– И как давно вы с хозяином это удумали? – мадам Потаж упёрлась руками в бока и грозно смотрела на Арлину. 

На фоне кипящих мясных бульонов, пара, вырывающегося из-под крышек, и шкварчащего сала кухарка казалась грозной владычицей кастрюль, сковородок, половников, черпаков, томатного соуса и кукурузного хлеба. Помогавший с нарезкой спаржи поварёнок отложил нож и юркнул от греха подальше за дверь, откуда продолжил подслушивать разговор. 

– Милорд сделал мне предложение ещё на прошлой неделе, – Арлина потупила взгляд.  

– А я узнаю обо всём только сегодня! Завтра свадьба, а меня ставят в известность только сейчас! 

– Угощений никаких не надо, – поспешила охладить пыл раскрасневшейся женщины Арлина. – Гостей не будет. Мы только повторим вслед за хранителем положенную клятву и разойдёмся. 

– И что это за свадьба? – мадам Потаж укоризненно смотрела на девушку. – На похоронах, чай, и то веселее будет. Нет уж, хотите не хотите, а утиный паштет на свежеиспеченном хлебе я вам обеспечу. Милорд страсть как его любит. Запеку вдобавок яблок, сделаю грушевый соус и подам всё на красивом блюде, украсив виноградом. И вино.       

При слове «вино» Арлина поморщилась и тут же пообещала сама себе больше одного глотка не делать.   

– Жареные грибы в сливочном соусе, кролик под маринадом и конечно же пудинг с лепестками роз, – мадам Потаж не на шутку увлеклась составлением меню.     

– С пудингом не успеем, – пискнул из-за двери сорванец-поварёнок. – Розовых лепестков не завезли. 

– Да, – с горечью в голосе согласилась кухарка, – значит, пудинг будет с апельсином. Зато всё остальное...

– Не надо, – мягко перебила женщину Арлина, – ничего не надо. Лорд Тайернак просил передать, чтобы вы не беспокоились ни о чём. Это и не свадьба вовсе, а так... – Арлина пожала плечами, не подобрав нужного слова. 

– Молодёжь нынче пошла, – ворчала кухарка, – свадьбу ни во что не ставят. И в чём же ты собираешься под венец? В этом?

Мадам Потаж повертела пальцем, приказывая девушке покрутиться. Когда расклешенная юбка всколыхнулась солнечным диском, женщина скептически скривила губы и замахала руками. 

– Так дело не пойдёт. У бедняков и то богаче невеста будет. Сшить красивый наряд уже не успеем, но вот купить готовое платье можно попробовать. 

– Где же я его возьму? 

– Вот что, – заговорщицким тоном зачастила кухарка, вытирая о фартук испачканные в помидорном соке руки, – ступай к милорду да попроси выделить тебе его экипаж и монет десять золотом в придачу. Отправишься в Тир-Арбенин, присмотришь себе чего. Там лавок много. До захода солнца как раз вернёшься. 

При воспоминании о Золотом городе защемило сердце. Перед глазами всплыло фисташковое платье с россыпью нежных фиалок по подолу, которое Арлина вполне могла бы купить, если бы не надобность в алмазной муке… И если карта ляжет удачно и звезды на небе соединятся в приносящее удачу созвездие дельфина, то Эмилия Штолль и в этот раз заглянет в лавку. Увидит россыпь монет на ладони модистки и Арлину в воздушной парче и умрёт от зависти. Ну, может, и не умрёт, но завидовать будет непременно.

– Хотя нет, – слова мадам Потаж положили конец мечтаниям и спустили Арлину с неба на землю. – Милорда будить не стоит. Он просил до полуночи не беспокоить. И что за напасть на вас обоих свалилась? Совсем время перепутали. Ночью шатаетесь из комнаты в комнату, шумите, а днём храпите – завтрак стынет. 

– Значит, не едем, – подвела итог Арлина, намеренно проигнорировав вопрос.

– Вот ещё, – кухарка была настроена серьёзно и решительно. – Свадьба есть свадьба, и в рванье я тебе под венец идти не позволю. Слава богам, у меня скопилось несколько медяков. На дорогое платье, конечно, не хватит, но дешёвое не значит плохое. Там, на центральных улицах Тир-Арбенина, за каждое атласное дерут по три монеты золотом. А если ещё рюшей добавить, пуговиц перламутровых прицепить да рукав фонариком прихватить, то все четыре. А за что? Из тех четырёх только две уйдут на оплату аренды салона, четверть – на жалование подмастерьям, ещё полторы – налоги, закупки тканей и ремонт игл. И что останется? Нет, милая моя. Мы отправимся в другое место. Выберем не хуже, а потратим считанные гроши.

– Где же такой аттракцион неслыханной щедрости?

– А вот увидишь, – мадам Потаж открутила крышку жестяной банки и высыпала на стол горсть медных монет. – И даже на шпильки для волос останется! – женщина довольно цокнула языком и сгребла медяки в карман передника. 

Делать было нечего: Арлина спешно допила налитый в пиалу прозрачный куриный бульон, заела куском серого хлеба с семечками, хрумкнула огурцом и напоследок ещё глотнула ромашкового чая из фарфоровой чашки с голубой каёмкой. Даже поправить ленту на волосах не успела, как пришлось спешно набрасывать на плечи накидку и торопиться запрыгнуть в экипаж. Не лорда Тайернака, а в разы проще. Такой, которым пользовались слуги, случись им отправиться в город за покупками. Зацокали копыта, закрутились колеса, и повозка тронулась, удаляясь от серого сырого Штормового замка в сторону тёплого и солнечного Тир-Арбенина.  

Какой город без базара? Без базара сказочного, пёстрого, оживлённого, наполненного шумом и смехом, ароматами специй и шуршанием тканей, звенящего монетами разного веса и цвета. Немыслимого размера лабиринт, где между лавок можно бродить часами, перебирать товар, пробовать зёрна граната, запивать посыпанные сахарной пудрой сладости кислым розовым чаем и, в конце концов, потеряться, нашёл себе место и в Золотом городе, в его южной части, где простого люда жило больше, а вычурных лавок для знати было меньше.

Каждый день оживал базар и шумел до поздней ночи. Каждый день на прилавки выкладывалась керамика, ожерелья, серьги, браслеты из ракушек, ярких бусин и подделанного под золото металла, шали, платки, амулеты, ковры, чайники и чашки, а также платья, юбки и гребни для волос.

