясая землю, двигались полки наездников на мамонтах – элитная кавалерия Ренессанса. Собственно, в деле уничтожения живой силы противника эти боевые единицы не особо преуспевали, по причине своей неповоротливости, но вот их вклад во внесение неразберихи и паники в ряды врага был просто незаменим. Не каждый, даже храбрый сердцем боец, способен «врасти» в землю и стоять прямо, ровно держа щит и меч, когда на него надвигается гора мамонтов, а всадники грозят пронзить тяжёлыми девятиметровыми пиками.

Столь же грозно и убийственно уверенно развивались знамёна и колыхались штандарты в руках бесстрашных бандиеров. Знаменосцы перед боем накладывали на себя чары, лишавшие их страха и других эмоций, кроме желания победы и смерти врага. Они владели тайным искусством внушения, распространяя вокруг себя такую мощную ауру, что каждому бойцу ещё сильнее хотелось рваться в бой. Однако Ренессанс наступал молчаливо, без лишнего шума. По полю нёсся только грохот сотен шагов и редкие рыки командиров, заставлявших держать строй ровно.

Всё это, конечно, замечательно, но в чём замысел? Просто идти клином, выставив вперёд пики, и врубиться в гущу крестоносцев? А что дальше-то? Центр войск Святой Инквизиции подастся назад, а фланги начнут охватывать строй врага полукругом, и в конечном счёте замкнут кольцо. Рены окажутся в западне, их порядки расстроятся, и потерявших мобильность и поворотливость бойцов просто перебьют в тесноте. Хотя кавалерия… Может, они надеются завязать бой прямо по центру, оттянув основное внимание войск Святой Инквизиции, а затем нанести удар тяжёлой кавалерией по флангам? Но легковооружённые мастера стали просто перейдут в тактику рассыпного строя и перебьют немобильных наездников! А может…

Размышление Мерлона неожиданно прервало странное ощущение, пробежавшее мурашками по телу. Юноша закусил губу, чувствуя, как воздух вокруг стал тяжелее, а в ноздри ударили горячие потоки. Запахло серой.

Удары большого огня сотрясли землю: инквизиторы начали обстрел надвигавшегося противника. Огромные воронки чистого огня, разрывая землю и бросаясь в разные стороны земляными комьями, словно всплески великой реки прокатились по полю. Многие из них прогремели достаточно далеко от наступающего неприятеля, будучи отбитыми реновскими адептами земли, не жалевшими сил на защиту, но многие, очень многие удары достигли цели, разрываясь прямо среди шагающих воинов, а иной раз прямо над головами. Разом вспыхнули ярким зелёным цветом магические щиты, окружавшие солдат. На землю повалились объятые пламенем люди, тщетно пытаясь сбить охватившее пламя. Магические потоки прорвали их защиту, и они медленно сгорали дотла, не имея шанса на спасение – лекарей на всех не хватало. Несколько бойцов после взрывов бессильно осело на землю. Их поразил магический шок – последствие столкновения магических потоков.

Хороша, видать, защита у воинов Ренессанса, раз сдержала атаку высших магистров Инквизиции! Хотя это была только разминка. Необходимо чётко рассчитать пропорции, а также углы ударов, ввиду противоречивости и неоднозначности магических процессов.

Второй удар был поистине великолепен. Мерлону показалось, что в этот миг затрясся весь мир. Вспышки Большого огня слились воедино, покрывая смертоносным шквалом чуть ли не пол-армии Ренессанса.

Глаза стало нестерпимо жечь. Шипя, Мерлон закрыл их ладонью. Запах гари и серы раздирал слизистую носа. Его затрясло в воздухе, как пушинку, но заклинание чётко исполняло поддерживающие функции.

Немного оправившись, Мерлон оглядел поле брани.

Порядки Ренессанса заметно поредели: линии наступающего клина в спешке перестраивались на ходу, а десятники драли горло, заставляя шустрее двигаться подчинённых; то тут, то там виднелись догорающие останки несчастных, дикие крики перекрыли прочие звуки: люди горели заживо, оставляя после себя лишь горки пепла. Кому повезло больше, тот упал на землю, корчась в муках и пытаясь перетерпеть болевой шок.

Но войска Ренессанса неустрашимо двигались вперёд, несмотря на потери и некоторую неразбериху.

Защёлкали затворы арбалетов – стрелки Святой Инквизиции дали первый залп по порядкам противника. Целый рой сверкающих под ясным солнцем стальных болтов взвился и с дикой скоростью направился к войскам Ренессанса.

Скрежет и треск металла разнеслись над полем. Буквально через секунду зазвучали душераздирающие крики. Кто-то из ренов схватился за плечи, кто-то за шею. Захлёбываясь кровью под забралом шлема, воины устилали землю телами.

И, несмотря ни на что, Ренессанс упрямо продолжал наступление. Ни мощные удары Большого Огня, ни разящие острия тяжёлых арбалетных болтов, не могли сломить напора вышколенных в пламени войны бойцов. Ещё чуть-чуть, ещё немного – и Ренессанс ответит.

Мерлону показалось, что по нему прошлись пудовым молотом. Его тряхнуло, подбросило выше, а затем швырнуло в сторону. Всей кожей он чувствовал жар огня, охватившего его тело. Щиты угрожающе задрожали.

Прокатившись несколько метров по земле, он с размаху ударился лицом о разбитую стальными сапогами землю. Маг на пару минут ослеп, ловя красные круги перед глазами.

С трудом поднявшись и смахнув с лица растекавшуюся кровь, Мерлон огляделся. Вокруг царил полный хаос: дым застлал всё вокруг, в разные стороны бегали солдаты, лекари тушили катавшихся по земле воинов, сама земля горела целыми кусками. Орали десятники, заставляя опешивших бойцов закрыть прорехи в строю. Удар пришёлся и на молодых ребят из воинских школ, только-только сошедших с тренировочного плаца. Наверное, многие и помыслить не могли о такой кончине друзей, сгоревших прямо на их глазах. Кое-где послышались панические крики.

Порядки вольных задело лишь отчасти. Мастера магии с честью выдержали удар и спокойно ждали новой атаки. Среди подчинённых Гризмо двоих сразило насмерть – от них остались лишь жалкие кучки пепла. Вокруг ещё троих суетился друид, наскоро залечивая раны. Из отряда Мерлона ранен был лишь один из магов. Он сидел на земле, и, жутко ругаясь, наносил магический порошок лечения на обожжённый огнём бок.

Ничего себе! Кажется, рены превзошли хвастливых инквизиторов в искусстве владения магией огня! Хотя ещё не вечер.

– Эй, ты, чего стоишь там, а? – заорал Сартан. – Сбежать вздумал, а? А-ну в строй, гад!

Мерлон сплюнул, исподлобья посмотрел на «командира», но подчинился и поспешил занять своё место… и вовремя.

По полю прокатился дикий рык слившихся воедино боевых кличей воинов Ренессанса и Святой Инквизиции, а затем грохот перекрыл все звуки мира. Войска сошлись. Мерлон хотел вновь подняться вверх и оглядеть поле, но тут послышался устрашающий свист в воздухе, и юноша в последний миг успел уклониться от пролетевшего мимо арбалетного болта.

Рядом, чуть ли не в ухо, заорал один из вольных, хватаясь за торчащую из бока стрелу.

С громким щелчком один из болтов отлетел от магического щита Мерлона. От хлынувших эмоций перехватило дыхание, а в ногах почувствовалась предательская дрожь. Сейчас бы не помешал добротный стальной щит…

Все, как один, устремили взгляд в небо – и – о ужас! Оно было темно от опускавшихся на скорости стальных болтов.

– Ну вот и всё, – пробормотал ближайший вольный, прежде чем его навылет пробило несколько арбалетных болтов. Мерлон толком не успел ничего сделать, только глаза закрыть, как разом десятки смертоносных игл забились о его магические щиты… и не пробили.

Судорожно сгладывая слюну, маг открыл глаза. Вокруг лежало несколько сражённых наповал вольных. Чуть поодаль на земле сидело трое, шипя и отплёвываясь, залечивали раны. Сартан, раскинув руки, недвижно лежал на земле, устремив стеклянный взор в безоблачное небо.

Затряслась земля.

Мерлон глянул в строну магов Дироля, которые с неимоверной быстротой творили волшбу, изо всех сил выкрикивая заклинания.

– Мы лишись командира! – истерично завопил один из вольных. – У нас нет командующего.

Пользоваться трансферансом никому в голову не пришло. Для многих происходящее было шоком.

– Да на кой он тебе сдался? – кто-то прокричал в ответ.

– Заткнись!

– Пошёл ты!

– Заткнитесь оба!

– Это ты мне?

– Смотрите!!! Мамонты! – крикнул кто-то, прекращая перепалку.

Все разом поглядели на юг. Мчась во весь опор и дико ревя, к порядкам вольных рвалась кавалерия Ренессанса.

– Какого чёрта? Где первая линия обороны? Где они? Мы не сдержим! – вопил тот же истеричный голос.

– Бежать надо!

– Где проклятые мастера стали? Куда они делись?

– Да вон, поди, драпают.

– Точно! Вон они! – указал один из магов на удиравших во все стороны от мамонтов воинов.

Повсюду стоял гром взрывов Большого Огня, с небес срывались молнии и потоки кислотных дождей. Земля тряслась так, что грозила треснуть и низвергнуть всё воинство в бездну. Воздух был натянут, словно струна.

В ушах стоял звон, ноги еле-еле удерживали равновесие. Глаза щипало от едкого дыма.

Но главное, что ничего толком понятно не было. Где точно идёт бой, куда наступают, кто куда бежит, где враг, который убивает собратьев по оружию.

– А ну в строй, братва, – заревел кто-то из вольных. – Бьём по кавалерии чем только можем. Бежать нет смысла. Будем драться!

– Да! А ну зададим гадам!

– Ура! – прогремело в поредевшем строю вольных.

Мерлон глянул на запад – туда, где должны были стоять магистры инквизиции, но вместо деловитых фигурок святых отцов Мерлон увидел столб огня, вознёсший потоки пламени к самым небесам!

Последовавший удар сбил Мерлона и почти весь его отряд с дрожащих ног. В следующий миг он увидел, как шляпка огненного гриба поднимается прямо над ним. Кожу опалило нестерпимой болью. Но главный удар прошёл мимо – враг атаковал магов Дироля, которые удачно цепляли неприятеля за слабые места.

– Вот сволочи! – взревел какой-то широкоплечий маг сбоку от Мерлона.

– Держать строй!!! – пролетел над полем рык Гризмо.

С трудом поднявшись с земли, Мерлон увидел, как первая волна мамонтов налетела на небольшой прямоугольник воинов под командованием старого учителя. Послышалось зычное «ура», и вольные взмыли в небо. Будь, что будет!

* * *

Дракон постоянно дёргался и ревел, норовя пуститься в гущу схватки, но сильные руки Иридана крепко держали поводья. Знай своё место, тварь!

Гроссмастеру было очень удобно наблюдать с высоты за развернувшимся сражением.

Все события этой жаркой и, несомненно, знаменательной битвы развивались именно так, как и предполагал гроссмастер. Впрочем неудивительно, что бездарные командиры Святой Инквизиции попали в хорошо спланированную ловушку.

Конечно, они достаточно умно расположили своих непробиваемых крестоносцев прямо в центре, создав трудности для действий клина. Удачно предусмотрели защиту флангов своими мастерами стали, зная, как неповоротливы наездники на мамонтах в пылу сражения. Они прекрасно знали, куда бить магией. Но несмотря на весь свой опыт, они оказались никудышными политиками.

Ну кто сегодня воюет таким бессмысленным способом? Стянув все войска со всех гарнизонов, Святая Инквизиция совсем позабыла о старых врагах, всё это время тихо выжидавших, когда наступит час вспомнить все обиды и с превеликим удовольствием ударить в спину!

Глупцы… И не стоит уверять в том, что они просто надеялись на добропорядочность соседей. Какая наивная чушь. В политике нет таких понятий!

Очередная взрывная волна подбросила дракона немного вверх, отчего глупое животное пронзительно завизжало и хотело броситься вниз, но жёсткие ремни сдавили ему глотку, отбив напрочь желание не подчиняться.

Гроссмастер склонился в сторону, наблюдая за ходом сражения.

Бойцы Ренессанса, крепко сдвинув щиты и выдвинув вперёд пики, со всего маху врубились прямо в бронированный центр войск Святой Инквизиции. Тяжёлые длинные пики либо прошибали врагов насквозь, либо сбивали с ног, попав в щиты или отскочив от крепких лат. Но крестоносцы её Матери Церкви отлично знали своё дело и разили налетевших ренов на всём протяжении фронта.

Затем залп дали стрелки, стоявшие за спинами тяжёлой пехоты Ренессанса. Арбалетные болты, пущенные с такого расстояния, пробивали нагрудную броню навылет, лишь изредка отскакивая от особо мощной магической защиты или добротного щита.

Безумный рёв десятков солдат, получивших ранения и захлёбывающихся кровью, прокатился над полем. Гремела сталь о сталь. Чарованная сталь. При должных заклинаниях, магический удар оружия мог достать врага на достаточно отдалённом расстоянии, срубив его и во второй, и в третьей линии.

Но пики хороши лишь на начальном этапе сражения. После первых минут боя обе армии по команде десятников сбросили их, и, обнажив клинки, рванули в ближний бой.

Со обеих сторон визжали арбалетные болты, лязгало и гремело железо, стоял грохот мощнейших ударов. Кто кричал, прося о помощи, кто тихонько умирал. Шла битва, жестокая сеча, в которой сошлись десятки храбрых мужчин и женщин с единственной целью – победить и выжить. Но для чего? Об этом задумываться не приходилось. Сейчас в их сердцах горело лишь пламя первородного инстинкта – желание убивать. Остальное неважно.

Пока в центре шло ожесточённое сражение грудь в грудь, наконец-то заработали маги. Воздух накалился от напряжения эфирных потоков.

По всему полю лавиной катились вспышки Большого огня, били молнии, и с треском обрушивались камнепады. Земля под ногами у воинов тряслась и трескалась. Сначала маги кромсали ожесточённо бьющихся солдат, а затем перешли на дистанционный поединок друг с другом. Бросаясь мощнейшими заклятиями, чародеи пытались сломить щиты неприятеля. Прямо в воздухе разворачивалась дуэль, где сшибались, уничтожая друг друга, атакующие и защитные магические заклинания.

Гроссмастер видел, как чётко действовали объединившиеся в кольцо архимаги, тонко и искусно строя защиту, и одиночными уколами атакуя магов Ренессанса. Инквизиторы же действовали тупой грубой силой огня, разя неистовым пламенем. С той и другой стороны были ощутимые потери.

А меж тем кавалерия наступала на не вступившие в бой полки мастеров стали. По всем расчётам, у неё не было шансов. Вёрткие и быстрые мастера стали, используя магию больших прыжков, просто поднимутся в высь при угрозе сближения и зайдут в тыл. Но гроссмастер прекрасно знал своё дело.

«Когда мамонты подойдут к мастерам стали достаточно близко, прикажите союзникам действовать,» —отдал приказ гроссмастер по каналу трансферанса.

«Так точно!»– последовал немедленный ответ связующего.

И действительно, как только кавалерия преодолела условный рубеж, с обоих флангов Ренессанса, словно из ничего, возникли полки неизвестных чародеев в серых балахонах, и атаковали ошарашенных мастеров стали. Конечно, ученики Школы Темных Мечей – прекрасные бойцы, и незаменимы для успеха в ближнем бою, где сходиться честная сталь, но с магической защитой у них худо, особенно когда поблизости нет ни одного мага земли, способного отражать удары магиков.

Десятки огненных шаров, молний и валунов обрушились на мастеров стали. Почти беззащитные от магии бойцы валились, как снопы, сбитые острым серпом магической силы. Знаменосец полка успел лишь один раз крикнуть «ура», прежде чем его разорвало на куски несколькими заклятиями. А затем налетела кавалерия, давя и пронзая длинными пиками растерявшихся воинов. И те побежали. Побежали во все стороны, куда глядели обезумившие глаза. А неизвестные маги продолжали наносить удары в спину убегавшим, унося всё новые и новые жизни.

Фланги были почти прорваны.

Господа инквизиторы опомнились, и решились ударить по новоявленным врагам, залив всё поле ярким светом Большого огня, но забыли про собственную защиту: чародеи Ренессанса вмиг подловили неприятеля на этом промахе и ударили по застывшим в воздухе магам. Последовал страшный взрыв, эхом раздавшийся на десятки километров, и столб пламени вознёсся к небесам, испепеляя главную силу её Матери Церкви – многоопытных мастеров огня высших ступеней.

Инквизиторы мобильных групп, расположенных за спинами пехоты, и опомниться не успели, как им в тыл ударили появившиеся из воздуха маги в сером. Начался магический поединок на ближних дистанциях, связавший руки магам, обязанных поддерживать воинов.

Теперь вольные… Их достаточно неслабый отряд магиков под руководством опытного командира сначала сеял смерть среди пехоты Ренессанса, а затем принялся за магов в сером. Но и по ним пришлась дистанционная атака. Столб пламени вознёсся к небу, сжигая удивлённых вольных. А тем временем на их потрёпанные ряды наступала кавалерия. До столкновения оставалось чуть-чуть, и…

* * *

Мерлон толком не понимал, что происходило в его сознании. Влияние ли это всё той же загадочной субстанции, или просто примитивный инстинкт – неважно. Определённо ему было известно одно: он стал сильнее в данный миг, он стал страшнее в данный час, он стал настоящим, истинным гневом!

Более не обращая внимание на окружающий хаос, Мерлон рвался в бой, чтобы убивать. Он слышал бешеный стук сердца, чувствовал, как каждая капля крови с остервенением течёт по сосудам, он ощущал, как каждая клеточка организма пылает ненавистью.

Высоко выпрыгнув вверх, Мерлон плавно опустился вниз и почти у самой земли выкрикнул заветное: «Вендера!»

Пламенный шар сорвался с руки и угодил в лицо одному из наездников, замахнувшемуся на кого-то длинной пикой. Кровь, части тела и огромная туша мамонта полетели в сторону. «Вендера!» —другой наездник умер в муках, рухнув с мамонтом на землю. В следующий миг погибло ещё два всадника, неудачно стоявших рядом друг с другом.

Резкий поворот, уклон – пика врага проскакивает мимо, прыжок – и незадачливый противник разлетается на куски, разорванный взрывом пульсара.

Мерлон крутился, вертелся, кидался заклятиями: почти каждая его атака уносила чужую жизнь в объятия Бездны.

Вместе с Ромундом с кавалерией сражались воины Гризмо, подскакивая ввысь и разя наездников налету. Плечом к плечу бились остатки полка Дироля и отряда Сартана. Эти люди, не зная ни воинской дисциплины, ни тактики, забыв о всех недовольствах и претензиях друг к другу, бились за свои жизни и почти вчистую разносили кавалерию великого Ренессанса.

Мамонты, дико ревя и мотая в разные стороны бивнями, пытались сбить врага с ног, но опыт вольных помогал грамотно использовать силы и положение, что быстро превратило потерявших напор и силу всадников в груду хорошо прожаренного мяса.

Один за другим погибали кавалеристы. Победа была так близка!

В пылу сражения Мерлон не замечал ничего: оторвался ли он от своих, либо стоял в самой гуще. Ему было всё равно. От его рук погибли многие наездники и безумные мамонты, чужая кровь покрыла его лицо и тело, а возникшие откуда ни возьмись маги в серых балахонах ничуть не испугали его, а лишь сделали ещё злее. Дикий азарт бился в его груди: уничтожить всех!

Мерлон уклонился от нескольких пламенных шаров, летевших в него, бросил в одного из нападавших огненную стрелу, откинувшую того в сторону, убил ещё одного «серого» и чуть не пропустил молнию в грудь, если бы не выпрыгнувший откуда-то маг в белом.

Чедвик… Он-то что здесь забыл?

Глаза Мерлона сузились, он приготовился ударить по дерзкому магу, отбиравшему его, Мерлона, забаву.

– Да чего встал? Я же тебя крою, дурак! – рявкнул Чедвик, резко крутанув посохом, из наконечника которого ударила молния, пробившая насквозь одного из нападавших.

Мерлон стоял, как истукан, и в его сердце всё больше разгорался гнев и желание убить гада.

Из исступления его вывел рык знакомого голоса. Он посмотрел в сторону, откуда донёсся звук, и увидел окружённого со всех сторон Гризмо, орудовавшего огромным мечом. Он бился чуть ли не с пятью врагами сразу. Это были не наездники, не маги, а закованные в тяжёлые латы воины.

Дело Гризмо было плохо.

Мерлон медленно вытащил из ножен кинжал и двинулся к врагам. Странно, но к смеси гнева, ярости и жуткой ненависти ко всему живому в его душе присоединилась какая-то странная унылая боль, похожая на страх. На боязнь потерять что-то, или кого-то.

Удар – и первый враг с диким криком валиться набок, хватаясь за раненую поясницу, ещё удар – и другой вояка, брызгая кровью во все стороны, пытается зажать разрезанную шею. Другого срубает Гризмо, с молодецкого размаха пробив тому нагрудник. Ещё один, намерившийся ударить Гризмо в спину, гибнет от прямого попадания в голову через прорезь шлема смертоносным кинжалом Мерлона. Пятый, сбитый с ног щитом, был прибит к земле ударом Гризмо.

Огромный, массивный воин Гризмо повернулся к Мерлону, улыбаясь во всё лицо. Видимо, хотел поблагодарить за помощь, но… послышался щелчок арбалета, и стальной болт пробил грудь великана и глубоко вошёл в сердце.

Всё происходило так медленно, что Мерлон видел движение каждой мышцы на лице Гризмо. Он видел, как удивлённо расширились его глаза, как губы что-то бесшумно прошептали.

Медленно, словно во сне, Гризмо опустился на колени, держась за кончик болта, торчащий из его тела, так же медленно поднял голову к Мерлону. В глазах этого несгибаемого человека застыли слёзы. Слёзы отчаяния и боли, ведь это была его последняя война, последняя! Счастье было так близко!

Мерлон успел подхватить заваливающегося набок великана, осторожно уложить на землю. Но стеклянные глаза тупо уставились в небытие. Тьма поглотила его.

Гнев пожрал последние остатки сознания Мерлона. Юноша, словно огонь, рванул к окружившим со всех сторон врагам, с удивительной лёгкостью разя заклятиями и верным кинжалом. Убить, убить, убить! Уничтожить!

Поворот, бросок, удар снизу вверх – массивный боец падает на спину. «Вендера!» —серый маг разлетается в клочья. ещё удар, кто-то хватается за шею.

В какой-то миг перед Мерлоном возникла гордая воительница, чьи длинные рыжие волосы, раскинувшись по плечам, наверное, покоряли мужчин с первого взгляда. Женщина… Она спокойно стояла перед ним, и говорила, что сохранит жизнь ему, если он сдастся. Глупая… Уклон, резкий выпад и поворот кинжала в теле врага – девушка с полными изумления глазами осела на землю. Она враг… Она виновна… Виновна во всём. Пощады не будет!

Вот ещё один противник. Удар…

Мерлон почувствовал, как что-то холодное и противное вошло в его тело. Его резко тряхнуло и бросило на землю.

Он закричал. Боль была нестерпимая. Он посмотрел на левое плечо: проклятый арбалетный болт торчал оттуда. Плевать!

Он поднялся, чтобы снова рвануть в бой, но чьи-то жёсткие пальцы сомкнулись на больном плече, заставляя остановиться.

Он издал отчаянный звериный вопль и резко повернулся, чтобы пронзить дерзкого, но тот отбил выпад рукой, и затем магический удар громыхнул в сознании:

– Идиот, я тебя спасаю! Это я, Дироль! Хватит, прекрати… мы уходим… Битва проиграна. Всё… Чедвик, прикрой нас!

Мерлон пытался сопротивляться, но его спеленали магические сети, и ничего больше не оставалось, как последовать за Диролем, который крепко держал юношу за плечи. А меж тем Мерлон даже не ощутил, как горячие слёзы потекли по его щекам.

Вокруг горел огонь и стенали люди. Вокруг царила смерть.

 

Часть 2

– Осторожнее, мой друг, осторожнее, – причитал мессир Даратас, пока Дарлинг медленно укладывал в торбу настойку из кледера, жилены и корня мандрагоры. – Помни, это очень опасное вещество.

– … которое обладает непредсказуемым действием… Я знаю, мессир, – проворчал гоблин.

– Ах, да, конечно, дорогой Дарлинг. Я никак не могу привыкнуть, что ты не просто мой ученик, а вполне достойный член магического сообщества, – отстранённо пробормотал маг.

– Спасибо, мессир, – процедил сквозь зубы гоблин. Его бесило такое отношение.

Но Даратас не заметил тона ученика и преспокойно отправился к маленькому рабочему столику, освещённому лампадой. На нём было раскрыто несколько пергаментов, в которых маг, не успев сесть на табурет, принялся что-то внимательно вычитывать.

Гоблин стал быстрее складывать необходимые вещи: всевозможные ингредиенты (травы, металлы, породы), колбы, небольшой котелок, пару маленьких тотемов, вырезанных из корня мандрагоры, причудливые инструменты, похожие на вывернутые набок ножницы и щипцы, обычные ножи да иглы, большую золотую трубку и какой-то шестиконечный цилиндр, завёрнутый в свиную кожу. Ну вроде всё. Хотя…

Уши маленького существа затрепетали, и он покосился в сторону учителя. Тот неподвижно склонился над пергаментами, беззвучно шевеля губами и не обращая ни малейшего внимания на Дарлинга …

Мессир Даратас выглядел достаточно молодо для своих двухсот с лишним лет, проведённых под небом безумного мира. Высокий сухопарый мужчина с лицом, почти не тронутым морщинами, и глазами, не скрывшимися под тяжестью век, казалось, вступал в самое зрелое время. Но закрался в его внешности один очень необычный изъян: волосы на голове были полностью седыми, как и усы и не шибко густая борода. Эта старческая седина смотрелась неестественно на почти лишённом отпечатка времени лице, и создавала загадочный и волшебный образ, трактуемый многими по-разному.

Одни считали Даратаса богом, другие просто нелюдем, ещё одни почитали за святого безумца, иные же падали ниц при его появлении. Ещё бы! Мессира Даратаса знали все сильные мира сего, особенно главы кланов, которым он часто оказывал услуги. Более двухсот с лишним лет человек познавал сущность мира, находя и раскрывая всевозможные тайны. Он был коллегой и верным другом великого чародея и архимага Франческо де Орко, прославленного на весь свет своими выдающимися достижениями в сфере Высшей магии, и вместе с ним участвовал в сложнейших опытах… О да! Эта парочка натворила множество дел, особенно по молодости и неопытности, пытаясь проникнуть во все тонкости мироздания. Как раз по их вине был открыт портал в неизведанный мир Демонов, откуда полезли огромные твари, сжигавшие и уничтожавшие всё на своём пути… Это произошло здесь, на Севере, где ныне властвовал вечный холод. Впрочем, эти двое не ударили в грязь лицом, применив такую магию, что незримые нити сущности на севере Гипериона исказились, уничтожив рану в плоти мира и закрыв портал в мир Демонов. Но расплатой было заражение всей флоры и фауны, а также мутация исходных природных процессов почти на всём Севере.

С тех пор и начались гонения со стороны уже сильной в то время Святой Инквизиции на Франческо, вынужденного бежать на Феб под покровительство Республики. Даратас же укрылся в заражённых землях, пытаясь сдержать дальнейшую мутацию. А затем была Война Сил, в которой Даратас и Франческо сыграли ключевую роль. Да, именно они открыли путь Ткачу, и вместе с ним разбили все мёртвые Легионы Культа и упокоили силы Хаоса. Но в этом случае цена победы была чересчур высока. Северный кусок материка откололся, сгнив в окружении холодных вод Великого Океана, часть оставшихся северных земель окончательно превратилась в пустоши. Ткач лишился сил и сгинул в небытие, а знаменитый Франческо де Орко пал. Тогда-то мессир Даратас и подобрал посох де Орко – величайшее творение Франческо и мощнейшее магическое оружие, которое знал мир.

Теперь этот грозный и знаменитый на весь мир артефакт покоился рядом со столом Даратаса и безмятежно сиял изумрудным набалдашником. Мессир всегда держал его при себе и не разрешал даже дотрагиваться до него, но сегодня эта вещица могла бы очень пригодиться Дарлингу в его мероприятии – гоблин облизнулся – очень и очень пригодиться.

– Мессир, – робко протянул гоблин, и его уши прижались к голове. – Мессир, можно вас спросить?

Даратас пробурчал что-то невнятное под нос, но не оторвался от занятия.

– Мессир, вы слышите меня? – чуть наглее переспросил гоблин.

Никакого внимания.

– Мессир, я возьму ваш Посох? – вдруг вырвалось у Дарлинга, хотя он и не хотел так резко и грубо.

Даратас оторвался от изучения бумаг и устремил свой всепроникающий взор на гоблина. У того сердце в пятки ушло. Он знал этот сверлящий, заглядывающий в сознание взгляд и страшился его.

Несколько минут Даратас внимательно смотрел на Дарлинга, пытаясь прочесть мысли маленького чародея, но затем его взор смягчился, и он с ухмылкой проговорил:

– Что, псоглавцев пугать?

Гоблин улыбнулся в ответ.

– Я знаю, что вы запрещаете даже дотрагиваться до него.

– Запрещал, думаю, – проговорил Даратас. – Сегодня я в хорошем расположении духа. Возьми конечно, – сказал маг, взяв в руки посох. – Только помни: натворишь дел – не прощу! Бери.

С этими словами он передал посох Дарлингу.

Того заколотило крупной дрожью, а сердце стало грозить вырваться из груди. Посох великого де Орко в его руках!

– Спа… Спасибо, мессир! – еле выговорил Дарлинг.

– Не за что, – небрежно обронил Даратас, пребывающий в своих мыслях. – Ты, видимо, на какое-то важное мероприятие собрался? Смотрю, столько инструментов для алхимии… да и тотемы у тебя.

– Да я, в общем-то, собрался на один эксперимент… Вот…

– Ладно, ладно! Не говори, коль не хочешь! – махнул рукой. – Иди. Держи только со мной связь по трансферансу.

– Несомненно, мессир! – с готовностью воскликнул Дарлинг.

– Вот и хорошо. Ладно, я занят, – с этими словами Даратас вновь погрузился в чтение пергаментов.

Дарлинг, не помня себя от счастья, натянул пару вязанных кофт, штаны из меха мамонта и серую шубу. Закинув пухлую торбу за плечо, гоблин вылетел из-под сени шатра.

Ветер с бешеной силой ударил в лицо и грудь, чуть не сбив Дарлинга с ног, но тот быстро окутал себя непроницаемым щитом отстранения: одно из изобретений мессира Даратаса – полное отсутствие чувствительности к природным процессам. Замечательная вещь, особенно здесь, в мёртвых землях, когда потоки холодного ветра иной раз грозили заморозить или содрать кожу с костей. Однако она пригодилась не только в этих местах, но и по всему миру: Даратас продал секрет за неплохие деньги. Правда удручал один изъян – сия магия не спасала от холода или жары.

Вздохнув, гоблин медленно двинулся вперёд. Массы воздуха, разбивающиеся о магическую преграду, мешали передвижению, но не сильно – только немного замедляли. Но Дарлингу не было до этого дела. В его руках посох де Орко, с которым можно уничтожать армии, в торбе всё необходимое для предстоящего дела, и вообще просто хорошее настроение.

Камни. Камни, Ещё раз камни. Повсюду мёртвая каменистая земля. Небо над головой серое, и ни единой живой души поблизости. Отлично! Для ритуала понадобится полное уединение. Осталось добраться до пещеры, в которой всё уже обустроено, а жертвы ожидают своего часа. Хотя, конечно, говорить о том, что в мёртвых землях нет ни одной живой души достаточно сложно – тут много кто обитает. Чаще по мелочи, но есть некоторые твари, коим названия ещё не придумали. Учёных мужей не шибко тянет в Мёртвые земли, несмотря на настоящие клады феноменов и аномалий. По чести сказать, поверхность не столь опасна, чем то, что скрывается под толстой каменной коркой. Там, в глубинах омертвевшей плоти мира, творятся настоящие кошмары, с которыми ведут вечную войну тамошние бесстрашные Стражи.

Что ж, Дарлинг и правда не хотел говорить Даратасу о том, чем он будет заниматься. И у того, одного из величайших волшебников мира, не получилось пробить завесу, которую гоблин умело построил в своём сознании! Ученик, гоблин, тварь какая-то, с точки зрения людей, смог умело защититься от проникновения мощных потоков сильного разума. Сдаёт, видно, позиции Даратас. Видимо, не отразившееся на внешности время состарило душу.

Хотя… возможно, маг просто не захотел разрушать защиту своего любимого ученика, что неминуемо принесло бы гоблину невыносимые страдания. Мессир был очень привязан к нему, Дарлингу, и многое, очень многое прощал единственному ученику.

А цель меж тем приближалась, и настроение маленького, но могущественного волшебника становилось всё лучше и лучше.

* * *

Проблема магии всегда заключается в её непереносимой дотошности в деле соблюдения самых посредственных и скрупулёзных правил. Всегда нужно учесть кучу различных тонкостей, чтобы обеспечить нормальное течение магических процессов: определённые слова, жесты, интонации… ингредиенты… предметы магического свойства и прочую чепуху. Нет, но иногда хочется взвыть пещерным шакалом, когда после долгого изнурительного и крайне сложного в мелочах труда, от которого отшатнулся бы в испуге самый искусный ювелир, все твои успехи и достижения изничтожаются на глазах! Ужасное чувство. Просто ужасное. И оно сейчас вновь повторится, если…

Громкий хлопок, и котелок с магическим варевом разлетелся на куски. Стоявший перед ним магик-студент, нелепо взмахнув руками, упал на мраморный пол.

– Что ж, у нашего уважаемого Ромунда вновь не получилось ровным счётом ничего.

Смех на всю аудиторию.

Ну да, конечно. Магистру алхимии всегда надо посмеяться над ним.

– Простите, ваша светлость, – промямлил Ромунд.

– Любезный друг, – с отвратительной насмешкой на лице, проговорил Магистр. – Вам не кажется, что с такими успехами по алхимии вы долго не задержитесь на Высшем Курсе нашей великой Фебовской Академии?

– Простите, ваша светлость.

– А что здесь прощать, юноша? – лицо Магистра побледнело, и губы недовольно скривились. – Пока вы по ночам читаете всякую чушь, вроде легенд про этих… как их там… не суть, на передовой гибнут наши ребята, пытаясь стереть с лица благородного материка скверну тиранического Королевства! Не у меня прощения просите!

– Ваша…

– Молчать! Ни слова более! С сегодняшнего дня, юноша, я предупреждаю, что ещё одна неудача – и вы более не ученик нашей Академии. Вы прошли на Высший Курс только благодаря тому, что записались в ряды добровольцев. Посему вы должны хорошо учиться, чтобы после окончания Академии быть готовым сразу выйти в поле и разить врагов Республики! А какой толк с вас, Ромунд, если вы сложите голову в первом же бою? А? Что же это? Республика потратила своё время и деньги не на того – вот, что это значит!

Ромунд еле удержался, чтобы не хлопнуть дверью, когда покидал аудиторию.

Проклятый хрыч постоянно доводит его! Чуть не с первого курса этот «мастер люблю свою Республику» постоянно придирается к нему! Да пропади всё пропадом! Вот сейчас к декану факультета, и там заявку об уходе. Но…

Ромунд прошёл длинный коридор, вышел на террасу верхнего этажа и замер, рассматривая окрестности Академии. Ему было тяжело, противно и тоскливо одновременно. Проклятые эмоции жгли его сознание, не давая сосредоточиться на конкретных размышлениях. Да. Эмоции всегда плохие советчики.

Облокотившись на каменные перила, Ромунд высунулся из окна, всматриваясь вдаль: солнце, застенчиво выглядывая из-за редких облаков, ласково освещало огромный город Умрад, занявший всё тело горы Ум-Тор от подножий до вершины, на которой и располагалась знаменитая Фебовская Академия. Отсюда можно хорошо разглядеть каждый дом, каждую улицу, извивающуюся по горе, лавки купцов, башни чародеев и маленькие фигурки людей, спешивших по делам. Массивные стены, окружавшие гору Ум-Тор, отсюда казались игрушечными. Вблизи Академии, гордо вонзив в небо острый шпиль, высилась Башня Сената – главного административного здания Республики. Сам же город красовался в лучах дневного солнца: гора Ум-Тор возносилась к небесам на несколько километров, поражая сознание любого человека. Каменные укрепления и толстые стены с остроконечными башнями угрожали врагам, а сияющая всеми цветами радуги Академия Магии на самом пике внушала благоговейный трепет.

Да, это была столица Республики. Столица великих мыслей и смелых идей! Кто знает, быть может, Республике суждено стать центральной фигурой в истории мира. Но для этого нужны жертвы. Самопожертвование десятков, сотен храбрых сердец во имя общей идеи и общего блага. Во имя жизней других и их блага! Это и есть Высший Нравственный Закон, который знает наизусть каждый гражданин государства. Это знает и сам он, Ромунд, с готовностью записавшийся полтора года назад в ряды добровольцев армии Республики, ведшей бесконечную войну с тиранией Таргоса. Хотя, конечно, сделал он это небескорыстно. Ведь здравым рассудком он никак не мог принять настоящие реалии «народной власти» в современной Республике.

Ромунд отошёл от перил, покинул террасу и посмотрел вглубь длинного коридора, освещаемого магическими шарами, висевшими прямо в воздухе. Вздохнув, молодой маг поплёлся на крайне неинтересную лекцию о сути интегральных сознаний в идеи общего мироздания. Понимать, что значит эта шарада слов, его мозг отказывался. Да и незачем ему это. Он будущий боец, а не теоретик.

Если, конечно… Он научится алхимии…

В последние дни Ромунд проводил очень много времени в библиотеке, изучая древнейшие манускрипты и всевозможные записи о тайнах и необъяснимых явлениях, происходивших в известной Ойкумене. Ему было интересно всё, что связано с инобытием и различными отклонениями реальности.

В пору, когда его соратники оттачивают магическое искусство, чтобы задать жару чародеям Таргоса, Ромунд просиживает ночи, сопоставляя домыслы и факты, вычисляя возможности того или иного явления, о котором есть хоть какие-либо упоминания.

Нет, он не был плохим учеником, и уж тем более не был плохим волшебником. Он не любил оторванную от жизни теоретику, но с головой уходил в отраслевые теоретико-прикладные науки, которые помогали объяснить сложные природные процессы, и тем более противоречивые явления магического бытия. С первого дня обучения в Академии Ромунда не покидало чувство, что в этом мире всё как-то искажено и изменено под определённым углом. Искажено. М-да. Странно. Хотя точного определения этому чувству юноша дать не мог, он стремился составить все части мозаики под названием Истина, причём Истина всего сущего и не-сущего. Всего, что хотя бы как-то касается этого мира.

Сокурсники понять его устремлений не могли. Да и чего там! Для них важнее знать самые мощные и самые разрушительные заклинания, чтобы уничтожать врагов Республики как можно страшнее, и желательно в наибольшем количестве. Да и вообще, его призвание скорее крылось в тайнах Высшей Магии, чья кафедра занималась похожими вопросами. Нужно было поступать именно туда. И Ромунд пошёл бы, если б не проклятая нужда в деньгах, коих у его семьи просто не было. Вся надежда старика-отца на него – семьям солдат, отдавших ближайшие лет двадцать жизни службе в рядах республиканской армии, неплохо платили. А если он вылетит из Школы, и не попадёт в регулярное войско?! Как он посмотрит в глаза родным?

Тяжёлый вздох – и руки бессильно опускаются. Да, это реальность, Ромунд. Реальность, которую придумали далеко не боги. Это правила жизни людей, и тебе придётся принять их, если не хочешь быть раздавленным безжалостной системой. Ты не один. Ты связан. Принимай правила игры, иначе…

После лекции юноша отправился немного отдохнуть в свою маленькую комнатушку, где предполагал предаться самым грустным размышлениям.

Однако не успел он прилечь на тахту, как в дверь постучались.

– Кто? – недовольно рявкнул Ромунд. Ему сейчас не хотелось общения с другими существами. По крайней мере, живыми, опутанными вечным туманом сладкого забвения. Он хотел побыть один. Один с самим собой и проклятой судьбой.

– Ты заставишь девушку ждать у порога? – раздался звонкий женский голосок.

Эмми. Девчушка, влюблённая в него с первых лет учёбы. Её только и не хватало. Не пустить? Обидится, нехорошо… Придумать отговорку? Некрасиво. Ах, женщины!

– Да, да, сейчас иду! – мысли путаются немного, перед глазами туман. Странно. Устал, видать.

Скрипнул засов, запищали петли, и дверь медленно и тяжело отварилась.

– Привет, – проговорил Ромунд. Из-за порога на него смотрели большие карие глаза невысокой девушки с жиденькими чёрными волосками. Маленькие губки недовольно сжаты, а брови сдвинуты к небольшому аккуратному носику.

– Некрасиво, Ромси, я ждала почти целую минуту! – проговорила Эмми и ловко проникла во внутрь комнаты.

Ромси… Ромси. РОМСИ?

– Э… это моё новое прозвище? – недовольно пробурчал Ромунд, закрывая дверь. Он просто терпеть не мог сюсюканья!

– Ну да, тебе не нравится? – губки обиженно надулись на милом личике.

– Нет, нет, что ты! – Ромунд не позволит себе обидеть женщину. Так он был воспитан.

– Ну, хорошо! Вообще, я к тебе по поводу очередной неудачи на алхимии…

– Ага, спасибо за напоминание, – сказал Ромунд, и затем, взяв с тумбочки графин с яблочным соком и сделав пару затяжных глотков, добавил. – Это было так весело!

– Расслабься! – улыбаясь, проговорила Эмми. Ромунд сам расплылся в улыбке, не зная, от чего. Эта девушка поражала своим оптимизмом. – Тебе нужно окончить курс, не забывай! Поэтому отбрось свои «изыскания», – на последнем слове Эмми слегка запнулась, – …и возьмись за дело! Особенно хватит исследовать это проклятое четверостишье какого-то безумца.

– Не какого-то, а Диор Каданса, – поправил Ромунд. Он любил точность.

– Да пусть и Диора Карандаса.

– Каданса, – чуть настойчивее повторил Ромунд. Точность и порядок!

– Да чёрт с ним! Ну, чего привязался? – губки девушки вновь обиженно надулись. – Итак, ты взял необходимые книги? Манускрипты?

– Да, целую кучу, – шмыгнув носом, соврал Ромунд, но тут же сознался: – Эмми, не волнуйся! Я возьму скоро…

– Ромси, милый, какое скоро? Через неделю вас отправляют на первое боевое крещение, – страдальческим голосом пролепетала девушка и положила руки на плечи Ромунду, сверля того взором. – Чего так удивлённо смотришь? Ты не в курсе?

– Нам ничего не говорили об этом, – Ромунд опешил. – Боевое крещение? Это турниры, или что?

– Нет. Это отправка на фронт, примерно на месяц, – губки девушки сжались в ниточку.

Ого! Месяц на фронте! Как интересно, однако. Хотя, это можно было предвидеть. Всё же шестой курс Академии. Рано или поздно теория заканчивается. Республике нужны бойцы. А точнее, мясорубке требуется свежее мясо.

– Поэтому тебе было бы неплохо…

– Эмми, – юноша осторожно приобнял девушку за талию. – Не волнуйся. Алхимия, а точнее, раздел о варении магических порошков, не столь важен для меня. Думаю, перед боями нам выдадут припасы. А защитить я себя смогу, уж поверь! Я знаю очень много неплохих заклинаний, причём многие я почерпнул именно из древних мантр… и записок безумных магов. Вот тот же Каданс на полях одной из своих работ оставил заклинание – Форе-се’серо’ Тер. Знаешь, что это?

– Нет, – внимательно глядя на Ромунда, сказала Эмми.

– Это отличное заклятие для магического порошка воздушной стихии, при которой врага парализует, лишая возможности творить заклятия, и начинает пропускать через его тело мощнейшие разряды. Страшная вещь.

– Не сомневаюсь, – сухо бросила Эмми. – Но я всё же принесла тебе пару учебников. Вот, держи, – девушка достала из небольшой школярской сумки две книги в жёлтой замусоленной обложке. – Постарайся отложить свои высокопарные проблемы и займись столь неприятными насущными делами.

– О! «Тысяча ответов по курсу варки магических порошков»! Как мило! Такие книги вроде на втором курсе изучают, или я ошибаюсь? – лукаво улыбаясь, проговорил Ромунд.

Эмми всплеснула руками и поглядела на Ромунда как на непослушного ребёнка.

– Ты готовишься стать боевым архимагом, и тебе необходимо знать все азы магии элементалей! Поэтому бери в зубы «Тысячу ответов» и вперёд за работу, а я прослежу! – на одном духу проговорила Эмми.

– Что? – от такой наглости у Ромунда перехватило дыхание.

– Да! И не спорь, иначе обижусь! – веско заявила Эмми и стала рыться в своей сумке.

Вот так всегда. Найдут твои слабости, хорошенько изучат, а потом начнут играть на них, как искусные музыканты на послушных инструментах.

– Ладно… Хорошо… – пробурчал Ромунд, и, взяв в руки книгу, сел за рабочий стол – ему предстояли долгие часы нудной работы… под присмотром Эмми, которая лишь притворяется читающей огромный том «Изречений Сути». Не дай бог о сегодняшней ситуации узнают сокурсники! Не дай бог! Хотя он здесь при чём? А! Всё едино…

* * *

«Земля… Одна мерзкая пыльная земля перед глазами.

Туман и запах гари… Кровь и плоть…

Рука, чья-то жилистая крепкая рука поддерживает его на протяжении безумно долгих часов погони. Бег, постоянный бег… Нет, хватит! Оставь, мучитель! Брось врагам на радость! Оставь, проклятый… Нет сил более! Смерть уже близко! Нет сил! Оставь!.. Но ты кричишь – нельзя… Изверг!»

Ноги Мерлона подкосились, и он грузно повалился лицом вниз на землю, увлекая за собой Чедвика, державшего юношу под руку.

– Нет, нельзя, вставайте! – закричал Дироль, нагоняя спутников. – Они возьмут нас в плен!

В ответ Мерлон издал лишь мычание и забил ногами по земле, вырывая клочья дёрна. Он физически больше не мог идти: из-за раны на плече он потерял много крови.

– Погоди, Дироль. Устал, – скалясь и шипя, проговорил Чедвик. Лёжа на спине, он пытался отдышаться. – Немного отдыха…

– Насидишься в яме у ренов.

– Постой, мальчишка ранен, – пробормотал Чедвик и подполз к стонущему Мерлону. – Эй, друг, перевернись-ка! – пытаясь развернуть юношу, бормотал Чедвик. – Ну же… Чёрт. Тяжёлый ты!

Через миг Мерлона что-то подхватило, и, с лёгкостью перевернув в воздухе, плавно опустило на землю.

– У тебя ещё остались силы, Дироль? – прошипел Чедвик.

– Немного, – опускаясь вниз, проговорил маг. – Хотя, боюсь, на один бой не хватит.

– Да… плохи дела, – отстранённо протянул Чедвик, рассматривая рану на плече Мерлона. – Кровищи вытекло… к тому же эта неприятная зеленоватая жидкость в его плече…

– Яд, несомненно, – тяжело дыша, проговорил Дироль. – Дай я посмотрю.

Старик присел рядом с телом юноши. Тот тихо стонал, что-то неразборчиво шепча. Его тело била крупная дрожь, а ноги сводили судороги. Глаза закатились. Из раны небольшой струйкой текла кровь вперемешку с ярко-зелёной жидкостью.

– Проклятье! – прорычал Дироль. – Ему нужно срочно настой мельверы и корня мандрагоры!

– А целуфатос здесь не поможет? – как-то наивно и по-детски спросил Чедвик.

– Нет, конечно! У них совершенно разные свойства! Этот проявляет… А, к чёрту! Вперёд, Чед. Его нужно доставить в Шипстоун, и как можно скорее! Там есть один знакомый травник…

Но не успел Дироль закончить фразу, как из ближайшей рощи донеслись крики.

– А вот и наши друзья, – проговорил Чедвик, перехватывая из-за спины магический посох.

– Бери Мерлона, бежим! – в голосе Дироля прокрались предательские нотки паники.

– Куда? Я не смогу его тащить. А если даже…, – в такт последних слов мага мимо его головы свистнули две стрелы.

– Вот дела… – пригнувшись к земле, пробормотал Дироль.

– Так… Придётся драться, – сказал Чедвик, и в его глазах засверкал огонь. – Организуй мне прикрытие, старик.

– Драться… С кем? Ты их видишь?

– Уже да, – накладывая на себя магические щиты, ответил маг.

И действительно, метрах в ста от них из густой рощи выскочили трое вооружённых людей. Они отчётливо видели вольных, так неудачно расположившихся на пригорке, и быстрым шагом приближались к ним. Два бойца в тёмных доспехах и один в искрящейся изумрудной кирасе с тяжёлым арбалетом в руках… Возможно, это свои. Но вряд ли. Стрелять бы не стали. Кстати, было две стрелы. Где ещё один стрелок?

Чедвик толком не успел ничего сообразить, как Дироль яростно выкрикнул слова заклинания, и во все стороны разнёсся гром взрыва. Затряслась земля, и Чедвик еле удержался на ногах.

– Что там? – не отрывая взгляда от других врагов, спросил Чедвик.

– Из кустов выполз арбалетчик. Хотел, видно, с фланга нас взять… но не повезло немного, – нервно посмеиваясь, ответил маг.

Чедвик бросил беглый взгляд в строну взрыва – там бушевала безумная стихия магического огня, пожирая и растения и землю неумным пламенем.

– Что с этими тремя? Там два мастера стали, как я вижу, – причмокнув языком, сказал Дироль.

– Думаю, возьми на себя стрелка, а я с вояками разберусь, – бросил Чедвик. Боевой азарт вливал энергию во все клетки его тела.

– И откуда только силы взялись? Мог бы подхватить мальца, и… – предложил было Дироль.

– … получить болт в спину. Бежать бесполезно. Прикрой меня, – отчеканил Чедвик и взмыл в воздух, прыгая навстречу врагам.

– Смогу только мелкими заклятьями. Последние силёнки остались.

Мастера стали – отменные бойцы, и если кто вступит с ними в ближний бой, то должен быть готов использовать всё умение, чтобы выстоять против таких противников. Эти воины не носят тяжёлой брони, ибо их главная сила – ловкость. Говорят, некоторые из них работают мечом быстрее ветра.

Но Чедвику наплевать. Он маг, и ему не требуется честная сталь. Магия – вот его главное преимущество, какой бы подлой и безжалостной она ни была. И она сокрушит любого врага.

Воины смело бежали на чародея, прикрывшись зачарованными щитами и обнажив клинки. Глупцы. Бесполезные железки не спасут ваши храбрые души.

Чедвик перехватил посох поудобнее, и, глубоко вздохнув, взлетел в воздух, грудью к врагам…

* * *

Кровь… Кровь медленно сочится через рану… Капля за каплей уходит жизнь… Темнота… Холод… Тело медленно сковывает бессилие… Капля за каплей… Кровь…

Это конец… нет надежды на спасение, Мерлон. Теперь настал и твой черед переступить порог безвестности, сделав шаг в царство вечного покоя… Смирись… Надежды больше нет.

Но… Ты хватаешься за последние нити… Ты хочешь удержаться, хотя бы на краю, и ждать чуда… Глупец!

« Я… Я не хочу умирать… Я хочу жить!»

Все мы чего-то хотим. Но, увы, не всё получается.

«Я не прошу… не прошу ничего более. Только жизни! Хочу, чтобы вновь сердце забилось, как раньше… чтобы кровь текла по жилам, и…»

А зачем? Зачем это нужно? Или точнее – кому это нужно? Просто жить? Быть ещё одним червём под синим небосводом? Пожирать и гадить? Нет… Это никому не нужно. Никому не нужна такая жалкая жизнь. Она в твоих руках и зависит только от тебя. Ты проиграл свою партию. Изволь должок отдать.

«Хорошо… Я готов… Готов сделать всё… всё, что необходимо. Прошу…»

Ты меня просишь? Я никто… меня нет… ты один… Ты один в объятиях смерти… Один… Смотри ей в глаза, несчастный! Смотри и принимай на себя тот удел, что выбрал. Удел ничтожества.

Где-то поблизости громыхнул сильный взрыв, и тело Мерлона взрывной волной подкинуло вверх. Он упал и прокатился несколько метров по пыльной земле. Боль в плече рванула огнём по всему существу юноши, разогнав на несколько мгновений сковывающий смертный холод. После некоторого забытья боль казалось такой ужасной, такой невыносимой, что молодой маг жалобно стонал, вгрызаясь зубами в землю, набивая рот пылью, от которой его дыхание затруднялось, и он изводился в жестоком кашле…

Он уже плохо понимал, что происходит вокруг. Сознание постепенно покидало его… перед глазами плыло, а звуки внешнего мира казались отдалёнными. Они плавно и как-то неказисто доносились до его слуха. Они словно издевались. Нет. Это был хохот. Дикий хохот. Над ним смеялись. Проклятье… А меж тем в сознании громом отдаются удары умирающего сердца.

Театр… Трагедия… Финал…

«Я готов, готов на всё!..»

Ничтожная тварь! Прими свой конец! Смирись, и, быть может, заслужишь прощение.

«Я хочу жить!»

Твоя жизнь, впрочем, как и смерть, не изменит ничего. Ты лишь песчинка в бездонном океане событий… в спектакле чьих-то извращённых фантазий. Ты ничто против целого, ибо ты есть его мелкая часть. Хотя… Хотя у тебя, конечно, есть выбор. Наверное единственная честь, оказанная смертным их безумным создателем.

«Выбор?… Я умираю! Я не могу выбирать! Я готов на всё!»

Поразительна и в то же время банальна сила инстинкта… Что ж! Всё в твоих руках. Даже в этот миг… В этот тонкий и искажённый миг…

Когда сознание почти полностью покинуло Мерлона, когда сердце стало отбивать последнюю дробь, когда кровь стала замедляться в жилах, огромной силы нервный импульс поразил тело юноши. Он подобно вихрю пронёсся через всё его существо. Он, как шквал, рвал в клочья смерть, пробиравшуюся в каждую клетку. Он рвался вперёд, неся с собой надежду. Последнюю надежду на жизнь.

Рука Мерлона медленно, повинуясь наитию последнего приказа мозга, потянулась к торбе за спиной. Боль почти полностью перестала ощущаться… как, впрочем, и всё остальное. Но мысль даровала веру в чудо, и мышцы жили дольше, чем идея, погибшая, как только её огненная сила пронеслась сквозь вены. Искра….

Комично, глупо, но факт. Мозг почти умер, но руки продолжали жить. Они упорно тащили торбу из-за спины. Они рвали узлы, затянувшиеся на проклятой сумке. Они стремились вперёд… к жизни. Лишняя секунда, и дух покинул бы бренное тело, но… Судьбы ли решенье, случайности ли везенье, но, наконец, почти омертвевшие пальцы почувствовали тепло. Тепло в объятиях стеклянного тела…

О как божественен тот миг, когда сердце загорается огнём счастья! Как же дик и безумен сей миг… Как полон он мгновений! Как скуп он на часы!

Нежное, такое бархатистое… такое приятное и почти совершенное тепло. Кокетливо скользнув по ладони, оно сладко течёт по венам и поднимается вверх… быстрее, быстрее к сердцу, что трепещет в предвкушении спасения…

Стремление и надежда… Вера и последний миг. Как созвучны сии понятия… Как полны они блаженной красоты и уродливой бессмыслицы. У тебя есть шанс, смертный. Но шанс, который, возможно, изменит всё, что ты знал ранее… Готов ли ты? Готов ли переступить грань и бросить вызов всему? Решай, несчастный. Решай, ибо эти секунды длятся не вечно. Хотя, кто знает? Быть может, и вечность ты не заметишь.

«Я готов на всё… Готов против всего… И только во имя себя!»

Трясущиеся руки выдернули пробку и поднесли колбу к губам. Во имя себя! – первый глоток. Во имя себя и второй… Во имя себя!

Вновь громыхнул взрыв, послышался чей-то крик, а затем в сознании появился только туман и блаженство…

Во имя себя!

* * *

Чедвик нанёс удар первым.

Резко взмахнув длинным посохом, маг проревел слова заклинания, направляя максимум силы в магический удар, и из ярко светившегося набалдашника прямо в одного из наступавших воинов рванула чистая энергия молнии.

Храбрый воин, шедший в бой с открытым забралом, в последний миг попытался закрыться щитом, но поток силы невозможно сдержать честным железом, которое так любили мастера стали. Молния, попав в щит, шоком прошлась по всей человеческой плоти бойца. Издав безумный крик отчаяния, вояка полетел вниз, на землю, со всего маху ударившись о земную твердь. Шансов выжить у него не осталось.

Лёгкая дрожь прошла по напряжённой до предела спине мага. Что ж, первый враг оказался никчёмным соперником. Но со вторым придётся повозиться.

Сверкнула сталь, и Чедвик успел лишь в последний миг слегка наклонится в сторону, чтобы острое лезвие меча не срубило насмерть. Но край острия прошёлся по его боку, оставив кровавую полоску.

Зашипев от жгучей боли, архимаг приложил максимум усилий, чтобы удержаться на ногах при приземлении. На этот раз ему дико повезло. Нельзя упускать шанс.

Резко развернувшись, Чедвик сконцентрировался на могучей фигуре противника, готовясь в любой миг взмыть в воздух и нанести сокрушительный удар, который, скорее всего, станет для этого смелого воина последним. Хотя… и самому магу хватит одного попадания зачарованного клинка мастера стали. Несмотря на всю любовь к честной драке, бойцам этой школы приходилось чаровать оружие, чтобы уметь противостоять врагам, особенно волшебникам.

Как же красив этот момент! Как он поистине прекрасен! Наверное, этим безумные схватки насмерть привлекают людей. Этот момент, когда ты ощущаешь каждую частичку своего существа, устремившись мыслями только в одно русло – жизнь. Ты чувствуешь эту жизнь… ты ценишь её. И каждый грамм воздуха, вылетающий из твоей груди, поистине равен золоту.

Противник, замерев метрах в пяти, с мечом наголо, внимательно следит за каждым твоим вздохом, за каждым движением твоих мышц… твоих глаз. Он – цель стремлений. Этот холм и вон тот грязный ручей, вытекающий из-под камня, есть твоя вселенная.

Он, Чедвик, прошёл сотни стычек и сражений. Он уничтожил многих сильных и могучих мужчин и женщин, но каждый раз это безумное чувство, этот дикий, примитивный азарт борьбы загорается в сердце.

В ушах грохотали взрывы. Напряжение было велико, и маг успел лишь мельком бросить взгляд в сторону, где рвались огненные шары.

Проклятье… Что делает Дироль? Какого чёрта он устроил этот фейерверк? И где…?

Мышца на открытом лице воина дрогнула, и Чедвику потребовался краткий миг, чтобы взмыть в воздух. Ещё немного времени – и всё решится.

Рука сжала посох. Сердце произвело два удара. Губы начали шептать заклинания, а в набалдашнике магического оружия набиралась сила.

Воин сделал неуловимое движение, уклоняясь от возможного радиуса магического удара и ушёл вбок.

Мощный удар. Но в спину… Где-то чуть повыше поясницы, а затем жгучая, нестерпимая боль поразила всё тело мага. Дыхание перехватило, и крик застыл в глотке…

Вспышка нестерпимого света перед глазами, чей-то предсмертный вопль в ушах… Несколько мгновений свободного полёта и сильный удар о землю.

Тьма…

* * *

У Дироля почти не осталось сил: битва на Плато де Артес сожгла всю энергию. Настойка целуфатоса не помогала, голова кружилась, а ноги подкашивались. Возможно, мантра по восстановлению праны смогла бы изменить ситуацию, но для её использования необходимо размеренное состояние духа и вместе с ним спокойное чтение. А для этого нужно время и безопасное место, коих никак не сыщешь под обстрелом арбалетчика.

Стрелок был явно опытен и крайне умён. Он залёг в небольшой яме, подло вырытой когда-то природой, и вёл обстрел стоявшего на открытом со всех сторон холме мага, совершенно не опасаясь посылаемых огненных шаров. Увы, но для попадания необходим определённый угол, чтобы ударная волна рванула по телу врага, выворачивая внутренности, а в такой позиции стрелок недостигаем. Сейчас бы поджечь поганца Большим Огнём, но, увы, силёнок не осталось. А с каждым пущенным огненным шаром они убывали и убывали…

Дироль отбил один из летевших в него болтов заклятием огненной стрелы. От другого умудрился уклонится. Краем глаза старый маг заметил, как Чедвик свалил первого воина. Что ж… Хоть что-то… Хорошее… Хотя…

Что-то жутко больно ударилось в левую ногу, отчего она вмиг окаменела и отказалась слушаться. Посох вылетел из ослабших рук, и мессир архимаг нелепо растянулся на холме.

Глухой стон вырвался сквозь плотно сжатые губы. Старик схватился за пробитую насквозь ногу, из которой ручьём лилась алая кровь. Боль ослепила разум.

Никогда, никогда он, Дироль, не испытывал таких телесных страданий. Он был всегда исследователем, вольным созерцателем. Он любил магию и науку. Войны не его профиль. Да и в движении вольных он редко когда ходил один… и мало когда действовал в первых рядах. Маги не созданы для лобовых атак. Их знания служат, чтобы разрушать и созидать явления, события, и даже саму сущность, а не ковырять железками чужие тела. Хотя, что здесь? Сейчас арбалетчик добьёт его. Сталь против магии. Кусок железки против ума. Печально.

Маг окинул отчаянным взором место битвы. Ему хотелось всё видеть в последний раз.

И он узрел две мощные фигуры, застывшие в воздухе в порыве боевой ярости. Он слышал, как щёлкнул арбалет смелого стрелка.

Казалось, он почувствовал, как смерть тихонько ткнула его в плечо.

Но затем глаза ослепил неожиданный яркий свет, уши заложил грохот взрыва, а толчок в грудь уложил на землю. Чьи-то вопли застыли в ушах.

Из последних сил Дироль посмотрел в сторону и увидел нечто огромное. Мамонт… И? Что? Неужели?

Или?

* * *

Приглушенный стон вырвался из груди Дарлинга, когда он наконец-то облокотился на каменную стену своей пещеры. Всё же сопротивляться стихии не представляет особую радость, даже если ты достаточно сильный волшебник.

Однако к делу! Для начала нужно скрыться от посторонних.

–  Валеторе’cар’р ! – проворчал гоблин последние слова сложной формулы заклятия незримой стены.

С рук маленького существа сорвалась фиолетового оттенка материя и отлетела к выходу. Через какие-то секунды на том месте, где зиял большой проход в пещеру, из ничего появилась каменная стена. Правда, лишь иллюзия. Но ничего. Для глупца и неудачника, коему не посчастливится случайно попасть за пределы плотной иллюзии, найдётся кое-что пострашнее всяких фокусов.

–  Ниро-Лама’ сейра-нэ!  – взвизгнул вслух маленький гоблин и отшатнулся на несколько шагов.

Рядом с тем местом, где стоял Дарлинг, внезапно возникло небольшое серебристое облако, принявшееся всё быстрее и быстрее разрастаться в размерах, закручивая потоки тумана с огромной скоростью. Миг – и вместо облака появилось странное существо, а точнее, эфирный силуэт какого-то существа, похожего на очертания то ли человека, то ли эльфа, то ли ещё кого-то. По крайней мере, с четырьмя конечностями и гордой прямо осанкой.

– Что ж, мой Призрачный Цианос… Сторожи вход… – произнёс гоблин и отвернулся. Это существо всё равно не ответит. Ибо оно мертво.

Да, да, да… Один из его, Дарлинга, успехов в деле некромантии. Очень неплохой опыт. Для его уровня, конечно. Любой другой некромант, вроде тех безумцев, что живут где-то на востоке Гипериона, может о таком лишь мечтать. Удержать душу умирающей твари на грани между жизнь и смертью, между сном и реальностью, мало кому под силу. Но для ученика мессира Даратаса это не показатель. Но сегодня…

Перед глазами стоял полумрак пещеры, лениво разгоняемый редкими факелами, расставленными по всему туннелю, ведущему куда-то в глубь небольшой горы. Эти огоньки горят здесь месяцами благодаря удачной алхимической формуле, которую по чистой случайности вывел сам Дарлинг… просто пытаясь заставить табачок в трубке тлеть как можно медленнее. Ну… тогда он лишился своего любимого зелья, впрочем, как и незамысловатого тряпья, зато… Изобрёл хороший порошочек. За который, к тому же, при пособничестве Даратаса, получил хорошие барыши.

Немного повздыхав и мысленно похвалив свои достижения, маленький гоблин медленно поплёлся по туннелю, обдумывая предстоящее магическое действо. Он решился на одну из самых сомнительных авантюр в жизни, и было необходимо рассчитать каждый шаг, чтобы не попасть впросак. Хотя противоречивость и неоднозначность магической вселенной, как и всего мироздания, могла совершенно случайно нарушить его замыслы и даже привести к гибели. Но! Глупые случайности в экспериментах не для таких, как Дарлинг! Это недалёкие людишки взрываются у себя в башнях, а ему предстоит не шалости, а поистине великое дело! Поэтому за работу.

Проход резко свернул, и сразу вывел Дарлинга в большое, просторное помещение, хорошо освещаемое десятками факелов. Гоблин улыбнулся и стал снимать тёплую одежду.

Скинув шубу и кофты, Дарлинг сунул подмышку торбу и поспешил к огромному каменному столу, стоявшему посреди зала. Ритуальная плита, если точнее. Такие используются всеми некромантами для долгих и особенно сложных процедур с накоплением праны, к которым Дарлинг готов. Впрочем, как ему самому кажется. Два года напряжённой работы и результаты налицо!

Нет, ученик великого Даратаса совершенно не ставил себе задачи стать некромантом, он хотел познать как можно больше сторон магического искусства, и не собирался углубляться только в одном аспекте безграничных знаний. Он хотел знать всё и сразу, причём даже больше, чем его учитель. Благо гоблины живут долго, особенно когда сила Вечного Эфира течёт в их жилах. Уж очень хочется всё знать. Даже если придётся заглянуть за грани реальности и окунуться в столь загадочную сторону магии, как некромантия.

Бережно раскладывая инструменты на плите, маленький гоблин внимательно следил за магическими щитами, которые окружили гору со всех сторон. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о его работе, особенно мастер Даратас.

Не сказать, чтобы Дарлинг особенно боялся гнева учителя. Скорее всего, маг даже не отвесит подзатыльника. Просто не хотелось, чтоб уважаемый мессир узнал о столь нечистых вещах, как пытки, истязания и убийства, которые сегодня совершатся в этих каменных стенах его единственным и любимым учеником, ибо без таких жутких процедур немыслима некромантия. Увы, придётся скрепить сердце ледяной хваткой, чтобы выдержать эти неприятные вещи.

Гоблин уныло бросил взгляд в сторону небольшой деревянной ванны, стоявшей справа от плиты. Из его груди вырвался глухой стон. Что не сделаешь ради знаний!

– Проклятая тварь, – вдруг донеслось из дальнего угла, где стояла большая клетка.

Вот и пленники проснулись.

Гоблин отложил свои дела и неторопливо подошёл к клетке. Ровно девять пленников – пять цианосов, два тропоса и два карлика. Людей брать Дарлинг не стал. Это чересчур.

Один из невольников, сильный, крепкий воин – цианос, схватившись за металлические прутья, буравил взором маленькую фигурку гоблина, скалясь острыми, похожими на пики зубами.

– Дай мне шанс, и я разорву тебя в клочья! – проревел он и затряс клетку что было мочи. Цианосы веками воевали с гоблинами и хорошо знали язык врагов.

– Что ж, прости, но предоставить тебе столь щедрый подарок не могу, – Дарлинг произнёс эти слова без тени эмоций. Постно и сухо, будто объяснялся с экспонатом. – Боюсь, что если бы позволил хоть одному из вас сразиться со мной, то не удержался бы от возможности испепелить или приказать умереть. А тратить столь дорогой материал время не позволяет. Сегодня хороший день для ритуалов. Видимо, где-то пролилось много крови, – последние слова гоблин протянул отстранённо, блуждая взором по пленникам.

– Сволочь какая! Дай мне возможность умереть воином, а не тварью земляной! – ревел цианос.

– Успокойся, не трать силы. Они мне будут нужны, – так же сухо процедил Дарлинг. – Ничего личного, вояка. Ничего. Только наука.

– Что ты будешь с нами делать, тварь? – прокричал другой цианос, с молодым чистым лицом и горящими голубыми глазами.

– Не знаю, как будет справедливее: просветить вас или же утаить? Впрочем, довольно разговоров. Мне нужно подготовить инструменты.

Не обращая более внимания на гневные и язвительные крики пленных, Дарлинг подошёл к плите и достал главную вещь сегодняшнего действа – шестиконечный цилиндр!

Некроманты называют его Ловцом Душ. Хотя это наименование достаточно условно. Сия штучка не забирает души, а всего лишь впитывает, как губка, жизненную силу умирающих, а также ту особенную энергию, которая рождается вместе с болью и ненавистью в сердцах живых существ. Накопитель праны… Ну, в той мере, в какой вообще можно говорить о накоплении столь таинственной материи.

Отложив его в сторону, Дарлинг вытащил из-под плиты три котелка, и принялся готовить специальные алхимические порошки, необходимые для поддержания жизни в жертвах. Без них подопытные слишком быстро скончаются, чего допустить никак нельзя!

Итак, работа закипела.

Пока варились специальные субстанции, гоблин заряжал тотемы из корня мандрагоры отрицательной энергией из специального флакончика, где скопилась вся ненависть и всё желание жить прошлой жертвы – той, что сейчас тенью охраняет проход в пещеру. После этого он специальными заклятиями заточил инструменты пыток, а когда варево было готово, Дарлинг с помощью банальных чародейский приёмов принялся сводить аватары порошков с потоками сил – самая неинтересная вещь всей магии, без которой, правда, невозможно использовать силу Вечного Эфира, коему необходима материальная оболочка. Проводники…

– Вот и готово… – выдохнул маленький чародей, подготовив последний котелок с порошком: магические приготовления убивали рутинностью и банальностью. – Пора браться за Ловца.

Взяв с плиты цилиндр, гоблин бережно установил его прямо в центр стола. Затем рядом с ним положил два тотема. Осталось начать активизировать сей магический предмет… Но для начала Дарлинг поставил поближе страшное оружие де Орко. Так, на всякий случай. Поговаривали некоторые старые маги, что при неудачном исходе активации можно и дверку сделать в мир Демонов. И тогда…

Вытащив из кармана небольшой свёрток, гоблин бережно, стараясь излишне не хрустеть старинной бумагой, развернул пергамент, и, закрыв глаза, стал медленно читать заклинание.

Странные и поистине жуткие слова срывались с маленьких кривых губ. Темные мрачные тайны хранили эти символы, кем-то старательно начертанные на пожелтевшей странице… Ужасные вещи таила история некромантии.

С каждым словом в зале становилось темнее и холоднее. Уют и тепло постепенно исчезали, словно пожираемые невидимым существом. Пленники умолкли, в ужасе вжавшись в прутья. Сама Госпожа Смерть поднималась сюда из глубин Мироздания.

Цилиндр, чья оболочка была обтянута простой свиной кожей, стал вдруг покрываться иссиня-чёрным оттенком. Затем вокруг него принялся клубиться чёрный-чёрный дым. Тотемы засветились ярко-красным огнём, и через секунду с треском вспыхнули, подняв вверх тысячи золотых искр, которые, взлетев на полметра от плиты, не погасли, а стали медленно опускаться вниз, образуя вокруг цилиндра правильную шестиконечную звезду.

Дарлинг продолжал читать заклятие, стараясь сохранить невозмутимость, хотя интересные явления, несомненно, просили изучения. До этого гоблин использовал Ловца немного по-другому – тогда и ритуалы были попроще.

По мере чтения заклятия, в зале становилось холодно, а свет от факелов был не в силах разогнать мрак. Кто-то из томившихся в клетке завыл от страха.

Всем своим существом Дарлинг чувствовал, как сила бушевала вокруг него. Страшная, неудержимая сила Смерти… Но ему было не страшно. Посох рядом, а многочисленные заклинания защиты и атаки в его голове готовы ко всем неожиданностям. Настоящего мага не запугать холодком да темнотой, хотя здесь и правда умерли и радость, и счастье, уступив место мёртвому покою.

Между тем цилиндр засветился алой аурой, и на последних словах заклинания его края разошлись в стороны, и Дарлинг в какие-то доли секунды вонзил золотую трубку в образовавшееся отверстие.

Своды пещеры угрожающе задрожали.

Труба, однако требуется не всегда. Это новомодное изобретение, облегчающая каналы подачи.

Гоблин в очередной раз вздохнул. Всё готово. Пора идти за первым пленником.

При первых глухих шагах чародея в сторону клетки все невольники завопили…

Но ничего личного. Только наука…

Шестая жертва – широкоплечий молодой тропос – наконец испустил дух. А точнее, Дарлинг позволил ему отойти в мир иной, ибо удерживать в жизни этот изуродованный кусок мяса более не имело смысла. Всё равно из его тела высосана вся энергия.

Когда тропос умирал, Дарлинг чувствовал, скорее ощущал всей кожей, как молодая душа в страданиях покидает тело… её терзания эхом проносились в сознании. Бешеный поток силы, высвобождавшийся в тот момент, был готов разорвать, свернуть, измолотить маленького гоблина. Казалось, сейчас сила поглотит его. Но затем следует яркая вспышка Ловца – и вся вырвавшаяся наружу прана попадает в заключение.

Ванна была полна крови, в которой плавало умело изрезанное тело тропоса. Главное, что умело! Дарлингу пришлось долго практиковаться, но теперь он владеет искусством пыток не хуже Инквизиторов её Матери Церкви!

А где же жалость? Где хоть какие-то намёки на сострадание?

Всё есть, всё есть… Ему, ученику одного из мудрейших философов и науковедов, далеко не по сердцу мучить железками других существ… и, мало того, лишать их жизней! Он не испытывает удовольствия при процессе, более того, он затыкает уши заклятием глухоты и накрывает своё зрение магической завесой видения, при которой все вещи представляются в своих наибольших составляющих, а не в естественных формах, то есть тело кажется сбором сосудов, органов, и прочего. Так легче воспринимаются живые существа. Надрез по одному сосуду, другому… Удаление сухожилия, кости, органа…

Да, он, Дарлинг, спорил с мессиром Даратасом о справедливости, о равенстве, о правде. Да, он говорил об унижении его народа. Да и, собственно, своей персоны, которая из-за дискриминации подобных ему существ лишена возможности получить статус в обществе. Но! Не будем путать философию, политику, человеческое несовершенство и её госпожу Магию! Это слово заставляет трепетать сердце. Она – путь к свершениям! Она – путь к прогрессу, к развитию. Возможно, она – путь к примирению человека и других племён! Всё возможно в этом мире при помощи волшебства. Только стоит познавать все его многогранные проявления. Пускай и такие, как некромантия, которая неизбежно оставит чёрный отпечаток на душе.

Но! Отдыхать нельзя! Ловец сейчас на самом пике активности, и нельзя долго находиться под его влиянием – есть опасность, что чудо-игрушка высосет силу и у своего хозяина.

Гоблин отложил небольшой нож, который он задумчиво вертел в руках, и, сняв заклятие временной глухоты, направился к клетке.

– Будь ты проклят, сволочь! – рявкнул самый крупный цианос, самый говорливый и самый бойкий из невольников. Маленький маг сразу пожалел, что открыл слух. – Продажный служитель тьмы!

– Ну, ну! – обиженно проговорил гоблин. – Я далеко не некромант. Я всего лишь практикую. Так, так. Значит, трое осталось. Ну что ж, кто же будет следующим… – Дарлинг прищурился на один глаз, изображая сильную думу при выборе жертвы. Один из цианосов не выдержал и завопил, прося о помиловании. – О! Вот и отлично. Сам вызвался. А ну-ка – Х’шастра!  – и пленники упали на землю, не в силах сделать хотя бы какое-то движение, кроме глухих стонов и неразборчивых проклятий. – Сувистар’ Нат-ре’лит!  – скомандовал Дарлинг, и одного из пленников невидимые магические потоки подняли вверх. – В ванну…

Обездвиженного узника понесло по воздуху прямо в ванну для пыток.

– Ах, проклятье! Стоп! – рявкнул Дарлинг. – Там же ещё прошлый. Сувистар’ Нат-ре’лит!  – убрать труп!

Пока новая жертва висела в воздухе, те же невидимые потоки вытащили из ванны окровавленный кусок мяса, с которого потоками текла кровь, и подняли в воздух. Дарлинг мысленно поблагодарил Госпожу Магию, что для него всё выглядит по-другому. Для него кровь – миллиарды крошечных телец, сложившихся в большую материю. Выглядит не столь отвратительно.

–  Зарта-наре-Матурас!  – произнёс гоблин, выкидывая вперёд щепотку магического порошка, и тело в воздухе загорелось ярким пламенем. Ещё секунда – и на пол упал прах. Магия испепеления – любимая игрушка инквизиторов. – Вот теперь клади.

И вновь скучная и противная работа…

Прошло часа три, и в ванне лежал последний пленник. Тот самый бойкий и храбрый.

Дарлинг методично вычищал инструменты от крови предпоследнего цианоса, который, кстати говоря, жутко хотел жить, и своим сопротивлением смерти дал неплохой заряд.

– Зачем это тебе, урод? – вдруг молвил невольник. Надо же! Сохранил возможность говорить!

– Что именно? – сухо бросил гоблин.

– Наши муки и наши смерти? – прохрипел цианос.

