(Три хода до конца)
Нет ни личности, ни воспоминаний, ни чувств.
Где я? Кто я?
Эти вопросы мне больше неинтересны.
Да и как они могут интересовать того, у кого нет ни сознания, ни ощущения собственного «я»?
Мне нечего спросить. Я ничего не хочу знать. Зачем вообще знать что-либо?
Остатки моего призрачного существования твердят одно и то же.
Они уверенно заявляют: так надо. Осталось лишь дождаться неизбежной победы. Одно лишь это удерживает меня от полного исчезновения.
Но — победы над кем?..
Не знаю... Ничего не знаю...
* * *
— Ну как? — спросила Стеф у Джибрил, которая стояла под дверью в королевскую спальню. Та лишь вздохнула и отрицательно покачала головой:
— Никак. Даже не пускает меня к себе в комнату.
— Все так и зовет без конца этого Сору?
— Да... А у тебя как успехи?
— Расспросила всех, кого только могла найти во дворце. Все отвечают одно и то же.
— Что никакого Соры они знать не знают и что у Элькии только одна королева?
— Да... И что нам теперь делать?
Джибрил лишь снова вздохнула.
— Можно предположить, что кто-то подменил хозяйке память.
— Но ведь это...
— Да. Это значит, что она проиграла в какой-то игре.
Поверить в такое было даже труднее, чем в то, что Сиро стала требовать встречи с несуществующим человеком просто потому, что сошла с ума.
Судя по всему, Сиро слышала их разговор: из-под двери вдруг высунулась какая-то тоненькая дощечка.
— Мм? Это же...
— Планшетный компьютер хозяйки!
Подобрав планшет с пола, Стеф и Джибрил уставились на экран.
— Что тут написано?
— Это на языке родного мира хозяйки. Написано: «Вопросы».
Раздался чпокающий звук, и на экране появилось еще одно сообщение.
— Я поняла! Это такая разновидность переписки, они называют ее «чат», — Джибрил еще не усвоила в полном объеме знания, которые хозяйка принесла из другого мира, но с некоторыми понятиями уже была знакома.
— И что тут написано? — спросила Стеф, снова мысленно посетовав, что совершенно ничего не понимает.
— «1: Кто играл с Джибрил в слова?»
— Она ведь имеет в виду себя?
— Верно. Только как мне ей ответить?.. — озадаченно протянула Джибрил, которая не знала, как обращаться с планшетом. Но тут раздался еще один «чпок». — Поняла, отвечать можно просто вслух. Дальше... «2: Кто приказал Стеф в себя влюбиться?»
— Ну... Опять-таки Сиро?
Тут же пришло еще одно сообщение:
— «3: Девочка, да еще и одиннадцатилетняя, потребовала, чтобы Стеф в нее влюбилась?»
— Ну да... Я же поэтому и называю ее жестокой извращенкой... — мрачно усмехнувшись, ответила Стеф.
Сразу же пришел очередной вопрос:
— «Подробно расскажи, как ты проиграла».
Учитывая, в каком ужасном состоянии была Сиро, совесть не позволила Стеф проигнорировать это требование. Приложив указательный палец ко лбу, она стала вспоминать произошедшее в тот день и пересказывать все настолько точно, насколько могла:
— Так... Мы играли в камень-ножницы-бумагу. Ты спровоцировала меня и сделала вид, что нацелилась на ничью. Только на самом деле подвох был не в правилах игры, а в оговоренных ставках. В случае ничьей ты выигрывала право предъявить мне любое требование. Я возразила, что это обман, но ты не захотела ничего слушать и потребовала, чтобы я в тебя влюбилась...
Стоило ей договорить, как тут же пришло еще одно сообщение:
— «Почему тогда я потребовала от тебя влюбиться, а не просто стать моей собственностью?»
— Ты хотела, чтобы я тебя содержала. Но потом ты сама сообразила, что просчиталась, и долго на это жаловалась.
Новое сообщение пришло после небольшой паузы:
— «6: Кто разгадал секрет игры Восточного Союза?» На этот вопрос Джибрил и Стеф ответили не задумываясь:
— Сиро про помощи оставленных дедушкой-королем записей. Правильно ведь?
— Да, все было именно так.
Больше сообщений не поступало. Джибрил и Стеф ничего не оставалось, кроме как стоять под дверью королевской спальни и ждать.
Спустя несколько минут к ним пришел не вопрос, а неуверенное утверждение, больше похожее на мольбу:
«Вам стерли память».
Джибрил возразила:
— Прошу прощения, хозяйка, но право на обладание нашей памятью есть только у нас самих. Даже если бы этот человек, Сора, и существовал, то с помощью игры он мог стереть память только себе, но никак не нам.
Сиро возразила:
«Он мог поставить ее на кон с вашего согласия».
— Но тогда непонятно, почему он остался в вашей памяти.
Снова наступила пауза.
С другой стороны двери Сиро сидела, поджав ноги и уткнувшись лицом в колени, с телефоном в руке и не знала, что возразить на этот аргумент.
Она все понимала.
Брат не стал бы играть с кем-либо без ее ведома. И уж тем более он не мог проиграть в игре, которая могла привести к подобному результату.
— Мм? А, да, спасибо... Нет, все нормально, — послышался из-за двери голос Стеф. — Сиро, вернулись люди, которых я посылала в город. Мне жаль, но среди множества людей, которые сейчас протестуют на улицах против твоего решения поставить на кон фигуру иманити, нет никого, кто упоминал бы имя «Сора».
От этих слов в глазах у Сиро снова потемнело. Стиснув зубы, с огромным трудом сохраняя ясность мышления, она продолжала рассуждать.
Должно же было найтись хоть что-то. Какие-нибудь нестыковки в их памяти. Ведь иначе...
Иначе получалось, что память подменили ей.
«Невозможно... Не должно... быть возможно...» — и она замотала головой из стороны в сторону, словно пытаясь убедить в этом саму себя.
Даже если на мгновение допустить, что кто-нибудь мог победить ее в игре и подменить ей память, — кто в этом мире мог так искусно создать ложные воспоминания о ее прошлом мире?
«Невозможно... никто на такое не способен», — продолжала Сиро убеждать саму себя. Но сама же себе и возразила: в этом мире ведь существуют магия и Заповеди. Даже если память целиком подменить нельзя, вполне вероятно, что ее можно разделить на отдельные части.
Но страшнее было другое. Кто в сложившейся ситуации, в отсутствие каких-либо свидетельств существования Соры, мог гарантировать ей, что она была в трезвом рассудке сейчас?
У нее родилась чудовищная догадка, и чем дольше она обдумывала этот вариант, тем более убедительным он казался.
Что, если Сора — это всего лишь плод ее воображения?
«Нет... Не может... быть. Не может такого... быть...»
С этой догадкой ни за что нельзя было соглашаться. Ведь если это правда, то вся жизнь Сиро была...
Сообщения на планшет больше не приходили. По ту сторону двери Стеф и Джибрил тревожно переглянулись в тишине.
— Что происходит? Что нам теперь делать?!
— Надо успокоиться и все хорошенько обдумать, — сказала Джибрил, обращаясь не только к Стеф, но в определенной степени и к себе самой. — Кто больше всех выиграет от того, что хозяйка впала в такое состояние именно перед игрой с Восточным Союзом, ставка в которой — фигура всех иманити?
— Да это-то мне понятно. Это все Восточный Союз устроил, да?!
Действительно, логичнее всего было предположить, что Восточный Союз, чей секрет побед Сиро недавно разгадала, каким-то загадочным способом попытался вывести ее из строя перед официальной игрой с ними.
Но Джибрил перечитала историю сообщений:
«6: Кто разгадал секрет игры Восточного Союза?»
— Если бы это был Восточный Союз, то они бы первым делом стерли как раз наши воспоминания об игре.
Восточный Союз годами держал подробности своей игры в секрете и стирал память о ней всем, кто бросал им вызов. Принять вызов иманити они были вынуждены как раз потому, что их тайну раскрыли.
Было и еще одно противоречие...
— У хозяйки нет причин принимать подобного рода вызов.
Согласно Десяти Заповедям право определения условий игры всегда за тем, кому бросили вызов. Включая, конечно же, и право вовсе отказаться от игры. Если бы Восточный Союз предложил им игру с такими условиями, Сиро бы просто-напросто ему отказала.
— Ничего не понимаю... Слишком мало информации, чтобы найти хоть какое-нибудь объяснение происходящему, — покачав головой, сокрушенно вздохнула Джибрил.
Из-за двери слышались судорожные всхлипы Сиро, продолжавшей звать несуществующего брата. Джибрил понятия не имела, как помочь своей хозяйке. Сомневаться в хозяйке для нее было немыслимо. Назови она ворон белыми — и Джибрил с радостью выкрасила бы всех ворон мира в белый цвет. И если она утверждала, что человек по имени Сора и правда существовал, значит, так оно и было на самом деле.
И слышать, как горько Сиро плачет за дверью, было невыносимо.
— Не... Неужели ничего нельзя сделать?! Сиро просто-напросто не выдержит, — воскликнула Стеф, в отчаянии царапая ногтями закрытую дверь.
Джибрил была крылатой — Высшей шестого ранга — и обладала огромными магическими силами и сама при этом являлась сгустком магии, которому Бог придал физическую форму. Но такая сложная разновидность магии, как психология иманити, была выше ее понимания.
