Ювелир в Тир-Арбенине попался въедливый. Сначала вставил в глаз одно увеличительное стекло, потом сменил на второе. И даже второго оказалось недостаточно – понадобилось лезть на самую верхнюю полку высоченного  шкафа и вытаскивать третье. И только удостоверившись, что вооружился самыми точными приборами, которые ни за что не подведут, ювелир устроился поудобнее в кресле и всмотрелся в оказавшийся перед ним камень.   

Вначале мастер пару раз нахмурился – Арлина нахмурилась вместе с ним. Потом промычал что-то про себя, но вторить ему Арлина уже не стала. Затем и вовсе затаил дыхание. И выдохнул лишь, когда положил украшение обратно на бархатную подушечку, перевёл взгляд на девушку и в лоб спросил:

– Вы хотите, чтобы я его оценил?          

Арлина стушевалась, никак не ожидав такого вопроса.              

– Не выйдет, да?        

Однозначно ювелир заметил подделку, иначе к чему такой суровый вид и скрещенные на груди руки?

– Не выйдет, – подтвердил мастер. – У этого камня нет цены. А если и есть, то ни у одного человека в мире, даже у самого богача Алистера де Врисса, если вы о таком слышали, не хватит денег, чтобы расплатиться за него. Это розовый бриллиант, миледи, и этим всё сказано. Смотрите, как играет на свету. Будто слёзы превратились в кристаллики льда и теперь сверкают, и искрятся. Я не могу оценить такую вещь, уж простите. 

Кусочки головоломки соединились, и всё сошлось. Обман с его стороны, чтобы очернить Мартана. Такой неуклюжий, по-детски глупый и наивный, но всё же обман. Ещё один кирпичик в идеально выстроенной ловушке, которую он подстроил, а она попалась?..

***

– И ты поверила?! – Мартан воткнул меч в твёрдую глину, укоризненно посмотрел на кутавшуюся в плащ девушку и покачал головой. 

Они проговорили уже столько времени, что солнце успело уйти за горы, уступив место неестественно яркой луне. Позади остались костры, вокруг которых дремали стражники вместе с капитаном Сайнортом, впереди маячили башни неприветливого Штормового замка, а прямо под ногами страшную пасть разевал каменный обрыв, вдоль рваного края которого росло несколько тощих и кривых ёлок. Пара шагов вперёд – сорвёшься в пропасть, а там, на дне, сплошная чернота и вороньё. 

– У меня был выход? – девушка поёжилась. Плащ хоть и грел отменно, но от одного взгляда некогда горячо любимого жениха почему-то стыла кровь в жилах и зубы сводило – не разомкнёшь. 

Она уже всё объяснила Мартану, объяснила не раз и не два. Хоть и сбивчиво, путано, но рассказала про сон, враньё гадалки, эликсир и даже про кольцо. И с каждой новой минутой лицо принца серело всё более, лоб морщился, а когда дело дошло до того, чтобы объяснить, зачем она одна и через дремучий лес рванула в Тир-Арбенин к ювелиру, Мартан и вовсе напрягся и выдохнул только, когда Арлина завершила рассказ. Не поведала девушка только об одном… О внезапно нахлынувших чувствах к Эйгону Тайернаку – чувствах, за которые теперь она себя ненавидела, но слаще которых ранее ничего не испытывала.  

– Был, – огрызнулся Мартан, но тут же взял себя в руки и повторил уже совсем другим тоном, – был. Не соваться к той грёбаной ведьме и не забивать себе мозги всяким бредом. 

– Я свой сон бредом не считала, – неожиданно жёстко ответила Арлина. Настолько жёстко, что и сама удивилась. Таким тоном говорил отец, когда обсуждал с делягами условия договора и настаивал на своём; таким же тоном оправдывалась и она сейчас перед тем, чьей женой хотела некогда стать.

– Ладно-ладно, – нехотя осёкся Мартан, взял холодные ладони девушки в свои горячие и пахнущие смолой и шишками, поднёс к губам и согрел дыханием. – Вернёмся к костру, – прошептал он, нежно поглаживая тоненькие девичьи пальцы, – согреемся и поедем домой. Ты достаточно намучилась в этом месте. Теперь я тебя нашёл, и всё будет так, как мы задумывали. 

Внезапно, споткнувшись о серебряное колечко на безымянном, принц помрачнел, а после приподнял руку девушки и внимательно всмотрелся. Выгравированные на древнем наречии буквы заиграли в лунном свете, а сам металл начал переливаться и волшебно сверкать. Но Мартана интересовал вовсе не сказочный блеск. Решительным движением стянув кольцо с пальца бывшей невесты, принц подкинул его ладони и крепко зажал в кулаке.

