В итоге группа Тацуи доехала до главного дома Йоцубы в три часа дня.

Встречающие слуги отвели Юку в комнаты, которые всегда использовал клан Цукуба.

Минами приказали пойти в четырёхместную комнату, которую она использовала до того, как поехать в Токио. Она тут была как слуга, а не гость; должно быть, её включили в завтрашнюю подготовку, и сейчас она переодевалась в униформу горничной.

Тацую и Миюки привели в комнату для гостей главного дома, это была двойная комната в японском стиле. К Тацуе отнеслись как к брату Миюки, а не как к слуге, в отличие от Минами. Он почувствовал от слуг к себе несколько иное отношение. Однако это не было проблемой, чтобы нужно было кого-то ловить и спрашивать. Он спокойно зашёл в ту же комнату, что и Миюки.

— Извините, — сказала и открыла раздвижную дверь Минами, одетая в белый фартук и чёрное платье с длинными рукавами. Именно в таком наряде Тацуя и Миюки впервые её встретили. — Тацуя-сама, Миюки-сама, — Минами поклонилась так низко, что лоб коснулся татами, и, подняв голову, сказала это. Она обратилась к Тацуе и Миюки на «сама».

— Минами, можешь не называть нас так здесь?

Конечно, Тацуя не имел в виду, чтобы она, как всегда, называла их «Тацуя-ниисама» и «Миюки-нээсама». С этим всё было в порядке, когда они трое наедине, но Тацуя обеспокоился, что другие горничные странно на неё посмотрят, если она обратится к Тацуе на «сама» перед остальными.

— Не могу, у меня сообщение для вас от госпожи Сиракава.

Госпожа Сиракава заведовала всеми горничными главного дома Йоцуба, проще говоря, она была «главной горничной». Её супруг, один из дворецких Йоцубы, шестой по счёту, помогал Хаяме руководить всеми работниками.

— Тацуя-сама и Миюки-сама, мадам приглашает вас в столовую в семь вечера, — доставила краткое сообщение Минами, добавив: — Это всё. — Она продолжала использовать «сама». Наверное, выполняла указания Сиракавы.

Это озадачило Тацую и Миюки. Они не помнили, чтобы главная горничная обращалась к Тацуе на «сама». Она называла его «Тацуя-доно» когда Миюки была рядом, и «Шиба-сан» когда Тацуя был один.

Как и ожидалось, что-то в главной семье изменилось. И это что-то касалось Тацуи. Для него и Миюки изменения были не в худшую сторону, но что-то в них чувствовалось странное. Словно это не истинные чувства работников.

— В столовую мадам? Оба-сама нас ожидает? Она правда так сказала?

— Да.

Однако Миюки волновалась о другом. В этом случае её точка зрения была верной.

— Может быть, она хочет предварительно с нами поговорить? — Тацуя поспешно попытался понять, зачем это Майе.

Главным образом, эту столовую использовала лишь Мая. Хотя это была не её личная столовая, а место для встречи важных гостей. Или же место, где можно поесть и поговорить о совершенно секретных делах.

На завтрашнем собрании будет назван следующий глава семьи, и это разделило клан Йоцуба надвое. Это стало ясно, когда пришло приглашение, нет, после прочтения письма, и в особенности после рассказа Куробы Мицугу.

Потому Миюки могла подумать лишь о том, что разговор будет идти о завтрашнем дне.

— Минами, Фумию и Аяко тоже пригласили? А Юка-сан и Кацусигэ-сан придут?

— Фумия-сама и Аяко-сама, кажется, прибыли вчера и остались на ночь. О Юке-сама и Кацусигэ-сама я ничего не знаю.

— Понятно.

По-видимому, не всем работникам особняка рассказали об этом ужине. Тацуя полагал, что даже подавать еду будет ограниченное количество человек.

— Онии-сама. Предварительно поговорить в такое время... наверное, это о завтрашнем... — заговорила Миюки, когда Тацуя задумался. Это был не вопрос, а подтверждение.

— Да. Скорее всего, она будет говорить о завтрашнем выборе следующего главы. Не могу сказать этого о других кандидатах, поскольку я не один из них, но, похоже, у Оба-уэ есть свои причины держать это в тайне.

— Юка-сан сказала нам, что отказалась от позиции, но разве Кацусигэ-сан не хочет место следующего главы семьи?

Он лично вызвался принять участие в таком беспорядке. Возможно, чтобы завтра Миюки не была назначена следующим главой, ведь он хотел это место для себя. Миюки так подумала.

— Нет, сомневаюсь, что дело в этом. Если бы он хотел место главы, то не запачкал бы руки. — Однако Тацуя думал иначе. Он полагал, что Кацусигэ отказался от позиции главы, раз пошёл на такое. — Впрочем, мы ничего не узнаем, пока не начнётся ужин. Ах да, Минами, — вдруг Тацуя заметил кое-что, в чём должен убедиться, — меня тоже пригласили?

В сообщении, которое передала госпожа Сиракава, говорилось, что в столовую приглашены Тацуя и Миюки. Но в этом особняке Тацуя никогда не обедал ни с кем кроме сестры. И конечно, раньше его никогда не приглашали.

— Да, Тацуя-сама должен прийти вместе с Миюки-сама, — Минами снова очень низко поклонилась.

— Хорошо.

— Если вам что-нибудь будет нужно, пожалуйста, позвоните в звоночек. Я сразу же приду, — сказала она, указывая глазами на лежавший на столе колокольчик, затем поднялась.

— Минами, — однако Тацуя её остановил.

— Да? — Минами села на татами перед Тацуей.

— Не могла бы ты спросить Куробу-доно, свободен ли он сейчас. Я хочу поговорить с ним наедине. Если возможно, немедленно, — ровно проговорил Тацуя.

— Хорошо. — На этот раз Минами исчезла по ту сторону двери.

Миюки вопросительно посмотрела на брата:

— Онии-сама, у тебя есть какое-то дело к Коробе-одзисаме?

— Ничего важного. Я просто хочу кое-что у него спросить.

— Это связано со всеми этими беспорядками?

— Наверное. Я собираюсь убедиться и в этом.

Миюки нерешительно отвела взгляд. Не глядя Тацуе в лицо, с небольшим недовольством она продолжила:

— Тогда почему наедине?!

— Просто думаю, что так лучше. Интуиция.

Тацуя и сам не верил в это, отчего у него в глазах виднелось сомнение.

— Могу я... пойти с тобой?

— Вероятно, перед тобой, Миюки, Куроба-сан не станет говорить правду.

— А если вы будете наедине, он её говорить будет?

— Не то чтобы я ему доверяю. Просто он склонен использовать ужасные слова и другие мерзкие вещи, которые тебе будет трудно слушать. Он не будет скрывать свою нелюбовь ко мне, вот что я хочу сказать.

Миюки открыла рот, но потом печально сжала губы.

Комнату заполнила тишина.

— ...Я поняла, — на этот раз нарушила молчание Миюки. — Я оставлю разговор с Куробой-одзисамой на тебя, Онии-сама. Взамен расскажешь мне обо всём, что он тебе скажет, в подробностях, включая все грубые слова.

— Хорошо. Однако уже после завтрашней новогодней встречи. Я не хочу сейчас возлагать на твои плечи ещё больше бремени.

— Хорошо.

Наверное, Минами ждала, пока они не закончат говорить, поскольку показалась сразу же после этого.

— Извините, Тацуя-сама.

— Да, заходи.

— Да. — Как и ранее, Минами села сразу же после того, как зашла через раздвижную дверь. — Куроба-сама сказал, что сейчас свободен. Место он уже выбрал.

Тацуя кивнул, будто говоря обеспокоенно глядевшей на него сестре «не волнуйся», затем ответил:

— Хорошо. Я приму его приглашение.

— Тогда я вас отведу. — Минами поднялась.

Тацуя тоже поднялся, с улыбкой кивнув Миюки и сказав «всё будет хорошо», развернулся и последовал за Минами.

Куроба Мицугу остановился там, где жила его мать отдельно от главного дома. Она была сестрой предыдущего главы семьи, Эисаку. Другими словами, младшей сестрой дедушки Тацуи, хотя Тацуя никогда с ней не виделся. Конечно, тут он тоже был впервые.

Минами привела его до входа в особняк госпожи. Ждавшая внутри горничная отвела его в гостиную.

На столе уже стоял чай. Когда горничная взялась за ручку предмета, напоминавшего чайник, из него тут же начал подниматься пар — видно, вода уже нагрелась. Залив воду в небольшой чайничек, она поставила его перед Тацуей. Как и ожидалось, там был не порошковый чай, а настоящий зелёный листовой. Впрочем, Тацуя не собирался просить принести ему какой-либо из них — так ему было легче.

Поставив железный чайник на место, горничная наклонила небольшой чайник, наверное, чтобы его нагреть и увлажнить. Из чайника с горячей водой продолжала умеренно выходить пара, видно, он стоял на электромагнитном нагревателе.

Куроба Мицугу появился, когда Тацуя выпил чашку чая до одной трети.

— Извини, что заставил ждать.

Приведшая Тацую горничная поменяла ему чашку и положила чашку чая перед Мицугу. Когда тот сделал знак глазами, горничная поклонилась и вышла.

— Всё в порядке. Я ожидал не долго.

Когда Тацуя сказал это, Мицугу опустил чашку и кивнул. Он был явно спокойнее, чем когда посещал FLT. Возможно, потому что Миюки в целости и сохранности прибыла в главный дом, или просто решил сдаться.

— Что ж, ты сказал, что хочешь со мной поговорить. О чём же?

Тацуя удивился:

— Я здесь, чтобы вы выполнили своё обещание.

— Обещание? Я давал обещание?

— Да. — Тацуя заметил, что Мицугу не намерен отвечать добровольно и его нужно как-то заставить говорить. — Обещание ответить мне, если мы сумеем добраться вовремя, которое вы дали в FLT.

Мицугу цокнул языком. Похоже, он сожалел о собственной небрежности, однако Тацуя не был намерен из уважения позволить ему забрать своё обещание.

— Ты пожалеешь, услышав это.

— Я буду сожалеть, если уйду отсюда, ничего не услышав.

Мицугу нахмурился и сжал губы. Однако немного поколебавшись всё же заговорил:

— Прекрасно. Но я не потерплю никаких вопросов. Даже если ты спросишь, я не отвечу, — сказав это, Мицугу отвёл взгляд. Нет, глаза смотрели на Тацую, но их фокус был где-то далеко. Наверное, он вспоминал старую историю. Затем Мицугу начал говорить о своих давних воспоминаниях.

