ГЛАВА ПЕРВАЯ
«Крайслер» стоял в проулке, все двери нараспашку. Вокруг — изрисованные граффити грязные кирпичные стены, рядом помойный бак. Ни окон, ни прохожих.
Около машины толпились несколько человек, среди них Росс и Монори; молоденький полицейский деловито окружал место происшествия желтой лентой. Увидев, что Рэй движется к машине, он преградил ему путь, заговорил по-итальянски.
— Росс! — через его голову позвал Рэй.
Тот обернулся, крикнул что-то — полицейский сказал: «Scusi!» и отступил, пропуская.
Рэй подошел к «Крайслеру», вопреки всякой надежде рыская глазами по сторонам: может, она все-таки где-то здесь, ушла ненадолго и сейчас вернется?! Был представлен двум сотрудникам ФБР и офицеру итальянской полиции.
— Мистер Логан, — сразу взял быка за рога один из фэбээровцев, высокий афроамериканец по фамилии Коул, — как получилось, что мисс Рамсфорд уехала из университета без вас?
— Мы поссорились, — коротко ответил Рэй; внутренне сжался: сейчас от него потребуют объяснить причину ссоры.
Но Коул слегка кивнул, словно объяснение его удовлетворило.
— Посмотрите, пожалуйста, вы ничего не видите необычного в машине? Может быть, чего-то не хватает или что-то не на месте лежит?
Рэй нагнулся, внимательно оглядел салон.
— Да нет… нет, ничего вроде.
После этого Коул потерял к нему интерес и заговорил о чем-то с итальянцем. Рэй отошел в сторону и прислонился к стене, чувствуя себя лишним.
Да он и был лишним — все, что зависело от него, он уже сделал. Точнее, не сделал. Не сделал то, ради чего его позвали сюда, ради чего он приехал: не уберег, не защитил, не спас.
И более того, в первый миг, услышав, что сработал тревожный сигнал, разозлился: не мытьем, так катаньем хочет к себе внимание привлечь, как в детстве, когда, поссорившись с ним, она убегала и пряталась — и ищи ее потом!
Лишь в следующую секунду пришел ужас — потому что они уже не дети и Ри никогда бы так не поступила, но вот эту первую мысль и первую злость Рэй не мог себе простить до сих пор. Впрочем, как и все остальное.
Не уберег, не защитил, не спас… Эти слова обвиняющим набатом звучали у него в ушах всю дорогу до резиденции.
Он ехал в машине Росса, на заднем сидении. Молча — говорить было не о чем; разве что Монори, сидевший впереди, обернулся и предложил сигарету — Рэй покачал головой. Позади, как привязанная, двигалась «Хонда» фэбээровцев.
Едва подъехали к резиденции, он первым выскочил из машины, чуть ли не вбежал в дом в полубезумной надежде: а может, каким-то чудом Ри все же вернулась?! Но одного взгляда на появившегося на верхней площадке лестницы Рамсфорда хватило, чтобы понять, что это не так.
Рэю показалось, что он ощутил на себе короткий, словно укол невидимой иглой, взгляд, в котором читался немой вопрос: «Как же это получилось, сынок?»
Не уберег, не защитил, не спас…
Телефон на столике в углу вестибюля зазвонил — резкий тревожный звук, заставивший все головы повернуться туда. Еще звонок… Дворецкий подошел, снял трубку:
— Слушаю вас. — Обернулся: — Мистер Логан…
Рэй рванулся к нему, выхватил трубку:
— Да?!
— Рэй, я уже неделю до тебя дозваниваюсь! — недовольно ответил знакомый женский голос.
Нет, это не Ри… не Ри… Лишь в следующую секунду до него дошло, что это Луиза.
— Да! — повторил он.
— Мне звонил твой адвокат…
— Что тебе нужно? — перебил Рэй. А вдруг именно сейчас, в эту самую минуту, сюда пытается дозвониться Ри — или кто-нибудь, кто что-то знает о ней!
— Но я же говорю, звонил твой адвокат…
— Вот с ней, пожалуйста, и разговаривай. Мне сейчас некогда.
— Неужели ты не хочешь со мной даже поговорить?
— Нет.
— Ты не можешь себя так вести!
— Могу. Пожалуйста, на все темы, связанные с разводом, говори с моим адвокатом. А мне сейчас некогда!
— Рэй, но я… — Не слушая дальше, он повесил трубку.
Пока он разговаривал, вестибюль опустел — наверное, все поднялись наверх, в кабинет. Рэй двинулся следом.
— Господин посол, пока здесь нет мистера Логана, я бы хотел задать вам один вопрос, — фэбээровец чуть помедлил, — возможно, несколько неожиданный для вас, но подумайте хорошенько перед тем, как ответить…
— Молодой человек, я уже давно привык думать перед тем, как что-нибудь говорю, — оборвал его Рамсфорд.
Едва ли какой-либо их вопрос мог стать для него неожиданностью, ход мысли фэбээровцев он примерно знал: в первую очередь они искали сообщников похитителей «внутри», среди родственников или служащих.
Держать себя в руках Коул умел неплохо — ни замешательства, ни злости, только ноздри чуть дрогнули.
— Хорошо, Как вы считаете, мистер Логан не может быть каким-либо образом причастен к этому происшествию?
— Что — Рэй? — Рамсфорд замотал головой. — Нет. Исключено. С тем же успехом можно заподозрить в этом меня.
— Вы не находите, что это несколько странное совпадение: последние две недели он всюду сопровождал вашу дочь, а сегодня, по его словам, они вдруг поссорились, она уехала из университета без него — и буквально через полчаса уже исчезла.
Рамсфорд обратил внимание, что Коул ни разу не произнес слово «похищение».
— Возможно, преступники уже давно следили за ней, — он раздраженно пожал плечами, — но им как раз мешало присутствие Рэя. И стоило Мэрион остаться одной, как они тут же воспользовались моментом. Но вообще-то это ваша работа — выдвигать версии и выяснять истину, а не моя!
«Полегче, полегче! — сказал он самому себе. — Не перегибай палку!»
Чересчур настраивать фэбээровцев против себя Рамсфорд не хотел, лишь сделать так, чтобы им захотелось как можно скорее оказаться подальше от нервного, раздражительного и измученного тревогой за дочь отца, к которому притом в силу занимаемой им должности полагалось соблюдать особый пиетет. А чем меньше они будут крутиться в резиденции, тем лучше.
Внутри все сжималось в тугой узел от ужаса и ощущения собственной беспомощности, но позволить этому ужасу взять над собой верх он не мог — возможно, именно от него зависела сейчас жизнь Мэрион.
— Еще один вопрос, который может быть вам не совсем приятен… — продолжал Коул.
— Молодой человек, — раздраженно перебил Рамсфорд, — давайте не тратить времени на экивоки.
— Хорошо. Вы не считаете, что ваша дочь могла… сама…
— Что — сама себя похитить?! — словно не веря, что слышит это, переспросил он, хотя заранее знал, что такой вопрос в том или ином виде будет задан.
— Нет, но… скажем, уехать куда-то, не предупредив вас.
— Исключено.
Вошел Рэй, остановился у двери. Рамсфорд махнул ему рукой на свободный стул, продолжая говорить:
— Нет, она никогда не стала бы мне причинять такую боль.
— А какие отношения были у мисс Рамсфорд с шофером? Не упоминала ли она о каких-либо проявлениях недоброжелательства с его стороны или… или наоборот?
— Нет. — Посол вопросительно взглянул на Рэя — тот покачал головой.
— Нет. Они почти и не разговаривали.
Сейчас наверняка еще про подруг спросят, про знакомых — на случай, если Мэрион у кого-то из них прячется. Хотя это бред, и ясно, что проверять эту версию — только время зря тратить! А потом, рано или поздно, речь зайдет о прослушивании телефонных разговоров, чтобы, если похитители позвонят, ФБР могло взять ситуацию в свои руки…
Дежа вю… Жуткое, кошмарное дежа вю!
Все это уже было восемнадцать лет назад — точно так же перед ним сидели два фэбээровца, один молчал, а второй задавал вопросы, только вместо «ваша дочь» говорил «ваша жена».
Дежа вю… Но на этот раз, если похитители позвонят и потребуют выкуп, то он, именно он, а не ФБР и не кто-нибудь еще, будет решать, что и как делать дальше!
— …я не могу без согласования с госдепартаментом позволить лицам, не уполномоченным на то, прослушивать мои разговоры. Поймите, речь идет о государственных интересах!
Рамсфорд не говорил, а вещал, как если бы выступал с трибуны. Не знай его Рэй так хорошо, он, может, и принял бы все за чистую монету, но сейчас понимал, что государственные интересы тут не при чем и если посол не хочет, чтобы его разговоры прослушивали, то по совершенно другой причине.
— Сколько времени может занять такое согласование? — спросил Коул.
— Думаю, что не меньше суток — сами понимаете, ситуация весьма нестандартная. Пока же — мистер Клайсон, я думаю, у нас есть техническая возможность сделать так, чтобы все «входящие» звонки записывались на магнитофон?
— Да, — разумеется, сэр, — кивнул Росс.
— Да, но… — начал было фэбээровец.
— Мистер Коул, — Рамсфорд легонько похлопал ладонью по столу, как учитель, утихомиривающий расшумевшегося ученика, — сейчас не время для соперничества между силовыми структурами. Мы все вместе, должны приложить максимум усилий, чтобы как можно быстрее найти мою дочь.
— Да, но я хотел сказать…
— Таким образом я могу стирать разговоры, которые не имеют отношения к этому делу. Если же позвонят похитители — разумеется, я сохраню запись разговора и немедленно сообщу вам.
— Да, но тогда, если похитители выйдут с вами на связь, мы не сможем засечь телефон, с которого они звонили! — выпалил Коул.
— А вы думаете, похитители станут звонить со своего домашнего телефона? Едва ли они сделают нам такой подарок — сейчас о возможности прослушивания знает даже десятилетний ребенок!
Дверь приоткрылась, и вошла Флори.
— Да, что? — вскинул на нее глаза Рамсфорд.
— Господин посол, приехала миссис Купер.
— Вы сказали ей, чтобы она по всем вопросам обращалась к Ратледжу?
— Она настаивает на разговоре именно с вами.
— Хорошо, пусть подождет. Вы сообщили, что я не смогу присутствовать на сегодняшнем ужине?
— Да, разумеется.
Рамсфорд кивнул, отпуская ее, и снова обернулся к Коулу.
— В любом случае, на данный момент это единственное, что я могу вам предложить. Повторяю, это не моя прихоть, речь идет о государственных интересах!
