Два года спустя
— А мы никуда не поедем, хлоп-хлоп-хлоп! А мы никуда не пое-едем, топ-топ-топ! — Нагнувшись к дочери, Ри вела ее перед собой, при этом приплясывала и, держа в каждой руке по крошечной ручонке, хлопала ими в ладоши. — Скажем деду, что не едем, скажем деду, что не едем! Вот! Вот! Вот!
— Килька, не вредничай, — подняв глаза от газеты, лениво попросил Рэй.
— Хлоп-хлоп, топ-топ, — не унималась Ри.
— Не поеем, не поеем! — восторженно сияя глазами-виноградинками, с упоением, хоть и не в такт, вторила тонким голосом Лили.
— Девчонки! — уже давясь от хохота, взмолился он. — У меня от вашего верещания зубы болят — дайте отдохнуть спокойно!
— А вот и нет! — через плечо бросила Ри. — Лили, ну-ка — вместе! Хлоп-хлоп!
— Хлоп-хлоп, — радостно отозвалась девочка.
— Топ-топ!
— Топ-топ!
Топая, хлопая и распевая, они завершили «круг почета» по комнате и вышли. В комнате наконец наступила благословенная тишина.
Свободные, «домашние» вечера выпадали Рэю в последнее время нечасто. Что поделаешь, обеспечивать безопасность будущего губернатора Нью-Гемпшира — работа не из легких. Тем более на финишном этапе предвыборной кампании. Тем более когда этот будущий губернатор — твой собственный тесть.
Конечно, до окончания выборов называть Рамсфорда будущим губернатором было несколько преждевременно, но Рэй был уверен в успехе и считал, что его приемный отец и этот пост просто созданы друг для друга.
Через два дня у Рамсфорда начиналось очередное предвыборное турне, в течение недели ему предстояло проехать по всему штату, выступая перед избирателями, присутствовать на нескольких приемах, на двух благотворительных балах и на открытии нового здания колледжа, а также выступить на заседаний торгово-промышленной палаты.
Рэй, само собой, по долгу службы обязан был сопровождать его, но Рамсфорд хотел, чтобы на сей раз в турне участвовала и Ри, желательно с вместе с Лили.
И именно об этом турне и шла речь в двуголосом завывании «не поеем — не поеем, вот, вот, вот!»
Не прошло и десяти минут, как Ри вернулась, уже одна. Вошла она через другую дверь, на цыпочках — услышав ее сосредоточенное сопение, Рэй напрягся и приготовился.
— Урра-аа!! — На него прыжком обрушилось не такое уж легонькое, особенно если с размаху, тело. — Сдавайся! Я победила!
Он отшвырнул газету и перевернулся, подмяв ее под себя:
— Нет, это ты сдавайся! И немедленно говори, что едешь!
— И не подумаю! Пусти!
— Пожалуйста! — легко согласился Рэй, отпустил ее и лег рядом, опираясь на локоть. — Я передал тебе просьбу отца, а решать тебе самой. Он у себя в кабинете, заседает с Алеком и с ребятами из пресс-службы. Позвони ему и скажи, что не едешь.
— Рэйки, ну зачем ему так надо, чтобы я ехала?! — глядя на него снизу вверх, жалобно спросила Ри.
— Я ж тебе говорил — потому что его основной соперник на всех мероприятиях появляется с женой и взахлеб рассуждает о семейных ценностях. И, как я понимаю, твоему отцу надо показать избирателям, что для него семья тоже не пустой звук: пусть у него и нет жены — зато есть любящая дочь. И очаровательная внучка.
— Таскать ребенка по всяким отелям…
— Насчет Лили я тоже думаю, что это слишком. Разве что одно-два мероприятия из тех, что поближе к дому и где уместно присутствие ребенка. А вот ты на самом деле могла бы и поехать с нами.
— Рэйки, ты становишься жутким трудоголиком, хуже папы! Только знаешь что?!
— Что? — спросил он, как положено.
— Я тебя все равно не разлюблю! — Запустила пальцы ему в волосы, потянула к себе — поцеловать.
Рэй охотно подчинился. Подумал, что, наверное, тоже надо сказать, что он ее любит, что она свет его очей или еще что-нибудь в этом роде, но в голове упорно вертелась лишь одна фраза — то, что он сказал ей когда-то в зале суда: «Ты — моя судьба!», а это сейчас, пожалуй, прозвучало бы чересчур пафосно.
Да и не нужны, на самом деле, были Ри эти слова — она и без слов всегда и все про него знала.