Примерно 18 лет назад мы, клан Йоцуба, возрадовались новостям.

Это была поздняя беременность. Мы тут же поехали сюда. К Мии, ждавшей родов в главном доме, который мы называли родительским.

В те дни память о трагедии, которая произошла в 2062 году, была ещё свежа. Память о похищении Майи-сан Великим Азиатским Альянсом, об этом гнусном инциденте, что превратил её в человеческий материал для экспериментов. Ценой нашего возмездия была потеря тридцати ключевых фигур клана.

Начало подрастать новое поколение. Само это было чудесно. В особенности обрадовалась благословлению Мии-сан Мая-сан, потерявшая способность иметь ребёнка. Наверное, потому что после той трагедии она не могла иметь сына, она смирилась с рождением племянника, несмотря на то что они были не связаны кровью напрямую. Хотя это было неожиданно, мы даже думали, что сможем увидеть поворот в отношениях сестёр. По крайней мере мы так думали.

Мы воспарили, когда узнали, что в животе Мии обитает новая жизнь.

Экспериментами и расчётами мы вывели, что новая жизнь получит самые лучшие гены и станет сильнейшим в мире волшебником магии Психического вмешательства. Ожидалось, что ребёнок даже без нашего вмешательства станет великим.

Никто в этом не сомневался.

Однако мы надеялись не только на это.

Магия, в которой была превосходна Мия-сан, «Вмешательство в умственную структуру». Магия, которая может переделать разум.

Если эту магию применить на старом человеке, побочные эффекты будут сильными. Однако если субъект — ребёнок, который ещё развивается, побочный эффект окажется не таким уж и большим, и степень закрепления магии будет также высокой. Мия-сан говорила, что вмешательству в умственную структуру человека мешает его эго.

А поскольку плод не имеет своего эго и его информация главным образом неразвита, то можно сформировать новорожденного так, чтобы он имел похожую силу психического вмешательства. Мы были одержимы такой иллюзией.

После той трагедии мы попали в ловушку этой одержимости. Каким-то образом мы хотели создать стража с абсолютной силой. Чтобы никогда больше не повторилась трагедия. Чтобы создать волшебника, который будет возвышаться над остальными, создать в клане сверхчеловека.

Он защитил бы нас даже от нации или всего мира. Защитил бы клан Йоцуба от незавидной судьбы. Владелец абсолютной силы, способный разрушить мир. Ради будущего Йоцубы мы хотели создать сильнейшего волшебника.

Семья зациклилась на создании такого волшебника. И этого желал не каждый по отдельности, а вся семья в целом.

Чашка Мицугу опустела. Он раздражённо позвенел в колокольчик. Прибежала горничная, и он ей приказал принести кувшин воды для питья, а не чай. До тех пор, пока горничная не закончила и вышла из комнаты, он молчал. А заговорил только тогда, когда они снова оказались одни.

Мы много раз ночами приходили навестить Мию-сан, выражая нашу симпатию, молясь за ребёнка в её животе.

Мы хотели стать сильнее. Чтобы освободиться от оков этого возмутительного и неразумного мира. Достаточно сильными, чтобы всё убрать с нашего пути.

Тогда с этой силой мы могли бы защитить наших детей. Абсолютный, особенный Страж защитил бы их от любых трагедий.

Мы думали лишь о наших эгоистичных желаниях и ни о чём больше, иногда выражая их словами.

Мия-сан смеялась от нашего эгоизма, говоря: «Я тоже хочу родить такого ребёнка».

Магия вмешательства в умственную структуру Мии-сан должна была формировать разум ребёнка в её животе. Предположительно, наши молитвы должны были ей в этом помочь.

Мая-сан тоже часто приходила увидеться с Мией-сан. Она не молилась вместе с нами, но каждый раз, когда смотрела на живот Мии-сан, её слова намекали, что она, похоже, вспомнила, что такое любовь.

Мицугу вдруг прервался. Налил воды из кувшина. Руки немного дрожали. Он не отпустил чашку даже после того, как её осушил. Он много раз пытался заговорить, но губы предательски дрожали.

Тем не менее после двух чашек воды он каким-то образом собрался.

Однако это были не истинные чувства Мии-сан. Тем не менее мы поняли это слишком поздно, в день родов.

Настоящим желанием Мии-сан было отомстить миру. Она желала, чтобы появился владелец силы, которая может перевернуть мир. Разрушить мир, который травмировал Маю-сан, и мир, который ранил Мию-сан.

Глубоко в душе под фасадом нашей защиты Мия-сан хотела создания, которое сможет уничтожить любого.

Никто из нас этого не осознал. Мы не поняли её страдания, что она разрывается на части.

— Вот так ты родился. Младенец с магией разрушить мир, которого хотела Мия-сан. Это был ты, — сказал Мицугу, сосредоточившись на лице Тацуи. Его разум вернулся в настоящее. — Ты можешь спросить, как я это узнал, когда ты только родился. Однако я знаю. Я это понял в то самое мгновение.

Мицугу тяжело дышал. Было очевидно, что он в очень возбуждённом состоянии.

Тацуя хотел было предложить сделать перерыв, но Мицугу продолжил говорить, будто им что-то овладело. Его сознание вновь полетело в прошлое.

Тогдашний глава семьи, Йоцуба Эисаку, мой дядя, имел способность анализировать зону расчёта магии других людей и через систему психоанализа мог предвидеть потенциальные магические навыки волшебников. Большинство последовательностей магии, которые широко использовались в Йоцубе для анализа зоны расчёта магии, создал именно он.

Эисаку-одзиуэ провёл анализ новорожденного сына Мии-сан. Сколько же магической силы в ребёнке? Мы ждали его слов и даже приготовили для празднования напитки.

Я даже сейчас это ясно помню.

Одзи-уэ сказал нам.

Он сказал: «Этот ребёнок обладает скрытой силой разрушить мир».

Он обладает силой разрушать любую материю и информационные тела, а также силой восстанавливать любую материю и информационные тела в пределах 24 часов. Пока человек не умер, он может восстановить его к изначальному состоянию.

Это отличалось от всего того, чего мы хотели. Однако это было не совсем противоположно нашей надежде.

Сила уничтожить всё. Она могла не защитить нас от неразумности мира, а уничтожить эту неразумность.

Сила восстановить всё. Это значило, что можно вылечить все ранения, если не удалось защитить кого-то.

Более того, непобедимая сила. Необходимый ресурс для сражения с миром. Сила, которой не нужно подкрепление, сколько бы противников ни вышло против неё.

Мы возрадовались, как только услышали слова Эисаку-одзиуэ. Мы не знали, на что надеемся. Нас не заботило искривление чьей-то судьбы.

Демон с силой разрушить мир. Да, такого создания мы, клан Йоцуба, и хотели. Он — наше желание разрушить мир, наша мольба, символ греха Йоцубы.

Новорожденный ребёнок безгрешен. Нет, он — жертва. Но мы засомневались, стоит ли оставлять в живых ребенка, рождённого нашим грехом.

Обладатель силы, которая может уничтожить мир. На магию время от времени могут влиять сильные чувства. Потому даже если бы ребёнок никогда не мыслил о разрушении мира, когда-нибудь в будущем он и вправду мог его разрушить.

Главы и наследники побочных семей собрались на долгий разговор. Прошло много ночей и он наконец закончился, я уже не помню, сколько именно. Прошло от трёх дней до месяца. Я, как следующий глава клана Куроба, тоже участвовал в разговоре.

Мы думали о способе позволить ребёнку умереть... нет, способе его убить, если точнее.

Все, кто участвовал в разговоре, достигли согласия, что «мы убьем ребёнка прямо сейчас», и пошли к Эисаку-одзиуэ.

Мицугу поднял голову, которая мало-помалу опускалась, и посмотрел Тацуе в глаза. Лишь уставший смешок сорвался с его губ:

— Идею убить новорожденного ребёнка ради побочных семей представил мой отец, Куроба Дзюдзо. Я также не пошёл против него.

Тацуя ничего не сказал. Поскольку ему в самом начале сообщили, что никакие вопросы не будут приняты. Он молча ждал продолжения истории. Однако Мицугу подумал, что тот потерял дар речи от потрясения.

— Ха-ха-ха... как и ожидалось, даже тебя можно удивить, — Мицугу рассмеялся человечности Тацуи, хотя это всего лишь сам он неправильно понял. — Тебя не убили лишь потому, что Эисаку-одзиуэ не принял наше предложение. — Мицугу разочарованно опустил плечи. Он вдруг даже утратил силу держать голову, его движения стали похожи на движения марионетки.

Эисаку-одзиуэ сказал нам быть реалистами, а не тонуть в чувстве вины.

«Мы случайно заполучили мощь, которая может разрушить мир. Это — козырь нашего клана, — говорил нам Эисаку-одзиуэ. — После столь долгого ожидания семья Йоцуба наконец получила силу, но вы собираетесь уничтожить её из-за самодовольства — вины, искупить которую пытаетесь убийством ребёнка».

«"Тацуе" предназначено стать лучшим боевым волшебником. Он владеет лишь двумя видами магии, «разложением» и «восстановлением», и никакими больше. Потому он всегда должен суметь защититься от любой опасности даже без магии. Из него нужно сделать чистого бойца. Более того, он не должен иметь вспышек чувств, с чем бы ни столкнулся, его эмоции должны быть полностью подавлены». — Вот что предложил Эисаку-одзиуэ, предыдущий глава семьи.

— Тебя с младенчества растили воином. Как только ты мог стоять, тебя подвергли тренировке по оптимизации организма. Одзи-уэ был серьёзен. Он собирался использовать тебя. И именно он спас тебя от смерти.

Слова продолжали литься из Мицугу, и только сейчас он говорил с Тацуей, а не с прошлым. Мицугу невольно указал на то, что они переложили решение на Йоцубу Эисаку. Удовлетворившись, сказав это, он снова утонул в своём внутреннем мире.

Вскоре ты научился ходить, и началась боевая подготовка. Сколько бы ребёнок ни стенал, его волей пренебрегали. А поскольку семья всегда оставляла его взаперти, он вскоре отказался от своих восстаний. Нет, чувство восстания осталось глубоко у него в сердце. Тренировка также продвигалась в нормальном темпе.

