– Ты тоже это слышишь, Ярис? 

– Тише там. Не сопи мне в спину.

– Это не я, это Клык. 

– Это он слюней мне в сапог налил?  

– Не я же.  

– Тьфу. Убери псину и помолчи.        

Двое – белобрысый юноша с белёсыми бровями, худощавый, но жилистый, и крепкого телосложения подельник, черноволосый и с густыми сросшимися на переносице бровями, – сидели на корточках в зарослях мухоловки и осторожно выглядывали поверх колючих веток. Рядом с ними крутился и тявкал щенок, короткошерстный и без единого клыка. 

По ладони темноволосого побежали муравьи-щекотуны, нырнули под рукав рубахи и засеменили лапками к спине. Заёрзав на месте, крепыш тут же получил от белобрысого подзатыльник, но муравьев это не убедило. 

– Успокоишься ты или нет? – пшикнул худой и коснулся руками веток, раздвигая их.  

– Что там, что там? – забеспокоился и без кустов беспокойный приятель, беспорядочно похлопывая себя по спине. Но муравьи как-то успевали давать деру в промежутках между первым хлопком и следующим и шустро перемещались в противоположном направлении.  

– Пока ничего не вижу, – шёпотом ответил белобрысый. 

– Но ты же слышал это, Ярис? Слышал? Словно собака большая промчалась. Или волк.

– Заткнись, Рени, только мешаешь. Волков в наших лесах днём с огнём не сыщешь. Охотиться – одна скука. 

– Тогда кто это мог быть? С таким-то рыком? 

Тот, кого назвали Рени, вытащил рубаху из штанов и начал торопливо стряхивать с неё назойливых муравьев. 

– Может, болота урчат. 

– У меня отродясь так сердце в пятки не уходило от болот. Бьюсь об заклад, волки начали возвращаться. Смотри-ка, в тех кустах кто-то шевелится! 

Ярис приложил палец к губам и всмотрелся в ту сторону, куда указывал приятель. Действительно, ветви куста мухоловки в двадцати шагах от их места неестественно волновались. Ярис напрягся и покрепче сжал нож. Смирившийся с последним неизгнанным муравьем под рубахой, Рени затаил дыхание и на всякий случай насупил брови, и без того угрожающе выглядевшие. 

Заросли колючей мухоловки раздвинулись, и вперёд ступила нога в стоптанном башмаке с отваливающейся подошвой, а следом за ней показалось и сгорбленное дряхлое тело, одетое в поношенные лохмотья: старик, чьё лицо невозможно было разглядеть за стеной длинных, спутанных и годами немытых серебристо-седых волос. Да и разглядывать там особо было нечего. Давно уж забылась и свежесть юношеская, и сила звериная – осталась лишь унылая старость. Рени радостно выдохнул, а Ярис опустил нож, поднялся и вышел навстречу старику. 

– Ты как сюда забрался, дед? В эти края уж много лет ни один человечишка не забредал. Ну, кроме нас с приятелем. Мы в этих местах свои. 

Старик вздрогнул, замер и вскинул голову. Поднял костлявую руку, чтобы смахнуть с лица прядь белых волос, второй рукой опёрся на шаткую деревянную палку. От взгляда его впалых глаз Яриса окатило неприятным холодом.

– Может, ему помочь чем? – взволнованно спросил Рени, поднимаясь с колен и вставая рядом с другом. 

– Эй, дедуля! Может, помочь чем? – повторил вопрос Ярис, всё ещё ёжась от непонятного чувства. 

Старик прищурился и прошамкал:

– Дай-ка свою флягу, милок. Она у тебя с колодезной водой? 

Ярис поначалу опешил, но флягу снял и протянул старику. 

– Родники тут повсюду. Или не нашёл ни одного? 

– Может, он больной? – шепнул Рени. 

– Скорее не от мира сего, – ответ был таким же шёпотом. 

