Когда отряд Эдварда вылетел из укрытия, на лицах вражеских воинов отразилось изумление. Вождь поискал взглядом Руперта, но этого негодяя в первых рядах, конечно, не оказалось. Наконец Эдвард увидел его, точнее, его спину, потому что тот, обнаружив засаду, развернул коня и сбежал как последний трус. «Он еще хуже, чем я о нем думал!» – брезгливо сказал себе Эдвард.

Эдвард знал, что убьет его. Обязательно. Но воины падали вокруг, и он остался, чтобы поддержать своих парней, помочь им выстоять и победить. Не мог он гнаться за одним человеком, оставив своих людей умирать. С яростью, которой в себе не подозревал, он рубил направо и налево, не щадя никого. Бешенство владело им, затмевая рассудок.

Внезапно левую руку пронзила жгучая боль. «Проклятие! Меня ранили!» Теплая липкая влага потекла по руке. Рукав сразу окрасился кровью. Он втянул в себя воздух, чтобы не застонать. Стрела пронзила руку насквозь, и ее кончик торчал снаружи.

Несмотря на ранение, он продолжал драться с тем же упорством и яростью. Никто не мог заставить его отступить. Меч его без устали рассекал воздух. Он боялся только одного – задеть своих людей или Кавена.

От слабости у него начала кружиться голова. Правда, кровотечение вроде бы остановилось, да и стрела не мешала ему сражаться. Вскоре ряды нападавших поредели, враги, которым повезло, умчались прочь. Воины ждали от своих вождей приказа догнать противника. Мнения Эдварда и Маккея разделились.

– Мы должны прикончить Руперта, и сделать это надо прямо сейчас. – Макклири поморщился от боли, потому что конь его не мог стоять на месте– взбудораженный битвой, он переступал с ноги на ногу, вскидывал голову, грыз удила, и, удерживая его, Эдвард задел рану на руке.

– Ты ранен. Даже если бы ты смог сейчас сражаться, всех воинов Руперта в таком состоянии тебе не одолеть. Да к тому же Руперт, наверное, уже запер ворота в своем замке. Предлагаю вернуться в Кавена и отдохнуть, – заявил Маккей.

Эдвард окинул взглядом своих людей, увидел, что многие из них ранены, и неохотно признал его правоту. Боль в руке тоже требовала внимания. Они спешились. Он срезал зазубренный кончик стрелы и попросил Маккея вытащить ее. Маккей сильным рывком выдернул из раны деревянный стержень. Острая боль пронзила руку, и кровь хлынула струей. Сжав зубы, чтобы не вскрикнуть, Эдвард проделал все, чему научила его Ребекка. Он плотно сжал края раны, чтобы остановить кровотечение, залил ее спиртным, чтобы не гноилась, а потом намазал целебной мазью и плотно замотал рану оторванным рукавом рубашки.

Собрав убитых и раненых, они поскакали в Кавена. Путешествие заняло два дня, но обошлось без приключений. Больше всего он ненавидел эту часть боевых действий. Жены и дети со страхом ждут родных и любимых... некоторые, на радость им, возвращаются живыми... других привозят мертвыми. Сердце его ныло от сострадания и сочувствия к семьям, потерявшим отца или мужа. Эдвард всегда считал себя ответственным за жизнь своих людей. Ощущение вины еще долго будет омрачать его дни.

Именно по этой причине он скакал в стороне от отряда, подальше от лошадей, на которых везли тела убитых. Когда они достигли вершины холма, с которого был виден замок, трубачи возвестили об их прибытии, и люди повалили из ворот им навстречу. Он увидел Ребекку, сидевшую на коне. Она тревожно обшаривала взглядом воинов, разыскивая его. Эдвард свистнул, резко и сильно. Ее конь вскинул голову и потрусил к нему.

Он видел, как она пришпорила коня, торопясь поскорее его увидеть. И вот наконец она рядом с ним, и он обнял ее. Вдруг он почувствовал, как она напряглась, услышав первый горестный вопль. Ему хотелось бы заткнуть ей уши и не слышать этого самому. Ему хотелось бы уберечь ее от этой боли. Ему хотелось бы никогда больше не воевать.

Она высвободилась из его объятий.

– Ребекка, не надо, – попросил он.