Стоило Арлине сделать шаг, как пёстрые ткани тут же разворачивались в ловких руках лавочников и рябили так, что резало глаза. Стоило сделать другой – и вот уже губы пробуют засахаренную тыкву, а зазывала из рыбного закутка тычет в нос жареным скорпионом на палочке. Ещё один – и карлик-циркач выделывает такие чудеса, что руки так и тянутся в карман за монетой. Но карманы были пусты, и Арлина, грустно покачав головой, побежала за мадам Потаж, которую чуть не потеряла в толпе.

– Нам сюда.  

Кухарка ткнула пальцем на завешанную лентами и бантами лавку и подтолкнула Арлину к входу. Наклонив голову, та протиснулась между тюками с плюшевыми тканями и вынырнула в прохладной темноватой комнатушке, тесной и крохотной и вдоль и поперёк увешанной и уставленной пёстрыми платьями, яркими широкими юбками, корсетами, чулками и башмаками на высоких каблуках. 

– Что здесь можно выбрать? – растерянно пробормотала девушка. – Если только это.

Тронула голубое платье, самое скромное из висевших, повернула его на вешалке и тут же спешно отдёрнула руку – в таком ходить нельзя! Полностью закрытое спереди, оно было с таким глубоким вырезом на спине, что сплетен и пересуд не миновать.

– На это даже не смотри, – махнула рукой кухарка. – Милорд за такой покрой весь базар в угли превратит. 

– Изволите искать платье? – сладкий голос торговки, выскользнувшей из-за гобелена, разделявшего каморку на две половинки, заставил Арлину и мадам Потаж обернуться. – Ба! Каро, ты ли это? Сколько лет, сколько зим! 

Обе, кухарка и торговка, радостно заулыбались редкими зубами и бросились обниматься. И долго бы ещё вспоминали годы молодости и перечисляли своих бывших ухажеров, если бы Арлина не решилась и не дернула пару раз мадам Потаж за корзинку, которую та не выпускала из рук. 

– Собственно, мы к тебе по делу, – перевела дух кухарка. – Нужно приодеть эту девушку. Времени у нас мало, а у тебя есть всё. 

– Для какого случая? – торговка изучающе оглядывала Арлину, вычисляя нужный размер.

– Видишь ли, – кухарка заулыбалась, – девушка готовится стать леди.

– Ах вот как! Тогда у меня есть для вас кое-что совсем изумительное. Не смотрите на это, – торговка обвела рукой развешанные вокруг платья, – это всё не для вас и не для вашего статуса. Я подберу вам нечто совсем особенное.

Женщина нырнула в темноту, долго там гремела и шуршала, вздыхала и рылась в мешках, еле слышно ругалась и снова вздыхала, а затем выплыла на свет к Арлине и мадам Потаж и, протягивая два платья, радостно заявила:

– Вот.

Трясущимися от волнения руками Арлина взяла первое и растаяла: нежное, цвета чайной розы, воздушное, как зефир, украшенное бежевой тесьмой, оно ласково шелестело и волновалось на лёгком ветерке, что залетал через щели и входную дверь. Второе было небесно-бирюзовым, с широким белым поясом, словно облаком обернувшимся вокруг талии.  Без вычурных бантов и лент, без пёстрых цветов и пышных воланов – лишь благородная скромность дорогих нитей и тканей, собранная воедино в шедевре портновского искусства. 

– Примерь, – торговка отодвинула гобелен, пропуская девушку во вторую часть комнатушки, служившую чайной и примерочной одновременно. 

Утонув с головой в великолепных нарядах, Арлина юркнула за гобелен – тот всколыхнулся и встал на прежнее место, отделяя девушку от двух товарок, которые тут же начали болтать друг с другом, сплетничать об общих знакомых и жаловаться на жизнь. 

Шнуровка серого платья поддалась легко – пара минут, и оно было снято и аккуратно перекинуто через спинку шатающегося стула. Расправив кремовое, Арлина уже собиралась нырнуть в него с руками и головой, как вдруг среди непрекращающегося базарного шума за стеной и верещания подруг по ту сторону гобелена различила еле уловимый свист. Тот шёл не с улицы и даже не со стороны двери, что вела в лавку. Нет. Свистели совсем рядом, чуть ли не над ухом. А когда свист вдруг затих, то на смену ему пришёл вкрадчивый шёпот. 

– Леди де Врисс... Леди Арлина... 

– Кто здесь? – испуганно заозиралась по сторонам девушка, спешно прикрываясь платьем.

– Только не пугайтесь и не кричите, – продолжали шёпотом. – Это я. Лансель. Помните меня? 

– Лакей Мартана? 

Платья на стене зашумели, будто кивали в знак согласия. 

– Я увидел, как вы зашли в лавку, обогнул её и забрался внутрь, благо стены картонные. Отодвинул в сторону, и готово. Обратно задвинул. Стою тут, за ворохом из пяти-десяти пышных юбок, и даю честно слово, что на вас не смотрю.

– Только попробуй хотя бы один взгляд кинь, – гневно зашипела Арлина. – Мартан тебе голову снесёт. Нет. Я сама это сделаю. 

– Да не смотрю, не смотрю я. Клянусь. Вы вот что... Как с примеркой закончите, на улицу выйдите. Я вас там найду. У меня для вас важные вести. 

– Что-то случилось? – у Арлины сжалось сердце. 

– Я буду ждать вас. 

До Арлины донёсся целый ворох звуков от шуршания плотной бумагой до неприятного скрежета, а потом всё стихло. Взяв в руки длинную палку с гвоздём, которым хозяйка лавки снимала висевшие высоко под потолком шляпки, Арлина потыкала ей груды одежды, но за той уже никого не было. 

– Ты ничего не примерила, – всплеснула руками мадам Потаж, как только Арлина отодвинула гобелен и вывалилась в первую часть каморки с платьями в руках. 

– Я на глаз прикинула – будут сидеть отлично, – девушка сильно волновалась. – Берём? 

– Смотри, – недовольно ответила кухарка, – если где пороть или ушивать придётся, я тебе помогать не буду. 

Но Арлина уже не слышала. Выскочив на улицу, зашарила глазами по сторонам, пытаясь выцепить среди толпы знакомое лицо. И даже не заметила, как её схватили за руку и резко утянули за собой за угол модной лавки. 

– Тс-с, – Ланс приложил палец к губам. – Как же мне повезло, что я нашёл вас. Я искал вас на центральных улицах, совершенно случайно свернул сюда, а тут вы!

– Говори скорей, зачем ты здесь? – перебила Ланселя девушка. 

– Мартан послал за вами, миледи. Без вас я отсюда не уйду. 

– Арлина, – громкий голос мадам Потаж не дал продолжить беседу, – где ты? 

– Вот что, – Арлина торопилась и глотала слова. – Идёшь следом за мной, прыгаешь на запятки нашего экипажа, сидишь тихо и не дышишь вплоть до Смоляных гор. А там я проведу тебя, и ты всё расскажешь. 

