Хоуп пропустила решающий момент. Когда Пэйс протянул к ней руки, она просто ответила на его прикосновение и не заметила, как оказалась прижатой к его крепкой груди. Он зарылся руками в ее волосы, а губы коснулись ее губ.

Тело Хоуп помнило то, что сердце пыталось забыть — объятия любимого мужчины. Руки Хоуп скользнули по плечам Пэйса, затем спустились по спине — его мышцы такие же крепкие, как и раньше. Ей хотелось закричать от захлестнувших ее эмоций, но она не могла. Единственное, на что она была способна — это лишь отозваться на призыв Пэйса.

Уступая его решительному напору, губы Хоуп раскрылись, и она вновь ощутила, что всецело принадлежит этому мужчине. Все долгие годы, последовавшие за разводом, Хоуп мечтала об этих губах и чувствах, которые они пробуждали в ней, когда она лежала по ночам, свернувшись в кровати, одинокая, как никогда. Но теперь это не сон, а реальность, и все существо Хоуп наслаждалось этой явью.

Сквозь тонкую шелковую ткань платья Хоуп ощутила, как руки Пэйса легли ей на спину. Желание, исходившее от него, было почти осязаемым, — кажется, до него можно дотронуться и попробовать на вкус. Оно окутало их обоих, словно облако.

В глубине души она понимала, что не должна позволять этого, что надо остановиться, но запретное удовольствие, которое дарили губы Пэйса, было слишком велико, и Хоуп не смогла противостоять искушению. Вся ее рассудительность вмиг куда-то улетучилась.

Губы Пэйса хранили вкус шампанского, увлекая Хоуп в прошлое и напоминая о других поцелуях. Работа была смыслом жизни Пэйса, но когда дело доходило до занятий любовью, он отдавался этому со всей страстью, забывая обо всем. В постели он щедро дарил Хоуп все, что только она могла пожелать. Так было и теперь. Его губы и руки требовали ответа.

Хоуп невольно подчинилась этому безмолвному призыву. Ее губы раскрылись, сердце отчаянно колотилось. Руки Пэйса обжигали ее спину сквозь тонкую ткань. Впрочем, придя в себя, она сразу же попыталась высвободиться из его крепких объятий.

Он удерживал ее еще несколько секунд, словно сама мысль о том, чтобы отпустить ее, была для него непереносима, потом нехотя опустил руки.

— Что мы делаем? — задыхаясь, произнесла Хоуп.

Пэйс покачал головой, и в его черных волосах заиграли солнечные блики.

— Я целую тебя, а ты — меня.

Хоуп поднесла руку к губам.

— Мне не стоило этого делать, и тебе тоже.

Она отвернулась, смущенная чувствами, которые пробудил в ней поцелуй Пэйса.

— Но почему?

— Я уже говорила тебе, — отрезала Хоуп. — Я не хочу, чтобы кто-то вторгался в мою жизнь. Мне никто не нужен! У меня свой бизнес, и я вполне самостоятельная женщина.

— Хорошо. — Пэйс больно схватил ее за руку и развернул к себе. — Но когда спустя несколько лет ты будешь просыпаться в холодной одинокой постели, то вспомнишь этот поцелуй… и пожалеешь, что отвергла меня.

Спустя несколько минут Хоуп сидела в своей машине. Она направлялась в Уэстгеймер, объезжая выбоины и лавируя между другими машинами, как заправский гонщик.

Зачем она пошла в «Варго»?

Зачем позволила себе ответить на его поцелуй?

Зачем взялась за эту работу?

Да, ей нужна работа, просто необходима. Арендная плата растет, да и Эллен заслуживает повышения. Но Хоуп еще не дала Пэйсу окончательного ответа. У нее появятся другие предложения, другая работа. А принять его предложение было бы огромной ошибкой. Хоуп сжала руль с такой силой, что ногти впились в ладони.

Если она согласится на эту работу, проблем не избежать.

Все, что связано с Пэйсом, доставляет ей одни неприятности.