— Хорошо, — согласился наконец фэбээровец. — При всех положениях двое наших сотрудников будут дежурить в резиденции — на тот случай, если похитители свяжутся с вами…
Посол принялся объяснять, почему предпочтительнее, чтобы в резиденции дежурили не фэбээровцы, а сотрудники службы безопасности госдепа. Рэй слушал его и не слышал.
Не уберег, не защитил, не спас… А теперь минута уходит за минутой, все сидят и говорят, и говорят, и говорят — и никто ничего не делает.
А Ри где-то там, одна…
Если бы ему поручили сейчас хоть что-нибудь, любую работу: обходить улицы, звонить куда-то — было бы немного легче. Но приходилось сидеть, молчать и слушать. И стискивать зубы, и снова и снова видеть перед собой яркие, похожие на синие виноградины глаза и тонкое нежное лицо, искаженное обидой и гневом — и снова и снова сжимать в кулак левую руку, словно физическая боль могла усмирить душевную.
Не уберег, не защитил, не спас…
— Если возникнут какие-то вопросы или появятся новые сведения, звоните мне в любое время дня и ночи. — Судя по всему, Рамсфорд уже заканчивал совещание. — И к восьми вечера я жду вас с докладом.
Фэбээровец покорно кивнул.
— Да, сэр.
— И не забудьте, на это расследование наложен гриф строжайшей секретности.
— Да, сэр.
Рамсфорд обернулся к Россу и Монори:
— Свяжитесь с Сэйлом, он даст вам все необходимые указания. И не забудьте про магнитофон, я хочу, чтобы он был подключен как можно скорее.
— Да, сэр, — ответил на этот раз Росс.
— Все свободны.
Мужчины встали, шумно отодвигая стулья, сидеть остался лишь Рэй.
За все врет совещания Рамсфорд ни разу к нему не обратился, но теперь, когда они остались одни, он ожидал чего угодно: резкого упрека или гневного выпада, или, наоборот, полного игнорирования. Но вместо этого, едва за последним из посетителей закрылась дверь, посол словно осел в кресле — даже, казалось, ростом ниже стал. Опершись локтем о стол, устало провел ладонью по лицу и взглянул на Рэя.
— Сынок, возможно, сейчас все закрутится очень быстро, и у нас не будет больше времени поговорить наедине. — Сунул руку в ящик стола, достал связку ключей. — Слушай меня внимательно. В правом углу сада, за бассейном, в ограде есть железная дверь. Если выйти из нее и пройти налево полтора квартала, там будет автомобильная парковка. На втором этаже, на месте 212-А стоит зеленый «Рено». Эти ключи от двери, этот — от машины. Шифр сейфа в моей спальне — «Анна».
Рэй нерешительно протянул руку, и ключи оказались на его ладони.
— Если потребуется, ты сделаешь… все, что нужно?
— Да. Вы же знаете, что да, сэр.
Секунду они смотрели друг другу в глаза, потом посол кивнул и потянулся к интеркому.
— Флори, скажите миссис Купер, что она может зайти.
Рэй встал.
— Я пойду?
— Наоборот, посиди. — Рамсфорд поморщился. — У меня сейчас нет сил с ней разговаривать, а при тебе она быстрее уберется.
Лорна Купер не вошла — почти вбежала в комнату.
— О, Джефф!.. — Вся устремлена вперед, глаза широко распахнуты. — Я только…
Заметив Рэя, она поперхнулась и затормозила.
— Здравствуйте, Лорна, — посол изогнул губы в бледной принужденной улыбке. — Вы зря прождали меня столько времени, всеми текущими делами сейчас заправляет Ратледж.
— Но… я просто хотела сказать… хотела выразить вам сочувствие! — Миссис Купер сжала руки на груди в трагическом жесте, ее пальцы с ярким маникюром непрестанно шевелились, будто белые черви с красными головками. — Я только недавно узнала… какой ужас!
С самого начала эта женщина была Рэю не слишком симпатична, после эпизода же в его комнате, когда она чуть ли не в открытую попыталась шантажировать Ри, стала просто физически неприятна. Казалось, в ней есть что-то неправильное, неестественное — какая-то дисгармония между словами, мимикой и жестами — и сейчас это было очевиднее обычного.
— Благодарю вас, — кивнул Рамсфорд.
— Если от меня потребуется какая-то помощь…
— Да, конечно, спасибо. Пока что со всеми делами обращайтесь к Ратледжу, ладно?
Миссис Купер пару секунд стояла с растерянным видом; Рэй уловил мгновенный неприязненный взгляд.
Наконец, выдавив из себя: — Да, мистер Рамсфорд, — она повернулась и вышла.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Рэй… Рэй… Она повторяла это имя, сама не зная, вслух произносит его или в уме.
Только оно удерживало ее от того, чтобы начать биться лбом об стену. Пусть будет больно, пусть потечет кровь — лишь бы почувствовать, что она еще жива.
Жива…
Нет, наверное, когда смерть, не болят так сильно ноги.
Рэйки… Рэйки… пожалуйста, услышь меня, ты должен меня услышать!
И придти, и помочь!..
Он всегда был — всегда. То, что было до него, вспоминалось смутными обрывками, будто полустертые кадры из старых черно-белых фильмов. Даже знаменитая история про аллигаторов — в детстве Мэрион обожала, когда папа или Джейстон ей ее рассказывали, но сама не помнила почти ничего.
Рэй эту историю не рассказывал никогда. Может быть, не хотел вспоминать, как ему тогда больно было?
Как-то, когда она только-только в школу пошла, один четвероклассник заявил пренебрежительно: «Этот твой… трехпалый брат…» Ух, как она на него набросилась! Визжала, молотила кулаками — даже укусила, не хуже того аллигатора.
Как он потом улепетывал! Добежал до края площадки, обернулся и крикнул: «Психичка!», но жаловаться не пошел — кому же охота признаваться, что его побила девчонка, да еще на год младше!
А даже если бы и нажаловался, все равно, Рэя она никому в обиду не даст!
Рэйки… Рэйки, Рэйки, ну где же ты?! Неужели ты не чувствуешь, как мне плохо? Рэйки…
Как же это все произошло?.. Они поссорились — глупо поссорились, не по делу. Рэй снова начал талдычить про «братские чувства» и про то, что им обоим надо «поостыть». Ну чепуха же, неужели он сам этого до сих пор не понимает?! И разве братья так целуют?!
Она вспылила, бросилась прочь. Добежала до машины, заскочила внутрь и махнула Тони: «Домой!», подумала: «А он пусть как хочет добирается! Не знает, небось, что здесь такси не где попало ловят, а на стоянке берут». Злорадно представила себе, как Рэй скачет на тротуаре и машет рукой, а машины одна за другой проносятся мимо. И так ему и надо!
От злости внутри все кипело и во рту пересохло. Не долго думая, она стукнула Тони в перегородку — «Дай попить!» — между передними сидениями был мини-холодильничек, как раз на пять банок колы.
Он опустил перегородку, не оборачиваясь, протянул ей банку. Перед тем, как открыть, Мэрион прокатала ее по лбу, по щекам — холодную, запотевшую. Потом открыла и сделала большой глоток, он холодком прокатился внутри. И… и все…
Следующим воспоминанием была уже боль в плечах. Она лежала на боку, на лице какая-то тряпка… что случилось, машина перевернулась?!
Мэрион попыталась смахнуть с лица то, что мешало видеть, но оказалось, рукой не шевельнуть, лишь плечам стало еще больнее. В следующий миг она осознала, что ее руки накрепко связаны за спиной. И ноги… ноги тоже были связаны!
Всхлипнув от испуга, она задергалась, пытаясь перевернуться. И вдруг, внезапно — удар по спине и крик:
— Taci! — Женский голос — незнакомый, грубый.
От ужаса, от непонимания она забилась и задергалась еще сильнее. В ответ удары посыпались градом.
— Taci! Chiudi il becco! Basta! Taci! — с каждым пинком злобно орала женщина.
Мэрион еще продолжала биться и извиваться, а сознание уже пронзила страшная мысль: «Ее все-таки похитили! Похитили! Значит, не зря беспокоились папа и Рэй…»
Наконец удары и крики прекратились, и она тоже перестала дергаться, замерла, сжавшись в комок и прислушиваясь. Кроме женщины с грубым голосом, в комнате были еще люди, они ходили взад-вперед и о чем-то шептались. Потом ей развязали ноги, силой заставили встать и, поддерживая за плечи, повели вниз, вниз, вниз — будто в самую преисподнюю.
Рэй-ки, Рэй-ки… кажется, что кровь, стуча в висках, тоже повторяет его имя. Рэй-ки… Ну услышь, пожалуйста, услышь меня!
Не может быть, чтобы он не пришел — он придет, он поможет, он всегда помогал!
Рэйки… пожалуйста, пожалуйста, Рэй, пожалуйста, я прошу тебя, приди, Рэйки, приди, помоги, спаси меня, пожалуйста…
Мэрион было семь лет, когда тетя Джильда вышла замуж. И хотя к тому времени тетя давно жила в Бостоне, но свадьбу решено было устроить в Нью-Гемпшире, в «родовом гнезде» Рамсфордов.
Нарядные гости, фейерверк, тетя Джильда в белом кружевном платье — и громадный, в пять ярусов, свадебный торт, кусками которого она, согласно традиции, самолично оделяла всех желающих.
Какая-то пожилая женщина, вроде бы родственница дяди Фрэнка — с тех пор Мэрион ее никогда больше не видела — обратилась к ней:
— Ну а ты, куколка? Ты тоже, когда подрастешь, наверное, замуж выйдешь?
— Да, — ответила Мэрион, в первый и последний раз сказав вслух то, о чем твердо знала уже тогда: — Я выйду замуж за Рэя.
— Но, миленькая! — засюсюкала женщина, противно засмеялась «Хю-хю-хю» и взглянула на нее, как взрослые обычно глядят на детей, когда считают, что те сказали заведомую глупость. — Рэй же твой братик! Разве можно выходить замуж за братика? Нет, это должен быть какой-то другой мальчик!
— А я все равно выйду замуж за Рэя! — топнув ногой, сказала Мэрион — так громко, что кое-кто из гостей засмеялся, а папа взглянул на нее, сдвинув брови.
Тут и сам Рэй подоспел. Насупился, сказал сердито:
— Хватит чепуху молоть! — взял ее за руку и увел.
Когда они оказались на другом конце лужайки, где никто не мог увидеть, хлопнул по затылку.
— Чего глупости несешь всякие?!
Она обиделась, но спорить не стала. Он всегда так — сначала сердился, но потом, рано или поздно, соглашался и делал по ее.
Лишь вечером, перед сном, пожаловалась папе:
— А почему она сказала, что мне нельзя выйти замуж за Рэя?
Он слегка замялся:
— Н-ну… ты понимаешь — закон такой есть, что нельзя за брата замуж выходить.