– Вот настоящая дешёвка, – сквозь зубы процедил он, – и выбросить не жалко. 

– Отдай, – Арлина потянулась за кольцом, но Мартан шустро отвёл руку.

– Оно тебе дорого? – Мартан сверлил Арлину недоверчивым взглядом.

– Отдай, говорю. Оно моё, и мне решать, что с ним делать.

Но Мартан поднял руку ещё выше. Прыгай – всё равно не дотянешься. 

– С каких пор любящая роскошь Арлина де Врисс стала проявлять внимание к дешёвой мишуре?

– Уже не де Врисс, – снова жёстко, и это опять было неожиданно. Арлина была бы рада сменить тон или даже забрать сказанное обратно, но в той магии она была бессильна, впрочем, как и в любой другой. 

– Не де Врисс, – издевательским тоном подхватил Мартан. – И я буду снисходителен и прощу тебе измену, ведь в том уродливом замке тебя удерживали насильно.

– Не перевирай мои слова.

– Что? Уже не силой? По доброй воле жила с чудовищем?

– Мартан! – Арлина не выдержала и стиснула кулачки.

Ударить бы его прямо в грудь, чтобы, наконец, понял, почему она терпела всё то, что пришлось терпеть. Или он всё понял, но ревнует и оттого издевается?

– Так, я запутался. – Уголки губ принца презрительно скривились. – Все последние часы ты только и делала, что пела мне о том, как жестоко с тобой обошлись. Как обманули, посмеялись и против воли распорядились твоей судьбой… и телом, как я понимаю, –  добавил Мартан многозначительно. –  Я мчался к тебе столько дней и ночей, а ты даже обнять меня при встрече не соизволила и только и делаешь сейчас, что дрожишь из-за куска дешёвого металла.

И Мартан смачно и громко плюнул на землю, намереваясь попасть на ворох поломанных еловых веток, но угодил прямо себе на сапог.

– Это мой кусок дешёвого металла, – упорно гнула свою линию Арлина. – И силой меня там никто не держал. Я объяснила тебе, что сама слепо верила в то, что мне навязали. Но, пожелай я уйти, ушла бы без преград. А теперь отдай кольцо. И забери свой подарок.

Арлина вытащила из мешочка розовый бриллиант и протянула принцу. 

Мартан покачал головой, шагнул к девушке, крепко обхватил её за талию, обдал горячим дыханием и страстно зашептал:

– Я не за кольцом сюда шёл, а за тобой. И я отомщу любому, кто посмел тебя обидеть.

Их губы почти соприкоснулись, как вдруг Арлина резко отвернулась и сделала попытку высвободиться.

– Перестань, Мартан, – уже не жёстко, а умоляюще просила девушка. – Я не могу пойти с тобой.

– Ты моя невеста, – продолжал жарко шептать тот, ещё крепче прижимая к себе Арлину и касаясь влажными губами её шеи, – и только моя…

– Я его жена, – еле успевая уворачиваться, отвечала девушка, понимая, что совладать с силой принца не сможет.

– Это не помеха…

– Я должна вначале разобраться с ним.

– Я сделаю это за тебя.

– Мартан, послушай же меня!

Удар кулачками в грудь, и он остановился, немного отстранился и заглянул в полные слёз глаза. С мгновенье посомневавшись, вдруг нахмурился, лицо стало каменным, а глаза злобно прищурились, и тоненькие полоски губ изогнулись, будто пробовали горькую редьку.

– Ты… – принц медлил с вопросом. 

– Вот ты где! – раздался сварливый голос прямо над головой, и оба – Мартан и Арлина – посмотрели вверх.

Там, на голом суку ободранной ели, сидел, сложив крылья, Грибо и гневно сверкал глазищами. 

– Ночь на дворе, волки по лесам шастают, а я должен не спать и нос морозить, чтобы её найти! Не дай мухи болотные, хозяин домой вернётся, а тебя нет. Кто отвечать будет? Правильно, Грибо... Вечно Грибо должен отдуваться. 

Мартан тихонько отодвинулся от Арлины, осторожно шагнул в сторону, схватился за рукоять меча и вытянул тот из глины. 

– Это что ещё за чучело? – брезгливо спросил принц. 

– Какое ярко выраженное хамство! – возмутился горгулья, перелетая на сук ниже, а из-под цепких кривых когтей на голову Мартана посыпалась сухая кора. – Вы, юноша, тоже почему не спите? Чего по чужим жёнам шастаете? А ты помалкивай! – Грибо одарил Арлину осуждающим взглядом. – Видел я, как ты с ним тискалась.

– Так лорд Тайернак ещё не дома? – делано равнодушно задала вопрос девушка, а у самой в груди закипала злость вперемешку с ревностью.