Наблюдая за стариком, Ярис старался больше не встречаться с ним взглядом. А ещё на всякий случай покрепче сжал рукоять ножа. Слишком сильным был холодок, пробежавший по спине, чтобы так просто взять и забыть, как сверкнули старческие глаза, какой ледяной огонь бушевал в них, и как резко он погас, стоило Рени заикнуться о помощи.  

Старикашка же, крепко схватив флягу, присел на корточки и начал перебирать листья и травы, срывая некоторые, измельчая стёртыми подушечками пальцев и бросая по щепотке во флягу. Тщательно взболтав всё, что накидал, он поднялся и кинул:

– Идите за мной. 

Ярис переглянулся с Рени. Оба, немного помешкав, всё же двинулись следом. 

Шли недолго. Всего-то обошли вытянутый овраг, переступили через поваленное дерево, такое широкое, что и втроём не обхватить, и вышли к ковру из шишек и листьев, укрывавшему распластанное по земле тело. Тело мальчишки, вероятно, но… Ярис всмотрелся. Тоненькая рука, выглядывающая из-под вороха еловых иголок, была чересчур изящна даже для совсем юного паренька, а уж длинные, слегка вьющиеся каштановые волосы, разметавшиеся в разные стороны, и вовсе говорили об обратном. 

– Подсоби, – только и кинул старик, прерывая размышления Яриса, и опустился на колени рядом с бездыханной девушкой. 

– Твоя внучка, дед? – Ярис опустился рядом и приподнял голову Арлины так, как указывал старик. 

– Моя, моя, – прошамкал тот в ответ, осторожно пальцами размыкая губы девушки и поднося к ним флягу с водой и травами. 

Несколько капель цвета мутной болотной жижи попали на сухие губы Арлины и нырнули внутрь. В тот же миг щёки девушки зарумянились, грудь приподнялась на глубоком вдохе, глаза открылись, а из горла вырвался сильный сухой кашель. Внутри все жгло огнём и разрывало на части, хотелось потушить пожар глотком родниковой воды, но родника рядом не было. Только ели, пни, сломанные ветки, листья и шишки. А ещё три пары глаз, в упор смотрящие на неё и не мигающие, и вдобавок к ним маленькие щенячьи блестящие глазки-бусинки. 

– А волки ушли? – только и смогла выдавить Арлина после того, как первая волна пламени прошла и дар речи более менее вернулся. 

– Волки? – визг Рени совсем не вязался с его крепким телосложением. 

– Не водится в этом лесу никаких волков, – поспешил свести на нет панику старик. 

– Не водится?! – Арлина закричала бы, если б голос не был ещё столь слаб, но вместо крика получился только мышиный писк, прерываемый новой волной кашля. – Как это не водится? Те двое чуть не разорвали меня на части. А второй гнался за мной – думала, сейчас вопьётся зубами. Даже слюной обрызгать успел! Смотри! 

Арлина ткнула пальцем на свой башмак, на котором блестело непонятное пятно. 

– Это всё Клык, – залился краской Рени, отгоняя щенка от девушки. 

– Головой ударилась о дерево, – объяснил старик удивленному Ярису. 

– Я в своём уме, – огрызнулась Арлина. – Да, упала, но пробежала пол леса, наверно, чтобы от волка скрыться. 

– Ну, если тридцать шагов для тебя – пол леса... – криво усмехнулся старик. 

– Тридцать шагов?

– Опушка за этими елями, – старик махнул рукой. 

– Но я бежала долго. 

– Я тоже долго тебя искал. Никак не думал, что ты за первой шишконосной устроилась. 

– Первой шишконосной? – ахнула Арлина, вскакивая на ноги. 

Бросившись к частоколу из тощих сосен, протиснулась между ними, раздвинула заросли не на шутку разросшейся мухоловки и увидела опушку. Костёр почти догорел, пойманного кролика так и не зажарили. Вокруг было тихо и спокойно. 

– Ничего не понимаю, – пробормотала Арлина. 