Что такое закон, Мэрион хорошо понимала — это когда нельзя ехать на красный свет или есть больше одной порции мороженого в день. Так полагается, и все, и даже спорить бесполезно.
Поэтому спорить она не стала, но сама твердо знала, что все равно рано или поздно выйдет за Рэя замуж. Даже выпросила у мисс Фаро, чтобы та купила ей на Рождество белое кружевное платье и тиару из серебряных снежинок. Отец увидел и понимающе кивнул: «А, ты хочешь на праздник нарядиться Снежной королевой?»
Снежной королевой!.. Будет она ему что-то объяснять!
Было темно — совсем темно и тихо.
Наверное, смерть тоже такая — темно и тихо…
Только если сильно зажмурить глаза, перед ними появлялся свет, и Мэрион то и дело жмурилась, сама не зная зачем — может, чтобы не забыть, как он выглядит.
Сзади стена, спереди дверь, даже маленький шажок не сделать. По бокам тоже стенки — ни сесть, ни повернуться. Перед тем, как втолкнуть ее сюда, похитители развязали ей руки, так что она сумела стянуть онемевшими пальцами обматывавшую голову тряпку, но все равно было невыносимо душно, пахло плесенью и затхлостью.
Неужели ей предстоит умереть здесь?! Здесь, вот так, никогда больше не увидев света, не поговорив с Рэем, не достучавшись до него, чтобы он наконец понял: он — ее; самый главный, самый нужный человек в ее жизни!
Они должны быть вместе, обязательно должны, и это так же несомненно, как то, что утром встает солнце.
Солнце…
Неужели она больше никогда его не увидит?!
Лет с двенадцати она зачитывалась любовными романами. Мисс Фаро пыталась отбирать их у нее, ворча, что «про такое» девочке читать еще не по возрасту, но Мэрион все равно читала, тайком; читала — и мысленно придавала героям черты Рэя. И казалось, все монологи, все страстные признания, которые адресовали мужественные герои прекрасным героиням, все эти слова говорит он — ей.
Ведь будет же это когда-нибудь! Он посмотрит на нее и увидит вдруг, какая она стала взрослая и красивая, и скажет: «Ри, ты — все для меня!» или еще что-нибудь в этом роде…
Когда она узнала, что он женился, показалось — жизнь закончилась, мир рухнул. Она отказывалась в это до конца поверить, пока не увидела их вместе — его и Луизу, не увидела, как он подает ей руку, чтобы помочь выйти из машины, улыбается… (Как он смеет кому-то так улыбаться?!)
Захотелось забиться в какую-нибудь нору, спрятаться, сделаться маленькой-маленькой… вообще исчезнуть.
Но потом он пришел ночью на пристань, и обнимал ее, и утешал, и руки были прежними — большими и теплыми, и запах был прежним, и голос. И весь он был прежним — ее Рэй…
Он звонил часто, почти каждую неделю. Мэрион никогда не показывала, как ждет этих звонков. И они никогда не говорили о его жене и о его семейной жизни, ей не хотелось об этом слышать.
Не хотелось слышать, не хотелось думать, невыносимо было представлять себе, как Рэй, ее Рэй, обнимает эту блондинку с волосами, будто сделанными из пакли, как у дешевой куклы, и с манерным тоненьким голоском, как целует ее… как делает все то, что имеет право делать лишь с ней, с Мэрион, и только с ней.
Ну почему ее похитили именно сейчас?! Это нечестно, несправедливо — именно сейчас, когда вот-вот сбудется все то, о чем она мечтала!
Потому что Рэй теперь свободен — и любит ее; хоть и отказывается в этом признаться, но все равно любит. И никакие братские чувства тут не при чем, пусть он себе самому врет, но уж ей-то врать не надо!
Ни звука, ни шороха… свежий воздух откуда-то понемногу поступает, иначе бы она давно уже задохнулась, но дышать все тяжелее. Во рту совсем пересохло…
Неужели ей предстоит навсегда остаться здесь, в этом бетонном гробу?!..
«Рэй… Рэй…» — снова и снова она повторяла это имя, сама не зная, вслух произносит его или в уме. Только оно удерживало ее от того, чтобы забыть себя, погрузиться в захлестывавший все ее существо ужас…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На восьмичасовое совещание Рэя не позвали. Он отсиживался у себя в комнате, надеясь, что если появились какие-то новые сведения, Рамсфорд ему об этом сообщит.
Включил телевизор и тут же выключил — смотреть на беззаботно улыбающееся лицо ведущей показалось кощунством.
Здесь, в этой самой комнате, всего две недели назад, он поцеловал Ри… Поцеловал — и извинился, что принял за другую… идиот!
В дверь постучали. Это оказался второй фэбээровец — приземистый брюнет, который днем отмалчивался, предоставив Коулу право одному вести разговор.
— Здравствуйте, мистер Логан. Могу я войти? — Оказывается, разговаривать он все же умел.
— Да, пожалуйста.
— У меня есть к вам несколько вопросов. — Прошел, сел в кресло; вынув из кармана, положил на столик диктофон. — Вы не против?
Рэй лишь пожал плечами. Как и фэбээровец, он был профессионалом и понимал, что эта неприятная процедура необходима. Понимал он и еще одно: в ходе этого полуофициального допроса наверняка всплывет тема его отношений с Ри.
Но поначалу вопросы были вполне «мирные»: не жаловалась ли мисс Рамсфорд, что ей кто-нибудь угрожает, не выглядела ли временами испуганной или подавленной, не демонстрировала ли к кому-либо неприязнь. Рэй лишь качал головой и повторял «Нет» — не считать же демонстрацией неприязни то, как она ревниво поглядывала на Тину на вечеринке!
Именно эта вечеринка и стала следующим предметом беседы.
— Если я не ошибаюсь, в субботу вечером вы с мисс Рамсфорд и мистером Клейтоном были на вечеринке в доме… — фэбээровец заглянул в блокнот, — Валентины Альдер и Бениты Строцци?
— Да. То есть я не помню фамилий девушек, но на вечеринке мы действительно были.
— И там вы с мисс Рамсфорд тоже поссорились? — вопрос прозвучал так же деловито, как и предыдущие, но Рэй понял, что настал тот самый «неприятный поворот», которого он ждал.
— Да.
— Что послужило причиной ссоры?
— Причина была… м-м… чисто личная, — чуть замявшись, объяснил он. Подумал, что если этот тип начнет допытываться, придется ответить: сейчас не время для лжи или умалчиваний, чем быстрее ФБР отсечет все несущественные версии, тем больше сил сможет бросить на поиски Ри.
Но фэбээровец заговорил о другом:
— Вы женаты. — Это прозвучало как утверждение, не как вопрос.
— Я нахожусь в процессе развода.
— Простите, но я вынужден спросить… ваш развод каким-то образом связан с мисс Рамсфорд?
Рэй мысленно заскрежетал зубами: ну что они всякой чепухой занимаются, вместо того, чтобы Ри искать? При чем тут его развод?
Встал, подошел к тумбочке и достал оттуда письмо Луизы.
— Мой развод связан вот с этим. — Положил желтый листок рядом с диктофоном. — Это письмо жена прислала мне две недели назад вместе с документами от адвоката.
Фэбээровец взял письмо; сдвинув брови, прочел. Поднял глаза на Рэя — показалось, или во взгляде его мелькнуло нечто вроде сочувствия?
— Понимаю, — кивнул он. — Мне тоже пришлось в свое время через нечто подобное пройти.
— Так что, сами видите, Мэрион тут не при чем.
— Понятно. — Фэбээровец снова кивнул. — Я хотел бы еще раз, более подробно, услышать о том, что произошло сегодня днем. — Похоже, частая смена темы допроса была одним из его излюбленных тактических приемов.
— После занятий мы с Мэрион пошли в кафетерий — там же, в университете. Поссорились. Она выскочила из-за столика и побежала к стоянке. Я последовал за ней, но… к сожалению, недостаточно быстро. Когда я пришел, машины там уже не было. Я позвонил Россу. То есть нет, он мне позвонил, думал, что я в машине, и хотел попросить Тони ехать помедленнее. У самого Тони сотовый не отвечал. — Рэй говорил почти машинально, напряженно вслушиваясь: показалось, или действительно кто-то пробежал за дверью? — Я объяснил, что я не в машине, и спросил, куда они едут. Росс сказал, что, по его мнению, в направлении дома. Я сел в такси и тоже поехал сюда. По дороге мне позвонил Росс и сказал, что в машине Мэрион сработала сигнальная сирена.
— Вы с мисс Рамсфорд поссорились на вечеринке, сегодня тоже поссорились… Какие у вас вообще с ней были отношения?
— Ну… мы с детства знаем друг друга. Хорошие, нормальные отношения. Эти ссоры… они не имеют никакого значения.
— Насколько близки вы были?
— Что вы имеете в виду?
Фэбээровец молча смотрел на него, и Рэй прекрасно понимал, что тот имеет в виду.
— Нет, между нами не было интимных отношений. Я… то есть мы… — Сказать, что он относился к Ри как к сестре? Но если этому человеку известно про ссору на вечеринке, то, несомненно, известно и как тем же вечером, чуть раньше, они с Ри самозабвенно целовались на балконе.
Телефон зазвонил. Рэй схватил трубку еще до того, как отзвучал первый звонок.
— Да?!
— Поднимись ко мне, пожалуйста, — отозвался в трубке знакомый голос.
Он обернулся к фэбээровцу.
— Извините. Я нужен мистеру Рамсфорду.
— Хорошо, — кивнул тот. — Еще один, последний вопрос: ваша сегодняшняя ссора — кто был, если можно так выразиться, ее инициатором?
— Наверное… все-таки я, — выдохнул Рэй. — Да, я.
Совещание уже закончилось, и Рамсфорд был в кабинете один. В соседней комнате — проходя по коридору, Рэй мельком глянул в открытую дверь — за столом Флори сидела незнакомая смуглая девушка, на диване Росс.
С порога Рэй вопросительно взглянул на Рамсфорда.
— Они по-прежнему ничего не знают, — покачал тот головой. — Совсем ничего. Сделали обыск на квартире Тони — ничего подозрительного, просто человек ушел на работу. — Закрыл глаза и снова покачал головой, повторяя по слогам: — Ни-че-го…
До совещания он еще как-то держался, но сейчас, разом постаревший и осунувшийся, выглядел вконец измученным. Рэй подошел, не садясь, положил руку ему на плечо.
— Вам бы надо поесть.
— Я… нет, я не могу.
— Так нельзя. Нужно поесть, хотя бы немного. Вы не поможете Ри тем, что обессилеете.
— Ладно, — посол вяло поморщился. — Распорядись, пусть нам чего-нибудь принесут.