Она неслась, пока красный свет не заставил ее остановиться. Воспользовавшись небольшой паузой, Хоуп попыталась взять себя в руки и успокоиться, но тщетно. Ноги дрожат, как будто она только что пробежала несколько километров, а сердце вот-вот выскочит из груди.

Вопрос, который мучил Хоуп и который озвучил Пэйс, нисколько не облегчал ее состояния. Не хотелось бы прожить в одиночестве остаток жизни, но возобновить отношения с Пэйсом?.. Это невозможно.

Хоуп коснулась губ и поймала себя на мысли, что все время думает о недавнем поцелуе. Пэйс сказал, что изменился, но это не так. Он по-прежнему лишает ее воли и разума одним прикосновением.

Когда Бетани вошла в ее офис, Хоуп не заметила в ее внешности никаких перемен — все такая же милая и обаятельная молодая женщина. Но когда они обнялись и поцеловались, со смехом вспоминая, сколько же лет прошло со дня их последней встречи, Хоуп подметила и новые черты. Бетани стала более ласковой и явно была взволнована предстоящим замужеством.

— Я так рада видеть тебя, Хоуп. Как я соскучилась по тебе!

Хоуп только что приготовила ароматный чай — излюбленный напиток Эллен — и налила его в чашки.

— Я тоже скучала по тебе. — Она улыбнулась Бетани. — Но прежде чем мы начнем обсуждать дела, я бы хотела побольше узнать о Дереке. Расскажи мне о нем.

Стараясь не расплескать чай, Хоуп подошла к креслу Бетани и протянула ей тонкую фарфоровую чашку.

— Пэйс сказал, что Дерек приятный парень.

— Отлично. — Бетани прищурилась. — Я рада, что дядя Пэйс так думает. В противном случае у меня бы возникли проблемы. Он подыскал бы мне другого жениха. — Она отхлебнула чай. — Кажется, Дерек ему понравился, но я не уверена. Трудно понять, что у него на уме. Хоуп опустилась в кресло рядом с Бетани.

— Я с тобой полностью согласна, — сухо заметила она. — Поди, пойми его!

— Не может быть! — воскликнула Бетани. — Я всегда думала, что вы прекрасно понимаете друг друга.

— Возможно, когда-то так и было… но не теперь. — Хоуп посмотрела на янтарный напиток, дымящийся в чашке, потом подняла глаза на Бетани. — Но ты ведь здесь не для того, чтобы говорить о своем дяде. Расскажи мне о Дереке.

Бетани просияла:

— Он чудесный парень! У него куча денег, но он не зазнается. Милый, внимательный, красивый и…

— Словом, в нем есть все то, что ты хотела бы видеть в мужчине?

— Именно так! Он работает вместе с отцом в нефтяной компании. Они сильно повздорили, но теперь, кажется, все в порядке. Жаль, но я не могу сказать того же о его матери.

Хоуп нахмурилась.

— Когда ты упомянула Долорес, я позвонила одной подруге, и она сказала, что Долорес может быть ужасно… — она запнулась, подыскивая нужное слово, — нервозной.

Бетани отхлебнула чай и поморщилась.

— Замени «н» на «ст», так будет точнее. Невольно подумаешь, что они нашли Дерека в капусте, потому что я не представляю, как у них мог вырасти такой чудесный сын.

— Но ты счастлива, и это главное.

— Мы оба счастливы. Необыкновенно счастливы.

Хоуп поставила чашку и потянулась за папкой, лежавшей на столе.

— Давай кое-что обсудим. Нужно решить вопрос с приглашениями и цветами. С фотографом все гораздо проще — у меня есть на примете один, и он обслуживал все свадьбы, которые я организовывала. Это настоящий профессионал. — Она открыла ежедневник и взяла ручку. — Очевидно, мы должны определиться с местом, где будет проходить сама церемония, а место для проведения приема выберем потом. — Она улыбнулась. — Дядя поможет, но и тебе самой столько всего предстоит сделать.

Стараясь не встречаться глазами с Хоуп, Бетани взяла серебряную ложку и медленно помешала чай. Время шло, и Хоуп чувствовала, что что-то не так. Как правило, невестам не терпится обсудить детали предстоящей свадьбы.