– Я должна. – Глаза ее наполнились слезами. Она повернула коня и поехала к горюющим родичам.

Эдвард сгорал от стыда – он чувствовал себя трусом. Возвращаясь в свою комнату, он увидел Сару, занимавшуюся раненым.

– Лэрд Эдвард, вы тоже ранены? – испуганно бросилась она к нему.

– Да, но я кое-чему научился у Ребекки и сам о себе позаботился, – бросил он на ходу.

– Дайте мне посмотреть. – Сара схватила его за руку. Он остановился и закатал рукав. Он уже научился не спорить с этой упрямой женщиной. Она поцокала языком, глядя на его рану, и подвела Эдварда к огню.

– Сара... – Он не сопротивлялся только из вежливости.

Макнув чистую тряпицу в кипящую воду, она дала ей чуточку остыть и промыла рану. Затем сильно прижала тряпку к телу, чтобы остановить кровь.

– Ох! – взвыл Эдвард и шлепнул ее по руке.

Но Сара лишь рассмеялась и крепче прижала горячий лоскут.

– Я должна удостовериться, что там не осталось грязи. Все отлично! И больше не бей Сару, а то не посмотрю, что ты вождь клана, живо поставлю на место! – Фыркнув, она удалилась.

Эдвард изумленно смотрел ей вслед, недоумевая, как он позволил этой маленькой женщине так с собой обращаться.

Услышав веселое хихиканье за спиной, он обернулся... Ну конечно, Ребекка все видела и слышала! Он заторопился в свою комнату. А вслед ему неслось:

– Ребекка, помажь раны этого грубияна целебной мазью. И поскорей.

– Да, Сара, непременно. Пойдем. – Ребекка догнала его и схватила за руку.

– О нет! И ты туда же! Оставь меня, а то рана снова разболится, – Эдвард попытался отцепить ее пальцы.

– Я все сделаю осторожно. – Ребекка моляще смотрела на него, и Эдвард решил ее не огорчать.

– Тогда пойдем в мою комнату. Там все сделаешь, – проворчал он, мечтая, чтобы его оставили в покое.

Он вошел в свою спальню, уверенный, что Ребекка последует за ним, но она прошла мимо него не останавливаясь. Выглянув в коридор, Эдвард увидел, как она юркнула в свою комнату.

– Мне надо взять мазь, – услышал он ее голос; Эдвард скинул рваную рубашку и бросил ее на сундук, стоящий в углу. В дверь постучали. «Это опять та вредная баба, кто еще может так стучать?..» Разозлившись, он рванул дверь и увидел Гвен. Служанка от страха пролила воду из ведра, которое держала в руке, и растерянно попятилась к выходу.

– Простите, лэрд Эдвард. Я принесла вам воду для умывания.

– Входи. – Он взял у нее ведро. – Как поживает твоя семья?

– Спасибо, хорошо. Принести вам что-нибудь еще? – Эдвард покачал головой, и Гвен быстро, присев в реверансе, исчезла.

Он стал наливать воду в котелок, но вздрогнул, услышав голос Ребекки.

– Эдвард...

– Господи, женщина!..

Рука его дернулась, и вода пролилась на огонь, чуть не погасив его. Он вовремя повернул голову, чтобы увидеть, как в него летит мешочек с мазью. Он попал Эдварду в грудь и, отскочив, шлепнулся на пол. Ребекка стояла, покраснев от гнева и прищурившись.

– Сам о себе позаботься, болван этакий! И не смей называть меня «женщина». – Подбоченясь, она еще раз окинула его яростным взглядом и повернулась, чтобы уйти. Но голос Эдварда остановил ее.

– Кого это ты обозвала болваном?

Ребекка круто развернулась и придвинулась к нему, тыча указательным пальцем в его голую грудь.

– Тебя! И еще... ты невежа с поганым характером! – После каждого слова палец больно втыкался в его тело.

Эдвард внимательно смотрел на нее, думая, стоит ли это все терпеть. Ему даже показалось, что их ссора закончится громким скандалом.

– Я не люблю убивать людей, пусть даже врагов. Мне тяжело видеть убитых родичей. И я не люблю склочных девиц. Мне они не нравятся. Хуже этого может быть только бессмысленный спор.