В памяти всплыло видение в бокале с выдохшимся вином. Пошла вторая ночь, а он возвращаться не торопится. Он там? С ней? С той лохматой, при каждом шаге звенящей, словно к обеду зовут? Гладит её волосы, прижимает к себе и шепчет что-то приторно сладкое на ушко, как он умеет шептать. Арлина мотнула головой, прогоняя неприятные сердцу воспоминания. Капюшон спал, неприятные воспоминания остались.

– Тебе повезло, что милорд ещё не дома, – подхватил Грибо, покачиваясь на скрипучих ветках. – Ежели хоть на крохотное мгновенье позже него вернёмся, подпалит нам все уши и хвост. Тебе-то волноваться не о чем: хвоста нет, да и колечко защитит, а я последнего лишусь. Буду сидеть, как курица в курятнике у Лавиндеров. Без хвоста.

Горгулья резко умолк, стрельнул взглядом по бледным рукам Арлины, даже не затянутым в тёплые перчатки, и насторожился.

– А где кольцо? – прокаркал он, волнительно хлопая крыльями и щёлкая жёлтыми зубами.

Арлина перевела взгляд с потрёпанной ёлки на бывшего жениха. 

– Мартан, отдай. 

– Это? – Кулак разжался, на ладони заискрилось в лунном свете серебро. – И что в нём такого? Даже бриллиантовой крошки нет. Для ставки в игре по-крупному не сгодится, только на запонки переплавить.

Ветер просвистел прямо над головой – Арлина зажмурилась, но ей опасаться было нечего. Грибо, примерившись, слетел с насиженного места, выпустил острые цепкие когти и рванул вниз, к руке Мартана, надеясь сцапать волшебное колечко. Задеть удалось, однако, только пальцы принца, которые тот успел сжать обратно в кулак. От боли Мартан вскрикнул, скривился и злобным взглядом вперился в кровоточащие царапины.

– Ты мне сейчас за это ответишь, – пригрозил принц, крепко сжимая в другой руке меч. – Стража! – громкий крик в сторону леса и костра, и капитан Сайнорт вздрогнул, открыл глаза и вскочил на ноги.

– Не трогай его, Мартан!

Арлина бросилась к бывшему жениху, вставая между ним и неуклюжим некрасивым горгульей.

– Отойди. – Девушку грубо схватили за плечо и оттолкнули в сторону. – Этот урод испортил мне руку.

– Просто отдай кольцо, а раны пройдут. Не такие и глубокие.

– Отдать кольцо? – Мартан снова разжал кулак.

Несколько капелек крови упало на посеребрённую инеем редкую траву, застывая там подмороженной клюквой. Мартан поморщился то ли от увиденного, то ли от боли, метнул полный ненависти взгляд в сторону Грибо, втянувшего голову в плечи, и нагло ухмыльнулся.

– Если оно ему так нужно, то пусть попробует вначале поймать.

И подбросил кольцо высоко в воздух.

Сильные лапы оттолкнулись от земли – Грибо резко взмахнул крыльями и рванул ввысь. Колечко заблестело в свете луны так ярко, что впору было прикрыть глаза рукой, чтобы не ослепнуть. Но то была лишь короткая вспышка, на миг осветившая голый лес и бездонную пропасть, и тут же погасшая. А кольцо начало падать обратно.

Острые когти чуть не задели голову – Арлина пригнулась, а Грибо вытянул вперёд лапу, пытаясь схватить бесценный артефакт, но Мартан был тут как тут. Уверенный взмах мечом – лезвие сверкнуло и разрезало воздух, задевая широкое, покрытое бородавками, крыло. Грибо взвизгнул и камнем рухнул на землю. Вслед за ним упало и серебряное колечко. Подскочило на твёрдой глине, упало снова и откатилось прямо к сапогу Мартана.  

– Ваше высочество, вы в порядке?

Тяжело дышавшие стражники выскочили из леса, заозирались по сторонам, выискивая, за какой ёлкой могла скрываться опасность, и, не обнаружив ничего, наставили мечи на барахтающегося в пыли Грибо, одно крыло которого было сломано, второе – рассечено надвое. 

– В порядке.

Мартан нагнулся, поднял кольцо, вытер его о ткань походного кафтана и положил в карман.

– Ты и ты, – принц ткнул пальцем в двух стражников повыше и пожилистее, – отведите миледи к костру и седлайте лошадей. Возвращаемся в Атоль. Я достаточно много убил сегодня времени на разговоры. Теперь хочу согреться вином и понежиться в постели. А этому, – Мартан указал острием меча на раненого Грибо, – свернуть шею!

– Не трогай его, – шипела Арлина, отбиваясь от напористых стражников, схвативших её за руки и крепко-крепко державших. – Он тебе ничего не сделал. 