– Погодите! – Лансель попробовал схватить девушку за руку, но та ловко увернулась и через мгновение уже улыбалась мадам Потаж. 

– Возвращаемся в замок, – кухарка довольно потрясла коробками с платьями и пошла напролом против толпы к оставленной у входа на базар повозке. 

Тёмные кудри мелькали и выделялись в толпе, весело подпрыгивали и затихали, стоило девушке остановиться, чтобы пропустить грузчиков с тележками и тюками. А как только дорога расчищалась, опять разлетались в разные стороны. За ними следом спешил и Ланс. Старался не упустить из виду и сильно не отстать. Последнее едва не провалилось – экипаж уже поворачивал на объездной тракт, когда Лансель всё-таки успел запрыгнуть и устроиться на нужном месте, не замеченный ни кучером, ни мадам Потаж. 

Весь обратный путь повозку трясло и кидало из стороны в сторону. Будто камней подсыпали в два раза больше, или кучер выбрал не ту дорогу. И время тянулось так медленно, словно соревновалось с улиткой, кто из них двоих доползет до замка последним. Усилия мадам Потаж завести беседу не увенчались успехом – Арлина отвечала односложно и всё больше хмурилась, чем радовалась покупкам. А стоило воротам Штормового замка захлопнуться и повозке остановиться перед парадным входом, Арлина тут же спровадила уставшую и порядком сонную кухарку отдыхать до утра, страстно заверив ту, что управиться со свадебными кушаньями она успеет завтра. 

Дождавшись, когда грузная кухарка, поднимая подол серой юбки, медленно поднимется по лестнице и скроется за дверью, Арлина скользнула за повозку и растерянно завертела головой. Ланса нигде не было. Опустив голову, девушка кое-как вытащила огромные коробки, схватила поудобнее и, поднимая носками башмаков песочную пыль, понуро побрела с ними к входу. 

Холодный камень погружающихся в ночь владений Тайернака встретил девушку привычным молчанием. Каждый шаг по длинному, мраморному коридору отзывался многократным эхом во всех уголках замка. Свернув направо, Арлина опустила коробки на небольшую, в серо-зеленую полоску, банкетку, расположенную прямо у дверей в зимний сад, и поковыляла дальше, к комнатам прислуги, к тёплой, уютной кухне, где можно было забыться за чашкой травяного отвара и немного подумать. 

Кипяток булькнул из черпака в чайник. Перемешанные между собой травы зашипели и успокоились, а по кухне разнёсся успокаивающий аромат ромашки и мяты. Руки провели по волосам, ослабили ленту, стянули её, позволяя локонам рассыпаться по плечам, отбросили в сторону. Потянулись за белой фарфоровой чашкой и тут же дёрнулись обратно. 

– Тс-с, я не хотел вас пугать, – из темноты на свет выступил Ланс и бросился поднимать с пола случайно задетые и рассыпанные травы. 

– Я думала, ты не успел, – радостно выдохнула Арлина, заправляя прядь волос за ухо. 

– Я вовремя спрыгнул, иначе ваш кучер меня бы заметил.  Хоть и ночь на дворе, а луна светит ярко. Затем укрылся за статуей какого-то неприятного существа, потом тихонько следовал за вами, боясь ненароком напугать. И всё равно напугал, – Лансель перевёл дыхание. – Леди де Врисс, вы должны срочно ехать со мной в Атоль. 

– Я не леди, – уголками губ улыбнулась Арлина, помогая поднимать последние лепестки первоцвета, – и я не поеду с тобой, Ланс, как бы ты ни настаивал. Нет, не подумай ничего дурного, – Арлина поспешила объясниться, видя, какое изумление застыло во взгляда юноши. – Я хочу вернуться в Атоль, но не сейчас. 

– Вы больше не любите его высочество?

– Люблю. Больше жизни люблю, а потому и не могу бросить то, что начала. 

– Тогда объясните, что вас тут держит? – Ланс обвёл руками неровные каменные стены. 

– Это сложно, – Арлина заходила из стороны в сторону, щёлкая костяшками пальцев. 

– Я не дурак, пойму. Его высочество послал меня за вами, сказал без вас не возвращаться. И я не вернусь. 

– Мартан ещё любит меня... 

По тону и непонятно было, спрашивала ли Арлина или утверждала, но Ланс закусил губу и промолчал. 

– Вы нужны ему, – Ланс подошёл к девушке и заботливо обнял за плечи. – Вы нужны всем. И особенно вашему... 

– Кто это? – слегка простуженный, с лёгкой хрипотой и нотками ревности, голос заставил Арлину вздрогнуть и отпрянуть от Ланселя. 

В дверях, оперевшись о стену и скрестив на груди руки, стоял Эйгон. Прищурившись, он не отрывал взгляда от девушки и Ланса и даже не выдохнул облегченно, стоило тем разорвать объятия и отступить друг от друга на расстояние вытянутой руки. 

– Я спросил, кто это? – ледяным тоном повторил Эйгон. 

– Это... – стушевалась Арлина. Голос предательски задрожал, но девушка сделала глубокий вдох, собралась с мыслями и выпалила: – Это наш новый дворецкий. 

Брови удивлённо взметнулись у обоих, причём у Ланселя сильнее. 

– Новый дворецкий, значит.

Эйгон уверенно шагнул к Лансу, одной рукой схватил за отворот кафтана, другой – за подбородок, поворачивая голову юноши в сторону. 

– А-а, – довольно протянул Тайернак, – так это к виску этого дворецкого мой Грибо ещё в Атоле приложился клыками. Отличные рекомендации. 

– Милорд, – попробовала встрять Арлина. 

– Что он здесь делает? 

– Он... – Арлина с трудом подбирала слова. 

– Простите... милорд, – Лансель с трудом, но разжал тиски Эйгона, высвобождая помятую ткань и распрямляя её. – Я Лансель Сайнорт из окружения его высочества принца Мартана Светлоозёрного. А вы кто будете?

– Эйгон Тайернак, хозяин этого замка, – сухо бросил тот и язвительно добавил, кивнув в сторону Арлины, – и без лунных суток как законный супруг этой дамы. 

– Лансель, я всё объясню, – Арлина бросилась к изумлённому Лансу, но была опережена Эйгоном. 

– Извини, дорогая, но объясняться придётся ему. 

Тайернак сграбастал Ланса и выпнул в коридор. 

– Куда вы его тащите? – закричала Арлина, видя, как бедный юноша запнулся ногой о непомерно длинный хвост одной из каменных горгулий. 