– Кто вы такие? – спросил Ярис, пробираясь через кусты на поляну. Пошевелив носком сапога угли в костре, он сорвал травинку и начал ковыряться ею в зубах. – Никогда не примечал вас раньше в наших краях. 

– Клянусь, я видела волка! – искренне выплеснула Арлина, оборачиваясь к старику, но тот проковылял мимо и даже не остановился, и не кинул ни одного, даже самого недовольного взгляда. 

– Мы идём в Смоляные горы. Я ещё держусь, но вот она сильно устала и проголодалась. Нет ли поблизости какого трактира или деревеньки, где с радостью примут измученных путников? 

– Моя тётка держит трактир на западном тракте. Отсюда недалеко, до заката добраться успеем, ещё и поесть чего останется. 

– Западный тракт? – побледнела Арлина. 

– Думаю, у нас нет выбора, – покачал головой старик и посмотрел на девушку. 

– Я чуть не утонула в болоте, меня чуть не растерзали волки, а ты хочешь, чтобы... – Арлина и сама не поняла, как губы склеились, и последние слова было совсем не разобрать. Сплошное мычание. 

– Скажите-ка, любезнейшие, – старик перевёл взгляд на Яриса и Рени, и губы девушки в тот же миг разомкнулись, – что нынче на западном тракте совсем беспокойно стало? Чай, ловят кого? Разбойников или беглецов каких? 

– Тишь да гладь кругом, – пробасил Ярис. – У охотников гончие псы жиром обросли да обленились. На лисицу ходить нет забавы, а волка ни одного нет – хоть ты тресни! 

Услышав про волков, Арлина недоверчиво хмыкнула, приблизилась к костру и села рядышком, грея руки об ещё тёплые угли. 

– А королевских плащей на тракте, наверно, вообще развелось, как муравьев у него под рубашкой? – продолжал интересоваться старик, ткнув кривым пальцем в изумлённого Рени. 

– Отродясь не видывали. Кому наше захолустье нужно? 

– А разве принц Мартан не распорядился... – подала было полный возмущения голос Арлина, но тут же осеклась, получив лёгкий тычок деревянной палкой в бок.  

– И правда, – поспешил поддакнуть Ярису старик, – отсюда до Смоляных гор рукой подать, а королю Озёрного края до окраин никогда дела не было. 

– Пойдёмте с нами. – Ярис встал, подал руку Арлине и помог подняться. – Сейчас осень, путников на тракте мало, у тётки есть свободные комнаты. Сдаёт она их недорого, а еду подаёт на редкость не пересоленную. Пиво за счёт заведения, если заказываете жареного кабана.

– От жареного кабана не откажусь. И пиво лишним не будет, – каркнул старик. – Говоришь, до заката доберёмся? 

– Ещё и половина несъеденного кабана останется. – Ярис растянул губы в улыбке и, придерживая за талию ещё не до конца окрепшую Арлину, пошёл рядом с ней. Идти старался нога в ногу, чтобы лишний раз не торопить измождённую девушку. Старик и Рени с щенком быстро оторвались от них и ушли вперёд. 

***

Солнце уже заходило за горизонт, когда все четверо вышли на дорогу и, немного пройдя по ней, оказались на развилке, на которой в тени деревьев прятался неказистый трактир. Это было одно из тех крайне малоизвестных мест, которые, как правило, встречаются вдали от никогда не спящих городов, весёлых деревень, изъезженных и истоптанных тропинок, а также рыбных, ягодных и грибных мест, где рыбаков, лесников и охотников бывает больше, чем добычи. 

Серый, как и всё вокруг, с прохудившейся крышей, скрипучими полами и расшатанной лестницей, трактир «Волчья радость» двери перед стариком и девушкой распахнул не сразу. Несмотря на то, что крепышом смотрелся Рени, Ярису пришлось попотеть, поднажать, попыхтеть и, в конце концов, вышибить дверь ногой. Громыхнув, та со всей силы приложилась о стену и подалась обратно на Яриса, грозя того прихлопнуть. 