Гоблин в сотый раз за сегодняшний день сделал тяжкий вздох, выпустив большой клуб пара изо рта (в помещении было жутко холодно из-за пожирающего живительную силу Ловца), отложил в сторону скошенные ножницы, и, посмотрев в глаза пленнику, медленно проговорил:

– Как ты не поймёшь, глупое существо, мне совершенно не по душе эти мерзости. Проблема в том, что я провожу эксперимент, связанный с использованием тёмной силы, а она, как ты знаешь, невозможна без убийств, пыток, и прочих неприятных вещей. Я учёный, и смотрю на мир сквозь призму… К сожалению, пришлось загубить девять жизней. Я жутко сожалею, поверь… Моё сердце будет разрываться всю жизнь при воспоминании содеянного, но я заглядываю чуть дальше за занавес времени и пространства. Если сегодня всё удастся, мы сделаем огромный шаг в эволюции, мой несмышлёный друг. У нас появится бесценная возможность начать реальное, прикладное изучение глобальной проблемы всего живого – смерти! Мы совершим первое приближение к тому, чтобы подчинить себе это непонятное явление, и, кто знает, сделаем первый шаг на пути к богам, которые потешаются над нашей беспомощностью перед костяной старушкой… – Гоблин отвёл взгляд от полоумного лица цианоса и повернулся к Ловцу, источавшему чёрный туман, стелившийся строго вокруг цилиндра по очертаниям шестиконечной звезды. – Эта вещь сейчас переполнена громадной мощью, которую дали смерти всех восьми пленников. Такой мощью можно искромсать горы Палантагира или изменить русла реки Диомы, Нирей. Но мы не станем тратить сию бесценную силу на пустяки. В тот миг, когда твоя душа станет покидать тело, я уловлю канал её исхода, и попытаюсь прорваться сквозь астральную материю. Туда, в междумирье, и, быть может, даже далее. Представь что будет, если я обнаружу сосредоточение всей тёмной силы! Представь себе это, о глупое создание! Мы найдём многие ответы на свои вопросы. Люди, эти надменные создания Творца, признают нас равными, а быть может, и выше самих себя. Ну ладно, я заговорился, пора приступать.

Гоблин взялся за небольшой ножик с тонким лезвием и повернулся к пленнику.

Осталось немного.

* * *

Проклятое солнце было беспощадно. Раскалённый шар, повисший в небе, жёг тело и душу, и совершенно не стеснялся! А говорят, Тьма – это плохо! Ещё чего! Солнце, такое хорошее, милое, ласковое, каким оно представляется половине бренного населения мира, просто отвратительно лживо, мстительно и своевольно! Проклятье… Неверные никак не могут осознать всю глупость и узость своего мировоззрения! Тьфу, мерзость!

Маг, облачённый в длинную красную мантию, доходившую до пят, остановился, скинул на землю заплечный мешок, швырнул туда же чёрный посох и принялся остервенело расстёгивать одеяние. Жара была невыносимой, и если не снять кожаную куртку, надетую под мантией для защиты, то можно зажариться до смерти.

Когда же проклятая кожанка была сорвана с тела и со злостью откинута в сторону, маг испытал некоторое облегчение, позволившее ему немного сосредоточить мысли. Но на жаре так хотелось прилечь… Но! Главное – дело. Удовольствие и отдых потом. Но всё же…

Чародей огляделся: вокруг сплошными рядами распластались колючие кустарники, обрамлявшие скаты невысоких холмов. Мелкая долинка. Странно, он и не заметил как сюда спустился. Хотя не мудрено: в предгорьях горных хребтов Палантагира, лежащих далеко к северу от реки Темерны, местность в основном неровная, вся в оврагах, низменных лощинах и маленьких искусственных долинах. В своё время здесь гремела Война Сил. Ну, ладно, не будем о грустном. Хотя… Хотя в его Ордене говорить о великих делах бессмертного Культа считалось признаком хорошего тона.

Маг не удержался и присел, облокотившись рукой о землю. Проклятое солнце…

Тона говорите? Да, в Тёмном Ордене есть культура. И её малефики далеко не грязные и безмозглые фанатики, какими их представляют по всей земле. Люди вообще слишком много верят тому, что сами же и придумали.

Орден построен на строгой и жёсткой дисциплине, которую диктуют далеко не меч и магия, а Истинная Вера, ритуалы, традиции, обычаи и множество других мелочей, которые сложились в отношениях братьев за сто с лишним лет существования тёмного клана. К сожалению, простой люд верит россказням святыхотцов, чьим деяниям иной раз ужасаются сами малефики, а сильные мира сего не шибко озабочены Верой, и больше грызутся с соседями по своим корыстным делишкам, а Орден режут чаще как политического противника.

Впрочем, это неважно. Потери братьев на кострах инквизиторов и в стычках с местными кланами не слишком велики, да и значение этих смертей столь же мало. Тьма взяла братьев к себе, а это главное. Пускай жадные святоши да мелкие князьки строят из себя благородных рыцарей света, зато их глупость и близорукость играют на руку общему делу Тьмы и Хаоса!

Сам Орден образовался после поражения Культа в Великой Войне Сил. В те тяжёлые времена, когда зверствовала Инквизиция, и жгла на кострах всех, на кого хотя бы косвенно падали подозрения, образовался небольшой круг верных, кто преданно служил Культу и шёл под его тёмной дланью на смерть, а затем остался брошен судьбой в лапах беспощадных прихлебателей её Матери Церкви. Они, единицы смелых и отчаянных, поставили цель проложить дорогу великому Культу и покончить с больным обществом! Да, это были воистину служители Веры! Они отдали всю жизнь укреплению и росту Ордена, за что, правда, почти все поплатились жизнью. Но жертвы не главное! Главное – цель! Главное – победа! Великая Тьма и Владыка Хаос умеют ценить верную службу.

Да… Рождение было так давно… Тёмному клану пришлось пройти десятки жизненных испытаний, продраться через все перипетии судьбы, пролить кровь своих братьев и предать смерти полчища неверных, чтобы добиться того положения, которое Орден имеет сейчас. Тысячи сторонников, крепкая и сильная дружина, целая армия шпионов, агентов и хорошие связи среди сильных кланов, городских советов и даже Сената Республики – маг хмыкнул – ну, будет к слову сказано, есть свои и в её Матери Церкви. Конечно, многие из этих людей далеко не последователи тёмных учений и даже не сторонники Истиной Веры. Работают за деньги (хорошие, кстати, деньги), которые щедро платит Орден, и не особо задумываются о последствиях. А зачем, собственно? Платят? Платят. А кто, что, и для чего – думать не стоит, а то можно ненароком лишиться приспособленного для этого аппарата. Впрочем, в этой, казалось бы, трусости, есть мудрое зерно. Орден стал могущественным, и ему нравится, когда кто-то не держит язык за зубами. А мелкие сошки, вроде наёмников и воров, не чета интересам Великой Тьмы и Хаоса!

При этих мыслях сердце мага сжалось, и он, в порыве священного трепета, коснулся двумя пальцами лба и затем резко ударил себя сжатым кулаком в грудь – символ Истиной Веры!

«Отдых отдыхом, а дело – делом!» – подумал маг, и его треугольное впалое лицо сконфузилось. Предприятие представлялось не простым.

Совет Тёмного Круга обеспокоился непонятными скачками силы на далёком севере Гипериона. Кто-то творил очень сильную волшбу в тех краях, крайне сложную и беспощадно злую волшбу. Видимо, в тех безлюдных местах завёлся какой-то некромант, которого было бы неплохо заиметь в качестве союзника, особенно принимая во внимание его мощь. Хотя, возможно, там шалит какой-нибудь дерзкий учёный мужичонка, которого необходимо как можно быстрее придать священному огню, чем он, Тёмный Инквизитор, и займётся.

Да! В Ордене были свои чистильщики веры, только они пользовались не той жалкой формой огненной стихии, которую создали никчёмные алхимики неверных, а истинной формой Первородного Огня! Материи, из которой был соткан Хаос. Такие, как он, зовут своё оружие Чистым Пламенем, и от него нет спасения. От него невозможно убежать, спрятаться или защититься! Это совершенное оружие. И этим оружием караются те, кто не хочет подчиниться силе Ордена!

Маг вновь не смог удержаться, и сотворил символ Веры. Он был настоящим Тёмным Инквизитором Тёмного Круга, и Истинная Вера текла по его жилам.

Но несмотря на всё, он ещё и человек. Маг окинул взглядом своё тщедушное тело и недовольно цокнул языком. Годы, проведённые в архивах за поиском тайных знаний, не пошли на пользу его телесной оболочке. Увы, приходится чем-то жертвовать. Либо ты отрываешься от мира бренного и рвёшься за грань правды, либо вкушаешь блага земные и принимаешь реальность такой, какая она есть.

Маг снова надел кожаную куртку, застегнул слегка сияющую мантию, подобрал торбу, и, опершись на посох, стал думать, в какую сторону продолжить путь, как вдруг земля под ногами задрожала и зашаталась. Неожиданно по ушам, словно молотом, рванул сильный хлопок, и Тёмный Инквизитор зажмурил глаза, пытаясь справиться с наплывшей слабостью.

Взрыв Большого Огня… Совсем близко…

Немного отойдя от последствий ударной волны, чародей стал озираться по сторонам, стараясь определить, откуда исходила опасность, но успел лишь услышать приглушенный голос мага, бросившего заклятие, прежде чем упасть на землю и замереть на ней. Новый грохот взрыва оглушил Инквизитора.

Тёмный подумал, что его заблаговременно отправили в Бездну, но, открыв глаза и поскрипев песком на зубах, понял, что мощное заклинание было направлено не по его чести.

До слуха донёсся свист и тяжёлые хлопки взрывов. Так, так… Видно, кто-то из здешних кланов устроил разборку понятий – обычное дело для дикого севера, давно вышедшего из-под контроля Святой Инквизиции.

Порывшись в походной торбе, маг извлёк шестиконечный цилиндр, обтянутый в свиную кожу. Ловец Душ… Что ж, судя по звуку сражения, ожидается множество смертей храбрых бойцов.

Гром битвы нёсся прямо к востоку от вершин.

Осторожно поднявшись, маг выглянул из-за холма и поспешил залечь на землю, чтобы шальной болт не окончил его жизнь слишком быстро. Конечно, он всей душой жаждет стать частицей Тьмы, но есть некоторые неоконченные дела на этой земле.

Поставив Ловца на верхушку Холма, маг закрыл глаза и принялся читать заклятие активации, обозревая магическим взором поле битвы.

Ловкий боец в серебристой кольчуге бешено вертел клинками вокруг себя, обороняясь от наседавших на него воинов с огромными обоюдоострыми топорами. Его лёгкие мечи с узкими лезвиями летали в воздухе с невероятной скоростью, отбрасывая, словно пух, тяжеленное оружие врагов и успевая сделать выпад в того или иного соперника, заставляя каждый раз перейти к обороне и закрыться щитом. Сражавшегося ловкача окружили три здоровяка, разодетых в звериные шкуры, и любой мало-мальски понимающий в тактике человек давно бы предсказал неизбежное поражение этому искусному вояке от сильных рук превосходивших числом варваров, но тот, словно издеваясь над судьбой, откинул в сторону один из топоров, и, подсев под оружие другого, сделал резкий выпад, пронзая одним мечом врага насквозь, а вторым рассекая коленную чашечку другому… Оба противника с воплями повалились на землю. Третий, поражённый неожиданным исходом схватки, остался стоять на месте, пока боец в серебристой кольчуге медленно выпрямился. Лицо громилы-варвара скрывало забрало в виде маски льва, но Тёмный Инквизитор чувствовал, как липкий страх пробирался по его жилам. Ещё чуть-чуть и огромная детина бросится в позорное бегство.

Но судьба не прощает дерзости.

Доселе удачливый боец в серебристых доспехах наклонил было корпус чуть вперёд, чтобы начать манёвр, как неожиданно шальной арбалетный болт, с визгом рассекая воздух, вошёл в небольшую щель между сочленениями его доспеха где-то в районе сердца. Захлёбываясь кровью и не веря происходящему, несчастный повалился на землю. Его жизнь окончил мощный удар варварского топора, снёсший голову.

Чуть поодаль группа тяжеловооруженных солдат, носивших на груди черные кресты, сдвинув щиты и прижавшись к одному из холмов, насмерть отбивалась от груды разрозненных варваров. Те дико орали и грозно размахивали топорами, стараясь напором сломить сопротивление дисциплинированных крестоносцев. Однако резкие контратаки солдат заставляли откатываться лавину варварского воинства и тонуть в крови собственных собратьев.

Где-то метрах в тридцати от сечи воинов, маги сошлись в собственной схватке сил, и, летая в воздухе, забрасывали друг друга огненными шарами и потоками энергии, вырывавшейся из посохов. То и дело какой-нибудь чародей, чья защита не смогла отразить удар, с предсмертным воем летел на землю.

В условиях пересечённой местности, в цепи невысоких холмов, сражение шло очагами, без какой-либо единой линии фронта. Было очень затруднительно определить, какая из сторон одерживает победу. Да и распознать их можно было только по знаку на щите или шлеме.

Одни носили золотой знак в виде глефы, пронзающей венок, и состояли в основном из дисциплинированных бойцов, а другие небрежно нацепили на себя голову вепря, льва или волка, вырезанные на кости, и рубились без строя и какой-либо тактики. Их было больше, и они старались задавить врага числом, что пока не удавалось.

Тёмный Инквизитор знал эти символы. Клан Глефа и Бреган Дэрт. К услугам последних Орден частенько прибегал, дабы тревожить границы её Матери Церкви. Если говорить короче, то это просто сброд – воры и разбойники большой дороги. Не более. А вот первые состоят в основном из опытных наёмников и неисправимых романтиков, которые неплохо обустраиваются на севере и конкурируют с Серой Лигой, удерживающей в своих мышиных лапах замок Туанод. Пока что. Вот эти вояки, гордо носящие символ изящного оружия на своих челах, достойны уважения, хотя они и неверные. Но их ум и военный талант проглядывается во всех действиях. Даже там, где сейчас небольшой отряд под предводительством какого-то воина в тяжёлых латах с золотыми наплечниками, теснит огромную толпу варваров, которая тупо пятится назад, теряя одного бойца за другим.

Сгруппировав два фланга, воины Глефы охватили массу варваров с обеих сторон и прижали к холму. Давя врага цепью щитов, они не разрывали строя и секли насмерть сбитых с толку противников. В тесноте небольшой долины варвары просто-напросто погибали, не в силах дать отпор или организовать контратаку. Скоро из сражения схватка перешла в избиение и безжалостное истребление задавленных варваров, и те, не выдержав натиска, побежали. Раздавая направо и налево команды, воин с золотыми наплечниками, грамотно организовал преследование, не позволяя своему отряду разбежаться в стороны.

Тем временем несколько отрядов Глефы сломили сопротивление врага, и постепенно очаги сражения стали затухать, переходя в обычную толкотню преследования. Ещё пару минут и послышался грубый звук рога, сигналившего отход. Что ж, видимо, Бреган Дэрт потерпел сильное поражение, и ему придётся уступить права на кое-какие земли укрепляющему свою власть клану Глефа. Но скорее всего с ними особых переговоров вести не будут. Воров нужно изничтожать до последнего, иначе их хрупкое слово будет слишком часто нарушаться.

Маг посмотрел на Ловца, окружённого тёмным облаком. Что ж, его агрегат получил хороший заряд праны, хотя его активация и была проведена без надобных ритуалов. Но… по скромным подсчётам, не менее шести десятков человек испустили дух, не дождавшись лекарей… В этом мире, благодаря развитию волшебства, человек, даже пронзённый насквозь, может сохранить шансы на жизнь, если ему, конечно, вовремя оказать помощь. Мелочь, но на войне слишком много суматохи, поэтому далеко не всех успевают спасти.

Что ж, можно убрать Ловца, но… Маг почувствовал, что его магический инструмент с усилием всасывает энергию. Быстро кинув взгляд на поле брани, чародей расплылся в улыбке. Зрелище обещало быть интересным.

Пока разрозненные толпы варваров Бреган Дэрт в панике убегали прочь, бойцы Глефы натолкнулись на неожиданным препятствие. На одном из холмов, потрёпанном несколькими взрывами Большого Огня, отчаянно держала оборону группа воинов, которых умело прикрывали маги, награждая атакующих огненными шарами и яркой плазмой электрических молний.

Среди оборонявшихся было несколько легковооружённых пехотинцев в воронёных кольчугах, два здоровенных бойца в малиновых доспехах и один вояка в дорогих латах с искрящимся на солнце крестом, прикреплённым к лобной части закрытого шлема… Ко всему прочему, ещё два мастера огня и два адепта воздуха стояли за могучими спинами воинов, орудовавших тяжёлыми мечами, и успешно отбивали всяческие попытки Глефы взять натиском непокорный холм. Интересно…. Бойцы в столь дорогом снаряжении… Ба! Неужто всё командование Бреган Дэрт попало в западню?! О! Тогда это принципиальная схватка. Здесь и зубами будут друг друга рвать.

И правда, воины Глефы, словно обезумившие, плотным кольцом рвались на вершину холма, не считаясь с потерями. Два верзилы в малиновых доспехах сменили мечи на тяжёлые осадные арбалеты и в упор разряжали болты в наседавших врагов. Остальные защитники высоты ловко орудовали клинками и с лёгкостью сбрасывали атакующих вниз по склону. Тяжеловооруженным пехотинцам Глефы было очень неудобно подниматься по высоте, и чаще всего они, не успев разогнуться, получали арбалетный болт в нагрудник (или, кому больше везло, в щит) и летели вниз. Те, кто вступал в схватку с мастерами стали в грозных воронёных доспехах или искрящимся на солнце крестоносцем, чаще всего падали от молодецких ударов щитами, выбивавшим дух вон, или от точного попадания острого лезвия клинка в щель между пластинами панцирей.

Тёмный Инквизитор стал выискивать глазами воина с золотыми доспехами… Неужто он ошибся в таланте этого полководца? Неужели это дурачье так и погибнет на роковой высоте? Судя по разворачивающейся схватке, Глефа теряла одного бойца за другим без всякого смысла. Лекари, мелькающие средь искрящихся доспехов синими одеждами, указывавшими на их силу в области водной стихии, не успевали вытаскивать раненных из свалки, и многие солдаты отходили в мир иной, даря жадному Ловцу всё больше и больше энергии!

Ах вот! Упомянутый командир стоял позади толпы воинов, рвавшихся на вершину, и, облокотившись на воткнутый в землю меч, наблюдал за разворачивающимися событиями боя.

И что, так и будет стоять? Странно. Ан нет…

Воин с золотыми доспехами вдруг дёрнулся, вкладывая меч в ножны, и что-то прокричал. Из разрозненной толпы к нему поспешили двое… затем ещё трое… затем ещё и ещё, пока не образовался отдельный отряд, выстроившийся в цепь. С другой стороны к командиру бежало несколько мастеров огня.

– Вскинуть арбалеты! – донёсся до слуха Тёмного Инквизитора приказ командира Глефы.

Когда защитники высоты поняли, в чём дело и подняли вверх щиты, их накрыл целый град тяжёлых болтов. Один из здоровяков в малиновом доспехе схватился за шею, и, немного пошатавшись, покатился вниз. Крестоносец, поздно сообразив, что нужно закрыться, стоял на коленях, тупо таращась на не менее чем десяток болтов, раздробивших его нагрудник и глубоко вошедших в тело. Кто-то мастеров огня катался по земле и дико кричал, пока три других были вовлечены в дистанционную схватку с магами Глефы. Лишь один из мастеров стали чудом спасся за небольшим асписом, который он успел схватить в последний момент. Второй здоровяк в малиновых доспехах сидел на земле и тщетно пытался вырвать болт из ляжки.

Среди толпы атакующих раздался победный рёв, и они изо всех сил рванули на вершину. Удивительно, однако, но даже среди воров и разбойников можно встретить настоящую отвагу. Нет, не безумство азарта или нужды, а именно отвагу.

Оставшийся в живых воин в воронёных доспехах что-то крикнул магам, и, закрывая грудью их тщедушные фигурки, бросился в отчаянную схватку с наступавшими. В свою последнюю схватку.

Спасти раненного здоровяка ему не удалось – наступавшие задавили его и скорее всего добили. Но когда волна пехотинцев Глефы достигла последнего оставшегося в живых воина, то началось нечто. Неуловимые движения истинного мастера клинка рубили наискось и пронзали насквозь тела вместе с доспехами. Казалось, всё вокруг него движется медленно, неохотно, и лишь он один, словно вихрь, мчится сквозь людскую массу, оставляя за собой трупы. Выпад, наклон, подсечка, удар сверху вниз… Поворот – отбито три выпада… Ответный удар в шею – воин Глефы падает, захлёбываясь кровью. Разворот…

Однако сегодня судьба была не в настроении давать шансы или прощать долги. Сегодня перед ней держали ответ все.

Мастер стали срубил ещё нескольких, прежде чем чей-то молодецкий удар рассёк его вороную кольчугу от плеча до пояса. Храбрый разбойник от неожиданности осел на землю, и, пуская изо рта кровь, поднял голову к победителю. Перед ним стоял статный мужчина в полном боевом доспехе с золотыми наплечникам и занесённым мечом над головой.

Тёмный Инквизитор пьянился той силой, которая рождалась из дикого желания жить, бушевавшего в сердце храбреца в воронёной кольчуге. Ещё секунда – и голова мастера стали слетела с плеч. Командир Глефы с щелчком вложил клинок в ножны. Дело было сделано.

Оставшиеся маги сдались на милость победителей, которой, правда, к ним не проявили, добив прямо на холме.

Что ж… ещё одно знаменательное событие в жизни ничтожных… ещё одна трагедия в пути никчёмных. Так вся история человечества: победы, поражения, вновь победы. Ни в том, ни в другом, смысла нет и не будет. Сегодняшней кровью Глефа не стала владычицей Севера, не уничтожила Бреган Дэрт. Да, возможно, в политической жизни северной части Гипериона этот клан укрепил позиции, но, принимая во внимание скорую гибель Святой Инквизиции и наступление вечно жадного Ренессанса, будущее Глефы будет тяжким. Ренессанс долго не телится с конкурентами. Хотя, всё едино. Когда на землю Гипериона вступит Культ, объединившись с дружинами Ордена, дни всех ничтожных кланов будут сочтены.

Вся жизнь состоит из маленьких да побольше проблем, и их решать – всё равно, что воздухом дышать. Маг улыбнулся. Жизненный девиз…

Чёрный Инквизитор взял в руки ловца, и, закрыв глаза, медленно произнёс:

–  Астара-ностра-Вите’рона’стим!

Ловец ярко засветился, и тёмное облако исчезло вокруг него, оставив лишь чёрный след на коже, обтянувшей цилиндр – знак того, что агрегат заряжен. Маг трепетно уложил его в сумку. Та сила, что сейчас вобрал в себя Ловец, просто безумна. Если…

Служитель Ордена не успел толком понять, что произошло, как оказался на земле, дёргаясь в ужасных припадках боли, рвавшей его на куски. Голову будто сдавили огромными клещами. Чёрный Инквизитор хотел кричать, что есть мочи, но голос покинул его. Маг в агонии стал скрести ногтями землю. А затем всё исчезло. Боль пропала!

Тёмный служитель, тяжело дыша, поднялся на ноги… Произошедшее ему было понятно… очень даже понятно. Откат силы – вещь, которая бывает при образовании новых сверхмощных энергетических полей. И он знал, откуда пришёл откат. Чёрный маг посмотрел на горный хребет Тансмангара к северу от этих мест. Треклятый некромант делает что-то очень нехорошее. Даже по меркам Тёмного Ордена.

* * *

Каждый шаг мамонта отдавался болью в измученном сердце. Каждое покачивание в проклятой коляске заставляло передёргиваться все мышцы. Всё болело. Но раз болит, значит живёт, а это – самое главное!

Мерлон опустил тяжёлую голову на грудь, пытаясь хоть немного вздремнуть, пускай и в неудобном сидячем положении. После произошедшего ему требовался сон. Простой крепкий сон.

Он пристроился с правого борта огромной коляски, прикреплённой к спине мамонта, и в полузабытьи ловил обрывчатые фразы разговора спутников. Как он понял, его вместе с Диролем и Чедвиком подобрал специальный патруль. Чедвик был сильно ранен, и в бессознательном состоянии лежал посередине этой развалюхи. Мерлон попытался разглядеть хоть что-нибудь вокруг, но перед глазами плыло, и после нескольких безуспешных попыток он откинулся на борт и вновь опустил голову.

Было жарко.

– Что с этим юнцом? – ворвался в сознание чей-то до боли знакомый голос.

– Ранен он, ядом, – прогремел в почти беззвучной пустоте другой голос, старческий… видно, Дироль. – Только как выжил – ума не приложу.

– Может, выпил что? – эхом отражаясь от стенок несуществующего пространства, послышался вопрос.

– Вряд ли. Настойка мельверы и корня мандрагоры – штучка дорогая, и сомневаюсь, что у него хватило бы денег.

– Но всё же возможно!

– А, чёрт с ним, – последнее слово рвануло по больному сознанию особенно сильно.

Вокруг пронзительно зазвенело, и забытьё накрыло разум иссиня-чёрной пеленой.

Ну что, ничтожное существо… Ты готов к новому пути?

«О чём ты? Кто ты?»

Я твоё зеркало… Твои самые тайные желания… Я твой хозяин…

«Хозяин у меня один – это я!»

О нет, дружок, ты сильно заблуждаешься. Да, каждый человек имеет волю, но кто сказал, что воля принадлежит его разуму? Воля, мой друг, есть то, что рождается с тобой вместе, а не в тебе.

«Я устал от тебя… Сгинь…»

От меня невозможно отмахнуться, от меня нельзя убежать… Я есть ты… А ты – это я… Как парадоксально.

«Иди к чёрту!

Только вместе с тобой… За всё нужно платить… Ты сделал шаг на тропу, с которой не можешь сойти. А тропа эта ведёт к вершинам… по дорогам, окрашенным кровью. Ты решил доказать, что ты не червяк. Что ж, возьми себя в руки и вперёд! К смерти!

«НЕТ!»

С диким криком Мерлон очнулся от мерзкого видения и резко открыл глаза. Кровь бешено стучала в голове, заглушая прочие звуки. Теперь он точно знал: с ним кто-то говорил… С ним говорил кто-то внутри него! И образы. Тёмная гора, чёрная, словно уголь, над ней в ехидном злорадстве нависла алая луна… а вокруг горы – реки. Реки крови, а посреди них стоит голый мужчина и дико смеётся. Этот смех…

– Дружок, чего раскричался? Рены к нам успеют явиться. На всех хватит, – пробормотал седовласый мужчина с изуродованным шрамами лицом, и синей, испачканной кровью и грязью робе.

Фанфарор… И он здесь.

– Что? Не ожидал встретить? – улыбнулся друид, отчего его лицо стало ещё неприятнее.

Мерлон не ответил. Ему сейчас было на всё наплевать. Видение пропало, но липкий неприятный страх засел в сознании. Голова трещала.

Юноша огляделся: со спины мамонта можно было осмотреть пологую, с редкими рощами местность, на многие километры вперёд. Но ничего особенного, кроме десятков столбов дыма, поднимавшихся из-за горизонта, видно не было… Скучные поля с пожухлой травой и низкорослыми деревьями, чьи ветви поникли, словно в трауре. На землю лилось много крови.

– Селяне бегут со всех концов. Рены грабят деревни и убивают мирян, не щадя ни женщин, ни детей, – сказал Фанфарор, внимательно наблюдая за Мерлоном.

– Одного не пойму: зачем? Ну, порезали пару семейств для страху… Зачем все деревни-то? Зачем убивать тех, кто станет нести деньги в казну?! – возмущался Дироль, отбивая такт своих слов кулаком о борт коляски.

– Видно, сеньоры хотят раздать завоёванные земли своим вассалам, – как-то пусто и отстранённо ответил Фанфарор. – Но на черта им земли без крестьян?

– Может, рабов пригонят, в таком случае, – хмуро пробормотал Дироль. – На них меньше затрат. Скорее всего, это единственное объяснение.

Мерлон обвёл округу медленным болезненным взором, и хотел отвернуться, но наткнулся на большое, толстое дерево, чьи ветви раскинулись на добрые десять метров в стороны. Огромное создание природы. Столь могучее и величавое. Оно гордо стояло близ ручья, образованного подводным ключом, и безмолвно надзирало за своими владениями. А под густой, слегка осевшей от тяжести листвы кроной, лежало несколько изуродованных человеческих тел, над которыми вились жирные мухи. Лужи крови и несколько кусков мяса. А древесный исполин стоит близ них, такой непостижимо гордый и великий.

«Песчинка в бездонном океане событий,» —всплыли слова в голове Мерлона, и юношу передёрнуло. Он поспешил отвернуться, но его глазам предстал Чедвик, лежавший на одном боку по центру коляски. Белая роба перепачкана кровью, бледное лицо покрыто холодным потом, а глаза плотно закрыты. Мерлон слегка приблизился, стараясь разглядеть хоть какие-то намёки на дыхание.

– Оставь его, малыш, – проговорил Фанфарор.

– Он жив? – пролепетал Мерлон дрожащим голосом. Он ещё толком не пришёл в себя.

– Пока ещё. Его нужно срочно доставить в Собор. Там есть всё необходимое для излечения. Но проклятое четвероногое животное не хочет двигаться быстрее, – обречённо пожав плечами, сказал друид. – Эй, Симур, подгони свою тварь! – крикнул Фанфарор человеку, сидевшему на носу коляски.

– Как только, так сразу! – огрызнулся извозчик. – Вы сегодня гоняете его по всей округе, и он достаточно устал, развозя ваши тела.

– Скажи спасибо, что твою милую «лошадку» не пустили на провиант, который нам понадобится в случае длительной осады, – рявкнул друид. – Так что закрой рот и вжарь скотине, чтобы передвигалась быстрее! У нас человек умирает!

Угроза Фанфарора подействовала, так как извозчик, взмахнув арапником, щёлкнул в воздухе что было мочи, и мамонт стал двигаться ощутимо быстрее. Однако странно, что друид так позволял себе отзываться о животных.

– Что ты так смотришь на меня? – бросил Фанфарор Мерлону, откидываясь на борт коляски. – Удивлён моим манерам? Малыш, я люблю духов, а не зверей. Я вообще люблю общаться c иной материей, более совершенной, чем плоть с мозгами. Или без них. Так что нечего меня упрекать, – последние слова маг прогавкал, и со злостью отвернулся от Мерлона.

Юноша перевёл взгляд на молчавшего Дироля, который вжался в угол и тупо уставился куда-то вдаль. Архимаг казался таким тщедушным, таким немощным… Простой никчёмный старикашка, с перебинтованной ногой.

«Да они все никчёмны и немощны. И ты станешь одним из них. Таким же дряхлым и ничтожным!»

«Этому не бывать!»– взревел внутри себя Мерлон и его лицо исказилось гримасой злости. Кулаки сжались, а рука потянулась к кинжалу.

Через миг всё прошло. Юноша был ошарашен подобным наваждением, и ему почему-то стало стыдно. Он сам вжался в угол, подтянув к себе колени, стараясь унять колотившееся сердце. С ним происходит что-то непонятное…

– Долго ещё до Шипстоуна? – вдруг нарушил свинцовое молчание Дироль.

– Пару километров. Вон, к северо-западу видно купол Собора и башни Триумвивера, – сухо ответил Фанфарор и ткнул пальцем куда-то в даль.

Мерлон поспешил посмотреть в ту сторону, и на горизонте увидел блестевшую на солнце золотистую черепицу огромного купола Собора, плавно переходившего в шпиль, увенчанный массивным крестом. А чуть поодаль от главного здания Шипстоуна в воздухе висели три круглые башни знаменитой магической школы Севера – Триумвивера. Башня учеников, башня исследователей, и башня Великого Магистрата – место, где проходят концессии магистров всех известных школ, академий и училищ.

Мерлон расплылся в улыбке. Его не было в городе около недели, которую он перед безумным походом провёл у приятеля, но ему казалось, что прошла целая вечность. Эти здания были столь родными… Близкими… И в лучах дневного солнца они вселяли уют. Даже здесь, на дне жёсткой коляски.

– Сколько осталось? – вдруг вырвалось у Мерлона.

– Что? – недоуменно отозвался Фанфарор.

– Сколько осталось воинов? Кто будет защищать город? – с трудом выговаривая каждое слово, пояснил Мерлон. Язык еле ворочался во рту.

– На тот момент, когда я был в городе, там насчитывалось до четырёх сотен мечей… ну и магов десятков пять, шесть.

– И всё? – ошарашено спросил молодой маг.

– А что ты хотел? На Плато де Артес мы потерпели ужасное поражение. Мастеров стали почти всех перебили проклятые Серые. Гильдия Темных Мечей заявила о как минимум трёх сотнях убитых бойцов. Орден Божественной Клятвы говорит о двух сотнях погибших крестоносцев. Рыцари Генерала Сарта почти все пали на правом фланге, как, впрочем, и сам генерал. А это ещё не менее восьми десятков потерь. Что касается Ратников его Святейшества Патриарха, то по их данным, из рядов безвозвратно выбыло ещё тридцать десятков воинов. А за потери инквизиторов вообще некому отвечать: вся верхушка святых отцов сгорела в пламени сражения, а остальные братья, кто смог выжить в мясорубке, мало чем могут помочь волоките. И, кстати, Сугунтур тоже погиб вместе со святыми отцами.

– Но ведь на поле пришло почти четыре тысячи бойцов! – воскликнул Мерлон.

– И что? После того, как нас разбили, каждый спасался, как мог. Насколько я понимаю, мёртвых с помощью трансферанса определяли, как, в общем, и живых. Многие попали в плен. Те, кто не погиб на Плато, слегли в мелких стычках во время погони, как те бедняги, которых мы видели под кронами дерева. Такие картины сейчас по всей округе Шипстоуна. Рены рьяно преследовали наших, пока милиция города не додумалась организовать спасательные рейды. Вам очень повезло, что мы нашли вас.

– Спасательные рейды? А что вы можете сделать? – удивился Мерлон. – Погибнуть за компанию?

– Не язви, юнец. Вот, – друид вынул из-за пазухи небольшой кристалл жёлтого оттенка, в котором ярко горело маленькое пламя. – Наше оружие – Гнев Господень! И рены отлично его знают.

Ещё бы! Мерлон усмехнулся. Такая штучка используется лишь раз, но испепеляет врага в считанные секунды. Очень полезная вещь. Жаль, что их осталось немного. В минувшей войне с Хранителями запасы таких кристаллов почти истощились, а мастер, изготовивший их, сгинул давным-давно где-то в Серебряном лесу во время своих исследований.

– Ты бы не размахивал, – буркнул Дироль. – Прибереги для боя, а нас и так рены сцапают.

– Обречённо как-то, господин архимаг, – сконфужен проговорил Фанфарор. – В город же постепенно прибывают всё новые и новые отряды.

– Усталых и измученных солдат… Надеюсь, рены начнут наступление только под утро, – буркнул Дироль и отвернулся от друида.

– У нас есть шансы? – как-то совсем по-детски наивно спросил Мерлон.

– А Господь на всё судья. У ренов сейчас не меньше пяти, а то и шести тысяч войска, а у нас, дай Бог, десять сотен наберётся к концу дня. Так инквизиторы говорят. Хотя на нашей стороне укрепления. Эх! Не знаю…

– Проклятье! А стянуть резервные силы? А гарнизоны Ариса и Латора? – скрипя зубами, спросил юноша.

– Какие резервы? Какие Арис и Латор?! – иронично воскликнул Фанфарор. – Уж достягивались. Арис заняли Серые. Ну, Серая Лига. Да, да, они, представь себе, оторвались от своего дорого Туанода и отважились поднять голову. И даже посохи! А Латор был взят в осаду войсками Реньюна. Вечными прихлебателями ренов. Долго не протянет. В общем, неоткуда ждать помощи.

– А союзники? Что они-то? – не унимался Мерлон.

– Союзники. Весть давно послали, но пока откликнулись лишь клан Нейтралз и клан Остерман, один из тех, которых называют варварскими. Но пока они смогут добраться! Ведь телепорты закрыты в опасении проникновения врага в город.

Молодой маг плюнул всердцах. Такой расклад никуда не годился. За укреплениями долго не отсидишься: маги Ренессанса разнесут их в щепки в первые же минуты боя, а пехотные войска просто-напросто с помощью магии больших прыжков натиском возьмут стены, а далее начнётся беспорядочная битва на улицах города, где вряд ли малочисленные защитники города смогут взять вверх над хлынувшими массами врага.

Мерлон закусил губу и машинально устремил задумчивый взгляд к горизонту, где в небо поднимались извивающиеся ленты чёрного, как смоль, дыма. Они словно пиявки присосались к ярко-голубой глади небосвода, высасывая силу и красоту из лёгких этого мира, заставляя задыхаться, биться в конвульсиях и просить о пощаде. И земля просит… Все деревья просят… Высохшая безжизненная трава, склонённые в скорби и беспомощной ненависти ветви молодых сосен, стариков-дубов и мудрых елей. Дым и кровь…

Но, быть может, всё это – игра воображения, а природе нет никакого дела до людских свар, до беспощадной злобы и лютых убийств, а некое болезненное состояние окружающих растений – лишь следствие продолжительной засухи, столь не свойственной сезону. Скорее всего…

Всё же мы одни… Мы поодиночке…

Сострадание… Вера… Любовь. Это нервные импульсы, которые терзают наши органы. Мы строим идеалы и верим в их совершенство. Мы считаем себя вершиной творения. Высшей точкой мысли Творца. Но мы никак не хотим принять реальность, где наши ценности отсутствуют. Мы не хотим принять мир без иллюзий, без наших названий и даже без наших мыслей. Мир, в котором отсутствует шкала оценок, без которых мы не мыслим нашей жизни. Мир, в котором всё сущее живёт без слов и имён.

Почему есть ветер? Почему он дует? Почему светит солнце? И зачем трава, столь ничтожная единица жизни, склоняясь по воле ураганов, всё равно стремится к солнцу, хотя для него оно ничто?

В нашем сознании всё построено на системах. Структурах. Иерархиях. Каждый из нас – целый мир, который соприкасается с другими. Каждый из нас – исследователь. Каждый из нас – создатель. В книгах церковников утверждается, что Творец создал нас по образу и подобию своему. Что ж, если он созидал один, быть может, и мы сами обречены на вечное одиночество? Быть может ты, Мерлон, простой вольный охотник, прожигавший всю жизнь, далеко не столь ничтожен, как тебе указало на то общество. Общество, чьё существование столь же шатко и столь же нестабильно, как желания твоей души. Те, кто лежит под деревом, были рыцарями, воинами, Защитниками Веры! Они всю жизнь смотрели на тебя свысока. Церковь ставила такого, как ты, не выше земляной грязи, а своим бойцам оказывала все возможные почести. Что ж, теперь они гниют под деревом, и их некогда славные имена лишь пополняют некрологи и сводки потерь. Их величие пропало. Оно исчезло, Мерлон. А кто ты? Вольный? Маг? Человек? Или просто никто? Твоё имя не значит ничего. В этом обществе ты грязь и просто ничтожество. Но в чём величие самого общества? И есть ли оно? Достоин ли ты того места, которое молча указала тебе судьба, вложив плод в чрево безумной чародейки?

Я не волен судить о вещах, о которых мало что понимаю. Я не знаю, кто ты, и зачем мучаешь мой бедный разум. Я не знаю, зачем ты убиваешь моё сознание ужасными картинами, рождающимися в ещё более и более извращённых образах. Но ты прав, я не ощущаю себя столь ничтожным, каким меня считает окружающие. И ещё больше – мне наплевать на них.

Ты выжил, Мерлон. Ты взял силу, которая попала тебе в руки волею судьбы или нет, но попала. Она была в твоих руках, а теперь течёт в твоих жилах. Достоин ли ты большего?

Да. И я докажу это. Пускай я пойду по трупам. Пускай реки крови будут течь. Но я стану выше. Выше всего. Выше тех тварей, которые мельтешат под ногами. И с каждой смертью моего врага я буду становится сильнее. Дарованная сила дала мне не только жизнь, но и возможности.

– Мерлон, – прогремел в сознании голос архимага Дироля.

Юноша перевёл отстранённый взгляд на старика. Его измученное лицо выразило недовольство.

– Что? – нетерпеливо бросил Мерлон.

– Послушай, как тебе удалось выжить? Рана твоя была заражена очень сильным ядом, от которого нет иного средства, кроме настойки мельверы и…

– … корня мандрагоры. Я знаю. У меня хранилось на чёрный день, – откровенно соврал Мерлон.

– Но…

– Друзья мои, вот и Шипстоун – непровозглашённая столица Гипериона, – торжественно произнёс Фанфарор и указал рукой на восток.

Признаться, нельзя было не восхититься открывшейся перед усталыми воинами красотой.

За то время, которое Мерлон провёл в раздумьях, солнце успело отсветить дневные часы, и стало клонится к горизонту, стелясь по земле ярко-оранжевыми лучами.

На фоне уходящего на покой солнца, в пожаре предвечернего сияния, высились многометровые стены города с неприступными остроконечными башнями. Составленные из толстых добротных камней исполинские укрепления, скрывшись за широким рвом, сурово взирали на окрестности. Их внушительный воинственный вид заставлял чувствовать себя маленьким, ничтожным созданием.

Однако нерушимым могуществом добротных укреплений люди умели хорошо пользоваться. За крепкими рядами стен блестели крыши многоэтажных домов знатных воинов, торговцев, богачей. Город стоял на равнине, и все строения были хорошо видны с холма, где на некоторое время замер мамонт. Отсюда Шипстоун открывался в единстве всех своих частей: вычурных домов знати, примостившихся словно светские щёголи средь неотёсанных домишек-бедняков; многочисленных храмов и церквей, чьи золотые кресты блестели в огне заката; длинных, словно копья, башен магов, освещённых разноцветным магическим огнём; куполов, крыш, шпилей иных строений; ну и, конечно, зависших в воздухе на северной оконечности города трёх круглых башен Триумвивера, и в самом центре прямоугольника его Величества Церковного Собора – главного здания всего города, где заседал Патриархат.

Величественное строение из белого мрамора, будучи не менее, чем в триста, а то и все пятьсот квадратных метров, высилось над всеми домами города тридцатиметровой высотой, заканчиваясь на вершине огромного позолоченного купола с крестом из чистой платины. Все стены украшали полуколонны, а на карнизах и портиках стояли изваяния святых. Конечно, не только тех, чьи имена указаны в Священной Книге. После смерти каждого Патриарха делали слепок лица умершего главы Церкви, а затем мастера составляли бюст, и готовую скульптуру ставили на предназначенное место. Со временем мест на ранее построенных частях здания стало не хватать, так как Патриархи в силу преклонного возраста жили недолго, и к Храму приходилось достраивать какие-нибудь дополнительные строения, или ставить некоторые скульптурные ансамбли на площади прямо перед Собором.

– Красота! – воскликнул Фанфарор, наблюдая за картиной. – Я здесь…

– Хорош болтать! – рявкнул Дироль, склонившись над стонущем Чедвиком. – Ему стало хуже.

Действительно, алые струйки крови потекли из-под тела архимага, извиваясь, словно мерзкие ядовитые змеи, и заскользили прямо к Мерлону. Юноша перекосился, но не дрогнул, не дёрнулся, а лишь внимательно следил, как ручейки, набиравшие скорость, стремились к тому месту, где он нашёл временный приют.

– Проклятье, Фанфарор, порошок! – бросил старик, внимательно пытаясь что-то разглядеть в спине Чедвика.

А кровь текла. Маленькие змейки, наливаясь всё большей и большей силой, постепенно сливались в одну и ускорялись навстречу их следующей жертве. Мерлону стало холодно. Тело забила крупная дрожь.

– Симур, гони свою тварь! – прокричал друид, роясь в торбе. – Отойди, Дироль! Здесь не твоя работа!

Послышался громкий хлопок, затем недовольный рёв животного. Сильно дёрнувшись, мамонт стал постепенно ускорять движение, а вместе с ним и лужа крови, которая вытекала из-под раненого Чедвика и сейчас неумолимо рвалась к замершему в ужасе Мерлону. Молодой маг вжался в борт коляски как только мог и тихонько проклинал всё живое. Всё его существо знало, что если кровь… эта алая, гадкая субстанция, коснётся его, то произойдёт…

–  Алатрио!  – выкрикнул друид и бросил шепотку порошка прямо на рану несчастного.

Яркое зелёное сияние покрыло тело Чедвика. Миг – и раненый перестал стонать, а его дыхание выровнялось.

– Ух… – выдохнул Фанфарор. – Протянет до Собора. Только вот я, – стоящие на коленях ноги мага задрожали, и через секунду он со всего маху упал на дно коляски. – Я, видимо, много сил отдал. Господи Благословенный! Сколько крови!

Крови… Крови!

Мерлон в тот миг испытал непередаваемый страх. Только его взор уловил, как лужа крови, преодолев последние миллиметры, лизнула его сапог и голень, нестерпимый вопль ужаса стал продираться через глотку, но так и застыл в ней.

Эта иссиня-чёрная гора казалось нестираемым пятном на ярко-красном полотне обезумевшего художника. Она была громадных, исполинских размеров, и казалось, что её сущность вся сплетена из монолитного куска истинного Ничто, где не существует, не живёт и не умирает что-либо вообще. Да и гора ли это? Или же бесформенная дыра на холсте Извращенца, ведущая в самую Бездну его самых диких и ужасающих желаний. Невозможно описать то, что невыразимо. Невозможно осознать то, что просто не создано для того, чтобы его познавали. Невозможно понять… И только цифры… Цифры и неясные иероглифы. Они везде, повсюду. Они в виде скульптур и колонн, в виде статуй и разломленных крестов, разбросанных на огненных берегах. Они в виде трупов и рек крови. И сама гора – большое число загадочных значений. И даже тот сумасшедший, который стоит посреди моря, нет – океана – алой крови, и смеющийся Судьбе, Богу и Вселенной в лицо – тоже Число. И ему смешно. Ему дико смешно. Он презирает всё. Он презирает всех. Ему ненавистны жизнь и отвратительна смерть. Он равен Творцу и ничто перед ним.

Кажется, что сознание покидает тело. Кажется, душу вырывают из ничтожной оболочки стальными когтями и начинают медленно линчевать, наслаждаясь нотами смерти. А разум несётся по искривлённым берегам, над бушующими волнами крови… несётся навстречу хохочущему безумцу. А он протянул руки. Лицо…

Не-е-е-ет!!!!

Тьма! Огонь!

Тишина.

* * *

– Ты уверен? – прозвучал тихий спокойный голос под куполом просторной походной палатки.

– Несомненно. Совет не выносит ошибочных решений, – последовал ответ.

– Что ж, я не думал, что всё так скоро обернётся. Хотя, мой дорогой Данфер, это предсказуемо. Нынешнее руководство потеряло политическую хватку: оно слишком медлительно и трусливо. Имея такие ресурсы, мы могли бы давно занять Бангвиль, и это никоим образом не повлияло бы на войну со Святой Инквизицией, – чеканя слова, проговорил первый.

– Но с другой стороны, Иридан, они не могли предполагать, что война с богословами будет идти столь успешно, – голос второго был низким и шепелявым.

– Сомневаюсь. Дни её Матери Церкви сочтены давно. её дряхлые войска не могут противостоять нашей военной мощи никоим образом! Ещё во время планирования похода информация о боеспособности армии нашего врага вызывала ехидную усмешку. А сейчас, когда около тысячи её воинов остались на Плато де Артес, и ещё около семи сотен отправились в кандалах на наши рудники, святейшему Патриархату просто нечем воевать.

– Сколько времени тебе потребуется, чтобы взять город?

– Думаю, два дня.

– Два? Это точно?

– Полностью. Быть может, меньше. Сегодня к ночи мы подойдём к городу. Возьмём в кольцо. Затем солдатам нужно немного отдохнуть, а к вечеру следующего дня начнём наступление. К утру Патриарх лишится головы.

– Безумие. Взять сходу такой город, как Шипстоун! Там высокие стены и мощные башни. Будь там хотя бы тысяча бойцов – они сдержат вашу атаку, засыпав арбалетными болтами и пламенем Большого огня. Я думаю, ты должен обратится к разуму.

– Если б у меня его не было, то вряд ли бы мы сейчас общались, Данфер. Отцы Совета не столь глупы, чтобы выбирать сторонниками заносчивых недоумков. Мы возьмём город за два дня, и ты лично выпьешь вина на развалинах Святого Собора. Будь уверен.

– Хорошо. Я знаю, что ты человек слова, Иридан. ещё со школьной скамьи. Даже несмотря на то, что нас развела Тьма по разным путям, я не сомневаюсь в твоём умении держать слово. Хотя у тебя есть время подумать. Я сообщу Совету дней через пять.

– Нет. Ни в коем случае. Сегодня же отправляйся в ваше Логово и передай все мои слова. Я не могу допустить, чтобы ореол славы достался проклятым сеньорам.

– Но ты понимаешь, что в случае, если ты не выполнишь обещанное…

– Я всё понимаю.

– Что ж, ты, видимо, всё хорошо просчитал. Великая Тьма любит таких, как ты.

– Друг мой Данфер, ты ведь знаешь мои скептические взгляды на вашу Истинную Веру, как в общем, и на все религии в целом. Не стоит со мной заводить такие разговоры.

– Но ведь ты помогаешь.

– Я помогаю в первую очередь себе самому. Собственно, с помощью ваших денег я убираю верхушку Сеньорства и становлюсь во главе Ренессанса, а вы получаете полноценное покровительство и нашу военную силу, кроме того, и паритетную с нами власть на Севере. На мой взгляд, здесь выгодные отношения, не более.

– Но…

– Хватит! Тебе стоит уходить – скоро ко мне явятся на аудиенцию мои генералы, и не думаю, что получится объяснить, за каким делом ко мне явился злой и нехороший некромант, – Иридан расплылся в улыбке.

– Как скажешь, – прошипел Данфер.

Яркая вспышка, затем глухой хлопок – и тёмная фигура Командарма Ордена исчезла из шатра.

Глубоко вздохнув, гроссмастер Иридан, опустился в кресло, окидывая взглядом просторный походный шатёр. Этот разговор потребовал колоссального напряжения сил. Заигрывать с Темным Орденом крайне опасно, и надо контролировать все мысли и эмоции, чтобы не выдать задуманных ходов.

Полумрак помещения давил на сознание, не давая расслабиться. Наглая тьма, загнанная в углы тусклым огнём свечей, до сих пор хранила в себе эманации приспешника Тьмы… Несмотря на приветливую вежливость, глава Ордена совсем не походил на безвинную овечку. На его руках следы таких ужасных дел, от которых желудок любого нормального человека свернётся в приступе дикой агонии. Ничто никогда не проходит бесследно.

Что ж, все задуманные шаги пока идут по плану. Святая Инквизиция корчится в последних предсмертных муках, а Тёмный Орден наконец клюнул на посулы. Пришлось сильно потрудиться, чтобы тёмная братия заметила его и решилась расстегнуть кошель с миллионами. Денег у Ордена много, и они всегда ищут способы их реализации в угоду обожаемой богине Тьме. А теперь такая благоприятная возможность падает с небес (или, правильнее сказать, катится из ада) – гроссмастер, главный руководитель военных сил самого Ренессанса, обратился к ним с предложением – ну чем не удача? Да и предложение очень стоящее и цена за него приемлемая. Вряд ли Орден ожидает какого-либо подвоха со стороны бывалого вояки. Да и зачем, собственно? Они станут отсчитывать денежки, а он на горбу собственных солдат решать их проблемы. Чем не выгода? Да только такое партнёрство далеко не вечно, и, как любил говорить его отец, Боливар не вынесет двоих.

Осталось надеется, что Отцы Ордена продолжат считать его в меру умным, но и в силу определённых обстоятельств недальновидным. Пока сделан первый шаг, партия будет разыгрываться дальше. Единственная проблема – утерян тот важный предмет, за которым Иридан посылал Бладмура. Но, впрочем, по окончанию войны будет время загладить старые промашки. Спешить некуда. Без его, гроссмастера, помощи у Ордена ничего не получится, несмотря на многочисленных соискателей в рядах Ренессанса. Воины преданы только двум значимым субъектам – Конвенту Сеньоров, и своему удачливому командиру, который пока не знает поражений. Хотя насчёт первого стоит задуматься, и скоро, очень скоро у всех отпадут излишние сомнения. А что касаемо других возможных претендентов, то никто из них не пообещает стабильности и порядка. Клан разорвут усобицы, и Отцы Ордена это отлично понимают. А это хороший козырь!

Полог шатра резко откинулся, и внутрь прошёл стражник. Вытянувшись по струнке и щёлкнув каблуками, солдат пробасил:

– Милорд Иридан, к вам на аудиенцию подали прошения Генерал Аримус, Генерал Сантес, а также господа Антренасеко и Линберман.

– О генералах я знаю, – бросил гроссмастер. Что же понадобилось союзникам? – Пригласи… всех внутрь.

– Будет исполнено! – рявкнул солдат, и, быстро развернувшись, вышел вон.

Гроссмастер поморщился и потёр лицо руками. Снова придётся выкручиваться и играть роль. Утомляет. Но! Должность обязывает!

Полог шатра вновь откинулся, и внутрь один за другим вошли все ранее названные солдатом люди.

Первым был Генерал Сантес – низкорослый широкоплечий мужчина средних лет, в полном боевом доспехе с изображением чёрного волка на нагруднике. Этот знатный вояка начинал, как и сам Иридан, с низов знати, с должности простого капитана: понюхал, и попробовал военное дело со всех сторон. Правда, был слегка мнителен и немного горяч, что иной раз составляло проблему во время собраний Военного Совета, да и порой во время ведения сражений. Он мог и ослушаться приказа, и сам очертя голову броситься в первых рядах, считая тот или иной манёвр более удачным.

Вторым в гости к гроссмастеру пожаловал генерал Аримус, облачённый в вороную кольчугу, с двумя маленькими топорами на поясе. Личность странная и немного загадочная. Насколько известно Иридану, Аримус по молодости лет отправился искать приключений не куда-то в пещеры карликов, а на сам Харон! Записался в волонтёры к Стражам, и очень долгое время хранил, вместе с такими же отчаянными рубаками, этот мир от напастей нежити и приспешников Культа. Затем, если верить слухам, в одной из вылазок его отряд попал в западню, и все, кроме него, погибли. Дальнейшие данные о жизни Аримуса – загадка. Поговаривают, что его взял Культ, вылечил и сделал своим падшим воином. Другие утверждают, что его подобрали мастера Шепростана, и он обучался ремеслу угрюмых асассинов. А иные, указывая на странности поведения Аримуса, вроде вечно бесстрастного выражения лица, и в то же время непредсказуемых вспышек гнева, с полной уверенностью причисляют его к выкормышам безумных Хантеров. Как бы то ни было, Аримус пришёл в Ренессанс лет десять назад, попросился в ряды «смертников» (добровольцев, которых нанимали за гроши и использовали в качестве первой линии для пробы прочности войск врага), выжил, отличился храбростью и поразительным умением владеть как оружием, так и тактикой руководства отрядами в войнах с Хранителями и Элитой, и с тех пор растёт по карьерной лестнице. Небось, метит на его, гроссмастера, место.

Третий вошедший был облачен в серую робу с накинутым на голову капюшоном. Свет свечей не достигал лица Серого, создавая зловещий образ загадочного мага. Мессир Антренасеко скрывал обезображенную внешность за складками одежды, что, впрочем, вошло потом в моду его поначалу небольшого клана. Антренасеко, в прошлом молодой дворянин – ловелас, потерял красоту на костре Святой Инквизиции, с которого его еле спасли преданные воины. С тех пор его клан стал вечным ненавистником её Матери Церкви, и в ряды Серой Лиги вливались все, кто затаил обиду на близорукий Патриархат. Потом была удача – отважные изгои выбили пограничный замок Туанод из рук ослабленной Инквизиции, и с тех пор мессир Антренасеко чинит всякие неприятные вещи своим кровным врагам, сжигая деревни и подкупая воров из Бреган Дэрт для грабежей и бесчеловечных убийств. Хотя устойчивость положения самой Серой Лиги на Севере вызывает сомнения в окружении таких кланов, как Глефа, Белые рыцари, или тех же Реньюнов – вечных союзников Ренессанса. И как раз недавно на большую политическую арену Севера вышли варвары Остермана, захватив Терноваль и окончив тем самым агонию неплохих торговых партнёров Серых – Ангелов Ночи. Мессир Антренасеко ещё тешит глупые надежды, которым очень скоро придётся пойти на плаху, несмотря на все его, Иридана, уважение к этому сильному человеку.

Четвёртый же гость вызывал у гроссмастера только рвотный рефлекс, не более. Намазанный дорогими кремами, пахнущий букетом различных ароматов, одетый в алую мантию с вышитыми золотыми узорами и одарённый поистине женской пластикой движений и мимики, Линберман, бесил грубоватого в манерах Иридана, чей характер и тело закалились в пламени войн и жестокой политики. Выкормленный няньками и обласканный дворцовыми куртизанками, посол Реньюна имел столько же наглости и жадности, сколько крема и пудры на смазливом лице. Это пугало, с горем пополам окончившее Санпульский Валдайс при помощи мощной протекции богатого деда, ни черта не смысля в военном деле, имело большую наглость лезть во все дыры с идиотскими предложениями, и ко всему прочему заявлять о «правах союзника» в управлении войском. Гроссмастер всерьёз задумался подрезать эту райскую пташку и свалить вину на проклятую Инквизицию. Он так и сделает, если чёртов союзничек заерепенится при проведении важных мероприятий. А сам Реньюн никуда не денется. Он в очень нехороших отношениях с Нейтралз, Сюреалом и теми же Хранителями. Без Ренессанса этот клан сгинет во тьме времён.

– О, мои дорогие друзья! – приветствуя гостей, воскликнул Иридан. В умении врать людям в лицо его могли переплюнуть, быть может, только сами Сеньоры Ренессанса. – Приветствую вас в моей скромной обители!

– Такой же скромной, как и запросы самого гроссмастера? – улыбаясь во всё размалёванное лицо, съязвил Линберман.

– Ну, конечно! Слуга моих Сеньоров должен знать меру во всём! – расплывшись в искренней улыбке, ответил Иридан. «Ох, и чешутся руки тебе голову отрезать», – мелькнуло у гроссмастера в голове.

– Несомненно, несомненно, – продолжая улыбаться, процедил сквозь зубы реньюн.

– Мессир Антренасеко, генерал Сантес, – отвешивая поклоны, бормотал Иридан. – Генерал Аримус. Я рад всех вас видеть! Увы, я не могу предложить вам сесть – иных сидений, кроме моего кресла, в походном шатре не предусмотрено. Однако и сам не стану наглеть и постою вместе с вами! Итак…

– Какого чёрта, Иридан? – рявкнул Антренасеко, пока Линберман расплывался в улыбке и готовился раскрыть льстивый рот.

– Что такое? – опешил гроссмастер. Хоть он и знал обычную несдержанность главы Серой Лиги, но такая резкость была неожиданной.

– Почему условия договора не исполняются? – из-под капюшона рвался разгорячённый бас очень недовольного человека. – Где ваши вспомогательные силы, которые вы обещали отправить к Туаноду, как только выступите в поход? Почему в Арисе всем заправляет ваш комендант, когда по условиям замок должен был перейти под нашу власть? Пять десятков моих лучших магов погибли в сражении, а вы пальцем не пошевелили, чтобы исполнить обещанное! – Антренасеко в гневе тряс руками, за что получил несколько жгучих взглядов Сантеса.

– Ах, мой любезный друг, ну зачем же так волноваться? – мило и слегка застенчиво улыбаясь, проговорил Иридан. – Разве вы не верите моему слову?

– Я никому не верю, уважаемый! Особенно торгашам, и всем, кто им служит. Я хочу сегодня же получить подтверждения того, что вы исполняете договор! – не унимался Серый.

– Увы, события разворачиваются так скоро, что не успеваешь всё охватить усталыми руками и измученным сознанием. Но я могу прямо сейчас предоставить доказательства! – пожал плечами гроссмастер.

– Что? – на этот раз опешил Антренасеко.

– Да вот, пожалуйста, – невозмутимо сказал гроссмастер и достал из-за пояса ярко-голубой кристалл. – Сантария!  – произнёс гроссмастер, проведя ладонью над камнем.

Артефакт в руках Иридана засветился ярким сиянием, озарив полумрак шатра. Постепенно свечение стало концентрироваться, от конца кристалла вверх рванул луч и где-то в полуметре от него преобразовался в небольшую сине-голубую сферу, поверхность которой рябила и переливалась. Через какие-то секунды картинка в сфере проявилась, внутри показалось изображение холмистой местности, по которой продвигался строй бойцов с золотым орлом на стяге – символом Ренессанса. Через миг видение в сфере изменилось и на фоне заката показались острые пики гор.

– Узнаёте вершины? – цокнув языком, сказал Иридан.

– Да, несомненно, – уже полностью спокойно и даже дружелюбно ответил глава Серых. – Охранные горы.

– … в кольце которых находится ваш замок, – закончил за Антренасеко гроссмастер. Взмах руки, и видение исчезло. Уснул и кристалл. – Генерал Гастинг очень скоро подойдёт к стенам замка. Встречайте добрым вином. А что касаемо Ариса… Виндердаль! – требовательно позвал Иридан.

– Да, милорд! – прогремел голос в палатке. Полководец Ренессанса применил трансферанс, усилив передачу в тысячи раз.

– Виндердаль, передай все полномочия коменданта представителю Серой Лиги, – приказал гроссмастер.

– Но…

– Никаких но, солдат! – недовольно рыкнул Иридан. – Выполнять!

– Слушаюсь! – громыхнуло в палатке.

– Вы довольны? – мило и приятно улыбаясь, спросил полководец Ренессанса.

Глава Серых замялся и медлил с ответом. Получалось, что он проявил неуважение и необоснованно оскорбил могущественного союзника. А это очень некрасиво и опасно с точки зрения дипломатической этики и здравого рассудка.

– Прошу меня простить, многоуважаемый…

– О! Не стоит, мой друг, не стоит! – покрытое шрамами лицо гроссмастера святилось неподдельным счастьем и добротой. – Все мы волнуемся, все мы нервничаем! – Иридан по-приятельски приобнял Серого за плечи. – Пустяки! Идите, мой друг, к себе, вздремните ненадолго или понежьте дурнушку какую-нибудь и ни о чём не волнуйтесь! Скоро выступать, и вам не стоит так нервничать!

– Да… да, я, наверное, так и сделаю, – бормоча под нос, продвигался к выходу Антренасеко.

– Ну, вот и хорошо! Не стоит ни о чём волноваться, – поправляя полог шатра за вышедшим Антренасеко, повторил Иридан и повернулся к остальным. – Так. А вы, дорогой Линберман, зачем пожаловали?

Раскрашенное пугало улыбнулось, и, подойдя поближе к гроссмастеру, затараторило:

– Я хочу заявить, что в предстоящем сражении я лично поведу магов в атаку. Я хочу руководить штурмовым отрядом, и возьму с собой в бой семь десятков подчинённых! Я, в общем-то, пришёл, чтобы предупредить…

«Какая прелесть! Ты сам упрощаешь мне задачу», – подумал гроссмастер, незаметно потирая руки.

– Ну как же? Вы же не боец! – нахмурившись, проговорил Иридан.

– Я не боец?! – в глазах дурака блеснула уязвлённая гордость. – Вы смеете сомневаться в моих силах?

– Нет, нет, что вы! Я никоим образом не хотел вас обидеть! – «Не жилец», – заключило сознание Иридана. – Конечно, берите в своё подчинение магов, и, я надеюсь, вы докажете нам свою доблесть на стенах города!

– Вот и отлично! – обиженно сказал Линберман, и быстро вылетел из шатра.

Гроссмастер немного подождал, пока шаги реньюна затихли вдали, и, вздохнув, прошипел сквозь зубы:

– Если эта гадина сама не помрёт при штурме, обеспечьте нашей красавице болт в затылок!

Оба генерала кивнули. На лице бесстрастного Аримуса не дрогнула ни одна мышца, а вот Сантеса перекосило. Он на дух не выносил Линбермана.

– А теперь у нас есть кое-что обсудить. Начинается большая игра! – глаза гроссмастера блеснули азартом.

Итак, делаем шах…

* * *

От неудачного движения ножа из пульсирующей артерии прямо в лицо гоблина ударила струйка горячей крови. От неожиданности Дарлинг отпрянул, и, швырнув на ритуальную плиту инструменты, стал стирать густую алую субстанцию. Его чуть не вывернуло на изнанку.

Отплёвываясь и ругаясь, он избавился от объекта отвращения, но, посмотрев на ванну, понял, что больше не может продолжать истязания. Все его силы были на пределе. Даже магическое зрение, так удачно превращавшее жертв для его сознания в кукол, не могло заткнуть его собственное «я», которое, словно смертник в клетке, билось о стены слабеющей воли, понимая ужас предстоящего… А что ему предстояло? Нет, Дарлинг не верил словам святых отцов, не верил в карающего всех и вся добренького Бога, не верил и в геенну огненную. Но, наблюдая за процессами сил в этом мире, сотни раз убеждался в истинности того закона, что на любое действие наступает противодействие. И за всё содеянное он, Дарлинг, отплатит сполна.

Гоблин поник, его крохотные плечи согнулись под неожиданно навалившейся тяжестью, и он медленно осел на холодный пол, прислонившись спиной к краю плиты. Вокруг клубилась тьма. Факелы были не в силах разогнать темноту, вытекавшую из разбушевавшегося от переизбытка силы Ловца. Острота боли и ненависти повисли в помещении. Рука гоблина коснулась посоха де Орко, и изумрудный набалдашник загорелся ярче, разрывая густую тьму на несколько метров от себя. Ни одно зло не было в силах справиться с великим творением Франческо. Это оружие дарило полную уверенность в своих силах. Несокрушимую власть!

А пленник медленно умирал. Гоблин почувствовал, как эфирная, мало исследованная, субстанция начинает медленно отрываться от изуродованного тела. Что ж, теперь завершить начатое. Пора распахнуть дверь в мир неизведанного и доселе недоступного. Пусть жертвы этих несчастных дадут жизнь, возможно и вечную, сотням других. Пусть их смерть послужит во благо всем племенам, раздавленным бесчинством и тиранией людей!

Дарлинг, повинуясь секундному порыву, вскочил на ноги, и, закрыв глаза, начал концентрироваться.

Всего один шаг. Всего один штрих. И мы узнаем то, что так тщательно скрывали Великие, или тот же Творец, от смертного сознания. Сейчас мы узнаем всё!

Миг, и в жилах гоблина начала движение сила. Он стал щедро черпать мощь Вечного Эфира, которая была ему доступна. Ему казалось, что он становился выше и сильнее… Огромная власть Силы вихрем рвалась в его мышцах. Он шёл на Предел, и хотел перейти грань. Он хотел большего.

Ученик Даратаса мысленно потянулся к Ловцу. Он, Дарлинг, в прошлом маленький, никчёмный гоблин, из почти полностью уничтоженного рода древних жителей, потянулся к той колоссальной всесокрушающей энергии огненной ненависти и боли, которая могла сейчас стереть с лица земли города, горы, сокрушить армии и сдвинуть русла рек. Он, простое смертное создание, творил новую историю народов.

Магические потоки коснулись Ловца. Медленно нащупали канал. Меж тем магический взор следил за отрывавшейся от тела неизведанной материей, которую нельзя описать ни словами, ни рисунками, ни музыкой. Это было нечто, что выше понимания, выше узкого разума смертных. Это была душа. И сказать больше не представлялось возможным. Не имелось слов, которые смогли бы хоть как-то передать то, что сейчас видел Дарлинг. Страх, безумный страх стал колотить его существо, но маленький волшебник загнал в клетку никчёмное создание эмоций. В его руках была Мощь! И сейчас, сейчас, стоит уловить момент, когда эта материя станет уходить. Но… А вдруг её нет? А вдруг это всего лишь воображение? Или просто исказилась реальность? А вдруг?

Многое, очень многое делают смертные по наитию, когда их разум остаётся бессилен. И сейчас, когда неизведанное рвануло сквозь толщу мировой материи, сквозь реальность и само бытие, Дарлинг открыл каналы Ловца, и грандиозная, исполинская сила ворвалась в его существо, грозя разорвать, истерзать, изничтожить никчёмную плоть и вырвать дух. Но где-то на грани интуиции Дарлинг свернул поток и направил вслед за исчезающей материей.

Вокруг застонал воздух, каменные своды над головой треснули и разлетелись в пыль. Всё вокруг заиграло в бешеной пляске тени и света, жара и безумного, нестерпимого холода… Сама реальность вопила, кричала, словно её рвали на куски щипцами.

Гоблин более не понимал, что происходило вокруг. Мироздание исказилось, всё нарушилось, всё пошло совершенно не так, как он хотел. Он потерял контроль, и сейчас его разум покидал бренное тело. Да, он сошёл с ума. Рассудок, воля… Те вещи, что мы так ценим, здесь были бессильны. Их самих не существовало в этом междумирье. Вся его сила, способности, умения – исчезли. Не было ничего, и он был вновь простым, никчёмным, маленьким гоблином, которого вывели в незапамятные времена на площадь Ла Рафэль перед Собором Господнем, чтобы совершить аутодафе. А перед ним… Прямо перед его измученным лицом во пламени горела морда Зверя. Морда непонятного, неописуемого Зверя. Что это? Кто это? Ты сам Сатана? Неважно… Малышка гоблин смеётся тебе в лицо. Безумие не знает страха. Но Зверь молчит, и его огромные, бесцветные глаза глядят в пустоту. Нет. Они никуда не глядят. Здесь даже его нет. Есть только ты и ничто. И тысячи знаков, чисел и множество неясных символов.

Смерть.

* * *

Мессир Даратас был очень доволен. Очень. Ему неописуемо нравилась самобытность и целеустремлённость ученика. Теперь он не сомневался, что выбрал правильно, когда искал себе последователя. В жилах маленького существа текла настоящая кровь его несгибаемого народа, пускай и ушлого, но умеющего обходить трудности и выживать там, где люди пасуют и начинают молиться богам.

Даратас хмыкнул и закинул ногу на ногу. Он сегодня был очень доволен.

Малыш Дарли немного ошибся, предположив, что его слабенькая защита разума смогла уберечь помыслы от всепроникающего учителя. Нет, конечно, такую броню не пробить ни одному из хвалёных «магистров», но для него, Даратаса, это составило бы дело одной секунды. Но такие меры были совершенно ни к чему. К тому же причинили бы боль юному магу.

Даратас посмотрел на небольшую сферу, внутри которой средь голых камней пробиралась маленькая фигурка в тёплом меху, с заплечным мешком, и посохом с изумрудным набалдашником. Он и так следил за учеником, и был отлично осведомлён, что и как тот делает. Единственное, он не знал его целей, но это лишнее. Лучше понаблюдать, что на этот раз решит исследовать Дарли.

А ведь он достаточно незауряден в своих изысканиях. Придумывает различные алхимические новшества, что-то вроде порошочка очень долгого горения; наблюдает различные сплетения сил в тех или иных потоках. А теперь вот решил некромантией заняться.

Даратас ухмыльнулся. И сам он в своё время изучал такие вещички. Но, честно говоря, создать такое существо, как Призрачный Цианос – это нечто весьма интересное. Очень даже. Что же теперь придумает Дарли? Неуёмность его жажды знаний иной раз пугает.

Но всё же он возносит хвалу придуманным богам за тот день, когда случайно оказался на Ла Рафэль и решил глянуть на казнь. Он как сейчас помнит маленькое тщедушное тело испачканного сажей, пылью и засохшей кровью, гоблина, который вырывался и жалобно верещал, прося пощады. Что тогда толкнуло его, вечно одинокого после смерти Франческо, мага, вытащить несчастного из передряги и взять к себе? Кто знает… Может, та же ушлая Судьба?

Даратас глубоко вздохнул. А потом было время обучения. Молодой Дарли ловил всё на лету, и его глаза светились счастьем и благодарностью. Да, мы, люди, так много не знаем и так много ошибаемся, что стереотипы порой заменяют истину.

А сейчас немного работы. Тревожные, однако, знамения. Силы возмущаются …

Разбираясь в хитросплетениях формул и различных графиков, мессир Даратас одним глазом постоянно следил за тем, что делает ученик. И, честно говоря, сильно волновался. Во-первых, за само моральное состояние Дарли. Он отсюда чувствовал, как обливается кровью сердце гоблина от тех вещей, которые он делает с теми несчастными. А, во-вторых, зачем ученик собирает такое количество силы? Непонятно… И вообще, надо прямо сейчас…

– Даратас, – раздался глухой голос в сознании мага.

Мессир опешил. Неужели?

– Ткач?! – ответил он.

– Да я… У нас мало времени.

– Что за? Где ты? Откуда ты? Я думал…

– Плохо, значит, думал. Я не могу погибнуть, пока жив этот мир. Я часть его.

– Так почему тебя раньше не было слышно?

– Я не мог. Я потерял все силы. А теперь. Теперь что-то очень странное в мире твориться. Потоки ослабли, и я смог прорваться сквозь завесу.

– Насчёт потоков я знаю. Ты что-то выяснил? Ты говорил с Великими?

– Да. Они ничем не могут помочь. Как всегда – молчаливое созерцание вперемешку с безумной любовью к собственным персонам. Ха! Тоже мне, бесстрастные!

– Даже совета не дали?

– Они, мол, не думали об этом, – в голосе Ткача послышалась ехидная усмешка.

– А что ты от меня хочешь?

– Отправляйся к Дариане. Вы нужны мне оба.

– О! И скоро нам представится возможность лицезреть тебя?

– Очень. Думаю, что потоки продолжат ослабляться. И… Что за? Ты чувствуешь это? Что-то происходит. Что-то…

Даратас ощутил, как внезапно начала кружиться голова. Земля сначала слегка задрожала, а затем вдруг заколотилась в приступах агонии, готовясь разорваться на куски! Дрогнули потоки сущего, и в следующий миг удар колоссальной силы сшиб мага с ног. Перед глазами мелькнули какие-то иероглифы и последнее, что успел сделать маг, это тихо прошептать:

– Дарли….

* * *

Друид орал и ругался что было сил, раскидывая проклятья во все стороны и награждая изощрёнными определениями любого попавшегося на глаза беднягу – будь то несчастный сельчанин с растерянными и полными страха глазами, или усталый и измазанный грязью солдат, или важный поп с толстым брюхом. Он спешил доставить раненого в Собор, и его мало волновали такие мелочи, как огромная толпа людей, устроившая затор метров за сто от ворот города и мешавшая проходу мамонта. Он раз двадцать приказал Симусу давить «проклятую чернь», как он называл сотни бежавших от резни ренов крестьян, но извозчик лишь только бурчал что-то себе под нос и ходу не прибавлял. Да и Фанфарор дальше криков не пускался. Он был далеко не дурак, а ругался во все стороны (в том числе и на Симуса) ради острастки. Нужно ж куда-то скопившиеся эмоции девать.

Но как ни старался друид, какие изощрённые проклятия ни сулил оборванным беженцам, толпа никак не хотела пропустить мамонта, заставляя его двигаться медленнее черепахи. Удивительно, но люди живой стеной заграждали дорогу и совершенно не боялись, что их начнут кромсать страшные лапы громадного животного.

– Совсем очумели! – рявкнул друид, и, всплеснув руками, сел на дно коляски. – Словно зомби – прут и прут, и хоть бы хны! Тьфу…

– Не переживай ты так. Толку от криков не будет, – отстранённо пробормотал Дироль, рассматривая серую массу людей на десятки метров от города. Все жители земель Святой Инквизиции спешили укрыться в Шипстоуне. Хотя надежды на спасение было мало, вид мощных и крепких стен внушал уверенность.

– Может, на руки раненого взять, и прыжками? – скривившись, словно от жуткой тяжести, предложил Фанфарор.

– Это только на тебя рассчитывать можно. У меня и Мера сейчас силёнок совсем нет, – обняв себя за плечи, сказал Дироль. – Хотя куда там приземлишься? На головы разве…

Друид всплеснул руками.

– Ну что за проклятия! О, Господь Всемогущий, оставил ты нас на погибель в руках демонов! – выкрикнул в небо друид.

– Сегодня Бог тебя не хочет слышать, – подал голос Мерлон. – Как, впрочем, и в ближайшие дни.

Фанфарор бросил злой испепеляющий взгляд на юношу и натянуто прошипел сквозь зубы:

– Ах, ты, еретик, паршивый… – руки друида потянулись к порошкам.

– Остынь, – бросил Дироль. – Сейчас не время бороться за чистоту веры. Каждый воин на счету, – при последних словах старый маг многозначительно посмотрел на юного мага.

Друид издал гортанный рык и отвернулся в сторону.

Мерлон лишь усмехнулся. Ему стало многое казаться смешным. И столь же ничтожным. И причём так быстро… С такими темпами недалеко и рассудок потерять окончательно, хотя, как видно, всё идёт к этому.

А меж тем сумерки сгущались над городом, и оставалось всего полчаса до того, как тьма окутает мощные стены и крепостные башни толстым покрывалом. Но, несмотря на это, народ всё прибывал и прибывал. Город, конечно, был достаточно велик, и многим страждущим могло найтись здесь место, но не факт, что под крышей. Однако мало кто думал об этом. У сотен несчастных людей отобрали родной дом и вспаханную кровью и потом землю. У кого-то не стало детей, жён, сыновей, мужей. Отчаяние тянуло серые массы под защиту грозных стен, хотя никто не знал, смогут ли остатки войск инквизиции защитить их. Смогут ли уберечь от ужасов и несчастий.

Мерлон скользил взглядом от одного человека к другому. От одного лица к следующему, и по коже волнами колких мурашек пробивалось отвращение. Грязные, вонючие, сопливые создания. Сидели, выжидали, пока Бог и его грешные сыны будут сражаться за них, а теперь с криками и стенанием бегут прятаться за камушки. Все они просто никчёмны. И вы, ничтожные твари, считаете себя венцом творения Создателя? Вы, скользкие черви, всю жизнь ковырявшие землю, как черви.

А безумец хохочет над ними. Хохочет, ибо эти куски тупого мяса лишь ничтожные орудия. Они – та кровь, что будет течь у основания горы, детища, творения истиной мысли!

Мерлон вздрогнул.

М-да… Странные, очень странные мысли. Гора, кровь, ничтожество. Откуда это?! В твоём ли сознании они родились, Мерлон? Или принадлежать кому-нибудь… совсем чужому?

Идеальная субстанция…

Что же заключено в паршивой колбе? Почему так легко справилось со смертельной раной? Отчего эти видения?

– Ну, наконец-то! Ворота! – буркнул Фанфарор. – Симус, двигай к Ла Рафэль.

– Нельзя к Ла Рафэль. Распоряжение Верховного Магистрата.

– Да плевал я на Магистрата! – что было силы рявкнул друид. – Ей, Богу, упрямый ты осёл, если хоть ещё слово скажешь – лягушкой станешь! Обещаю! – внушительно проговорил Фанфарор и потряс посохом.