И все же она понимала, что рассудок ее хозяйки сейчас на грани.
— Похоже на то...
Перечить воле хозяйки было равносильно смертному греху для нее. Но выбора не было...
— Хозяйка... Сыграйте со мной в игру.
— А?.. — вырвалось одновременно у Стеф и у сидевшей за дверью Сиро.
— Сыграйте со мной в Ашшенте-игру и, осмелюсь предложить, проиграйте мне.
Всхлипы не прекратились.
Но Джибрил, поняв, что Сиро нужны объяснения, продолжила:
— Ставка будет такая: «Заблокировать все ваши воспоминания о Соре».
Стеф озадаченно уставилась на Джибрил. Смысл ее взгляда Джибрил поняла без слов. Стеф, как и она сама, чувствовала, что происходит что-то неладное. Не стоило просто так отмахиваться от слов Сиро. Но тем не менее...
— Хозяйка, вы так потеряете свой рассудок.
Джибрил должна была избежать такого исхода, даже если потребовалось бы рискнуть своей собственной жизнью.
Им необходимо было найти того, кто наслал на Сиро это наваждение, и заставить виновника снять его. Но было очевидно, что Сиро сойдет с ума гораздо раньше, если ничего не предпринять. Разумнее всего было сначала заблокировать эти воспоминания, привести Сиро в норму и только после этого уже начать искать ответы на вопросы.
«Клянусь, я найду виновника, обезглавлю и разрублю на тысячи кусков».
Обычная безмятежная улыбка исчезла с лица Джибрил — сейчас в ее глазах горела едва ли не осязаемая ярость. Стеф попыталась ее утихомирить, хотя вид Джибрил так напугал ее, что от страха она мало что соображала:
— Дж... Джибрил, успокойся...
Но Джибрил и слушать ничего не хотела. Пусть даже насилие в этом мире запрещено, ее это не остановит! Она найдет этого мерзавца, заставит его проиграть ей право на убийство и собственноручно лишит его жизни. А потом с радостью примет любое наказание за то, что поставила волю хозяйки под сомнение.
Из планшета раздался звуковой сигнал запускаемого приложения: Сиро, удаленно управляя планшетом с мобильника, запустила игру в сёги. Матричную игру с нулевой суммой и полной информацией. В которую Сиро не могла проиграть в принципе, если только сама бы этого не захотела.
До Джибрил донесся тоненький, едва различимый голос, прерываемый всхлипами:
— Ашшен... те...
Джибрил низко поклонилась:
— Спасибо, хозяйка... Ашшенте.
* * *
(Четыре хода до конца)
Воспоминаний нет. Не помню даже, кто я.
Не чувствую рук. Не узнаю голос, который меня зовет.
Кто я и что здесь делаю? Зачем играю?
Ничего не понимаю.
Ничего не помню, но необъяснимая уверенность в будущем выигрыше заставляет меня продолжать игру.
Вместо исчезнувших рук я беру фишки зубами. Языком проверяю написанные на них цифры и выбираю нужную.
Не думай о смысле. Смысл не важен. Мы никогда не проигрываем.
...никогда не проигрываем.
...Кто никогда не проигрывает?..
Неважно! Не думай об этом!!!
Чьи-то теплые руки держат тебя за плечи. Это единственный ответ, который тебе нужен.
В одном шаге от того, чтобы сойти с ума, или же делая тот самый шаг, я ставлю на доску фишку, которую держу в зубах.
* * *
Обычная, незамысловатая партия в сёги. Игра, в которую Сиро могла без усилий как проиграть, так и выиграть. Все было просто: стоило потерять золотого генерала, и она потерпела бы поражение. Один ход — и все пропало.
Не осталось бы ни одного воспоминания о времени, которое она провела вместе с братом.
Ни одного воспоминания о человеке, благодаря которому она стала чувствовать себя живой: человеке, который первым увидел ее в школьной форме и сказал, что она ей очень идет, который встретил ее после первого дня в школе, обнял и разрыдался вместе с ней. Который всегда тянул ее, в одиночку ни на что не годную, за собой.
Один ход — и всего этого могло бы просто не быть.
«!..»
Слова брата, которого, быть может, и вовсе не существовало, эхом отозвались у нее в голове, и Сиро бездумно, рефлекторно сделала ход.
Джибрил сокрушенно закрыла глаза.
— Хозяйка... Ну зачем вы выиграли?
Одним ходом Сиро поставила Джибрил мат.
— Потому что 「 」... никогда не проигрывает! — тихо ответила Сиро. Этот ответ заставил Джибрил на шаг отступить от двери.
Сиро сидела в темной комнате, сдерживая приступы тошноты и утирая одеялом залитое слезами лицо, и вспоминала слова брата. То, что он сказал ей в тот день, когда Сиро вернулась домой зареванная после своего первого учебного дня.
«Говорят, что люди меняются, но что-то я в это не верю. Крылья-то ни у кого не вырастают, как бы сильно человек ни хотел летать.
Менять нужно не самих себя, а способы, с помощью которых можно взмыть в небо.
Вот и нам с тобой ничего не остается, кроме как самим смастерить себе крылья.
Может, я и не имею права делать такие заявления... но давай попробуем найти способ подарить и тебе крылья. Я, конечно, бестолковый братец, но чем смогу — помогу».
Как ей жить дальше, если она позабудет это?
Что делать, если весь смысл ее жизни утрачен?
Если все эти воспоминания — наваждение, то она потерпела сокрушительнейшее поражение.
Это уж слишком!
— Нет... Ни за что... Я лучше умру, чем забуду брата! — всхлипнула Сиро.
Стеф и Джибрил не знали, что на это ответить.
Джибрил поникла. Хозяйка отвергла ее просьбу, хотя Джибрил готова была заплатить за благополучие Сиро собственной жизнью. Больше ей было нечего предложить.
Стеф же осторожно сказала:
— С... Слушай... Я, конечно, многого не понимаю... Но ты считаешь, этот Сора был реален, правильно? Настолько реален, что тебе без него вон как плохо...
Стеф не пыталась рассуждать логично. Она просто хотела хоть как-нибудь утешить Сиро.
Но ее слова...
— ...Так, быть может, эта ситуация — как раз его рук дело?
...перевернули все с ног на голову, пусть даже сама Стеф этого пока не понимала. Джибрил и Сиро, услышав их, удивленно застыли.
— Но... Я же сказала, одними только Десятью Заповедями память у всех не сотрешь... — начала Джибрил. Но Стеф перебила ее:
— Да нет же, я не об этом. Я говорю, что, может быть, игра еще не закончилась?
Ее слова поразили всех как удар молнии. Глаза Джибрил превратились в два огромных блюдца. А Стеф, не осознавая глубины общего удивления, сбивчиво продолжала:
— Может, подмена памяти — это эффект не Заповедей, а самой игры. Если Сиро права и память на самом деле подменили не ей, а нам... То, быть может, этот Сора с нашего согласия поставил ее на кон в игре... и эта игра все еще идет... — закончила она. С каждым словом ее голос звучал все менее уверенно, но Сиро с надеждой подняла заплаканное лицо.
— С чего ты вообще... это взяла? — неуверенно произнесла Джибрил. Слишком уж мало было оснований поверить в такое.
— Да просто... Ну, неправильно же это! — у Стеф не было никаких аргументов, и она полагалась исключительно на интуицию. — Это же единственный человек, чье поражение невозможно!
Стеф не уточнила, кого именно имеет в виду, но Джибрил, услышав эти слова, поняла их на свой лад и замолчала.
Предположение Стеф было полно изъянов. Было крайне маловероятно, что столь масштабное изменение реальности осуществили без задействования Десяти Заповедей. Да и к тому же зачем было стирать все следы существования этого Соры из памяти всех, кроме Сиро?.. Но если это предположение было верным, оно заключало в себе ответ на другой, куда более важный для Джибрил вопрос: разве могла королева Элькии, королева всех иманити, ее повелительница, победившая Бога, одолевшая крылатую и вознамерившаяся захватить Восточный Союз, кому-то проиграть?
Но если сложившаяся ситуация была не результатом враждебных действий неведомого противника, если они сами намеренно создали ее ради победы, то все представало в другом свете...
— Это можно проверить, — сказала Джибрил. — Стереть память всему миру об одном конкретном человеке или предмете невозможно даже при помощи Десяти Заповедей. Но гипотетически... — она задумчиво покачала головой: гипотеза эта была весьма шаткой, а если предположить, что выполнено это было без помощи Заповедей, способ оставался для нее загадкой. — Если, несмотря ни на что, предположить, что Сора — действительно старший брат Сиро и что он принял чей-то вызов как представитель всех иманити, то он мог исчезнуть из памяти людей. Ну и из моей тоже. Но не из...
Стеф подхватила, тоже сообразив:
— Но не из памяти тех рас, которые не представляет! Это можно проверить в других странах!
— Именно. Я сейчас же перемещусь в посольство Восточного Союза и проверю. После чего, — Джибрил опустилась на колени перед дверью и склонила голову, — я буду готова понести любое наказание за то, что посмела предположить, что хозяйка кому-то проиграла. Потерпите еще немного.