Начали с убийства диких животных, затем боевых псов и улучшенных военными животных, а потом партнёром по тренировкам выступал солдат.

— После того как Эисаку-одзиуэ скончался, место главы семьи перешло к Мае-сан. Затем через некоторое время Мая-сан и Мия-сан сделали тебя субъектом эксперимента. Ты стал успешным примером великолепного искусственного волшебника, потом ты стал Стражем Миюки. — Мицугу наконец поднял лицо и начал говорить нормально. — Однако боевая подготовка продолжилась. Это были довольно чрезмерные нагрузки для твоего растущего организма. Но всё продолжалось до тех пор, пока не решили, что тренировка вредит росту тела.

— Остальное я помню.

На самом деле Тацуя имел воспоминания и о том, что происходило до эксперимента, но этого не осознавал. Память до эксперимента походила на просмотр фильма.

— Ну, конечно. Тебе ведь тогда было уже шесть. — Мицугу затих. Он налил в чашку воды из кувшина и выпил половину. — Даже после смерти Эисаку-одзиуэ тебя продолжили тренировать. Мия не возражала. И вполне понятно почему. У неё были свои причины держать тебя живым. Она хотела когда-нибудь отомстить. — Мицугу одним глотком выпил оставшуюся воду. — Ты — оружие Мии-сан против мира. Не понимая гнев и печаль ненависти одной женщины, мы, клан Йоцуба, удобно и невинно хотели иметь сверхчеловека, это символ нашего греха, — заявил Мицугу, будто гнусно проклиная как себя, так и Тацую. — Мы знаем это и не желаем, чтобы ты оказался в центре Йоцубы. Не желаем давать тебе силу Йоцубы и жаждем забрать тебя из JSDF. Мы просто не хотим повторять наш грех.

Договорив, Мицугу больше не показывал признаков того, что будет продолжать. Тацуя понял, что он закончил рассказывать историю.

— Теперь я разобрался.

— В таком случае откажись от того, чтобы быть Стражем Миюки. Уверен, она это в любом случае от тебя услышит.

Тацуя покачал головой и насмешливо улыбнулся:

— Я разобрался в мотиве вашего поведения, которое тяжело понять. Это — сентиментальное чувство вины.

— Что?! — Мицугу поднялся, ударив один из подлокотников дивана.

Тацуя поднялся вместе с ним. Мицугу не видел ни одной бреши в защите, которая позволила бы ему убить Тацую. Тацуя же видел множество возможностей забрать жизнь Мицугу.

— Как и обещали, вы рассказали мне о том, что я хотел знать. Теперь я могу откланяться, вы согласны?

— ...Уходи. Ты мне тоже ни для чего не нужен.

Мицугу позвонил в колокольчик. Горничная, которая привела Тацую, показалась снова. Мицугу приказал ей отвести Тацую к входной двери.

◊ ◊ ◊

18:50, Тацую и Миюки провели в столовую госпожи. Их вела Минами. Похоже, она прилагалась к ним в качестве слуги даже во время ужина.

Когда они прибыли, Фумия, Аяко и Юка уже сидели. Миюки села перед Фумией, Тацуя возле неё и перед Аяко. Рядом с Миюки находилось место, подготовленное для Майи. Очевидно, Миюки досталось второе место почёта.

За минуту до семи вечера в столовой появился Шибата Кацусигэ. Как Тацуя и думал, здесь собрались все кандидаты. Тем не менее кое-что из головы у него ускользнуло — сюда пригласили и его. Аяко была здесь не как охрана Фумии, а как его партнёр, поскольку сидела возле него. Но ведь клан Йоцуба решил, что Тацуя будет лишь Стражем Миюки, не более того.

Кацусигэ пришёл один. Ещё можно было понять, почему не пришёл Каната, но его не сопровождала даже Котона.

Однако Тацую сюда пригласили. Вполне понятно, почему не возражала Миюки, но даже Фумия, Аяко, Юка и даже Кацусигэ не поднимали никаких вопросов. На этот раз Тацуя себя недооценил. И также недооценил волшебников, которые собрались за этим столом.

Пять людей, кроме самого Тацуи, признавали, что он им ровня, по крайней мере они видели в Тацуе того, кто сильнее их. Они считали, что Тацуя заслуживает места, на котором сидит. Тацуя не догадывался, что они так о нём думают. Так что он просто напомнил себе, что нет смысла чувствовать себя неудобно.

На часах было семь вечера.

Дверь в столовую открылась. Дверь, зарезервированная для главы семьи Йоцуба. Появилась Мая в тёмно-алом длинном платье, ближе к чёрному. За ней следовал Хаяма.

Все поднялись. Тацуя самостоятельно, остальным пятерым помогли стоявшие позади слуги. Стул Миюки отодвинула, само собой разумеется, Минами.

— Леди и джентльмены, благодарю, что пришли, несмотря на внезапное приглашение. Пожалуйста, садитесь. — Затем Мая грациозно села на стул, который отодвинул Хаяма, и спокойно убедилась, что за столом присутствуют все. — Сначала давайте поедим. Кацусигэ-сан, Юка-сан, если желаете, у нас есть сакэ.

На мгновение взгляды Юки и Кацусигэ пересеклись.

— Извините, я отклоню ваше предложение. Я не очень много пью, — первой ответила Юка.

— Ах, точно, Юка-сан, ты плохо переносишь спиртное, — Мая сделала большой кивок, улыбнувшись.

— Да, боюсь, что так, — дипломатично ответила Юка.

— А ты, Кацусигэ-сан? Я слышала, что ты силён с алкоголем, — Мая перевела взгляд на Кацусигэ. Тот должным образом поклонился:

— Я лишь выгляжу сильным... на самом деле я из тех, у кого ужасное похмелье. Вот почему извините, госпожа. У нас завтра важная встреча, потому позвольте мне отказаться от вашего предложения, — в этот раз Кацусигэ поклонился чуть ниже.

— Ах, не следует вести себя так формально. У меня не такие плохие манеры, чтобы заставлять тебя пить, — Мая с улыбкой чуть подняла руку, сделав жест Хаяме, стоявшему за ней.

Хаяма посмотрел на слуг, и те одновременно ушли и быстро пришли с закусками.

— Поскольку завтрашняя новогодняя встреча будет в японском стиле, на эту ночь я попыталась организовать западную кухню. Пожалуйста, наслаждайтесь.

Мая положила нож на блюдо под названием «террин» — закуску из мяса, и поднесла вилку к ярко-красным губам.

Все взяли вилку и ложку, ужин начался.

Блюда были из французской кухни, но подавали их не по правилам. Видно, Мая этого не требовала. Например, к этому времени должны были подать рыбные блюда, но вместо них подали утку.

Когда они поели и им должны были принести десерт, глава семьи села ровнее. Естественно, Тацуя последовал её примеру.

— Что же, давайте переходить к главному вопросу, — Мая перед всеми улыбнулась. — Кацусигэ-сан, Юка-сан, Миюки-сан, Фумия-сан. — в порядке возраста обратилась она ко всем присутствующим за исключением Тацуи и Аяко. Она назвала четырёх кандидатов на место следующего главы клана Йоцуба. — Вы четверо — последние из кандидатов, что остались. Наконец завтра на праздновании Нового года я назову следующего главу семьи. — Вокруг Майи собралось шесть человек, включая Тацую и Аяко. Все слуги, кроме Хаямы, каким-то образом исчезли со столовой. — Я пришла к выводу, что если вы услышите решение внезапно, то это не очень хорошо повлияет на ваши чувства. Поэтому я заранее вам скажу, кто выбран следующим главой.

После этих слов Миюки заволновалась сильнее всех. Почему-то Кацусигэ, Юка и даже Фумия с Аяко выглядели собранно.

— Госпожа, могу я кое-что сказать?

— О, Фумия-сан. Ты хочешь что-то добавить?

Для Фумии было неожиданно не давать Майе сказать о решении.

— Простите за грубость, — он поклонился, на лице появилось волнение. — Извините, но я, Куроба Фумия, кандидат из клана Куроба, официально отказываюсь от позиции следующего главы. Я поддерживаю Шибу Миюки-сан. — Фумия поклонился Майе и снова сел.

— Хм... как интересно.

В ответ на слова Майи о том, что она уже решила, кто будет следующим главой, он отказался от своей кандидатуры. В некотором смысле это было восстание против Майи. Однако она не собиралась его за это осуждать. На Фумию, который посмел высказаться в такое время, упал глубоко заинтересованный взгляд.

— Госпожа, вы позволите и мне сказать?

— Юка-сан, может быть, ты тоже? — Мая усмехнулась её просьбе.

— Да, — Юка поднялась и высокопарно поклонилась. — Клан Цукуба тоже поддерживает номинацию Шибы Миюки-сан в качестве следующего главы.

После того как Юка снова села, Мая счастливо рассмеялась:

— Может быть, вы думаете, что «главе этой семьи не должно быть позволено определять следующего главу по своему усмотрению», или что? — Она вытерла носовым платком выступившие в уголках глаз слёзы и с забавным лицом посмотрела по очереди на Фумию и Юку.

— Нет, мы никогда так не думали.

— Госпожа, простите, что перебиваю со стороны. Это мы с Фумией посчитали, что Миюки-онээсама подходит на место следующего главы. Со временем отец, уважая решение Фумии, отказался от его статуса как кандидата. Мы не собирались возражать решению госпожи, — после Фумии Аяко наконец высказала их настоящие намерения.

Мая в восторге подняла уголки губ:

— Понятно... другими словами, за несколько дней до новогодней встречи клан Куроба решил полностью поддержать Миюки?

Ей ответил Фумия:

— Да, мы едины в своём решении.

— Фу-фу-фу... Фумия-сан, ты хороший сын.

Майе было очевидно, что Фумия передал решение Мицугу. Он тоже желал отложить назначение Миюки, но заговор побочных семей, хотевших не дать Миюки появиться на новогоднем собрании, провалился. Клан Куроба не предпринимал прямых действий, которые отнесли бы его к лагерю заговорщиков и этим шагом он, вероятно, говорил, что к ним непричастен. На самом деле Мая не собиралась обвинять побочные семьи, вовлечённые в саботаж, потому что была уверена, что он не удастся. Мицугу не нужно было прибегать к такому трюку.

— Почему клан Цукуба решил отказаться от кандидатуры именно сейчас? — В глазах Майи Юка повела себя немного дерзко.