О! Друид мог исполнить обещание! Ещё как мог. В этом на месте извозчика Мерлон не стал бы сомневаться. Магистраты Магистратами, но сейчас военное время, город охвачен отчаянием и тревогой – соблюдать такие тонкости, как правила движения внутри города – лишние помехи коммуникации.

Меж тем мамонт величаво перешагнул, можно сказать, порог города и прошёл через огромные ворота со стальными створками. А внутри царил хаос. По пяти главным улицам, разветвлявшимся от ворот, толкались сотни и сотни людей, спешивших прорваться ближе к центру. Стоял невыносимый гомон, сочетавшийся в основном из ругани, криков, детского плача, скрипа телег и топота ног по вымощенным камнем дорогам. Ставни сереньких ветхих домишек небогатых горожан были наглухо закрыты. Как и богатых усадьб. В такой суматохе убогие могли своровать всё, что плохо лежало. К тому же ни одного стража порядка нигде поблизости видно не было, что, собственно, довольно странно. Пускай Святая Инквизиция и забросила границы, но в городе магистраты всегда ревниво следили за порядком, и существовал целый билль наказаний за всевозможные проступки, начиная от несанкционированного передвижения на животных по центральным улицам и заканчивая выбросом мусора в неположенном месте.

– Стражи не видно, – проговорил Фанфарор, выпрямившись во весь рост и пытаясь выглядеть хоть кого-нибудь из уполномоченных разобраться с этим безобразием. – Может, ренам уже сдали город?

– Не думаю, – сказал Дироль, тяжело поднимаясь на ноги. Хоть ран у него не было, но энергии почти не осталось…

– Симус, давай по Дворцовой. Лучше по ней. Там, смотри, поток слегка поменьше. Бочком, бочком, да и выйдем, – кинул друид извозчику.

Тот не ответил, а молчаливо исполнил приказ. Выдрессированное животное издало недовольное гудение из-за врезавшихся в уголки рта поводьев, но послушно свернуло на указанный путь. Через какое-то время мамонт стал двигаться чуть быстрее, чем ранее.

Улица была довольно широкой: метров десять, не менее. Выложенная камнем во времена первых «царьков», она использовалась для церемониальных шествий. Сейчас же была удобным и быстрым проходом до так называемого Мирового Рынка, где в спокойное время стоит галдёж торговцев и зазывал, и где вершится столь важная часть человеческой жизни – торговля. Здесь – центр коммерческой деятельности Севера.

Надо сказать, по обе стороны улочки стояли неплохие домишки, обнесённые толстыми заборами и сложенные в два-три этажа из добротного мрамора. Скорее всего, они принадлежали заезжим торговцам да местным воротилам. Аристократы и рыцари предпочитали селиться ближе к дворцам и соборам.

У Мерлона мелькнула мысль, что если рены прорвутся в город, то найдут здесь много добра. Очень много. Святая Инквизиция – это такой, знаете ли, вкусный пирог, который давно хотят растащить на куски да жадно поглотить.

– Ого, это чья такая башенка? Что-то не припомню, – пробормотал Дироль, указывая на тонкую, метров пять в диаметре, башню из белоснежного камня.

– Алхимик тут местный живёт. Вольный учёный, – Фанфарор поморщился.

– Странно, что он делает в ней? Да и вообще, как в этой… трубочке жить можно?! – изумлялся архимаг.

– А Бог его знает! Главное, чтоб не взорвался, как часто происходит с нашими горе-всезнайками, – процедил сквозь зубы друид. – Симус, сворачивай на Тёмную. Оттуда выйдем на Северную, а потом как раз к Соборной.

– Долго будут действовать твои чары? – спросил Дироль, покосившись на лежащего Чедвика.

– Не очень, но, думаю, до Собора хватит, – ответил Фанфарор, вглядываясь в даль улицы. – Если, конечно, людской поток не заставит нас совсем остановиться.

– Надеюсь, такое не случится.

– Лучше Богу помолись, – рявкнул Фанфарор.

Мерлон лишь с трудом подавил смешок. Надежда, говорите, умирает последней? А как насчёт Веры?

* * *

Яркая луна застыла над уснувшей столицей Республики. Вместе со своими вечными спутниками-звёздами небесная жемчужина играла бледным светом на черепицах крыш, незатейливо переливаясь тысячами сказочных блёсток, и, робко заглядывая редким лучиком в тёмные углы улиц, уже совсем иначе, уверенно и по-хозяйски, растекалась по вереницам дорог. Тихонько дул ветер, сонно и неохотно проскальзывая средь домов, и всё вокруг казалось таким спокойным и умиротворённым, что даже смелые часовые, посчитав охрану порядка в его первозданной сути излишней, сладко дремали, приложившись к зубцам на крепостных стенах. Тишина и покой.

Но нет, словно наперекор всем нормальным человеческим желаниям, где-то в Верхнем Городе, средь огромных многоэтажных особняков, населённых зажиточными купцами и искусными ремесленниками, медленно тащилась огромная туша мамонта, волоча за собой не уступавший ему размерами фургон на четырёх деревянных колёсах. Сбитый из грубых досок прицеп больше напоминал балаган циркачей, что иной раз заезжают в город, разоряя власти на устройство представлений для недалёких в желаниях простых смертных. Но артисты – народ весёлый и эмоциональный, и допустить, чтобы их передвижное жилище напоминало гробовозку, да ещё при лунном свете (у циркового сословия считалось особым шиком придумывать всевозможные световые выкрутасы) они просто не могли.

Средь тёмной ночи. Тёмный фургон. Тут не иначе, как контрабандой попахивает, а может и чем похуже. Впрочем, в Умраде все свидетели этой неизвестной ночной процессии предпочтут вычеркнуть её из памяти, ибо лишние знания и в совокупности с ними болтливый язык крайне опасны для здоровья.

Несмотря на все усилия Сената и его исполнительного органа по данной проблеме – Седьмого Особого Отдела, – в городе процветали бандитизм и потаённая коммерция. Словно в насмешку установленным законам, в Умраде было много влиятельных людей, способных чинить нехорошие вещи добросовестным, но излишне любопытным гражданам Республики. Что касается городской милиции, то это была главная головная боль республиканских властей. Степень мздоимцев зашкаливала за разумные переделы. Доходило до того, что целые отряды городской стражи участвовали в местных разборках теневых воротил. Эти проблемы, отчётливо указывавшие на слабость Сената в решении самых насущных проблем, отражались сомнениями в ценностях Республики, и в городе всё больше и больше росло сочувствие более жёсткой централизованной системе. Но пока это были слухи, да общественные брожения, и никто не мешал ворам и разбойникам вести свои меркантильные дела. И те, кто владел мамонтом и фургоном, отлично знали свои возможности, что и демонстрировали, нагло и дерзко пробираясь по сонным улицам со скоростью, над которой посмеялись бы и черепахи.

Свернув несколько раз, мамонт неожиданно остановился у одного из особняков, украшенного полуколоннами на стенах и бюстами героев прошлого по краям крыши. Из коляски, где сидел извозчик, резко поднялась одинокая фигура в длинном плаще с глубоким капюшоном, наброшенным на голову, и шустро спустилась по небольшой верёвочной лестнице на землю. Встряхнув длинные одеяния, неизвестный подошёл к двери особняка и три раза постучал. Прошло некоторое время, но ничего не происходило. В особняке не горело ни единого огонька и, казалось, ночному гостю так и придётся остаться ни с чем. Да он особенно и не возражал. Постояв с минуту, пришелец развернулся и хотел взяться за верёвку, чтоб забраться в коляску, как послышался щелчок открываемого засова, и затем тонкий противный скрип петлёй.

– Сатир, ты? – прохрипел кто-то с порога.

Тёмная фигура резко развернулась и прошипела:

– Не по имени…

– Ах, прости. Не подумал. Привёз?

Тот, кого назвали Сатиром, подошёл к двери.

– Да, конечно. Как заказывали, – ответил он.

– Отлично! – проговорил другой.

– Мне нужны твои молодцы, чтобы вывести товар. Сам понимаешь, вдруг начнут брыкаться, – сказал Сатир.

– Без проблем. Давай пройдём в дом и произведём расчёт.

После этих слов Сатир быстро проследовал внутрь.

Через пару минут из дома вышло несколько добротных мужчин, и, подойдя к фургону, на некоторое время замялись, звеня связкой ключей. Наконец, найдя нужный, молодчики отворили дверь, и пара ребят забралась в фургон. Вскоре они выскочили оттуда, ведя под руки кого-то в чёрном балахоне и со связанными за спиной руками. Они зашли в дом, затем вновь вернулись, вошли в фургон и повели другого человека.

– Хорошо устроился, Пергам, – сказал Сатир, располагаясь поудобнее в дорогом кресле. Капюшон с головы он так и не снял. – Обставленный со вкусом домишко!

Другой человек хмыкнул, набивая в трубочку табак.

– Не возражаешь, если побудем без света? – спросил он.

– Конечно, – небрежно отмахнулся Сатир.

Раскурив табак и сделав пару глубоких затяжек, Пергам уселся в кресле напротив собеседника, и, окинув взглядом тёмную комнату, проговорил:

– Прежде чем перейдём к делу, ты можешь ответить на один вопрос?

Сатир пожал плечами:

– Валяй.

– Какие чувства владеют тобой, когда ты занимаешься таким делом? – спросил Пергам, выпустив густой клуб дыма.

– Каким таким?

– Ну… Знаешь ли, крадёшь девушек и продаёшь мне, словно говядину с рынка.

Сатир с минуту помолчал, а потом ответил:

– А что здесь такого? Я зарабатываю на жизнь.

– Ах, зарабатываешь на жизнь! – воскликнул Пергам и сделал несколько долгих и глубоких затяжек. – А тебе не кажется, что это как-то погано?

– Ну, не смеши меня! – всплеснул руками Сатир. – Кто это говорит? Сам Пергам – крупнейший работорговец Феба! И чего тебя понесло в сию степь? Может, чего объелся или старость почувствовал, а вместе с тем и холод могилки?

В ответ раздался хриплый смешок.

– Знаешь Сатир, а без таких, как ты, у меня могло бы ничего не получиться, – после небольшой паузы сказал Пергам.

– Незаменимых не бывает. Не я, так другой нашёл бы вам необходимое. Главное, товар незатейливый, – радостно заключил Сатир.

– М-да… Страшные мы с тобой люди. Ради своего живота готовы лишать жизни других.

– Да чего тебя повело? – раздражённо бросил ночной гость. – Всё нюхаешь ту дрянь?

Пергам не ответил, и вновь припал губами к трубочке, пускай в стороны сладковатый табачный дым.

Меж тем мимо них проводили пленниц, укутанных в тёмные плащи.

– Ладно, твоя философия пускай останется по твою душу, я же привёл товар, теперь хочу денег, – перервал повисшее молчание Сатир.

– Да, да, конечно. Сколько их?

– Двенадцать. Пять чёрненьких и семь белокурых.

– Мне надо взглянуть на них, прежде чем говорить о цене.

– Ах, ты, прожжённый торгаш! – с притворной злобой бросил Сатир. – Не разочаруешься. Будь уверен!

Внезапно снаружи раздался какой-то треск.

– А… Что это? – напрягся Сатир и завертел головой в разные стороны. С улицы донёсся чей-то грубый крик и множество щелчков. – Ты слышал?

– Да, – спокойно ответил Пергам.

– Не понял. Это разве нормально? Что за… происходит там?

Сатир приподнялся, опершись на подлокотники кресла. Глянул в окно. И лишь в последний миг осознал, что сделал роковую ошибку.

* * *

Капли воды издевательски медленно падали с крыши… Они срывались с конца черепицы и летели до земли так долго, что за это время могла начаться и закончится целая вечность! Но когда падение маленькой частички воды на землю рождало еле слышимые колебания воздуха, сердце Ромунда издавало сильный удар, и кровь со всей прытью рвалась к мозгу.

Глубокий вдох и медленный выдох…

Нервы…

Казалось, во все жилы залили ту вязкую смесь, что используют каменщики, и каждое движение мускулов давалось с трудом. А ещё непривычные тяжёлые кольчужные поножи, что так лихо тянут к земле. И громоздкий шлем, от которого затекла шея, и который постоянно грозит налезть на глаза. А о перчатках и говорить нечего: в них жутко неудобно творить колдовство. Да что колдовство! Рукой махнуть и то удавалось с трудом. Но зато от этих железок исходит сила первоклассного чародейства, чья мощь сейчас струится по жилам. Без такой прекрасной амуниции в бой лучше не соваться – это знал каждый житель, решивший посвятить судьбу служению госпоже удаче.

Ромунд поправил шлем, налезший на глаза. Всё равно тяжело и непривычно.

Н-да, конечно. Послать ребят с шестого курса прямо в настоящие боевые операции – ничем иным, как свинством, не назовёшь! Ну, какой разумный человек станет мешать людям окончить обучение, получить необходимые знания и навыки, чтобы не идти жалкими «огрызками» с сырой техникой, а уж если в дело, то серьёзно и основательно. Нет, проклятому Сенату пришло в голову назначить месяц практических занятий, которыми выбрали не мирную стрельбу по мишеням, а настоящие дела, где придётся впервые почувствовать себя очень близко с предками.

Всех забрали не через неделю, как предсказывала Эмми, а прямо на следующий день после того, как чудесная новость о прохождении боевой практики достигла его ушей!.. А затем всё происходило как-то до безумия быстро и просто: канцелярия Третьего Штатного Отдела, учётная канцелярия Пятого Военного Отдела, зачисление в ряды, принесение присяги в грязном и холодном подвале муниципального здания вместе с остальными «добровольцами» Академии. А затем несколько томительных часов в коридорах мрачного, в серо-черных тонах здания Седьмого Особого Отдела, и, наконец, расквартировка в одном из бараков прямо в крепостной стене города. Уж в последнем Ромунд сразу оценил все прелести солдатской жизни – холодные безжизненные серые стены с проросшим там и тут мхом. Жёсткая деревянная кровать (о такой роскоши, как подушка, можно забыть) и отвратительная кормёжка. И потянуло же его пойти в действующие войска!

Капля воды вновь разлетелась вдребезги, издав характерный всплеск. Ромунд вздрогнул.

Ожидание – хуже пытки! Несмотря на магию нечувствительности к природным явлениям, тело так и колотят противные холодные мурашки. Нервы.

Вокруг – тёмные стены домов и плохо различимые силуэты товарищей из его боевого десятка, залёгших в маленьком узком проходе между дряхлым сараем и двухэтажным домом.

Было тихо. Кроме раздражающих ударов капель воды о землю.

– Может, сорвалось, и они не придут? – вдруг прошептал кто-то с левого бока от Ромунда.

– Ага, Марти, тебе лишь бы слинять от дела, – съязвил другой голос из темноты.

– Да иди ты! – обиделся первый.

– Темно-то как. Почему мы не можем зажечь хотя бы магические огоньки? – прохрипел кто-то из дальнего конца.

– А…

– Закройте рты, – прошипел грубый голос с правого бока от Ромунда. – Когда надо будет, тогда и жгите. Достаточно того, что мы держим на себе магические щиты и саму волшбу нечувствительности. Там сидят отнюдь не дураки, раз такими деньгами ворочают. Учуять могут. Всё. Тихо. Лежим дальше.

Вновь повисла гнетущая тишина.

Они сидели (а точнее, лежали, припав к земле) в засаде около двух часов, но никаких знаменательных событий не происходило. Город был овеян сладкой дремотой, проникшей в каждый дом и в каждое сердце, и никому не было дела до почти сорока солдат, засевших в секретах вокруг одного из особняков города. Хотя, солдат – громко сказано.

Два десятка были полностью укомплектованы ребятами из Академии и представляли собой ударные группировки магов контактного боя. А вот два других состояли из бойцов Седьмого Особого Отдела – опытных и суровых воинов. Они участвовали во многих следственных действиях и навидались всякого за непростую, во многом кропотливую и мерзкую работу. Но солдатами в полном смысле слова их назвать никто не мог. Ещё бы! Каждый имел звание не ниже лейтенанта, причём по окончании обучения.

Итак, первое боевое крещение и первое сражение с «исчадьями зла и порока», как выразился инструктор перед отправкой отряда Ромунда на дело. Обидно одно: «дети тьмы» чаще всего были простыми наёмниками, коим боевое искусство знакомо не понаслышке.

Трудно поверить, но маги ударных групп прошли ровно трёхдневный курс тактики.

Ромунду оставалось кусать губы и дивиться глупости Сената.

Задача операции была проста до безумия: спасти рабынь и постараться взять живым главу бандитского клана – Пергама. Остальных уничтожить. Как делать это, объясняли впопыхах да и то сквозь хмельной туман (инструкторы в казармах были людьми очень бедными и соответственно очень пьющими). Ребята решили расспросить десятника перед выступлением, но он сам мало что знал. Выбрало его начальство в командиры только по случаю – какой-то капитан пил с ним накануне, и, соответственно, отрекомендовал собутыльника.

В общем, как всегда!

Кстати, несмотря на продажность административной системы города, власти худо-бедно, но боролись с нарушителями закона. Хотя, конечно, мало кто мог сказать, какие были истинные мотивы таких действий: направленная политика или кара слишком жадных людей.

– Эй, Ромунд, подвинь ногу в сторону, а то твой стальной сапог упёрся мне в плечо, – прозвучал недовольный голос.

Ромунд перевернулся на живот, стараясь осторожно двигать конечностями и не зашибить кого-нибудь ненароком, и поджал ноги под себя.

– Так лучше? – кинул он в темноту.

– М-да… – пришёл сиплый ответ. Судя по голосу, это был Мевелин. Хмурый и необщительный человек. В отличие от Марти – весёлого задиры и пижона – этот все годы учёбы старался держаться в тени и никуда не высовываться.

Проклятая капля упала на шлем, издав глухой всплеск. Ожидание тянулось слишком долго.

Вдруг где-то со стороны улицы раздались звуки тяжёлых громоздких шагов и противные поскрипывания чего-то несмазанного.

– Кажется, наши супостаты прибыли, – сплюнул десятник. Звали его Харгул, и был он из тех, кто никогда вперёд не лез, но всегда был в нужном месте, в нужном кругу и всегда мог помочь плечом и словом.

– Пора бы, – буркнул Марти.

– Ты-то чего? Забился б в дырку какую-нибудь, а то пришибут ненароком, – пробасил в полный голос другой человек, которого с учёбы все знали под прозвищем Шип. Он и правда был, как шип – так и норовил уколоть, да посильнее, своими не всегда удачными шутками.

– Да я… – хотел ответить Марти.

– А ну закройте рты, а то сейчас двину обоим, гады, – прошипел десятник. – Свет свой накладывайте. Но что б ни звука заклинаний!

Все приняли приказ и стали быстро активировать заклятия магического света. Пришлось немного попотеть, выстроить пару барьеров, чтобы никто из противников не учуял творения волшбы и приложить больше сил, чтобы произвести заклятие без словесных образов. Увы, при чародействах всевозможные жесты и слова – это всегда попытка слегка снять напряжение с сознания для затраты меньших сил. В идеале, магия мантр и уж тем более Высшего порядка не требует криков и энергичных пассов руками. Но их действие крайне сложно, и всем живым существам, коим повезло иметь тело и все слабости данной оболочки, приходится прибегать к подобному способу обращения с изменчивой материей Эфира.

После недолгих магических действий, жёлто-зелёный свет разорвал непроглядную стену ночи на пару десятков метров вокруг, осветив соратников по оружию и стены близстоящих домов. Все маги в красных и белых робах. Все в кольчужных поножах, шлемах и перчатках. Сам же Ромунд, как архимаг, специализирующийся на воздушной стихии, был одет в белую, украшенную узорами боевую робу.

Благо магический свет виден только самому магу, использующему эту волшбу. Есть, конечно, магия и получше – острого видения, но она требует более серьёзной концентрации и тем более тренировки.

Юноша вздохнул. Сколькому ещё нужно научиться!

А меж тем звук шагов раздавался всё ближе. Им в такт легонько подрагивала земля. Скорее всего, шёл запряжённый мамонт – на точку шла партия товара.

– Как только первый отряд ударит по дому залпами Большого огня, мы выбежим из проёмов и вступим в бой, – прошептал Харгул. – Наша задача – забросать врага огненными шарами и по возможности подавить всех стрелков. Нас будут прикрывать бойцы Отдела из окон параллельно стоящих домов, – сказал десятник, и, выдержав паузу, продолжил: – Каждый салага, и я в том числе. Учебные дуэли и стрельба по куклам – бред, пшик. Забудьте тот прискорбный опыт. Работайте на максимуме, не зевайте, а то арбалетный болт вас быстро отправит к праотцам. И помните – у богатых людей всегда имеется золото на хороших магов, поэтому готовьтесь к полноценным магическим поединкам. Что касается посохов, то используйте только в крайнем случае – здесь надобно что-нибудь массовое. Ну, вроде всё сказал…

– Харг, а какого мы здесь сидим? Мы даже ситуации не видим, – проскрипел чей-то массивный силуэт. Видимо, Данс – огромный человек с широкими плечами и дюжими руками. Такому в лихие рубаки идти, а он взял, да сунулся в Академию… и прошёл.

– Это точно, – вдруг прозвучал звонкий девичий голосок. Альма. Очень амбициозная девушка. Меньше, чем в магиструмы боевых магов, не метит. Хотя крайне приятна в общении, и не только.

– Не кричи! – шикнул Харгул. – А я почём знаю? Мне дали приказ, ткнули пальцем в карту города – дальше крутись, как знаешь! Привыкайте, товарищи солдаты. Если командир сказал, что белое – это чёрное, значит, чёрное. А умничать – в другом месте.

– Это точно… – фыркнул Марти. – С нашей подготовкой – в боевые задания пустить. Я только…

– Рот закрой, – посоветовал десятник. – А то кто-нибудь поможет. Мир полон «добрых» людей.

На последнее замечание никто не нашёлся, что ответить. Все отлично знали ценность молчания в городе. Ходили ведь очень нехорошие слухи о расправах с недовольными политикой Сената.

Мамонт продолжал приближаться, и лежащему на животе Ромунду каждый шаг огромной ноги животного отдавался в сердце.

Скоро, очень скоро… ещё немного, и…

Когда звуки близившегося животного и скрипы колёс прицепа, раздавались уже в нескольких метрах от секрета, мамонт резко остановился. Наступила тишина. Ромунд почувствовал, как его живот медленно, но верно скручивает предательское волнение, плавно перетекающее в страх перед безызвестностью. Чтобы хоть как-то успокоиться, юноша стал считать про себя секунды.

Раздалось три глухих стука. Тишина. Вдруг скрип петель и неразборчивый ропот разговора. Потом вновь всё стихло.

Ромунд мельком бросил взгляд на Харгула и Шипа. Оба вытянули шеи и сосредоточенно вслушивались.

Вновь скрипнула дверь, и послышался топот множества ног.

Но ничего экстраординарного не происходило. Никто не атаковал. Только топот людей из особняка и редкие всхрапы послушного мамонта.

Выжидают. Чего? Вроде первой группой командует кто-то из Отдела, и, небось, что-то особо умное в стратегическом плане придумал. Остаётся ждать и надеяться.

Время тянулось медленно, расползаясь секундами и лениво собираясь в минуты. Волнение нарастало, и Ромунду уже очень хотелось зажать руками живот, скрученный страхом, словно мочалка. Пульс в голове стучал, будто неведомый кузнец лупил в сердце пудовым молотом.

Нервы…

– Залп! – прогремело откуда-то с улицы, и прозвучали щелчки арбалетов. Завыл воздух, и послышалось несколько криков.

Следующий шаг был за магами.

От резкого удара Ромунда подкинуло вверх, и в глотку ворвался едкий вкус гари. Уши заложило от грохота взрыва. Через секунду последовал второй, и затем третий. Бушевавшая магия прижала Ромунда к земле.

– Вперёд! – заревел над ухом юноши Харгул.

– За Республику! – рявкнули бойцы десятка, и, резко вскочив на ноги, рванули к проёмам.

Ромунд выбежал одним из последних. Непривычное железо на теле не давало возможности быстро двигаться.

Вокруг клубился густой дым. Сущее проклятье! В потёмках он снижал видимость почти до нуля! Благо хоть объект атаки – огромный пятиэтажный особняк – темнел бесформенной массой впереди и не давал сбиться с цели. Кстати, похоже, в нём зияла большая дыра где-то на уровне первого и второго этажа. Мамонта и след простыл. Видно, сгорел в пламени Большого Огня.

В дыму бегали люди и со всех сторон щелкали арбалеты.

– Огнём по пролому бей! – скомандовал Харгул и в воздухе громыхнуло дружное – « Вендера! ». Десять огненных шаров взмыло в воздух и поочерёдно взорвалось где-то внутри дома.

Внезапно над ухом десятника свистнул арбалетный болт и врубился в соседний дом. Осколки веером рассыпались по мостовой.

– Проклятье, вниз, вниз! Пригнитесь! – кричал Харг.

Очень не хватает добротного щита, чтобы укрыться от стонущих в воздухе болтов.

– Да что за чёрт происходит?! Где враг? – в тон десятнику бросил Марти.

– Осторожно! Стрела! – отчаянно завопила Альма.

Ромунд краем глаза успел заметить пролетевшую куда-то в сторону огненную стрелу. В следующий миг кто-то очень сильный схватил его за плечо и ухнул об землю. Раздался взрыв. Шлем съехал на глаза и на какое-то мгновение маг оказался без обзора.

– Не зевай, Ром! – пробасил сверху грубый голос. Вроде Данс.

– Всё в дыму! Ни черта не видно, кого бить-то? – прокричал кто-то с левого бока.

– За мной! – крикнул Харг.

– Вставай, брат. Пора воевать! – весело бросил Данс, подхватывая Ромунда.

На ходу поправляя шлем и захватывая шепотку порошка, Ромунд рванул что было сил за маячившей спиной великана-огневика.

Со всех сторон неслись крики, звон мечей и грохот рвавшихся файерболов. В проклятом дыму не было видно ровным счётом ничего, до того времени, пока Ромунд не споткнулся обо что-то и не полетел кубарем вниз, выронив в полете посох. Надо признаться, эта оплошность спасла ему жизнь: прямо над головой, шипя и рассекая послушный воздух, пронёсся огненный шар.

Слепой участок боя меж тем закончился.

– Сюда! – крикнул Харг.

Ромунд бросил взгляд вперёд и увидел кучу разбросанных по дороге огромных, чуть не с его рост, валунов. Видно, один из ударов Большого Огня был отражён и попал в близлежащий дом. Эти чудные камушки были кусками стен.

Маг хотел сначала забрать вылетевший из рук посох, но как только несколько тяжеленных болтов взрыли дорогу в полуметре от него, разбрасывая в стороны щепки камня, плюнул и поспешил засесть за одно из неожиданных укрытий. Сердце стучало так, что казалось, само высочит из груди и бросится наутёк.

Немного переведя дух, юноша огляделся. Здесь было не так дымно, и панорама разворачивавшегося боя предстала во всей красе.

Перед их укрытиями, метрах в двадцати, кипела ближняя схватка. Воины Отдела, облачённые в добротные пластинчатые доспехи, рубились насмерть с обнажёнными по пояс защитниками особняка, причём перевес в числе был на стороне последних, но далеко не в качестве. Вооружённые высокими шипастыми щитами и широкими ратными мечами, бойцы Республики в плотном строю секли наёмников одного за другим. Лишённые зачарованных броней, защитники дома ничего не могли противопоставить наступающим республиканцам и умирали один за другим от быстрых и точных ударов мечей и пробивавших насквозь арбалетных болтов. На дороге лежало не меньше полутора десятка мёртвых тел. Меж тем из дома постоянно вылетали огненные шары в направлении другого конца улицы. Видно, маги первой группы ввязались в дистанционный поединок.

– По стрелкам на крыше – залп! – рявкнул Харг.

Ромунд бросил щепотку пороха, начиная шептать слова заклятия, как что-то чудовищно мощное огрело его по голове и, подхватив как пушинку, швырнуло в сторону.

В глазах потемнело. Во рту стоял отвратительный вкус. Всё тело саднило. В полуметре от юноши ударился арбалетный болт, вырвав камень из дороги.

В голове крутилось бешеное количество мыслей, но ни одна не была связана с конкретным решением сложившейся ситуации. Перед глазами всё расплывалось, а мышцы отказывались слушаться. Маленькая струйка крови медленно стекла со лба на лицо.

Наконец кто-то подхватил его и потащил в сторону. Это вновь был Данс.

– Потери? – послышался знакомый голос десятника. В руках он вертел обломок посоха.

– Сайдар сгорел заживо, – ответил кто-то. Похоже, Мевелин.

– Бладса зашибло камнем, но живой пока, – крикнул Шип.

Обоих Ромунд знал, но никогда близко не общался…

– Что с ним? – прохрипел над ухом Харг. Видимо, вопрос касался Ромунда.

– Нормально! Шок, – весело ответил Данс.

– Стимп, займёшься Бладсом чуть позже. Подними на ноги бойца! – приказал десятник., отбросив в сторону ненужную деревяшку. – Наших вояк маги врага теснят! Скорей же!

Стимп – водный мастер. Весёлый парень. Иногда с ним выпивали в дружных компаниях.

– Не двигайся, дружище, – сказал Стимп.

Ромунд пробормотал что-то неразборчивое в ответ. В глазах плыло, а живот крутило в угрозах вывернуть наизнанку.

Сначала юноша почувствовал, как приятный холодок пробежал по саднящему телу, а потом его словно облили холодной водой, и он почувствовал себя в несколько раз сильнее и свежее. Тело больше не болело. Хотя бы временно.

– Всё, – сказал водник. – Действие продолжится часа два. Потом жестоко потянет в сон.

– На, хлебни, – Данс сунул Ромунду флягу с настойкой целуфатоса.

Юноша воспользовался возможностью и с удовольствием сделал три больших глотка. Сам он сидел за огромным куском стены. Ближайший к вражескому особняку дом был раскурочен в настоящие руины. Осталось надеяться, что там не было людей.

– Так, проверьте магическую защиту! – приказал Харг.

– Да всё нормально! Времени мало прошло! – крикнул Марти.

Ромунд выглянул из-за камня. Ситуация на поле битвы изменилась. Уничтожив мечников врага, бойцы Отдела, сдвинув щиты, медленно пятились назад под ударами магов и стрелков. В них сборной солянкой летели болты, огненные стрелы и пульсары… Магическая защита солдат Отдела и умелые действия магов из первой группы (в отличие от отряда Харгула там было несколько опытных мастеров земли) кое-как позволяла им не бежать в панике. Дом напротив осаждённого особняка превратился в решето, хотя из его окон время от времени огрызались выжившие арбалетчики Отдела.

– Слушай мою команду! – рявкнул Харгул. – Мы не досягаемы для прямых вражеских атак. Стрелков с крыши уже сняли… Поэтому сейчас двинем вперёд и застанем врага врасплох… Огневики – бейте шарами, воздушники – шлёпните-ка цепными молниями. Всё ясно? Стимп, вылечи Бладса и двигай следом. Ты нам понадобишься! Так, всё, пошли!

Отряд резко поднялся из-за укрытий, и что было сил поспешил к осаждённому дому. Ромунд с трудом держал темп – бежать с железом на ногах крайне сложно. Особенно когда полжизни проводишь за книгами, а не на тренировочном плацу.

Когда маленькая группка магов подбежала к краю стены, Харг сделал пару знаков дому напротив и обстрел сразу приутих. Вокруг лежали трупы убитых защитников. Слева от себя Ромунд заметил уткнувшегося в камень бойца Отдела.

– Ром, Марти, Альма – ударьте цепными с перекатом через плечо, – тихо сказал Харг. Да так тихо, что в общем грохоте его было еле слышно. – Атака по моей команде.

Ромунд встал первым. Сердце грохотало сильнее взрывов. Оставалось надеяться, что прыжок получиться, иначе утыкают его стрелами, как молочного кабанчика на охоте. Он бросил украдкой взор на Альму, чьи волосы в магическом свете казались слегка зеленоватыми. Увидел испуганные глаза и тихонько прошептал:

– Всё будет хорошо…

– Вперёд! – взревел Харг.

Последующее происходило как-то нарочно медленно, словно воздух стал густой тягучей субстанцией. Выглянув из-за стены, Ромунд сильно удивил стоявшего поблизости вражеского мага, чьи глаза расширились от неожиданности. Юноша, не тратя лишнего времени на гляделки, вложил все силы в атаку, и, бросив порошок вперёд, прокричал:

–  Матера!

Вперёд рванула материя лилового света, и, прожигая насквозь изумлённого магика, стала разветвляться вперёд, стремясь к темным силуэтам тех или иных врагов.

Вслед за Ромундом ударила Альма, а затем и Марти… В следующий миг в бой вступили огневики и внутри дома запылало багровым пламенем.

Позади раздалось громкое «Ура!», и на помощь отряду Харга рванули воины Отдела.

Меж тем сами маги вели контактный бой внутри помещения, и, надо сказать, это им удавалось неплохо. Похоже, массированная магическая атака уничтожила большую часть защитников, и теперь сбитые с толку выжившие чародеи медленно пятились через разворошённые помещения особняка.

Схватка разворачивалась среди кусков стен, обломков всевозможной мебели и множества трупов, которые в обилии усеяли раскуроченный взрывами пол. Надо сказать, тела порой мешали быстрому передвижению, норовя попасть под ногу. Так не повезло Ромунду, ведшему атаку на ходу и споткнувшемуся о какого-то молодца, утыканного добрым десятком болтов. Пущенная молния скосилась и снесла потолок в дальнем конце помещения…

Но, несмотря на неудобство позиций, бой шёл удачно. Атакуя с двух флангов, группа Харгула теснила противника, не давая ему хоть немного перевести дух.

– Отгоните скотов от выхода! – проревел Харг.

Ромунд, недолго думая, послал в одного из ближайших соперников цепную молнию, но ошибся с расчётом, и вражеский магик отбил атаку, просто уничтожив посланный в него магический поток. Но в следующий миг в него устремилось два огненных шара, и последнее, что вырвалось из его глотки, был душераздирающий вопль…

Повсюду шипели, воспламеняя воздух, огненные шары и стрелы. Среди врагов, к счастью, не оказалось мастеров воздуха, поэтому цепных молний, коварных своей непредсказуемостью, можно было не опасаться… Как, впрочем, и камнепадов и кислотных дождей над головой. Соперниками были только огневики, что упрощало задачу. С грубой магией огня бороться проще – у неё всегда точное направление, хотя нелишне иметь и хорошую подготовку, чтобы создавать крепкие и надёжные магических щиты на пути выжигающей мощи. Благо здесь собрались далеко не самые захудалые ученики Академии.

– Марти, чтоб тебя! Куда лезешь? – зарокотал Данс, отпихивая щуплого мага в сторону. – Сейчас же жахну по тебе!

– Да я… – маг не успел договорить последних слов: воздух вокруг раскалился, и шипящий огненный шар обжёг тому бок. Смертельная плазма чисто случайно пошла по скосу и не разорвала юношу на куски. Марти повалился на спину, захлёбываясь в крике.

– Проклятье! Где Стимп? Нужен лекарь! – рявкнул Данс, уклоняясь от летевшей в него огненной стрелы.

Меж тем вояки Отдела ворвались внутрь и что было мочи рванули к сопротивляющимся врагам, размахивая широкими ратными мечами.

– Да что ж они делают, а? Нам же не прицелиться! – всплеснул руками Шип и лукаво посмотрел на Ромунда. Весь в саже и запёкшейся крови, маг еле стоял на ногах, но азарт схватки гнал его вперёд, открывая резервные силы.

Мечники Отдела под прикрытием огня отряда Харга перешли в ближний бой, и вражеским магам ничего не оставалось, как смело и стойко умирать. Некоторые, понимая своё отчаянное положение, хватали какой-нибудь булыжник, которые в изобилии лежали после повсеместных разрушений, и бросались в отчаянную атаку. Другие махали руками или древками посохов, в надежде хоть чем-то задеть противника… Один раз чародею удалось вывернуться и послать огненную стрелу в воина, но у того лишь вспыхнула ярким зелёным светом магическая защита, бережно наложенная кем-то из искусных мастеров земли. В следующую минуту голова доселе удачливого мага слетела с плеч.

– У меня щиты теряют действие, – крикнул Шип, со вздохом опускаясь на землю.

– У меня тоже, – прислонившись к остатку стены, проговорила Альма.

Бой в это время переместился куда-то на верхние этажи.

– Там без нас справятся. Я думаю, – проговорил Данс, снимая шлем и вытирая пот со лба.

– Как там Марти? – спросил Харг, осматривая поле брани.

– Живой наш Марти, – раздался голос Стимпа. – Зацепило только.

– А Бладс? – пытаясь отдышаться, спросил Мевелин.

– Нормально. Шок остался. Пройдёт.

Ромунд только сейчас почувствовал усталость. Тупая тяжесть налилась в ноги, в плечи, в шею. Проклятые железки потянули к земле, и маг медленно опустился вниз.

– Товарищи бойцы! – крикнул кто-то с улицы.

Все оглянулись в сторону крика, и увидели спешащего к ним рыцаря с пурпурной лентой через плечо. Правда, в магическом свете она казалась чёрной, но это, собственно неважно. Каждый житель Республики знает: человек, облечённый властью, имеет на одежде пурпурный цвет. Различались лишь «фасоны» титулов. Лента означала звание командора (сотника).

– Встать! – рявкнул Харг, сам с трудом поднявшись с пола. Все члены отряда (кроме Марти) последовали его примеру, хотя с внушительной толикой ворчаний и изысканных проклятий. – Служим Республике!

– Служим республике! – вяло отозвались бойцы отряда, когда командор был в двух метрах от них. Все очень устали, и пусть командование делает, что хочет! Плевать…

– Молодцы! – крикнул командор и потряс шлемом, зажатым доселе под мышкой. – Просто превосходно! Вы все будете приставлены к наградам! Можно с уверенностью сказать, что ваш манёвр решил исход всей боевой операции! Я…

Договорить последние слова офицеру было не суждено. Он не успел удивиться, когда огромный тяжёлый болт, пущенный из осадного арбалета, с пронзительным визгом рассёк воздух и вошёл аккурат в его переносицу. Кровь брызнула во все стороны, и безвольное тело отлетело в сторону, перевернувшись в полете.

Ромунд сделал всего одно случайное движение вбок, и другой арбалетный болт, летевший откуда-то с тыла, азартно взвизгнул мимо и вышиб куски камня из поваленной полуколонны чуть дальше.

Юноша упал на живот и повернул голову в сторону предполагаемого врага. А там, примерно метрах в семи, прямо из пола, откинув подпольную крышку люка назад и прикрывшись квадратными щитами, торчало два стрелка с вскинутыми для атаки большими черными арбалетами.

Ромунд успел лишь разок хлопнуть глазами, и про себя вспомнить имён парочки богов, которым хотел вознести молитвы за собственную душу, как раздались щелчки спускаемых затворов и смертельные заряды просвистели над головой. Послышалось два глухих удара и затем звук падения чего-то очень тяжёлого. Но в эту секунду не было времени оглядывать и смотреть, что произошло. Ромунд действовал быстро и чётко, послав цепную молнию в начавших спуск вниз арбалетчиков.

Яркая плазма за долю секунды преодолела расстояние, отделявшее стрелков и мага, и, хищно прошипев, лизнула их спины. Крышка захлопнулась и из подвала донеслись неясные стуки и крики.

Ромунд улыбнулся, но в следующий миг его перекосило от жуткой боли, скрутившей всё тело: он потерял много сил, и теперь вряд ли сможет просто подняться на ноги.

Но этого, собственно, и не требовалось. К люку поспешили Харг, Шип и Альма. Осторожно приподняв крышку, они пустили внутрь пару-тройку файерболов, чьи взрывы сотрясли пол, и затем один за другим маги рванули внутрь. Через несколько минут Харг поднялся, на ходу снимая шлем и судорожно потирая лицо. За ним молниеносно вылетела Альма и поспешила скрыться за ближайшим обломком стены. Через секунду послышались характерные звуки рвоты.

Последним поднялся Шип. В его глазах застыл ужас, а губы что-то неустанно шептали. Когда он прошёл мимо Ромунда, юноша смог разобрать что-то вроде: «Какое зверство…»

– Что там? – не выдержал Ромунд.

Шип оглянулся. Лицо было просто белая маска.

– Ты что, привидение там встретил? – ухмыльнувшись, спросил Стимп.

Шип зло посмотрел на мастера водной стихии и прошипел сквозь зубы:

– Иди! Сам увидишь! Привидения… Тоже мне! Шутник!

Резко развернувшись, он направился в сторону улицы.

Меж тем с верхних этажей вышло несколько бойцов в полных боевых доспехах с двуглавым орлом на груди. Свои. Воины Отдела.

– Что у вас? – небрежно бросил один.

– Враг уничтожен полностью, – в тон ему ответил Харгул.

– Где командор? – крикнул кто-то с лестницы, ведшей на верхние этажи.

– Мёртв наш командор, – прокричал Стимп.

Воины Отдела переглянулись. Гибель командира в такой операции могла случиться только по нелепой случайности. Или по дурацкому просчёту. Хотя в данном случае получился гибрид неблагоприятных факторов.

– Что с заложницами? – спросил тот же боец Отдела…

Харгул сплюнул и указал на люк.

– Там все… Мертвы. Ублюдки порезали всех до единой, – прохрипел он.

Теперь ясно, почему Альму рвёт без остановки, а Шип ходит с лицом мертвеца. Трудно, очень трудно осознать увиденное… особенно когда понимаешь, что на такое зверство способны такие же люди, как ты сам. Хотя, нет. Это, наверное, уже не люди.

– Стимп, как Данс? – крикнул десятник, поправляя одной рукой свернувшийся на бок ремень, а другой стараясь сбить сажу, покрывшую ярко-красную робу (хотя в магическом свете всё кажется единым).

– Мёртв, – отозвался водник.

Поднимавшегося с пола Ромунда такое известие просто парализовало. Так вот, значит, в кого попали два болта. Неужто здоровяк бросился ему на выручку? Ну не может же быть человек так безрассуден!

Юноша поник и потупил взор, согнув плечи. Слишком много сегодня нехорошего случилось. Слишком много.

– Отряд, встать! Мы отправляемся домой. Раненых… раненых положите на потоки. Вложим остатки сил в воздушные держатели. Аменасора’а, если кто забыл, – последнее ученикам шестого курса Академии говорить было излишне. – Всё, уходим. Остальным займётся Отдел! – сказал Харг, покидая руины огромного особняка.

Маги постепенно присоединились к десятнику и медленно поплелись к казармам, еле передвигаясь от усталости. В середине строя прямо в воздухе плавно плыли два тела.

А меж тем солнце только начало поднимать лучи из-за горизонта.

Наступало утро.

* * *

Стоило Ромунду добрести до топчана, после славной помывки в общей ванне, как он упал на нехитрое ложе и с усталости забылся на несколько часов. Но вскоре проснулся, и, повернувшись на спину, упёрся взором в серый потолок.

Что снилось, он не помнил, да и не хотел помнить… Его раздражённое сознание старалось осмыслить всё, что сегодня с ним произошло, и порой казалось, что голова разорвётся от натуги, когда кровь била по вискам, словно обезумевший от работы кузнец.

Вокруг было темно и тихо. По идее, утро уже вступило в свои права, но свет не проникал в помещение: казармы располагались в крепостных стенах города.

Ромунд постарался оглядеться и прорваться взглядом сквозь завесу тьмы, но напрасно: разглядеть что-либо не представлялось возможным… Лишь до ушей долетал мерный звук сонного сопения нескольких людей: в небольшой каморке, где размещался его десяток, все лежали на топчанах в жуткой тесноте… Воздух был тяжёлым и вязким… Душно. Условия, в общем, замечательные!..

И зачем всё это? Зачем служить мнимым идеалам Республики, когда о них начисто забываешь в пылу сражения, и думаешь лишь о том, как бы ещё пожить десяток-другой лет? К чему вообще весь этот бред с любовью к «своей власти»? Ловушка для глупцов, или неизбежный элемент системы управления? Почему он, да и любой из этих нормальных неглупых парней, должны валяться в грязи, умываться кровью и скрипеть пылью и серой на зубах, когда куча разнеженных богачей будет упиваться ласками красавиц? Что? Есть такая обязанность? Почему они должен умирать, а другие жить? Чем же так отличается, допустим, сенаторский сынок, не знающий толком грамоту, но купающийся в золоте, от того же храбреца и настоящего мужчины Данса, сложившего голову в этом бою? Чем?

Сегодняшняя битва показала, как реальность иной раз глупее и в то же время остроумнее, чем кажется и хочет казаться. И как же много красивых слов, кои придуманы для слабоумных дураков, верящих в пёстрые и яркие речи, которыми «поливают», словно джемом, насущную жизнь те, кто правит.

Ромунд потёр руками лицо и с усилием присел на своём лежбище. Голова была словно выкована из стали и непреодолимо тянула вниз, что в конечном итоге и произошло: юноша вновь улёгся на топчан.

В конечном счёте есть и другие в этом мире. Например, та же Эмми. Смешная и наивная девчушка. Приятная, милая душа. А ведь и ей хочется очень многого, как и самому Ромунду, и, быть может, даже больше. Почему же он отказывает ей в праве на жизнь, жалея себя? «Ну кто-то же должен», – так говорил ему отец. Да, кто-то должен. И это круг, замкнутый круг, где каждому предначертан путь не судьбой, а обстоятельствами. И правда, ведь крестьянам не всегда улыбается гнуть спину над землёй, но их труд преподносит пищу на стол сотен семей. Тем же строителям да каменотёсам до конца жизни строить дома, укрепления и пить с горя огненное пойло… Правда, всегда есть выход. Но выход этот – в изгнании, в бегстве от правил и обязанностей. Прогулка над пропастью, где каждый шаг может ввергнуть в бездну. Борьба с судьбой, где победитель может быть только один.

– Только один… – прошептал Ромунд, массируя виски.

– Чего не спишь? – послышался голос Харгула.

Ромунд вздрогнул. Кажется, он произнёс последние слова вслух.

– Болит голова, не уснуть, – ответил он.

– Ааа… У меня та же история, – проговорил десятник и тихо кашлянул. – Надо бы Стимпа на этот счёт промурыжить.

В помещении вновь стало тихо. Только слышались дыхания отдыхавших бойцов.

– Харг, нас вновь куда-нибудь отправят? – вдруг спросил Ромунд.

– Не кричи, дай ребятам поспать, – зашипел Харгул. – Отправят обязательно, только у нас ещё несколько часов законного сна, и до конца этого срока мне наплевать. А теперь, если не возражаешь, я попытаюсь заснуть хотя бы ненадолго.

Десятник умолк, и через некоторое время его дыхание выровнялось и стало очень тихим.

Ромунд же уставился в темноту, блуждая сознанием в беспорядочном потоке мыслей, и не заметил, как снова провалился в сон.

– Встать! Кому сказал – встать! – громыхал голос Харгула по ушам.

Ромунд еле разодрал глаза, а перед ним уже кто-то бегал, кричал. Задевал его и топтал ноги. Ребята, видно, сами слегка заспались.

– Да что за увальни! Встать! – не унимался десятник и приложился слегка по бедру Ромунда.

– Да не лягайся ты! – рявкнул юноша.

– Закрой рот и поднимайся! У вас пять минут, чтобы встать, одеться и умыться! Делайте всё резко, быстро и точно! – проорал Харгул и вышел.

Ромунд, собирая все возможные силы, поднялся с тёплого топчана, и тут же получил тычок в плечо от проходившего мимо Мевелина. Тот хмуро посмотрел на Ромунда, и, прищурив глаз, проговорил:

– Осторожнее…

– Это я бы хотел попросить об этом, – удостоив мага взаимно недружелюбным взглядом, юноша полез в торбу рядом с топчаном.

Мевелин пробурчал что-то под нос и ушёл прочь.

Меж тем Ромунд еле отыскал в тусклом свете свою большую тряпку, используемую в качестве полотенца, и, еле передвигаясь на ногах, последовал в ванну.

Всё тело было словно утыкано иглами, приносившими боль. Ношение тяжёлого железа дало о себе знать – почти каждая мышца выказывала недовольство. Иногда от такого спасает тёплая вода. Которой, скорее всего, нет – из ванны доносится жуткая ругань и шипение недовольных бойцов.

Пройдя по небольшому освещённому двумя факелами коридору несколько метров, Ромунд свернул в арочный проход и оказался в большом просторном помещении, выложенном жёлтой плиткой с огромным резервуаром, наполненным водой – общая ванна. Здесь вместе моются вояки от первого корпуса бараков. Сегодня там никто не мылся. Вокруг ванны собралась целая толпа народа и все вместе улюлюкали, кричали и смотрели на что-то происходящее в воде.

Ромунд еле пробился через толпу, стараясь не задеть кого-нибудь ненароком, а то разборок не избежать. Выйдя ближе к резервуару, увидел, как над бассейном зависло два человека, которые корчились и извивались, стараясь удержать посередине ярко-голубой шарик. Кстати, одним из борющихся был Шип.

– Что происходит? – поинтересовался Ромунд у беловолосого парня, стоявшего неподалёку.

– А что, не видно? Схватка у них! – ответил тот, не отрываясь от зрелища.

– А, ну ясно…

– Дурак-служащий, забыл воду нагреть и она теперь ледяная, ужас! – вдруг продолжил парень и поёжился. – А эти двое… вот тот шарик пытаются швырнуть в друг друга и сбить в воду. Поспорили, кто сильнее, – улыбнулся беловолосый.

Ромунд хмыкнул и посмотрел в сторону сражающихся. Пока никому взять верх не удавалось. Полуобнажённые, в одних трусах, они шипели и кривились от натуги: каждый старался сдержать напор силы своего визави. Ромунд чувствовал лёгкое покалывание по коже: рядом бушевали открытые каналы Вечного Эфира. Что ж, мысленно Ромунд болел за бойца своего десятка.

Тем временем Шип издал яростный рык и что было мочи приложил свою силу к эфирному шарику. Его противник оскалился, зарычал от боли, на его теле вздулись вены, но через миг шарик сорвался с места и угодил ему в грудь. Поверженный маг завопил и камнем упал в холодную воду. Вынырнув, человек обложил всё вокруг первоклассной руганью и противным воем. Шип, зависший над ним, упёрся в бока и весело хохотал, подначивая плывшего к борту резервуара мага. Он был чрезвычайно доволен собой.

– Ну что, Голубой, силен, да? – издевался Шип. – Тоже мне! Кафедра Небесной Магии! Одно слово – Голубой! – последнее слово он произнёс, чеканя каждую букву.

– Мы ещё поквитаемся! – рявкнул поверженный, вылезая из бассейна и трясясь от холода. – Дорогу! – крикнул он, продираясь сквозь толпу.

Кафедра Небесной Магии – самая престижная и самая могущественная кафедра во всей Фебовской Академии. Попасть туда означало обеспечить себя всем необходимым до конца жизни. На этой Кафедре детально изучается магия Высших порядков, и магистры, оканчивающие Небесную, ценятся во всём мире, и на них никогда не падает спрос… по крайней мере, так было раньше. Сейчас, конечно, кафедра стала переполняться блаженными детьми богатых мира сего, и качество специалистов сильно упало. Как раз из-за этого в народе Небесная и получила обидное прозвище Голубой. Впрочем, ещё не всё так плохо, поэтому поступление на кафедру является крайне сложной задачей. Ромунд так и не смог в своё время добиться успеха, из-за чего, в общем, и пришлось идти на договор с Академией, чтобы учиться дальше. Теперь вот и лямку военную тянуть…

– Что за шум? – послышался крик из дверного проёма. – Ах вы, скоты! Всех под трибунал! Всех до единого, если через три секунды не залезете в воду и через пять секунд не вылезете из неё! Живо!

Все засуетились, но, подойдя к воде и вспомнив упавшего в воду мага, замялись в нерешительности. Ромунд судорожно сглотнул. Перспектива оказаться в ледяной воде отнюдь не радовала.

– Что стоите? А? А ну, резко, а то сейчас!..

Дальше ничего особенно объяснять не пришлось. Раздался резкий хлопок, и все, как один, солдаты первого корпуса бараков полетели кубарем вперёд. Арастарахаш — волна силы. Самое грубое заклятье, которое трудно сдержать без хорошей подготовки. Когда-то его использовали для разрушения стен. Конечно, сейчас удар был не такой силы, но продрогшие солдаты столь подлого толчка не ожидали.

После падения Ромунду запомнилась только наичернейшая ругань. Смешно, но все ругательства симфонией лились именно из его уст.

* * *

– Значит, это не слухи? Я не ошибся? – ошарашенно пробормотал Шип, почёсывая бок. После недавней «помывки» он неустанно жаловался на зуд во всём теле.

– Правда, правда… – пробурчал Харгул, грустно уставившись в пол. Его длинные волосы, которые он, кстати, носил единственный на всём высшем курсе Академии, рассыпались по плечам.

– Проклятье! – рявкнул Марти, лёжа на топчане и закинув ногу на ногу. – Ну что за глупость? Я не понимаю…

– А что здесь непонятного? – усмехнулся Стимп. – Мясорубке нужно мясо!

Ромунд сидел по правую руку от Харгула, и что было сил тёр небритый подбородок. Буквально несколько минут назад десятник принёс весть, что отряд прикреплён к Первой Центурии Четвёртого Полка Тринадцатого Легиона. Согласно недавно принятой резолюции Сената, указанному боевому соединению надлежало вместе с прибывающими силами Сюреала начать боевые действия против варваров Одера-Табу. Главной целью похода являлся Кандур. Принимая во внимание славу Восточных Земель, был смысл призадуматься о написании прощального письма.

– Восток… – вдруг громко произнёс Мевелин, скрывающийся в полумраке дальнего угла. – Земля легенд и загадок. Сказочных мифов и пробирающих до костей историй. Там земли варваров. А точнее, тех, кто просто потерял рассудок. Там своя жизнь, свои проблемы. Там проклятые горы Полумесяца, наконец! Горы, очертившие предел территории, где есть жизнь. Какого… мы там забыли?

Горы Полумесяца… Дурная слава ходит о них. Все экспедиции, снаряжённые для исследований этих хребтов и близлежащих полумесячных земель, пропали без вести.

Но эти загадочные вершины не единственная проблема.

– Говорят, – подала голос Альма, примостившаяся прямо на полу, – варвары зашли в своём безумии слишком далеко, призвав в наш мир тварей похлеще демонов, явившихся до Войны Сил. Также ходят слухи, что в некоторых местах Востока есть так называемые Воронки.

– Что за чушь! Воронки! – хмыкнул Шип, но словил на себе резкий и неприветливый взгляд Харгула, и затих.

– Это неизученные и крайне загадочные аномалии, а быть может, и нереальности, – Альма вздрогнула. – Что они такое, и какова их природа, никто не знает. Все исследователи благополучно погибли, пытаясь разузнать хоть что-нибудь. Однако есть предположение, – Альма сделала небольшую паузу, – что эти воронки несут в себе заряд, способный соединять нити сущего, и того, что мы так любим называть сознанием. Причём сознанием того, кто в эту воронку попадает.

– Бред какой-то, – вновь не сдержался Шип.

В комнате наступила тишина. Последние известия были невероятны и столь же устрашающи своей возможностью.

Ромунду неожиданно вспомнились все его вечера и ночи, просиживаемые в библиотеке в тщетных попытках разгадать самые непонятные и странные вещи, происходившие в известной Ойкумене. О Востоке он много прочёл, и мог многое рассказать, если требовала ситуация. Те земли и правда были полны всевозможной животной дряни, так и жаждущей закусить человечиной, однако существ из плоти и крови можно убить… Что касаемо остальных феноменов, описываемых различными учёными, то в них никакой уверенности не было. Хотя не принимать их в расчёт тоже нельзя.

– Ромунд, а ты чего молчишь? – кивнул в его сторону Шип. – Может, и ты нам байку какую-нибудь расскажешь? На ночь, так сказать… А?

– Да помолчи ты, Шип! – рявкнул Марти. – Ты будто такой умный!

– Да, умный! – встрепенулся тот, и, поднявшись на ноги, постучал ладонью по груди. – В отличие от вас, дурней, я верю своим глазам, а не дряни, что бродит средь глуповатого народца.

– Под слухами всегда есть основания, – философски заметила Альма.

– Ага, большая доза хмельного! – хмыкнул Шип, но его глупую шутку никто не оценил, и он со злостью упал на топчан, отвернувшись ото всех.

– Вы ж знаете, – вдруг медленно проговорил Ромунд, – откуда пошло название Одера-Табу?

Половина покачала головой. Другие промолчали.

– Прости, Ром, но очень редкие гении, вроде тебя, интересовались историей на первом курсе, – усмехнулся Марти. – Но, в свете последних событий, я не прочь просветиться.

– Одера – это такое местечко близ гор Полумесяца, что-то вроде небольшого разрушенного храма. Насколько известно, святилище создано не руками человеческими, и уж тем более не дикими племенами, которые мы более-менее изучили, и можем точно утверждать, что такое строительство им точно не под силу. В общем, храм построен неизвестно кем и для чего, но не в этом главная соль. Интересно то, что внутри сего строения есть туннель, тянущийся вниз. Куда он ведёт, опять же неизвестно, но главное, что некоторые группы людей… эм, на заре пришествия в этот мир, по своей собственной глупости стали спускаться туда. Собственно, более ничего не известно, кроме того, что все, кто оттуда вернулся, пришли совершенно иными.

– Ну и что здесь нам нужного? – фыркнул Шип, посчитавший недостойным повернуться к Ромунду.

– А то, что пришедшие из подземелий Одеры получили и, скорее всего, даже сейчас обладают такими возможностями, какие не снились высшим магистрам современности! – последние слова Ромунд нарочно выделили усилением.

– Бла, бла, бла! – прозвучало со стороны двери.

Все резко обернулись и увидели облачённого в полный боевой доспех воина с пурпурной лентой, натянутой по диагонали через грудь.

– Отряд, встать! – скомандовал Харгул, вытягиваясь по струнке. Остальные последовали его примеру.

– Служим Республике! – рявкнули все в один голос.

– М-да… – пробурчал командор и облокотился на стену. – Вам бы сказки детям в яслях читать. Особенно тебе, юноша, – офицер указал на Ромунда пальцем и прищурился. – Десятник, какого чёрта вы позволяете подобным субъектам разводить брожение в рядах ваших бойцов? Вы разве не знаете пункт восьмой сорок первой статьи Устава Доблести прямо указывающий наказывать паникёров и потенциальных дезертиров?

– Я не… – задохнулся от накатившей обиды Ромунд.

– Молчать, солдат! А то сейчас отправишься чистить отхожие места! – рявкнул командор, и Ромунд захлопнул открывшийся рот.

– Господин командор, прошу прощения, – промямлил Харгул. – Мы находимся в действующих войсках не более четырёх дней, и ещё…

– Для воина нет времени. Либо ты им родился, либо ты им умер. Впрочем я отвлёкся, – проговорил сотник, и слегка замялся, понимая, что последнее он сказал не к месту. – Однако чёрт с вами! Я здесь, чтобы представиться и дать краткий брифинг. Итак, меня зовут Лерой фон Дарт, я командующий вашим Полком. До выступления осталось три дня, пока не подтянуться все силы Сюреала, а их не менее шести или даже семи тысяч мечей. А ведь ещё и маги! М-да, – сотник кашлянул и продолжил: – Вашей задачей на ближайшие три дня будет подготовка припасов, а также посещение нескольких занятий по тактике штурма и осады. Все необходимые магические порошки, мантры, а также оружие и доспехи, вы получите в последний день перед выступлением. Всё ясно?

– Господин командор, – вдруг подал голос Мевелин. – Я, будучи студентом Академии, прочитал много заметок, оставленных ветеранами войн с варварами. Как мне известно, ни одна компания не увенчалась успехом. В лучшем случае, наши войска пришли ни с чем. В худшем – не вернулись вовсе. Прежде чем меня отправят на смерть, я бы хотел узнать: придумал ли наш вечно гениальный штаб что-нибудь получше, чем прорыв вглубь территории, в надежде навязать врагу генеральное сражение?

Лерой хмыкнул. Видно, дерзкий тычок в сторону стариков из Главного Штаба пришёлся ему по вкусу.

– Думаю, солдат, мы не обезьяны, и умеем учиться на собственных ошибках. Увы, сейчас я тебе не могу сказать ничего, сохраняя военную тайну, но будь уверен: мы приготовили для безумцев кое-что интересное. Так, по остальному инструктажу всё ясно?

– Так точно, – рявкнули все.

– Тогда ладно. Отдыхайте. Десятника прошу явится в войсковую канцелярию через час, для получения инструкций по занятиям. Всё, до встречи, бойцы!

– Служим Республике, – громыхнуло в помещении, но Лерой успел скрыться.

Ромунд сел на топчан и потупил взор.

Ну вот и первый нагоняй от начальства. Армия, одним словом!

* * *

Тёмному Инквизитору пришлось хорошенько пробежаться по пересечённой местности Севера, рискуя каждый момент нарваться на патрули Глефы или же Белых рыцарей, но всё, к счастью прошло удачно, и неестественно быстро бегущего мага никто не потревожил. Слава Великой Тьме и Владыке Хаосу! Служитель Ордена, остановившись у огромного валуна, сотворил знак Веры трясущимися от усталости руками.

Опустившись на землю и прислонившись спиной к камню, Инквизитор достал из сумки небольшую флягу и сделал несколько глотков. Настойка целуфатоса, как всегда, выручала в нужный момент. Использование магии Быстрого Бега довольно сильно потрепало силы.

Когда Тёмный Инквизитор более ли менее восстановился, он поспешно встал, сунул флягу в походную сумку и огляделся. Вокруг лежал дикий край Севера, изуродованный воронками и неестественно изрезанными холмами. Мелкие рощицы лишь изредка попадались на глаза, да и то состояли в основном из дохлых коротышек-деревцев и полусгнивших кустарников. Беспощадный молот войны! А ведь раньше здесь были густые леса, полные пушного зверя. Впрочем, неверные достаточно быстро опомнились после победы над Культом, и приписали проигравшим все несчастья, свалившиеся на эти земли, хотя мощнейшие заклятия, шатавшие основы мира, сыпались с обеих сторон. Те и другие отличились искусством магии, и дошли до того, что целый кусок Гипериона просто отломился. А ведь Культ совершенно не собирался разрушать всё и вся. Зачем уничтожать ресурсы, которые затем понадобятся для создания Империи Истинной Веры?! Но! Жестокость той войны была воистину безгранична. Целью была только победа… любой ценой.

Тёмный Инквизитор медленно поднялся на один из высоких холмов и обратил взор в северную сторону. Отсюда открывался хороший вид на несколько километров вперёд. Справа возносились ввысь острые пики Охранных гор или Аштральских, как звали их в прошлом. Эти мощные хребты располагались кольцом, надёжно защищая территорию Серой Лиги. Перед горами лежала небольшая равнина, на которой виднелась часть добротных укреплений. Ватрад Вил – самое огромное поселение на границах Севера как раз перед Мёртвыми Землями, видневшимися далеко впереди. Вот туда-то и надобно Инквизитору.

Маг посмотрел на вечернее небо, залитое пожаром заката. Что ж, ночь в этих местах очень неприветливое время суток, но у Инквизитора не было времени ждать: придётся идти сейчас, преодолевая слабость, от которой не спасёт и настойка целуфатоса. Причём нужно не идти, а бежать…

Тёмный Инквизитор вздохнул. Он отлично понимал, что если некромант окажется несговорчивым, на дуэль может не хватить сил. Но на этот случай у тёмного мага есть свой козырь.

Задумчиво улыбаясь, Инквизитор запустил руку в сумку и выудил оттуда красный рубин размером с куриное яйцо. Внутри него горел багровый огонёк. Да, что-то схожее с Гневом Господним, но эта штучка более изящна в применении и не разносит всё вокруг в пух и прах. Она лишь увеличивает в десятки раз силы использующего, и самый жалкий малефик может рушить стены замков и стирать с лица земли отряды врага. Тёмный усмехнулся и вернул оружие на место. С эдакой вещицей можно быть спокойным. Хотя её применение рассчитано всего на три раза.

Но ждать более нельзя. Маг всем существом чувствовал, что треклятый некромант совершил что-то безумно нехорошее. Причём в том понимании, в каком можно говорить о вреде миру для будущего распространения Истиной Веры. Посему, в путь!

Служитель Ордена достал книгу мантр, раскрыл на нужной странице и зашептал слова заклинания. Через какое-то время его окружили сотни золотых искорок. Заплясав в хаотичном танце, они некоторое время вертелись вокруг Инквизитора прежде чем не прошли сквозь его тело несколько раз. Мага забила крупная дрожь, он еле удержался на ногах, но через несколько секунд всё прошло. Инквизитор почувствовал себя во сто крат сильнее и ловчее, и, закинув книгу в сумку, припустил что было сил вниз по холму и далее на север. Если кто и видел его, то только пыль и неясные очертания тела. Скорость была предельная. Где-то час, и маг окажется на месте.

Мёртвые земли встретили Тёмного Инквизитора шквальным ветром и недовольным рокотом разбушевавшейся стихи. Стоило пересечь незримую черту Адских врат (так в народе называли вход в небольшое ущелье в цепи невысоких скал, оградивших сгнивший кусок Гипериона от живой природы), и сразу навалилась огромная тяжесть, словно сам воздух создан из каменной крошки. Магия чудовищной силы поработала в этих местах. Демоны начали, а известная парочка безумных магов закончила дело.

За ущельем начинались каменистые просторы Мёртвых земель, кое-где рябившие невысокими хребтами. Со всех сторон дул проклятый ветер. Говорят, при самом «лучшем» раскладе он может сорвать мясо с костей! Да ещё и колючий холод… И всё это создано «неправильной магией», ошибкой природы! А небо! Оно было иссиня-чёрным, словно какой-то ненормальный художник сделал пару неудачных мазков по белому холсту. И, конечно, через скорбное одеяние воздушных масс не пробивался ни один солнечный луч – здесь царили вечные сумерки.

Здесь и правда всё было мертво. От земли до неба! И, что самое удивительное, за чертой Адских Врат была жизнь. Пусть тоже жестокая и обездоленная. Мёртвая жизнь… Интересное сочетание.

Тёмный маг отыскал неглубокую выемку в скале и укрылся в ней. Можно перевести дух.

Инквизитор судорожно хлебал согревавшую грудь настойку целуфатоса и возносил хвалу Тьме, что этакое чудо существует на свете. Его безостановочное путешествие отняло уйму сил, и даже это магическое зелье не полностью помогало справиться с проблемой. Физические силы хоть и восстанавливались, но столь сложная материя, как прана… Да, конечно, можно заняться чтением мантры, но в этих неприветливых местах не очень хотелось задерживаться. Мало ли что может бродить здесь. Уж лучше сделать несколько затяжных глотков настойки, наложить на себя магию защиты от природных сил, и как можно быстрее двинуться к назначенному месту. А то ветер, холод, вкупе с тяжёлым воздухом, безумно действовали на нервы.

Маг, не торопясь, чётко проговаривая слова заклинаний, последовательно наложил на себя магию защиты от стихии, зажёг яркий огонёк, видимый только для себя и сотворил ещё несколько защитных чар, хотя последнее далось ему с большим трудом. Опершись на чёрный посох, Инквизитор вышел из своего убежища, и сразу почуял, как о невидимую преграду разбилось несколько порывов озверевшего ветра, будто возмущённого наглостью ничтожного человека, решившего закрыть себя от всесильной стихии. Тёмный усмехнулся. Что ж, на то мы и люди, чтобы придумывать, как получше обмануть природу. Однако холод сдержать чародейство не могло. Жаль.

В кромешной темноте, еле разгоняемой магическим светом, маг постоянно натыкался на торчавшие из каменистой почвы острые валуны. Ругался, понося весь белый свет, бесился до невозможности, когда зазубренные грани камней оставляли новую царапину на сапогах, но медленно и верно продвигался к цели. И, наверное, дошёл бы спокойно, если бы внезапно за спиной, где-то за острыми хребтами очередных скал, не услышал низкий противный звук, похожий на тот, что издаёт расстроенный инструмент менестреля-неудачника. Резко остановившись, Инквизитор вскинул посох и перевёл магический свет на набалдашник. Тот ярко засиял, озаряя бугристую местность вокруг. Но ничего… лишь голые камни и завывающий ветер. Незнакомый звук пропал. Немного постояв, в тщетных попытках что-либо уловить в гомоне Мёртвых земель, Инквизитор пожал плечами и двинулся дальше. Мало ли что могло послышаться.

Но не успел он пройти и пару метров, как проклятый то ли визг, то ли крик прозвучал снова. Но теперь уже ближе. Где-то за тем острым холмом, в двадцати шагах от Инквизитора.

Как ему было известно, в этих местах жили всякие твари. От псоглавцев и тропосов до темных цианосов. Но это были крайне скупые сведения. Орден мало интересовался проблемой Мёртвых Земель.

Не успел Тёмный подумать об этом, как пронзительный вой раздался чуть ли не в пяти метрах от него. Маг отпрянул в сторону, держа наготове боевой посох и чуть не растянулся на камне, в последний миг отведя ногу от торчавшего валуна. В голове стали вертеться подходящие боевые заклятия. Набалдашник посоха загорелся багровым пламенем, озаряя алым светом местность метров на тридцать в стороны. Левая рука меж тем медленно потянулась к сумке. Осторожно вытащив рубин, маг зажал его в кулаке, беззвучно вознося хвалы Владыке Хаосу за некогда щедрый подарок Ордену.

Меж тем ничего не происходило. Лишь ветер завывал вокруг и разбивался о магический щит. Освещённая алым огнём округа оставалась неподвижной.

– Что же за тварь тут скрылась? – прошептал маг, чувствуя, как предательский холодок пробегает по спине.

– Что… что… за… за… тварь??? – пронеслось эхо по округе, отражаясь от граней скал. А затем безумно дикий смех…

В тот миг Инквизитору показалось, что сейчас он окаменеет от ужаса. Нет, конечно, опытный маг не был трусом и повидал множество жутких вещей, но сейчас… Сейчас страх схватил его за грудки и тряс что было сил. Руки безвольно дрожали. Что за проклятье свалилось на его голову?

Чародей огляделся вокруг. Тишина… Ни звука.

Ветер исчез. Все явления природы пропали. Всё вокруг застыло в ожидании…

Инквизитор сделал один шаг, затем другой. Мелкие камушки хрустнули под тяжестью его веса. Магу казалось, что этот треск слышен за километры.

Ни о чём подобном он ранее не слышал. Нет, этот мир, конечно, полон сюрпризов, но ни одна проклятая тварь не может заставить умолкнуть ветер!

И эта гнетущая тишина…

Ни шороха…

Тёмному Инквизитору! Гордости Ордена! Хотелось просто швырнуть все свои немудрёные вещи в сторону, и что было сил пуститься наутёк. Но нельзя. Нельзя пасовать. Нельзя сдаваться! «Бейся до тех пор, пока последняя кровь и прана не истекут из твоих жил», – внушали учителя боевого магического искусства. Что ж… Маг покрепче сжал посох. Буде…

Последних слов маг просто не успел додумать… Слева с диким грохотом разлетелся в щепки острый холм, щедро осыпав Инквизитора крошкой и острыми осколками камня. А затем в уши ворвался безумный хохот…

Мага словно ошпарили раскалённым железом. Больше не размышляя ни о чём, он развернулся и помчался что было сил. Необъяснимый дикий страх овладел им, и гнал, гнал как можно дальше от этого места.

Но незнакомое существо совершенно не собиралось его отпускать. За спиной убегающего Инквизитора рвалась в клочья каменная земля, разбрасываясь осколками. Благо, на чародее были магические щиты и спасали от острых, как бритва, щепок. Но вряд ли они защитят от той мерзости, что преследует его!

Слуга Ордена бежал так, как, наверное, не бегал и при помощи пресловутой магии. Инстинкт выживания полностью ослепил сознание и заставлял работать мышцы на пределе возможностей. Меж тем за спиной неизвестная гадина разрывала в клочья камни и постепенно нагоняла свою жертву, заливаясь леденящим кровь хохотом, словно пьянея от азарта погони.

А вымотанный Инквизитор всё же был человеком. Рано или поздно силы чародея подойдут к концу, и тогда…

Перепрыгивая лежащие на дороге валуны, избегая торчащие из земли острые камни, маг нёсся сломя голову, ни в коем случае не оборачиваясь назад. Легкие грозили разорваться от напряжения, мышцы – лопнуть. Вот-вот он обессилит, и нагоняющая его тварь получит добычу. И, странное дело, Инквизитор внутренним чувством ощущал безумный голод существа. Древний, неутолимый голод… Голод того, кто рождён из жажды и страданий.

Маг стал уставать. Стал спотыкаться и менее резво избегать препятствий. Ему не хватало воздуха. Развязка была близка.

Когда силы уже покидали мага, и неизвестная тварь, почуяв это, издала ликующий визг, маг неожиданно споткнулся и по инерции полетел вперёд. Дальнейшее развивалось в течение нескольких секунд. Разворачиваясь в полете, с засыпанными пылью глазами, маг мысленно потянулся к Ловцу, черпая силу, и в последний миг перед приземлением направил наугад рубин, зажатый в руке, и тихо прошептал:

–  Инферно’сетерас!

Камень на какой-то миг засветился ослепительным и чистым, как сама идея Творца, светом, и через какую-то секунду с громом и треском из него рванул огромный поток огня, расширяющийся в стороны с каждым метром, сжигающий и плавящий всё вокруг.

Пламя ревело, как тысяча мамонтов. Стихия обращала в пепел скалы и холмы. И всё было делом каких-то ничтожных мгновений, пока Инквизитор не упал на землю и не ударился головой. Последнее, что он увидел перед потерей сознания, это бешеную пляску языков пламени…

* * *

Острая боль резанула по вискам и заставила очнуться. Даратас застонал. Ему казалось, что какой-то садист всадил ему в голову нож и сейчас с глубоким удовлетворением вращал острие в мозгу. Проклятая боль!

Маг попробовал встать, но от одной попытки грудь сдавило, и стало трудно дышать. В глазах расплывалось, и не было сил оценить обстановку. Источник силы где-то далеко, и до него не так просто дотянуться. Эфирный колпак – так называется этот эффект шоковой волны мощного заклинания. Такое испытывают счастливчики на поле брани, кому повезло не сгореть в пламени Большого Огня.

«Дарли! – вдруг промелькнуло в голове, и Даратас рефлекторно дёрнулся, отчего тело запротестовало сотней болевых импульсов. – Дарли в беде!»

Маг сконцентрировал всю свою волю в кулак и медленно потянулся к источнику силы. Боль в висках усилилась, и стала медленно нарастать, по мере того, как Даратас добирался до тоненькой нити, связующей его сущность с вечным Эфиром.

Ещё чуть-чуть… Совсем немного!

Неудачное движение – и страшный огонь боли накрыл мага… Тот закричал и чуть не выпустил канал, но успел зачерпнуть, сколько мог, силы и, задыхаясь, произнёс:

–  Нум’эн’вару – Сетерас!

Лёгкий холодок… Затем резкий жар… Ледяной озноб, и… боль исчезла. В глазах стало ясно, и потоки силы побежали сквозь тело мага.

Даратас в порыве вскочил на ноги и чуть снова не упал от неожиданности. Всё в его жилище было перевёрнуто вверх дном! Все инструменты, утварь, артефакты разбросаны по полу. Магический светильник, зажжённый во время работы, сломался надвое, и отлетевшая в сторону лампа с чистым магическим огнём внутри освещала лишь дальний угол. Пепел кострища покрывал толстым слоем добрую половину помещения. Одним словом, бардак царил в доме великого мага. Впрочем, беспорядок давно стал спутником в его жизни, но он был особенный, «логичный»… Всё же гений должен властвовать над хаосом!

–  Утера Ферасторен Настера – НАР!  – рявкнул маг и взмахнул руками.

Все разбросанные вещи взлетели в воздух и стали сами по себе занимать причитающиеся им места. Пепел испарился прямо с пола. Проблема была лишь с некоторыми склянками, разлетевшимися на мелкие осколки. Повезло, что взрывчатые смеси уберегло от какой-либо деформации. Иначе потерявший сознание маг превратился бы в хорошо поджаренного цыплёнка. Конечно, он предусмотрительно окружил самые опасные предметы огромным числом охранных чар, но кто знает, какова была сила волны. Могла и связи магии разбить.

Что же произошло? Катастрофа? Нет, не может быть. Никакие исследования не предвещали катастрофу! Тем более всемирную! Хотя эти странные изменения мироздания, отмеченные ещё и Ткачом… Вряд ли. Скрепы мира слишком сильны и не допустят глобальных катастроф. Да и вряд ли маг остался бы жив, если бы мир решил вдруг сгинуть во тьму.

Тогда что? Может… Дарли!

Не раздумывая более, Даратас схватил короткий посох с конусообразным наконечником, лежащий в одном из темных углов, среди кучи других инструментов, там же выудил небольшую сферу с фиолетовым огоньком внутри, и поспешил к большому кованому сундуку.

–  Асфельто!  – нараспев произнёс маг, и крышка сундука откинулась. – Так, так… – пробормотал Даратас, рассматривая лежащие перед ним инструменты: всевозможные пирамидки, сферы, золотые рога, инкрустированные самоцветами и украшенные искусной резьбой; тотемы со страшными образами идолов, склянки с сияющим содержимым, волшебные палочки и десятки манускриптов, ну и, конечно, пара увесистых томов.

– Ну, где же ты… – бормотал маг, роясь в сундуке. – Ну куда же… Ах, вот! – маг расплылся в улыбке, и, вытащив на свет странную связку разноцветных шариков, недолго думая, сунул в карман. Хотел закрыть сундук, но подумал и взял оттуда ещё два золотых рога и две колбы с лиловой жидкостью. Лишь после этого Даратас успокоился и захлопнул крышку. Та со знатным грохотом опустилась, послышались характерные щёлканья секретов замка.

Рог и склянки маг засунул в увесистый кожаный пояс с множеством отделов и кармашков и нацепил его на себя. Поверх голубого балахона маг накинул кожаную куртку с отороченным мехом – так, на всякий случай.

– Ну-с, ничего вроде не забыл… – пробурчал Даратас. – Осталось разве… Наремолитор’фе не са Лимо Тара – НАР!  – рявкнул маг, и вокруг него заплясало огненно-рыжее пламя, сформировавшееся затем в фигуру наподобие купола прямо над его головой, и исчезло – магия защиты от природных процессов. Затем маг накинул на себя пару защитных чар и поспешил встать в центр рядом с кострищем.