— Что-то не так? — наконец спросила она.

Бетани сделала быстрый глоток, и волосы, всколыхнувшись, закрыли ее лицо. Она подняла руку и зачесала непослушные локоны за уши.

— Ты наверняка устраиваешь чудесные торжества, Хоуп, и я бы ни за что не согласилась, чтобы моей свадьбой занимался кто-то другой. Но, честно говоря, для меня это не главное. Я просто хочу выйти замуж и жить вместе с Дереком. Вот и все.

Хоуп перевела дух и взяла Бетани за руку.

— Спасибо за лестный отзыв. Я понимаю, что ты хочешь сказать. Мы должны удовлетворить тщеславие Долорес Эрнандес, но сделать это так, чтобы твое бракосочетание не превратилось в бесконечную череду приемов.

Бетани рассмеялась, но тут же помрачнела, и Хоуп опять заподозрила неладное.

— Тебя еще что-то волнует, не так ли? — мягко спросила она.

Бетани неохотно кивнула и поставила чашку на невысокий столик.

— Если честно, у меня такое ощущение, что я выпустила джинна из бутылки. — Она покачала головой. — Конечно, надо было раньше думать, но, черт возьми, он умеет убеждать!

Хоуп откинулась на спинку кресла.

— Пэйс?

— Пэйс. — Бетани кивнула и скривила губы. — Это моя вина, но мне кажется, он слишком рьяно взялся за дело.

— Мы были в «Варго», — сказала Хоуп. — Я хочу посетить еще несколько ресторанов, которые, как мне кажется, больше подходят для твоего торжества. Но прежде я должна поговорить с тобой. Почему ты считаешь, что Пэйс слишком увлекся?

— Недавно он явился ко мне со списком гостей. Там было более четырехсот человек, Хоуп, но список до сих пор пополняется!

Хоуп не могла скрыть удивления.

— Четыре сотни? Да, это и впрямь чересчур.

Бетани скривилась.

— Ну да, и я о том же! Но есть еще кое-что… Дерек сказал, что ему нравится классическая музыка, и теперь дядя хочет нанять хьюстонский симфонический оркестр. А сегодня утром он сказал, что приглашения будет развозить на лимузине специально приглашенный для этого лакей. — Она сокрушенно покачала головой. — Но ведь я все представляла совсем не так.

Хоуп с трудом сдержала улыбку. Пэйс всегда мыслил масштабно.

— Ты обсуждала это с Пэйсом?

— Нет, — покачала головой Бетани. Вид у нее был самый несчастный. — Мне не хочется обижать его.

— Ты должна поговорить с ним, — настаивала Хоуп. — Это ведь твоя свадьба, и если тебе что-то не нравится, ты должна прямо сказать об этом.

— А ты не…

Хоуп протестующе подняла руку и замотала головой.

— Я никогда не встаю между клиентами и их родственниками.

— Но может, ты просто скажешь ему, что мне не нужна пышная свадьба?

— Ты должна сказать это сама, — повторила Хоуп. — Возможно, к тебе он прислушается.

Теперь настала очередь Бетани качать головой.

— Не думаю. Твое имя не сходит у него с языка. Я только и слышу: «Хоуп сказала это, Хоуп сделала то». Ты пользуешься у него авторитетом.

Хоуп была приятно удивлена. Раньше Пэйс никогда не хвалил ее работу.

— Рада слышать, — слегка охрипшим голосом произнесла она. — Я всегда стараюсь, чтобы сделать свадебные торжества незабываемыми. — Ее глаза встретились с глазами Бетани. — Но если мы не наладим работу, то твоя свадьба вообще никогда не состоится. Нам нужно…

Все время, пока Хоуп говорила, Бетани посматривала на часы, и вот теперь она перебила Хоуп, смущенно улыбаясь:

— Извини, но мне нужно бежать. Сегодня вечером я улетаю в Чикаго.

Потрясенная, Хоуп смотрела, как она поднимается с кресла.

— Но как же…

Бетани покачала головой.