Эдвард надеялся, что после этого Ребекка сразу уйдет, но она только покраснела и, кажется, собралась его ударить. «Ребекка, пожалуйста, не надо! Пожалуйста!» Словно услышав его мысленную мольбу, она резко повернулась и вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью.

Эдвард такого перенести не мог. Он распахнул дверь, чтобы догнать ее, зная, что наговорит ей грубостей, о чем потом пожалеет. К счастью, на пороге возник Натан.

– С кем это ты решил подраться? – Он затолкал Эдварда обратно в комнату, для чего пришлось сильно пихнуть его пару раз, и затворил за собой дверь. – Остынь, старина.

Эдвард мрачно взглянул на друга, размышляя о том, как хорошо было бы избить его до бесчувствия, но рука его так разболелась, что мысль эту пришлось оставить. Вместо этого он чертыхаясь подошел к очагу, чтобы проверить, не согрелась ли вода.

– Мы послали разведчиков присматривать за передвижениями Руперта. Силы наши достаточно велики, но нельзя терять бдительность.

– Ты видел, как этот трус сбежал, едва мы напали на них из засады? – процедил Эдвард сквозь зубы.

– Да, и я рад, что ты остался с нами. У тебя дар принимать правильные решения. – Натаниэль всегда зная, какими словами успокоить его после битвы. – Ты рассказал Ребекке о Руперте?

– Нет. Не успел. – Эдвард хотел сообщить ей об этом, но не сейчас, не в таком настроении.

– Кстати, Маккей приглашает нас на вечернюю трапезу. – И Натан молча вышел из комнаты.

Обмотав руку пледом, Эдвард снял котелок с огня и вылил кипяток в лохань. Как хорошо, что можно согреться! Подбавив в лохань немного холодной воды, он разделся и, шагнув в нее, с облегчением вздохнул.

Неожиданно отворилась дверь. Движение воздуха до – несло до него запах роз. Ребекка! Эдвард сидел с закрытыми глазами, но почувствовал ее приближение и постарался, чтобы испытываемое им торжество не отразилось на его лице.

– Ты не победил, просто я беспокоюсь о твоей ране... ради блага клана... Вот и все. – Ребекка стала бережно растирать его очищающими травами. Дойдя до раны, она замешкалась. Он открыл глаза и вопросительно посмотрел на нее.

– Сделай глубокий вдох и задержи дыхание, пока я буду промывать рану. – Голос Ребекки звучал ровно, ни ласково, ни грубо.

Он подчинился. Когда он выдохнул, Ребекка поймала его ладони и крепко сжала. От резкого жжения он чуть не двинул ее кулаком. Теперь он понял, почему она так крепко держит его руки. Он посмотрел на нее и увидел в ее глазах победные искорки.

Несмотря на мрачное настроение, он утонул в этих прекрасных очах и не мог ей не улыбнуться. Его пальцы завладели тонкими запястьями, и он притянул ее к себе, в воду, прямо в одежде. Он целовал ее упрямый ротик, пока ее язычок игриво не коснулся его языка. Ее смешки щекотали его губы, и Эдвард, продолжая целовать ее, весело засмеялся в ответ.

– Думаешь, твои поцелуи заставят меня забыть о твоей грубости?

Эдвард снова поцеловал ее. Она куснула его за губу, и когда он отстранился и посмотрел на неё, его взгляд был полон нежности.

– Слушай меня, когда я с тобой разговариваю! – тихо произнесла Ребекка. Ее ласковая улыбка смягчила боль в ране.

– Я всегда тебя слушаю, любовь моя. – Эдвард стянул с нее мокрую одежду и швырнул на пол, – Ах, если бы твой отец не ждал нас в главном зале.

Он встал из воды и прижал к себе Ребекку. На миг они прильнули друг к другу. Его палец очертил ее грудь, но в тот момент, когда он собрался выйти из лохани, в дверь коротко постучали, и дверная ручка стала поворачиваться.

– Нельзя! – громко рявкнул Эдвард. Он ступил на пол, держа Ребекку за руку.

– Лэрд Маккей ждет вас в зале, а мне нужна Ребекка, чтобы помочь с ранеными. Я нигде не могу ее найти! – сердито прокричала из-за двери Сара.