Здесь Даратас соорудил небольшой телепорт. Достаточно сложная магия Высших Порядков, и ею обладают очень немногие.

Весь фокус такой магической штуки, как телепорт, заключается в умении связать пару потоков, создающих астральное отражение аватары в мире высших материй – тех же стихий… Это звучит диковато, особенно в сфере представлений, которые умело насаждаются консерваторами в магических школах, но кто не пробует невозможное, тот сидит и только мечтает… Впрочем, все телепорты, созданные в городах Гипериона и Феба, а также в некоторых замках, изготовлялись Франческо и им, Даратасом лично, по особым заказам… очень дорогим заказам. Так что пока глупцы сидят, умные делают состояния.

Маг поднял ладонь над кострищем и зашептал необходимые слова. Аватары выбирает каждый создатель по собственному желанию. Здесь, как говорится, дело творчества.

Меж тем в костерке появилась маленькая красная искра, начавшая с огромной скоростью расти, превращаясь в алое пламя бушующей стихии. Даратас любил пышность своих изделий. Этого у него не отнять.

К сожалению, сфера, по которой Даратас наблюдал за Дарли, сильно пострадала, и на её восстановление потребуется очень много времени, которого просто нет. Придётся прибыть на место своим путём. Благо оно отпечаталось в голове.

– … Материка – фимус – НАР!  – прокричал маг последние слова заклинания, и бурное пламя костра, охватив Даратаса с ног до головы, поглотило его, приняв в себя все частицы человеческого существа.

Какой-то краткий, почти ничтожный и оттого вдвойне противный момент боли – и мага перенесло на несколько километров, прямо к тому месту, где должен быть Дарли. Ноги коснулись твёрдой поверхности. Но тьма никуда не исчезла. Глаза не видели ровным счётом ничего! Даже собственных очертаний. Такого ранее не было. Что-то здесь не так. Раньше звёзды и луна хотя бы как-то заглядывали в этот скорбный край. Проклятая аномалия…

–  Латериа!  – рявкнул Даратас, и в следующую секунду из посоха вылетел меленький шарик белого пламени. Взлетев метров на десять в высоту, он неподвижно застыл, и вдруг засиял, как самое настоящее солнце, разрывая на куски тьму и озаряя на несколько сот метров вокруг руины некогда острых и крутых гор.

Глазам удивлённого Даратаса предстала картина страшного разрушения: некогда целые горные породы теперь были разворочены и кусками раскиданы в разные стороны. Острые осколки, валуны и мелкий щебень валялся под ногами, а вокруг лежали руины, от которых лениво и неспешно исходил дым… Взрыв. Несомненно. Даратас хотел потрогать один из огромных камней и тут же отдёрнул руку. Он был раскалён, в некоторых местах оплавлен. Здесь бушевала чудовищная сила. Дарли!

Даратас начал серьёзно беспокоится. Неужели его ученик совершил ошибку в ходе эксперимента, и погиб? Нет! Нет! И ещё раз нет! Это исключено! Только не ученик самого великого мага современности. Да к чёрту! Не мог милый Дарли погибнуть! Но как его отыскать среди развалин? Звать? Нет… Вдруг он без сознания? Ах, да! Посох де Орко!

Маг закрыл глаза и мысленно воззвал к своему оружию. Некогда он наложил связующие узы на посох, чтобы великая ценность ни в коем случае не пропала.

Магическое орудие не замедлило откликнуться, и в сознании Даратаса зазвучал приглушенный голос, причитавший неразборчивые фразы (на самом деле это был его, Даратаса, голос, читающий заклятие уз). Маг поспешил на зов, расшвыривая в стороны мешавшиеся валуны своим любимым способом – магией. Он так увлёкся, что не заметил, как некое существо выпрыгнуло из-за камней и направилось к нему. Взмах! И клинок неизвестного врага натыкается на магическую преграду.

Даратас отскочил в сторону, разворачиваясь лицом к врагу и перехватывая на лету посох. Прямо перед ним абсолютно спокойно стояла призрачная тварь. Не двигаясь, она выжидала дальнейших действий мага. Только бы поймать его на неловком движении. Да. Сие есть творение Дарлинга – удерживаемый на краю мира призрачный цианос, состоящий из полуясных эфирных контуров. Страшный враг… для неопытных.

– Пора упокоится, – медленно проговорил Даратас, и, как только цианос дёрнулся, произнёс: – Фатум оррегорариум!  – тварь растворилась в воздухе, на прощание вспыхнув ярким светом.

Маг хмыкнул. Убить такую тварь довольно просто, если кое-что понимать в некромантии. Стоит всего лишь разорвать нить, удерживающую дух существа с этим миром. Этого-то его ученик не учёл. Но хватит! Необходимо спешить!

Зов в голове становился всё громче, а сердце мага всё неспокойнее. Почему Дарли не чувствует эфирный канал?! Проклятье! Взывать по трансферансу бесполезно: источник гоблина не прощупывается. Либо он уже умер, либо…

Огромный валун отлетел в сторону, открывая проход на большую площадку, усыпанную осколками и обгоревшими камнями. Ближе к центру лежали большие иссиня-черные куски плиты с оплавленными краями. Ритуальный камень некромантов… Даратас поспешил пройти ближе, осматривая каждый метр развороченной скалы в поисках хоть чего-либо, напоминающего Дарли. Но вокруг валялся только битый и оплавленный камень. В дальнем конце – груда измятых и разорванных железных прутьев. Видно, тут была клетка для жертв.

И ни одной живой души.

Волнение охватывало Даратаса. Не может быть! Это нереально! Дарли…

А посох меж тем звал всё настойчивее. Но только где он? Вроде близко… Совсем рядом… Даратас пытался уловить тоненький канал, пульсирующий на грани сознания. Где же он?..

Маг интуитивно двинулся к дальнему углу, где лежали остатки железа. Посох точно звал оттуда. Ах, ну конечно! Вон за той кучей щебня видно сияние изумрудного набалдашника! Осталось несколько шагов…

– Стой! Ни с места! – прозвучал за спиной Даратаса звонкий голос. Маг так и застыл с занесённой для движения ногой. Интересно… Кого это принесла нелёгкая? Хотя неважно…

Даратас сжал покрепче посох, выбирая заклятие поизощрённее, когда тот же голос быстро проговорил:

– Свои, мессир Даратас.

Маг поспешно развернулся, по старой привычке не доверяя до последнего и готовясь встретить любую неожиданность, но тут же расплылся в улыбке, когда увидел нежданных гостей. Рядом с кучей разбитого щебня стояли три невысокие (в три четверти человеческого роста) фигурки, облачённые в черные кожаные доспехи с такими же черными, как смоль, плащами и короткими луками в руках. Все они имели необычайно длинные острые уши, которые прорезались торчком сквозь прямые локоны серебряных волос. Очень похожие друг на друга, с большими голубыми глазами, маленькими носами и фиолетового оттенка кожей, они были трудноразличимы друг от друга. Впрочем, этому народу такой расклад лишь на руку. Темные эльфы, Хранители Подземелий – старые и хорошие друзья Даратаса – любят незаметность.

– Принц Ольвен, да пребудет с вами Вера, – произнёс маг ритуальную фразу, обращаясь к крайнему из эльфов, и согнулся в неглубоком поклоне. Как ни странно, наследник Подземного Престола не гнушался обычных воинских одеяний: в мёртвых землях излишняя пышность могла довести до плачевного конца.

– Тёмный Престол являет свою дружбу, о великий маг! Да хранит тебя Истинная Тьма! – в таком же ритуальном ключе проговорил принц, приложив в конце речи два пальца ко лбу. – Но прошу вас, мессир, отойдите на два шага от места, где стоите… Нет, не туда! На меня идите, – с этими словами эльф двинулся навстречу Даратасу.

Маг неохотно повиновался. Неужели маленький эльф видит то, что не смог распознать величайший маг? Очень обидно с точки зрения собственного достоинства.

Ольвен, подойдя вплотную к магу, махнул рукой, делая знак, чтобы Даратас нагнулся к нему. Волшебник сначала нахмурился, но затем предпочёл не обращать внимания на манеры лица королевских кровей, и подчинился просьбе.

– Вы видите? – шёпотом спросил эльф и указал тонкой рукой куда-то вперёд.

Даратас глянул в ту сторону, куда показывал Ольвен, на всякий случай черпая силу для резкого удара, но ничего, кроме семиметрового обломка скалы, не видел. Только оплавленная порода и осколки!

– Нет, – слегка раздражённо бросил маг. Эльфы всегда отличались странностью…

– Увы, мессир Даратас, людям не дано узреть это самостоятельно. Здесь даже магия не сможет вам помочь. Чужеземцам не открыты истинные сути бытия этого мира! – последнее принц произнёс с благоговейной дрожью в голосе. Его узкое фиолетовое лицо с татуировками на щеках в виде чёрной окаменевшей розы (знак высшей знатности) исказилось в гримасе гнева.

– Я знаю, как вы, эльфы, недовольны нашим, то есть человеческим, появлением в этом мире, – сдержанно произнёс маг. За долгие годы общения с этими существами он научился дипломатической этике, особенно с достаточно нервными и непредсказуемыми жителями подземного царства. – Однако что же впереди?

Ольвен резко посмотрел на мага, сощурился, будто желая огреть того чем-нибудь потяжелее, но взамен быстро проговорил:

– Есть один способ показать вам… Только… Впрочем, это уже не имеет значения. Ограль, – крикнул принц, развернувшись к двум своим спутникам, стоявшим сзади на страже. – Будь добр, свою стрелу…

Один из стражников снял наложенную на лук чёрную стрелу с белым оперением, и, поклонившись, передал принцу.

– Спасибо, мой верный о’трей, – сухо бросил Ольвен очередную ритуальную фразу. О’трей, если не изменяла Даратасу память, значит слуга-воин. – То, что сейчас предстанет вашим очам, не поддаётся никакому объяснению. Мы заметили это всего несколько часов назад, – эльф было двинулся вперёд, но вдруг остановился и поднял взгляд вверх, изучая освещавший окрестности магический шарик. – Я думаю, стоит пригасить сияния сего светила. В связи с последними событиями.

– Какими? – удивился маг. Он ощущал себя совершено не в своей тарелке! Быть всегда в курсе всех новостей – его прерогатива!

– Позже, мессир Даратас, позже, – спокойно проговорил принц. – Не думаю, что предстоящее зрелище менее важно, чем события Мёртвых Земель. Прошу вас, притушите свет. Пусть он освещает лишь нас.

– Прошу прощения, мой друг! – запротестовал Даратас. Дарли, возможно, в беде, а они разбрасываются пустыми фразами. – Я верю, что вы хотите мне показать нечто удивительное, но мой…

– Ваш ученик мёртв, мессир. Мои соболезнования, – совершенно сухим и равнодушным тоном проговорил эльф.

Маг осёкся. Дыхание перехватило, а живот скрутила жуткая боль. Всё, чего он опасался, сбылось!

– Это, это… – безвольно пробормотал маг, отходя к ближайшему валуну. Он был не в силах стоять – ноги отказывались слушаться. Лавина горечи и невыносимой печали обуяла его сердце.

– Увы, но это возможно. Мало того, ваш ученик полностью повинен в том, что случилось с этой горой. Он задался крайне амбициозными целями, – выражение лица эльфа не выражало ровным счётом ничего.

– Перестань! – нервно бросил Даратас. – Прояви хоть каплю милосердия, или, если неизвестно тебе сие чувство, будь более сдержанным в речах! – воскликнул маг и потряс посохом. Великий маг современности был раздавлен.

Щека принца дёрнулась, но в ответ он спокойно проговорил:

– Прошу меня простить, мессир! Я не могу сказать, что не хотел произнести этих слов, но, надеюсь, оправданием моей дерзости послужит то факт, что мы, эльфы, смотрим на смерть совсем иным образом, чем люди. Скорбь присуща лишь матерям, утратившим своих чад.

– Я знаю, Ольвен, – махнул рукой Даратас. Его всего трясло, а мысли в голове путались. Дарли мёртв! Такое он мог представить лишь только в своих самых жутких снах. – Скажи, как это было?

– О! Вот это действительно вопрос, – проговорил эльф и оперся ногой на невысокий камень. – Дарлинг решил поиграть со смертью, причём в прямом смысле. Он попытался проследить, куда пропадают эманации живых существ и попробовать зафиксировать канал связи между нашим миром и теми сферами, где обитают внематериальные сущности. Что ж, цель хороша, да и, впрочем, исполнение не так худо. Но ваш ученик не учёл того, что в нашем мире происходят очень странные вещи, и равновесие Основ слишком шатко для таких масштабных экспериментов. Сказать вам, как именно погиб гоблин, я не смогу, ибо не присутствовал непосредственно, однако Жрицы смогли взглянуть в Око и установить некоторые причинно-следственные связи. Если говорить проще, что-то извне вмешалось в магическое действо и обратило вспять реакцию энергий, вступивших в необратимый процесс в кристалле Ловца Душ. Звучит абсурдно, но иного объяснения просто нет! Ловец так устроен, что нейтрализует любые отклонения от общей оси. Но в данном случае наступила неконтролируемая реакция. Сила вырвалась из клетки, и тут начался настоящий вихрь обезумевших стихий. Сказать по правде, все знания книжников-людей просто потеряли значение в эпицентре катастрофы. То, что здесь творилось, нарушало все естественные законы мироздания. У вашего ученика не было ни единого шанса, – при последних словах эльфа маг вздрогнул и закрыл лицо руками. – Пропустив через себя такую мощь, он погиб мгновенно.

Эльф умолк. Молчал и сам Даратас. Несмотря на все доводы принца, он не хотел верить. Он просто не хотел верить. Тоска и боль рвали на части его доселе каменную душу, а жалкий огонёк надежды настойчиво пытался выжить в обступившей со всех сторон горечи утраты.

– Затем последовал исход. Колоссальный взрыв разнёс на куски скалу, а высвободившаяся энергия почему-то самопроизвольно отклонилась и направилась на север… – эльф сделал паузу, а маг, поражённый неожиданной догадкой, с глазами полными ужаса посмотрел на него.

– К Харону! – пробормотал он.

– Именно. А то, что я хотел показать, – эльф сорвался с места, и подойдя к роковому месту, ткнул наконечником стрелы в пустоту.

От последующей картины Даратас закусил губу и чуть не упал с камня. Виденное было просто алогично! Само пространство, нет, не камень, не воздух, не пыль, а именно сама плоть мира, исказилась, словно густая жидкость, в которую опустили палку. А когда эльф сделал несколько круговых движений, все краски, образы и черты предметов перемешались, превратившись в неразличимую смесь красок и оттенков!

– Что за?.. – вырвалось у Даратаса в тот миг, когда эльф, оставив стрелу внутри аномалии, поспешно отошёл от рокового места, которое вдруг засияло алым светом, и через какую-то секунду явилось чёрным провалом в ничто.

У всех рядом стоящих вырвался восхищённый вздох. Какой исторический момент! Настоящий страшный сон всех членов магического сообщества! Мировой феномен, не поддающийся никакому логическому объяснению, сейчас зиял перед ними огромной, примерно метра три на три, дырой в самой плоти мира!

Даратас на заплетающихся ногах подошёл ближе к дыре, стараясь осознать то, что видел. Чёрное ничто. Нет, не место, где нет света – просто ничто, где нет ровным счётом ничего! Просто ничего.

– Не приближайтесь слишком близко, мессир, иначе вы рискуете стать частью его, – предупредил эльф.

– Что же это, Ольвен? Что же сотворил мой ученик? – пробормотал маг.

– Его вина лишь в том, что он сильно расшатал остовы мира, чем и дал возможность Нечто ворваться. То, что вошло в наш мир, разорвало его плоть, создавая себе дверь.

– То, что вошло? – сглотнул Даратас. Сейчас он был уничтожен морально, и был не в силах стойко переносить происходящее.

– Разве вы не поняли, мессир? Теперь в Заповедных Землях поселилось Нечто, что доселе старалось прорвать плоть самостоятельно, а теперь окончательно проникло к нам… в наш дом, – эльф сжал кулаки. – Эта аномалия пока не имеет логических объяснений.

– Значит, Дарли, сам не зная того…

– Открыл путь, или, вернее сказать, помог неизведанной материи ворваться в наш мир. Без его усилий эта сущность рано или поздно попала бы в наш мир, – в голосе эльфа пусто бренчало равнодушие.

– Оно здесь? – проговорил маг и воззвал по каналу к своему великому оружию, жалобно зовущему на задворках сознания. Посох де Орко, вырвавшись из каменного плена, осторожно облетел аномалию и плавно лёг в руку Даратаса. Теплота силы сладко разлилась по телу, внушая уверенность. Теперь он держал два посоха. Что ж, как в славные времена Войны Сил.

– Отчасти. Большая часть ушла к Харону. Здесь же осталась малая, и, как я понимаю, закономерно ушла в Глубины, прямо к самому Источнику.

– Проклятье! – рявкнул маг. – Твои браться справятся?

Эльф пожал плечами:

– Мы не знаем, что это за новая сущность, и тем более не знаем, что от неё ожидать. Быть может, она враждебна. А быть может, нет. Однако наблюдения за её прежнем поведением заставляют делать выводы не в пользу последнего. Но, думаю, вам стоит спуститься к Источнику.

– Да, да… – отстранённо проговорил маг и потупил взор. Он уже потерял интерес к неясной сущности, и погрузился в воспоминания.

– Мессир, вы не понимаете ситуации, – нетерпеливо произнёс эльф. – Нечто добралось до Источника аномалий и уже дало плоды.

– Что? – изумился маг.

– Буквально полчаса назад наш отряд разведки доставил некоего мага, который примерно в нескольких километрах к югу отсюда устроил ещё одну переделку местности, выплавив в горах добрую просеку в сотню метров. Он применил всю мощь Багрового Пламени.

– Багровое Пламя? – нахмурился Даратас. – Это вроде орудие Ордена Тьмы, если не ошибаюсь?

– Да, именно, – кивнул эльф.

– И что же такое случилось, что маг Ордена вдруг применил тайное оружие своего «засекреченного» клана?

– Демон, – сухо ответил Ольвен.

– Демон? – Даратас опешил. Новости всё интереснее и интереснее. – Какой демон? Мы с Франческо…

– Он не из тех, – перебил мага принц. – Этот явился сюда во время творения мира. Сия тварь одного возраста с Ткачом и Великими, и обладает чудовищными способностями. Теперь оно здесь, в мёртвой зоне, и не ровен час вырвется на свободу… Я выслал несколько отрядов к Адским Вратам.

– Постой! Ты же сказал, сущность дала плоды…

– Метафора – вроде так это звучит на вашем языке, – спокойно ответил эльф. – Пока что нам известно о пробуждении от спячки древнего существа. Но кто знает, что случится далее…

– Да гори всё синем пламенем! Что же такое?! Эх, ладно, веди в Глубины! Хотелось бы мне переброситься словами с темным и поглядеть на Источник. Только пару штрихов, – пробормотал маг.

– На Источник наглядитесь. Туда стягиваются наши силы. Возможна битва.

– Хорошо, – не обратив особого внимания на слова эльфа, сказал Даратас. – Отойдите подальше. Я воздам последние почести моему ученику.

Эльф сделал знак спутникам и вместе с ними отошёл за валун. Даратас меж тем встал перед чёрным провалом в теле сущности, и, облокотившись на посох, внимательно вглядывался внутрь чёрного ничто.

Всё течёт. Всё изменяется. Увы, но силы мироздания куда как изощрённее, и скудный человеческий разум не способен проникнуть во все тонкости, во все нити бытия, так искусно сплетённые непостижимым умом Создателя. Он, Даратас, провёл двести лет в изучениях и экспериментах, однако не смог высчитать, предугадать того, что сейчас происходило в мире. Не смог он и уберечь от смерти своего талантливого ученика. Да и просто родную душу. Разрушенная скала, горы битого камня и чернеющий провал дыры – всё, что осталось напоминанием о некогда жившем в мире маленьком гоблине, решившем бросить вызов богам! Глупый маленький гоблин с площади Ла-Рафэль…

– Мессир, – донёсся голос из-за спины. Эльфы не любят ждать.

Пора прощаться, Дарли…

Даратас медленно присел, держась за посох, и приложил руку к холодному камню.

Пускай эти скалы станут для тебя последним приютом. Покойся с миром!

Даратас закрыл глаза и стал медленно нашёптывать слова заклинания, постепенно выпрямляясь и разводя руки в стороны. Изумрудный набалдашник засветился ярким зелёным пламенем, высвобождая силу, щедро вливаемую в него магом. Ещё какие-то ничтожные секунды – и волшебник оторвался от земли, а под его ногами поначалу медленно и лениво стала расплываться яркая аура чистого света. Подёргиваясь рябью и постепенно переходя к интенсивному движению, она стала закручиваться в самый настоящий круговорот силы.

Маг взлетел высоко в освещённое искусственным светилом небо, и, произнеся последние строки заклятия, резко направил посох вниз, посылая зелёный луч пламени прямо в центр разбушевавшегося близ дыры света. Зазвучал скрежет, гул, и в краткий миг огромные глыбы вперемешку с щебнем и валунами поменьше начали обступать зияющий провал мира, и словно живые, складываться сами по себе в огромный грот. Камень к камню. Через какое-то время усыпальница навеки похоронила в себе все обломки эксперимента и саму чёрную дыру, запечатав все щели и проходы.

– Надеюсь, вы не оставите это место без присмотра? – сухо и отстранённо сказал эльф Даратасу, когда тот опустился на землю.

– Не сомневайтесь, принц. Моё Око всегда здесь, – ответил Даратас и безумно грустно посмотрел на своё маленькое светило. – Всегда… Патруцио! Сенегнес …

Свет исчез и мир окутала непроглядная тьма.

Новая страница путешествий только начинается.

* * *

Огромный город был похож на большой и суетливый муравейник, в котором копошились сотни и сотни вырванных из обычной жизни и брошенных в жерло войны людей. Перепуганный народец бежал со всех земель Святой Инквизиции, под мнимую защиту высоких стен, надеясь, что именно здесь, в Шипстоуне, некогда доблестные войска её Матери Церкви примут настоящий бой, в котором Господь обязательно проявит свой Истинный Гнев и спасёт своих чад.

Мерлон нервно хохотнул и откинулся на спинку деревянного стула. Надо же! Под каплями хмеля сарказм так и лезет из всех щелей. Хотя какая разница? Все здесь давно мертвы. Всего лишь вопрос времени.

– Всех вас поглотит Гора… Нет… Точнее, Истинное Ничто, – прошептал Мерлон, и, сам испугавшись неожиданно вылетевших из его рта слов, поспешно сделал глоток пива. Надо сказать, дрянного.

Мерлон бросил пьяный взгляд на потёртое временем помещение его излюбленной таверны под названием «Приют отшельника», убедился, что вокруг него за такими же ветхими столиками сидят такие же пьяные сволочи, как и он сам, и, сделав ещё пару глотков, тупо уставился в растрескавшуюся доску столешницы.

Ему было совсем погано. Нет, не так, как, например тому же Чедвику, еле отходившему после процедур святых братьев, а по-настоящему, когда мозг просто горит, не понимая, что с ним происходит.

После памятно выпитой склянки с проклятой жидкостью вся сущность былого Мерлона просто извернулась, разорвалась, перевернулась внутри него. Да называйте это как хотите – результат один: Мерлон перестал быть тем, кем он помнил себя раньше. Вообще перестал. Нет, не так, как было после пещер Дарианы. Совсем не так. Теперь нутро его не жгло. Оно было полностью выжжено, и на изуродованной почве взрастало что-то очень странное.

«Как в мёртвых землях, «– нехорошо усмехнулся он про себя, допивая последние капли из отбитой в нескольких местах кружки.

– Эй, хозяин, – крикнул Мерлон заплетающимся языком. – Пиво давай!

– Пошёл ты, дурак! Иди спать! И так мне должен, – раздался крик от деревянной стойки. Большой широкоплечий, классически полный и лысый, с мелкими хитрыми глазками и шрамом на лице, человек, не спеша натирал поверхность стола.

– Я тебе, гад, сейчас заведение разнесу! – вскакивая, рявкнул Мерлон и почувствовал, как в него вливаются потоки силы. Опьянение проходило с каждой секундой. – Быстро неси, причём много, – увесисто проговорил юноша, положив руку на кинжал.

Трактирщик оторвался от своего занятия, насмешливо поглядел на застывшую в дальнем конце фигуру мага, потёр большой толстый кулак, склонив голову набок, будто оценивая взбесившегося юнца, а затем, видимо, посчитав возможный ущерб не стоящим нескольких кружек разбавленного пойла, нехотя проговорил:

– Ладно, не горячись, сейчас всё будет. Всё равно мне отдашь сполна…

«Как же, паршивец. Я тебя скорее по самую глотку накормлю магией. На всю ширь твоего пуза», – подумал Мерлон. Кровь с огромной скоростью стучала в голове.

Вот ещё проблема. Вспыльчивость, которой ранее не наблюдалось, сейчас возникала по самым мелким поводам. По пути от Собора он зашиб одного пацанёнка просто за нехороший взгляд. И, думается, это лишь начало.

– Что же за дрянь я такую хлебнул? – пробормотал Мерлон вслух.

Но ответа не было. Голос, так недавно охотно общавшийся с ним, пропал куда-то. Почему? Быть может, из-за видений, от которых сейчас юноша пытался спастись в литрах хмельного, а, может, есть другие объяснения.

– Вот, держи, – выставляя с подноса кружку за кружкой, сказал хозяин трактира. Мерлон и не заметил, как тот подошёл. – Хватит?

Юноша поглядел на шесть кружек, поставленных в ряд перед ним, и удовлетворённо кивнул. Этого должно хватить на крепкий сон. Хотя есть ли надежда, что он будет? Ренессанс подойдёт очень скоро. Пускай даже сейчас ночь. Правда, это не помеха, если не считать лишней магической нагрузки на воинов в виде волшебного света. Хотя опять же, мелочь.

«И какого чёрта я делаю в этом могильнике? Всё равно здесь всем конец, и вся эта ничтожная кодла лишь помеха,» – мелькнуло в голове у Мерлона. Только помеха чему, он так и не понял. Уже несколько часов он находится словно в бреду, и хмель здесь не причина.

Кто-то рядом громко заржал. Мерлон посмотрел в сторону: пара бродяг о чём-то весело спорили. Обрубки паршивые.

– Все вы здесь мертвецы. Какого я здесь делаю? – еле различимо проговорил юноша, и вновь уставился в столешницу.

Ему нужен иной путь.

* * *

Дверь трактира пронзительно скрипнула, открывая за собой залу, полную галдящих пьяниц. Внутрь медленно и не спеша вошёл человек, с ног до головы одетый в черные одежды с накинутым на голову капюшоном. На поясе у него болталось два небольших клинка в простых кожаных ножнах.

Новый посетитель плотно затворил за собой дверь, оставляя ночной холод за пределами «Приюта отшельника» и плавно, словно не касаясь пола, проследовал к стойке трактирщика, где хозяин деловито натирал убогие глиняные кружки.

Никто из сидящих за столом не обратил ни малейшего внимания на вновь пришедшего. Осаждённый город был полон людей всякого сорта, да и не секрет, что существовала тайная Гильдия Убийц, орудующая в Шипстоуне с давних пор, и, кстати, частенько принимавшая участие в разборках сильных мира сего. Поэтому для здоровья стоит проявлять как можно меньше постороннего интереса.

Человек в чёрном подошёл к стойке, и, окинув быстрым взглядом залу, устроился на одном из стульев напротив хозяина трактира, который не повёл взглядом, продолжая увлечённо заниматься своим делом. Неизвестный какое-то время посидел неподвижно, а потом тихо проговорил:

– Крысы есть?

Трактирщик молчал, словно не слышал вопроса.

– Ааа, старый мошенник… – пробормотал пришелец.

– И что? – сухо бросил хозяин.

– Крысы есть? – повторил человек в чёрном.

– Сказал бы давно, – равнодушно ответил хозяин, продолжая тереть давно сухую кружку.

Незнакомец скрипнул зубами. Это словно послужило сигналом, и трактирщик отложил своё дело, и, облокотившись на стойку, проговорил:

– Что пить будем, мил человек?

Из-под капюшона раздался ехидный смешок.

– Что есть, кроме помоев? – прошипел человек в чёрном.

– Для таких особых гостей только жидкость собственного производства, – не моргнув, ответил хозяин.

Наступило тягостное молчание. Незнакомец недвижно сидел на стуле и внимательно смотрел на трактирщика. Тот, подражая визави, спокойно смотрел в скрытое тенью от капюшона лицо странного гостя. Холодные и в тоже время хитрые и дерзкие глаза застыли на пришельце, и, казалось, проедали насквозь. Не каждый, далеко не каждый был готов сдержать этот прожигающий взгляд. Наконец человек в чёрном громко хлопнул по стойке рукой, и, рассмеявшись, проголосил:

– Давай сюда свою дрянь, братец Гро! Угости за мой счёт всех этих бродяг! – на стол полетело несколько серебряных. Со всех сторон разнеслись одобрительные крики пьянствующих постояльцев.

Трактирщик расплылся в естественной улыбке.

– Как будет угодно! – проговорил он и развернулся к большой бочке.

Через какие-то минуты полные кружки пенящегося пива застучали по столам. Народ был доволен, а главное, совершенно потерял напряжение с приходом незнакомца. Свой человек! Родной!

– Скажи мне, Гро, всё готово? – делая размеренные глотки из кружки, спросил незнакомец.

– Да, конечно, Бладмур, – ответил улыбающийся трактирщик, вернувшись к натиранию высохших кружек.

– Следи за языком, – прошипел незнакомец.

– Прошу прощения, – едва заметно поклонившись, проговорил хозяин.

– Город, смотрю баррикадируется. Они что, настроены на затяжные бои? – усмехнулся тот, кого назвали Бладмуром.

– Они отлично понимают, что выдержать штурм стен невозможно.

– Глупцы, в немногочисленном составе, да ещё разрозненные, они быстрее потерпят поражение, чем если попытаются слаженно защитить укрепления. Да что за идиоты ими командуют? Как его, Сугунтур? Вроде слыл мастером своего дела…

– Он погиб на Плато де Артес..

– Да ладно? – удивился асассин. – Я чего-то не слышал, что наши отыскали его тело.

– И не должны были. Он погиб в жаровне вместе с высшими инквизиторами, – перестав улыбаться, проговорил трактирщик.

– И откуда знаешь, проклятый? Ты ж зад за пределы этого убогого местечка не высовываешь! – рассмеялся Бладмур.

– Свои каналы, свои каналы, господин, – вздохнув, пролепетал хозяин заведения.

– Верно, верно… – пробормотал асассин.

– Вы начнёте наступление к западной стене? – спросил Гро с совершенно отсутствующим видом.

– А где ж ещё-то? – сказал Бладмур и сделал хороший глоток. Он говорил громко, не опасаясь посторонних ушей. Пьяницам совершенно нет дела до чужих разговоров. – С других-то сторон не допрыгнешь! Эх, мать-природа сама велела!

Бладмур с удовольствием допил последний глоток.

– Значит на рассвете, запад? – уточнил трактирщик, понизив голос до шёпота.

– Да, конечно! И девчонок побольше! Да хорошеньких! Гулять, так гулять! – рявкнул как можно громче Бладмур. Ну, кто не знал, что старина Гро заведует подпольной сетью куртизанок? Хотя… Какие, к чёрту, куртизанки в осаждённом городе? Но! Знать могла себе позволить последнюю ночь блаженства. На то она и знать, чтобы почивать на чужом горбу и крови.

– Весёленькая ночь? – рассмеялся Гро, подыгрывая Бладмуру.

– Несомненно! – радостно пробормотал асассин. – А это ж кто у нас? Чего они здесь делают? – сказал он, осматривая сидящих. Понятное дело, проверял на предмет возможных доносчиков. В заведении Гро толклись не только вольные, желающие продать хабар в обход налогов инквизиции, но и многие деятели теневых организаций. – Я думал, всех взяли в ополчение, да в стройотряды.

– Часть ребят мои, часть просто неисправимые алкаши, – сказал Гро, указывая на валявшегося под столом бедолагу в рваном тряпье. – Мусор, одним словом. Ничего стоящего сегодня. Все теневые потихоньку ушли из города. Кто его знает, что решит делать ваш Ренессанс.

– А ты чего не ушёл? – не оборачиваясь, спросил Бладмур, приметив сидящего в углу юнца в сером плаще.

– На это есть причины, – проговорил Гро.

Бладмур хмыкнул. Нечего доставать занятых людей лишними расспросами.

– Хорошо, – проговорил Бладмур, пытаясь разглядеть сидящего в конце залы человека.

– Вы узнали всё, что хотели? – спросил Гро.

– Да, всё. Только… Кто этот тип? Вон тот, что сидит в углу?

– Этот? Думаете, крыса? – склонившись ближе к Бладмуру, проговорил трактирщик.

– Не знаю, быть может. Мне кажется, я его где-то видел.

– Один из вольных. Да, да, тех, кто закрывал фланг инквизиции на Плато. Их теперь немного осталось, – ответил Гро.

– Вольный, значит, говоришь? А к горам Ар-Умрада не шастал, случаем? – просипел асассин, медленно опустив руку на эфес одного из кинжалов.

– Понятия не имею. Мне это мало интересно… Моё дело принять товар. Вы только это, – указав на клинок асассина, пробурчал трактирщик. – Не шибко разносите мне заведеньице. Служанок нет у меня, и местечко-то только для прикрытия. Убирать потом… Пускай даже всё в скором времени сгорит к чертям.

Бладмур понимающе хмыкнул, поднимаясь со стула, и также медленно и плавно начал движение к уткнувшемуся в стол человеку в сером плаще. Он хорошо помнил встречу в подземельях, когда он и Лин-Лей, кстати, нынче покойный, повстречали недотёпу вольного, решившего удрать с искомой вещицей. Проклятый скот сумел обвести их вокруг пальца и сбежать. Правда, как показалось Бладмуру, в лапы к смерти. Теперь же внутреннее чутьё асассина Шепростана подсказывало, что этот пьяница и есть тот самый вольный, или, по крайней мере, человек, имеющий какое-то отношение к тому бедолаге.

Бладмур не успел дойти пары шагов, как человек резко поднял голову и устремил взор прямо на асассина. По спине убийцы пробежали мелкие мурашки. Он был готов поклясться, что вольный видит его насквозь и спокойно читает его мысли! Кстати говоря, это был тот самый недотёпа. Однако теперь он был не жалким тщедушным человечишкой, каким показался Бладмуру при первой встрече, а каким-то ненормальным, что ли.

– Чего застыл, урод? – заплетающимся языком спросил вольный.

Бладмур сжал рукоять кинжала и медленно потащил вверх. Пора разделаться с дерзким!

– Прежде чем я убью тебя, скажи, куда ты дел артефакт? – прошипел Бладмур.

– Убьёшь меня? – усмехнулся человек в сером. – Не думаю, рен. Не думаю.

– Ты не ответил на вопрос, – игнорируя слова визави, сказал асассин.

Вольный склонил голову на бок и внимательно посмотрел на Бладмура, оценивая того с ног до головы.

– А я и не думаю отвечать. И, кстати, не советую рыпаться. Ты умрёшь быстрее, чем это осознаешь, – причмокнув губами, пробормотал вольный. Язык его заплетался. Судя по огромному количеству пустых кружек, выпил он немало.

– Ты и правда такой…

Бладмур не успел договорить. В мгновение ока вольный оказался рядом с ним и с размаху саданул кулаком по лицу. Многоопытный асассин моргнуть не успел, как оказался на полу. Перед глазами поплыли жёлтые и красные круги. В воздухе что-то хлопнуло, и вокруг воцарилась тишина.

Удар был хорош. Вольный съездил Бладмуру от души. Несколько минут потребовалось убийце, чтобы отойти от потрясения. Когда взгляд более-менее прояснился, асассин резво встал, и, жмурясь от боли в голове, осмотрел зал. Все хмельные бродяги, включая самого Гро, смотрели на него с выпученными от изумления глазами. Бладмур быстро проверил капюшон. Нет, на месте.

– Чего уставились? – угрюмо бросил он.

Завсегдатаи «Приюта» вмиг отвернулись от него и возобновили разговоры, стараясь нарочито не замечать человека в чёрном. Бладмур покосился на трактирщика и кивнул: мол, где этот вольный? Гро развёл руками.

– В мгновение ока исчез, – сказал он. – Я увидел только, как вы падаете, а затем в глазах словно пелена какая-то. И всё. Этого ненормального как ветром сдуло!

Бладмур выругался. Проклятье! Неужели чёртова штучка, за которой его послали, дала этому глупцу невероятные способности?

– Если что узнаешь про эту мразь, доложи, – сказал Бладмур, проходя мимо Гро.

Дверь скрипнула, и ночной холод вместе с тяжеловатым воздухом ворвались в лёгкие. Надо спешить в свой стан.

* * *

Мерно потрескивали дрова небольшого костерка, разведённого тёмной и холодной ночью прямо посреди улицы из самых подручных средств – остова телеги и бочонка. Конечно, не шибко удачное топливо, но другого в переполненном людьми Шипстоуне нет. Власти сначала хотели бороться с кострищами по всему городу, которые несчастные беженцы разводили то тут, то там при наступлении холодного вечера, но затем махнули рукой: пускай лучше жгут, что найдут на улицах, чем полезут в дома за дровишками посолиднее. И это решение было вполне разумным.

Обстановка в городе и так накалена до предела, и лишать несчастный люд хотя бы какого-то тепла просто несуразно. По всему Шипстоуну, дай бог, действовало две сотни церковной милиции при поддержке нескольких сотен добровольцев-дружинников, а в городе собралось тысяч шестьдесят бежавших со всех концов владений Святой Инквизиции крестьян да ремесленников. Пускай с голыми руками, но с отчаянным сердцем; измученный народ мог смять всех служителей господних и в конечном счёте сдать город врагу. А это никуда не годилось. Патриархат решил биться до последнего, забаррикадировав все улицы и вписав в ополчение не менее семи тысяч ополченцев.

– Битма, подбрось пару палочек, – крикнул кто-то из пацанят. Вокруг костра, потрескивающего и иногда плюющегося искрами, собралось несколько десятков человек, усевшихся кольцом близ тепла. Такие общие костры жглись метров по семь друг от друга, собирая вокруг себя замерзающих беженцев. Теснота и общий жар костров, которых, кстати, по улице было достаточно много, слегка согревали холодную ночь.

– Не время, – отозвался человек, самый близкий к огню. В руках он держал палку с обугленным концом – хранитель костра. – Вся ночь впереди. Потухнет, чего будем делать? К соседям лезть? Не думаю, что они нам обрадуются.

Чедвик сплюнул. Что правда, то правда. Каждому своя рубашка ближе к телу и лишних потребителей никто не жаловал.

– М-да, – пробурчал он, устраиваясь поудобнее на мешках с пухом. Эти полезные вещицы раздавала милиция на каждой улице и площади. Тоже неплохой ход, слегка снимающий напряжение среди масс. Всё не на каменной мостовой часы коротать.

И тишина такая! Только изредка слышатся короткие обрывки разговоров. Так и тянет в сон. Глаза сами начинают закрываться. Вот чуть-чуть и сладкий сон нежно поглотит сознание…

Вдруг расплакался ребёнок. Темноволосая полноватая мать, сидевшая чуть поодаль от Чедвика и держащая малыша на руках, затараторила ласковые и успокаивающие слова, стараясь пресечь плачь ребёнка и не действовать и без того раздражённому народу на нервы. К тому же здесь были и другие дети, а заботливым мамашам нет дела до чужих чад. Простой и обыденный закон человеческой жизни.

Ребёнок плакал и не унимался. Несчастная мать стала срываться на плаксивые нотки, отчаиваясь что-либо предпринять. Чедвик вздохнул и с кряхтением поднялся на ноги. Последствия тяжёлой раны давали о себе знать, однако он был полон сил: святые братья дали кое-что покрепче целуфатоса.

– Что с ним? – спросил Чедвик, подойдя ближе к источнику беспокойства.

– Я… я не знаю! – всхлипнула девушка и с мольбой посмотрела на мага. В глазах у несчастной потрёпанной последними событиями матери застыли слёзы.

– Дайте я посмотрю. Не бойтесь, я первоклассный маг, – спокойно сказал Чедвик и медленно перенял плачущего ребёнка от матери. Потрогал лоб: горячий. Ясно. Как и следовало ожидать. – Возьмите, – молвил чародей, возвращая чадо. – У него жар. Сейчас я кое-что сделаю, и всё будет хорошо, только держите покрепче.

– А это не опасно? – испуганно проговорила девушка.

– Нет, – бросил Чедвик, и, положив руку на лоб маленького создания, стал тихо произносить слова заклинания. Ребёнок сначала продолжал, не унимаясь, плакать, но через какие-то секунды умолк, и с интересом уставился на Чедвика, чья ладонь стала постепенно приподниматься над лбом крохи, вытягивая за собой из кожи нить чёрного дыма. Ещё миг – и Чедвик резко отдёрнул руку и смахнул неприятную субстанцию в сторону. Чёрный дым исчез в воздухе. Маги называют это «вытягиванием яда». Достаточно сложный способ врачевания, но использовать порошок на маленьком создании небезопасно. Таким образом при должном мастерстве можно «вытащить» почти любой недуг. – Вот и всё… И покормите его, – ребёнок тем временем закрыл ладошкой щеку и мерно заснул. – Теперь уж как проснётся… – при этих словах мага девушка слегка смутилась и с непонятным страхом оглядела множество людей вокруг. Ясно. Молодая, стесняется. – Перестаньте, мамаша. У вас ребёнок на руках, и не та обстановка, чтобы в игры целомудренных играть. Не покормите, честное слово, приму меры, – сказал Чедвик и лукаво улыбнулся. Девушку это слегка расслабило, и она, улыбнувшись в ответ, откинулась на мешки.

– Спасибо вам большое, – пролепетала она, но Чедвик уже отвернулся и не слышал.

Маг медленно побрёл в сторону своей лежанки, и, грузно опустившись, уставился в огонь. Сегодня он и Дироль вылечили несколько сотен таких детишек и ещё сотни людей постарше. Слишком много несчастных сбежалось сюда.

Чедвик стал медленно проваливаться в сон, как рядом кто-то затопал, а затем завалился на мешки, придавив магу ноги.

– Какого? – рявкнул чародей, раскрывая глаза. – Какого беса тут принесло?

– Сейчас больно дам палкой по зубам, – пробурчал сосед, вытирая платком лицо. В темноте человека было не разглядеть, но по голосу Чедвик сразу узнал Дироля.

– Ты куда делся-то? Уже, наверное, глубокая ночь, а ты всё бродишь! – недовольно проговорил Чедвик и вновь опустился на подушки, уставившись в чистое звёздное небо.

– Да этот… спаситель наш, – послышался звук плевка, – Фанфарор, зараза, затаскал меня по всяким инстанциям, где сидят очень глупые люди с очень большим количеством макулатуры! Расскажи им то, расскажи им это… Как я видел это чёртово сражение… Уроды. Так и хотелось там поджарить всех! Взять так, знаешь, огненным шариком почистить ряды рабов господних. Какая, к чёрту, разница, как там пошло? Рены чуть не у стен табачок покуривают, а они бумажки крутят… Ну какая тут война? Пусть лучше жёнок своих идут греть, чем железом махать. Авось рены не посерчают сильно, и только некоторых посекут.

Чедвик громко усмехнулся, выражая солидарность с Диролем. После смерти талантливого военачальника, вина которого в прошедшей битве крайне спорна, всё шло наперекосяк. Командование толком не могло восстановить организацию в потрёпанных полках, почти на три четвери лишённых офицерского состава. Воины отказывались идти на стены и нести службу. Многие в отчаянии баррикадировались в бараках и выставляли всевозможные условия. Другие, ударившись в сакральный страх, уходили молиться и десятками принимались проситься в Соборе стать послушниками. С военными коммуникациями и укреплениями тоже творилось чёрт знает что. Половина опытных строителей сбежало в неизвестном направлении, и начальствующими поназначали всякий сброд, который толком не понимал, что такое баррикада и как её строить.

Набор ополчения – это вообще история, достойная гитары и глотки пьяного менестреля. Набирали в доблестные ряды защитников кого только можно, лишь бы железку в руках держать могли, а остальное приложится. Приложилось. Пришлось парочку десятков таких добровольцев повесить в назидание остальным мародёрам. Причём несколько бойцов городской милиции погибло в стычках с вооружёнными до зубов ополченцами. Да и не только… Одна из банд забралась в лавку мадмуазель Гатиниар и знатно укрепилась там, угрожая всему району и выкрикивая провокационные лозунги. А домик-то в два этажа, из камня. С нахрапа не взять. Пришлось штурмовать. Рванули пару огненных шаров даже. Результат – пять помощниц парфюмерии были в сердцах убиты разбойниками, а саму мадмуазель Гатиниар погубило одним из взрывов магического шара. Били-то по дому, для острастки. А вот как вышло. Первого своего достояния, в лице талантливой создательницы духов, чьи неповторимые ароматы ценились далеко за границами неназванной столицы, Шипстоун уже лишился. Мало того, упомянутый совсем недавно алхимик в белой башне, на которой при въезде в город заострил внимание Дироль, рванул вместе со своим причудливым жильём, похоронив заживо несколько семей в окружных каменных домах.

Одним словом, в городе поселился хаос. Общий настрой был куда как не боевой. Страх, сомнения, общее неверие в победу и в самого Бога, который позволяет противным торгашам творить чёрт знает что со своими покорными слугами! В былое время за такую ересь особо недовольных пожгли бы на кострах, да и дело с концом, однако почти все инквизиторы погибли на Плато, а остальным святым отцам не хватало силёнок совладать с общей массой. Задавили б возмущённые, и всё. Поэтому власти решили действовать тихо и мирно, стараясь купить лояльность жителей щедро раздаваемым провиантом и добрым вином. Всё равно осада продлиться не дольше дня, максимум недели, если у Ренессанса пойдёт не так, как они хотели. Скорее всего, бой будет один, и там уж решится, на чьей стороне боги этого мира.

– Как там дружина бравая? – вдруг спросил Чедвик, укладывающегося на мешки Дироля. Видно, маг и правда сильно устал.

– Кое-как… – пробурчал тот в ответ.

– Ну… Решили вопросы с мятежниками? – не унимался Чедвик.

– Да вроде бы… Выложили кучу золота да платины – стражи Господни успокоились. Глупые создания. На кой им эти кругляшки, если рены всех без жалости порежут, не пойму.

– А ты-то чего здесь?

– Я-то? – отозвался старик и со злостью поглядел на Чедвика. – А куда мне податься, Чед? Я, вона, бежал из разрушенной Академии на север, тут укрылся в нашей мелкой общине вольных, немного устроился, даже хату приобрёл. Здесь мой дом. Куда мне теперь? Уйти на запад невозможно, на юг тоже – там рены, а среди них много моих недругов. Податься на восток – там Нейтралз. И среди них есть кое-кто, мечтающий мне обрезать старые уши. Нет, Чед. Здесь мой дом, и я, наверное, сгину вместе с ним. А вот чего ты здесь забыл? Бежал бы ко всем чертям из умирающего города. У тебя есть связи и в Бангвиле, и в Санпуле.

Чедвик в задумчивости почесал затылок.

– Не знаю, Дироль. Просто хочу поучаствовать в чём-то великом, что ли…

– Великом? – от удивления маг поперхнулся. – Какое, к дьяволу, великое, Чед? Сдохнуть, как зарезанная свинья в общей вакханалии безумия? Это великое? Война – это самая огромная глупость, какая существует в нашем сумасшедшем мире. Вольным я стал только от нужды, и убивал всяких зверушек тоже от нужды, чтобы была какая-никакая снедь поутру. Паршивая Война Трёх Кланов лишила меня всего счастья в этой жизни, счастья познавать! А эта война лишит главного дара – жизни. Великое лишь в созидании, дорогой мой, только в нём. Разрушение хоть и есть вторая половина любого бытия, ну в ней – только утилитарное значение, знаешь ли.

– Ты терминами не кидайся, – посмеялся Чедвик. – Меня обучали вольные, и были слегка скупы на научные словечки.

– Да иди к чёрту, – махнул рукой Дироль. – Я хочу тебе сказать одно: зверюги мы, люди, паршивые зверюги. Не более. Вся наша вера в свою неповторимость – пустой звук. Животные! И играет в тебе не желание великого, а инстинкт зверя, которому требуется больше крови. Я бы совершенно не удивился, если бы в отсутствие этой дурной войны ты сначала затеял какую-нибудь заварушку между общинами вольных, а потом организовал банду головорезов и пошёл крошить кого-нибудь на север.

– Я бы попросил! – грозно рявкнул Чедвик. – Следи за языком, старик! Пускай ты смотришь на мир через тёмное стекло, но я, быть может, неисправимый романтик, и хочу жизнь отдать за чужое счастье! Вон, погляди на девушку с ребёнком, разве не достойны они лучшего?

Дироль внимательно посмотрел в глаза Чедвику и бессильно помотал головой.

– Я не понимаю тебя, Чед. Ты видал всякое, блуждая по опасным дорожкам, вершил тёмные делишки, богател и набирался иного счастья, не считаясь с чужими интересами. А теперь – великое! Чужие жизни! Достойны лучшего! – Дироль сплюнул. – С жиру ты бесишься, молодой осёл. Найди себе бабу, может, поумнеешь. Видно, не для кого тебе тепло в хату нести, вот и чужим добро своё хочешь раздавать. Лучше вали отсюда со всем богатством, да организуй чего-нибудь нужное людям. Хотя бы детишек бездомных приюти и обучи всему, что знаешь сам. Вот кому точно сделаешь добро. А здесь ты только смерть найдёшь: город обречён.

Старик отвернулся, что-то сердито бормоча. Чедвик хотел в сердцах двинуть кованым сапогом наглому магу по голове, но его что-то остановило. Совесть, наверное. Старик был далеко не дураком, и знал, что говорил. Шипстоун не удержать. Враг ворвётся сюда, и по военному закону изрубит в лохмотья всех, кто окажется на пути. Вряд ли здесь станут щадить кого-либо. Ренессансу нужна добыча, а не полчища несчастных бродяг. Защитить их никто не сможет. Войск у Святой Инквизиции почти нет. Поток возвращавшихся воинов истёк уже к ночи. Дай бог, если набралось полторы тысячи обученных вояк. А у Ренессанса все шесть тысяч мечей. Хотя ещё стоят стены, но очень вряд ли… Очень вряд ли. Большой Огонь без поддержки опытных мастеров земли, которых, кстати, тоже мало, разорвёт в клочья укрепления. Значит, не судьба. Но бежать отсюда Чедвик не будет. Не сможет, нет. Он сделает всё, что в его силах, дабы оградить от несчастий всех мирян. А если суждено получить болт в голову, то уж судьба. Да и вообще он стал большим фаталистом в последнее время. Судьба сама рассудит.

– А где Мерлон? – вдруг спросил Дироль.

– А чёрт его знает. Я его видел только после Собора. Он куда-то молча отправился и ничего не сказал.

– Надеюсь, он вернётся раньше, чем рены нагрянут. Надо хоть сообщить ему где мы размещены по диспозиции. Кстати, прямо над воротами, – сказал маг.

– Хорошо. В самом смаке будем, – усмехнулся Чедвик.

– Ага, – невнятно пробормотал старый маг. – Я договорился с оружейником, выдаст нам добротные щиты. Если не зевать, болты нам не страшны.

– Ха! Так чаще всего и гибнут от того, что не успевают усмотреть всё сразу, – вновь рассмеялся Чедвик. Он определённо пребывал в повышенном состоянии духа.

– Слушай, а как наш Мерлон выжить умудрился? Такая рана… – озадачено произнёс Дироль.

Чедвик пожал плечами.

– Я не знаю, в то время находился в беспамятстве. Может, семейное наследие?

– Семейное? – изумился маг. – Хотя да, я что-то не подумал. Семейное… Однако. Если вернётся, хочу с ним поговорить. Уж очень интересно.

– Старые привычки? – улыбнулся Чедвик и дружелюбно хлопнул старика по сухому плечу. – Хотя не думаю, что он пойдёт на контакт. Какой-то он хмурый и неразговорчивый совсем.

– Вот и я заметил. Не нравится мне это. Иметь за спиной такое прошлое… наводит на всякие мысли.

– Согласен. Хотя, собственно, Бог с ним. Хочу немного поспать, – проговорил Чедвик и отвернулся в сторону. Прошло всего несколько минут, и он погрузился в сон. Тяжёлый день впереди.

* * *

Едкий запах дыма, витавший над всем Шипстоуном, неприятно щекотал нос. Жгли всякую дрянь, и от неё жутко воняло. Впрочем, хоть что-то. Ведь ничтожным необходимо удовлетворять свои потребности.

Мерлон распластался на крыше одной из пристроек во внутреннем дворе трактирщика Гро и терпеливо ждал свою жертву. Тёмная ночь давала хорошую защиту на фоне почерневших от времени досок крыши небольшого сарая. Незамысловатый дворик, похожий на неестественную плешь в чернеющей массе зданий, обступивших маленький кусок земли, закрыт от посторонних глаз. Прекрасное место для свершения дела. Воротила темных дел должен, нет, просто обязан, вскоре появится здесь.

А зачем ему Гро? Да так, для лишнего азарта. И, кстати, не с пьяной головы. Хмель почти рукой сняло после стычки с Бладмуром. Чем больше мёртвых врагов – тем больше сила! Это он уяснил хорошо. Зря, конечно, упустил асассина, однако это лишь к лучшему. Пускай рены думают, что их план свершится. Но! Им придётся немножко разочароваться в этом. Нельзя сдавать им партию так просто.

Мерлон тяжело усмехнулся и на миг оторопел. Смешок, вылетевший из его глотки, никак не мог принадлежать ему! Этот звук был больше похож на эхо в металлических трубах, чем на голос человека. Хотя, спустя секунду Мерлон мысленно махнул на это рукой: многое перестало удивлять его. Видения и совместные с ними приступы безумства рождались совершенно хаотично, никогда не предупреждая о своём начале и тем более не давая намёков на своё значение. Всевозможные картины, одна страшнее другой. Кровь, смерть, непонятные реплики всевозможных тварей. Иной раз какой-то странный голос на старинном языке начинал нашёптывать какую-то мерзость, от чего хотелось крушить всё вокруг. Уничтожать. Жечь. Рвать на части. В момент таких приступов Мерлон пытался скрыться в темных углах. Но не всегда получалось в безлюдных. Например, по пути из трактира к нему пристал один карманник. Бедняга. Не его день был. В стеклянных глазах испуг так и не успел отразиться.

Мерлон пытался бороться с этим. Пытался воззвать к тому странному собеседнику, которого слышал в последний раз перед принятием проклятой дряни. Но тот молчал. В ответ возникали видения ещё ужаснее обычных, ослепляя сознание. В такие моменты хотелось упасть на землю и скрести землю руками. Но то была лишь маленькая толика бед.

С его естеством, изначальной сутью… с его личностью происходило что-то непонятное… будто что-то инородное въедалось в кожу… органы, мозг…

Мерлон за прошедшие несколько часов осознал множество вновь приобретённых способностей, которые ранее за собой никогда не замечал. Например, он стал чрезвычайно ловким и подвижным, чего особенно ему, как магу, ранее и не требовалось. Заметил это Мерлон, когда изворачивался, словно бескостная змея, избегая падающих камней во время взрыва белой башни алхимика. Сложилось впечатление, что его тело в тот момент действовало отдельно от него, стараясь спасти свою земную оболочку. Кроме того, кожа огрубела и стала менее восприимчива к боли и повреждениям. Мерлон чуть с ума не сошёл, когда, случайно полоснув себя по руке кинжалом, не увидел раны и не почувствовал боли. А лезвие-то скользнуло будь здоров! Кровь должна была течь без остановки. Но самое интересное и самое удивительное связано с его магическими способностями. Когда в одном из темных уголков на него нахлынул очередной приступ злости и ненависти, он по рефлексу выставил впереди руку, и ни с того ни с сего возжелал немедленного огня. Телега, стоявшая впереди него, сгорела дотла за считанные секунды. После этого Мерлон опробовал пару пассов с простыми заклятиями огненной стрелы и шара, и они получились у него без всякого порошка и произнесения формул. Поразительно, такие изменения всего за полдня! Что же дальше? От этой мысли у Мерлона холодела спина, покрываясь мелкой дрожью. Он словно чувствовал, как его медленно пожирает какая-то сила. Но что с этим делать, он не знал. Однако точно мог сказать, что это лишь начало.

Кстати, а что он делал в башне алхимика? Мерлон задумчиво провёл пальцами по губам, стараясь припомнить суть тех событий, но ничего в голову не пришло. Интересно, тело научилось действовать отдельно от разума?!

Внезапно скрипнула дверь. Мерлон напрягся и медленно повернул голову в ту сторону, откуда донёсся звук. На пороге стоял большой тучный человек и что-то вполголоса говорил невидимому собеседнику. В нос Мерлону резко ударил запах пота и дешёвого вина. Ещё одна вновь приобретённая особенность: обострились все чувства, начиная со слуха и заканчивая зрением. Несмотря на тьму, Мерлон видел всё происходящее.

– Я тебе сколько раз говорил не пить за работой, негодяй? – причитал большой человек, видимо, сам Гро.

– Какай работа, хозяин?! – донёсся писклявый голос. – Нод не пьёт! Нод лечится!

Послышался звук глухого удара и чей-то визг.

– Я тебе дам, лечится! – рявкнул Гро. – Зараза! Скотина! Я тебя сейчас этими руками задушу, мразь!

– Хозяин, хозяин! Прошу! Отпустите! Нод хороший! Он любит хозяина! Нод предан хозяину! Нод просто глупый! Не губите, хозяин! – просил противный голос.

Деревянный пол затрещал от удара упавшего на него тела.

– Живи, горбатый гад! – прорычал Гро, выходя во двор. – Вставай, дам тебе, дураку, задание.

Гро вышел во внутренний двор, и Мерлон злорадно улыбнулся: трактирщик – тот самый. Но его собеседник…

Кряхтя и ругаясь, существо, называющее себя Нодом, вышло вслед за Гро во двор и уселось рядом с ним на землю. Благодаря обострённому зрению Мерлон отчётливо видел росший на плечах горб, сросшуюся с шеей голову, длинные, словно верёвки, руки, и маленькие скрюченные ножки. Гоншон, тварь древнего мира. Происхождение ему подобных неизвестно до сих пор, однако все маги, начиная с самых школяров, знают о безумной магической силе гоншонов и обходят уродцев за километры. Бывали случаи, когда парочка гоншонов выжигала деревни и рушила укрепления замков, причём играючи, не напрягаясь особенно. Однако главный недостаток этих существ – отсутствие здравого рассудка. Согласно немногим записям наблюдений, гоншоны ведут себя примерно на уровне человеческих детей. Ползают по всему миру, совершенно не заботясь о возможных опасностях, суют нос куда вздумается – от винного погреба до склада алхимика, вновь найденные предметы окружающего мира тщательно изучают, пробуя и на зуб и на силу. Никаких общин, никаких племён – совершенно бесцельное скитание по миру. То, как они поведут себя в той или иной ситуации, предсказать невозможно. Гоншон может пройти в метре от любого постороннего и не обратить на него внимания или без всякой причины ударить молнией за десятки метров. Но такого, чтобы гоншон служил человеку, в памяти не было, какой бы дырявой она ни была. Не прост, ох, не прост трактирщик Гро.

– Отправляйся к западным воротам и затми разум тамошним стражам. По утру Ренессанс подойдёт к стенам – ворота должны быть открыты, – проговорил Гро.

– Да, хозяин, – Мерлону показалось, будто гоншон произнёс последнее слово чуть ли не с обожанием.

– Хорошо. Есть вопросы? – сухо бросил трактирщик.

– Да, хозяин. Нод знать хочет, что за человек сегодня чуть не погубил рена в трактире? Нод почувствовал опасность…

– Опасность? – изумился Гро.

– Нод не умеет ошибаться, – обиженно проговорил гоншон.

– Верю… – тихо сказал трактирщик.

Мерлон нахмурился. Не о нём ли случайно говорят эти двое?

– Что я могу сказать… Знаю я его. Бродяга этот всю свою сознательную жизнь провёл среди людей удачи, людей одного дня. Как мне известно, последние пять лет зарабатывал вольной охотой, правда, товар у него всегда был второсортным, дешёвым… Живёт в долгах, ни десятка золота за душой не имеет. В общем, оборванец, не более…

– И всё, хозяин? – недоверчиво спросил Нод.

– Нет, – резко ответил Гро. – За его спиной тёмное прошлое. А точнее, за его родственниками. Семейка у него натворила в своё время дел, доведших всех старших и их прямых потомков до костра инквизиции. Нет, они не были связаны с Орденом Тьмы. Их секта куда древнее, и преследует совершенно иные цели. Семья Брат’свей, его семья, организовала в Шипстоуне одно из гнёзд. Кто-то предал их, и святые отцы сработали быстро и чисто. Однако этого оставили. Причина мне неизвестна, впрочем, я не интересовался особенно этой историей.

Мерлон чуть не присвистнул от удивления. Ничего себе история. Так-так, а случайно ли проклятая колба попала ему в руки? Прошлого Мерлон не помнил: события такой давности пришлись на беспамятство раннего детства.

– Он опасен, – повторил Нод.

– С чего ты взял?

– Я почувствовал нечто чуждое. И очень близко… Очень близко!

– Что? – изумился Гро, и в тот же миг захлебнулся своей кровью.

Верный нож, брошенный Мерлоном с крыши, рассёк трактирщику горло и послушно вернулся в ладонь. Изумлённый Гро схватился за рану, и, хрипя, повалился на землю, брызгая в разные стороны алой кровью. Нод взвизгнул и проворно вскочил на ноги, скребя длинными руками землю. Мерлон только замахнулся для второго броска, как проклятый гоншон безошибочно развернулся в его сторону и встретился с ним взором. Такого безумного взгляда Мерлон не видел никогда. Маленькие поросячьи глазки пылали ярким синим пламенем, источая пар. В этих ужасных глазах была заточена дикая, страшная боль, которая сейчас вливалась силой в жилы уродливого гоншона.

– Ты! – проревел Нод, направив указательный палец в сторону выпрямившегося на крыше Мерлона.

– Да я, а что? – съехидничал маг, не отводя взора. Он чувствовал, что гоншон прикладывал огромные силы, чтобы загипнотизировать его, но дарованные способности полностью блокировали атаку.

– Ты! Ты убил хозяина! – проревел гоншон.

– Ага, – улыбаясь, бросил Мерлон и рассмеялся. В груди пылал огонь ненависти и желания уничтожений.

– Ах ты… Нет! Ты умрёшь! – воскликнул гоншон, и, сделав еле заметный взмах руки, направил сгусток силы прямо в Мерлона.

Маг не шелохнулся. Направленная в него сила просто исчезла, не долетев нескольких сантиметров.

– Глупец, – усмехнулся он. – Гори огнём, тварь!

Нод не успел взвизгнуть, прежде чем истлел в прах.

Мерлон спокойно спрыгнул с крыши, не переставая улыбаться, и подошёл к корчившемуся на земле Гро. Трактирщик лежал в луже собственной крови, тщетно стараясь зажать рану.

– Пускай со мной и происходит всякая дрянь, но покамест я сохранил рассудок, знамён менять не буду. По крайней мере, до утра, – проговорил Мерлон и рывком всадил кинжал в висок Гро. – И только потому, что мне это нравится.

В ту ночь «Приют Отшельника» сгорел дотла.

* * *

Маленький отряд из трёх эльфов и мага быстрым шагом продвигался в тягучей темноте Мёртвых земель. Освещать огнями путь они не стали, ограничившись магическим зрением, позволявшим отчётливо видеть в непроглядной тьме. Магия чем-то схожая с невидимым для других личным светом, но куда более удобная и практичная. Во всяком случае, в подземном мире, а именно туда они сейчас и направляются, считанные секунды решают всё.

Не прошло и получаса, как отряд добрался до невысокой пологой скалы с чернеющим входом в пещеры. Дошли они без лишних проблем. Всевозможные твари не посмели тронуть давнего хозяина этих выжженных территорий. Не по зубам эта компания здешним существам, хотя они не из разряда примитивных псоглавцев да тропосов. Эти-то ночью забиваются вглубь пещер и молятся одним им известным богам. Мёртвая земля не знает жалости.

Как только эльфы с магом подошли к пещере на расстояние десяти метров, из-за ближайших валунов вынырнуло пять темных фигур. Все, как на подбор, небольшого роста, неширокие в плечах и с длинными торчащими ушами. В руках у незнакомцев медленно покачивались красты, угрожая в любой миг сорваться вихрем смерти. Пятеро молча застыли в нескольких шагах от принца и его охраны.

– О доблестные стражи Тёмного Престола! – нараспев произнёс Ольвен. – Ваш преданный хозяин вернулся! Примете ли вы власть над собой?

– На век присягнувшие – век мы служим! – хором ответили воины и низко поклонились.

Даратас не всегда понимал смысл обычаев. Этот, по всей видимости, связан с тем, что правитель, покидая общину, временно лишался всей власти над своим царством, оставаясь только с отрядом преданных воинов. По возвращении, например, из похода, правитель должен испросить желания выбранных на то лучших бойцов клана вновь служить ему. Теоретически солдаты могли отказать, и попытаться лишить жизни прежнего владыку, но, насколько знал маг, таких случаев не было. С согласием этих пяти стражей весь остальной народ темных эльфов негласно вновь присягал правителю. Необходимость такого обычая Даратас никак не мог уразуметь, а расспрашивать эльфов о таких вещах бесполезно: все обряды священны, и задумываться об их смысле никакому эльфу в голову не придёт.

– Идёмте, – бросил через плечо Ольвен и двинулся ко входу в пещеры.

Проходя мимо стражей, Даратас сдержанно поклонился. Укутанные в чёрное воины сделали то же самое. Поклон равных. Будь Даратас хоть сто раз магом, он в первую очередь человек, что по меркам эльфов очень и очень низко, но сильный человек, что почётно, однако далеко не достойно величия. Отношение принца не в счёт – дипломатия терпит некоторые отступления от обычаев во благо народа.

Как только Даратас шагнул в темноту пещеры, в нос ударил приятный запах мяты и чуть терпкий аромат табака. Темные эльфы умудрялись выращивать эти травы в сумрачных жилищах без единого луча солнца, в очень тонком слое натасканной земли, однако их продукция ценилась по всему миру, хотя никто не знал, что производят их именно эльфы. Даратас, по просьбе здешнего царя, через свои связи наладил хорошую торговлю с внешним миром, а купцы, по уговору, тщательно скрывали происхождение товара, обозвав табачок, перемешанный с мятой, просто Северным.

Насколько помнил маг, дальнейшая дорога поведёт его по длинному туннелю, ответвления которого связывались с залами выращивания табака и мяты, складов готового товара и какого-то необходимого инвентаря. Ещё было несколько военных секретов, где затаились стражи на случай внешней атаки. Расположения этих тайных объектов маг не знал, чего бы ему не позволили ни при каких условиях. Далее, уже на приличной глубине, начиналось собственно само царство Подземного Престола, разветвляясь на сотни и тысячи ходов, ведших в жилые пещеры. Здесь текла размеренная жизнь темных эльфов, ютившихся в подземельях многие сотни лет, здесь возносились хвалы Тьме в бесконечном числе храмов. Здесь же и находился Престольный Зал.

Самое интересное начиналось где-то на условном третьем ярусе царства. Там вечно царит жара и витает запах дыма. Здесь расположены шахты и кузни эльфов, где тёмные труженики добывали и обрабатывали мифрил, вооружая свою постоянно воюющую армию. Часть, конечно, продавали – спрос на этот металл никогда не падал в мире людей. А с кем воевали эльфы? С тем, что ползло из глубин…

– Мессир, отец хотел бы вас видеть, поэтому я сначала отведу вас к нему, – не оборачиваясь, проговорил Ольвен, шагая по длинному туннелю.

– Да, конечно, я знаю приличия, – ответил Даратас. Он был не прочь повидать старого друга: когда-то плечом к плечу проливали кровь. Франческо особенно был дружен с Подземным Царём.

– Хорошо, – равнодушно проговорил Ольвен. В отличие от своего добродушного старика-отца, принц страдал излишней флегматичностью. Быть может, сказалось воспитание среди Стражей Последнего Часа – самых опасных и искусных воинов темных эльфов. Их обучали огнём и сталью, с самых первых дней ученичества бросая с голыми руками в гущу схватки. До звания мастера доживали немногие.

– Ольвен, а что случилось с тем демоном, любезно повстречавшим нашего тёмного гостя? – вдруг спросил Даратас. Размышляя о Дарли он полностью забыл об этом происшествии.

– Неизвестно, – последовал ответ.

– Как так? – изумился маг. – С каких это пор демоны не оставляют следов?

– Он назван мной демоном лишь потому, что истинного имени этому существу на вашем языке нет. Мы называем таких, как он Мейе, что условно можно перевести как прорицатель.

– Прорицатель? И к чему такое пафосное название?

– Не думаю, что ваше замечание уместно, мессир Даратас, – голос эльфа прозвучал жёстко и отчуждённо. – Мои предки поклонялись Мейев далёкие времена, о которых не осталось памяти. Увы, я воин от души до ума, поэтому мои знания не широки в подобных областях. Я знаю лишь то, что древние существа просыпаются в дни грядущих бедствий.

По спине Даратаса пробежали мурашки. Значит, в этом мире что-то происходит. Причём это что-то очень и очень пагубно отразится на всём. И как же он не уследил? Дарли… А что теперь? Неужели Культ собрал силы и призвал нечто ужасное из иного мира? Неужели Вторая Война Сил? Но тогда мир не выдержит. Источник выйдет из-под контроля, нити реальности начнут лопаться, и произойдёт грандиозная эволюция – старый мир погибнет. Конечно, с точки зрения Великих это всего лишь закономерный процесс равновесного действия сил созидания и разрушения, однако смертным отнюдь не улыбается такая перспектива. Хотя, если Культ здесь ни при чём? Тогда что же вышло из… пустоты? Каковы последствия? Можно ли договорится с этим? А если нет, то можно ли сражаться? Как всегда, одни вопросы и никаких ответов.

Меж тем длинный туннель кончился, резко перейдя в узкую тропу, ведшую на небольшой каменный холм, плавно перетекавший в поражающую масштабами залу, чьи своды уходили куда-то в чернеющую вязкой тьмой высь. Каменные стены раздвинулись на сотни метров в разные стороны, создавая почти идеальный круг, заключающий в себе одну из жил эльфийского царства – торговую площадь. Раста фун Мелья —так называют это место эльфы, что в приблизительном переводе означает Золотые Ручьи. Наверное, сия торговая жила царства – второе и последнее по значимости и пышности место после Престольного Зала.

Строгие дети подземелий никогда не любили вычурности, пафоса и богатства. Им незнакома страсть по идеалу линий и причудливости узоров, им чуждо желание украшать и раскрашивать в безумные цвета свои жилища, как это ценится среди людей, лесных и лунных братьев-эльфов. Вы никогда не найдёте искусства архитектуры в доме любого эльфа, начиная с правящей семьи и заканчивая самым жадным из царских слуг. В мире темных эльфов всё носит строгий характер необходимости, а то, что выходит за рамки этого мировоззрения, никогда не приживается в быту дивного народа. Однако здесь, в Золотых Ручьях, чей-то древний эльфийский гений сотворил великолепные шедевры величия своей цивилизации.

Вдоль всего круга, опоясывающего палатки торговцев, средь которых бурлила хозяйственная жизнь, возле темнеющих проходов стояло шесть каменных фигур исполинского размера, возносящихся к самым сводами залы. Огромные изображения из белого камня глубин внушали торжественный трепет, ибо казались живыми на фоне застойных сумерек.

Первая статуя представляла собой женщину-эльфа, облачённую в длинную рясу с откинутым назад капюшоном, чей величавый стан застыл в надменной позе правительницы. Подбородок эльфийской героини был слегка приподнят, а в правой руке к самым сводам пещеры тянулся церемониальный скипетр с набалдашником, светившимся нежным алым огнём. Вторая фигура запечатлела собой мужчину-воина, облокотившегося на длинный и безумно тонкий эльфийский меч. Легкие доспехи элегантно подчёркивали правильность его фигуры, а незащищённые места ног и рук бугрились от мышц. На голове аккуратно возлежала диадема с большим сияющим камнем. Третий был похож на одного из тех стражей, которых Даратас и эльфы повстречали при входе в эльфийское царство. Закутанный с ног до головы в тёмные одежды воин перехватил красту обеими руками и грозно направил её острие в сторону центрального входа, ведущего в главный туннель, из которого только что вышел отряд принца. Наконечник грозного оружия, сияя синим огнём, рождал в душе липкие ощущения страха. Четвертая исполинская скульптура изображала эльфа-монаха, застывшего в боевой стойке. Складки на его мантии были вырезаны с поразительным усердием и точностью, а яркий зелёный камень на груди, висящий на толстой цепи, плавно светился зелёным огоньком. Пятая аллегория была облачена в простецкую рубаху, свисавшую на широких плечах с мускулистой груди, да обычные рабочие штаны, на которых скульптор старательно изобразил заплатки, потёртости и швы. На плечо у фигуры закинута кирка, а в левой руке, протянутой вперёд, покоился камень, больше похожий на часть породы, причём искрящийся, как мифрил. Наконец, последняя статуя была похожа на классического мага в обычной робе с узорами на груди, с развевающимся плащом за спиной и стальными поножами на ногах. Шесть статуй, шесть аллегорий – власть, мужество, преданность, вера, смирение и мудрость. Однако фигуры не просто обозначали основные постулаты эльфийской жизни, но являлись прообразами шести основателей Великих Домов Подземного Царства.

По легенде это были вожди некогда разрозненных племён, которые под давлением тягостей и нужды объединились в единое царство, чем пресекли бесконечные братоубийственные войны. Именно здесь была вырублена огромная пещера, соединившая пути от каждой общины и со временем ставшая местом торговли и тесной связи племён. Увы, точных сведений о личностях правителей не сохранилось – лишь древние былины да песни несли в себе некоторую искажённую память об этих героях, но куда делись иные факты существования древних важных лиц подземной истории – неясно. Никаких потрясений, кроме Войны Сил и прибытия демонов, Подземное Царство не знало, причём пришествие людей для темных эльфов, чей дом – глубины земли, – прошло почти незаметно, но уже задолго до того времени многие, очень многие знания древности были утеряны. Особенно тогда, когда эльфы были вынуждены покинуть большую часть своих домов, вырванных затем вместе с Хароном далеко на север. Никто не знает, остались ли там живы кто из родственников, или погибли от сотрясений земной коры.

Кроме статуй, в Золотых Ручьях находилась одна скульптура, расположенная в центре площади. Несмотря на расстояние, её было отлично видно отсюда. Она была чуть меньшего размера, чем исполинские статуи вдоль круга, но куда более изящная: за километр можно было видеть её совершенные линии. Да, именно её, ибо прямо в середине Раста фун Мельябыл изображён идол темных эльфов – сама Истинная Тьма. Подземный народ издревле поклонялся этой непредсказуемой, а оттого манящей стороне мирового равновесия, хотя был очень миролюбив и не строил планы по завоеванию мира и распространению своей Истинной Веры, как их собратья по религии из Ордена Тьмы, коих, к слову, эльфы не выносили, и резали, если подворачивался случай. Темные эльфы скорее не верили во Тьму, а любили её всем своим скрытным сердцем, что проявлялось и в образе идола. Эта скульптура изображала прекрасную полуобнажённую девушку-эльфа, осторожно прислонившуюся красивыми крепкими бёдрами к большому валуну, символизировавшему сам мир – Теру. Она же, Тира, была незначительно прикрыта лёгкой вуалью, Таро, лоснившейся по нежным плечам и полной высокой груди, как бы пытаясь скрыть голую суть. Вуаль обозначала внешнюю оболочку мира. Все вместе они складывались в Тавро – Троицу Истинных Сущностей. Знак из трёх пересечённых линий искрился разноцветным огнём над головой идола, получаясь из поначалу казавшихся рассеянных лучей исполинских статуй, державших магические камни. Яркости знака хватало на сносное освещение Золотых Ручьёв. Что касается лиц статуй, то все были одинаковыми и бесстрастными, даже у самой красавицы Тиры. Эльфы объясняли такое решение, казавшееся на первый взгляд неудачей скульптура, особенностью своего верования, признавая за собой право на творение оболочки, но полностью отстраняясь от мира загадочного духа, творящего живую суть.

–  Фуэста, Тира! Иль Мелья лаирен эст… – с вдохновением произнёс принц Ольвен, склонившись в низком поклоне. То же самое проделали его воины. У всех четверых в глазах искрилась нежность и беззаветная любовь. Доселе непроницаемое каменное лицо принца смягчилось лёгкой улыбкой удовлетворения.

–  Иль Мелья лаирен фун эльвин эст, – проговорил маг и сделал лёгкий поклон головой. Эта фраза обозначала что-то вроде: да пребудет благо у народа эльфийского. Рядовая реплика в процессе общения с темными эльфами, но производящая достаточно положительный эффект на этих чудных существ. И действительно, принц повернулся к магу уже не с миной окаменевшей статуи, смахивающий на физиономии здешних исполинов, а с довольно радушным лицом хлебосольного хозяина.

– Разве она не прекрасна, мессир? – благоговейно произнёс Ольвен.

– Несомненно, мой принц, однако мой человеческий разум не сможет проникнуть во всю суть этого воплощения чистоты и гармонии, ибо только вы есть истинные дети Тьмы, – уверенно проговорил Даратас.

– О да, мессир, вы очень мудры, коль глаголете сии речи, – улыбнувшись, сказал принц.

Что ж, несмотря на свой немалый интеллект, Ольвен оказался чрезвычайно наивным и недальновидным, впрочем, как и все его собраться, в вопросах религии. Эта очень ранимая сторона души подземного жителя, которой при особом умении можно пользоваться и располагать к себе суровых жителей глубинного царства. Главное не спорить – иначе эльф может сильно разобидеться и всадить тоненький кинжальчик под рёбра, за что его никто не осудит, даже если это действо повлечёт за собой войну. А на самом деле в вопросах чистоты и гармонии темной разрушительной стороны бытия можно было очень сильно усомниться. Но пускай учёные споры останутся до лучших времён.