– Не сделал? – Мартан хмыкнул. – Да вы только посмотрите на его рожу, капитан Сайнорт, – обратился принц к командиру. – Этот страшила рассёк мне руку, не исключено, что в когтях яд. У вас есть что-нибудь от каменистых гадюк? 

– Вот, ваше высочество. 

Капитан протянул пузырёк с коричневой жидкостью. Откупорив его зубами, Мартан вылил почти половину на раны на ладони. В местах царапин неприятно защипало. 

– Мерзкая тварь чуть не перегрыз мне горло, – добавил принц, возвращая склянку капитану. 

– Ты всё врешь! Ничего он тебе не сделал и даже не собирался! – вскрикнула Арлина и со всей силы дала каблуком по ноге одного из солдат, чтобы высвободиться. Но что каблук башмака против плотного голенища сапога?

– Убить гада! – распорядился Мартан, кивая в сторону Грибо. – Одним чудищем будет меньше. 

Холодная сталь отразилась в узких зрачках поникшего горгульи, а вместе с ней и серебряная вспышка, а следом и столп бело-голубых искр, вырвавшихся откуда-то из лесной чащи и ударивших прямо в меч, занесённый одним из стражников над головой крылатого существа. Раскат, подобный грому, – и меч рассыпался прямо на глазах у обомлевшего воина и мелкой пылью рассеялся по сторонам.  Ещё несколько вспышек, и заламывавшие Арлине руки стражники вскрикнули и превратились в склизких червяков, тут же юркнувших под огромный валун. 

Мартан заморгал, прогоняя временную слепоту, и осторожно повернул голову в сторону леса, откуда подул холодный, пробирающий до самых костей, ветер.

Припорошенная инеем трава хрустела и ломалась под каждым неспешным шагом. Алмаз на набалдашнике трости взрывался мириадами искр и неистово шипел. Тоненькие белые нити паутиной сплелись на мерцающей вершине волшебного камня и готовы были по первому же приказу хозяина снести всё вокруг или, как минимум, превратить в головастиков. 

Эйгон вышел из чащи и остановился. Его лицо было напряжено, серые глаза потемнели и стали чернее ночи, а в голосе звенел металл.  

– Кто шевельнётся, будет следующим.

Никто и не думал двигать ни пальцем, ни ногой, ни просто носом шмыгнуть. Все застыли, каждый на своём месте, и только Грибо подскочил и мелкими шажками заторопился подальше от стражи принца за спину хозяина, где оказался в полной безопасности.

– Его высочество принц Мартан, если я всё верно понял?

Металл в голосе Тайернака плавиться не собирался. И то было со стороны мага не полное учтивости приветствие, сделанное с соблюдением всех правил приличия, а подачка, небрежно брошенная, словно кость клыкастой собаке, от которой толку уже давно никакого, даже лай раздражает, а кормить надо. Ответ от Мартана последовал незамедлительно и по степени язвительности был не хуже.

– Эйгон Тайернак? Я, признаться, думал, вы поморщинистее будете. И горб побольше. Или старую шкуру на молодую меняете только по ночам, чтобы чужих невест портить?

– Чем обязан? – оскорбление было молча проглочено, но алмаз на набалдашнике трости грозно заурчал.

– А вы упорно делаете вид, что не понимаете?

– Единственное, что я сейчас понимаю, так это то, что у моего горгульи покалечены крылья, а моя жена под утро будет ходить с синяками на руках.

– Жена? – фыркнул Мартан. – Эту замученную девушку, одетую беднее служанки при дворце, обманутую и околдованную, вы смеете называть женой? Она – несчастная жертва вашей тонкой игры, лорд Тайернак. Игры, где победителем выходите только вы, а все остальные вынуждены страдать. Но я этого так не оставлю.

– Что же вы сделаете? – хмыкнул Эйгон, а паутина на кончике алмаза заволновалась и зашлась треском, предвкушая новую жертву.

Шелохнуться боялись все. И все только и делали, что зачарованно и до дрожи в коленках смотрели на бурлящий клубок волшебной силы, то увеличивающийся, то уменьшающийся, и не знали, что делать. Капитан Сайнорт и рад был бы взять принца за локоть да отвести в сторону, но куда там! До его высочества было не дотянуться – слишком далеко стоял. Цокнуть языком, чтобы привлечь внимание, но не купится: взгляд прикован к тому, в чьих руках сейчас сила, донельзя уверенному в себе и без толики сомнения превращающему всё, что движется без его на то ведома, в склизких гадов.

Но один человек оказаться в компании скользких ползучих не страшился: Арлина подобрала подол платья, шагнула к мужу и, остановившись в футе от него, со всего размаха врезала по лицу. Удар пришёлся на до сих не прошедший синяк, и Эйгон понял, что листа подорожника, заботливо предлагаемого Чарсвином на совете, ему ещё долго будет не хватать.