— Мне очень жаль, но я и так уже опаздываю. Я позвоню тебе, когда вернусь, и мы все обсудим.

Хоуп с шумом захлопнула ежедневник.

— У нас не так много времени, Бетани. Ты сможешь хотя бы посмотреть с нами отели на следующей неделе? Ты должна выбрать место для собственной свадь…

Но Бетани уже направлялась к двери.

— Я постараюсь, Хоуп. Правда. Но если не получится, решите все с дядей Пэйсом.

Прошла неделя. Хоуп пыталась взглянуть на поцелуй Пэйса по-другому. Но стоило ей увидеть Пэйса, который стремительно направлялся к ней через вестибюль отеля, как сердце ее сначала замерло, потом бешено заколотилось. Он был таким обходительным — не то, что раньше. И он был один.

Едва он подошел к Хоуп, она спросила:

— А где Бетани? Я думала, она придет с тобой.

— Она все еще в Чикаго. — Он взял руки Хоуп в свои и, легко коснувшись губами ее щеки, запечатлел на ней поцелуй. — А что такое? — поддразнил он Хоуп. — Ты боишься оставаться со мной наедине?

Хоуп уловила знакомый аромат одеколона после бритья, и что-то перевернулось у нее внутри. Сколько раз, лежа в постели после бурных утренних занятий любовью, она наблюдала, как Пэйс брызгал одеколоном свежевыбритые щеки. Ей всегда хотелось, чтобы он вернулся к ней, но у него неизменно находились какие-то неотложные дела, будь то встреча или звонок, на который нужно непременно ответить.

Хоуп тряхнула головой и вернулась к реальности.

— Нет, я не боюсь, — ответила она. — Но при подготовке свадьбы я всегда советуюсь с невестой. А с Бетани я говорила всего несколько раз. Это меня беспокоит.

— Не волнуйся, — беспечно ответил Пэйс. — Мы со всем отлично справимся.

Он взял ее под руки и повел в глубь вестибюля шикарного отеля.

— Извини за опоздание, но я уже забыл, что на дорогах Хьюстона бывают пробки.

— Ничего, — ответила Хоуп, пытаясь снова вести себя как профессионал. Она рассчитывала, что присутствие Бетани хоть как-то сгладит напряженность, возникшую между ней и Пэйсом. Но теперь приходилось выкручиваться самой. — Сначала посмотрим, какие услуги нам здесь предложат, а потом поедем в следующий отель. На этот раз за руль сяду я, потому что знаю короткую дорогу.

— А мне не нужна короткая дорога, — мгновенно отреагировал Пэйс. — Теперь я предпочитаю долгий путь.

Хоуп остановилась и с удивлением подняла на него глаза.

— Ты серьезно?

Пэйс улыбнулся и поднял руку.

— Клянусь! Слово скаута. Я стал другим человеком. Никуда не спешу, не суечусь и все делаю основательно. — Он прошелся взглядом по лицу Хоуп, задержавшись дольше, чем нужно, на губах, а затем посмотрел ей в глаза. — Абсолютно все.

При этих словах краска бросилась ей в лицо.

— Пэйс, прекрати.

— Что? — Он невинно захлопал глазами.

— Ты знаешь что, — с болью в голосе ответила Хоуп. — Эти намеки, шампанское… поцелуи… подарки.

Сквозь плотную шерстяную ткань ярко-розового костюма Хоуп ощутила тепло прикосновения Пэйса.

— Разве тебе не понравились мои подарки?

— Очень понравились, — призналась она. — Но у нас деловые отношения, ты не забыл? Будем считать, что это мое комиссионное вознаграждение, и тебе незачем дарить мне столько подарков… и внимания.

Взгляд черных глаз обжег Хоуп.

— Ты жаловалась, что я никогда не уделял тебе достаточно внимания. А теперь ты говоришь, что его слишком много?

— Внимание нужно было тогда, а не сейчас.

Пэйс взял ее за локоть.

— Потому что у тебя есть свое дело?

— Вот именно поэтому. — Хоуп направилась к танцевальному залу. — Я чувствую себя совершенно счастливой… и занятой. Моя жизнь достаточно насыщена и без твоего внимания.

