Потомки йоруба более, чем какая-либо другая африканская группа на Кубе, преуспели в сохранении своей культуры и даже повлияли на сам облик Кубы в процессе, который великий кубинский антрополог Фернандо Ортис назвал транскультурацией. В своей книге «Кубинская полифония» Ортис рассказывает об истории Кубы, большая часть которой связана с экспортом сахара и табака. Согласно Ортису эти товары выводили на музыкальном инструменте под названием Куба то нестройные, то гармоничные мелодии. Белый сахар и коричневый табак — отличные метафоры для двух основных расовых составляющих острова — европейцев (испанцев) и африканцев (лукуми, конголезцев, карабали). Эти две расы причудливо смешиваются между собой, постепенно добавляя к кубинскому пейзажу новые многоцветные оттенки, иногда нежные, иногда яркие. Поэтому и само течение жизни на Кубе бывает то нестройным, то гармоничным. Куба полна противоречий и одновременно необычайно целостна.

Как однажды заметил Фидель Кастро, эта страна скорее афро-испанская, нежели латиноамериканская. И хотя расовые взаимоотношения между черными, белыми и мулатами всегда были достаточно бурными (см. Приложение 1), мощное влияние африканской культуры в целом и культуры йоруба в частности на язык, музыку и религию Кубы очевидно.

Эрнесто Лекуона, величайший кубинский композитор, создавал лирические пьесы на испанские мотивы. Однако он был также и мастером афро-кубинских ритмов. Его кузина Маргарита Лекуона, тоже известный кубинский композитор, написала, возможно, самую знаменитую афро-кубинскую песню «Бабалу», которая стала популярной в Соединенных Штатах в исполнении Деси Арназ. В таких случаях именно африканское влияние определяет кубинский дух, хотя мало кто это признает.

Африка оказала воздействие даже на кубинское католичество. Святую Деву Милосердия, которую Пий XII нарек хранительницей Кубы, часто изображают в виде прекрасной мулатки. Старушки «чистого» испанского происхождения, которые усердно машут желтыми платочками в знак приветствия Деве Марии, не понимают, что на самом деле они выполняют древний ритуал приветствия Очун. Цвет Очун — желтый, а сама она отождествляется на Кубе со Святой Девой Милосердия. Сантерия, как и вся африканская культура, не выходит из подполья, но тем не менее вносит неизмеримый вклад в кубинские музыку, язык и фольклор.

Кабильдо

На Кубе, так же как и в Бразилии, сложились весьма благоприятные обстоятельства для того, чтобы йоруба смогли сохранить свою культуру. Невольно эту задачу для йоруба облегчили два вида кубинских учреждений: испанские этнические клубы и римско-католическая церковь. Испанские колонисты на Кубе были неоднородны по своему составу. Это были выходцы из Галиции, Бискайи, Астурии, Андалусии и с Канарских островов. Кроме официального кастильского варианта испанского языка они говорили еще и на диалектах, таких, как галлего, каталонский и баскский. На основе своего этнического, регионального и лингвистического родства каждая из национальных групп создавала свои общественные клубы и общества взаимопомощи. В отличие от своих англоговорящих собратьев, испанские и португальские рабовладельцы поощряли разделение рабов по этническим группам, полагая, что таким образом невольники не смогут объединиться для восстаний. Намереваясь обратить рабов и свободных чернокожих в христианство, церковь покровительствовала им в организации своих собственных общественных клубов и обществ взаимопомощи. Эти учреждения, называемые кабильдо, были зеркальным отражением своих испанских аналогов и также создавались на основе этнического, регионального и лингвистического родства. Есть документальные свидетельства того, что к 1568 году африканские клубы, называемые кабильдо, уже существовали в Гаване. Говорят, что некоторые из них все еще функционировали после кубинской революции. Вскоре после появления кабильдо у них появилось необыкновенно важное предназначение — хранить «старые традиции» Африки.