– Уходи, я сам решу эти проблемы! – крикнул Эдвард и, закутывая Ребекку в теплое одеяло, тихо прошептал: – Я достану тебе сухую одежду.

– Тебе ничего делать не придется. – Она подошла к большому сундуку, очень легко сдвинула его в сторону, нажала на какой-то рычаг и оказалась в своей комнате. – Теперь ты знаешь. – Голос ее прозвучал тихо и застенчиво.

Эдвард рассмеялся. Ребекка... Она всегда умела его удивить. Иногда ее сюрпризы были приятными, иногда – ужасными. Но другой он видеть ее не хотел.

Ребекка торопливо оделась, но влажные волосы висели унылыми прядями. Пытаясь их расчесать, она только больше их запутывала, Безнадежно! В дверь громко постучали.

– Ты здесь, дитя? – услышала она голос Сары.

– Здесь нет никаких детей, – насмешливо откликнулась Ребекка, растягивая слова, как это делала Сара. Ей нравилось копировать старомодный выговор преданной няньки.

Вошла Сара, держа в руках ее влажную одежду и мокрый тартан, с которого капала вода. Глаза ее сверкали праведным гневом, она даже не желала смотреть на Ребекку.

– О, приношу свои извинения, я хотела развесить это все на просушку. Но...

– Нечего мне тут сказки рассказывать! Я ничего знать не хочу. А если тебя интересует, я сама перевязала раны Эдварда. Правда, теперь у него настроение стало получше. – Сара лукаво подмигнула ей и повесила тартан у очага. Другую одежду она развесила рядом на стульях.

Ребекка безуспешно пыталась протащить гребень сквозь гриву своих непокорных волос.

– Я благодарна тебе, Сара. У меня не было с собой ни лоскутов, ни трав.

– Господи, что ты делаешь со своими волосами?! Дайка мне гребень. – Она выхватила у Ребекки гребешок и начала усердно разбирать спутавшиеся пряди.

– Сара, я не понимаю, почему тебе так не нравятся наши отношения? Ты ведь лучше других знаешь, что я его люблю. Разве ты не желаешь нам добра? – Ребекка искоса взглянула на няньку.

– Не верти головой. – Сара потянула очередной узелок. – В глазах Господа ты замужем за лэрдом Рупертом. И навлекаешь на себя беду тем, что легла в постель с другим мужчиной.

– Эдвард не просто другой мужчина. Он был моим нареченным.

– Все равно это неправильно. Тебе следовало подождать. Что ты будешь делать теперь? Раз ты отдалась мужчине, брак твой не смогут признать недействительным. – Печально вздыхая, Сара помогла Ребекке надеть платье.

– Не волнуйся. Я доведу это дело до конца, что бы ни случилось. Ну ладно, пойдем к раненым. – И Ребекка вышла из комнаты.

Они спустились на кухню и взяли подносы с горячей едой. От вкусного запаха у Ребекки заурчало в животе. Проходя по обеденному залу, она заметила Эдварда, сидящего рядом с отцом. Они пили вино.

Когда она проходила мимо, Эдвард заулыбался и начал мурлыкать любовную песенку. Сердце ее растаяло, и она чуть не выронила поднос. Ей хотелось подбежать к нему, но, оглянувшись, она увидела понимающие улыбки родичей, а также членов клана Макклири. Щеки ее запылали, когда она услышала громкий смех Эдварда.

Гвен, тоже с подносом в руках, нагнала ее у дверей.

– А мне и невдомек, что у нашего вождя такое романтическое сердце, – подмигнула она Ребекке.

– Пусть тебя эти песенки не обманывают, все равно он грубиян.

И обе девушки расхохотались.

– Правда, что ты участвовала в бою вместе с мужчинами? – с восхищением глядя на нее, спросила Гвен.

Ребекка кивнула, не уверенная, что стоит поощрять подобные вопросы. Они передали пищу женщинам, ухаживавшим за ранеными, после чего Ребекка и Сара, взяв другой поднос, направились в комнату леди Маккей.

Марта лежала, откинувшись на подушки, бледная, измученная. Она не открыла глаза, когда они вошли в комнату. Ребекка подбежала к постели и пощупала лоб матери. Он был теплый.