— Потому что, госпожа, мне кажется, что больше не будет возможности сказать правду.

— А ещё это хорошая возможность продать себя Миюки?

— Честно говоря, да. Клан Цукуба хочет заполучить достижение, что мы быстро поддержали следующего главу семьи. Откровенно говоря, мы отстаём на фоне клана Куроба и Шибата с точки зрения кровных способностей.

На это откровенное заявление даже Мае пришлось натянуто улыбнуться.

— Нет, способности семьи заключаются не только в прямых боевых умениях, но... намерение клана Цукубы обосновано. Миюки-сан, похоже, ты в долгу перед Юкой-сан.

Хотя неожиданный поворот разговора немного удивил Миюки, она не расстроилась.

— Сейчас я говорю лишь как кандидат на место следующего главы... Однако я согласна с Оба-уэ в том, что волшебника нельзя оценивать исключительно по боевой силе.

Мая кивнула Миюки, будто говоря «хорошо сказано».

— Тогда, Кацусигэ-сан, — затем она повернулась к Кацусигэ, — прежде чем я объявлю своё решение, раз большинство думают так... может быть, и ты в их числе?

Кацусигэ не поднялся, он повернулся к Майе, оставаясь прямо сидеть на стуле.

— Госпожа. Клан Шибата не возражает против выдвижения Шибы Миюки в качестве следующего главы семьи, которое поддержали клан Куроба и Цукуба. Это решение было подтверждено главой, а также членами клана Шибата.

— Ясно. Значит, это семейное решение.

— Да, — Кацусигэ кивнул, даже не обмолвившись, что это он мешал Миюки сюда добраться.

Поскольку он держался так достойно, даже Мая не могла спросить его об этом.

— Однако в связи с отказом от кандидатуры на пост следующего главы семьи у нас есть просьба к госпоже.

—Хотите заключить сделку? — Мая искоса глянула на него. Не сказать, что она глядела сурово, но радости в ее глазах не было точно. Возможно, она подумала о том, что повела себя достаточно хорошо, чтобы не вспомнить о саботаже, а он ведёт себя так дерзко.

— Нет, всего лишь попросить исполнить просьбу.

Однако когда Кацусигэ категорически с ней не согласился, взгляд Майи сменился на удивлённый.

— Поскольку у меня в руках нет ничего, что можно использовать против следующего главы, это нельзя назвать сделкой.

— Как мужественно с твоей стороны. Что ж, попробуй назвать свою просьбу. Кацусигэ-сан, чего ты хочешь?

— Я, Шибата Кацусигэ, желаю, чтобы вы одобрили мою женитьбу с Цуцуми Котоной.

Даже Юка прокашлялась и открыла рот. Фумия покраснел, для него это было слишком.

— Цуцуми Котона-сан... она ведь твой Страж?

— Да.

Мая сделала вид, словно задумалась.

— Если не ошибаюсь, она — улучшенный волшебник, второе поколение серии «Бард». Эта серия имеет несколько неудовлетворительные гены, они немного нестабильны и не совсем подходят для законной жены главы побочной семьи.

— Мой отец тоже это сказал.

— Может быть, просто сделаешь её своей любовницей?

Предложение Майи сразило сидевшего между ней и Кацусигэ Фумию. Он опустил голову и стал красным как рак. Правда, Аяко сидела с ним рядом, но её лицо оставалось бесстрастным. Видно, дело было в разном характере, а не возрасте.

— На самом деле у вас уже такие отношения, так ведь?

— Значит, вы знаете? — Кацусигэ не критиковал Маю.

— Дело в том, что... Стражи должны защищать важных людей клана, тех, кто обладает выдающимся талантом, а это значит, что твоим Стражем может быть и женщина. Тем не менее когда она им стала, это был лишь повод держать Цуцуми Котону-сан возле себя, верно?

— Дело не только в этом... — Кацусигэ попытался обратить внимание на полезность магической силы Котоны, но сразу же передумал и ответил Майе: — Нет, это так.

Верно, главная причина заключалась в том, чтобы держать Котону при себе, но он подумал, что скрывать это сейчас — не лучшая мысль.

— Что ж... — Мая будто обеспокоенно приложила руку к щеке. Хотя это был довольно понятный жест, никто из присутствующих не подумал, что она и вправду обеспокоена. — Я не хочу разделять любимых. — Почему-то Мая посмотрела на Миюки. — То, что она улучшенный человек, ещё не значит, что она умрёт преждевременно. — И сразу же перевела взгляд назад на Кацусигэ.

Миюки заметила, что Мая на неё смотрела, но понятия не имела почему. Хотя она учла, что Минами могла за ней шпионить и говорить всё её тёте, но это не очень укладывалось в голове. Миюки вспомнила, как недавно расстроилась из-за навалившейся тревоги, но было невозможно спросить смысл взгляда Майи.

Не подозревая о чувствах Миюки, Мая посмотрела взволнованному Кацусигэ в глаза и с улыбкой ответила:

— Отлично. Я не намерена запрещать главе побочной семьи из собственных чувств выбирать партнёра по браку.

Миюки задрожала. Тацуя тревожно на неё глянул, но Миюки подняла руку, показывая, что всё в порядке и она успокоилась. Мая взглянула на неё со стороны и вернулась к разговору с Кацусигэ:

— Как главе побочной семьи, тебе не нужно так много думать. Поскольку, Кацусигэ-сан, ты согласился отказаться от позиции главы клана, я помогу тебе поговорить с Сатору-саном.

— Спасибо огромное, — Кацусигэ поднялся и низко поклонился.

Когда он посмотрел вверх, Мая жестом указала ему вернуться на место и вздохнула:

— Похоже, мне больше нет необходимости это говорить... — Мая вновь посерьёзнела. — Миюки-сан, ты станешь следующим главой семьи.

— Да, — твёрдо ответила Миюки.

— К счастью, все, кто здесь собрались, с готовностью тебя поддержали, не следует этого стыдиться, это хорошее поощрение.

— Да, Оба-сама. Я приму это к сердцу. — Миюки поднялась, поклонилась Майе, затем аккуратно поклонилась всем за столом. В особенности низко она поклонилась перед Кацусигэ, а из-за расположения мест это стало плохим опытом дли них обоих.

— Что ж, давайте продолжать ужинать, — сказала Мая, и Хаяма дважды хлопнул в ладони.

Было подано главное, — хотя, строго говоря, это было не совсем верно, — мясное блюдо. Когда ужин закончился, Мая попросила Тацую и Миюки остаться.

◊ ◊ ◊

После того как все ушли, со стола убрали всё лишнее и принесли для Майи чашку чая, для Тацуи чашку кофе и для Миюки кофе с молоком.

Все слуги ушли, включая Хаяму.

Мая поднесла чашку ко рту и затем с улыбкой на лице начала разговор:

— Миюки-сан, первым делом поздравляю. И тебя, Тацуя-сан, ты хорошо потрудился.

— Спасибо огромное, Оба-уэ.

— Извините, что заставили вас переживать.

Тацуя и Миюки сидя поклонились. Они ещё не дотронулись до своих чашек.

— Что ж... Я попросила вас двоих остаться, потому что хочу рассказать кое-что очень важное.

Миюки напряглась, и сидевший рядом Тацуя это заметил.

— Поскольку ты станешь следующим главой семьи, то не сможешь выбрать себе жениха. Я уже говорила с тобой об этом.

— Да... — Миюки положила руки на колени.

— Но перед этим... Тацуя-сан. — Мая вдруг обратилась к Тацуе.

— Да? — рефлекторно в недоумении ответил он, поскольку не был готов, что с ним заговорят в этом разговоре.

— Может быть, ты мне не поверишь, если я скажу это так внезапно, но... Миюки-сан не твоя настоящая сестра.

Из горла Миюки вырвался странный выдох. Это был немой крик. Миюки поднесла обе руки ко рту и широко распахнула глаза, так и замерев, словно мраморная статуя. Хотя не совсем «замерев» — в глазах закружилось пламя, а цвет лица изменился.

По сравнению с Миюки Тацуя выглядел менее потрясённым. Но просто потому, что новости превысили лимит того, что его чувства могли обработать. От шока, который буквально ошеломил его, он отвлёкся на третьи мысли и процедил:

— Да, я не поверю. Потому что есть горы доказательств, что Миюки моя настоящая сестра.

Мая всё ещё могла позволить себе улыбку, глядя в глаза Тацуе, в которых постепенно исчезали эмоции.

— Тем не менее это правда, потому что, Тацуя-сан, ты — мой сын.

От такого удара даже Тацуя потерял дар речи.

— Тацуя-сан, ты — результат искусственного оплодотворения моей яйцеклетки, которая была заморожена перед тем инцидентом, а моя сестра была суррогатной матерью. И твой отец, конечно, не Тацуро-сан. Вот почему Миюки-сан тебе двоюродная сестра.

«Невозможно, — первое, что возникло в мыслях Тацуи, как только голова начала работать. — Невозможно, чтобы Миюки была моей двоюродной сестрой. Невозможно, чтобы Миюки не была моей настоящей сестрой».

Тацуе стало стыдно за то, что сомневался. Но, конечно же, он не повёл себя неосторожно и не озвучил эту мысль, пришедшую с глубин души.

— Вы не против рассказать мне подробности позже?

— Точно. Даже после всего сказанного тебя переубедить трудно. Давай чуть позже поговорим как мать с сыном, — совершенно обыденным тоном Мая приняла предложение Тацуи, затем повернулась к Миюки: — Вернёмся к нашему разговору... Миюки-сан, извини, но тебе, как следующему главе клана, придётся отказаться от свободного выбора любимого человека.

— Да.

Хотя лицо у Миюки приняло жёсткое выражение, всё же голосок надежды «может быть?» у неё выскользнул. Она стиснула руки, но не для того, чтобы подготовиться к горю, а для того, чтобы резко не встать, когда возможная радость станет явью.

— Завтра я объявлю твоего жениха одновременно с твоей номинацией в качестве следующего главы семьи, твоим партнёром станет...

Миюки чуть ахнула. И хотя лишь «чуть», она почти перестала дышать.

— ...Тацуя-сан.

Миюки прикрыла рот руками. Они заметно дрожали. Каким-то образом она сдержала крик, передвинув руки к груди. Она прижала их к сердцу, несколько раз моргнула и посмотрела вниз, затем обняла тело, будто чтобы выдержать боль.