– Это за обман.

Вторая пощёчина и опять со всей силы. Обескураженные стражники только и успевали, что глазами хлопать от удивления, а Мартан напрягся.

– Это за твою цыганку. А эта, – ладони Арлины ныли от боли, но сдерживаться она более не могла, – за то, что две ночи под ёлками торчал и домой не спешил.

Эйгон перехватил руку жены.

– Третьей я не заслужил.

– Значит, про любовницу и обман правда? – распалялась Арлина, забыв про всех и про Мартана за спиной, который с нескрываемым любопытством наблюдал за происходящим. Лицо принца вытягивалось при каждом новом услышанном слове, а глаза беспокойно бегали из стороны в сторону, чуя неладное, и мозг лихорадочно соображал.

– Я собирался всё объяснить по возвращении...

– Ничего ты не собирался, – выплеснула Арлина. – Ты и возвращаться не торопился. И как прошёл совет? Удачно? На все прохудившиеся крыши сдали средства?

– Я действительно собирался обо всём рассказать.

– Опоздал. Мне уже поведали и во всех подробностях.

– И про него тоже? – Эйгон резко сменил тему, ткнув тростью в принца.

Мартан вскинул голову и вызывающе посмотрел на Тайернака. Ладонь, в которой лежала рукоять меча, стала потной от волнения, но как подступиться к магу и заставить того замолчать, принц придумать не мог.

– Здесь и подсказок не надо; сама всё выяснила, – рубила Арлина. – Ты и тут врал мне. Днём я была в Тир-Арбенине, обошла всех известных ювелиров, и каждый подтвердил мне, что бриллиант настоящий.

Мартан жадно ловил каждое слово, переводя полный ненависти взгляд с мага на бывшую невесту и обратно. Всё складывалось совсем не так, как он себе воображал: девица, бегавшая за ним, словно собачонка, расписалась в верности другому и хоть того и изо всех сил песочила, голос её был полон жгучей ревности, а, значит, любви, а глаза – слёз, за которыми скрывалась бескрайняя нежность.

– Сейчас камень настоящий, – низким голосом подтвердил Эйгон.

– А любовница?

– Между нами давно ничего нет. А то, что было, осталось в прошлом.

– Это правда? – Арлина едва дышала. 

Её пальцы легли на его щёку, которая ещё горела от недавнего удара, скользнули вниз к шее, потом прошли по линии подбородка и поднялись к губам. Пальцы так сильно дрожали, и в их прикосновениях было столько едва сдерживаемой страсти, что Тайернак не выдержал, взял руку девушки в свои – горячие и крепкие – и прижал к сердцу.

– Дашь мне ещё один шанс?

А чёрные глаза вновь стали бархатисто-серыми – такими, какими она их знала по ночам, когда тонула в бездонной глубине их взгляда, и по телу разливалось сладкая нега.

– Взять его, – хрипло выдавил Мартан, а глаза налились кровью.

Арлина вздрогнула, выпустила руку из объятий мужа и развернулась к принцу.

– Взять, – повторил тот.

Стражники опасливо переглянулись и отступили назад.

– П-простите, ваше высочество, – заикаясь, пролепетал один, – но у меня жена и дети, и слизняками становиться совсем не хочется.

– Трус, – скривился Мартан. – Пошёл отсюда! Быстро! И остальные, у кого коленки подкашиваются, вместе с ним! Не то я сам превращу вас в куски мяса!

Второй раз повторять не пришлось – стражники только того и ждали. Побросав мечи, кинулись в сторону леса и, не разбирая дороги, понеслись, куда глаза глядели: кто вправо, кто влево. Остался только капитан Сайнорт, но и тот дрожал, как осиновый лист.

– Я пришёл сюда за своей невестой, – процедил принц, – и без неё не уйду.

– Кажется, мы с вами уже решили этот вопрос, ваше высочество. – Эйгон старался держать себя в руках. – Вы ведь получили моё письмо? Вам мало?

– Я жду, Арлина! – игнорируя вопрос мага, крикнул Мартан. – И твой отец, кстати, тоже, – добавил он, растягивая губы в коварной улыбке.

Девушка вздрогнула.

– Что с отцом? Он болен?

– Его состояние крайне незавидное. Старик совсем рехнулся, узнав, что ты бежала. На этой почве тронулся умом и всё повторяет твоё имя, надеясь, что ты вернёшься. Ему же невдомёк, что блудной дочери на него плевать. И если я готов твоё предательство стерпеть и простить, то его сердце точно не выдержит.

– Мне надо к отцу. – Арлина умоляюще посмотрела на мужа. – Ты слышал, что он сказал?