– Мамочка? – тихо позвала Ребекка. Мать открыла глаза и улыбнулась дочери.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Ребекка.

– Плохо, – прошептала Марта, облизывая сухие потрескавшиеся губы.

Ребекка налила в чашку воды и поднесла матери. Она растерянно посмотрела на Сару, которая наблюдала за ними с озабоченным видом.

– Миледи, дайте-ка мне посмотреть, как у вас заживают раны. – Сара осторожно осмотрела ее и нанесла новый слой мази на ссадины и царапины, – Ты хорошо научилась исцелять, Ребекка. Ты запомнила все, что я тебе показывала?

– Большую часть. – Ребекка поставила поднос с едой на кроватки села рядом, чтобы помочь матери.

– Детка, ты, наверное сама голодная. Почему бы тебе не присоединиться к.остальным в зале? Мне хотелось бы поговорить с Сарой... наедине.

Ребекка нахмурилась. Неужели мать никогда не будет относиться к ней как к взрослой?

– Хорошо, мамочка.

Ребекка поцеловала ее в щеку и, выйдя из спальни, направилась в зал, где мужчины с аппетитом уплетали свой ужин. Эдвард встал, увидев ее, и слегка поклонился, улыбаясь. Она поблагодарила его кивком и подумала, почему ее всегда бросает в жар от его улыбки. Она обвела взглядом окружающих, и они быстро отвели глаза в сторону.

Ребекка повернулась к отцу.

– Расскажи, папа, чем закончилась битва. Как я понимаю, новости не слишком хорошие... или мы празднуем победу? – Она внимательно смотрела ему в глаза.

Эдвард отвернулся. Отец уныло покачал головой.

– Руперт сбежал, бросив свой отряд на произвол судьбы. – Маккей посмотрел на Эдварда.

– Расскажи, как все было! – нетерпеливо попросила Ребекка и удивилась, когда Эдвард промолчал. – Эдвард! – Она дернула его за рукав. – Теперь видишь, почему я хочу участвовать в бою: от вас ничего не узнаешь. Кто же мне скажет, что происходит?

– Руперт удрал, едва мы выскочили из засады. – Видно было, что Эдвард очень расстроен.

– И ты не погнался за ним? – Досада захлестнула ее, она почувствовала, как гнев окрасил ее щеки нервным румянцем. Холодные пальцы страха сжали сердце, затуманили разум. Ребекка со стуком опустила кубок на стол и вскочила, оттолкнув стул ногой, он с грохотом опрокинулся.

– Ребекка, сядь и закончи трапезу... – В тихом голосе Эдварда прозвучала угроза. Он поднял стул и, положив руку ей на плечо, заставил ее сесть.

Глаза Ребекки наполнились слезами, но она не позволила им пролиться. Чего она ожидала? Что Эдвард убьет Руперта, и они станут счастливо жить-поживать? Разве не так все должно было случиться? Она быстро проглотила последний кусок и встала, чтобы покинуть зал.

Эдвард тоже встал со своего места и, ласково взяв ее под руку, вывел из зала.

– Почему ты не погнался за ним? – Она наконец дала волю слезам. Разозлившись на собственную слабость, она вырвала у него руку.

– Я не мот. Думаешь, я не хотел? – Эдвард взял ее за плечи и повернул к себе, но увидел катившиеся из глаз слезы и нежно смахнул их с ее щек.

– Смог бы, если б очень захотел! – Мука исказила его лицо, и она поняла, что пора замолчать, но не сумела: – Смог бы, если бы вправду захотел!

Она увидела, как он нахмурился, и осознала, что зашла слишком далеко. Но прежде чем она успела убежать, он прошипел ей в лицо:

– Ты, маленькая балованная дурочка! Как ты смеешь сомневаться в моей чести только потому, что тебя не устраивает результат? Я сделал то, что должен был сделать, – поддержал в бою моих товарищей. – Он резко оттолкнул ее, так что она пошатнулась, а сам вошел в свою комнату и захлопнул дверь.

Пустота. Пустота вновь вернулась в ее сердце, а потом на нее нахлынули стыд и злость. Закрытая дверь ее комнаты угрюмо маячила перед ней, но она не могла войти туда одна. Даже мысль об этом была ей нестерпима. Она повернулась и направилась во внутренний двор замка.