– Туда, где он выложит всю правду, зачем явился к моей невесте среди ночи и в таком неподобающем виде, – Эйгон ткнул пальцем в расстёгнутые верхние пуговицы кафтана. 

– Милорд, подождите, – Арлина еле поспевала следом, но Тайернак не слушал или делал вид, что не слышал её обращений к нему. 

– Милорд! – Арлина сделала ещё одну тщетную попытку привлечь к себе внимание и, наконец, собравшись с духом, выпалила: – Эйгон, да отпусти ты этого мальчишку! Он же ни в чём не виноват. 

Тайернак довольно хмыкнул. 

– А вот виноват он или нет, это я сейчас и выясню. 

Со всей силы толкнув Ланселя в кабинет, Эйгон зашёл  следом, захлопнул дверь прямо перед носом подоспевшей девушки и повернул ключ в замке три раза.  

– А теперь я хочу знать всё. 

Эйгон повернулся к Лансу, и у того пошли по спине мурашки. Как будто не человек смотрел на него, а зверь: столько волчьего огня было во взгляде хозяина замка, хищного оскала на лице и холода в голосе, от которого стыла кровь в жилах и страшно было пошевелить даже пальцем – того и глядишь, оттяпает.

– Ну? – грубо потребовал Эйгон, сверля взглядом застывшего в нерешительности Ланселя. 

От испуга тот попятился назад, наткнулся на кресло и упал в него. 

– Я всего лишь исполняю поручение его высочества принца Мартана, – забормотал юноша, вскакивая на ноги и одёргивая кафтан. –  Он велел разыскать и привести к нему леди де Врисс. 

– Велел разыскать, – с издёвкой повторил Эйгон. – Целый лунный месяц искал и не мог найти при том, что ты знал, куда она отправилась. Ты ведь слышал наш разговор прежде, чем она огрела тебя тростью. 

– Тростью? Скорее смахивало на трухлявую палку. Да и хозяин был ей под стать, не правда ли? 

Ланс вызывающе вскинул голову, в полной мере не понимая смысла того, что сказал, но чувствуя, что где-то попал в яблочко. 

Эйгон криво усмехнулся и спросил в лоб: 

– Почему Мартан не явился сам? 

– Его высочество очень занят.

– Так занят, что присылает ко мне никчемного слугу? Арлина никуда не пойдёт. Завтра она должна стать моей женой, и, как её супруг, я никуда её не отпускаю. 

– Но сегодня леди де Врисс ещё свободна, и вы не вправе решать за неё, что ей делать, куда идти и с кем. 

Эйгон злобно прищурился; во взгляде проступил странный лунный блеск с тем же хищным оттенком, от которого волосы на голове начинали нездорово шевелиться. 

– Зачем она ему? 

Лансель вжался руками в обивку кресла и отвёл взгляд. 

– Я задал вопрос, – в голосе проступил звериный рык. 

– Его высочество проигрались, милорд. Ему нужны деньги, чтобы вернуть долг. Казна пустая, король и старший брат Патрик урезали содержание, а фамильные драгоценности, какие можно, давно заложены. Единственная надежда – деньги де Врисса, которые тот отдаст в обмен на дочь, – на одном дыхании выпалил Ланс и от страха зажмурился. 

Эйгон присвистнул. 

– У неё на пальце поддельный бриллиант. Долг настолько большой?

Ланс кивнул. 

– Камень проиграли как раз накануне помолвки. Фальшивка ювелиру удалась. 

– А как удалось купить его молчание? 

– Он с рождения нем как рыба, грамоте не обучен, но с камнями чудеса творит. На базаре Тир-Арбенина стекляшки втридорога толкает. 

– Где сейчас бриллиант? 

– У хозяина игорного дома «Малиновый туз», что в Картерплаатсе. Флинном кличут. 

– Слыхал про этого картежника, но лично не знаком. 

– Как ни отыгрывались, только ещё больше спустили, – развёл руками Ланс. – Позвольте Арлине пойти со мной, милорд. Его высочество получит то, что хотел, а она вернётся к вам целая и невредимая. Принцу она не нужна, уж поверьте. Чистый расчёт. 

– Позволить гнилой душонке с короной на голове посмеяться над чувствами девушки, готовой ради него чуть ли не в пекло лезть? – Эйгон начинал кипятиться. – Позволить ему растоптать её чувства в грязи и выйти сухим из воды? Она никуда не пойдёт. 

– Это уже ей решать, пойдёт или нет. Она вам кто? Пленница, сестра или…

– Жена, – оборвал Ланселя Эйгон, схватил стоявшую у кресла трость и поспешил к двери.

– Ещё нет, – отозвался Ланс, тщетно пытаясь ухватиться хоть за какую-нибудь возможность склонить чашу весов в свою сторону.

– Так сейчас станет ею, – холодно возразил Эйгон. – И запомни, если вякнешь при ней хоть слово из того, что мне сейчас рассказал, я лично прогрызу тебе горло. А потом и твоему принцу. И никаких головорезов Флинна не понадобится.

Ключ и поворачивать не пришлось – он сам засуетился и сделал три оборота, стоило Эйгону бросить взгляд в его сторону. Слонявшаяся по тёмному коридору Арлина бросилась к Тайернаку, попыталась обойти его и заглянуть в кабинет, но Эйгон и шага сделать не дал. Схватил за руку, сжал сильно – не вырваться – и потащил за собой, игнорируя протесты, крики и возмущения.  

– Стеречь, следить в оба, из замка не выпускать, – скомандовал он каменным горгульям, взмахнул тростью, и ослепленные сверкающим алмазом существа начали оживать, зыркать повсюду глазищами, скалиться, спрыгивать с постаментов и окружать выглянувшего из кабинета Ланса.

– Что за манеры? – шипела Арлина, царапая ногтями Тайернака, чтобы хоть немного ослабить хватку. – Куда вы меня тащите?

– У меня изменись планы, – бросил Эйгон, вывалился на улицу вместе с девушкой, толкнул в поджидающий у лестницы экипаж, запряженный лошадьми, но без кучера, захлопнул дверцу и сел с другой стороны.

Раздался громкий свист хлыста, зачем щелчок, карету качнуло и будто взмыло в воздух. Не было слышно ни топота копыт, ни царапания веток деревьев о тканевую обивку, ни шума вертящихся колёс. 

Арлина потянулась было к занавеске, чтобы одернуть её и выглянуть в окно, но Эйгон резко перехватил руку девушки и отвёл в сторону.

– Не стоит. Ещё мгновенье, и будем на месте.

– На каком ещё месте? – взорвалась Арлина. – Что вы удумали? Что сказал Ланс?

