Впервые я услышал о нем еще в 1951 году, во время поездки в Туву (По материалам С. Вайнштейна. (Прим. авт.)). Мне тогда говорили, что в горной тайге вблизи озера Торе-Холь живет старый шаман. Он исчезал при одном только слухе, что кто-то его разыскивает и хочет видеть.

Прошло двенадцать лет, прежде чем наша встреча с шаманом состоялась.

Летом 1963 года небольшой отряд археолого-этнографической экспедиции вел раскопки в Туве, на одном из островов высокогорного озера Торе-Холь, расположенного в истоках Енисея недалеко от границы Монголии.

Район озера Торе-Холь был, пожалуй, самым отдаленным в Туве: туда не было дороги, связь поддерживалась только самолетами.

Каждый день раскопок приносил нам все новые и новые открытия… Как-то вечером, было это в конце июля, наша группа после тяжелого трудового дня отдыхала у костра. Неожиданно из-за камышей, окружавших остров, выплыла лодка. Ее толкал длинным шестом рослый мужчина, одетый в старинный тувинский халат.

Лодка ткнулась в сырой песок, незнакомец спрыгнул на берег и подсел к костру. Завязалась беседа. Нашим гостем оказался местный рыбак. Расспросив о раскопках, он вдруг сказал: "Мой родственник старый шаман Саян Шончур приглашает вас в гости. Живет он на склоне горы у северного берега острова, в юрте. Недавно вышел из тайги".

Нужно ли говорить, как обрадовались мы представившейся возможности увидеть живого шамана, поговорить с ним, быть может, стать свидетелем камлания.

И вскоре в сопровождении рыбака я со своими помощниками – молодыми тувинскими учеными переплывал на лодке десятикилометровое озеро. Мы с трудом пробрались через густые заросли камышей и оказались в глухом месте, расположенном у подножия горы, поросшей густым лесом.

Навстречу шел худой болезненный старик, сгорбленный под тяжестью лет. Он повел нас к себе – в небольшую войлочную юрту, слабо освещенную костром очага. Напротив входа, в самом почетном месте юрты, мы увидели массивный бубен, обтянутый оленьей кожей с очень примитивными рисунками звезд, хвойных деревьев и оленей.

На стене юрты висели маленькие идолы, изображавшие духов-покровителей. В полумраке поблескивали их бусинки-глаза.

Мы разговорились с шаманом. В конце затянувшейся беседы старик, раскуривая длинную тонкую трубку, вырезанную из ветви кустарника, признался:

– Я уже не могу быть шаманом. Никто не идет ко мне. Никто не зовет. Жизнь изменилась, и бороться со злыми духами мне не под силу. Переселюсь к сыну в поселок за озером. Навсегда распрощаюсь с духами.

Саян Шончур рассказал нам историю своей жизни.

Родился он в горной тайге. Его родители были оленеводами. Они охотились, ловили рыбу, кочевали в поисках зверя. Совсем молодым – было это более шестидесяти дет назад – он услышал "зов предков".

Бежал из дома, скитался по тайге, чуть не погиб. Сколько бродил по тайге, совсем не помнит. Все это время ничего не ел, лежал под кедром и слышал, как ветви били в бубен.

Родственники с трудом нашли его. Они пригласили к больному старого "сильного" шамана, он камлал (шаманил) всю ночь, а утром сказал, что в Шончура вселился дух шамана-предка, умершего много лет назад, и потому больному надо стать шаманом.

Шончур не хотел этого, боялся. Но слова старого шамана были для родственников законом. Они коллективно приготовили Шончуру шаманские принадлежности – бубен и колотушку, обтянутую медвежьей шкурой, сшили специальный костюм.

Старый шаман учил Шончура по ночам своему сложному искусству. Потом собрались все жившие поблизости в тайге члены рода и совершили особый праздничный обряд оживления бубна. Бубен после этого обряда должен был служить Шончуру конем в странствиях в мире духов, а колотушка – плетью, чтобы погонять коня.

Старый шаман камлал над бубном, потом все родственники по очереди били в бубен. Последним ударил в бубен Шончур. С того времени Шончур стал шаманом.

Постепенно болезнь Шончура начала проходить. Он много раз совершал камлания. "Лечил" людей и животных, изгоняя из них злых духов, с которыми ему приходилось бороться. Ему помогали добрые духи.

Он рассказал о верхнем мире, где правит грозный и всесильный хан Курбусту, о среднем, где живут люди, о нижнем, где властвует кровожадный Эрлик, владыка всех злых сил.

Я попросил Шончура показать нам камлание. Немного поколебавшись, он согласился.

Мы помогли ему облачиться в шаманские принадлежности. С трудом подняли и одели на него тяжелый плащ, весь увешанный изображениями духов-помощников, множество металлических подвесок и железных стрел.

Духи-помощники изображались в образах птиц и зверей; это были длинные, сшитые из ткани змеи с раскрытыми ртами, белки, вороны и др.

На плаще белым оленьим волосом был вышит скелет человека – спереди ребра, сзади позвоночник. На голову Шончур надел ярко-красную повязку с белым изображением человеческих глаз, рта, ушей, носа.

По верхнему краю повязки шел густой ряд высоких орлиных перьев, напоминающий головной убор индейского вождя. Шончур стоял перед ними в мягких сапогах с вышитыми на них рисунками костей ног человека.

И вот началось камлание. До этого я слышал о шаманских камланиях полные всяких странностей рассказы стариков в енисейской тайге, на Подкаменной Тунгуске, в примонгольских степях, читал волновавшие воображение описания путешественников прошлых столетий, но воочию камлание шамана со всеми его древними атрибутами никогда не видел. Наступил вечер. Когда кожаный полог у входа в юрту приоткрывался под порывами ветра, нам была видна узкая полоска багряного заката над озером, синеющие вдали горные цепи. Шончур подбросил сухих веток в костер, который ярко разгорелся.