Рэй уже двинулся к двери, когда Рамсфорд окликнул его:
— Подожди! Не говори никому, что Мэрион похитили. Об этом знают только Флори и сотрудники службы безопасности, для всех остальных в доме она уехала. Уехала в Париж, к родственникам, и скоро должна вернуться.
Нужно постараться как можно дольше держать все случившееся в тайне от прессы, а прислуга… сам понимаешь, кто-то кому-то сболтнет…
Когда подавать еду и что именно будет на ужин — этим обычно ведала Ри. Рэй на кухне был всего один раз, в день приезда, так что нашел ее с некоторым трудом и наконец-то сподобился познакомиться с тем самым знаменитым Мики.
Он представлял повара кругленьким улыбчивым брюнетом лет сорока, на самом же деле Мики оказался его ровесником — высоким, костистым и длинноруким парнем с печальными глазами.
— Мистер Рамсфорд хотел бы поужинать, что-нибудь побыстрее и попроще, — попросил Рэй.
— Да, хорошо. А… мисс Рамсфорд? — нерешительно спросил Мики.
— Ее сегодня не будет. Она уехала к родственникам.
Их глаза встретились, и Рэй понял, что врать бесполезно — этот человек уже все знает. Да и когда удавалось надолго скрыть что-то от прислуги!
— Она вернется, — кивнул он. — Скоро вернется.
За ужином Рамсфорд вяло орудовал вилкой. Сказал вдруг хмуро:
— Ты хочешь меня что-нибудь спросить… насчет Лорны?
Рэй неопределенно пожал плечами. Меньше всего его сейчас интересовали отношения его приемного отца с миссис Купер.
— Я никогда не давал ей основания называть меня Джеффом, — не дожидаясь ответа, продолжал Рамсфорд. — Не знаю, что это на нее сегодня нашло!
— Мне казалось, что она вам нравится, — сказал Рэй, чтобы как-то поддержать разговор.
— Да ну!.. То есть год назад, когда мы только познакомились, она показалась мне весьма привлекательной, я даже подумал, что не будь эта женщина моей подчиненной… Судя по всему, она это поняла — женщины такие вещи часто без слов чувствуют, и, наверное, ждала от меня каких-то шагов. И, не дождавшись, начала проявлять инициативу сама: настояла на том, чтобы я в нерабочей обстановке называл ее просто Лорной — сказала, что иначе чувствует себя старухой, стала под любым предлогом являться ко мне домой… Конечно, я мог поставить ее на место, но не хотелось портить отношения. Ну и, чего греха таить, — Рамсфорд слабо, болезненно улыбнулся, — меня это даже слегка забавляло. Пока не начало раздражать, особенно после ее дикого, идиотского визита к Мэрион. — Закрыл глаза и тоскливо вздохнул: — Господи, какое это теперь все имеет значение?! Лишь бы удалось ее вернуть…
Больше он не сказал ни слова — замолк так же внезапно, как начал говорить.
После ужина они вернулись в кабинет. Молча сидели — Рамсфорд за столом, сложив ладони «домиком» и уставившись на них, Рэй в кресле напротив. Тикали напольные часы, и видно было, как за стеклом влево-вправо ходит маятник; откуда-то издалека, из распахнутого окна доносилась еле слышная музыка.
Рэй невольно вслушивался, ожидая сам не зная чего — шагов в коридоре, стука в дверь, звонка — и то и дело ловил себя на том, что с силой, до боли, сжимает подлокотники. Когда в комнате раздался вдруг переливчатый хрустальный звон, он невольно вздрогнул и подался вперед — телефон?!
— Это часы, — посол поднял голову. — Они в полдень и в полночь мелодию вызванивают, «Ах, мой милый Августин». Мэрион очень нравилось… то есть нравится…
Глаза у него были совершенно измученные, казалось, за день он постарел на добрый десяток лет. Рэй подумал, что если у него самого сейчас горло сжимается, и тиканье часов — как удары по нервам, и тянет выть от жуткого ощущения собственной беспомощности — то каково же человеку проходить через все это второй раз?! Тем более что первый раз закончился для этого человека известием о гибели его жены…
Он нерешительно коснулся руки посла:
— Мистер Рамсфорд, уже полночь. Может, вам поспать немного? Я посижу здесь, и если будет что-то новое, тут же вас разбужу.
Он ожидал возражений, но Рамсфорд безропотно встал и пошел к двери спальни. На пороге остановился, держась за косяк, обернулся:
— Знаешь, я все думаю — а может, я делаю ошибку с этим прослушиванием, что не дал ФБР им заниматься? Они же все-таки профессионалы. Вдруг я этим отнимаю у Мэрион последний… единственный шанс? — чуть помедлил и, вздохнув, побрел дальше, дверь за собой закрывать не стал.
Рэй остался сидеть, молча глядя ему вслед.
Если бы Рамсфорд задал этот вопрос ему, он бы не знал, что ответить. Сказать по правде, он не считал, что заплатить преступникам выкуп — такая уж хорошая идея, только вот лучшего предложить ничего не мог.
ФБР? С одной стороны, какие-то крохи подсознательного детского преклонения перед командой суперпрофессионалов, способной справиться с любым преступником, в нем еще оставались. С другой — он давно вышел из детского возраста и понимал, что там работают не супермены, а обычные люди. Люди, способные в том числе и совершить ошибку…
Совершить ошибку, спугнуть преступников, заставить их занервничать и избавиться от улик — то есть от заложника. Тем более что в Европе, в отличие от Штатов, даже нет смертной казни за киднэппинг со смертельным исходом!
Прошло минут десять, прежде чем Рэй осмелился тихонько заглянуть в спальню. Рамсфорд, опустив голову, сидел на кровати.
Рэй подошел, коснулся плеча.
— Мистер Рамсфорд… — Давным-давно, через пару недель после приезда в Нью-Гэмпшир, сенатор предложил называть его дядей Джеффом. «Да, сэр, спасибо», — сказал тогда Рэй, несколько раз заставил себя произнести эти два слова… а потом мало-помалу вернулся к привычному «мистер Рамсфорд». Впервые он пожалел об этом: сейчас куда больше подошло бы какое-то менее формальное обращение. — Мистер Рамсфорд, ложитесь спать. Если что, я вас разбужу. Может… хотите, я вам раздеться помогу? — Хоть что-то полезное сделать!
— Да нет, — тот раздраженно мотнул головой. — Сам справлюсь. — Встал и пошел в ванную.
Когда Рэй через четверть часа снова на цыпочках заглянул в комнату, посол лежал, закрывшись одеялом. Неизвестно, спал ли, но не шевелился.
Часы тикали и тикали, пробили полпервого, час…
«Кто виноват в вашей ссоре?» — спросил фэбээровец. А что тут спрашивать, он и виноват, он, Рэй Логан!
Его полюбила девушка, о которой можно только мечтать, девушка, ближе и роднее которой нет для него никого на свете — самый близкий ему человек, вторая половинка его души. Полюбила… а он, узнав, воспринял это почти как конец света и фактически отверг ее. Вроде бы для ее же блага, но ничуть не задумавшись об ее чувствах; чуть ли не морали начал ей читать — бессмысленные и бездушные, мало отражавшее то, что в действительности кипело в его душе.
И сегодняшний разговор… он ведь все равно бы не уехал, так зачем было говорить об этом? Чтобы услышать: «Нет, останься! Ты нужен мне, останься!»? А не будь этого разговора, и Ри бы сейчас спокойно спала в своей постели. И сам он тоже не сидел бы здесь, и не вертелись бы в голове страшные слова, от которых внутри все мертвеет — «киднэппинг со смертельным исходом».
Не уберег, не защитил, не спас…
Полвторого… Короткое «бом-мм» часов и тут же, как продолжение этого звука, негромкая трель.
Рэй растерянно огляделся, не сразу сообразив, что это звонит мобильник в его собственном кармане. Выхватил его, открыл — номер незнакомый.
— Да, слушаю!
— Мистер Логан, — послышался в ответ мужской голос, — это… это Тони.
— Что?
— Тони Ринальди, шофер…
— Тони, что случилось? Где вы? Что с Мэрион?! — сердце заколотилось, казалось, весь мир сузился до этого звучащего из мобильника запинающегося голоса:
— Я здесь, недалеко от резиденции. Они… эти люди отпустили меня. Они хотят, чтобы я передал господину послу их требования насчет выкупа. Но тут на воротах полиция, и я боюсь мимо них идти, чтобы меня не арестовали. Они… эти люди сказали — никакой полиции. Иначе… они сказали, что иначе они убьют мисс Рамсфорд.
— Да, я понимаю, Тони, подожди секундочку, сейчас… — обернулся к двери спальни — посол уже стоял там, весь подавшись вперед, в глазах — испуг и надежда. Еще миг, и он оказался рядом.
Рэй быстро, даже не прикрывая рукой микрофон, объяснил:
— Это Тони. Похитители прислали его с требованием выкупа. Он боится идти в резиденцию, боится, что на воротах его задержит полиция. Эти люди сказали — никакой полиции.
Рамсфорд кивнул и протянул руку к телефону Взъерошенный, с помятым лицом и полубезумными глазами — но когда он заговорил, голос звучал четко и размеренно:
— Тони?.. Послушайте меня. В ограде резиденции, в задней стене есть железная дверь. Через четверть часа я открою ее и впущу вас…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Рэй думал, что сейчас придется объяснять, куда это они с Рамсфордом направляются в два часа ночи. Но посол невозмутимо, вальяжной походкой проследовал по коридору и даже не повернул головы, проходя мимо по-прежнему распахнутой двери в соседствующую с кабинетом комнату. Рэй все же не удержался, глянул — Росс по-прежнему сидел на диване, незнакомый немолодой мужчина, тоже, очевидно, принадлежавший к службе безопасности — в кресле у окна.
Они с Рамсфордом почти уже дошли до лестницы, когда Рэй услышал сзади торопливые шаги и голос Росса нерешительно позвал:
— Прошу прощения, господин посол!
— Да? — после короткой паузы, обернувшись, холодно отозвался тот.
Рэй тоже обернулся. Росс выглядел слегка растерянным.
— Господин посол, если кто-то позвонит..?
— Переведите разговор в бассейн. Я буду там.
По лестнице Рамсфорд шел уже куда быстрее; выйдя из дома, первые несколько шагов чуть ли не бежал, но потом сбавил ход, сказал вполголоса:
— Притормози… нельзя…
Рэй и сам понимал, что им ни в коем случае нельзя сейчас привлекать к себе внимание. Фонари вдоль дорожки светят ярко, кто-то случайно может выглянуть из окна и удивиться: куда это среди ночи так торопится посол?
Они добрались до бассейна — невысокого, облицованного известняковой плиткой сооружения с полукруглой крышей из разноцветных стеклянных треугольников — прошли его насквозь и вышли с противоположной стороны. Тут царила почти кромешная тьма, лишь ярдах в шести, за кустами, смутно белела ограда.