Солнце уже село за горы, оставив лишь розовый отблеск на верхушках деревьев. В воздухе пахло сыростью, как перед дождем. Вдали маячили грозовые облака. Она посмотрела на розовеющие вершины гор. От дуновения прохладного ветра по коже побежали мурашки. Ребекка повыше подтянула ворот своего платья. Нащупав стягивающую волосы повязку, она рывком сдернула ее, и пышные локоны рассыпались по спине, укрывая ее от холода.

Она обошла большой каменный фонтан, прислушалась к тихому журчанию струй. Много раз приходила она сюда ребенком, и он успокаивал ее мелодичными звуками. Но сейчас даже любимый фонтан не мог усмирить нетерпеливое беспокойство, овладевшее ею.

Ей было неловко оттого, что она так нехорошо говорила с Эдвардом. Несправедливость сказанных слов мучила ее, продолжала звучать в ушах. Как нелепо упрекать его в том, что он сделал не тот выбор, какой бы ей хотелось. Но сказанное слово не вернешь.

В конюшне заржал конь. Ребекка пошла туда навестить любимую кобылку, принадлежавшую отцу. Но, войдя внутрь, она прошла мимо своей любимицы и направилась к своенравному жеребцу. Не задумываясь, она оседлала полудикого коня. Пальцы покалывало от предвкушения бешеной скачки. Как великолепно они поскачут!

Сняв со стены широкий меч в ножнах, она приторочила его к седлу. Тартан Кавена, лежавший рядом на балке, послужит ей плащом. Она вывела жеребца из стойла, всем своим существом ощущая его нетерпение.

– У нас с тобой много общего, – прошептала она, поглаживая его блестящую шею.

Жеребец отозвался тихим ржанием.

– Тихо, не выдавай нас.

Конь помотал головой вверх-вниз, и она рассмеялась, догадавшись, что он ее понял.

Калитка в стене замка заскрипела, когда она откидывала засов. Ребекка еще в детстве научилась пользоваться этим незаметным выходом. Оттолкнувшись от выступа в крепостной стене, она вскочила на коня, и тот рванул вперед, едва почуяв на себе седока.

Т)ни поскакали по холмам и дальше, к болотистым пустошам. Жеребец отлично знал местность. Ребекка дала ему полную волю, не думая о маршруте. Почему она ни разу не попросила Эдварда рассказать о его первой жене? Сможет ли это изменить ее чувства к нему?

Конь и девушка наслаждались свободой. Но внезапно наперерез им из темноты выехал какой-то всадник. Взмахнув мечом, он ударил ее лезвием плашмя, чуть не выбив из седла. Удивленная, но не растерявшаяся, она выхватила меч как раз вовремя, чтобы отразить очередной удар. Хотя алые отблески заката уже погасли, но в свете сумерек она различила цвета Керкгардов.

Он снова напал, но ярость придавала силу ее 146 ударам. Отбросив тартан за спину, чтобы не сковывал движения, она нанесла удар, от которого противник мешком свалился с коня. Но удар оказался не смертельным, и он быстро вскочил на ноги. Ребекка в мгновение ока оказалась на земле и успела отбить его выпад. Он атаковал ее зло, стремительно и жестоко, и ей пришлось применить все свое умение, чтобы остаться в живых.

Она жадно глотала воздух. Сердце ее билось в горле, дышать становилось все труднее. Ей больше не было холодно: жгучий пот тек по спине, стекал с волос, заливая глаза. Она еле удерживала рукоять меча в вспотевших ладонях.

Сосредоточившись на выпадах врага, она прикусила губу и ощутила во рту металлический привкус крови. Отпарировав очередной удар, она чуть не выронила меч, с такой силой он ее атаковал. Сжав меч изо всех сил, напрягая измученные мышцы, она сделала выпад, и противник, не сумев отразить его, упал на землю и умер. Меч вонзился ему в сердце.

Обессиленная боем, Ребекка свалилась рядом с ним. Она с ужасом смотрела на убитого мужчину. Она победила. Почему же ей так плохо? В эту минуту она поняла, что ненавидит смерть. Ребекка уронила голову в ладони, стараясь забыть звук металла, входящего в плоть живого человека.