У неё словно сердце вырывалось из груди. Но не от горя, а от такой радости, что это было похоже на сильную боль. Она была столь счастлива, что будто обезумела, ей еле удалось успокоиться. Миюки посмотрела вверх. Глаза полнились слезами, она вот-вот собиралась заплакать.

Увидев такую обезумевшую Миюки, Мая взяла вину на себя:

— Тацуя-сан, пожалуйста, приди на завтрашнюю встречу, где ты будешь назван женихом Миюки. Это всё, о чём я хотела поговорить.

Миюки низко поклонилась, её руки были выровнены по коленям, и слёзы начали капать.

— Миюки-сан, завтра твоя помолвка. Это для тебя великая сцена, пожалуйста, хорошо подготовься сегодня ночью.

— Я благодарна за ваши сердечные слова... — с опущенной головой ответила Миюки, звуки всхлипывания и дрожь уменьшились. Мая была словно ласковая мать, однако в её глазах виднелся несоразмерно холодный свет.

— Хаяма-сан.

— Да, мадам. — Сразу же показался Хаяма.

К этому времени Тацуя успел вытереть слезы Миюки носовым платком.

— Пожалуйста, вызови Минами-тян. Пусть приготовит Миюки-сан ванну.

— Слушаюсь.

Сразу же пришла Минами. Мая приказала:

— Минами-тян, отведи Миюки в её комнату. Затем приготовь ванну и отведи её туда.

— Слушаюсь.

Минами повела Миюки в комнату для гостей.

Мая посмотрела на Тацую:

— Сменим место?

— Да.

Мая поднялась. Хаяма открыл двери. Тацуя последовал за ней. Хаяма благоговейно поклонился перед Тацуей — это было самым большим изменением, которое он заметил в этом месте.

◊ ◊ ◊

Они пошли в кабинет Майи. Тацуя впервые сюда зашёл. Нет, кроме Майи и Хаямы, и ещё некоторых техников, следивших за мебелью и HAR, никто не ступал в эту комнату. Можно сказать, что Тацуя был вторым человеком, которому Мая позволила сюда войти.

Внутри стоял большой письменный стол, стул с высокой спинкой, книжные полки, которые возвышались до потолка, и старинный радиоприёмник.

Хаяма предложил Тацуе сесть на диван. Мая села напротив него, и голосом родителя спросила осматривающегося Тацую:

— Тацуя-сан, на что ты смотришь?

— Простите. Я просто осознал, что вы всегда звоните Миюки не из кабинета.

— Странное ты замечаешь, — Мая засмеялась, словно юная девушка. — Это моё личное пространство. Даже HAR тут автономной модели.

— Полностью оффлайновая среда.

— Да, — соврала Мая, но не совсем. Комната была оборудована только одной сетью, связью с конкретным устройством, она доставляла ключевые данные поиска совершенно независимо от других устройств. Так что она ответила наполовину правдиво.

— Тацуя-сама, желаете чёрный кофе?

Тацуя не помнил, чтобы Хаяма обращался к нему на «сама». Но сейчас не следовало возражать.

— Да, чёрный, пожалуйста, — он ответил как можно естественнее.

Хаяма поставил кофе перед Тацуей и травяной чай перед Майей. Тацуя чуть обеспокоился, не помешает ли запах кофе аромату травяного чая. Впрочем, он ничего не сказал, ведь его это мало волновало. Он подождал, пока Мая поднесёт чашку ко рту, прежде чем самому отпить кофе, который, к глубокому сожалению Тацуи, оказался вкуснее, чем готовила Миюки.

— Вкусно... Хотя это может прозвучать грубо, но как и ожидалось от Хаямы-сана.

— Я польщён, Тацуя-сама. У меня в рукаве есть маленький трюк.

— Трюк?

— Да. К своему стыду признаюсь, но я делаю его с небольшой помощью магии.

— Даже я не ровня Хаяме-сану, способному на такую деликатную магию. Такой способ её использования поистине очень важен, — счастливо и удивлённо произнесла Мая, из-за того что Хаяма пожелал раскрыть своей секрет Тацуе.

— Нет, не следует преувеличивать. Я просто делаю то, что могу по способностям, — добавил Хаяма, заставив тем самым Тацую глубоко задуматься. Однако он прервал этот соблазн и обратил своё внимание на Майю. Она, должно быть, тоже ждала, чтобы перейти к главному. Она поставила чашку в блюдце и посмотрела Тацуе в глаза:

— Ну что ж... с чего бы начать?

— Перед этим я хочу кое-что сказать, — Тацуя её прервал. И Мая, похоже, знала, что именно он хотел сказать.

— О, и что же? — Она одной рукой прикрыла рот, в глазах показалось небольшое удивление. Однако она не серьёзно прикидывалась невеждой — уголки её губ чуть поднялись вверх, чего она не скрыла. Хотя это не значило, что не могла скрыть. Однако Мая намеренно улыбнулась сразу же перед тем, как прикрыла рот рукой.

— Почему вы соврали?! — Тацуя сузил глаза, но не потому, что был поражён отношением и ребячеством Майи. Хотя его взгляд, разумеется, и так был пронизывающим.

— Соврала? — с наивной фальшью спросила Мая, но Тацуя не разозлился. Однако он больше не мог позволить никакой фальши, потому и смотрел этим пронизывающим взглядом.

— Соврали, что Миюки моя не настоящая сестра, — заявил Тацуя достаточно спокойным тоном. Он считал, что нет необходимости повышать голос, когда просто констатирует факт.

— Нет, это не было ложью. — Однако Мая стояла на своём. Она говорила спокойно, как и Тацуя.

Тацуя не понимал, почему она так уверена, и это отразилось у него во взгляде. Мая неспешно отпила травяного чая.

— Ты говорил, что есть горы доказательств, что вы родные брат и сестра, но можешь ли ты наверняка называть их доказательствами? — она опустила чашку и посмотрела снизу вверх Тацуе в глаза. Она не смеялась, но радостно улыбалась. У неё в глазах танцевал восхитительный свет. Оставаясь в таком положении, Мая спросила: — Семейная регистрация? Нас ведь это не заботит, разве нет? Анализ ДНК? Его прислал госпиталь, не так ли? Ты ведь не сам его делал. — Губы Майи исказились в чистом полумесяце. — Главы побочных семей знали лишь о беременности Нээ-сан. Понимаешь, даже они не имеют представления о том, что случилось до беременности.

Слова Майи возбудили его подозрения. Даже Тацуя не мог их опровергнуть.

— Оба-уэ. — Однако его голос не изменился. Его непоколебимая воля ударила Майю словно расплавленное железо и стерла её улыбку. — Кто, вы думаете, я такой? — На этот раз настала очередь Тацуи уставиться на Майю в тишине. — Я могу распознать структуру и составные части материи, это одна из способностей, необходимая для разложения материала в любую его конфигурацию. Я могу распознать и суть компонентов, это также означает, что я могу узнать основу, из которой что-либо создано.

— Я думала, твой информационный анализ ограничен двадцатью четырьмя часами прошлого.

— Информация о компонентах находится в настоящем. Нет никакой нужды уходить в прошлое.

Выражение у Майи и Хаямы на лице означало «мы этого не ожидали», но их чувства основывались на разных причинах. На Майе было «вот чёрт» лицо, тогда как потрясение Хаямы было простым потрясением.

— Вот почему я знаю. Миюки и я имеем одинаковую основу тела. Я ясно вижу, что наши тела образованы из спермы одного и того же мужчины и яйцеклетки одной и той же женщины.

— Божечки... — Мая полностью сдалась. — Ты и вправду отличаешься от простых людей.

— Боюсь, что так.

— Это не похвала... — с небольшим смущением Мая улыбнулась, опустив глаза на чашку чая. Тем не менее не протянула к ней руку и снова посмотрела на Тацую. — Ну что ж. Я признаю. Да, я соврала. Ты не рождён из моей яйцеклетки, ты настоящий сын Нээ-сан.

Тацуя слегка вздохнул — в признании Майи не ощутил ни намёка на чувство вины.

— Тогда почему вы это сказали?

— Однако то, что ты и Миюки-сан не настоящие брат и сестра, не совсем ложь.

Хотя Мая не ответила на вопрос Тацуи, он не пропустил ни единого слова. Он спокойно ждал продолжения объяснения Майи.

— Потому что Миюки-сан — улучшенный человек.

Тацуя широко открыл глаза. Он перестал дышать и не смог заговорить сразу.

— ...Миюки генетически улучшена? Но нет никаких признаков...

— Но всё же это правда. Миюки-сан была создана, чтобы сводить на нет искажение, чтобы придавать устойчивость нестабильности; можно сказать, она «идеальный улучшенный волшебник», лучший шедевр Йоцубы.

— Почему...

— Почему мы создали Миюки-сан? Для тебя, Тацуя-сан.

Тацуя полностью потерял дар речи. Это, наверное, было невозможно, но если бы сердце получило больше шока, то сознание, вероятно, побелело бы.

— Твоя сила не должна быть активирована в порыве чувств ни при каких условиях. Хотя на случай чрезвычайных обстоятельств это идеальная мощь, её нужно остановить прежде, чем она лишит тебя жизни. Нээ-сан могла это сделать. Её Вмешательство в психическую структуру могло пробить ей путь к подсознанию цели, временно закрывая «Врата». Однако Нээ-сан наверняка умерла бы раньше тебя. Вот почему был необходим волшебник, который всегда будет на твоей стороне. Для этого и была создана Миюки. — Мая смотрела в глаза Тацуе столь серьёзно, что это пугало. — Миюки — улучшенный человек, созданный специально для того, чтобы остановить тебя.

— Миюки для меня? Не я для Миюки? — Тацуя был ошеломлён. Он даже не подозревал о иррациональности собственных слов.

— Верно. Миюки-сан — девушка, рождённая лишь для тебя, — Мая смягчила взгляд и тон. — Прежде всего, как кто-то может родиться таким красивым? Просто невозможно, чтобы кто-то с такой совершенной внешностью и полностью симметричным телом родился естественным путём. — Мая неловко улыбнулась, наверное заметила зависть в своём голосе. — Хотя я не думаю, что мы сумеем снова успешно создать такого же ребёнка, как Миюки-сан, даже если повторим процедуру её создания. В этом смысле она превосходит естественного человека, можно даже сказать, что её красота — божественное чудо.