– Ни одно его слово не стоит поспешных действий.

– Ей надо к отцу! – сорвался Мартан. – И она пойдет вместе со мной.

– Если я позволю, – отрезал Эйгон.

Вызов был брошен. Мартан шагнул в направлении мага. А где первый шаг, там и второй. Где второй, там и третий. Сердце капитана Сайнорта ойкнуло при виде, как руки принца крепко обхватили рукоять меча и занесли его над головой для, возможно, единственного удара, прежде чем присоединиться к червям под валуном.

Трость дрогнула в руке Тайернака, с алмаза сорвался сгусток белой энергии и шаровой молнией ударил в принца. И в то же мгновенье взорвался и рассыпался миллионами белых брызг, что тут же осели на землю и погасли, теряя свою силу. Мартан хмыкнул и дерзко посмотрел на Эйгона.

– Я не червяк и даже руки-ноги целы? Как все просто-то, а?!

Тайернак спешно схватил левую руку жены и, не увидев на безымянном пальце защитного кольца, нахмурился. Вся магия, с помощью которой он мог бы разделаться с ненавистным принцем за одну секунду, была бессильна. И Тайернак вместе с ней.

Оттолкнув Арлину в сторону, Эйгон шагнул навстречу Мартану. Белая трость начала меняться прямо на глазах: алмазный набалдашник вытянулся в сверкающий клинок, острый и крепкий, жаждущий крови; от былой элегантности белого дерева не осталось и следа – её место заняла грубая сталь, готовая рубить всё на своём пути.

– Эйгон, нет! – крикнула Арлина, а сердце сжалось, и к горлу подступил непонятный, неприятный комок.

Броситься и встать между ними – вот единственный выход. Тогда, может, опустят мечи и успокоятся. Но стоило девушке об этом подумать, как Тайернак, словно прочитав её мысли, обернулся, и от одного его взгляда по земле поползли огненные змейки, начали разрастаться и затягиваться в плотное кольцо.

Арлина заметалась из стороны в сторону и от отчаяния кусала губы в кровь. Она стояла на крохотном островке чёрной земли, усыпанном опавшими еловыми иголками и разворошенными шишками, отрезанная от Эйгона и Мартана стеной полыхающего огня, и не могла ничего поделать. Алые языки пламени вознеслись чуть не до верхушек деревьев, потом опали и задёргались в дикой пляске, словно ритуальном танце, вознося хвалу то ли жизни, то ли смерти.

Никогда ещё Арлине не было так страшно. Не за себя – плевать на неистовое пламя. Плащом бы сбить огонь, чтобы вырваться из жаркой клетки, но что кусок ткани, пусть и плотной, против такой силы? Песка бы, но под ногами только редкая пыль да твёрдая глина, которую не выкорчевать. Дождя бы или снега, но небо, как назло, ясное, а на том небе – лишь звёзды и яркая луна, медленно ползущая к границе между созвездиями волка и полевой мыши.

Мечи скрестились, высекая слепящие искры. Удар за ударом – сталь накалилась, но останавливаться ни Мартан, ни Эйгон не собирались. Злость обоих распалялась с каждой новой секундой, а ненависть друг к другу, которую до этой встречи каждый упорно прятал в себе, росла, и обоих было не сдержать. Слова были бессмысленны – сталь звенела так, что крика не разобрать. И вклиниваться меж двух противников – только себя калечить: ни один из тех двоих не будет разбираться, что там мельтешит по правую руку. Замахнётся и рубанет сгоряча, будь то мышь или человек.

Двумя рывками Эйгон откинул Мартана к краю пропасти. Принц оступился, но устоял, а несколько мелких камешков выскочили из-под сапога и полетели на чёрное дно. На другом конце обрыва в серебристом лунном свете сверкнули башни Штормового замка; Эйгон перехватил меч сильнее и обрушился на принца. Лязг стали резал слух. Удар. Ещё один. И следом третий. Без паузы, без перерыва и без шансов на компромисс.

Сквозь неровную стену пламени невозможно было что-либо разглядеть. Арлина закусила губу и попыталась выскочить из огненной клетки в том месте, где стихия начала слабеть, но та, словно прочитав мысли девушки, выбросила к небу новый столп огня и принялась бушевать с удвоенным усердием, не позволяя к себе подступиться даже на расстояние вытянутой руки.

Противники поменялись местами: теперь Мартан наступал, а Эйгон шаг за шагом придвигался к краю. Злость обоих не ослабевала. Глаза принца горели безумием; глаза мага – ненавистью.

По-зимнему холодный ветряной вихрь промчался по верхушкам голых елей и взметнулся в небо; за ним тянулись грузные тучи. Лунный диск качнулся и коснулся краем созвездия полевой мыши. Серебряная молния рассекла чёрное небо, а оглушительный гром заставил всех вздрогнуть.