На решетчатых стенах жилища заплясали отблески пламени. От шамана, сушившего над огнем свой бубен, чтобы он лучше звучал, от людей, сидевших у очага, падали странные длинные тени. И казалось, сама машина времени унесла нас в таинственную даль веков.

Не верилось, что еще совсем недавно мы ехали в машине по залитым солнцем красивым современным улицам Кызыла – столицы Тувы…

Но и новая Тува, и древний шаман были реальностью. Перед нами был древний Шончур – последний шаман Тувы…

…Убедившись, что бубен хорошо подсох у огня, Шончур ласково обращается к бубну-коню (у него есть даже свое имя) и спрашивает, готов ли "конь" к дальнему пути. Затем угощает его, смазывает кожу чаем, оленьим молоком.

Наконец бубен-конь накормлен. Шаман грузно садится на пол, закрывает глаза и, повернувшись спиной к огню, начинает медленно петь, призывая к себе духов-помощников. Он перечисляет их, хвалит, воспевает их достоинства. Потом в их сопровождении отправляется в верхний мир.

Удары в бубен звучали все громче. Голос шамана становится то тихим и вкрадчивым, то грозным и требовательным. Это он ведет разговор со злыми духами, которых встречает на своем пути.

Вдруг шаман резко вскакивает и бьет в бубен короткими сильными ударами. Глаза его по-прежнему закрыты. По его выкрикам, движениям, мимике совершенно очевидно, что Шончур находится в состоянии экстаза. Слова он произносит уже не нараспев, как это было вначале, а хрипло, отрывисто. Теперь он исступленно изображает борьбу со злыми духами.

Красноватое в слабом свете тухнущего костра, морщинистое, худое, покрытое капельками пота лицо шамана, с глубоко впавшими закрытыми глазами, принимает устрашающее выражение.

Неожиданно он начинает бегать за злым духом по юрте. Из отрывков фраз можно понять, что дух уклоняется от борьбы: то прыгает в воду, превратившись в рыбу, то, став птицей, старается скрыться в облаках.

Шаман призывает духов-помощников преследовать врага вместе с ним. Он сам, судя по словам Шончура, которые слышны нам, когда удары в бубен затихают, не может осилить злого духа в одиночку.

Но вот приходит помощь от духов-помощников. Раздается резкий удар в бубен – это шаман выстрелил в злого духа своей "стрелой". Выстрел был метким: дух ранен и пускается наутек. Шаман бежит за ним.

Дух всячески увертывается. Шаман делает резкие движения, прыгает и наконец настигает врага. Начинается борьба. Оба падают на пол, катаются по земле. Шаман крепко прижимает злого духа бубном. Тот пытается вырваться, но безуспешно.

Шаман топчет врага ногами, а потом подносит его ко рту и съедает, произнося:

– Я съел тебя, съел твои легкие и печень! Мою красную кровь лизать тебе не дам!

Победа одержана. Шаман сообщает о своем возвращении из странствий. Сделав несколько шагов по юрте, Шончур в изнеможении опустился на пол и лишь через несколько минут открыл глаза.

Мы опять увидели старого, сгорбленного и очень усталого человека-Шаманство – одна из ранних форм религии, основанная на вере, что каждая вещь имеет своего духа, двойника.

Шаманисты полагали, что мир населен злыми и добрыми духами. Злые духи вызывают болезни. От "духов-хозяев" гор и тайги зависит удача охотника на промысле и т.д.

Вера в существование духов в той или иной степени свойственна всем религиям – от первобытных до наиболее сложных и изощренных. Но шаманство отличает от других религий то, что служителям культа шаманам приписывается сверхъестественная способность в состоянии экстаза вступать в непосредственное общение с духами и воздействовать на них.

Почти для всех сибирских шаманов было характерно то, что во время камланий они ударами в бубен, исступленными танцами, пением доводили себя до состояния глубокого транса.

Шаманы занимались главным образом "лечением" больных, гаданием, "обеспечением" удачи на промысле.

Один из исследователей этнографии народов Сибири конца XIX-начала XX века Л. Я. Штернберг писал о гиляках (нивхах), что каждый из них "верит шаману, поручает ему лечение своих больных, питает к нему суеверный страх, верит в его предсказания, в силу его колдовства, верит, например, что шаман может убить любого человека, как бы далеко последний ни находился от него". Гиляки верили, будто бы один шаман убил другого тем, что вместо него подстрелил птицу. Сам термин "шаманство" происходит от тунгусского слова "саман, шаман", вошедшего в международную литературу через русский язык.

Еще сравнительно недавно считалось, что шаманство было известно только сибирским народам. Однако изучение верований в Северной и Южной Америке, Африке и других частях света показало, что шаманство известно и жителям этих районов нашей планеты.

У одних сибирских народов шаманизм был более развит, у других менее. Так, у тувинцев, бурят, алтайцев и некоторых других народов имелись, если можно так выразиться, профессиональные шаманы, а у чукчей, например, каждый член семьи мог выполнять шаманские функции.

Шаманы обычно брали за камлание плату, известны случаи, когда бедняки, лечившиеся у шаманов, совершенно разорялись, вынужденные "за лечение" отдавать почти все, чем они располагали. Но также нужно иметь в виду, что далеко не все шаманы были богаче своих сородичей.

Широко распространено мнение, что шаманы для лечения применяют средства народной медицины. Это неверно. Средства народной медицины использовали знахари, действовавшие обычно совершенно независимо от шаманов, часто даже враждуя с ними…