Рамсфорд ругнулся:
— Черт, фонарик надо было взять. Здесь где-то был проход, кусты пореже… — Еще раз чертыхнулся и, шурша ветками, полез напролом сквозь кусты.
Рэй догнал его уже у ограды. Нагнувшись, посол ощупывал выделявшуюся темным пятном на фоне белой стены железную дверь, повторяя шепотом:
— Черт… черт…
— Мистер Рамсфорд, погодите, сейчас… — Рэй достал из кармана плоскую картонку со спичками, отломил одну и чиркнул.
Неделю назад они с Ри пили вино в кабачке неподалеку от Ватикана, и он прихватил там эти спички на память. Все забывал выложить из кармана, а теперь вот пригодились…
Первая спичка сразу погасла, Рэй отломал вторую, чиркнул и поднес к двери, прикрывая от ветра ладонью. Стало ясно, почему чертыхался Рамсфорд — замочная скважина представляла собой крошечную, с четверть ногтя, дырочку в железной пластине, найти ее на ощупь было невозможно.
Рамсфорд вставил в нее ключ — металлический стерженек с косыми прорезями, нажал. Ключ входил медленно, с трудом.
«Господь Вседержитель, — сказал про себя Рэй. Остальных слов молитвы он не помнил, поэтому повторил: — Господь Вседержитель…» Вопреки всякой логике казалось, что сейчас дверь откроется — и за ней будет Ри.
Наконец ключ чуть ли не до самой головки ушел в отверстие, и дверь бесшумно отворилась. В проеме мелькнули фонари, решетка виллы на противоположной стороне улица, но тут же все это заслонила фигура Тони.
Выглядел он так, будто его пропустили через пылесос. Без привычкой фуражки, волосы взъерошены; всегда отглаженная, с иголочки шоферская форма помята и измазана чем-то вроде мела или штукатурки.
Первое, что он сделал, войдя — это вцепился Рамсфорду в рукав.
— Мистер Рамсфорд… — нелепо, не по-мужски всхлипнул, — о Господи, мистер Рамсфорд!
— Тони, Тони, — посол успокаивающе похлопал его по руке и снова запер дверь. — Пойдемте.
Они выбрались из кустов и вернулись в бассейн; прошли к барному столику в углу. Тони буквально рухнул на стул, сказал:
— Мистер Рамсфорд, я… я… — запнулся и замотал головой, губы его дрожали.
Рэй принес ему стакан воды. Он жадно, до последней капли выпил и лишь после этого обрел способность более-менее связно говорить.
История, рассказанная им, была проста и незатейлива, как пекановый орех.
Мисс Рамсфорд прибежала, села в машину и сказала: «Домой!» Они проехали пару кварталов и остановились перед светофором. Из соседней машины вышел человек и направил на Тони пистолет, сказал «Подвинься, ну, живо!» Свободной рукой приоткрыл дверь и толкнул его на пассажирское сидение, сам сел за руль.
Хлопнула задняя дверь — очевидно, к мисс Рамсфорд тоже кто-то подсел. Все произошло буквально за несколько секунд, когда светофор переключился на зеленый, машина как ни в чем не бывало тронулась с места.
Тони хотел обернуться и посмотреть, что с мисс Рамсфорд, но не успел — что-то кольнуло в шею, и он почти мгновенно отключился.
Очнулся он, лежа на полу, связанный по рукам и ногам. На голове был какой-то мешок, так что ничего не видно. Он попытался стянуть с себя этот мешок — его пнули ногой в бок, мужской голос над головой рявкнул: «А ну лежи тихо!»
Он и лежал. Долго. Потом ему развязали ноги, подняли и повели. Посадили в машину, машина тронулась. Голос — мужской, немолодой, хриплый — сказал: «Передашь послу, что за его дочку мы хотим полмиллиона евро наличными. Завтра в 12:15 сядешь на электричку до Остии, в один из двух последних вагонов. Деньги должны быть при тебе, в спортивной сумке. Никаких подлых трюков, никакой слежки — если приведешь с собой легавых, девушка умрет.»
Они ехали минут двадцать, потом остановились. Человек, сидевший рядом с Тони, ослабил веревку у него на руках, сорвал с головы мешок и вытолкнул его из машины. Он упал на обочину, когда обернулся — увидел лишь удаляющиеся габаритные огни…
«Мало понять, что человек лжет — да, в сущности, понять это и несложно. Попытайтесь понять, почему он лжет и что именно пытается скрыть — тогда, возможно, вам удастся докопаться до скрытой под этой ложью правды», — не раз повторяла преподавательница кинезики в Куантико.
Тони лгал, Рэй был в этом уверен.
Возможно, если бы он не изучал в Куантико кинезику, то принял бы рассказ шофера за чистую монету — а может, все равно почувствовал бы какую-то фальшь. Но сейчас признаки лжи были для него неоспоримы, почти как по учебнику: Тони то говорил быстро, то вдруг начинал мямлить: «я… ну, это…», прокашливался и порой касался пальцами подбородка.
Конечно, все это могло иметь и другое, вполне невинное объяснение: человек волнуется, нервничает, а подбородок ушиб, вываливаясь из машины — вот и тянется невольно рука к больному месту. Но было кое-что еще — то самое «кое-что», которое и заронило в душу Рэя первые ростки подозрения: подавая Тони воду, он почувствовал слабый, но несомненный запах чеснока — такой, словно часа два-три назад шофер поел что-то вроде мяса в чесночном соусе.
По словам Тони, его держали связанным, не кормили и не поили — так откуда же тогда этот запах?
Рука шофера снова дернулась вверх, будто в попытке стереть с челюсти несуществующую грязь.
«Врет он, врет, — в который раз сказал себе Рэй. — Непонятно пока, почему и зачем, но врет…»
Дослушав всю историю до конца, спросил чуть резче, чем хотел:
— Что за машина была?
— «Фиат». Белый «Фиат-Браво», — с готовностью отозвался Тони.
— Номер?
Шофер замотал головой.
— Не знаю… я не успел…
— Господи, ну какое это сейчас имеет значение?! — болезненно поморщившись, отмахнулся Рамсфорд. Но в следующую секунду он собрался, в голосе появилась прежняя уверенность и жесткость.
— Тони, тебе нельзя оставаться здесь до утра. С рассветом появятся люди — садовник… еще кто-нибудь может увидеть. Поэтому вам придется уйти отсюда и до полудня где-то отсидеться.
— Нам? — переспросил Тони.
— Да. Вам с Рэем. Он позаботится о тебе, пока не придет время садиться в поезд. — Обернулся к Рэю. — Сходи, собери вещи. Возьми спортивную сумку, ну и все, что нужно. Мы тебя здесь подождем.
«Неужели он не видит, что шофер врет?» — подумал Рэй. И понял: нет. Нет, Рамсфорд не подвергает слова Тони ни малейшему сомнению. Все его мысли направлены сейчас лишь на одно: заплатить. Заплатить — и Мэрион вернется, заплатить — и все будет хорошо!
Если бы Рэй мог быть так же уверен в этом…
Он уже прошел метров десять к выходу, но потом обернулся и нерешительно позвал:
— Мистер Рамсфорд, можно вас на минутку?
Рамсфорд торопливо подошел.
— Что случилось?
— Вы уверены, что мы правильно поступаем? Мне кажется, что он, — Рэй чуть заметно кивнул в сторону Тони, — чего-то не договаривает…
— Сынок, — посол успокаивающе похлопал его по плечу. — Ты просто сделай это и все. Посади его на поезд.
— Но…
— Рэй, пожалуйста! Мы должны заплатить — возможно, для Мэрион это единственный шанс!
Глядя в полубезумные лихорадочные глаза своего приемного отца, Рэй понимал, что рассказывать ему о своих подозрениях сейчас бесполезно.
— Хорошо, — вздохнул он. — Только не говорите Тони ничего про ключ, пусть он думает, что мы с вами где-то встретимся незадолго до полудня и вы мне передадите деньги.
— Ладно, — нетерпеливо кивнул Рамсфорд.
На второй этаж Рэй решил подняться по боковой лестнице, чтобы не проходить лишний раз мимо двери рядом с кабинетом, где устроили свою «штаб-квартиру» сотрудники службы безопасности. Едва ли в три часа ночи у него был шанс на кого-то наткнуться, но все же для оправдания своего маневра он сначала на пару минут зашел в свою комнату — от нее до боковой лестницы было ближе, чем до главной — и лишь потом, стараясь ступать потише, пошел наверх.
Мысленно он все еще разговаривал с Рамсфордом, пытался объяснить ему, убедить. Но разговор так же не получался, как и наяву. Да и что он мог противопоставить уверенности посла? Прослушанный пять лет назад короткий курс кинезики? Запах чеснока? Собственное внутреннее чутье, подсказывавшее, что Тони лжет?
Выйдя в коридор, он на секунду замер — нет, никого… все тихо. Дверь кабинета за углом, в этот же коридор, куда выходили двери спален, редко кто заходил.
Ключ повернулся в замке почти бесшумно. Отлично, если и дальше будет так везти, то вообще никто не узнает, что он приходил в спальню Рамсфорда! И, как пощечина, следующая мысль: а чему тут, собственно, радоваться? Тому, что удастся без помех взять ключ от сейфа? С его помощью получить полмиллиона евро, отдать их Тони… Тони, который врет!
А не отдать деньги тоже нельзя — даже если Тони на самом деле связан с похитителями, то главное сейчас не разоблачить его, а передать выкуп, который они требуют за то, что отпустят Ри.
Если отпустят…
Но что еще можно сделать?
Шифр сейфа — четыре буквы: «А-н-н-а»… Случайно ли Рамсфорд выбрал в качестве кодового слова имя его покойной сестренки? Или еще раз хотел напомнить: когда-то ты позволил умереть той — так не погуби эту!
Пришлось вытащить все с верхней полки, только после этого удалось нащупать в самой глубине сейфа прилепленный к потолку ключ. Сунув его в карман, Рэй принялся загружать обратно содержимое сейфа: кожаную папку, большой желтый конверт, письма…
И «Беретту-томкэт».
Когда он взял ее в руки и ощутил знакомую тяжесть рукоятки, то почувствовал вдруг себя спокойнее и увереннее, словно рядом оказался старый друг, испытанный и надежный, похлопал его по плечу и сказал: «Я с тобой, я не подведу!»
Несколько секунд Рэй держал пистолет в руках — просто чтобы продлить это ощущение уверенности, потом положил на полку. Хотел было уже закрыть дверцу, но что-то словно толкнуло изнутри — торопливо взяв «Беретту», он засунул ее себе за пояс сзади. Пошарил в сейфе, нашел две запасные обоймы и тоже рассовал по карманам.