Пэйс схватил ее за руку.

— Ты с ума сошла.

— Вовсе нет. — Хоуп высвободила свою руку. — Ты много раз говорил мне, что изменился, но ведь и я не та, что прежде. Почему ты не можешь согласиться с этим?

— Но ведь все любят подарки.

Она вошла в зал. Сверкающие позолоченные люстры и зеркальные стены только усиливали беспокойство. Это не просто подарки, но Пэйс, очевидно, не хочет этого понимать. Он, как всегда, играет по правилам, которые сам же и устанавливает. Решив не обращать внимания на его вопросы, Хоуп перешла к делу:

— Как видишь, этот зал вмещает почти четыреста человек. — Она раскрыла свой ежедневник. — Думаешь, нам это подойдет?

Не отвечая на вопрос, Пэйс вплотную приблизился к Хоуп.

— Не отмахивайся от меня, Хоуп. Мне это очень важно. Я хочу знать, насколько изменилась ты. Скажи мне.

Хоуп закрыла ежедневник и посмотрела Пэйсу в глаза. Раньше, если бы ее ответ не понравился ему, он непременно перевел бы разговор на другую тему, но сейчас что-то в его голосе подсказало Хоуп, что он действительно хочет понять. Она перевела дух и начала:

— Я деловая женщина, Пэйс. Моя жизнь насыщена работой, и я все держу под контролем. А если ты еще не понял, я скажу, что не хочу больше никого ждать, сидя дома без дела.

— Но какое это имеет отношение к моим небольшим знакам внимания?

— Почти никакого, но они являются для меня символом — символом того, чего я хотела в то время, когда мы были мужем и женой. Но это вовсе не значит, что я хочу того же самого сейчас. Мне это попросту не нужно.

Пэйс поднял руку и нежно прикоснулся к ее щеке.

— Ты пытаешься сказать, что больше не хочешь меня? Да? Такие отношения тебе теперь не нужны? — Он опустил руку, ожидая ответа.

От его прикосновения кровь Хоуп стала сильнее пульсировать в жилах, и ей потребовалось время, чтобы прийти в себя.

— Ты хочешь, чтобы я была с тобой откровенна?

— Да.

Хоуп сделала шаг назад, чтобы находиться как можно дальше от магического притяжения Пэйса.

— Мне нравится самой строить свою жизнь и самостоятельно руководить компанией. — Она судорожно облизнула губы. — И в этом смысле мне никто не нужен. — Она взяла в руки ежедневник, намереваясь повернуть разговор в более безопасное русло. — А теперь вернемся к…

— Но ведь рано или поздно ты захочешь, чтобы в твоей жизни появился кто-то. Я прав?

Хоуп прижала ежедневник к груди и, злясь на себя за крамольные мысли, раздраженно произнесла:

— Ни один человек не согласится провести жизнь в одиночестве, не так ли? — Ей казалось, что они идут по зыбучим пескам, и только Пэйс знает, где твердая почва.

— Ты права, — медленно ответил он, не сводя с нее глаз. — Никто не хочет быть один, тем более если знаешь наверняка, что где-то ходит твоя половинка.

Хоуп хотела отвести взгляд, но не смогла. Пэйс гипнотизировал ее — своим голосом, взглядом, воспоминаниями о прошлом, которое было у них общим. И Пэйс это знал.

Снаружи в коридоре кто-то включил пылесос, и Хоуп очнулась, словно с нее сняли заклятие. Она перевела дух, отступила назад и открыла ежедневник.

— Как я уже сказала, этот зал может вместить четыре сотни человек. Ты считаешь, он достаточно большой?

Пэйс еще с минуту смотрел на Хоуп, потом скрестил руки на груди и задумался. Она боялась, что он продолжит тяжелый для нее разговор, но Пэйс, очевидно, взял небольшой тайм-аут, и Хоуп вздохнула с облегчением.

— Скорее всего, столько гостей у нас и будет, — сказал Пэйс. — Но вообще-то мне кажется, что зал этот несколько простоват.