– Идёмте, мессир, нам нужно к моему отцу, – сказал эльф и двинулся вниз по склону.

В самом сердце хозяйственной жизни, кипящей суетой и заботами, всё было схоже с людскими рынками. Такие же грубоватые палатки, составленные из неотёсанных палок (и где только эльфы доставали древесину?) и накинутых на них кусков тканей, такие же зазывалы-торговцы, расхваливающие свой товар, пускай и на эльфийском языке, и множество желающих приобрести что-нибудь эльфов сновали туда-сюда. Единственное отличие состояло в том, что здесь в одном ряду и в одной очереди, могли стоять простые воины и благородные дворяне, обычные домохозяйки и дамы из высших сословий, причём никого отличить невозможно: все почти одинаково одеты, без каких-либо украшений и вычурных платьев. Строгие рубахи, штаны и плащи из грубого серого и чёрного материала, а также высокие сапоги, перевязанные лентами на голени и стопе. Вот, собственно и всё. Никаких излишеств. Всё строго и функционально. Хотя здесь могли бродить и сказочно богатые, по меркам эльфов, персоны, но чаще всё их богатство уходило на снаряжение родовой дружины и самих себя. Почему же дворяне не брезговали находиться среди обычной черни? Ну, тут опять же своеобразные традиции, в суть которых Даратас за многие годы общения с этим народом не особенно вникал за неимением времени, да и, собственно, особого интереса. Возможно, такой феномен общественных отношений был вызван тем же прагматичным отношением к жизни, когда лучше сделать всё самому, чем посылать слугу, который в чём-либо да ошибётся.

Пробираться сквозь толпу пришлось достаточно долго. Видимо, лицо царской семьи здесь также считалось за равного, и уступать дорогу принцу и его спутникам не особенно-то и спешили, на что, правда, Ольвен не обращал внимания. Он вновь надел маску беспристрастия и спокойно брёл, обходя неповоротливых прохожих, норовивших иной раз косо поглядеть на странного человека в своих владениях. Однако путь продолжался без происшествий, только от однообразных серо-черных пейзажей, составляемых как тканью палаток и одежд, так и самим полумраком пещеры, у Даратаса стало рябить в глазах. Несмотря на многочисленные в прошлом визиты в Подземное царство, он никак не мог привыкнуть к бедной палитре цветов, и, в конце концов, устав, снял острое зрения и призвал магию невидимого для других света, заплясавшего ярким колоритом тёплых оттенков на унылых очертаниях Золотых Ручьёв. Путь отряда лежал к высокому арочному проходу, рядом с которым стояла фигура женщины-эльфа со скипетром в руках. Кстати, стоит отметить, что аллегория власти принадлежала именно женщине, хотя царством управляли исключительно мужчины. Данная странность объяснялась тем, что истинная власть даровалось Тирой (образ которой в религии эльфов был исключительно женским) мужчине как обязанность, а не как право и привилегия. Кстати, отношение мужчин-эльфов к дамам было вообще отдельной темой, на которую можно писать многостраничные фолианты. Хотя на женщину и ложились тяжкие обязанности хозяйства, однако муж никогда не позволял себе грубостей и жестокости. Трепетное отношение к жене есть трепетное отношение к Владычице Тьме, нарушение которого влечёт за собой немедленную смерть.

Наконец отряд выбрался к нужному проходу и двинулся вглубь тускло освещённого коридора. Обычные факелы, прикреплённые к стенам через каждые пять-семь метров, уныло разгоняли темноту, прокладывая дорогу куда-то вверх. Примерно шагов через двести туннель разделился, одна часть которого теперь уводила вглубь, видимо, к жилым кварталам, а другая упиралась в тяжёлые, наглухо запертые каменные створки, близ которых несло караул четверо молчаливых стражей, похожих на своего огромного собрата в Золотых Ручьях. Завидев принца и путников, воины скинули красты на руки и изготовились для боя.

– О, братья мои, я пришёл с миром, – произнёс принц. Он специально говорил на человеческом языке, чтобы не обижать Даратаса. – Будет ли дозволено видеть сыну отца, подданным повелителя, а гостю хозяина?

– Да будет так, – рявкнули хором стражи, и, перехватив красты, положили их на плечи, предусмотрительно сделав несколько шагов в сторону.

Ольвен двинулся первым, затем Даратас, а позади сами охранники принца. Подойдя к одной из створок, Ольвен что-то тихо молвил на языке эльфов, причём так, чтобы Даратас ничего не услышал (без магии тут явно не обошлось), и толкнул дверь вперёд. Казавшаяся многотонной створка легко отворилась, приветливо маня путников в ярко освещённую залу Престольного Зала.

– Вам туда без меня, – молвил принц. Даратас согласно кивнул и сделал шаг вперёд.

Всегда, когда входишь в переделы этого места, сознание несколько теряется от бешеного колорита цветов, запахов, новых ощущений, струящихся импульсами по телу. На несколько мгновений глаза теряют обзор, уши перестают слышать, но это какие-то ничтожные секунды, после которых всё существо окунается в мир вечно молодого, нежного и неповторимого…

Даратас открыл глаза. Вокруг, раскинув белоснежные ветви с ярко-алыми листьями, стояли удивительные деревья, названия которым не существовало на людском языке. Ярко светило солнце. Витал аромат морского бриза, а воздух, казалось, был полностью пропитан какой-то вязкой субстанцией. Тепло…

Маг моргнул. Теперь его окружала яркая сочная зелень, стволы немыслимо высоких деревьев и нежно-голубое небо над головой. В воздухе приторно-сладко пахло молодыми побегами и всевозможными веяниями сотен видов цветов.

Он вновь закрыл и открыл глаза. Теперь он парил где-то в облаках, а повсюду, насколько мог охватить человеческий взор, гордо возвышались различные причудливые фигуры из нежно белой субстанции пара.

Он вновь моргнул: невдалеке пылал вулкан, небо горело в зареве заката, а скалистые мёртвые берега шипели и трескались под воздействием безумной температуры.

Даратас поспешил закрыть глаза, и когда вновь открыл их, то оказался прямо в объятиях морской пучины, ревевшей гневом безжалостного шторма! Казалось, сам воздух трещал под ударами разбушевавшейся стихи. В какой-то миг прямо в небо поднялась волна, и, нависнув над головой, грозила смять негодного человека!

Маг закрыл глаза и не решился больше открывать. В ушах гремели миллионы различных звуков, начиная от трелей сверчков и криков неизвестных существ и заканчивая оглушающими взрывами. Несчастный нос мучили десятки тысяч различных ароматов, которые могло уловить человеческое обоняние.

Мир Бу’эфера, странная часть реальности, запечатлённая в одном-единственном месте. Здесь переплетались миллиарды нитей различных миров, а точнее, эфирные эскизы каких-либо моментов, запечатлённых неизведанной материей… будто кто-то нарочно сохранял частички информации о том или ином миге жизни в бесчисленном количестве миров Арды для своей личной прихоти.

– Очисть свой взор, сын Творца, – прозвучал голос в сознании мага, пробившись сквозь безумство звуков. – Истина есть мир.

– А что есть мир? – прошептал традиционную фразу Даратас.

– Мир есть ложь, – последовал ответ.

– А что есть ложь?

– Всегда лишь начало, – прогремело в голове, и глаза мага сами по себе открылись.

Он стоял посреди замечательного сада низкорослых, не более двух метров, деревьев, усеянных разноцветными листьями разных размеров. Земля под ногами покрыта опавшей золотой листвой, переливающейся на солнце. Тут и там стояли небольшие изображения Тиры, расположившейся в различных, очень импозантных позах. Вера есть любовь.

– Приветствую тебя, великий маг! – прозвучало за спиной.

Даратас медленно обернулся и тут же поклонился так низко, как мог. Перед ним стоял невысокий, примерно по грудь магу, эльф в простом сером одеянии, лицо которого было подернуто морщинами и кожными впадинками. Его некогда серебристые волосы, сверкавшие в былые времена при дневном и лунном свете, превратились в сухую и безжизненную седину, только осанка осталась прежней и неколебимой, а мудрые глаза сверкали жизнью. В этом на вид дряхлом старике жизненных сил хватало на двух-трёх Даратасов сразу, а магической энергии кипело ещё больше. Великий Царь Подземного Престола был поистине могущественным волшебником этого мира, и только два человека некогда могли с ним сравнится: покойный Франческо де Орко и Первый Малефик Культа, сгинувший вместе с Ткачом в Войне Сил. Однако среди людского сообщества таких подробностей не знали, и Даратас пользовался не совсем справедливым величием.

– Приветствую вас, Царь Великого Подземного Престола и Достойнейший из слуг её Владычицы Тиры! Да пребудет благо с твоим народом! – не разгибаясь, произнёс Даратас.

Царь слегка кивнул головой, и сказал:

– Давно не захаживал ко мне, мой старый друг. Обидели тебя чем?

– Ни в коем случае, мой царь, – выпрямившись, сказал Даратас. – Просто в последнее время я слишком много времени посвящал изучению различных эфирных изменений, очень сильно встревоживших меня, – честно ответил Даратас.

– Но так и не понял, в чём причина, не так ли? – сощурившись, произнёс маг.

Даратас потупил взор. Он просто не смог… И из-за него погиб Дарли!

– Не кори себя, мой друг, не надо. Твой ученик был поистине сильным магом, хотя из его ушлого и глупого народа такие исключения больше чем редкость, – не спеша говорил царь, начав движение по саду, увлекая за собой Даратаса. То, что сейчас они находились именно в таком эскизе Бу’эферабыло прихотью хозяина эльфийского царства. Только истинный владелец Престола мог управлять Обличаем Престольного Зала, создавая покои королей, живописные берега невиданных морей или чудесные сады, где пахнет цветением и жизнью.

– Прошу, мой царь, не надо об этом. Гибель Дарлинга останется навсегда незаживающей раной в моей душе.

– Незаживающие раны – хорошая цель для врагов, – философски проговорил эльф, вознеся указательный палец вверх. – Увы, вы, люди, не одарены благостью Великой Владычицы, которая учит нас не бояться смерти и не скорбеть о погибших, ибо их участь куда лучше нашей! Мы всего лишь отражение…

– Философский спор назревает, мой царь? – усмехнувшись и прищурив один глаз, спросил маг.

Эльф недоуменно посмотрел на Даратаса, затем улыбнулся во всё лицо и сказал:

– Срубить бы тебе голову, еретик! Однако кто потом повернёт мои старые извилины в нужном направлении?

Они оба рассмеялись.

– Да, кстати, – вдруг остановившись, сказал эльф. – Перестань меня называть мой царь, мой царь… Что ты заладил, в самом деле? Разве ты принял подданство Престола? Зови меня просто Кельвин. Я настолько стар, что особенного изыска и счастья в наших путаных традициях не нахожу. Устал я…

– Устал? Да в вас… Хм, в тебе, силища на добрый десяток магов!

Царь вновь усмехнулся.

– Ладно, хватит болтовни. Я звал тебя поговорить о деле, – вдруг нахмурившись, проговорил Кельвин.

– О демоне?

– И о нём в том числе, – кивнул царь.

– Так-так, видимо, дело и правда очень серьёзное.

– В этом можешь не сомневаться, – раздался голос откуда-то сзади.

Даратас недоуменно поглядел в сторону и отшатнулся от неожиданности. Перед ним стоял… кусок человека, а точнее, отдельные части, застрявшие в воздухе. Одна целая правая нога, крепившаяся прямо к воздуху… рядом с ней голая ступня, чуть выше кисть левой руки, предплечье правой руки, часть шеи и груди. А там где голова – два глаза, одна ноздря и рот.

– Что за?.. – пролепетал маг.

– Ну, ну! – пробурчало создание знакомым голосом. – Обижаешь!

– Тк… Ткач? – изумлению Даратаса не было предела. Он, конечно, всякого навидался…

– Да он самый. Как видишь, я вернулся. Духом, правда, тело где-то застряло в астральных междумирьях, – голос Ткача звучал глухо, словно издалека.

– И куда же тебя закинуло? – спросил Даратас.

– О! Это будет лишний повод для научной беседы, мой друг. Чего я только там не видел… Бу’эферас этим покажется простой насмешкой! Однако к делу.

– Однако не хватает как минимум одного участника Совета, – сказал Даратас.

– Я здесь, – прозвучал мягкий голос.

Уже в третий раз магу пришлось оглядываться на донёсшийся звук. Теперь перед ним стояла персона более сочная и интересная – одна из самых загадочных, одна из самых жестоких, коварных, и в то же время ранимых и нежных женщин на свете… Дариана… Полтора века назад её имя произносили с придыханием, ею грезили сотни мужчин. И в то же время её боялись тысячи. Дариана Грозная, великая сеньора Предаторс. В те времена Даратас видел её облачённой в полные латные доспехи в окружении сильных магов и бесстрашных рыцарей, готовых умереть за неё. Теперь же это была простая, хоть и ослепительно красивая, но всё же простая женщина (зная её возраст, маг не смог бы назвать её девушкой). Странно, но Даратас никогда не испытывал к ней влечения. Только общие дела.

– Моя дорогая, как я рад тебя видеть! Столько лет твоего добровольного заточения… – проговорил маг.

– Оказались без толку, – криво усмехнувшись, проговорила Дариана.

Даратас кивнул. Спорить не имело смысла.

Послышался культурный кашель эльфа.

– Простите, что отвлекаю, но у нас очень мало времени, – проговорил он.

– И вы не представляете, как мало! – поддержал царя Ткач, искоса посмотрев на Дариану. Странно, но в этом взгляде большого дружелюбия не читалось.

– Хм, Совет Мира? Комбинаторы есть, однако где же публика? – снова отметил Даратас. Совет Мира – общее собрание правителей всех кланов Гипериона, Феба, а также сильнейших магов, происшедший где-то в середине Войны Сил. Только после него удалось консолидировать силы и совершить перелом в борьбе с Культом.

– Нет, будем считать это дружеской сходкой с далеко идущими последствиями, – пробурчал рот Ткача. Он почему-то постоянно мельком поглядывал на Дариану, будто стараясь прожечь насквозь.

– М-да… – промямлила Дариана. На ней плавно колыхалось нежно-голубое коротенькое платье с глубоким декольте, по краям украшенным крохотными жемчужинами. Как всегда, со вкусом, разве что былой пышности и изыска нет.

– Наши решения будут иметь силу только для одного народа: темных эльфов, что же до остальных… – покусывая нижнюю губу, проговорил Даратас.

– Это не столь важно, – отстранённо проговорил Кельвин.

Даратас всплеснул руками.

– Да что же такое! Я себя убогим школяром ощущаю! За последний день произошло столько знаменательных и в то же время печальных событий, и я до сих пор толком не могу охватить всю глубину проблемы, кроме, конечно, опасности очередного апокалипсиса! Может, кто-нибудь перестанет говорить загадками, и объяснит, что к чему? – на едином дыхании выпалил маг.

Дариана, мило улыбнувшись и стрельнув глазами, сказала:

– Ну, не ты один, на самом деле. Видимо, история повторяется.

– Ты о чём? – недоуменно спросил Даратас.

– Она о том, что произошло тогда в её замке, друг мой… – подал голос Ткач и, сделав небольшую паузу, осматривая всех остальных, продолжил. – Ты ведь так и не узнал всей правды, ибо был вынужден оставаться вдали от её скромного убежища. Несколько десятилетий события той ужасной ночи были предметом глубокой тайны, теперь же Дариана открыла её нам… Милая, если не трудно, поведай Даратасу всё, что сказала нам… Можешь немного сократить рассказ, если он сильно удручает тебя, – фразы «милая» и «если не трудно» прозвучали так жёстко, что воспринимались как ультиматумы.

Девушка закусила губу. Кровь отхлынула от лица, словно её вели к эшафоту, а не просили поделиться информацией. Хотя, конечно, порой щедрый делёж сведениями и был уже ступенями к эшафоту.

– Что ж… – промямлила она. – В общем, тогда, ну, когда я ещё была сеньорой моего клана… А, тьфу! Короче, в ту роковую ночь я решила поиграть с богами. Собрав вокруг себя сильнейших чародеев, я захотела обрести силу, подобную той, что обладал Ткач. Для этого был приготовлен тёмный ритуал, исполнявшийся опытнейшими некромантами, мало того, их поддерживали архимаги через связь со стихиями, а инквизиторы в свою очередь уже доставили достаточно силы для Ловца Душ… И опять же короче, я достала один древний артефакт, выкраденный для меня из земель варваров Одера-Табу, в коем, согласно запискам Диор Каданса, заключена неимоверная сила, которую, если правильно исполнить надлежащий ритуал, можно связать с определённым человеком, и он станет равен богам. Думаю, никто не станет со мной спорить, что древние записи – вещи крайне ценные, и как бы иной раз бессмысленно и даже глупо ни звучали в них слова, в сих строчках всегда заключена некая древняя загадка, суть которой откроется далеко не каждому. Так вот, в процессе свершения ритуала что-то пошло не так. Да, да знаю, – отмахнулась Дариана. – Так часто говорят алхимики после очередных взрывов, однако здесь действовала далеко не грубая магия алхимии, а запредельные мощи высших материй. В общем, прямо в зале, где происходило само действо, ни с того ни с сего образовалась большая чёрная дыра, и из неё хлынули потоком твари, коим нет названия. Огромные, метра два с половиной, передвигались на четвереньках, однако обладали магическими задатками и недюжинной силой. Мало того, они были словно сотканы из полупрозрачной синей материи, которую брал только зачарованный клинок и сама магия. Вот. Ну, мои воины вступили в схватку, и гибли один за другим – не спасала ни добротная кольчуга, ни магические навыки. Эти твари нацелились на меня, а мои воины старались защитить свою сеньору. В конце концов, капитан личной стражи, Гейфрид, с остатками бойцов остались прикрывать моё отступление. Я бежала из замка, и с тех пор в страхе поселилась глубоко в горах Ар-Умрада. Вот и весь сказ.

Даратас улыбнулся. Рассказ вышел на твёрдую двойку по риторике.

– Эм, когда Ткач говорил о сокращении, он вряд ли имел в виду столь сумбурное повествование, – потирая лоб одним пальцем, проговорил эльфийский царь. – Однако из этой ситуации выходит то, что нечто уже проникало в наш мир таким же способом, как и неизвестная материя, что прорвалась к Источнику и ушла к Харону, причём, надо заметить, при схожих условиях…

– Дарли? – Даратас нахмурился. – Он хотел стать богом?

– Нет, не то, чтобы богом, – пробурчал рот Ткача. – Просто он рассчитывал познать природу смерти, её, так сказать, объективную сторону, выйдя далеко за грани реальности, как, кстати, это было и в случае с мероприятием Дарианы.

После этих слов лицо девушки стало ещё белее. Видимо, воспоминания тех дней терзают её душу до сих пор. Однако что-то в этой истории не сходится. Словно ребёнок наспех склепал отдельные части глупой истории, в надежде выдать за правду.

– Значит, в том и в другом варианте плоть мира пострадала, – заключил Даратас.

– Именно! – цокнув языком, сказал Кельвин.

– Думаете, оба феномена однородны? Однако вряд ли, – почёсывая бороду, проговорил маг. – В замке Дарианы были твари, желавшие убить того, кто нёс главную волю свершения ритуала, а сейчас мы имеем дело с неизвестной и непонятной материей, ушедшей к Источнику. В первом случае очень вероятно воздействие Великих, пожелавших наказать дерзость, а в другом велика возможность взаимного притяжения энергий…

– Насчёт Великих – нет, – резко отрезал Ткач. – Я говорил с ними: мало того, что они не знают о сем происшествии, и до некоторых пор случившееся было для них загадкой, так они и утверждают, что никакого прорыва мировой оболочки не было.

– Кстати, меня больше волнует другой вопрос, – вдруг сказал Кельвин и перевёл взгляд на Дариану. – Мне кажется, дорогая, ты не договариваешь… И, я бы сказал, вообще говоришь полную чушь.

На девушку было страшно смотреть.

– Я, я… – залепетала она.

– Во-первых, клан Предаторс вымер полностью, и во всех своих замках оставил кучу трупов и крови, а не только в описанном тобою, то бишь в Эйкум-Касе. Во-вторых, ты всю жизнь твердила о неких существах, которые следят за тобой повсюду, значит они не исчезли, и остались где-то наблюдать. В-третьих, насколько я помню, во времена Войны Сил ты тряслась так, что отказывалась покидать подземелья хотя бы для непродолжительных бесед, хотя я очень сомневаюсь, что тебе были страшны хоть какие-либо малефики Культа. Значит, ты чувствовала, что твои неведомые недруги стали намного сильнее в те дни. Ну-с, Дариана, что скажешь на этот счёт?

– Вы, вы… – дрожа, бормотала Дариана. На неё уставилось три пары глаз, чьи взоры способны проникать в душу любого смертного, и она, пусть даже могущественная волшебница, не ровня никому из них, особенно Ткачу, чьи повисшие в воздухе очи пристально всматривались в её лицо. – Я сотрудничала с Культом тогда… – наконец выговорила она и потупила взор.

– Вот, теперь похоже на правду, – хлопнув ладонями, сказал Кельвин. – Продолжай, милая!

Даратас заметил, как плотно сжались губы Ткача. Ох, что-то ему сильно не нравилось.

– Полтора столетия назад мой разум был ослеплён той колоссальной мощью, что влилась в меня, когда мы попали в этот мир, – немного запинаясь, начала рассказывать Дариана. – Я упивалась собственными силами и властью, и мне, естественно, хотелось большего. Я не чуралась любых возможностей увеличить своё могущество, и дипломатические переговоры с Культом в то время были частью продуманной игры, позволившей запихнуть за пазуху Хранителей и взять в кулак слабый в то время Ренессанс. Однако Элита и множество её мелких союзных кланов сильно мешали мне продвинуться на юг, и тем самым окончательно завоевать господство на Гиперионе. Как вы помните, войны между нашими кланами шли бесконечно, унося десятки жизней, и даже боровшиеся на моей стороне отряды Культа не могли решить исход противостояния. Поэтому мне была нужна такая сила, чтобы я одним ударом снесла непокорную голову с плеч сеньора Элиты.

Я изучала древние манускрипты Диора Каданса, пыталась вникнуть в суть силы варваров Одера-Табу, но никаких особенных результатов не добилась. Тогда Великий Малефик предложил мне испробовать неплохой вариант, о котором я немного проговорилась. Однако там было некоторое «но», о коем я умолчала. В процессе ритуала они взяли мою кровь и принесли её в жертву свои богам – Шестерым. Увы, тогда я находилась под воздействием чар, и не могла остановить предательство. Был открыт портал, и оттуда полезли твари, описанные мною выше. В тот день, нет, то была ночь, мы бежали из Башни Культа. Но, видимо, Великий Малефик имел иные планы насчёт меня. За нами погнались. Куда бы мы ни являлись, твари появлялись у нас за спиной. Замок за замком пали, ибо как только у моих воинов смыкались глаза, твари являлись и резали всех без пощады. Прошло несколько дней, прежде чем все крепости, кроме Эйкум-Каса, были сданы. Решающее же сражение произошло именно в родовой цитадели. Но мы проиграли. Я и несколько воинов бежали на север, но нас нагнали в предгорьях Ар-Умрада. В последний миг, когда почти все мои бойцы лишились жизней, я прокляла себя, вложив всю ненависть и всё своё горе в единый порыв души. Твари исчезли, оставив меня посреди трупов. Я же ушла в подземелья, – Дариана сделала глубокий вдох. – Теперь всё правда.

Даратас, хмурясь, внимательно смотрел на Дариану. Что ж, он всегда знал о беспринципности её действий в те далёкие дни, однако о сотрудничестве с Культом и помыслить не мог. Надо же!

– Почему же никто не узнал о твоих сношениях с культовцами? – поинтересовался маг.

– Почему не узнал? Многие знали, просто боялись языком болтать лишний раз – мои агенты хорошо отрабатывали золото. А что до воинов Культа, сражавшихся под моими знамёнами, так никто их присутствие особенно и не афишировал. Оформляли их как наёмников, и дело с концом. Солдатам моим казалось правильным всё, что делала их сеньора, – последние слова прозвучали с плохо скрытой тоской по прошлому.

Даратас в сердцах плюнул. Вот так всегда. Моя хата с краю, остальное не волнует! Скорее всего, многими связями с высшими чинами, а также последующим появлением Тёмного Ордена, Культ обязан именно сотрудничеству с Предаторс.

– Однако странно, что Культ не использовал своих зверушек в Войне Сил… – пробормотал Ткач. – А вот игрушку, с которой вы баловались, я знаю. Она вообще-то не варварам принадлежит, а Диору, он мне лично её показывал.

– Диору? – изумился Кельвин. – Он был эльфом, раз обладал такими магическими знаниями?

– Эльфом? – Глаза Ткача уставились на царя. – Не думаю. Во всяком случае таких замечательных ушек у него не было, – у Ткача, являвшегося частью этого мира, был своеобразный подход ко всему живому; порой он воспринимал всех существ, как своих детей. Правда, кроме тех, чьи помыслы были направлены во вред его миру.

– Но не человек же! – воскликнул Даратас. – Судя по пергаментам, Диору не менее тысячи лет, а люди явились сюда только два с лишним века назад!

– Не человек, – кивнул Ткач. – Но представитель очень занятного племени сильных волшебников. Жаль, их род вымер.

– Вымер? Просто взял и вымер? – удивился Даратас. Ему определённо становилось непонятно ровно счётом ничего.

– Да, вы же видели древние руины? – проговорил Ткач. – Эльфы не жили в каменных городах. Однако, признаться, событий прошлого я почти не помню. Ваше, людское, вторжение сильно ударило по миру и по мне, соответственно. Я потерял память. По крайней мере, большими фрагментами. А после Войны Сил утерянных фрагментов стало ещё больше.

– Мы же, эльфы, всю древность провели на крайнем севере, что ныне зовётся Хароном, и никто к нам не захаживал из неизвестных рас, – задумчиво проговорил Кельвин.

– Странно, Диор часто говорил о вашем племени, – рот Ткача улыбнулся, расплывшись в стороны.

– Можно вопрос? – вдруг раздался голос Дарианы. Мужчины совсем забыли о её присутствии, увлёкшись спором. Однако их внимание не очень радовало её. Сотрудничество с Культом – проступок очень серьёзный, хотя и совершенный до Войны Сил. Просто необходимо уточнить один нюанс, – А как ваша учёная беседа относится к решению дела? По-моему, никак!

– Леди права, – простодушно сказал Ткач. Может, Даратасу и Кельвину и не пришлись по вкусу известия о прошлых темных делишках сеньоры Предаторс, однако полубогу, полному неземной мудрости, это казалось вполне нормальным. Он всегда знал больше, чем показывал.

–  Кестериамо!  – рявкнул эльф, и из воздуха появилось четыре обычных деревянных стула с низкой спинкой – такие стоят в захудалых тавернах людских городов. Простота, одним словом.

– Кстати, что это за «игрушка» такая? – присаживаясь, спросил маг.

– Это Феникс, – ответил за Дариану Ткач. – Что-то вроде идола птицы, вырезанной из камня. Диор очень гордился им. Говорил, мол, с помощью этой штуковины можно властвовать над Хаосом, – пожав плечами, сказал Ткач. – Во всех смыслах, утверждал он.

– Как интересно, – пробормотал эльф.

– Так, так. Значит, Культ, твари, Феникс, Хаос… – задумчиво молвил Даратас.

– Портал, – добавил Ткач.

– Да, да, конечно, – кивнул Даратас. – И вы думаете, что нынешняя ситуация и события прошлого чем-то связаны?

– На самом деле это не столь важно, – сказал Кельвин. – Дариана хоть и постаралась раскрыть занавес тайны, но полученные сведения не дают нам ровным счётом ничего. Гоблин Дарлинг мёртв. В случае, если давние приятели нашей сеньориты решат посетить нас, то проклинать себя будет некому. Меня больше волнует то обстоятельство, что во всей этой истории нахально мелькает Культ.

– Но ведь дыру-то проделал не Культ, – робко напомнила Дариана, чем сильно задела Даратаса.

– А кто сказал, что за Дарлингом не следили? – сильно нахмурившись, сказал эльф и, выкинув вперёд руку, произнёс: – Кастериамо Бу’Эрта!

Откуда ни возьмись, прямо в воздухе появился человек в красной робе, и где-то с метра высоты шлёпнулся на землю рядом с царём. Послышались стоны и ругательства.

– Но, но, уродец! – прорычал эльф. – Веди себя достойно при Дворе Владыки Подземелий! Иначе сейчас же позову терагра! – после этих слов человек замолк. Терагра– означало палач, по-эльфийски. Надо сказать, здешние мастера не берут в расчёт людей той же профессии – то, что вытворяют эти умельцы, просто не поддаётся нормальному описанию. – Повернись!

Человек повиновался, и медленно, кряхтя и постанывая, развернулся к сидящим. Его лицо заплыло от синяков и гематом, нос свёрнут набок, глаза превратились в щёлки; волосы на голове опалены, как и кожа на шее и руках. Роба изорвана в клочья, на лохмотьях следы запёкшейся крови. Терагра поработал на славу. Эльфы не любили приспешников Ордена Тьмы и тем более Культа, считая их религиозными извращенцами, заслуживающими страшной смерти.

– Ну что ты стонешь, дурак? – злился Кельвин. – Терагратолько начал разминаться! Встань и не хнычь! Тёмный маг, тоже мне!

Человек стал медленно подниматься. Разогнуться у него получилось с трудом. Признаться, Даратасу было очень жаль несчастного. Уж кто-кто, а тёмные эльфы безгранично жестоки к врагам.

– Ну, – буркнул маг, когда человек поднялся. – Зовут тебя как?

– Алексей, – запинаясь, проговорил тот.

– Хорошо, Алексей, ты ведь из Ордена? Тёмный Инквизитор, то бишь? – уже спокойно спросил царь.

– Да, – пробормотал человек.

– Будешь говорить правду? – прищурившись, спросил царь.

– Без колебаний, – прозвучал ответ.

– Ещё бы, – усмехнулся Ткач. Человек грустно посмотрел в его сторону и вздрогнул: сегодня точно день его кошмаров.

– Приступай, – бросил эльф и человек начал свой сказ.

Говорил он долго, стараясь не упускать ни одной детали и ни в коем случае не врать и не кривить душой. Вокруг него сидели сильные маги, и лгать в их присутствии не имело смысла.

Когда он закончил, эльф громко фыркнул и сказал:

– Врёт, зараза! Звать терагра!

– Нет! – закричал Алексей и упал на колени. – Прошу!

– Молчать! – прорычал Кельвин.

– Господин, я сказал правду! Прошу, нет! – сквозь слёзы просил малефик.

– Он не врёт, Кельвин, – сказал Ткач. – Я внимательно следил за его памятью. Он сказал правду.

– Ну, если Ткач сказал, – внезапно успокоившись, проговорил эльф.

– Что вы сделаете со мной? – просипел Алексей.

– Да голову тебе отрежем, и в канаву – зачем ты нам? – прямо ответил эльф.

Пленник взвыл.

– Постой, Кельвин, не торопись. Лишать жизни всегда просто. В связи с последними событиями, этот человек может нам пригодиться, – тронув эльфа за руку, сказал Даратас.

Эльф недовольно посмотрел на мага, потом цокнул языком, помычал с минуту, а затем вяло пробурчал заклятие, и малефик исчез.

– Таким образом, все нити ведут к Культу, – проговорил Даратас. – Хотя этот приспешник и шёл только за исполнением своей… религиозной миссии, но Культ мог вполне не договаривать Ордену.

– Сомневаюсь, что Культ принимал какое-либо участие в санкционировании операции служителя Ордена, – перебил мага Ткач. – Вполне обычная процедура. А что с Источником? Произошли какие-либо изменения?

– Несомненно, – ответил Кельвин. – Источник заволновался и забурлил. Наши маги отмечают безумный всплеск активности. Твари оживились, постоянно приходят сведения о появлении всё новых и новых диковинных существ. Я послал красную стрелу во все Дома. В настоящий момент к Источнику стянуто около двадцати пяти тысяч собратьев и около десяти тысяч на подходе. Боюсь, Источник готовится извергнуть наружу нечто ужасное.

Даратас закусил губу. Он привык верить предчувствиям старого царя.

– И что же такое Источник? – вдруг встряла Дариана. – Неужели его природа так непостоянна, что предсказать его поведение невозможно?

– Увы, милая леди, даже я здесь бессилен, – ставя жирную точку в каких-либо демагогиях на данный счёт, сказал Ткач. Уж если полубогу это не под силу… – Возможно, Диор и его народ могли бы поведать нам многое об Источнике, но увы.

– Значит то, что пришло извне, агрессивно, – сказал Даратас. – Но если одна, причём малая часть, ушла к Источнику, то вторая и самая мощная – на Харон.

– … к Культу… – закончила за мага Дариана.

– Вот, кстати, демон, – начал было царь, но тут вдруг в саду появился эльф-страж, и, уперев древко красты в землю, упал на колени. Глаза его были плотно закрыты: видимо, он находился в состоянии нестабильного Бу’эфера.

– Мой царь! – надрываясь, крикнул воин. Говорил он на людском наречии, стараясь по этикету не обидеть гостей.

– Как ты смеешь врываться в мои покои? – взревел Кельвин. В такие моменты он будто прибавлял в росте и мощи тела.

– Мой повелитель, не браните своего верного слугу, ибо я принёс слёзы Тиры! – прокричал воин. Слёзы Тиры – достаточно условный перевод с эльфийского, означающий что-то вроде прямого и срочного обращения народа к царю.

– Что стряслось? – в секунду сменив гнев на озабоченность, спросил царь.

– Источник… Жрицы говорят, пришло время Унбаты! – последнее слово насколько помнил Даратас значило час Страшного Суда.

Царь вскочил с места, и, обернувшись к Даратасу, проговорил:

– Пора тряхнуть костями, друг мой! Враг у ворот.

Образ Бу’эферапринял вид большого Тронного зала с рядами бесконечных колонн, подпирающих каменный свод. Сквозь огромные арочные окна лениво и вязко лился дневной солнечный свет, лоснясь по мраморному полу и колоннам, переходя к золотому трону, увенчанному головой ящера, и распространяясь дальше по периметру бесконечного зала. Интересно, что средь колонн можно шествовать до конца жизни, так и не найдя выхода. Это необычное свойство относилось ко всем эскизам Бу’эфера. Однако Кельвин каким-то образом сумел зафиксировать виденный им однажды образ и теперь разместил здесь свой магический арсенал. Почему именно этот зал из тысячи ему подобных? Наверное, на этот вопрос и сам Кельвин толком не мог ответить. Особой функциональности в этом помещении не было, да и по пышности можно найти десяток других залов получше. Запало в сердце что-то, и щипцами не вырвать. Веления души не всегда подвержены объяснениям разума.

Особенно долго собираться не пришлось. Даратас был в полной боевой готовности, и, задумчиво облокотившись на одну из колонн, спокойно ждал, пока эльфийский царь наденет на себя необходимые магические вещи.

После сообщения гонца Дариана быстро исчезла, а затем появилась вновь, использовав телепортацию. Особенно не заморачиваясь, девушка накинула на себя узкую, обтягивающую зелёную робу с накрахмаленным воротничком, лёгкие кольчужные поножи и кожаные сапоги. За поясом у девушки покоилась чёрная волшебная палочка. Именно на ней Даратас сконцентрировал внимание.

– Реквизит из очень глубоких подземелий, – пояснила Дариана. Маг не стал уточнять особые свойства данного предмета. Сейчас это ни к чему. Пускай она была в далёком прошлом союзницей врага, но теперь она с ними. Что будет дальше – покажет время.

Ткач (или составные части его тела) невозмутимо стоял неподалёку и о чём-то усиленно размышлял. Ему-то никаких магических «штуковин», как он любил выражаться, не надо было.

– Ну, всё, я готов, – простодушно сказал эльфийский царь, подойдя к Даратасу в сопровождении двух стражей. В отношении со старыми друзьями он не выносил пафоса, и лишь изредка и нехотя соблюдал некоторые ритуалы. На нём сияла красная мантия, покрытая золотыми рунами, а на ногах и руках блестели мифриловые доспехи. Никакого магического оружия он не нёс с собой, предпочитая сражаться, как он выражался, «голыми руками».

Никто никаких порошков брать с собой не стал. Сегодня в подземельях будет бушевать магия Высших Порядков.

– Мой царь, – подала вдруг голос Дариана. – А что представляет собой наше войско?

Эльф удивлённо посмотрел на девушку, а затем, пожав плечами, ответил:

– В основном тяжёлая пехота и полки лучников. Есть несколько отрядов наездников на ящерах. Также имеются и волшебницы от Храма Тиры. Ну и некоторые дрессированные твари глубин. Вполне стандартно, конечно, но уж поверь, моя дорогая, наша армия превосходит любую людскую по умениям и численности. Если б нам нужна была поверхность, то вам, людям, пришлось бы несладко. Дети Тиры, в отличие от мягкотелых лесных родственничков, не сдаются никогда!

Даратас недовольно поморщился. Уж очень эльфы любят превознести себя над людским племенем. Правда, в данном случае эльфийский царь полностью прав.

– Ткач, будь добор, перенеси нас в ставку, – попросил Кельвин.

Части тела развернулись ко всем собравшимся, и, подойдя поближе, что-то неразборчиво пробурчали. В нынешнем положении Ткач вызывал только усмешку, однако его силы были чудовищно велики, и такая сложная магия, как телепортация, давалась ему как самый обычный огненный шарик.

– Все готовы? – спросил он, и, услышав нестройное согласие, взмахнул видимой рукой.

Ноги вмиг оторвались от земли, тело окутал сильный жар и в то же время безумный холод. Уши заложило, кровь солью проявилась на языке. Секунда боли, и ноги вновь стоят на твёрдой поверхности. В ушах звенело, а голову стянуло невиданными тисками. Впрочем, вполне обычное ощущение, когда оказываешься на огромной глубине, не видя ни сводов огромных подземных пространств, ни стен, ничего.

Даратас огляделся. Округу лениво освещали подземные породы удивительных камней, внутри которых плавно горел свет, голубоватого и алого оттенков. Это единственные источники света в подземельях, где пещеры достигают полукилометровых размеров в высоту, а в ширину можно найти настоящие «равнинные» площади, растянувшиеся на три-четыре лиги в разные стороны, разделяемые узкими проходами.

И здесь, в темноте, едва освещаемой камнями, отовсюду нёсся топот кованных сапог. Невдалеке мелькали смутные тени, иной раз поблёскивая доспехами в тусклом освещении камней. Магический свет не сильно помогал, поэтому Даратас снял с себя чародейство и поспешил наложить острое зрение. Как только ясный взгляд разрезал темноту, маг увидел стройные полки эльфов, уверено передвигающихся в определённом направлении по необъятной подземной равнине, усеянной редкими валунами и острыми наростами. Армия темных эльфов молча двигалась к месту битвы.

Ткач перенёс их не к Источнику, а где-то в район ближайших подступов к нему, называемых эльфами пограничными. Здесь, как они считали, наставал конец их царству, и именно отсюда к их жилищам двигались несметные полчища всевозможных тварей, порождаемых Источником. Многие века, задолго до появления людей в этом мире, эльфы сражались с порождениями загадочной материи, существовавшей в глубинах с такой древности, о которой не осталось ни преданий, ни легенд, ни героических песен. Просто эльфы почему-то были уверены, что удерживать орды Источника – их божественное предназначение, предписанное Тирой во имя вечного равновесия Тавро. Для этого всемогущая Тьма даровала им силу, рождающуюся средь мрака и опасности.

Что такое Источник, описать довольно трудно. Огромная туманность, размером около километра в обхвате, лилового или голубоватого цвета, рождающая всевозможные порождения из плоти и крови, одно страшнее другого. Изучить подробно это странное явление пока не удалось, ведь редко когда вокруг Источника не бродила сотня-другая ужасных и голодных монстров. Да и боевые действия здесь велись без передышки, воспитывая воинственность в каждом новом поколении темных эльфов. В основном Источник вёл себя вполне стабильно, выпуская на свет пару тысяч уродцев в неделю, которые, словно по команде, брели на эльфийские укреплённые районы, и там героически погибали под градом стрел, стеной копий и в пламени огня.

Даратас ухмыльнулся, и, облокотившись на посох, потёр руки.

Как интересно наблюдать за рядами эльфийской армии, сверкающей силой брони и зачарованного оружия! Это зрелище завораживает и разогревает кровь в жилах. Кажется, сам становишься сильнее, словно полк, закованный в латы.

Хоть и небольшого роста, тёмные эльфы могли стать серьёзным противником любой расе этого мира. Их тела закалялись с самого детства в бесконечных тренировках, а жестокий и кровавый опыт каждый эльф-воитель заработал либо в битвах у Источника, либо где-нибудь в глубинах мрака, где скрываются твари не хуже, чем порождает загадочная материя.

Но не одними умениями силён боец. Всё вооружение эльфов выковано из самого прочного металла мира. Его невозможно повредить обычной сталью, однако он не сможет устоять против зачарованного клинка, конечно, в зависимости от силы оружия. Такое вооружение крайне удобно в войнах с туповатыми монстрами, чьи клыки да когти ломаются о замечательный металл. Хотя иной раз Источник порождал существ с завидными магическими способностями, и тогда начиналась настоящая рубка.

Эльфы, доселе молчаливо шагавшие метрах в десяти от Даратаса, вдруг повернулись вполоборота в его сторону, и что есть мочи в одну глотку проревели какое-то очень древнее приветствие, язык которого магу был неизвестен, и затем отсалютовали ударами краст о щиты. Даратас, немного отвлечённый раздумьями, растерялся, и поклонился проходившим воинам. Сначала ничего не происходило, но затем из ряда шагающих бойцов выскочил эльф с причудливым шлемом в форме ящера с оперением на затылке, и, повернувшись к воинам, прокричал:

– Владыка Севера с нами! Все боги смотрят на нас, и гордятся!

В ответ раздался рёв сотен глоток и одобрительный стук о щиты. Кричавший эльф развернулся к Даратасу, традиционно поклонился и поспешил к своему полку.

Маг, слегка опешивший от поведения эльфов и нового для себя прозвища, развернулся в другую сторону, ожидая увидеть там царя, и не ошибся, только искренняя улыбка Кельвина и ехидная ухмылка Дарианы, стоящей поодаль, смутили его окончательно.

– И что же весёлого? – спросил маг. Несмотря на огромный жизненный опыт, он так и не научился бороться с излишней робостью при торжественных моментах. Видимо, оттого, что всегда предпочитал уединение.

– Да нет, ничего, мой друг, – ответил эльф, и, подойдя к Даратасу, приложил руку к его спине, предлагая двигаться за ним. – Идём, мой шатёр за этим камнем.

Даратас посмотрел в сторону, которую указывал царь, и увидел огромный валун в какой-то странной изрезанной форме, похожей на бутон неизвестного цветка. Вокруг горело несколько светящихся камней, и можно было отчётливо видеть руны, чья вязь незнакома Даратасу.

– Что это? – нахмурился маг, моментально отвлёкшись от произошедшего несколько минут назад.

– Головоломка, – пожав плечами, ответил Кельвин. – Такие валуны разбросаны повсюду, особенно много у Источника. Жрицы пытались разгадать загадку этих камней долгое, очень долгое время, но безуспешно. Единственное и более-менее подтверждённое некоторыми фактами предположение заключается в какой-то определённой связи этих камушков с Источником. Но агрессивности они не проявляют, и наоборот, неплохо очищают мысли. Знаешь, я люблю рядом с ними размышлять. Один такой я потребовал принести в Престольный Зал.

– Странно, ранее такие не видел, хотя и бывал у Источника не один раз, – сказал маг.

– Думаю, тебя в тот момент интересовало нечто другое, – проговорил эльф, поворачивая за камень.

Здесь стояла небольшая палатка, накинутая на деревянный каркас.

Откуда эльфы брали дерево? Насколько знал Даратас, это не обычная древесина, известная людям, но что-то схожее с ней по составу. Добывали её из огромных грибов, растущих очень глубоко, глубже этого яруса. За этот ресурс эльфы вели бесконечную войну с глубинными менадами – племенем, схожим с лесными сородичами, почти истреблёнными людьми. Коварные и хитрые менады обладают немалыми магическими способностями, что сильно осложняло ход боевых действий. После Войны Сил, когда многие воины царства погибли, менады выбили эльфов с нижних ярусов. Только несколько десятилетий назад тёмные воители разбили наглое племя и истребили несколько десятков родов. После такого поражения менады лишь изредка и исподтишка нападали на отдельные отряды.

Под накинутым брезентом из кожи ящера, склонившись над огромной чашей, называемой эльфами Оком Тиры, стояли Дариана, части Ткача, которые, кстати, добавились полной второй ногой и двумя щеками, принц Ольвен, облачённый в серебристые доспехи с чёрным плащом позади, медленно колыхающимся на лёгком ветерке. Кроме известных магу личностей здесь находилось двое эльфов в таких же латах, как и у принца, только с накинутыми шлемами в виде головы ящера с чёрным плюмажем на темени, и три изящные эльфийки с красивыми длинными волосами, блестящими в свете магических камней, и почти обнажёнными гибкими телами, едва прикрываемыми короткой юбкой из чёрной кожи и бюстгальтером из того же материала. В руках они сжимали по короткому жезлу с голубым набалдашником. Верховные Жрицы Тиры. Такие же прекрасные и сладострастные, как и хозяйка. Такие же коварные и могущественные. Хотя, конечно, даже втроём Жрицы не могли бы справиться ни с Даратасом, ни с Дарианой, но по меркам людей они были очень сильными волшебницами.

– Моё почтение, – произнёс Даратас и поклонился сначала Жрицам, затем принцу и его офицерам. Согласно иерархии, Верховные Жрицы выше всех, даже принца, но не царя.

Мужчины ответили сдержанным поклоном, а вот Жрицы, кокетливо улыбаясь, по очереди поцеловали Даратаса в не сокрытые бородой места на щеках, правда, сделав это с некоторым трудом из-за своего роста. Даратас опешил в который раз за сегодняшний день. Ранее он не встречался со Жрицами, тем более Верховными. Они выходили из своих Храмов не часто, и повстречать их вышагивающими в туннелях царства было нельзя. А теперь вот тебе…. Маг бросил взгляд на Дариану и обнаружил у неё на щеке не стёртый след поцелуя. В глазах у девушки застыло недоумение. Конечно, Даратас слышал о всевозможных оргиях, устраиваемых по религиозным случаям, но чтобы вот так, всегда сдержанные и очень консервативные эльфы, лезли целоваться… Кстати, они не представились, так как имён у них нет – сие положение определено в Канонах Тьмы.

Кельвин, заметив смятение Даратаса, ехидно ухмыльнулся. Магу ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ.

– Так, – резко сказал эльфийский царь, подходя ближе к Оку. – Мои уважаемые Жрицы, что являет нам Великая Мать и Хозяйка?

Одна из жриц, чьи черты показались Даратасу более чёткими и выразительными, а оттого безумно притягивающими, выступила вперёд, и приятным мелодичным голоском проговорила:

– Великая Тира гласит час Унбаты! Она призывает всех сынов и дочерей встать и сразиться с врагом, доказав мужеством, что народ эльфийский достоин блаженства и процветания!

Насколько помнил Даратас, Страшный Суд для эльфов – это не то, что предрекают святые отцы в людских поселениях, активно проповедуя кару разбойникам и сластолюбцам, а что-то вроде проверки на стойкость. Кто проверяет эльфов, сказать трудно: по многочисленным исследованиям можно уверенно заключить, что Тьма – не что иное, как неразумная материя. Хотя, конечно, говоря о составляющей разума, не стоит забывать: мировой Logos – явление объективное и трудно осознаваемое. Мировые материи принадлежали к сущностям, изучать которые можно вечно. А если вернуться к сути вопроса, то по верованиям эльфов в определённый момент Владычица Тира хочет проверить сынов своих, не потеряли ли они крепость тела и стойкость духа, не изнежились ли, не утратили ли веру.

– Да будет так! – воскликнул царь, усилив магией свой голос, отчего громогласное эхо потрясло своды пещеры. В ответ офицеры, принц ударили правым кулаком по плечу, а воины, продолжавшие движение в направлении поля брани, зашлись дружным рёвом и ударами о щиты. Видно, все знали, что означали эти слова. – Молятся ли Сёстры за удачу? – вновь спросил эльфийский царь, когда эхо утихло.

– Можете не сомневаться, – ответила Жрица.

– Сколько Сестёр поддержат воинов в битве?

– До трёх сотен, мой царь, – отвечала девушка.

– Замечательно, – улыбнулся царь, потирая руки. – Так, Ольвен, доложи обстановку.

– Мой царь, для этого, мне кажется, лучше открыть Око, – твёрдо сказал принц. Его лицо, казалось, выточено из камня. Из него выйдет великолепный правитель.

– Что ж, разумно, – согласился Кельвин. – Но перед этим я хотел бы кое-что сказать. Даратас, Дариана, мы останемся в ставке, и с помощью Ока будем не только следить за битвой, но и принимать в ней полное участие. Думаю, разумнее бить врага здесь, а не уворачиваться от летящих стрел. Верховные Жрицы последуют нашему примеру. Ткач, я думаю, тоже. Этот инструмент, – царь похлопал по ободку Ока, – позволит нам астрально прибывать на месте сражения.

Астрально – значит, только духом, причём в свободном полете. Использование силы никак не ограничивалось, и в теории, наоборот, усиливалось. Хорошо хоть у людей таких артефактов нет, а то войны были бы куда разрушительнее и беспощаднее.

– Итак, приступим, – сказал царь и по-молодецки засучив рукава мантии, хотел начать, но Даратас прервал его:

– Кельвин!

– Что такое? – удивился эльф.

– Что относительно демона? Ты помнишь рассказ Алексея?

– Ах, да… – нахмурился эльф. Видимо, он полностью сосредоточился на организации баталии. – Ткач?

– Тварь древняя и очень могущественная, однако смертная. Будьте спокойны, я возьму его на себя, если придётся свидеться. Давно не встречал этих пташек, – совершенно невозмутимо проговорил Ткач.

– Ну, тогда хорошо! – провозгласил Кельвин и тронув ободок Ока, начал читать заклятие.

Сам артефакт представлял собой совершенно обычную ребристую чашу, только больших размеров, выполненную из глубинного камня, белого как снег. На дне чащи налита кровь. Как-никак магия Тьмы требовала страданий и крови. Наполнять чащу нужно в строго определённом ритуале, совершаемом, если не ошибался Даратас, раз в десять лет. Конечно, немного неприятно смотреть на густую, кажущуюся чёрной в сумраке, субстанцию, но ничего не поделаешь. Магия!

Меж тем Око начинало просыпаться…

– Дотроньтесь до него, – сказала одна из Жриц.

Как только все коснулись обода, кровь на дне забурлила. Даратас почувствовал, как камень начал нагреваться, а кровь пришла в движение. Через какое-то время она начала бурлить и подниматься вверх. Спустя несколько секунд кипящая субстанция достигла краёв, и когда, казалось, должна была перелиться через ободок, засветилась ярким алым светом, ослепив на миг окружающих Око, и своим сиянием поглотила каждого. Пара секунд безвестности – и Даратас предстал в ином обличие.

Маг поглядел на себя. Его тело, казалось, соткано из прозрачной синей материи. Одежда, посох… Бренное тело осталось там, близ чащи, здесь же парил его дух. К счастью, зрение никак не изменилось, и маг мог отлично видеть.

Ни Дарианы, ни Кельвина, ни остальных эльфов было не видно, но маг знал, что они рядом. Видеть их астральное тело нельзя обычным зрением, как например, призраков, лишённых плазменной оболочки, но слышать и общаться можно – их тела стояли рядом с ним у Ока.

– Ольвен, изволь доложить, – прозвучал голос Кельвина в голове мага.

– Прошу взглянуть на поле битвы, – ответил принц.

Даратас огляделся. Его астральный образ висел метрах в двадцати от каменной земли, и обзор был просто великолепным. Впереди, в пятистах шагах, сияло огромное облако тумана, сегодня принявшего сиреневый цвет. Мощным магическим светом оно окутывало пространство вокруг. В этом месте каменная пещера простиралась на колоссальное расстояние, не менее восьми лиг равнины, слегка подёрнутой невысокими холмами. Своды пещеры скрывались где-то во тьме, докуда не доставало сияние Источника. Удивительное зрелище. Целое жизненное пространство, где может уместиться маленькое полисное королевство. В общем, так оно и есть, ведь на ярусах, где эльфы очертили границы царства, живёт множество удивительных и своеобразных созданий, выстроившие собственные города. Люди в эти места не добрались – им милее свет солнца, поэтому здесь до сих пор сохранили дома коренные жители. Однако Источник сильно портил многим жизнь. Природа этого явления неизвестна, как уничтожить его, тоже неясно, остаётся сдерживать тварей, поток которых постепенно возрастает, и вот теперь, когда не пойми какая мерзость ворвалась в мир, настала кульминация спектакля. Что же готовиться выйти из загадочного тумана, мерцающего опасностью? Почему Жрицы, а они не часто ошибаются в предсказаниях, так уверены, что настал час Страшного Суда для их народа? Впрочем, что бы там ни было, эльфы готовы ко всему.

– Мы установили позиции в четырёхстах метрах от Источника, – начал докладывать принц, – там, где равнина слегка приподнимается, чтобы удобнее установить частокол. Построив войско полумесяцем, чтобы перекрыть три прохода к главной дороге, ведущей к верхнему ярусу, в первые четыре линии мы поставили тяжеловооруженных воинов. В пятой линии расположилось семь полков лучников, общей численностью в шесть тысяч. В случае надобности воины могут сбросить луки и выстроить боевой порядок подкрепления или прикрытия, в зависимости от ситуации. Кроме того, у первой и второй линии имеются самострелы для ведения прицельной стрельбы. С левого фланга мы определили наездников на ящерах. С правого собрали гидр, мантикьюр, чоддов, пустеров и кнаков. Жрицы заняли места позади четвертой линии для ведения контактного боя, и позади полков лучников для проведения дистанционных атак. Общая численность войска двадцать девять тысяч воинов царства, три тысячи жителей глубин. Ещё шесть тысяч удерживают позиции на дальних подступах в целях прикрытия тыла и путей сообщения. Боезапас основных сил находится близ расположения лучников.

Пока принц чеканил доклад царю, маг внимательно осматривал войско. Тяжёлая пехота эльфов – это не закованные в весомую панцирную броню крестоносцы, как принято у людей, а облачённые в мифрил воины, скорость движения которых снижается незначительно из-за свойства этого лёгкого металла. Нагрудная кираса, кольчужные наплечники и поножи, полный шлем, но, однако, босые ноги, облачённые в лёгкие сандалии, в которых очень удобно перемещаться по неровным пластам камня. В руках – длинные красты, представлявшие собой копья с широким наконечником, приспособленным к тому, чтобы и резать, и колоть, а также составные щиты, гордость эльфийской мысли: когда нужно, щит переформировывался в большую пластину, в метр с лишним высотой – за ней можно укрыться при наскоке противника или обстреле, а в момент рассыпной драки щит принимал овальную форму меньшего размера. Это чудо работает при простом нажатии на специальный рычажок с внутренней стороны. Несомненно, это орудие также выполнено из мифрила. Ко всему прочему, у каждого бойца имелся короткий тонкий меч, больше похожий на сплюснутую иглу. В быстроте и ловкости обладания им тёмный эльф мог поспорить с любым мастером стали людей.

Лучники эльфийского народа из брони имели длинную мифриловую кольчугу, однако в вооружении у них имелся тонкий меч и щит, заброшенный за спину. Их главным оружием был длинный лук из прочной и гибкой древесины гриба, инкрустированный различными камнями. Каждый стрелок вставлял по камушку за каждого убитого врага. Что касается наездников, то в вооружении они схожи с пехотинцами, только краста их длиннее раза в полтора, и меча у них два. Полные шлемы имели не просто острый гребень на голове, но и плюмаж из черных перьев. Это мощное воинство могло сокрушить не одну армию людей, и, скорее всего, весь север и центр Гипериона пал бы перед силой эльфийского оружия прежде, чем люди смогли организовать кое-какую оборону. Однако жителям подземелий не интересна поверхность с множеством излишеств и яств – у них иное предназначение.

Войско эльфов стояло неподвижно, пестря штандартами своих домов. Десятки знатных родов собралось для важного сражения. Что касается некоторых жителей глубин, коих назвал Ольвен, то первыми в ряду были упомянуты гидры – массивные шестиголовые твари, покрытые чешуёй, как и ящеры, с длинными мощными шеями и зубастыми челюстями. Они обитали в подземных озёрах, размеры которых не уступали равнинам. Темные эльфы дружили с этими существами многие сотни лет, подкармливая их жертвами – пленными, захваченными в подземных войнах. Разумными гидры не были, однако на уровне инстинктов неплохо разбирались в друзьях и врагах, и поддавались некоторой дрессировке. Как рассказывали эльфы, сама главная Мать Гидр ежегодно выносила к берегам тёмного озера тридцать детёнышей, которых эльфы забирали на дрессировку, щедро выплачивая гидрам жертвенную плату. Выученные гидры жили на поверхности, и помогали темным не только в войнах, но и в хозяйстве. Что касается мантикьюр, то они представляли собой огромных кошек с хвостами скорпионов. Жили они на верхних ярусах, и часто выходили наружу охотиться на псоглавцев. Дрессировали их эльфы с незапамятных времён, используя в самых жестоких сражениях. Другие трое представителей были младшими собратьями эльфов, однако каждые с определёнными особенностями. Чодды, например, имели длинные ноги, на которых скакали не хуже кузнечиков. Интеллект чоддов был невысок, и жили они отдельными общинами, враждовавшими между собой. Сражались исключительно копьями с каменными наконечниками.

Пустеры кожей напоминали ящеров, однако лицом скорее эльфов. Свои дома они обустраивали в массивных пещерах на самых глубинных ярусах, где жар поднимается от ядра. Они обладали способностями управлять огнём, направляя его тупую силу для своих целей. Кнаки же стояли особняком от двух других рас, будучи телом похожи на эльфов, но религией и интеллектом полностью отличались от них. Верили они в четырёх Высших Существ – Сестру Землю, Брата Огня, Сестру Воду и Брата Ветра, и поклонялись этим стихиям, активно используя их могущество. В былые времена кнаки обитали на восточных землях, на берегах реки Темерны, но постепенно люди вытеснили их и загнали под землю. Эти существа полностью разумны, но совершенно не признают орудия труда и одежду, во всём помогая себе магией. Однако тела их закалены особым способом. Дело в том, что кнаки сражались не только волшебством, причём Высшим, но и телом, изобретя особенный вид боевых искусств. Руками и ногами они могли пробивать сталь и камни, а скорость их движения просто неимоверна. Проиграли они людям только из-за своей малочисленности.

Эта волшебная братия сейчас стояла в рассыпном строю, о чём-то увлечённо переговариваясь на своём диковинном наречии. Эльфы же ждали боя в полном молчании.

– Хорошо, – сказал царь. – Но долго ли ещё? Жрицы, что скажите?

– Скоро, мой повелитель. Тира сказала сегодня…

И как эльфы определяют здесь время?

– Будем ждать, – проговорил царь и замолчал.

Однако не успели последние слова сорваться с губ старого эльфа, как со стороны Источника раздался оглушительный гром, разнёсшийся эхом по пещере. На миг показалось, что заговорили сами камни. А затем из сиреневого тумана появились первые гости.

Чтобы разглядеть их, Даратас подлетел немного поближе, стараясь, однако, не слишком приближаться. Для людей-то его астральный образ невидим, но что касается этих тварей… Для них законы этого мира могли быть не писаны, как, впрочем, и логика их живой сущности, отвратительнее которой опытному магу не представлялось видеть.

Даратасу стало слегка не по себе, когда он разглядел этих существ чуть ближе. Казалось, их живая плоть сделана из отдельных кусков, сотканных вместе безумным разумом. У кого-то не хватало конечностей, у кого-то их было шесть, восемь, десять… Иные ползли, таща за собой огромные хвосты, другие прыгали, шли, тащились, перекатывались. Огромные челюсти клацали, глотки гудели, рычали, плевались. От всей братии нёсся необозримый шум, нарастающий вместе с численностью тварей. Отражаясь от каменных стен, он усиливался в звучании.

Глубинные союзники эльфов замолкли, наблюдая за наступающими. Сами подземные воители стали оправлять доспехи, проверять оружие, готовясь «тепло» встретить врага.

– Что же это за твари? – прозвучал изумлённый голос Дарианы в голове.

– Ужасные порождения Источника, – ответил ей Кельвин. – Ольвен, бери гертольдови быстро к войску. Держи контакт с нами. Мильгард пускай оттянет своих слегка влево.

– Слушаюсь, – ответил принц.

Тут же во второй, четвертой и пятой линии сверкнули огоньки, обозначая места телепортации командиров. Ольвен, успевший незаметно покинуть Око, расположился во второй линии, рядом с полком Стражей Последнего Часа, сверкающих серебром доспехов. Принц забыл упомянуть, что центр войска усилен лучшими бойцами царства.

– Начинается, – проговорил царь. – Пусть музыка играет моим бойцам!

Как только Кельвин молвил, в четвёртом ряду тяжёлой пехоты некоторые воины рывком воткнули красты в каменную землю, и, подобрав заготовленные барабаны и флейты, принялись играть незатейливую, однако будоражащую кровь полевую мелодию, которой подыгрывали бойцы из передней линии, гремя крастами о щиты. Удары барабанов напоминали звук сердца, обливающегося жаром азарта.

Меж тем твари Источника прошли более сотни метров, и им не было конца. Они, словно муравьи, заполняли всё пространство перед войском.

По первому и второму рядам пронёсся гул, звякнули сотни механизмов, щиты переформировались в длинные пластины, которые эльфы упёрли в землю, готовясь встретить врага мифриловой стеной.

– Пускай лучники зададут гадам жару, – приказал Кельвин.

Пятая линия затрепетала, зазвучали команды на эльфийском языке, стрелки натянули тетивы. Музыка смолкла, давая возможность офицерам руководить.

Громогласный рёв атаки, и шесть тысяч стрел взметнулись в темноту пещеры. Через миг они засветились ярким огнём, и их количество стало расти в два, в три, в шесть, в десять, в двадцать, в тридцать раз. Жрицы Тиры использовали магию, пополняя поток летящих стрел эфирными копиями.

Всего несколько секунд – и ковёр смертоносных жал накрыл поток наступающих. Гул бегущей толпы тварей перекрылся какофонией воя и визга боли. Поток стрел был столь плотным, что в прямом смысле разрывал существ на куски. Кровь обильными брызгами прыснула на каменный пол. В один момент тысячи тварей были уничтожены. Но их количество не уменьшалось, а наоборот, росло, пополняясь новыми рядами из тумана Источника. Армада страшных существ, коим не было названия рвалась вперёд, злобно ревя.

Лучники стреляли с промежутком не более секунды, посылая вперёд стрелы. Твари умирали кучами, но не останавливались ни на шаг. У них не было ни страха, ни разума. Уродливые порождения Источника ползли по горам трупов своих собратьев.

– Пускай Жрицы зальют врага магией. Да пребудет с нами Тьма! – прозвучал стальной голос царя.

Неприятель тем временем приблизился на сотню шагов к первым эльфийским позициям, когда огромный поток существ вдруг превратился в пепел, усыпав камни золой… Затем на голову уродливым гадам посыпались огромные валуны, полилась кислота. Странный зеленоватый туман, проявившийся в середине орды, распускал в стороны щупальца, прокладывая кровавые дорожки в рядах противника. Счёт смертей пошёл на десятки тысяч. Но враг не отступал и не останавливался. А затем ответил.

Сначала Даратас посчитал это маленькими желтоватыми светлячками на фоне мрака пещеры, но затем они разрослись в размерах, и с громом обрушились на позиции эльфов, растворяя подземных воителей в воздухе. Появились прогалины в рядах эльфов.

– Проклятье! Жрицы, прикрыть пехоту! – прокричал Кельвин и войско накрылось полупрозрачной плёнкой, о которую разбивались светящиеся шары атакующих. – Что за чёрт! Никогда не было такого… Клянусь своей бородой и ушами – мы уничтожили не менее сотни тысяч уродов! Даратас, Дариана, пора нам приняться за дело! Соединим силы и вдарим по врагу!

– Кто центральный? – спросила Дариана.

– Даратас! – последовал ответ.

Маг кивнул незримым собеседникам, и затем почувствовал как эфирные каналы эльфа и волшебницы протянулись к нему. Он взял их, и не медля начал читать заклятие.

Когда он закончил и выкрикнул последние слова, враг был в двадцати шагах от эльфийских позиций. И затем тьма залила пространство вокруг. Даратас не зря изучал тёмную магию, узнавая самые разрушительные заклинения. А мощь посоха де Орко в совокупности с силой Кельвина и Дарианы усилили применяемую магию в десятки раз.

Застонал сам воздух, и в следующий миг пол-орды тварей упало замертво. Фронт вновь отодвинулся не менее чем на три сотни метров. И на этот раз поток тварей иссяк. Армада в замешательстве остановилась. В стане эльфов зазвучали крики ликования. Но лишь на время.

Через несколько мгновений из Источника появились новые создания. Сотканные из мерцающей материи, они были похожи на огромных косматых медведей, только с неимоверно широкими плечами и грудной клеткой, а также змеиной головой и огромной пастью, усеянной длинными зубами. В руках у каждого был большой топор.

Дариана тихонько вскрикнула.

– Это Они, – пролепетала она.

И затем виски Даратаса сжало чудовищной силой. Он закричал и схватился за голову. Ощущения были очень схожи с теми, что он испытывал при ударе волны после неудачи Дарли.

А затем голос… Мерзкий, противный голос прорычал ему:

– Ты умрёшь…. Нет более пути!

– Сейчас тебе! – проревел маг и чудовищным усилием воли сбросил сжимающую боль. – Никогда!

И в тот миг явился Демон. Он воспарил необъятной тенью над полем сражения, и, взмахнув подобием крыльев, понёсся вихрем к позициям темных воителей.

– Ткач! – успел выкрикнуть Даратас, как мимо него пролетел огромный огненный шар, с размаху врезавшийся в плоть древнего духа. Не успев увернуться, Демон принял удар и взвыл так сильно, так злобно и яростно, что своды пещеры содрогнулись. На борющееся стороны посыпались камни. Закрываясь щитами, эльфы отступили назад, чтобы перестроится для встречи нового врага. Однако каждый из них, выполняя заученные до рефлексов действия, не мог оторвать глаз от жаркой схватки, разгоревшейся над полем между древним божеством их народа и тем, кого называют Ткач.

Оба божественных создания вертелись в воздухе, обмениваясь такими заклятиями, что не у каждого безумца хватит духу прочитать хотя бы одно из заветных слов. Когда на миг их волшба останавливалась, они набрасывались друг на друга, пытаясь голыми руками разорвать, изничтожить, стереть противника. Принявший форму огненного дракона Ткач нещадно кромсал когтями бесцветное тело Демона, кусками отрывая от него плоть. Но тот, ревя что есть мочи, боролся. Вырываясь из цепких объятий Названного Богом, хорошенько размазывал его по ближайшей стене. И, после краткого затишья, битва разгоралась вновь.

А тем временем орды, выходившие из Источника, наступали. Не опасаясь падающих обломков и летящего потока стрел, новые порождения неслись на замерших в беспощадной решимости эльфов.

– Что такое! Жрицы! Что вы делаете? – вдруг прогремел голос Кельвина. – Нет! Стойте!

Не отрывающий взора от борющихся полубогов Даратас вдруг почувствовал, как его виски снова сжало и стянуло невыносимой болью, как нечто стало давить на него, стараясь подчинить и уничтожить его волю. Зачерпнув как можно больше силы из взаимного с Дарианой канала, маг постарался настроится на контакт и почти ухватил тонкую нить связи, как вдруг дикий взрыв сотряс своды пещеры. На фоне сражавшихся полубогов, кошмарный взрыв окутал источник нестерпимым сиянием. Оно распространялось, заливая самые тёмные уголки равнины, а затем вдруг резко сжалось и что было мощи ударило в ответ. Забыв о контакте с чужими силами, Даратас приложил все усилия, чтобы закрыться мощнейшим щитом. Приняв силу отката, непробиваемые слои защиты просто испарились.

Чуть придя в себя, маг поспешил осмотреть поле битвы. К счастью, ответный удар был направлен против… а кстати, против кого?

– Твари! – проревел в сознании эльф. – Они убили Верховных Жриц… Проклятье! Что же творится?!

Ага, вот против кого. Не послушались дурочки своего царя, решили нанести удар прямо в сердце врага. И вышло худо, совсем худо.

– А где Ткач с демоном? – вдруг вырвалось у Даратаса. За миг до взрыва он видел их над полем.

– Безумие какое-то… – тень Демона и дракон Ткача исчезли. Неужели их поглотило взрывом? – Куда он пропал, мерзавец? – прорычал Кельвин. – И что ещё за призрачные существа, что идут следом за этой мразью?

– Это Они… – чуть ли не прошептала Дариана.

Несмотря на все усилия лучников и Жриц, проклятая орда захлестнула первые ряды эльфийского воинства, и тут же закипела рукопашная схватка. Сдвинув щиты, эльфы резкими и мощными ударами краст сбрасывали врагов на острый частокол. Гады рубились голыми руками, когтями, зубами – всем, чем их наградила природа Источника. Иной раз, когда натиск был особенно велик, эльфы делали упор на щиты, давили, что было сил, отбрасывая тварей на несколько шагов и резкими разворотами секли противника лезвиями. Однако, несмотря на искусство и опытность, эльфы сильно уступали врагу числом. К первой линии уже подошла вторая, приняв удар прорвавшегося противника. На подходе была и третья.

Лучники теперь разили навесом, обстреливая дальние подступы. Стражи Последнего Часа бились лучше всех, не разрывая строя и не отступая ни на шаг. Поле вокруг них было усеяно трупами врагов. Стойко сражался и принц. Его краста так и мелькала в первых рядах, за каждый удар забирая жизнь одного, а то и двух неприятелей. Наездники делали глубокие рейды в самую глубь наступающей орды, снося неплотный строй существ и вновь отступая, чтобы оформить новый натиск. В пехоте действовали клирики, вынося раненных из-под удара за спины третьей линии. Союзники эльфов отчаянно рубились, не делая ни шага назад. Выдрессированные гидры клали врагов десятками, не размениваясь на мелочи, мантикьюры не знали пощады, разрывая тварей на куски. Чодды защищали пустеров и кнаков, стараясь не дать противнику пробраться к этим магикам. Однако в некоторых местах их строй всё же прорвался, и кнакам пришлось вступить в рукопашную, показывая причудливые приёмы борьбы.

Хуже обстояло дело со жрицами, коих ввязали в дистанционный бой вышедшие из Источника мерцающие твари. Тварей было так много, что противостоять им было почти невозможно и храбрые волшебницы умирали одна за другой.

– Жрицы гибнут! Что же делать?! – простонала Дариана. Паника почти овладела ею. – Ткач! Ну где же ты?

В ответ молчание.

– Его нет. Он исчез! Полностью. Совсем. Проклятье! – прокричала Кельвин. – Либо сам сбежал, либо его сожрали.

– Да чёрт с ним! – выкрикнул Даратас. – Я возьму их магов на себя!

Нет времени думать, куда пропал полубог. У него на всё про всё свой взгляд. Здесь дело смертных. Да и вообще, разве он, Даратас, столько лет изучал магию, чтобы кромсать всякую безмозглую нечисть? Нет, есть кое-что интересное. Это заклятие он придумал сам, изучая непредсказуемую стихию ветра. Она состояла из двух компонентов: одного отвлекающего, а другого уничтожающего. Когда враг видел перед собой поток пыльного воздуха, грозившего стереть его с лица земли, то закрывался определённым щитом, но то был лишь муляж, прикрывающий незаметный сгусток мощнейшей энергии. Щит, предназначенный для другой магии, не помогал, и противник погибал.

– … Фуэ’ртария монса ! – прокричал Даратас, и несметная волна пыли рванула к мерцающим существам. Как и предполагал маг, твари закрылись неподходящими щитами и сгорели все до единого. Но… На их позиции тут же вышло столько же существ подкрепления.

– Что за?.. – пробормотал Даратас и вновь использовал применённую магию, но уже тщетно: враг разгадал обман. – Да чтоб вам пусто было! – выругался маг.

– Смотрите, Они дошли до пехоты! – прокричала волшебница.

Даратас посмотрел на бьющихся эльфов и ужаснулся. Поток первоначальных уродцев иссяк, будучи полностью уничтоженным, но в дело вступили новые бойцы. Мерцающие твари двигались так быстро, что можно было видеть лишь очертания мелькавших лап и топоров. Оружие неизвестных тварей резало мифрил, как масло. И без того потрёпанная первая линия погибла вся до единого в считанные минуты. Вторая прогнулась во флангах. Только полк Стражей не уступал противнику в быстроте и разил тварей наповал. Кстати, неизвестным существам хватало одного точного удара, чтобы пасть замертво и… погаснуть, превратившись в кусок темной материи.

Жрицы же почти все погибли, уступив в магическом поединке.

–  Да’релимо фастерика ! – вдруг проревел Кельвин, и на головы атакующим низринулись сотни драконов, сотканных из тьмы. Их рёв заложил уши Даратаса, и он от боли стиснул зубы.

Магические существа рвали и терзали наступающих на куски, дав возможность краткой передышки деморализованным пехотинцам, шаг за шагом отступающим к выходам из пещеры. Наездники тем временем, почти полностью перебитые, отступали. Все союзники эльфов были взяты в кольцо и уничтожены. Только несколько десятков кнаков отступило к позициям темных. – Я более не могу… У меня нет сил, – пробормотал Кельвин. Его голос терялся где-то среди грома битвы.

– Сражение проиграно. Надо уводить войско – сказал Даратас, только теперь почувствовав жуткую усталость. Он истратил почти все силы. Проклятье, почему он не использовал взятые артефакты!

– Ольвен, – прохрипел царь.

– Да, мой повелитель, – пропыхтел принц, поглощённый схваткой.

– Ольвен, приказываю отход ко второй линии обороны. Уводи выживших, – сказал эльф и его голос смолк. – Мильгард… уводи его скорее!

А затем вновь накатила боль. В глазах замерцало. ещё секунда – и Даратас потеряет контроль и выпадет из астрального бытия.

– Ты умрёшь! – гремело в голове Даратаса. – Вы все умрёте!

Обессиленный маг лишь стонал, удерживая себя на грани жизни, не в силах ответить.

– Вот вам! – крикнула Дариана, а затем последовала мощная вспышка. Глаза на миг ослепли.

Голос в голове Даратас взревел негодованием и исчез. Маг начал терять сознание, но удержался…

Открыв глаза, он обнаружил себя лежащим рядом с Оком. Вокруг всё залито кровью, лежали бездыханные тела Жриц и царских стражников. Удар волны снёс всех, кто не успел защититься. Рядом в неестественной позе распластался Кельвин. Его лицо было залито кровью.

– Даратас… Войско ушло? – похрипел эльф.

– Уходит. Я обеспечила отступление, – ответила за мага Дариана. Она умудрилась встать, но её ноги тряслись. – Поставила заслон. Им не пробиться. Как минимум час у ваших воинов есть.

– Я умираю, – простонал эльф.

– Знаем, – кивнула Дариана и быстро сотворила заклятье, подняв царя в воздух. Скоро мы будем на месте.

– Дариана, соединим силы для телепортации, – пробормотал Даратас.

– Да, – последовал ответ.

Вспышка – и три мага исчезли, оставив тела мертвецов на суд времени.

* * *

– Чедвик! Чедвик! – неслось откуда-то издалека. Пелена приятного сна не хотела пропускать чуждые ей звуки и явления. Гремели барабаны. И странный запах, похожий на серу… – Чедвик!

Маг рывком очнулся и увидел перед собой Дироля, интенсивно трясущего его за плечи.

– Просыпайся! Рены, рены под стенами! – прокричал маг и рванул куда-то в сторону.

Чедвик огляделся. Несколько домов горело. На маленьком пяточке, где ютились несчастные беженцы, лежали исковерканные тела. Было много золы, оставшейся от погибших в безжалостной вихре огня. Вокруг неслись испуганные крики людей, туда-сюда бегали жители города.

– Что происходит? – мигом отойдя ото сна, спросил Чедвик.

– Везунчик! Спит, понимаешь, а тут пол-улицы вместе с людьми к чертям собачим разнесло! – проревел Дироль. – Рены лупят с дистанции по городу Большим Огнём, видимо, объединившись в магические кольца.

Слышимость была ужасной. Показавшийся Чедвику во сне гром барабанов на самом деле представлял собой канонаду взрывов, нёсшихся отовсюду.

– Несколько районов уже стёрто. Магики пытаются тушить пожары, но не успевают. Проклятье, если не затушить эти дома, тут сгорят все. Ну-ка, секунду…

– Постой, бой начался? – поднявшись, спросил Чедвик. Он стал с остервенением накладывать на себя всевозможные щиты, чтобы шальной взрыв не превратил его в пепел… Ему и так повезло, что удар нескольких Больших Огней пришёлся далеко от него.

–  Валеримо’пускар ! – рявкнул Дироль, и горящие дома накрыла пелена бирюзовых светлячков, разом потушивших огонь. – Нет, рены выстроили свои порядки в недосягаемости для наших стрелков и немногочисленных магиков, и чего-то ждут. Не понимаю! Нас можно было взять врасплох не только Большим Огнём, но и интенсивным наступлением.

– Ладно, чёрт с ним, – крикнул Чедвик, закончив покрывать себя слоем магической брони. – Идём скорее на стены, иначе пропустим весь спектакль. Правда, не мешало бы подкрепиться перед боем.

– На, – крикнул Дироль, кинув Чедвику увесистый куль. – Там немного хлеба и вяленого мяса. Ну и бутыль с вином. В такую дрянь с трезвой головой не сунешься!

– А ты не хочешь? – спросил Чедвик, жадно поглощая хрустящую лепёшку.

– Я сыт. Встал раньше тебя, – сказал Дироль, внимательно проверяя мешочки с порошками. – Ладно, пора. Рены не будут ждать вечно!

– Ты прав. Поем на ходу. Идём скорее! – сказал Чедвик и окинул напоследок своё пристанище. Сказать по правде, он надеялся найти в толпе бегающих туда-сюда несчастных ту девушку, которой помог ночью. Но её нигде не было. Оставалось надеяться, что она всё же спаслась.