С этими словами она растворилась в воздухе, оставив после себя в помещении лишь легкое дуновение ветра.
Оставшаяся в одиночестве Стеф, не зная, что делать дальше, обратилась к закрытой двери:
— А... Мм... С... Сиро... Ты там как?
Но Сиро уже ее не слышала.
Была вероятность того, что ее брат все-таки реален!..
Шаткая догадка Стеф пробудила почти парализованный отчаянием мозг Сиро и отправила его на поиски доказательств, подтверждающих эту гипотезу. Сиро поднялась, ползком переместилась в центр спальни, широко раскрыла свои обычно сонные полузакрытые рубиновые глаза и оглядела комнату, не упуская из виду ни единой пылинки и не прекращая думать.
«Братец... действительно... существует. Зачем тогда... он это... сделал?»
Если Стеф была права, то эту ситуацию создал сам Сора. Чтобы понять зачем, Сиро нужно было представить ход мыслей брата... Но он всегда импровизировал, никогда не действовал по шаблону. Как восстановить ход мыслей человека, чьего импровизаторского мастерства Сиро даже не надеялась достичь?
Казалось бы, это невозможно, глупо даже пытаться.
Но все же брат оставил ей в качестве подсказок кое-какие исходные данные.
— Братец не мог... проиграть...
「 」 никогда не проигрывает.
А значит, Сиро сама согласилась на эту идею. Одобрила эту чудовищную, грозившую свести ее с ума ситуацию.
Сиро досадливо потерла лоб: как она не додумалась раньше?
«Какая же... дура! Какая же... идиотка!»
Ей стало жутко стыдно за себя перед Сорой. Чтобы какая-то там подмена памяти...
— ...заставила меня... сомневаться... в брате...
Но сейчас было не время для самобичевания. Нужно было закончить игру, которую оставил ей брат.
Усилием воли Сиро заставила нейроны в своей голове заработать с новой силой. Она сделала глубокий вдох, чтобы в мозг поступило как можно больше кислорода.
Чувствуя, как поднимается температура ее тела, она постаралась собрать в голове все, что помнила. Представила, словно отрывки кинофильма с субтитрами, все слова брата, все его действия до единого.
Если эта ситуация — его рук дело, то он должен был оставить ей подсказки. Она вспомнила его последние слова, смысл которых она тогда так и не смогла понять до конца:
«Сиро, мы всегда были и будем одним целым».
— Мы... одно целое. Братец меня... не оставил бы.
Почему тогда она проснулась в комнате, в которую уже переселилась Стеф?
Сиро от досады даже скрипнула зубами: неприятно было осознавать, как она отстает от брата в гибкости мышления.
Ведь все было так просто: она здесь потому, что Сора, ее брат...
«Он тоже где-то здесь!.. И был здесь с самого начала!» Она острым взглядом окинула комнату. В глазах ее уже не было слез.
* * *
(Пять ходов до конца)
Я... Сора. Возраст... я забыл.
У меня есть любимая сестра. Ее зовут Сиро. Одиннадцать лет. Она очень красивая, у нее белые волосы и рубиновые глаза.
Все нормально. Я все еще кое-что помню.
— Сиро, ты здесь?
Кивок. Я уже утратил почти все сознание, тело и память. Но кивнувшую мне Сиро я узнаю.
— Сиро, ты еще здесь?
Повторный кивок. Мне его достаточно.
Только лишившись большинства своих воспоминаний, я в полной мере осознаю...
...насколько это страшно.
Ничего не вижу. Не чувствую ни ног, ни рук. Слышу чьи-то голоса, но не могу вспомнить, кто эти люди и где я вообще нахожусь. Я и представить себе не мог, что потерять все — так чудовищно.
— Сиро... Я скоро... И тогда...
Третий кивок, сделанный с большим усилием, и голос:
— Да, я... знаю.
— У меня к тебе одна просьба... Я уже... и рук не чувствую... Ха-ха... — я пытаюсь усмехнуться, но в голосе звучат нотки отчаяния. — Можешь потрогать что-нибудь, что я еще чувствую? А то я свихнусь, кажется.
Почувствовав, как Сиро сжала мне плечи, я издаю вздох облегчения.
И ставлю на игральную доску фишку, которую держал в зубах.
* * *
Пока Сиро внимательно осматривала комнату, ее пульс заметно участился. Она пыталась обработать всю имевшуюся у нее информацию.
Сора сказал: «Мы всегда были и будем одним целым». Это значило, что она тоже участвовала в игре. А если игра еще не закончилась — то и сейчас участвует.
«Мы всегда выигрываем еще до начала игры», — сказал он. Тут все было понятно: Сора предвидел эту ситуацию или даже создал ее намеренно.
Еще он сказал: «Мы с тобой не герои манги». Что бы это значило? Герои манги развиваются по ходу сюжета. Если бы они были в манге, эта ситуация послужила бы толчком для развития персонажа. Сиро повзрослела бы, научилась жить дальше без Соры. Но ее брат предупредил ее, что это неправильный сценарий. «Нас связывает наше обещание», — сказал он. Они всегда должны были быть вместе. Вдвоем они были идеальны.
«А идеалу... уже... некуда развиваться!»
С каждым толчком сердца голова ее болела все сильнее, но она не обращала на это внимания. Она сказала себе: «Дальше! Думай дальше!»
Зачем нужно было создавать такую ситуацию?
Брат сказал: «Пошли, пора заполучить в руки последний козырь».
Он принял чей-то вызов, чтобы получить преимущество в игре с Восточным Союзом.
«Тогда кто... противник?»
То, что брат сказал напоследок в тронном зале... С кем он разговаривал? Сколько бы Сиро ни копалась в своей памяти, ей казалось, что его собеседника никто не видел. Но почему? Неужели его видел только брат? Если этот противник скрывался при помощи магии, то Джибрил бы... нет, дальше... В глубине памяти... должно быть... что-то... что...
«Еще... еще... думай... еще!»
Мозг Сиро работал с невероятной скоростью. Если бы она сейчас посмотрела на секундную стрелку часов, стоявших в спальне, ей показалось бы, что стрелка застыла. Но даже этих мыслительных усилий было недостаточно, чтобы представить ход мыслей брата. Сора всегда вкладывал в свои действия по два, три, а иногда и по десять-двадцать смыслов. Создавал ситуации, которые неизбежно приводили к нужному ему результату совершенно неожиданным для нее образом. Проследить ход его мысли, отвергающий любую логику, ей не представлялось возможным.
«А значит... мне придется... сделать это... по-своему!» От поднявшейся температуры Сиро даже вспотела, голову сдавило болью, словно тисками...
У нее в распоряжении был лишь ее собственный неэффективный, как ей казалось, способ мышления. А именно — она могла задействовать все свои воспоминания, отобрать все факторообразующие элементы этой ситуации, все зацепки, все возможные подсказки. Методично представить все тысячи вероятностей и все миллионы их возможных исходов. И найти среди этого всего единственно верный вариант методом подбора.
Сиро была способна на подобное, но на ее маленьком лбу уже блестел пот от огромных усилий.
Спустя два поворота секундной стрелки — Сиро показалось, что прошло несколько часов, — она нашла ответ. Отыскала в своей памяти остаточные следы чьего-то присутствия. Почему-то она не смогла вспомнить ни лица, ни внешности, ни голоса — сохранился лишь смутный образ.
— Та... с кем мы играли... на титул короля...
Девушка, которая ради блага иманити вступила в сговор с Эльвен Гардом. Какова была бы ее реакция, узнай она, что Сора поставил на кон фигуру иманити?
Последним козырем, который был нужен им для игры с Восточным Союзом, были наблюдатели со стороны эльфов.
— Клам... ми...
Сиро произнесла вслух имя их противницы и почувствовала, что все встает на свои места. И тут ее сознание померкло — словно шестеренка сорвалась с резьбы.
* * *
(Восемь ходов до конца)
Проверка... Меня зовут... Сора.
Брат Сиро, 18 лет, социофоб, игрозависимый.
Прибыл из другого мира... стоп.
Мы с сестрой сыграли с Богом, победили его и попали в параллельный мир... а что потом?
Понятно... Похоже, всю память о том, что случилось после этого, у меня уже отняли.
Но важнее другое... Какова цель этой игры?
Если у меня отнимут и это знание — всему придет конец.
…
Все нормально. Я помню... Эта часть памяти еще при мне.
Приоритеты, похоже, расставлены именно так, как я и ожидал.
— Что... ты делаешь? — требовательно спрашивает меня девичий голос.
Зрение я уже потерял. Я не вижу говорящей, но голос узнаю.
Ее зовут... Кламми Целл.
Шпионка государства эльфов... Эльвен Гарда. Моя противница в этой игре.
— Мм? В смысле?
Так. Голос все еще при мне.
— Не прикидывайся. Ты специально мне проигрываешь?
Утратив зрение, играть приходится, ориентируясь исключительно на слух. Но ошибок я пока что вроде не допустил.
— Думаешь? Но в конце концов я все-таки выиграю, увидишь.
Я очень на это надеюсь. Но уверенности у меня нет. Ничего не могу гарантировать...
— Поняла. Ты хочешь, чтобы я забрала твою память.
Да. В этом суть игры. Все, что ты в ней теряешь, переходит к противнику.