Ответить не дал стук – карета ударилась колёсами о неровную дорогу, немного проехала вперёд и замерла на месте. Эйгон выскочил первым, открыл дверцу со стороны Арлины и протянул руку.

– Без перчатки, – надменно процедила девушка, намеренно отвергая предложенную помощь, подхватила платье, вытянула правую ногу и попыталась нащупать землю. Попался камень.

Бледный свет, струившийся от камня на трости, выхватил из темноты неказистую хижину с прохудившейся крышей и кривыми стенами. В окнах свечей не мерцало, дым из трубы не валил, вокруг было тихо и холодно, и даже сидевший на суку тысячелетнего дуба филин не ухал, а, сложив крылья, пристально разглядывал незваных ночных гостей жёлтыми, как янтарь, глазами.

– Где мы? – испуганно прошептала Арлина, тут же позабыла о деланной гордости и вцепилась в полы камзола Эйгона, от чего ткань затрещала по швам. 

– Сейчас узнаешь.

Тайернак постучал кулаком в дверь.

– Кого принесло в разгар ночи? – послышался по ту сторону двери сварливый голос, смешанный с неторопливым шарканьем и удушливым кашлем. – Ну, чего молчите? Кто там? Если воры, то у меня собака злая, два дня кость не глодавшая.

– Хранитель Киаран, откройте. Это Эйгон Тайернак. 

– Мухи болотные! – ахнули в хижине и зашумели засовами, ключом и цепочкой. – Никак беда приключилась...

– Никакой беды, – отрезал Эйгон, широко открывая дверь, пропуская Арлину внутрь и заходя следом. – Мои планы изменились, и вы обвенчаете нас сегодня. 

У Арлины перехватило дыхание, а у стоявшего напротив седоволосого бородатого старичка с бородавкой на носу и сросшимися на переносице бровями и вовсе пропал дар речи. 

– Жениться не на феникса к слезам, вы же знаете, – выдохнул старец, быстро смекнув, что с хозяином хмурых, вечно прозябающих в сырости земель спорить не стоит. Но как бы дальновиден старик ни был, последнюю попытку всё же сделал. – Отложите ваши дела на послезавтра или перенесите свадьбу на месяц. 

– Это непозволительная для меня роскошь, – пробормотал Эйгон, поправляя шейный платок и смахивая опилки, посыпавшиеся с крыши прямо на дорогую ткань камзола. 

– Почему сегодня? – забеспокоилась Арлина. – Это как-то связано с тем, что сказал Ланс? Что произошло? Я всё равно узнаю! – отчаянно топнула ногой девушка, раздражаясь от невыносимого молчания Эйгона. 

– Начинайте, мейстер, – кивнул Тайернак старому хранителю. 

– Погодите, – заворчал старик, нашарил в кармане пенсне и, поплевав на мутное стекло, потёр о рукав. – Мне надо найти мантию и раскрыть книги. Разбавить чернила и приготовить перо. И не торопите меня, милорд, иначе я могу вывести не ту букву в записях, и придётся начинать церемонию заново. 

– А мантия крайне необходима? – поинтересовался Эйгон. 

– Мантия – это часть традиции, – с умным видом изрёк старец. – И да, без неё никак. В ней хотя бы тепло, а то с окна так несёт – у меня спину прихватывает. 

– Объясните, что всё это значит? – не унималась девушка, пока хранитель Киаран дрожащей рукой зажигал свечи и затачивал перо. – Почему сегодня, а не завтра? 

– Завтра я буду занят, моя дорогая. И послезавтра. И ещё как минимум два дня ты меня не увидишь. 

– Какое счастье! – съязвила Арлина, 

– А теперь будь добра не ёрничай. Чем быстрее закончим, тем скорее останешься наедине сама с собой и твоим драгоценным Лансом. Если, конечно, после общения с моими милашками от него что-то останется, – добавил Эйгон и довольно ухмыльнулся. 

Арлина плотно поджала губы и отвернулась. Лучше разглядывать убогие хоромы старика-отшельника, чем выслушивать эти полные яда и терновых колючек заявления, с которыми и не поспорить – всё равно он сделает так, как хочется ему, а потом ещё и ткнёт носом в третье условие договора. Лучше смотреть на наглых мышей, дербанивших хлебную корку прямо на деревянном столе, на котором впридачу к куриным костям лежала ещё и апельсиновая кожура. Или даже на двух воробьев, свивших себе гнездо прямо под крышей, проснувшихся от шума и света и не поделивших последнего склизкого червяка. От их заливистого, хоть и утомительного чириканья и то на сердце было приятнее, чем от высокомерно холодного тона того, кто стоял рядом и нетерпеливо взирал на суетившегося старикашку, старавшегося соблюсти все мелочи церемонии вплоть до цветка белой лилии, которую принято ставить на центральное место перед женихом и невестой. Нужного цветка, правда, не нашлось – пришлось взять сухой камыш.

– Вы готовы, милорд? – наконец, прокаркал хранитель Киаран, ещё раз потёр сонные глаза, плеснул в лицо студёной водой из ведра, раскрыл книгу записей, обмакнул перо в чернила, склонился над страницей и начал прилежно выводить буквы, бубня под нос: 

– Берёшь ли ты, Эйгон Аларан Тайернак, лорд-хранитель Смоляных гор, в жены Арлину де Врисс?

Эйгон кивнул. 

Почтенный старик, не услышав ответа, поднял голову, поднёс ко рту кулак и сделал вид, что на него внезапно нашёл сдавленный кашель. На самом же деле, борясь с притворной хворью, он еле слышным шёпотом зачастил: 

– Который раз плошаете, милорд. Надо не кивать, а говорить «беру». 

– Беру, – поспешил исправиться Эйгон, крепко сжимая руку Арлины. 

– Обещаешь ли ты быть с ней в радости и печали, болезни и здравии, богатстве и бедности, пока смерть не разлучит вас?

– Обещаю.

«Хоть это выучили», – позволил себе в мыслях поворчать старец и обратил сонный взгляд на девушку. 

– Берёшь ли ты, Арлина де Врисс, уроженка Озёрного края, девица без титула и рода, в мужья Эйгона Аларана Тайернака, лорда-хранителя Смоляных гор?

– Он ещё и Аларан, – усмехнулась Арлина. 

Старичок снова оторвался от записей, поднял голову и по-простецки спросил:

– Так берёшь или нет?

– Беру, – отрезала девушка. 

– Обещаешь ли ты быть с ним в радости и печали, болезни и здравии, богатстве и бедности, пока смерть не разлучит вас?

– И пока я не приготовлю нужный эликсир. 