Хоуп обвела взглядом шикарный зал и подумала о бедной Бетани. Ей не стоило пропускать эту встречу.

— В Хьюстоне не так много танцевальных залов, которые могли бы составить конкуренцию этому, — наконец заметила она.

Пэйс вышел на середину зала. Шелковый пиджак подчеркивал широкие мускулистые плечи, на руке блеснули золотые часы, и когда он заговорил, негромко, спокойно, у Хоуп было такое ощущение, словно она с головой ушла под воду, не имея возможности глотнуть хоть каплю воздуха и собраться с мыслями. Она напрочь забыла о Бетани.

— Не знаю, не знаю. Мне кажется, это не совсем то, что нам нужно. Ты не находишь?

Он расхаживал по залу, а мысли Хоуп беспорядочно роились в голове. Наконец Пэйс остановился напротив и вопросительно взглянул на нее.

— Я так не думаю, — ответила она. — Но ты босс — тебе и решать. — Она опустила глаза в ежедневник, пытаясь сконцентрироваться на работе и забыть о взглядах и намеках Пэйса. — Как я уже сказала, есть еще несколько традиционных заведений. Но если тебе не нравится идея проведения приема в танцевальном зале, можно придумать что-нибудь еще. Мне случалось организовывать вечеринки во дворе перед домом, в парках. А один раз мне даже пришлось устроить торжество на пляже. Это было довольно романтично — закат, пылающий костер…

Пэйс посмотрел на Хоуп своими черными глазами и прошелся по залу, не сводя взгляда с многочисленных зеркал. В них отразились тысячи Пэйсов, и тысячи Хоуп затрепетали. Наконец он остановился и посмотрел на нее.

— Ты и впрямь профессионал в своем деле.

Хоуп улыбнулась:

— Ты, кажется, удивлен.

— Нет, просто поражен.

Хоуп закусила губу.

— Мне приходится быть профессионалом, иначе компания разорится. Конкуренция слишком жесткая.

Пэйс подошел ближе, и его лицо оказалось так близко, что Хоуп видела легкие тени от ресниц на его щеке.

— Я и не подозревал, что у тебя бойцовский характер, но ты именно такая. И ты победишь.

Хоуп старалась не чувствовать, не думать, но сердце и разум отказывались ей подчиняться.

— Я делаю свою работу с удовольствием, и это облегчает задачу.

Пэйс провел пальцем по подбородку Хоуп, а затем спустился по шее вниз, туда, где жилка пульсировала под нежной кожей.

— Неправда. Ничто в жизни не дается легко.

— Даже любовь? — вырвалось у Хоуп.

Теплые пальцы лежали на шее Хоуп, и она почувствовала, как по телу разливается теплая волна, зародившаяся где-то внизу живота, и пронизывает ее, словно солнечный луч. А когда Пэйс снова заговорил, его голос усилил ощущение.

— Любовь особенно.

В полдень им пришлось сделать небольшой перерыв, и Пэйс предложил пойти перекусить в небольшое кафе, расположенное на углу рядом с церковью. И только перейдя через улицу, Хоуп поняла, что они оказались рядом с церковью Святого Джона — той самой, где проходило их венчание. Неужели Пэйс выбрал кафе именно поэтому?

Минут десять спустя они уже сидели рядом на каменной скамье, согреваемые ласковыми лучами солнца, пробивавшимися из-за облаков. Прохладный ветерок шумел в ветвях старых дубов, покровительственно склонившихся над их головами, и доносил до них громкие голоса идущих по улице студентов. Перезвон колоколов возвестил о том, что наступил полдень, и на Хоуп снова нахлынули воспоминания.

Словно прочитав ее мысли, Пэйс посмотрел на колокольню и улыбнулся.

— Помнишь, сколько раз он звонил, когда мы венчались?

Она кивнула.

— Отец сказал, что мы перебудили всю округу, но меня это мало волновало. Я всегда хотела, чтобы наше венчание прошло в романтичной обстановке под звон колоколов. — Воспоминания были такими же сладкими, как и глазурь, покрывавшая булочку, которую она надкусила. — Он наконец сдался и сказал, что я могу делать все, что хочу.