Раз я не помню, что случилось после того, как мы попали в этот мир, значит, эта память перешла к Кламми.
— Да... Теперь я вижу, что ты не шпион...
Я не понимаю смысла ее слов, но, похоже, она мне верит. Девушка продолжает:
— Но ты проиграешь. Ты исчезнешь, и все забудут о твоем существовании. Или хочешь сказать, что у тебя предусмотрен план и на этот случай?
Этого я рассказать ей не могу.
Потому что это — главная цель всей игры.
— А зачем ты спрашиваешь? Если ты выиграешь, то сама все узнаешь.
Ведь именно так устроена эта игра.
— Как хочешь. Если ты настаиваешь, я отберу у тебя все.
Раздается стук фишки, которую Кламми ставит на доску. Я могу представить, какой ход она сделала, и тихонько ухмыляюсь.
— Э... Это что такое?! — сдавленно восклицает Кламми. И в этот же момент что-то внутри меня исчезает.
— Да... Да что же ты вообще такое?! — снова спрашивает у меня... кто?
Так... Повторная проверка.
Меня зовут... Сора. Я брат Сиро и... и... что еще?..
Меня охватывает неописуемый страх. Озноб, пробирающий до мозга костей.
Кто я?
Где я? Как я сюда попал, откуда?
Осознание того, что я исчезаю, приводит меня в первобытный ужас.
Лишенный всех органов чувств, я тем не менее отчетливо понимаю, что я сейчас, не в силах сдержаться, дрожу и стучу зубами от страха.
Внутренний голос успокаивает меня:
«Ты знал, что так будет! Все идет по плану! Так и должно быть!»
Невыносимое ощущение потери личности — это план? Чушь какая. Кем я себя возомнил, если подумал, что смогу выдержать этот страх? Как после такого вообще можно сохранить рассудок?!
Но тут я слышу:
— Братец...
И при звуках этого голоса невыносимый, болезненный холод...
— Я... с тобой.
...исчезает, словно сдутый теплым ветром.
— Да... Точно.
Я — Сора. Старший брат своей любимой сестры Сиро.
Я играю в игру. Проигрываю, чтобы выиграть.
И это все, что мне следует знать.
Все идет по плану.
Мысленно повторяя это, я крепко стискиваю зубы, чтобы унять дрожь.
И открываю рот, чтобы взять следующую фишку.
* * *
Сиро очнулась от звука взволнованных голосов Стеф и Джибрил.
— Хозяйка?!
— Сиро?! Что с тобой?!
Похоже, она потеряла сознание.
Стеф бросилась ее поднимать, и Сиро, опираясь на нее, осмотрелась по сторонам.
— !
Не увидев поблизости Сору, она чуть было не запаниковала снова, но усилием воли сохранила самообладание. «Брат находится где-то в этой комнате». А значит, и бояться ей нечего.
— Я... в... порядке... — выговорила она, утирая с раскалывающегося от боли лба пот. Она хотела подняться на ноги, но Стеф ее остановила:
— Ничего ты не в порядке! Ты взяла и внезапно потеряла сознание! Ты хоть представляешь, как мы испугались?!
Сиро заметила, что глаза у Стеф сильно раскраснелись и опухли.
— Изви... ни... — тихонько буркнула она.
Стоявшая чуть поодаль Джибрил сказала:
— Хозяйка... Я должна вам сообщить кое-что насчет Соры... Хозяина.
Она собиралась рассказать, что получила в посольстве Восточного Союза подтверждение факта его существования, но Сиро ее перебила:
— Уже... не нужно. Братец... настоящий.
— Да. Вы абсолютно правы, — голос Джибрил звучал довольно уныло: перекинувшись в посольстве Восточного Союза парой слов с Ино Хацусэ, Джибрил получила доказательства того, что этот человек, Сора, в самом деле существует. И теперь, как она считала, пришло время расплаты за то, что она усомнилась в своих хозяевах и допустила, что они могли проиграть. — Я готова понести любое наказание...
— Тогда... приказываю...
— Слушаю и повинуюсь! — Джибрил была готова умереть на месте, если бы Сиро того пожелала.
Но Сиро кротко, хоть и немного нетерпеливо попросила:
— Помоги мне... найти братца...
Джибрил низко поклонилась ей, словно услышала изъявление божественной воли.
Мягко освободившись из объятий Стеф, Сиро встала на ноги. Она еще ступала слегка неуверенно, но ее взгляд был уже абсолютно трезвым.
— Что вы... делали... вчера? — спросила она у Стеф и Джибрил. Прозвучало это так, словно она откуда-то знала ответ заранее.
Стеф и Джибрил переглянулись.
— Вчера я сначала пыталась утихомирить протесты в городе, а потом смотрела, как ты играешь в тронном зале.
— Да. Все это время я была рядом.
Сиро возразила:
— Это было... позавчера. Девятнадцатого...
Стеф и Джибрил снова переглянулись. Не давая им времени на возражения, Сиро снова заговорила:
— А если я спрошу... где вы были... ночью?
Стеф и Джибрил попытались вспомнить... но почему-то ничего не приходило на ум. Сиро это, впрочем, совершенно не удивило.
— Хозяйка, а вы сами помните, что было вчера? — спросила Джибрил.
— Не помню. Но так... надо.
Это означало, что какую-то часть памяти потеряли все трое. То есть...
— Значит, игра проводилась в промежутке между позавчерашней ночью и вчерашним днем, — подытожила Джибрил, направившая все свои мысленные усилия на помощь хозяйке.
Сиро кивнула.
— Почему это? — склонив голову, непонимающе спросила Стеф.
— Между нами возникло непонимание из-за того, что в памяти Сиро случившееся выглядит не так, как в нашей. Но раз есть момент, который не помним мы все, это уже другой разговор.
Стеф все равно ничего не поняла. Джибрил попыталась объяснить еще проще:
— В игре участвовали мы все, а игроком был кто-то, кто мог повлиять на всех иманити, то есть их представитель.
Но Сиро хотела уточнить еще кое-что.
— Теперь... Стеф... Проверка.
— Да? Спрашивай что угодно.
Сиро уставилась на Стеф серьезно, как никогда прежде. Смущенная таким пристальным вниманием, Стеф застенчиво кашлянула, но не отвела взгляда. Дальше начало происходить нечто настолько странное, что ей понадобилось несколько мгновений, чтобы это осознать.
— А... Что... ты делаешь?
То ли Стеф чего-то не понимала, то ли она начала бредить... Но Сиро продолжала с очень серьезным видом смотреть ей в глаза, а ее ладошки тем временем...
— Лапаю тебя... за грудь, — пояснила она, продолжая старательно тискать Стеф.
— И... И как мне на это реагировать?..
Не меняясь в лице и не прекращая своих действий, Сиро вопросительно склонила голову набок:
— Не... возбуждает?
— Еще чего! Если бы возбуждало, это было бы странно!
Сиро удовлетворенно убрала руки, словно ожидала как раз такого ответа.
— Но я же... приказала тебе... влюбиться... разве нет?
— О...
И ведь правда, если Сиро, использовав Десять Заповедей, потребовала в себя влюбиться, Стеф должна была в этот момент что-то почувствовать. А раз нет... «Значит, на самом деле этого потребовал Сора», — сообразила наконец Стеф.
— Но, хозяйка... Вам не кажется, что эта проверка была излишней? — извиняющимся тоном спросила Джибрил.
— Кажется... — ответила Сиро совершенно невозмутимо.
— Что?
— Я и так... уже знала... что брат... настоящий...
— И зачем же тогда ты меня облапала, скажи на милость? — обиженно спросила Стеф, уже жалея о том, что так переживала за Сиро.
— В... благодарность.
— Какую еще благодарность?! Какая мне польза с того, что ты меня потрогала за гру... — начала возмущаться Стеф, но следующие слова Сиро заставили ее замолчать:
— Без... тебя... я бы... не сообразила. Так что...
Сиро вдруг задумалась, говорила ли она хоть когда-нибудь хоть кому-нибудь, кроме брата, то, что собиралась сейчас сказать Стеф. И поняла, что такого еще ни разу не случалось.
— С... пасибо... Стеф... — и, сказав это, Сиро смущенно отвела глаза и покраснела.
Стеф не нашлась, как отреагировать на эти слова и на это выражение лица.
И хотя Сиро ничего об этом не знала, в последующие дни Стеф изрядно намучилась, отчаянно убеждая саму себя в том, что вспышка теплого чувства, испытанная ею в тот миг по отношению к одиннадцатилетней девочке, ничего такого не значит.
— Значит, вы уже разобрались, что происходит, хозяйка? — спросила Джибрил, предоставив смущенной Стеф разбираться в своих чувствах самостоятельно.
— Мм...
Ставя на кон фигуру иманити, Сора рассчитывал, что Кламми — то есть Эльвен Гард в ее лице — выйдет с ним на контакт... Брат пригласил ее к себе и попытался переманить ее на свою сторону.
— У меня... остался... один... вопрос.
И очень важный: в какую же игру они играли? Но и на него Сиро уже почти нашла ответ. Брат знал, что Кламми, а вместе с ней и эльфы из Эльвен Гарда бросят ему вызов. А то, что память им начали подменять еще до завершения игры, означало, что это было сделано при помощи магии, а не Десяти Заповедей. Могла ли это быть какая-то игра эльфов? Нет. Решившись играть против Высших седьмого ранга, брат должен был учесть их способность жульничать с помощью магии.
