1.
Пропажа мумии корейского вождя Ким Ир Сена всколыхнула всю прогрессивную мировую общественность. Всколыхнула она и нас, то есть меня, акушера второго разряда, Петра Кускова, и моего друга, бесстрашного и прозорливого сыщика Рябова.
— Петя, — помрачнел он, — мы должны вернуть священную мумию. Для них он является одной из реинкарнаций Будды.
Я сурово нахмурил брови:
— Мы найдем Будду, даже если из живых нам придется сделать сотни мумий!
2.
В Корею мы вылетели самым экстренным рейсом «Москва — Пхеньян».
И вот мы в стране карликовых плодовых деревьев и буддийских с десятком крыш пагод.
По улицам фланировали одни корейцы.
Раскосые глаза и гибкие для поклонов туловища.
На первый, хотя и проницательный взгляд, мумии товарища Ким Ир Сена нигде не было.
— Спокойно, — прочитал мои мысли сыскарь. — Прежде всего, мы отправимся в местную баню и выкурим по кальяну с гашишем. Без наркотического вдохновения в этом раскосом мире хрен что поймешь.
3.
Корейцы поливают друг друга не из шаек, как у нас в снежной России, а из крохотных пиал. Сперва обязательно моют щиколотки настоем сакуры. Потом шею настоем чертополоха. А затем уже купают всё остальное — чаем медуницы, смешенным напополам с эликсиром горького корейского лука.
Детектив Рябов впал в наркотический транс и губы его зашептали: «Ким Ир Сен! Ким Ир Сен…»
Банщик в юбочке из молодых порослей бамбука чутко прислушался, потом с поклоном к нам обратился:
— Хасимото!
Рябов отбросил кальян и глазасто глянул на банщика:
— Хасимото?
— Хасимото! — подтвердил банщик.
Сыщик с треском надел кобуру.
— Мумию украл император Японии Хасимото. Вперёд, мой друг! Нельзя терять ни секунды!
4.
По улицам Токио тихоокеанский бриз нёс нежные лепестки сакуры.
Стояла чудная весна, с курлыканьем журавлей, с песнями страстных местных Ромео.
— Японская баня и кальян? — резво спросил я Рябова.
— Исключительно японский массаж и любовь тонкошеих гейш.
В массажном дворце мы выпили по рюмке саке и заказали двух краль.
Они пришли, постукивая деревянными каблуками, шелестя шелковым кимоно, расшитыми золотыми драконами.
И почему я не родился в стране Восходящего Солнца?!
Рябов показал гейшам иероглиф, обозначающий имя безвременно почившего вождя Северной Кореи.
Девы поклонились нам и прошептали:
— Моска!
— Может, Моська? — вопросил я.
Рябов вскочил с бамбукового топчана, с хрустом натянул на себя ремни потайной кобуры.
— Мы срочно вылетаем в РФ. Моска — это Москва. По-японски…
5.
Москва нас встретила демонстрацией шахтеров.
Они шли по Красной площади, стучали касками и громко скандировали:
— Ким Ир Сен!
— Ага! — сощурился Рябов. — Кажется, мы прилетели сюда вовремя.
Мы последовали за шахтерами, выкрикивая, как и они:
— Ким Ир Сен!
Мы интуитивно чувствовали близость раскрытия тайны пропажи мумии.
И обмишурились…
6.
Потерянные, мы брели с Рябовым мимо памятника А. С. Пушкину и вдруг увидели человека в зелёном кашне, держащего трепещущий на пронзительном московском ветру плакат: «Шахтеры! Возвращение корейского Будды состоится сегодня. В 6 часов 66 минут».
— Да это же знак сатаны! 666…— прошептал я.
— Петя, вы умница! — Рябов подпрыгнул, выполнил дзюдоистский пируэт, уже через миг человек в зеленом кашне распростерся под чугунным памятником пиита.
— Говори, где твой Будда?! — яростно вопросил Рябов предвестника инфернальных сил.
— Будда находится у меня в квартире. Недалеко от станции метро «Баррикадная».
7.
Закопченный потолок, ржавый остов велосипеда в бесконечном и гулком коридоре, засаленная посуда зловещей кухни.
В зале же, на красном бархате стола, лежал сам Будда.
Надо ли говорить, что этим Буддой оказался выкраденный из северокорейского мавзолея товарищ Ким Ир Сен?
— Сам украл, сам и вернешь! — помрачнел Рябов.
— Я только хотел помочь голодающим шахтерам. Они там на Горбатом мосту… У Белого дома… — пролепетал обескураженный хозяин.
— Позже расскажешь! — отчеканил сыщик. — А сейчас грузи этого жмурика на плечо. Мы должны сегодня же выслать заказной бандеролью товарища Ким Ир Сена заждавшимся тихоокеанским товарищам.
На почте управляющая долго не хотела принимать бесценный груз, однако после предъявления красной корочки инспектора Рябова, замолчала и понимающе сощурила глаза с поволокой.
— Никаких Будд! — наставлял по пути из почты человека в зелёном кашне гениальный сыскарь. — Шахтеры, как и весь русский народ, со своими проблемами справятся сами. Ты меня понимаешь, буревестник?
Мы распрощались с зеленым кашне возле монументального здания Лубянки.
Рябов глянул на выкорчеванный монумент Ф. Э. Дзержинскому, горько заметил:
— Памятник тоталитаризму уничтожили, а священные корейские экспонаты зачем-то к нам тащат. Ну и народ! Сплошь мистики…