— Я слышал, что твой отец умер несколько лет назад. Мне жаль, Хоуп. Ты скучаешь по нему?

Хоуп грустно улыбнулась, щурясь от солнца.

— Да, очень. — Она снова посмотрела на колокольню. — Он был замечательным отцом.

— Ты права. Мне всегда хотелось, чтобы рядом со мной был такой человек. Черт, я был бы рад любому отцу. Да и матери тоже. — Его пальцы сжались в кулаки. — Ты даже не представляешь, как тебе повезло.

Хоуп посмотрела на Пэйса, и по ее лицу пробежала тень. Пэйс никогда не говорил о своем прошлом, пока они были женаты. Единственным напоминанием об этом был звонок от его тети, которая просила денег.

Прежде чем получить чек, тетка успела рассказать Хоуп, что Пэйса и его сестру бросили родители, когда те были совсем маленькими. Пэйс пришел в бешенство из-за того, что Хоуп узнала что-то о его прошлом. Эта тема всегда была запретной.

Она не знала, что сказать, да и не успела, потому что Пэйс снова заговорил:

— Я всегда завидовал тебе, Хоуп. Ты знала об этом?

Она молча покачала головой.

— На мой взгляд, у тебя было идеальное детство, даже несмотря на то, что твоя мать рано умерла. Но у тебя сохранились воспоминания о ней. А у нас с сестрой не было даже этого. В тех домах, куда нас отдавали на воспитание, не было места и для одного ребенка, не говоря уже о двоих.

В голосе Пэйса слышалась такая боль, что у Хоуп сжалось сердце.

— Но мое детство тоже было далеко не идеальным.

— Возможно, — согласился Пэйс. — Но мне оно все равно казалось прекрасным. — Он взял руку Хоуп и погладил ее необыкновенно нежно. — Вот почему я не поверил своим ушам, когда ты согласилась выйти за меня замуж. Я был поражен. Я не мог представить, что такая чудесная девушка согласится выйти замуж за такого, как я.

От изумления у Хоуп перехватило дыхание.

— Пэйс! Я никогда не думала…

— Знаю, знаю. Ты не подозревала, что я чувствую, потому что я никогда не говорил с тобой об этом. — Пэйс сжал ее пальцы, и Хоуп заметила, что они слегка дрожат. — Но ты знала, что я люблю тебя? Ведь знала?

— Да, я знала это, только…

— Ты внушала мне благоговейный трепет, Хоуп, и это было выше любви. — Он покачал головой. — Мне надо было сказать тебе, как сильно ты мне нужна. Но я боялся, что ты сочтешь меня слабым.

— Пэйс, какой ты глупый. — Хоуп помимо воли повернулась к нему и сжала его руку. — Потребность в ком-то — это вовсе не проявление слабости. Это неотъемлемая часть любви.

— Ты права, но тогда я этого не понимал и думал, что должен подняться до твоего уровня. Единственный выход я видел в том, чтобы стать успешным бизнесменом и иметь столько денег, сколько было у твоего отца.

— О Пэйс! — вздохнула Хоуп, а сердце ее разрывалось на части. — Прекрасно, когда человек богат, но для любви это не имеет большого значения.

— Дело не только в деньгах. Я хотел доказать тебе, что могу быть не хуже других, а даже лучше. Что я могу заботиться о тебе, защищать тебя, что могу купить тебе все, что ты только пожелаешь.

Хоуп заглянула ему в глаза и прочла в них тревогу и заботу, которых не замечала прежде. А еще заметила седину в волосах Пэйса.

— Моему сердцу был нужен только ты.

Пэйс взял Хоуп за подбородок, отчего ее сердце бешено заколотилось, и провел кончиком большого пальца по ее губам.

— А теперь, Хоуп? Что теперь?

Пэйс обволакивал ее своими чарами, но Хоуп не хотела ему подчиняться и боролась изо всех сил.

— «Теперь» для нас не существует, — произнесла она. Но такой ответ ей подсказывал разум, а не сердце. — В моей жизни теперь есть только работа.