После того, как мы чудом спасли «Запорожец» от неминуемой гибели в огне посреди села, решили сходить ко мне перекусить, и попутно смыть копоть с наших просветленных физиономий, искупнувшись в реке.

Стоял теплый солнечный день. По глубокому синему небу ползли рифленые облака. Ветер у тропинки колыхал стебли тысячелистника, а обнаглевшие лопухи лезли под ноги. Пахло травой, разогретой на солнце. Миновав обвисшее прясло, за которым в тени сутулой почерневшей бани стебли конопли безнадежно стремились стать деревьями, мы вышли к спуску к реке.

Уже спускаясь с холма, я заметил, что на берегу сидит мой батька и рыбачит. Подозрительно. Днем рыбалка так себе.

Подойдя ближе, мы услышали, как он тихо напевал:

– «Только глянет над Москвою утро вешнее, золотятся помаленьку облака…».

Если батька поет, то это может означать только одно.

– Привет, пап, – сказал я.

– Здрасьте, – поздоровался Игорь.

Батька медленно повернулся. Он был изрядно выпивши.

– Пап, а не рановато ли?..

– С утра выпил – весь день свободен… – раздраженно ответил он, немного помолчав. – А че у вас, доходяги, рожи такие черные?

– Долгая история. А ты поймал что-нибудь?

– Да, двух эфиопов.

Батька еще что-то недовольно пробубнил, а потом достал из кармана фляжку. Выпил из нее. Поморщился. После чего начал поднимать удочку так, словно ему на крючок попался кашалот. Сперва из воды выскочил поплавок, затем показалось грузило… а вот вместо червя на крючке мы с Игорем увидели надкусанное в нескольких местах яблоко.

– Кхм… пап, вряд ли ты что-нибудь поймаешь на такую наживку.

– Нихуя ты в рыбалке не понимаешь… – проворчал он и, надкусив яблоко, снова забросил его обратно в реку. – Валите нахер с моего берега и рыбу не распугайте.

Мы решили не испытывать судьбу и сбежали. Во дворе дома нас встретил мой пес Дейзик. Он отважно выскочил из-за угла, в надежде облаять всех и каждого по-отдельности. Но увидев знакомых, разочаровано прорычал и отправился дальше патрулировать двор.

Плотно пообедав, мы закрылись в моей летней комнате и закурили, прихватив по стакану чая. Я включил музыку.

«Мы легли на дно-о-о, мы зажгли огни…»

– Надо где-то денег раздобыть, – задумчиво произнес Игорь. – На бензин. Что думаешь?

– Я вообще, много думаю, – отозвался я, важно пуская кольца дыма. – А вот о чем думал ты, когда ставил полторашку с БЕНЗИНОМ под капот АВТОМОБИЛЯ, я не знаю. Мы, между прочим, могли натурально погибнуть или, что еще хуже – некрасиво обгореть, но выжить. Вот об этом, надо думать. О технике безопасности!

– Да ну тебя. Я уже подумал об этом. С меня пиво. Обмоем иномарку и выпьем за наше чудесное спасение. Только вот опять же, денег нету…

– Цветной металл сдадим.

– Отличный план, – нахмурился Игорь. – Вот только где его взять, этот цветной металл… Все уже давно собрали и сдали.

Мы немного помолчали.

– А я знаю где! – сказал я.

Игорь изумленно на меня посмотрел.

– Ты не пугайся, а выслушай. Дело плевое. Тут недалеко. Два локтя по карте.

Я подошел к двери, чтобы убедиться в том, что нас никто не подслушивает. Никого не было. Я повернулся к Игорю и тихо произнес:

– Короче, просто обрежем пару пролетов проводов и все…

Игорь быстро заморгал.

– Ты че, совсем сдурел? – он приподнялся. – Нас поймают и… это даже хуже, чем машину посреди деревни взорвать!

Он разволновался и забегал со стаканом по комнате, громко хлебая чай. Взгляд его был стеклянным. Он отодвинул тюль и посмотрел наружу. По двору бегал Дейзик и все еще искал, кого бы ему хорошенько облаять. Но на нашей улице в три дома за деревней случайные прохожие – совершенно редкое событие.

– Это же… Это же… ХИЩЕНИЕ в особо длинных размерах! – забубнил Игорь.