– Только починили! – из темноты зала послышался пронзительный голос, а к дверям сразу, подбирая мешающиеся полы юбки, поспешила пожилая толстуха, белёсая, как и Ярис, и вся до сих пор в веснушках. Размахивая застиранным полотенцем, она хмурила бесцветные брови и сыпала бранными словами. – Только починили, а он опять за старое! Сколько твердить: приподними потихоньку, чтобы верхняя петля на место встала, оно и отворится само собой. А теперь опять расходы! 

– Принимай гостей, тётка! – отмахнулся Ярис, уклоняясь от удара полотенцем, который пришёлся в аккурат на седую макушку старика. 

Толстуха заохала, запричитала, извиняясь за досадную оплошность, и тут же предложила горячего пунша, сколько душе угодно, и всё бесплатно. Правда, пунш в «Волчьей радости» уже давно изрядно разбавляли сырой водой, но никто не жаловался, и хозяева недостатка в клиентах не испытывали. 

Деревянный стол накрыли быстро. От жареного кабана мяса осталось меньше, чем обещал Ярис, но мозговые кости были такими сочными, что старик тут же вцепился в одну из них и с наслаждением потягивал костный сок, отвлекаясь только на печёную картошку с шелухой, политую маслом с толчёной петрушкой. Арлина голодными глазами смотрела на остатки кабана, не решаясь последовать примеру старика и впиться зубами в костное мясо, но выбора не оставалось. Осторожно, стараясь не испачкать в свином жире изящные ухоженные пальцы, он взяла одну косточку и помахала ей перед глазами, изучая. Затем высунула кончик языка и робко её лизнула. На вкус ничего. И даже пахнет терпимо. 

– Ещь давай, – легонько пнул её под столом старик. – А то смотришь на неё, как принц на лягушку. Не заговорит она с тобой, и принца из кабана не выйдет. Да и есть у тебя уже один. Ждёт поди, вздыхает, кручинится. 

– Да, – горделиво ответила Арлина. – Он тоскует по мне и места себе не находит. А по тебе никто не вздыхает, вот и ворчишь. 

– Возраст такой – ворчать положено. Клюкву подай. 

Арлина передала чашку с маринованными ягодами. 

– Он на тебя весь вечер пялится. Так и ест взглядом, словно утиную ножку обгладывает, – пробурчал старик, хмурясь и кидая недовольный взгляд в сторону Яриса. Тот летал от стола к столу, разнося пиво, пунш и чего покрепче гостям, которые никак не хотели расходиться и просили ещё и ещё. Время от времени, когда посетитель медлил, вытаскивая испачканными в жире пальцами монетку из пухлого или же тощего кошеля, Ярис бросал косые взгляды в сторону Арлины и улыбался уголками губ. 

– Неудивительно. – Арлина поймала на себе очередной взгляд белобрысого юноши и играючи повела бровями в ответ. – Я красива даже в этих лохмотьях, умна и юна. Не то что твоя будущая девятая жена. Вдобавок я ещё и богата, но он об этом пока не знает. 

– Ты и правда ничего так. Нос бы только подправить. Но мужики не на нос клюют, а на твои ноги, которые белыми спицами из штанов торчат. Ещё короче надеть не могла? Мы так до Смоляных гор до зимы не дойдём – все на тебя пялиться будут. 

Арлина смутилась, подёргала штаны, но те стать длиннее никак не смогли. Оставалось только засунуть ноги подальше под скамью, чтобы темнота под лавкой тщательно укрыла бледный цвет кожи.

 – С вас три медяка за ужин, ночлег и лошадей на завтра, – услышала Арлина над собой голос хозяйки, спешно собирающей пустые тарелки и смахивающей крошки со стола. 

– Расплатись, – старик толкнул Арлину локтем в бок. 

– Вот ещё, – задрав нос, бросила та. – Ты потащил меня на западный тракт, ты и плати. 

