1.
На страну обрушилась свирепая напасть. Пьянство! Пили все: от мала до велика. Порой назюзюкивались даже грудные младенцы.
— Петя, — заиграл желваками инспектор Рябов, — можем ли мы с вами остаться в стороне?
— Отсидеться в кустах? — уточнил я.
— Вот именно.
— А если это диверсия? — сощурился я, акушер второго разряда, Петр Кусков.
— Вот это нам и предстоит выяснить, — гортанно произнес великий сыщик и наполнил наши стаканы ядреной «Столичной».
С Рябовым трудно было не согласиться.
В умопомрачительные запои уходил даже президент РФ.
В пьяном угаре он то и дело терял папки с госбумагами, мобильники с секретными номерами, а однажды просто выпал из кремлевской бойницы Спасской башни. После же приземления нарезал три круга у Храма Василия Блаженного. На четвереньках!
Национальная безопасность оказалась под угрозой.
Это стало особенно ясно, когда президент подтёрся и выкинул в нужник код запуска ядерных баллистических ракет.
Ну, ладно, вертикаль…
Пусть глушит «беленькую», как сивый мерин. Можно избрать другого. Но народ? Где взять другой народ?
Россия представляла собой жутковатое зрелище.
В канавах и под заборами валялись вусмерть опитые люди. Улицы перегорожены баррикадами разбитых машин. Поезда то и дело летели под откос. Сверхзвуковые лайнеры с окосевшими пилотами рушились куда угодно. Парализована торговля, налоговая инспекция, славное ГИБДД.
— Что мы можем противопоставить этой гидре? — спросил меня Рябов, занюхивая водку солёным огурчиком.
Мы пили уже третий день.
— Трезвость? — предположил я.
— А не кажется ли вам, что мы сами превращаемся в заурядных алкоголиков? — сыскарь решительно отодвинул от себя рюмку.
— Разве? — я быстро налил себе водку, наколол на вилку маринованный груздь. — Однако мы с вами пьем, радея о горемычной отчизне. А эти-то, остальные, чего?
Сыщик выплеснул мою рюмку в аквариум.
— От того же!
Алый меченосец в один миг окосел, принялся выписывать по ведерной ёмкости дьявольские вольты.
2.
Мучительным усилием воли завязав с пьянкой, мы с Рябовым обследовали близлежащие ликероводочные и пивные заводы. Ничего подозрительного. Генетически адоптировавшиеся к тотальному бодуну рабочие, инженеры работали, так сказать, с «огоньком».
Мы взяли пробы с образцов продукции.
И — ахнули!
Водка чиста, как слеза младенца. А пиво свежее, точно роса лотоса.
— Сам не понимаю… — поминутно ронял очки хмельной главный технолог. — Сколько не производим бухла, всё мало. Конечно, мы передовики. Весь бюджет на нас. Оборонка, Госдума, правительство… Недавно на наши деньги спутник-шпион запустили. Висит над Бразилией.
В воротах пивного завода «Илья Муромец» лежал брюхатый мужчина в спортивных штанах и разорванной майке. Рабочие, спешившие к пивным котлам, чинно переступали через пузана.
— Кто это? — спросили мы трудящихся.
— Директор, — озорно подмигнул нам парень с серьгой в ухе. — Опять нажрался, скотина.
Дальнейшие расспросы, очевидно, были уже неуместны.
— Значит, причина не в производителях? — нахмурился Рябов.
— Директор не в счёт?
— Ну, конечно…
— Может, дело в воде?
Инспектор задумался, а потом по-медвежьи за плечи обнял меня:
— Петя, иногда мне кажется, что вы гений!
3.
Мы ринулись на московское водохранилище.
Погода чудесная… Золотая осень. В липах орали клювастые вороны. Вдоль песчаной кромки берега пробегали стаи бродячих собак. А рыбаки! Просто некуда было сесть или плюнуть.
Когда же мы подошли чуть поближе, восторги наши померкли. Удильщики ничком лежали на земле, прижав к груди опорожненную бутылку. Некоторые уныло блевали, с восторгом бредили.
— Круче, чем в городе, а? — насупился Рябов.
Какой-то детина в английской тройке, оставив в стороне шестисотый мерс, сидел на бережку, держа моток крепкой бечевки.