— Братец... играет в игру... которую сделала... Джибрил.
Вне всяких сомнений, он должен был предложить противникам игру, исключающую возможность магического вмешательства. А из них всех создать такое была способна только Джибрил. Она была могущественной крылатой, и Сиро уже видела, как она сделала игру, создававшую параллельные миры.
— Я?..
— Джибрил... ты смогла бы... создать игру... стирающую память?.. — Сиро подумала, что Сора наверняка тоже спрашивал про это.
Джибрил задумалась. Что, если бы хозяйка попросила ее сделать такую игру?..
— В изолированном пространстве, как в «Материальных словах», — еще куда ни шло... Но мы же находимся в реальном мире...
— А если заодно... с эльфами?
— З... заодно?! С этими лесными дикарями?! — воскликнула Джибрил с нескрываемым отвращением. Судя по ее реакции, даже мысль о сотрудничестве с эльфами ее возмущала. Но она не смогла долго противиться пытливому взгляду Сиро и нехотя стала рассуждать: — Зависит от умений самих эльфов... но это вполне возможно. Мы сильно превосходим их по количеству используемой магической силы, но в мастерстве создания сложных заклинаний с эльфами не сравниться никому.
Раньше Джибрил ни за что не признала бы вслух, что уступает в чем-либо низшим расам. Но сейчас, желая загладить вину перед хозяйкой, в которой она позволила себе усомниться и которая все еще нуждалась в ее помощи, она готова была отбросить любую гордость.
— Допустим, если бы я дала им основу для своей игры в слова, а эльфы ее переделали... Тогда, быть может, действительно вышло бы создать магию, способную изменить реальность в таких масштабах.
Но и этого Сиро было недостаточно:
— А можешь... гарантировать... что они... не вплели бы туда какое-нибудь... жульничество?
— Могу, — уверенно ответила Джибрил. — Чтобы претворить в жизнь такое масштабное изменение реальности, нужно огромное количество магии, намного большее, чем доступно эльфам. Запускать такую игру пришлось бы мне самой. А я бы заметила, что в заклинание добавили что-то лишнее.
— Ты... уверена?..
— Уверена. Если все происходящее устроили при помощи магии, то затраты на это должны быть огромны... — Джибрил осмотрелась по сторонам, как бы прикидывая в уме количество использованной магии. — Говоря начистоту, почти столько же, сколько мне потребовалось во время Великой войны на то, чтобы обрушить небесную кару на столицу эльфов. Я хотела стереть весь город с лица земли, но, если я правильно помню, они пожертвовали жизнями трех тысяч своих магов и сумели избежать полного уничтожения столицы, — уточнила она таким тоном, словно это был сущий пустяк.
Сиро, которая ничему уже не удивлялась относительно Джибрил, пропустила это мимо ушей и погрузилась в дальнейшие раздумья. Но Стеф не удержалась от комментария:
— З... За что ты их так?!
Джибрил, проигнорировав ее вопрос, подытожила:
— После Великой войны эльфы сильно продвинулись в мастерстве использования магии, но количество магии, доступной им для использования, осталось тем же. Если стертая память — эффект игры, которую придумал хозяин, то в действие ее привела точно я. И жульничества я бы не допустила.
А это значило, что ответ с самого начала находился в этой комнате. Здесь, среди множества разбросанных игр, должна была лежать нужная игровая доска... Доска от еще незаконченной игры.
Сколько Сиро ни искала, она не смогла найти ничего похожего.
Но, может...
— Джибрил... В этой комнате... должны быть... следы магии...
Если Сора находился где-то здесь, но был для всех невидим, то вполне вероятно, что они так же не видят и игровую доску.
— Полтора дня... пропало... и память... о подробностях игры... Может... сама игра... тоже невидима...
И если игра продолжалась и сейчас, то на ее поддержание все еще должна была тратиться магия.
— Сейчас посмотрю.
Сама Джибрил нигде не чувствовала присутствия магии, но, не смея больше сомневаться в хозяйке, послушно расправила крылья и широко раскрыла свои янтарные глаза.
— Ого... Вот это да!..
Даже невосприимчивые к магии Сиро и Стеф почувствовали, как что-то вдавливает их в пол — столь огромным было количество магии, приведенной Джибрил в действие. Нимб у нее над головой бешено завертелся, и даже земля словно бы заходила ходуном у них под ногами.
— Нашла!
Лицо Сиро осветилось счастливой улыбкой, которую она не успела скрыть. Но Джибрил погасила ее радость, виновато сказав:
— Прошу прощения, но все, что мне удалось, — это обнаружить здесь некий мощнейший барьер, блокирующий любое его восприятие, — с этими словами она указала на угол комнаты. — Если ваша догадка верна и это дело рук эльфов, использовавших предоставленную мною основу для игры, то прорвать этот барьер, боюсь, невозможно.
Сиро досадливо закусила ноготь. Еще пара усилий! Она была всего в одном шаге от разгадки...
— Вот тут? Я посмотрю, вдруг найду что-нибудь, — сказала Стеф. Всматриваясь туда, куда указала Джибрил, она сделала несколько шагов вперед... и вдруг, зацепившись за что-то ногой, шмякнулась на пол лицом вниз.
— Долочка, спотыкаться на ровном месте — это слишком даже для тебя... — прокомментировала Джибрил.
Стеф, поднявшись на ноги, удивленно уставилась на нее:
— Что? Споткнулась? Кто, я? Разве?
Сиро и Джибрил одновременно поняли, что означают ее слова.
— Она здесь, но мы этого не осознаем, даже когда прикасаемся к ней? — высказала догадку Джибрил.
Сиро утвердительно кивнула и подошла поближе. Получалось, что игра действительно находится в комнате, но невидима и недоступна для восприятия. Ее можно было даже коснуться, но прикосновение к ней невозможно было осознать...
Вдруг Сиро что-то увидела в том месте, где Стеф только что споткнулась.
Это была маленькая коробочка, а в ней — фишки с японскими цифрами, окрашенные в черный и белый с разных сторон. Потом она увидела еще одну такую же коробочку, в которой были такие же фишки, но уже с цифрами на эльфийском. Фишки выглядели знакомо.
— Фишки... от «отелло».
— Ничего не понимаю... Но разве фишки — не часть игры? — спросила Джибрил, не понимая, почему они смогли это увидеть.
— Эти еще... не использовали, — пояснила Сиро.
Они могли видеть лишь те фишки, что еще не были использованы в игре. В игре, память о которой они потеряли, которая была для них невидима... и которая еще не закончилась.
Кусочки пазла наконец сложились у Сиро в голове в целостную картину.
— Игра... отнимает... память... или само существование... через фишки.
Услышав это, Джибрил, а вслед за ней и Стеф принялись наперебой возражать ей:
— Прошу прощения, хозяйка...
— Но разве человеку в здравом уме могли прийти в голову такие правила?!
Если догадка Сиро была верна, то эта игра действительно была полным безумием. И все же, если правила именно таковы, как она предположила...
— Братец... ты и правда... гений...
На лбу у нее выступил холодный пот. Она наконец поняла, чего брат хотел добиться.
* * *
(Перед началом игры)
— Ну что же, слушайте правила, — сказал Сора севшей напротив него за стол Кламми. Позади него стояли Сиро, Стеф и Джибрил, позади Кламми — девушка-эльф. — Играть будем в «отелло», а фишки олицетворяют собой части тела и личности самих игроков, — начал он, перебирая черно-белые фишки с выгравированными на них цифрами. — У каждой фишки своя степень важности, чем ближе цифра к единице, тем фишка значимее. К ним привязаны всякие штуки типа памяти, черт характера, частей тела игрока. Во всем остальном это обычное «отелло». Переворачивая фишки, игрок отнимает у противника части его самого.
Идею игры придумал Сора. Джибрил предоставила для нее основу, а конечный вариант смастерила эльфийка.
Кто-то из присутствующих нервно кашлянул, услышав, как беспечно Сора излагает эти сумасшедшие правила.
— Ах да, важность фишек распределяется при помощи магии и отражает подсознательные приоритеты самих игроков. Другими словами, что именно означает каждая фишка, не знают даже они. Неизвестно, что именно ты потеряешь, когда у тебя отберут ту или иную фишку. Классно, да? — весело сказал Сора, ухмыльнувшись словно безумец.
Кламми смерила его холодным взглядом.
— Поняла. Мы хотим знать, кто стоит за вами, а вы хотите как можно больше узнать об Эльвен Гарде. А значит, наши интересы в этой игре совпадают.
— Именно. При этом победитель вернет себе все, что потерял. А проигравший... исчезнет навсегда.
От этих слов по спине Стеф пробежал холодок ужаса.
— Забавно будет, если кто-то из нас проиграет и потеряет при этом свою собственную личность, ха-ха! Ах да, еще кое-что. В отличие от обычного «отелло», здесь у игроков нет права пропуска хода. Если ходить уже некуда, фишку все равно нужно выставить на поле. Думаю, вы понимаете, что будет, если к концу игры вам некуда будет поставить фишку с маленькой цифрой, да?
— А что, если игрок физически не сможет продолжать игру? — невозмутимо уточнила Кламми.