– Я не собираюсь тратить положенное мне за эликсир золото на всякую ерунду. Мне самому по болотам тащиться только в радость. Это не я сунулся в самую трясину и чуть не утонул в ней, не я объелся червивых грибов, а потом налетел лбом на сосну и лежал почти что мёртвый. Хорошо ещё я знаю наизусть рецепт зелья-бодруна – всему милорд в своё время научил, иначе лежать бы тебе там ещё долго. Куда безопаснее тебя западным трактом вести, чем с тобой по лесам бродить. 

– Хорошо. 

Арлина недовольно засопела и полезла в мешочек на поясе. Вытащила золотой и положила на обшарпанный стол.  

При виде золота тётка Яриса охнула, осела, замахала грязной тряпкой, приводя себя в чувство. Затем робко, будто боялась, что монета укусит, коснулась её кончиками пальцев, попробовала на зуб и сунула в карман передника. 

– Благодарствую. – Хозяйка разинула рот в широкой улыбке и попятилась назад к кухне. 

– Погоди-ка. – Арлина сдвинула брови и развернулась к старику. – Она говорила только по одну комнату. Ты что же будешь спать вместе со мной?

– Как в лесу моим плащом укрываться, так ты не краснела, – развёл тот руками, в одной из которых была обглоданная кабанья кость, а в другой – кружка с остывшим пуншем. – А как в одной келье ночь перетерпеть, так сразу в невинность играешь.

– Надеюсь, кроватей там будет две, – рыкнула Арлина. 

– Надеюсь, там вообще будут кровати, – ехидно заметил старик. 

Арлина подскочила со скамьи как ужаленная. Старик кинул полный удивления взгляд на лавку, но никого наподобие осы или пчёлы не заметил. 

– Я посмотреть, что за клоповник стоил мне целого золотого! – воскликнула девушка и сорвалась с места, прихватив с собой ржавый ключ, который положила на стол хозяйка. 

Комнатка, отведённая за целое состояние, была крохотной и тёмной. Одной свечи вполне хватило, чтобы осветить её всю от одной стены до другой и от пола до потолка. В углу стояла кровать, на которую Арлина сесть не решилась: либо та провалится сразу после того, как девушка к ней прикоснется, либо тараканов из неё выпрыгнет столько, что ночёвка в лесу сразу покажется сказкой. В самой середине комнаты, стоило только распахнуть дверь, высился огромный стол из дешёвого дерева, но совсем не было стульев. Зачем он здесь такой громадный, Арлине было невдомёк, но о том, что комнатушка пользовалась спросом, говорили многочисленные объедки и рыбьи скелеты, которые никто не соизволил убрать, и они валялись на полу на самом видном месте.

Окончательно поникнув, Арлина повернула кольцо на пальце камнем вверх и с грустью посмотрела на бриллиант. Если бы ей заранее сказали, что путь в Смоляные горы будет столь тернист, решилась бы она? Арлина прикрыла глаза, и перед ней всплыл образ Мартана, мило улыбающегося, протягивающего ей чайную розу, с которой пчёлы ещё не успели собрать ароматный нектар, а затем примеряющего к её голове роскошную тиару, всю усыпанную прозрачными, как слеза, бриллиантами. Тряхнув головой, Арлина открыла глаза, повернула кольцо обратно камнем вниз и уверенно пнула рыбий скелет далеко в угол. 

В дверь требовательно постучали и толкнули от себя. На пороге стоял Ярис, в одной руке держал увядший подсолнух, а в другой – бутылку из мутного стекла, в котором булькала такая же мутная вонючая жидкость. Его глаза одержимо блестели, как блестят у охотника, увидевшего, наконец,  долгожданную добычу и медленно к ней подкрадывающегося. А, может, и быстро, потому как, не дожидаясь приглашения, Ярис переступил порог и ногой захлопнул дверь. 

– Что тебе нужно? 

Сердце Арлины громко застучало, а сама она неуверенно попятилась назад, но быстро замерла на месте, уперевшись спиной в тот самый злосчастный стол. Далее отступать было некуда – только на стол лезть. 