– Так, погоди, – старец заводил крючковатым пальцем по буквам клятвы, – такого текста здесь нет. Может, это у вас в Озёрном крае эликсирами клянутся, а у нас...

– Пишите, как она просит, – Эйгон положил руку на книгу; рубин сверкнул, и перо, словно по приказу, само нырнуло в чернила. – Я клянусь в тот же день расторгнуть брак с Арлиной де Врисс и отпустить её, стоит ей только закончить приготовление эликсира жизни. Записали? 

Эйгон выхватил ветхий и рассыпающийся прямо на глазах  том и прошёлся цепким взглядом по корявым буквам. 

– Верно, – Тайернак вернул книгу, взял перо и поставил  размашистую подпись. 

– Вы можете поцеловать невесту, – развёл руками старик, а Эйгон мазнул шершавыми губами по губам Арлины, сунул в костлявую руку старика золотую монету и подтолкнул новоиспечённую леди Тайернак к выходу.  

– Всё? – недоумевала обескураженная девушка, в своих мечтах совсем по-другому представлявшая свою свадьбу. 

– Всё остальное дома, – страстным шёпотом обжёг ухо Арлины Эйгон, обернулся к хранителю традиций и неловко улыбнулся. – Простите, мейстер, она первый раз. 

– Ну, с вашим-то опытом могли бы и заранее разъяснить, что у вас вечно всё не как у людей, а набегом и наскоком, – проворчал старец. – Идите уже, милорд. Час волка к концу близится, а вам ещё успеть надо... 

Что надо успеть, Арлина и слушать не стала: пунцовая, вылетела из пропахшей табаком и книжной пылью хижины, плюхнулась на сидение кареты, насупилась и скрестила на груди руки. 

– Ну и молодёжь нынче пошла, – не унимался старик, закрыв дверь за Тайернаком. Растирая затёкшую спину, он медленно опустился на перину, расстеленную поверх огромного сундука. – Никаких ценностей. Разве в наше время так готовились к таинству свадьбы? В наше время за полгода наряд шили, за три месяца клятву заучивали, за месяц в купальню ходили. А эти... прибегут, растолкают среди ночи, пером черканут, и всего делов. Никакого романтизму... никакого уважения... никаких традиций. Тьфу. 

Забравшись с ногами на сундук, старикашка пошевелил пальцами ног, хрустнул суставами и вытянулся, укрывшись по подбородок стёганным одеялом. Филин за окном несколько раз ухнул, усмотрел на земле мышь и, свалившись вниз камнем, подцепил нерасторопное животное когтями, и слопал.  

Экипаж мчался обратно в замок с той же скоростью, с какой нёсся в хижину хранителя Киарана, но Арлина уже ничему не удивлялась. Как и в первый раз, колеса не налетали на камни, лошади не спотыкались о рытвины и ухабы, не метались из стороны в сторону, царапая бока о развесистые терновники вдоль узкой тропы. Дорога была, как и прежде, гладкая и спокойная; за занавешенным окном царила непроглядная ночь, и даже звёзд не было видно на небе, или же они были внизу и искрами вылетали из-под лошадиных копыт.  

Эйгон по-хозяйски развалился на мягком сидении: правая рука крепко сжимала трость; левая – лежала на коленке Арлины поверх серого платья. 

– Спасибо за клятву, – Арлина нарушила неуютное молчание и сдвинула руку теперь уже мужа на бархатную подушку, лежавшую между ними. 

– Я держу слово, – равнодушно ответил Эйгон, возвращая руку обратно. 

– Одно держите, другое нарушаете, – Арлина придвинулась ближе к окну, и ладонь Эйгона скользнула на сиденье. – Вы обещали меня не трогать, несмотря на то, что по закону теперь имеете все права, а сами руки распускаете. Скорей бы мы уже приехали... Находиться с вами в одном экипаже уже сил нет. 

– Да вот уже и замок, – бросил Эйгон, одёргивая занавеску на окне, и вздрогнул. – Он-то зачем здесь? 

– Кто? – от Арлины не ускользнуло, как напрягся Тайернак, как нахмурился и поджал губы.

– Раверинус Квирл. Его экипаж прямо у дверей моего дома. Вижу, как лошади переминаются с ноги на ногу от холода и недовольно фыркают. Вот что, – Эйгон стянул с пальца невзрачное серебряное колечко с надписью, выгравированной на внутренней стороне, схватил руку Арлины и надел кольцо ей на палец. Совсем не по размеру на первый взгляд, то мигом ужалось, подстраиваясь под новую хозяйку, и замерло. – Носи, пока Квирл не уедет. По крайней мере тебе он ничего сделать не сможет. 

– Для чего оно? – Арлина рассмотрела колечко. Ни в какое сравнение с роскошным подарком от Мартана оно не шло: обычное серебро, дешёвая обработка, непонятные буквы – даже ни одного вензеля не закручено. 

– Не для красоты, – словно услышав мысли девушки, ответил Эйгон, – но спасёт от посягательств Квирла, если тот вдруг удумает попрактиковаться на тебе в магии. 

Арлина поёжилась. 

– А теперь, – Эйгон открыл дверцу кареты, собираясь выходить, – постарайся вести себя естественно. Не называй меня милордом и тем более на «вы». Иначе что подумает этот старый хрыч?

– Что брак фиктивный.

– Ему об этом знать необязательно.

– Совсем необязательно?

– В его власти мой брак аннулировать, и тогда весь наш план к кикиморам болотным.

– Значит, надо притвориться и заверить его, что я без ума от вас, а вы – от меня.

Эйгон поморщился и взъерошил волосы.

– Нет. Так дело не пойдет. Он нас раскусит, стоит тебе только сказать первое слово.

– Я буду молчать, – буркнула Арлина.

– Ещё хуже. Угрюмая молчаливая женушка – что может быть красноречивее? Нет. Нужно что-то мощное. То, что сразит его наповал и не даст зародиться сомнениям. Но что?

Потерев переносицу и ничего не придумав, Эйгон отчаянно махнул рукой, вышел из кареты, обогнул её и открыл дверь, выпуская Арлину. 

– Значит то, что уберёт все сомнения? – шёпотом повторила Арлина, а сердце забилось часто-часто, словно заподозрило нечто неладное, что совсем в его планы не входило. – Ты готов? 

– К чему? – вопрос застал Эйгона врасплох и прямо у дверей в замок. 

– Вот к этому. 

Арлина резко развернулась к Тайернаку: её глаза лихорадочно блестели, а щёки пылали. Дыхание на мгновенье замерло, но только для того, чтобы хватило сил решиться прижаться всем телом к тому, кто теперь официально считался мужем, обвить его шею руками и коснуться губами его губ. А обутой в крепкий башмак ногой толкнуть от себя входную дверь, заставляя ту подпрыгнуть на месте, скрипнуть и широко распахнуться, являя всем, кто в тот момент находился в замке, только что обвенчавшуюся пару. 