— Миюки знает об этом?

Мая покачала головой, милосердно улыбнувшись.

— Нет. Я не хочу, чтобы Миюки-сан узнала, и ни один глава побочных семей тоже не имеет об этом представления. Знает лишь покойный предыдущий глава семьи, Эисаку-одзисама, моя покойная Нээ-сан, я, Хаяма-сан, и бывший руководитель, который курировал модификацией, Курэбаяси-сан, и несколько его доверенных лиц... Эй, Тацуя-сан, — Мая попыталась улучшить Тацуе настроение, заговорив сладостным голосом, — связь между тобой и Миюки-сан сильнее, нежели у родителя и ребёнка. Строго говоря, с генетической точки зрения ты ближе ко мне, нежели к Миюки-сан. — Мая словно баловала Тацую такими словами. — Кроме того, тот факт, что ты мой сын, может быть не совсем неправдой.

— Но...

— Да, генетически ты мой племянник. Но психологически ты мой сын, Тацуя-сан, — медовым голосом прервала Мая, словно обволакивая его.

— Психологически? — Тацуя её не понял, потому решил молча послушать.

— Изначально все Одзи-самы и также поколение Мицугу были разочарованы и страшились твоей силы. Однако я была счастлива. Я так ликовала, что мне хотелось танцевать. Потому что твоя магия — это ключ, который может исполнить моё желание. — Мая, наверное, вспоминала то время; казалось, что она вот-вот задрожит от восторга. — Твоя магия — звезда смерти, которая изменит мир. И я смогу отплатить миру. Миру, который отнял у меня прошлое и будущее и безжалостно вырвал моё скромное счастье как женщины. — Сладость в голосе Майи загрязнялась проклятьем, её злобой против мира. — Вот почему я не лгала, когда говорила, что я твоя мать. Потому что не Нээ-сан хотела твоего рождения. Ты родился в этот мир по моему желанию. Мицугу-сан и остальные в этом отношении ошиблись. Желала разрушения мира я, это моя молитва. Ты родился в ответ на мои чувства. Биологически ты сын Нээ-сан, но желала тебя как волшебника я. Вот почему ты, как волшебник, мой сын.

— Но, Оба-уэ, вы не должны быть способны использовать магию Психического вмешательства, — возражение едва выскользнуло с уст Тацуи, и это не сумело остановить Майю.

— Да, ты прав. Вот почему это чудо. Моё сильное желание перевернуло магию и вызвало немыслимый случай. Наверное, из-за того что Нээ-сан — мой близнец. Возможно, благодаря моей воле её магия изменилась. Чувства к сыну сестры, моя сильная молитва передалась тебе. Может быть, магия Нээ-сан осуществила моё желание. — Мая говорила восторженно, нет, лихорадочно. — Нээ-сан знала. Знала, что магия её ребёнка тайно захватывается мной. Из-за Нээ-сан я лишилась себя, и сестра из-за меня лишилась сына. — Она не жаловалась, а говорила пылким и сладким голосом. — Но тем не менее Нээ-сан пыталась любить тебя. Хоть ей в конце концов это не удалось, знаешь, сколько усилий она приложила?

Пытаясь объяснить Тацуе о Мие, Мая не скрывала в голосе, что высмеивает сестру.

— Эксперимент искусственного волшебника проводился, чтобы сдержать твою магическую силу от выхода из-под контроля под влиянием эмоций. Так что ты самый настоящий экспериментальный материал без экспериментального организма, ты не просто образец. Хотя Нээ-сан колебалась до самого конца, но поскольку ты можешь стать разрушителем мира, бойней человечества, она сделала тебя таким, чтобы ты не стал дьяволом. Чтобы забрать лишь твои сильные чувства, Нээ-сан отдала всё. На самом деле было гораздо проще отнять все твои эмоции, и нагрузка на Нээ-сан тоже была бы меньше. Нээ-сан знала, что это сократит ей жизнь, но она всё же аккуратно изменила твой разум. Разум, который был искривлён мной ещё до твоего рождения. Нээ-сан не пыталась убежать, она изменила тебя.

Мая остановилась, потому что выдохлась. Но она даже не попила чая, прежде чем возобновить историю:

— Чтобы Миюки-сан могла остановить тебя, ничего не чувствуя, Нээ-сан попыталась сделать её к тебе безразличной. Без интереса не было бы никакой ненависти. И ничего, что могло бы стать болью. Она не хотела останавливать твою вспышку эмоций «Коцитом». Да и не было гарантии, что это тебя остановит.

В равнодушном отношении его матери были такие глубокие мысли, что в это было трудно поверить. Наверное, любой другой на его месте не поверил бы.

— По этой же причине Миюки строго обучали поведению леди. Чтобы её магия не основывалась на эмоциях. Она, как леди, должна всегда себя контролировать, никогда не вызывать истерию и не показывать свои чувства, её растили такой девушкой. Хотела бы сказать, что это увенчалось полным успехом, но всё же идеальных леди не бывает.

— ...Миюки — идеальная леди. Магия моей сестры иногда выходит из-под контроля из-за эффекта «Обета».

— Боже, — Мая вздохнула, — У вас и вправду хорошие отношения. Похоже, ты для неё станешь хорошим женихом.

— Неважно, какая между нами психологическая связь, физически мы — настоящие брат и сестра. Потому невозможно, чтобы мы стали парой, разве не так?

— Почему?

— Даже если вы спрашиваете...

Это было слишком очевидно, Тацуя не смог назвать причину сразу же.

— Если ты боишься, что ваши будущие дети будут рождены с генетическими отклонениями, уверяю, это беспочвенное беспокойство. Как я и сказала, Миюки-сан собрана с помощь лучших технологий Йоцубы по улучшению человека. Она не только сконструирована генетически, но и через психическую коррекцию с помощью магии Психического вмешательства. Этот ребёнок способен преодолеть все дефекты модифицированного организма, шедевр Йоцубы в человеческом теле, это возносит её на совершенно иной уровень. Она отличается от провала клана Кудо. Дети, рождённые между тобой и Миюки, не будут иметь никаких дефектов. Я гарантирую это именем Йоцубы. В ней нет ни одного гена, который приведёт к аномалиям.

— Но...

— Уверена, ей будет всё равно, что она улучшенный волшебник. Наверное, она будет этому даже рада. Она догадается, что твой организм и её генетически сильно отличаются. Ну а то, что она с тобой биологически связана, нельзя отрицать.

Может быть, Мая и верно сказала. По крайней мере Тацуя не нашёл никаких ошибок; по правде говоря, он уже об этом думал.

Организм Миюки, без сомнений, произошёл от тех же клеточных компонентов одних родителей, что и организм Тацуи. Однако в ней были примешаны некоторые необъяснимые элементы.

Тацуя понимал, что они не наносят вреда. Потому и думал, что эти факторы — естественные мутации. Однако, раз они были созданы модификацией, то у большого различия между «компонентами» Миюки и его можно было найти более рациональное объяснение. С неохотой, но ему пришлось это признать.

— Тацуя-сан, можешь рассказать Миюки-сан о том, что она улучшенный волшебник, созданный специально для тебя, а также то, что физически и умственно она не несёт никаких факторов, которые могут привести к инвалидности. По крайней мере физически нет никаких проблем в том, чтобы ты и Миюки-сан поженились.

Тацуя посмотрел Мае в лицо. Та молча вернула взгляд.

— ...Согласен, это не следует от неё скрывать, — Тацуя кивнул, помедлив довольно значительное время.

— Точно. Если оставить это как есть, Миюки-сан будет волноваться.

Хотя слова Майи были шуткой, Тацуя не мог этого отрицать.

— Пожалуйста, лелей Миюки-сан, — Мая вдруг изменила тон. — Если потеряешь её, то сломаешься. Твой разум так устроен. И когда сломаешься, то сожжешь мир. — Она предсказывала, нет, говорила тоном предсказания. — Вот почему, пожалуйста, ради жизни защищай и лелей Миюки-сан. — Затем Мая открыла свои истинные чувства: — На самом деле меня устроят оба варианта. — У неё в глазах виднелся самый интенсивный свет за эту ночь. — Ведь когда ты уничтожишь мир, моё отмщение будет завершено. — Глаза горели горячим пламенем. — Если ты сумеешь защитить Миюки от злобы мира, моя месть примет иную форму. Я уступлю миру, который высокомерно топчет судьбы людей. — И называлось это пламя безумством. — Я уверена, что смогу забыть эту насмешливую и неизящную себя, которой стала из-за несправедливости мира. — Среди безумства Мая невинно улыбнулась: — Как это было бы восхитительно. Какой ты чудесный сын. Ты отомстишь за меня. За «Йоцубу Майю», которая умерла в двенадцать лет.

— Оба-уэ, вы сумасшедшая.

— Ради этой цели, Тацуя, ты женишься на Миюки. Я не приму отказа.

Слова не достигали сознания Майи. Даже если она их слышала, сердце их не понимало. К ней подошёл Хаяма и заменил уже холодный травяной чай новым. Мая посмотрела на Тацую. Изменение оказалось столь резким, что Тацуя больше не видел никакого безумия.

— Тацуя-сан, хочешь ещё кофе?

— Нет, мне достаточно.

— Правда? Ах, уже так поздно.

Ужин закончился в девять вечера. Сейчас уже было больше десяти. Тацуя этого не осознал, но раздумья между объяснениями Майи, похоже, заняли неожиданно много времени.

— Завтра у нас дела, нужно заканчивать. Тацуя-сан, у тебя ещё остались вопросы?

— Тогда в благодарность за ваши слова один последний вопрос. — Тацуя волновался, что безумие Майи снова разгорится, потому решил задать тот вопрос, ответ на который должен знать сейчас.

— О, и какой же?

— Почему вы выбрали завтрашний день? У вас есть какие-либо основания объявлять меня вашим сыном, чтобы я стал женихом Миюки?

Новогодняя встреча была и вправду встречей, где все из клана узнают новости о ключевых изменениях в Йоцубе. Это самое подходящее время, чтобы номинировать Миюки. Однако для Тацуи это была недостаточная причина, чтобы Мая завтра объявила и обо всём остальном.

— Не то чтобы нам необходимо было сделать это завтра, но одна причина у меня есть. — Вопреки опасениям Тацуи, Мая говорила спокойно, будто её что-то развеселило. — Изначально я не собиралась называть тебя моим сыном на этой новогодней встрече. Однако, Тацуя-сан, ты показал такой яркий фокус.