Зелёно-болотные глаза Яриса зыркнули по сторонам. 

– Я правильно понял твой намёк? – Ярис обольстительно ухмыльнулся и сунул Арлине под нос щекочущий семечками подсолнух. 

– К-какой ещё намёк?

– Ты и сейчас продолжаешь заигрывать? – Ярис растянул губы в улыбке до ушей. – Мне определённо нравится! 

 – Я закричу, – пискнула девушка, набирая полные лёгкие воздуха. 

– А стоит ли? – Ярис мурлыкал, словно кот, отхвативший крынку, полную жирных сливок. – Я видел, какие взгляды ты бросала на меня за ужином. А как ты заливалась павлином в лесу! 

– Соловьём, – поправила Арлина. 

– Чего?

– Заливаются соловьи. 

– А пёс с ними! Ни того, ни другого не слышал. 

Грохнув бутылкой о стол, Ярис припечатал Арлину к краю настолько сильно, что та ощутила, как надавил чехол с охотничьим ножом, прикреплённый к его поясу. А ещё его крепкая рука чуть ли ни приклеилась к её талии, а вторая – настойчиво заскользила по бедру. 

– Ничего я не заливалась. – Арлина попыталась брыкаться, но Ярис держал крепко. 

– А как же все эти подмигивания, полуоткрытые губки и подзывающие жесты?

– Я хотела ещё кабана. 

– А я подумал, что ты хотела меня. 

Ярис потянулся губами к шее Арлины. Его горячее дыхание вперемешку с неудержимым сопением готовилось вот-вот ошпарить, но троекратный стук в дверь заставил обоих вздрогнуть: Яриса – раздражённо, Арлину – облегчённо. 

– Кто там ещё? – недовольно крикнул Ярис, не отрывая рук от девушки и даже не поворачивая головы в сторону скрипнувшей двери.

– Это всего лишь я, моя ненаглядная. 

В дверной проём просунулась в снег седая голова, а Арлина впервые за последние дни была рада знакомому замогильному голосу. 

Впалые глаза шустро забегали по комнате, изучая накалившуюся обстановку. Крючковатые пальцы левой руки, через тонкую кожу которой просвечивали вены, сжимали деревянную палку так крепко, что, казалось, она вот-вот треснет: настолько сухо было дерево, и настолько сильны пальцы. Ноги шарканьем резали слух, но Арлина посчитала, что лучше оглохнуть, чем остаться один на один с Ярисом ещё раз. 

– Чего забыл, дед? – Ярис неохотно оторвал руку от талии Арлины, взял бутылку и отхлебнул прямо из горла. – Не видишь, мы заняты.

– Пришёл пожелать своей женушке приятных снов и исполнить супружеский долг, а тут, смотрю, на мою кобылку уже не только глаз, но и руки положили. 

Остолбенели оба: и выплюнувший мутное вино Ярис, и залившаяся краской Арлина.  

– Оседлать решил? – Старик ткнул Яриса палкой в спину, и тот тут же отдёрнул от Арлины вторую руку. – А ты тоже хороша! Ноги бы хоть прикрыла. Бесстыдница! Изменить мне удумала?

– П-постойте, – теперь пришла очередь Яриса заикаться, – так вы оба… ты и он… 

– Взял её девицей уже порченой, бестолковой и ничему не ученой, а она мне такие кренделя ногами выделывает! 

– Ты и он... – Ярис попятился к дверям, тыча пальцем попеременно то в старика, то в девушку. 

– Кольцо видел? – старик сграбастал кисть Арлины и сунул чуть ли ни под нос Ярису. – Чай, медовый месяц у нас. Шуруй живее и пойло своё забери. Оно несвежее. 

Ярис заводил бровями, нащупал позади себя дверь, распахнул её и нырнул в тёмный коридор, а оттуда тут же загромыхал сапогами по лестнице. 

– И не благодари, – отмахнулся старик, как только Арлина приоткрыла рот, чтобы что-то сказать. 