Она имела в виду ситуацию, если у игрока, к примеру, исчезнут конечности, или все тело целиком, или он забудет о правилах игры.
— Тогда за него будет играть заместитель. В моем случае — Сиро или кто-нибудь из этих двоих, в твоем — твоя подружка-эльфийка. То есть в игре будут участвовать все присутствующие. Все пятеро поклянутся Десятью Заповедями.
Но оставались еще кое-какие вопросы...
— Поскольку в этой игре можно отнять друг у друга вообще все, может получиться так, что один из игроков исчезнет даже из памяти своих заместителей. В таком случае продолжать игру станет невозможно, и она закончится. Выиграет тот, у кого к тому моменту останется больше фишек. Решение о победе должно быть беспристрастным, поэтому судить нас будет сама игра. Правильно?
— Правильно. Я ее смастерила, — подтвердила спутница Кламми.
— А я все проверила. Можете ни о чем не беспокоиться, хозяин, — кивнула Джибрил, подтверждая, что можно не опасаться какого-нибудь подвоха, спрятанного в игре.
Сора удовлетворенно кивнул.
— Но будет неинтересно, если по окончании игры все вернется на свои места...
Хоть игра и была магической и постоянно подпитывалась благодаря Джибрил огромным количеством энергии, изменения, которые она вносила в реальность, не сохранялись навсегда. Сора усмехнулся, понимая, что Кламми не отказалась бы от возможности заставить его исчезнуть навеки.
— Поэтому для того, чтобы закрепить результаты игры в реальном мире, ставок в этой игре будет несколько, — и он выставил вперед указательный палец: — Первая — это навечное закрепление результатов игры в жизни. То есть все, что мы отнимем друг у друга, останется в нашем владении. Плюс безотносительно этого мы предъявим друг другу и другие требования.
Кламми поняла, к чему Сора клонит:
— Которые и будут настоящими ставками, — закончила она вместо него.
— Ага. Иначе, даже если тебе удастся избавиться от меня, с Сиро ты ничего не сможешь сделать, — сказал Сора, который понимал, что истинной целью Кламми было получение права представлять всех иманити. — Я же, в свою очередь, не смогу заграбастать себе эльфийку. Поэтому второй ставкой будут...
— Наши напарники.
Если победит Кламми, она получит в свое владение Сиро, представительницу всей расы иманити. А если победит Сора, он получит власть над волшебницей из Эльвен Гарда.
— Но на всякий случай давайте оговорим, что требования можно будет изменить по окончании партии...
Кламми презрительно фыркнула:
— Надеешься, что я проникнусь к тебе жалостью и решу оставить тебя в живых?
— Ха-ха! Забавная шутка, но нет, — рассмеялся Сора. А затем заглянул Кламми прямо в глаза и серьезно сказал: — Если меня не станет, то Сиро, скорее всего, будет для тебя бесполезна, как ни пытайся принудить ее с помощью Десяти Заповедей делать нужные тебе вещи. И о твоей подружке, думаю, можно сказать то же самое. Поэтому по окончании игры требования логичнее будет сменить с права обладания на право убить их или изменить им характер. Правильно я говорю?
Всем присутствующим, за исключением Сиро и самого Соры, стало не по себе.
— Короче говоря, это игра, где ставки — твоя собственная жизнь и право на убийство твоего напарника.
Игра ва-банк для пятерых игроков. И, похоже, из них пятерых одной лишь Стеф казалось, что это не игра, а чистое безумие. Сиро, то ли уверенная в том, что ее брат не проиграет, то ли посвященная в подробности их плана, по обыкновению невозмутимо смотрела на остальных полусонными глазами.
— Ну что, ребятки? Готовы начать игру, которая не закончится до тех пор, пока один из игроков не исчезнет полностью? — азартно спросил Сора, окинув взглядом всех присутствующих.
Какую же безумную игру он придумал!.. Кламми, сидящая напротив него, с трудом сохраняла невозмутимое выражение лица и напряженно размышляла...
Эту игру придумал сам Сора. Правила ее выглядели честными — но именно это не могло не вызвать подозрений. Ведь Сора не мог не воспользоваться лишним шансом на победу. В игре явно должна была иметься какая-нибудь лазейка в правилах...
Кламми покосилась на свою подругу. Та тихонько покачала головой. Придраться было не к чему. Мотивы Соры были неясны, но в игре на первый взгляд не было никакого подвоха. Ее напарница, создававшая игру, сказала, что у нее не вышло ничего изменить в ее правилах, — но гарантировала, что этого не могла сделать и Джибрил.
— Хорошо...
Ей ничего не оставалось, кроме как надеяться, что удастся разгадать замысел Соры в процессе игры. Чего бы он ни хотел добиться, на стороне Кламми были эльфы.
Сиро, Стеф, Джибрил, Сора, а вслед за ними — Кламми и девушка-эльф подняли руки:
— Ашшенте!
* * *
Сиро подобрала черно-белую фишку с выгравированной на ней цифрой «3» и уставилась в пустоту — туда, где должна была находиться игровая доска.
Итак, это была игра в «отелло», где противники отнимали друг у друга память и свое собственное существование. Все числа на оставшихся фишках обоих игроков были маленькими — то есть остались самые важные фишки. Их потеря грозила мгновенным проигрышем — поэтому их и не использовали до последнего.
Правила игры задал тот, кому бросили вызов, — то есть Сора. А значит, ему понадобилось сыграть в эту игру и исчезнуть. Но зачем?
Сиро прикрыла глаза и погрузилась в размышления. Все это время она не понимала, как брат мог оставить ее одну. Но стоило ей хорошенько задуматься, как ответ пришел сам собой.
Первая причина была предельно проста. Он специально оставил ей память и стал проигрывать...
«Потому что... я бы так... не смогла».
Сиро представила себя на месте брата и грустно усмехнулась. Сама она ни за что не смогла бы провернуть то, что придумал ее брат. Всего лишь потеряв его из виду, она чуть было не усомнилась в его существовании. Быть забытой — это еще ничего. Но вот если бы она забыла Сору сама, то гарантированно не смогла бы сохранить ясность рассудка.
Сиро уставилась на то место, где должна была находиться доска, невидимая и неосязаемая.
Да, она ее не видела, но...
Она знала, что Сора не любит солнечный свет. У окна он точно не сел бы. Еще она знала, что, куда бы брат ни ложился или ни садился, он всегда выбирал место так, чтобы Сиро могла лечь или сесть рядом. Сора всегда заслонял ее собой от открытых пространств, потому что они вызывали у нее приступы одиночества.
Хоть Сиро и не видела доску, она знала все привычки, повадки, ход мыслей брата, все, что с ним было связано. Она могла вычислить, где сидел Сора, и даже знала, с какого места она сама раньше наблюдала за ходом игры.
«Братец... прямо здесь».
Пространство перед ней выглядело совершенно пустым, но Сиро нутром чуяла, что права. На глаза у нее едва не навернулись слезы, но она сдержалась и стала размышлять дальше.
«А вот... вторая... и главная... причина».
Сиро перевернула фишку с цифрой «3» белой стороной вверх и зажала ее между пальцев.
Сомнений в том, белый ли цвет выбрал брат или черный, у нее не было. Если последние ходы он доверил Сиро, ответ был очевиден.
Положения фишек на доске она не видела, так что проверить свою догадку никак не могла. Она не помнила ни начала партии, ни конца.
Но брат проигрывал специально для того, чтобы в конце концов партию выиграла за него Сиро. И противница, скорее всего, попалась в ловушку и выигрывала, ничего не подозревая. От Сиро теперь требовалось вычислить положение фишек, которое специально для нее создал Сора, и выиграть игру за три хода.
На такое способна была только она одна!
Сиро уверенно опустила фишку вниз, и та тихонько клацнула о прежде невидимую и неосязаемую доску.
В тот же миг Сиро, Стеф и Джибрил разом скривились от возникшей у всех троих мигрени:
— Уй...
— Ай...
После того как Сиро сделала ход, в ее сознании словно замелькали помехи. Перед ней возникла игровая доска, черные фишки на которой одна за другой превращались в белые. И одновременно нахлынула память о потерянных полутора днях.
* * *
Днем девятнадцатого числа...
...Они сидели в тронном зале и играли друг против друга.
— Ну наконец-то. Сколько можно заставлять ждать? Перед братом стояли две девушки.
Одна — в черной одежде и вуали — Кламми.
Вторая — незнакомая эльфийка, не скрывающая от людских глаз свои острые уши.
— Говоришь так, словно знал, что мы придем. Тогда и зачем пришли — тоже знаешь...
— Да, я знаю, — усмехнулся Сора. — Готов в любое время.
— Тогда давай быстрее. Я должна устранить тебя до того, как мы потеряем свою фигуру.
— Сиро. Слушай меня внимательно.
— Мм?..
— Я в тебя верю.
Вечером девятнадцатого...
— Как-то так... Сможешь такое сделать, Джибрил? — спросил Сора, рассказав крылатой сумасбродные правила придуманной им игры.
— Прошу прощения, но боюсь, что это выше моих сил. Такие масштабные изменения реальности...
— Я не прошу тебя сделать это в одиночку. Может, получится вместе с эльфийкой, которую привела Кламми? — сказал Сора, махнув рукой в сторону так и не представившейся девушки.