Очевидно, отпущенное Рэю судьбой везение имело некий предел. Выйдя из спальни и запирая за собой дверь, он уловил боковым зрением движение и, повернув голову, увидел Росса.
— Привет! — суховато кивнул он, мысленно приказал себе: «Веди себя естественно!»
— Рэй, я, — подходя, Росс неуверенно облизнул губы, — я хочу… словом, я извиниться хочу.
— А что такое?
— Видишь ли, сегодня, когда Меррит…
— Какой еще Меррит?! — нетерпеливо перебил Рэй.
— Фэбээровец этот — чернявый, бровастый. Так вот, он меня начал расспрашивать про вечеринку, и я вынужден был сказать, что вы с Мэрион там целовались на балконе. Извини, сам понимаешь, я не мог…
— Понимаю. Ничего страшного. — Понимал он только одно — что мямленье Росса его задерживает. Что бы тот ни сказал фэбээровцу, сейчас это не имеет никакого значения. — Извини, мне идти надо. Рамсфорд попросил принести ему куртку. — Хорошо, действительно догадался захватить с собой куртку с капюшоном от спортивного костюма.
— Да, конечно.
Уходя, Рэй чувствовал направленный ему в спину взгляд; невольно хотелось обернуться, но он заставил себя этого не делать.
— Что случилось, почему ты не принес сумку? — встревоженно шагнул навстречу Рамсфорд, едва Рэй подошел.
— Не хотел привлекать к себе внимание. Сумку можно купить и в городе, в девять утра магазины уже будут открыты.
Он до сих пор не решил, говорить послу про то, что он взял пистолет или нет. Пока что пиджак надежно скрывал «Беретту» от посторонних глаз.
— Да, разумеется, они в любом универмаге есть! — подал голос Тони. Он по-прежнему сидел за столиком, перед ним стояла банка с колой из мини-бара. Выглядел он куда менее нервным и взбудораженным — очевидно, успокоился, увидев, что его ложь принята на «ура» и не вызвала никаких подозрений.
— Ну хорошо, тогда возьми деньги, — Рамсфорд достал бумажник и, не считая, вытащил несколько купюр. — Вам наверняка пригодится…
Отрывистый звук, похожий на сдавленный возглас, гулко отдался под стеклянной крышей, заставив их обернуться.
Росс! Опять он — стоит у входа, даже рот приоткрыл от удивления. Уставился ошарашенными глазами на сидящего на заднем плане Тони.
Несколько секунд все молчали. Потом рука Росса потянулась к поле пиджака. Что там у него — пистолет, телефон? И что теперь делать?
Прежде чем Рэй успел что-то сказать или предпринять, Рамсфорд выступил вперед.
— Мистер Клейтон, подойдите, пожалуйста!
— Что?
— Подойдите, пожалуйста, сюда! — В голосе его прорезались стальные нотки, как у дрессировщика, подзывающего непослушную собаку. — Я должен вам кое-что объяснить и не хочу кричать об этом через весь бассейн.
Рука Росса нерешительно замерла в воздухе. Секундное колебание — и привычка подчиняться начальству взяла верх, он опустил руку и пошел к ним по кромке бассейна. Подойдя, еще раз, словно до конца не веря своим глазам, взглянул на Тони, хотел что-то сказать, но посол начал первым:
— Видите ли, мистер Клейтон, — мягко произнес он, — есть некоторые обстоятельства, в которые вас не посвятили…
Его движение было молниеносным и непредсказуемым — классический апперкот, один из самых мощных ударов в боксе, сила которого создается не столько рукой, сколько поворотом всего корпуса. Росс не успел ни заслониться, ни отшатнуться — упал навзничь как подрубленный. В последний момент Рамсфорд успел ухватить его за ворот пиджака и смягчить падение, не дав разбить затылок о каменный пол.
— …Например то, что я когда-то был чемпионом флота по боксу, — глядя на Росса сверху вниз, закончил он фразу.
Обернулся к Рэю и Тони:
— Ребятки, уходите быстрее! Он парень крепкий, через несколько минут очнется. Мне не хотелось бы бить его снова.
Тони, как подстегнутый, сорвался с места — ему явно не хотелось здесь оставаться ни одной лишней секунды. Проходя мимо посла, коротко пожал протянутую ему руку и заспешил к выходу.
Рамсфорд шагнул к Рэю, приобнял за плечи, как в день приезда. Сказал тихо:
— Иди, сынок. Теперь от тебя очень многое зависит. Пожалуйста… ради Мэрион!
— Да, сэр, — кивнул Рэй. — Да, я сделаю все, что смогу.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Машина оказалась там, где сказал Рамсфорд, грязноватая и неприметная.
— Ну что, — садясь на пассажирское место, спросил Тони, — поедем в какой-нибудь мотель, может, хоть несколько часов поспать удастся?
Рэй помотал головой.
— Полицейским розданы твои фотографии. Вдруг кто-нибудь из них случайно заедет в мотель, спросит…
— Я могу в машине посидеть, пока ты оформляешься, а потом сразу в комнату пройти. Твоих же фотографий у полиции нет!
— Пока нет. Через несколько часов, скорее всего, будут. Едва ли Рамсфорд сможет долго удерживать Росса. В общем, я не хочу рисковать, — сказал он, трогаясь с места.
Выехал на улицу, повернул налево.
— А куда мы едем? — спросил Тони.
— Не все ли равно? — Рэй постарался придать голосу оттенок дружелюбия. — Просто едем. Если тебе совсем невмоготу, перебирайся на заднее сидение, поспи пока.
Сердце стучало так, что удары отдавались в виски.
Темнота, запах в машине — неприятный, затхлый…
«Попытайтесь понять, почему человек лжет — тогда, возможно, вам удастся докопаться и до скрытой под этой ложью правды…»
Что же все-таки означает вранье Тони? Что он связан с преступниками? Или что ему удалось от них сбежать, но, смекнув, что тут можно сорвать неплохой куш, он выдумал историю, будто его прислали за выкупом?
Если так, то становится понятно и еще одно: почему речь идет всего о пятистах тысячах евро. Ведь в письмах было четко написано: миллион! Но если требование выкупа — это «личная инициатива» шофера, то он может просто не знать, о какой сумме там шла речь. Он вообще, по идее, не должен ничего знать о письмах…
— Слушай, а что с деньгами-то? — словно подслушав его мысли, нерешительно спросил Тони. — Ну… с теми, которые нужно в спортивную сумку положить.
— Деньги я в банке получу, когда откроется, — объяснил Рэй. — Рамсфорд позвонит, даст распоряжение. Мы с ним обо всем уже договорились.
Притормозил у ночной лавки, где продавали закуски.
— Может, ты поесть хочешь?
— Да нет, — Тони поморщился. — Кусок в горло не лезет.
На самом деле Рэй знал, куда именно едет. Толком дорогу он не помнил, но словно какое-то «шестое чувство» вело его, подсказывая правильное направление.
Доехал, свернул и остановился. Выключил мотор и повернулся к Тони.
Шофер подался вперед, напряженно озираясь.
— А чего… — голос дрогнул, — почему мы встали?!
— А ты не знаешь?
— Нет… нет.
— Хорошее тихое место, — объяснил Рэй, — можно спокойно, без помех, посидеть, поговорить.
Если Тони, как он утверждает, очнулся только в доме, следовательно, никак не может помнить проулок, где преступники бросили «Крайслер». Тогда чего же он вдруг так занервничал?
— Да, именно поговорить… — медленно повторил Рэй.
— О чем? — отрывисто и настороженно спросил шофер.
— О Мэрион Рамсфорд, и о том, где она сейчас.
— Но я же тебе сказал, они… — начал Тони и осекся, увидев появившийся в руке Рэя пистолет. — Ты что?!
— Ты лжешь.
Эти слова словно подвели черту под всеми предыдущими разговорами. Рэю вдруг почудилось, что сейчас, в этот самый момент он переступает какую-то грань, которая разделит его жизнь на две части — то, что было «до», и то, что случится «после».
— Ты лжешь, — повторил он увереннее. — Где Мэрион?
— Я… я ничего не знаю, — уставившись как завороженный в черное, идеально-круглое отверстие ствольного канала, замотал головой шофер. — Нет, я… — Рука его медленно тянулась к замку ремня безопасности.
В тесном пространстве выстрел показался оглушительным. Тони выпучил глаза.
— Ты… ты… ты что?!!
— Если ты еще раз потянешься к ручке или к ремню, я прострелю тебе руку, — медленно и жестко сказал Рэй.
— Ты что, ты же мог меня ранить… убить!!! — словно не слыша его, трясущимися губами продолжал лопотать Тони.
— Не мог. Я чемпион штата по стрельбе и всегда попадаю туда, куда целюсь.
Что он делает, как он вообще может это делать?! А губы между тем выговаривали четко и ясно:
— А теперь ты мне скажешь, где Мэрион. И если еще раз ответишь «Не знаю», я снова выстрелю. На этот раз тебе в ногу.
— Ты… ты сумасшедший!
— Возможно. Но если ты мне не скажешь, где она, я выстрелю.
— Я не знаю, правда не знаю!
— Ты лжешь. — На миг показалось, что это происходит не с ним, точнее, с ним, но во сне, скоро он проснется, дома, в своей постели, а потом прибежит Ри, прыгнет на кровать и скажет: «А знаешь что?!» — и нужно будет, как всегда, ответить: «Что?»…
Выстрел — и через секунду крик, тонкий и вибрирующий. Тони согнулся вперед, схватившись обеими руками за голень.
Рэй переложил пистолет в левую руку и включил мотор. Он надеялся, что машина сработала наподобие глушителя и снаружи выстрелы были не особо слышны, но оставаться на этом месте дольше было опасно.
Тронулся с места; достал из кармана платок и протянул продолжавшему подвывать Тони.
— Перевяжи ногу.
Шофер выпрямился, взглянул ошалелыми, полными слез глазами.
— Перевяжи, — повторил Рэй.
Выехал на улицу, свернул на юг — подальше от центра, от людных мест. Остановившись у одного из светофоров, заметил совсем рядом, метрах в двух, полицейскую машину. Если Тони сейчас закричит, позовет на помощь…
Но шофер сидел неподвижно, глядя перед собой. Рану перевязывать не стал, платок так и остался лежать между сидениями. Впрочем, Рэй был уверен, что пуля прошла по касательной к ноге и серьезной раны там нет — скорее, ссадина, как от удара бичом.
Увидев тихую улочку, Рэй свернул туда, проехал метров пятьдесят и снова свернул — в неприметный, плохо освещенный проулок. Остановился и выключил двигатель.
— Итак — где Мэрион Рамсфорд?