Господин с перевёрнутыми очами оглянулся на нас.
— Клюет? — спросил я, акушер второго разряда, Петр Кусков.
— Когда как…
— На такую бечеву только акул ловить, — Рябов проницательно заиграл желваками.
— Может, и акул, — господин выхватил из кармана матово блеснувший револьвер. — Проваливайте отсюда! Не пугайте рыб…
Рябов дикой кошкой кинулся на грубияна, скрутил его в пару минут.
— Петро, вынимайте наживку! — приказал мне сыщик.
Я стремительно смотал бечеву.
Вместо наживки к ней был привязан зуб человечий.
Бросив бессильно пыхтящего рыбака, Рябов взял этот зуб, поднес к оку.
— Зуб хомо сапиенса, — заключил он. — Больше скажу, скорее всего, это зуб мудрости.
— Зачем он полощет его? — до предела я поднял собольи брови.
— Можно задать этот вопрос иначе. Чей это зуб?
— Развяжите меня, — жалобно прохрипел господин. — Это зуб мудрости… Коренной… Барда Высоцкого…
4.
— Меня зовут Тимофей Квасов, — потирал затекшие руки псевдо-рыбак. — Я король ликероводочной империи «Квасов и сыновья».
— Пили вашу продукцию, — поджал губы Рябов. — Так себе…
— Всему виной конкуренция, — Тимофей закурил «Мальборо», с наслаждением пыхнул элитным дымком. — Именно она заставила меня купить на аукционе «Сотби» зуб гениального менестреля. Мне нужно было резко поднять объём продаж.
— Помогло? — пыхнул я папиросой «Дукат».
— От зуба жидкость перестраивается на молекулярном уровне. От него исходит эманация анархии, вседозволенности и пьянства, — Квасов облизнулся, потер седые виски. — Люди от простой воды превращаются в алкоголиков. Это мне и лаборанты подтвердили.
— Вызывая тотальный алкоголизм, вы льете воду на мельницу конкурентов. Где логика? — Рябов ястребом глянул на Квасова.
— Да… — глухо подтвердил алкогольный магнат. — Это соображение пришло мне, увы, позже. Всё-таки за зуб я вывалил полмиллиона фунтов стерлингов…
— А нет ли у вас других зубов? — вскинулся я.
Тимофей благодарно бросил взор на меня:
— О, вы затронули мою любимую тему! Я коллекционирую зубы великих людей. У меня есть клык Гитлера, резец Гришки Распутина, коренной Мэрилин Монро… Даже молочный зуб Элвиса Пресли!
Рябов взял Квасова за руку:
— Моя к вам нижайшая просьба, швырните в водохранилище другой зуб. Гитлера и Распутина не надо. Есть у вас светлые личности?
— Резец матери Терезы.
— Вот и отлично!
— А мой бизнес?
— Поверьте, дружище, — проникновенно произнёс инспектор. — Даже зуб матери Терезы не вылечит нашу страну от бражничанья. Лишь притормозит чуток.
5.
На другой день Квасов пришел к водохранилищу с вышеозначенным зубом. Страну сразу качнуло в трезвость. Правда, с суицидальным уклоном. Россияне стали бросаться под стальные колеса поездов, выпрыгивать из окон высотных зданий, класть буйную головушку в духовки газовых печек.
Мы с Рябовым посоветовали Квасову переменить зуб. Найти оптимальный вариант методом тыка.
Тимофей последовал совету.
И тут страна забурлила, как прокисшее тесто!
Он коренного Екатерины Великой Россия стала впадать в чудовищное распутство. Он клыка Кутузова слепнуть на один глаз. От резца Нострадамуса граждане начинали массово пророчествовать и оказываться в славной клинике имени Кащенко.
По кругу дело дошло опять до зуба Высоцкого.
Коллекция не бесконечна…
Держава опять забражничала, а мы с Рябовым, обнявшись, запели: «Нет, ребята, всё не так… Всё не так, как надо!»
Сыщик опрокинул в себя фужер водки, потрогал щеку и проникновенно взглянул мне в глаза:
— Петечка, живо к московскому водохранилищу!
— Что такое?
— У меня качается зуб мудрости.