Не в силах больше выносить присутствие убитого ею врага, она заставила себя подняться. Подозвав жеребца, она попыталась взобраться на него, но руки и ноги ее не слушались.

Неподалеку лошадь воина Керкгардов щипала траву. Ребекка подошла к ней, подобрала поводья и с трудом села на нее. Ведя жеребца в поводу, она направилась к замку. Въезжая в боковую калитку, Ребекка посмотрела на небо и увидела, что уже рассвело. Ее не было дома целую ночь.

Направляясь к конюшне, она услышала какой-то шум и подъехала ближе, увидев, что Эдвард, ее отец и конюхи растерянно смотрят на нее.

– Где ты была? – Эдвард подбежал к ней.

– Прогулялась. С приключениями. Там, на пустоши, лежит шпион Керкгардов с мечом Кавена в груди. А я устала. – Ребекка спешилась и пошла в замок, оставив коней на попечение конюхов. Никто не посмел ее остановить.

Ошеломленный ее необычным видом, Эдвард молча смотрел на нее. Потом он взглянул на Маккея. Тот стоял, потрясение глядя вслед дочери.

– Что она делала ночью на пустошах? – сердито спросил Маккея Эдвард.

– Не знаю. Я думал, ты знаешь. Разве не ты делишь с ней постель? – нахмурился Маккей.

– Но не этой ночью. – Эдвард повернулся, чтобы догнать Ребекку.

– Оставь ее в покое, Эдвард, – одернул его Маккей не терпящим возражений тоном.

И тогда, вместо того чтобы разыскивать Ребекку, Эдвард взял меч и зашагал на поле для тренировок, где набирались опыта воины клана. Натаниэль приветствовал его кивком, а другие продолжали биться, не обращая на него внимания. Это дало ему возможность отвлечься от мыслей о Ребекке. Эдвард дрался с таким пылом, что вскоре Натаниэль выдохся и запросил пощады.

Эдвард опустил меч и засмеялся, увидев толпу зрителей, с любопытством следивших за их поединком. Люди захлопали в ладоши, а затем отправились по своим делам. Эдвард и Натан направились в обеденный зал. Только усевшись за стол, Эдвард смог наконец расслабиться. Мужчины за столом заговаривали с ним, просили советов, и он опять почувствовал себя вождем клана. Он вспомнил свой замок и свой клан. Когда наступила тишина, он обратился к Натаниэлю:

– Нам нужно собрать своих родичей и поговорить. Я должен быть уверен, что все согласны с моим планом.

– Ладно, соберемся после вечерней трапезы.

– Я предупрежу Маккея. Где он, кстати? – Эдвард окинул взглядом зал.

Сидевший рядом воин ответил:

– Он привез с пустоши мертвого Керкгарда, которого убила его дочь. Весь замок об этом говорит.

Эдвард поблагодарил воина и отправился на кухню. Там он увидел свою сестру.

– Как ты себя чувствуешь, Мэйделин? Приятно видеть тебя здоровой и веселой.

– Великолепно, братец, а какими проказами ты сегодня отличился? – улыбнулась сестра.

– Проказами развлекался не я.

– Знаю, наслышана. А как ей удалось скрыться от твоих глаз? – подняла брови Мэйделин.

– Не важно. Мне нужен поднос с едой, чтобы ей отнести. Если, конечно, этого никто не сделал до меня. – Эдвард старательно пытался изображать невозмутимость. Он не станет ее ругать. Он устал сердиться. Однако удастся ли ему сдержаться? Неизвестно.

Мэйделин положила на поднос еду, и он понес его наверх. Вежливо постучав, Эдвард услышал за дверью веселый смех, а затем на пороге появился мужчина, который поклонился ему и пошел к лестнице. При виде Эдварда милая улыбка Ребекки исчезла, она нахмурилась. Эдвард тоже нахмурился – ведь Ребекка сидела на постели в одной легкой сорочке.

Красный туман залил ему глаза. Это был тревожный сигнал: теперь, если он хочет, чтобы тот, кто вызвал его гнев, остался в живых, ему следует немедленно уйти. Вместо этого, с удивившим его самого самообладанием, Эдвард подошел к постели и поставил на нее поднос с едой.