— Но…
— Я считаю до пяти, потом стреляю. Раз…
Он сам ужасался тому, что делает; если бы в его присутствии кто-то так мучал человека, он бы наверняка вступился, потому что это нельзя, нехорошо, неправильно!
— …два…
— Не надо!
— …три…
Тягучие, бесконечные секунды; каждая — как вечность, пока она тянется, успеваешь передумать массу вещей.
— …четыре…
А если Тони ни в чем не замешан?! Но тогда почему, когда они проезжали мимо полицейской машины, он не позвал на помощь?
— …пять!
«А вдруг я ошибаюсь?!» — в который раз подумал Рэй, но палец уже нажимал на спусковой крючок.
На этот раз отчаянный воющий крик продлился куда дольше. Немудрено — это вам уже не поверхностное ранение, икра была прострелена насквозь.
Сознание Рэя словно раздвоилось: одна часть, слыша этот крик, дрожала и сжималась от ужаса, от осознания того, что это из-за него, именно из-за него кричит от боли Тони, другая же… другая холодно оценивала происходящее: пуля, скорее всего, застряла в двери, либо прошила ее насквозь и ударилась об асфальт — хорошо, никого не задело рикошетом. Тони уже не кричит — всхлипывает… ага, вот, выпрямляется… Сиплый, сорванный от крика голос:
— Если ты сейчас убьешь меня, то вы уже никогда не найдете мисс Рамсфорд!
— Убью? — Рэй заставил себя хохотнуть. — Я не собираюсь тебя убивать, я просто хочу знать, где она. Следующий раз я прострелю тебе колено, потом…
Шофер взглянул на него отчаянными, ошалевшими глазами — и вдруг со всхлипом рванулся вперед, вцепившись в сжимавшую пистолет руку и пытаясь вывернуть ее вверх.
Несколько секунд они, оба притянутые к спинкам сидений ремнями безопасности, бестолково боролись, пока Рэй не сообразил — перехватив «Беретту» за дуло левой рукой, он с размаху залепил Тони рукояткой по уху. Еще раз…
Шофер отшатнулся, заслоняя локтями лицо.
— Ну вот, — тяжело дыша, сказал Рэй. — Не делай так больше, пистолет может случайно выстрелить.
Несколько секунд молчания.
Наверное, нужно было что-то сказать, сделать… Но что можно сказать человеку, которому минуту назад прострелил ногу?!
Снова начинать этот страшный отсчет? А если Тони все же ни в чем не замешан?!
— Мы не хотели сделать ей ничего плохого, — вдруг хрипло и невнятно выдавил из себя шофер. — Это все из-за денег.
В первую секунду Рэй не поверил своим ушам, но Тони продолжал, уже более отчетливо:
— Только деньги, чтобы купить дом нормальный. Мы бы потом ее отпустили, в любом случае отпустили… мы…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Если Тони снова бросится на него, то на этот раз он может с ним и не справиться — это Рэй хорошо понимал и от своего единственного преимущества, пистолета в руке, отказываться не собирался ни на секунду.
Поэтому машину он вел правой рукой, в левой же, лежавшей на коленях, была зажата «Беретта». Левой рукой Рэй, правда, стрелял хуже, чем правой, но в такую крупную мишень, как Тони, не промахнулся бы.
Впрочем, было не похоже, что шофер собирается предпринять еще одну попытку. Он сидел, скрестив руки на груди и спрятав пальцы под мышками, словно ему было невыносимо холодно; то вдруг начинал говорить — путанно и обрывочно, засматривая Рэю в глаза и через каждые несколько слов переспрашивая: «Ну, ты понимаешь?!» — то погружался в мрачное молчание, прерываемое лишь короткими указаниями вроде «Сейчас, на светофоре, направо сверни».
Когда говорил, то об одном и том же: как же так получилось, что он похитил Ри. Почему-то ему было очень важно объяснить Рэю, что они не имели в виду ничего плохого, просто очень хотели дом — большой новый дом вместо халупы, доставшейся его невесте от покойного дяди.
«Они» — это сам Тони и Сантуцца, его невеста (так, очевидно, из деликатности, шофер называл девушку, с которой жил уже два года).
Все началось случайно: как-то, еще в марте, Тони вез мистера Рамсфорда из резиденции в посольство. Перегородка, разделявшая салон, была не до конца поднята, и он услышал телефонный разговор — посол говорил с мистером Сейлом. Именно так Тони узнал, что кто-то посылает письма с требованием выкупа и что этот «кто-то» грозит похитить мисс Рамсфорд.
Вечером, за ужином, он рассказал об этом Сантуцце — просто как курьез, она любила слушать сплетни из жизни посольства. Он думал, что она удивится — или ужаснется: подумать только, дочь посла хотят похитить!
Но Сантуцца с Сицилии, а там похищение людей ради выкупа практиковалось еще со времен средневековья, в шестидесятые же годы XX века оно приняло столь массовый характер, что полиции пришлось изрядно потрудиться, чтобы справиться с этим «национальным промыслом». Может быть, поэтому она не удивилась и не ужаснулась, а спросила задумчиво:
— Интересно, а много бы за нее дали? — И, присев у стола, добавила мечтательно: — Вот бы нам эти деньги! И на дом бы хватило, и на новую мебель!
Вот так постепенно и возник План.
Они бы похитили мисс Рамсфорд еще месяц назад, к тому времени все было готово: и место, где ее будут держать, и бутылочка колы — вишневой, ее любимой — с добавленным туда препаратом, способным за несколько секунд вырубить человека; и история правдоподобная (та самая, которую он рассказал Рамсфорду) продумана в деталях. Но приезд Рэя спутал заговорщикам все карты. Поэтому в первый же раз, когда девушка оказалась в машине одна, Тони воспользовался подвернувшимся случаем…
Рэю были сейчас мало интересны намерения и мотивы преступников. Он слушал вполуха, лишь мельком про себя отметив, что его догадка оказалась правильной: к человеку, отправлявшему письма, Тони не имеет ни малейшего отношения. Важно для него было только одно — он едет к Ри. Он едет туда, где она сейчас, и сделает то, что должен сделать: найдет ее и освободит.
Сжимая одной рукой руль, он мысленно повторял: «Потерпи, мое солнышко, я уже еду. Скоро все будет хорошо, совсем немного осталось — ты потерпи!»
Очевидно, когда-то это была деревенька, но по мере роста мегаполиса она стала пригородом Рима: одноэтажные беленые домики под черепичными крышами, большие участки, усаженные плодовыми деревьями — кое-где среди листвы светлели не успевшие еще облететь цветы.
— Сюда, — махнул влево Тони.
Такой же домик, как остальные — может, чуть более обветшалый, чем его «соседи». А может, хозяева просто махнули на него рукой, давно не подновляли побелку и не чинили забор.
В рассветных сумерках было видно, что в этом доме — единственном из всех — горит свет. Не спят, ждут…
— Нужно выйти, открыть ворота, — несмело сказал Тони.
Рэй стиснул зубы и, резко повернув руль, давнул на газ — обломки ворот разлетелись в стороны. Затормозил он у самого крыльца.
— Сколько человек в доме?
— Двое. Сантуцца и ее брат.
Еще один мужчина? Плохо, с двумя ему в случае чего не справиться. Может, вызвать полицию? Да, и объяснять им, не зная итальянского, где он и что происходит?
Рамсфорду позвонить? Нет, сейчас нельзя ни на секунду отвлекаться, чтобы Тони и те, кто в доме, не успели собраться с мыслями. А полиция… что ж, если ее вызовут соседи, то и пускай.
— Можешь отстегнуть ремень, — бросил Рэй, вылезая из машины. Обошел ее и открыл пассажирскую дверь. — Выходи!
Одной рукой подхватил Тони под мышку, другой — упер пистолет ему в висок.
— Ну?!
Шофер неловко завозился, вылезая. Задев раненую ногу, тихо взвыл, но Рэй, не обращая внимания, тянул его наружу. Поставил на ноги и, обнимая за талию, полуповел-полупотащил к крыльцу. Навалившись на него, шофер постанывал и всхлипывал; в какой-то момент взмолился:
— Убери!
— Что?
— Пистолет убери… он может случайно выстрелить! — дуло «Беретты» упиралось ему в бок.
— Иди! — подтолкнул его Рэй. Он еще в машине поставил пистолет на предохранитель (перевести его снова в боевое положение — меньше секунды, одно движение пальца), но знать об этом Тони было ни к чему.
Помог подняться на крыльцо.
— Сгучи… звони, что там, не знаю, положено!
Шофер испуганно покосился на пистолет, который снова перекочевал к его голове, и послушно забарабанил кулаком в дверь. Остановился, прислушался и крикнул:
— Это я, я!
Замок щелкнул, и дверь распахнулась. На пороге стояла девушка.
Она была красива той быстро отцветающей смуглой красотой, которая часто встречается у мексиканок. Все в ней было немножко «слишком» — слишком яркий и пухлый рот, слишком густые темные брови, слишком длинные черные ресницы, слишком пышные волосы. И глаза — темные, блестящие.
Одежда была под стать внешности: узкие джинсы до середины икры и яркая короткая вязаная кофточка, оставлявшая неприкрытой полоску смуглого живота.
Судя по всему, она с одного взгляда оценила ситуацию: еле стоявшего на ногах испуганного Тони, пистолет у его виска, разъяренное, перекошенное лицо Рэя. Сделала движение, словно собираясь захлопнуть перед ними дверь, но Рэй уже толкнул Тони вперед, и тот, болезненно вскрикнув и чуть не сбив ее с ног, влетел в прихожую.
— Вперед! Вперед, вперед! — рявкнул Рэй. Пихнул девушку в плечо. — Ты тоже — иди!
Пинками погнал их перед собой по полутемному коридору, увидел сбоку свет, открытую дверь — и свернул туда.
Это оказалась гостиная: стол, покрытый белой скатертью, потертые кресла в желтой обивке, у стены — такой же желтый диван, вдоль другой стены — сервант с застекленными дверцами и смутно просвечивающими сквозь них фарфоровыми безделушками.
Боком к окну, опершись локтями на тумбочку, сидел невысокий смуглый парень лет двадцати в майке и трикотажных штанах — наверное, тот самый брат, о котором говорил Тони. При виде Рэя он испуганно вытянул шею, но вскочить не попытался, лишь рот приоткрылся буквой «о».
Едва войдя в комнату, Тони рухнул в ближайшее кресло, вытянув перед собой раненую ногу. Сантуцца осталась стоять, опираясь бедром о стол.
— Где Мэрион? — спросил Рэй.
Вместо ответа итальянка разразилась гневной визгливой тирадой, обращенной, как ни странно, к Тони. Тот пытался оборонительным тоном что-то отвечать; махнул рукой вниз, показывая на окровавленную брючину и кое-как обмотанный вокруг ноги носовой платок, тоже с пятнами крови.