Под «ярким фокусом» она имела в виду его уничтожение Взрывом материи флота Великого Азиатского Альянса, Тацуе не было нужды это подтверждать.

— А потом начал действовать объединённый комитет начальников штабов USNA, который командует магическими войсками напрямую. Они даже ради своего расследования приказали тебя задержать, так много ты привлекал внимания.

— Прошу прощения за это, — Тацуя невольно криво улыбнулся.

Он не думал, что его приказали задержать ради расследования. По крайней мере Тацуя видел в таком мотиве лишь дополнительную причину.

— Хорошо, что это закончилось.

Мая чуть кивнула. Даже когда её безумие скрылось в тени, её дружеское отношение к Тацуе осталось.

— Но когда Звёзды ушли из Японии, обезумел Кудо-сэнсэй, и даже сделал свой ход заокеанский пользователь ходзюцу. И в каждый случай был вовлечён ты, действуя за кулисами.

«Кудо обезумел» относилось к Куклам-паразитам, а заокеанский пользователь ходзюцу к Чжоу Гунцзиню.

Услышав это, Тацуя подумал: «Верно, в этом году случилось много чего». Но что бы там с удобством Майи ни было, Тацуя, конечно же, не хотел начинать драться с Йоцубой.

— Вот почему твой дебют в конце концов произойдёт на завтрашней новогодней встрече.

— Значит, в этом дело, — в виде исключения Тацуя с пониманием кивнул.

По крайней мере он узнал, что на завтрашней встрече есть возможность и необходимость распространять ложь, что он — сын Майи.

Однако это также не означало ничего.

— Что ж, в этом и все причины, — Мая довольно улыбнулась. Разговор, похоже, для неё закончился хорошо. По крайней мере в определённой степени она всё-таки сумела убедить Тацую. — Тацуя-сан, ты знаешь, где твоя комната?

— Да, Оба-уэ.

— Правда? — Маю, похоже, не волновало, что Тацуя так и продолжал обращаться к ней по-старому. — Тогда извини, что не могу тебе помочь, ты можешь вернуться в свою комнату самостоятельно? Я кого-то попрошу, чтобы тебе приготовили ванну, а пока можешь идти.

— Хорошо, я понял. — Тацуя понял, что это конец их разговора. — Спасибо за кофе, было вкусно. — Он поклонился Майе и Хаяме, затем покинул кабинет.

◊ ◊ ◊

Даже когда Тацуя ушёл, Мая продолжила сидеть на диване.

— Мадам, спасибо за ваш тяжкий труд, — сказал ей Хаяма, стоя позади неё.

— Почему-то я стала более эмоциональной, чем собиралась, — неохотно призналась Мая. Наверное, она извинялась за свою вспышку возбуждения.

— Полагаю, ничего не поделаешь, вы ведь излагали эту историю.

Хаяма вступился за неё с «это та тема, в которой вы не можете избежать такого возбуждения». Наверное, это её смутило, Мая отвернулась, надув щёки, что не подходило её возрасту. Даже Хаяма посчитал это забавным, но он не был столь небрежным, чтобы улыбнуться.

— Так всё это было вашим тайным планом, мадам? На этот раз даже я должен признать, что восхищён.

В прошлом ноябре сразу после инцидента в Йокогаме она позвонила Тацуе и Миюки и пригласила их в особняк, тогда она сказала Хаяме: «Миюки должна стать следующим главой, чтобы связать Тацую. У меня есть некоторые мысли на этот счёт». Она рассказала Хаяме свои планы по подготовке к завтрашней новогодней встрече.

— Много чего случилось так неожиданно, что я возбудилась сильнее, чем хотела. Остальное зависит от того, насколько далеко Миюки-сан зайдёт.

— Но всё равно она будет великой женщиной, — вдруг твёрдо добавил не кто иной, как Хаяма. Мая, повернувшись на диване, посмотрела на него. Тот улыбнулся добродушной улыбкой старика. — Миюки-сама примет свои чувства более открыто. Тацуя-сама непобедим, но, думаю, он примет истинные чувства Миюки-самы.

— Я бы сказала, что любовь будет моим проигрышем.

— В этом случае победит тот, кто будет честен, — улыбнулся Хаяма, вытягивая из Майи её миазмы.

◊ ◊ ◊

Когда Тацуя вернулся, в комнате никого не было. Должно быть, Миюки пошла приводить себя в порядок к завтрашнему дню и ещё не вернулась.

Как Мая и сказала, скоро его повели в ванную комнату. Он редко оставался на ночь в главном доме, и ванная комната тоже сильно отличалась от обычной, ведь он впервые остановился в гостевой комнате в японском стиле. Он не забыл надеть банный халат, поскольку по дороге можно было на кого-то натолкнуться. Купался Тацуя и не долго, и не мало.

Вернулся он уже в одиннадцать часов вечера, тем не менее Миюки ещё не было.

Вместо этого он обнаружил разложенный футон. Один футон с двумя подушками.

— Онии-сама, извини, что заставила ждать, — в такое неподходящее время вернулась Миюки. — Это... — оставив раздвижную дверь открытой, она заглянула внутрь. И, разумеется, первым ей попалось на глаза...

— Миюки, это сделал не...

«Я», — не договорил Тацуя своё оправдание. Вероятно, много слуг помогли Миюки прихорошиться до блеска, а также под хитоэ у неё было одно нижнее бельё. И, возможно, ванна была очень горячей, поскольку ей было не холодно носить так мало одежды посреди зимы. К тому же лицо и шея были красными из-за тепла, но, очевидно, в комнате было не жарко. Однако он потерял дар речи не из-за хитоэ. А из-за невероятного обаяния одетой в хитоэ Миюки. Она и так была красивой, но сейчас словно сияла. Раньше у неё был освежающий, неживой аромат, сейчас же она могла привлечь даже бабочек и пчёл, у неё был нежный аромат цветка. Если бы в таком виде она вышла в Токио на улицу, то, без сомнений, вызвала бы большую панику. Тацуя без преувеличений так подумал.

— Онии-сама, это... — однако Миюки тоже была не в таком спокойном состоянии, а тут ещё и только один футон. Это были первые слова, которые она сказала, когда её разум перезагрузился.

— Нет, это сделал не я. Оно так уже было, когда я вернулся с ванной.

— Понятно.

Тацуе стало неловко так долго стоять, потому он сел перед столиком, Миюки села перед футоном. Раздвижные двери, ведущие в другую комнату, остались открытыми. Миюки и Тацуя это видели, но как-то неудобно было их закрывать.

Миюки, расчёсывая волосы, казалось, не может успокоиться. Она чувствовала его взгляд. Ничего не поделаешь, ведь прошло лишь три часа от шокирующего заявления, что Тацуя будет её женихом. Вдобавок ко всему ещё и ошеломляющее известие о том, что Тацуя и Миюки не настоящие брат и сестра. Сейчас было глупо вести себя так, словно ничего не случилось и не обращать друг на друга внимания.

— Уммм, О-онии-сама, — неуверенно заговорила Миюки.

Тацуя удивлённо поднял брови:

— Что такое?

— Нет, это... Онии-сама, могу я всё ещё тебя так называть? Или я должна тебя звать Та...

— Я не возражаю, если ты будешь называть меня как обычно, — с улыбкой Тацуя спас Миюки, которая, похоже, была не в состоянии назвать его «Тацуя».

Миюки облегчённо улыбнулась. Однако он ответил «как обычно» не только ради Миюки. Тацуя не собирался врать ей и говорить, что она не его сестра.

— Тогда, Онии-сама... твой разговор с Оба-сама закончился?

— Это...

«Конечно, раз я здесь», — почти ответил он, но потом осознал, что у её вопроса другой смысл.

— Да, закончился. Я спросил у Оба-уэ всё, о чём хотел знать.

— Понятно. Тогда, это... — Миюки запнулась. Она, наверное, не медлила. Просто имела недостаточно смелости, чтобы спросить. Собрав наконец всё своё мужество, она задала вопрос: — Онии-сама, ты и я правда...

«Не брат и сестра», однако сколько бы мужества ни собирала, сказать решающие слова не смогла.

— Это ложь, — очень кратко ответил Тацуя.

Сердце Миюки раскололось на две половинки. На чувство облегчения от того, что она настоящая сестра Тацуи. И на взволнованность от того, что она, как его сестра, не сможет выйти замуж за Тацую.

— Почему... Почему Оба-сама сказала такую неправду?

— Может быть, это немного упрощённое объяснение, но, похоже, чтобы нас поженить.

С уверенностью понять объяснение Майи было трудно, но Тацуя знал больше, нежели Миюки. Вот только он ещё не решил, сколько следует ей рассказать.

— Даже когда мы брат и сестра?

— Ну, семейный регистр и анализы ДНК лишь формальности.

— Это... верно. Учитывая силу, которой обладает клан Йоцуба.

— Также ненужно волноваться о генетических аномалиях наших будущих детей.

— Почему? — мрачно глядевшая вниз Миюки вдруг подняла глаза и посмотрела прямо на Тацую.

Из-за белой кожи у неё на шее, не прикрытой хитоэ, Тацуе захотелось отвести взгляд. Однако такие мысли означали бы, что он попал в руки Майи, потому он успокоил свой разум.

И успокоившись, Тацуя вновь посмотрел Миюки в глаза. И увидел, что она, похоже, готова принять от него любую правду. Мая решила сделать Тацую спутником Миюки, а значит, она была уверена, что Миюки сможет вынести такую тяжесть. Прочитав в глазах сестры готовность, Тацуя решил, что должен ей сказать.

— Ты, твоё тело не имеет факторов, которые могут привести к генетической аномалии. Ты — улучшенный человек.

Миюки прикрыла рот руками, широко распахнув глаза. Её длинные волосы качнулись.

Тацуя испытал облегчение от того, что она не испугалась.

— Я улучшенный человек...

— Из оплодотворённой яйцеклетки Каа-сан наукой Йоцубы был создан «идеальный улучшенный волшебник». Поборов все дефекты, приходящие с модификацией, ты стала шедевром Йоцубы. Ты — улучшенный человек, нет, больше, чем человек.