* * *

– Ну вот, – пробормотал Иридан, стоя спиной к входу шатра и затягиваясь из трубки. Что-то в последнее время он стал слишком часто прибегать к сему удовольствию.

– Сир? – спросил стоящий рядом Бладмур.

– Говорю, – сделав паузу, сказал гроссмастер, ехидно ухмыляясь. – конец пришёл заносчивым святошам! Думаю, сомневаться в нашей победе не приходится, Согласно моим планам, мы должны были ударить только к вечеру, однако неожиданность – всегда превосходство над врагом. Думаю, эти несчастные даже не набрали достаточного количества бойцов.

– Куда там, мой лорд! – кивнул асассин. – Дай бог у них насчитается тысяча обученных воинов. Остальные – чернь с косами да вилами.

– Уничтожить всех, – медленно, с любовью лаская эти два слова, произнёс гроссмастер. – Не щадить никого, начиная с тех, кто держит, и заканчивая теми, кто держал оружие. Всех остальных оставьте на суд моим солдатам.

– Как будет приказано.

– Бладмур, что с Гро?

– Ворота будут открыты в суматохе боя.

– Отлично, – сказал Иридан и оглянулся. Сегодня он собрал самых главных лиц в грядущем представлении. Генерал Аримус, генерал Сантес, а также этот дерзкий, ушлый, но чертовски умный убийца из Шепростана – Бладмур.

– Итак, мои друзья, сегодня, – зачем-то проговорил Иридан. Повторяться не входило в его правила.

– Значит сегодня, – кивнул Сантес.

– Да. После сегодняшней победы воины вознесут нас на пьедестал славы. Для них мы станем истинными героями и победителями.

– Судя по настроениям, мой лорд, – сказал Бладмур, – для воинов вы словно отец. За вас они готовы умереть!

– Да, бойцы ценят победителей, – подтвердил Сантес.

Гроссмастер улыбнулся:

– Что же касается Серой Лиги…

– Наши войска в Туаноде готовы действовать в любой миг, – ответил Бладмур.

– В Арисе находится наш секрет, пока что не обнаруженный.

– Замечательно! – хлопнув ладонями, сказал гроссмастер. Он просто светился счастьем. – Как только Шипстоун будет занят, бойцов Серой Лиги убить до единого! Бладмур, ты должен окончить жизнь славного Антренасеко быстро и без лишней крови. Этот человек достоин хорошей смерти. Жаль, что он оказался на нашем пути. Да и, что касается Линбермана, то чикни его, как и договаривались. Только не засветись.

– Обижаете, лорд, – пробурчал асассин.

– Хорошо. Относительно сеньоров…

– Всё знаем, – ответил Бладмур.

– Ну и хорошо, меньше слов – больше дела. Вдруг чьи-нибудь нехорошие уши услышат то, что не нужное, – сказал Иридан. – Всё, пора к войску. Хватит несчастных огоньком пугать. Пора!

Весь командный состав стал медленно покидать шатёр. На лицах Бладмура и Сантеса застыла серая маска озабоченности. Гроссмастер же светился счастьем. Только у генерала Аримуса нехорошо блестели газа.

* * *

Войско Ренессанса, сверкая доспехами, стояло перед стенами Шипстоуна. Грозные стяги развевались на утреннем ветру, плюмажи на шлемах покачивались в такт с потоками воздуха, а молчаливые бойцы, устремив взоры к охваченному огнём городу, ждали. Скоро последует приказ, и шесть тысяч мужчин и женщин, крепко сдвинув щиты, ринутся навстречу судьбе. В этом мире укрепления брали без всяких осадных машин, которых Первопришедшие сначала наделали с излишком, выбивая врагов из различных мест. Тогда ещё не знали Большого Огня. Теперь же стены можно разнести в пух и прах сокрушающей магией пламени, а лестницы заменить чародейством, увеличивающим возможность прыжков в несколько раз. Просто взять и запрыгнуть на укрепления, свалившись прямо на голову защитникам.

Мерлон стоял на стене и буравил взором вражескую цепь. Он был полон гнева и ненависти. Его сознание просто изнывало. Мозг, казалось, горел синим пламенем. Видения не прекращались всю ночь, а его жажда крови росла с неимоверно скоростью. Окружающие люди инстинктивно обходили его стороной, а бойцы, стоящие на стенах, старались держаться подальше.

Мерлон не знал, что он делает здесь. Ему было глубоко наплевать на Святую Инквизицию и всех неудачников, оказавшихся в этой каменной тюрьме. Он просто хотел… веселья!

Он сходил с ума и знал это, но ничего не мог с собой поделать. Идти к святым он не хотел, так как гнев его увеличивался в несколько раз только от мысли общения с ними, а обычные клирики ничего не могли поделать: им подвластна только плоть.

Голоса в голове звучали громче, видения отчётливее. Однако, кроме ужасной горы и рек крови, перед глазами стал мелькать образ тёмного острова, покрытого острыми скалами. Что-то звало его туда.

– Ну что, малыш, зададим жару? – сказал кто-то, хлопнув Мерлона по плечу.

Мерлон угрюмо посмотрел в сторону говорившего и смерил того грозным взором. Это был Фанфарор с неизменно уродливой улыбкой.

– Ого, да ты бледен, как смерть. Рана, что ль, твоя? – нахмурился маг.

– Нет, – отрезал Мерлон и отвернулся.

– Ну ладно, как скажешь, – пожал плечами друид. – Если что, я на третьем соседнем блоке. Ты в каком десятке?

– В этом, – пробурчал юноша, не оборачиваясь. Ещё пару слов, и Фанфарор умрёт. Быстро и без лишних вопросов.

– А, чёрт с тобой, – махнул рукой Фанфарор и ушёл прочь.

Мерлон не знал, за что сражается. Но точно понимал одно: сегодня он уничтожит как можно больше. Просто так. Это его призвание. Его путь.

Убийством трактирщика Гро, Мерлон оказал большую услугу святым отцам, однако данное обстоятельство лишь отсрочит кровавую развязку, и никак не помещает ей. Слишком мало воинов, слишком низок боевой дух, несмотря на многочисленные проповеди попов, забравшихся на бочки под стенами. Люди усомнились в Боге, бросившем их на произвол судьбы. Этот Бог не ударил молниями по распутным врагам. Не заставил склонить грешные головы. Бог оказался предателем.

Но это ничто по сравнению с тем, что ждёт его впереди. Там, на острове… Только нужно набраться немного сил, напиться чужих смертей. Там ждёт его Истина!

Странный и отчётливый голос настойчиво не появлялся. Да, впрочем, он не нужен более. Спорить с ним не представляло необходимости. Мерлон сам знал, что делать.

– О, братец, ты уже здесь, – кто-то крикнул со спины. Мерлон скрипнул зубами, но не обернулся. – Где ты пропадал?

Мерлон молчал.

Гнев…

– Ладно, не хочешь отвечать – твоё дело! Надеюсь, она была хороша! – послышался одобрительный смех стоявших рядом солдат. Говоривший был не кем иным, как Чедвиком.

Мерлон тихо молился про себя ему одному известным богам, чтобы не сорваться. Он, конечно, уложит здесь многих… И даже Чедвик с Диролем ему не помеха, но отнюдь не то качество силы, эмоций, ощущений будет. Ему нужен азарт! Нужно бешенство!

– Обстрел города прекратился, – сказал кто-то с левого бока. Видимо, Дироль. – Скоро начнут по стенам лупить.

– Бойцы! – громыхнул в воздухе сильный и мощный голос. – Слушай мою команду!

– Так-так. А подбадривающих речей не будет? – ехидно пробурчал Чедвик.

– От них уже блевать хочется, – сплюнул Дироль. – Думаю, эффект будет больше отрицательным, чем положительным.

– Стрелкам на стенах бить прицельно, – продолжал голос. Судя по всему, он принадлежал генералу Лиру, последнему высшему офицеру, оставшемуся в живых после битвы на Плато де Артес, – лучникам внизу вести огонь стрелами с зажигательной смесью навесом, не останавливаясь, до приказа. Огневикам в секретах вести дистанционную атаку. Мастерам земли закрыть щитами войска. Магам на стенах обеспечить прицельное поражение врага. При подходе противника, уйти от контактного боя. Бойцам на стенах приказ не отступать. Всеми силами сбрасывать врага с укреплений! Ополченцам стоять крепко! С нами Господь!

Мерлон не удержался от смеха. Да уж, бог со всеми вами. После смерти!

Зазвучали трубы. Воины начали занимать позиции.

– Что ж, хотя бы затушили огонь. Не сгорим, как тараканы. Хотя сейчас опять жахнут, и тогда не поминай лихом! – сказал Дироль.

– Да уж… – пробормотал Чедвик, облокотившись на зубец стены. Они находились на самом острие атаки, над воротами, которые врагу необходимо захватить и открыть путь своим, обеспечив полноценное проникновение в город.

В стане ренов прогремели боевые рога. Стальная стена воинов заколыхалась: бойцы сдвигали защитные пластины таким образом, чтобы прикрыть ряды и сверху и снизу. Так называемая черепаха.

Ещё пару мгновений, и цепь воинов медленно двинулась вперёд. Никаких длинных пик войска не несли – все отлично понимали, что осаждённым некого пускать на вылазку.

– Началось, – проговорил Дироль, и в подтверждение его словам раздалось несколько взрывов, к счастью перед городом. Мастера земли знали своё дело.

А затем началась знатная перестрелка. Гром от взрывов застлал собой остальные звуки. Всё вокруг сияло вспышками и пылью, вздымаемой ударами огня. Многие попадания вновь пришлись на город. Начался сильный пожар. Несколько Больших Огней ударило в стены, сделав немалые пробоины в них. Погибла пара-тройка бойцов. Ответный обстрел был не столь удачным. Маги земли Ренессанса либо превосходили числом, либо умением, но не давали инквизиторам попасть по наступающим рядам. Земля в основном рвалась перед стенами, либо где-нибудь с фланга. Только один раз пришлось точное попадание. Несколько ренов упало от шока, разорвав ряд, но никто не превратился в прах. Брешь быстро закрыли.

– И долго так будет продолжаться? Ренники тащатся своей черепахой крайне медленно! Не успеем в дело вступить! – ругался Чедвик. – Пожгут всех. Вон, смотрю, кого-то из магов земли потащили. Кровищи-то…

Разрушительная перестрелка продолжалась. Маги Ренессанса с особенным успехом крушили стены и коверкали землю перед городом, уничтожая некогда великолепные пейзажи. Вода во рву вскипела от накала магии. Всё окутал густой чёрный дым от горящих городских построек и дымящихся камней. Но ни с той, ни с другой стороны не было ощутимых потерь.

Вскоре рены подошли на расстояние полёта стрелы, и незамедлительно защёлкали арбалеты осаждённых. Вслед за ними в воздух взвились сотни стрел, посылаемых ополченцами. На этот раз обстрел был более успешным. Стрелки на стенах метили в щели между щитами и пока очень и очень удачно вели обстрел. Зачарованные болты сеяли среди ренов смерть и суматоху, разрывая цепь щитов. К тому же стрелы с зажигательной смесью, взрывавшиеся прямо в доспехах воинов, вносили свой вклад в дело, обладая, правда, больше деморализующим эффектом, чем практическим. Чарованную броню не пробить обычной сталью и не сжечь огоньком. Можно только незащищённые лица повредить, но на то у противника щиты.

Потери врага были крайне незначительными. Возможно, около четырёх-пяти десятков убитых и столько же раненных, которых лекари приводили в чувство за строем. А вот защитники сильно страдали от непрекращающегося обстрела Большого Огня и ответных болтов, летящих из строя наступающих.

Мерлон против воли прижался к крепостному зубцу, инстинктивно опасаясь взрывов. Вряд ли, конечно, хоть один из них даже прямым попаданием может причинить ему значительный вред, но обычные человеческие страхи не покинули его сердце. И плохо. Если так будет идти, никакого веселья не получится.

Однако маги Святой Инквизиции придумали один удачный ход, сначала нанеся удар огнём, и в ту же секунду камнепадом, молниями и кислотой. Не успевшие вовремя перестроить магический заслон маги Ренессанса не смогли защитить воинов. Центр наступающих сильно просел. Однако было больше раненных, чем погибших, что никак не радовало Мерлона.

Гнев…

– Проклятье! – крикнул Чедвик, закрываясь щитом от очередного болта, метившего ему в голову. – Что с десятником? Почему молчат маги на стенах?

– Убит командир! – крикнул кто-то из далека.

– Да что такое! – рявкнул архимаг. – А ну, слушай мою команду!

Но не успел он договорить нескольких слов, как Мерлон атаковал.

Подошедшие вплотную враги разорвали цепь щитов, готовясь начать штурм стен, как вдруг одним махом налетели на огромную огненную стену, вставшую перед ними в воздухе. Те, кто не успел затормозить, превратился в пепел, щедро усыпав прахом искорёженную землю. Под дружный рёв ликования защитники сплочённо посыпали на головы врагов град взрывных стрел, болтов и различной магии, начиная от огненных шаров и заканчивая целыми комбинациями заклинаний.

Взятые врасплох воины укрывались от летящих «хлопушек» с взрывчатой смесью и попадали под разящие острия арбалетных снарядов или нарывались на разрушительную силу магии. В считанные минуты десятки ренов пали замертво. Мерлон не останавливался ни на секунду, посылая во врагов всё новые и новые партии огненных шаров и серных дождей. Эти заклятия давались ему очень просто, ведь новые способности позволяли творить магию без слов и порошка.

Казалось столь удачная контратака осаждённых привела в смятение наступающих и стоит ещё чуть-чуть поднажать и враг покажет спину. И всё шло к этому, особенно когда инквизиторы стали использовать Гнев Господень, направляя разрушительную мощь огня на наступающих врагов. Как и говорил Фанфарор, эти кристаллы обладали чудовищной мощью, и в какие-то секунды проредили полки наступающих как минимум на треть от каждой сотни. Огонь бушевал с безумной силой…

Наступление врага остановилось. Из их рядов послышались панические крики. Войска стали пятиться назад.

Победа была близка!

Но, увы, наивные ожидания не оправдались.

В какой-то миг воинов Ренессанса окутала желтоватая пелена тумана, полностью поглощая удары Гнева. Рены отнюдь не были дураками и придумали свои способы защиты.

Начавшееся отступление прекратилось.

И в следующую секунду западные стены Шипстоуна залил яркий свет и грохот взрывов сотряс землю. Маги неприятеля нанесли ответный удар, пришедшийся как раз в центр укреплений.

Мерлон видел, как вокруг него сгорали заживо десятки людей, застывая в невольных позах ужаса, а затем рассыпаясь пылью. Куски стен вырывало чудовищной силой. В нескольких местах десятиметровые укрепления прорвало насквозь. Судя по крикам под стенами, несчастных ополченцев искромсало в дикое месиво.

Сам Мерлон оставался невредим. Нечто хранило его.

Чедвик и Дироль еле поднимались с колен. Чудовищная атака Ренессанса сильно подкосила их.

Слабаки…

– Господи, как же мы выжили? – ошарашенно пробормотал Чедвик. Его всего колотила крупная дрожь.

– Думаю, пора отходить, рены сейчас возьмут стены, – сказал Дироль, уничтожив летевшую в него стрелу.

Меж тем порядки врага перестраивались. Возникшая суматоха быстро устранилась чёткими командами десятников, и сейчас стальные полки готовились начать штурм стен. Как можно было видеть, за атакующими рядами прямо на земле лежали сотни раненных. И к ним подтаскивали всё новых и новых. Не так просто давался ренам бой. Да и убитых хватало: поле перед городом устлано кровавыми телами.

– У нас на стенах почти никого нет. От ополчения остались единицы! – прокричал Чедвик.

Дироль посмотрел вниз. Вокруг лежали кучи мёртвых тел. Развороченные телеги с фуражом и оружием. Дома горели, земля дымилась от взрывов. Повсюду бегали люди.

– Держимся! Ну-ка, Чед, давай-ка жару прыгункам зададим! Мер, готов-сь! – крикнул Дироль, поймав на себе измученный, но подёрнутый безумным азартом, взгляд Чедвика.

Первые десятки ренов оторвались от земли, взметнувшись в воздух. Всё было просчитано заранее, и воины должны были прямиком опуститься на крепостные стены. Однако в воздухе их встретили болты, молнии и огненные шары, сбив не менее двух третей наступающих. Остальные, опустившись вниз, ввязались в рукопашную.

Одного, удачно попавшего на стену, Чедвик обманным движением вынудил слегка нагнуться вбок и сразу же резким ударом наискось подсек ногу. Облачённый в тяжёлую броню воин полетел вниз. Вдогонку ему ринулась огненная стрела, пригвоздившая того к земле. Но не успели защитники отбить первую волну, как в воздух поднялась следующая. Но тут Мерлон, вложив в силу дикую ярость и самое ужасное желание крови, сотворил неожиданное для всех заклятье.

Несчастных бойцов по всей линии фронта встретили огромные шестиконечные резцы из чистого пламени. Ужасные ножи вертелись в разные стороны, создавая подобие мясорубки, что есть на кухонных столах у заправских хозяек.

Напоровшихся на этот ужас бойцов измололо на куски, щедро оросив землю кровью. Вся вторая волна наступающих погибла до единого.

– Ничего себе! – пробурчал Чедвик, едва сдерживая рвотный рефлекс. – Ну ты даёшь, малыш! Где ты такого нахватался?

Мерлон безумно улыбнулся, но в следующий миг его что-то сильно ударило в грудь, и он, потеряв равновесие, полетел вниз со стены, зажимая арбалетный болт чуть выше солнечного сплетения. Глухо ударившись о землю, он затих и больше не дышал.

– Вот тебе и на… – сказал Дироль, выпуская молнию в летевшего на стены рена.

– Ничего себе, – сказал Чедвик, глядя на неподвижное тело Мерлона, лежащее на земле среди других трупов. – Как неожиданно…

– Жаль, хороший маг получился бы. Вот и последний волшебник дома Барт’cвей пал. Чед, справа!

Чедвик, немного потерявший ориентацию в пространстве после столь неожиданного происшествия с Мерлоном, резко развернулся, и, не глядя, пустил молнию вперёд, надеясь опередить возможный удар врага. И опередил, попав точно в грудь замахнувшемуся воину. Однако магическая защита бойца выдержала атаку, полностью поглотив урон. Вояка только пошатнулся. Видно, Чедвик ослаб. И воин знал это. Ехидно ухмыльнувшись, он занёс меч, но в ту же секунду полетел назад, сгорая в воздухе.

– Не зевай, а то следующий будет последним! – крикнул Дироль.

Чедвик повернулся в сторону наступающих и двумя заклятиями сбил нескольких в воздухе. Они смиренно полетели в кипящую от сосредоточения силы воду во рву. Даратас одним огненным шаром прикончил попавших на стену мечников. По всей видимости, мастеров стали.

Меж тем бой полностью перешёл на стены. Немногочисленные защитники тщетно стараясь отбить атаку всё наседавших и наседавших врагов… Яростно сражаясь, последние крестоносцы её Матери Церкви пытались сбросить неприятеля со стен, порой падая вместе с соперником в ров. Бились чем только можно – и оружием и зубами. Порой шлемами и латными рукавицами. Флягами и осколками от стен. Но осаждённые неумолимо проигрывали сражение.

– Бесполезно! – крикнул Чедвик, с размаху всаживая посох в живот наседавшему пехотинцу, отчего тот согнулся, и в следующий миг, получив доброго пинка, полетел вниз. – Уходим, Дироль!

– Прыгаем? – предложил маг, сыпля молниями в добрый десяток наступавших.

– Ну не пробиваться же к лестницам! Магия на мне…

– Ну, тогда вниз! – рявкнул старый маг, и, несмотря на тяжесть кольчужных поножей, сапог и щита в руке, залихватски прыгнул со стены.

Чедвик последовал его примеру, едва не схватив широкое лезвие меча в бедро. Волшебство мягкого приземления спасало от возможных ушибов и падений с высот, но исключительно на ноги.

– Закинь щит за спину! – крикнул Дироль.

– Что? – вокруг гремели десятки взрывов и слышимость была никакой.

– Щит за спину, твою мать! – рявкнул маг.

И, сделав по наитию предлагаемое действие, Чедвик несколько раз возблагодарил Бога: тут же в щит вонзилось несколько болтов, чуть не опрокинув мага лицом в разбитый камень дороги.

– Бежим к Восточным воротам! Оттуда уйдём к горам Палантагира к Остерману. Там нам будет кров, и, думаю, работа, – прокричал на бегу Дироль.

– Проклятье, но нельзя же Мерлона бросать! – виновато сказал Чедвик, обернувшись назад. К этому времени стены заняли войска Ренессанса, и оставшиеся в живых защитники бежали кто куда, преследуемые победителями. Битва проиграна. Святой Инквизиции пришёл конец…

– Ты предлагаешь этих милых ребят попросить выдать тело? – прорычал Дироль. – У него болт в груди! Он умер моментально! Бежим скорее, а то сейчас и нас нашпигуют!

И они побежали. По улицам, проулкам, площадям. Всюду неслись взрывы и валил огонь. Весь Шипстоун был объят пламенем. Чедвик видел, как десятки огненных всполохов окутали Великий Собор Святой Инквизиции, разнося в щепки великолепное творение рук человеческих. Несколько Больших Огней попало по башням Триумвивера. Со всех сторон бежали люди, визжали объятые ужасом женщины, плакали дети. Все спешили покинуть погибающий город, оставив его бренный пепел на суд победителям. А те не собирались никого отпускать, и гнали, и гнали бегущих. Их задачей было установить своё могущество, дабы никто и никогда не посягнул на священную власть победителей. И так же когда-то действовала молодая Инквизиция, сжигая на кострах сотни псевдоеретиков. Теперь и Ренессанс обратил против неё двуликую сущность огня.

Законы войны беспристрастны. Победитель получает всё и пожирает слабого. Другого не дано!

Ближе к соборной площади концентрация бегущих людей стала увеличиваться, а у самых крайних к Восточным Воротам районов образовалась толкучка. Тысячи людей не могли быстро пройти сквозь проход. Многие оказались в ловушке.

Чедвик смотрел на это безумие и на глаза невольно наворачивались слёзы. Испуганные до мокрых штанов люди кричали, плакали, стонали, просили, умоляли. Десятки детей вжималось в груди матерей, словно ища защиты, тёрли уголками их платьев закопчённые лица, полные чистых детских слёз. Девушки с грудными младенцами на руках просили пропустить их, но никто не давал ходу – все знали цену своей жизни. Все лезли вперёд…

А сзади нёсся топот и свирепые крики наступающих. Вокруг гремели взрывы, правда, ближе к центру. Видно, маги утюжили все напоминания о старых хозяевах.

– Дироль! Им не уйти! Дироль! – забормотал Чедвик, дёргая старика за плечо. – Порталы закрыты?

Архимаг посмотрел на того совершенно измученными глазами и тихо спросил:

– Порталы уничтожены. По распоряжению Патриархата. Сам не видел, что ль? Что предлагаешь?

Чедвик огляделся. Вокруг было полно крестоносцев Божественной Клятвы, несколько мастеров стали, пару десятков полевых ратников. Были тут и инквизиторы. Все стояли позади народной толпы, прибежав с утерянных стен. Все понимали, что пробиться через толпу не получится. Слишком много людей. А идти с мечами наголо ни у кого и в голову не шло. Всё же их воспитали и вышколили в любви к Богу…

Чедвик отбежал чуть назад, и что есть мочи закричал:

– Воины, обратите взор на меня!

Все без исключения бойцы в недоумении обернулись.

– Братья, посмотрите, людям не уйти из города в столь короткий срок! Враг наступает – им не убежать! Вы знаете, никого щадить не станут! Многие невинные погибнут. И что получается? Мы клятвы просто так давали? Так, задарма, хлеб жевали, возделанный их руками? Что ж мы, как ничтожные трусы, покажем спину? Даже пускай наш Бог сегодня отвернулся от нас, мы сохранили мужество в сердцах! Пускай мы не милы ему, пускай он выбрал любимцами победителей, но мы покажем, что и без него способны стать выше страха и выше самих себя!

Последние слова бойцы встретили диким рёвом и ударами мечей о щиты. Кто-то из воинов выбежал вперёд и выкрикнул:

– За веру!

– За счастье! – вторили ему дружные крики.

– За народ! – возгласил Чедвик и тут же получил множественную овацию одобрения.

– Так, слушай мою команду! Сейчас мы займём Восточную Улицу. Она одна ведёт к остальным проходам, связанным с Воротами. Здесь мы должны встать твёрдо, и сдерживать врага, пока люди не покинут город! Вперёд!

И солдаты поспешили занять указанную позицию. Их было примерно восемь десятков. Часть инквизиторы, несколько мастеров огня, и даже… друид… Фанфарор.

– Что ж, молодцы, вольные, – крикнул магик. – Я всегда знал, что и в ваших грешных душах есть вера и честь!

Чедвик устало улыбнулся в ответ. Высокопарные фразы опостылели ему.

– А где же мальчишка? – спросил друид.

– Погиб, – ответил Чедвик.

Крестоносцы, по обыкновению, встали впереди строя, обычные пехотинцы позади них, а мастера стали заняли флаги, готовясь делать быстрые и острые уколы. Маги расположились позади.

– Есть пара камушков, – сказал Фанфарор. – Зададим гадам жару!

– Арбалеты есть у кого? – крикнул Дироль.

– Парочка! – послышался ответ.

– Отойдите назад и бейте в упор, пока болты не иссякнут!

Чедвик обернулся, посмотрев на толпу. Отсюда было хорошо видно, как люди пытались покинуть город.

Надо держаться!

Враг не заставил себя ждать. Десятки бешено орущих вояк неслись по улице в направлении застывших воинов. Удивительно, никто из защитников не нервничал и не паниковал. Все знали, на что шли, и знали, чего ждать.

Первая волна атакующих с размаху врубилась в ряды оставшихся воинов Инквизиции. Закипела рукопашная схватка, в которой отчаянные защитники, словно загнанные в угол зверьки, стойко и умело сражались. Лишённые поддержки магов вояки Ренессанса тут же получили град огня в лицо. Наступление захлебнулось.

В достаточно узком пространстве улицы количество не имело большого значения, и сражение шло в статичном порядке. Крестоносцы, сдвинув покрепче щиты, теснили наступающих, резкими выпадами отбрасывая противника назад. Мастера стали вертелись словно вихри, срубая врагов вокруг себя. Тяжёлым пехотинцам Ренессанса было трудно противостоять ловким и быстрым бойцам. Вскоре фланги защитников выдвинулись вперёд, образуя полумесяц.

Чедвик, Дироль, Фанфарор и остальные магики, не жалея сил, жгли врагов огнём, топили в магических болотах, забрасывали валунами и делали всё, что только душе угодно.

Бой завязался нешуточный. Враг стал постепенно пятиться назад.

Обернувшись, Чедвик обнаружил, что людская толпа значительно уменьшилась, но ещё толкалась у ворот.

Тем временем враг подтянул арбалетчиков, и в храбрых защитников посыпался град стрел. Несколько мастеров стали упали замертво. Почти все инквизиторы погибли.

– Надо камушками их! – успел крикнул Фанфарор, прежде чем арбалетный болт размозжил ему лицо, пройдя насквозь голову.

Дироль, подоспев к падающему телу друида, выхватил у того сумку, и, кинув Чедвику пару камней, тут же использовал один из них, поджарив стрелков врага. Затем другой… Потом Чедвик истратил свои.

Сильно потрёпанные враги стали отступать. Крестоносцы теснили их покуда не напоролись на свежие силы. Вновь полетели болты. Вскоре подошли маги противника. Начался магический поединок, в котором у защитников уже не было шансов.

Сначала Дироль, не выдержав атаки, рухнул на мощёную дорогу и затих, затем маги земли по очереди, и в конце концов и сам Чедвик, выронив посох, повалился. Силы покинули его. Больше сопротивляться он не мог. Но прежде чем вражеский клинок пробил его навылет, навеки заглушив биение храброго сердца, Чедвик видел, как последняя мать с ребёнком на руках покинула город. И, кажется, это была та самая молодая девушка-мать с ребёнком…

* * *

Три дня пролетели для Ромунда, его десятка и всех солдат легиона, в суматохе приготовлений. Как и сказал Лерой, их отправили на краткосрочные курсы по тактике ведения штурма и осады, которые, к чести сказать, прошли не так бестолково, как могло показаться на первый взгляд. Конечно, рассчитывать на полные и хорошо усвоенные знания не приходилось, принимая во внимание крайне малый промежуток времени и несовершенство человеческой природы, но всё же Ромунду удалось получить кое-какое представление о сути дела. Учителя, правда, пили горько, ходили с большими мешками под глазами, и, скорее всего, отлипали от бутылки только на время ведения лекций. Однако их знания не страдали от количества выпитого и плавно перетекали в головы слушателей.

Но, как это ни печально, время учёбы быстро закончилось, и настал день выступления. Хозяйственный Харг позаботился о всех необходимых припасах для своих бойцов, выговорив у фуражира лучший провиант и самый чистый порошок. На самом деле во всех волшебных училищах утверждается, что качество магического порошка не играет роли в производстве заклинания, полностью завися от степени контроля мага за применением силы, но преподаватель Фебовской Академии, тот самый, что вечно придирался к Ромунду, считал иначе, и на каждой лекции вбивал в головы студентов мысль о необходимости использования только чистой субстанции, мол, она лучше открывает каналы. Поэтому-то Харг, будучи ответственным человеком, любил делать всё с толком, хотя и не слыл прилежностью в Академии. Но, будучи командиром, Харгул всячески заботился о вверенных его попечению людях, стараясь добыть для них самое лучшее. И амуницию покрепче и посохи посолиднее. За что сразу заслужил серьёзное уважение и преданность.

Тем временем пришли вести с материка. День назад Ренессанс уничтожил Святую Инквизицию и вместе с ней окончил долгую агонию Серой Лиги, уложив бывших союзников на дымящихся руинах Шипстоуна. Таким образом, на всём Севере Шипстоуна появился новый гегемон, хотя в очень шатком положении. Оставались некоторые мелкие кланы, коим придётся либо подчиниться, либо сражаться и исчезнуть. Как бы то ни было, Сюреал был сильно обеспокоен таким положением дел, отлично понимая, что Ренессанс, утвердившись на севере, начнёт угрожать западу, известному плодородными землями Западного Черноземья, Хартонских равнин и низменностей близ побережий озера Вортекс. А продукты сельских общин имеют хорошую цену на рынке вечно голодного Гипериона. Впрочем, на тех территориях есть много других полезных ресурсов, например, благородных металлов, которые с молотка сбываются в ремесленный город Торвиль. Конечно, Сюреал, в отличие от разлагавшейся Святой Инквизиции, готов встретить любую агрессию, но предусмотрительность никогда не помешает. Поэтому требовалось как можно быстрее закончить войну на Фебе, желательно победоносно, и вернуть дружину в родные пределы. А численность прибывших воинов переваливала за семь тысяч. Вся эта сила уже вышла вперёд. и обгоняла тринадцатый легион Республики как минимум на полдня. Вокруг ворчали, мол, Сюреал Республику за слабака принимает, её войска в резерв ставит. Но Ромунд по этому поводу горевал не сильно. Боевым азартом он не пылал, отечество во многом презирал, а главной целью видел окончание учёбы. А там видно будет. Может, удастся устроиться где-нибудь в гарнизоне, под боком у властей. Заодно и личную жизнь построить.

Кстати, в последнее время Ромунд стал частенько думать об этой надоедливой девчушке, по имени Эмми, заботившейся о нём почти всё время обучения в Академии не хуже матери. Он не мог сказать, что это ему не нравилось – Ромунду была свойственная мужская хозяйственная лень, но он предпочитал держать дистанцию. Но теперь… Вдали от заботы и необычной преданности этой девчушки, ему было грустно и одиноко. Поначалу он думал, что это от слишком быстрой смены обстановки, но затем понял: ему чего-то жутко не хватает. И всё бы ничего, если б два дня назад, возвращаясь с первых военных курсов, Ромунд не наткнулся на неё в одной из казарм.

– Эмми? – пробормотал Ромунд, подойдя к группе из трёх девушек, стоявших в дальнем конце коридора. Одна из особ показалась ему очень знакомой. Сзади.

Девушка обернулась, и, улыбнувшись, радостно завизжала:

– Ромси!

Ромунд не успел ничего толком сообразить, как Эмми заключила его в объятия.

– Эмми, что ты здесь… делаешь? – пробурчал он, пытаясь разозлиться.

– Готовлюсь к выступлению тринадцатого легиона, как и ты, – ответила девушка.

– Нет, нет, я говорю, что ты здесь вообще делаешь? Ты же должна быть в Академии! Ты ведь не заключала договор!

– Ну и что? Люди из Седьмого Отдела пришли с очень заманчивым предложением. Месяц военной практики за очень солидную сумму, – немного надувшись, сказал Эмми.

– Какие деньги, Эмми? Твоя семья держит несколько богатых поместий к югу от Умрада! О чём ты говоришь? – нахмурившись, проговорил Ромунд.

– Ну, свои бы… – попыталась возразить девушка.

– Перестань! Зачем ты здесь? Это ведь не забавы! – ворчал юноша.

– Ох! Ветеран, тоже мне.

– Ну, знаешь ли, успел поскрипеть боевой пылью на зубах! Пришлось! – важно заявил Ромунд.

– Ну и я поскриплю! – рявкнула Эмми, оттолкнув Ромунда. – И нечего воображать, что я здесь из-за тебя! – с этими словами Эмми развернулась и ушла, полная гнева.

А ведь Ромунд о таком и не подумал…

Оставалось надеяться, что десяток Эмми не кинут в пекло. Скорее всего, оставят в резервах или для дистанционных атак. Но обстоятельство пребывания Эмми в его легионе и смущало, и волновало, и радовало Ромунда одновременно. Он воспрянул духом!

Однако беспокойство никуда не исчезало.

Армия вышла на рассвете, когда лучи утреннего солнца стали касаться горизонта. Вышли молча и без особых процессий. Многие жители спали в то время, и проводить уходящих в неизвестность воинов пришли лишь родные и близкие знакомые, по традиции усыпав дорогу алыми лепестками роз. Ромунд увидел мать и помахал ей рукой. Бедная старушка лила слёзы, а отец успокаивал её, как мог. Ведь сын шёл проливать кровь за благополучие семьи.

Когда тяжёлые ворота города остались позади, и в лицо стал дуть восточный ветер, кто-то из задних рядов начал горланить хриплым голосом простую солдатскую песню, которую вскоре подхватил весь легион, чеканя шаг в ритм бьющихся сердец.

 

Часть 3

– Как он? – тихо спросил Даратас, забинтовывая куском грубой ткани раненную кисть. Магические раны после битвы изрезали руки и грудь, и их еле-еле удалось залечить, однако страшные шрамы будут сходить долгое время.

– Плохо, не думаю, что протянет хотя бы час, – ответила Дариана, выйдя из маленькой кельи, где умирал царь эльфов. Лазарет был переполнен ранеными, и ему, по странной эльфийской традиции, не стали выделять богатые хоромы, а положили, как всех, в общее помещение в главном Храме.

– Жрицы совсем бессильны? – перекусив лишний кусок тряпки, спросил маг.

– Как в общем-то и мы, – грустно сказала девушка и медленно сползла вниз по стенке, присев на корточки. Потолки были не слишком высокие, и, чтобы не тереть макушкой камень, приходилось либо стоять, согнувшись, либо сидеть.

– Проклятье… Я свои-то царапины с трудом залатал, но раны Кельвина мне не даются! Тут что-то другое. Инородное… – последнее слово маг проговорил медленно, словно каждая буква несла в себе некую истину.

– В том то и дело, – сказала Дариана, закрыв лицо руками. – Самое страшное, что раны от оружия проклятых тварей закрываются очень неохотно, и уже десятки погибли от потери крови. Вместе с откатом Кельвина поразило некое чародейство, суть которого нам просто не ясна!

– Что же делать? Где проклятый Ткач? Он что? Сбежал? – мысли в голове Даратаса не могли выбрать одно направление. Столько всего произошло! – Или проиграл?

– Сама не пойму. Просто исчез. Вместе с демоном. Впрочем, пути полубога неисповедимы.

– В этом ты права. Думаю, нам нельзя назвать его другом. Вполне возможно, что он признал новую силу более достойной выживания, чем здешние расы, и решил перейти на их сторону. Спасибо, что хоть не поджарил нас, пока мы смотрели в Око.

– Как бы то ни было, Ткача с нами нет, и мы должны решать, что делать. Судя по последним новостям, эти гады полностью заняли третий шахтёрский ярус и продвигаются дальше. Никакие заслоны не могут задержать их. Эльфы потеряли до тринадцати тысяч воинов. Оставшиеся устали и потеряли боевой дух. Теперь, если Кельвин умрёт, их души не нащупают опору для дальнейшего сопротивления, – сказала Дариана, медленно потирая лицо руками.

– Как же так? Эх… – Даратас опустился вниз рядом с Дарианой. – Три самых сильных мага мира ничего не смогли противопоставить неизвестным гостям. Хотя умирают Они как люди, и не блещут зверским здоровьем.

– Но Они очень и очень умны. Вспомни, как они приспособились к твоему заклятью? Вспомнил?

– Да уж, – Даратас почувствовал укол стыда.

– Мало того, бой они вели чересчур точно и скоординировано, будто знали каждый следующий шаг.

– Значит, у них должен быть предводитель. И, мало того, во время боя я слышал голос…

– Я тоже, – быстро ответила Дариана.

– И присутствие чей-то чудовищной воли постоянно старалось парализовать меня. Видно, все эти зверушки – просто хороший материал в руках отличного кукловода.

– Если убить его, то?..

– Я тоже так подумал. Хотя не стоит пренебрегать и иными фактами!

Тут дверь кельи отворилась, прервав речь Даратаса. Из-за створки показался принц Ольвен и ещё один эльф, очень похожий на него, только с волосами, завязанными в длинную косу на затылке.

– Мой отец хочет вас видеть, мессир, – проговорил Ольвен с совершенно отчуждённым лицом. Как обычно, эмоции никак не проявлялись, пусть сейчас ему хотелось рыдать.

Даратас и Дариана без лишних слов последовали в келью, согнувшись в три погибели при переходе через узкий и низкий дверной проём. В отличие от других помещений, в Главном Храме никто и никогда не предусматривал возможное появление иноземных гостей в этих стенах.

В келье царил ужасный букет ароматов, смешанный из запаха крови, пота, грязи и разложения. Видно, у кого-то стала гнить плоть. Здесь лежало семь эльфов, рядком на наброшенных мешках. Царь находился посередине, перед дверью, накрытый серым покрывалом. Рядом с ним сидело три девушки, одной из которых была жрица, облачённая в откровенный наряд, и две родственницы правителя, сбрившие волосы по случаю неудачного похода царя.

Вот так, без фанфар и знатной публики, умирает поистине великий правитель эльфов. Тихо, скромно. Без лишних нерациональных излишеств.

– Даратас, – тихо прохрипел Кельвин. – Подойди ближе, Даратас, я уже не вижу… Не вижу ничего…

Маг опустился на колени и взял руку эльфа, сжав в ладонях.

– А, вот ты где… – пробормотал царь и зашёлся в диком кашле. Жрица стала нараспев читать молитву. – Я умираю, друг мой… Всё же я не пережил сего дня…

– Ну! Один всё-таки выдержал, – нервно усмехнулся Даратас, и эльф сделал слабую попытку улыбнуться. Его лицо было распорото ранами, сочащимися кровью. И такие же раны были по всему телу. После того, как он выпустил своих магических драконов в битву, Источник нанёс ответный удар.

– Даратас, послушай, – эльфу было трудно говорить, но он превозмогал боль. – Проследи за тем, чтобы… Мильгард… получил престол, – царь захрипел, закашлялся, но справился с собой и твёрдо сказал: – Я назначаю тебя алахоэ.Мой сын Ольвен поможет тебе…

– Будет исполнено, мой царь, – сказал Даратас. Признаться, он был удивлён, если не сказать шокирован. Алахоэявляется регентом до восхождения нового царя на Престол, и руководит всей жизнью эльфийского народа. Чтобы кто-то не из эльфийской общины, да ещё и человек, получил такую власть?!

– Сохрани… мой народ, друг, – просипел Кельвин, постоянно откашливаясь. – Мильгард, сын мой!

– Да, отец? – ответил спутник Ольвена и присел с другой стороны от царя. Выбор Кельвина был для Даратаса немного неожиданным, так как маг всегда считал Ольвена будущим правителем.

– Помни всё, чему тебя учили… Веди наш народ к славе! Однако не смей играть в шутки с Тирой. Если ты поймёшь, что выиграть невозможно – уводи подданных в Ансвиль…

Мильгард нахмурился, но затем сказал:

– Да будет так!

– Хорошо, – сказал Кельвин. – Ольвен, храни мир, как полагается Стражу. Отныне ты тень мессира мага… Да и ещё… Даратас, возьми, – кряхтя, эльфийский царь вытащил что-то из кармана и вложил в ладонь магу. – Теперь всё…

Проговорив последние слова, Кельвин повернулся на бок, и, подложив руки под щеку, словно засыпающий ребёнок, затих навсегда…

В полной тишине маг раскрыл ладонь. На ней лежала записка. Развернув её, Даратас внимательно прочёл:

« Если я исчез, то ищите меня на Хароне…»

Ткач

* * *

Глаза слезились от едкого дыма, заполнившего улицы погибшего Шипстоуна. Запах гари безжалостно жёг слизистую носа, заставляя постоянно отплёвываться и чихать, что злило Мерлона ещё сильнее. Повсюду неслись невнятные голоса, крики. Неужели в этом гиблом месте остался хоть один человек?

Армия Ренессанса покинула город, выйдя за его пределы и расположившись лагерем близ стен. Молодецкая атака Большим Огнём подожгла все дома некогда славного города, и неназванная столица Гипериона горела синем пламенем, будучи похожа на огромный котёл. Впрочем, ничто, кроме не отмерших человеческих рефлексов, Мерлона не беспокоило.

Тот арбалетный болт, что так неудачно, в самый разгар веселья, попал ему в грудь, не нанёс никакого вреда. Мерлон вырвал его из груди, после чего рана сразу зарубцевалась. К своему стыду, он потерял сознание при падении, но это с непривычки. Его тело продолжало мутировать, приобретая всё новые и новые свойства.

Юноша медленно брёл вдоль улицы, охваченной огнём, не испытывая никаких неудобств. Он совершенно не чувствовал жара. Просто не хотел его ощущать.

Вокруг лежали десятки мёртвых людей, чьи трупы славно прожарил огонь. Никчёмные, жалкие неудачники.… Некогда великолепные дома, чью архитектуру продумывали лучшие зодчие и скульпторы, превратились в горящие руины, все знаки былого величия Святой Инквизиции пали, рассыпавшись осколками по мощёным улицам. Собор, дом Господень, был виден отсюда… а точнее, часть его купола, не обвалившаяся после взрывов. Из нутра Собора валил густой чёрный дым. Даже одна из Башен Триумвивера охвачена огнём. Рены не щадили никого. Старые владельцы должны быть выжжены!

Двое людей, накрывшись мокрыми тряпками, пробежали мимо Мерлона, старательно ища хоть какое-то укрытие от огня. Вроде бы семья… Юноша внимательно посмотрел им вслед, затем окинул взглядом горящие руины, и тихо пробормотал пару слов, обращаясь к самому себе:

– Я знаю, ты здесь.

В общем-то я и не сомневался, что ты обратишься ко мне. Это вполне разумно, мой друг.

Ты победил..

Вряд ли я. Скорее, наши общие Друзья, так удачно подбросившие нам этот чудо-эликсир.

Друзья?

Конечно. Неужто ты думал, что ничтожные люди могут создать такое великое творение? Скажи, как тебе? Быть почти богом?

Великолепно!

О! Ты стал немногословен. Впрочем, всё к лучшему, мой друг, всё к лучшему.

Что мне делать? Я ненавижу этот мир. Мне противно каждое живое существо. Мне не ценны никакие достижения. И мне безумно грустно… тоскливо, больно…

Ну! Всему своё время. Тебе ещё предстоит очиститься от всей человеческой изнеженности. Всех чувств. Кто ещё может стать великим Мстителем?

Мстителем? Странно… ты ведь я, а знаешь так много….

Эликсир принёс в твою голову некоторые знания. Очень древние и опасные, коими ты сможешь завладеть, полностью соединившись со мной.

Соединившись? И как это сделать?

Просто перестань сопротивляться и откройся мне. И тогда этот жалкий мир падёт.

Мерлон развёл руки в стороны и поднял глаза к чёрному от дыма небу. Он чувствовал, как мелкий пепел сыпется с неба, попадая на его обожжённые волосы… на покрытое рубцами лицо. Он чувствовал, как великая ненависть рождается в каждой частичке его существа. Боль… Грусть… Он понимал, что сделал выбор, полностью лишивший его прошлого… теперь настоящего, а затем и будущего. Он выжил, приобрёл способности, но стал лишь слугой неизвестности. Рабом чьей-то очень извращённой воли. Стать вновь самим собой невозможно. Вернуться обратно – тоже. Оставалось идти вперёд, к туману грядущих событий. Туда, где старый Мерлон умрёт окончательно.

Резко вскинувшись, юноша стал читать заклятие и медленно отрываться от земли. Через какие-то мгновения он резко взлетел вверх, воспарив над бушующим беспощадным пламенем котлом, и, развернувшись к северу стал всматриваться вдаль.

Чувствуешь зов?

Где-то в глубине сознания.…

Ты знаешь что это?

Знаю…

Тогда чего мы ждём?

Уже ничего…

Мелькнула яркая вспышка, и Мерлон исчез, оставив в недоумении нескольких воинов Ренессанса, подметивших его в небе над Шипстоуном в тот день.

Теперь его путь лежал на Харон.

* * *

Вечернее небо нежно ласкало взгляд оранжевым закатом. Уже спустились сумерки, и дальняя кромка Северных рощ стала плохо различимой, превратившись в чёрный массив. Грозный хребет гор Тансмангара темнел над головой, и только озарённое уходящим солнцем небо приковывало к себе людской взор в это переходное сумеречное время. Капля тепла, частичка естественного добра… Странно, в такие моменты душа наивно трепещет, сливаясь в единой гармонии с дуновением природы. Хочется воспарить в небо и коснуться сказочной пелены… Этой загадки… Ведь людей всегда тянет в небо. Тянет к солнцу… Тянет к звёздам. Сердце сжимается в тщетном порыве, когда так хочется оторваться от темной земли и воспарить вслед за уходящим солнцем! Вслед за миром, который так далёк от нас! Ведь он совершенство, воплощённое в истинной идее. Идее Творца, замыслившего неизменный закон. Там где-то живёт Бог, как утверждают святые отцы. Там где-то мир блаженства.

Молодой воин клана Глефы нагнулся вперёд, ворочая горящие паленья костра и открывая больший доступ воздуху. Вечер принёс прохладу с Океана, лизнув холодом тело под тяжёлыми пластинчатыми доспехами. Неуютно в предгорьях Тансмангара, причём в любой сезон. Что летом, что зимой. Хотя, наверное, не только в погоде дело.

– Яр, а Яр! – прокричал кто-то из-за выступа горы.

– Чего тебе? – крикнул юноша, не отрываясь от своего занятия.

– Яр, а ну, иди сюда!

– Да что ж ты кричишь, дурень! – пробормотал воин, резво вскочив на ноги и двинувшись в направление голоса. Но не успел он завернуть за выступ, как кто-то резко обхватил его сзади за шею и больно сжал скулы, наглухо закрыв рот.

– Тихо, дурак, – прошептал ему на ухо тот же голос. – Сейчас медленно берём торбы, и к лесу, усёк?

Юноша кивнул. Державшей его за шею был соратником по дозору и такая выходка была неспроста.

Воин и его товарищ рванули к костру, на ходу подхватывая лежавшие на земле вещи. Второй вояка постоянно что-то громко кричал и разговаривал сам с собой, стараясь, чтобы слова звучали как можно чётче и сильнее.

– Что такое, Данила? – спросил на бегу юноша.

– К лесу, малыш, – прохрипел осипшим от криков голосом второй.

Под покровом неожиданно спустившейся темноты, два человека влетели под защитные кроны деревьев Северной рощи, сразу повалившись на землю в попытках отдышаться. Бегать в тяжёлых доспехах – занятие не простое, самые выносливые бойцы выдерживают недолго. А тут немалый отрезок от гор до леса.

– Данила, что случилось? Почему оставили пост? – отплёвываясь спросил Яр.

– Смотри, – ответил тот и указал на яркую точку у самых гор, что являлась костром, недавно охраняемым заботой юноши. Вокруг неё мелькали какие-то тени, и сам огонь то появлялся, то исчезал. Что там происходило, с такого расстояния разглядеть было сложно.

– Люди? – пробормотал юноша.

– Ага, они самые.

– И чего же мы побежали? – нахмурился Яр.

– Рены это, – сказал Данила.

Яр внимательно посмотрел на опытного соратника, стараясь угадать, чем руководствовался седой охотник, когда принял решение показать спину врагу и спрятаться в чаще?

– И что? Нас сюда зачем поставили? Не границы ли стеречь? – прошипел Яр.

Седовласый Данила угрюмо глянул на Яра, тряхнул длинными волосами, закидывая за плечи, а затем с размаху саданул кулаком товарищу по лицу. Юноша не ожидал такого развития событий и принял удар в полном объёме, повалившись на землю под дивный раскат сотен искр в глазах. Когда он упал, то почувствовал дикое желание свернуться в комок и заснуть, словно ребёнок, от обиды.

– Ты, юнец, паршивый, ещё что-подобное мне пролопочешь, я тебе голову снесу. Ты за мамкину юбку держался, когда я по хранителям из арбалета лупил. Ха! Ты меня в трусы, что ль, заделал, урод? Тьфу, – рявкнул Данила и стал натягивать латные перчатки. – Тебе повезло, что я голой рукой тебе двинул, – вглядываясь вдаль сказал Данила. Он не боялся ответной атаки Яр. Мальчишка лежал на спине и медленно приходил в себя.

Зелёный ещё. Сосунок. Даже удар держать не может. Совсем недавно в клан приняли. Из Ватрад Вил пришёл. Вроде мечем владеет. Пару приёмов знает, но боевого толка пока нет. Ни капли.

Тем временем Яр медленно сел и стал руками тереть лицо. Удар пришёлся промеж глаз, и, слава богу, нос остался цел. Только огромная гематома ужасно саднила, да непроизвольные слёзы залили щёки.

– Утри сопли, малец.

– У меня не было мамки, – пробурчал Яр. – И папки.

Что-то до боли родное и знакомое кольнуло Данилу в сердце.

– Ладно, поднимайся. Кажется, они к нам направляются. Нужно идти. Сейчас обогнём дугой вон по той гряде, и к посту Селтика.

– Почему мы ушли?

Данила всплеснул руками.

– Да их там около десятка, парень! Двух-трёх мы, может, и уложили бы. А дальше… Зачем без толку гибнуть? Строганов нас чему учит, а? Ум – вот главная сила, а не мышцы и железяки! Сейчас свяжусь с Селтиком и передам новости.

– А может, рены переговоры устроить хотели?

– Очень сомневаюсь. Мы обычные постовые и никаких полномочий на переговоры у нас нет. Попахивает войной, парень. Ох, попахивает… А сейчас не мешай.

Данила сжал виски руками и мысленно воззвал к командиру отряда разведки, чей лагерь стоял к северу отсюда у самого берега.

Селт, ты слышишь меня? Селт!

Молчание.

Селт, рены у наших границ! Селт!

Нет ответа.

– Что там?

– Тихо.

Селт! Что случилось? Мы идём к вам!

– Проклятье какое-то!

– Не отвечает? – шмыгнув носом спросил Яр.

– Да.

– Может, рены?

– Да, скорее всего. Тогда лучше сразу Строганову.

Данила вновь сжал руками виски и зажмурился.

Мой сеньор! Вы слышите меня? Мой сеньор?

Да… Кто? Кто спрашивает?

Это Данила, командир западного дозора. Мой сеньор, прошу прощения, что в столь поздний час обращаюсь к вам, но ситуация требует сего.

Да, слушаю!

Мой сеньор, войска Ренессанса замечены у гор Тансмангара. Группа из десяти человек. Я и мой напарник отступили.

Да, Данила, ты всё верно сделал.

Я рассчитывал отправится на пост командира Селтика, но он не отвечает.

Как не отвечает?

Вот так.

Хорошо, молодец, что предупредил. Ты всегда отличался смекалкой и своевременностью дел. Засиделся ты в командирах дозоров. Пора бы тебя сделать моим легатом.

Сир, я…

Тише, Данила. Сейчас отправляйся к Селтику и разузнай, что с ним стряслось.

Будет исполнено, мой сеньор!

Действуй!

– Вот. Теперь… – Данила потянулся к шлему, висевшему на поясе, как Яр крикнул, что было сил:

– Сзади!

Старый охотник успел сделать единственно правильное движение, и вражеский меч лишь высек искры на пластинах доспеха, а не прошил насквозь. В тот же миг кто-то грузный повалился на него, придавив к земле. Яр, выхватив меч, сцепился с другим нападавшим, выскочившим из-за густых кустов. Зазвенели удары стали о сталь.

Данила, многоопытный вояка, не раз попадал в засады и точно знал, как надо действовать в таких случаях. Задержав одной рукой предплечье врага, не давая тому размахнуться для удара, охотник выдернул маленький кинжальчик из-за пояса и резко ткнул противника в бок, в щель между пластинами. Раздался крик, и враг повалился на бок. Высвободившись, Данила резко встал на ноги, готовясь встретить другого нападавшего, но иных врагов, кроме бьющегося с Яром, не заметил. Посему не спеша поднял сброшенный во время атаки арбалет, разрядил его в лежавшего на земле противника и стал так же медленно перезаряжать, наблюдая за схваткой между Яром и другим нападавшим.

Мальчишка и правда кое-что умел, стойко защищаясь от нападений неприятеля, уходя от выпадов и с лёгкостью парируя рубящие удары, однако не нападая и не делая контратак, что сильно озадачило Данилу. То ли парнишка боялся, то ли просто не умел, что довольно странно при наличии такой техники.

Щёлкнул арбалет, и враг, схватившись за шею повалился наземь. Вышла удачная позиция, и охотник не упустил шанс ею воспользоваться, всадив болт противнику в затылок.

– Зачем? Зачем ты это сделал? – прохрипел Яр, согнувшись. Он устал и пытался отдышаться.

– Затем, что ты слишком долго эту кашу варишь! – рявкнул Данила. – Бери шмотки и бегом к гряде.

– Что? – изумился юноша. – Дай отдышаться…

– Не время. Твою молодецкую рубку слышали за пару километров отсюда. Небось, наши гости уже мчатся сюда. Всё! Бегом!

Оставив разговоры, оба воина побежали что было силы в направлении ближайшей гряды – куче огромных валунов, оторванных от гор Тансмангара в дни Войны Сил.

Охотник отчётливо слышал, как за ними устремилось несколько людей. Жаль, даже времени наложить хоть какую-никакую магию не было. Если будут бить из арбалетов… Или того хуже – магией…

Выскочив на камни, оба дозорных стали скакать по искорёженным валунам, стараясь скрыться от наступавших за тем или иным валуном. Через пару минут раздались первые щелчки, и в нескольких сантиметрах от бежавших камни с треском разлетелись в куски. Добротные, однако, арбалеты у ренов.

– Пригнись, парень, ниже! А то голову снесут, – прокричал Данила, и в такт его словам совсем близко свистнуло несколько болтов. Охотник молился всем известным богам, чтобы они дали сил пережить сию ночь.

Так они бежали, пока не скрылись в рядах высоких валунов, плавно переходящих в цельный хребет Тансмангара. Здесь Данила позволил себе остановиться и прислониться к камню спиной. Яр просто повалился наземь от усталости.

– Проклятые… проклятые рены, – пробурчал Яр.

Данила прислушался: топот преследователей усиливался.

– Накладывай магию острого зрения! Иначе нам не… – охотник не договорил, принявшись использовать волшебство. Сие заклятье было не шибко сложным, и поддавалось даже неискушённым в магии людям.

Быстро закончив приготовления, Данила огляделся. Валуны в этом месте образовывали что-то вроде маленького лабиринта с множеством ходов, но в конце концов ведущего к пропасти. Там гряда заканчивалась, и начиналось цельное тело горы.

– Так, парень, сейчас иди в эти ответвления и мани к себе ренов, я же залезу вон на тот выступ и дам им отведать моих стрел.

– Что? Я приманкой? – изумился от такой наглости юноша.

– Закрой пасть и делай, как я сказал, если жить хочешь! – проревел Данила и начал карабкаться на высоту.

Яр пробурчал что-то ругательное себе под нос, но подчинился.

Забравшись на выступ, охотник спрятался за небольшим камнем и стал накладывать на себя незамысловатые щиты, какие были доступны воину. С этой высоты гряда из высоких валунов простреливалась полностью. Главное, чтобы рены вошли в лабиринты.

Враги меж тем приближались. Первый попал в поле зрения Данилы метрах в пятнадцати от его позиции. Благодаря магическому зрению, противник был хорошо виден охотнику, внимательно изучавшему обстановку. Неприятель нёс в руках тяжёлый арбалет, и был с ног до головы облачен в изумрудные доспехи полка рейнджеров Ренессанса с характерными гербами этого клана. Что ж, элитное подразделение. Впрочем, одним больше, одним меньше. Пора вписать в биографию пару светлых достижений. Данила прицелился и выстрелил. Щелчок – и рен повалился на землю с болтом в шее. Охотник принялся как можно быстрее перезаряжать арбалет, пока его лёжку не обнаружили.

Как только смертоносное оружие было готово, Данила выглянул из-за укрытия. На арене схватки уже было около пяти ренов, и все с арбалетами наготове озирались по сторонам в поисках его персоны. Один подметил выглянувшего Данилу, и, вскинув арбалет, успел крикнуть своим, пока не покатился по камням с болтом в горле – Данила попал ему в рот.

Тут уж и по нему началась стрельба. Три снаряда раскрошили его нехитрое укрытие, а четвёртый, едва не достигнув цели, рассёк старому охотнику щеку, залив лицо кровью. Шипя и отплёвываясь Данила выстрелил, не глядя, и стал быстро спускаться по небольшому склону. Кто-то из ренов вскрикнул от боли и упал – видимо, опытный стрелок задел врага.

Ещё три или четыре болта свистнули мимо, раскрошив камни за спиной воина Глефы, как в бой вступил Яр. Мальчишка с несвойственной ему решительностью выпрыгнул из-за огромного камня и двумя резкими ударами свалил одного из наступавших и ранил другого в область паха. Третьему он молодецки разнёс арбалет и пинком отправил на землю. Однако ему пришлось отступить вглубь лабиринта камней, так как остатки преследователей стали обстреливать его издалека. Убегая, Яр подхватил один из арбалетов и сумку с болтами убитого стрелка.

Данила тем временем успел занять другую позицию, и снял первого появившегося арбалетчика. А в помощь ему Яр выстрелил из лабиринта, заставив пригнуться наступавших и тем самым дезориентировав врагов. Мальчишка вёл за собой наступающих, коих набралось не менее десятка, поминутно отстреливаясь, хотя без какого-либо вреда для них из-за недостатка знаний и опыта владения арбалетом… Данила же бил поточнее, успев уложить ещё троих, прежде чем вражеский снаряд попал ему в правое плечо, лишив возможности вести бо.…

Вжавшись в камень, Данила стал тихо проклинать всё вокруг, понимая, что в таком состоянии он ничем не сможет помочь пареньку. Боль в плече была столь сильна, что руку поднять не представлялось возможным. Необходимо использовать порошок лечения, но без магического кольца ему не дастся эта магия. Не раздумывая более, охотник выудил маленькое колечко с небольшим бирюзовым камушком из торбы и нацепил его на палец… В ту же секунду по его телу прошла крупная дрожь, и Данила почувствовал, как чудодейственная вещь открыла канал магической связи. Все кольца были созданы, чтобы служить проводниками между людьми и силами эфирных материй.

–  Лай-то’Сатерас!  – прохрипел Данила, бросая щепотку порошка на раненное плечо. В следующий миг его накрыло зеленоватое свечение магии, холод и огонь слились в одном приступе боли, а затем болт выпал из плеча. Рана тут же зарубцевалась. Однако расход жизненных сил был велик. Голова кружилась от слабости.

Данила с трудом выглянул из-за укрытия.

Рены медленно пробирались по ходам лабиринта, загоняя Яра к обрыву. Мальчишка отстреливался, как мог, но его болты летели мимо. Истратив снаряды, юноша бросил бесполезное оружие в одного из врагов (и, кстати, попал), и, скрывшись в одном из ответвлений, стал ждать.

Данила, какого ты бездействуешь? – донеслись до сознания охотника слова Яра по каналу трансферанса.

Я был ранен… Мало сил…

Данила прицелился и выстрелил в ближайшего к Яру врага, однако в таком состоянии промахнулся. Болт выбил осколки из камня в нескольких сантиметрах от нападавшего. Тут же в Данилу полетели ответные снаряды, и он лишь чудом смог спастись, успев вжаться в камень.

Теперь ему и высунуться не дадут. Позицию необходимо срочно менять. Данила слегка поднял голову, как два или три болта свистнули мимо. Не шевельнуться!

Охотник стал подумывать о близкой смерти, как вдруг вся гряда затряслась. Камни начали трескаться, и пара небольших булыжников угодила в самого охотника – благо добротная кираса спасла от неминуемого раздробления рёбер.

Внизу раздались крики и непонятный рокот. Будто кто-то прочищал горло.

– Что за новая напасть? – пробормотал Данила, медленно выглядывая из-за укрытия.

Такого за долгий боевой путь он не видел. Внизу, там где некогда были валуны, образующие лабиринт, стояло огромное существо, примерно в семь с половиной метров, полностью сложенное из камней, хрустящих во время движений. Голем – вроде так называлось подобное существо в различных старинных манускриптах. Именно оно издавало странный монотонный рокот, размахивая ручищами (или обрубками без кистей) в разные стороны, круша многострадальную гряду и швыряя камни в удиравших врагов. Наступающие доселе рены бежали со всех ног, уворачиваясь от снарядов голема. Поначалу у них неплохо получалось, но одному из них не повезло. Зацепившись ногой, рен упал на колено, и огромный камушек угодил ему прямо в спину, унеся тело за собой и впечатав в скалу.

Рены постарались взять с собой двух раненых, коих не успели подлечить, но одному голову снесло камнем, а другого вместе со спасителем расплющило по гряде.

– Скорее, уходим, – оторвав Данилу от созерцания ужасной картины, сказал Яр. На его кисти горели четыре изумруда магических колец стихии земли. – Я смог вызвать голема. Но не смогу им управлять. Скорее!

Яр помог почти обессиленному Даниле встать, и, увлекая за собой, побежал вниз по склону, стараясь миновать голема как можно скорее и найти безопасный выход к земле. Пара камней устремилось им вслед, но, к счастью, оба прошли мимо.

Вскоре воины достигли земли и бежали к ближайшей роще, чтобы скрыться от вездесущих врагов и немного отдохнут.… Силы были на исходе.

* * *

Лёгкий морской бриз обдувал грубое лицо гроссмастера. В этих краях утро всегда полно чудодейственной свежести, наполняющей сердце вдохновением! Наверное, неспроста север так богат талантливыми художниками, искусными архитекторами и страстными поэтами. Что ж, секретов никто не открывает, но Иридан готов поспорить на половину своей казны, что многие прекрасные творения искусства созданы именно утром. Или, по крайней мере, великие мысли и идеи просыпались в хозяине вместе с первыми лучами солнца, коснувшимися глаз.

Главнокомандующий северной группы войск Ренессанса прогуливался вдоль обожжённых стен Шипстоуна, крепко обдумывая предстоящие грандиозные события. Кстати, вышеназванный ранг ему присвоили сразу после взятия Шипстоуна и устранения Серой Лиги. Иридан улыбнулся: какая щедрость со стороны многоуважаемых сеньоров! Поверить невозможно! Небось, сидят сейчас в замке, да ногти грызут в бессильной злобе, ведь авторитет гроссмастера сейчас куда выше, чем их.

Сильный порыв ветра задрал расстёгнутую рубаху и закрыл Иридану лицо. Гроссмастер отмахнулся, заправил рубашку в незамысловатые солдатские штаны и продолжил обход города. Ничто, стихия не сможет помешать ему в осуществлении всех планов.

Последние пожары потухли сегодня утром. Теперь Шипстоун представлял собой груду обгоревших обломков и кучу мусора, вперемешку с человеческими трупами. Сейчас специальные команды сжигали мертвецов, дабы предупредить возможное возникновение заразы. По опыту прошлых войн, за чистотой старались следить, отлично помня, как на юге Гипериона, после войны Трёх Кланов, свирепствовала страшная чума. Поэтому всех убитых воинов Серой Лиги предали немедленному огню, дабы они не портили никому жизнь. Конечно, стоило бы их похоронить по-божески, ведь храбрые бойцы сражались наравне с войсками Ренессанса и Реньюна, но… увы, тогда как-то не подумали. Гроссмастер был занят пафосной церемонией казни части захваченного в плен Патриархата, и не шибко беспокоился о несчастных. Да и вообще идея устранения Серой Лиги была задумана как что-то неожиданное и экспрессивное. Пара диверсантов, облачённых в амуницию серых, начала драку в стане войск Ренессанса, к ним подключились те, кого они успели навербовать. Получилась свалка. Диверсанты с горсткой воинов рванули к общей добыче, инсценируя попытку грабежа. Это дело сильно расстроило иных воинов, и те принялись крошить магиков, да немногочисленных бойцов Серы… Бывшие союзники превратились во врагов, и были перебиты разъярёнными солдатами Ренессанса. Великий Антренасеко сложил целую гору врагов, прежде чем с проклятиями испустил дух. Гроссмастер остановился и окинул взглядом лагерь. Множество палаток раскинулось на равнине перед поверженным городом. Тысячи четыре, не менее. Правда, часть войска отошла к гарнизонам Ариса и Латора. Часть выступила прощупать границы здешних мелких кланов, дабы оценить силы для предстоящего покорения, но здесь оставался достаточно мощный кулак, способный повергнуть любого. Впрочем, с мелкими врагами можно и обождать, а вот обеспечить публику для триумфа не мешало бы.

Через несколько часов сюда должны явиться сеньоры, чтобы торжественно получить ключи от двух замков и самого города ныне мёртвой Святой Инквизиции, а также перенять жезл Серой Лиги из недавно захваченного Туанода, засвидетельствовав тем самым окончательное поражение серого клана. Гарнизон последней крепости взяли врасплох, как только с Серыми было покончено здесь.

Иридан, сияя улыбкой, провёл рукой по небритой щеке. Два клана одним ударом… И кто там говорил про каких-то тварей под названием зайцы?

Теперь осталось разобраться с верхушкой клана и взять в руки полную власть. Вот тогда-то Ренессанс войдёт в настоящую струю расцвета! Следующим ударом будет уничтожение здешних кланов – карликов, а затем Бангвиль. Хотя, конечно, стоит разобраться с остатками приверженцев былых порядков Инквизиции, что сбежали сейчас к простофилям из Остермана, да разбить выдвинувшуюся «помощь» клана Нейтралз, если, правда, они сами не поймут бессмысленность своей затеи и не повернут назад, к Айонату. Хотя это пока планы… планы…

Иридан, –раздался голос по каналу трансферанса.

Данфер, ты?

Да, Иридан. Что с нашим делом?

Он в силе, конечно. Все генералы подкуплены?

Не сомневайся. Все завели своих бойцов в гарнизоны и готовы признать нового правителя!

Хорошо. Слухи о возможном заговоре сеньоров против меня уже распущены. Войско находится в возбуждении и ждёт поворота событий. К вечеру прибудут сеньоры, и ночью всё решится.

Прекрасно, Иридан! Да хранит тебя Тьма!

Постой! Мне нужно тело.

Да, мой слуга предоставит раба.

Хорошо! До встречи!

Тьма тебе в помощь!

Связь оборвалась.

Иридан немного подёргал себя за подбородок, обдумывая разговор, и решительным шагом направился к лагерю. Надо приготовиться.

Да, кстати, Линбермана всё-таки сразила судьба. Шальной болт снёс задире голову в самом начале наступления на Шипстоун. Бедолага… Ну! Хотя бы руки марать не пришлось!

Начальство явилось в положенный срок при всём параде. На красавцах Золотых Драконах, что водятся исключительно на юге Феба, закованные в парадную мифриловую и платиновую броню, увенчанные разноцветными плюмажами, спустились с небес четыре сеньора Ренессанса на специально отведённое в лагере место, в сопровождении герольдов, глашатаев, ординарцев и почётной Стражи Молчания. Последние оцепили сеньоров с нескольких сторон, закрыв их тела своими длинными плоскими щитами.

Болдин, Добб, Стахански и Фертус. Четыре легендарных правителя, прославившие свои имена сколько силой, столько же и ложью, и обманами. Великие интриганы и великолепные политики. Сильные и храбрые воины. Мудрые руководители и любимчики судьбы. Они не переваривают друг друга, но вынуждены считаться с взаимными мнениями и интересами для достижения общих целей, иначе Ренессансу не миновать кровавого раздела и внутриклановой войны. Впрочем, им уже по шестьдесят лет, и слава их постепенно близится к закату, особенно после некоторых неудач в Совете Бангвиля. Но это никак не умаляет их достоинства. Будучи капитаном, Иридан был предан им всем сердцем. Но теперь время, отпущенное им, пошло на часы. С их стороны было очень глупо явится сюда всем вместе.

Теряют хватку. Либо взяли козыря про запас.

По традиции сеньоров встречало всё командование армии, выстроившись треугольником по званию. Первым стоял гроссмастер, и при приближении верхов присел на одно колено, вознеся над головой красную подушку, на которой лежали три серебристых ключа и небольшой серый жезл.

– Приветствую вас, мои сеньоры! – торжественно произнёс Иридан под звуки труб. – Ваш покорный слуга вручает вам силу, отобранную в вашу честь у наших врагов! Да пребудет с вами слава и власть! – Иридан в своей обычной лицемерной манере говорил очень убедительно. Пусть воины, собравшиеся вокруг, видят, что он, гроссмастер, полностью предан своим правителям, а вот они…

– Встань, Иридан, – сказал рыжебородый Добб. Седина только тронула его брови и усы, а вот борода не потеряла яркости цвета.

Фертус взял подушку из рук гроссмастера, или точнее, верховного главнокомандующего Севера, и, вознеся над головой, воскликнул:

– Слава Ренессансу!

– Слава! – раздался стройный рёв окруживших воинов.

– Ты неплохо постарался, Иридан, – сказал Стахански, дружески положив руку на плечо гроссмастера. Он больше всех нравился Иридану. Жаль его убивать. Но! Политика!

– Это мой долг! – ответил гроссмастер и тут же поймал на себе ехидные взгляды Добба и Болдина. – Пройдёмте в мой шатёр. Там накрыт стол.

Конечно, никто травить сеньоров на пиру не стал. Уж слишком грубо и недальновидно. Правители, наоборот, привлекли к себе больше подозрений, заставив слуг перепробовать всю еду, что попадала им на тарелку, и все напитки, что вливались в их кубки. Но даже несмотря на этот неприятный факт, за столом всё прошло очень и очень мило!

Принявший немного на грудь Иридан, с помощью своего немалого актёрского таланта, клялся в верности и любви к сеньорам, его генералы, кроме, конечно, Аримуса, вторили ему. Затем пришли музыканты, игравшие заводную мелодию какого-то модного и современного композитора из Санпула. Самое лучшее вино, что успели спасти из погребов Собора, лилось в глотки уважаемых гостей, наворованная у крестьян еда набивала животы господ членов Верховного Главнокомандования и Сеньората Ренессанса, и счастье под руку с довольством жизнью наполняло сердца всех присутствующих.

Иридан постарался предоставить сеньорам все доказательства своей преданности, чуть ли не расстилаясь ковром перед их ногами. А вот воинам пить не дали, да ещё слухи распустили, мол, главнокомандующий хотел выкатить пару бочек, но вот сеньоры, опасаясь чего-то, решили не давать. А ведь Иридан знал, что добродушный Стахански приказал бы передать воинам не пару бочек и даже не один десяток. Да и порывался он, пока Иридан не пригласил сладострастных служительниц любви. Этих заказали из самых знатных притонов, дабы сеньоры совсем позабыли об осторожности, предавшись мирским утехам. Приём старый, а работает «на ура». Предсказуема природа мужчин.

Глубокой ночью Иридан решил, что наступила пора действовать. Переглянувшись с Бладмуром, главнокомандующий подхватил одну из барышень, и демонстративно, с пьяными полуразборчивыми прощаниями и признаниями в любви сеньорам покинул шатёр.

Когда Иридан и девушка вошли в специально приготовленный спальный шатёр, им на глаза попался странный человек в плаще, сидящий в дальнем конце комнаты. Всё бы ничего, если бы у гостя глаза не горели ярким алым светом.

Иридану пришлось резко захлопнуть рот проститутке, и двумя точными ударами кинжала в сердце окончить её бренный путь.

– Ох, зачем же так грубо, – проговорил незнакомец.

– Затем, что у баб язык болтливый. Мне не нужны свидетели, – сказал Иридан, отшвырнув бездыханное тело девушки в угол. – Проклятье… Думал же спихнуть её воякам. Тьфу!

– Не волнуйся. По меркам святых отцов, на твоей душе грехов достаточно на самый последний круг ада, а кровь этой несчастной не последняя на твоих руках. Так что рая тебе не ждать, – гость очень неприятно рассмеялся.

– Итак, Данфер… Где тело? – сказал Иридан, снимая рубаху и принимаясь за штаны. Слова орденца он пропустил мимо ушей.

– Это ты зачем? – спросил Данфер, указав на скинутую одежду. – Я, в общем, наслышан о различных способах любви.

– Заткнись, Дан, не время для шуток! Я должен сделать вид, что ложился в кровать в приступе страсти, как чёртов асассин выпрыгнул из вон того угла, прикончил дуру и накинулся на меня. Давай раба сюда.

– Да вот он, – сказал командарм Ордена Тьмы, и из воздуха прямо перед кроватью упал человек.…

Он был связан магией по рукам и ногам. Даже слова не мог выговорить, только водил в разные стороны обезумившими от страха глазами.

– Так, так… Крепыш? Крепыш… Вижу, вижу… В принципе, сойдёт, – пробормотал Иридан, осматривая раба.

– Я ему пару шрамов сделал для верности. Бывалый, мол. Вдруг кто умный, проверить захочет.

– Ага, отлично… Теперь надо подумать, куда бы я нанёс удар, в процессе борьбы? Ага, – сказал Иридан, водя кинжалом по телу жертвы. Несчастный только что и мог сверлить убийцу глазами. – Значит в бок и в шею…

Не раздумывая более, заговорщик нанёс два намеченных удара. Пленник захрипел, кровь струёй брызнула в Иридана. Через пару мгновений раб умер.

– Всё, – сказал Иридан, вытирая кровь с лица. – А теперь, Данфер…

– Скажи, мой друг, тебе так нравится играть жизнями людей? – вдруг спросил командарм, доселе молчаливо наблюдавший за действиями Иридана.

– Что? – изумился от неожиданности тот.

– Ты так всё раскладываешь по полочкам… Так всё просчитываешь, когда кому суждено умереть… Но ты сам будто за гранью. Будто где-то вдали и не ожидаешь удара в спину… Не ожидаешь, что колёсико в твоём механизме может просто-напросто сломаться, и всё пойдёт по кривому пути. Нет, ты знаешь это, но поверить не можешь. Ты считаешь себя богом?

– А почему бы и нет? – съязвил Иридан. – Давай отложим философию на другой раз, Данфер? У нас найдётся о чём знатно поспорить.

– Философия всегда часть жизни Часть нашего пути. Мир сознания. Мир искажённой реальности. Впрочем, к делу. Что от меня требуется?

– Перевороши всё здесь. Чтоб похоже было, и мне пару синяков поставь. Да пошуми знатно. Кроме того, сними с дурака верёвки. Представление начинается.

– А ты уверен, что солдаты пойдут за тобой?

– На все сто! Они раздражены до предела. Знаешь, трезвый воин после знатной драки хуже некормленого медведя. Так что, будь добр, приступай.

Глубокой ночью, когда серебряный свет луны залил окрестности, наполнив мир сказочной задумчивостью, а каждый нормальный человек мерно вдыхал сладкий туман забвения, в одном из шатров в стане Ренессанса близ Шипстоуна, больше всех искрящемся при луне от щедро нанесённой на него позолоты, раздались вопли и звуки ударов. Все бойцы, кто в эту ночь не так крепко спал от отсутствия хмельной пелены в голове, повыскакивали из палаток и ринулись к шатру обожаемого командира. Но не успели откинуть полог шатра, как оттуда выбежал главнокомандующий, весь в крови, с синяками под глазами и несколькими порезами на обнажённой груди.

– Братцы! Покушение! Убить меня хотели! – закричал Иридан, когда его окружили верные солдаты. – Убить, гады! – пробормотал и повалился вниз. Его подхватило несколько крепких рук.

– Верно, вон тело лежит. Судя по одёжке, клан Чёрной Руки! – крикнул кто-то, выйдя из шатра.

– Чёрная Рука? – раздались изумлённые крики.

– Это же…

– Прихвостни Сеньоров!

– Так значит, правда!

– А ну, их из шатра, на суд!

– На суд! – подхватили бойцы и бросились за оружием.

– Да тут ещё девчонка! Они девчонку замарали!

– Убить!

Иридан, изображая слабость, лепетал, что так нельзя, что это бунт… Но его никто не хотел слушать. Толпа завелась и теперь ей нужна была кровь!

Вскоре к шатру сеньоров рвались десятки бойцов Ренессанса. Стража Молчания из десяти вооружённых с ног до головы воинов-магов заняли позиции. С мечами наголо, стражи спокойно ждали неистовую волну наступавших. Первые ряды они обдали жгучей плазмой молний, унеся не меньше пятнадцати жизней, однако это не остановило толпу, а лишь раззадорило. Завязалась рукопашная. Стражи Молчания обучались не хуже всяких асассинов Шепростана и владели мечом лучше любого из армии, накинувшейся на них. Однако их было слишком мало и, несмотря на все финты, защитники пали один за другим, унеся с собой не менее пяти десятков жизней.