— Создавать игру вместе с крылатой? Ну уж не-е-ет, извини-ите. ❤
— Какое совпадение! У меня тоже нет ни малейшего желания сотрудничать. ❤
Крылатая и эльфийка обменялись враждебными взглядами.
— Ну, если нет, тогда я играть не буду. Уходите восвояси, — спокойно, но непреклонно заявил Сора.
Кламми повернулась к эльфийке:
— Ты же обещала, что поможешь мне!
— Конечно помогу, но не заодно же с этой демони-и-и-цей! У-у-у, ладно...
Сиро, когда Сора изложил правила игры, взглянула на него встревоженно:
— Братец...
— Сиро. Мы всегда одно целое.
В ночь с девятнадцатого на двадцатое...
— Ка-а-ак можно так бесцеремонно и грубо использовать такое огромное количество духов? Магические контуры еле выде-е-ерживают! — возмутилась эльфийка, глядя на ядро от игры в «Материальные слова».
— Ой, ну извините! Игра просто качает магию из естественным образом доступных источников. Сочувствую, если вам, остроухим, не справиться с таким мощным потоком. В следующий раз добавлю предупреждение «не для слабаков».
— У вас тут вообще хоть кто-нибудь ладит друг с другом?..
— Ничего не могу поделать. Как вспомню о том, сколько моих сородичей погибло всего от одной ее атаки... Обрушить на нас небесную кару из-за какого-то пустяка...
— Знали бы вы свое место и не повесили бы в небе противополетный барьер, я бы вас даже не заметила. Сами виноваты. Я из-за вас при падении набила шишку на голове. Скажите спасибо, что не перебила вас всех до единого.
— Так, все, работайте молча! Такими темпами вас до завтра ждать придется!
Днем двадцатого...
— Все-таки пришлось ждать следующего дня... — проворчал Сора, неодобрительно косясь на Джибрил. Кламми точно таким же взглядом смотрела на свою спутницу.
— Прошу прощения. Эта ушастая постоянно перегружала магические контуры...
— А ты постоянно силой возвращала их на место, и все-о-о приходилось рассчитывать заново!
Сора вздохнул и подпер рукой подбородок.
— Ну ладно. Слушайте теперь правила игры.
— Братец...
— Сиро, я рад, что ты за меня переживаешь, но будь спокойна. Ты же все понимаешь? Нас связывает наше обещание. Мы всегда выигрываем еще до начала игры.
— Пошли, пора заполучить в руки последний козырь, необходимый для игры с Союзом.
— Мм... — Сиро кивнула, и Сора погладил сестру по голове.
— Ну что, начинаем игру?
Вечером двадцатого...
— …
Правая рука Сиро крепко сдавила плечо Соры. Левая рука ее была сжата в кулак, да так сильно, что ногти впились в ладонь и выступила кровь.
У нее на глазах ее брат постепенно терял свою память, руки, ноги и чувства.
Но она в него верила — и сама должна была оправдать доверие, оказанное ей братом, — поэтому должна была это вытерпеть.
Стеф, не выдержав этого зрелища, сперва попыталась заставить их прекратить игру, но теперь уже лишь закрывала лицо руками и время от времени сдавленно всхлипывала.
Джибрил тоже не смела перечить воле хозяев и наблюдала за ходом игры молча.
— Пора бы уже и заканчивать, — сказала Кламми и взяла очередную фишку. Саму ее, конечно же, тоже потрепало. Оба игрока уже забрали друг у друга достаточно памяти, чтобы осознавать образовавшиеся в ней прорехи. Однако на игровой доске у нее был огромный перевес. — Воспоминания у тебя интересные, ничего не скажешь. Но я так и не поняла, чего же ты в конечном итоге добиваешься.
Она отняла у Соры практически всю его память, но его целей в этой игре до сих пор не понимала. Поморщившись при неприятных воспоминаниях, она продолжала:
— У тебя осталось всего три фишки. Неужели цель игры для тебя важнее, чем составляющие твоей личности? Я впечатлена... Но это уже не важно, — Кламми клацнула фишкой об игровую доску. — Похоже, я выиграла.
И словно в подтверждение этих слов Сора растворился в воздухе. Глаза трех его спутниц, которые до этого момента взволнованно следили за ходом игры, вдруг остекленели; Стеф и Джибрил неловкой, как у кукол, походкой вышли из комнаты, словно полностью забыв и про игру, и про Кламми. Теперь они не осознавали даже, что сами участвуют в этой игре. Сиро улеглась на кровать и мгновенно заснула.
— Ну вот, Сора исчез, и играть за него теперь некому. Он не может продолжать игру дальше, так что я выиграла.
Кламми жалела лишь о том, что ей так и не удалось выяснить, чего же все-таки Сора хотел, хоть она и заглянула в его ужасные воспоминания.
— Кламми... Тут что-то не так.
Все говорило о ее победе, но...
— Что это значит? Ты же сказала, что в игре нет никакого подвоха!
— Точно нет! Я сама творила все-е-е заклинания!
— Тогда как это понимать? Разве он еще может продолжать игру?!
Кламми обратила внимание на три оставшиеся у Соры фишки с выгравированными на них цифрами «1», «2» и «3». Три фишки, олицетворяющие наиболее важные вещи для игрока.
— Стоп... Если он исчез полностью, то почему эти три фишки остались?
Неужели... Неужели выигрыш в этой игре для Соры был даже важнее, чем собственное существование? Это казалось невероятным. Но это объяснило бы, почему Кламми не смогла найти в памяти Соры ничего об этой игре.
— И что будем делать, Кламми?
— Ничего... Ничего не остается, кроме как сидеть и ждать... — неохотно признала Кламми. Принудительно прервать ход этой игры могла лишь крылатая. С раздражением, злясь на игру, правила которой почему-то отказывались признавать Сору проигравшим, Кламми добавила: — И все-таки что за бред?! Как он это сделал?!
Она ведь победила, Сора исчез буквально у нее на глазах... И тем не менее Кламми, отобравшей почти всю его память, на миг показалось, что она видит в воздухе его победную ухмылку. У нее задрожали коленки.
В этой игре был один подвох. Кламми в своих подозрениях была совершенно права: у Соры с самого начала было преимущество, невидимое для других. Даже эльфийка, создавшая эту игру, не смогла его обнаружить. Потому что хитрость Соры не нарушала никаких правил.
Важность фишек определялась игроками подсознательно. И поэтому никто не мог знать, что для Соры было кое-что важнее даже составляющих его собственной личности.
Никто, кроме...
* * *
— Никто... кроме нас... самих, — слегка улыбнувшись, сказала Сиро, вглядываясь в игровую доску. В этом и была суть его хитрости.
— Я все вспомнила... Как же я могла позабыть хозяина, пусть и из-за правил игры?! — Джибрил пристыженно потупилась. Хоть это и не была ее вина, ей было жутко стыдно, что она усомнилась в существовании Соры и собственной рукой едва не стерла последние его следы в этом мире.
— Но... но зачем Сора исчез? Он ведь это сделал специально, правильно? — спросила Стеф, тоже вернувшая себе большую часть воспоминаний.
Ответа на этот вопрос не знала даже Сиро.
Точнее, раньше она, скорее всего, действительно его не знала. Наверняка брат не поделился своими соображениями даже с ней. Ведь как только противник забрал бы у него память об этом, весь план пошел бы прахом.
Но ничего. Теперь-то Сиро все понимала.
«Отелло». Настольная логическая игра с нулевой суммой и полной информацией.
Ее суть была намного проще, чем у сёги или шахмат, и в ней существовал алгоритм гарантированной победы. Скорее всего, Сора выбрал именно «отелло» потому, что Сиро была способна с легкостью ее просчитать. Сора мог бы просто сразу посадить за стол Сиро... если бы целью этой игры было просто победить.
Вдруг из пустоты кто-то неуверенно, как будто бы неохотно поставил на доску черную фишку.
Согласно заданным Сорой правилам, в этой игре не было права на пропуск хода. А ход, только что вслепую сделанный Сиро, завершил выстроенную Сорой ловушку и не оставил Кламми другого выбора, кроме как выставить одну из своих главных фишек на съедение. Она вряд ли была от этого в восторге.
Оценив в полной мере смекалку своего брата, Сиро взяла фишку с цифрой «2». Теперь она понимала абсолютно все. Знала, что именно олицетворяет эта фишка и чего хотел добиться ее брат. Она даже немного прониклась к противницам сочувствием.
— Такое... никому бы... не пришло в голову... кроме братца, — пробормотала она.
Затем, улыбнувшись, сделала второй ход, и добрая половина черных фишек на доске стали белыми.
В воздухе медленно возникли фигуры Кламми и эльфийки, а затем... Джибрил и Стеф пораженно уставились на возникшие рядом смутные очертания Соры. Сиро собрала всю свою волю в кулак, чтобы не расплакаться при виде этого зрелища.
Ее брат исчез из данных мобильника Сиро, памяти Джибрил и всех иманити...
Оставшиеся у него три фишки олицетворяли:
«3» — секрет победы в этой игре.
«2» — его веру в Сиро.
И «1»...
— Саму меня... целиком и... полностью.