– Че ты так разорался! – Я насторожился и прислушался. – Осади, пиротехник. Я давно все продумал. Пойдем, покажу. Только веди себя непринужденно.

Игорь вышел из комнаты с таким видом, словно у него концерт Rammstein в кармане брюк. Но во дворе кроме расстроенного пса никого не было. Так, совершенно не подозрительные мы вышли на дорогу и пошли вдоль домов.

– Итак, мой скромный подельник, – начал я. – Вот столбы. Вот дом соседки, вот мой дом, а вот дом другой соседки. Как ты можешь наблюдать, дальше домов больше нет. Но! Там еще три пролета с проводами! Мы аккуратно обрезаем тут и хуяк! Получается два обесточенных пролета в труднодоступном человеческому глазу месте. Несколько ловких движений пассатижами и у нас, еще до заката, будет по сто метров алюминиевого провода на рыло. Улавливаешь?

Игорь взволнованно закурил. У него заискрило в глазах.

– Но это же нехорошо, – он повернулся ко мне. – Совсем нехорошо.

– Да неужели? Сознательные односельчане уже несколько лет растаскивают бетонные блоки совхозной фермы и строят из них коттеджи на берегу моря, а ты из-за каких-то проводов запереживал.

Игорь замолчал. Он думал. Впрочем, даже ему было ясно, что думать тут уже не о чем. План – идеален.

Он выбросил обжигающий пальцы окурок.

– Ладно, провода так провода. Все равно денег больше негде взять. Ведь они, по сути, все равно никому не нужны.

– Именно!

– А если нас поймают?

– Скажем, что мы из правительства.

– Ну, не знаю… А, когда начнем?

– Приходи вечером, часов в девять.

– Заметано.

Настал час крестик, то есть икс – девять часов вечера. Игорь прикатил на моем велосипеде, оставленным у него еще утром. Я вышел на дорогу.

– Ну что, готов? – спрашиваю.

– Естественно!

Мы присели на лавочку.

– Короче, так как гениальная идея моя и провода растут возле меня, резать их будешь ты, – говорю я и достаю из кармана пассатижи. Вручаю ему. – Вот тебе еще две пары резиновых перчаток и перчатки для сварочных работ. Думаю, сильно ты не пострадаешь.

Он взял инвентарь и с любопытством его рассмотрел.

– А скафандра у тебя случайно нет?

– Нет. Пошли за лестницей. Мама дома смотрит малахова, а батька спит в бане, так что свидетелей нет.

Мы зашли за угол дома и взяли тяжелую, но высокую железную лестницу. Потащили к дороге.

И все бы прошло незаметно, если бы не дикий сушняк, который внезапно настиг батьку после дневного перепоя. Он вышел из бани с таким видом, словно у него во рту птицефабрика. Обреченно двигая воздух перед собой, он с трудом переставлял ноги. Мы замерли. Батька внезапно остановился и медленно повернул голову в нашу сторону.

– Э! Вы куда лестницу потащили? – потирая мятую физиономию, спросил он.

Повисла пауза.

– Туда… – промямлил я.

Батька хоть и был с похмелья, но что-то тем не менее заподозрил.

– Что-то рожи мне ваши не нравятся, – озадаченно произнес он, нахмурив брови. – Уж сильно подозрительные. Так, так… Утром вы ходили в какой-то копоти, а сейчас лестницу куда-то тащите. А ну-ка, быстро сказали мне, что вы тут задумали.

– Ничего, – сглотнув, выдавил из себя Игорь.

– Ничего? – батька приподнял одну бровь. – Да неужели?

Во двор неожиданно вышла еще и мама.

– Алле, гараж, а вы куда лестницу потащили?

Повисло неловкое молчание. Мама поочередно смотрела то на нас, то на батьку.

– Ну? Я жду? – прикрикнула она.

Нужно было что-то ответить. Что-то правдоподобное и безобидное.

– Скворечник хотим прибить… – наконец сообразил я. – Там… – Я весьма неопределенно кивнул в сторону Норвегии.

Мама посмотрела на батьку, но тот уже лениво брел к погребу, в котором хранился квас.

– Нарыбачился… – пробубнила она, глядя на его уходящую спину, а потом повернулась к нам. – Смотрите, не убейтесь там. Тимуровцы.