Его губы были с лёгким привкусом вина, по-ночному прохладные и чувственные. В первый миг, как мрамор, холодные, но стоило поцелую затянуться, как стали горячими, жадными, требовательными. Казалось, небо качнулось над головой, а внутри всё взорвалось фонтаном ярких брызг, смешанных с волнением и непонятной, неведомой ранее дрожью. Отпрянуть бы, но вместо этого рука скользнула с шеи к его волосам, и вот уже пальцы зарылись в белые пряди, пахнущие осенними листьями и дождём. 

Эйгон не отпускал. Одной рукой крепко прижал Арлину к себе, второй провёл по тонкой, словно точёной морской волной, талии, поднялся выше и замер на груди, лаская пальцем внезапно проступивший через тонкую ткань платья бугорок. Влажные губы были ненасытны и настойчивы. Перехватив инициативу, теперь уже они диктовали условия, не отпускали, покоряли и сводили с ума. Земля уходила из-под ног, а голова кружилась. И можно было бы смело упасть, зная, что сильные руки подхватят, закружат в водовороте страсти и уже никогда не отпустят, если бы не медленные гулкие хлопки, сыплющие мелким, словно манная крупа, песком, застрявшем в уголках пыльных и до сих пор не снятых дорожных перчаток. 

– Браво, – процедил Квирл и закончил хлопать. – Так, значит, вот как ты решил обойти кодекс. 

– Магистр Квирл, – пробормотал Эйгон, нехотя отрываясь от губ Арлины, но не выпуская девушку из своих объятий. – Вы как нельзя кстати. И стали свидетелем счастливого для меня дня. Разрешите представить леди Тайернак...

– Какую по счёту? 

Арлина уловила на себе холодный, пренебрежительный взгляд, и ей стало не по себе. Но, как ни крути, восхищаться было нечем. Хороша невеста! Волосы давно не мыты, в локоны не закручены, ростом невысока, хоть башмаки и на каблуках, щёки бледнее крыльев бабочки-драконницы, а платье серое и по подолу драное. 

Жених тоже не блистал нарядом: вместо положенного белого камзол надел тёмно-синий, а из всей роскоши последнего была только серебряная нить, пущенная по манжетам и вороту. К сапогам пристала такая грязь, что на чистку уйдёт не один час. Брюки совсем не подобали случаю, а о перчатках Эйгон и вовсе забыл. И только рубин сверкал на пальце ярко и выразительно, наливаясь гранатовым цветом, стоило глазам Тайернака подозрительно прищуриться, заставляя верховного мага перевести взгляд с юной леди на гобелен с алыми маками, висевший на стене у входа. 

– Я сильно спешил, – протянул Раверинус и начал медленно стягивать кожаные перчатки. Закончив, протянул их стоявшему за спиной лакею, прибывшему вместе с хозяином и, словно тень, повторявшему все его движения, и недовольным тоном продолжил: – Загнал лошадь, из колеса вылетела спица, пришлось останавливаться и чинить, а ваш дворецкий даже плащ не удосужился принять. Пришлось Галвину делать его работу. 

Жест в сторону верного лакея – тот учтиво поклонился и замер, не смея перебивать мага. 

– Думал успеть увидеть тебя до новой луны и стать завтра свидетелем свадебного торжества, а вместо этого стал очевидцем несусветного беспорядка. Я их еле усмирил. 

Раверинус обвёл рукой вытянутый холл Штормового замка, и тут только Арлина заметила, что повсюду, рядом с каждой колонной или вазой, банкеткой или горшком с геранью, камнем застыли горгульи. Одни готовились к прыжку, бежали или выпускали когти; другие грызли неразобранную почту, сухой камыш и рамку от картины; третьи, разинув пасть и высунув язык, облизывались и ждали, когда забравшийся на перила лестницы Ланс устанет держаться и невзначай дёрнет рукой или ногой, и тут-то начнётся безудержное веселье. 

– Как же он плащ мог принять, если с перил не слезал? – Арлина не удержалась и бросилась защищать Ланса. Добавила бы ещё и по делу, но Эйгон больно ущипнул за руку, и девушка осеклась. 

– Видимо, случайно ожили, – виновато пробормотал Тайернак, вместе с Арлиной переступил порог замка и захлопнул дверь. – Простите, Квирл, моя вина. Я писал вам, что свадьба состоится, как положено, на феникса, но ввиду особых обстоятельств пришлось перенести на эту ночь. 

– Вспомнить бы хоть один случай, когда у тебя не было этих самых особых обстоятельств, – буркнул себе под нос Раверинус, а затем продолжил уже громче. – Получается, зря торопился. 

– Ты не предупредил меня, что будут гости, милый, – Арлина прильнула к Эйгону, а тот обнял её за плечи. 

 – Ну, гости-то мы незваные, – вместо Тайернака ответил Квирл. – Я хотел лично убедиться, что письмо не выдумка, а брак действителен. А то последнее время случаи нарушения устава сильно участились...

Маг бросил многозначительный взгляд на Эйгона. 

– Вы всегда были самым ярым блюстителем порядка, Квирл, – учтиво заметил Тайернак, – как и традиций. Но в моём замке вы нарушителей не найдёте; хранитель Киаран вёл церемонию, все записи сделаны лично его рукой, и брак полностью законный. 

– Будет законный после одной небольшой детали. Не мне тебе объяснять. 

Арлина не выдержала и встряла в разговор. 

– Если вы о кольце, то и здесь всё в порядке, – она выставила руку вперёд, демонстрируя вытянувшим лица Квирлу и его лакею серебряное колечко, смотревшееся на фоне дорогих камней, украшавших как руки верховного мага, так и Тайернака, тускло и бледно. 

Квирл зашёлся одновременно и сильным кашлем, и смехом. А когда отпустило, то пригладил бороду и ехидно заметил:

– Я уж не буду говорить, что оно не том пальце...

– Большевато просто, – нашлась Арлина, – ювелир подправит. 

Но Квирл лишь махнул рукой, не переставая усмехаться. 

– Да к мухам болотным кольцо, есть вещи поважнее. Миледи, вы на небо смотрели? Ещё немного, и луна перейдёт из волка в созвездие полевой мыши. Или ты, Эйгон, собираешься провести первую брачную ночь в несколько другом обличии?

В этот раз руку не ущипнули, а сильно сжали, как будто знали, что таких изощрённых оскорблений Арлина точно без ответа не оставит. 