Несколько секунд оторопело подождав, Рэй перебил их:
— Хватит? Замолчите! Где Мэрион?!
Не обращая на него внимания, Сантуцца подскочила к Тони:
— Porco bastardo! — Звонкая пощечина заставила шофера отшатнуться, прижимая руку к лицу.
— Хватит, — что есть силы рявкнул Рэй; переведя пистолет в боевой положение, повел дулом, выбирая цель, и нажал на спуск. Ваза с сухими цветами, стоявшая на серванте, разлетелась вдребезги.
Это наконец заставило Сантуццу замолчать.
— Я сказал, хватит! — Схватив за плечо, Рэй оттолкнул ее обратно к столу. — Хватит. Все. Говорите по-английски. Где Мэрион?!
— Там. — Тони махнул рукой куда-то вправо. — На кухне дверь в подвал. Она внизу.
Короткий импульс — скорее туда! — но в следующий миг Рэй взял себя в руки.
«Подожди, солнышко! Еще немного подожди, несколько минут. Я уже скоро приду!»
— Она, — указал дулом «Беретты» на Сантуццу, — говорит по-английски?
— Да, — кивнул шофер. Итальянка при этом издала нечто вроде презрительного «Ха!»
— Пусть он, — Рэй махнул пистолетом на брата Сантуццы, который так и сидел у окна, сдвинув брови и тревожно поглядывая то на него, то на сестру, — ляжет на пол. А ты свяжешь ему ноги. И ему тоже, — кивнул на Тони. — А сама пойдешь со мной, покажешь, где Мэрион.
— И не подумаю! — девушка вскинула голову, глаза гневно сверкнули.
— Тогда я прострелю твоему брату ноги, — медленно и внушительно сказал Рэй. — И Тони тоже, вторую, так что они оба шагу ступить не смогут. Ты этого хочешь? У меня патронов много!
Он вовсе не был уверен, что сможет снова выстрелить в человека — по крайней мере, пока тот сидит и не пытается напасть — но больше пригрозить было нечем.
Неожиданно помог Тони, сказав дрожащим голосом:
— Санта, он… он действительно выстрелит. Пожалуйста! Он уже стрелял в меня — ты же видишь… пожалуйста, сделай то, что он говорит!
— А чем я, интересно, тебя свяжу?! У меня что, веревочный магазин?! — презрительно бросила Сантуцца.
— Вынь ремень из его пояса, — сказал Рэй. — И… вот, — левой рукой развязал галстук. — А он, — кивнул на молодого итальянца, — пусть штаны снимет, ими тоже связать можно.
Парень тупо таращился на него темными глазами, очень похожими на глаза сестры.
— Он не понимает по-английски, — сказал Тони. — Можно, я ему объясню? — Удостоился еще одного презрительного взгляда Сантуццы и заговорил по-итальянски, одновременно развязывая галстук.
Парень, слава богу, артачиться не стал — снял штаны, оставшись в трусах, и покорно лег на ковер. Тони, постанывая, растянулся рядом.
Связывала их Сантуцца не торопясь, двигаясь будто королева и брезгливо надув губы. Рэю хотелось пнуть ее в зад, чтобы шевелилась быстрее. Наконец выпрямилась. Рэй подошел, проверил — Тони был связан крепко, брат же девушки… да, галстук на его запястьях еле держался.
— Свяжи ему руки заново. И не валяй дурака! Быстрее, — повел пистолетом на парня.
Не сказав ни слова, Сантуцца нагнулась и принялась перевязывать галстук потуже. Несмотря на это внешнее послушание, Рэя не оставляло ощущение, что она замыслила какую-то гадость.
Закончила; он подошел, проверил — на сей раз все вроде бы было в порядке.
— Пошли, — схватил ее за локоть и подтолкнул перед собой. — Показывай, куда.
Кухня оказалась в конце коридора — большая, светлая, с цветочными горшками на подоконниках и обеденным столом у стены. Войдя туда, Сантуцца свернула направо. Передернула плечами, освобождаясь от державшей ее за локоть руки Рэя — он отпустил, бежать ей было особо некуда — и открыла неприметную белую дверь, похожую на вход в кладовку. За ней оказалась узкая лестница с каменными ступеньками.
Щелкнула выключателем — внизу загорелся свет.
— Пожалуйста!
— Иди ты первая! — сказал Рэй.
Она пожала плечами и, покачивая бедрами, начала спускаться. Он двинулся следом.
На середине лестницы Сантуцца пошла быстрее; добравшись до низа, свернула в сторону и исчезла из поля зрения. Прыжком преодолев последние несколько ступенек, Рэй окинул взглядом подвал: где же Ри?
Спасло его то, что занесенная над его головой доска чиркнула по потолку — лишь поэтому он успел отшатнуться, и она не расколола ему с размаху череп, а только выбила из руки пистолет и разодрала зазубренным краем щеку. Сантуцца, яростно оскалившись, снова вскинула деревяшку.
Увильнув от доски, Рэй налетел на нее и, схватив за плечи, с размаха впечатал в стену; доска с шумом выпала из рук.
— Где она?! Где, говори! Где Мэрион?!
Вместо ответа она попыталась лягнуть его.
Он зло пнул ее в колено; тряхнул, стукнув спиной об стену.
— Где она?!!!
— Там, — наконец кивнула Сантуцца на стоявший у стены старый шкаф с застекленными дверцами. — За шкафом дверь.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Что теперь делать?! — подумал Рэй. Оставлять эту фурию за спиной было нельзя, это ясно. Пойти наверх, найти веревку, связать? Время, время!
Резким рывком он оторвал девушку от стены и секунду промедлил, не решаясь ударить. И природный инстинкт, и воспитание мужчины-южанина — все восставало против этого…
От удара в челюсть она отлетела обратно к стене, сползла по ней и осталась лежать неподвижно. Рэй бросился к шкафу; на ходу подобрал пистолет, сунул за пояс.
Он думал, что шкаф окажется неподъемно-тяжелым, но тот отъехал в сторону легко, как по маслу — а может, силы придала страшная мысль: «А вдруг эта стерва соврала, и никакой двери там нет?!» Но за шкафом действительно оказалась покрытая белой краской дверь, запертая на тяжелый, блестящий от смазки засов. Рэй отпер ее и распахнул…
Очевидно, когда-то это было стенным шкафом, предназначенным для того, чтобы ставить в него соленья, приправы и бутылки с домашним вином. Теперь все полки были убраны, осталась лишь неглубокая грубо оштукатуренная ниша. И в этой, похожей на поставленный вертикально гроб нише, прислонившись к стене, стояла Ри.
Глаза ее были широко раскрыты, на лице — странные белые пятна. В первый миг Рэй содрогнулся от ужаса, показалось, что она не настоящая — каменная, лишь потом понял, что это обсыпавшаяся штукатурка. Неуверенно прикоснулся к ее плечу.
— Ри!..
Она качнулась вперед и рухнула на него, так что он еле успел поддержать, и задышала глубоко, дрожа всем телом — молча, все молча.
— Ну вот, я уже пришел, теперь все будет хорошо, ладно? — сказал он. Обнял, сначала несмело, а потом все сильнее, чтобы увериться, что это действительно она — здесь, с ним, в его руках. — Все, пойдем, сейчас поедем домой.
Ри молчала и дрожала, потом вдруг сказала, громко и сипло:
— Рэйки…
— Да… Да, я тут, с тобой. — Наклонил голову и поцеловал ее в макушку, зарылся лицом ей в волосы.
— Рэйки, — повторила она. Подняла голову, глаза глянули прямо в душу. — Рэйки — действительно, это ты?
— Да.
Снова поцеловал ее, на этот раз в висок, не желая ни за что на свете выпускать из объятий. Но выпустить пришлось — нужно было побыстрее убираться отсюда: двое в гостиной могли освободиться, кто знает, что им тогда придет в голову.
Оглянулся на Сантуццу — та по-прежнему лежала скорчившись у стены.
— Ты сможешь идти?
— Да… — Ри неловко переступила с ноги с на ногу. — Да, смогу.
Только теперь Рэй заметил, что она без туфель, в одних чулках. Он охотно отнес бы ее до машины на руках, чтобы она не касалась больше ничего в этом скверном доме, но лестница была для этого слишком узкой. Кроме того, нельзя было занимать обе руки — неизвестно еще, что могло ждать их наверху. На всякий случай он переложил пистолет поближе, в карман.
— Ну что — пойдем? — Обхватил ее за талию и повел, прижимая к себе, обнимая и поддерживая. Она цеплялась за него обеими руками.
На кухне никого не было, в коридоре тоже. Проходя мимо двери гостиной, Рэй прислушался — ни звука, ни шороха.
Они были уже на середине коридора, когда Ри вдруг оторвалась от него и пошла сама, все быстрее и быстрее, к видневшейся впереди приоткрытой входной двери. Рэй последовал за ней.
Она вышла на крыльцо, спустилась и пошла вперед, туда, где росли несколько корявых старых яблонь. Прошла всего шагов десять, как вдруг ноги ее подкосилась — Рэй еле успел ее подхватить и медленно опустил на усыпанную облетевшими лепестками траву.
Только теперь он увидел, что она плачет. Молча, не всхлипывая — просто по лицу текут слезы.
Встал рядом на колени.
— Небо… — сказала Ри. — Я уже не думала, что увижу его. Там было темно совсем. Я звала, звала… Рэйки…
— Я здесь…
— У тебя кровь… — Потянула руку к его лицу и бессильно уронила ее.
— Да. Ничего. — Рэй улыбнулся одной стороной рта, второй шевелить было больно из-за разодранной щеки. — Это ничего.
— Рэйки… я там думала о тебе…
Он взглянул на залитое слезами и потеками штукатурки, самое прекрасное на свете лицо и сказал — зачем-то шепотом:
— Сдаюсь… если хочешь знать — я тоже тебя люблю. — Кивнул, чтобы окончательно ее уверить. — Слышишь?
— Слышу. — Она тоже кивнула. — Я знаю… и всегда знала… ты просто дурака зачем-то валял. — Всхлипнула и закрыла глаза. — Голова кружится…
Он мельком подумал, что зря отдал Тони платок — нечем было теперь стереть с ее лица штукатурку, и еще — что надо бы позвонить Рамсфорду, сказать, что все в порядке, когда услышал вой сирены — ближе, ближе…
Вспомнил, вынул из кармана и отбросил подальше пистолет.
Вой оборвался внезапно, совсем близко, чуть ли не под ухом. Шумно что-то выкрикивая, набежали полицейские. Их было много — очень много. Рэй даже не очень удивился, когда его с силой потянули назад и на запястьях защелкнулись холодные браслеты наручников.