Эйгон замер на месте. Сотни невидимых игл одновременно пронзили тело, и снова неистово зажгло руку, которой недавно касался Квирл. Тайернак выронил меч. Ноги не слушались – они, будто, приклеились к земле: не сдвинуться ни на шаг. Ладони горели. Сердце разрывалось на части, а голову кружило. Перед глазами всё плыло, а когда удалось тряхнуть головой, прогоняя так некстати налетевшую слабость, то расплывчатые очертания вернули себе крупицу былой чёткости, но лучше от этого не стало. По спине мага прошёл неприятный холодок, и уже плевать было и на боль в теле, и на пламя в руках. Тайернак понял, что неизбежное случилось. И случилось в самый неподходящий момент.

Великолепный клинок, рухнувший в пыль, менялся на глазах: терял былую элегантность и белый цвет, превращался в кривую палку, каких много встретишь в лесу и на которые едва обратишь внимание, пройдёшь мимо или, в крайнем случае, подберёшь, чтобы подбросить в догорающий костёр. Помутневшим взглядом Эйгон обвёл всё вокруг себя: чары разрушались, заколдованным стражникам возвращался их прежний вид, а Грибо – его исходное обличие. Маленький горгулья застыл на изрытой когтями глине, подмял под себя лапы и стремительно превращался в камень. В статую, коих в Штормовом замке было несколько десятков, безжизненную и пустую.

– Грибо... – с трудом разомкнув обветренные губы, только и смог выдавить Тайернак.

Во взгляде горгульи промелькнула прощальная улыбка.

– Всё правильно, хозяин, – пролепетал тот, глядя, как каменеет хвост. – Ведь я – часть вашей магии. Всё правильно…

Серые змейки облепили уже половину тела, добрались до головы, и горгулья навсегда застыл уродливым изваянием, которому место только в подвале среди паутины и ненужного хлама.

Рубящий удар – Мартан недолго сомневался и не рискнул тратить время на выяснение причин происходящего, рассёк камзол Эйгона в одно касание острым клинком, а вместе с ним и грудь. Тайернак хрипло выдохнул и изумлённо попятился. Пронзительный крик сорвался с губ Арлины, а Мартан прокрутил в руке меч, ткнул им прямо в сердце несопротивляющегося противника и толкнул того к краю обрыва.

Луна металась на небе, прячась в низких тучах и сверкая между ними серебром. Ночная чернота перемежалась с серебряными вспышками, раздражая полные слёз глаза. Чёрное, белое, чёрное, белое… и так попеременно и не переставая. Всё, как в том сне, только теперь наяву и в сотни раз страшнее. Лучше бы это был сон, лучше бы он никогда не прекращался, лучше бы видеть его каждую ночь и каждое утро просыпаться в холодном поту, но только навсегда стереть из жизни последние минуты, прокрутить время вспять и не дать свершиться тому, что свершилось.

…Мартан вытер порванным рукавом горячее и мокрое лицо, шагнул к поверженному, бездыханному, лишенному силы и жизни магу, рухнувшему перед принцем на колени, и криво усмехнулся. Отшвырнул в сторону меч, наклонился, стянул с пальца Эйгона искрящийся перстень с рубином. А после упёрся ногой в исполосованную грудь и столкнул Тайернака на дно пропасти. Стая голодных чёрных ворон взметнулась в небо и, громко каркая, закружила вокруг. Подошва дорогого сапога замаралась в тёплой крови.

Волшебное пламя сходило на нет, и захлебывающаяся от слёз Арлина, перепрыгнув через пригнувшиеся к земле всполохи, бросилась к той границе, где заканчивалась жизнь и начиналась смерть. Она бы бросилась и следом за Эйгоном, туда, на чёрное дно, где хлопали крыльями вороны и царила непроглядная мгла, но Мартан вовремя перехватил.

– Ты… – задыхаясь, выплеснула Арлина.

Ненависть к тому, кто стоял совсем рядом и кто ещё в начале осени был дороже всех на свете, хлестала через край. И в тот же миг кулаки пошли по груди принца, потом разжались, но ногтям было не под силу прорваться сквозь плотную ткань дорожных одежд. Ледяные пальцы потянулись к лицу, но расцарапать тоже не удалось – принц только сильнее сжал девичьи руки и не дал к себе прикоснуться даже мизинцем.

Глаза Арлины яростно горели, плевок осел на щеке Мартана, но тот только нахмурил лоб и толкнул девушку на груду валунов. Удар пришелся на бок – Арлина охнула и осела на землю, застонав от боли. Попытка подняться оказалась тщетной – боль была сильнее, как бы Арлина ни морщилась и ни старалась её превозмочь. Слёзы на лице смешались с грязью, а глаза, не отрываясь, смотрели туда, на край пропасти, словно ожидали чуда. Но чуду не суждено было свершиться.