– Я всего лишь играю в гостеприимного хозяина, Квирл, – Эйгон сдерживался и старался звучать учтиво, но в голосе нарастало раздражение, – и не буду тыкать пальцем в того, из-за кого теряю драгоценное время. Могу я предложить вам вина?

Последняя фраза была произнесена с такой откровенной издёвкой, что Арлина не удержалась и прыснула со смеха. 

– Что же, – Квирл поманил лакея и приказал подать плащ, – первый акт спектакля удался. Посмотрим, как справишься во втором. 

Поправив завязки на шее, Раверинус перехватил покрепче чёрную трость с набалдашником в виде такого же чёрного ворона с золотым клювом и направился к выходу. Но перед самой дверью остановился напротив Арлины и сухо бросил:

– Примите ещё раз мои поздравления, миледи. И передайте отцу, что зять ему достался никудышный. 

Ночь встретила верховного мага и его слугу сырым морозом, пробирающим до костей. Поёжившись, Квирл поскорее натянул перчатки, закутался сильнее в плащ и набросил на голову капюшон. Верный лакей распахнул перед хозяином дверцу кареты, но тот садиться не спешил, а, прищурившись, смотрел на окна верхних этажей замка, вычисляя нужные. 

Ночью тишину нарушил Галвин. 

– Окна его спальни левее, милорд. Когда зайдёт, то первым делом зажжёт свечу на столе у окна. Он всегда так делает... Видите? Еле заметное свечение. Шторы слишком плотные, и светит она тускло. 

Квирл кивнул. 

– Всё это очень и даже очень странно, – пробормотал он, кашляя на морозе. – Девица прямолинейна и остра на язык, Тайернак как всегда легкомыслен и неосторожен в своих поступках. Или они друг друга стоят, или...

– Чёрный ворон принес в клюве, что опыты над запретным эликсиром продолжаются. Делает всё она, но под его руководством и с его подачи. 

– Это меня и тревожит. Если б только найти зацепку, как его прижучить так, чтобы и Совет гарантировано поддержал. Проверить бы, действителен ли брак.

– Я попытался залезть к ней в голову и прочитать мысли...

– Я видел. Ценный у тебя дар, жаль только, что на магах не работает. Мысли некоторых и читать не надо – всё на лице написано, а вот в извилинах магистра Хитрикса я бы покопался. Ну и что творилось в голове у нашей новоиспеченной благородной дамы? 

– Вы же видели кольцо, милорд. Эйгон опередил нас на один шаг. 

– Жаль-жаль, – недовольно проронил Квирл, – а была такая возможность, не прилагая особых усилий, узнать, как обстоят любовные дела на самом деле. 

– Она и сейчас есть, – вымолвил Галвин, вытащил из кармана камзола белый шёлковый платок, скомкал его, а когда разжал кулак, то на ладони сидела маленькая юркая белая мышка с розовым носом и розовыми лапками. 

Присев на корточки, Галвин осторожно опустил руку на землю и легонько подул. Мышь повела носом, зачастила лапками, юркнула в крохотную дыру в стене и, ловко цепляясь за выступы, начала карабкаться вверх. 

Свеча трещала где-то совсем рядом. Потыкавшись в щели меж неровных камней, мышь нашла ту, что пошире, нырнула в неё и, активно толкаясь лапами, полезла на манящий запах воска, намереваясь впиться в него зубами, когда свечу нетерпеливо потушат, и комната растворится в ночной темноте и запахе страсти. 

Известняковая крошка посыпалась на пол и затерялась в высоком ворсе тёплого ковра. Розовый нос высунулся из щели и укрылся среди плотных тканей штор в пол. Острые уши навострились, ловя каждое слово и вздох, а лапы замерли, чтобы шаловливые когти ненароком не царапнули по ножке деревянного столика и не привлекли к удачному убежищу внимания.

– Он уехал? – Арлина была напряжена и усиленно вслушивалась, пытаясь уловить каждый звук, доносившийся с улицы. 

– Давно, – хриплым голосом ответил Эйгон. 

Сильные пальцы потянули на себя шнуровку, ослабляя платье. 

– Нет, – Арлина перехватила сползающую с плеча ткань и натянула обратно. 

– Мне показалось там, внизу, что у меня есть шанс...

– Вы обещали...

– Ты моя жена, – тихо, но настойчиво ответил Эйгон. 

– Я не напрашивалась, – пролепетала девушка и попыталась стянуть с пальца серебряное кольцо. 

– Не снимай, – глухим голосом проронил Эйгон, поправляя невзрачное украшение.

– Квирла с нами больше нет.

– Зато есть я, – грубо перебил Эйгон, – и есть моя страсть, и желание быть с тобой. Если я сорвусь, то только кольцо меня остановит. В нём часть моей силы, и она всегда будет оберегать тебя. Оберегать от всех, том числе и от меня самого.

– Я сделаю всё, что вы хотите, – прошептала Арлина. – Хотите, буду носить ваши кольца. Хотите, буду мило улыбаться всем вашим знакомым, стоит вам только ткнуть в их сторону пальцем. Буду разыгрывать перед ними влюблённую и заботливую жену, но сейчас позвольте мне уйти. 

Арлина подхватила платье и рванула к выходу.

– Стой, – Эйгон развернул девушку лицом к себе. – Мы теперь муж и жена, ты должна это понимать. Ты больше не Арлина де Врисс, а леди Тайернак. Что подумают слуги, если на утро прознают, что мы спим в разных спальнях? Завтра же об этом будут знать все Смоляные горы, а послезавтра и сам Квирл. 

– Вы обещали, – шипела Арлина, отбиваясь от Эйгона, но понимая, что силы уже на исходе. 

– Не шуми, – Эйгон прижал девушку к себе и не отпускал. – И не надо меня бояться – без твоего согласия тебя не трону. Но спать будешь в моей спальне. Я не хочу давать повода прислуге сплетничать за моей спиной и менее всего хочу увидеть здесь ещё раз Квирла. 

– Тогда вы спите на полу. Ковёр толстый. 

– А это мы решим, когда я приеду. 

Эйгон разжал руки, выпуская Арлину, и ещё с несколько ударов сердца стоял и смотрел, как та устало опустилась на кровать, даже не отодвинув в сторону тёмно-синего шёлкового покрывала. Тайернак взял оставленную в кресле у окна трость, задул свечу и быстрым шагом вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. 

Розовый нос вынырнул из-под тяжёлой шторы, вдохнул запах дыма и заторопился вверх по резной деревянной ножке. Белые зубы прорезали ночную темноту тоненькой полоской света и тут же вгрызлись в затвердевший воск.  

Арлина крепко спала.