А затем бунтовщики ворвались в шатёр и стали выволакивать очумевших, нетрезво осмысливающих происходящее сеньоров, облачённых в одни трусы. Всех ординарцев, герольдов и прочую свиту поубивали на месте. Штандарты ломали тут же. Флаги, знаки отличая рвали и расшвыривали в стороны.

Иридана на руках поднесли к шатру, близ которого на коленях стояли бывшие сеньоры Ренессанса. Некогда величавые, сейчас они отплёвывали землю, набившуюся в рот, и хищно озирались по сторонам.

Бывший гроссмастер клана нашёл взглядами генерала Сантеса и Аримуса, по плану руководивших восстанием, и, удовлетворённо кивнув, стал поочерёдно смотреть глаза в глаза каждому своему прежнему господину. Их переполняло пламя истинного гнева. В них пылала бессильная злоба и ненависть, готовая рушить… Жечь. Уничтожать всё вокруг… Да, поистине ужасен момент падения с самых вершин. И, как правило, мучиться приходиться долго.

Тем временем к Иридану подошёл генерал Сантес, и, ткнув пальцем в сторону поверженных, пробасил:

– Что делать с предателями, мой сеньор?

Последнее слово как-то очень сладко… очень сладко прошлось Иридану на вкус. Он даже причмокнул от удовольствия, правда, незаметно для окружающих.

– Я… – пробормотал Иридана. – Я не вправе судить моих правителей.

– Лжец! Подонок! – выкрикнули одновременно Стахански и Добб, рванув вперёд, в надежде достать бунтовщика, однако пара весомых ударов кованых сапог быстро охладили их пыл.

Иридан глубоко вздохнул. Вечерний воздух пропитали запахи пота и крови. Что ж, сегодня авантюра должна закончится, а потом можно хорошенько поспать.

– Так что, мой лорд? Как прикажете поступить с врагами клана? – настойчиво спросил Сантес.

– Эти люди доставили нашему клану много славы и богатства… в те, далёкие времена. Теперь же их сгубила жажда власти и дене.… Ослеплённые своей корыстью, они решили убить своего верного слугу!

– Лжец! – проревел Добб и тут же получил удар кулаком в затылок, заставивший его уткнуться лицом в землю.

– И, как говорит наш закон, – продолжал Иридан, – бывшие заслуги не должны вставать на пути справедливости. Эти люди опасны, друзья мои. И, предав раз, они предадут второй. Посему, предательство карается смертью.

– Воины? Вы слышали приговор? Исполнить немедленно! – проревел Сантес.

В ответ раздались многочисленные крики согласия, и из строя вышло около десятка арбалетчиков. По старинной традиции, воров и предателей устраняли не как воинов, а как собак бешеных.

– Готовсь! – командовал Сантес.

– Дайте хоть смерть воинов, гады! – рявкнул Болдин.

– Целься! – стрелки выстроились в линию и вскинули арбалеты.

Наступила секунда паузы, в которую Иридан успел тысячу раз пожалеть несчастных и столько же раз скрепить своё сердце сталью.

– Пли! – десять болтов сорвались с арбалетов и буквально пригвоздили приговорённых к земле.

Всё было кончено.

– Да здравствует новый правитель! – воскликнул Сантес, и его поддержали остальные воины, добавив ко всему прочему удары по щитам.

– Братцы, – воззвал к воинам Иридан, встав твёрдо на ноги и высвободившись из поддерживавших его рук. – К сожалению, мы стали свидетелями немыслимого предательства со стороны правителей, обративших оружие против своих верных слуг. Они забыли, кто доставлял им славу и богатства! Они забыли, кто верой сердца служил им столько лет! Они потеряли честь, за что и поплатились жизнью. Но с сего момента более никогда наш клан не потрясут такие события! Никогда наш корабль не занесёт на рифы, и не быть ему разбитым об острые скалы корысти и злости! Во имя нашей доблести и славы! Во имя будущего наших детей! Во имя вечного Ренессанса!

– Во имя! – раздался ответный дружный рёв.

– Во имя! – поддержал Сантес, и несколько раз стройный залп криков пронёсся по всему лагерю.

– А теперь, друзья, отдыхайте! Вы заслужили это! Эй, слуги, вина моим воинам! И девок! Ура! – сказал Иридан, и, развернувшись, медленно двинулся к спальному шатру. Он очень устал, и, ко всему прочему, саднили раны. Требовался здоровый крепкий сон. Старая воинская привычка – выспаться при любых обстоятельствах.

Новоиспечённый сеньор успел дойти до шатра и откинуть полог, прежде чем восторженные крики замолкли, уступив место громкому шуму хохота и довольства. Иридан знал, что нужно толпе.

Но не успел он пройти пары шагов, как кто-то резко обхватил его шею, крепко зажав рот, и в ту же секунду нанёс один удар в печень, другой в шею. Больно кольнуло в обоих местах, а затем новоявленный сеньор захлебнулся кровью. Нападавший ослабил хватку, позволив Иридану упасть. Рана на шее пульсировала, испуская в разные стороны струи крови. Будущий правитель медленно отполз в угол. Перед глазами плыло. В шатре было темно, однако Иридан успел разглядеть три фигуры.

– Ну что, мой друг, трудно быть богом? – проговорил один незнакомец. Голос был так знаком… Это же Данфер!

– Ты?.. – прохрипел Иридан. Голова кружилась. Он вот-вот потеряет сознание.

– Ну, вообще-то, убил тебя я, – ответил другой. Звук голоса донёсся словно издалека, но Иридан узнал бы его из миллиона других. Бладмур.

– Ничего личного, Иридан, – проговорил Данфер. – Поверь, я преклоняюсь перед твоим политическим талантом. Просто ты допустил одну простую ошибку. Ты доверился Тьме! – Данфер рассмеялся. – Аримус, возьми волос. Пора.

– Слушаюсь, командарм! – третья фигура подошла к умирающему Иридану и рывком выдернула клок его волос.

– Признаюсь, я до последней минуты не верил в успех, – проговорил приспешник Ордена. – Но ты был просто великолепен! Двумя ударами расправился со всеми внешними врагами и покорил внутренних. Но теперь тебе придётся уйти на покой. Да, да, в этот великий час славы. К сожалению, мы не можем оставить тебя в живых. Хотя я бы очень сильно желал этого. Сам понимаешь – политика! – последние слова командарм чуть ли не пропел. – Ну вот, сейчас, – пробормотал он, и в тишине шатра раздался хлопок, будто открылась пробка старого доброго вина. В руке Данфер держал склянку с ярко-зелёной жидкостью, отбрасывающей мягкие лучи на его страшное лицо с горящими как уголь глазами. – Теперь кидаем волос… Вот… – жидкость в колбе угрожающе зашипела. – Прощай, старый Иридан, – сказал Данфер, передавая склянку Аримусу. – Да здравствует новый Иридан, правитель Ренессанса!

Последнее, что видел гроссмастер перед тем, как сделать последний вздох, это медленно изменяющееся лицо Аримуса, озарённое магией. Чрез какие-то мгновения оно стало лицом Иридана. Самого Иридана. Однако настоящий без нескольких минут владыка Ренессанса так и не узнал, что в момент смерти превратился в молчуна Аримуса, которого через какие-то мгновения обвинили в предательстве и сожгли на костре.

Ему уже было всё равно…

* * *

Дым медленно стелился вдоль небольшого письменного стола, заваленного различными пергаментами. Лениво и как-то по-свойски он лизал каждый лист, а затем, словно распробовав, впитывался в тело выбранной жертвы, чтобы остаться там до тех пор, пока воздух не выдернет его своей вечной и непокорной силой. Словно властелин, выдернувший жизнь из ничтожества. Хотя, наверное, в условиях вселенских материй таких понятий просто не существует. В общем-то каждый знает своё место и свою параллель, и на чужое никто претендовать не смеет. Но всё спорно. В науке много теорий, и, например, одна из них утверждает, что главной силой, общим законом всех субстанций, является взаимная борьба, позволяющая процессу развития протекать без каких-либо остановок. Впрочем, здесь не учитывается возможность регресса и полного распада, что иной раз можно наблюдать в борьбе некоторых небольших существ, под названием малютки, или, как их именовали в первоначальном мире, микробы.

Даратас откинулся в небольшом кресле.

Первоначальный мир… Став тем, кем является сейчас, маг почти позабыл иную реальность, в которой провёл около двадцати с лишним лет. Не самых приятных, но всё-таки двух десятков с семечками лет! Да и, вообще-то, там Дом. Хотя вряд ли кто-либо ждёт его в тех скучных и неприветливых краях. Родственники, скорее всего, похоронили память о нём уже давно, а остальным как-то и дела нет. Кстати, к разговору о борьбе.

Вот между эльфами никакой внутренней вражды нет, никто не строит никаких партий, никто не рвётся сорвать царя с престола и принести славу именно своему дому. А у них есть и аристократы, и богачи, и очень много нищих. И нет вражды. Никакой! Никто не чурается друг друга. И государство развивается; знания, приносимые Жрицами и боевыми магиками, только увеличиваются, а искусство обладания телом и духом становится всё совершеннее. Нет, конечно, и здесь случаются убийства по тем или иным мотивам, но чтобы часть жителей старалась сгноить другую… Нет, увольте.

Наверное, люди сразу бы презрительно ткнули в сторону простецкой одежды, ветхих и страшных жилищ, грубой эльфийской утвари, больше похожей на ночные горшки, чем на сосуды, из которых можно пить благородное вино или употреблять пищу. Но эльфы в таком случае ответят просто: « Ле тролль де муто ре асте финар», что в приблизительном переводе означает: Мы хозяева вещей, а не вещи – хозяева наши.

Даратас ухмыльнулся и вытряс пепел из трубочки. Достав небольшой мешочек, он высыпал щепотку табака на руку, забил в свой немудрёный инструмент и искрой поджёг.

Причмокнув пару раз, Даратас огляделся. Его временным приютом и по совместительству рабочим кабинетом, стала грубая келья в храме Жриц, вырубленная, как и большинство эльфийских жилищ, в скале, метра четыре на четыре размером. К одной стенке был приставлен деревянный топчан с покрывалом из грубой ткани, а к другой – стол, и даже стул, считавшийся в эльфийских краях роскошью (в основном в ходу были табуретки). Вместо лампы – магический шар света над головой.

В такой тесноте табачный дым заволок почти всю комнату, и Даратас мысленно подшучивал над собой, вспоминая некоторых забавных личностей из родного мира. Впрочем, он сам, бывало, увлекался чем-то подобным, и не собирался каяться в этом, ведь кто в своё время не шалит, тот либо мёртв, либо просто растение. Логично, да? Хотя, конечно, Франческо в таком случае произносил любимую фразу: «Мир людей есть океан вечной и неизлечимой глупости, которую они любят называть логикой». Спорно, но очень ёмко… Де Орко вообще был человеком категоричным и неосторожным в суждениях. Клеймил правду-матку прямо в лоб, за что, собственно, его уважали, и в то же время не любили. Даратас же всегда придерживался более нейтральной позиции во всех спорах с Франческо, ссылаясь на не столь сильный ум.

Но прошли годы, де Орко не стало, а Даратас поставлен в самую главу одной из древнейших цивилизаций. С людьми всегда как-то проще: знаешь их главные интересы и желания, а вот с эльфами… здесь любой неверный шаг приведёт к самым неприятным последствиям для здоровья.

В общем, всё относительно…

Даратас в прошлой жизни был простым человеком, зарабатывал хлеб насущный, и любил весело покутить с многочисленными друзьями, а после столь шокирующих событий, как появление в этом странном и неприветливом мире, обстоятельства сильно поменяли его, направив к размышлениям и созерцательности. Даратас отошёл от всех дел и занялся изучениями сути бытия. В том и другом своём амплуа он никогда не помышлял о правлении, власти над другими. Слишком много ответственности, слишком тяжела ноша. Проще следить за самим собой, чем пытаться сохранить тысячи жизней и сделать их мир лучше.

Маг выпустил большой клуб дыма и закинул ногу на ногу.

Впрочем, философию Даратас не очень ценил. Он больше практик, чем отвлечённый от жизни теоретик. Он никогда не вникал в политику, никогда не интересовался хозяйственной жизнью в широком смысле слова, и уж тем более плевал он на проблемы общества. Делал что должно, и будь, что будет, один в поле не воин. Какая, к чёрту, разница? Всё живое не вечно, и хоть ты тресни, рано или поздно те или иные созданные вещи вместе со своими хозяевами превратятся в пыль под безжалостным прессом времени.

В дверь постучались.

– Да, войдите, – сказал Даратас, и в один миг несложным заклятием убрал дым из кельи. Незачем кому-то знать его странности.

Обычная деревянная дверь отворилась, и в помещение вошла молодая белокурая эльфийка, облачённая в традиционный наряд жрицы. В одной руке она держала короткий посох, а в другой – кипу скрученных пергаментов.

– Вот, алахоэ, здесь данные по состоянию укреплений. Все, что вы запрашивали.

– Спасибо, Недмэ, давай сюда, – сказал Даратас, и, приподнявшись, взял пергаменты.

– Что-нибудь ещё? – спросила девушка, уперев руки в бока.

– Да… – затянувшись, ответил Даратас.

Недмэ была ещё одним незапланированным регентом, только в сфере религиозных дел. После смерти Верховных Жриц и большей части уважаемых волшебниц, вопрос о назначении новых Верховных встал очень остро: никто не знал, чью кандидатуру выбрать. Дело в том, что претендовать на столь высокое место могли только титулованные, «отмеченные Тирой» жрицы. А чем определялась особенность той или иной волшебницы и её особенные титулы, Даратас не знал. Всё бы ничего с этими жрицами, но без них невозможно венчание на царство, а это главная проблема. Без соблюдения всех ритуалов эльфы наотрез отказались возвести Мильгарда на Престол.

– Когда же произойдёт назначение Верховных? Мы не можем затягивать. Думаю, весь народ сейчас в волнении от столь… эм, неожиданного временщика как я.

Жрица внимательно посмотрела Даратасу в глаза. Маг ответил немигающим ледяным взором, способным читать мысли. Несколько секунд они сверлили друг друга глазами, прожигая насквозь. Надо отдать должное, девушка была достаточно сильной волшебницей, но не под стать Даратасу. Стоило ему чуть усилить давление, как она отвела взгляд.

– Думаю, мы попали в очень щекотливую ситуацию, – пробормотала жрица, глядя в пол. – В живых остались только младшие сёстры, недостойные носить высший сан, и несколько матрон, силы которых почти иссякли. По нашему закону никто из них не может занять пост. Даже я.

– Неужели у вас не предусмотрено чрезвычайных…

– Наш закон един, – твёрдо сказала девушка. – Всяческие оговорки ведут к появлению обходных путей, алахоэ. Вы, люди, любите придумывать всяческие обороты, позволяющие вам создавать варианты. Вы называете это прагматизмом, а мы – откровенной ложью.

– Чудесно, моя госпожа, чудесно! – сказал Даратас и похлопал ладонями. От неожиданности девушка оторопела, Её брови поползли вверх. – Я рад, что вы хорошо ознакомлены с вашими традициями, но вот незадача: я их не знаю. Поэтому, на мой взгляд, разумнее не огрызаться, а нормально объяснить мне всю сложность ситуации, не перечисляя, в коих грехах повинна моя раса.

– Так, может, вас сразу на царство назначить? – рявкнула девушка.

– Ах, вот что… – пробормотал Даратас. Откинувшись на спинку, маг сделал пару затяжек, с интересом изучая стройную фигурку строптивой эльфийки, а затем щелкнул пальцами, и девушка, оторвавшись от пола, перевернулась головой вниз. Хмыкнув, маг заставил тело жрицы кружить вокруг оси с огромной скоростью. Эльфийка только подумала закричать, как маг применил заклятье немоты. Повертев дерзкую немного в воздухе, маг остановил её и вновь перевернул на ноги, впрочем, лишив возможности двигаться и говорить.

– Видишь ли в чём дело, моя дорогая, – молвил маг, – мне наплевать на регентство. И вообще наплевать на всякое правление. Если бы я хотел, вокруг меня бегали бы сотни таких, как ты. Среди вас нет ни одного, равного мне Я сейчас руковожу вашей обороной только потому, что меня просил мой друг и ваш царь сохранить эльфийский народ! – Даратас старался говорить тихо и медленно, чеканя слова, дабы они врезались в сознание, как нож в тело. – Поверь, я отлично знаю, кем меня здесь считают. И мне хорошо известно ваше отношение к людям. Но если вы не в силах отойти от своих ритуалов, сделав финт ушами, то, будь любезна, обращайся ко мне, как к правителю, пускай и временному. Только я, пускай и человек, способен сдержать ваши дома в древнем единстве, и, надеюсь, ты осознаёшь это. Посеешь зерно сомнений в правильности решения Кельвина – лавина сорвётся с горы. Не пройдёт и пары часов, как каждая семья найдёт, что вспомнить другой. Так что постарайся проявлять пускай вынужденное, но уважение и почёт, иначе твоё упрямство обойдётся слишком большой кровью!

Сказав последнюю фразу, маг оборвал магическую связку и девушка упала на пол, в бессилии уткнувшись лицом в пол. Даратас, махнув рукой, уселся на стул, и, закурив, погрузился в чтение принесённых пергаментов, не обращая ровным счётом никакого внимания на лежащую жрицу.

– Это дикое оскорбление… – прошипела эльфийка. Даратас хмыкнул в ответ, давая понять, что сей факт ему прекрасно известен. – Ты, ты… – захлёбываясь слезами, забормотала жрица.

– О! Вы только посмотрите! М-да… – цокнув языком, проговорил маг, не отрываясь от чтения. – Если таких плакс выбирают в регенты, то дело у вашего царства совсем плохо. Хотя, знаешь, – задумчиво произнёс Даратас, резко поднявшись на ноги, – Это даже к лучшему. Умыв слезами и кровью собственную гордость, вы, быть может, укрепите свою веру.

– Да что ты знаешь о Вере, человек? – взревела эльфийка и рванула к Даратасу. Блеснул кинжал… но цели так и не достиг. Маг одним простым приёмом обезоружил девушку и рывком отшвырнул на кровать.

– Да, наверное, я мало знаю о вере, но я очень много знаю о жизни, дорогая, – проговорил маг, медленно вращая в руках маленький кинжал. – И, как подсказывает мне опыт, чем выше задираешь голову, тем легче не заметить то, что лежит под ногами. Пойми, глупая, сейчас не время кичиться своим «высоким» положением. Я какой-никакой, а правитель, и, согласно вашим законам, вы должны подчиняться. Истекающей кровью державе требуется точное, почти механическое исполнение правил, иначе ваше общество начнёт рушиться. Я понимаю твоё отвращение, и сам не рад сложившейся ситуации. Спасибо Кельвину! Но в данный час необходимо забыть о своём эго. В мир ворвалось нечто неизвестное, и сила этого непомерна. Да, этот мир, который вы храните, теперь под угрозой – не только ваш народ. А ты на меня с этим! – Даратас с отвращением кинул кинжал в угол. – Ножичком! Лучше поторопи своих, чтобы более не раздражаться моим присутствием.

– Да не могу я! – вырвалось у девушки, и она закусила губу.

– Да? И с чего же?

– Я уже сказала, никого нет. Мы не можем выбрать Жриц, и посему царя больше не будет. И ты, алахоэ, теперь вечно! – выкрикнула девушка, утирая слёзы.

Последние слова эльфийки ошарашили Даратаса, но, впрочем, ненадолго.

– Чушь! – воскликнул маг. – Даже при смерти Кельвин не расстался с разумом и не стал бы давать мне регентство, не зная, что тем самым ставит царство в безвыходное положение.

– Ну, он мог и не знать о…

– О всех последствиях он был извещён. За час до своей кончины старик-царь запросил всю информацию о последствиях сражения. М-да, истекая кровью, правитель думал о своём государстве. А ты… Стыдись! – тыкнув пальцем в сторону девушки, сказал Даратас и вновь уселся на стул, продолжая смачно затягиваться табаком из трубочки. – Видно, есть какой-то запасной ход… Так, значит, утри слёзы и спеши в самые дальние кладовые ваших библиотек. Найди хотя бы пару слов о ином варианте выбора царя. Всё, бегом. А я пока займусь изучением сложившейся обстановки.

Эльфийка медленно встала с кровати и направилась к двери, ладонями смахивая катившиеся слёзы и спотыкаясь по пути… Ушла она, громко хлопнув дверью.

Оно и к лучшему.

Даратас хмыкнул и стал раскладывать принесённые бумаги.

Наверное, он поступил предельно жёстко и грубо, однако ситуация требует подобных действий. Столь вопиющее нарушение принятого порядка зародит в ней желание вернуть старый ход вещей. Так сказать, обратное противодействие. В основном, сила привычки сильнее внешних воздействий. Чаще всего привычку можно победить изнутри. Но в данном случае необходимо, наоборот, усиливать давление, дабы эльфам хотелось скорее избавиться от внешнего пресса. Это крайне актуально для консервативного общества эльфийского царства.

Вообще, теоретически, как регент Верховного Жречества, Недмэ может попытаться собрать Совет Старейшин, и признать его, Даратаса, регентство, преступным из-за таких выходок против Жрицы и тем более женщины! Но этого делать она не станет. Знаете, это как в одной очень древней игре из его родного мира: самого себя связать неудачным ходом и потерять очень ценную фигуру. Нет, сейчас её усилия будут направлены на создание законных, именно законных условий для возведения Мильгарда на Престол. Любые существа живут вместе благодаря определённым скрепам, держащим их вместе. В случае с эльфами закон в виде традиций пронизывает всю каждодневную жизнь этого народа. Если он даст трещину, то… Тогда этой древнейшей цивилизации не удержаться. Ведь она состоит из шести племён, объединённых вместе, и ещё десятков домов, представляющих закрытые касты. И внутри каждой есть свои правила. Процесс распада будет скоротечным и необратимым.

А то, что он, Даратас, нарушил закон, в этом только плюс. Ведь он чужак и, ко всему прочему, человек.

Прошло около трёх часов, пока маг, зарывшись в стопки пергаментов, разбирался во всех доставленных данных. К сожалению, Даратас не знал язык эльфов в совершенстве и кое-какие детали ему приходилось додумывать самому. Но в итоге это не мешало составить полную картину событий.

После самого сражения и постоянных стычек при отступлениях, у эльфийского царства осталось всего двенадцать тысяч бойцов. Враг тем временем занял уже весь третий ярус шахт, отрезав эльфам доступ к каким-либо ресурсам и безостановочно продвигается ко второму, жилому ярусу. Провианта хватит на недели две, а вот припасов лишь на одну серьёзную схватку, а потом придётся кулаками да зубами брать врага. Что касается укреплений, то все расположены в неудобных для встречи столь многочисленного врага местах, и не представляют никакой ценности. Осталось, правда, одно местечко до начала второго яруса. Там-то и надо встречать неприятеля. Вообще, от жилых кварталов в район шахт ведут два главных туннеля, которые потом разветвляются, уводя к тем или иным копям. Один из таких проходов покрыт железными рельсами, по которым спускаются и поднимаются тачанки с необходимыми вещами для работы. Этот проход слишком отвесный для того, чтобы по нему передвигаться пешком. Конечно, гости из неизвестных пространств Междумирья – не люди и не эльфы, – и могут придумать что-нибудь из своего особенного арсенала на подобный случай, однако такой шанс им давать нельзя. Встречать там гадов совсем неудобно: слишком узкие пространства. Поэтому вход этот лучше всего перекрыть. А вот преимущество второго состоит в том, что перед ним есть большое пространство, способное уместить войско. Конечно, это не размеры Золотых Ручьёв, но вполне достаточные. Насколько понял Даратас, в древности там был зал жертвоприношений, которые совершали эльфы, провожая бойцов на войну в подземелья. Со временем данный обряд переместился в Золотые Ручьи, а затем и вовсе вышел из применения, так как войны шли почти беспрерывно, и пафосные мероприятия лишь мешали эффективному ведению боевых действий. Ну! Обычай исчез, а вот помещение, некогда старательно вырубленное в теле скалы, осталось. Грех не воспользоваться!

Судя по скорости передвижения, гости Междумирья подойдут в назначенную точку примерно через сутки. Странно, но твари не торопятся, а медленно и верно идут вперёд, оставляя за собой… Да, кстати, оставляя за собой что?

Даратас вытащил небольшой лист с загнутым концом из дальней стопки на столе и стал внимательно вчитываться в несколько строк, наскоро набросанных чей-то грубой рукой. Это был отчёт единственного выжившего бойца из разведотряда, высланного вперёд, чтобы засечь продвижение противника. Твари оказались гораздо умнее, чем считали, и приготовили для эльфов западню. Из двенадцать воинов остался этот, еле-еле унёсший ноги. Пропуская множество формальностей, Даратас вычитал самое интересное: « Когда мы подошли к Трантойскому перешейку, то заняли крайне удачную позицию, с которой смогли рассмотреть продвигающиеся полки противника во всех необходимых деталях. Шли они разрозненно, без каких-либо намёков на строй. Шли молча. Офицеров замечено не было. Стоит отметить, что те места, по которым прошли эти твари, покрылись непонятной чёрной дымкой. Если точнее описывать, что-то вроде тумана, около десяти сантиметров высотой, покрывающий всю поверхность, на которую ступили твари. Подобное мы заметили чуть дальше, близ Фрасцового озера. Тогда-то мы и попали в засаду…»

Даратас отложил листок и сделал глубокую затяжку. Крайне интересная информация! Чёрный туман… Однако!

В дверь вновь постучались.

– Да, да! – проговорил маг, не отрываясь от трубки.

Дверь открылась, и в комнатушку вошла Дариана.

– Привет, Дар, – сказала она. – Я отвлекаю?

– Нет, нет, – проговорил маг, рассматривая обтянутую в серую кожаную одежду, фигурку Дарианы. – Прошу, садись на кровать. Стула, к сожалению нет.

– Благодарю… – пробурчала она.

– Ты, я так понимаю, пришла по делу?

– Да, ты думаешь верно. Хотя я была бы не прочь поболтать с тобой о том о сем за бокалом хорошего вина.

– Взаимно, моя дорогая, – сказал Даратас, мило улыбнувшись. – Но времена, однако сейчас иные.

– Суетливые весьма, – усмехнулась волшебница.

– Да уж! – затянувшись, пробормотал маг. – Так что у тебя?

– Среди эльфов начинается брожение. Многие не верят в победу. Всё чаще и чаще звучат призывы уйти в Ансвиль.

– Ах, Ансвиль! – воскликнул Даратас, поёрзав в кресле. – Сколько я ни пытался вытащить из старика Кельвина хоть пару слов об этом странном месте, все попытки потерпели фиаско! Ты знаешь что-нибудь?

– Я встретила упоминание о нём в очень древнем манускрипте, который доставил в далёком прошлом один из преданных офицеров. Этот Ансвиль или, по-другому, Анхельм, какой-то мифический город, существующий в искажённой реальности параллельно с нашим миром. К сожалению, каких-либо конкретных подробностей там не сказано, но единственное, что более или менее можно считать важным, это указание на некое триединство древних эльфов, коим и принадлежат знания Ансвиля.

– Так, так… Ансвиль, – бормотал маг, картинно выпуская клубы дыма изо рта. – Бежать, значит, задумали…

– Может, они правы?

– На самом деле да… Враг превышает нас и в количестве, да и в умении. Надежды мало.

– И что тогда мы делаем?

– Думаем, – внимательно посмотрев на Дариану, сказал маг.

– А не будет ли поздно, когда мы поймём, что придумать так ничего и не получится?

Даратас резко встал и, обойдя вокруг стула, проговорил:

– Возможно…

– Я не понимаю, – всплеснула руками девушка.

– Всё не так просто… Вот, прочти, – сказал маг, протянув бумагу с отчётом разведчика Дариане.

Та бегло просмотрела написанное (в отличие от Даратаса, волшебница превосходно знала эльфийский), затем несколько секунд посмотрела в сторону, обдумывая полученную информацию и сказала:

– Бежать нельзя.

– Именно! – щёлкнув пальцами, подтвердил Даратас. – Гости-то наши совсем не завоёвывать пришли.

– А скорее, уничтожать. И эльфы лишь первое препятствие. Однако здесь ничего не сказано о влиянии тумана на живое.

– Боюсь, что ответ очевиден.

– Не всё так однозначно.

– Я так не думаю, – громко сказал кто-то, входя в комнату.

Маг и волшебница устремили взгляд на пришедшего и в недоумении уставились на гостя. Хотя кто ещё был гостем…

– Мильгард? – удивлённо проговорила девушка.

– Простите, я проходил мимо и услышал ваш разговор, – виновато произнёс эльф, подойдя ближе к Дариане.

– Да ничего… – пробурчал маг. Неужели они говорили так громко?

– Да, слух у меня особенный, от рождения. Вынужден признаться вам, мессир, я слышал также ваш, эм, непростой разговор с Недмэ…

Даратас почувствовал, как неприятные мурашки пробежали по спине, но виду не подал.

– … и согласен с вами во всём.

– Во всём? – в недоумении проговорил Даратас.

– Я думаю, мой отец не настолько глуп, чтобы передать всю власть человеку, сделав его правителем от безысходности. Причём, как вы знаете, от власти у нас отказаться нельзя. Будь всё плохо, он назначил бы алахоэ меня или брата. Я присяду?

– Конечно, – ответил маг, не сводя глаз с Мильгарда.

– А что касается Ансвиля, – сказал эльф, усевшись позади Дарианы и прижавшись спиной к стене, – то все знания о нём были утеряны, кроме ключа, открывающего телепорт. Что это за город и вообще за мир, в котором разместился Ансвиль? Кто его знает. Быть может, эти твари как раз и пришли оттуда. Поэтому необходимо драться здесь, за наш дом. И, кстати, тот туман опасен для жизни. Откуда я знаю? Да вот, спустился недавно вместе с отрядом. В лапы такой штуки случайно попал один разведчик. От него осталась только пыль. Немедленный процесс гниения. Пару секунд, и тела нет.

– Господи… – пробормотала Дариана.

– С каких пор ты обращаешься к Богу, дорогая? – усмехнулся маг. От туманной дряни он и не ожидал ничего другого. Что огонь, что яд, что подобный туман. Разница лишь в способе, а результат один.

Дариана лишь лукаво улыбнулась на вопрос Даратаса.

– Драться значит… – пробормотал маг, посмотрев на эльфийского принца. – Закурить не желаете?

– Нет, благодарю, – отказался тот.

– Жаль, – сухо сказал Даратас и забил свежий табак. – А как, собственно, вы представляете себе битву?

– Насколько я понял, вы уже запросили данные о возможных укреплениях в жилых кварталах. Честно говоря, здесь самая слабая линяя обороны. Все укрепрайоны разбросаны, и кулак нам сформировать не удастся. Думаю, вы понимаете: никто не ждал таких орд из глубин, и веками подготовка велась для войны без линии фронта. Теперь же всё иначе. Что ж, вы, наверное, обратили внимание на жертвенный зал перед одним из главных ходов, ведущих на третий ярус?

– Да, как раз анализировал все плюсы и минусы.

– У нас примерно двенадцать тысяч войска. Как я читал, в этом месте может поместиться где-то около тридцати тысяч. Да, да, в древнее время наши предки любили размах, – улыбнувшись, сказал Мильгард. – Если расположиться полумесяцем перед самым входом, мы закроем все пути прорыва, а также сможем создать мешок, в которого будем посылать тучи стрел. Проще говоря, пространство между входом и строем будет полностью простреливаться лучниками.

– Это замечательно, только толку-то? Враг сражается с неимоверной скоростью, сметая…

– Сначала я думал о магии ускорения, но её действие крайне нестабильно и кратковременно. Вы знаете это лучше меня.

– Поэтому-то и отмёл эту идею сразу же!

– Тогда я и подумал о зелье времени…

– Зелье времени? – усмехнулся маг. – Насколько я помню, наши с Франческо усилия на получение этой вещицы окончились неудачей.

– Конечно! Ведь мой отец не дал вам самый главный компонент – ридий.

– Ридий? Хм, что-то очень созвучное с одним крайне опасным веществом из моего родного мира…

– Оно и опасно. Залежи ридия находятся глубоко под землёй, даже дальше жилищ пустеров. Если не использовать магические щиты, уже за несколько километров можно почувствовать некоторое давление на мозг. Если же подойти близко к скоплениям ридия без защиты, то смерть будет почти моментальной. Как установили Жрицы, от разрыва внутренностей.

– Ого! Нехорошо Кельвин поступил, не сказав нам.

– Ну! Знаете ли… Жизнь – такая штука! Кто его знает, как обернётся. Нужно же иметь свой козырь в рукаве!

– О! Вы знаете эту игру? – удивилась Дариана.

– А чего ж нет? Отец обучил. Вы же вроде с Франческо баловались сим развлечением.

– Ну да ладно! Речь не об этом, – нахмурившись, сказал Даратас. – И что же этот ридий?

– Крайне активное вещество. С ним-то и получается зелье времени, которое, кстати, вполне безопасно. Хотя, по правде сказать, я до конца не уверен.

– И чем оно отличается от магии Высших Порядков? – потирая подбородок, спросила волшебница.

– Во-первых, действием. Штука эта не только заставляет тело двигаться быстрее, но и производит немедленную адаптацию организма. То есть вам кажется, что вы продолжаете жить и действовать так же, как и раньше, только всё вокруг замедляется.

– А точнее, становится в одну проекцию.

– Верно! – щёлкнув пальцами, сказал Мильгард. Этот сын Кельвина был намного общительнее, чем Ольвен, и куда умнее.

– А срок действия?

– До двух дней. Правда процесс отвыкания достаточно тяжёл. Дней пять жар, кашель, головные боли.

– У нас всего один шанс. Победим – будет время отдохнуть. Нет, будет всё равно, – сказал Даратас, блуждая взглядом по маленькой келье.

– Да уж…

– Только где взять это зелье? Времени на добычу ридия и создание субстанции у нас просто нет!

– Я же сказал про козырь в рукаве… Зелья в своё время было заготовлено предостаточно. Правда для отдельных отрядов… Ну да ладно! Хранится оно в скляночках. Каждой хватит на пять человек, а всего запаса на всю нашу армию. Правда, из-за такого использования срок действия сократиться ровно до суток, но это не столь важно.

– Хорошо, бойцы примут его прямо перед боем. Но, опять же, есть некоторая проблема.

– Да?

– Перебить всех мы не сможем. Их орда…

– Вы думаете свалить главаря?

– Именно.

– Но… Как его найти? Он, скорее всего, сидит где-нибудь в Источнике. Или, того хуже, и есть сам Источник…

– Последнее вряд ли. Я чувствовал Источник. Вряд ли это что-то разумное. Это скорее похоже на материал. Займитесь пока приготовлениями войска, принц. Мне нужно немного подумать.

– Хорошо! Если так будет лучше… – сказал принц и, резко встав, направился к двери. Остановившись в проёме, Мильгард развернулся и сказал: – Прошу, не ошибитесь. От вас зависит будущее моего народа!

Через секунду эльф вышел прочь.

– И что ты собираешься делать? – резко спросила Дариана.

– Вот что… – пробормотал маг и настроился на трансферанс. Пускай это будет приватный разговор.

* * *

Ночь давно вступила в свои права, накрыв окрестности непроглядной тьмой. Пробираясь сквозь чащи, два бойца могли десятки раз сбиться с пути и в конечном счёте заблудиться, если бы один из них не был умудрён опытом и не знал всех возможных ходов.

В молодости Данила излазил все окрестности Севера, охотясь за дикими племенами, и редкими магическими вещами, кои можно найти в кладовых полоумных существ севера. Вот была житуха! Каждый день что праздник. Не знаешь, проснёшься ли завтра. Мало того, что всевозможные гады вокруг, так и вечно добрая Инквизиция гоняла вольных, не давая передышки. Налоги мол, давай, и всё! Злостных неплательщиков убивали на месте. Данила хорошенько засветился в списках заочно приговорённых к смерти. Вот тогда-то и стали некоторые «вольные трупы», как их называли в народе, объединяться в шайки.

А затем появились мелкие кланы, ведшие бесконечные войны со святыми отцами. Многие, конечно, исчезли по тем или иным обстоятельствам (объединения, распады, серьёзные поражения от инквизиторов, принёсшие невосполнимые потери), но некоторые не только выжили, но и достойно развились. Глефа, Бреган Дэрт, Белые Рыцари… Это кланы, выросшие на плечах отчаянных людей, бросивших вызов прихотливой судьбе и её слугам – обстоятельствам. Славна их история, хотя, конечно, не всех. Множество мелких кланов да гильдий – всего лишь разбойники. Но родной клан Данилы постепенно формируется в маленькую общность с определёнными традициями и вполне устоявшимися целями. Сам охотник некоторое время бродил в составе небольшой банды, орудовавшей в этих местах и лишь лет десять назад разбитой и влившейся от безвыходности в Глефу. С тех пор Данила сильно привязался к новому окружению, к новым людям. Особенно к Строгонову. Этот был последним отцом-основателем костяка клана. Как очень харизматичный человек, он умел завести толпу, умел влюбить в себя друзей и заставить врагов безгранично уважать себя. И ради такого человека Данила готов сражаться хоть с ордой Ренессанса, хоть с тьмой Культа. Да и, наверное, не только из-за него. Людей в клане много хороших. Ко многим и так привязался.

– Рены отстали. Странно как-то… – пробурчал Яр, шумно проламываясь через бурелом. В этой части было много поваленных и не сгнивших деревьев, чьи ветви торчали в разные стороны.

– А мы им ни к чему. Они-то думали, что в лапы попалась лёгкая добыча, а оказалось по-другому, – сказал охотник, срубая ветви по пути. – Ты иди потише. Застава Селтика близка, и, если наши опасения подтвердятся, лучше для нас оставаться незамеченными.

– Да какое незамеченными! Тут без треска и не пройдёшь! Тьфу! – плюнул юноша и выругался. – Нет местечка почище?

– Есть, ещё дальше к северу. Только, боюсь, напоремся там на менад, и твоя пятая точка станет похожа на ёжика, – усмехнулся Данила.

– Шутник, тоже мне, – пробурчал Яр, и, оступившись, под тяжестью доспеха с дикими проклятьями повалился на ветки.

– Ну ты и боров, братец, – рассмеялся охотник, легко обходивший препятствия.

– Да иди ты!

Данила замолчал и продолжил путь, качая головой от каждого громкого треска веток да палок, которые не умел обходить Яр. Да, это полевой ратник, а не рейнджер. И на кой чёрт его дали в напарники?

Минут через двадцать оба воина вышли из чащи к огромной равнине. Справа в нескольких сотнях метров высились пики гор Тансмангара, а слева лежали роскошные луга, стелившиеся вплоть до обрывистых берегов. А впереди темнела ещё одна чаща.

– Ты используешь острое зрение? – спросил Данила, присев на одно колено и рассматривая окрестности.

– Да. Не свет же.

– Хорошо. Застава Селтика находится в этой чаще. По идее, они уже должны нас видеть…

– Ну, видно решили поспать!

– Ну тебя, дурак… – пробурчал охотник и настроился на трансферанс.

Селт, мы рядом! Где ты?

Никакого ответа.

Селт! Чёрт тебя возьми, ты слышишь?

– Ну что? – нетерпеливо спросил Яр.

– Молчит.

– Ну, тогда клинки к бою, и к ним, – блеснув лунным светом в глазах, сказал юноша, медленно вытягивая меч из ножен.

– Горячая кровь, да? – остановил его Данила, придержав руку. – Успеешь землю согреть. Если рены там, то перещёлкают нас на открытой местности и все дела.

– Проклятье!

– Ага. Трава тут вроде высокая, поползём на брюхе.

– М-да… – пробурчал Яр. – И где застава, чёрт бы её побрал?

– За деревьями в чаще. Ты что, частокол себе представлял? Мы же погранцы, летучие отряды. Там прямо за кустами оборудованы хорошие гнёзда для ведения арбалетного обстрела. Тут вся местность простреливается. Да к тому же заставу с нахрапа не взять – нарвёшься на замаскированные колья, да плетёные стены колючих веток. Кстати, заметил? Трава вокруг не примята.

– И что с того? – уныло спросил Яр.

– Да вот, знаешь ли, если здесь наступали рены, то вся местность вокруг чащи была бы вытоптана. А тут, как видишь, девственно чисто.

– Ах, вот оно что…

– Ладно, выдвигаемся, – пробурчал Данила и лёг на живот. Быстро перебирая локтями и коленями, охотник двинулся вперёд. Яр ругаясь, медленно пополз за ним. С его вооружением ему придётся пробираться долго.

Перебираясь немало чем через сотню метров равнины, Данила несколько раз останавливался, напряжённо вслушиваясь в ночную тишину и ловя каждый звук. Но ничего, кроме пыхтения Яра и редких уханий совы, так и не услышал.

– Не нравится мне это… – пробормотал Данила. Он ужасно устал и безумно хотел спать, но постепенно загорающийся азарт битвы отгонял с кулаками всякий сон.

Подобравшись к самой кромке чащи, Данила вскинув арбалет, стал рассматривать деревья. Своим опытным взглядом он заметил пару арбалетных гнёзд. Несколько кольев, подло торчащих из кустов, но никого из людей!

Яр меж тем, задыхаясь, подполз к охотнику, и замер, ожидая, пока Данила оценит ситуацию. Некоторое время спустя, когда опытный воин, рассмотрев всё вокруг, дал знак идти вперёд, Яр очень медленно и на редкость тихо поднялся, двигаясь по полукругу.

Первый труп они обнаружили в кустах близ одного из гнёзд. Он лежал лицом вниз, весь в крови, и с многочисленными рваными ранами.

– Что за бред? Рены их голыми руками, что ль, терзали? – удивился Яр.

– Тихо, – буркнул Данила и с арбалетом наперевес двинулся через кусты.

Напряжение росло. Всё вокруг замерло. Даже совы перестали гулко переговариваться между собой. Данила почувствовал, как пересохло во рту и живот скрутило тугим узлом. Что-то было совершенно не так. Почему нет следов атаки? И кто зверски убил воина, не оставив переломанных ветвей от такого зверства?

Вскоре кусты кончились, и оба воина вышли на опушку, где стояло пару палаток, несколько телег с фуражом, и… лежали человеческие тела.

– Господи помилуй… – пробормотал Яр. – Сколько кровищи-то! Ни черта себе! – кровь в магическом зрении виделась как обычные черные пятна на земле, только чуть светлее, выделяясь на общем фоне.

Трупы были разбросаны тут и там… как, впрочем, и их конечности вперемешку с внутренностями. С людьми творили нечто невообразимое, разрывая буквально на куски. Здесь точно работали не оружием.

– Что за?.. Данила, ты видишь это? – пробормотал юноша. – Данила?

Охотник уже прошёл чуть вперёд, осторожно перешагивая тела, и продвигаясь к палаткам, проигнорировав оклик юноши.

Яр опустился перед одним из тел, более-менее сохранившемся в целости, правда, без одной руки, которая, похоже, была обглодана. Погибший лежал изрезанным лицом вверх, в неестественной, выгнутой дугой позе. Ему словно сломали позвоночник перед тем, как разорвать брюхо точным ударом… длиннющих когтей.

– Это сделали не люди, – проговорил Данила, подойдя к Яру со спины.

Юноша от неожиданности вскочил, выхватывая меч.

– Чёрт бы тебя побрал! Мог бы осторожнее! – рявкнул он.

– Подобное могли бы сотворить камнееды, – сказал охотник, не обратив внимания на вскрик Яра, – Но эти гиганты оставили бы множество следов вокруг. Менады, цианосы, карлики менее изощрённы в своих действиях. Тропосы вообще бы не зашли сюда. Что же до нетопырей, то их здесь лет двадцать никто не видел. Да если бы и пришло несколько, то вряд ли смогли бы перебить всех. Доспехи переломаны… Бред какой-то.

– Такое ощущение, что нападение было крайне неожиданным, – пробормотал Яр.

– Да, верно. Словно атака пришлась прямо из центра лагеря, – задумчиво проговорил охотник.

– Может, зомби какие-нибудь? Говорили, у ренов есть некроманты.

– Ага, призвали их прямо в центр заставы. Нет, сомневаюсь. Следов было бы больше, да и воины тут опытные, справились бы. М-да, мага разорвали пополам и расшвыряли по лагерю, словно забавляясь.

В ближайших кустах раздался треск.

Данила вскинул арбалет и присел на одно колено, прицелившись в сторону звука. Яр, выхватив меч, попутно наложил на себя один из магических щитов и занял оборонительную позицию, выставив перед собой щит.

Кусты зашевелились, словно кто-то грузный застрял там и пытался проползти вперёд. Мышцы Данилы напрягись до предела, дабы удержать тяжёлый арбалет в неподвижном состоянии.

Раздались стоны.

– Это человек! – выкрикнул Яр и рванул к кустам.

– Нет, стой! – выкрикнул охотник, но юноша уже вломился в кусты и стал кого-то вытягивать оттуда.

– Сюда, скорее, помоги! – крикнул Яр.

– Вот дурак! – пробурчал со злости Данила и поспешил на помощь.

Вместе они выволокли на поляну окровавленного человека, покрытого многочисленными ранами. Лицо было залито кровью, успевшей запечься. Немного приглядевшись, Данила узнал неожиданного гостя.

– Селтик! – воскликнул он. – Боже мой! Что с тобой?

В ответ раздались неразборчивые слова и жалобные стоны. Селтик лежал на руках Данилы, и, вцепившись в его локти, мотал головой в разные стороны, словно слабоумный.

– Не думаю, что он сможет ответить. У тебя есть порошок лечения?

– Да, конечно, только, боюсь, ему не поможет. Но попробовать стоит, – сказал охотник, развязывая мешочек с порошком. – Лай-то’Сатерас!  – несчастного покрыло яркое зелёное свечение, и раны на теле стали немедленно затягиваться. Однако Селтик не обратил на своё исцеление никакого внимания, продолжая трястись и мотать головой.

– У него жар… – пробормотал Яр. – Он весь горит!

– Подержи его, я свяжусь со Строгоновым, – сказал Данила, с трудом отцепив руки Селтика.

Мой сеньор! Это Данила.

Да, слушаю!

Мой сеньор! У нас очень серьёзные проблемы.

Говори.

Мы на заставе Селтика. Здесь все убиты, причём, крайне необычным способом. Их словно разорвали на куски голыми руками да когтями.

Может, кто из диких?

Непохоже, уж поверьте моему опыту. Никаких следов. Вообще никаких.

М-да… И совсем никого не осталось в живых? Только Селтик. Но с ним что-то непонятное. Раны мы ему излечили, но он продолжает гореть и трястись, словно безумный из дома скорби.

Его нужно к травнику; всё равно вы ни черта не смыслите в лечении. Через сколько вы сможете достичь Лагеря?

Ну, если никого здесь не хоронить и выложиться в полную силу, то где-то часов через пять.

Проклятье, долго слишком. Но у меня нет свободных магов вам в помощь. Пускай уж рассудит провиденье путь Селтика.

– Ну что он сказал? – пробормотал Яр, держа в руках трясущегося Селтика.

– Нести сказал, нет свободных магиков у него.

– Нести его? Да я сам себя нести уже не могу.

– Сбросим броню, ничего не остаётся, – сказал охотник, расстёгивая ремень пластинчатого доспеха.

– Что? Да мне сам Вурдан чаровал броню! – возмутился юноша, осматривая пыльную и потёртую в нескольких местах кирасу.

– Вурдан? Торвильский Вурдан? И ты в этот бред поверил, когда тебе выдали из нашей оружейной? Да ты сумасшедший! У всего клана не хватило бы денег на одно его творение. Это Ренессанс или Сюреал закупают такие шедевры. Над твоей железякой небось Танга поколдовала. Она тебе три таких сделает, только металла дай.

– Да металлы есть, после недавнего похода. Ладно, твоя взяла, изверг! – сказал юноша и принялся медленно расстёгивать ремни.

– Пойду гляну в палатках, может, носилки найду. А то так тащить – с ума сойти! – сказал Данила, оставшись в грубых кожаных штанах и рубахе, но, впрочем, при любимом арбалете. Мало ли чего… Хотя, по всем признакам, нападавшие давно ушли.

Порывшись среди всевозможного хлама воинских шатров, Данила нашёл какие-то старые носилки, грубо сделанные из двух длинных палок и натянутой свиной кожи, запачканной чей-то кровью. Подёргав деревяшки, охотник удовлетворился их крепкостью и поспешил к Яру, успевшему снять железо и заново прикрепить пояс с ножнам. Селтик всё так же лежал и трясся, постоянно что-то шепча.

– Плох он совсем, – сказал Яр, когда вместе с Данилой уложил несчастного на носилки.

– Большее, что мы сейчас можем сделать для него – тащить во весь опор. Лагерь же далеко, – как-то резко сказал Данила.

– А ближайшие заставы?

– Не думаю, что теперь там безопасно. Не факт, что удальцы из этих мест не поспешили туда.

Больше слов не требовалось. Два бойца подхватили носилки и через несколько секунд углубились в чащу. Теперь они были крайне уязвимы. Оставалось верить и надеяться на силы небесные, дабы они уберегли от назойливых глаз. Нечто подсказывало Даниле, что сегодня они попали во что-то очень серьёзное и неприятное. Впрочем, сейчас стоило сконцентрироваться на тяжёлой ноше, иначе им не дотащить несчастного до Лагеря.

Время не ждёт.

* * *

Капли жидкого золота, словно дождь, падали на ладони и лицо. Они были тёплыми и лёгкими, словно не золото вовсе, а обычная вода, покрашенная в непривычный цвет. Но нет, Ромунд точно знал, что это золото, и оно падает из удивительных фиолетовых облаков каждый день. Только почему оно такое тёплое? Почему не обжигает? Почему не оставляет ран? Золото… Оно прекрасно в мечтах. Оно несёт добро во снах. И здесь, в Мире грёз, подёрнутом сладкой дымкой забвения, золотые капли падают на высокую и гордую траву, дабы росой впитаться в землю. Капля за каплей. Солнце кажется таким близким, что стоит прикоснуться, и лучи заструятся по ладони. Золотые ручьи…

– Ромунд, – донёсся тихий оклик.

Юноша оторвал взгляд от неестественно большого светила и посмотрел в сторону, туда, где ровные, словно плиты, поля, уносились в даль.

Там Эмми. В лёгкой белой вуали машет рукой.

– Ромунд! – нежно зовёт она, и юноша начинает медленно двигаться к ней. Скорей к ней и только к ней! Но почему? Разве она так ему нужна? Разве…

– Ромунд! – раздался резкий крик над ухом, и юноша очнулся. Над ним стоял Харгул и интенсивно тряс его за плечи. – Вставай! Привал окончен. Скоро сходим с тракта в джунгли на соединение с Сюреалом.

– Да, да! Сейчас! – ответил Ромунд, протирая слипшиеся за короткий сон глаза. Сколько он проспал? Час, два?

– Три, если быть точнее, – сказал Марти, собиравший свою походную торбу. Видно Ромунд пробормотал последнее в слух.

Солнце только-только показало первые тусклые лучи из-за горизонта, и вокруг стояли сумерки. Тринадцатый легион постепенно готовился к выступлению.

– Лучше поторопись, Ромси, – улыбаясь, бросил Шип. Он стоял над Ромундом, медленно затягиваясь из трубочки. Торба уже висела у него за плечами.

Ромси… Значит Эмми успела проболтаться.

Ромунд как можно быстрее запихнул в торбу походную миску да ложку. Надел снятые на сон сапоги, подвязал пояс на робе, и через несколько минут подтягивания ремней на торбе стоял рядом с Шипом, опершись на боевой посох.

– Табачку? – спросил Шип, смачно затянувшись.

– Нет, не думаю, – махнул рукой Ромунд. Утренний воздух был поразительно свеж, и юноше не хотелось убивать бодрящую силу природы этой гадостью. Хотя, как говорят ветераны, на войне без доброго табака всё равно что мужик без… Ну в общем, это не стоит особого внимания…

– Ещё пару минут и тронемся! Будьте готовы, – крикнул Харгул.

– Так точно-с! – сказал Шип и отсалютовал десятнику, чем сорвал пару улыбок окружающих.

– Я тебе пошучу! – рявкнул Харгул, роясь в своей торбе.

– Эх, хорошо! – сказал Шип, разводя руками в сторону. Легион расположился близ Умрадского тракта на невысоких холмах, с которых открывался прекрасный вид на окружающую природу фебовских земель.

К югу весь обзор, на который хватало глаз, закрывали густые джунгли кокосовых и банановых пальм, зарослей папоротника, различных плющей, цветущих пышным и ярким колоритом красок и безумного количества кустов всех видов, волшебных трав и низкорослых деревьев. Они растягивались по холмам к востоку, образуя кольцо и заключая в себя огромное озеро Тандра или Алмазное озеро, по чьим берегам россыпью лежат драгоценные камни всех мастей. Чуть правее Ромунда, к юго-западу, высились пологие склоны Алтынских гор, изрезанных колеями горных ручьев. Эти богатые металлами скалы уходили далеко к югу, где совмещались с кольцом Баргских гор, чьи высокие острые пики, покрытые снежными шапками, видны даже отсюда. На самый же восток уносилась, петляя по невысоким холмам, лента Умрадского тракта, уводя к мрачным и загадочным землям варваров.

– Что застыл-то? – спросил Шип, с размаху хлопнув Ромунда по плечу.

– Красиво…

– Да, красиво… отсюда, – уточнил Шип. – Мне совсем не улыбается перспектива ползти по этим джунглям. Там нас перебить, как мух…

– Перестань паниковать! – укоризненно сказал Альма. – На то мы и маги, чтобы разведку вести не боем.

– Ага, будто в те экспедиции шли одни зелёные. На сколько я помню, там погиб цвет магистрата.

– Не цвет, а просто сильные маги! – перебил Харгул. – И вообще закройте рты. Пару болтливых из третьего полка уже оставили без обеда на трое суток. Больше головой думайте, и про себя мысли оставьте. Вернёмся из похода и обсуждайте сколько угодно. А сейчас война, и мысли только о победе!

– Как же можно достичь победы, не размышляя о грядущих событиях? – спросил Ромунд, посмотрев в глаза Харгу.

Десятник не отвёл взора, и, уперев руки в бока, сказал:

– Думает за тебя начальство, солдат. Они голова – ты руки и ноги, усёк?

– Вот тебе и власть народа… – пробурчал Марти.

– А ты не народ. Ты боец! И знаешь это не хуже меня. Мы исполняем приказы и умираем из-за этих приказов и всё тут. Попробуй расшевелить гнездо, и отлаженный механизм от тебя и мокрого места не оставит. Всё, всем заткнуться. Кто сейчас хоть слово – того без обеда!

Ответа не последовало. Мало кто видел Харгула таким раздражённым. Да и было отчего. Десятник отлично понимал, на что шли тысяча двести молодых ребят, таких же, как он.

– Стройся! – приказал Харг.

Рассредоточенные воины Республики стали медленно выстраиваться в походную колонну. Рассвет тем временем крепчал, и из-за горизонта ярким жёлтым огнём поднималось солнце, освещая дорогу армии.

Десяток Ромунда встал парами и подключился к маршу, увлекаемый движущимися спинами сотоварищей легиона. Маги находились в самом центре, а воины шли в авангарде и арьергарде войска, готовясь принять на себя удар. Однако Ромунду казалось такое расположение очень странным, так как враг будет бить вбок, в неподготовленных магов. Но командование было не столь глупым, и где-то через полчаса всем магам приказали наложить на себя щиты. В магической защите волшебники куда более устойчивы.

Углубившись в джунгли, войско неминуемо расстроило свои ряды: густая растительность преграждала путь и сильно мешала маршу бойцов. Вскоре начались отвлечённые разговоры, шутки, там и тут раздавался весёлый гогот, особенно он в избытке доставался тому, кто был достаточно неуклюж, чтобы споткнуться о торчащий корень и рухнуть на влажную от утренней росы землю. Командование поначалу пыталось наладить дисциплину, но затем махнуло рукой: пускай воины так поднимают боевой дух, чем в молчании пробираются сквозь густые заросли.

Через пару километров к югу заканчивались границы Республики и начинались дикие земли угрюмых варваров.

– Ну вот, скоро граница, – проговорил Шип. – М-да, ни души здесь. Надеюсь, наш поход закончится успешно, и эти земли вскоре освободятся от проклятых… – он споткнулся о торчащую ветку, – джунглей, чтоб их!

– Да ну тебя, дурак, – пробурчала Альма, шедшая с Шипом в паре. – Такую красоту под топор…

– Кстати, – подхватился вдруг Марти, до этого угрюмо изучавший землю под ногами. – Где-то в лиге от сюда проходит Шестнадцатый Вал. Последняя линия защиты от войск Таргоса.

– И что из этого? – спросил Ромунд.

– Да ходили слухи, мол, готовится наступление со стороны Королевства, – ответил Марти.

– Да ну вас всех! – сказала Альма и надула губы от обиды.

Надо сказать, этой хорошенькой волшебнице никак не шёл солдатский шлем. Ей бы стать светской красавицей, обсуждающей каждый день накаченных молодчиков и новые ароматы от именитых парфюмеров. В ответ на такие замечания девушка только махала рукой. Характер у неё, конечно, был крепче камня. Полная сирота, сама умудрилась поступить по конкурсу в Академию на бесплатное место (что многим в то время казалось просто невозможным); показывала одни из самых лучших результатов по учёбе, постепенно расцветая как женщина, и затем шокировала всех своим решением записаться в добровольцы.

На слова Марти Ромунд не обратил внимания. Они далеко от дома, в составе действующих войск, и с ними может случится что угодно.

Юноша хмыкнул и посмотрел на ясное утреннее небо, залитое ласковыми лучами солнца. Время к полудню, и жара вскоре возьмёт своё. В джунглях из-за высокой влажности будет безумно душно, и воины упадут духом. М-да, вот и наилучший момент для атаки врага. Ромунд посмотрел по сторонам, некоторое время изучая крепкие и мощные стволы пальм, окружавшие со всех сторон, а потом ни с того ни с сего посмотрел назад и увидел… Эмми. Девушка шла метрах в тридцати от него и смотрела точно ему в спину. Как только Ромунд повернулся, волшебница поспешно отвела взгляд и тут же разговорилась с каким-то высоким детиной в своей паре.

Ромунд почувствовал укол ревности.

– Впереди ручей, – крикнул Харгул, выйдя из строя. – Всем закрыться магией отражения. Мне не нужны бойцы с больными ногами!

По рядам пронеслась целая композиция одобрения, недовольства и просто чёрной ругани от нечего делать.

– Эй, а воякам как же? – спросил Шип, укрывшись заклятием.

– На то они и вояки, дабы справляться с такими трудностями! – крикнул Харг. – Что прикажешь? Остановить войско и ноги им посушить? Нам необходимо беречь силы.

На последние слова никто не нашёлся, что ответить. Всё верно. Бегать, и всей тысяче с лишним вояк накладывать магию отражения – себе дороже. Потом и простой огненной стрелы не высечешь, потеряв концентрацию праны.

Вскоре появился и ручей. В этом месте джунгли уходили по склону вниз. Бурный и шумный ручеёк, шириной метра три нёсся вниз, насквозь прорезав заросли извивающейся лентой… На взгляд глубина была не более полуметра, но сила течения высока. Солдатам приходилось держаться друг за друга, чтобы не сорваться вниз по ручью.

– Давай, Ром, клади руки мне на плечи, а Альма на твои, и так далее, – сказал Шип, державшийся за шедшего впереди Бладса.

Ромунд вступил в воду и ощутил, какая она безумно холодная. Кованый сапог стал невероятно тяжёлым, и юноша с трудом перемещал его по скользкому дну ручья. Слава богу, волшебство не позволяло воде просочится в сочленения колец.

Ромунд почти пересёк ручей, когда что-то вдалеке громыхнуло, словно гром. Все, как по команде, повернулись к недалёким пикам Алтынских гор, и через какую-то долю секунду в воздухе повис крик Харга:

– Ложись!

Но поздно. Что-то тяжёлое взорвалось прямо посреди ручья, затем где-то повыше, в джунглях, и несколько взрывов пришлись прямо в строй. Ромунд успел броситься на берег, прежде чем что-то просвистело мимо его прежней позиции, взорвавшись ниже по течению. Грязные брызги накрыли его с ног до головы. К счастью, магия отразила эту пакость. Но Ромунд о таких мелочах и не думал.

– Ромунд! – крикнула Альма, стараясь удержаться на ногах в бурном течении. – Помоги, скорее!

Юноша потянулся к девушке, одной рукой опершись в скользкое дно. Вода заливала лицо и постоянно норовила заполнить рот. Альма взялась за руку и выскочила на берег. А вот Марти.

Ручей сотрясли три мощных взрыва. Один пришёлся очень близко к переходившим магам и зацепил кого-то из соседнего десятка. Марти взрывной волной швырнуло в воду и течением потянуло вниз. Судя по ругани, нёсшейся среди шума воды, сотоварищ был жив.

– Что это такое? Из чего нас бьют? – прокричал кто-то из рядов. Войско оказалось перерезано проклятым ручьём на две половины.

– Пушки это! – последовал ответ.

– Что это ещё?

– Да штуки такие, стреляют железными шарами, наполненными осколками и прочей дрянью. Ну как там, ядра, во! – пояснил Ромунду прижавшийся к земле Шип, хотя тот и сам знал это не хуже.

Обстрел продолжался. Появились раненые. Маги водной стихии занялись привычным делом.

– Они же Таргосовские, чтоб их, мать! – проорали с передних рядов.

– Ну и хрен с этим! – крикнул Шип. – Враги, так враги!

– Всем подготовить магию! – прокричал Харг. Десятники остальных подавали похожие команды. – Скорее щиты защиты, сейчас начнётся дальний обстрел. Ромунд, Альма, Бладс, готовьтесь к дистанционному поединку! – не успел Харгул закрыться щитом, как не менее чем десяток взрывов сотрясли землю близ магов. Ромунд видел, как несколько человек из ближайшего десятка на том берегу взлетело в воздух и превратилось в пепел.

Эмми…

– Большой Огонь бьёт! Действовать на дистанции! – кричали десятники.

– Ромунд, Бладс, кольцо! – рявкнула Альма.

Волшебники взялись за руки, и, закрыв глаза, сосредоточились, шепча заклятия.

В глазах потемнело, в ушах раздался неприятный срежет и звон, словно что-то металлическое кромсали огромными ножницами, а затем через какие-то секунды темнота в глазах прояснилась, и Ромунд почувствовал, как поднимается выше и выше, отрываясь от земли. Конечно, взлетал он ввысь чисто зрительно, оставаясь телом на земле.

– Прикрыть дистанционных! – глухо донёсся крик Харга.

– Так, Ром, ты чувствуешь их? – пробурчал Бладс.

Юноша обвёл взглядом бескрайние джунгли, а затем интуитивно сфокусировался на склонах гор, тут же ощутив покалывание во всём теле. Враги вовсю работали над обстрелом. Джунгли тряслись от многочисленных взрывов Большого огня и бомбардировки пушек.

– Да… – прошептал Ромунд. В этом странном магическом состоянии всё казалось медленным и тихим. Гром взрывов напоминал хлопки рвущихся воздушных шариков.

– Перенеси нас туда! – крикнула Альма. Её голос прозвучал очень отчётливо.

– Сейчас, – сказал Ромунд и мысленно потянулся к горам. Он почувствовал, как пространство исказилось, и он словно в полете понёсся к горам. Через некоторое время маги увидели противника.

Вражеские пушки расположились на одном из склонов, поросшем высокой травой, что хорошо их маскировало. Батарея из двух десятков орудий лупила по застигнутому врасплох войску Республики. Пушки, к счастью, штуки достаточно ненадёжные, поэтому процент точного попадания очень мал. А вот атака магов… Десятка три мастеров огня сосредоточенно проводили обстрел. Не будь у войска мастеров земляной магии, все воины давно полегли бы. К счастью, республиканцы кое-как настроили защиту и Большой Огонь чаще рвал на куски прекрасные пальмы, оставляя вместо себя выжженные поляны.

– Они что, не ожидают дистанционной атаки? – пробормотал Бладс.

Ромунд в какую-то долю секунды почувствовал чужой удар и выставил мощный магический щит, зачерпнув силы из общего кольца. Вражеская магия с треском расшиблась о него. И в следующий миг, не давая никому опомниться, юноша по наитию сделал ответный удар. Вражеские маги, ведшие дистанционную атаку, спрятались в небольшом ущелье. Грубыми ударами их не взять, а вот мягким и тонким уколом…

Ответная атака Ромунда прошла удачно. Он использовал вычитанное заклятье Диор Каданса. Магия Высших порядков.

Усиленный общим кольцом, Ромунд, юный маг, вложил чудовищную мощь. Удар пробил щит противника и достиг цели, приобретя цепной эффект. Врагов до единого парализовало и стало бить электрическими разрядами. Через несколько минут вместо волшебников остались лишь обугленные трупы.

– Боже! – пробормотала Альма.

Тем временем магиков огня и артиллеристов кромсали другие чародеи армии Республики, перешедшие в дистанционную битву. Разорванные на куски трупы летели во все стороны. Стандартный набор камнепадов, кислотных дождей и цепных молний оставил от врага изрубленные останки.

Искорёженные стволы пушек катились вниз по склону.

– Меня сейчас вырвет! – честно признался Бладс и тут же разорвал кольцо.

Пространство вновь исказилось, и через пару мгновений Ромунд оказался близ ручья. Спохватившись, юноша огляделся. К своему ужасу, он увидел множество трупов, лежащих вокруг. Невдалеке, близ густого куста, Стимп над кем-то колдовал.

– Кого из наших задело? – крикнул Ромунд.

– Харга! – не сразу ответил водник, закончив магический процесс. – Не сильно, жив будет. Правда полежит немного.

– Ты за главного тогда? – крикнул Шип.

– Времени нет. В соседнем десятке водника вышибли, а у них раненых шестеро. Пускай Мевелин примет командование!

– Всё закончилось хоть? – прокричал кто-то за спиной Ромунда.

Тот обернулся и увидел Марти, с посохом на перевес.

– О, рыбка наша, – усмехнулась Альма.

– Не смешно! Я думал, до самого Алмазного прошкрябаю по дну. Весь зад себе отшиб! – пожаловался Марти и хотел сесть на землю, как вдруг посмотрел в сторону гор, и глаза его расширились от ужаса. – Господи! Они идут в рукопашную!

Сердце Ромунда сжалось, и он резко посмотрел туда, куда указывал Марти. Он ощутил, как свело мышцы ног, когда он увидел десятки вооружённых до зубов воинов врага, рвущихся к ним. Топот ног отдавался в каждой клеточке его тела. Сознание парализовало страшным предчувствием близкой смерти. Солдаты Республики рванули неприятелю наперерез, но вовремя перехватить наступление таргосовцев им не удастся. Враг точно рассчитал и приготовил ближний бой для нападения на магов.

– Спокойно, бойцы! – подал голос Мевелин, выпрямившись во весь рост. – Огонь по моей команде! Дальше действуем по обстановке! Не отступать! Бежать некуда.

Секундная пауза, показавшаяся Ромунда дольше вечности, а затем рык нескольких десятников, слившихся в один:

– Огонь!

Ромунд приметил ближайшего к себе вояку, облачённого в проклёпанную кожаную броню с вышитым золотым василиском на груди, и запустил в него цепную молнию. Врага навылет пробил сгусток плазмы и устремился ещё к трём наступающим, поочерёдно сложив их на землю.

Воины королевства наступали врассыпную, уменьшая возможный урон от цепных молний и огненных шаров, но не менее четырёх десятков они потеряли при магическом ударе республиканцев. Но на повторную атаку последним времени уже не хватало. Вражеские ратники были в нескольких метрах от взятых врасплох чародеев.

Ромунд в последний момент вскочил на ноги, и, закрывшись щитом, ударил наугад заклятием молнии. В воздухе раздался треск. Кто-то вскрикнул…

Секунда…

Мышцы всего тела напряглись…

Время словно застыло…

А затем уши заложил грохот и воинственные рыки сошедшихся грудь в грудь бойцов. И началась рубка. Ромунд крутился, как волчок, уворачиваясь от мечей да топоров. Иной раз ему удавалось ударить магией посоха в ответ, сразив того или иного противника наповал, но в основном приходилось защищаться, отбиваясь и руками, и ногами, и даже посохом, иной раз хорошенько пройдясь им по шлему ретивого вояки. Несмотря на неожиданность, враг просчитался. Магов Академии обучали не только быстрому говорению сложных и непонятных слов, именуемых заклятиями. Записавшихся добровольцев обучали искусству боя посохом и рукопашной схватке, правда не в тяжёлых поножах и сапогах, но страх вперемешку с азартом добавлял сил. Ромунд умудрился одного отправить в нокаут, сначала дав пинка в солнечное сплетение, а затем в область виска. Вояка был хиловато защищён, чтобы сдержать удар.

Ромунд, обычный парень из народа, неплохо учившийся любимому делу в Академии, сейчас вершил суд над врагами, вынося лишь один приговор – смерть. Сегодня был не первый раз. Сегодня он знал, что делать. Сегодня его рука была крепка.

Но судьба, однако, сама располагает события, и Ромунд в горячке боя помнил об этом.

Особенно он ощутил её близкое дыхание в спину, когда один прыткий мечник загнал его в ручей, не давая отдышаться ни на секунду. Слава небесам, что это оказался адепт Ордена Стали, он не владел безумной скоростью управления оружием… И ловкостью, слава богу, тоже. В горячке сражения, вояка прыгнул было за Ромундом, дабы добить проклятого врага, но не доглядел десяток магов, засевших по ту сторону ручья. Меткий бросок огненный стрелы, и мечник остался без головы.

Резко развернувшись к тому берегу, Ромунд, не глядя, кивнул головой в знак благодарности и бросился на стоявшего спиной к нему врага с лабрисом в руке. Точное попадание молнии, и противник, упав в воду, поплыл вниз по ручью.

Несмотря на героическое сопротивление, потери среди магов Республики были ужасны. Повсюду лежали убитые люди в ярких магических робах. Никто не дрогнул, никто не отступил. Среди десятка Ромунда по какой-то злой судьбе оба новичка погибли. Шип был сильно ранен и отполз куда-то в кусты, в надежде спрятаться от предательского удара меча сверху вниз. Ромунд же получил серьёзную дырку в плече, по собственной глупости нарвавшись на скользящий удар какого-то крестоносца. Бить его магией было бесполезно: – у этих есть особая защита ордена, дарующая высокое магическое сопротивление своим воинам. Поэтому Ромунд что было сил прошёлся два раза посохом врагу по голове, отчего через некоторое время враг ошалело начал оседать на землю. Вырвав меч из ослабевших рук воина, Ромунд всадил его в смотровую прорезь шлема.

– Я убью тебя, стерва! – проревел кто-то с правого бока.

Шипя от боли, Ромунд развернулся, и увидел, как над сражённой Альмой завис здоровенный детина в звериной шкуре с обоюдоострым топором в руках, который он занёс для удара. Та лишь подняла руку, в тщетной надежде защититься. Видимо страх и усталость лишили её трезвого ума и возможности ударить заклятьем.

Ромунд, не раздумывая, запустил в вояку заклятье Диора. Несчастный долго выл, пока ужасная мощь плазменного тока зажаривала его тело.

Меж тем враг стал постепенно отступать. С обоих флангов его теснили подоспевшие воины, а центр республиканского воинства, удерживаемый поредевшими магами, никак не хотел сдаваться. Ещё несколько минут боя, и противник бежал с поля битвы. Преследовать его не стали и срочно отозвали всех рванувших за неприятелем вояк. Кто его знает, может, там ещё одна засада.

Оглядевшись, Ромунд, к своему ужасу, увидел на поле брани лишь отдельные фигуры в магических робах, пытающихся отдышаться после битвы. Остальные недвижно лежали на земле.

После прошедшего сражения, тринадцатый легион скорым маршем через два часа достиг войск Сюреала и остановился вместе с ними на ночёвку. Неясность произошедшего события вынудила командование приостановить наступление. Главнокомандующие легиона, а также генералы Сюреала, собрались на чрезвычайный совет в одном из шатров прямо в центре войскового лагеря. Во все стороны от расположившегося войска были разосланы разведчики, а также выставлены тройки постовых.

Все ждали возможного нападения, и у всех на устах ходила одна фраза: «Шестнадцатый вал пал.»

Эта линия укрепления являлась третьей по счёту, и замыкала дугу фронта, проходившую по границам с Солнечным Королевством. Для того, чтобы прорвать её, необходимо было захватить первые две линии защиты, которые десятки лет не поддавались никаким атакам. Даже десять тысяч воинов Таргоса не смогли пройти этот участок обороны. Сложность нападения заключалась в том, что здесь самая густая часть джунглей, снижающая точность обстрела пушками до минимума, как, впрочем, и Большого Огня. Выжигание растительности не помогало: мастера водных стихий отлично знали своё дело. По особому распоряжению они выращивали новые деревья и кусты с бешеной скоростью. По иронии судьбы, этот участок также являлся самым удобным для прорыва общей обороны Республики, так как подход резервов, как, впрочем, и необходимых припасов к нему, был ограничен временем передвижения. К сожалению, порталы, некогда установленные мастером Франческо де Орко, не поддавались копированию даже самым искусным магам Академии, а порталы иного вида были крайне неудобны в использовании. Поэтому самые серьёзные наступления врага приходились именно сюда, но всегда заканчивались полным фиаско. Жители Республики даже уверовали в собственную непобедимость. А теперь на тебе! Враг на родной земле.

Хотя, конечно, оставался и другой вариант развития событий.

– Что, если варвары пропустили Таргосовских псов по своим территориям? – размышлял подлатанный и чуть отошедший от ран Шип, лёжа на утеплённом солдатском покрывале, подсунув торбу под голову. Весь десяток, а точнее, восемь оставшихся в живых магов, отдыхали в глубине лагеря, распластавшись по земле и греясь у небольшого, но тёплого костерка. Вечера и ночи тут студёные. Даже вечно суетливый Харг спокойно устроился близ толстого дерева, медленно смакуя вино из фляги. Ромунд же смастерил себе неплохую лежанку на пушном кусте семальи – кстати, крайне ценном растении для алхимиков. Просто набросив покрывало на куст и подвязав его по краям за ветки, юноша развалился на нём, утопая в мягкой листве. Кусты семальи были очень упругими и выдерживали вес сотни и более килограммов.

Стоял глубокий вечер и простой разговор о том, о сём был очень кстати, когда желудок полон, и сон маячил перед глазами.

– Не думаю, – пробурчал было Марти.

– Значит, плохо думаешь! – рявкнул Шип. – Ну, прикинь! Если бы прорвали нашу оборону, об этом знали бы не только на всём Фебе, но и на Гиперионе, чёрт побери!

– Ну, может, тайком прошли, – попытался парировать Марти.

– Тайком? Пройти по землям варваров тайком? Да это всё равно что мне незаметно залезть тебе в зад, Марти! – в порыве бросил Шип, отчего Харг и Ромунд ехидно хмыкнули.

– Честно говоря, не понимаю цели нападения, – проговорил десятник. – Видно, командир у них был хорош, но не настолько. Что с того, что он уложил у нас восемь десятков магов? Их потери, по подсчётам, составили до двухсот пятидесяти бойцов, сотня из которых выбыли из строя по случаю смерти, а не ран и плена. То ли враги просчитались, то ли у них был совсем иной мотив сих действий. Во всяком случае, чисто стратегически они проиграли бы в любом случае. От их пушек в джунглях толку никакого, разве что деревья срубать, а нападение пехотинцев вообще вызывает у меня недоумение – рано или поздно их взяли бы в тиски.

– Мне кажется, тут не всё так просто, и мы попали в ужасную авантюру, – проговорила Альма. Девушка легла ближе всех к костру, и, подложив словно ребёнок ладони под голову, дремала, одним ухом слушая разговор.

– А чёрт его знает, авантюра иль нет, – пробормотал Ромунд. – Во всяком случае, у Сюреала сейчас до четырёх сотен отменных чародеев, способных разрушить проклятый Кандур до основания!

– Да… Что правда, то правда, – проговорил Марти.

– Стимп, а ты как считаешь, а? – обратился к воднику Шип. – Шестнадцатый вал пал, или здесь нечистым пахнет?

– Говном здесь пахнет – это я знаю точно. Вон там какая-то сволочь… – на последнем слове Стимп запнулся, посмотрев на Альму. – А вообще Шип, в следующий раз брошу тебя с распоротым пузом, чтоб остальные дни похода хоть нормально поспать. Отвали.

– Да ладно, ладно, хорошо! – поднял руки Шип. – Не кипятись!

– Шип, во всяком случае известно одно: с Шестнадцатого никто не отвечает, – сказал Ромунд.

– Слухи это всё. Слухи.

– Ничего подобного, – проговорил Харгул. – Лерой мне сам сказал об этом.

– Впрочем, как и нам, – произнёс кто-то незнакомый. Хотя нет, вот Ромунду очень знакомый!

Юноша подскочил и увидел Эмми, стоящую напротив него.

– О, мадмуазель, чем обязаны? – улыбнувшись, спросил Шип и подмигнул Ромунду.

– Да я к вашему сослуживцу. Товарищ десятник, можно украсть его ненадолго? – мило улыбаясь, спросила Эмми.

– Украсть нельзя, одолжить можно! – пробурчал Харг, не подняв взгляда на девушку. Он вообще себя странно вёл в присутствии лиц противоположного пола.

– Ромунд? Ты не занят? – спросила Эмми, продолжая улыбаться.

– Я? Что? Ах, нет, нет, конечно! – запнулся юноша. К своему крайнему неудовольствию, он услышал ехидный смешок Альмы.

– Может, отойдём? – покусывая нижнюю губу, спросила Эмми.

– Да, конечно! – приободрился Ромунд, и, поднявшись с лежанки, подошёл к девушке. – Идём вон туда, там три пальмы согнуло ветром, и получилось что-то вроде небольшого укрытия. Вроде его никто не занял.

– Романтика! – вскользь кинул Шип, лукаво посмотрев на Ромунда. Тот в ответ знаком пообещал ему неприятностей.

Эмми была одета в строго кожаную солдатскую куртку, которую обязаны носить маги под мантиями, с высокими сапогами и узкими штанами, сильно обтягивающими фигуру. Смотрелось как-то не особенно… Странно, в Академии Эмми сильно пеклась о том, что она носит, правда не по поводу цены, а скорее, стиля. Хотя, если признаться, грубая воинская одежда никак не портила её. Конечно, до светских красавиц она не дотягивала, но Ромунду на это было наплевать. Она нравилась ему такой, какая она есть.

