1.

Золотой осенью мы с сыщиком Рябовым гуляли по яблоневым садам Подмосковья.

С идиотским однообразием куковала кукушка.

Резко тянуло палым винным листом.

В небе, выстроившись клином, улетали какие-то пегие птицы.

— Петя, взгляните-ка на лица садоводов, — предложил мне Рябов.

Я глянул и… содрогнулся.

На них начертано отчаяние, страх, даже мистический ужас…

К нам подошел садовод Егорыч. На ногах — кирза, на голове лихо заломлен картуз с лопнувшим козырьком.

— Как дела, дед? — сощурился Рябов. — Урожай-то хорош?

Садовод длинно сморкнулся, невнятно матюгнулся.

— В чем дело, Егорыч? — решил уточнить я, акушер второго разряда, Петр Кусков.

Егорыч голубыми глазками зыркнул на меня.

— Лутцые яблоцки, — от волнения зацокал он, — кажную ночь кто-то сымат! Самые увесистые сымат…

— Сторожа куда смотрят? — спросил Рябов.

— Я и есть сторож!

Рябов задумался. Потом с ястребиной зоркостью глянул мне прямо в зрачки:

— Кажется, Петя, мы невзначай набрели на крупное дело. Срочно в Лондон!

— Почему именно в Лондон?

— Объясню на месте.

2.

Возле Биг Бена сыщик заиграл желваками:

— Присматривайтесь к яблочным лавкам.

Я стал крутить головой, увы, таковых лавок не обнаружил.

Тут по Бейкер-стрит прошел господин, смачно жующий огромное русское яблоко. Исчез за дверью особнячка с красной черепичной крышей. К строению примыкал парк с карликовыми английскими дубками.

Мы с сыщиком спрятались в живой изгороди. Приступили к наружному наблюдению.

Из дома выплыла огромная мэм, по виду служанка, с полной корзиной налитых, ядреных яблочек. Подошла к одному из дубков. Принялась привязывать голубыми ленточками плоды к узловатым веткам.

Потом гаркнула:

— Исаак, готово! Выходьте!

Пред нами появился ранее наблюдаемый субъект.

Сел под английский дубок с русскими яблочками.

— Клара, тряси! — приказал сурово.

И могучая мэм стала трясти.

Однако яблоки крепко привязаны на ветках. Ни одного падения…

— Шибче! — взревел Исаак.

Мэм чуть не вывернула дубок с корнем.

Огромное яблоко шарахнуло Исаака по лбу.

— Эврика! — заорал Исаак, кинулся в родные пенаты.

Клара неспешно принялась собирать палые яблоки. Она протирала их клетчатым подолом, складывала обратно в корзину.

Согнувшись под тяжестью даров природы, удалилась в дом.

— Вы что-нибудь поняли? — спросил Рябов.

— Масонский заговор?!

— Какая скудность воображения…

3.

— Сигару? Шотландский плед? — спросил нас Исаак ласково.

— Мне бы шотландского виски, — попросил я, акушер второго разряда, Петр Кусков.

Исаак сам налил мне бодрящий напиток.

— Господин Ньютон, — сощурился я, — зачем вы воруете наливные русские яблочки?!

— Вы были в доме Эйнштейна? — вкрадчиво вопросил Исаак.

— Нет…

— Эдисона?

— Увы…

— Фарадея?

— Да, с какой стати?!

— Вы бы и там увидели дюжих мэм, с русскими наливными яблочками.

Исаак наклонил седую голову. Она у него оказалась вся в шишках.

— Извольте повторить фамилии тех господ! — уточнил я.

— Эйнштейн, Эдисон, Фарадей…

— Ваша фамилия? — скрипнул я зубами.

— Его фамилия — Ньютон, — усмехнулся сыщик.

4.

Мы шли с Рябовым вдоль замусоренной Темзы. Я глянул на свои наручные часы фирмы «Заря». Часы Биг Бена отставали на целых два часа.

Все раздражало меня в этом туманном Альбионе.

Я харкнул в реку.

Сыщик остановился, ястребиными взором пронзил меня.

— Не плюйте в Темзу!

— Волнуетесь за экологию?

— Петя, яблок в России до черта, а вот с открытиями просто беда…

— Вы о чем?

— Закон всемирного тяготения. Из школьной программы. Помните?

Я внутренне ахнул. Легендарные яблоки Ньютона!

— Но почему именно русские яблоки? — заиграл я желваками.

— Они почти в два раза тяжелей английских. А уж с французскими их лучше и не сравнивать. Наша рязанская дичка гораздо крупнее.

— Знаете, Рябов, а не податься и мне в креативщики?

— У вас есть задатки? — обалдел детектив.

— Великих открытий, может, и не сделаю… Так хоть наливных яблок отъемся.