– Ты уже поела, леди Ребекка? – Голос его прозвучал напряженно и неестественно.

Ребекка настороженно посмотрела на него.

– Нет. С тобой все в порядке, Эдвард? – В ее голосе звучала тревога.

– Не знаю. Это ты мне скажи. Твой гость удовлетворил тебя? – Эдвард изо всех сил сжал столбик кровати, потому что боялся не совладать с собой.

– Что ты имеешь в виду? – Ребекка вскочила с постели и подошла к окну, затем обернулась к нему, ожидая ответа.

– То, что я сказал. Он больше подходит тебе как любовник? – Эдвард, сжав кулаки, шагнул к ней.

Побледнев от ярости, Ребекка залепила ему звонкую пощечину. Он схватил ее руки и сильно сжал.

– Как ты смеешь обвинять меня в измене? Ты что, рехнулся? Роуэн – мой двоюродный брат... и добрый друг. Он беспокоился обо мне и пришел, услышав рассказ о том, что случилось. Я поверить не могу, что должна все это тебе объяснять. Разве я не была девственницей, когда ты овладел мной?

Эдвард помотал головой, чтобы прогнать туман, грозивший затопить рассудок гневом. Он разжал пальцы и повернулся, чтобы уйти.

– Эдвард, я люблю тебя и никогда не предам эту любовь. – Она нежно потянулась к нему.

Едва ее ладони коснулись Эдварда, как гнев его испарился без следа. Она обняла его и положила голову ему на грудь. Любовь вернулась в его сердце. Все опять было хорошо.

Он поцеловал ее сладкий рот. Может ли он надеяться, что она всегда будет ему верна? Продолжая целовать, он поднял ее на руки и положил на постель.

– Никогда не предавай нашей любви, потому что я этого не переживу, – прошептал он, не отрывая губ от ее рта и стыдясь своей слабости. Этот стыд вновь оживил его гнев. – А теперь обсудим другой вопрос. – Он отцепил от пояса хлыст.

– Если ты ударишь меня этой штукой, Эдвард Макклири, предателем нашей любви будешь ты! И, клянусь, ты никогда больше не дотронешься до меня.– Ребекка отползла к изголовью кровати, испуганно глядя на него.

Эдвард покосился на хлыст в своей руке – и ужаснулся. Повернувшись, он выбросил его в окно, а затем столь же решительно прыгнул к ней в постель, вдавив ее своим телом в матрас.

– Как же, по-твоему, мужчина может подчинить себе такую упрямую леди?

– Он должен разговаривать с ней, выслушивать ее, надеяться, что она согласится с разумностью его доводов. – Ребекка поцеловала его в нос. – Ты недоволен, что я покинула замок одна, но, Эдвард, мне необходима свобода.

Без нее я никогда не буду счастлива. И я никому не 150 позволю отнять ее у меня... ни Руперту, ни тебе.

– Я понимаю. Мне придется применять к моей любимой не силу, а хитрость. Что ж... мы успеем об этом поговорить, прекрасная дама. – Эдвард встал с кровати и направился к двери.

– Куда это ты собрался?

Он видел, что она обижена. Его тактика сработала!

– В свою комнату. Там я буду находиться всегда, когда моя леди решит подвергнуть себя опасности и покинуть пределы замка.

– Эдвард, вернись! Тебе просто завидно, что это я убила разведчика Керкгардов, а ты не смог проявить героизм. – Спрыгнув с кровати, Ребекка подбежала к нему и погладила его по груди.

– Нет, я ухожу. Увидимся за вечерней трапезой.

Он отвел ее руки и направился к двери. Открывая ее, он подумал, что, наказывая Ребекку, он в первую очередь наказывает и себя. «Ничего! Оно того стоит!» Он оглянулся и, увидев выражение ее лица, понял, что его уловка достигла цели: лицо ее исказилось от гнева. Закрыв за собой дверь, он прислушался. Он ждал взрыва ярости – и дождался! Спустя секунду за дверью раздался грохот бьющейся посуды. «Да. Оно того стоило!»

Приоткрыв дверь, Эдвард быстро сказал:

– После вечерней трапезы состоится собрание клана Макклири. Приглашаю тебя присоединиться, и тогда, возможно, у нас еще будет приятная ночь.