– Я слышала, вам крепко досталось… – проговорила Эмми, зайдя под кроны согнутых пальм. Среди них росли несколько кустов с бананами.

– Да, есть такое, – пробурчал Ромунд, осматривая деревья на предмет растущих плодов. – Банан хочешь?

– А почему бы и нет? – улыбнулась девушка. Юноша сорвал фрукт и протянул его Эмми.

– Случаем не ты меня сегодня спасла, когда какой-то лихач затянул меня в ручей? – спросил Ромунд, внимательно следя за тем, как девушка снимала кожуру. Зачем только, сам не знал. Боялся, наверное, поймать её взгляд. Почему? Тоже неясно.

– Нет. В момент сражения я была в другом месте. Десятник отправил меня разбираться с фуражом. Нашим не доложили паёк, – как-то виновато сказала Эмми и посмотрела на Ромунда. Тот успел незаметно отвести взгляд.

– Да, тыловые гады такие. И вроде морду бьют им, бьют, а до них не доходит ни черта, – отстранённо проговорил Ромунд. Мысли его сейчас были совсем о другом.

Наступило молчание. Эмми с энтузиазмом ела банан, а Ромунд смотрел перед собой на заросли какого-то кустарника, неясного в темноте, и думал обо всём сразу и в то же время ни о чём. Бывает такое, что кажется, будто понял и узрел что-то новое, только смысла в этом нет.

– Скажи, ты до сих пор думаешь, что я пошла сюда ради тебя? – вдруг спросила Эмми.

– Знаешь, если прикинуть, что нет, то получается какая-то белиберда, – не растерялся Ромунд. – Твой отец мог бы тебе объяснить, что такое солдаты и с чем их «едят» в нашей доблестной Республике. Не думаю, что после этого остались бы хоть какие-нибудь логичные доводы, чтобы идти в добровольцы. В наше время волонтёры идут за деньгами, в коих у тебя недостатка не было и не будет. Как, наверное, и у твоих внуков.

– А как же дело народа? Ты… – начала была Эмми, но громкий хохот Ромунда перебил её.

– Дело народа? О чём ты, глупенькая! – весело воскликнул он. За все дни своей боевой практики подобные мысли ему стали казаться крайне смешными. – Какое дело народа? То, за что воевали наши отцы? Так нету этого. Куплено всё, милая! Кто не продался, тот неправильно выставил цену. Или мало предложили. Есть дела сильных мира сего, и есть Седьмой Отдел. Вот там дел много. Сенат с его напыщенным вниманием к публичным интересам смешон до невозможности! На него без ухмылки никто давным-давно не смотрит. Я тебе больше скажу: пройдёт пару дней, и наших «избранников» будут приглашать на знатные пиры станцевать на столе или поиграть в петуха.

– Но ведь ты часто говорил о жертвах по имя общего блага.

– Пока не видел смерть и не чувствовал её запах, Эмми, – убрав улыбку с лица, проговорил Ромунд. – В этой авантюре уже погибло восемьдесят ребят, и это далеко не предел. В чём жертва в войне с варварами, Эмми? Когда последний раз они тревожили наши рубежи? Да, я говорю о серьёзных нападениях, а не редких набегах, кои чаще отбиваются деревенской стражей да патрулями.

– Ну а если…

– Что? Что, Эмми? Варвары объединяться с Таргосом? Ты веришь в это? Да ему больше достаётся от них, чем нам.

– Значит ты слаб и немощен, мальчишка! – воскликнула Эмми, прервав бурную речь Ромунда. – Увидев кровь, ты готов распрощаться с идеалами? – сверкнув глазами, проговорила Эмми.

Ромунд был слегка ошарашен. Он не помнил, чтобы Эмми так интересовали вопросы идеалов и общего блага. Скорее всего сейчас, в данную секунду, проблема в ином. Причём не в высоких словах и мотивах, а просто в маленькой мужской ошибке.

Ромунд легонько обнял Эмми за талию и прильнул к её губам, заключив в крепкие объятия…

Несколько нежных мгновений…

Аромат сладких фруктов…

Тихий вечер…

Сие мгновения и правда достойны стихов и музыки, кои им посвящают. Муза, прекрасная в простоте и банальности.

– Так лучше? – спросил Ромунд. Девушка довольно улыбнулась и слилась с ним ещё в одном долгом поцелуе. Затем ещё.

– Гораздо, – наконец ответила она, вжавшись в грудь Ромунда.

– Слабый мальчишка прощён?

– Наверное, – сказал она.

– И? Я прав в своих предположениях?

– Да, конечно… – ещё один поцелуй. – И почему ты дотянул до того, что слабая и хрупкая девушка последовала за тобой даже сюда? Это жестоко, Ром.

Юноша вздохнул.

– Вдали от дома, и всего, что тебе мило, начинаешь смотреть на многое с другого угла, Эмми. Особенно когда судьба идёт с тобой под руку, ехидно улыбаясь и нагло шутя.

– Ты говоришь о судьбе, как о некоем кукловоде. Но мы же не просто пыль, чей удел скитаться с шальным ветром! Мы – люди, у нас есть разум. Мы можем любить.

– Когда идёт ураган и нет места, куда можно скрыться, то разум и сила не смогут помочь.

– Тогда почему ты не пал в бою?

– Случайность.

– Ага, но уже не судьба! – победно заключила девушка.

– Ну а кто её знает, быть может, и нет.

– Эх ты, безнадёжный философ!

– Я безнадёжный солдат, – улыбнулся Ромунд.

– Нет, ты пока студент на практике!

– Для солдата нет времени, – повторил юноша фразу Лероя, почему-то отпечатавшуюся в памяти.

– Да ну тебя, – пробормотала Эмми, одарив юношу ещё одним поцелуем. – Всё же любовь спасёт мир.

Ромунд улыбнулся.

– Ромунд! Ромунд! – прокричал кто-то сзади. Вроде, Харг.

Юноша развернулся и увидел десятника, спешащего к нему со свитком в руках.

– Что стряслось, Харг? – недоуменно спросил Ромунд. Чутьё подсказывало ему, что его маленькому счастью, которое продлилось всего несколько мгновений, суждено прерваться на длительное время.

– Срочная депеша. Приказ штаба – ты и Альма уходите вместе с разведотрядом. Немедленно!

– А поспать? – удивился юноша.

– Пять минут на сборы! – рявкнул Харгул и удалился.

Наверное, никогда Ромунд не видел такого убийственного страха в глазах Эмми. Он был готов поклясться – она что-то почувствовала в тот миг. Что-то очень нехорошее.

* * *

– Ты уверен, что получится? – спросила Дариана, осматривая бывший Жертвенный зал с высоты молитвенного помоста. Когда-то здесь Верховные Жрицы руководили пышными обрядами, коих более нескольких сотен лет не видела эльфийская община. Отсюда пространство открывалось в мельчайших деталях: от древних русел высохших ручьев, изрезавших камень, до пересекавших более-менее гладкую поверхность зала бугров и кочек. Освещение было слегка тускловатым, несмотря на тысячи факелов, висящих вдоль стен – размеры подземного помещения были приличными.

– Уверен? – усмехнулся Даратас. – В нашем случае мы можем лишь предполагать.

– Но разве…

– Разве что, дорогая? Ты что-нибудь знаешь об этих существах, чтобы быть уверенной хоть в чём-то?

Дариана потупила взор.

– То-то же, – сказал Даратас, внимательно смотря на девушку.

В глубине прохода, в котором размещалась лестница, послышались торопливые шаги. Маг обернулся, и через какое-то время увидел Недмэ с пергаментами в руках.

– Алахоэ, – выпалила она. – Я нашла!

Из-за спины жрицы вышел Мильгард, с совершенно озабоченным и нахмуренным лицом.

– Ну что ж, озвучь, – сухо бросил Даратас. В душе он очень обрадовался Недмэ, но не хотел показывать. Ей нужна строгая и крепкая рука.

– С позволения принца, – добавила Недмэ, бросив колкий взгляд на Даратаса. Тот невесело улыбнулся в ответ. – В Жертвенной Книге от Альмы Феенторской пятисотого года от сотворения мира… – Даратас мысленно присвистнул. Если учесть, что по-эльфийскому летоисчислению, сейчас двадцатое тысячелетие от сотворения мира. – написано, что царь есть отец над племенем, и может быть выбран только с решения Тиры, кое должны передать её верные Жрицы! Однако данное решения всемогущественная Тьма может принять в ходе поединка. Дальше, к сожалению, ничего нет.

– И это называется «нашла»? – удивился маг.

– На самом деле, – подал голос задумчивый Мильгард. – Здесь нет уточнения в ходе какого поединка. Во многих древних сочинениях Жриц это слово употребляется в значении противостояния эльфийского народа испытаниям Тиры. Теоретически это может означать следующее: царём станет тот, кто приведёт народ к победе.

– Но в этом нужно убедить Совет Старейшин, – пробормотала Недмэ.

– Тогда чего ты стоишь здесь? – недовольно бросил Даратас. – Иди и собирай его скорей! Пусть там будет хоть три старушки, но сделай всё, чтобы они согласились с такой трактовкой, иначе первой, кто пойдёт на плаху за измену, будешь ты! Ясно тебе?

Эльфийка кажется, покраснела. Или потемнела – не совсем понятно в полумраке, что происходит с нежно-фиолетовой кожей.

– Ну! – рявкнул Даратас, и Недмэ, резко развернувшись, в спешке покинула помост.

– Успеет ли? – смущённо произнёс Мильгард. Для него такое обращение с жрицей было непривычным.

– До прибытия врага пятнадцать часов. Вполне, – подала голос Дариана.

– Заседания по менее важным вопросам проходили и по трое суток. – сказал принц.

– Но у нас нет сейчас этого времени, – произнёс Ольвен, выйдя на помост из тени входа. – Единство народа трещит по швам, и если не восстановить хрупкое равновесие между законом и нуждой, то эльфийскому государству придёт конец.

Повисло тягостное молчание. Мильгард задумчиво осматривал будущее поле боя, Ольвен невозмутимо смотрел куда-то вдаль, а вот Дариана острым взглядом изучала Даратаса. Сам маг сделал вид, что не заметил этого, уставившись в пол. Эта женщина когда-то казалась Даратасу раскрытой картой, но теперь её прошлое не давало ему покоя. Связь с Культом никогда не проходит просто так. Уж очень много нестыковок в её якобы честном рассказе. Но пока рано раскрывать подозрения. Не стоит забывать, что она познала искусство плетения интриг, и с нахрапа взять изворотливую змею не удаться.

– Мильгард, Ольвен, – сказал Даратас. – Выдвигайте полки. Войска должны быть здесь в полной боевой готовности самое большее часов через семь! Эликсиры принять через двенадцать часов.

– А что, если враг узнает о нашем секретном оружии? – спросил Ольвен.

– Не думаю, мой дорогой принц, что главное преимущество врага связано с его войсками.

– А с чем же? – удивился Мильгард.

– Мой принц, вы требуете от меня слишком много. Если бы я знал, то вряд ли мы сидели бы здесь и ждали прихода всех этих… мерзостей.

Мильгард с сомнением посмотрел на мага, но промолчал. Ольвен, как всегда, остался бесстрастным.

– Во всяком случае, мой дорогой друг, вам пора готовить армию и быть вместе с вашими воинами, если вам угодно занять Подземный Престол и вернуть своему народу былую славу, растерянную во тьме этой недолгой войны.

– Наш народ не терял славы, – сказал вдруг Ольвен. В глазах его застыла непоколебимая ярость. – Мы проиграли лишь битву.

– Вот и докажите это, чёрт подери! – воскликнул Даратас. – Мне нужно подумать! Всё! Разговор окончен!

Эльфы, не роняя больше слов, удалились. Маг хорошо понимал, каких усилий стоит им испытывать свою гордость на прочность каждый раз, когда он столь непочтительно с ними общается, но это часть игры.

Я не понимаю, Даратас, –донеслись до мага слова Дарианы по каналу трансферанса.

Мне и не нужно, чтобы ты поняла, –ответил маг. – Твоя задача – сдержать натиск пешек, пока я займусь королём.

Отчего ты уверен в успехе своей задумки? Может, Ткач уже и пробовал?

Он и пробовал. Но, думаю, с Ткачом у нас будет долгий и интересный разговор на эту тему, дорогая. Ещё раз скажу, что твоя задача – подготовить самые разрушительные заклятья, чтобы смести волну гадов. Моя – дать бой их главарю.

Ты всегда был себе на уме, – обиженно сказала Дариана.

Милая, знаешь, а ведь ты могла бы много интересного поведать насчёт всей этой кутерьмы. Не так ли?

Я не понимаю…

Ну и ладно. Мне нужны точные сведения, а не уловки и обходные манёвры. Ступай. Более нам говорить не о чем.

Маг оборвал связь и отвернулся от девушки. Где-то спустя минуту с лестницы донеслись её шаги, уходящие вниз.

Не нравилось Даратасу поведение Дарианы. Ох, не нравилось. Эта живая легенда в своё время ушла в подземелья неспроста, и уж тем более не без задней мысли она выбралась оттуда по приглашению Кельвина, когда даже Война Сил не заставила её окончить самовольное заточение. То ли знала о прорыве тварей Междумирья, то ли предчувствовала. Кельвин, во всяком случае, так и не рассказал подробных деталей, как Дариана оказалась у него. Определённо сказать можно одно: в этой изощрённой политической постановке бывшая сеньора Предаторс играет далеко не последнюю роль. Возможно, эта чертовка – вражеская лазутчица, и обо всём, что здесь происходит, докладывает таинственному главе наступающей армии. Впрочем, доказательств нет, и заняться их поиском нет возможности. Сейчас главное – добраться до главаря, и Даратас, кажется, придумал, как…

Десятки лет исследований и наблюдений сделали из него могущественного волшебника, способного противостоять любому существу в этом мире. В отличие от многих магиков современности, Даратас знает не только способы разрушения, но и всевозможные приёмы искажений и иллюзий. Судя по природе Источника, и тварей, вышедших из него, неизвестные силы могут приспособляться к любым условиям, совершая метаморфозы. Но это с первого взгляда. Твари движутся столь стремительно только из-за того, что находятся в искажённом состоянии трёх измерений, связь с которыми достаточно хрупкая и неустойчивая. Возможно, что эти монстры всего лишь отражение одного большого создания (а быть может, сознания?), которое, находясь в одном месте, переходит в состояние множественности, искажаясь через призму измерений. Хотя возможен и другой вариант: сотни и тысячи тварей из какого-нибудь параллельного мира астрально переходят в особое состояние, создавая свои образы. Впрочем, в том и другом варианте, глава существовать просто обязан, так как направлять войска должен лидер. Хотя, подобный взгляд всего лишь следствие субъективной установки, созданной предпониманием данной проблемы самим Даратасом. Возможно, эти существа вообще действуют чисто интуитивно. Но он мог поспорить с кем угодно, что во время битвы у Источника ничто так сильно не ощущалось, как присутствие чужой воли. А то, как враги быстро освоились с изощрённой магией Даратаса, ударившей по чародеям? Это вообще очень странно. Словно единая воля!

Но это догадки. Что-либо выяснить достаточно трудно, пока не встретишь проклятую аномалию лицом к лицу. А это Даратас сделает достаточно просто, ворвавшись в щель между измерениями. Только необходимо близкое присутствие тварей, чтобы уловить нестабильный канал их связи. Самое же сложное поджидает его за пределами этого мира. Возможно, там будет измерение лишённое жизни… воздуха. Может, субстанция другой реальности вообще состоит из чёрного тумана, разлагающего здешнюю плоть. А может… Впрочем, всё может быть. На то он и сильный маг, чтобы уметь противостоять любой опасности. Как бы ни была разнообразна Вселенная, игра в ней всегда идёт по схожим правилам.

Рука мага медленно опустилась в карман робы и извлекла оттуда пять разноцветных шариков. Семена Судьбы. Самый древний и самый загадочный артефакт. Даратас нашёл их на заре молодости в дремучих джунглях Феба. Попались они ему в одной из пещер, где ютилась группа цианосов. Глупые существа тащили в нору всё, что попадало под руку, не особо разбираясь в вопросах практичного использования найденных вещей. Находку тогда маг не оценил, и подумывал продать какому-нибудь ювелиру, но, к счастью, его заняли более важные дела, и шарики он по чистой случайности сохранил. Только через многие десятилетия умудрённый опытом Даратас изучил находку и с помощью Ткача открыл суть этих бесценных предметов. Хотя, по чести говоря, ценность вещей заключалась лишь в предположении неисчерпаемой силы шаров. Как говорил Ткач, Семена Судьбы начинают действовать лишь в тот момент, когда силы и энергии мироздания закрутятся в фазе обновления. Если не влезать в дебри сложной и зачастую метафизической теоретики, особыми условиями использования является рождение нового мира. Предсказать же, когда это случится, нельзя, как утверждал Ткач, ибо пути Творца неисповедимы. Семена сами дадут знать. Главное, что каждый из них несёт на себе определённую печать. На синем шарике древним языком Лунных эльфов начертано слово Путь. На красном – Жизнь. На зелёном – Время. На жёлтом – Смерть, а вот на чёрном с очень приблизительного перевода написано слово Судьба. Значение тех или иных слов можно трактовать по-разному, но суть не меняется. Даратас почему-то был уверен, что вскоре этим вещицам суждено очнуться от сна.

Повертев шарики в руке, маг положил их обратно и извлёк из другого кармана небольшой золотой рог, размером с ладонь. Красивая вещица переливалась в тусклом свете факелов. Рог Длани. Франческо создал всего десять таких, прежде чем отказался забирать жизнь из мира – создание артефактов требовало только силы крови. Очень обильной крови. Зато эффект был великолепен! Такой Рог наполнен колоссальной энергией и способен подпитывать прану действующего волшебника очень долгое время. Однако после использования Рог неизменно самоуничтожался, превращаясь в пыль, но польза от него была неоценима. Спасибо Франческо! Его искусные творения хорошо послужили в дни Войны Сил, а теперь послужат в грядущих туманных событиях.

В дальних проходах, ведущих от Жертвенного Зала к жилым кварталам, загремело и забряцало железо. Послышался топот множества ног. Вскоре появились первые отряды, шедшие к месту сражения размеренным шагом; за ними медленно и тяжело катились телеги, загруженные запасным оружием, вязанками стрел, магическими порошками. Миру эльфов придётся вынести новое испытание. Но Даратас искренне надеялся, что он сможет выполнить его куда легче, чем задумала судьба. Ведь он обещал!

* * *

Нести несчастного Селтика по многочисленным холмам, пересёкшим местность, было трудно. Данила и Яр порядком устали за целую ночь и безостановочно бежать с грузом на руках не могли. Приходилось делать короткие привалы, что само собой представляло опасность. Здесь края достаточно дикие, и, несмотря на многочисленные поражения от людей, старые племена бродят по тропам своей молодости, нося в сердце ненависть к человечеству. Можно, сидя в овраге или в кустах получить стрелу в незащищённый бок, или, того хуже, нарваться на орду карликов. Хотя и на ходу от подобной участи вряд ли удастся спастись, зато есть шанс проскочить незамеченным под покровом темноты. Слава богам, ночь оказалась безлунной из-за невесть откуда накативших туч, что немного облегчало дорогу.

Раненный Селтик что-то постоянно бормотал. В основном неразборчиво, но пару раз Даниле показалось, что он услышал слова «дьявол» и «духи». В больную голову Селтика мог приходить всякие бред, но Данила насторожился, внимательнее вглядываясь в тёмную ночь.

Часа через четыре, ближе в восходу, они набрели на одну из первых деревень, что недалеко от Пустошей. Поселение горняков. Люди тут работают, в основном, в пресловутых пустошах, добывая медь и железо. Во время Войны Сил там произошёл мощный взрыв, вскрывший подземные ходы, вырытые незнамо кем, но главное, что ведущие к огромным залежам руды. Совсем недавно с этих трудовиков Бреган Дэрт драл немереные поборы, но после недавней битвы Глефа установила над ними патронаж. Однако по старинной привычке рудокопы не доверяли новым хозяевам, поэтому Данила решил обогнуть деревню и двинуться чуть севернее, чтобы там свернуть на юг. Это решение оказалось неудачным и удачным одновременно.

Где-то в километре от рудников, группа работников из пяти человек нарвалась на разъярённых чем-то тропосов, не пойми с чего вылезших из болот, и отчаянно отбивалась от них, закрепившись на одном из холмов. Данила хотел обойти опасное место, но Яр заерепенился и отказался продолжать путь, если они не помогут людям. Старый охотник немного пробросался черными ругательствами, но согласился.

Врагов было не менее десяти, но всё их вооружение состояло лишь в длинных копьях, коими они владели не очень убедительно. Доспехов на них не было: тропосы почему-то не уважали сие средство сохранения жизни, поэтому счёт был почти равным. Первых двух Данила свалил буквально за несколько секунд, приложив всё своё умение в перезарядке арбалета, ещё троих Яр срубил яростным натиском. Последнего на сегодня тропоса лишил жизни один из рудокопов, перерубив тому позвонок своей ужасной киркой. Понимая, что они остались в меньшинстве, враги бежали с поля боя.

Безмерно благодарные рудокопы напоили спасителей квасом да дали закусить знатной солонины и хлеба. Оказалось, в речушке недалеко отсюда обнаружили золото и организовали добычу. Недовольные племена немедленно показали зубы, кои им обломал отряд находившихся неподалёку воинов Глефы. Жители деревни стали свидетелями знатной драки, развернувшейся по Пустошам. В ходе неё не менее сотни тропосов рассталось с жизнью, захватив с собой лишь двух людей. Остатки проигравших теперь вот так, исподтишка, тревожат мирных трудяг.

Распрощавшись с рудокопами, Данила и Яр двинулись дальше, через час повернув на юго-восток к Аштральским горам. Теперь холмов и оврагов стало ещё больше, что затрудняло продвижение и высасывало последние силы из воинов. Но те непреклонно рвались вперёд, обливаясь потом и даже кровью – от усталости у Данилы закровоточил нос. Впрочем, старый вояка не обратил на это внимания, лишь иной раз смахивая струйки с лица, не сбавляя шага и поддерживая носилки одной рукой.

Когда солнце, наконец, перестало скромно скрываться за линией горизонта и стало медленно, но верно подниматься к зениту, вконец обессилившие воины Глефы достигли Главного Лагеря своего клана.

В одной из рощ, в такой же импровизированной крепости, как и застава Селтика, расположился Сеньор клана и его свита. Со всех сторон перекрытая лёжками арбалетчиков и скрытыми ловушками, рощица представляла собой сильный укрепрайон. Отменные маги были готовы встретить огонь противника, а многочисленные стражники – атаку пехотинцев. Заросли тянулись где-то на километр в разные стороны, и по всему периметру были созданы заградительные укрепления. Конечно, враги знали о нахождении Лагеря, и могли нанести удар, но на то существовали другие заставы, а также многочисленные разведгруппы, вроде пары Данилы и Яра. Охотник совершенно не удивился бы, узнав, что о их приближении давно стало известно Строганову. И оказался прав.

Как только они подобрались к роще на расстояние арбалетного выстрела, из-за деревьев выскочило несколько бойцов и поспешило на помощь. Подхватив носилки, воины понесли Селтика в рощу, увлекая Яра и Данилу за собой.

Вскоре густые кроны высоких деревьев сомкнулись над головой, и старый охотник вместе с молодым напарником наконец оказались в безопасности. Пройдя через ряд кустов, маскировавших лёжки арбалетчиков, они вышли на поляну, где горели костры. Над огнём, по-домашнему пыхтя паром, грелись котелки с едой, которую с вожделением в глазах ожидали десятки воинов, расположившихся вокруг. Тут же Данила увидел пару знакомых лиц, с кем-то поздоровался, кого-то похлопал по плечу. Ребята из отряда рейнджеров позвали позавтракать вместе, на что охотник с радостью согласился, но попросил подождать. Он хотел проведать Селтика. Яр махнул на это дело рукой и удалился искать свою палатку. Здесь был дом для каждого воина Глефы. Здесь находились все пожитки соклановцев и небольшое укромное жилище, где можно поспать и отдохнуть.

Лазарет располагался в глубине лагеря, куда пошатывающийся от усталости Данила еле добрался. Отчасти он хотел узнать, как Селтик, но и про себя не забывал: его палатка стояла недалеко от так называемой больницы…

Местечко, где работал травник Фолио, представляло собой огромный шатёр, накинутый на вбитые в землю колья, и было полностью открыто для доступа воздуха. Мастер Фолио считал, что больным больше всего нужен кислород для нормального выздоровления, и никак не хотел «делать склеп из святого места», как он выражался.

– С чем пожаловал? – спросил белобрысый мальчишка лет пятнадцати, сидя при входе в лазарет. Ученик Фолио, Патранакс, был вынужден сидеть здесь с утра до вечера и встречать приходивших.

– Мне Селтика проверить. Принесли только что, – ответил Данила.

– Ммм, мастер Фолио сейчас им занят. Проверить никак нельзя, – отрезал голубоглазый Патранакс. Ходили слухи, что он сбежал из знатной семейки купцов из Ватрад Вил, не выдержав жёсткости отца. Но это всего лишь слухи.

– Думаю, мой старый друг меня поймёт, – убедительно сказал охотник, отчего мальчуган сглотнул. Фолио знал, как наказать за глупые и непродуманные поступки своего ученика.

– Я не…

Данила не стал больше слушать и зашёл в лазарет. Тут сильно пахло всевозможными травами и настойками, от которых слегка закружилась голова. На койках лежали многочисленные больные, некоторые с ранами, видно, с прошлого похода на Бреган Дэрт. Местечко сие было достаточно просторным, мест на двести. Строганов особенно заботился о здоровье своих воинов. Как, впрочем, обо всём их благополучии. Власть правителя крепка тогда, когда у воина полный желудок и хорошее самочувствие.

В дальнем конце, среди рядов пустующих топчанов, Данила приметил мага в синей робе, склонившегося над больным. Поспешив к нему, охотник не успел дойти и двух шагов, как Фолио развернулся, и, ткнув пальцем в его сторону, сказал:

– Признавайся!

Старик Фолио был на пару лет старше Данилы, но судьба его сложилась почти одинаково с ним. Тоже ходил в вольных, затем в шайке, правда, далеко вопреки убеждениям. Он был учеником школы друидов Ирвина, и по понятным причинам попал в опалу. Чтобы выжить, прибился к ватаге романтиков большой дороги. Руку на мирного человека никогда не поднимал, занимался латанием ран бандитов, предоставлявших ему пищу да защиту крепких плеч. Затем бежал из шайки, которую на следующий день накрыли инквизиторы и пожгли на кострах. После этого прибился к какому-то отряду, впоследствии вошедшему в состав клана Глефа. Тут и познакомился с Данилой, и не раз бок о бок шёл с ним на рискованные задания.

Но годы шли, тяжёлое прошлое дало о себе знать в виде множества болезней, и Фолио остался в тылу, отпустив увесистое брюхо и длинную седую бороду. Однако душой оставался таким же, и недавней фразой, как обычно, подразумевал наличие ран и болезней.

– Нету, нету, Фол! – подняв в защиту руки, ответил Данила, уже пожалевший, что зашёл. Кожанку с дыркой от болта и кровью он забыл снять.

– Ага! Ранение! Так-с… – пробурчал травник. – Вот, – Фолио вытащил из кармана робы небольшой пузырёк. – Попей это. По глотку в день.

– Да ну! Опять! Эта дрянь воняет, как тухлый мамонт, чёрт бы побрал!

– Заткнись и бери! – рявкнул травник.

Данила, скрепя сердце, протянул руку и взял проклятую настойку. После недавнего лечения похожей дрянью он долго не мог покинуть отхожее место.

– Как он? – спросил охотник, засовывая пузырёк за пазуху и внимательно оглядывая Селтика. Тот лежал на топчане с закрытыми глазами, постоянно вздрагивая и бормоча непонятные слова.

– Да ничего не понимаю. Похоже на лихорадку, да только неясно, от чего. Никаких ран нет. Провёл работу с мантрами – никакого эффекта. Вообще. Странно…

Данила приблизился к больному, и, склонившись над ним, стал всматриваться в дрожащие на лице мышцы.

– Капилляры выползли на лицо, – пробормотал Данила.

– Ага. Такое ощущение, что все клетки его тела находятся в движении.

– Да, и губы синие совсем, – сказал охотник, и вдруг глаза Селтика открылись.

Безумный ужас обуял старого вояку. Таких глаз он не видел ни у одной знакомой твари. Красные белки и фиолетовые, с жёлтыми прожилками зрачки, словно поросшие непонятным грибком. Селтик схватил Данилу за грудки и с лёгкостью притянул к себе, зашипев несвойственным человеку голосом:

– Убей меня! Слышишь? Убей!

Данила рванулся, но Селтик держал его слишком крепко, пока Фолио не огрел того заклятьем сна. Тот какое-то время ещё держал охотника, а затем его мышцы ослабли, и он успокоился. Полностью. Без всякой дрожи и бормотания.

– Что за?.. – пробурчал Данила, пытаясь отойти от ужаса, мурашками бежавшего по его телу.

– Не знаю… Знаешь, иди отдохни и позови заодно Патранакса на выходе. Боюсь, у меня будет трудный день, – задумчиво проговорил Фолио, глядя на спящего Селтика.

– Хор… хорошо, – пробурчал Данила и двинулся к выходу. Нужно срочно выспаться.

* * *

В диких зарослях джунглей было темно, как в самой настоящей пещере! Повисшие высоко над головой широкие пальмовые листья вперемежку с пушистыми кронами фебовских деревьев не пропускали казавшийся в сей час столь желанным свет луны и её вечных, но одиноких спутниц-звёзд. Хорошо, что магия острого зрения кое-как спасала ситуацию, но среди темных, кустарников было особенно неприятно. Особенно когда слышишь вдали завывание зверей, и то жалобные, то устрашающие крики птиц. Привыкшему к скромному уюту своей комнатушки в Академии Ромунду это казалось до мурашек жутким и отвратительным. Особенно когда так неприятно чавкает мокрая земля под ногами! А дождя-то не было…

Впрочем, и Альма чувствовала себя не лучше, и разве что не жалась к плечу Ромунда, озираясь на каждый звук из кустов. Недавнее сражение показало, что враг способен нанести неожиданный удар. Пускай он не добился желаемых потерь в рядах Республики, но семена страха и сомнений всё же посеял.

Остальные шестеро бойцов отряда чувствовали себя в такой ситуации, как любой сенатор пресловутого Умрада с утра за чашечкой хорошего кофе. Никакого напряжения в их лицах Ромунд не заметил. Спокойствие. Никаких лишних движений. Только проверенная временем сосредоточенность, исключавшая малодушные вздрагивания на каждый шорох.

Все они были воинами, только один вроде кое-как разбирался в магии. Скорее всего не доучившийся в своё время из-за нехватки средств студент, отдавший, как и многие юноши, жизнь на откуп военной удаче. Все были как минимум лет на десять старше Ромунда и побывали не в одной передряге, если командование решило поручить разведку им. Но почему именно Ромунд и Альма? Возможно из-за их хорошего владении стихией воздуха, позволявшей «слушать ветер», то есть чуть ли не в прямом смысле «выцарапывать» из воздуха крупинки информации, сотканной из настоящего колорита факторов: начиная от запахов и закачивая вибрацией воздуха, несущей человеческую речь. Командование пренебрегло этим в начале похода и уже получило восемь десятков трупов. Ну ладно зелёные салаги, но в бою погибло три десятка опытных магиков, первыми встретившие ближнюю атаку врага. А это кое-что значит. Во всяком случае, Республика уже несколько десятилетий воюет из рук вон плохо. Нет, отсиживаться за крутыми валами пока что удаётся без проблем, но любые наступательные операции проваливались с треском не один раз. Поэтому даже вечный молчун Мевелин так дерзко и нагло отозвался о военных действиях против варваров.

Во всяком случае, кое-какое спокойствие внушал командир отряда по кличке Товарищ Гвоздь. Так, не по уставу конечно, а панибратски, называли остальные члены отряда своего командующего. Они давно служили вместе, и привыкли обращаться друг к другу именно так. Но для Ромунда и Альмы он будет только сержант, и никак иначе. Они ещё духи бесплотные, не «свои».

Другие воины тоже имели клички, которые Ромунд подсек в немногословных репликах, обращённых друг к другу. Самый большой широкоплечий вояка с закинутым Моргенштерном за плечо попросту звался Медведь. Он шёл за командиром и словно прокладывал новую дорогу. Конечно, из-за него группа оставляла много следов, но лишь поначалу. Где-то через час пути отряд резко повернул вправо, и огромный, неуклюжий с виду Медведь, превратился в аккуратного и лёгкого до беззвучности профессионала маскировки, чем немало удивил Ромунда. Впоследствии он узнал, что Медведь является мастером по тактике неожиданных нападений. Ещё два бойца, шедших в паре, были очень похожи друг на друга. У обоих соломенного цвета волосы, оба маленького роста, коротконогие. Белка и Стрелка… Смешно, но взаправду. Лица этих похожих друг на друга воинов Ромунд рассмотрел плохо, но ему показалось, что возраст их перевалил за четвёртый десяток. Гвоздь постоянно отправлял их на разведку.

Пятый вояка разительнее отличался от остальных. Неширокие плечи, впалая грудь… Вместо доброго меча на поясе – длинный и тонкий клинок, который впору эльфу, чем человеку. Вместо кольчуги – ненадёжная кожаная броня, не стесняющая движений, но и не спасающая от прямого удара мечом и тем более от попадания стрелы. Ромунд даже стал сомневаться, что это человек, особенно из-за накинутого на голову капюшона. Уж очень похож на эльфа. Возможно, длинные уши он как раз и скрывает под серо-зелёной тряпкой. В джунглях без хорошей защиты не выжить, если только не иметь дар предчувствия или предвидения.

И не успел Ромунд подумать об этом, как странный воин обернулся к нему и задумчиво посмотрел прямо в лицо. Юноша съёжился от неожиданности и остановился. Ярко-голубые глаза получеловека были ясно видны из-под капюшона. Словно в них горел огонь! Ромунд был готов биться об заклад, что взгляд не только пронизывал его насквозь. Полуэльф, никак иначе. Он где-то читал о таких существах. «Изгнанники в своём роду и чужие в чужом стане» – так вроде говорят о полуэльфах. Для любого нормального эльфа, лесного или лунного, соитие с человеческой женщиной – позор, а для любой человеческой женщины – великое несчастье, ибо от неё отвернутся все, не признавая чужой крови. Правда, редкий сельчанин не слышал безумно красивую байку о Ларисе и Сигизмунде – детях двух разных рас, встретившихся во время побега от судьбы, и полюбивших друг друга навеки. Теперь-то ясно, почему этот пятый, как окрестил его Ромунд, кое-как владел магией. Врождённый дар своего отца. Если же человек совершит соитие с девушкой эльфов, плод будет мёртвым.

Воин-полуэльф издал тихий смешок и двинулся дальше. Ромунд некоторое время постоял, пребывая в ошарашенном состоянии, а затем, получив толчок в спину от замыкавшего отряд шестого воина, медленно поплёлся вперёд. Кстати, о шестом. Его звали просто – Бочонок. Низкорослый, коренастый, с выпирающим пузом бородач крайне смахивал на карлика. Со стороны он выглядел до безумия смехотворно, особенно в плоском шлеме, постоянно съезжающем на бок. Бочонок без остановки курил трубку и что-то тихо напевал себе под нос. Из оружия он нёс большой обоюдоострый топор, который иной раз перекладывал с плеча на плечо, чуть не снося им голову Ромунду. Юноша хотел прибавить шагу, но плетущаяся впереди Альма, по женской привычке старавшаяся обходить грязные участки, не давала возможности сделать это. А обгонять как-то неприлично – мало ли: Бочонок подумает, что он не по вкусу Ромунду. Вот тогда берегись…

Ближе к утру они выбрались из густоты джунглей к небольшой речушке, вытекавшей из-под груды огромных валунов. Неширокое русло, чуть изгибаясь полумесяцем, тянулось на восток, будучи со всех сторон окружённым тучной зеленью кустарников.

«Хорошее место для засады,»– вдруг пришло в голову Ромунду, прежде чем кто-то сильным ударом в плечо повалил его на землю.

Воздух завыл от множества стрел, пущенных с того берега.

– Ищите укрытие! – рявкнул Гвоздь. – Рассредоточиться, не стоять близко друг к другу! Ну же!

Ромунд, мало что понимая, словно кошка, нырнул в ближайшие кусты, вложив все силы в прыжок. Упав в объятия мокрой зелени, юноша повертел головой в стороны, стараясь найти хоть кого-то, но вокруг словно замерло. Тишина… Ни отряда, ни врагов. Неужели все сотоварищи погибли, а противник идёт сюда собирать трофеи?

Вдруг он ощутил лёгкое покалывание на коже рук и груди. Магия!

Проклятье!

Говорят, частенько человек делает самые правильные поступки интуитивно, руководствуясь неясными науке силами. Наверное, это правда, ибо уже второй раз молодой маг по наитию нашёл цель и атаковал её, на ходу прощаясь с жизнью, ибо если он ошибся, то его позиция окажется открытой, и враг одним ударом пришибёт его.

Брошенная наобум цепная молния затрещала плазмой в воздухе и озарила другой берег реки, с бешеной скоростью распространяясь среди кустов и сжигая всё на своём пути. Зазвучали крики. Покалывание на коже исчезло!

Неужели он попал?

– Арбалетным огнём прикрыть Белку и Стрелку! – проревел Гвоздь где-то невдалеке.

Тут же защёлкали арбалеты, посылая один болт за другим на противоположный брег. И как они умудряются так быстро стрелять?

Послышались удары стали о сталь, предсмертные вопли…

Ромунд, пытаясь хоть как-то оценить ситуацию, с трудом выглянул из небольшой дырки в кустах, образовавшейся после использования цепной молнии.

Растительность на той стороне реки в большей степени была выжжена плазмой, в некоторых местах догорая и дымясь. Несколько деревьев угрожающе пошатывались. Там и тут метались какие-то люди, пытаясь скрыться от летевших в них с бешеной скоростью тяжёлых болтов. Чуть подальше от берега царила суета. Оттуда неслись грозные рыки, лязг железа, во все стороны летели листья и срубленные сучки и ветви. Иногда чьи-то конечности и головы.

– Маги, едрит вас! Огнём кройте! Огнём! – проорал на ухо Ромунду Медведь. Проклятый молодчик подобрался к нему так тихо!

– Каким огнём, к чертям? Своих пожжём! – крикнул в ответ Ромунд, отлично зная свою слабость в точечных атаках.

Но в ответ в воздухе раздалось чьё-то мелодичное пение. Такое ласковое… Лёгкое, словно утренний бриз, сильное, словно ураган. Альма!

Ромунд толком не успел разобрать суть созданного заклинания, как воздух стал безумно сухим, без влаги, а затем как песок стал хрустеть на зубах. Всё вокруг замерло, а потом с грохотом стало разъезжаться перед глазами, кусками отслаиваясь друг от друга и начиная присоединяться к иным частям, искажая реальность.

Ромунд увидел, как массивная фигура Медведя возникла сбоку от него, вместе с тройкой врагов, изумлённо раскрывших рты. Они словно не видели, как чудовищный Моргенштерн Медведя опускался им на головы. Мелькнула картинка, кровь брызнула потоком в сторону.

Иной кусок реальности – и Бочонок секирой разрубает кого-то пополам. Другой – и перед Ромундом возникают две фигуры Белки и Стрелки, плечом к плечу отбивающихся от наседающих врагов. А затем всё меняется, и Ромунд оказывается позади четвёрки арбалетчиков, засевших в кустах недалеко от предыдущего видения и приготовившихся стрелять по двум низкорослым храбрецам. Юноша, не долго думая, посылает в них огненный шар.

Звучит взрыв. Сильный удар в грудь, огонь больно жжёт лицо. А затем картинка меняется, и Ромунд падает в холодную реку. Тяжёлые доспехи тянут его на дно.

Холодно, страшно, но так медленно. Не хватает воздуха. Грудь разрывает жуткая боль.

– А ну, вылезай! – прокричал кто-то ему на ухо, с силой выдёргивая из воды.

Ромунд что-то бессознательно бормотал. Перед глазами плыло.

– По морде ему, может, очнётся, – посоветовали невдалеке.

Ромунд почувствовал, как клацнули зубы, когда мощная пощёчина прошлась по лицу. Как ни странно, это помогло, и третью он успел отстранить рукой.

– Воо! – радостно заявил тот, кто его вытащил из реки. Это оказался Медведь. – А я думал, за упокой придётся пить!

Ромунд, выбравшись на берег, повалился на спину, пытаясь отдышаться. Грудь жгло от нестерпимой боли.

Он огляделся. Муть в глазах стала проясняться. Рядом с ним стоял Медведь и Бочонок. Чуть подальше эльф что-то колдовал над Альмой. Лицо девушки было белее снега.

– Что с ней? – прохрипел Ромунд, но эльф не обратил на вопрос внимания, продолжая усиленно нашёптывать слова заклятия.

– Всё нормально, – ответил за него Бочонок, с кряхтением присаживаясь на землю. – Выбилась из сил, бедняжка.

Ещё бы! Она применила магию хаотичных перемещений да ещё и сумела проконтролировать, чтобы каждый член отряда оказался за спиной у неприятеля, а не на его мече. Что ж, твёрдая пятёрка. Можно считать, экзамен по стихии воздуха у неё в кармане.

Ромунд мотнул головой и потянулся за порошком лечения, чтобы убрать боль в груди. Пару несложных манипуляций – и юноша почувствовал себя гораздо лучше.

– Где остальные? – спросил Ромунд.

– Карлы прочёсывают местность, – ответил командир отряда, выходя из кустов. Под карлами он подразумевал Белку и Стрелку. – А я тут. Мердзингер, как чародейка?

– Нормально, – ответил эльф и сбросил капюшон с головы, обнажив изумрудные волосы, чуть поблёскивающие в редких лучах утреннего солнца, и длинные, правда, чуть короче, чем у обычных эльфов, уши. – Жить будет.

– Ай да чародейка! – причмокнув губами сказал Бочонок и выпустил клуб дыма. Как только дело было окочено, он вновь взялся за любимую трубку, пыхтя с большим удовольствием.

– Ай да чародей! – рявкнул Медведь. – Твоё здоровье! – сказал Медведь и глотнул из большой фляги, облачённой в меховой футляр.

– Да, уж, без него нам была бы крышка, – проговорил кто-то позади Ромунда. Юноша мотнул головой в ту сторону и заметил Белку, а затем и Стрелку, выныривающих из зарослей.

– Что с нашими гостями? – спросил Гвоздь.

– Десятка полтора сбежало на юг. Пара бойцов отправилась на север, но мы их посекли. Других врагов замечено не было, – отчеканил вроде Белка (Ромунд плохо отличал их друг от друга, но, если ему не изменяла память, именно у Белки на переносице большая родинка).

– Что думаешь, Товарищ Гвоздь? Случайно напоролись? – спросил Медведь, убирая тряпкой кровь со своего Моргенштерна.

– Чёрт его знает, – пробурчал вместо командира Бочонок. – Уж очень хорошо окопались, гады.

– Да, только от магии никакой защиты особо не придумали, кроме пары совершенно бестолковых огневиков, – сказал эльф (Ромунд решил окрестить его именно так), бросая косые взгляды на Ромунда.

– Значит, состав отряда не знали, но информацией о нашем выступлении обладали, – обдумывая каждое слово, проговорил командир.

– Крысы в нашем стане? – скрипнув зубами проговорил Бочонок.

– А куда без них? Проклятые воры всю Республику готовы растащить за таргосовское золото! – возясь с саблями, проговорил Стрелка. Один из низкорослых воинов сражался двумя искривлёнными восточными ятаганами, что так ценят варвары Остермана на Гиперионе, а второй – небольшой крастой, чуть меньших размеров, чем обычная.

– Тогда путь строго на северо-запад нам заказан, – проговорил Гвоздь.

– На юг, собственно, тоже, – пробурчал Бочонок.

– Значит, сделаем дугу к северу и выйдем к Туманным холмам, а оттуда до Шестнадцатого и рукой подать, – сказал Гвоздь. – Тут оставаться более нельзя! Мердзингер, девушка идти сможет?

– Никак нет, – покачал головой эльф. – Ей нужен отдых, иначе потеряем хорошего мага.

– Да уж, лучше денёк потерять, чем такую чародейку, – хмыкнул Бочонок. – Дай я её понесу, Медведь. Ты иди лучше деревья сноси по пути, чтоб идти было легче.

Здоровяк усмехнулся в ответ и отошёл от Альмы.

– Вставай, солдат, – обратился Гвоздь к лежащему на земле Ромунду.

– Вот твой посох, маг, – сказал Белка, протянув юноше его оружие. Ромунду показалось, или в глазах храброго воина промелькнуло уважение? – Щит, правда, вдребезги взрывом разорвало, а вражеские тяжеловаты для тебя. Погоди, может, потом найдём другой!

– Спасибо, – сказал Ромунд, поднимаясь и перенимая посох от Белки.

– Всё, вперёд! – крикнул Гвоздь и двинулся через высокие заросли папоротника. – Бочонок, поменяйся потом с Медведем. Мне не нужно твоё нытьё по поводу боли в руках и спине.

– Обижаешь, командир! Она словно пушинка! – сказал Бочонок, осторожно следуя за Гвоздем. – Эй, маг, прикрой-ка теперь ты мне спину. Только не потеряйся!

Ромунд согласно махнул рукой и оглядел поле бывшего сражения. Поломанные деревья, кусты… Выжженная земля и недвижные тела в траве. С каждым разом это становится всё привычнее.

Юноша сплюнул в кусты и двинулся за отрядом. Это только начало.

* * *

Шеренга за шеренгой эльфийские полки выстраивались в боевой порядок перед зияющим тьмой огромным овальным проходом с третьего яруса на второй. Один за другим воины вставали в ряд, сдвигая щиты и в последние разы проверяя оружие. Осталась пара часов, и зловоние несущего смерть врага омрачит святые стены. Клах – Долардан,Жертвенный зал. Как уточнила Недмэ, здесь в глубокой древности венчали на царство первых эльфийских правителей. Лишь века спустя церемония была перенесена в Золотые Ручьи.

Волшебное зелье эльфов, подвернувшееся так кстати (спасибо скряге Кельвину), было роздано всем эльфам, хоть как-то задействованным в битве. Хвала богам, запасов хватило, правда не без проблем – некоторые колбы пришлось раздавать на десять-пятнадцать бойцов, но, судя по количеству защитников и опыту прошлого сражения, грядущая битва не обещает быть долгой.

– Ну и как тебе эта дрянь? – спросила Дариана, стоявшая с левого плеча от Даратаса.

– Ну, собственно, ничего особенного. Так, мурашки по коже бегают, – продолжая наблюдать за строящимися бойцами, сказал маг.

– Ага, и комары, посмотри, еле тащатся, – усмехнулась Дариана, указывая на целый рой насекомых, которые еле плыли по воздуху.

– Такую бы штуку на пикничок, да? – сказал Даратас и улыбнулся впервые за несколько дней.

– Эх, ты всё шутишь, – посерьёзнев, пробормотала волшебница.

Даратас усмехнулся. В этой субстанции из опасного минерала ничего особенного нет. Так, лишь меняет временное ощущение реальности, и, кстати, ускоряет процесс старения. Дариана успела пожаловаться на пару новых морщин.

– Ты уверен, что все кусочки логической мозаики сошлись? – спросила волшебница. – Может, кто-то и ожидает подобных действий с твоей стороны?

– Конечно, ожидает! – воскликнул Даратас. – Ещё бы! Тот, кто руководит этой дрянью, просчитывает каждый шаг, и не удивлюсь, что он наблюдает за мной, несмотря на все щиты и экраны.

– Так какого чёрта ты это делаешь? – изумилась Дариана.

– Потому что только так я смогу открыть истину происходящего, – маг цокнул языком и повернулся всем корпусом к волшебнице. – Ты давно слушала ветер? Наблюдала небо? Чувствовала Эфирные Пути?

– Не так давно, а что?

– Значит, плохо работала! – хлопнув ладонями, заявил маг. – Неужели ты не замечаешь, что наступили времена, когда всё живое начало свой круг в водовороте событий?

– Великое Колесо?

– Ну, это очень аллегоричное определение. Скорее, Круговорот Судеб, о котором часто говорил Ткач. Во время Войны Сил он обронил фразу, будто ещё не настало время, но теперь… Теперь, моя дорогая, этот дряхлый мирок сотрясут события, коим суждено изменить жизнь каждого, порушить догмы, переписать законы и создать новых богов.

– Ха! Не преувеличиваешь ли ты? – ехидно скривив губы, сказала Дариана.

– Ммм, может, ты знаешь больше меня? – сощурив глаза, проговорил маг. У волшебницы вмиг отлила кровь от лица.

– Ты мне не доверяешь? – пробормотала она.

Даратас дёрнул подбородком и посмотрел в сторону, словно задумавшись, а затем заглянул прямо в глаза волшебнице, отчего она закусила губу.

– Нет, Дариана, я тебе не доверяю. Тёмная ты фигура в этой игре, – стальным голосом заявил маг.

– Поэтому ты не посвящаешь меня в суть своего плана?

– Именно. И больше того, милая, я буду вынужден уничтожить тебя в любой миг, как пойму, что ты не на нашей стороне. Без слов. Без предупреждений. Быстро и точно. Усекла?

– Это уж слишком! – фыркнула волшебница.

– Не думаю. Особенно если учесть, что эти зверюшки – часть твоей крови, пожертвованной Культу, – сказал Даратас, указав пальцем волшебнице на маленький шрам на правой руке, не исчезнувший после прикосновения жертвенного ножа.

Дариана, кусая губу, поникла головой.

– Во всяком случае, ты можешь доказать свою лояльность, истратив все силы на защиту войска. Здесь двенадцать тысяч мужчин, Дариана. Остальные – дети, женщины и немощные старики. Когда я уйду в иное измерение, и встречу то, о чём не ведаю, только ты останешься ответственной за целый народ. За дивный древний народ, хранивший спокойствие мира тысячелетия. Прими этот груз достойно, сильная женщина.

– Я сделаю всё, чтобы завоевать твоё доверие, о величайший из магов! – склонившись в поклоне, проговорила Дариана. Сначала магу показалось, что она издевается, но затем, посмотрев ей в лицо, он засомневался.

– Иди, готовься. Мне нужно чуть-чуть подумать, – пробормотал маг и отвернулся от девушки, рассматривая строящееся войско.

Дариана кивнула головой и тихо сошла с помоста.

Даратас потёр руки, словно мастер перед работой, посмотрел по сторонам и достал заветные шарики из кармана. Каждый стал тёплым. Привычный холод в руках исчез, уступив место приятному теплу. Что ж, видно, он не ошибся, и Семена начинают просыпаться. Вообще, если действовать по совести, то надо собрать целый консилиум учёных и представить им на обозрение одну из загадок мира, способную вот-вот раскрыться! Но… К сожалению, такой возможности нет, и Даратас станет эгоистом, и сам вкусит истину. Однако осталось узнать, что делать с ними, когда оживут их древние силы. Ведь нет ни инструкции, ни мелких очерков о том, как они действуют. Быть может, они вообще не приводились в действие.

Маг опустился на колени, и, положив шарики перед собой, принялся читать заклятия поиска, обнаружения, исследования, идентификации. Каждое было направлено на изучение той или иной стороны предмета: его магических свойств, сил, потоков, связующих с реальностью, Работа достаточно кропотливая, но до безумия интересная, но не в этом случае.

Маг битый час пытался выяснить хоть что-то, но ничего не получалось. Как и в прежние разы, когда Семена оставались холодными, ни один из способов изучения не дал результатов! Предмет идентифицировался как минерал, причём неизвестного Даратасу происхождения. Судя по известным молекулярным соединениям, ничего подобного в мире не существовало. Да и не могло существовать.

– Проклятье! – выругался маг, и, взяв, шарики с каменного пола, сунул в карман.

Что с ними делать, Даратас ума не мог приложить! И, хоть убей, что-то внутри подсказывало, что этим Семенам суждено сыграть очень важную роль в заварившейся каше.

Интересно, что на этот счёт думают Великие?

Даратас взял посох де Орко в руки, и, не спеша, потянулся к силе, проводя её потоки через посох и устремляясь к граням реальности. Различные шаманы идут по более сложному пути, но Ткач в своё время обучил Даратаса быстрому способу ментального трансферанса, способного провести мага в жилище духов, где он может задать нужные вопросы. Но лишь раз в десять лет. Почему? Ткач не объяснил. Пробурчал что-то неясное насчёт фаз мироздания, а Даратас как-то не очень оценил полученные знания, особенно после не самого приятного разговора с Великими. Говорят одними загадками и очень пренебрежительно оценивают способность смертных мыслить. Но сейчас любая подсказка будет на вес золота.

Это было похоже на путешествие по закрученному до невозможности лабиринту. Даратас ощущал себя сидящим на холодном камне, но его сознание неслось где-то в иных измерениях. И вокруг свет… тьма… Свет. Тьма. Через какое-то время закружилась голова. Магу стало не по себе, но краткий миг – и Даратас оказался в объятом светом мире, где нет ни теней, ни очертаний, ни фигур. Нет ничего, кроме льющегося со всех сторон света.

« Говори смертный», – прозвучал голос, оглушивший мага.

– Я Даратас, человек. Пришёл просить ответа.

Как обычно, у тебя есть право на три вопроса. Думай и задавай.

– Как пользоваться Семенами Судьбы?

« Пользоваться ими невозможно. Они сами начнут действовать, когда придёт время.»

То же самое. Ну, значит, и правда штучки эти живут по своей воле.

– Как мне победить моего врага?

Сразись с тем, что есть сердце его, ум его, душа его. Только так сможешь победить нечто, что пришло в мир. Увы, мы бессильны. Мы только наблюдатели.

«Мир рушится, смертный. Всё, что ты знал, обречено на скорую гибель. Сражайся, пока есть силы. Пускай вера в победу медленно умирает в твоём сердце, но остаётся надежда. Если эльфы не сдержат врага – весь мир содрогнётся.»

– Что есть сердце, ум и душа врага моего, о Великие?

Неизвестно, –последовал ответ, и свет померк. Всё вокруг закружилось, завертелось, и маг очнулся на помосте, лёжа на шершавом холодном камне.

Ничего себе! Неизвестно! Вот это да!

Даратас почесал затылок в недоумении. Чтобы Великие что-нибудь не знали? Ну, это нечто из ряда вон выходящее…

Ум, сердце и душа… Ну, если учитывать, что Великие любят выворачивать правду наизнанку, то это может быть что угодно. Может, просто метафорические высказывания. Хотя вот ум. Есть вероятность, что это нечто разумное, но, опять же, нет уверенности, что это нечто имеет плоть и его можно уничтожить. Но Великие сказали: уничтожь, смертный. Значит, это под силу ему, человеку. Значит это нечто имеет свой аватар. К тому же, душа. Что ж, остаётся надеяться, что неизвестный враг не есть живое воплощении Творца, пришедшего вершить свой Суд, как утверждается во всех книгах богословов.

– Один из туннелей перекрыт, мессир маг, – донеслось из прохода на помост.

Даратас, не успев подняться, посмотрел в ту сторону. Мильгард. Облачённый в фиолетового отлива мифриловые доспехи, принц стоял на пороге, уперев в землю боевую красту и держа в руках венок.

– Это ещё что? – кивнув на венок, спросил маг.

– Это символ боевой власти, мессир. Согласно ритуалу, в нём я должен либо победить и стать царём, либо погибнуть…

– Значит, Недмэ удалось уговорить Старейших?

– Это было не столь сложно. Всё общество страшно напугано, и, к сожалению, сейчас любой готов на всё.

– К сожалению?

– Не мне вам говорить, что есть кости нашего союза, – грустно проговорил Мильгард. – Чем бы ни закончилась эта битва, прежние эльфы изменятся навсегда.

«То, что порушит догмы, перепишет законы и создаст новых богов», – вдруг вспомнились Даратасу его недавно сказанные слова.

– Хорошо, молодой принц. Дальнейшая судьба твоего народа – в твоих руках. Ты хотел что-то конкретное спросить? – проговорил маг, поднимаясь с помоста и отряхиваясь.

– Да, мессир. Можно? – как-то совсем застенчиво спросил Мильгард.

– Давай, только быстро.

Юноша сделал несколько шагов по направлению к магу, и, слегка наклонившись, прошептал:

– Главная битва ведь не здесь?

Даратас, улыбнувшись, посмотрел на принца, смерил его взглядом и проговорил:

– Что ж, я понимаю твоего отца. Он и правда сделал хороший выбор!

– Вы не ответили.

– Да, Мильгард, – вздохнул Даратас, Твоя задача – не пустить врага дальше этих стен. Пасть костьми, но не сдать врагу и метра. Но победить его в открытом бою – невозможно. Нужно бить в сердце, ум и душу врага, и, так как Ткача и Кельвина нет с нами, я вынужден взять это на себя, хотя совершенно не знаю, с чем мне придётся столкнуться. Возможно я исчезну точно так же, как и Ткач, а возможно, смогу одержать верх. Увы, не могу ничего обещать конкретного, мой принц. Сражайся смело. Верь в победу. А если вера покидает твоё сердце, надейся. Хорошая концовка бывает не только в добрых сказках.

Принц глубоко вздохнул, посмотрел в глаза магу, и, преклонив колено, сделал, наверное, самое немыслимое для любого эльфа: царский поклон человеку.

– Я всегда знал, – проговорил принц, не разгибаясь, – что мой род сильно заблуждается насчёт вас, людей. Вы способны на великие вещи. Да пребудет с тобой благословление Тиры, смелый волшебник, – принц выпрямился. – Не каждый решит отправится туда, где смертный лишь пыль.

После этих слов Мильгард беззвучно повернулся и поспешил выйти.

Даратас некоторое время бесцельно бродил взглядом по темноте прохода, а затем развернулся к армии и в последний миг окинул её взглядом.

Полумесяц пехотинцев, ощетинившихся копьями, недвижно стоял перед входом. Войска, согласно плану, расположились в тридцати метрах от порога на второй ярус, чтобы врагу было как можно теснее. По нему будет достаточно бить лучникам, стоявшим позади ратников. От наездников на ящерах решили отказаться. Здесь они будут совершенно бесполезны.

Из прохода на второй ярус донеслись неясные звуки. Толи грохот, то ли лязг. Затем отчётливый вой, а через секунду крупная дрожь пробежала по спине Даратаса.

Враг уже близко.

– Что ж, – пробормотал маг, запуская руку в карман, где лежали Семена. – Будем надеяться и ждать.

Как только первые сияющие твари выскочили из прохода, музыканты заиграли военную мелодию, чей сильный, вдохновляющий звук отражался от каменных сводов и гремел в ушах застывших ратников.

Эликсир не подвёл. Враг двигался с обычной скоростью. Теперь у них не было никакого преимущества, кроме численности. Но ею пугать закалённых бойцов не стоит. Уже видали.

Два удара сердца – так вроде эльфийские стрелки отмечают рубеж, после которого они по команде натягивают тетивы своих тугих луков, и ещё два удара, прежде чем воздух разрывает пронзительный свист, и страшный вихрь смерти отправляется собирать жатву.

Жрицы, по обыкновению своему, использовали излюбленную магию, и шесть тысяч стрел вмиг превратилось в шестьдесят тысяч. Наступающий враг захлебнулся кровью. Успевшие преодолеть две трети пути твари, с дикими рыками повалились на землю, угасая, не успев упасть. А из прохода наступали новые и новые орды.

Под звуки грозных барабанов, эльфийские лучники, словно заворожённые, били через каждые две секунды, засыпая врагов не знающими промаха стрелами. Проклятые твари падали на своих, образуя горы трупов, толкались, рычали, что есть сил, гибли сотнями. Густой поток стрел, как и в тот раз, у Источника, рвал врагов на куски, не давая приблизится к застывшим пехотинцам не дальше, чем на десять метров.

Вскоре проход ровно наполовину завалило трупами. Но твари лезли и лезли, продолжая погибать.

Прозвучал звук рога. Ряды эльфийских пехотинцев заколыхались, и медленно стали отходить назад, увеличивая разрыв между собой и наступающим врагом, тем самым давая больше обзора лучникам.

Даратас вытащил Семена, и, раскрыв кулак, посмотрел на них. Ничего… Такие же тёплые. Ровным счётом ничего. А врага долго не удержать. Вскоре он подойдёт и начнётся сеча.

Что-то сильно сотрясло землю. Даратас еле удержался на ногах, чуть не свалившись с помоста вниз. Было бы смешно погибнуть вот так, даже не успев ничего сделать. Но в жизни бывает всякое.

Когда камни перестали трястись, маг посмотрел на поле битвы и ахнул.

Расшвыривая трупы в разные стороны и сотрясая землю, на ратников двигались огромные твари, метров двенадцать рост, такие же светящиеся, и с огромными секирами в руках. Одного взмаха такого оружия хватит, чтобы уложить десяток эльфов!

Дариана, действуй, – отдал приказ Даратас. Он не собирался тратить силы, выжидая дальнейшее развитие событий. С этими гадами волшебница справиться и сама.

И точно, через несколько секунд в толпе надвигавшихся врагов что-то с диким грохотом взорвалось, и во все стороны понеслась огненно-рыжая волна. Не достигнув войск эльфов, она угасла, оставив за собой горы пепла.

Но это не остановило неприятеля, и за уничтоженными гигантами последовали другие. Дариана жгла целыми десятками, но меньше их не становилось. Хорошо, что Даратас успел ей дать один из своих волшебных рогов. Сил ей хватит на тысячи таких взрывов.

Тем временем к атаке подключились вражеские маги. Расположившись недалеко от входа, они принялись поливать лучников молниями и кислотой. Крики несчастных заглушили музыку.

Но и Жрицы не остались в долгу, поджарив всех неприятельских магиков. Однако на их место пришли другие, и вздумали затянуть дистанционный поединок, но, видно, уставшая сжигать гигантов Дариана решили слегка развлечься, и ударила по магам своим издевательским заклятьем. Не успевшие защититься враги лопались с громким хлопком, словно шарики.

Но как бы ни были искусны старания защищавшихся, враг преодолел разделявшее их расстояние и обрушился по всему фронту на ряды пехотинцев. Пару гигантов Даратасу пришлось поджечь, чтобы не снесли строй. С остальными успела расправиться Дариана.

Ратники вступили в бой, сражаясь в плотном строю и не делая ни шагу назад. Наоборот, давя врагов щитами и медленно продвигаясь вперёд. Лишённые вихревой скорости, твари не смогли сломить строй и гибли один за другим, иной раз вышибая кого-то из эльфийского строя. Хвала Дариане – гиганты горели далеко на подходах. Но их количество с каждой секундой росло.

Лучники продолжали засыпать врага стрелами, Жрицы отбиваться от магов, а ратники сражаться, не сдавая ни метра. А враг не убывал в численности. Вроде всё по плану, но вот одно но… Почему Даратас ничего не ощущает? Ни дикой воли, что так гнела его сознание близ источника? Ни каналов, связующих тварей с иным измерением? Неужели он ошибся? Неужели?

Маг принялся судорожно использовать все известные ему способы поиска и идентификации, но не смог ничего сделать. Ровным счётом ничего.

Сердце Даратаса забилось так сильно, как не билось никогда раньше. Неужели он всех подвёл? Неужели это конец? Привычное самообладание стало улетучиваться с каждой секундой, как он понимал, что не чувствует и не может почувствовать ничего! Ни крупицы присутствия главного врага! Даратас в панике видел, как то там, то здесь неприятель лишал жизни доблестных защитников. То там, то здесь ряды эльфов теряли бойцов. И он, Даратас, ничего не может…

В этот миг Даратасу хотелось исчезнуть, забыться, убежать. Забиться угол, зажмурив глаза от стыда.

Все расчёты, ожидания – всё насмарку!

Одна ошибка – и гибель. Всего одна…

И в ту самую секунду, когда душа доселе несокрушимого мага потеряла веру и готова была малодушно поддаться панике, кисть, в которой маг сжимал Семена, больно обожгло… Даратас, плохо соображая, раскрыл ладонь.

Синий шарик сиял ярким синим пламенем. Путь.

* * *

После тридцать второй твари Мильгард потерял счёт. Гады ползли со всех сторон, и принц только и успевал, как делать сложные приёмы крастой, отбиваясь от наседавших неприятелей. Поначалу казавшаяся неприступной стена щитов эльфийского воинства не удержалась и треснула под напором неугомонного врага. Особенно после того, как пара гигантов прорвалась через магическое прикрытие, осуществляемое кем-то из высших магов. Мильгард в последний момент успел пригнуться – и огромная секира просвистела у него над головой. Однако слава Тире: страшное оружие великанов не принесло эльфам много потерь. Отточенная до совершенства в сотнях стычек ловкость спасла много жизней. Однако рано о чём-либо говорить.

После прорыва укреплённых рядов сражение шло отдельными очагами, а точнее, редутами, кои воины в полном окружении сооружали из своих тел, щитов и краст, отвлекая на себя как можно больше тварей и не давая им пройти глубже в зал. Однако получалось не совсем удачно. Лишённые защитной линии, стрелки побросали луки и взялись за мечи, стараясь хоть как-то держать строй и не пустить врага дальше своих порядков. Слава богам, на головы воинам не сыпались молнии: Жрицы приняли весь удар вражеских чародеев на себя. Воздух так и трещал от рвущихся о щиты заклятий. Воины же бились честно: грудь в грудь и славной сталью!

Хотя враг далеко не блистал умением сражаться. Превосходящие силой и ростом твари в отсутствие преимущества в скорости казались совершенно неповоротливыми и громоздкими. Почти каждый выпад находил цель. Особенно хорошо держался отряд Стражей. Под командованием Ольвена бойцы этого элитного подразделения, построив стандартный круговой ёж, устилали камни трупами врагов. Но, несмотря на десятки тысяч потерь, неистощимый противник продолжал теснить, заставляя отдавать метр за метром родную землю.

Пока пространство позволяло, Мильгард орудовал длинной крастой, достаточно легко парируя неумелые атаки тварей и разя без промаха сияющие тела. Сернистого цвета кровь лилась во все стороны, забрызгав царские доспехи и лицо молодого принца. Твари валились, как снопы, но ничто не могло их остановить.

«Даратас, ну где же ты? Долго ли держаться моим воинам? Мы истекаем кровью, Даратас!» – вертелось в голове Мильгарда, с каждой минутой терявшего веру в победу.

Всадив красту в живот ближайшей твари, Мильгард выхватил два тонких меча, и, встав плечом к плечу с одним из ближайших воинов, отбивался от подошедшего слишком плотно неприятеля. Твари стали рычать ещё громче и свирепее, но пока ничьё сердце не покинула надежда – они будут сражаться!

Громкий хлопок сотряс воздух, а затем в лицо ударил сильный свет. Отбивая выпад очередной твари, Мильгард в бессилии зажмурился, но по наитию сделал разворот и всадил другой меч твари в горло. Пока гад, хрипя, оседал на землю, принц успел слегка прозреть, и увидеть, что центр наступающих оставил от себя только горы пепла.

– Вперёд! – взревел не своим голосом Мильгард. – Рассеять врага и восстановить линию щитов! Вперёд!

Принц рванул навстречу трём существам, грозно размахивавшим секирами, и, раскручиваясь словно пушинка, сделал мельницу, снеся головы всем противникам. Глупые гады не успели осознать, что произошло, прежде чем залили кровью священные камни.

Не останавливаясь, Мильгард бежал вперёд, увлекая за собой воинов и срубая врагов одного за другим. Через считанные минуты единым порывом эльфийское воинство смяло неприятеля, и, пока не подошло подкрепление, восстановило строй, выставив вперёд щиты. Вскоре лучники возобновили убийственную стрельбу, собирая обильную жатву, но уже без поддержки Жриц – волшебницы не могли оторваться от дистанционного поединка. Но этого и не требовалось. Уже этим они спасали десятки солдат!

Когда враг вновь врубился в порядки эльфов, Мильгард, сражавшийся в самом пекле, краем уха услышал слабое пение оставшихся в живых музыкантов. Помогая себе одним барабаном, они затянули старинный эльфийский гимн, слов которого не слышали эти своды сотни лет, с тех времён, когда счастливое будущее казалось слишком туманным. Когда твари из Источника грозили уничтожить их род. Это было тогда, и вот повторялось. Слова вылетали изо рта, вырываясь из самого сердца. Вскоре всё эльфийское воинство горланило песню под лязг стали и гром вражеских секир, бьющихся об эльфийские щиты.

Но число врага не уменьшалось, а значит, с каждым погибшим эльфы теряли победу. Но пока оставалась надежда – они будут сражаться!

* * *

Описать все чувства, которые нахлынули на него, невозможно. Наверное в первую очередь оттого, что сам Даратас не знал, как описать своё состояние. Тут и примесь счастья, и страха, надежды, облегчения, и в то же время тяжёлого осознания ответственности. Но всё казалось каким-то глупым и неестественным.

Синий Шар… Он излучал мягкий, приятный глазу свет, и такое же приятное тепло… Поначалу он обжог Даратаса, но, наверное, так было нужно, ибо в тот миг само дуновение Судьбы оживило Семя, тем самым даровав истории продолжение.

Что делал Даратас? Да ничего. Просто смотрел, как заворожённый, на чудный Синий Шар.

Окружающее стало тише и бесцветнее. Словно в тумане. Гром битвы отдалился. Вспышки взрывов постепенно исчезли. А Даратас смотрел.

В его голове вертелись тысячи мыслей, но ни одну он не мог уловить и разобрать глубже, а лишь успеть поймать и отложить на потом. На потом, ведь сейчас происходило нечто, чему, возможно, более никогда не суждено повториться. Нужно просто смотреть. Нет, не мыслить, созерцать, ведь не всё, что вокруг, подвластно разуму. По крайней мере, человеческому.

Зато в синем шарике заключена Судьба.

– Добро пожаловать, – произнёс мягкий мужской голос.

Даратас отвлёкся от магического Шара и огляделся. Он стоял посреди знатных интерьеров, коим могли позавидовать цари: мягкие диваны, кресла, обшитые шёлком; натёртый до блеска паркет из дуба, шкафы всех форм и размеров из красного дерева, стоящие по углам; картины, вывешенные на стенах; золотые подсвечники… А в центре зала – пушистый ковёр кремового цвета, а на нём – небольшой стеклянный столик и два красных кресла, в одном из которых сидел мужчина средних лет, одетый в дорогой костюм синего цвета, который обычно носили богатые деловые люди в родном мире Даратаса, и, закинув нога на ногу, потягивал некий напиток из прозрачного стакана.

– Добро пожаловать, – сделав глоток, повторил незнакомец, – мессир Даратас. Или, если не ошибаюсь, Александр Данилович. Присаживайтесь. Нам нужно поговорить.

* * *

В это промозглое утро младший брат Йерши стоял в карауле у деревянных ворот небольшой крепости Стражей, охранявшей проход к порталу на самый загадочный и самый ужасный материк этого мира – Харон.

Стоять и смотреть в унылую стену леса до невозможности скучно, и, чтобы совсем не захандрить, Йерши старался детально размышлять обо всех важных событиях, которые ворвались в его доселе тихую и спокойную крестьянскую жизнь, пытаясь сосредоточить внимание на положительных моментах и отфильтровать всё неприятное и чёрное. Хотя не шибко у него получалось.

Всего месяц назад он был простым деревенским парнем, который с утра до ночи гнул спину над грубой землёй. Всегомесяц назад он и в мыслях не мог допустить, что бросит привычное дело и пойдёт иным путём. Сломает рутинную судьбу и встретит новую жизнь сильной грудью. Но страшное поветрие пришло в его дом, и сложило в землю сначала отца, потом мать, а затем и брата с сестрой. Может быть, оставшийся в живых Йерши и смог бы высушить слёзы да заново поднять хозяйство на своей могучей спине, но клан, державший их деревню, кому-то проиграл, пришли враги да пожгли родную хату и урожай. В тот день Йерши впервые взял в руки меч и впервые лишил жизни человека. И решил, что более не прикоснётся к сохе.

С детства мать воспитывала в нём любовь к Богу, и теперь, возмужав, Йерши не мыслил себе иной жизни, как по Его заповедям. Обагрив руки кровью, он должен был уйти в изгнание, прочь от мирской жизни. Как он и сделал. Собрав кое-какие корешки да дикие плоды в лесу, Йерши двинул на север с единственной мыслью – посвятить себя службе людям. Так, спустя две недели, он добрался до Тантала и подался к Стражам в волонтёры, куда его записали без лишних вопросов. Здесь нужен был каждый, а прошлое никого не интересовало. Ты для всех брат, и все для тебя братья. Устав един. Прост и незатейлив. Наказание за нарушения лишь одно. Всё без лишних закорючек и лукавств. Хотя и особой романтики, которой часто грезило молодое сознание Йерши, он здесь не нашёл.

Как зелёный юнец, молодой Страж был поставлен на самые неинтересные дела, начиная от работы на стройках, земле и заканчивая караулом у вечно закрытых ворот. Конечно, отдушину он находил в тренировках, но махать деревянными муляжами не входило в его рыцарские представления о грандиозных баталиях, где он с храбрым сердцем вёл дружину к победе над злом. Но унывать было не в его правилах.

Жизнь в деревне была достаточно грубой и относиться к чему-то слишком серьёзно – всегда хуже для здоровья. Если даже смерть родственников была простой закономерностью, то и рутинные будни не могли смутить славного парня Йерши. Ведь он знал: рано или поздно в его жизни загорится другой огонёк. Ведь здесь не поля пахать, а мир защищать! Уже само осознание этого добавляет света в серую жизнь молодого бойца.

Пару капель со звоном ударились о стальной наплечник Йерши. Скривив губы, юноша посмотрел на небо, выругался и встал в углубление стены, в которой были проделаны ворота. Через несколько минут пошёл самый настоящий ливень, к счастью, сносимый вбок южным ветром и не досягавший спрятавшегося под ненадёжным укрытием Йерши. Погода на Тантале никогда не радовала солнцем.

Эти места были дикими и необжитыми. Когда-то, лет тридцать назад, здесь гремели битвы с гоблинами, в которых люди вышли победителями, но лишь отчасти. Запрятавшиеся в рощицах хитрые твари постоянно тревожили поселенцев и пару деревень пожгли. Конечно, потом их покарали смертью подоспевшие полки Стражей, но желание здесь селиться у людей отпало, и вскоре редкие дворы опустели. Теперь в разбросанных тут и там гниющих избах вновь поселились размножившиеся гоблины, сделав путь к порталу опасным. Йерши сам испытал это на своей шкуре, чуть не став жертвой группы нахальных гоблинов, когда пробирался сюда.

А вообще, зачем сохранять портал Тантал, когда от чёрного материка одни неприятности? Скорее всего потому, что лучше встретить врага на его земле, чем пустить на свою топтать поля да деревни… Вот и идут на проклятую землю новобранцы через Портал, пройдя краткий курс обучения здесь, на блокпосте под присмотром Арнольда. Ещё месяца три, и Йерши тоже перешагнёт магическую черту, выйдя навстречу подвигам! Ведь его молодая душа верит в это!

Так, витая в своих мыслях, Йерши бесцельно блуждал взглядом по темной стене леса, слегка размытой из-за шквала дождя, и не заметил, как некий путник вынырнул из зарослей и быстрым шагом направился к заставе. Когда-то и сам новоявленный Страж так же брёл к воротам, закутанный в рваные тряпки. Тогда его здесь накормили, обогрели, и дали кров. Что ж, может судьба сегодня повернётся и к этому страннику.

Выйдя из-под укрытия, Йерши окликнул старшего брата Сельно, руководившего караулом. Из-за сильного дождя, Сельно услышал его только на пятый раз.

– Чего тебе? – высунулся из-за зубца тот.

– Там путник. Идёт прямо сюда, – прокричал Йерши.

– Где? Ах, да, вижу. Сейчас подойдёт, спросим, с чем пожаловал. Эй, Нански, заряди-ка арбалет. Если что не так – стреляй, усёк? А ты, Йерши, меч из ножен вынимай, да к сердцу щит прижми. Кто его знает, кого нелёгкая принесла.

Йерши пожал плечам и поступил, как сказали. Ведь Сельно куда опытнее его.

Тем временем путник проделал метров сто, отделяющих лес от крепости, и находился шагах в десяти от ворот, когда Сельно окрикнул его:

– Стоять! Ни с места!

Странник встал, как вкопанный. На голове у него был капюшон, а тело покрывал длинный балахон, похожий на те, что носят святые отцы.

– Имя и цель! – потребовал Сельно.

Путник помолчал несколько секунд, а потом противным скрипучим голосом ответил:

– Мерлон. Хочу пройти.

– Никто не может пройти! Приказ Хозяина Цитадели. Если ты не идёшь записываться в добровольцы, то проваливай! – проорал старший брат.

В ответ раздался дикий хохот. Противный нарастающий хохот, который иной раз приписывают демонам Преисподней!

И в тот же миг щёлкнул арбалет, свистнул болт, и путник закачался. Тяжёлый снаряд вошёл аккурат в сердце. Но ничего не произошло. Неизвестный просто взял и вырвал болт прямо на глазах у ошалевшего Йерши, а затем рассмеялся ещё сильнее!

В ответ щёлкнули два арбалета, но оба снаряда отскочили от незримого магического щита. А затем путник прервал смех, и, взревев что есть мочи, послал шквал огня на стены крепости.

Йерши инстинктивно повалился на землю, закрывая спину щитом, дабы хоть как-то спастись. Огонь, к счастью, его не задел. Однако после взрыва он ожидал град камней на голову, но камни не посыпались и не изломали его. Повернувшись в сторону ворот, юноша обнаружил там лишь обгоревшие основы. А огромного куска стены просто не существовало!

Йерши, не в состоянии отойти от изумления, повернулся к неизвестному магу. Тот стоял лишь в шаге от него.

– Веры нет… Надежда бесполезна, – пробормотал маг и рывком всадил кинжал юноше прямо в шею, не забыв провернуть лезвие. Тот умер, захлёбываясь кровью.

На взрыв спешили Стражи со всех концов заставы, но Мерлону до них не было никакого дела. Пара огненных шаров разметала их в разные стороны, заставив прятаться по углам. Двое выскочивших магов пали на землю прежде, чем успели понять, в чём дело.

Путь был очищен. Сияющий багровым пламенем Портал ждал его. Ждал так долго…

Конец 1 книги

2006–2007 гг.