Со всего размаха плюхнувшись на скрипучую кровать, старикашка скинул с себя измазанные в грязи башмаки и вытянулся во весь рост, поглаживая бороду и уставившись в потолок. 

– Если ты ещё раз позволишь себе нечто подобное… – начала Арлина, но старик тут же оборвал её на полуслове. 

– А если не позволю, то жених тебя получит товаром уже далеко не первой свежести. Не знаешь, что это такое? Спроси у отца, он поведает тебе о том, какова разница между товаром свежим и порченным. 

Арлина прикусила губу. 

– А теперь туши свечу и ложишь. Вставать нам рано. 

– Ты занял всю кровать, – фыркнула Арлина. – Ты же не думаешь, что я лягу с тобой. 

– И не мечтай, – ответил старик. – Расстели мой плащ на полу – там и ложись. Мыши, если и будут ночью бегать, то тебя не тронут.  

– А если…

– Спи, – отрезал старик, отвернулся к стене и захрапел. 

Задув свечу, Арлина села на плащ. Долго так сидела, уставившись в темноту. Но сон одержал верх, а спину ломило так, что просто необходимо было лечь. 

Спать на полу на удивление оказалось приятно. Не жёстко, как поначалу подозревала Арлина, не холодно, а наоборот мягко и тепло. Будто сотня перин была под спиной, успокаивающих, убаюкивающих и рассеивающих неприятные мысли. 

Проснулась Арлина с первым лучом солнца. Сладко потянулась, но едва открыла глаза, как тут же выпрямилась в струнку. Прямо над ней склонился старикашка. 

– Наконец-то, – проворчал он, – думал, ты ещё век будешь дрыхнуть. Лошадей я уже проверил. Твой вчерашний ухажёр хотел подсунуть нам загнанных, но я вовремя вмешался. Загнанных за целый золотой-то! Вот мерзавец!

Арлина потёрла полусонные глаза и поднялась с плаща. Удивительно, вроде и не слишком плотный, а такой мягкий! Надо будет разведать у старикашки, что за ткань и в чём секрет, и такой же заказать. Не себе – отцу. Тот часто, бывает, ночует на складах, а условия там, мягко говоря, не королевские. 

На дворе было по-осеннему прохладно. Поёжившись, Арлина с завистью посмотрела на хлопотавшего около лошадей старикашку, плечи которого укрывал тот самый для всех целей подходящий плащ. Подышав на холодные пальцы, Арлина попрыгала на месте, чтобы согреться, как вдруг почувствовала на себе пристальный взгляд. Обернувшись, сразу встретилась глазами с Ярисом, стоявшим в дверях конюшни и криво ухмылявшимся. Сделав вид, что ей эта ухмылка глубоко безразлична, Арлина отвернулась, прошла к лошадям и запрыгнула на ту, которая полагалась ей. Старик, путаясь в полах длинного широкого плаща, долго карабкался на свою, но вскоре тоже уселся, и обе лошади тронулись. До Смоляных гор было уже совсем близко – в расступавшемся утреннем тумане можно было увидеть острые чёрные пики, уходящие в небо и рассекающие низкие облака. 

Всё то время, пока лошади не повернули на горную тропу и не исчезли из вида, Ярис так и стоял в дверях конюшни, скрестив на груди руки. Но стоило только старику и девушке скрыться за поворотом, как скрипнула дверь трактира, и на улицу выглянула круглощёкая тётка Яриса и поманила племянника пальцем. 

– Ну что там? – нетерпеливо спросила она, шаря глазами по карманам на кафтане Яриса. 

– Всё складно, как в песне, – ответил тот, залез рукой в правый карман и вытащил оттуда горсть золотых монет. 

Глаза тётки довольно сверкнули. 

– Я так и думала, что та монета у неё не единственная. Как у тебя получилось? 

– Просто я умею обольщать, – подмигнул Ярис и бросил украденные золотые обратно в карман к остальным.