Тацуя не пытался её утешить. Но почему-то Миюки заметно успокоилась. Она не расстроилась и не испугалась из-за того, что была создана искусственно. Ведь сейчас её тело и жизнь — подарок, полученный от Тацуи. Чем больше она об этом думала, тем сильнее уверялась, что так правильно. Вот почему она слишком сильно не волновалась о том, что её организм — искусственная работа.

— Тогда... тогда пока я буду возле Онии-самы, я внезапно не попаду в загробный мир?

Но она волновалась об ограничении жизни модифицированных людей. Страшилась, что вдруг исчерпает свою жизнь и не сможет больше быть радом с Тацуей.

— Судя по тому, как говорила Оба-уэ, у тебя даже выше сопротивляемость к продолжительному использованию магии, чем у меня.

— Это значит... я могу жить возле тебя, Онии-сама?

— Судя по тому, как говорила Оба-уэ, у тебя будет долгая жизнь.

Когда она узнала, что будет жить столько же, сколько и брат, её даже перестало заботить, что она улучшенный человек.

— Онии-сама мой настоящий брат, но мои гены отличаются от твоих.

Тацуе почти сказал: «Постой...».

Мая и вправду сказала, что Миюки — улучшенный человек, но генетически Тацуя и Мая — племянник и тётя. Не было сказано ни одного слова, которое бы говорило о том, что Тацуя не брат Миюки. Тем не менее Миюки сказала то же самое, что и Майя. И Тацуя посчитал, что сходство не только в упоминании генов.

— С самого начала члены клана Йоцуба были экспериментами с манипулированием генами, вышедшими из Четвёртой лаборатории. Хотя это отличается от улучшенных людей, это не меняет того, что мы также прошли генетические манипуляции, — сказал Тацуя так, чтобы подчеркнуть похожесть его и Миюки.

Однако сонная Миюки, видно, не смогла этого понять.

— Тогда Онии-сама и я с сегодняшнего дня двоюродные?

— По крайней мере в глазах других.

— И я буду помолвлена с Онии-самой? — радостно воскликнула она. Однако радость продлилась недолго. Она увидела озадаченный взгляд Тацуи. — Как и ожидалось, тебе это омерзительно...

— Что? — Тацуя не понимал, почему Миюки вдруг помрачнела.

— Ведь для Онии-самы я всё ещё сестра?

— Да, это ведь правда. — Для Тацуи это было ясно как день.

— Чтобы сестра хотела стать невестой настоящего брата... это ведь ненормально...

— Миюки, ты...

На мгновение Тацуя подумал, что не расслышал. Однако его пять чувств многими тренировками уже вышли за пределы обычного человека. Миюки точно сказала: «Чтобы сестра хотела стать невестой настоящего брата». Из контекста это можно было понять лишь как Миюки и Тацуя. Другими словами, Миюки...

— Д-да! Это не только из-за приказа Оба-сама! Я очень счастлива слышать, что буду невестой Онии-самы! — Миюки посмотрела вниз, сжав руками колени. Слёзы капали на руки и бёдра. — Даже сейчас это чувство не изменилось. Хотя я знаю, что Онии-сама мой настоящий брат, я хочу, чтобы Онии-сама ценил меня как женщину! Я хочу быть невестой Онии-самы! Когда я уже сдалась, вдруг оказалось, что сдаваться не нужно!

Хотя Миюки говорила так взволнованно, её голос слышался ясно. Однако из-за этого волнения кое-что было трудно понять.

Её слова «когда я уже сдалась, вдруг оказалось, что сдаваться ненужно», должно быть, означали «я сдалась до того, как услышала эту историю, теперь же, когда ты сказал, что мы можем пожениться, мне больше не нужно сдаваться». Тацуя понятия не имел, что Миюки и раньше об этом волновалась, это его удивило. Миюки, конечно, уделяла ему слишком много внимания, однако Тацуя всегда считал, что она любит его только как брата.

Наверное, он просто хотел так считать и ни о чём не задумываться.

Тацуе казалось, что слёзы Миюки его укрощают.

— Но Онии-сама, в конце концов, нормальный... И у тебя нормальное чувство морали... Ты не будешь романтически любить родную сестру. Должно быть, тебе отвратительна такая ненормальная сестра, как я... — Миюки наконец всхлипнула.

Плач был не громким, но таким, из-за которого в груди болит, Миюки так сильно подавляла печаль, что она вся вырвалась в один миг.

— Миюки... — Тацуя робко протянул к ней руку.

Миюки потянулась и поймала её своей.

Тацуя подумал, что она собирается стряхнуть его руку. Ведь совершенно естественно поступить так с ним, с бессердечным братом, не заметившим проблему сестры, пока она не заплакала от боли.

Однако Миюки схватила правую руку Тацуи обеими руками. Затем обняла её.

— О...

Тацуя попытался сдержать её и сказать «подожди», но остановился. Он не мог заставить себя слишком резко отвергать Миюки. Нет, он вообще не хотел её отвергать.

— Онии-сама, я, я... — Сильно сжав его руку, Миюки отчаянно пыталась собрать мужество. Мужество сказать свои чувства. — Люблю, тебя. Я люблю тебя. Я влюбилась в Онии-саму!

Тацуя всегда слышал от сестры «я тебя обожаю», сейчас же впервые услышал «я тебя люблю». Лишь такая небольшая разница, а так сильно меняла смысл. Тацуя впервые это заметил.

— Всё в порядке, если ты будешь ненавидеть такую ненормальную сестру! Всё в порядке, если ты будешь считать это плохое чувство неестественной склонностью!.. но, пожалуйста, прошу, Онии-сама... — Миюки подняла мокрое от слёз лицо.

Тацуя никогда не видел такое печальное, отчаянное лицо, но такое красивое.

— Как-нибудь... как-нибудь... позволь мне оставаться возле тебя. Пожалуйста, не отдаляйся от меня. Не исчезай!

Даже когда Миюки плакала, её лицо не искажалось. Даже со стекающими слезами оно оставалось красивым.

Сегодня Тацуя впервые понял и это.

Её плачущее грустное лицо.

Позволяя Миюки обнимать его правую руку, Тацуя протянул левую руку к её спине.

— О-Онии-сама?

— Я не исчезну.

— Ах... умм... Онии-сама, ещё раз... скажи ещё раз... — Миюки попросила так боязливо и прижалась к груди Тацуи. Она хотела услышать эти слова снова, чтобы убедиться.

— Миюки. Я не исчезну.

— Ах… — Миюки переполнилась эмоциями, вся энергия словно ушла из тела.

Тацуя подумал, что должен ответить сестре, которая доверила всю себя ему.

— Пока смерть не разлучит нас. Я буду рядом. Хотя и не в том смысле, как ты того желаешь. Я по-прежнему вижу в тебе мою сестру. Ты моя милая сестрёнка. Я не подумаю плохо о такой милой сестрёнке. И я также не считаю тебя ненормальной. Я никогда не отвергну тебя. Никогда не уйду. Однако, Миюки... это потому, что я твой брат. И потому, что ты моя милая сестрёнка. Вот почему... прости. По крайней мере пока я вижу в тебе лишь сестрёнку.

Миюки, находясь в объятиях Тацуи, отпустила его руку и прижала её к груди, когда услышала его ответы.

— Этого достаточно. — На лице оставались следы от слёз, но новых слёз не было. — Пока я довольна. — Затем она непринуждённо положила руку Тацуе на шею и обняла его. — Потому что пока я тоже могу называть тебя лишь Онии-сама. — Её щека почти дотронулась до его, и она прошептала: — Мне достаточно, что Онии-сама ответил «пока» на моё признание. — Миюки крепко его обняла. — Но ведь мне можно надеяться? Не «сейчас», но «когда-то». Чтобы Онии-сама увидел во мне «Миюки», а не сестру.

Тацуя так же прошептал Миюки на ухо:

— Может, это звучит странно, но я попытаюсь.

Миюки его отпустила.

— Ох дорогой Онии-сама, — и весело рассмеялась.

Тацуя криво улыбнулся.

Наконец между братом и сестрой вернулась обычная атмосфера.

— Миюки, уже поздно. Завтра нужно вставать рано, следует ложиться спать.

— Ах, точно. Тогда я попрошу футон... — Миюки почти было поднялась, но Тацуя её остановил. — Онии-сама?

— Ненужно. Оба-уэ любезно это организовала. Давай просто сегодня поспим на одном футоне.

— Э-э? — голос Миюки дрогнул. Он так не дрожал, даже когда она плакала. — Ух, эм, Онии-сама, это, имеешь в виду...

— Нет, ты ошиблась. — Тацуя злобно ухмыльнулся. — Мы будем просто спать вместе. Мы не будем делать ничего другого.

— П... понятно, — Миюки похлопала себя по груди. Казалось, что в этом жесте было немного сожаления, может быть, она чего-то ожидала?

— Я сначала переоденусь в пижаму. Можешь уже ложиться.

— Нет... я могу тебя немного подождать. Так что давай ляжем на футон вместе, Онии-сама.

— Хорошо. Я скоро вернусь.

Тацуя убедился, что в гардеробе висит юката, которую можно использовать в качестве пижамы, Тацуя быстро снял верхнюю одежду и надел её.

— Онии-сама, тебе не холодно? — тревожно спросила Миюки, когда Тацуя собирался лечь.

— Нет. Думаю, футон уже достаточно тёплый, — Тацуя лёг, сделав жест рукой Миюки. С небольшим колебанием она тоже легла, используя в качестве подушки руку Тацуи.

— Интересно, когда же это было. Кажется, в детстве был один случай, когда я так лежала.

— Это было не так уж и давно... в день, когда закончились похороны Каа-сан.

— Верно... это... было небрежно с моей стороны, — Миюки прижалась к Тацуе. Тот другой рукой обнял её за плечо. — Онии-сама.

— Что такое?

— Онии-сама, ты правда не знал?

— Ну...

— О том, как сильно я страдала.

— Прости.

— В особенности в последнее время. Общество поощряет волшебников жениться рано. Если бы я хотела статус волшебника, по меньшей мере мне пришлось бы выбрать жениха, или мне его бы выбрали.

— Верно.

— Брат и сестра ведь не могут пожениться. Тогда с другим мужчиной...

— Миюки, — Тацуя погладил её по волосам. Она задрожала от напряжения, но сразу же расслабилась. И оставила себя Тацуе. — Давай просто спать.

— Да, Онии-сама.

Миюки доверила своё тело и разум Тацуе и заснула, слушая далёкий звон колоколов наступающего Нового года.