Мама ушла. Выдохнув с облегчением, мы потащили лестницу дальше. Прошли мимо дома соседки. Когда черемуха скрыла нас от посторонних взглядов, мы бережно уложили лестницу на дорогу и закурили.

– Ну что, подождем еще? Или сразу начнем?

– Давай, покурим, – говорю. – А то… что-то страшно мне стало. Нехорошо все это. Может…

– Нет, не может, раз уж решили, то… – уверенно сказал Игорь. – Ну, не скворечник же прибивать теперь, в самом деле.

Мы молча посидели, раздумывая о своем поведении и том, что в тюрьме сейчас макароны.

– Начнем?

– Да.

– Так, стой на стреме, – сказал Игорь, надевая перчатки. – Если что, я прыгаю в траву, а ты сильно толкаешь лестницу. Я тихо сижу, лестница тихо лежит, а ты просто куришь на дороге.

– Читаю книгу.

– Что?..

– Ну, я книжку с собой взял для алиби. Если шухер, то я типа просто читаю книжку.

– Какую еще, блять, книжку?

– «Благородный жулик» О. Генри.

– У меня слов нет, насчет твоего алиби…

– Хорошая книга, мне нравится.

– Хоспаде, с кем я пошел на дело…

– Ты бесишься, потому что у тебя нет книжки для алиби. Лезь давай.

Мы подставили лестницу. Игорь начал карабкаться, а затем я услышал:

– Альфа, альфа. Я на месте. Все нормально: сиськи в тесте…

Меня сделалось страшно за своего подельника. Вдруг его током шибанет и… полный абзац. Но тут я услышал: чик! Фьють! Первый обрезанный провод криминально просвистел и рухнул на траву у дороги.

Я снова закурил, непрерывно покручивая башкой в поисках лейтенанта Коломбо, местного участкового или корреспондентов дежурной части… Любой шорох в траве повергал меня в десятибалльную тряску. Мне казалось, что под каждым кустом сидит милиционер с биноклем. Еще минута и нас повяжут…

Просвистел второй провод.

Игорь спустился вниз.

– Бля, ну и рожа у тебя… – улыбнулся он, отобрав у меня сигарету. – Если будешь стоять с таким лицом на дороге, нас заподозрят в международном шпионаже.

– Отъебись.

– Ну что, переставляем лестницу к следующему столбу? Два ловких движения и два пролета проводов обесточены. Теперь можно их хоть зубами перегрызать.

– Давай быстрее.

– Ладно, ладно…

Мы бегом переставили лестницу к следующему столбу. Игорь отчекрыжил провода, а я начал их быстро скручивать. Они оказались невероятно тяжелыми.

Когда мы управились, то сложили мотки под черемуху. За проводами необходимо вернуться по темноте.

Возвращаясь с лестницей домой, заметили, что у калитки сидит батька и курит, попивая чай.

– Прибили скворечник? – спросил он.

– Ну, да…

Я надеялся, что он не будет спрашивать ГДЕ.

– Как далеко-далеко, где-то там в Подмосковье, фотографию сына уронила рука… – пропел батька. – Сколько метров скворечника прибили, тимуровцы?

Мы чуть лестницу не выронили и приготовились включить дурачков.

– Скажем так, – продолжил он. – Я решительно против таких скворечников. Но вы ребята молодые, надо где-то доставать деньги. Не мне вас осуждать, тощих расхитителей. Я ничего никому не расскажу при одном условии.

Стало очевидно, что история про скворечник во второй раз не прокатит.

– Каком условии?

– Вы мне снимете вот этот фонарь, который уже лет десять не светит, – он указал на столб прямо напротив нашего двора. – Я его починю и повешу над домом. Он будет светить, а я буду вспоминать этот прекрасный день, когда вы решили повесить первый в своей жизни скворечник…

Мы пожали плечами.

– Дай-ка, сюда, – попросил батька у меня книгу.

– Держи.

– Ну, начинайте, чего уставились.

Мы подставили лестницу к столбу.

– Итак, – батька раскрыл книгу. – «Дельце как будто подвертывалось выгодное. Но погодите, дайте я вам сначала расскажу. Мы были тогда с Биллом Дрисколлом на Юге, в штате Алабама. Там нас и осенила блестящая идея насчет похищения…».