Наиболее серьезной задачей этих клубов стало сохранение ими африканских религиозных верований. Многие африканские традиции до сих пор существуют благодаря этим учреждениям. Но, вероятно, больше всего благ извлекла из них религия йоруба/лукуми. Три великих афро-кубинских наследия, принадлежащих различным лингвистическим группам, дошли до наших дней. Это сохраненные Пало Монте и Пало Майомбе традиции так называемого народа конго, говорящего на банту; общества Абакуа/Ньяньиго народа карабали, чьим языком является эфик; и сантерия, религия народа йоруба. Свои обычаи сохранили также и более мелкие группировки, такие, как, например, народность фон (называемая на Кубе «арара»). Есть основания думать, что лукуми удачней всех приспособились к кубинской среде. Причины успеха сантерии, возможно, кроются в ее схожести с народными формами католицизма, особенно в тех аспектах, которые касаются поклонения святым.

Европейскому католицизму так и не удалось до конца уничтожить своих «языческих» предшественников. Даже в такой радикально католической стране, как Ирландия, в некоторых формах поклонения до сих пор остались следы дохристианских религий. Например, многие считают, что святая Бригитта — это христианизированная кельтская богиня. В популярном католицизме граница между поклонением исключительно Богу и почитанием святых довольно расплывчата. Рабы видели, как их белые хозяева в знак благодарности за исполненные молитвы падали ниц перед ликами святых, поднося им цветы и зажигая перед ними свечи. Считалось, что святая Варвара, покровительница воинов, могла посылать с неба молнии. Сообразительные африканцы разглядели в этом возможность сохранить своих древних богов, ориш, изображая их в виде католических святых. Таким образом, Чанго, оришу грома и молний, ассоциировали со святой Варварой.

Секретность и выживание

Несмотря на упрочение положения сантерии в кубинском обществе, большинство сантеро, придерживаясь старинных обычаев, все еще предпочитают избегать откровенных разговоров о сантерии с посторонними и прячут свою веру под маской католичества. Даже члены семьи не всегда знали о том, что их родственники практикуют сантерию. Мой отец, происходивший из аристократической белой семьи, считал сантерию примитивной и варварской религией. Он не подозревал о том, что одна из его сестер, его жена и его единственный сын были посвящены в таинства этой веры. Эта атмосфера секретности постепенно уходит в прошлое, особенно в многонациональных иле. Сантеро некубинского происхождения все чаще ставят под сомнение необходимость диссимуляции (притворства) в сантерии.

Нежелание многих кубинцев публично признать свою приверженность сантерии имеет сложную, запутанную историю. Дело в том, что сантерия, как и другие африканские религии, ассоциируется в господствующем белом католическом обществе с теми, кого в прошлом и за людей-то не считали, — африканскими рабами.

Это, однако, не объясняет, почему служители сантерии отказываются открыто исповедовать свою веру даже в такой стране, как Соединенные Штаты, где гражданам гарантируется свобода вероисповедания. Еще одна причина кроется в жертвоприношениях принятых в сантерии, которые многие американцы считают варварскими, даже если сами едят мясо. Я также слышал еще об одной весьма занятной причине, почему почитатели сантерии не хотят открыто практиковать свою религию. Дело в том, что некоторые из них (в том числе и сантеро) думают, что их вера не приносит им никакой выгоды.

Подпольные почитатели африканских религий — не редкость в кубинском обществе. Одним из них был прославленный кубинский артист Бени Морэ. В свое время он был признан лучшим певцом Кубы. Сейчас его назвали бы суперзвездой. Близкие друзья Бени часто пытались выяснить, исповедует он какую-нибудь афро-кубинскую религию или нет. Бени всегда отрицал свою связь с миром афро-кубинских верований, хотя мать его была чистокровной лукуми. После смерти Бени многие были шокированы, узнав, что он был лидером ужасного общества Абакуа (Ньяньиго).