– Забери, – сипло выдохнула Арлина, вытащила из кармашка ненавистный розовый бриллиант и швырнула его под ноги принцу.

Тот лишь свысока посмотрел на кольцо, поддел носком сапога и пнул в бездну.

– Твоему бывшему напоследок, – Мартан зашёлся смехом. – Прав был Ланс, тот ювелир – мастер своего дела. Так камень подменить, что ни один знаток ни в Тир-Арбенине, ни в Атоле подделку не прочухал. Зато твой муженёк как-то сообразил, что бриллиант фальшивый. А настоящий я проиграл, – довольно бросил принц Арлине и грубо дёрнул за руку. – Вставай. Мы возвращаемся в Атоль.

– Я никуда с тобой не пойду, – сквозь зубы процедила девушка.

– Ты меня не расслышала? Я проиграл настоящий бриллиант…

– И что? – плевалась Арлина.

– Я мно-о-го проиграл, – многозначительно протянул Мартан. – Твой Тайернак так тебя хотел, что выкупил весь мой долг. И чем ты его так покорила? Носом что ли? Он думал, что я в обмен отступлюсь от тебя.

– А ты что же? – Арлина облизнула сухие губы.

Девушка вслушивалась в каждое слово, лихорадочно соображая и складывая в голове детали новой, ещё более страшной, головоломки. Всё происходящее казалось бредом, кошмарной сказкой, но то была вовсе не байка и не ночная страшилка, конец которой будет обязательно счастливым.

– Каким же идиотом надо быть, чтобы отказаться от коровы, дающей золотое молоко? Ну, – безжалостно подгонял Мартан, – вставай живее! Хочу успеть швырнуть тебя твоему отцу до нового феникса. А дальше посмотрим, насколько де Врисс сговорчив будет. Может, придётся вам обоим в темнице гнить.

– Что ты сказал? – Арлина смотрела на бывшего жениха затравленным зверем и отказывалась верить в услышанное.

– Так ты не знаешь… – присвистнул принц. – Ланс не проболтался, видимо. Твой отец гниёт у меня за решёткой. Ваша семейка унизила наш род перед всем высшим светом, и толстосум отказался за это платить. Так что, – Мартан присел на корточки рядом с девушкой, дотронулся до её острого подбородка и приподнял, заставляя смотреть себе в глаза, – надежда одна на тебя, Арлина. Не пойдёшь со мной, откажешься выполнять всё, что я потребую, гнить твоему отцу и дальше среди крыс и грязи. Ну, или я могу сделать с ним то же самое, что сделал с твоим никудышным магом. А пойдёшь – возможно, я буду милостив и соглашусь вас отпустить за всё ваше золотишко.

– Ты мразь, – выдавила девушка, сверля принца ненавидящим взглядом.

– А ты думала, я тебя любил? – издевался тот. – Капитан Сайнорт, седлайте лошадей. Этим двоим, – принц ткнул пальцем в воскресших из слизняков солдат, – по возвращении по кружке пива и дюжине золотых. А тех, что, как крысы, сбежали, найти и вздёрнуть на центральной площади перед всей толпой, чтоб впредь неповадно было.

– Ваше высочество, – капитан позволил себе смелость, робко кашлянул и зашептал принцу на ухо, – а как же Лансель? Он заточён в том страшном замке, вы же не оставите его там?

Мартан устало посмотрел на верного слугу, наморщил лоб, о чём-то усердно думая, затем разжал кулак, в котором лежал рубиновый перстень Эйгона, подбросил драгоценную вещицу на ладони и победно выдал:

– А вы дело говорите, капитан Сайнорт. У Тайернака, явно, не один такой камушек в закромах припрятан. Зачем они ему мёртвому-то? А нам пригодятся. Идём в замок! – скомандовал принц и направился к лошади.

Его вело из стороны в сторону, покачивало; он был уставшим, но безумно довольным.

– И позаботимся о Лансе, – себе в усы добавил капитан, поначалу насупившись, что его высочество вспомнил лишь о наживе и совсем забыл о его сыне, но тут же ту обиду проглотив, списав случайное равнодушие на чрезмерное возбуждение.

– Лошади готовы, ваша милость, – отрапортовал капитан и покосился в сторону Арлины. – А с девчонкой де Врисс что делать?

– Берём её с собой, – ответил Мартан, поправляя поводья. – Да смотрите, чтобы она у вас по дороге не сбежала. Она дикая стала, кусается и царапается, – добавил он, ухмыляясь, а во взгляде проскользнула похоть.