Многих русских, которые в последние годы поселились в нашем районе Пренцлауэрберг, я знаю еще с Москвы. Большинство из них — художники, музыканты и поэты: не так чтобы интеллигенты, но и не колхозники — прослойка бывших советских граждан между молотом и серпом, сильно потертая, но еще очень живая. Вечерами мы встречались то у одного, то у другого на кухне и проводили всю ночь, выпивая и рассказывая друг другу всякие истории, как в добрые старые времена. Все много пережили, и каждому было о чем рассказать. Только Илона, девушка из Самарканда, никогда ничего не рассказывала. Она подала заявление о политическом убежище в земле Саарланд и постоянно курсировала между Саарбрюкеном и Берлином, где устроилась домработницей к одному богатому русскому.

Всем девушка Илона была хороша, если бы не одна странность: она никогда не снимала шапочку. Илона носила короткую стрижку и очки в металлической оправе, что делало ее похожей на Знайку из мультфильма про Незнайку и его друзей. Во время кухонных посиделок она постоянно садилась на одно и то же место в углу и молчала. Иногда посреди разговора вдруг резко вставала и шла в темную комнату рядом с кухней. Мы старались не обращать на нее внимания, тем более что все присутствующие считали себя большими художниками, а потому оригиналами. И все-таки каждый новый гость первым делом осведомлялся у Илоны, почему это она не снимет шапку. Каждый получал исчерпывающий ответ, пресекающий дальнейшие расспросы. Илона не скупилась на подробности — всегда разные.

Одному она говорила, что попала в автомобильную катастрофу. Другому — что сделала неудачную прическу и ждет, когда отрастут волосы. Мы не придавали ее часто противоречивым россказням особого значения. Лишь только художник Петров отказался наотрез с ней знакомиться, пока она не снимет шапку. «С девушкой что-то явно не в порядке», — заявил он. Мы тогда дружно посмеялись над его нетерпимостью. Мои друзья художники Сергей и Ирина выгодно продали на выставке несколько картин, я получил долгожданный гонорар в одном из берлинских театров — неожиданно у нас завелись деньги. Мы решили потратить их на что-нибудь полезное для здоровья — например сменить обстановку, съездить куда-нибудь на несколько дней. Если удастся — в Амстердам или хотя бы в Дюссельдорф, навестить старого приятеля, который уже многие годы сидел там в сумасшедшем доме. Надо было найти с кем оставить подрастающее поколение. У Сергея с Ириной было двое детей, Саше уже исполнилось шесть, а Николь — три. Мы подумали и решили нанять Илону на несколько дней в качестве няни. Сергей позвонил богатому русскому, у которого она работала. Тот не имел ничего против, и Илона тоже. Мы выдали ей денег, чтобы хватило на все — на детей, на кошку, и еще на новую шапочку осталось. В прекрасном настроении мы отправились в путь. Путешествие поначалу шло как по маслу, оказалось, что нашего друга в Дюссельдорфе два года как выписали из больницы, ему уже не мерещились везде «дети Гитлера», и он практически перестал гоняться за полицейскими с топором. На радостях мы взяли его с собой в Амстердам. По дороге Сергей много раз звонил в Берлин: дома никто не подходил к телефону. После третьей попытки найти Илону молодые родители не на шутку разволновались. Мое предположение, что Илона, скорее всего, гуляет с детьми в городе или просто вышла с ними поиграть на площадку, было воспринято с недоверием. Как мы только могли оставить детей с незнакомым человеком, переживала Ира. Наш друг тоже что-то расклеился, ему надо было обратно в дурдом, забрать какие-то лекарства. Мы рванули назад. Дома мы увидели живых, счастливых детей в чистенькой, убранной квартире. Только Илоны нигде не было видно. Исследовав постель, Сергей пришел к выводу, что ночью Илона спала вместе с детьми в двухэтажной кровати, хотя в другой комнате стояли два дивана.

— Что это здесь произошло? — спросили мы Сашу.

— Были гости, — ответил он гордо.

Как только мы уехали, рассказали дети, приехали десять человек на двух автобусах — друзья Илоны. Она решила им сделать сюрприз и спряталась за занавеской. Но Саша помог друзьям Илону найти. После этого гости стали вносить в квартиру тяжелые ящики со специальной аппаратурой. С помощью неизвестных детям инструментов они разобрали Илону и вытащили у нее из головы мертвую белую мышь. После этого они собрали ее снова, пообедали на кухне погрузили аппаратуру в автобусы и уехали. Все это рассказал нам Саша. Родители смотрели на него недоверчиво. Я выглянул из окна. Во дворе толстая кошка играла с мертвой белой мышью. Надо разобраться, сказал Сергей и позвонил богатому русскому. Не снимала ли Илона при нем свою шапочку?.

— Нет, никогда, — ответил он.

— А ночью?

— И ночью.

— А не показалось ли вам это странным? — спросил Сергей.

— А не показалось, — ответила трубка.

— Вы знаете, я вовсе не сержусь на Илону, — сказал Сергей, — но если вас не затруднит, передайте ей, пожалуйста, чтобы она зашла ко мне и показала голову. Иначе я сам приду к вам и произведу осмотр. Специальных инструментов у меня нет, но есть топор, — закончил он свою тираду и положил трубку.

Мы ждали Илону целый день, но она так и не появилась. Лишь на следующее утро она все-таки зашла к своему работодателю. Однако встречаться с нами не захотела и по телефону разговаривала крайне агрессивно. Когда Сергей поклялся сорвать с нее шапку, — она все же поведала нам правду. После того как ее заявление о политическом убежище в Саарланде было отклонено, ей сделали выгодное предложение в одном медицинском институте. Она должна была предоставить себя для каких-то якобы безопасных для человека, но очень важных для науки экспериментов. За это институт обещал помочь Илоне получить разрешение на проживание. Илона согласилась. Немецкие врачи имплантировали ей в черепную коробку какие-то дорогие измерительные приборы и дали таблетки, которые она должна была тестировать своим здоровым организмом. От этих таблеток у нее вскоре поехала крыша, и она сбежала из медицинского института, не вынув дорогостоящие измерительные приборы из своей дурной головы. Врачи долго гонялись за ней по всей Германии, пока не нашли ее в квартире у Сергея и Ирины. Они вытащили из Илоны свои датчики и убрались восвояси. После этого эпизода, стоившего нам всем столько нервов, мы неоднократно встречали Илону в городе. Свою дурацкую шапочку она так и не сняла, хотя к тому времени уже никто на этом и не настаивал.

Перевод И. Кивель