Три эти вещи были Соре дороже самого себя. Сиро была в этом уверена: ведь сама она на его месте расставила бы приоритеты точно так же. Без брата она бы перестала быть самой собой. И то, что могло их разлучить — исчезновение одного из них или вероятность поражения, — для обоих было безоговорочно важнее, чем собственное существование.
Сора, зная об этом, с самого начала рассчитывал на то, что сам исчезнет, но Сиро добьется победы вместо него. И даже если бы его противница узнала про задуманную им хитрость, она ничего не смогла бы ей противопоставить.
На игровой доске неуверенно возникла еще одна черная фишка. И в тот же миг Сиро, которая только этого и ждала...
— Давай... братец... возвращайся!
...поставила на доску фишку с цифрой «1».
И перед ней наконец возник Сора — во плоти, а не как размытый силуэт.
Раздался голос, объявивший, что Сора одержал победу с перевесом всего в четыре фишки.
Сиро вскочила на ноги.
— Давай, Сиро. Можешь мне врезать, я готов... — начал Сора.
Договорить он не успел: Сиро, заливаясь слезами, уткнулась лицом ему в грудь.
— Прости... Прости... Так долго... соображала...
Джибрил и Стеф растерянно смотрели на них.
И вдруг раздался еще чей-то голос:
— Кламми! Кламми! Ты меня слышишь?!
Это была эльфийка. Все перевели взгляд на Кламми, которую ее подруга так отчаянно звала, и увидели, что та безжизненно осела на стуле. Стеф испуганно прикрыла рот ладонью и сглотнула комок в горле. Она пока не поняла, каким образом Соре удалось победить, но зато на примере Соры уже увидела, чем грозит проигрыш или даже один неудачный ход. Скорее всего, Кламми потеряла все, кроме своей телесной оболочки, и в ней больше не осталось никаких составляющих ее прежней личности.
«И Сора с самого начала планировал проиграть, несмотря на такие вот последствия?!»
Стеф взглянула на Сору со страхом. Она до сих пор не понимала, зачем понадобилось устраивать эту игру, и только сейчас полностью осознала, насколько ужасны ее последствия для проигравшего, — когда увидела их воочию.
Сора, прижимавший к себе плачущую Сиро, окинул взглядом Кламми и равнодушно подытожил:
— Ну что ж... Победили мы. Разберемся теперь с условиями.
— Стой! — взмолилась эльфийка. — Я согласна на все что угодно! Только не оставляй Кламми такой!!!
Сора взглянул на нее все так же бесстрастно.
— А если бы я проиграл и Сиро попросила бы у вас то же самое, вы бы согласились?
Эта игра проводилась в соответствии с Десятью Заповедями. Если бы Кламми вышла победителем, она вряд ли стала бы их жалеть...
— Я... Я знаю, что это лицемерно! Но ты сам сказал, что по окончании игры требования можно будет изменить! Со... Со мной можешь делать что хочешь, только... только не оставляй Кламми в таком состоянии!
Но Сора по-садистски ухмыльнулся и вынес безжалостный приговор:
— Нетушки. ♪ Условия останутся те же, что я и хотел. А именно...
— Не надо!!!
— Требование первое — закрепить все украденные воспоминания и затем вернуть их хозяевам.
У присутствующих хором вырвался возглас удивления.
И в тот же миг Кламми пришла в себя и закашлялась, словно только сейчас вспомнив о необходимости дышать:
— Кха-кха! Кха-а...
Эльфийка в панике бросилась к ней, но Кламми словно ее не замечала. Перестав кашлять, она уставилась в пустоту бессмысленным взглядом.
— Кламми! Ты в порядке? Ты себя помнишь?! — пыталась докричаться до нее эльфийка, но Кламми не реагировала. Она пришла в себя лишь после того, как эльфийка ее хорошенько встряхнула.
— Мм... Да... Я в порядке. Просто... — она обхватила руками свои плечи и полными ужаса глазами взглянула на Сору. — Просто не понимаю, как он умудряется быть в порядке.
Вдруг игровая доска, созданная Джибрил и эльфийкой, громко хлопнула. Ко всеобщему удивлению, больше всех испугался Сора.
— Уф, пронесло... Но, значит, даже с тем, что сделала Джибрил, подобные требования — предел...
Ведь в этом мире принципиально невозможные требования не могли быть выполнены. А требования, заданные Сорой, были настолько сложными для выполнения, что для них едва-едва хватило вложенной в игру магии.
Джибрил, приблизившись к Соре, сказала:
— Хозяин, прошу меня извинить, но в дальнейшем я приложу все возможные усилия, чтобы отговорить вас от подобных игр.
— Ну уж нет. Учитывая, с кем нам придется играть дальше, мы должны быть рады, что можем позволить себе идти на такие риски. Вот только... — Сора нежно погладил по голове уткнувшуюся в него заплаканную Сиро, — методы все-таки лучше выбирать более осторожно. Такого я, если честно, не ожидал.
— А я уж точно такого не ожидала...
Кламми до сих пор не могла осознать все то, что увидела в воспоминаниях Соры. И еще больше, чем то, что обычные иманити смогли одолеть Бога и подчинить себе крылатую, ее поразило то, что пережили эти двое до этого. Кламми морщилась от ужасных сцен, одна за другой всплывавших у нее в голове.
— Как... как ты вообще смог остаться нормальным после всего, что пережил?! — потрясенно спросила она.
Что именно она увидела в воспоминаниях Соры, мог знать только он один. Быть может, она узнала что-то такое, о чем не знала даже Сиро... Сора не стал отвечать, решив просто отшутиться:
— А я что, разве похож на нормального?
И всем присутствующим ничего не оставалось, кроме как отрицательно покачать головой.
То, что Сора и Сиро продемонстрировали в этой игре, не было актом обычного доверия. Ставить другого человека превыше собственных интересов и личности — это уже не доверие. Это скорее зависимость.
Эти двое буквально были одним человеком в двух телах. По отдельности оба были ненормальными, сломанными. Но вместе они составляли единое целое, словно так и было задумано.
Кламми не понимала, как такое возможно, но доказательства этому — воспоминания Соры — были неопровержимыми. Иначе как банальным и пафосным словом «судьба» назвать это было попросту нельзя. Ведь если бы Сора и Сиро не встретили друг друга, все повернулось бы совсем иначе...
— Так. Теперь требование номер два... — напомнил Сора. Уговор ведь состоял из двух пунктов.
Эльфийка настороженно подобралась, но Кламми, уже знавшая намерения Соры, жестом ее успокоила.
— От эльфийки — Филь — я требую право на частичную подмену ее памяти. Думаю, Кламми после нашей с ней игры уже понимает, чего я хочу... верно?
Кламми, вздохнув, кивнула:
— Да, знаю. Ты хочешь, чтобы мы для тебя шпионили.
На лицах присутствующих отразилось изумление. Сора лишь усмехнулся. Кламми неприязненно продолжала:
— Решил, что я сразу перейду на твою сторону, если ты покажешь мне всю свою память? Невысокого же ты обо мне мнения... — тем не менее на ее лице играла озорная улыбка ребенка, задумавшего какую-то пакость. — Ладно, мы согласны. Уж очень этот твой план интересный.
Филь наконец тоже поняла, чего на самом деле хотел Сора: честно показать Кламми свои воспоминания, а также заглянуть в ее воспоминания и запомнить то, что он узнает. А заодно с этим получить право подменить память Филь в необходимый ему момент.
Это могло серьезно повлиять на грядущую игру с Восточным Союзом и дальнейшие их действия...
— Теперь мне все-о-о понятно... Ничего не остается, кроме как признать наше поражение, — признала Филь.
Джибрил и Стеф до сих пор ничего не понимали. А вот Сиро, осознав смысл услышанного, удивленно распахнула глаза:
— Братец... ты крут.
— А то! Можешь еще меня похвалить и сказать, как мной гордишься! — отозвался Сора с усмешкой. Но Сиро не восприняла его слова как шутку, а, не отрываясь от брата, стиснула его еще крепче:
— Да... Горжусь тобой... братик...
— Хм... А это смущает куда больше, чем я предполагал... Ох...
На них обоих вдруг запоздало навалилась вся скопившаяся от переживаний усталость. Сора с Сиро буквально сползли на пол. Взволнованные Стеф и Джибрил бросились было к ним, но Сора только отмахнулся.
— Ну что, Сиро... Я думаю, пора.
— Мм... Готова... в любой момент...
Кламми в свою очередь крепко стиснула ладонь подруги, эльфийки по имени Филь:
— Фи, сделай одолжение...
— А? Д... да! Проси что хочешь!
Сора, Сиро и Кламми одновременно глубоко вдохнули и...
— А-А-А, ЖУТЬ КАКАЯ, НИКОГДА БОЛЬШЕ ТАК НЕ БУДУ ДЕЛАТЬ, ПРОСТИ МЕНЯ, СИРО-О-О-О-О!!!
— У-У-У-У... *всхлип* У-У-У-У-У-У-У-У...
— УА-А-А-А... ДА ЧТО ЖЕ ОН ЗА ПСИХ ТАКО-О-О-О-ОЙ!
Стеф, Джибрил и Филь осталось лишь наблюдать, как трое игроков, дав наконец волю чувствам, кричали и рыдали, словно малые дети, до тех самых пор, пока от усталости не заснули прямо на месте.